Тёмная Вестница

6-7

Алан справился с первой порцией и потянулся за добавкой, посмотрел на меня с хитрым намёком, как будто знал все мои мысли, но они его больше всё-таки радовали, чем огорчали, шёпотом предложил:

– Спрашивай.

– Расскажи мне об исследованиях.

Он посмотрел на меня с неуверенностью, я добавила:

– Я кое-что читала. Ты работаешь в крепости Каста-Гранда, на Грани Ис?

– Да. И мы там занимаемся исследованиями разного оружия, щитов и магии, в основном, боевой и медицинской.

Он помолчал, нарезая мясо, я не торопила, он продолжил, коротко глянув мне в глаза:

– Большая часть боеспособного населения крепости – энергетически отрицательные полудемоны. Там сила течёт от одного к другому постоянно, и её очень мало, иногда её носят из Мира духов, там есть Источник. Часто носят в себе, и тем обиднее её терять при переливании, даже каплю.

Он замолчал и занялся мясом, я вспоминала статьи по теме – дефицит силы на Грани Ис нигде не упоминался, ни разу.

«С какой-то стороны, это разумно. Если газеты начнут трубить о полчищах голодных демонов не только по ту сторону крепости, но и по нашу, то мастера кровельщики и каменщики туда на сезонные работы не поедут.»

Алан посмотрел на меня с улыбкой соблазнителя, положил на мою тарелку красивый кусочек и сказал:

– Приходи на мои допы, а? Я видел твои оценки, очень впечатляет. И даже запросил из архива твои работы для олимпиад, ещё не прочитал, но темы ты взяла неслабые, прям респект и уважуха. И мне нравится, как ты мыслишь. В тебе есть... Много чего. Мне бы это не помешало. На самом деле, я готов принимать любые мнения и любые идеи, а за успешные даже готов платить, очень щедро. Мы исследуем переливание силы, что важно, без потерь. То есть, чтобы не было дисбаланса, типа как у меня, из-за которого кидает то в жар, то в холод, то в солёные огурцы, то в истерику. Нифига смешного, – он посмотрел на меня с укоризной, я прикусила губу, пытаясь не представлять беременного Алана с банкой огурцов, изобразила глубокое сочувствие и понимание, кивнула:

– Хорошо, я приду. Когда занятия?

– Утром на нулевой паре, потом первая пара с вашей параллельной или другой группой, но некоторые там тоже сидят с допов, просто над своим тихонько работают, я подхожу помогаю.

– На нулевой я ещё на работе.

– Тогда после четвёртой, каждый день.

– Хорошо. Что посоветуешь почитать по теме?

– Я дам книги.

– И расширенный список. – Он поднял на меня недоверчивый взгляд, я кивнула: – Я быстро читаю, и люблю дополнительные материалы.

– Круто. Хорошо, я напишу.

Мы опять занялись едой, официант принёс следующее блюдо, Алан на него радостно набросился, я уже наелась и просто наслаждалась атмосферой, изучая старые стены и трещины в кирпичах. В прошлом году я писала статью по старым зданиям, описывала способ узнать возраст кирпичной кладки по цвету, форме и изношенности кирпича. В разные времена гномы использовали глину из разных месторождений, добавляли разные ингредиенты в раствор, экспериментировали с формой и размером кирпичей, знание этих тонкостей позволяло определить не только возраст здания, но и вероятного архитектора – у каждого были свои предпочтения, время всех рассудило тогда, когда им уже стало всё равно, кто был прав.

«Красивая кладка, на совесть сделано.

И большинство посетителей даже не осознаёт, насколько ценны эти простые с виду кирпичи. Как будто они происходили из древней благородной фамилии, которая пришла в упадок настолько, что уже не помнит своей истории и не следит за своими дворцами. Как моя семья.»

Я опустила голову, стала смотреть на свои рукава, яркие драгоценные камни в этом свете меньше блестели, зато приобретали удивительную глубину и насыщенность цвета.

«Отвыкай, Лейа, ты скоро с ними попрощаешься.»

В другой исход не верилось. В этом городе о банкротстве моей семьи знали пусть не все, но точно все, кому нужно, и в первую очередь, мой тайный список богатых холостяков, им уже точно доложили. Врать не хотелось, а говорить правду было так унизительно, что лучше я исполню «План Б». Хотя, вчера я получила по почте выписку по своему счёту, там лежала довольно неплохая сумма. Меньше, чем нужно, но всё же, это начало. Вряд ли у меня заберут вообще всё, но в любом случае, я продам остальное, куплю себе синий свитер на год, есть буду в столовой, попрошу в долг у тёти, у Никси, у Рины, у Ины, ещё у кого-нибудь. В итоге, мне удастся наскрести на второй семестр, а за полгода что-нибудь подвернётся, я стану очень экономной, и смогу накопить на ещё один год. Поработаю летом. Я справлюсь.

Это было похоже на «План В», хотя в нём и была огромная дыра, которую я планировала закрыть одолженными деньгами, но это было хоть что-то. Надо просто начать об этом думать, и что-нибудь придумается.

– Будешь десерт? – Алан прервал мои размышления, я посмотрела на него и прикусила губу, чтобы не засмеяться – он вымазался, как поросёнок. Я опустила глаза, и наткнулась взглядом на открытое меню – официант убирал со стола, а Алан листал страницы со сладкими блюдами, и цены там были такие, что мне сперва показалось, что в глазах двоится от нулей. Он заметил мой взгляд и шёпотом сказал: – Спокойно, я угощаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Опять стало жутко стыдно – это моя фраза, обычно я всегда платила за карету, слишком роскошные заказы и случайно разбитую посуду, потому что все знали, что у меня, кроме содержания от папы, есть личный источник дохода. Я не распространялась о своей работе в отеле, делая вид, что статьи приносят мне гораздо больше, чем было на самом деле, все верили, потому что проверить не могли, я всегда в любой компании была «богатенькой буратиной». И тут вот.

Официант ушёл относить посуду, Алан наклонился ко мне и шепнул:

– Эй? Принцесса, всё в порядке?

Я с усилием улыбнулась и кивнула:

– Да, задумалась просто. Выбирай десерт, у тебя хорошо получается.

Он улыбнулся и подозвал официанта, сделал заказ и отдал меню, между нами опять остался пустой старинный стол и море недоговорённостей. Алан взял меня за обе руки и шёпотом спросил:

– То, что говорила та идиотка на дуэли роялей, правда?

Я медленно закрыла глаза, открыла и кивнула, тихо отвечая:

– Да, это так. Моя семья обанкротилась, мы потеряли всё – счета, активы, даже дом. Через два месяца по мою душу приедет пристав, и снимет последнюю рубаху. Я не смогу продолжать образование, если не найду состоятельного мужа до конца семестра. Только сохрани это в тайне, я тебя прошу, мне даже думать об этом ужасно неловко.

Он кивнул и изобразил жизнерадостную улыбку:

– Хочешь, я на тебя женюсь?

Я округлила глаза от шока и нервно хихикнула:

– С ума сошёл?

– А почему нет? Я богат, – он сел ровно и гордо задрал подбородок, начал объяснять, как задачу на уроке: – Я умный, ты красивая, ты представляешь, какие у нас будут дети?

Я рассмеялась громче, он перестал кривляться и тоже улыбнулся, взял мою руку и начал измерять безымянный палец, это почему-то оказалось жутко щекотно, и забрала руку, шёпотом признаваясь:

– Мне вообще не до шуток, если честно.

Он прищурил один глаз и шепнул:

– Прости. Я просто все проблемы так решаю, пока ты можешь смеяться над проблемой, ты сильнее неё.

– Круто тебе, – усмехнулась я, – я над этой проблемой смеяться не могу. Мне светит пансион, на веки вечные, это хуже тюрьмы, если я не смогу остаться в Академии, мне конец. Замуж я, конечно, тоже не горю желанием выходить, но из двух зол... – я тяжко вздохнула и замолчала, он перестал улыбаться, через время спросил:

– У тебя кто-то есть, да? Тот бедняга, который не умеет целоваться?

Я нахмурилась:

– Прекрати называть его беднягой.

– А кто он? – фыркнул Алан, развёл руками, как будто обрисовывая окружившие меня обстоятельства, я поморщилась и отвернулась. Он помолчал, потом полуутвердительно заявил: – Ты ему не сказала? Да. И ты хочешь меня убедить, что он не бедняга. Когда планируешь его бросить?

– У нас нет отношений.

Сейчас я этому радовалась, как никогда до того – если бы прошлой зимой я дала Кори хоть каплю надежды, сейчас ситуация была бы ужаснее в разы. Алан усмехнулся:

– А он в курсе, что у вас нет отношений?

– У нас не было никаких договорённостей и обещаний.

– Тогда почему он с тебя глаз не сводит? – Я подняла на Алана удивлённый взгляд, он кивнул: – Я видел, как он рисует твои портреты на моих лекциях.

– Это его личная проблема, меня она не касается.

– Он нищий, да?

– Даже если бы он был богат, моя семья никогда его не примет, он полугном.

«И вот, мы опять свернули на скользкую дорожку расовых проблем... Почему все наши разговоры такие откровенные? Это странно.»

Я попыталась забрать у Алана свою руку, но он крепко держал, улыбался и смотрел мне в глаза, мурлыча, как кот:

– Это ты пытаешься оправдаться за то, что он нравится тебе не настолько сильно, чтобы идти ради него против семьи?

Укоряющие взгляды на Алана не действовали, но я пыталась. И тем обиднее было от того, что он попал точно в яблочко, я сама об этом думала. Мне хотелось быть как все, влюбляться и сходить с ума, чтобы было, что рассказать по секрету во время совместных ночёвок с девочками. Но у меня этого никогда не было, иногда я сочиняла себе любовь, чтобы не выглядеть отстающей, но для себя знала, что я именно отстающая. Если бы я могла любить Кори, я бы любила. Меня восхищало его упорство и смелость, я часто думала о том, какая невероятная сила нужна для того, чтобы имея такие данные, каждое утро вставать, брать учебники и идти в Академию, где половина группы – аристократы в надцатом поколении, и большая часть – полуэльфы, красивые и ловкие, с идеальной кожей и волосами. Кори заслуживал уважения, и мне было приятно иногда себя обманывать, принимая это уважение за любовь.

Алан следил за моим лицом так увлечённо, как будто там происходило что-то занимательное, улыбался и качал головой, с хитрым прищуром шепча:

– Не ври себе, Лея, никогда, особенно о любви. Любовь жестока, она мстит за нечестность годами, десятилетиями, не давай ей повода. Ты не представляешь себе, на какие дивные безумства идут влюблённые ради каких-то совершенно ничего не стоящих мелочей, типа увидеть или заставить улыбнуться. При условии, что любовь настоящая, конечно, а не просто «он хороший парень, неудобно отказать».

– Он правда хороший парень.

– У меня есть большие сомнения по этому поводу, но я, пожалуй, оставлю их при себе. Ты его не любишь, просто признайся себе в этом, прими это как достаточную причину для отказа и прекрати себя винить. Любовь решает всё, и если её нет, то ты имеешь полное право ничего не решать, просто выйти из этой ситуации и забыть о ней.

– Меня грызёт совесть.

– Совесть? За то, что нет любви? Ты смешная, принцесса Лея. «Насильно мил не будешь» – слышала такую фразу? Нельзя заставить любить, ни кого-то другого, ни себя, так что в этом нет твоей вины.

«Волшебные слова... Жаль, что я в них не верю.»

Я смотрела на свои ладони в его ладонях, он держал и гладил их так естественно, как будто мы были действительно близки, и не обсуждали сейчас мои отношения с другим парнем или мой будущий брак по расчёту. Мне было очень приятно просто быть здесь, без попыток это объяснить.

– Легко сказать. Но всё равно спасибо. Я это обдумаю.

– И моё предложение обдумай тоже.

Я подняла глаза, отрываясь от изучения наших переплетённых пальцев и пытаясь вспомнить, что он мне предлагал, не смогла, и решила уточнить:

– Какое?

Он возмущённо фыркнул:

– Ну ты даешь, ты уже забыла? Я тут в первый раз в жизни такое предлагаю, а она пропустила мимо ушей!

Я смущённо улыбнулась и шепнула:

– Прости. Так что ты предлагал?

Он закатил глаза, развёл руками, и с мрачным пафосом заявил:

– Руку и сердце. – Я нахмурилась, пытаясь уловить суть явно плохо переведённого фразеологизма, Алан хлопнул себя по лбу и простонал: – Что? У вас так не говорят? Кошелёк и связи. Так тоже не говорят? Штамп в паспорте, строку в семейной книге, хочешь мою фамилию? Могу устроить.

У меня всё шире открывались глаза, он выглядел серьёзно обиженным, как будто я действительно сделала что-то не так, я не могла этого понять, прищурилась и шепнула:

– Ты шутишь?

Он посмотрел на меня с кривой улыбочкой:

– Я похож на психа?

– Да.

Мы молча смотрели друг друга, он начал улыбаться первым, я тоже начала, сначала неуверенно, потом легче. Он поднял ладони сдающимся жестом и признал:

– Ну, может быть. Да, наверное, надо было это как-то по-другому сказать. Обычно это красиво делают, всякие цветы, шампанское, ресторан, новый галстук. А я привёл тебя в подвал, и галстук не надел, и рубашка вообще не особо модная в этой местности, какой позор. Я не виноват, это вообще не моя рубашка, мне её одолжили, потому что я свою на практикуме спалил. Точнее, дети спалили, гады. Но, в любом случае, мой косяк, – он поднял руки, изобразил покаянные поклоны: – Косяк, я осознал. Обещаю не допускать такого в нашей будущей семейной жизни. Ты уже подумала? Минута прошла.

– Ты псих.

– Да.

Мы сидели ровно, смотрели друг на друга, я не могла понять, в каком месте он шутит, а в каком нет. Он улыбнулся и наклонился ближе, сказал другим тоном:

– Лея, ну серьёзно! Подумай об этом. Это выгодное предложение. Я богат, у меня замок свой есть. Коцаный, конечно, но это замок. Я решу проблемы твоей семьи, ты получишь квартиру, машину, цацки, тусовки, что ты там ещё любишь? Произведения искусства, образование. Ты на медика учишься, могу тебе клинику открыть.

– А ты что получишь?

– Жену.

Это звучало как полное безумие, я хотела схватиться за голову и сбежать, но вместо этого сидела здесь, как приклеенная, и пыталась докопаться до истины.