Тёмная Вестница

Глава 3, день в пути, между мечтой и реальностью

– Лея... Проснись, спящая красавица, я ухожу.

Шёпот касался кожи, я приоткрыла глаза и с трудом рассмотрела в темноте сидящего на моём диване Алана. Я уснула сидя, вытянув босые ноги и прижав раскрытую книгу к груди. Свет, видимо, выключили во всём вагоне, а ночник Алан почему-то не стал включать. За окном светила луна, отбрасывая кружевную тень на половину купе, вагон качался, тень качалась на лице и на рубашке Алана, он гладил мою руку.

Я немного пришла в себя и села повыше, закрыла книгу и положила на стол, тихо сказала:

– Спасибо, я такого действительно никогда в жизни не читала.

– Не успела? – кивнул он, я философски пожала плечами:

– Я запомнила автора, найду и дочитаю.

Он возмутился:

– Шутишь? Ради всех богов, я куплю себе новую, это такая ерунда. Забирай.

– Правда?

– Конечно.

– Спасибо.

Мы говорили шёпотом, как будто могли кого-то разбудить, и он держал меня за руку, как будто это было нормально. Я боялась пошевелиться, чтобы он не вспомнил и не отпустил.

Он как будто что-то понял и накрыл мою ладонь второй рукой, откровенно показывая, что это не случайность и не ошибка, он делает это потому, что хочет это делать. И ему это нравится. И мне тоже.

– Прости, что разбудил. Не хотел уходить, не попрощавшись.

– Это правильно, – я тоже немного сжала его руку, он улыбнулся и наклонился ко мне, я закрыла глаза, ощутила горячее прикосновение его пальцев на подбородке и на щеке, на шее, на ключице. Его пальцы коснулись волос на затылке, вызывая горячее напряжение внутри, губы шепнули, касаясь уха:

– Поцелуй меня.

Я улыбнулась и еле слышно ответила:

– Лучше ты меня.

Он прижался губами к моему виску, потом к щеке и к губам, и с каждым поцелуем в моём сознании вспыхивала его аура, расцветая всё ярче, и наконец, раскрылась – сверкающий эдельвейс божественной силы над головой, три лепестка жизнь-земля-вода в груди, тень тёмной силы в животе, и...

«Вот теперь всё наконец-то встало на свои места.»

...пылающий костёр демонической силы в паху, настолько огромной силы, что корона этого солнца окутывала половину вагона.

«Доминанта демонской силы, там. Тебя целует инкуб, Лейа. Не страшно?»

Он держал меня за талию одной рукой, второй гладил волосы, лицо и затылок, покрывая медленными поцелуями мои губы, подбородок и шею, я думала о том, как его выпустили из мира демонов с такой аурой, он же энергетически отрицательный.

«Ах да, он же пользуется чужим паспортом...»

Я приоткрыла глаза, сквозь ресницы глядя на тень кружева на рукаве Алана, подумала о том, что он так себя ведёт именно по этой причине – он впитывает энергию обожания, которая льётся на него со всех сторон, и за счёт этой энергии сохраняет положительный баланс силы.

«Он потратился на щит в вагоне-ресторане, и теперь должен восполнить потерю. За мой счёт. Но у меня такой мизерный резерв, что если он ко мне подключится, то скорее потеряет, чем приобретёт. И он не знает об этом.»

Я осторожно отстранилась и прошептала, практически касаясь губами его губ:

– Алан, у меня крохотный резерв, ты ничего из меня потянешь.

– А я и не стремлюсь, – он улыбался, прижимаясь губами к моей щеке, – инкубы – тоже люди, и имеют право иногда просто получить удовольствие.

Я тихо рассмеялась, запрокидывая голову и вздыхая с облегчением – ему правда нравится, это не ради вампиризма, какое счастье.

Он начал целовать мою шею, иногда касаясь зубами и немного прикусывая, не больно, дразняще, мне почти хотелось, чтобы он кусал сильнее. И он тут же укусил сильнее, пробудив странное щекотное ощущение на затылке под волосами, это было приятно, этого хотелось больше.

Я посмотрела в его глаза и шепнула:

– А полуэльфийки могут быть «тоже люди» и иметь право на удовольствие?

– Конечно, – он тихо рассмеялся, придвигая меня к себе ближе, я наконец решилась положить ладонь на его грудь, гладкая ткань переливалась искрами, обрисовывая рельеф, моя кожа стала такой чувствительной, что я ощущала мурашки на его коже сквозь ткань, это было великолепно.

Я всегда знала, что хорошо выгляжу, мне постоянно об этом говорили. Но мне никогда в голову не приходило, что я могу вызывать у кого-то такие эмоции.

Алан смотрел на меня, как на что-то великолепное, дразнящее и желанное, что-то такое, что ему нетерпится получить срочно, и что гарантированно доставит ему море изысканного удовольствия, он его предвкушал, и я ему верила – он разбирался в удовольствиях.

«Если это и есть та самая "одолевающая страсть", тогда я начинаю понимать, что все в ней находят. Конечно, того, чтобы испортить себе остаток жизни, она не стоит, но вполне стоит небольшого риска.»

Алан поцеловал меня смелее, и сил на мысли не осталось – он определённо умел это лучше, чем Кори. Он не спешил, не настаивал, а как будто давал мне попробовать всё, чтобы выбрать то, что нравится, и я начинала отвечать тогда, когда всё удавалось. Голова начала кружиться от впечатлений, я слишком часто дышала, и не ощущала верха и низа, полагаясь только на руки Алана, крепко держащие меня и не дающие упасть. А хотелось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он на секунду отодвинулся и сел удобнее, уложив мои ноги себе на колени, это позволило нам быть ближе и прижиматься друг к другу плотнее, я чувствовала его сердце, ощущала его ауру почти внутри своей, пока только в груди – источник его силы жизни коснулся моего, как будто осторожно попробовал на вкус, но мой оказался слабее, поэтому часть его силы осталась во мне, а он не получил ничего.

Я на секунду оторвалась от его губ и шепнула:

– Осторожнее, уйдёшь в минус.

– Моя проблема, – его голос подрагивал от чего-то, похожего на злость, я улыбнулась и решила больше не поднимать эту тему – он взрослый мужчина, ему виднее, когда и как рисковать своей жизнью и чужим паспортом.

Алан погладил мою ногу сначала до колена, потом ниже до края подола, потом обратно вверх, но уже под юбкой. Тонкий шёлк чулка издал опасный шорох, намекающий на то, что чулок можно выбросить, я мысленно махнула рукой – ну и чёрт с ним, на Грани Тор их вообще не носили, и мне давно хотелось попробовать тоже походить с голыми ногами. Отличный повод.

Его ладонь на моей ноге поднималась всё выше, на середине бедра я накрыла её своей рукой сквозь юбку:

– Хватит.

Алан интригующе шепнул мне на ухо:

– Сомневаешься, что понравится?

– Не сомневаюсь, в том и проблема.

– В смысле? – он немного отстранился и посмотрел на меня осмысленно, взялся под коленями и на талии, поднял меня и посадил себе на руки, продолжил гладить мои бёдра. Я убрала растрепавшиеся волосы с его лица и осторожно сняла очки, он посмотрел на меня оранжевыми демонскими глазами, которые резко изменили всё лицо – скульптурные черты стали выглядеть хищными и магнетически притягательными, как-то так странно, что от этого эффекта одновременно хотелось бежать и прикоснуться. Я прикоснулась. Его кожа оказалась странной на ощупь, очень плотной и гладкой, я погладила его по щеке, мягко сказала:

– Я читала, что если первым мужчиной будет инкуб, то потом никогда не найти покоя в руках обычного мужчины. Как думаешь, это правда?

Он накрыл мою ладонь своей, прижал плотнее и улыбнулся:

– Может быть. А что, ты хочешь найти покой?

– Мне придётся. Рано или поздно. Скорее, рано. Ты разбудил меня, чтобы попрощаться, Алан. И ты не изменишь маршрут ради того, чтобы дарить мне плотские удовольствия до конца моих дней, правильно?

Он опустил глаза и тихо сказал:

– Не изменю.

«А даже если бы ты вдруг захотел, вряд ли у тебя есть сумма, которая позволит мне согласиться.»

– Вот и всё, – я попыталась убрать руку, но он не позволил, улыбнулся и качнул головой:

– Нет, ещё не всё, – положил мою руку на своё плечо, а сам мягко уложил меня на спину, вжимая в диван, шепнул на ухо: – Я могу дарить тебе удовольствия сейчас, ещё есть время.

Я тихо рассмеялась, посмотрела на свою ногу в порванном чулке – юбка задралась до пояса, но под юбкой был дорожный нижний комбинезон, который на моей Грани считался бельём, а на Грани Тор выглядел как одежда, ничего лишнего там видно не было, кроме тонкой полоски кожи между верхом чулка и низом комбинезона. Алану эта тонкая полоска пришлась по вкусу, судя по тому, как настойчиво он её наглаживал.

Я уже поняла, что мне ничего не грозит, и просто расслабилась, позволяя ему делать что угодно, он уже подарил мне достаточно впечатлений, которые можно будет воскрешать в памяти иногда, когда понадобится изобразить страсть в постели с мужем, например. Ощущение приятной тяжести сильного мужского тела очень походило на то, что описывали в смелых романах – замирающее дыхание, лёгкое головокружение, упругие мышцы под моими ладонями, необычный приятный запах, волосы... вот до них я ещё не добралась, какое упущение.

Осторожно запустив пальцы в его волосы на затылке, я убедилась, что об этом романы тоже не врут – очень приятно.

Алан оторвался от моих губ и шутливо поинтересовался:

– Ты никогда не целовалась раньше?

– Один раз, – шёпотом призналась я, – это было ужасно.

Он сочувственно наморщил нос и шепнул, как будто спрашивал о преступлении:

– Без любви, что ли?

– Не знаю, тогда казалось, что с любовью.

– А сейчас эта любовь есть?

– Наверное, да.

– Тогда почему я на тебе лежу?

Я тихо рассмеялась и пожала плечами, он коснулся моей щеки носом и губами, потёрся щекой, шепнул на ухо:

– Это не любовь, принцесса Лея, если ты так легко падаешь в объятия случайного попутчика.

– Я никуда не падала, – изобразила невинный тон я, – это ты ко мне упал.

Он тихо рассмеялся и изобразил серьёзный тон:

– Действительно. Тогда ладно, претензии снимаются.

Я тоже тихо рассмеялась, перебирая его волосы и медленно изучая его лицо, он был очень близко, смотрел на меня, я спросила:

– А если серьёзно, как думаешь, почему? Ну...

– Почему твой единственный поцелуй был ужасным?

– Да. У тебя, наверное, много опыта, ты знаешь?

– Скорее всего, это просто была не любовь. Хотя, можно и без любви отлично целоваться. Но некоторым просто не дано, так бывает. Кто-то талантлив от природы, например, ты, – я улыбнулась, он наклонился и тронул носом мой нос, шепнул: – Кому-то нужен наставник и время на тренировки. А небольшой процент совершенно безнадёжен, возможно, твой бедняга из них.

– Почему это он бедняга? – попыталась надуться я, Алан тихо рассмеялся и вздохнул:

– Потому что нет в мире ничего хуже, обиднее и унизительнее, чем изо всех сил пытаться доставить любимой женщине удовольствие, и не суметь. Это фиаско. Со мной пока не случалось, но я видел со стороны, этого врагу не пожелаешь.

– У тебя всегда всё получается?

– Всегда, – дерзко задрал нос он, я захихикала, он мягко накрыл мои губы своими, шёпотом повторяя между поцелуями: – Всегда, всё у меня, всегда, всегда получается, я талантливый, всё у меня получается... Тебя только отпустить не получается, а уже собираться надо, чёрт.

Я прошептала:

– Иди...

– Ещё немного, – он начал целовать мою шею, спускаясь ниже, я обнимала его, ощущая гладкий шёлк и твёрдые мускулы под ним, как будто на мне лежала огромная змея, я обожала змей и обожала Алана, уже понимая, что то, что я читала об инкубах, касается не только постели, поцелуев, вероятно, тоже, но уже поздно – он меня уже кусал, этот яд проникал в меня, изменяя навсегда – я теперь знаю это удовольствие, я ощущала его всем телом, и вряд ли когда-нибудь мне хоть кто-то подарит что-то подобное.

«Ну и пусть. Я всё равно не смогу жить полноценной супружеской жизнью, а теперь хотя бы будет, что вспомнить. Пускай. Великий Создатель, спасибо тебе за этот незаслуженный и неожиданный подарок.»

Поезд замедлился и остановился, я погладила Алана по щеке:

– Тебе пора.

– Да, – он покрывал поцелуями моё плечо, стягивая платье вниз, ткань трещала, мне было наплевать.

– Алан...

– Дай мне минуту, – он тяжело дышал и не двигался, прижавшись щекой к моему голому плечу. Немного полежал, как будто собираясь с силами, потом обхватил меня и перевернул на бок, лёг рядом, это оказалось неожиданно удобно, я бы в жизни не подумала, что можно так хорошо устроиться на этом узком диване вдвоём. Моя нога оказалась на нём, его лицо оказалось напротив моей шеи, я немного наклонилась и потёрлась щекой об его волосы, прошептала:

– Алан, ты опоздаешь.

– Да, – он с силой погладил мою ногу, талию, руку, шею, потом провёл обратно до руки, запустил пальцы под ткань и стянул её вниз и с этой стороны тоже, платью теперь вообще ничего не мешало сползать с плеч, судя по лёгкости, с которой оно это делало, пуговицы на спине уже не было.

– Опоздаешь...

– Да, опоздаю, – он прижался губами к моей коже под ключицей, потом чуть ниже, и ещё ниже. Поезд тронулся и стал набирать скорость, Алан тихо рассмеялся и вздохнул: – Уже опоздал, всё. Чёрт, Лея! Что ты со мной делаешь, а? Как тебе не стыдно...

– Ты с ума сошёл?

– Да! Чёрт, – он смеялся и прижимался ко мне, я тоже начала смеяться, хотя ситуация была совсем не смешная, я попыталась спросить серьёзно:

– Что теперь делать?

– Да ничего страшного, выйду на следующей, проедусь в карете. Это не проблема. А вот если ты меня сейчас не выгонишь из своей постели – вот это станет проблемой, я тогда и на следующей не выйду.

Я молчала и гладила его по плечу, он прижимался лицом к моей груди и постепенно начинал дышать медленнее, тихо сказал:

– Выгони меня, принцесса Лея. Спаси нас обоих, а? Я не в силах.

– Иди.

Он возмущённо отстранился и заглянул мне в глаза:

– Серьёзно? Просто так возьмёшь и выгонишь?

– Ты же попросил.

– Да... Чёрт, – он закрыл глаза, как будто собираясь с силами и мысленно убеждая себя взяться за ум, я убрала руку с его руки, убрала ногу, давая ему возможность легко уйти. Он осторожно встал, не открывая глаз, нащупал на столе ночник и включил.

Купе залил тусклый оранжевый свет и лучистая тень от абажура, я стала приводить в порядок платье, Алан осмотрел свою мятую рубашку, недосчитался одной пуговицы, усмехнулся и расстегнул остальные, бросил рубашку на свой диван, стал искать другую в шкафу. Я сидела на своём диване и смотрела – не то чтобы я никогда не видела полуобнажённых мужчин, но точно не видела мужчин настолько совершенных. Он был прекрасно сложен, в тех местах, где я заметила вмешательства в ауру, были крупные шрамы, но они его не портили. На животе сбоку была нарисована змея, нижняя часть татуировки пряталась под одеждой, верхняя изгибалась опасной петлёй, готовясь к атаке. Я узнала её по форме головы и рисунку чешуи – кобра электра, она водилась в Мире демонов, и получила своё название за красивый синеватый отлив чешуи, её оружием был яд, и в её прелестных щёчках был запас, которого хватит на десяток жертв. Её часто рисовали, она была красива, обычно художники изображали её с раскрытым капюшоном, но я знала – капюшон используется для запугивания, если кобра его раскрыла, значит ей самой страшно. Когда она собирается напасть, она делает это без бравады, бесшумно и эффективно.

Алан заметил, что я на него смотрю, улыбнулся и шепнул с ноткой провокации:

– Не передумала? У нас есть сорок минут.

– Успеем выпить чаю, – медленно кивнула я, он тихо рассмеялся, вздохнул:

– Да, лучше не рисковать, а то я и следующую проеду. Приводи себя в порядок, я схожу за чаем.

Я кивнула, он выбрал новую рубашку, застегнул, пригладил волосы, надел очки и вышел из купе. Я встала и поправила платье, нашла на диване его пуговицу, коварно решила не отдавать и спрятала в сумку. Пошла в уборную, стала приводить в порядок волосы, убедилась, что и моя пуговица тоже куда-то исчезла, но махнула рукой – у меня было в ручной клади сменное платье, мама считала, что выходить из поезда нужно свежей и наглаженной, а не в том же костюме, в котором сутки валялась на диване. Она знала, что я почти не сплю, поэтому не питала иллюзий по поводу того, что я добропорядочно переоденусь в ночную рубашку и буду имитировать сон.

Делать причёску не хотелось, пальцы не слушались, я до сих пор как будто ощущала ладонями спину Алана, упругие мускулы под шёлковой рубашкой, гладкие волосы... Это было волшебно, я прокручивала в памяти эти ощущения как иностранные фразы, чтобы накрепко запомнить.

Тихо щёлкнула дверь купе, я кое-как собрала волосы в косу и вышла, Алан сидел за столом и размешивал в чае сахар. Посмотрел на меня и хитро улыбнулся:

– Я видел у тебя в багаже коробку с едой, давай угощай меня. Я из-за постоянного дисбаланса всё время хочу есть и спать, понемногу, зато каждые пару часов.

Я кивнула и пошла к шкафу, достала мамин обед, открыла коробку так, чтобы Алану не было видно за дверцей шкафа, заглянула – внутри был мятый торт и розовый листок с надписью: «Это аванс, следующий торт будет на твоей свадьбе. И чтобы это было последнее сладкое в твоей незамужней жизни, нам отёки и прыщи не нужны. Мама». Я закрыла глаза.

Хотелось размахнуться и изо всей силы швырнуть коробку в окно. Это желание было таким сильным, что я заподозрила, что оно не моё – это отголосок силы Алана, которая смешалась с моей во время поцелуя, мне обычно такое было не свойственно.

«Хотя иногда было бы неплохо принимать необдуманные решения. Было бы приятно. Надо будет когда-нибудь попробовать.»

– Лея? Всё в порядке?

Я смяла листок и сжала в кулаке, изобразила слегка расстроенный голос:

– Мама положила мне торт, с кремом, он помялся. Я думала, там сэндвич, и положила его на бок. Прости.

– Да по барабану, тащи его сюда, я буду есть его ложкой, может быть даже столовой.

Я молчала, он встал и заглянул за дверцу:

– Лея, Великий Создатель! Я голодный как дикий зверь, давай сюда торт, или я начну есть тебя.

Я улыбнулась и протянула ему коробку, сказала, что мне надо вымыть руки, и пошла в уборную, бросила листок в унитаз, стала мыть руки. Посмотрела на себя в зеркало, прыщей или отёков не нашла – у меня их никогда не было, мама была уверена, что это потому, что я правильно питаюсь.

«Ох, не видела ты, мама, как здорово я ем конфеты и острое мясо на Грани Тор. Совершенно безнаказанно. Завидуй.»

Я вытерла руки и вышла к Алану, села напротив, взяла свой стакан и шепнула:

– Приятного аппетита.

Алан кивнул и вонзил ложку в торт, попробовал и кивнул:

– Неплохо, мамуле моё почтение.

– Угу.

– Составь мне компанию, твоя матушка старалась.

Я взяла ложку и тоже отломила себе кусочек, поднесла ко рту, дерзко решая обойтись без молитвы – чёрт с ней, я за сегодня поминала Великого Создателя столько раз, что он должен был бы от меня устать, если бы существовал.

«А ещё, если бы он существовал, он сделал бы всех равными и свободными, раз уж он бесконечно мудр и любит свои творения как детей. Но он не сделал, значит, либо он жестокая сволочь, либо счастье детей его не волнует.

Впрочем, не один он такой. По образу и подобию же создавал, так чему удивляться.»

Я решительно отправила ложку с тортом в рот, закрывая глаза, чтобы прочувствовать момент – вкусно, вряд ли мама готовила, но уж точно сурово проконтролировала. Нежный крем и сочная вишня, алое в белом, хорошее решение для свадебного торта.

«Два месяца. Неужели я действительно кого-нибудь за это время найду? А потом у меня будет ещё немного времени, но не будет платьев и украшений, я никуда не выйду, где я буду искать мужа, в библиотеке? Даже туда без украшений неприлично...

Что делать?»

– Лея?

Я подняла глаза, Алан похлопал ладонью по дивану рядом с собой, улыбнулся:

– Сядь сюда.

Я улыбнулась и качнула головой:

– Пей чай, а то опять не успеешь.

– Успею, ну сядь.

– Нет.

– Ладно, я не гордый, – он встал и сам пересел ко мне, я тихо рассмеялась, он положил подбородок мне на плечо, касаясь грудью моей спины, его аура потянулась к моей, его источник силы жизни опять лизнул мой, оставляя мне частичку себя. Я серьёзно сказала:

– Ещё немного, и ты будешь в минусе.

– Спокойно, я всё контролирую. Просто хочу ещё немного тебя.

– А в результате я получаю немного тебя. Алан, хватит, это плохая сделка.

– В чём в чём, а в сделках я разбираюсь, оставь это мне, ладно? Просто расслабься и получи удовольствие, как я.

– Я не хочу чувствовать себя виноватой в том, что тебя депортируют, и возможно, даже посадят.

– Я взрослый мальчик, принцесса Лея, поверь, я смогу о себе позаботиться. Придвинь тортик поближе, а?

Я вздохнула и придвинула ему тортик.

Попыталась расслабиться и наполниться принятием, как учили все духовные учителя – просто смирись и не парься, и всё будет хорошо.

«Я просто еду в поезде и пью чай, меня подпитывает энергетически отрицательный инкуб, а я кормлю его маминым тортиком – проза жизни.»

Инкуб наелся, допил чай, быстро упаковал вещи и лёг на мой диван, положив голову мне на колени, шутил про отличный вид, спрашивал, не против ли я, если он снимет очки. Я была не против, меня не пугали его глаза, он снял, я взяла очки и изучила внимательно – многослойные стёкла с цветофильтром, такие были в моде лет сто назад, моя бабушка до сих пор их носит, говорит, ей нравится менять цвет глаз, то фиолетовые себе сделает, то голубые, то зелёные.

«А демоны их приспособили для того, чтобы скрывать особую примету. Хитро.»

– Поцелуй меня, принцесса Лея.

Я наклонилась и поцеловала, вроде бы, получилось неплохо. Хотела отстраниться, но он взял меня за шею, удерживая и продлевая поцелуй, долго, пока поезд не начал останавливаться.

– Тебе пора.

Он тяжко вздохнул и отпустил меня. Я выровнялась, он встал и пошёл к чемодану, я тоже встала, взяла его очки и протянула:

– Не забудь.

– Спасибо.

Алан надел очки, мгновенно превращаясь из потустороннего создания в просто красивого парня, неуверенно улыбнулся мне:

– Проводишь?

– Пойдём, – я вышла с ним, прошла по спящему вагону до выхода, где нас встретил заспанный проводник-мужчина, открыл дверь, откинул лестницу, как-то странно посмотрел на нас по очереди, сделал вид, что вспомнил о чём-то важном, и вышел в вагон, закрыв дверь. Мы остались вдвоём, за дверью была тускло освещённая пустая платформа, одинокое здание пригородного вокзала, крохотное, как собачья будка, в нём светилось только одно окно. По ту сторону здания начинался лес, за лесом ощущались жилые дома, но их не было видно, одинокое окно погасло, и мы остались как будто вообще одни во вселенной.

Алан протянул мне руку, как будто не прощаться собирался, а взяться покрепче и помочь мне спуститься по ступенькам, чтобы пойти с ним. Я взяла, он погладил мои пальцы и прижал к губам, посмотрел в глаза и шепнул:

– Прощай, принцесса Лея.

Я улыбнулась и тихо призналась:

– Это был лучший вечер в моей жизни.

Он недоверчиво поднял брови:

– Серьёзно?

– Абсолютно.

– Не весёлая у тебя была жизнь.

Я пожала плечами и отвела глаза:

– Ну, какая есть, такую живу.

Раздался гудок, поезд качнулся и я попыталась забрать руку, Алан не отпустил. Потянул меня к себе и взял за подбородок, заставляя поднять глаза, шепнул:

– Целуй, быстро целуй, в последний раз.

Я улыбнулась и он поцеловал меня сам, коротко и крепко, в последний раз. Отпустил и быстро спустился по ступенькам, как будто боялся передумать.

Из вагона тут же вышел проводник, спустил чемодан, убрал лестницу, пожелал Алану счастливо добраться до следующего пункта назначения, Алан поблагодарил его, на секунду оторвав взгляд от меня и опять вцепившись в мои глаза, как будто пытаясь телепатически передать какую-то важную мысль. В моей голове не было мыслей.

Меня вообще как будто не было, я была всем миром вокруг – косматым лесом, одиноким зданием вокзала, единственным погасшим окном, тощими сутулыми фонарями, лавкой без одной доски, прохладным предрассветным ветерком, качающим волосы и рубашку Алана. Он смотрел на меня, поезд тронулся, проводник посмотрел на меня так, как будто я ему сердце на части рвала, я опустила глаза, он закрыл дверь, я опять подняла – платформа уплывала назад, поезд нёс меня вперёд, жёлтый свет из окон поезда мерцанием выхватывал из серого полумрака фигуру Алана, неподвижно застывшую в позе готовности к долгому ожиданию.

«О чём он сейчас думает? Что он видит? Уходящий жёлтый свет в окружающей серости, или дорогу, которая наконец-то свободна?

Наверное, хорошо, что я не знаю.»