Темное и потерянное сердце

Автор: Мерри Дестефано

Название: Темное и потерянное сердце

Серия: Хроники темного сердца № 1

Переводчик: Дмитрий Пялин

Редакция, обложка и оформление: Black Owl

Вычитка: Светлана Кора

Переведено для группы Dark Eternity of Translations | Натали Беннетт, 2020

Любое копирование фрагментов без указания переводчика и ссылки на группу

и использование в коммерческих целях ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд! Все права принадлежат автору.

Глава 1

Каждый раз, когда я следую через лес, перед моими глазами возникает ее образ. Она выглядывает сквозь ветви и листву, ее волосы развеваются на ветру. Я воображаю, что она, как прежде, идет рядом со мной и говорит, что любит меня. А когда ветер начинает казаться слишком холодным, как это часто бывает после длительного пребывания в лесу, я съеживаюсь и дрожу, мечтая оказаться в ее объятиях, ощущать рядом.

Она ― призрак. Бестелесная сущность того, кто давно покинул этот мир.

Я знаю об этом, так как лично закопал тело в землю. Но она не хочет верить, что умерла, даже несмотря на свой пробитый череп. Порой она наклоняется, демонстрируя мне рану, нанесенную моими же руками.

― Куда это ты направляешься с лопатой, Уильям? ― спрашивает она меня сейчас, следуя за мной вприпрыжку. Ее руки безвольно болтаются, а походка неестественна, так как одна нога слегка вывернута в сторону.

Я изо всех сил стараюсь игнорировать ее, но в который раз терплю неудачу.

― Ты собираешься расправиться с еще одной милой девушкой?

Солнечные лучи пробиваются сквозь густую листву, когда она говорит это, освещая ее фирменную ехидную ухмылку и разбухшие и исказившиеся от процесса гниения губы.

― Нам обоим известно, что ты никогда не была особо милой, ― отвечаю я.

Она смеется, и этот выразительный с хрипотцой звук ласкает мне слух еще больше, чем тогда, когда девушка была жива. Что-то в ней пугает меня, а что-то заставляет мое сердце биться чаще каждый раз, когда она рядом. Она пленяет меня даже после смерти.

― Разве эта тропа ведет не к дому Адель?

Я оставляю вопрос без ответа. Вместо этого я перекладываю лопату с правого плеча на левое, надеясь, что металлическое полотно скроет ее лицо. Но это не срабатывает.

― Разве вы двое не бегали сюда тайком незадолго до того, как прикончить меня?

― Нет! ― не раздумывая выпаливаю я, и у меня на лбу выступают мелкие капли пота.

Она напевает какую-то песню, что-то медленное и печальное, подставляя свое лицо редким солнечным лучам, прорывающимся сквозь обильную крону деревьев. Словно она жаждет солнечного света. Время от времени она задерживается на лесных полянах, залитых желто-белым светом.

Но я знаю, что ее физическое тело покоится в могиле недалеко отсюда. Она погребено под толщей земли полностью. Я удостоверяюсь в этом лично, посещая это место несколько раз в неделю и восстанавливая могилу, которую периодически разрушают падальщики. Иногда я даже оставляю на ней россыпь фиалок.

Сейчас у нее в волосах несколько белых цветков, словно она проснулась в своей могиле и зацепила несколько своими черными прядями волос, ниспадающими до пояса, когда выкарабкивалась из нее.

― Ты думаешь, что я дура, ― шепчет она, приближаясь ко мне. ― Но это не так. Я знаю все о тебе и Адель.

Я останавливаюсь, вынимая платок из кармана, чтобы вытереть испарину со лба.

― Мы были лучшими подругами, ― напоминает она мне. Словно я мог забыть эту деталь.

Мы проходим еще немного, и в поле зрения появляется дом Адель, из трубы которого вьется дымок. В окне кухни мелькает стройный силуэт. Она ждет меня. Мы встречаемся тайком каждые две недели с момента исчезновения Катрины, прикрываясь тем, что оба нуждаемся в утешении. Как только ее отец уезжает на охоту, она вывешивает на окно кружевную шаль.

Так я узнаю, что могу навестить ее.

Наше совместное времяпрепровождение доставляет мне удовольствие. Возможно, это не столь потрясающе, как те моменты, которые мы делили с Катриной, но и у Адель есть, что мне предложить. И она действительно убита горем в связи с таинственным исчезновением Катрины. В первую ночь, проведенную рядом со мной, она часами лежала в моих объятиях и плакала.

К счастью, сейчас она делает это все реже.

― Она знает о тебе и обо мне, ― шепчет Катрина мне на ухо. ― Хоть ты и заставил меня пообещать, что все останется в секрете, но ты же, наверное, в курсе как это бывает между лучшими подругами.

― Нет, она не знает, ― отвечаю я, глядя прямо в ее безжизненные глаза.

― Мы все рассказываем друг другу.

Моя рука крепче сжимает черенок лопаты.

― Адель убеждена, что ты сбежала с парнем из соседней деревни.

― Она лжет. Она в курсе, что я была тебе верна до самого конца.

― Это плохо, Катрина.

― Конечно, плохо. Ты не можешь допустить, чтобы мой папочка или шериф заподозрили тебя в чем-то нехорошем. Возможно, им тоже придется прикончить тебя, а потом закопать твое тело где-нибудь подальше. И тогда я тебя больше никогда не увижу.

Я не могу понять, говорит ли она это с разочарованием или за этим кроются какие-то иные эмоции. Но я точно знаю, что Катрина никогда мне не лгала. Даже после того, как стала призраком. Она всегда была до жути прямолинейной.

― Ты хочешь сказать, что Адель в курсе, что я… что ты…

― Тебе трудно говорить об этом, не так ли? Я мертва, и это ты убил меня. Вот что ей известно.

Сделав это заявление, она отвлекается на раскачивающиеся на ветру деревья и меняющиеся узоры, которые свет оставляет вокруг нас. Она поднимает голову к солнцу и на ее лице столь блаженное выражение лица, словно на нее только что снизошла божья благодать. Проходит несколько минут до того, как мы снова оказываемся в тени ― я с потухшим взглядом и она, устремившая взгляд на дом перед нами.

― Ты ведь поэтому прихватил с собой лопату, не так ли?

Дверь в дом открывается и на крыльце появляется Адель, махая мне рукой. На мгновение я задумываюсь, видит ли она Катрину рядом со мной. Но вскоре понимаю, что нет, безусловно, она не видит… Никто не может видеть Катрину, кроме меня.

― Я принес лопату не для этого, ― бормочу я себе под нос. ― Она просто попросила меня помочь ей в саду.

Но когда я отвлекаюсь от Катрины, приветливо улыбаясь Адель, меня начинают терзать сомнения. Возможно, моя покойная возлюбленная права. Может быть, все это время я планировал совсем другое.

Глава 2

Она подносит руку к лицу, чтобы прикрыть глаза от солнца. Мы оба вспотели, выдергивая сорняки и ухаживая за растениями, которые чудом оставались живыми. Адель слишком редко занималась поливом. Такое ощущение, что она стремилась к тому, чтобы капуста, стручковая фасоль и помидоры погибли. Я с нетерпением жду момента, чтобы остаться с ней наедине, но Катрина преследует меня.

Призрак моей бывшей подружки и моя нынешняя девушка стоят бок о бок.

Катрина упивается лучами палящего солнца, запрокинув голову в небо, но даже не отбрасывает тени. Длинные светлые волосы Адель, заплетенные в косу, свисают на одно плечо, а ее лицо блестит от пота. Обе девушки устремляют взгляд в небо, но вскоре, словно сговорившись, опускают глаза и смотрят на меня.

― Может, пойдем в дом?

Я моргаю. Мне сложно понять, кто это сказал. До сегодняшнего дня я не замечал, насколько одинаково звучат их голоса, да и вообще насколько они схожи друг с другом. Если бы не цвет волос, они вполне могли бы сойти за сестер.

Адель подходит ко мне и целует, но так как Катрина наблюдает за нами, поцелуй не кажется мне сладким.

― Ты и я, Адель, ― говорю я. ― Мы вдвоем отправимся внутрь, и больше никто.

Она недоумевающе смотрит на меня, но потом начинает смеяться. За последние несколько недель ее слезы сменились смехом, и до этого момента меня это радовало. Было приятно проводить время с тем, кто способен поднять мне настроение. Темноволосая Катрина отличалась сложным характером и всегда находила способ, сделать моему сердцу больно, словно она втихаря вонзала мне нож в грудь — сантиметр за сантиметром, глубже и глубже. Пока, в какой-то момент, я не понял, что не могу дышать, будучи рядом с ней.

Именно это подтолкнуло мои пальцы сомкнуться вокруг ее шеи и сжать так, чтобы она не смогла больше мучать меня.

Теперь я начинаю задумываться, что смех Адель так же опасен, как и сложный характер Катрины.

Что если милая белокурая Адель все это время смеялась надо мной? Что если ей известен мой секрет?

Она берет меня за руку и тащит за собой к двери. Я знаю, что ее отец на охоте, а мать работает за прилавком на рынке. Мы с Адель проведем остаток дня в ее спальне, и хотя бы на несколько часов я забуду о Катрине и ее могиле, которую лесные звери всегда порываются раскопать.

― Ну, пошли же, ― говорит Адель, переступая за порог.

― Давай, иди с ней, ― произносит Катрина позади меня с нотками ревности в голосе.

Как только я оказываюсь на кухне, беру щепоть соли из солонки и швыряю ее через порог. Я вижу Катрину, которая следует за мной через сад, отмечая, что ее тело стало выглядеть еще хуже, чем час назад. На одном из ее глаз больше нет века. Ее скулы сильно торчат, а бледная кожа покрылась светло-коричневыми рубцами.

Я жестом останавливаю ее.

― Ты не сможешь войти, ― говорю я Катрине.

Она ухмыляется и пожимает плечами. Куски плоти осыпаются на землю, и ветер уносит их прочь. Я едва сдерживаю дрожь.

― Что ты там говоришь? ― окликает меня Адель.

― Ничего, ― бормочу я и тут же оказываюсь в плену ее горячих объятий и нежных поцелуев.

Я люблю свою живую девушку, и мне больше никто не нужен, кроме нее. Отныне и навсегда.

Глава 3

Ночь надвигается быстрее, чем я мог ожидать. На небе взошла луна, а за окнами шумит легкий ветерок. Я задремал в объятиях своей живой подружки. Как только я просыпаюсь, то ловлю себя на мысли, что ее родители вот-вот вернутся, и даю себе отчет, что мне грозит, если они застукают меня здесь.

Они будут настаивать, чтобы я женился на Адель. Мне придется заботиться о ней до конца своих дней. В моем маленьком доме из угла в угол будут шнырять дети, Адель располнеет, и дни моей свободы будут сочтены.

И все лишь по тому, что я позволил себе заснуть.

Я вскакиваю с кровати и начинаю поспешно одеваться, когда мелкие капли пота выступают у меня на спине, а пространство комнаты начинает давить на меня. Адель зевает, потягиваясь, но не собирается покидать постели.

― Куда ты собрался, любимый? ― интересуется она.

― Мне пора.

Она садится, и ее обнаженное тело пробуждает во мне желание вернуться к ней, но я отгоняю эти мысли, так как должен уйти. Я не могу жертвовать своей свободой.

― Вчера о тебе спрашивал шериф, ― произносит она, зевая между словами.

Я замираю, натянув брюки лишь до колен.

― Или позавчера, ― добавляет она.

― И что его интересовало?

Она снова ложится, устремив взгляд в потолок.

― Он хотел узнать, где ты находился, когда пропала Катрина.

― И что ты ему ответила?

Я двигаюсь в ее сторону, присаживаясь рядом с ней на кровать. Она улыбается, глядя на меня снизу вверх.

― Я не хочу, чтобы он арестовал тебя, ― произносит она, вздыхая.

Ее левая рука тянется вверх, чтобы коснуться моего лица, и я позволяю ей это.

― С чего бы ему это делать? ― шепчу я ей на ухо, в то время как пальцами левой руки играю с ее светлой косой, которая переливается при лунном свете, словно шелк.

― Он никогда не причинит тебе вреда, ― обещает она. ― Никогда не узнает, что ты сделал.

― А что я сделал, любимая?

Мое сердце колотится все чаще и громче, и мне становится интересно, замечает ли она это. Понимает ли она, что стены ее спальни становятся ловушкой? Вскоре ни один из нас не сможет вырваться отсюда. Я прекрасно осознаю, что мне нужно уносить ноги и уезжать как можно дальше. Но сначала я должен был убедиться, что она не говорила об этом кому-то еще.

Ее улыбка так мила и настолько наполнена нежностью, что трудно поверить в то, что она собирается сказать.

― Ты убил Катрину и похоронил ее в лесу.

Мое сердце перестает биться. Я бросаю взгляд на окно и вижу там улыбающуюся Катрину, призрачный силуэт которой пронзают нити лунного света.

― Ты заблуждаешься, Адель, ― возражаю я, всячески стараясь сохранять самообладание. ― Я никогда не смог бы обидеть Катрину. И верю, что она все еще жива…

― Нет.

Адель мотает головой, и ее длинная коса выскальзывает из моей ладони.

― Я видела вас в лесу. Ты ударил ее, и Катрина упала на землю, но она была жива до тех пор, пока ты не придушил ее.

Воцарилась мрачная длительная пауза. Никто из нас не знал, что сказать.

― Но я никогда никому не расскажу об этом, ― произнесла Адель. ― Никогда.

Я делаю глубокий, дрожащий вдох, а затем отвечаю ей улыбкой. В конце концов, Адель — моя истинная любовь, девушка, которую я буду любить всегда. У нее настолько чистое сердце, что у меня не остается сомнений, что я никогда не встречу того, кто бы любил меня так, как она.

― Я верю тебе. Ты просто чудо, ― говорю я, склоняясь к ней для страстного и долгого поцелуя. Он такой же несравненный, как и она сама.

Сейчас самое подходящее время.

Я беру ее длинную золотистую косу и обматываю вокруг тонкой шеи Адель. Она настолько доверяет мне, что даже не сопротивляется.

Это заставляет меня любить ее еще сильнее.

Настолько сильно, что мое сердце готово разорваться от счастья и удовольствия, наполняющих его.

Коса натягивается все туже и туже. На глазах Адель выступают слезы, ее конечности дрожат, и она пытается оттолкнуть меня, но уже слишком обессилена. Она задыхается, и ее рот открывается и закрывается, словно она пытается мне еще что-то сказать.

А потом все прекращается.

Моя любимая живая девушка теперь мертва.

Дверца в моем сердце распахивается, и все счастье, живущее в нем, выплескивается наружу. На его место приходит тьма. Я рыдаю, издавая протяжные истошные вопли, руки сжимаются в кулаки, и меня переполняет ненависть к Адель за то, что она вынудила меня сделать это.

Ей не следовало говорить обо мне с шерифом.

Она не должна была стать свидетелем того, как я убивал Катрину.

Ей просто не следовало влюбляться в меня.

Вся ее красота улетучилась, и воспоминание о поцелуе с ней стало омерзительным. Ее тело, распростертое на кровати, больше не было прекрасным.

Катрина наблюдает за мной через окно в спальне. Моя девушка-призрак кивает, словно она знала, что этим все и закончится.

― Пойдем со мной, ― произносит она, ― мы должны позаботиться о том, чтобы Адель покоилась с миром.

Глава 4

Мы спешим из деревни в окружающий ее лес, все трое ― я и две мои мертвые девушки. Катрина следует впереди, то исчезая, то появляясь в лучах лунного света, словно взволнована происходящим настолько, что с трудом может сохранять свой земной облик. Безжизненное тело Адель тяжелым грузом лежит у меня на плече, замедляя мой ход. Создается ощущение, что она вцепляется в землю позади меня, пытаясь не дать мне уйти.

Без сомнений, она жаждет того, чтобы меня поймали.

Катрина ― единственная, кто сейчас на моей стороне. Мне следовало отдавать ей больше любви. Я должен был оставить ее в живых.

― Шевелись быстрее и будь осторожен на скалистых уступах, ― подгоняет меня Катрина, ее призрачный силуэт выглядит в равной степени человечно и потусторонне.

Эта местность усыпана множеством крутых обрывов, опасных хребтов, бездонных пропастей, которые скрыты от ваших глаз, пока вы не наткнетесь на них. Вот почему я похоронил Катрину именно здесь. Мало кто отваживается забираться в такую глушь.

Местные жители величают эти места Лесами Мертвецов.

В прежние времена верили, что эта земля проклята, и что сам Сатана обитал здесь, похищая заблудшие души и увлекая их за собой в Ад.

Я называю эти места по-другому.

Мне нравится считать это лесом моей любви.

Здесь повсюду цветут фиалки, а нежная лавандовая дымка укрывает лесную подстилку. Ветер колышет цветы, и земля находится словно в постоянном движении, подобно океанской зыби.

Это способно ввести в гипноз.

Моя правая нога ударяется о камень, скрытый под фиолетовыми цветами, и я спотыкаюсь, падая вперед. Облегченно вздыхаю, видя каменистый выступ всего в нескольких сантиметрах передо мной. Тело Адель с глухим стуком падает на землю. Она лежит на спине, а ее пустой взгляд устремлен к кронам дубов.

― Я же просила тебя быть осторожнее, любовь моя! ― отчитывает меня Катрина.

Сейчас ее силуэт имеет более ясные очертания, и, если не обращать внимания на разлагающуюся плоть, она выглядит практически так же, как в день нашей первой встречи. Темнота служит ей украшением. Она скрывает ее выступающие кости и слезающую кожу.

Я осматриваюсь по сторонам, отмечая, насколько далеко мы ушли от деревни. В поле зрения нет ни тропинок, ни построек, ни ягодных кустарников, манящих детей заглянуть в лес.

― Мы на месте. Я похороню ее именно здесь, ― заявляю я.

Катрина хмурится. Вероятно, она планировала сделать это в другом месте, но мне плевать. Я покрываю тело Адель опавшими ветвями и спешу домой за лопатой. Деревья препятствуют мне, сбивая с пути. Каменистые выступы появляются из ниоткуда, и я дважды едва удерживаюсь на ногах, чтобы не упасть и не разбиться об них. Все это время Катрина парит рядом со мной, больше не касаясь ногами земли.

Я следую без остановок, пока не добираюсь до своей хижины и не распахиваю дверь. Внутри царит тьма. И тут я вспоминаю, что оставил свою лопату в саду Адель. Внутри меня все сжимается, страх сковывает мне плечи, а по телу пробегает холод. Возвращаться уже слишком поздно. Наверняка, родители Адель уже дома.

Вероятно, они уже ищут свою дочь, бродя по округе и окликая ее, расспрашивая соседей, не видели ли они ее…

Испарина покрыла мой лоб, когда я зажег свечу, роясь среди инвентаря в поисках чего угодно, что сгодится для дела. По мере того, как я отвергаю один вариант за другим, мне начинают мерещиться голоса, говорящие со мной.

Откинув в сторону молоток, я слышу, как ко мне обращается мать Адель.

― Я всегда знала, что ты тот парень, которому нельзя доверять.

― Этого мальца без раздумий стоит повесить на самом высоком дереве. ― Раздается голос шерифа, когда я отставляю от себя непригодную садовую мотыгу.

Наконец, мои пальцы обхватывают черенок небольшой лопатки, и я улыбаюсь, облегченно вздыхая. Она намного меньше моей лопаты и мне придется потратить больше времени, чтобы похоронить тело, но все же это хоть что-то. Я бросаю взгляд в окно, на Луну, которая тает в небе.

Скоро взойдет солнце. Тело Адель будет легче обнаружить.

У меня совсем немного времени.

Я разворачиваюсь, будучи готовым мчаться обратно в Лес Мертвецов, где мной было оставлено тело той, кого я по-настоящему любил.

Но подняв голову, я вижу ее, стоящую передо мной, еще более прекрасную в смерти, чем при жизни.

― Адель.

Убитая мной девушка преграждает мне путь к двери, и при взгляде на нее каждый мускул моего тела леденеет.

Глава 5

Мне нужно бежать, но я не могу. Адель улыбается мне, а затем склоняет голову набок, словно спрашивая, за что я убил ее. Но она не винит меня. И никогда не сделает этого. Ее любовь ко мне слишком велика. Поэтому она широко разводит руки, желая заключить меня в свои призрачные объятия.

Шлейф аромата фиалок пришел вместе с ней из леса. Он заполнил все пространство моего жилища настолько, что стал, подобно дыму, забивать легкие и душить меня.

― Не сейчас, ― говорю я, отвергая ее порыв.

― Теперь нам ничего не мешает быть вместе, ― произносит она. ― Мне никогда не придется расставаться с тобой. ― Она легко смеется, словно в смерти ей лучше, чем в жизни. ― Я знаю, что ты не планировал жениться. Разве ты не видишь, как прекрасно все складывается?

Она плывет по комнате, и подол ее призрачного платья влачится по деревянному полу. Волосы Адель все еще заплетены в длинную шелковистую косу. На ее шее, словно бусы, кольцо сиреневых следов ― синяки ― мой последний подарок ей.

Катрина, моя другая мертвая девушка, стоит на пороге. Ее черные волосы вьются, словно змеи на голове Медузы Горгоны. Глаза светятся красным. Ее настолько злит присутствие Адель? Я никогда не видел Катрину выглядевшей столь пугающе. Она показывает своими длинными костлявыми пальцами в мою сторону.

― Нам нужно спрятать ее тело, ― говорит Катрина. ― Поспеши!

Адель оборачивается и впервые замечает Катрину. Две мертвые девушки кивают друг другу. Вероятно, теперь они понимают друг друга без слов. Улыбка сползает с лица Адель, как только они приходят к некоторому соглашению с Катриной.

― Именно, ― произносят они в унисон. ― Поспешим!

― Шериф не должен поймать тебя. Ни за что! ― причитает Адель, хватая меня за руку. ― Тебе нужно спрятать тело, пока кто-нибудь не наткнулся на него.

Я киваю, хотя едва могу пошевелиться.

Если шериф узнает, что я натворил, то еще до выходных меня повесят на ветке дерева. Я стану пищей для ворон и насекомых. Я умру.

Затем мы втроем бежим прочь из деревни, нас объединяет общая мысль о том, что меня не должны поймать, и мы мчимся, заливаясь неистовым смехом. Мои мертвые девушки с задором поддерживают меня, на наших лицах улыбки, каждый из нас уверен, что спрятать жертву моего преступления ― это самое важное сейчас в этом мире.

Глава 6

― Оно было здесь, я уверена.

― Нет. Оно было там.

Солнце уже встает, и нам необходимо отыскать тело. Я оборачиваюсь и вопросительно смотрю на Адель, которая стоит с озадаченным видом, скрестив руки на груди.

― Как ты можешь не знать, где находится твое собственное мертвое тело?

Она пожимает плечами.

― После смерти все не так, как ты думаешь, ― вмешивается Катрина. ― Я вот постоянно забываю, где ты похоронил меня, поэтому следую за тобой, чтобы вспомнить это место.

Я в замешательстве.

― Где-то неподалеку должен быть утес, ― говорю я, оглядываясь по сторонам, пытаясь найти глазами возвышенность. Но лес настолько густой, что мне трудно сориентироваться. А потом я слышу звук, которого так боялся.

Лай собак.

Они уже ищут Адель.

Все неправильно. Мне следовало сбежать. Нужно было убраться из деревни еще вчера вечером. Возможно, еще не поздно. Если двигаться в другом направлении, например, на юг. Точно, на юг…

― Что-то не так, Уильям? ― спрашивает Катрина.

Она подходит ближе, останавливаясь в полуметре от меня.

― Все в порядке, ― отвечаю я, но все еще обдумываю в голове план своего побега.

Юг. Если взять курс в сторону Черной Реки, то, возможно, я смогу сплавиться на рыбацкой лодке. Если поторопиться, то уже к полудню я буду в соседней провинции, а уже завтра — в другой стране. Власти не стали бы искать меня там, им даже не известно наверняка, что именно я расправился с Адель.

― Вы слышите собак? ― интересуется Адель.

― Они идут за Уильямом, ― заключает Катрина. ― Это все твоя вина!

Она смотрит на Адель с укором.

Адель смеется.

― Моя вина, что он убил меня?

― Да!

Никогда раньше я не чувствовал себя потерявшимся в Лесу Мертвецов, но сегодня мы так далеко отклонились от тропы, что я потерял ориентиры.

― В какой стороне юг? ― интересуюсь я.

Они перестали пререкаться между собой и обе уставились на меня, разинув рты.

― Зачем тебе на юг, любовь моя? ― спрашивает Катрина.

― Чтобы скрыться! Ты совсем не догоняешь? Неужели смерть превратила тебя в идиотку?

Адель подходит ко мне сбоку и кладет свою призрачную голову на мое плечо. Она еще не начала разлагаться, поэтому выглядит вполне прилично. Но это ненадолго. Вскоре жуки объедят ее губы и обгрызут кончики пальцев, а черви найдут свой путь внутрь нее, и ее плоть начнет раздуваться.

Всего через несколько дней она превратится в ходячий ужас.

Как Катрина сейчас.

Меня передергивает.

― Уильям, тебе нельзя на юг, ― заявляет Адель. ― Разве ты не в курсе, что мы не сможем последовать за тобой, если ты зайдешь слишком далеко за…

― Молчи! ― обрывает ее Катрина.

― Но он же не знает…

― Если ты скажешь еще хоть слово, оно станет твоим последним…

― Я уже мертва. Что еще ты можешь мне сделать?

Но мне было не до их перепалки. Собаки были все ближе, и я уже мог различать голоса людей среди их лая.

― Адель! Где ты? Откликнись, Адель!

Я устремляюсь прочь от моих мертвых девочек, ступая ногами по земле, камням и этому бескрайнему ковру из фиалок. Мне хочется убежать от них, но Адель и Катрина слишком шустры. Катрина встает передо мной, преграждая путь. Раньше я не знал, что призрак способен остановить меня, но у моих девочек это получается.

Это словно превратиться в лед.

Сначала у тебя замерзают стопы, а потом холод пробирается вверх по твоим ногам. К тому времени, когда он проникает тебе в грудь, ты уже готов умереть. Вот тогда-то вы полностью оказываетесь в их власти, словно сливаясь с ними воедино.

Это заставляет вас чувствовать себя мертвым.

Первые несколько раз, когда они преграждают мне путь, я пытался пробиться. Но это все равно, что нырнуть в ледяное озеро. Мне требовалось не менее минуты, чтобы оттаять и вновь найти в себе силы бежать.

Каждый раз, когда мне удавалось вырваться, одна из них возникала передо мной. Я метался из стороны в сторону, скользя по камням и двигаясь так быстро, как только это было возможно. В очередной раз свернув влево, я падаю, приземляюсь на колени, затем поднимаюсь и снова пускаюсь наутек. Адель преграждает мне путь, я резко разворачиваюсь налево, едва не встретившись лицом с массивным дубом.

― Будь осторожнее! ― кричит Катрина Адель. ― Он же может пострадать.

― Плевать! ― отвечает Адель. ― Иначе он ускользнет от нас.

Они гоняют меня по кругу, не оставляя не единого шанса на спасение. Лай становится громче, когда на поляне появляется пара крупных черных псов. Оскалившись, они бросаются в мою сторону.

― Не допускай того, чтобы его поймали, ― кричит Катрина. ― Ты же знаешь, что тогда будет!

― Да. Шериф повесит его… ― отвечает Адель.

― Уводим его подальше, ― командует Катрина.

И мои мертвые девушки меняют тактику, окончательно переходя на мою сторону.

― Сюда, ― говорит Катрина, появляясь справа от меня.

Адель парит слева от меня.

Мы трое снова объединились ради одной цели.

Я ― самое важное в их существовании.

Мне необходимо скрыться от собак, поисковиков и шерифа. Я должен избежать суда.

И мы бежим.

Глава 7

Я почти теряю сознание, не имея возможности отдышаться. Мы бежали так долго и так быстро, что мне кажется, словно я вот-вот рухну. Но мои мертвые девочки совсем не устали. Они никогда не выбиваются из сил. Девчонки порхают около меня, подобно бабочкам, и на их лбах нет ни капли пота.

Между тем, собаки уже совсем близко. Одна из них делает бросок вперед, вцепляется мне в лодыжку, разрывая зубами брюки, и я падаю.

― Пошли прочь! ― кричит на псов Адель.

Один из них, кажется, видит ее. Он взвизгивает, разворачивается и уносится в обратном направлении.

Но второй пес лишь утверждается в своем намерении поймать меня.

Позади нас раздаются мужские голоса.

― Куда он побежал?

― Я что-то нашел… Здесь труп!

― Это Адель? Она мертва?

Как они умудрились найти тело, если мы не смогли сделать этого втроем за всю ночь? Уже поздно размышлять об этом, я не могу повернуть время вспять и исправить то, что сделал. Адель по-прежнему носится с собакой, стараясь держать ее подальше от меня. Катрина смотрит назад, на мужчин, которые ищут меня.

Вторая черная собака продолжает преследовать меня.

Я мчусь мимо елей и дубов, сквозь колючие кусты можжевельника, пересекая небольшой ручей, а затем взбираясь вверх по крутому склону. Все это время пес то и дело огрызается и нагоняет меня, его клыки длинны, словно кинжалы, а челюсти сильны, подобно тискам…

Я цепляюсь за пучки травы и фиалок, подтягиваясь вперед, забираясь все выше…

Собака почти догоняет меня, она совершает бросок и я тоже…

Теперь она на мне, ее клыки вцепились в мое левое предплечье. Я взвываю от боли, и тут же от страха… Все внутри меня сжимается, когда мои ноги не могут найти опоры.

Я срываюсь вниз.

Падаю.

Мы с псом падаем все ниже и ниже, но зверь не отпускает меня, хотя мы летим вниз в бескрайнюю черную бездну.

Для нас пути назад нет.

Не теперь.

Больше никогда.

Моя спина ударяется о каменистые выступы, корни, ветви, моя правая рука вывернута, но я все еще падаю. Кажется, что это длится вечно.

И вот…

Дно ущелья готово принять меня: голодное, готовое сожрать меня, поглотить мою плоть и кости. Я пронзен, сломлен, уничтожен, и боль накрывает меня с головой.

Последнее, что я вижу, ― это как мои мертвые девочки летят ко мне.

Глава 8

Боль продолжается гораздо дольше, чем ожидалось. Я вообще не уверен, что она когда-нибудь утихнет. Моя спина, руки, ноги, каждая часть моего тела сломана, изувечена, и я сомневаюсь, что способен двигаться.

И даже дышать.

Моя грудь больше не поднимается и не опускается.

Катрина склоняется надо мной. Черный жук срывается с ее губ, приземляясь на мои. Я вздрагиваю и пытаюсь стряхнуть его, но не могу.

― Уильям?

Я слышу голос Адель, но не вижу ее.

― Поднимайся, ― говорит Катрина.

Ее глаза застилает мутная пелена, и я поражаюсь тому, что она способна видеть меня. Да и вообще что-то, если уж на то пошло.

― Вставай немедленно. Если ты пробудешь в таком положении слишком долго, ты вовсе потеряешь способность перемещаться.

― Ты серьезно? ― любопытствует Адель.

Она еще такой ребенок. Такая наивная и незрелая. Не понимаю, что я вообще в ней нашел.

Но затем я ухмыляюсь, вспоминая изгибы ее тела.

И в этот момент неожиданный озноб пронзает меня с такой силой, что я готов взвыть. Они обе наклоняются и погружают свои призрачные руки внутрь меня.

― Прекрати! Это же не больно. Вовсе нет.

Я не в силах говорить, но им плевать на это. Их длинные костлявые пальцы копошатся внутри меня, царапая мои внутренности, что-то выискивая, пока, наконец, не нащупывают то, что нужно.

Вот черт, мое тело пронзает боль куда более сильная, чем после падения, и мой крик эхом разлетается по всему каньону.

― НЕ-Е-Е-ЕТ!

Они продолжают терзать меня, смеясь и ухмыляясь.

― Он говорит!

― Это всего лишь стон. Любому призраку это доступно. Тяни сильнее!

Я слышу треск, хруст, скрежет. Чтобы это ни было, мне кажется, что только что одна из моих костей была извлечена из меня. Эта боль — тупая сокрушительная боль — пробуждает во мне желание умереть…

Если этого уже не произошло.

Я скулю, словно несчастный раненый щенок.

― И снова стон, ― вздыхает Адель.

― Скоро он заговорит. Просто дай ему время, ― отвечает Катрина.

Теперь все по-другому. Боль, которая все это время изводила меня, исчезла. Я просто забыл о ней. Какой она была? Что я чувствовал после того, как сорвался с обрыва, после того, как пес терзал мою руку, после того, как я ударился об землю, переломав все на свете?

Я не мог вспомнить.

Катрина стоит по левую руку от меня, улыбаясь так широко, словно хэллоуинская тыква. Справа от меня мельтешит Адель, вовсе не такая милая, как была при жизни.

Я смотрю вниз и понимаю, что стою. Действительно стою на своих двоих. Я больше не прижат к камням, словно жук под чьим-то ботинком.

― Что… происходит…

Мой голос звучит так неуверенно, словно это первые слова, которые я произношу в жизни.

― А вот и он! ― ликует Катрина.

― Такой забавный, ― добавляет Адель.

Я пытаюсь коснуться ее, но моя рука проходит насквозь. Это не удивляет меня. В конце концов, она мертва. Но моя рука продолжает движение, проходя сквозь деревья и даже камни. Я замираю в недоумении.

Ощущение пустоты и холода. Словно малейший ветерок был способен разорвать меня на части.

― Добро пожаловать в мир нежити.

Катрина приближается ко мне вплотную, пока ее голова не погружается в мою грудь. Ощущения совсем не такие, как тогда, когда она чуть не заставила меня умереть от холода, пройдя сквозь меня насквозь. Совсем не такие. Это истинный кошмар. Такое чувство, что только что меня поместили в клетку, из которой мне уже никогда не выбраться.

― Остановись!

Я плачу, хватаюсь за нее руками, стискиваю, пытаюсь оттолкнуть. Но мои руки ― это бледно-голубая дымка. Ничто из того, что я пытаюсь сделать, невозможно.

Она смеется, и этот звук эхом раздается во мне, от кончиков моих бледно голубых пальцев до самой макушки.

Из меня вырывается вой.

Катрина поспешно убирает голову от моей груди и смотрит на меня, нахмурившись.

― А вот выть было необязательно. Теперь у меня звенит в ушах. Ты просто чудовище какое-то.

Адель кивает.

― Сущий зверь.

― Монстр.

― Упырь.

― Но наш родной упырь.

― Это точно.

― Отныне и навсегда.

Катрина подносит костлявый палец ко рту, чтобы остановить Адель от дальнейших слов.

― Если конечно никто не перенесет отсюда его кости.

Они обе разражаются пронзительным заливистым смехом.

― Хорошо, что шериф не поймал его.

Адель пытается приобнять меня, положив руку на мою спину, и я снова ощущаю себя заключенным в клетку. Меня пробирает дрожь и я плачу.

― Хорошо, что он не был повешен на дереве, ― добавляет Катрина, ― иначе…

― Мы бы не смогли преследовать его, мучать и любить вечно…

Они берут меня за руку и поднимают за собой в воздух, и мы втроем летим через каньон, то взмывая ввысь, то вновь опускаясь, так стремительно, что все плывет перед глазами. Я не могу перестать плакать.

― Разве это не весело? Разве я не говорила, что это будет круто? ― спрашивает Катрина.

― Это да! ― отвечает Адель. ― Разве это не чудесно, любовь моя?

Но я не могу говорить. Осознание ужаса произошедшего лишает меня дара речи. Все, на что я способен, это кричать и выть, и мой голос эхом гуляет с одного конца каньона в другой.

Я всего лишь один из призраков в Лесу Мертвецов.

И два человека, которых я по-настоящему любил, две мои милые мертвые девушки, будут мучать меня здесь. Изо дня в день.

Вечно.

Глава 9

Звон в моих ушах не прекращается ― еще одно небольшое дополнение к списку мучений моего загробного существования. На несколько мгновений я сбежал от моих драгоценных мертвых девочек и теперь прячусь от них в лесу, укрывшись за колючими кустарниками. Прямо сейчас мои девочки парят над каньоном. Их голоса эхом раздаются по округе, они настолько пронзительные, что я сомневаюсь, что живые могут улавливать этот ультразвук.

Но он вполне может разбудить мертвого.

Я смеюсь про себя над собственной шуткой, а потом замираю, опасаясь, что случайно издам звук, который приведет моих мучительниц ко мне.

Такова теперь суть моего существования. Прятаться в страхе. Изо всех сил стараться оставаться незамеченным. Желать снова стать человеком.

Боюсь, что это желание никогда не покинет меня. Вряд ли я смогу забыть чувство удовлетворения от вкусной еды и хорошего вина, а также от моментов, проведенных в объятиях…

Мне приходится остановить себя. Не хочу вспоминать те времена, когда Катрина и Адель еще были милыми и соблазнительными созданиями.

Вместо этого я изучаю свое окружение. Это чудесный лес, несмотря на то, что это Лес Мертвецов ― злое место, которое может захватить вашу душу, навеки сделав своим пленником. У проклятия этого места есть истоки, но мне пока неизвестно о них.

Катрина знает все тайны этого места. Я не сомневаюсь. Она стремилась к тому, чтобы я умер здесь и очутился в ловушке, чтобы она могла измываться надо мной.

Тени играют на поляне, когда лучи солнца просачиваются сквозь кружево дубовых ветвей и листвы. Когда один из солнечных лучей касается меня, я ловлю себя на масли, что вновь ощущаю себя наполненным. Катрина частенько останавливалась, упиваясь солнечным светом, словно это было что-то типа целебных ванн, после которых она чувствовала себя сильнее и счастливее.

Это место пропитано магией, я уверен в этом.

Я больше никого не встречал в этом лесу — ни вурдалаков, ни троллей, ни фей, — но здесь явно есть что-то потустороннее. Что бы это ни было, но по ночам оно словно поет, подобно хору голосов, зовущих к себе.

Адель не обращает на это внимания.

А Катрина оживляется, словно в этом пении таится ее спасение. Порой мне кажется, что она даже различает слова. Мне же все это кажется тарабарщиной, набором слогов из какого-то древнего языка, а может и вовсе вымышленного. Возможно, на один из высоких утесов приходит какой-то безумец, который поет своей музе на языке, который понятен лишь им двоим.

Я воображаю, что он великан, и как только он заканчивает свою песню, он раздосадованно уходит, чтобы уничтожать целые деревни и пожирать маленьких детей.

Я даже представить не мог, что после смерти рядом со мной будут рыскать какие-то зловещие твари.

― Вот ты где.

Я вздрагиваю. Это голос моей темноволосой возлюбленной. Катрина смотрит на меня сверху вниз, словно не понимая, от чего я прячусь.

― Ты совсем зачахнешь, если время от времени не будешь летать и кричать, ― говорит она.

Катрина потягивается, широко раскинув свои костлявые руки и запрокинув голову навстречу солнечным лучам. Ее лицо светится от умиротворения, и я ей искренне завидую.

Смерть ей к лицу.

Эта мысль заставляет меня улыбнуться.

― Я рад, что убил тебя, ― говорю я ей.

― Я в курсе. Мне тоже радостно, что ты умер.

Она даже не взглянула на меня, по-прежнему устремляя свой взор в небо. Ее волосы цвета воронова крыла поредели, но благодаря этому ее лицо приобрело какую-то необъяснимую призрачную красоту, чего я раньше не замечал.

― Ты стала еще краше, ― отмечаю я.

― Даже не сомневаюсь. А ты все такой же ужасный, как и всегда. Не могу понять, как я могла в тебя влюбиться.

Я смеюсь. Мой смех звучит подобно раскатам грома: то высоко, то низко. Он эхом разносится по лесу, спугивая стаю ворон, которые разлетаются с деревьев в разные стороны. Их карканье сливается с моим смехом, и вместе это звучит крайне гармонично.

Катрина смотрит на меня, едва сдерживая улыбку.

― Ты истинный кошмар, ― шепчет она.

― Как и ты, любовь моя, ― отвечаю я между приступами смеха, ― как и ты.