Тени Судьбы

А за танцующими строчками —

Следы от боли и потерь.

Мы остаемся одиночками,

То тут, то там — тогда, теперь.

А за горячими надеждами —

Все тот же грустный горизонт…

Жизнь рядом с подлыми невеждами,

Отчаянья жестокий фронт.

Звучат мелодии тревожные,

Зловещий навевая сон…

Приходят тени всевозможные

Из холода ночных времен.

В бредовых поисках кого-то

Жизнь протекает сквозь тебя,

И помнить больше неохота,

Что рядом кружится, губя…

Кривляется, танцует, плачет,

Зловещим дует ветерком…

Ну, вот нельзя теперь иначе —

Ты видишь бездну за окном.

И молча тянешься к несчастью —

Как возвращаешься домой…

И тени наделяют властью

Тебя, развеянного тьмой.

А в зеркале ночная жуть мелькнет,

И тронет сердце шепотами страха,

И к темному окну душа прильнет —

Судьба опять потребует размаха.

Теряется в пространствах тишины

И снега жизнь из грустных разночтений,

А дальше только звезды и видны,

Да пустоты пульсирующей тени.

Ты тяжести вселенской обречен —

Усталые подрагивают веки.

И странен мир: ужасен, утончен…

Во тьму текут космические реки.

Вот и рассвет подступает неспешно, лениво…

Скоро продолжится жизни бессмысленный бред:

Строчками ляжет, тебе усмехнется вдруг криво,

Чтобы добавить вновь тяжести пройденных лет.

Нет ничего, что могло бы вернуть ощущенье

Свежести жизни на этой планете чужой.

Так совершается грустной души превращенье

В снег или ветер…Да Бог с нею, с этой душой.

Кажется, что ничего уже больше не надо,

Только забиться бы вдруг в уголок тишины,

И позабыть навсегда о сияньи распада,

И о несчастной судьбе своей бедной страны…

Медленно в этом предутреннем сне-полумраке,

Стрелки часов разбивают хрустальную тишь,

Стрелки выводят судьбы беспощадные знаки,

На перекрестке времен, где ты снова не спишь.

Вот наступает эпоха твоя — одиночество

Вот и эффекты от частого виденья снов.

Вот исчезают фамилия, имя и отчество,

Кажется, к этому я был давно уж готов.

Вот предо мной ледяное молчание вечности.

Кажется, что через миг я в него упаду…

И постигая вселенский покой бесконечности,

Новое имя душе в океане найду.

Вот предо мною дорога легла неизбежности

Ветром свинцовым отчаянье бьется в виске.

Жизнь исчезает в ночной непроглядной безбрежности

В витиеватой и горькой заветной строке.

Но увлеченный всем тем, что мне здесь предназначено

За грань миров я почти что легко ухожу.

И обретая все то, что навеки утрачено,

Вновь вдохновением больно и трудно дышу.

Все возвращается в круговороте космическом

Я пропадаю, а кто-то явился сюда.

И улыбаясь опять я пишу о трагическом,

О непонятном, что с нами сгорит навсегда.

Но повторение — это закон вероятностей,

Где-то вдали кто-то также не сможет уснуть.

И отправляясь сквозь сонмы удач и превратностей,

Чертит судьбы чем-то очень знакомый мне путь.

Все рассыплется-развалится,

В закоулках стынет тьма.

Жизнь — беспечная скиталица,

Наконец, сойдет с ума.

Злою скукой искалеченный,

Изничтоженный совсем,

Ты проходишь незамеченный,

Между прежних лиц и тем.

Нет ни капли романтической

Крови в жилах. Ну, так что ж?!

Ты улыбкой иронической

Обезвреживаешь ложь.

И пускай судьба кривляется,

Превращаясь в пустяки,

Но от боли избавляется

Под конец лихой строки.

Предначертано — так сбудется,

А не сбудется — не жаль.

Только что-то вдруг почудится,

Обернешься — там печаль.

И весна ночами мается,

Слышишь странные шаги —

Это вечность поднимается,

Оставляя снов круги.

Все рассыплется-развалится,

В переулках гаснет свет…

И двойник из бездны скалится,

Создавая твой портрет.

Все тягостней, все злей, все истеричней

Под небом синим или небом серым

Жизнь катится. Становятся трагичней

Пути судьбы сквозь парки или скверы.

Снуют повсюду бытовые бесы,

Устраивают мелкие скандалы.

А ты разводишь с ними политесы —

Слова твои надменны и усталы.

И заставляют сердце биться реже,

И генерируют миры печали…

И все ж тебя порою ветер свежий

Уносит в поэтические дали.

Для стихов не остается слов,

Все слова практически мертвы…

И не остается в мире снов

Для разбитой болью головы.

Сыплются во тьму души века,

Где листвой отчаянье шуршит…

Правит бал вселенская тоска

И судьба, как на ветру, дрожит.

Горя неизменный камертон

Вызывает тонкий силуэт,

Памяти, тяжелой словно стон,

Памяти, пронзительной как свет.

Довольно сумеречных снов, довольно

Жестоких, каверзных веков, где больно

Душе капризной проживать, несчастной,

Такой безумной и, подчас, прекрасной…

Везде вокруг постылых дней смешенье

Лиц измельченных властью зла движенье,

И небо плачет над тобой, как прежде,

Погаснувшей ты смотришь вслед надежде.

Ты тонешь в вязкой тишине, во мраке.

И чертишь вновь беды и боли знаки.

И вот отчаяньем твой мир размолот,

И всепланетный в сердце лезет холод…

Пропитан водкою насквозь и горем,

Все ж шепчешь ледяной Судьбе: «Поспорим…».

А только жизнь уходит прочь, куда-то…

Душа останется одна… Расплата…

Жизнь не сделает скидок тебе… Ну и пусть…

Заучи эту мысль поскорей наизусть,

Мир торопится в вечность, в мерцающий сон,

Приближается музыка с разных сторон.

Поднимается боль исковерканных лет,

Неизбежной расплаты за все — силуэт.

И отчаянье режет тебя на куски,

Ледяным острием неизменной тоски.

А судьба продолжает брести наугад,

Ты, как будто, своей обреченности рад…

И опять погружаешь сознание в ночь,

Чтобы душу и память в стихи истолочь…

Жизнь плавится в холодном сне,

Стирается на раз.

И солнце мертвых светит мне

Из обреченных глаз.

Легко слагаются стихи

Из сумрачных дорог,

И тянут в пропасти грехи

Обманов и тревог.

И виноватая судьба

Гадает на крови,

И бесполезная мольба

Летит вослед любви,

Которая ушла давно

В хрустальный мир души,

Где грусти терпкое вино:

Мечты и миражи…

А здесь я проживаю дни,

Которых вовсе нет,

Как выхода из западни

Провинциальных лет.

Жизнь пропитана горем и втоптана в мрак —

Это странной реальности проклятый знак.

И в холодную землю вмерзают цветы,

Ты, как будто случайно, глотнул пустоты.

Ты, как будто спокойно, смеешься и ждешь,

Что тебя уничтожат печали и ложь,

Что снаружи терзает, а не изнутри,

Умножая все беды на два и на три.

Только память, как тень все бредет за тобой.

Назови ее поступь всего лишь судьбой.

А потом из души создавай двойника,

Чтобы даже за гранью продлилась строка.

Жизнь протекает кое-как,

Слегка помешивая мрак,

И предает некстати

Тебя проклятой суете.

Уж лучше сгинуть в пустоте,

Чем жить в шестой палате,

Где в расписании времен,

Явь словно бы бредовый сон,

Из скуки и обмана…

И вот в предчувствии беды

Ты должен спутать все следы

И напустить тумана…

И пусть твой мир теряет цвет,

Среди невыносимых лет,

Замешанных на боли.

Сжигай себя в добре и зле,

А душу прячь в холодной мгле,

В полночном алкоголе.

Жизнь, как плетение кружев, скучна и прозрачна,

Призрачен бег по задворкам ночных городов,

Очередная попытка опять неудачна

Вырваться из-под контроля жестоких веков.

И остывают фрагменты мечты на бумаге,

Только меня в этих строчках давно уже нет.

Рвутся надежды нелепой красивые флаги,

В снах застывают банальные ужасы лет,

Чтобы опять и опять бередить мою душу,

Чтобы вернуться вдруг в самый тяжелый момент…

Спичкой реальность сгорит — так огнем я разрушу

Козни судьбы, для которой я — эксперимент.

Трудно понять для чего я на этом на свете

Вынужден мыкаться и растворяться во тьме…

Вечность моя, не забудь о печальном поэте,

И не теряй его в этой лихой кутерьме.

Жизнь ушла в осенние туманы

В тихо моросящие дожди.

Не нужны придуманные страны

Все равно, что будет впереди.

Устаешь от смены настроений,

И от слов жестоких, как всегда.

И течет по рекам вдохновений

Скуки ядовитая вода.

А душа, как прежде, беспокойна,

Беззащитна от ударов зла.

Но ее хранит от боли знойной

Ночи романтическая мгла.

Но хотя все сумерки опасны —

Просто заблудиться можно в них.

Их пути по-своему прекрасны,

Тем, что оставляют нас одних.

Осень — это странный сон природы.

Это мир — с тоской наедине

Тихо перелистывает годы

В ледяной и темной тишине.

Как жизнь нелепа, бестолкова,

Как деньги заменяют Слово,

Калеча души навсегда.

И мир глядит звериным взглядом

В тебя, и заполняет ядом

Твои постылые года.

Как рвется музыка на части,

Как бесы разжигают страсти

Уже двуногого скота.

Не стоит говорить об этом —

Скорей убей в себе поэта,

И пусть нахлынет пустота.

Для созерцания распада

Биноклей никаких не надо,

Лишь только выгляни в окно.

Ну что ж, пожалуй, и прекрасно,

Что все здесь кончится ужасно —

Ведь это тянется давно.

Ты будешь жизнью уничтожен,

Твой путь трагичен, невозможен —

Ты столько лет бредешь без сна

По бесконечности вселенной,

Где стынет в вечности блаженной

Потусторонняя весна.

Короткие зимние дни,

Холодные лунные тени.

Коктейли ночных откровений

Среди пустоты-западни,

Где жизнь остается ни с чем

И злой подчиняется воле…

Спасаясь от огненной боли

Душа застывает совсем.

Но все возвращается вдруг

И тихо ложится строкою,

Обычной, знакомой тоскою

Тебя заключая в свой круг.

Грусти, безнадежно мечтай,

Бери одиночества ноты,

Забудь среди музыки, кто ты,

И звездам стихи дочитай…

Не вырваться из западни,

Где бродят в снегах сновидений

Короткие зимние дни,

Холодные лунные тени.

Меланхолически скучаю

И иронически молчу.

И сам порой не замечаю,

В какие пропасти лечу.

По жизни злой, лишенной смысла,

Автоматически бреду.

И дней тускнеющие числа

Подсовывают ерунду,

В которой плавится сознанье,

И растворяется душа…

И только боль-воспоминанье

Уходит в вечность не спеша.

Метафизические сны

Зовут в иные измерения,

Потусторонний свет Луны

Тревожит боковое зрение.

А я блуждаю в темноте

Трагически и неприкаянно…

На мутном жизненном листе

Опять черчу стихи отчаянно.

Полночных строчек череда,

Как лабиринты бесконечности

И снова черная звезда

Сияет на просторах вечности,

Где бытие с небытием

В одно мгновение сливается…

Где смысл загадочных систем

Легко и просто раскрывается.

В звучание обычных слов

Добавлен плеск морей мистических…

И я за грань лететь готов

На ледяных ветрах, космических.

Мимо мистики встреч-расставаний,

Одиночеством странным дыша,

По картинкам из воспоминаний

Пролетает шальная душа.

Жуткий ветер давно уже свищет,

Заметая оставленный след,

Остывает в груди пепелище,

Точно сердце, которого нет.

Доигралось сознание в прятки

С тихим ужасом. И в темноте

Только призраки, только загадки

На уже пожелтевшем листе.

Так и есть — приближаются сроки

Отправления в вечную тишь…

Только жизнь составляют те строки,

На которых ты твердо стоишь.

Молодость мятежная ушла,

Жизни краски яркие поблекли,

Звезды романтического зла

Растворились в повседневном пекле.

Те слова, что душу больно жгли,

Стали вдруг банальным разговором,

Чаще стала чепуха земли

Лезть в судьбу навязчивым узором.

Ржавчиной и пылью миражи

Так легко, так быстро вдруг покрылись.

И с тоскою безобразной лжи

Худшие мгновенья повторились.

Если б знать иль чувствовать, когда

Сердце онемело и ослепло?

Все пути уводят в никуда,

Все стихи однажды стали пеплом.

И неважно день сейчас иль ночь,

Сколько бед бредовых в этих сутках…

Жизни даже ядом не помочь

В бесконечных, скучных промежутках.

Наступила эпоха безликого хама,

Догорел неизбежный закат.

Вместо строгих ворот опустевшего храма,

Жизни глянцевой пошлый плакат.

Лезут бесы к тебе, но не из преисподней,

А из круга мелькающих лиц.

Но становишься ты все сильней и свободней

В одиночестве желтых страниц.

Воплощенья беды — их, как водится, много,

Бездна скалится из-за угла…

А душа ощущает присутствие Бога

Там, где ты дышишь воздухом зла.

Невозможно себя отыскать

На просторах трагических дней

Надо к боли опять привыкать,

Что сжимает тебя все сильней.

Старым сказкам не видно конца,

Жуть мерцает по разным углам,

И колеблется профиль лица,

Что разрезано напополам.

На неточностях строится век,

На обмане безвыходных слов.

И бредет никакой человек…

Что ж, сюжет этой жизни не нов.

Хоть отчаянье кружит порой,

И бессмыслица тянет на дно,

Увлеченный жестокой игрой,

Отвори в запределье окно.

В летней полночи тронет ковыль,

Беспокойный лихой ветерок.

И осядет межзвездная пыль

Парой странных возвышенных строк.

Неясная, смутная музыка льется,

Предзимнюю вялую грусть навевает,

И только душе в этой скуке неймется,

Как будто в ней ветер ночной завывает.

Мы странного мира с тобой постояльцы,

Где все потихонечку, но исчезают…

Коснутся лица онемевшие пальцы

И холодом нежности сердце пронзают.

Вот так под покровом событий обычных

Таится судьба, чей сюжет нам неведом…

И тянется жизнь между фраз ироничных,

Чтоб вдруг оборваться с трагическим бредом.

О тонких контурах любви,

Которой нет, как нет.

О том, как жизнь не назови,

А вместо жизни — бред.

И где, когда я счастлив был?

Не знаю, с кем и как?

Я все простил, я все забыл,

Разглядывая мрак.

Меня пытает пустота.

Зачем моя ей боль?

Не знаю. С чистого листа

Сыграю ту же роль.

Я по иному не могу —

И плавится душа,

Когда по звездам я бегу,

За давним сном спеша.

Осенних листьев кутерьма —

Кружение в холодном ветре.

Обрывки жизней, судеб…Тьма,

Что ждет на каждом километре

Пути за дальний горизонт,

Где не увидеть лиц скитальцев…

Раскрой скорей свой черный зонт,

И время потечет меж пальцев,

И в беспокойнейшие сны

Свободно души превращая,

Наполнит памятью вины,

К истокам боли возвращая.

Осенних прогулок прохладная радость иль грусть,

Под солнцем спокойным, а может, под тихим дождем…

Идем в никуда по аллеям, стихи наизусть

Читая, а после случится все то, что не ждем.

А после, когда разойдутся тропинки судьбы,

Прикинем количество горя и счастья на глаз…

У каждого есть потаенные сердца мольбы.

И вскоре все будет иначе… не так, как сейчас.

Отмечая прожитые годы,

Пройденные версты в пустоте,

Размышляешь о цене свободы,

Оставляя горечь на листе.

Обращаешься в туманы ночи

В сонный холод бесприютных душ.

И опять выслушивать не хочешь

Времени мудреннейшую чушь.

Просто остаются без названья

Самые прекрасные стихи.

И в голгофский путь — в воспоминанья —

Отправляют беды и грехи.

Оформитель ощущений смутных,

Безнадежно вникший в суть вещей.

Ты бредешь сквозь сумрак слов минутных,

Через вязь обманчивых речей.

В землю постепенно ты врастаешь,

Разрушая солнечный мирок.

И во тьму Вселенной улетаешь,

Пеплом бесполезно-грустных строк.

Рядом обреченность, как награда,

Музыки смертельная игра.

И судьбы спокойная прохлада —

Памяти глухие вечера.

Перестану вспыхивать, как порох,

Перестану злиться и страдать.

Выброшу надежд и песен ворох,

Научившись ничего не ждать.

Чтобы стали каплями наркоза

Горя бесконечные дожди,

Чтобы реже чудилась угроза

В тех путях, что вижу впереди.

Только жизнь, как спичка, догорает.

Вот, еще чуть-чуть… и хлынет тьма…

И душа трепещет, замирает —

От смертельной боли без ума.

По лунным дорожкам, по странным тропинкам,

Мерцанье холодных болотных огней.

Никак не привыкнуть мне к странным картинкам:

К игре безнадежных и грустных теней.

Вращается время, и снова, и снова

Мой мир попадает в ловушки и сны,

Душа уж давно к запределью готова,

Ей все нипочем перехлест тишины.

Вернутся другие вот в это пространство,

Но мир изменился — все кончилось вдруг:

Раскисло зимы обреченной убранство,

И жизнь описала трагический круг.

Разрывы ткани бытия,

Куда врывается инферно,

Где точно тени: ты и я

Бредем во мрак ночей, наверно.

И в жизни странной, грозовой,

Мы словно радиопомехи.

И отвечаем головой

За лет обманчивые вехи.

И ощущенье власти зла

Вдруг обострилось до предела.

Судьба все в клочья разнесла.

Вмиг душу отделив от тела.

Подкрался близко давний страх —

Пролог к паденью, к катастрофе…

Мечты осадок на губах,

Как горечь выпитого кофе.

Раньше я любил звенящий холод,

А теперь порой стремлюсь в тепло.

Раньше — я тогда был очень молод —

Я любил космическое зло.

Раньше смаковал я утонченно

Боль, что приходила из глубин.

Раньше жил по слову: «Обреченно»,

И всегда любил побыть один.

А теперь я усмехаюсь криво,

Глядя на просторы пустоты…

Все, что есть вокруг — нелепо, лживо,

Даже вдохновения листы.

Лет летит никчемный хлам и мусор,

Кружится под ветром неудач…

Жизни жалкой не хватает вкуса,

А судьбе — масштабности задач.

Скользит прохладная весна,

Сегодня хорошо душе,

Потусторонняя Луна

Блестит на дальнем рубеже.

Твоя нелепая тоска

Меняет контуры лица,

Всего лишь рюмка коньяка:

И вот надеждам нет конца.

И вот строка пронзает мрак,

И боль дрожит в твоих руках,

А небо чертит новый знак,

И повторяется в мечтах.

Устав от жизненной игры

Твори, не зная берегов,

Непостижимые миры

Из тайных снов и облаков.

Смутной надеждою тешишь себя понапрасну.

Режешь запястья лезвием новой строки.

Игры полночные невероятно опасны,

Смотрит из зеркала снов ликвидатор тоски.

И намечается вновь разговор с мирозданьем,

Жизнь отмечается гулом бесчисленных слов…

И для тебя не найдется уже оправданья,

Только судьбу дополняют порывы ветров,

Что вызывают лишь дрожь в остывающем теле,

Ну а душа обретает огонь пустоты.

И попадает в пространство вселенской метели,

Жуткой романтикой вновь заполняя листы.

Кровь на руках обнаружишь наутро однажды,

Так продолжается круговорот новостей…

И понимаешь ты, изнемогая от жажды,

Что не бывает здесь легких и быстрых смертей.

Созерцаешь распады миров, исковерканных злом

И рисуешь картины довольно знакомого ада,

А в душе намечается снова серьезный надлом —

Ей твоей биографии кажется вовсе не надо.

И судьба позвонила вдруг в дверь, ты пошел открывать

Длинной тени, что призраком встала в пустом коридоре.

Вот и холод: нельзя никогда ни о чем забывать…

Ни о старых грехах, ни о как-то проигранном споре.

Почему-то жизнь вертится около или вокруг,

И скользит в никуда, бесконечно тобою играя,

С безнадежной, нелепой, безумной надеждой, а вдруг…

Синим пламенем с сердцем твоим неизменно сгорая.

Получается все, как всегда — возвращаются сны,

Мир не кажется больше уж сказкою предновогодней,

Заполняются годы пространством вины и войны,

Ты идешь через боль, становясь все грустней и свободней…

Соткан из жаркого лета твой вздох,

Что-то стучится из бездны эпох.

Ищешь на ощупь свое же лицо —

Жизнь наливается болью-свинцом.

Только не стоит глядеть в зеркала,

Ты же запомнил иронию зла?

Яд источает лихая строка,

Что, как петля: и прочна, и легка.

Снова из жгучего света во тьму,

В холод ночей, недоступных уму.

В кровь подпуская тоски-пустоты,

И пропадая у той же черты…

Каждое слово тихонько горчит.

Гвоздик судьбы из ладони торчит.

И распадаясь на сотни частей,

Платишь за выбор высоких путей.

Стелется времени терпкая скука.

Водочки выпить? Да не помогает…

Меланхолической жизни наука

Радостей пошлых опять избегает.

Нету иного…Пробежка по кругу,

И неизменного зла повторенье…

Вот мы проходим, кивая друг другу,

А в глубине сохраняем презренье…

То ли к себе, то ли к этому миру,

Где неуютно и жутко нелепо…

Души бредут из квартиры в квартиру,

Не замечая за окнами неба.

Странные слова роняя,

Суеты сметая пыль,

Неудобства извиняя,

Небыль превращаешь в быль.

Жизнь торопится куда-то,

Ну а ты глядишь ей вслед,

В хрупкий сумрак без возврата

Отпуская давний свет.

Чередой проходят годы,

Не задев тебя никак…

Но безжалостной свободы

Проступает странный знак.

Быстро вьются злые строки,

Издеваясь над тобой —

Это тонкие намеки,

Что ниспосланы судьбой.

Только ветра свист протяжный

Затмевает грусть и боль,

Ты клочок души бумажный

Унести ему позволь.

Тасуются странные карты

Судьбы одинокой, лихой.

И слякотно-серые марты

Текут вереницей глухой.

Под грустью весеннего бреда,

Под сенью застывших обид

Лежит глубина, и ей ведом,

Кто вскорости будет убит.

Кто не переступит порога,

Кого не пропустят века,

Чья жизнь так невнятно-убога,

Что ей не поможет строка,

Которая тянется-вьется,

Изгибами сердца больна,

И все-таки так и порвется

Все ж не доставая до дна.

Тихо уходит куда-то пружинящим шагом

Молодость, там бесконечности сказки легки…

Жизни твоей постепенно желтеет бумага,

Вязнет душа в неизбежности темной строки.

Время теперь вызывает лишь приступ озноба,

И в одиночестве бьются хрустальные сны…

Чаще приходит почти трансцендентная злоба

Шорохом странным среди ледяной тишины.

Тянется жизнь…и банальностью вновь сводит скулы,

И заполняет страницы судьбы суета…

Но обязательных дней так приятны прогулы,

И все следы затирает потом пустота.

Вот вспоминаешь опять ты прошедшие годы,

И все пытаешься как-то, но предостеречь

Сердце от погруженья в трясину свободы,

От попадания в кровь ожидаемых встреч.

Тоски неразборчивый почерк,

Движение в бездны души…

И жизни трагический очерк

Рукой не дрожащей пиши.

Пускай рассыпается время,

Осколками, раня тебя,

Неси одиночества бремя,

Холодную вечность любя.

И рвется сознание в клочья,

Блуждая по жутким местам.

О чем-то беседуешь с ночью,

И прячешься здесь или там.

Какую бы чашу ты не пил,

Куда бы ты не посмотрел…

Тебе остается лишь пепел,

Миров, где ты сам не сгорел.

Уйди из скучных территорий

В непроходимо жуткий бред,

Во тьму загадочных историй,

И пусть твой исчезает след

В стихах, что кровью больно дышат,

Что не похожи ни на что…

Но где их музыку услышат,

Пусть будет нечто иль ничто.

Судьба легко тебя вливает

В пространство звездное опять,

И потихоньку навевает

Тоску, что обращает вспять

Теченье мыслей, устремлений,

Аннигилируя года…

И вот душа без сожалений

Скользит в забвенье… в никуда.

Уходишь холодною лунной тропой

В мерцающий свет.

Никто не узнает, что будет с тобой

За тысячи лет.

Как все непонятно, тревожно, давно

Жизнь бьется во мгле.

Но где-то за гранью, где все решено —

Стихи на столе.

Отчаянно шепчутся жуткие сны

В больной голове.

И прикосновенье ночной тишины,

Как шорох в траве.

Начертано имя, и нужно дойти

До звонких небес,

Где сходятся снова все судьбы-пути,

Для странных чудес.

Это жизнь с двойным сознаньем

На задворках горьких лет,

С ледяным воспоминаньем,

Где надежд почти что нет.

Ты застыл на грани боли,

В полушаге от беды,

В темном мареве неволи,

В свете яростной звезды,

Что сжигает постепенно

Все событья и слова.

Только тайнами Вселенной,

До сих пор душа жива.

И пока сверкают строчки —

Дар холодной пустоты,

То в конце стиха три точки

Неизменно ставишь ты…

На перекрестках ветреных дорог,

И в комнат лабиринтном полумраке

Я отыскать себя подчас не мог,

Но видел звезд светящиеся знаки.

И шел по странным тропам наугад,

Угадывая в частоте мгновений

Миров меланхолический распад,

И музыку жестоких откровений.

И часто замечал я в тишине

Невероятно-сложные узоры:

Блистали сны на снежном полотне —

Судьбы лихой трагические взоры.

Но только боль умеет мне помочь —

И вот виски до срока поседели…

Душа уходит от земного прочь,

В полночные, вселенские метели.