Тени Ужаса (=Конан-островитянин)

Откуда-то издалека, сквозь погруженные в непроглядную ночную темноту ущелья вечного холода и мрака, донесся слабый далекий голос, звавший его…

Сознание постепенно возвращалось к Конану, и ощущения окружающего мира снова проникли в его тело. Он почувствовал, как грубые мозолистые руки крепко схватили его под мышки, и услышал скрипение песка под своими тяжелыми волочившимися по камню сапогами. Конан жадно глотнул воздух, задохнулся и открыл изумленные глаза. Над его головой возвышалась неуклюжая сопящая громада Сигурда Рыжебородого и увенчанная тюрбаном здоровенная фигура Горана Сингха, которые поддерживали его с обеих сторон.

— Оставьте меня, во имя Крома, — прохрипел он. — Я могу идти сам.

Пираты остановились и помогли ему встать.

— По крайней мере, мне так кажется, — глухо проворчал Конан, чувствуя, что нога бессильно подгибаются под тяжестью его тела. Он покачнулся и рухнул бы вперед, на ступени одной из граней пирамиды, если бы стоящие рядом товарищи не поддержали своего вернувшегося почти с того света главаря.

Они усадили Конана на одну из ступенек каменной лестницы на склоне пирамиды. Тысячи крохотных иголок пронизывали его тело — кровь снова весело бежала по жилам. Он огляделся, постепенно вновь обретая способность ясно соображать и восстанавливая в памяти произошедшее.

Странная угрожающая тишина царила вокруг. Пираты уже протащили своего предводителя полпути вниз по лестнице, ведущей к площади. Там в боевом порядке выстроились ряды многочисленной охраны. Но невысокие коричневые воины в поблескивающих на солнце стеклянных доспехах не обращали на пиратов ни малейшего внимания. Их взгляды, полные благоговейного трепета, переходящего в ужас, были прикованы к чему-то наверху. Повернув голову и взглянув туда через плечо, Конан почувствовал, как леденящий холодок пробежал по его спине. Высоко, над самым храмом на вершине черно-алой пирамиды, какая-то странная сила росла, пульсируя и мерцая серебряными искрами.

— Оно возникло из той драгоценной фигурки, которую ты раздавил ногой, — напряженно пробормотал Сигурд, искоса бросая вверх мрачные взгляды. — Одному Митре известно, что происходит там наверху, но, похоже, мы все слышали странный внутренний голос, велевший нам уходить отсюда и как можно быстрее. Чтоб мне утонуть, но эта дьявольская магия и черное колдовство могут вконец сбить с толку любого бывалого рубаку!

Конан коротко усмехнулся. Там, в вышине, похожие на бриллиантовую пыль искорки слабого света поднимались из раскрошенных остатков талисмана, словно увлекаемые могучими порывами ветра, они быстро взлетали ввысь и там скручивались упругими смерчами. Черная туча кровавого Хотли еще висела над каменным алтарем. Его темные дымчатые образования, похожие на щупальца, в беспокойстве шевелились и напряженно вытягивались и отдергивались назад, как будто в предчувствии приближения смертельного врага.

Закрученные в вихре пылинки света все поднимались вверх и разгорались, превращаясь в несущуюся в воздухе ослепительную галактику сверкающего света. Вьющиеся конечности обхватывали темную массу Хотли и разрывали этот мрак. Так миллионы разгорающихся звезд рассеивают ночную тьму.

Конан вздрогнул, как будто по его волосам пронесся ледяной порыв ветра из межзвездных пространств. Светящееся облако начало обретать форму, оно растягивалось в вышину, сжимаясь вокруг Хотли в цепком объятии множеством сверкающих щупалец. Митра — каким-то непонятным ему самому образом Конан узнал, что свет был именно этим божеством, — заговорил. Гром, словно от тысяч могучих бурь, каменным обвалом прокатился по площади. Земля задрожала. Пирамида поплыла под ногами пиратов, обрушивая вниз дождь обломков лепных фигур. С оглушительным грохотом огромный кусок площади осел вниз и исчез из виду, унося с собой сотни пронзительно вопящих маленьких коричневых солдат. Вверх взметнулось удушливое непроницаемое облако известковой пыли. Конан понял, что это, должно быть, обрушились своды драконьей пещеры.

— Скорее прочь отсюда! — проревел он.

Киммериец вскочил на еще плохо слушающиеся ноги и, пошатываясь и спотыкаясь, стал быстро спускаться вниз. Вслед за ним покатился темный вал завывающих пиратов. Те, что уже имели оружие, бежали впереди. Но у подножия пирамиды уже никого не было. Еще минуту назад стройные ряды антильских воинов рассеялись, как мираж. Побросав оружие, коричневокожие солдаты что есть мочи бежали к городским воротам, срывая и разбрасывая по пути свои кристаллические шлемы, кольчуга и панцири, которые затрудняли движение. Скоро спины последних из них скрылись за поворотами узких улиц.

— Хватайте оружие и быстро к гавани! — закричал Конан.

Высоко вверху Боги Света и Тьмы сплелись в невидимой схватке. Огненные взрывы молний били из вращающегося образования, которое обрело форму и вспыхивало сейчас миллионами звезд света, вокруг которого извивались, то смыкаясь, то отступая, щупальца черного дыма.

Земля качалась под ногами. С другой стороны площади огромные серые очертания Передней Богов заколебались в висящей в воздухе пыли, по стенам мрачного строения побежали трещины, осыпая вниз дождь раскрошенных кирпичей, и затем все здание рухнуло лавиной мелкого щебня, подняв тучу удушливой пыли. Как гигантское дерево, подрубленное дровосеком, одна из высоких остроконечных башен у площади наклонилась и, покачнувшись, с оглушительным грохотом обрушилась на черные булыжники мостовой, так что земля под ногами пиратов подпрыгнула.

Конан рысью бежал впереди своих людей по улицам Птаукана, не обратив никакого внимания на нескольких антильских воинов, встретившихся им на пути. Антильцы, охваченные безумным страхом, были поглощены отчаянными усилиями как-то спасти свою жизнь и даже не повернули головы в сторону убегающих пленников.

— Сюда! — проревел Конан. — Скорее к гавани, пока весь этот проклятый город не рухнул на нас!

За их спиной полуденные тени легли на площадь Пирамиды. То здесь, то там бриллиантами вспыхивали огоньки, куда ярче, чем уже клонящееся к закату солнце. Звуки сверхъестественной битвы громыхали, с треском разрывали небо, отдавались гулкими барабанами и отдаленным ревом. Под режущими лучами нестерпимого света черное облако, казалось, всасывало свою туманную массу в себя. Оно сжималось, рассеивалось и наконец исчезло. Небывалое напряжение космических сил, сплавлявшее их в единый бешеный вихрь, спало. Когда черные силы погибли, весь город затрясся, как будто был воздвигнут на поверхности барабана, по которому били невидимой дубиной. Еще несколько зданий с грохотом рухнуло вниз.

Площадь Пирамиды исчезла. На одно мгновение над этим местом вспыхнул ослепительный огненный смерч, во много раз ярче солнца, затем он исчез, и в небе раздался чудовищный грохот, от которого все оставшиеся в городе люди на время оглохли.

Гигантский столб густого черного дыма поднялся над разрушенным городом. Над ним разрослась клубящаяся грибовидная шапка. Звездное сияние Бога Света некоторое время еще играло над ней, как драгоценная корона. Скоро искрящийся свет погас, и это зловещее темное образование начало рассеиваться, смешиваясь с серым облаком пыли, висящим над городом. То здесь, то там сквозь серую пелену смутно виднелись уходящие вверх клубы черного дыма от горящих домов.

Понемногу в Птаукане снова начали появляться первые признаки жизни. Люди группами и по одному тянулись из окружавших город зеленых равнин, но там их ждали неожиданные известия.

Большая часть жрецов или погибла под обломками разрушенных храмов, или сбежала из города. В течение прошедшей ночи и следующего дня после катастрофы лишь один человек во всем Птаукане остался во главе сколь-нибудь мощной организации. Это был король воров — Метемфок.

Пока город был почти безлюден, скованные железной дисциплиной отряды Метемфока захватили уцелевшие большие здания и склады оружия. Те немногие жрецы, которых им удалось обнаружить, были убиты. Двери подземных темниц открылись, и на свободу вышли не только приговоренные к смерти члены Метемфоковой банды, но и сотни простых антильцев, которых под тем или иным предлогом заточили туда, чтобы принести в жертву Хотли. Многие из них присоединились к Метемфоку, хотя большинство осталось в стороне, опасаясь гнева жрецов или своих богов или просто предпочитая подождать, пока не выяснится, кто оказался сильнее.

Сбежавшие из города жрецы собрали небольшие отряды еще преданных им воинов и попытались пробиться назад в свою столицу, но теперь хорошо вооруженные молодчики Конана напали на них с тыла и легко обратили антильцев в бегство.

Так что, вскоре под руководством толстого хитреца Метемфока жители Птаукана принялись за грандиозное и нелегкое занятие по восстановлению разрушенного города. Предводитель воров вряд ли мог стать идеальным правителем, но все же трудно было представить себе, что его правление могло бы оказаться тяжелее железной руки жрецов, много веков державших страну в постоянном страхе. Видимо, в этот последний уединенный уголок, дальний отголосок великой цивилизации древней Атлантиды, приходило недолгое время мира и спокойствия.

И, возможно, в неких неизвестных реалиях за звездным небом духи старых богов, которые господствовали над небесами Атлантиды в древние времена и которые в конце концов отвернулись от людей, воспринявших культ Черного Хотли, и ввергли остров в морскую пучину, под многомильную толщу зеленоватых вод Великого Моря, — возможно, умершие боги видели это и улыбались, и с оставшимися у них силами они благословляли людей.

Кром! Как хорошо было вновь ощутить прочные доски палубы под ногами, даже если она и была такой чертовски странной палубой, как эта! После падения Птаукана Конан в течение месяца предавался еде и пьяным пирушкам. Измотанный донельзя кровопролитными схватками в подземном мире туннелей под Птауканом, а затем и в самом городе, он проспал весь день и две ночи. Но в течение всех последующих дней, которые он провел в праздности и безделиц, зевая над чашей вина вместе со своими товарищами по плаванию, съедая и выпивая за троих, былая сила постепенно возвращалась к нему.

И вот теперь, когда встающее на востоке, но еще невидимое солнце окрасило небо и полосы облаков в золотистые и розовые цвета, он бродил взад и вперед по позолоченным доскам палубы антильского корабля-дракона и пил полной грудью чистый и холодный морской бриз, который взбивал и клочьями уносил туман с зеленой поверхности Западного Моря. В его душе играло чувство глубокого удовлетворения. Ха! Он был стар, не так ли? Самое время забраться под покрывало и дать возможность бормочущим под нос лекарям безболезненно проводить его в другой мир.

Конан фыркнул. Он все еще был в состоянии провести с женщиной Катлахос ночь, которая оставила бы ту обессиленной, но счастливой. Старая, непреодолимая тяга к необычайным путешествиям и приключениям еще наполняла его грудь. В его высохшем крепком теле еще бурлило достаточно жизненных сил, по меньшей мере — для одного-двух приключений!

Конан ударил по позолоченному релингу своей твердой сильной рукой, как человек похлопывает по боку крепкого жеребца. Одно последнее приключение…

Он огляделся. Когда Конан во главе серой от пыли шайки пиратов вырвался из рушащегося за их спиной города, безошибочный взгляд старого морского разбойника сразу определил лучший корабль в гавани Птаукана. Он повел их на борт одного из самых совершенных и боевых кораблей, какие ему только доводилось видеть. Несколько месяцев назад, когда возник из серой утренней дымки, словно чудовище времен юности земли, «Красный Лев» превратился в плавучий сундук под его мощным натиском. Конан усмехнулся и подумал о том, какое любопытство вызвало бы грозное судно атлантов на Барахских островах.

Правда, приобретение этого судна, которое он назвал «Крылатым Драконом», не обошлось без трудностей. Пиратам, враждебным ко всяким новшествам, как и все моряки, очень не нравилась странная оснастка корабля. Почему бы, говорили они, не вытащить на пляж корпус «Красного Льва» и не привести его снова в порядок? Но после короткого обследования Конан обнаружил, что галеон вряд ли удастся восстановить без помощи одной из верфей по другую сторону океана. Корпус судна был прожжен в нескольких местах насквозь, мачты, паруса и снаряжение сгорели, и их можно было восстановить, лишь приложив огромные усилия. Куда практичнее было очистить его трюмы от оружия и разной прочей оснастки и перенести все это на борт «Крылатого Дракона».

Однако потребовалось много дней, чтобы команда наконец полностью освоила экзотическое судно, сделав заодно кое-какие изменения в его конструкции, которые показались Конану необходимыми. Более того, «Крылатый Дракон» был галерой, а потому для него нужен был экипаж числом побольше. К счастью, среди антильцев нашлось достаточно искателей приключений, из которых и была набрана команда гребцов.

Сигурд Рыжебородый тяжело взобрался по трапу на ют, чертыхаясь и сплевывая.

— Ха, Лев! — хрипло воскликнул он. — Как спалось?

— Спал как мертвец.

Сигурд подернул широкими плечами и бросил взгляд назад, где утренняя дымка скрывала семь островов Антилии.

— Мертвецы остались там, позади, много их, — проговорил он. — Клянусь зеленой бородой Ллира и рыбьим хвостом Дагона, я просто восхищен тем, как ловко ты вышиб ворота нашей тюрьмы!

— Что ты имеешь в виду? — резко спросил Конан.

— Нет, ничего! Но человек, который, как ты, вытащил своих товарищей из самого пекла, заслуживает уважения, — особенно если для этого ему пришлось оставить полгорода в развалинах.

Конан коротко рассмеялся.

— Конечно! Я бы с удовольствием разрушил и вторую половину, лишь бы иметь такого старого моржа, как ты, рядом с собой.

Сигурд вздохнул:

— Хорошо тебе говорить, Амра. А я уже не так проворен, как в былые времена.

Он взглянул на горные пики Антилии, поднимавшиеся из молочной дымки.

— Мы могли бы прийти на помощь Метемфоку, позволив ему нанять нас в свою безжалостную армию.

Конан усмехнулся и покачал головой:

— Мы, бывшие короли, становимся дьявольски гордыми и не идем на службу к другому человеку, там, где можем справиться сами.

Солнце уже поднялось выше, окрасив небо в ярко-голубые прозрачные тона. Белые чайки с пронзительными криками кружили над мачтами «Крылатого Дракона», и голубые волны мягко бились во вновь просмоленный и выкрашенный пузатый корпус судна. Конан снова глубоко вдохнул морской ветер. Рядом с ним Сигурд украдкой бросил взгляд на разгорающийся в небе день и затем посмотрел на стальную бородку и изрезанный шрамами профиль своего закадычного товарища.

— Что же теперь, Лев? — поинтересовался он. — Назад на Барах, или пойдем грабить берега Стигии и Шема?

Конан покачал головой:

— Такой корабль не создан для того, чтобы одолевать просторы океана. Со всеми нашими гребцами, которых нужно кормить и поить, мы никогда не сможем сделать этого.

— Но смогла же та зеленая галера, повстречавшаяся нам в океане.

— Да, но я не колдун, чтобы призвать себе на службу экипаж бесплотных духов вместо гребцов.

Конан погрузился в тяжкие раздумья. Метемфок о многом рассказал ему. Старый вор утверждал, что еще дальше к западу, у самого края мира, лежит огромный неизведанный континент — Маиапан, как его звали атланты и их антильские потомки. Они совершали набеги на дальние берега в поисках золота, изумрудов и залежей меди; за краснокожими рабами и забавными птицами с пышным оперением; за похожими на тигров огромными дикими кошками, чьи красивые золотистые и рыже-коричневые шкуры были местами усыпаны черными пятнышками. Там также существовали варварские государства, основанные выходцами из Атлантиды и Антилии, и культы Гигантской Змеи и Саблезубого Тигра вели жестокое состязание, купаясь в крови человеческих жертвоприношений и отвратительных ритуалов.

Совсем новый мир, думал он, мир непроходимых джунглей и бескрайних равнин, величественных горных хребтов и спрятанных в ущельях озер, где могучие реки извиваются, словно потоки расплавленного серебра, исчезая в изумрудных чащобах джунглей, — мир, где неизвестные народы поклоняются странным, внушающим ужас богам…

«Сколько еще неведомых приключений может скрываться в глубинах далекого Майапана?» — думал Конан. Метемфок называл его «Кукулькан», но было ли это какое-то новое прозвище на антильском языке, или дословный перевод «Конан-киммериец», или еще что-то в этом роде, Конан так никогда и не узнал. Если он попадет в этот новый мир, где люди никогда не видели бородатых людей с оружием из стали и стекла, — что ж, может, он завоюет еще одну обширную империю, где ему будут поклоняться как богу, и принесет зачатки цивилизации из старого в новый мир. Быть может, тогда он станет легендарным героем, имя которого будут повторять еще сотни поколений спустя…

— Одному Крому известно! — глухо проговорил он. — Давай-ка забросим что-нибудь в глотку, тогда и обсудим это дело. Клянусь всеми богами, спасение мира от гибели прибавляет человеку аппетита!

Они спустились вниз. Через несколько часов огромный корабль, который позже народы Майапана будут называть «Куэтзалкоатл», что означает на их непривычном для наших ушей языке «Пернатый Змей», — поднял якорь. Судно взяло курс на юг, а затем, обогнув Антильские острова, отправилось далее на неведомый Запад.

Но что произошло далее, обрывающаяся здесь старинная летопись не сообщает.