Тень за спиной

Часть 1. Цветок Галлии

От автора

В одной из книг жена степного хана Наймирэ сказала, что она лишь тень за спиной супруга, ничего не значащая и обязанная лишь покорно следовать за мужчиной. Виктория возразила ей, что у великого человека и тень должна быть соответствующая, больше, нежели у простых людей. Итак, эта книга про них - теней, которые стоят за мужчинами, про свиту, которая делает королей, про тайны, о которых не принято говорить в обществе. 

Часть. 1 Цветок Галлии

Принцессу Бригитту не зря называли прекраснейшим цветком Галлии. Она была нежна, скромна и очень красива. Пепельные локоны обрамляли совершенное лицо, голубые глаза смотрели приветливо и одновременно строго, розовые пухлые губки умели улыбаться и сладко, и высокомерно.

Люди как-то забывали, что Галлия - страна холодная. Цветы там растут далеко не оранжерейные. За кукольной внешностью юной принцессы скрывалось редкое - если не сказать, ослиное - упрямство. Когда она чего-то хотела - не стоило становиться у нее на пути.
А сейчас она хотела Кирьяна Браенга.

---

- Господа, приветствую вас, - нежно улыбнулась мужчинам юная принцесса в голубом платье. - Вы сидите здесь, как два бирюка. Хоть бы свечи зажгли!

Кронпринц Эстебан холодно взглянул на сестру и нехотя пошевелил пальцами. Он давно знал, что с ней лучше не спорить. Свечи, стоящие на камине, зажглись с легким трепетом. Маги огня любят свечи, они их успокаивают.

- Я велела принести чай, - словно не замечая недовольство брата, щебетала Бригитта. - И непременно пирожных.

- Не стоило беспокоится, Ваше Высочество, - мягко заметил сидевший в глубоком кресле худой длинноносый мужчина. - Право, мы не стоим вашей милости.

- Ну что вы, лорд Браенг, - из-под ресниц взглянула на него девушка. - Друг моего брата - мой друг!
Кирьян только тяжело вздохнул. Быть другом Эстебана он не мог, и вообще ничьим другом быть не мог. Слишком уж велико было пятно на его роду, и даже кровью нескольких поколений его было не смыть.

Мятежный, предательский род! A Кирьян гордился своими предками. Предательство из верности, государственная измена из любви - здесь нечего стыдиться. Подними Эстебан мятеж - и Кирьян первым, не задумываясь, последует за ним. Молодой Браенг восхищался своим будущим королем, хотя в некоторых вопросах и спорил с ним. Сейчас ему не терпелось продолжить разговор, прерванный принцессой, и он кинул на девушку строгий взгляд.

Бригитта и не думала уходить, присев с книжкой на кушетку возле окна. Он помнил ее еще ребенком. Невозможно не заметить, что из очаровательной белокурой малышки выросла не менее прекрасная девушка. Голубое бархатное платье подчеркивало талию и грудь, узкие рукава красиво обрисовывали изящные руки, пепельные волосы были уложены в замысловатую прическу, украшенную жемчужными шпильками. Кирьян устало прикрыл глаза: один ее наряд стоил больше, чем нужно для содержания большого столичного дома. Принцесса думала, что он украдкой любуется ей и принимала выгодную позу, а мужчина думал о том, что в доме, где живет его мать и тетка, давно пора менять полы и починить водопровод, и горсти жемчужин со шпилек вполне хватило бы, чтобы обновить маг-светильники и вставить стекла во флигеле.

Принесли чай и пирожные.

"Глупая девка, - тоскливо подумал Браенг. - Ну что ей стоило распорядиться насчет ужина? Разве будешь сыт крошечными пирожными?"

Королевский дворец - не лес, здесь нельзя поймать дичь и зажарить ее. Хорошо хоть казеную форму для ловчих шили на заказ. Во многом именно этот факт повлиял на выбор жизненного пути.

- Так твоя тетка утверждает, что в Славии у нее внучка? - напомнил Эстебан приятелю.

Кирьян выразительно поглядел в сторону окна, но его высочество просто пожал плечами.

- Внучка, - нехотя ответил Кирьян, потому что не ответить кронпринцу просто немыслимо. - Ей около двадцати.

- И что о ней известно? - Эстебан умел задавать правильные вопросы и хорошо знал того, кто сидит перед ним.

- Милослава, старшая дочь кнеса Градского, цепного лиса Острограда Ольшинского. Возраст около двадцати лет, умна, собой хороша, с хорошим водным даром. Сосватана за князя Волчека, свадьба осенью.

- Кто такой Волчек?

- Вольг.

- Вольг?

- Роду Вольгов позволили уйти. Они одни из двенадцати древних родов. Как и Браенги, они поддержали Доминиана в мятеже. Вольги ушли в Славию, поселились там в лесах, сменили имя на местное. Нынче они данники Градского. Старший князь рода возьмет  в жены кнесинку и станет, наконец, кнесом Волчеком.

- Охренеть! - с чувством сказал Эстебан. - Откуда ты всё знаешь?

- Работа такая.

- И что предлагает твоя тетка?

- Выкрасть Милославу, признать ее Браенгом и выдать замуж за кого-то из Оберлингов.

- Мило. Оберлингам это не понравится.

- Это уже твои проблемы, - дерзко заметил Кирьян, ловко уводя из-под носа принца последнее пирожное.

- План, кстати, хорош, - ухмыльнулся Эстебан. - Оберлинги будут вопить как баньши, а сделать ничего не смогут. Тот старый договор... И Вольгам подосра... насолить. Ишь захотели - девочку Браенг в род!

2

Бригитта проводила взглядом Кирьяна и слабо улыбнулась. Благородный. Всё прошло не так уж и плохо. Он не сказал категорического нет, и это уже радость. Увы, день подходил к концу, а это значит, что впереди ее ждал очередной кошмар.

У девушки холодело в груди, губы немели, но выбора не было. Она заставила себя подняться к брату.
Эстебан был бледен и стоял возле окна, крепко ухватившись за подоконник.

- Бри, - прошептал он. - Это ты... Что это было - с Браенгом? Зачем ты приходила?

- Мне страшно, Тоби. Я боюсь находится одна.

- Мне тоже страшно, Бри.

Быстро перекая комнату, юная принцесса с силой бросилась на грудь брату. Он стиснул ее в объятьях - единственное существо, которое разделяло с ним его кошмары. Они стояли вот так несколько минут, набираясь сил. Это был их ежедневный ритуал.

- Пора, - наконец, выдохнул Эстебан, не выпуская руку сестры.

Он сжимал ее так крепко, что наверняка оставлял синяки, но для Бригитты это было неважно. Страх, разделенный на двоих, становился чуть более выносимым.

В малой столовой было почти пусто. Отец уже сидел на своем месте, хотя часы еще не пробили шесть.

- Эстебан, Бригитта, - поприветствовал своих детей король. - Рад вас видеть. Поцелуйте же меня.
Брат и сестра приблизились к отцу и почтительно поцеловали его морщинистую щеку. Король был не так уж и стар, казался вполне благообразным и даже благородным мужчиной средних лет, но искры безумия в глазах портили всё впечатление.

- Не забудьте обнять мать, дети, - напомнил король. - Она скучала по вам. Весь день ждала, чтобы вас увидеть.

Эстебан и Бригитта, дрожа от отвращения, повернулись к тому, что отец называл своей женой. Это даже не было таким уж и мерзким. Всё же труп был забальзамирован и не разлагался, и даже почти не пах. Покачнувшись, девушка приблизила лицо к телу полгода как усопшей матери, но преодолеть себя не смогла, так и не прикоснувшись к трупу. Эстебан был более стойким. Он сумел даже выдавить несколько слов, сглатывая вязкую слюну и пытаясь не заорать, когда тело, управляемое некромантом, находящимся где-то поодаль, прикоснулось холодной рукой к его волосам.

Пошатываясь, юноша сел на свое место. Разумеется, на еду он не мог даже взглянуть, давясь гневом и беспомощностью и стараясь не сломать в руке вилку. Сестра также гоняла овощи по тарелке, стараясь не поднимать глаза. Лишь отец, как ни в чем не бывало, с аппетитом поглощал свой ужин, ведя светскую беседу. Он не нуждался ни в ответах детей, ни тем более, супруги. Уже полгода он жил в мире, где всё было прекрасно. Его любимая супруга ласково улыбалась и кивала в ответ на его рассказы, иногда помахивая рукой или качая головой, а большего королю было не нужно.

Наконец, король устало поднялся и подошел поцеловать свою супругу, не замечая, что дети побелели и зажмурились.

- Родная, ты неважно выглядишь, - заметил он. - Ложись пораньше спать.

Эстебан с трудом удержал безумный смешок. Порой ему казалось, что это он, а вовсе не отец, сошел с ума.

Бригитта вскочила с места в то же мгновение, как отец покинул столовую. Слуги, хмурясь, подхватили кошмар, в котором по недоразумению всё ещё угадывались прелестные черты королевы, и унесли тело в спальню. Как и раньше, они переоденут его в ночную рубашку и уложат в постель, а король придет вечером и будет читать вслух книгу. Раньше это делала Бригитта, но с недавних пор Эстебану удалось убедить отца, что сестра слаба здоровьем и нуждается в отдыхе.

- Шердон, тебе не надоело еще управлять трупом? - вполголоса спросил кронпринц у поднимавшегося из-за кресла некроманта. - Может, пора закончить эту игру?

- Его величество мне за это платит, - мелонхолично ответил высокий худой мужчина. - Работа как работа.

- Король сошел с ума.

- Эка невидаль, - пожал плечами некромант. - Все мы не слишком нормальны. В остальных делах он рассуждает вполне здраво. Оставим его величеству его маленькую слабость.

- А ночью ты тоже управляешь ее телом? - зло спросил принц.

- Его величество ночует в своей спальне.

Эстебан пристально взглянул на этого человека, обещая себе, что ноги его здесь не будет через пару месяцев. Осталось подождать совсем немного. Придет зима, и кронпринцу исполнится двадцать лет. И тогда он непременно поднимет вопрос о смещении отца с престола. А сейчас нужно скрывать безумие короля от всех, чтобы знать не подняла бунт.

Однажды он попытался доказать отцу, что с ним не всё в порядке, но в король в ярости ударил сына по лицу, да так сильно, что сломал ему нос. Досталось и прилетевшей на помощь Бригитте - отец отшвырнул ее прочь, вывихнув девочке руку. Больше они не поднимали этот вопрос. К счастью, отец не требовал с них многого: только "семейные" ужины и лишь иногда говорил: "Ее величество дурно себя чувствует. Проведем ночь у ее постели в молитве".

В одном некромант был прав: безумие короля было почти незаметно в повседневной жизни. Климентин II по-прежнему заседал в совете лордов, подписывал указы, иногда даже вершил суды. Редкие вспышки бешенства лорды оправдывали тяжелой болезнью королевы, некоторые странности тоже. Что мать Эстебана и Бригитты полгода как мертва, знал лишь узкий круг доверенной прислуги. Для всего остального мира женщина была тяжело больна уже долгое время.

Больше всего Эстебан ненавидел отца за то, что в его памяти мать теперь была только одеревеневшим трупом с застывшей улыбкой. Он уже не мог вспомнить, что когда-то, не так уж и давно, она улыбалась им, любила петь и каждый вечер нежно целовала своих детей.
Кронпринц тихо прошел в кабинет отца, по дороге приглушая маг-светильники, жестом отпустил измученного секретаря и сам принялся разбирать бумаги. Ночь длинная. Спать он не мог уже давно. К тому же у него была копия печати отца и он давно научился подделывать подпись короля. Доверять безумцу свою страну Эстебан не собирался. Сегодня его ждал отчет Льенского университета и заветная папка со сведениями про нового степного хана. Степь, конечно, далеко. У Галлии даже границ  с ней общих нет, и уж точно нет никаких общих дел. Отец считал степняков дикарями и варварами, кронпринц раньше ему верил. Но сейчас он хотел убедится в этом сам и, открыв папку, ни минуты не пожалел.

3

Бригитта порой забывала, что она молодая девушка. Ей казалось, что за последние полгода она постарела лет на двадцать. Болезнь и смерть матери она переживала тяжело, но умела и улыбаться, и танцевать, и радоваться солнечным дням. Теперь же ей всё чаще хотелось просто сказаться больной и остаться в постели на день, а то и на неделю, и не видеть всего, что творится вокруг, а, самое главное, не спускаться к ужину. Днем еще удавалось забыться, хотя учителя, которым перестали платить, давно разбежались, и фрейлин они с братом тоже отправили по домам: чем меньше народу знает про истинное состояние короля, тем лучше. Раньше за образованием детей следила мать. Теперь Бригитту никто не заставлял ни вышивать, ни петь, ни играть на клавесине. Никто не задавал вопросов о том, что нынче говорил учитель географии. Никто не разговаривал с ней по-фракски или по-славски. Раньше ее раздражала мамина придирчивость и строгость, а теперь принцесса всё бы отдала, чтобы только услышать "Бри, не картавь, а грассируй".

Она всегда была близка с мамой и оттого безумие отца просто сводило ее с ума. Девушка чувствовала соблазн соскользнуть туда, к нему и поверить, что всё осталось как прежде. Вот только за столом сидела не мать, даже если смотреть краем глаза, даже если сквозь ресницы, и запах был другой: от "этого" пахло чем-то кислым даже сквозь тонкий аромат бальзамических трав.

Мама мертва.

И отец тоже мёртв. Тот, который притворялся ее отцом, был лишь сосудом, из которого вытекло всё живое и светлое. Осталась лишь оболочка, и непонятно было, что более страшное - бездыханное тело матери или дышащий труп отца.

Как можно влюбиться в таком состоянии духа, Бригитта не понимала, но была счастлива оттого, что при виде Кирьяна тьма от нее отступала.

Он казался ей красивым, хотя и непонятно почему: высокий, настолько худой, что даже ломкий, с лукавыми карими глазами и волосами цвета опавшей хвои. Не рыжими, нет. Каштановыми? Песочными? Сложно подобрать описание. Теплый - вот какое слово ему подходило. А в вечно холодном дворце, где в больших залах гуляли сквозняки, что-то теплое непременно влекло к себе.

- Пригласи его на ужин, - сказала Бригитта брату, узнав, что Кирьян скоро вернется. - Я хочу, чтоб он знал.

- Жалость - это не любовь, - жестко ответил брат.

- Рано или поздно я стану его женой, - упрямо ответила девушка. - Пусть он знает, потому что рассказать об этом я потом не смогу никогда.

- Ты не боишься, что он сбежит?

- Кто, Кирьян? Это знание привяжет его к нам крепче любых цепей. Он ведь твой друг, ты должен его понимать.

- Друг? - медленно спросил Эстебан. - Пожалуй, так. У меня нет друзей. Но Кира назвать как-то по-другому я не могу. Он больше чем слуга, но меньше, чем брат.

- Ты ведь меня понимаешь, Тоби. Понимаешь, почему я выбираю его.

- Бри, это мой Браенг, мой. Я не хочу делиться.

- А придется, - жестко и цинично сказала его юная сестра. - Хотя бы потому, что ты никогда не позволишь себе грех Бальтазара.

Эстебан скрипнул зубами. Старший брат его деда был известен своими порочными пристрастиями. Восемьдесят лет назад мужеложство при дворе считалось едва ли не в порядке вещей. Намек сестры был неприятен: принц никогда не смотрел на Кира с этой точки зрения, хотя бывало, что спал с ним в одной кровати и пил из одного кубка. Неужели люди могли думать, что они?..

- Если он твой друг, отдай его мне, - напористо продолжала сестра.

- С чего ты взяла, что это ему нужно?

- Ты слышал. Ему нужны деньги. И положение. Став моим мужем, он получит всё.

- Ты хочешь его купить?

- Хочу и куплю.

- Любовь не купишь, Бри.

- Ты же сам сказал, что любви не существует.

Эстебан замолчал. Он действительно так считал. Любят только слабаки, нуждающиеся в другом человеке для полноценного существования. Чем всё это заканчивается - он видел. Люди ломаются. Он же будущий король, ему нельзя ни ломаться, ни любить. Но сестра, его маленькая подружка со светлыми кудряшками, веселый эльф, с хохотом ловящий бабочек в саду - она создана для любви. Ее выбор непонятен Эстебану. Почему она не видит, что Кирьян совсем не тот человек, который ей нужен? Браенг куда жестче, чем кажется на первый взгляд. К тому же он охотник, и ловить его в капкан очень опрометчиво. Впрочем, впереди еще четыре года. Сестра наиграется и забудет. А сейчас она получит всё, что хочет.

---

Кирьяна тошнило от самого себя. Милославу было жалко. Девочка хорошая, умная и до того несчастная, что Браенг готов был немедленно вернуть ее этому дикому узкоглазому парню, который так ее хотел. Девочка из тех, кто вечно кому-то должен. Девочка умеет гнуться, не ломаясь, подчиняется сильному, терпит и молчит, когда больно. Нет, узкоглазому ее отдавать нельзя. Он слишком силен для такой хрупкой игрушки. С ней так нельзя, она и без того с трещиной. Доломать Милославу не сложно, она так сильно нуждается в чьей-то любви, что даже ему - похитителю и злодею - готова подарить свою светлую улыбку. Куда ее отдавать страшным Оберлингам? Разве смогут они разглядеть за ее прямой спиной и гордо вздернутым подбородком маленькую принцессу, отчаянно нуждающуюся в защите? Оберлинги блистательно-высокомерны. Оберлинги богаты и могущественны. Они сожрут Милославу с потрохами. Все, кроме одного из них. А ведь тот, кто сам упал с высоты, кто потерял всё, кроме жизни, пожалуй, смог бы ее понять.

Максимилиан?

Выбор не самый хороший. Пьяница, угрюмец, затворившийся в старом замке - кому он нужен, такой супруг? Но Кирьян знал Макса в прежние времена его блеска и славы, помнил, что именно этот Оберлинг никогда не обижал слабых и был очень деликатен с женщинами. И даже когда потерял дар, выгорел - служа Галлии, между прочим - не озлобился и пытался жить дальше. Это уже потом, после гибели третьей супруги, он начал старательно пропивать свою жизнь.

Эти двое... пожалуй, эти двое составят отличную пару. Осталось только рассказать об этом Эстебану.
Ох, там же Бригитта! Во время поездки Кирьян даже не вспоминал ее. То есть пытался не вспоминать. То есть он ни сколько не думал о ней, как о женщине - что там думать-то, когда она несовершеннолетняя, - а вот ее предложение рассмотрел со всех сторон. Стать мужем принцессы - значило разом, одним лишь словом из двух букв вернуть своему роду былое величие.

4

- О богиня, дай мне вынести еще один вечер, - пылко прошептала Бригитта, глядя на пылающее закатом неба и замечая только, что завтра будет ясно и морозно, а какую-то там глупую красоту она давно уже не воспринимала.

Ее кидало то в жар, то в холод, и чтобы хоть немного прийти в себя и унять противную дрожь в руках, девушка тщательно, как когда-то в прошлой жизни, занималась своим нарядом.

Теплые чулки, две нижние юбки - сначала из саржи, потом, чуть короче, из плотной шерсти; нижняя сорочка, плотный корсет. Поверх платье из изумрудной шерсти, расшитое серебряной тесьмой с присборенными рукавами. Платье закрыто до самой шеи: во дворце слишком холодно для всяких там декольте. Можно, конечно, вызвать огневиков и велеть им проверить трубы, можно лучше топить, наконец; но какой в этом смысл сейчас, когда во всем дворце практически не осталось людей? В комнатах принца и принцессы есть камины, в покоях короля тоже тепло. В спальне матери некромант постоянно открывает окна...

Волосы Бригитта убирает назад в гладкий узел, накрывает их шерстяным платком - не столько модным, сколько теплым. На вечно зябнувшие руки натягивает белые шелковые перчатки.
Круги под глазами и впалые щеки не спрячешь ни под какой одеждой. Будь она старше, постоянная бессонница и плохой аппетит непременно куда больше сказался бы на ее внешности, но в шестнадцать томная бледность и некоторая истощенность даже привлекательны.

- Там будет Кирьян, - напомнила себе принцесса.

Она сама этого хотела, но теперь сомневалась всё больше. Что он подумает? Не будет ли испытывать отвращение к дочери безумца? Не сбежит ли вовсе? Она не сомневалась в его благородстве, только будь у нее выбор - она сама бежала бы прочь, не оглядываясь.

Бригитта напоследок взглянула на себя в зеркало и решила, что она хороша. Молчаливая горничная одобрительно кивнула. Горничная была темнокожей рабыней из дальней страны, привезенная когда-то в подарок королю. Не слишком давно - язык она выучить не успела. Или успела, но предпочтала молчать. Остальных горничных рассчитали, а Моа было некуда идти, да и Бригитта к ней привыкла.
По привычке принцесса хотела сначала заглянуть к брату, но в коридоре столкнулась с Кирьяном. Это было внезапно, и она даже не успела понять, что надо волноваться, а просто смущенно улыбнулась.

- Ваше Высочество, - наклонил голову лорд Браенг. - Я хотел проводить вас к ужину.

- Это весьма любезно с вашей стороны, - прошелестела девушка, кусая губы в волнении.

- Прошу Вас... Бригитта... Ваш брат отказался мне что-либо пояснить. Я не понимаю, что происходит. Если это бой, то не оставьте меня без оружия!

- Ох, лорд Браенг! - испуганно взглянула на него девушка. - Пожалуй, это бой. Но не ваш. Всё, что вы можете сделать - это оставаться спокойным.

Кирьян неожиданно захотелось защитить принцессу от чего-то, по-видимому, страшного, но как это сделать, если он даже не знает, в чем опасность? Все, что он мог сейчас - взять ее хрупкую руку и переплестись с ней пальцами. Это было не по этикету, так не полагалось, но как-то по-другому показать свою готовность помочь он не умел. Бригитте были довольно и этого. От такого простого касания, хоть и через перчатку, сердце заколотилось где-то в горле, по спине пробежали мурашки, и даже вечная ее слабость исчезла.

В малой столовой Кирьян еще не был, и с любопытством оглядывался по сторонам. Король, сидящий уже во главе стола, показался ему совершенно тем же, что и месяц назад. От приятных запахов остро щекотало в носу, а пробудившийся желудок требовательно заурчал.

- Кирьян, мальчик мой, - ласково поприветствовал Браенга, которого давно знал как друга своего сына. - Давно тебя не видел. Все дела служебные?

- Ваше величество, - несколько растерянно поклонился Кирьян. - Я был в Славии у родственников.

Он был уверен, что король в курсе его поездки, в конце концов, у него были бумаги за подписью правителя, но по всему выходило, что это не так, и теперь он не знал, что отвечать. Однако монарху его ответ и не требовался, потому что он устремил глаза сквозь своего собеседника.

Кирьян поспешил занять место, указанное ему, и оглянулся. В первый момент он даже не понял, что произошло. Вошедшая королева двигалась странно, будто рывками. Он подумал было, что это следствие болезни - удивительно, что она вообще поднялась с постели, а потом он вдруг разом понял всё, что здесь происходит. Кукла? Кукла в человеческий рост? Нет, это было бы слишком просто. Не кукла. Никто в здравом уме не принял бы "это" за человека, но король бросился на помощь "супруге", любовно помогая ей сесть, нежно улыбаясь.

Бригитта сидела бледная до синевы, уставившись в свою тарелку. Чуть опоздавший Эстебан церемонно извинился перед родителями и склонился перед "куклой", целуя руку. Кирьян сглотнул вязкую слюну. Он теперь знал, откуда седина в волосах девятнадцатилетнего юноши, почему принцесса столь худа и отчего во дворце нет прислуги.

Слуги принесли суп. Лорд Браенг, вспомнив, что только завтракал, решительно подвинул к себе тарелку. В ситуации он разобрался, трупы, пусть даже и движущиеся, его не пугали, тем более, что над "куклой" поработал хороший бальзамировщик, а голодная юность приучила его пользоваться любой оказией. Он отлично поужинал, весело беседовал с королем, отпустил пару комплиментов королеве и ласково улыбался дрожащей Бригитте, которая его поведения испугалась больше, чем самой этой ситуации. Правда, и пил много. Вино было хорошее, но ни принцесса, ни ее брат к нему не прикасались, и поэтому Кирьян в одиночку выпил всю бутылку. И еще одну бутылку, тихо подставленную ему молчаливым слугой, тоже. Он слышал, как Эстебан вполголоса приказал слуге подготовить спальню для лорда Браенга, и был благодарен, понимая, что в таком состоянии домой ему нельзя, но отчего-то не мог перестать пить, только пытался вести себя прилично и не болтать. К его счастью, король поднялся первым, а после его ухода представление закончилось. "Кукла" перестала шевелиться, двое крупных слуг подхватили ее и унесли, а из-за ширмы в темном углу выполз утомленный некромант и допил вино из графина.

5

4 года спустя

Его величество Эстебан II с азартом раскладывал в ряд красивые конверты, в которых правители соседних и дальних стран поздравляли его сестру с совершеннолетием и предлагали своих сыновей, племянников и братьев как кандидатов в мужья.

- Ты погляди, сколько достойных молодых людей жаждет отбить у тебя невесту, - весело сказал король своему другу.

Новоиспеченный глава службы безопасности сложил пальцы домиком и, воровато оглядевшись, закинул длинные ноги в сапогах на подлокотник соседнего кресла.

- Ну и бес с ней, с невестой, - лениво ответил он, жмурясь от падающего на лицо солнечного луча. - Давай ее куда-нибудь подальше отправим? В Степь например?

- Может, сразу в Катай? - хмыкнул Эстебан. - С глаз долой, из сердца вон.

- В Катае гаремы, жалко Бригитту, - рассудительно произнес Кирьян.

- А в Степи можно четверых жен брать.

- Да брось, у них хан одной довольствуется. А уж его младший брат и подавно перебьется без четырех.

- Их хан, по слухам, всё ещё влюблен в леди Оберлинг.

- Ничего подобного. Он здесь был, они встречались. Хотел бы - украл бы. Он может.

- Это ты у нас похититель невест, - фыркнул Эстебан. - Кстати, как дела у Милославы?

- У нее всё отлично. Девочка ее - просто прелесть. Такая лапушка! Кто бы мог подумать, что у Оберлингов могут быть красивые дети!

- Лучше б сын, конечно, - вздохнул Эстебан. - С такими родителями ребенок должен быть очень талантлив. Девчонка что - выйдет замуж и уедет в эту бесову Степь, а парня можно на службу привлечь.

- Почему ты считаешь, что Виктория уедет в Степь? - изумился Кирьян. - С чего вдруг?

- С того, что у нее там уже поклонник завелся, - хохотнул король. - Сын Тамана. А ты что, не знал?

- А ты откуда знаешь?

- У меня там с десяток магов, - удивленно взглянул на друга Эстебан. - Ты считаешь, что они не докладывают мне все сплетни? В Степи хан чихнет - я уже знаю.

- И кто из нас глава службы безопасности? - тоскливо пробормотал лорд Браенг, хрустя пальцами.

- Внутренней - ты, - успокоил его король. - А внешней, наверное, всё же я.

- И кто там еще претендует на руку Бригитты? - равнодушно спросил Кир, словно действительно был готов уступить первому встречному свою невесту.

- Так, Катай и Степь откидываем, - отодвинул два листа в сторону Эстебан. - Алдарр тоже. Там у них рабство. Не хочу с ними родниться. Славия? А у них-то кто? У Велемира сыну всего шесть. Хм, двоюродный дядя...

- К бесу дядь, - мотнул головой Кирьян. - Следующий.

- Франкия! Что-о-о? Да они рехнулись! Мой драгоценный тесть выжил из ума и решил жениться в третий раз. А рожа не треснет? Девицу ему подавай!

- Пошли ему дипломатический кукиш, - предложил, улыбаясь, Кирьян. - Еще предложения есть?

- Остальные еще дальше, - вздохнул Эстебан. - Отпускать сестру на край света я не хочу. Что сказать, Кир...

Лорд Браенг прикрыл глаза и усмехнулся. После смерти отца Бригитта расцвела и похорошела еще больше. От такой красавицы не откажется ни один здоровый мужчина, вот только он по-прежнему ей не пара. Да и принцесса теперь обращает на него внимания не больше, чем на мебель.

- Ты знаешь, что я не осмелюсь нарушить твой приказ, - ровно произнес Браенг, нарочно перекладывая ответственность на кого-то другого.

Он хотел этого брака, хотел Бригитту; к мысли, что она будет его, он давно привык, и оттого уже четыре года даже не смотрел на других женщин. Именно она в полнолуние являлась в его сны, и смотреть ей в глаза после этих снов было неловко.

- Сколько лет мы знакомы, Кир? - мягко спросил Эстебан. - Не отвечай, я сам вспомню. Мне было девять, когда ты поколотил меня за обзывательства.

- Ты назвал меня нищим выродком, - фыркнул Браенг. - И ничего я тебя не колотил. Я не обижаю маленьких. Так, подзатыльник дал. Однако к чему ты клонишь?

- К тому, что ты всегда любил переложить ответственность на кого-то другого. Дом ты не продаешь, потому что мать расстроится. В ловчие пошел, потому что так тетка сказала. Назначение не принимал, пока прежний глава сам в отставку не ушел...

- Аристарху давно было пора на пенсию, - пожал плечами Кирьян. - Тем более, у него столько проблем навалилось! Рудники передать, наличные собрать... Между прочим, они еще порядка пяти тысяч должны!

- Кир! - рявкнул Эстебан, не выдерживая. - При чем здесь Оберлинги? Речь о твоей женитьбе!

- Разве? - взгляд мужчины был невинно-безмятежным. - А что с моей женитьбой?

- Сделай милость, поговори с Бри лично. Будет ли свадьба или нет - разберитесь между собой. Мне некогда в ваши сердечные дела лезть. Мне бы со своим браком разобраться!

- А я тебя предупреждал...

- Пошел прочь! Нет, пошел к Бригитте! Поговори еще с королем в таком тоне!

Брак у Эстебана был не то, чтобы неудачный, а просто адски неудачный.

Поиски невесты король галлийский начал практически сразу после вступления на престол. Оказалось, что женитьба - дело непростое. Править и то легче. В конце концов, править его учили с пеленок. А что делать с женщинами, он не знал.

Конечно, в плане физиологии познания были, хоть и не самые обширные. Не тянуло его ни к женщинам, ни, упаси богиня, к мужчинам. Достаточно он насмотрелся на больную любовь своего отца, чтобы понять - ему таких слабостей не нужно. Возбуждение Эстебан порой испытывал: при виде склонившихся при мытье полов служанок или при танцах с юными красотками, например, но в первом случае он одергивал себя, что человек работает, а во втором вокруг была толпа народу. Ему и в голову не приходило, что молодые служанки порой кидали жребий и нарочно подтыкали подолы и расстегивали пуговки на груди, пытаясь обратить на себя внимание принца. Но молодой человек крайне щепетильно относился к прислуге, считая, что сила короля в равном уважении ко всем людям, и оттого не посмел бы предложить что-то унизительное женщине. Если бы какая-нибудь из женщин разделась догола и запрыгнула к нему в постель - тогда бы он, наконец, догадался, что она не против любовных игр, но увы - ни одна из служанок не посмела бы так поступить.

6

- Ваше Высочество! - Кирьян склонился перед Бригиттой в приветствии.

Принцесса закатила глаза.

- Паясничаете, лорд Браенг? - насмешливо спросила она. - Я так понимаю, меня ждет серьезный разговор? В таком случае прошу в мой кабинет.

Никакого кабинета у девушки, конечно же, не было, зато был будуар с кушеткой, туалетным столиком и фарфоровой ванной за ширмой. Кир следовал за принцессой, не понимая, когда она успела так хорошо его изучить.

- Делайте ваше предложение, лорд Браенг, - устало и пресыщенно заявила Бригитта, томно взмахнув обнаженной до локтя белой рукой.

Она явно ждала его унижения. Кирьян прищурился. Выглядеть слюнявым идиотом в глазах женщины (не любимой, но привлекательной) он не собирался. И вообще просить ни о чем не собирался. Ему хотелось сейчас развернуться и гордо уйти, но Бригитта этого не простит. Казалось бы, брак ему совершенно не нужен, он вовсе не горел желанием связывать себя обязательствами, но и отдавать ее кому-то другому, в то время как четыре года она была его, хоть и формально, Кирьян не желал.

Ее высочество решила поиграть? Рановато ей - опыта мало.

Он всё же опустился на колени у ее ног, но не для того, чтобы просить, а чтобы брать. Поймал ее ладонь, провел по ней губами, мгновенно замечая и ее смятение, и вздрогнувшие пальцы, и нервно сжавшиеся колени. В груди Кирьяна вспыхнуло ликование. Он медленно приподнялся, склонился над ней и прикоснулся губами к ее испуганно распахнутым розовым губкам. Не понимая, что происходит с всегда сдержанным и спокойным мужчиной, который ни разу не позволял себе вольностей больше, чем касание руки, Бригитта замерла, трепеща, словно птица в руках охотника. "Он просто пугает меня", - сказала она себе то ли разочарованно, то ли успокаивающе. Но Кир не останавливался, а, напротив, обхватывал лицо девушки руками, заставляя приподнять голову, и целовал так, что задыхаться начинали оба. Платье будто само собой расстегивалось под его ловкими руками, а Бригитта, запуская пальцы в его теплые волосы, то и дело сбивала его с мысли, касаясь губами то носа, то щеки, то с всхлипом прикусывая ухо. Уже было совершенно не ясно, кто кого соблазнял, где чьи руки и чье дыхание, и кто на самом деле стянул с Кирьяна рубашку. И все же он не желал потом чувствовать себя подлецом и потому, с трудом отрываясь от пьянящих нежных губ, взглянул на раскрасневшуюся хватающую ртом воздух принцессу и спросил:

- Будешь моей?

Она, прищурившись, оценила всю глубину и коварство вопроса и, признавая поражение, кивнула, не в силах сейчас сказать ни слова. Кирьян, как болванчик, кивнул точно так же, а затем с энтузиазмом принялся стаскивать с Бригитты проклятое узкое платье. Не для того он ждал ее четыре года, чтобы сейчас останавливаться из-за глупых предрассудков. Если уж за столько лет ее желания не изменились, то теперь и подавно не изменятся. Принцесса же и вовсе ни о чем не могла думать, а только сжимала его плечи, впиваясь в них ногтями, и кусала губы, сдерживая неприличные стоны, когда его волшебные руки, губы, а порой и острые рысьи зубы касались ее в совершенно немыслимых местах. Старая кушетка жалобно скрипела, возмущаясь под тяжестью двух тел, Кирьян откровенно рычал в ухо Бригитты, а она смело подставляла шею под укус оборотня, которого жаждала так давно и даже не плакала от неизбежной боли, а только напрягалась и вытягивалась струной под его телом.
Они всё же сползли на пол с кушетки, и теперь сидели, не отрываясь друг от друга, потому что в комнате было прохладно, и по потным телам то и дело скользил сквозняк. Бригитта неожиданно хихикнула, обвивая тело мужчины руками и прижимаясь щекой к его голой груди.

- Это волшебная кушетка, - шепнула она. - Ты рядом с ней очень смел.

- Почему? - не понял Кир.

- Четыре года назад ты впервые поцеловал меня на ней в комнате под лестницей.

Кирьян не помнил ни про какую кушетку, но для нее это было, кажется, важно, поэтому он кивнул. Сидеть на каменном полу было уже холодно, а для нежной девушки еще и чревато простудой, поэтому Браенг заставил себя подняться и наполнить для нее ванну.

- Я сама! - стыдливо запротестовала принцесса и прикрылась руками, когда он потянулся за флаконом с мыльным настоем.

Мужчина не стал настаивать, хоть и не понимал, что в этом такого, если она его, а он ее, и друг от друга им уже никуда не деться, но покорно принес большое полотенце и, когда она вышла в этом полотенце из-за ширмы, уже не слушая протестов, отнес ее в постель.

- Пол холодный, - пояснил он в ответ на ее сердитое пыхтение.

- Останься, - неожиданно попросила Бригитта, боясь признаться, что ночные кошмары всё ещё мучили ее.

- Я голоден, - смущенно ответил Кирьян. - Я останусь, но сначала - в кухню.

Принцесса криво улыбнулась, не желая вспоминать те вечера, когда он почти каждый вечер оставался на ужин, а потом тянул ее на кухню, где уже привыкшие слуги оставляли ночным гостям еду. Почти сразу же их поймал на горячем Эстебан и долго возмущался, почему не позвали его.

В тот период она поняла, что Кирьян не просто красивый и смелый мужчина, но еще и верный друг. Ей было даже жаль, что скоро эти ночные налеты на кухню закончились.

Передача власти произошла на удивление спокойно. В день, когда Эстебану исполнилось двадцать, он появился на совете в сопровождении врача, который засвидетельствовал, что король душевно болен и не может больше принимать решений. Разумеется, лорды не поверили и потребовали доказательств. Когда Кирьян подтвердил, что своими глазами видел безумного монарха, представители сильнейших родов посовещались и выдвинули двух свидетелей, которые должны были лично взглянуть на короля и вынести свое решение. По случайности самого верного ревнителя короля Аристарха Оберлинга не было на совете - у него были дела поважнее.

Накануне своего дня рождения Эстебан приказал сжечь несчастное тело матери. Хоронить в семейном склепе боялся - отец вполне мог выкопать тело обратно. Исчезновение "супруги" привело короля в отчаяние. Он выл и бросался на слуг, не желая принимать действительность. Именно в таком состоянии и застали его лорд Ваенг и лорд Цинг. Зрелище было самое ужасное, и никто больше не возражал против коронации Эстебана.

7

Элиссия и любила своего мужа, и ненавидела одновременно. Не любить его было просто невозможно. Даже своими курьими (как всегда говорил отец) мозгами она понимала, насколько он красивый. И дело даже не во внешности, хотя и внешне Эстебан был привлекателен. Светлые волосы, серые глаза, твердый подбородок - вполне себе симпатичный мужчина. И роста небольшого: рядом с ним маленькая птичка Элиссия не чувствовала себя ребенком. Сама она была темноволосая, хрупкая, с живыми черными глазами и смуглой кожей: поставь ее рядом с красавицей Бригиттой - ростом будут вровень, а внешне как день с ночью. Конечно, Элли - ночь. Она себя всегда так и ощущала - ночной птичкой.

А Эстебан весь светлый, только холодный до невозможности. Все его действия, слова, жесты - все выверены тайного смысла, все куда-то направлены... Она восхищалась супругом, потому что сама не умела ничего - даже книжки ее утомляли, уж не то, что документы или какие-то разговоры о делах.

Когда ее впервые представили будущему мужу, Элли решила, что ей очень повезло. И собой пригож, и умен, и сдержан - не будет ни безобразных скандалов, ни рукоприкладства - как у ее отца порой бывало. Да еще и не пьет вина - вот это прекрасно.

Теперь же она считала, что он просто и не человек вовсе. Бог. Бесстрастный, бесчувственный и бессердечный. Божество это заботилось о своем народе, о своей стране, любовью простых людей упивалось, а вот жена ему нужна была только ради продолжения рода. И потому она не могла его не ненавидеть - за свои растоптанные чувства, за холод, которым он ее обдавал, за пустой и страшный взгляд, которым он на нее смотрел, когда она за ужином занимала законное место королевы.
Вначале ей казалось, что она сумеет расшевелить Эстебана, оживить его. Она даже думала, что судьба не зря свела их - ее, такую юную, горячую, умеющую быть соблазнительной и покорной, дерзкой и податливой, и его - замкнутого и холодного. Элли думала, что в его груди бьется настоящее сердце, нужно только добраться до него... Но, оказалось, никакого сердца там вовсе не было. А то, что она за сердце принимала, оказалось банальным членом.

Во Франкии любили... как бы это сказать аккуратнее... любить друг друга. Элли брачной ночи ждала с нетерпением. Ничего секретного или сокровенного в физических процессах для нее не было. Просто удовольствие, просто близость. Все это делают, в королевском дворце совокупляющуюся парочку можно застать где угодно - в нише возле окна, на диванчике в темном углу, на лавочке в саду. Никого ничего не смущало. Люди влюблялись, предавались страсти, ревновали и дрались на дуэлях, дамы портили друг другу прически и подсыпали слабительные травы в вино. Мужчины посвящали любимым песни и дарили цветы, лазали к ним в окна и не стеснялись присутствия мужа в соседней спальне.

Самой Элиссии в отцовском дворце не позволялись не то что, вольности в отношениях - поцелуи и беседы с молодыми людьми были недопустимы. Отец, при всей его строгости, даже не подозревал, как он был наивен. Шестнадцатилетняя принцесса практически все стороны супружеской жизни изучила на практике. Целоваться она училась на своей фрейлине - нельзя выйти замуж и не уметь целоваться! Искусство соблазнения и прикосновений оттачивала на паже, которого тайно проводили в ее покои в женском платье. Довести мужчину до оргазма прикосновениями рук и губ она могла довольно быстро. Поэтому когда молодой супруг предложил ей (ей!) подождать с супружеским долгом - Элли хотелось рассмеяться ему в лицо.

Супруг в своей неопытности был очень трогательным. В спальне Элиссия была безоговорочно главной. Она была учителем, а он - послушным учеником. Ей всегда говорили, что ночная кукушка дневную перекукует, что мужчин нужно держать за член, а не за руку, что женщина, которая умеет заставить мужчину стонать от удовольствия - а она умела, умела! - может вить из него веревки. Элли старалась до тех пор, пока с ужасом не осознала, что это она ищет твердых сильных рук на плечах, тяжести мужского тела, сбившегося дыхания над ухом... А Эстебану, в сущности, всё равно, он даже нисколько не расстроится, если она откажет ему в супружеском долге.

Ребенка она совсем не хотела. Ей было мало своего мужа. Она должна была сначала заполучить его целиком, со всеми потрохами, а дети подождут. Но Эстебан был не просто упрям, а совершенно неповоротлив. Элиссия тоже умела быть упрямой, вот только против него сделать ничего не смогла. Невозможно докричаться до того, у кого нет ушей.
И тогда ее любовь обратилась в самую жгучую ненависть. Однако всё было напрасно - он и этого не заметил. Ни обидных слов, ни демонстративных взглядов, ни того, как она шарахалась от его рук. Он не человек, вот и всё. И рождение ребенка ничего не изменило.

Элиссия рыдала от страха и боли в своих покоях, а он даже не пришел к ней, даже не пожелал взглянуть на сына, который был ему так нужен.

Разумеется, она не знала, да и не желала знать, что именно в тот период в Славии от удара умер государь, и его трон спешно занял Велемир, и нужно было пересмотреть все торговые соглашения, и заново разобрать бумаги, до которых у Эстебана так и не дошли руки.

Впрочем, даже если бы Элли знала об этом, она бы всё равно не простила. Плевать она хотела на Славию, торговые соглашения и прочую чушь. Она тут его сына рожает. Его сына! Словно в отместку за равнодушие мужа сына она любить не захотела. Ей, пожалуй, был любопытен этот маленький человечек, который причинил ей столько муки, она с недоумением разглядывала его ручки и ножки, не понимая, как это вообще происходит, что женщины рожают детей - это глупо, странно и почти противоестественно. К счастью, королевскому отпрыску полагалась кормилица и куча нянек, а, значит, не нужно беспокоиться за сохранность формы груди и ночной сон. Жизнь Элиссии не изменилась, разве что иногда она держала на руках пухлощекого младенца и целовала его на ночь. И только когда малыш вдруг заболел какой-то младенческой хворью и звал маму, не отпуская ее от себя ни на мгновение, успокаиваясь лишь у нее на руках, Элли внезапно осознала, что может быть для кого-то целым миром.