Терпеть тебя не могу

Глава 29

— Каждый год одно и то же, перед родительским днём бедные уборщицы даже стены в коридорах натирают до блеска, — со вздохом произнесла Белова, когда мы после уроков втроём шли по длинному коридору учебного корпуса.

— А вы меню в столовой на завтра видели? — подхватила Лера, — разве что черной икры на ужин не подвезли.

— Да, директриса перестаралась, — хмыкнула в ответ Катя. — По-моему, родительский день нужен для того, чтобы родители могли увидеться и пообщаться со своими детьми, а им на завтра такую плотную программу организовали, что я боюсь, мама даже не успеет узнать, как у меня дела.

— А правда, что завтра на концерт приедет даже мэр города?

— Конечно приедет, у него же здесь сын, — усмехнулась Белочка, пожав плечами.

— Сын? — вытаращили мы с Лерой глаза. — Кто?

— Кто-то из младших отрядов, — просто ответила Катя. — да тут помимо него достаточно влиятельных людей соберётся, вы думаете Заливину просто так вторую неделю с уроков на репетиции снимают? Да Тамара Константиновна спит и видит, чтобы ее дочурку кто-то заметил. Говорят, что она в театральное собирается поступать, вот и готовит к завтрашнему концерту какой-то «ошеломительный» номер, — закатив глаза, изобразила пальцами кавычки.

— Алис, а я слышала, что ты завтра тоже будешь выступать? — поинтересовалась Лера, когда мы остановились возле стенда с рейтингом, чтобы посмотреть своё положение на сегодняшний день.

Я только кивнула и, приложив указательный палец к длинному списку, заскользила по нему вниз, отыскивая свою фамилию среди остальных старшеклассников.

— Ого, а ты неплохо поднялась, подруга, — первей меня отозвалась Катя и широко улыбнулась. — А говорила, что контрольную завалила.

— А я и… — начала было объяснять подруге подробности этого волшебного случая, как вдруг в конце коридора заметила знакомый мужской силуэт и тут же исправилась. — Сама не поняла, как это получилось. — еле договорила, и уже не слышала, что ответили мне на это девчонки, потому что ударилась взглядом об стальные глаза.

В ушах зазвенело, сердце подпрыгнуло, а ладони по какой-то необъяснимой причине вдруг стали влажными, сжимая до побелевших костяшек кожаный ремень сумки. Катя с Лерой продолжали что-то мне говорить, попутно разыскивая в списках свои фамилии, а я стояла и не могла протолкнуть в лёгкие скопившийся комом в горле воздух.

И чего так разволновалась? Он же в другом конце коридора.

В другом! Вот только наши взгляды так крепко впились друг в друга, что казалось, мы сейчас здесь абсолютно одни на расстоянии нескольких сантиметров. Кажется, это был первый раз за всю неделю, когда я видела его одного, без прилипшей с боку какой-нибудь красотки. И первый раз, когда он смотрел на меня так серьезно и открыто, не скрывая своего внимания. Наверное, именно поэтому в груди заскреблось болезненное волнение, разгоняя до предела мое наивное сердце.

Я первая отвела взгляд и отвернулась, не зная, куда себя деть. Спасибо Беловой, которая быстро подхватила меня под локоть и потянула за собой по длинному коридору, так и не заметив моего положения. Что-то очень эмоционально рассказывала и обсуждала с Лерой, пока я боролась с непреодолимым желанием обернуться, чтобы убедиться в том, что это от его взгляд так ощутимо жжёт спину. Ноги почему-то отказывались идти в противоположную сторону, и я вдруг вспомнила про этот несчастный листок с контрольной работой. Сделав глубокий вдох, крепко зажмурилась и колом встала посреди коридора, решаясь на то, чтобы к нему подойти.

— Девчонки, вы идите, я догоню, — поспешно сообщила и, не дожидаясь ответа, на носочках развернулась в обратную сторону.

За это время Шолохов успел отвернуться к окну, облокотившись руками на подоконник, и даже не заметил, как я достала из сумки листок с контрольной и, преодолев между нами расстояние, в миг оказалась у него за спиной.

— Артём… — обратилась тихонько, но он все равно вздрогнул от неожиданности.

Сначала напряглись мышцы на сильных руках под тонкой футболкой, а потом он медленно развернулся, уставившись на меня удивленным, даже слегка недоверчивым взглядом.

— Зачем ты это сделал? — протянула ему работу и внимательно всмотрелась в лицо, чтобы успеть уловить первые эмоции.

Это сложно. Он хорошо умеет их контролировать и никогда не отобразит на лице свои истинные чувства. Вот и сейчас он так равнодушно посмотрел на листок в моих руках, словно не узнал свой почерк, и скривился в едва заметной улыбке:

— Сделал что?

— Написал на своей работе мою фамилию.

Он не торопился отвечать. Медленно поднял голову, а затем и взгляд, пытаясь получше рассмотреть мои глаза, но я не дала ему этого сделать. В отличие от него, я не могу сохранять спокойствие и изображать пустой, стеклянный взгляд, когда внутри меня извергается вулкан необъяснимых чувств и эмоций. Под его пристальным взглядом даже не заметила, как нервно затопала носком по мраморной плитке, переключив все своё внимание на красивый лесной пейзаж за окном, но думала совершенно не о нем, а только и делала, что безмолвно умоляла свою сердечную мышцу успокоиться хотя бы на время, чтобы я смогла выдержать и закончить этот зря начатый диалог. Я уже чувствовала, как горели мои кончики ушей адским пламенем, но, по счастливому случаю, у меня сегодня были распущены волосы, которые отлично скрыли этот маленький нюанс.

— Не понимаю о чем ты, — по-издевательски улыбнулся.

— Я знаю, что это твоя работа!

— Эта? — вопросительно выгнул бровь и, наконец, вырвал из моих рук контрольную работу, делая вид, что впервые ее видит. — По-моему, ветреный мажор, плюющий на учёбу, вряд ли способен решить эти задачи.

После его напоминания, мне даже стало неловко за то, что я когда-то назвала его так, и не потому, что я вдруг увидела в нем хорошего человека, для меня он по-прежнему наглый, циничный мажор, а потому что я сама оказалась глупее его. С учебой у него полный порядок, он успел это доказать всем, вот только самого желания учиться у него было недостаточно.

— Просто ответь, зачем ты это сделал? — продолжила я требовать, ни на секунду не сомневаясь в его причастности к этому делу.

— Это не я, ты ошибаешься, — сухо произнёс, вновь отвернувшись к окну и потеряв ко мне весь интерес. — Если ты придумала эту причину только для того, чтобы со мной заговорить, то имей ввиду, это выглядит глупо.

Что?

— Что? — возмущённо хмыкнула. — Больно надо! Да я даже рада, что мы перестали общаться!

— Тогда зачем ты подошла и лезешь ко мне со своими глупыми вопросами? — на этот раз он повернулся резко и больно царапнул по мне острым взглядом. — Иди лучше у своего пловца спроси, может это он решил за тебя эту чертову контрольную.

— Знаешь, а я уже пожалела, что это сделала, — прошипела ему в лицо и прямо у него на глазах скомкала этот тетрадный листок. — Ты и правда на такое не способен.

Я подкрепила свое предложение твёрдым взглядом и резко развернулась, чтобы уйти, но не успела сделать и шагу, как в мои плечи больно вцепились крепкие пальцы, запустив мощные разряды тока вдоль позвоночника, и развернули меня к себе.

— А хочешь узнать, о чем жалею я? — сказал с каким-то злым отчаянием, заставив посмотреть ему в глаза. Поддался ближе, чтобы сначала дыханием обжечь кожу, а затем и душу колкими словами. — Больше всего я жалею о том, что тогда оказался в кабинке женского туалета. Лучше бы тебя выгнали в тот день из этого лагеря, и я никогда бы тебя не встретил!