Тиски смерти

Тиски смерти

[Брок Леснар] Тиски Смерти: Предисловие

Моя история о решимости, господстве превосходстве и выживании.

Посвящается моей жене Рене и моим детям Мие, Терку и Дюку.

Ради вас я делаю то, что делаю.

Черная полоса в моей жизни продлилась 17 месяцев. Я поставил на кон свою репутацию настоящего спортсмена, я был полон решимости стереть клеймо «энтертейнера» WWE. Все что мне нужно было сделать, это рингу Фрэнка Мира. Но я совершил детскую ошибку и попался на ней. Такие вещи случаются в жизни, но я думал, что слишком хорош для этого. И я подарил парню, который никогда не поднимется до моего уровня, победу, которой он не заслужил.

Так что следующие семнадцать месяцев я провел в ожидании.

Семнадцать месяцев я представлял себе, как пройдет матч-реванш.

Семнадцать месяцев я не мог дождаться момента, когда встречусь с этим парнем и покажу ему, моей семье, всему миру и господу Богу, на что я способен.

И когда ожиданию пришел конец, я сделал все, что планировал. Я избил Фрэнка Мира до полусмерти, свалил на землю и стал наносить по его лицу такие сокрушительные удары, что судья был вынужден остановить бой.

Я не просто был неоспоримым чемпионом мира UFC в тяжелом весе, я прервал черную полосу, которая все не хотела заканчиваться.

Я был очень счастлив. Я нашел свое истинное призвание. Я был с женщиной, которую любил и с которой собирался провести остаток своей жизни. Я перевез родителей ближе, старался отплатить им за все, что они мне дали. Моя жена только что родила, к нашей радости, здорового малютку-сына, которого мы назвали Терк.

Жизнь была не просто хороша, она была великолепна! Лучше, чем когда либо. Я никогда не был так счастлив.

А затем я едва не умер.

Что, черт подери, случилось со мной? Я должен был охотиться и рыбачить вместе со своими детьми. Я должен был вознаградить жену за всю ее любовь и поддержку. Я должен был надирать задницы, быть лучшим в мире ММА, быть самым крутым плохим парнем на планете.

Я не должен был лежать и умирать в какой-то больнице черт знает где, окруженный кучкой врачей, которые не могли поставить мне диагноз, потому что в компьютерном томографе не хватало детали, которую все никак не могли привезти. Но даже без подтвержденного диагноза они хотят вскрыть меня.

Удивительно, что происходит в голове у человека, когда он оказывается в тисках смерти.

Тиски Смерти #1: Рос, чтобы быть чемпионом

Я хочу, чтобы вы поняли кое-что. Все очень просто. Я всем обязан своим родителям. Кто я есть. Что я есть. Где я есть.

Родители часто оказывают сильное давление на своих детей, требуя достижения успехов в спорте, неважно, значимых или нет. Некоторые дети справляются с давлением и оправдывают ожидания родителей. Другие – не могут и проигрывают. Мне же не оставляли выбора. Я обязан был побеждать.

Талант и атлетизм достались мне при рождении – это был Божий дар. Но многие талантливые спортсмены ничего не достигают. Что отличало меня? Среди прочего, мои мама и папа, как и вся остальная семья, были готовы идти на жертвы ради меня.

Многие люди помогали мне сформировать характер чемпиона, но родители заслуживают упоминания в первую очередь. Я не родился под счастливой звездой. Я рос не таким, как многие думают — испорченным спортсменом, которому целовали зад на протяжении всех школьных лет, с которым нянчились, которому старались угодить. Я рос в бедности на молочной ферме в Южной Дакоте, и мне приходилось трудом зарабатывать все, что я имел. Многим моим друзьям не разрешали заниматься спортом и участвовать в других внеклассных занятиях. Они были фермерами, и работа на ферме была превыше всего. Мы тоже были фермерами. Но мои родители разрешили мне заняться борьбой, когда мне было всего 5 лет. Я доил коров и сгребал удобрения, как и все остальные, но тренировок по борьбе я никогда не пропускал.

Мои родители возили меня на все возможные турниры по борьбе, потому что хотели, чтобы я впитал в себя дух состязаний. Сколько я себя помню, выходные означали турниры. Я могу представить себя на заднем сидении нашего семейного автомобиля-универсала, смотрящим в окно на проплывающие мимо поля ферм и размышляюшим, куда же мы в итоге приедем.

В основном, на тренировки и соревнования меня возила мама, потому что папа часто вынужден был оставаться дома и работать на ферме. Они оба ездили на турниры, когда могли, хотя иногда мне приходилось ездить и с другими семьями или моим тренером. Но каким бы образом я ни попадал туда, моей работой было побеждать.

Моя мама не принимала никаких извинений. Если я проигрывал, это была моя вина. Я не мог обвинить в поражении судью, и не было никаких товарищей по команде, которые могли бы подвести меня. Были только я и другой ребенок на борцовском ковре. Один победитель. Один проигравший. Результат зависел от меня и только от меня.

Когда я проигрывал схватку (а, время от времени, это случалось), я испытывал одинаковые ощущения: «прими это, признай это, полезай в машину, и поехали домой». Комментарии моей мамы всегда были коротки, и она всегда говорила одно и то же: «На следующей неделе будет другой матч. Если тебе не нравится то, что ты чувствуешь, когда проигрываешь, тогда пойди и выиграй. Каким ты хочешь быть? Парнем, который чувствует себя хорошо, потому что победил, или парнем, который чувствует себя, как ты сейчас, потому что проиграл?»

Моя мама была довольно жестким человеком, но это оказало на меня наилучшее влияние. Это может показаться жестоким, но она любила меня достаточно, чтобы заставить захотеть выйти на мат и заслужить победу. Мне нельзя было плакать после поражений, но и больших празднований после победы не было. Вместо этого мама просто говорила: «Хорошая работа, Брок, теперь полезай в машину, и поехали домой. Ты победил. Как и должно быть».

Мой отец был таким же. Если я выигрывал трофей, он говорил: «Хорошая работа». Если я проигрывал, он говорил, чтобы я лучше старался и выиграл в следующий раз. Вот и все. Ожидания были четкими. Поражение не рассматривалось как вариант.

Сегодня, оглядываясь назад, я не вижу другого пути. Борьба – это состязание. Как и жизнь. Даже будучи ребенком, я участвовал во всех турнирах с единственной задачей – победить. Мои родители не ожидали ничего другого. Меня всегда учили не довольствоваться вторым местом. И я никогда им не довольствовался.

Я никогда не забуду, как мама была расстроена моим поражением в четвертьфинале Национального Турнира по борьбе среди учащихся двухгодичных колледжей. Это было в мой первый год обучения в Bismarck State College в Северной Дакоте. Мама отчаянно хотела, чтобы я был лучшим, чтобы я выделялся. Она хотела, чтобы я не просто раскрыл свой потенциал, но сделал даже больше. Мама знала, что у меня были способности к спорту и что я мог выкладываться больше, чем другие. Так почему же я не номер один? По ее мнению, не было причины, по которой я не должен был быть лучшим, поэтому она никогда не позволяла мне даже думать о том, что быть вторым – это нормально.

Действительно, моя мама приложила немало усилий, чтобы привести меня к победе. Она видела во мне страсть. Она видела во мне бойца. Она хотела, чтобы я выжал максимум из своих природных инстинктов. Я был ее последним сыном.

Я был третьим из четырех детей в семье, и мне было неловко перед остальными, ведь большую часть времени я был в центре внимания. Два моих старших брата, Трой и Чед, сами были прекрасными атлетами, но решили не посвящать свою жизнь спорту. Со временем, они стали известны как братья Брока. Моя бедная младшая сестра Брэнди тоже была отличной спортсменкой и преуспевала в баскетболе, волейболе, легкой атлетике и любом другом виде спорта, за который решала взяться. Но как хороша она ни была, она все равно оставалась в тени старшего брата Брока.

Не буду врать. Пребывание в центре внимания имеет свои плюсы. Но это не всегда хорошо. Я чувствовал, что от меня ждут успехов. Но я выделялся тем, что принимал все вызовы.

В очень юном возрасте я выработал внутреннюю уверенность, которая остается со мной по сей день. Я не знаю, как это назвать: эго, отношение, высокомерие или что-то еще. Но, что бы это ни было, это работает.

Я думаю, я так уверен в себе, потому что, сколько я себя помню, я всегда был стержнем семьи. Мне комфортно быть ключевой фигурой. Тем, от кого зависят другие. Тем, кто контролирует ситуацию. Это всегда было моим путем. Я до сих пор забочусь о родителях и всегда стараюсь убедиться, что у остальных членов семьи все в порядке. Просто я такой. Это мое дело, и я забочусь о тех, кого люблю.

В то же время, я знаю свои пределы. Я знаю, что я не совершенен. Я знаю, что я знаю, и, что более важно, знаю, чего не знаю. И когда я чего-то не знаю, я окружаю себя людьми, которым могу доверить учить меня.

Как часто вы видели спортсменов, которые являются злейшими врагами самих себя? Они не могут оставить свое эго за дверью тренажерного зала или за пределами игровой площадки. Они никого не слушают. У меня никогда не было такой проблемы. Все тренеры, что у меня когда-либо были, начиная с детского сада, колледжа и заканчивая моей нынешней командой тренеров в ММА, согласятся – я обучаем.

Сегодня я знаю, как важно иметь правильных тренеров вокруг себя. Великий спортсмен нуждается в тренерах, способных увидеть его ошибки, работать над несовершенствами, обращать внимание на то, что кажется очевидным, и мотивировать. Спортсмены слишком погружаются в состязания и не всегда видят то, что для тренера ясно как день.

Мне всегда очень везло на великих тренеров. Начиная с тренера старшей школы Джона Шили, тренера в колледже Роберта Финнесета и тренера из университета Миннесоты, с которым я работаю до сих пор, Марти Моргана. Последние двое, в частности, заслуживают множества упоминаний.

Моя мама заставляла меня учиться на своих ошибках, а суть спортивной борьбы только закрепила этот урок. В борьбе ты можешь сегодня выиграть турнир, а уже завтра в тренировочном зале тебя положит на лопатки парень из дублирующего состава или парень, который весит меньше тебя. Поэтому борьба – такой смиряющий вид спорта, и поэтому она закрепила уроки, которые раз за разом преподавала мне мама.

Каждый день с родителями и в тренажерном зале был постоянным напоминанием. Я не совершенен. Я всегда могу совершить ошибку. Один промах лишит всего. Один простой, глупый, секундный просчет (как тот, что я совершил во время своего дебюта в UFC против Фрэнка Мира) — это все что нужно, чтобы из «чемпиона» стать «неудачником». Как только ты начинаешь думать, что ты слишком хорош, что просто не можешь сделать ошибку, обязательно найдется кто-то, кто накажет тебя за ошибку.

Но у меня были родители, которые поддерживали меня на протяжении всего пути. Если бы не их вера в меня и не жертвы, на которые они ради меня пошли, вы бы сейчас не читали эту книгу. Они – мои самые большие поклонники. А я – их.

Тиски Смерти #2: Борьба с моим будущим

Я наслаждаюсь жизнью фермера и собираюсь вернуться к ней, когда закончу карьеру. Сейчас я живу на ферме, потому что это мой выбор, а не потому, что я больше ничего не знаю. Я не застрял на ферме. Я хочу быть здесь. Но так было не всегда.

Когда я учился в третьем классе старшей школы, я хотел будущего, в котором бы было что-то большее, нежели дойка коров и сидение на тракторе. И как раз когда я думал о том, как выбраться с фермы, в моей школе появился вербовщик Национальной гвардии. Мой отец служил в гвардии, и я был уверен, что он станет возражать, если и я вступлю в нее. Фактически, я его даже не спрашивал. Я попросил маму расписаться от лица родителей.

И вот я, семнадцати лет от роду, отправился в Форт Леонард-Вуд, штат Миссури. Для истории скажу, чтобы каждый, кто будет это читать, смог кое-что понять: девять недель, проведенных в Национальной Гвардии тем летом, изменили мою жизнь. Я вернулся домой совершенно другим человеком. И все изменения были к лучшему.

Единственной проблемой было то, что я отправился в гвардию, чтобы присоединиться к местному подразделению артиллерийского обеспечения. Мы работали с взрывными зарядами, помеченными красным и зеленым кодами. Я хотел этим заниматься. Но после проверки зрения, показавшей, что я страдаю дальтонизмом и не различаю красный и зеленый цвета, меня дали канцелярскую работу. Можете представить мою большую задницу, сидящую перед монитором компьютера целый день? Это было не совсем то, что я представлял, когда записывался в гвардию. К счастью для меня, я не прошел наборный тест на клавиатуре, и на этом моя карьеры в Национальной гвардии закончилась.

Во время моей службы мы бегали каждое утро. Это помогло мне пробегать две мили за 10:56. Вернувшись в старшую школу, я был в великолепной форме, и у меня был еще один год в футбольной команде с моими друзьями. Я даже подписал письмоо намерении играть в футбол за Northern State University в г. Абердине, потому что у меня не было предложений по борьбе.

Я хотел выносить мяч. У меня была скорость, и я набирал габариты. Но едва я достиг внушительных показателей, защитный бэк выбил мне колено. Мне потребовалась операция. И на этом закончилась моя карьера футболиста в старшей школе.

Борьба в старшей школе начинается, когда заканчивается футбольный сезон. И мое колено не было до конца залечено к первому дню занятий. Фактически, к этому моменту я был еще на костылях.

Это было уже достаточно плохо. Но еще хуже было то, что каждый год, начиная с того момента, как я был в 6-м классе, наш тренер Джон Шили устраивал для нас шестимильный забег в первый день занятий. Он называл это «проверкой на вшивость». И все, кто рассчитывал оказаться в его команде, должны были добежать до финиша. Это был мой четвертый год обучения, и я был лидером. Так что я начал шестимильный забег на костылях и продолжал двигаться до тех пор, пока тренер не был удовлетворен и не позволил мне запрыгнуть в кузов его пикапа. Но я все равно был разочарован, ведь до этого я добегал до финиша каждый год, начиная с шестого класса.

Хотите верьте, хотите нет, я был ребенком с поздним развитием. И в детстве я, конечно, не был никаким тяжеловесом. Я был как стручок фасоли.

В седьмом классе я боролся в категории до 47 кг. Будучи новичком в старшей школе, я весил 69 кг. На втором году обучения в старшей школе – 72 кг. К третьему году я набрал 86 кг. И, наконец, на четвертом году я преодолел планку тяжелого веса, но и то, лишь на пару килограмм.

Глядя на меня сегодня, трудно поверить, что у меня даже не было волос в подмышках, когда я окончил старшую школу. Гарантирую вам, что я был последним парнем в классе, у кого наступило половое созревание. Я поднимал большой вес и, даже несмотря на то что был 185 см ростом и 95 кг весом, выглядел не иначе как большой и вытянутый ребенок. Даже в первый год колледжа мой вес не превышал 102 кг.

Проходя через классы старшей школы, я никогда не был монстром, ни в каком смысле. Я просто старался быть тем, кем был. И эта борьба принесла мне огромную пользу. Когда мне приходилось бороться в категориях до 47 кг или до 69 кг, я приобрел скорость и подвижность борца-легковеса. Став тяжеловесом, я остался подвижен и быстр. Если бы я всегда был большим, я бы, вероятно, выезжал только на силе и размере. И я бы никогда не научился двигаться так, как я это делаю сейчас.

И на третий, и на четвертый год старшей школы я занимал третье место в чемпионате штата. Но для меня в этом не было ничего особенного. Я собирался победить. Именно за этим я туда приезжал.

Хотя я играл в футбол в старшей школе лишь потому, что все так делали, я был достаточно хорош в нем. Но в сердце я был борцом. Футбол был лишь времяпрепровождением с друзьями, пока не начнется сезон борьбы.

Я никогда не думал о себе как о футболисте, даже когда прорывался сквозь защитную линию. Я ни минуты не думал, что буду играть в футбол в колледже или на профессиональном уровне. Когда я смотрел в зеркало, я видел там только борца.

Вероятно, поэтому, когда у меня не сложилось с командой «Миннесота Вайкингс», я не был этим сильно опечален. Вместо этого, став последним человеком, отцепленным из команды перед сезоном, я лишь убедился в том, что знал всегда. Я не могу скрыть этот факт, да и не хочу. Я с гордостью говорю: я не футболист, я боец. Это то, что я делаю. Это моя страсть. Это моя жизнь.

Тиски Смерти #3: Новичок с фермы

Мне становится смешно каждый раз, когда я читаю статьи о том, что меня считали выдающимся атлетом и как рекрутеры и скауты целовали мой зад, когда я окончил старшую школу. Рекрутеры колледжей не вели за меня войн. Не было никаких денег в конвертах. Никаких фантастических автомобилей. Это все ерунда. Я был третьим в Южной Дакоте. И это, определенно, не ставило меня в поле зрение национальных скаутов.

Но есть еще одна вещь, которую эти статьи не упоминают и о которой большинство людей не знает. После старшей школы я не попал прямо в университет Миннесоты, чтобы бороться в дивизионе 1 NCAA. Фактически, я не был подписан ни одним университетом дивизиона 1 и лишь по счастью оказался в университете Миннесоты.

Поскольку большие университеты меня не взяли, а я мечтал продолжать заниматься борьбой, я начал свою карьеру в двухгодичном колледже Bismarck State в Северной Дакоте. Я не смог выступать на высоком уровне. Более того, я стал только пятым в соревнованиях среди двухгодичных колледжей в первый год. Хуже того, меня победил пухлый маленький мальчишка, чье имя я даже не могу вспомнить, да и никто другой не сможет.

Это поражение от пухлого безымянного пацана стало главной поворотной точкой в моей жизни. У него не должно было быть никакой возможности победить меня. Я смотрел на парня, который выиграл турнир, и в глубине души знал, что смог бы побить его в матче за чемпионство. Это убивало меня, ведь я так и не получил этого шанса, жирный мальчик лишил меня его. Жаль, что я не помню твоего имени, но я действительно хочу сказать тебе спасибо.

В тот момент я заглянул в себя и стал серьезным. Я поклялся быть самым большим, сильным, быстрым и крутым сукиным сыном, каким я только могу стать. Я хотел накачать килограммы мышц, тренироваться так, будто от этого зависит моя жизнь, и, наконец, начать крушить всех. Я знал, что обладаю нужными качествами. И я был полон решимости усердно работать в тренажерном зале и на борцовском ковре каждый день, до тех пор пока не окажусь на вершине. Я не из тех, кто сдается, и я не собирался заканчивать свою карьеру на студенческом уровне в звании проигравшего.

Закончив первый курс в Bismarck State, я отправился домой в Вебстер, Южная Дакота, чтобы заработать немного денег за лето. Родители помогали мне, как могли, но они были бедны, и содержание фермы стоило им всех накоплений. Я не мог позвонить родителям и попросить их прислать денег. У них их просто не было. Они делали, что могли, но я был не похож на своих соседей по комнате в общаге. У них были приличные машины, карманные деньги, чтобы перекусить или повеселиться. У меня ничего этого не было.

Когда я вернулся в Вебстер на каникулы, я знал, что мне нужно найти работу. Но моей главной целью было не только заработать деньги, но и нарастить 10–15 кг мышц. Я не хотел быть мясным качком, одним из тех здоровых, тупых, неповоротливых парней, кого волнует, как их руки выглядят в обтягивающих футболках (хотя я сам иногда рассматривал свои банки в зеркале). Это не в моем стиле. Я хотел быть атлетом: сильным, быстрым и взрывным.

Должен сказать, это было великолепное лето. Я был разнорабочим в энергетической компании ведомства электрификации сельского хозяйства в Вебстере. Каждый день я брал с собой еду и шел работать с 8 утра до 3 дня. Потом я отправлялся тренироваться со своими приятелями Джейсоном Нолти и Троем Нибэлом. Мы просто нагоняли вес. Я был полон решимости увеличить объем, но в то же время быть полноценно развитым атлетом. Так что я не только гнался за весом, как зверь, я занимался растяжкой. О да, я занимался растяжкой! Я держал свое тело гибким и подвижным.

Каждый вечер мы приходили в зал в пять тридцать. Никаких исключений. Это было навязчивой идеей. Иногда мы ездили в другие залы, просто чтобы встряхнуться, поддержать интерес, не давать крови застояться. Но мы не пропускали ни дня.

Я думаю, весь мой драйв, вся моя страсть стать больше, быстрее и лучше пришла от менталитета борца. Я не говорю о профессиональных рестлерах, которым также необходимы огромная дисциплина и самопожертвование. Я говорю о стиле жизни борца-любителя.

Любительская борьба – это не просто спорт, это стиль жизни. Ты дышишь им, как воздухом. Этот образ жизни поглощает тебя. Как только ты встаешь, первая мысль о топливе, которое ты должен залить в свое тело. Затем ты выходишь на дорогу для пробежки, потому что хочешь разогнать кровь, хочешь сделать пульс таким, каким он должен быть. Всегда еще одна миля, еще один шаг. Ты работаешь с весами, будто человек, умирающий от жажды и думающий, что каждое новое повторение даст тебе глоток воды из колодца. Затем ты, опустошенный, идешь в постель за необходимым отдыхом, чтобы завтра встать и сделать это опять. И так день за днем.

Сегодняшние атлеты больше, сильнее и быстрее, чем когда-либо раньше. Они тренируются больше и тренируются умнее. Никто уже не может подняться на вершину в каком-либо спорте за счет одного таланта. Побеждает тот, кто правильно тренировался и готов был пожертвовать большим. Хорошей новостью было то, что я обладал необходимым стремлением, был готов слушать тренеров и был готов работать больше и дольше всех, кто хотел меня победить.

Моя работа тем летом окупилась. Я потяжелел со 102 до 117 кг. Я был гибок и быстр. Я накачал мышечную массу благодаря великолепной генетике (мои папа и братья — здоровые мужики), мясу, которое я ел в больших количествах, молоку, которое, я пил галлонами, бананам, которые я ел пачками, и упорной работе в тренажерном зале.

Во время тренировок я не переставал думать о дисциплине, которой научился на ферме, о том, как важно следовать плану. Я знал, что смогу это сделать, и я сделал. Фактически, перед возвращением в колледж я поверил, что смогу сделать в жизни все, чего захочу.

На втором году в Bismarck State я участвовал в турнире Daktronics Open в университете Южной Дакоты и побил там двухкратного национального чемпиона дивизиона 2 NCAA Райана Рейсала. Затем я отправился на Bisop Open в университете Северной Дакоты, где катком прошелся по сетке турнира тяжеловесов. Именно там главный тренер команды университета Миннесоты Джей Робинсон и его ассистент Марти Морган впервые меня заметили.

Bisop Open был первым большим турниром года, и многим парням требовалось время, чтобы набрать форму, потому что просидели все лето в своих маленьких хорошеньких машинках, наслаждаясь собой. Но не мне. Я провел все лето в тренажерном зале, так что был в идеальной форме. И я собирался раздавить каждого, кто ступит со мной на борцовский ковер.

Одним из звездных спортсменов в команде университета Миннесоты был тяжеловес по имени Шелтон Бенджамин. Дважды обладатель титула All-American в Миннесоте, Шелтон был серьезным борцом. И Джей хотел построить вокруг его успеха великую команду тяжеловесов. Я был частью этого плана.

Следующее, что я помню: я сижу в самолете, направляющемся в Миннеаполис на просмотр. Я помню, мой тренер из начального колледжа Роберт Финнесет говорил мне ничего там не подписывать, но когда я оказался в Миннеаполисе, я сразу почувствовал себя как дома. Университет Миннесоты не стал тратить время впустую, и в тот же день я подписал с ними контракт.

Меня все еще ждал целый сезон в начальном колледже, но я знал, чего я хочу, и понимал, как этого добиться. Я закончил тот сезон, одержав 36 побед и не потерпев ни одного поражения. Я также стал чемпионом NJCAA.

Вот вам еще один интересный факт. Я был последним парнем, который когда-либо боролся за колледж Bismarck State. Они свернули программу по борьбе после моего ухода.

Мой второй год в колледже был закончен. Я был чемпионом NJCAA, и впереди меня ждало большое будущее в команде «Суслики» из Миннесоты. По крайней мере, я так думал.

Тиски Смерти #4: Крюк на пути к чемпионству

Тренеры университета Миннесоты Марти и Джей хотели, чтобы я переехал в Миннеаполис после окончания начального колледжа и сразу начал работать с их тяжеловесами, такими как Билли Пирс и Шелтон Бенджамин. Но, как обычно, у меня не было денег, и я не мог позволить себе жилье в Миннеаполисе.

Здесь то и появился Алан Райс. Когда-то он участвовал в Олимпийских играх, а теперь оказывал огромную поддержку «Сусликам» из Миннесоты. Кроме того, как оказалось, он владел домом студенческого братства в университетском городке. Алан сказал, что там есть лишняя комната на чердаке, и что он готов совсем недорого сдавать мне ее. Выходило где-то 100 долларов в месяц. Вроде бы, для меня это было отличной сделкой.

Но позвольте заметить: даже если бы Райс запросил 20 центов в месяц за эту ночлежку, это бы все равно было слишком. Там было совершенно ужасно. Когда Райс сказал, что комната на чердаке, он не шутил. Это не было спальней на верхнем этаже дома братства. Это был настоящий вонючий чердак с голубями. Тесный, пыльный, продуваемый сквозняками. Я жил на паршивом чердаке в Миннесоте!

Чтобы оплачивать проживание в этом чертовом месте и иметь немного денег на еду, я устроился рабочим в строительную компанию. Это была идеальная работа для меня. Каждый день с 7 утра и до середины дня я крушил кувалдой все подряд. А когда я заканчивал махать 8-килограммовым инструментом, у меня все еще было время для занятий в тренажерном зале.

О да, я много работал, но я знал, что оно стоит того. Я был полон решимости выиграть титул чемпиона дивизиона 1 NCAA и был готов на все для достижения этой цели. Программа по борьбе университета Миннесоты была на подъеме, и я собирался стать звездой. Но в этот момент жизнь совершила неожиданный поворот.

Стоило мне освоить новый образ жизни, как Джей Робинсон вызвал меня к себе и сказал, что есть проблема. Меня пытались внести в списки университета уже к осени, но в моей выписке из зачетно-экзаменационной ведомости начального колледжа не хватало 24 «кредитов» (зачетная единица в учебном заведении – прим. пер.) до необходимого для перевода количества. Вы шутите? Я был зол. Я думал только об одном: «У вас, парни, были все мои выписки, и вы видели, какие классы я посещал. Мне 19 лет. Вы тренеры команды по борьбе. Это было как раз тем, о чем вы должны были позаботиться». Но вот мы сидим в кабинете Джея, и он говорит мне, что мне недостает 24 кредитов.

Можете в это поверить?

После всего, через что я прошел, я не собирался просто попрощаться со своей мечтой. Я мог позволить системе сломать меня. Я решил взять свою судьбу в свои руки. Но, к сожалению, летние занятия в большинстве учебных заведений уже начались.

Джей хотел отправить меня в колледж, где я могу бы тренироваться с командой по борьбе. У него были связи с Lasson Community College в г. Сьюзанвилле, штат Калифорния, где была довольно хорошая команда. Первоначальный план был таков, что лето и осень я провожу там, а потом перевожусь в университет. Переезд с фермы в Южной Дакоте в большой Миннеаполис, хоть это всего пара сотен миль, казался мне путешествием на край земли, но Калифорния! С тем же успехом Джей мог сказать, что мне нужно ехать в Японию. Для меня оба эти мира были одинаково далеки.

Я немедленно отправился на свой чердак, сгреб вещи в сумку и отправился домой в Вебстер. По дороге я думал, как же скажу родителям, что вместо того, чтобы выступать за команду «Золотые Суслики» из Миннесоты, через два дня я уезжаю в Калифорнию.

Я никогда не умел преподносить плохие новости в хорошем свете, так что я просто прямо сказал родителям: «Я не мгу поступить в университет, и мне надо отправиться в Калифорнию, чтобы по-быстрому заработать «кредиты». Родители смотрели на меня, будто я спятил, но мое решение было окончательным. Если это нужно, чтобы попасть в команду университета Миннесоты по борьбе, я сделаю это. И здесь нечего обсуждать.

Я покинул дом на своей десятилетней Mazda RX-7 и направился в Lasson Community College в Сьюзанвилле, штат Калифорния. Помнится, я думал, что из этого могла получиться действительно забавная поездка.

Я ничего не знал об учебном заведении, куда ехал. Понятия не имел, где там остановлюсь. Не был в курсе, как буду питаться и где тренироваться. Все, что я знал — мне предстояла долгая дорога до Сьюзанвилля. И доберусь я туда как раз ко времени начала занятий.

Я доехал до Солт-Лейк-Сити, штат Юта, около пяти утра воскресенья. Там я заехал на стоянку для грузовиков, чтобы немного вздремнуть, но я знал, что если не вернусь на дорогу, не видать мне «кредитов» из колледжа, а без них мне не попасть в университет Миннесоты, не заниматься там борьбой. Как же Джей Робинсон мог не знать, что мне не хватает 24 кредитов?

Наконец, я добрался до Lasson Community College в 5:30 утра понедельника, дня, когда начинались занятия. Я немедленно попытался позвонить тренеру по борьбе. Разумеется, никто не ответил – только мальчишка с фермы просыпается в полшестого. Так что я оставил сообщение и сел у таксофона, ожидая ответа.

Не знаю, спал ли я или дремал, но в семь телефон зазвонил. Это был тренер. Он сказал, что встретит меня у колледжа через полчаса. Я был полностью вымотан путешествием, но проклятые «кредиты» звали меня.

Когда я встретился с тренером, он спросил, есть ли у меня родственники в штате Калифорния. Если бы они были, меня бы могли зарегистрировать как местного жителя. Так вышло, что у меня было две тетки в Калифорнии. Я дал один из адресов, и получение 16 «кредитов» обошлось мне всего в 160 долларов. Но для меня даже это было большой суммой, ведь когда я добрался до Калифорнии, у меня в кармане было 480 баксов, а на счету в банке — ноль.

Я потратил 160 долларов на обучение, у меня осталось 320. Я знал, что мне нужно питаться, так что я внес еще 200 долларов на депозит в столовой. Там я получал завтрак, ленч и обед каждый день, и у меня оставалось еще 120 баксов. Впрочем, сам калифорнийский колледж мне не очень-то подходил. Я выделялся там, как большой нарыв на пальце.

Итак, я позаботился об учебе и еде, но все мое путешествие оказалось бы бессмысленным, если бы я не прошел обучения, что было довольно непросто сделать, не имея никаких книг. Но если бы я заплатил за нужные книги, у меня бы не осталось денег ни на что другое. Так что мне пришлось делить книги с другими борцами. Звучит довольно просто, но я действительно терпеть не мог постоянно выпрашивать учебники у других парней.

И все же, Сьюзанвилль, штат Калифорния, навсегда останется особым местом для меня. Здесь я практически начал свою бойцовскую карьеру.

Я нашел небольшой тренажерный зал с кое-каким оборудованием и додзе смешанных единоборств. Это были мои первые занятия ММА. Однажды парни из тренажерного зала поехали в г. Рино, штат Невада, чтобы провести бои. Я позвонил Джею Робинсону и сообщил, что собираюсь биться в Рино и заработать немного денег. Он прямо ответил мне, что я поставлю под угрозу мои шансы стать спортсменом дивизиона 1, если поступлю так. Это было все, что мне нужно было услышать, и я не поехал. Чтобы было, если бы я почувствовал вкус ММА тогда, кто знает? Возможно, я бы никогда не вернулся к учебе.

Когда-нибудь мне бы хотелось привезти жену и детей в Сьюзанвилль, просто так. Возможно, даже прокатиться туда на автомобиле. Показать детям, куда мне пришлось отправиться, что мне пришлось делать, просто чтобы попасть в университет Миннесоты.

Я не жалуюсь. Я рад, что мне пришлось так много работать и что я прошел по собственному пути.

После лета в Калифорнии мне оставалось получить еще 8 «кредитов», чтобы попасть в университет Миннесоты. Я позвонил своему куратору и попросил ее помочь перезачесть все мои «кредиты» из Калифорнии в Bismarck State College. Затем я отправился из Лассона в Бисмарк, чтобы пройти осенний семестр в моем старом колледже. Но там больше не было программы по борьбе, и я знал, что мне придется найти какой-то способ поддерживать свои кондиции и навыки. Не найдя в колледже никого, с кем бы я мог бороться, я стал ездить в находившийся неподалеку католический университет св. Марии, в NAIA (Национальную Ассоциацию Межуниверситетских Спортсменов), и каждый день тренировался с их командой.

Будучи успевающим учеником, я получил 12 «кредитов», хотя мне достаточно было восьми. На этот раз я решил не рисковать.

В Bismarck State College я жил со своим старым другом Майком Экертом, который был моим соседом по комнате годом ранее. Майк был действительно классным. Та же самая старая история: у меня совсем не было денег, и Майк разделил со мной свою комнату. Это была просто крыша над головой, но для меня это было очень важно, ведь мне некуда было больше идти. И я очень рад, что у меня есть шанс рассказать всем, что Майк сделал для меня той осенью.

Я быстро втянулся в рабочие будни колледжа. Утром тренажерный зал, затем учебные занятия, потом борцовские тренировки в университете св. Марии и, наконец, домашняя работа. Но каждый день я мог думать лишь о том, что становлюсь на день ближе к команде университета Миннесоты по борьбе. Я хотел надеть их трико, и все происходящее вело меня к этому.

Я закончил семестр в Bismarck State College, успешно пройдя все курсы. Затем я уехал оттуда, причем на 2 недели раньше, чтобы успеть в Миннеаполис до рождественских каникул. Я хотел подготовиться к новому семестру в университете Миннесоты. Также я хотел встретиться с борцами, ведь я собирался попасть в команду немедленно.

Когда я добрался до Миннеаполиса, я подселился к Тиму Хартунгу и Чаду Крафту. Эти парни действительно немалым пожертвовали ради меня. Университету Миннесоты нужен был новый большой тяжеловес, и многие люди изо всех сил старались помочь мне. Это было хорошее время для меня, я двигался в правильном направлении. Я, наконец, приступил к осуществлению своей мечты. Я принял участие в своем первом турнире за «Сусликов» и проиграл Тренту Хайнеку в полуфинале Omaha Open. Ну что ж, добро пожаловать в дивизион 1 NCAA.

Я проиграл. И это неслабо подпалило мой хвост. Вот он я, парень, который говорил всем, что будет следующим чемпионом дивизиона 1 NCAA в тяжелом весе. Я был центром команды. Парнем с плаката. Я должен быть звездой тяжелого веса. Но я проиграл в своем первом турнире. Мне было чертовски стыдно.

В тот год я проиграл лишь дважды, в первом турнире и в последнем. В финале чемпионата NCAA я уступил Стивену Нилу со счетом 3-2. Сегодня Нил играет в линии нападения с Томом Брэди в «Нью-Ингленд Пэтриотс» и носит 2 перстня победителя Супер Боула. А тогда он был действующим чемпионом NCAA по борьбе в тяжелом весе.

Нил завершил карьеру футболиста, выиграв и третий Супербоул в 2005м году, а еще дважды выходил с Пэтриотс в финал. Всего на его счету 86 игр в NFL — прим.ред.

Я проиграл Нилу, потому что он был лучше меня в тот день. Это стало для меня уроком. Никогда не нужно относиться к сопернику со слишком большим уважением. Я до сих пор уверен, выйди я с ним на ковер на «полном ходу», я бы выиграл финал NCAA 1999 года. Как бы то ни было, я сделал вывод из этой ошибки.

Я отнесся к Нилу со слишком большим пиететом. Он был национальным чемпионом NCAA. Это изменило мое отношение к матчу. Я был выбит из равновесия. Нил казался мне лучше, чем он был на самом деле. Я много думал о том поражении 3-2 и, наконец, осознал, что я никогда не выиграю ничего значительного, если буду относиться к оппоненту с таким почтением. Никогда. Если кто-то хочет моего уважения, ему придется выбить его из меня. Это единственный способ его получить.

Поражение от Нила заставило меня мысленно вернуться к тем турнирам, когда мне было пять лет, и к тому, как мама была разочарована, когда я проигрывал. Я терпеть не мог ее разочаровывать, и терпеть не мог то чувство, которое приходило вслед за поражением. Мне было стыдно, когда я проиграл в моем первом крупном турнире Тренту Хайнеку, но теперь было еще хуже. Я прошел через все это: Калифорнию, колледж, чужие книги, чужие спарринг-партнеры в университете св. Мэри, только чтобы попасть в университет Миннесоты… а затем я проиграл свой главный матч.

Я слышал, как люди говорят: «Большая честь попасть в финал, ты должен чувствовать гордость уже от того, что борешься на таком уровне». Но это все чушь. Я был борцом, а еще в пять лет я узнал от Джона Шили, что ты борешься, чтобы побеждать. Я мог быть либо победителем, либо неудачником. А быть неудачником паршиво.

Я был ужасно раздосадован поражением от Нила. Если вы думаете, что я был поглощен желанием взять реванш за поражение от Франка Мира, вам стоило бы увидеть меня после поражения в финале дивизиона 1 NCAA 1999 года. У меня был еще один год на осуществление своей мечты, и именно это я держал в голове все время. На планете не было ни одного борца-студента, способного меня остановить.

Тиски Смерти #5: Четвертый год в колледже

Последний шанс забраться на вершину

Проиграв финал NCAA 1999 года, я мог думать только о том, чтобы стать чемпионом в тяжелом весе NCAA в 2000 году. Я ходил на учебные занятия, чтобы быть допущенным до тренировок по борьбе. Но кроме этого, все мои мысли были лишь о достижении цели. Если я что-то ел, то лишь для того, чтобы приблизиться к титулу. Если я поднимал штангу, то в голове держал конечную цель. Если я выходил на борцовский ковер для спарринга, то только за победой, и победой уверенной. Чемпионство в тяжелом весе не было просто главной целью для меня, это было единственное, о чем я мог думать.

Когда я швырял на маты 130-килограммовых тяжеловесов, программа по борьбе университета Миннесоты делала себе из этого большую рекламу, все внимание было обращено на меня. Я был высоким, белокурым, будто высеченным из камня. Я бросал своих противников так, как никто до меня на студенческом уровне. СМИ вцепились в меня. И на каждый матч стала приходить куча народу.

Люди приходили посмотреть, как я борюсь, и я получал удовольствие, устраивая шоу для болельщиков. Однако я бы с радостью обошелся без внимания СМИ. Я даже возненавидел все это.

Я довольно быстро выяснил, что могу манипулировать многими людьми и создавать большой интерес к предстоящим матчам, говоря определенные вещи. Но это было не актерство, это просто был я. Я привык говорить то, что думаю, это я и делал.

Покопавшись в архивах, вы сможете найти репортаж газеты Minneapolis Star-Tribune (самой тиражной газеты в Миннесоте – прим. пер.) от 1999 года, в котором я дал комментарий о том, что собираюсь сделать с Уэсом Хэндом, тяжеловесом «Ястребов» из университета Айовы, и как университет Миннесоты намеревается «раскатать» Айову. Мы собрали полные трибуны, просто потому, что я дал тот комментарий. Университет никогда не видел такого внимания к команде по борьбе. И уже тогда люди приходили, чтобы посмотреть на Брока Леснера.

Вместо того чтобы просто освещать мою карьеру или, например, рассказывать, как я готовлюсь к ближайшему матчу, СМИ просто доставали меня. Они задавали чертовски много вопросов.

И однажды я решил, что с меня довольно. Я сказал Джею, что больше не собираюсь сотрудничать с журналистами. Я просто хотел бороться. И кроме тех моментов, когда я был на соревнованиях, я хотел, чтобы СМИ оставили меня одного. Но вместо того чтобы отстать от меня, журналисты захотели говорить со мной еще больше.

До сих пор освещение в СМИ является единственной частью известности, которую я действительно недолюбливаю. Я люблю выступать перед аудиторией, но я всегда ненавидел то дерьмо, которое называется «связи с общественностью».

Я пытаюсь ограничить доступ СМИ к себе и создать немного личного пространства, но это лишь делает их еще более голодными. Они как звери. Если ты однажды дашь им еду, они всегда будут возвращаться за новым куском. И еще за одним. И еще за одним.

Поэтому я очень рано научился не отдавать им все сразу. Они всегда возвращаются, и я должен сохранить немного про запас.

Я пошел в летнюю школу перед последним, четвертым годом обучения, также я подрабатывал тренером в борцовском лагере Джея Робинсона, чтобы заработать немного денег. И как раз когда я собирался начать свой четвертый год, пришло сообщение, что останется лишь 10 стипендий для борцов. Это означало, что если программа по борьбе хотела готовить больше борцов, ей пришлось бы разделить целые стипендии на частичные, или некоторые борцы остались бы вовсе без университетских денег. На всех просто не хватило бы стипендий.

Думаю, вы уже поняли, что было дальше. Университет вдруг сообщил мне, что урезает мою и без того небольшую стипендию, чтобы отдать ее другому парню. Я был очень зол. Я принес программе по борьбе фанатов и деньги, но после четырех лет работы на износ, я остался с кучей долгов по образовательным кредитам. Это злило меня почти так же, как поражение от Нила. Вся та ситуация до сих пор чертовски меня раздражает.

Я снова стал сам по себе. Но на этот раз это был мой последний год, и я понимал, что это мой последний шанс.

И я просто сказал: «К черту!» — и продолжил бороться, оставаясь непобежденным до последней недели перед турниром Big Ten в конце сезона.

Это был матч против Уэса Хэнда из университета Айовы. Уэс и я боролись несколько раз в прошлом году, и он «просчитал» меня. Я бросился на него, а он боковым броском кинул меня прямо на спину. Спустя 15 секунд схватки я уже проигрывал 5-0. В дивизионе 1 это означает, что ты «готов».

Я не собирался проигрывать так… ни ему, ни кому бы то ни было… Я продолжал говорить себе: «Ты Брок Леснар, никто не может сделать этого с тобой…», и я ринулся отвоевывать очки. Но Уэс просто пытался держаться от меня подальше, чтобы сохранить свой отрыв в 5 очков. Я смог заработать четыре очка подряд, но мне попросту не хватило времени, и Уэс победил меня со счетом 5-4.

Стоит ли говорить, что я снова испытал унижение. Мне было уже не пять лет, но мама опять устроила мне разнос. Она хорошо умела отчитывать, а я заслужил хорошую порку.

Когда мы пошли в стейк-хаус Outback той ночью, я даже не смог доесть свой стейк. Поражение вызывало у меня отвращение. У меня не было никаких оправданий за проигрыш. Я вновь и вновь прокручивал в голове: «Никто не должен быть способен победить меня. Я слишком хорош для этого. Я лучше Уэса Хэнда».

Когда я оглядываюсь назад, я думаю, то поражение было лучшей вещью, которая могла случиться со мной. Оно заставило меня работать еще усерднее и помогло полностью сфокусироваться на турнире Big Ten, который был последним важным соревнованием перед чемпионатом NCAA. Через две недели после моего единственного поражения я выиграл Big Ten, победив в финале Уэса Хэнда со счетом 2-1.

Но, так или иначе, и мне, и Уэсу главный матч жизни еще только предстоял через неделю. 64 тяжеловеса… лучшие в стране… состязаются за титул национального чемпиона NCAA. Если бы Хэнд и я преодолели свои сетки из 32 человек, мы бы поборолись за чемпионство друг с другом. Я не мог этого дождаться.

Долгий год прошел с того момента, как я проиграл Стивену Нилу, и это был мой последний шанс стать чемпионом дивизиона 1 NCAA в тяжелом весе. Я очень хотел выиграть этот титул. Ради этого я прошел через все это дерьмо. Я шел сюда все время, прошедшее с поражения от Стивена Нила. И я вновь стремился в финал. Это был мой шанс отомстить, возможность осуществить мечту, попытка достигнуть цели.

Я не мог уснуть всю ночь перед тем, как отправиться на турнир NCAA. Река Миссисипи протекала через наш студенческий городок, и я прогулялся вниз по ее течению до места, где мы устраивали тренировочные забеги.

Когда я стоял там у реки, я сказал себе: «Нет в мире человека, который сможет остановить меня и не позволить мне подняться на пьедестал чемпиона NCAA в тяжелом весе. Ни Уэс Хэнд, ни кто-либо еще, кто встанет передо мной. Я вернусь домой чемпионом. Этот титул будет моим».

И тогда чувство спокойствия разлилось по всему телу. Вернувшись домой, я уснул, как младенец. На следующее утро я встал, и мы полетели в Сент-Луис, штат Миссури, где мне предстояло провести свои последние схватки в качестве борца на студенческом уровне.

Добраться до финала на четвертый год обучения оказалось непросто. Я проиграл финал годом ранее, и это жгло мне зад каждый день. Плюс к этому, вы же знаете старое выражение: «Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так!»

Весь год я боролся с травмой колена. Кроме того, по ходу сезона мне пришлось ложиться на операцию по удалению из шеи слюнной железы. Я не был борцом, которым мог бы быть, но я был полон решимости выйти на достаточный уровень, чтобы стать чемпионом NCAA.

Шестьдесят четыре парня были приглашены на турнир NCAA. После череды матчей шестьдесят два его покинули. Все было готово. Брок Леснар против Уэса Хэнда в третий и последний раз. Доложу вам, это была очень напряженная схватка. Мы боролись изо всех сил и разошлись ничьей. К матчу было прибавлено дополнительное время, но вновь без победителя.

Перед началом второго овертайма я выиграл на подбрасывании монетки, что позволило мне выбрать позицию сверху или снизу. Я знал, что смогу победить Уэса Хэнда сверху, но я выбрал нижнюю позицию. Я хотел «взорваться» оттуда. Лучшая возможность сбросить соперника появляется сразу после свистка. Это элемент неожиданности. Я попытался рвануться со свистком, но Уэс остановил меня.

Когда матч продолжился, я попытался подняться, но Уэс тянул меня вниз. Я постарался крутануться, развернул его рывком бедер и освободился, когда у меня оставалось еще 9 секунд. Одно очко Леснару. Я сделал это. Все, ради чего я работал… все, чем жертвовал… чему был верен… боль… надежды и мечты моей семьи, которая жертвовала вместе со мной… это был момент, ради которого мы боролись все эти годы. Все эти усилия достигли кульминации в один короткий момент, когда я был официально объявлен чемпионом дивизиона 1 NCAA по борьбе в тяжелом весе!

Двумя неделями ранее Джей Робинсон показал мне этот рывок бедрами. Очень вовремя. Спасибо, Джей!

Я чемпион NCAA: что дальше?

Старый сосед Джея Робинсона по комнате в колледже смотрел турнир NCAA и захотел встретиться со мной. Его звали Джерри Бриско, и он работал в компании, известной тогда как World Wrestling Federation (WWF). Потом они сменили название на WWE, но в 2000 они назывались WWF и гордились своей федерацией.

Это моя книга, и я буду называть их WWE. Если вам это не нравится, переходите сразу к главам о UFC.

Мои студенческие деньки подходили к концу, и мне пришлось серьезно задуматься о том, что делать дальше. Многие спрашивают меня, почему я не поехал на Олимпиаду 2000 в Сиднее. Ответ прост. Я ужасно устал сидеть без гроша.

Я знал парней, которые погнались за олимпийской мечтой. Они ездили на тренировки в своих битых машинах, работали с 9 до 5, чтобы оплатить тренировки. Я уже делал это всю свою жизнь. После всего, что я сделал для победы в турнире NCAA, я устал платить по счетам. Пришло время всему этому окупиться. Я никогда не мечтал об Олимпиаде. Я мечтал стать чемпионом NCAA в тяжелом весе. Я достиг своей цели и в глубине души знал, что пришло время двигаться дальше.

Университет помогал мне в переходе от студенческого спорта к профессиональному. На тот момент я думал попробовать себя либо в профессиональном футболе, либо в профессиональном рестлинге. В университете был юридический отдел, который устраивал мне собеседования с различными представителями и агентами. Я выбрал юриста из Миннеаполиса по имени Дэвид Брэдли Олсен, потому что он был самым опытным. Он представлял профессиональных рестлеров, включая Джесси «Тело» Вентуру, и даже пару раз судился с WWE.

Я также несколько раз встречался с главным тренером Тони Данджи из NFL, потому что в прошлом он играл в футбол за университет Миннесоты. Он хотел, чтобы я попробовал себя в NFL за Тампа Бэй, где он был главным. Тони верил, что мне удастся пройти отбор в команду, но я принял окончательное решение в ночь перед вылетом во Флориду. NFL придется подождать. Мне предложили верное дело, и я согласился стать профессиональным рестлером.

В общем, все было довольно просто. WWE предложили мне гарантированные деньги, включая большой бонус за подписание контракта, без дополнительных условий. Я стал бы получать огромную зарплату даже в период обучения профессиональному рестлингу.

Мои юристы сказали, что я не могу разглашать сумму контракта из-за пункта о конфиденциальности. Но вот что я могу сказать: я подписал самый большой подготовительный контракт в истории WWE. Я также могу сказать, что я не имел представления, насколько выгодным был мой контракт, ведь я не знал никого в рестлинге. Я ни разу в жизни не смотрел рестлинг дольше пяти минут. Я знал лишь то, что я бедный парнишка с долгами за обучение и что мне предложили больше денег, чем я когда-либо видел за всю свою жизнь. Брок Леснар сорвался с места, чтобы делать шоу!

Тиски Смерти #6: Введение в рестлинг

Вера, семья, федерация

Я помню свою первую встречу с представителями WWE. Мне было 22 года, и я со своим юристом летел к Винсу МакМэну в Коннектикут. Сразу после приземления нас ждал лимузин, отвезший нас в штаб-квартиру WWE в г. Стэмфорде. Это место отличалось от всех спортивных сооружений, к которым я привык, и выглядело как смесь рок-клуба и музея борьбы. Везде были телевизоры, которые показывали нарезки шоу WWE. В аудиосистеме играл хеви-метал. Плакаты звезд WWE висели вдоль стен. Там были новейший тренажерный зал, отличный кафетерий и своя телестудия. Для мальчишки с фермы из Южной Дакоты это было весьма впечатляюще.

Для тех, кто не в курсе: Винс МакМэн всемирно известен и богат. Очень богат. С 80-х годов ХХ века он еженедельно появляется на национальном ТВ в собственных передачах, и он – лицо WWE. Но в дополнение к роли президента WWE, играемой им на ТВ, он также владелец и креативный центр всей компании. Винс – абсолютный босс. Ничто в компании не происходит без его благословения. Он большой, атлетически сложенный, с гладкими черными волосами и мощным голосом. Он невероятно крут и может продать снег эскимосам. Но тогда я не был фанатом рестлинга, и когда я вошел в кабинет, то увидел лишь парня, который может выписать мне чек.

Винс был окружен своим юристом Эдом Кауфманом, Джеральдом Бриско и Джимом «Джей Ар» Россом. Кауфман выглядел типичным офисным планктоном и смотрелся здесь совсем не к месту. Бриско был в прошлом борцом-любителем и рестлером, а теперь работал за кулисами ТВ-записей и был скаутом компании. Джей Ар был ведущим и комментатором на ТВ-шоу и на тот момент еще и вице-президентом по кадровой работе.

Мы все сели за большой стол для переговоров в просторном офисе Винса. Я не вспомню всех деталей встречи, но был один момент, который я никогда не забуду.

Когда Винс и его команда рассказывали, чего мне ждать от жизни в WWE (напомню, тогда это называлось WWF, Мировая ФЕДЕРАЦИЯ Рестлинга), Джей Ар наклонился к столу, посмотрел мне прямо в глаза и произнес, растягивая слова своим оклахомским акцентом: «Мистер Леснар, есть три вещи, к которым мы относимся очень серьезно в нашей компании. Это Вера, Семья и Федерация». Я понятия не имел, о чем он, черт подери, говорил, так что я просто кивнул.

Я по-настоящему понял это спустя пару лет, проведенных в разъездах, потому что к тому моменту я думал, что потерял свою веру… У меня не было семьи, потому что я был в дороге 300 дней в году… И все, что у меня было – это Федерация. Вот как Винс МакМэн, в конце концов, владеет всеми своими парнями. Все, что у них есть, это компания, это рестлинг. Все, чем они владеют, это то, чем Винс позволяет им владеть. А Винс владеет их карьерами, и поскольку их карьеры становятся их жизнью, он владеет их жизнями.

Это порочный круг. Парни жертвуют, и жертвуют, и жертвуют. Затем они добиваются своего, что означает для них работу 300 дней в году, каждую ночь в новом городе. Именно тогда они теряют свои дома и семьи. В конце концов, они работают так до смерти, чтобы зарабатывать на дома, в которых они почти не бывают, и детей, которых они никогда не видят, а также на бывших жен и затем дома бывших жен.

Я сразу понял, что это совсем не то, к чему я хотел прийти. Но я должен сказать, начиная с моей первой встречи с Винсом и до того последнего раза, когда я шнуровал свои борцовские ботинки, все происходящее было одним крутым приключением.

Введение в рестлинг

Как только Винс убедился, что я серьезно отнесся к идее стать рестлером и готов взять на себя все необходимые обязательства, мы приступили к делу. В мгновенье ока мы договорились о деньгах, ударили по рукам, и я начал свой путь.

Мой юрист позаботился о деталях, и уже сама эта фраза сейчас кажется мне смешной. Неделей ранее, когда я впервые пришел в офис «моего юриста» в центре Миннеаполиса, мне пришлось занять у него денег, чтобы выехать с парковки. Теперь же я платил ему, чтобы он приглядывал за мной.

Не успели высохнуть чернила на моем контракте, как меня отправили в Ohio Valley Wrestling (OVW), подготовительную площадку WWE в г. Луисвилле, штат Кентукки, чтобы я мог начать тренировки как можно раньше. Я позвонил Джей Ару и сказал, что у меня есть некоторые обязательства перед сообществом любительской борьбы в Миннесоте и что мне нужно несколько недель, прежде чем я смогу приехать в Луисвилл. И мне улыбнулась удача, потому что WWE тогда усердно трудилось, дабы добиться при вербовке новичков «понимания» с сообществом любительской борьбы. Мне дали дополнительное время.

Впервые в жизни у меня в кармане были деньги. Я использовал свою бонусную выплату за подписание контракта, чтобы погасить образовательные кредиты, а еще я купил мотоцикл. Я еще даже не ступил на ринг, а уже разделался со всеми своими долгами. Чеки от WWE продолжали приходить каждую неделю, и я думал, что добился цели.

Я слышал, как люди говорили, что я принимаю подачки от WWE, потому что я получил большой контракт, не пройдя всех карьерных ступеней, как это делали другие. И это меня просто бесит. Я никогда в жизни не просил милостыни и никогда не принимал подачек, если мне их предлагали. Винс МакМэн не стал бы миллиардером, раздавая деньги просто так. Люди, думающие, что я получал подаяния от WWE или кого-либо еще, просто не имеют ни малейшего понятия, о чем говорят.

Правда была в том, что я рвал свой зад, чтобы стать чемпионом в тяжелом весе дивизиона 1 NCAA. Никто не дарил мне этой чести. Я ее заработал. Добившись своей цели, я взглянул на себя как на ценный товар, который нужно продать по самой выгодной цене – точно как молочные продукты, что мы производили на нашей ферме в Вебстере. Я знал, что моя рыночная стоимость очень высока, ведь после многих лет тяжелой работы я стал редким товаром. Я был 190-сантиметровым и 130-килограммовым чудом природы. Я был сложен, как тяжеловес, но двигался как легковес. А самое главное, я не был чемпионом колледжа по борьбе десятилетней давности. Чемпион NCAA в тяжелом весе — это борцовский эквивалент Хайсман Трофи (приз, вручающийся самому выдающемуся игроку университетского футбола – прим. пер.), и я им стал только что.

За свои студенческие годы я доказал, что во мне определенно что-то есть. Любите меня или ненавидьте, но люди платили, чтобы посмотреть, как я боролся. Винс МакМэн знал, что я могу собрать зал. А это редкий талант. Я вышел с ним на рынок, и рынок вознаградил меня.

Даже когда я собирался остаться в Миннесоте на некоторое время, я все еще хотел поскорее начать обучение рестлингу. Я никогда ничего не делаю наполовину. Я хотел учиться у лучших и скоро понял, что это означает позвонить Брэду Рейнгансу.

Брэд был прекрасным борцом-любителем. Он был чемпионом NCAA 1975 году, выступая за университет Северной Дакоты, и занял 4-е место на Олимпиаде 1976. Он прошел отбор и на Олимпиаду 1980, но не выступал там из-за бойкота игр Соединенными Штатами. Вся тяжелая работа прошла зря, у него даже не было шанса осуществить мечту.

Брэд был также активным профессиональным рестлером более десяти лет. В США он был наиболее известен благодаря работе в American Wrestling Association (AWA) Верна Ганье. Он также работал за океаном в New Japan Pro Wrestling, сначала как рестлер, а затем как агент.

Многие рестлеры, которые блистали на крупных шоу на протяжении многих лет, очень быстро проматывали свое состояние, но Брэд был умен и сохранил деньги. Все свои деньги. Готов поспорить, что этот скупердяй до сих пор хранит свой первый заработанный доллар. И сейчас, поскольку он так сильно экономил, он живет великолепной жизнью. У Брэда прекрасный дом, и он может охотиться и рыбачить, когда бы ему этого не захотелось. Он наслаждается своей жизнью, и он это заслужил. Все, что у него есть, он заработал, а его тело годами покрывалось шрамами сначала на борцовском ковре, а потом на ринге.

Вскоре после начала работы с Брэдом я осознал, насколько особенную услугу он мне оказывает. Во-первых, я узнал, что Брэд прекратил работать в подготовительных лагерях начинающих рестлеров более чем за год до того, как начал работать со мной. Во-вторых, через две или три недели тренировок я отправился на ленч с Дэном Джессером. Дэн был местным рестлером, который хотел стать звездой и в то время был одним из известнейших инди-рестлеров Миннесоты.

Мы просто болтали о пустяках, и тут я упомянул, что говорил о чем-то с Брэдом в его доме. Дэн удивленно посмотрел на меня и сказал: «Брэд никого не пускает в свой дом!» Дэн рассказал, что работал с Брэдом 8 лет, но ни разу не был приглашен к нему.

С того дня я знал, что Брэд считает меня не просто учеником. Мы развили долгосрочные отношения, которые превратились в настоящую дружбу. Брэд тренировал сотни учеников за годы работы, но все они были просто работой. А со мной все было иначе. Брэд стал мне старшим братом, и с того дня он – моя семья. У Брэда нет своей большой семьи — только он, его мама и ее муж, Джим. В Рождество, День Благодарения и другие семейные праздники, Брэд — всегда желанный гость за нашим праздничным столом. Мой дом открыт для него так же, как его дом был открыт для меня.

Курт Хенниг

Во время моих занятий с Брэдом я встретил одного человека, оказавшего огромное влияние на мою карьеру в рестлинге. Его звали Курт Хенниг, и я бы очень хотел, чтобы он сегодня был с нами и мог прочитать эту главу.

Курт был рестлером во втором поколении, сыном звезды рестлинга на территориях AWA по имени Ларри «Топор» Хенниг. Когда старики собираются вместе, чтобы поболтать о «старых добрых временах» AWA, они все говорят, каким большим и крутым ублюдком был Ларри Хенниг в расцвете сил. Отец Курта рано объяснил сыну, что может предложить рестлинг и какую цену придется заплатить, чтобы добиться в нем успеха.

Курт тогда научил меня кое-чему: в рестлинг-бизнесе ты должен «выступить и уехать!»

Я до сих пор слышу, как он произносит эту фразу. Курт знал, что рестлинг держится на людях, из которых выжимают все, на что они способны, а потом выбрасывают на обочину. Я не говорю, что это хорошо или плохо. Я лишь говорю, как это есть. Поняв суть рестлинга, Курт пришел к идее, что единственный путь сохранить психическое и физическое здоровье — это «выступить и уехать».

Мне жаль, что он не практиковал то, что проповедовал. Курт выступал долгие годы, а потом навсегда покинул нас. Он умер в 2003 году. Забавный каламбур…

Я действительно думаю о нем каждый день. Мы могли так классно проводить время вместе. Я очень скучаю по нему, потому что с Куртом невозможно было просто тратить время. Ты получал удовольствие от каждой минуты.

Почему он должен был умереть?

Тиски Смерти #7: Луисвилл

Отработав с Брэдом лишь пару месяцев и выполнив обязательства перед сообществом любительской борьбы, я был готов отправиться в Луисвилл, чтобы стать частью подготовительной системы WWE. Я начал понемногу смотреть рестлинг по ТВ, чтобы понять, на что я подписался. В общем, я купил пикап, погрузил в кузов все свои вещи и отправился в путь.

Когда я прибыл в Луисвилл, я встретился там с бывшим «Золотым Сусликом» Шелтоном Бенджамином. Я сменил его на посту тяжеловеса номер один в университете, где он оставался помощником тренера, пока я проходил обучение. Шелтон, как и я, подписал контракт с WWE после того, как его заметил Джерри Бриско. Мы с Шелтоном сняли квартиру с двумя спальнями, и теперь я был готов начать обучение.

Моя первая тренировка была назначена на 9 утра понедельника. И когда я пришел на нее, я просто не поверил глазам. «Тренировочный центр OVW» был ничем иным, как маленькой «коробкой» посреди складских территорий. Я подумал: «Я работаю на громадную международную компанию, и это то самое место, где тренировались все телевизионные звезды рестлинга?»

Когда я заходил в дверь, Дэнни Дэвис как раз вышел, чтобы встретить меня. Дэнни был владельцем и главным тренером OVW. Мне он понравился сразу, и мы стали отличными друзьями, пока я тренировался в Луисвилле. О Дэнни я могу рассказать только хорошее.

В первый же день он спросил меня: «Парень, ты умеешь бегать в канаты?» Я чемпион в тяжелом весе NCAA, почти 130 кг весом, готовый бросить вызов всему миру, а Дэнни хочет знать, умею ли я бегать в канаты! Я сказал себе: «Я делал это тысячи раз во время тренировок с Брэдом! Я покажу этому сукину сыну, как жестко и быстро я могу отскакивать от каната и как круто я выгляжу, делая это».

Я забрался на ринг и на полном ходу бросился на канаты, точно так же, как делал это каждый день с Брэдом. Но вместо того, чтобы отлететь обратно в ринг, как я рассчитывал, мое тело сквозь канаты рухнуло на бетонный пол у всех на глазах. Я себе чуть шею не сломал.

Тогда я еще не знал, что существуют разные типы «канатов» для ринга. Когда я тренировался в Миннесоте, у Брэда был старомодный ринг WCW с канатами из стального кабеля, покрытого садовым шлангом и замотанного лентой. Канаты у Дэнни были самыми настоящими канатами (такими же, какие использовали в WWE). Настоящие канаты куда более податливы, нежели стальной кабель. И это знание досталось мне дорогой ценой.

Оглядываясь назад, я понимаю, что выставив себя дураком, я стал ближе к остальным парням. Это растопило лед, показало всем, что я тоже человек, я совершаю ошибки и истекаю кровью так же, как все остальные. Сейчас я могу над этим посмеяться, но тогда мне было совсем не смешно.

Несмотря на стартовую осечку, я быстро прогрессировал и выделялся на тренировках каждый день. Я хорошо усваивал уроки и понял, что могу делать на ринге те вещи, которые от меня требуются.

Через считанные недели Дэнни Дэвис решил поставить нас с Шэлтоном в команду, и мы начали ездить по всем окрестным городкам, выступая перед крошечными аудиториями в залах для игры «Бинго», церквях местных общин, спортивных залах школ, где угодно. Мы работали с некоторыми парнями, которые широко известны сегодня, но тогда они, как и я, только начинали: Батиста, Джон Сина, Рэнди Ортон, Марк Генри.

По сравнению со всеми моими предыдущими тренировками, жизнь в OVW была довольно легкой. Мы проводили дома каждую ночь, а чеки приходили регулярно, без задержек.

Дэнни предоставил мне «честь» доставлять ринг на каждое шоу, а затем возвращать его обратно к нему в гараж. Он говорил, что выбрал меня, потому что я все время говорил о трудовой этике, но я думаю, ключевым стал тот факт, что у меня был пикап. Так или иначе, ринг был под моей ответственностью.

Став ответственным за ринг, я стал контролировать, чтобы остальные парни были на месте вовремя и помогали мне его установить. Если кого-то не было, Дэнни узнавал об этом, потому что для меня это было коллективной работой. Мне было совершенно плевать, кто сколько времени провел на территории. И никто не собирался мне возражать, потому что ему бы пришлось иметь дело со мной. Я не думаю, что меня не любили из-за того, что я заставлял других исполнять их обязанности. Но даже если это было так, мне абсолютно все равно.

Я был там, чтобы выделиться. И я настроился быть лучше всех, с кем я тренировался. Я пришел в OVW не для того чтобы выиграть конкурс популярности. Я пришел, чтобы учиться и попасть в WWE, где были большие деньги.

Некоторые парни из OVW оставались в городках после каждого шоу допоздна, чтобы произвести впечатление на местную публику в барах. Я, вероятно, задерживался в барах от силы пару раз в месяц. У меня не было ни желания, ни интереса впечатлять местных жителей. Я хотел приходить в тренажерный зал утром до тренировки, заниматься на ринге, а затем весь оставшийся день иметь свободное время. В то время мы участвовали только в местных шоу 3 раза в неделю, плюс у нас были свободные выходные. Так что у меня было много времени для себя, именно так, как я и люблю.

Я отлично провел время в OVW. Дэнни и его жена Джули хорошо ко мне относились. Так же, как и с Брэдом, мои отношения с Дэнни были чем-то большим, нежели просто учитель-ученик. Мы стали настоящими друзьями.

Дэнни пустил меня в свой дом, и я ценил это. Я бывал у него дома часто (так как там хранился ринг), и Дэнни с Джули обычно приглашали меня на ленч. В обмен на угощение я делал для них кое-какую работу по дому. Это одно из преимуществ быть парнем с фермы: ты можешь починить что угодно. И я знал, что если я предложу что-нибудь подчинить, Дэнни угостит меня большим стейком, когда я закончу. Мы до сих пор остаемся друзьями.

Через некоторое время я понял, что научился всему, чему должен был научиться в Луисвилле. И я сказал Джону Лауринайтису, которого тогда перевели на должность вице-президента по кадровой работе, что с меня хватит маленьких местных шоу и что мне нужен больший вызов. Я сказал ему: «Если вы хотите, чтобы я стал лучше, поставьте меня в ринг с людьми получше!»

Я попросил Джона дать мне шанс на новом уровне, всего пару «темных матчей», чтобы показать, как далеко я продвинулся. Темные матчи не попадают в эфир, но проходят перед записью ТВ-шоу для разогрева толпы. А еще они дают возможность руководству WWE взглянуть на тебя.

Я знал, что мне нужен лишь один шанс. Дайте мне выступить на «темной» части шоу, сказал я Джону, и я буду работать больше и лучше всех остальных. Если у меня будет возможность продемонстрировать свои способности, я поднимусь в основной ростер.

Я понимал, что если бы я не подошел, Винс бы избавился от меня. Он платил мне слишком много, чтобы вечно ждать, пока инвестиции окупятся. Но мой взгляд, время низшей лиги в Луисвилле для меня закончилось, наступило время узнать, как далеко я смогу дойти в качестве звезды. Я напомнил Джону, что и Джей Ар, и Джерри Бриско говорили мне, что я проведу в Луисвилле только год, а к тому времени я провел там уже год и четыре месяца. Я чувствовал себя обманутым. Мое время истекло. Я отправился домой в Миннеаполис.

Тиски Смерти #8: Следующая звезда

Проведя в Миннеаполисе всего пару дней, я получил звонок. WWE хотели, чтобы я отправился гастролировать вместе с ними и начал участвовать в «темных» матчах. Борьба за то, чтобы стать настоящим борцом-энтертейнером началась.

Насколько я помню, в самых первых «темных» матчах меня ставили в ринг с Билли Ганном. Мы были в Нэшвилле или Ноксвилле (все эти города очень быстро стали для меня одинаковыми) всего одну ночь, и Курт с Брэдом пришли посмотреть шоу. Я исполнял прием «Shooting Star Press» — обратное сальто с верхнего каната с приземлением животом на лежащего противника – и на лицах Курта и Брэда в это время было написано: «Что, черт подери, с тобой не так, Брок?»

Они оба подошли ко мне сразу после выступления и сказали: «Твоя карьера будет очень короткой, если ты продолжишь делать это 130-килограммовое сальто гориллы. Придумай себе новый финишер».

Эти парни сказали мне правду, потому что им было не все равно. «Оставь это небольшим парням, – сказал Курт, — им важно использовать каждое свое преимущество в этом бизнесе. Тебе не нужен этот прием. Он не стоит такого риска». Но я продолжал использовать «Shooting Star Press», потому что это было эффектно. Я хотел быть лучшим, и никто моего размера не мог повторить такой прием.

Если вы не можете представить, как выглядит 130-килограммовый человек, крутящийся в воздухе и обрушивающийся на противника, или вы никогда не видели, как я исполняю «Shooting Star», вы можете легко найти видео в интернете. Вы будете поражены увиденным. Вы также ужаснетесь, если увидите, что происходит, когда я приземляюсь неудачно. Я – счастливчик, что не закончил в инвалидном кресле.

Поначалу я путешествовал с Куртом Энглом и Тэзом. Это было одновременно и хорошо и плохо потому, что они оба сыграли очень большую роль в моем развитии и последовавшем разрушении.

Курт Энгл был Олимпийским чемпионом по борьбе 1996 года, и мне нравилось, как он подходил к рестлингу, потому что когда он шнуровал ботинки, он был готов. У Курта был только один режим работы — гипер-перегрузка.

Курт и я сошлись довольно близко, ведь мы оба в прошлом занимались любительской борьбой. Он мог ответить на мои вопросы о рестлинге, потому что начал выступать на несколько лет раньше.

Курт мог бы уйти в бои без правил сразу после Олимпиады-96, но время было неподходящим. UFC не «состоялся» в 1996 году, и деньги там были совсем не те, что сейчас.

Когда я впервые встретил Брэда Рейнганса, он сказал мне: «Главное в жизни – нужный момент». Тогда я этого не понял, но потом, годы спустя, до меня дошло. Все в жизни происходит в нужный момент времени. Если ты не оказался в правильное время в правильном месте, ничего не произойдет.

По сей день меня спрашивают про Курта и его шансы в качестве бойца ММА. Давайте проясним одну вещь: Курт Энгл чертовски крутой сукин сын. Мог ли он в расцвете сил биться в UFC? Разумеется! И он бы разорвал UFC на части. Может ли Курт биться в UFC сейчас? Разумеется, нет. После всех его травм, полученных в рестлинге, не думаю, что он даже пройдет медицинские тесты.

Тэз тоже был уникальным парнем. Это был сердитый рестлер-коротышка, чей самый большой пуш в карьере остался позади и который изо всех сил пытался стать комментатором в эфире. А почему нет? Это отличная работа, хорошие деньги, и ты не должен принимать бампы на ринге каждый вечер.

Тэз мог болтать без умолку, что сделало его хорошим комментатором и тем более отличным попутчиком для путешествий на машине. Тэз также был большим фанатом любительской борьбы, знал мою историю и понимал, что я хочу забраться на самый верх. Я этого не стеснялся, и ему это во мне нравилось.

Однажды Тэз узнал о дурацком сценарии для моего «темного матча»: старомодный, медлительный монстр-хил, ненатуральная чушь. Тэз лишь покачал головой. Он сказал: «Это отстой». Никакого сглаживания углов. Мне это нравилось в Тэзе. Он был в рестлинге уже долгое время, но не пытался быть корпоративной марионеткой. Тэз уважал мои достижения, а я уважал его честность. Тэз слышал всех этих ветеранов, дававших мне плохие советы о том, как большой рестлер должен работать, но я понимал, что сейчас новый день и новый век. Тэз тоже это понимал, поэтому он устроил мне встречу с Полом Хейманом.

Как вы знаете, Пол пишет эту книгу вместе со мной, так что довольно странно говорить о нем, но тогда мы мгновенно стали друзьями. До этого я был с ним совершенно не знаком, но он сразу занялся следующими двумя моими «темными» матчами. Пол ходил прямо к Винсу МакМэну чтобы просить за меня.

Неожиданно «машина заработала». Мне сказали, что я нужен на Рестлемании в Торонто и что я буду выступать на конвенции «Fan Axxess». Следующее, что я помню, Пол отвел меня в сторонку и, весь светясь от радости, сказал: «Мы выходим на ТВ на следующий день после Рестлемании».

Я совершил свой дебют на национальном телевидении в марте 2002 года. Начал я с вмешательств в матчи, ненадолго появляясь перед камерами, запрыгивая в ринг и проводя свой финишер, которым, в конце концов, стал прием «Ф-5». Я подбрасывал противника над головой, раскручивал его и плашмя бросал на настил ринга, причем все одним движением. И все это «схавали». Фаны WWE искали новую звезду, и появился я, снося все на своем пути!

После моего первого появления на ТВ все произошло очень быстро. Это было как в тумане. Будто я сам провел себе Ф-5.

Все время, что я был в WWЕ, вообще-то было как в тумане. Но те первые несколько месяцев – особенно. Пол стал моим экранным «агентом» (в компании не хотели видеть его старомодным «менеджером», а Винсу нравилась идея агента-хила, потому что он ненавидел иметь дело с голливудскими агентами), и меня довольно быстро вписали в сюжет с братьями Харди. Мне действительно нравилось работать с ними. Они отлично двигались, болельщики их любили, и они могли принимать мои приемы так, чтобы вовлечь аудиторию в матч и заставить ее ненавидеть меня. Лита, одна из «Див» WWE, встречалась тогда с Мэттом Харди, причем как в жизни, так и на экране, и это дало нам с Полом еще одну возможность поднять планку ненависти. Ничто так не возмущает зрителей, как приставания к женщине.

Я хочу кое о чем кратко сказать здесь, в этой книге, а затем продолжу повествование.

Как раз тогда, когда все это происходило, у меня родилась дочь Мия. Сразу после моего дебюта. И стоило начаться моей жизни в дороге, она вошла в мою жизнь и изменила все навсегда. Я стал отцом 10 апреля 2002 года. Не важно, чем я буду заниматься до конца своей жизни, я всегда буду, в первую очередь, отцом Мии Линн Леснар. Я очень сильно люблю Мию, и с того дня, как она родилась, я счастливый человек.

Я получил очень хорошую реакцию на ТВ и стал получать букинг на шоу WWE по всему миру. В рестлинг-бизнесе чем больше ты работаешь и чем больше фанатов привлекаешь, тем больше ты зарабатываешь. Хотя суммы в моих чеках становились все больше и больше, я был далеко от дома все дольше и дольше. Эта пропорция является другим способом, которым рестлинг тебя «сжирает».

Жизнь в дороге – это жестко. Я летал из города в город каждый день и жил жизнью рок-звезды. Везде я встречал людей, которые меня знали. Я классно проводил время, а кто бы на моем месте не стал? Деньги. Девочки. Больше девочек. Больше денег.

Единственной проблемой было то, что все это не было настоящим. Это была не жизнь. Это было убиванием времени. Я оглядывал раздевалку перед шоу и думал, каким же везунчиком я был. Я был, наверное, самым молодым там и двигался прямо к вершине. Другие парни в раздевалке были не так удачливы. Они были в западне собственной жизни. У них не было выхода. Они пили алкоголь и постоянно глотали обезболивающие. Они были несчастны, потому что потеряли веру вместе со своими семьями. Все, что у них оставалось, это Федерация.

Я не хотел быть стариком, натягивающим наколенник на хирургически восстановленные, переломанные колени, изо всех сил старающимся натянуть налокотник, с артритными плечами, глотающий обезболивающие, чтобы суметь выйти на еще один денежный матч. Так что, даже несмотря на то что с самого начала я отлично проводил время, я думал о том, как буду уходить. Слова Курта звенели в ушах: «Выступить и уехать».

Когда сюжет с Харди закончился, ракета была уже привязана к моей заднице, оставалось только зажечь фитиль, чтобы взлететь на самый верх. Именно тогда произошла история с так и не состоявшимся матчем против Ледяной глыбы Стива Остина, одной из крупнейших звезд WWE того времени. Почему он был звездой? «Потому что Ледяная глыба так сказал». Он был большим, крутым, невоспитанным, грубым, неотесанным быдлом, и зритель сходил по нему с ума.

Пол знает эту историю лучше меня, ведь он был за кулисами с Винсом, а я лишь делал свою работу, следовал расписанию, проводил матчи, получал чеки. Но я постараюсь рассказать вам все, что помню.

Когда я прибыл в Атланту, дорожный агент WWE сказал мне, что этим вечером я буду работать со Стивом Остином и каким-то образом одержу победу. Но минуту спустя все поменялось. Я слышал, что Стив ушел. Отправился домой. После его ухода Винсу необходимо было что-то срочно делать.

Пол отвел меня в сторонку и угостил двумя стейками из офиса Винса. Он всегда утаскивал парочку обеденных стейков Винса для меня. Я никогда не спрашивал, знает ли сам Винс. Я просто был рад, что мне достался лучший кусок.

Пока я уминал стейки, Пол объяснил мне новый расклад: Винс сам собирается бороться с Риком Флэром этим вечером в Атланте. Битва двух мужиков за пятьдесят лет по сценарию «победитель получает все», сценарные 50 % акций WWE Винса против таких же 50 % Рика. И когда зритель уже поверит, что Флер вот-вот победит МакМэна, должен появиться я, запрыгнуть на ринг и лишить Флера победы. Винс, таким образом, оказывается в огромном долгу перед восходящей звездой.

Согласно быстро подготовленному сценарию, Пол в ответ на мою услугу попросил у Винса на национальном ТВ, что, если я стану Королем Ринга 2002, я получу бой за звание чемпиона на шоу SummerSlam. Фанаты, смотревшие шоу, еще этого не знали, но МакМэн уже принял решение сделать меня самым молодым в истории чемпионом WWE в тяжелом весе.

Дебютировав на национальном ТВ лишь несколько месяцев назад, закончив колледж лишь год назад, я уже готовился выиграть титул чемпиона WWE в главном матче второго по масштабу рестлинг-шоу в году. Я смотрел, как суммы в моих зарплатных чеках росли каждую неделю, и не мог даже вообразить, как много получу за два предстоящих события. Главный бой шоу на PPV — это самый лакомый кусочек в нашем бизнесе.

Именно так. Это всегда было для меня лишь бизнесом. Я занимался этим не для популярности или славы, хотя я получал некоторое удовольствие и от того, и от другого. Я был здесь ради денег. Я хотел кормить свою семью, давать моим родителям и моим детям самую лучшую жизнь, какую только мог обеспечить, и уйти, пока я еще относительно молод и здоров.

То лето, когда я несся на ракете на самый верх, промчалось мимо меня. Я толком не помню, как совершил свой дебют в «Мэдисон Сквер Гарден» против Рика Флера, но я отлично помню, как мне за это заплатили. Я не помню, сколько раз мы ездили в Великобританию тем летом, но я отчетливо помню, что суммы в чеках становились больше каждый раз, когда мы возвращались. Я не помню никаких деталей шоу King of the Ring, но я помню, что это был на тот момент самый большой гонорар в моей карьере.

Именно это происходит, когда живешь в дороге, под прицелом телекамер. Ты перестаешь отличать один город от другого, предыдущее шоу от следующего. Все они просто сливаются. Ты просыпаешься в отеле, таком же, как и все остальные, едешь в аэропорт в стандартной, взятой напрокат машине, садишься в самолет, и тебе уже не важно, где он приземлится… Потому что там будет ровно то же самое. Рутина затягивает очень быстро, и ничего уже не меняется.

Иногда мне выпадало счастье прибыть в город достаточно рано, чтобы сходить в тренажерный зал и найти достойную еду. После этого, впрочем, мне приходилось просто убивать время, пока не нужно было ехать на арену. Я не мог многого, ведь фанаты везде узнавали меня. Так что, чаще всего, я просто сидел в своем номере.

Когда я приезжал на арену, я должен был пожать всем руку. Потому что таков был неписаный закон. Будто Господь лично сделал это 11-й заповедью. Я не видел парней с того момента, как несколько часов назад мы толпились у ленты выдачи багажа в аэропорту, надеясь, что наши сумки приедут как можно быстрее и мы сможем оказаться первыми в очереди за прокатными авто. Но мы всегда жали друг другу руку, и все должны были улыбаться, будто рады друг друга видеть. Все это было так неискренне и фальшиво, что меня тошнило.

Между тем, пока я двигался вперед по бесконечной беговой дорожке, в которую превратился мой жизненный путь, я мог думать лишь о том, как вернусь домой и увижу мою малютку дочь Мию, ведь она по чуть-чуть росла каждый день, что меня не было рядом. Я пропускал все удивительные моменты в жизни моей дочери, я пропускал все лучшее, что было в отцовстве. А вместо этого я занимался всей этой чушью с «рутинным рукопожатием» куче людей, которых я видел несколько часов назад, будто они мои давным-давно потерянные братья. Это было безумием.

Дошло до того, что я однажды посмотрел в раздевалке на Рика Флера, которому тогда было хорошо за пятьдесят, и сказал себе: «Этого ни за что не случится со мной». Я не хочу высказать какого-либо неуважения к Рику. Он отдал жизнь рестлингу. Он был действительно одним из великих, и он заслуживает большого уважения за то, что делал.

Но при всем величии, что его имя должно представлять, и всем том времени, что он провел на вершине, что, черт возьми, он до сих пор там делает? Он выступил, но так и не уехал.

Лично я не собирался быть тем парнем, который пропускает дни рождения и выпускные своих детей.

Мне интересно, как много дней рождения своих детей пропустил Флер? Как много их выпускных? Я не хотел, дожив до шестидесяти лет, носить трико рестлера.

Флэр был известен как лучший, и если уж этот бизнес сумел сломать его, он может сломать любого. Даже меня. Поэтому, каждый раз глядя на Флера, каждый раз видя, как он карабкается на ринг и кричит свое фирменное «Вууууууууууууууу!», я слышу в своей голове голос Курта Хеннига: «выступить и уехать».

Тиски Смерти #9: Рок и Гробовщик

Выигрыш титула… у Рока

Я боролся с Дуэйном «Роком» Джонсоном трижды. Первый раз в Австралии, прямо перед шоу SummerSlam, прошедшем в Nassau Coliseum на Лонг-Айленде, где мы сошлись в главном бое вечера за титул Неоспоримого чемпиона WWE. Я выиграл турнир Король Ринга и отправился на свой первый главный бой шоу. На тебя оказывается огромное давление, если тебе предстоит бой вечера с главной звездой на данный момент. Ты должен быть осторожен, чтобы не нанести вред гусыне, несущей золотые яйца, но в то же время обязан показать хороший матч.

Чтобы подготовиться к Року, я провел матч на ТВ против Халка Хогана. Это было серьезным шагом, ведь Хоган далеко не каждую неделю выступал на ТВ. WWE позиционировало его как легенду легенд. И чтобы максимально усилить мое продвижение, мы собирались показать по ТВ, как я «уничтожаю» Халка Хогана. Мне была оказана честь выйти в ринг с Хоганом, но в то же время я смотрел на эту ситуацию несколько иначе, нежели остальные. Да, Хоган — величайшая звезда 80-х и 90-х. Он собирал стадионы и продавал миллионы просмотров шоу по системе PPV (предварительной платы за просмотр). Этот мужик сделал больше денег, чем любой другой рестлер его эры, но вот он же, выжимающий из себя последнее ради «еще одной попытки» в возрасте за пятьдесят… также как Рик Флэр.

И мы встретились с Халком Хоганом на шоу WWE Smackdown!, где я жестоко «разнес» его. Я знал сценарий, потому что Пол был главным автором шоу и мы все время были на связи. Винс постоянно говорил мне, что этот матч нужно сделать как можно более запоминающимся для фанатов, ведь это был очень значимый момент в моей карьере. Я собирался «убить» бессмертного Халка Хогана, сломать его и оставить умирать. Другие рестлеры наскакивали на Хогана со спины или нападали до матча, чтобы подогреть интерес к нему, а я собирался выбить из него всю дурь лицом к лицу. Винс не просто хотел, чтобы я стал популярным, он хотел, чтобы я взлетел до небес. Многое было поставлено на кон на шоу SummerSlam, и WWE рассчитывали на большое число продаж по системе PPV, чтобы встретить осень с поднятой головой.

Рок был проверенным «товаром», а вот новичок в главном бое второго по значимости шоу года был фактором риска. Винс любил рисковать, но он предпочитал «просчитанный риск». Идея была в том, чтобы подогреть интерес к матчу, позволив мне провести Халку Хогану Ф-5, врезать ему по голове стулом так, чтобы его кровь брызнула на мою грудь, будто я Брок Завоеватель. Это было довольно драматично. Винс считал, что если и это не поместит меня в ряд топ-звезд в глазах аудитории WWE, не придаст мне нужного ускорения, не сделает меня достаточно убедительным, чтобы привлечь достаточно денег за бой с Роком на шоу SummerSlam, то не поможет уже ничто.

За кулисами Хоган был вычеркнут из всех будущих сценариев и не должен был появляться на шоу в Австралии. Без него работать в главном бое вечера в Мельбурне предстояло нам с Дуэйном, чтобы мы сработались, почувствовали друг друга прежде, чем окажемся на ринге на глазах у всех на шоу SummerSlam. Нам предстоял бой «Тройная угроза» (три рестлера в ринге одновременно), где Рок защищал свой титул одновременно и от меня, и от Игрока.

Когда мы с Дуэйном оказались в ринге, мы сразу почувствовали взаимопонимание. Я знаю, мы «украли» шоу. Все сразу поняли, что нас ждут отличные сборы. До шоу SummerSlam оставалось полторы недели, и мы были готовы.

WWE нужен был новый чемпион, потому что Дуэйн собирался сделать перерыв, чтобы сняться в фильме. И выходом было пройти весь этот путь с парнишкой по имени Брок Леснар. Мне нужно было приносить компании прибыль, пока Дуэйн снимается в кино. Не каждый обладает тем, что нужно, чтобы каждую ночь продавать билеты на главных аренах, чтобы несколько раз в году приносить миллионы долларов на продажах шоу через систему PPV. А это как раз то, что делает чемпион. И Винс считал, что у меня есть все, что для этого нужно.

Дуэйн, разумеется, очень умный парень. Он собирался сделать так, чтобы его персонаж, Рок, проиграл чисто, ведь он рассчитывал вернуться в нужный момент. Дуэйн знал, что дать мне одержать верх – правильно для бизнеса, и он был готов проиграть ради команды, на глазах у всех фанатов. Он видел мой талант и понимал, что для компании будет лучше, чтобы у фанатов не было вопросов к тому, что я победил его «честно и чисто». Так, когда я заберусь на самый верх, он сможет побить меня в матче-реванше, когда вернется, и тогда он сам будет выглядеть еще лучше. Это будет восхитительно. WWE заработает кучу денег. Я заработаю кучу денег. Дуэйн заработает кучу денег. Именно так и работает рестлинг!

Дуэйн также понимал, что проиграть мне чисто – это не просто правильно для дела, это также именно то, чего хотел Винс. Если Дуэйн собирался оставить дверь открытой для возвращения, ему нужно было радовать Винса, делать все, чтобы тот думал: «Дуэйн всегда работает на компанию, заботится о том, что правильно для бизнеса». Винс закончил не одну карьеру, когда кто-то переходил ему дорогу и ставил свои интересы выше интересов компании. Дуэйн был слишком умен для этого и сделал все правильно… по-умному.

Я не знаю, как много было других парней, которым Дуэйн был бы рад проиграть чисто, но он сделал это для меня, потому что понимал, что я не уроню знамени компании до его возвращения. С его стороны это не был подарок. Это был бизнес.

25 августа 2002 года в возрасте 25 лет я стал самым молодым чемпионом WWE в истории, «победив» Рока в матче за титул на шоу SummerSlam.

Той ночью моя жизнь изменилась навсегда. Теперь я мог регулярно зарабатывать огромную кучу денег за один вечер работы. Теперь я мог себе позволить купить кучу разных вещей. Я всегда буду благодарен Року за то, что он сделал для меня и моей семьи. Если бы он тогда не помог мне выглядеть так хорошо, все могло бы сложиться совсем иначе.

Победа над Роком на шоу SummerSlam 2002 сделало меня настоящей суперзвездой в глазах фанатов. Я не просто выиграл какой-то титул, у меня в руках было главное достижение в индустрии спортивных развлечений, пояс Неоспоримого чемпиона мира WWE в тяжелом весе. Я больше не был «еще одним парнем в раздевалке», не был борцом из андеркарда, не был середняком или тем, кто надеется и молится, чтобы получить шанс. Я был «главным событием». Люди платили, чтобы видеть меня. И это было как раз тем, чего я хотел, потому что именно так зарабатывались серьезные деньги.

На своем первом в жизни шоу, показанном по системе PPV, в уже не помню каком городе, я победил Джеффа Харди в андеркарде и получил, как мне тогда казалось, очень неплохую сумму. Теперь я стал хедлайнером PPV и за каждое появление получал столько, что хватило бы очень надолго. Неплохо за однодневную работу. И все это произошло со мной буквально за одну ночь. Десять минут в ринге с Джеффом Харди были классными. Но двадцать минут в ринге с Дуэйном стали знаковыми в моей жизни.

Вот почему матч с Дуэйном стал таким важным моментом в моей жизни. Не важно, кто был лучше, кто действительно победил. Перестаньте, это же просто смешно. Все дело в том, что я хотел купить родителям дом, хотел отложить деньги на образование дочери, я хотел быть в состоянии позволять себе и своей семье лучшие вещи. Я был Неоспоримым чемпионом WWE и мчался прямо к славе и удаче. Я был на вершине мира.

Но я поглядывал назад через плечо, понимая, что часы уже тикают и дни мои сочтены.

Гробовщик

Как только я стал Неоспоримым чемпионом, WWE решили разделить бренды Raw и SmackDown!, сделать два параллельных еженедельных шоу, выходящих в разные дни и имеющих своих рестлеров и своих чемпионов.

Мое первое появление на ТВ в ранге чемпиона WWE состоялось на шоу Raw, шедшем в прямом эфире из «Мэдисон Сквер Гарден». Я знаю, что все эти знаменитые арены что-то значат для многих людей и что у «Мэдисон Сквер Гарден» есть богатая история, но все они ни черта не значат для меня. Сегодня (в 2011 году – прим. пер.) мне нравится биться в Лас-Вегасе, потому что я привык там выступать. Миннесота – тоже отличное место, потому что после выступления я могу просто поехать домой. Все остальное – просто еще одно место для меня. Еще одно в долгом ряду арен и городов, которые мне не удается посмотреть, с той же самой раздевалкой, где я должен жать руки, а затем желать доброй ночи и счастливого пути тем, кого через несколько часов увижу в новом городе, который мне тоже не удастся посмотреть.

К концу первого вечера на ТВ в качестве чемпиона Пола и меня перевели на шоу SmackDown! (разумеется, по сценарию, как и все в рестлинге), а Raw осталось без чемпиона. Пол был сценаристом на SmackDown!, и я понял, что будет дальше. Когда я покинул Raw, я открыл Игроку (который является зятем Винса) дорогу к чемпионству. Но меня это не беспокоило. Мне действительно было все равно, пока я мог держаться наверху, в «мэйн-ивенте» на PPV, все было отлично. Игрок будет чемпионом на Raw. Вот и молодец. А я буду чемпионом WWE на SmackDown! Но когда приходит время объединенного шоу, PPV, кто-то один может быть в главном матче вечера. И иногда это зависит от того, против кого ты защищаешь титул.

Очко в пользу Леснара.

Почему? Потому что мое первое противостояние, первый фьюд в качестве чемпиона прошел против одного из любимчиков Винса – Гробовщика.

Должен сказать, в WWE были парни, с которыми мне нравилось бороться, или, точнее сказать, «выступать». Между собой мы просто говорили «работать». Я получал удовольствие, работая с Биг Шоу. Мне также нравилось работать с Куртом Энглом, Халком Хоганом и Дуэйном Джонсоном. Мне нравилось работать со всеми, кто был «наверху», кто значил что-то для публики. Мне нравилось работать с каждым, кто мог увеличить кассовые сборы, ведь я был в этом бизнесе ради денег. Слава и известность уходят, а деньги могут помочь тебе и твоей семье достичь лучшей жизнь.

Из всех, с кем мне довелось работать, мне, пожалуй, больше всего понравился Гробовщик. Несмотря на разные личности, работать с ним было очень легко. У него был образ «Мертвеца», и он знал, как играть эту роль. Гробовщик – умный парень, понимавший, что я могу помочь ему выглядеть на ринге великолепно. Он также понимал, что моя победа над ним будет выглядеть правдоподобной.

Также мне нравилось с ним работать потому, что мне было легко принимать его приемы. Он был значительно крупнее меня, и зрители не просто любили его образ, но и верили, что он действительно крут. Принимать прием от парня, крупнее меня, мне всегда было проще, чем весь вечер скакать по рингу с братьями Харди. Это просто другой стиль матча. С Харди нужно работать, и работать, и работать, чтобы подготовить для них прием. Гробовщик же настолько большой, что можно сразу принимать его приемы.

А еще у Гробовщика была мистическая аура. И он должен был стать первым человеком, кто действительно надерет Броку Леснару зад. И мы собирались сделать так, чтобы это выглядело красиво. У меня не было с этим проблем. Пока люди платили, чтобы увидеть меня, я был счастлив.

Наш первый матч на PPV состоялся в Лос-Анджелесе на шоу Unforgiven. Винс хотел, чтобы в концовке матча Гробовщик пробил мной световые декорации у выхода из-за кулис. Мне это не нравилось, но я знал, что нам будет назначен матч-реванш по правилам «Ад в клетке». А это означало, что на двух первых шоу PPV в статусе чемпиона я буду в главном бое вечера, что, в свою очередь, значило, что я получу самый большой чек.

Матч «Ад в клетке» против Гробовщика стал моим любимым в WWE. Той ночью все сложилось, как надо. Гробовщик делал то, в чем был действительно хорош, и я был готов ему в этом помочь. Люди были уверены, что Гробовщик либо надерет мне зад, либо сам получит от меня по полной. Это не должно было быть очередным главным боем на ежемесячном PPV, это должно было стать чем-то особенным.

Так и случилось.

Тиски Смерти #10: Биг Шоу, водка и викодин

Следующий в очереди? Биг Шоу!

Моим следующим противником после Гробовщика сначала должен был стать Халк Хоган. Он должен был вернуться, чтобы отомстить за то, что я «размазал» его на ТВ. Винс хотел сделать сюжет, в котором Хоган сводит со мной счеты, а матч Леснар против Хогана в прямом эфире из «Мэдисон Сквер Гарден» должен был стать главным событием шоу Survivor Series 2002. И я стал бы хэдлайнером еще одного PPV. Винс хотел, чтобы Халк выглядел очень хорошо, но не сумел победить меня в бое за титул. Думаю, старине Халкстеру не слишком понравилась эта идея, и следующее, что я знаю – мы переходим к «Плану Б»… Биг Шоу!

Я встречал Биг Шоу еще в Луисвилле, и мы сразу не поладили. Он разозлил Винса или кого-то еще, потому что был не в форме. И его сослали в подготовительную площадку в качестве наказания. Он был гигантом, 215 см роста и больше 200 кг веса, но Винс хотел, чтобы его рестлеры «выглядели хорошо». Никто не заплатит, чтобы посмотреть, как пара толстяков катается по рингу.

Итак, я впервые встретил Биг Шоу, когда был в Луисвилле, постигал азы рестлинга и воспринимал все очень серьезно. Я хотел подтянуться к главному ростеру и большим гонорарам как можно скорее. Когда Шоу опустили в Луисвилл, он смотрел на остальных парней как на личинок, опарышей или что-то в этом духе. Он был несдержан и сердит с самого начала, так как должен был сбросить вес, и все в лагере его боялись. Все, кроме меня.

Я не боялся Биг Шоу, даже несмотря на то что он был почти на 30 см выше и на 100 с лишним килограмм тяжелее меня. И однажды я дал ему это понять. Во время тренировки мы оказались на ринге. Он думал, что я лишь еще один тупоголовый перекаченный новичок, которого он может запугать, но я бросил его на настил проходом в ноги, и он сдался. Я оказал давление на него, потому что мне не нравилось то, что он считал себя настолько лучше остальных парней там. Я заработал его уважение в тот день, и у меня не было проблем, чтобы сделать это и с другими.

В один из следующих день он быковал на всех вокруг, и я решил ответить. Его это взбесило, и он сказал мне: «Я вернусь назад в мейн-ивент, буду зарабатывать миллионы, а ты так и останешься здесь в Луисвилле, собирая ринг!»

Когда я стал звездой, я решил напомнить Шоу ту нашу маленькую историю в Луисвилле. Как только я начал работать с Шоу, я все ждал удачного момента, чтобы сказать: «Помнишь тогда в Луисвилле, когда ты сказал…»

Он оборвал меня ровно на этом слове и произнес: «Я знаю, к чему ты клонишь, иди на х**!»

Но я продложил подкалывать здорового засранца и пошел еще дальше: «Эй, разве я не свалил тебя на глазах у всех, а?» — засмеялся я. Но я люблю Шоу, потому что он оказался одним из лучших людей, рядом с которыми вы можете оказаться.

Черт подери, он плакал, когда я объявил всем, что покидаю WWE. Он просто очень милый, сентиментальный парень, запертый в громадном теле. Это не может быть просто. Я знаю, когда на тебе 130 кг мышц, довольно непросто управляться с таким весом. А представьте, каково это – еще 90 кг веса и 20–30 см роста?

Я любил работать с Шоу, потому что, как и в случае с Гробовщиком, я выходил в ринг с кем-то, кого даже я могу назвать монстром. Многие считают монстром меня, но Биг Шоу действительно такой, так я без проблем принимал его приемы. Разница в работе с ним и с Гробовщиком в том, что вместо мистической ауры второго у Биг Шоу есть настоящие 220 кг. Это не просто выдуманный гиммик. Он весит 220 кг! Его не просто сложно поднять. Это больно.

Каким бы большим он ни был и как больно ни было отрывать его огромный зад от настила и бросать по рингу, я должен был это сделать. И я должен был делать это красиво, потому что WWE планировали дать Шоу выиграть титул у меня. Сюжет должен был быть таков: Пол предает меня и помогает Биг Шоу выиграть пояс у непобедимого Брока Леснара. И чтобы это подготовить, мне приходилось таскать эти 220 кг по рингу каждый день, что быстро измотало мое тело.

Структура матча на шоу Survivor Series была очень проста. Я провожу Шоу Ф-5, после чего Пол показывает, что «продал Брока Леснара», прерывая отсчет судьи. Около минуты спустя меня подлостью лишают титула. Я был самым большим хилом, то есть, плохим парнем компании, и меня просто ограбили. Фанаты знали, что мой персонаж вернется, чтобы отомстить Полу и Шоу, что сделает меня новым «бэбифейсом», или героем. Не могу сказать, что мой персонаж стал «хорошим парнем», я просто собирался надрать зады. И люди платили за то, чтобы увидеть, как я это делаю.

Однажды в Южной Африке мы работали с Шоу в главном бое вечера. Мы работали друг с другом уже несколько месяцев и продумали для себя довольно простой матч, который мы могли повторять, радуя людей и заставляя их платить деньги, чтобы увидеть нас. Шоу выходил к рингу с Полом, и Пол читал речь, заставляя зрителей злиться, что на языке рестлинга называется «получить реакцию». Затем выходил я, и мы резво начинали матч с того, что я долбить здорового засранца по голове. Биг Шоу атаковал в ответ, пропускал удар, и я сокрушал его, проводя Ф-5. Затем я проводил Ф-5 Полу уже после матча. Зрители обожали это. Я обожал это тоже, ведь я знал порядок действий, и это работало. Никаких проблем, ведь так?

И вот мы оказались в каком-то южноафриканском городке. Подумать только. Южная Африка. Достаточно продолжать в том же духе. Те же действия. Это было безопасно, это работало, и я получал достаточные повреждения, уже просто таская 220 кг по рингу весь вечер. Я устал… я был травмирован… и мне не хотелось никаких сюрпризов.

Прямо перед нашим матчем Шоу зашел прямо в мою раздевалку, куря сигарету. Это само по себе было смешно, потому что сигарета в его огромных руках смотрелась, как обрезанная зубочистка. Я ненавидел сигареты, и он должен был это знать. Когда я заставил его избавиться от этой чертовой штуки, он сказал: «Давай-ка сегодня изменим матч».

Мы были настолько далеко от дома, насколько возможно. С тем же успехом мы могли быть на Марсе. Мы знали матч. Он был прост. Зачем его менять? Шоу был разочарован моим ответом. Он снова и снова повторял: «Я ветеран, я хил, я определяю матч!»

Я не мог поверить, что он говорил это всерьез. Ладно, мы все испытывали стресс от путешествия через полмира. И у меня были плохие новости для Шоу. Я был не в настроении для его ерунды тем вечером.

— Я сделаю все, что ты хочешь, — ответил я огромному брюзге, — просто скажи мне об этом на ринге.

Тогда этот 210-сантиметровый, 220-килограммовый гигант вышел из моей раздевалки, бубня себе что-то под нос. Весело вспоминать об этом сейчас, потому что я знаю, что Шоу — самый приятный парень из тех, кого я когда-либо встречал, но тогда я лишь хотел оттаскать его по всей Южной Африке!

Шоу, надменный и напыщенный, шел к рингу, намереваясь начать матч так, как он задумал, но, как только я залез на ринг, я схватил его и начал проводить суплексы по всему рингу. Шоу отбросил меня в угол и попытался провести чоп, мощный шлепок ладонью по груди, но я проскочил под его рукой и схватил его за талию. Когда я сомкнул руки, он сразу понял, что будет дальше. Я собирался скрутить бедра и швырнуть его туда, куда хотел. Шоу начал мне кричать: «Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет!» — но я уже не слушал. Я кинул его через весь ринг, до сих пор слышу грохот, с которым он приземлился на маты.

Прежде чем он успел встать, я пересек ринг и снова схватил его, сомкнув руки вокруг него. Он начал паниковать, крича: «Брок, какого черта ты делаешь? Стой, стой, стой, стой, стой, стой, стой!» Но я отправил его в полет по рингу еще несколько раз. Он запомнил тот урок.

После этого мы отлично ладили. Я «летал» по рингу для Шоу в той части матчей, где мы вызываем «реакцию», когда хил заставляет толпу злиться, избивая фейса и подготавливая его «возвращение», чтобы надрать хилу зад. Шоу иногда действовал мне на нервы, но я никогда не мог его ненавидеть. Я уверен, что тоже действовал ему на нервы, особенно, когда однажды привез карлика к обеду. Кстати, Биг Шоу боится карликов. Не знаю, почему. Это фобия. Собственно, чтобы достать его, я и привез карлика… а тот все время откусывал от гамбургера Биг Шоу!

Водка и викодин

Когда приближалась моя первая WrestleMania, я уже чувствовал, чего стоит жизнь в дороге и в свете софитов. У меня были повреждения, полученные даже раньше, чем я проиграл титул Биг Шоу. Ребра были сломаны и чертовски болели, а еще у меня был надрыв задней крестообразной связки в правом колене. Я летал из города в город каждую ночь, пил все больше водки и глотал все больше викодина, только чтобы притупить боль. Это вошло в привычку очень быстро. Я не мог отделаться от мысли, что родители не хотели для меня такой жизни, и на то была хорошая причина.

Людям легко винить рестлинг, когда люди на вершине, вроде меня, становятся жертвами, но это лишь уход от проблемы. Причина не в рестлинге.

Я мог бы легко кончить, как некоторые менее удачливые парни. Я время от времени пил таблетки, просто чтобы убить боль от постоянного нахождения в дороге, от травм, которые никогда не лечились, потом я начал пить водку. Много водки. Я даже не могу точно сказать сколько, но примерно по бутылке каждые один-два дня вместе с парой сотен таблеток обезболивающего каждый месяц. Вы спросите, почему в этой книге не так много историй о моей карьере в рестлинге? Правда в том, что я многого не помню из того времени.

Еще более грустная правда в том, что мое пристрастие к выпивке и таблеткам было ерундой по сравнению с некоторыми парнями, которые выступали гораздо дольше меня. Они были в настоящей западне и знали, что им из нее уже не выбраться. Так что они спасались другим путем. Когда я стал задумываться о своей жизни, то понял, что останься я там достаточно долго, я бы закончил, как они. Некуда идти, и ты даже не помнишь, где ты был.

Проблема не в самом рестлинге, а в стиле жизни, который приходит вместе с ним.

График слишком жесткий для любого. Ты должен жить в дороге и в то же время иметь дело с травмами, фанатами, машинами на прокат, клерками в отелях, официантами и официантками в ресторанах, политикой компании; все вокруг ходят, как зомби, и почти никогда не бывают дома. А в те редкие моменты, когда ты все же там оказываешься, ты должен мгновенно оставить это все в стороне и просто стараться быть «папочкой».

Да, моряки тоже много путешествуют и подолгу не бывают дома. Но их не швыряют наземь 120-килограммовые мужики, они не рвут коленные связки, приземляясь после обратного сальто с верхнего каната, они не ломают ребер, не получают сотрясений мозга, их руки не вырывают из сустава каждый вечер перед тем, как они отправятся в аэропорт. Рестлеры делают все это. Ожидается, что они залечат раны в самолете и после нескольких часов сна в отеле будут «отлично выглядеть» следующим вечером в следующем городе.

Я почувствовал, как это все затянуло меня, и понял, что потерял реальность из виду на некоторое время. Но я не жалею. Я был готов на это ради своей дочери. Ничто не было мне так важно, как уверенность в стабильной жизни моей семьи.

Тиски Смерти #11: Моя первая Wrestlemania

Курт Энгл выступал на WrestleMania 2003 в Сиэтле с травмой. Он вывернул себе шею, и ему необходима была операция. Но Курт не хотел терять год, и тогда он нашел хирурга в Питтсбурге, который в качестве альтернативы предложил вставить пластину вместо операции на шее, которую проводили другим рестлерам.

Курт не хотел ложиться на операцию еще и потому, что не собирался упустить гонорар за главный бой на WrestleMania. Не могу сказать, что виню его в этом. Я тоже хотел получить эти деньги.

Мы с Куртом обсудили наш матч, но не говорили о нем слишком много. Мы знали, что могли помочь друг другу показать свои лучшие качества, а я понимал, что мне нужно беречь Курта с его травмированной шеей.

Джон Лауринайтис стал агентом матча. Это значило, что он будет хореографом, парнем, который должен знать, что мы будем делать, чтобы камеры могли следить за нами и снять матч как следует. Агент узнает исход боя у Винса, затем говорит с рестлерами и собирает всю историю воедино. Затем он возвращается с ней к Винсу в надежде, что тому понравится.

Джон хотел сделать что-то особенное, потому что слишком многие в компании внимательно следили за ним, с тех пор как его готовили занять место Джима Росса в качестве главного по кадровой работе. Теперь он был агентом самого большого матча в году, главного боя на WrestleMania. Титул чемпиона WWE оспаривали два чемпиона по любительской борьбе, два настоящих борца с легитимным борцовским прошлым. Но, видимо, Джону Лауринайтису этого было мало. Он считал, что матч нуждается в «моменте, достойном WrestleMania».

За ланчем в тот день ко мне подсел Джон и рассказал свой великолепный финал нашего матча, который заключался в том, что я выиграю титул, проведя Курту Shooting Star Press. У Джона была сложная концепция, по которой я должен был вырываться из удержания после всех приемов Курта. Затем Курт сам должен был вырваться из удержания после Ф-5. Тогда, раз наши лучшие приемы не сработали, нам придется искать в загашнике что-то особенное. Я должен оглянуться по сторонам, стараясь придумать, как смогу одолеть Энгла. Затем я заберусь на угол ринга и проведу ему Shooting Star Press, после чего удержу его и стану двукратным чемпионом WWE в тяжелом весе. Таков был большой финал Джона для самого большого боя самого большого шоу в году.

Единственной проблемой было то, что я не проводил этого приема более года и это было очень опасно для нас обоих. Многое могло пойти не так, когда 130-килограммовый мужик делает обратное сальто с верхнего каната, и права на ошибку практически нет.

Так или иначе, Джон был неумолим. Он сказал: «Брок, ты закончишь матч так. Это же так памятно. Это будет твой момент, достойный WrestleMania».

Я-то думал, что моим моментом станет победа над Куртом, такая же как над всеми остальными, и возвращение украденного у меня на шоу Survivor Series титула. Разве не эту историю мы рассказывали? Я не хотел делать Shooting Star. Я не видел в этом никакого смысла.

Чтобы оказать на меня еще большее давление, Джим Росс подсел к нам, а Джон начал говорить: «Не думаешь ли ты, что Брок должен закончить матч приемом Shooting Star Press? Это так впечатляюще, уже давно никто не видел, как он его проводит, это такой великолепный прием, бла-бла-бла».

Джей Ар на секунду задумался, а затем протяжно произнес: «Черт, парень, это станет одним из чертовых моментов, достойных WrestleMania!» Это было похоже на неудачную пьесу.

Наконец, я сдуру согласился сделать это, но я хотел, по крайней мере, попрактиковаться для начала. Я должен был довериться чутью и просто сказать: «НЕТ!», но я отправился на ринг, чтобы потренироваться сбрасывать себя с верхнего каната.