Титулярный советник

Глава 11

Из зала я выходил с весьма странным послевкусием. С одной стороны, фильм получился весьма неплохим. Во всяком случае, бодрым и зрелищным: на этот раз судьба забросила всемирно известного тайного агента британской разведки аж в Японию. До неприличного смазливый Питер Энтони повзрослел, чуть раздался вширь — но, пожалуй, этим даже добавил мистеру Бонду импозантности и недостающего в прошлых фильмах лоска. И больше не смотрелся в кадре пластмассовым. Видимо, наконец сжился с ролью и с аристократической небрежностью вытворял то, что и полагалось вытворять Бонду: стрелял во врагов, разбивал машины, соблазнял женщин…

И все-таки чего-то в фильме упорно не хватало. Где-то до середины я ждал, когда же в кадре появится фирменный “Астон Мартин”. Такой же, как у Гижицкой, только под завязку набитый оружием и хитрыми шпионскими штучками.

Так и не дождался: видимо, создатели решили, что с него хватит. А спортивная “Тойота”, хоть и смотрелась неплохо, на автомобиль Бонда все-таки не тянула… Так что главным украшением фильма лично для меня стала красотка Аки в исполнении японской актрисы с труднопроизносимым именем.

Но странное ощущение оставило не это. Нет, я скорее радовался, что никакие кровожадные орды пролетариев не ворвались в зал во время премьеры, расстреливая все живое на своем. Что ничто не громыхало, не взрывалось, что никто никуда не бежал, сжимая пистолеты и винтовки. Что родовой Дар работал, как ему и полагалось — без сбоев или внезапных провалов, которые указывали бы на близость очередной чертовой “глушилки”.

Все прошло спокойно — настолько, что я даже на мгновение пожалел, что не взял с собой Настасью. Она тоже хотела посмотреть новинку, но я уперся… зачем?

Уже почти полтора месяца в столице царил покой. Миновал мой день рождения, потом Новый год, потом Рождество с гуляниями в центре — а ничего так и не случилось. Вместо того, чтобы ударить снова, террористы то ли решили уйти в подполье, то ли вовсе разбежались из столицы, увидев, сколько на улицах стало полиции.

И не только полиции. Багратион вряд ли мог присматривать за всеми мало-мальски масштабными событиями в столице, но премьерный показ нового “Бонда” без своего внимания не оставил.

Учитывая, какие сегодня в “Авроре” собрались гости, билетер в ливрее на входе в зал наверняка знал чуть ли не каждого и в лицо, и по фамилии, и по титулу — если таковой имелся. Но по настоящему за всем тут следил вовсе не он. Крепкий мужичок с усами, примостившийся на диване неподалеку от закрытой кассы, читал тот же самый газетный разворот еще до начала фильма. И, вероятнее всего, будет читать, пока кинотеатр не покинет последний зритель. Обманчиво-сонный с виду — но на самом деле сосредоточенный, с цепким взглядом, похожим на прожектор. Он не случайно устроился именно здесь: с небольшого дивана просматривались и фойе, и часть концертного зала, где уже начинался фуршет.

Снаружи на входе со стороны проспекта дежурили городовые в темно-синей форме, пять-семь человек. Ходили слухи, что Багратион даже просил ее величество отменить премьерный показ — но другие голоса оказались громче. Горделивая столичная знать готова была скорее получить еще один Юсуповский дворец, чем показать простым смертным, что их все-таки можно запугать. И все-таки я видел куда меньше знакомых лиц, чем ожидал. В основном молодняк и нетитулованные дворяне — выходцы из купеческого сословия, вчерашние дельцы и промышленника. Осторожные старые аристократы предпочли отсидеться дома… или просто посчитали свежую часть “Бондианы” недостойной высочайшего внимания.

Зато пришли их дети и внуки. Из блестящих кавалеров и их очаровательных спутниц половина или приходилась мне ровесниками, или была еще моложе. Вздумай народовольцы-террористы ударить сейчас, немало родов потеряли бы своих отпрысков — а то и наследников. Слишком уж беспечными и веселыми казались люди вокруг.

Но я мог только догадываться, сколько из них прятали под роскошными костюмами оружие.

Запустив руку под пиджак, я в сотый, наверное, раз, проверил пистолет в кобуре подмышкой. Для выхода в свет Андрей Георгиевич приготовил немецкий “парабеллум” модели пятьдесят восьмого года. Не такой внушительный и могучий, как мой любимый “американец” — зато легкий и сравнительно компактный. Меньше килограмма металла, тонкий ствол и магазин, зараженный восемью девятимиллимитровыми патронами.

Не слишком-то могучее оружие — но с ним я чувствовал себя куда спокойнее. Правила игры поменялись. И там, где подведет тысячелетний родовой Дар, может выручить надежное немецкое железо. Взять его с собой было разумно. Самая обычная мера предосторожности, ничем не хуже навешенной в три слоя магической защиты. А с учетом последних событий — пожалуй, даже лучше.

Проверив пистолет, я вдруг почувствовал себя глупо.

Забавно все это, наверное, выглядит со стороны: стою здесь, в фойе самого старого кинотеатра столицы, среди прогуливающихся туда-сюда титулованных парочек. В здании, которое наверняка со всех сторон сторожит полиция. Не вижу вокруг ничего ни страшного, ни опасного, ни даже просто подозрительного — но почему-то все равно то и дело или хватаюсь за оружие, или прощупываю стены Даром.

Интуиция? Или просто нервы ни к черту?

— Да твою ж… — пробормотал я, поправляя пиджак. — Выдыхай, Горчаков…

Никто не собирался устраивать в “Авроре” очередную мясорубку. Террористы затаились, выжидая подходящий момент. А может, несколько десятков винтовок и бесшабашных смертников с Хриплым во главе — вообще все, что у них было.

Люди вокруг разговаривали и смеялись. У некоторых в руках игриво поблескивали бокалы с шампанским — похоже, фуршет в концертном зале уже начался. Откуда-то доносились звуки рояля. И даже Питер Энтони, лихо улыбавшийся с афиши, будто хотел сказать:

Расслабьтесь, коллега. Мы победили плохих парней.

Ну и хорошо. Буду считать, что у нас с мистером Бондом сегодня выходной. Послушаю музыку, построю глазки какой-нибудь смазливой княжне, изящно заткну за пояс ее бестолкового кавалера, выпью шампанского и закушу парой бутербродов — с семгой и с икрой, непременно на аппетитно хрустящей французской булке. Поглазею с бельэтажа на разряженную публику, а потом найду Ваньку Бахметова — кажется, он тоже сегодня собирался на премьеру — и поедем отсюда. Сначала за мороженым на угол Садовой, а потом в ресторан — пить.

И никаких больше шпионских игр.

Тряхнув головой, я отогнал остатки тоски и решительно зашагал в сторону двери в концертный зал. Но стоило пройти примерно половину пути до вожделенного стола с закусками, как меня будто молнией ударило.

Что-то не так!

В толпе мелькнул кто-то знакомый. Ничего удивительно — со многими здесь я уже встречался раньше. С кем-то даже не раз — на бессчетных вечерах, по которым таскали меня дед с Андреем Георгиевичем. Нет, дело не в этом… точнее, не только в этом. Интуиция в очередной раз оказалась быстрее сознания, и шарахнула даже раньше, чем я понял, что меня зацепило.

Так, куда же я смотрел?.. Две девушки с шампанским, толстяк с золотой цепочкой на жилете, тощий парень в очках, юнкер с унтер-офицерскими погонами из Павловского училища… Невысокая женщина — кажется, дальняя родственница Андрея Георгиевича… Есть!

Девчонка уже успела скрыться за чьей-то широкой спиной, но я все равно ее узнал. Не по лицу — я и в тот раз видел только губы и подбородок — мельком. Может, по походке, по росту… прическе?

Или просто сработала чуйка. В конце концов, я мог и ошибаться — но что-то подсказывало: это она. Та самая чернявая дрянь, которая прямо у меня под носом разрубила Хриплого надвое — здесь. И если в тот раз девчонка успела улизнуть, даже не засветившись, то теперь у меня есть все шансы…

Только где она? Потерял?..

Я приподнялся на цыпочках и вытянул шею. Десятки голов — и мужских, и женских: темноволосых, светлых, с разными прическами. Чтобы прочесать весь столичный бомонд, разгуливающий между столов с закусками, понадобится вечность.

Нет, так не пойдет.

Усатый господин с газетой нашелся там же, где я видел его в последний раз: на диванчике в фойе. Разворот он все-таки перелистнул — то ли ради маскировки, то ли действительно решил почитать.

— Доброго дня, ваше благородие, — негромко произнес я, присаживаясь рядом. — В зале террористы.

Сонливость безопасника как ветром сдуло. На мгновение на его лице мелькнуло удивление — но, на мое счастье, он не стал тратить время на глупые вопросы: тут же подобрался и, нахмурившись, прошептал:

— Надеюсь, ваше сиятельство не шутит… Сколько?

— Один… Я видел одну. Молодая женщина, Одаренная, черные волосы с челкой. — Я на всякий случай огляделся по сторонам. — Но может быть больше. Надо вывести людей. И оцепите тут… все.

— Думаете, это под силу сделать одному? — мрачно усмехнулся безопасник. — Я передам городовым и вызову своих… Но это займет время.

Всего один, на целый кинотеатр. Впрочем, чего я ожидал? Вряд ли Багратион мог держать целый отряд Одаренных жандармов в штатском на каждом углу.

Даже на каждом важном углу.

— Времени у нас немного. — Я покачал головой. — Тогда сначала выводите людей. Я позову свою охрану, они помогут.

— Поднимется паника. — Безопасник поджал губы. — Прошу меня простить, ваше сиятельство, но как я могу быть уверен, что…

— Вы не можете. — Я залез рукой во внутренний карман пиджака. — И я буду несказанно рад оказаться неправым… Но в этом случае мне и отвечать перед его светлостью, разве не так?

Может, Багратион порой в чем-то и ошибался, но своих людей муштровал, как надо. Одного беглого взгляда на его перстень хватило, чтобы безопасник тут же кивнул, поднялся и зашагал куда-то — видимо, к телефону.

Я же направился на улицу. Не бегом, но все же достаточно быстро, чтобы выйти из арки на проспект за какие-то пару минут. И примерно через столько же вернуться с охраной. Всего четыре человека — не самое грозное воинство, но все-таки лучше держать их поближе.

Особенно если снова заработает здоровенная “глушилка”, и откуда-нибудь начнут выскакивать пролетарии с винтовками.

Когда мы добрались до “Авроры”, народ уже валил из дверей толпой. Относительно упорядоченной — но я почти физически ощущал повисшую в воздухе мощь боевой и защитной магии. Уж не знаю, когда местной знати в последний раз приходилось упражняться в чем-то подобном, но сейчас базовые плетения вспоминали даже нежные девы в вечерних платьях.

Неплохо. Куда хуже то, что во всей этой суете и я, и уж тем более городовые наверняка упустим террористку… или террористов. Кем бы ни была на самом деле та чертовка, вряд ли она пришла сюда в одиночку.

— Пропустите… — Я кое-как боком пробирался сквозь толпу ко входу, стараясь смотреть в оба. — Извините, сударь… Ваше благородие…

Охранники не отставали, и вместе мы кое-как могли двигаться “против течения”. Когда я, наконец, ввалился в фойе, внутри уже почти никого не осталось. Только несколько человек еще о чем-то спорили с городовыми, кто-то метался по опустевшему концертному залу — но остальные, похоже, уже успели выйти наружу.

— Мы уже заканчиваем, ваше сиятельство. — Усатый безопасник появился передо мной буквально из ниоткуда. — Его светлость будет через пять минут.

— Хорошо, — кивнул я. — Оставайтесь здесь. А мы осмотрим зал.

Хотя осматривать там было, в общем, уже нечего. Рояль стих, столы с закусками сиротливо стояли без дела, и только городовые степенно сгоняли к выходу самую неторопливую публику. Штатских в зале почти не осталось — только несколько мужчин, по-видимому, решивших, что кому-то еще может понадобиться их помощь.

— За мной, — скомандовал я охранникам. — Просто пройдемся здесь… на всякий случай.

Нет, ничего. Пусто. Ни “глушилки”, ни террористов. Только по бельэтажу — чуть ли не прямо над роялем — медленно удалялась куда-то хрупкая фигурка в платье.

Она.

— Задержите ту женщину! — рявкнул я, на ходу вытягивая руку. — И скажите городовым, чтобы перекрыли выход со второго эта…

Договорить я не успел. Что-то оглушительно громыхнуло, и из самого центра столов с закусками мне навстречу хлынул огонь.

— Нервничаешь? — негромко поинтересовался дед. — Неудивительно… Не каждый день тебя пытаются взорвать.

Да, я еще как нервничал. Но вовсе не потому, что у меня в ушах до сих пор звенели крики раненых… точнее — не только поэтому.

Я мог успеть!

— Или ты сейчас винишь себя в том, что случилось? — Дед чуть подвинулся вперед на стуле. — Думаешь, кто-то на твоем месте справился бы лучше?

— Может быть, — буркнул я. — Поймал бы эту чернявую стерву и свернул шею, а не тратил время на беготню.

— Нет, Саша. Ты все сделал правильно. И если думаешь, что наследник рода всякий раз должен лично носиться за кем-то с “парабеллумом” в руках — подумай еще. — Дед вздохнул и откинулся на спинку стула. — То, что хорошо смотрится в твоих любимых фильмах, в реальной жизни редко срабатывает.

Мы сидели в кофейне на Невском — буквально за углом от взорванной “Авроры” уже где-то минут сорок. Но хваленый местный чай с мятой — вопреки заверениям официанта — хоть и согревал тело, нервы успокаивать пока не спешил.

Злость распирала меня — и настойчиво требовала выхода.

— Редко? Хватило бы и одного раза! — Я стукнул по столу кулаком. — Погибли люди!

— Пятеро городовых, — кивнул дед. — И одна женщина. У остальных были Щиты.

Были. Сам я не успел ни черта, но дедова магия прикрыла и меня, и даже охранников. Впитала почти всю мощь взрыва, треснула — но задачу все-таки выполнила. Я отделался небольшим полетом, звоном в голове и парой синяков на ребрах: не самая большая плата за собственную неосторожность.

Другим повезло меньше.

— Шесть человек. — Дед наклонился над столом. — А могло быть в десять раз больше — если бы не ты. Не всегда получается выиграть чисто, Саша… А иногда не получается выиграть вообще.

Может, и так. Может, я действительно больше жалел не городового с оторванными по колено ногами, а самого себя. Джеймс Бонд уж точно справился бы… и справился один: поймал бы загадочную и опасную террористку, играючи обезвредил взрывчатку и уехал в закат на блестящем “Астон Мартине”.

— Как она… как они вообще туда попали? — прорычал я, стискивая ни в чем не повинную кружку. — Как пронесли бомбу? Куда смотрит Багратион со своим отделением?!

— Ну… могу только посоветовать направить злость в полезное русло. — Дед улыбнулся одними уголками губ. — Потому как обвинять во всем одного лишь Петра Александровича — по сути, бессмысленно.

— Да? — огрызнулся я. — Не припомню, чтобы за безопасность Империи отвечал кто-то еще.

— За безопасность Империи отвечаем мы все. — Дед сделал многозначительную паузу. — Так или иначе. Глупо надеяться, что две сотни Одаренных могут решить все проблемы целого государства.

— Две… сотни? — переспросил я.

— Может быть, три. Или три с половиной. — Дед пожал плечами. — Особый полк жандармов, солдаты и унтер-офицеры — еще около двух тысяч человек, разбросанных по всем губерниям. Внештатные филёры и осведомители, которым иногда еще и приходится платить из своего кармана. — Дед невесело усмехнулся. — Поверь, я неплохо знаю, какой была Собственная Канцелярия ее величества полвека назад — и не думаю, что с тех пор там многое поменялось.

— Все так плохо?

— Не сказал бы, — отозвался дед. — И Багратион лучше своего предшественника хотя бы тем, что действительно пытается держать в руках титулованных болванов, а не просто набивает карманы и укрепляет собственное положение. В отделении достаточно сильных Одаренных, чтобы справиться и с родовыми склоками, и с кучкой народовольцев, и даже с иностранной разведкой в столице и в губерниях… Но к тому, что происходит сейчас, Багратион оказался попросту не готов. — Дед покачал головой. — В сущности, как и мы все.

— К террористам-народовольцам? — уточнил я.

— К заговору против короны такого масштаба. — Дед облокотился на стол. — Даже я не припомню ничего подобного… Но в одном ты прав — сегодня Имперская безопасность в глазах общества и государыни дискредитировала себя полностью. Я почти уверен, что к взрыву в “Авроре” не причастны никакие народовольцы… Но вряд ли это хоть кого-то волнует. Вся столица будет требовать наказать виновных.

— И что это значит? — Я отодвинул опустевшую чашку. — Багратиону придется подать в отставку?

— В первую очередь это значит, что теперь мы можем — и должны взять дело в свои руки.

— Мы?..

— Рода. — Дед сдвинул косматые брови. — Князья, старая аристократия… Как ты догадываешься, я тоже не сидел на печи в Елизаветино.

В кофейне вдруг стало холодно — будто кто-то открыл дверь на улицу… А заодно и все окна.

— Конечно, кто-то предпочел уехать из столицы. В Париж, в Прагу, в Баден-Баден — пока все не уляжется. — На лице деда мелькнуло плохо скрываемое презрение. — Но остальные с нами: Бельские, Волконские, Гагарины… Оболенские — многих ты уже знаешь лично.

— И что вы… что мы собираемся делать? — медленно проговорил я.

— То же самое, что уже делали не раз. — Дед сжал кулак. — Показать, кто тут хозяин. Вымести измену и бунт поганой метлой. И выжечь — так, чтобы сто лет помнили.

— Увольнения за связь с радикалами? Аресты? — Я чуть втянул голову в плечи. — Казни без суда?..

— Возможно, — сухо ответил дед.

— Это дорого обойдется. Тот, кто посеет ветер…

— Пожнет бурю? — Дед усмехнулся. — Сыпать цитатами поздно, Саша — буря уже началась. И чем скорее все это поймут — тем лучше. Мне случалось пачкать руки в крови, и я не побоюсь сделать это снова, если придется… Но наши враги не пролетарии — а те, кто за ними стоит. Кто-то из знати, армейские чины… как и всегда.

— Ты развяжешь гражданскую войну!

— Не я, Саша! — Дед явно понемногу терял терпение. — Но я ее закончу — если уж этого не могут сделать ни твой Багратион, ни Госсовет, который прячет голову в песок, как страус.

Я на всякий случай огляделся по сторонам — но нас никто не подслушивал. Вокруг вообще не было ни души: видимо, взрыв в “Авроре” распугал всех посетителей. Но сами слова деда были страшнее любой бомбы или “глушилки”.

— Зачем? Неужели нет другого способа?.. — Я сжал зубы. — Государыня никогда не даст тебе право…

— Как-нибудь обойдусь, — проворчал дед. — Потому что на самом деле есть только одно право — право сильного. И им стоит воспользоваться, пока сила еще на нашей стороне.

В последнем я, пожалуй, уже сомневался — особенно после того, как своими глазами видел, как столичная знать дважды получила пощечину от кучки фанатиков с “глушилкой”… Точнее — второй раз даже без нее. И если они уже успели наделать достаточно этих штуковин, если…

— Не думай, что твой старик собрался утопить в крови целую страну. — ухмыльнулся дед. — Я еще не настолько выжил из ума. Мы закончим за несколько дней… может быть, за неделю — и только в столице. А через месяц все стихнет.

— И тебя назовут палачом?

— Бред. — Дед махнул рукой. — На самом деле никого не волнует чужое горе. А горожане — вот увидишь — примутся носить на руках любого, кто наведет порядок. Будь то ты Багратион, я, ты или сам генерал Куракин.

Я промолчал. Но не потому, что согласился со всем, что говорит дед — просто не смог возразить. Сама мысль противопоставить силе еще большую силу, а террору — свой террор, казалась жутковатой и пугающей…

И все же что-то в ней было. Во всяком случае, она уж точно лишь подливала масла в огонь, который и так тлел где-то внутри. И тлел уже давно.

Разве я не этого хотел? Перестать озираться и тискать под пиджаком пистолет всякий раз, когда выхожу за стены родного дома или училища. Схватиться с врагами Империи не в темных коридорах доходного дома или на загаженном птицами чердаке — а вломиться прямо к ним в гнездо. И не в одиночку — а с целой маленькой армией Одаренных и рядовых бойцов.

В конце концов, отыскать тех, кто убил Костю. И уничтожить — без оглядки на Багратиона или саму государыню императрицу.

— Можешь не раздумывать. — Дед откинулся на спинку стула. — Потому что никакого выбора у нас с тобой уже нет. Если проиграем — нас просто-напросто уничтожат.

— А если победим?

— Победителей не судят. — Дед улыбнулся и пожал плечами. — В мое время за подобное давали высшие награды. Думаешь, теперь будет иначе?

Я думал… много чего. Но для споров с дедом этого явно было недостаточно — особенно пока он еще имел право приказывать.

— Думаю, у тебя уже есть план, — вздохнул я.

— Еще какой. — Дед подался вперед и хищно оскалился. — И для начала я хочу поквитаться с теми, с кем у нас с тобой, Саша, личные счеты.