Тонкая грань между нами

Глава 1

Москва

Анатолий

Курил на лестничной площадке, задумчиво поглядывая в окно. Темно, но от фонаря отсвечивает, поэтому игровая зона для детей и территория подъезда как на ладони. Выдохнул дым и нахмурился, увидев девушку, постоянно оглядывающуюся по сторонам и прижимающую к себе приличных размеров женскую сумку. Она быстро прошмыгнула в дом, и… мне вновь стало скучно.

Только собрался спуститься на свой этаж, как увидел черный силуэт у деревьев, а если точнее, заметил, как мужчина вышел вперед и подкурил сигарету. Выдохнув дым, незнакомец, чье лицо не смог разглядеть, сделал несколько шагов к дому, заострив внимание на табличке с нумерацией квартир в подъезде, и размашистыми шагами побрел по проезжей части.

«Странно. Следил за ней? С какой целью?»

Мысли прервались. Послышался шум лифта, идущего вверх, и звук раскрывающейся двери на девятом этаже. Моем.

Гости к соседям? Сомневаюсь. На квартирной площадке со мной проживают: в однокомнатной – старики, а в трехкомнатной квартире – семейная пара, поражающая своей дисциплинированностью и идеальными отношениями, и во второй – однокомнатной по соседству с моей дверью – Гаврилов. Сейчас он в отъезде. Получается, к соседям точно не должны прийти в столь поздний час. Тогда выходит, что ей нужно на десятый, до которого лифт не идет, и нужно подняться по лестнице… через меня.

Услышал шум быстрых глухих шагов, и тут же повернулся, замечая, как по лестнице поднимается маленькая хрупкая девушка, устало поглядывающая вперед. Та, за которой наблюдал.

Теперь мог точно сказать, незнакомка – настоящая красавица. Я не помешан на внешности, но тут стоит отметить природную грацию, изящность линий, чистую красоту. Нежное лицо без грамма косметики, курносый нос, средний тип кожи. У нее были темные длинные волосы, собранные в хвост, что смотрелось строго и одновременно вызывало желание дернуть за них и прижать к себе. Особенно выделялись глаза – темно-карие, огромные, притягивающие взор. Заинтересовала.

Внимательно отметил ее внешний вид, замечая черные джинсы, кроссовки и джинсовую курточку. Заострил внимание на пальцах – без обручального кольца. Свободна.

Идет на десятый. К кому? В любом случае не на свидание. Да и не к кому там. Если только у Петиковых жена на дачу не уехала, и Валентин решил пригласить даму, чтобы не скучать поздним вечером.

Одно точно, раньше я не видел ее у нас, а то заметил бы, это однозначно. Такую тяжело не заметить.

Заметив меня, брюнетка остановилась и резко сделала шаг назад, шарахаясь, как от особо опасного преступника, что заставило задуматься. Вроде нестрашный. Хотя ей, маленькой и хрупкой, и не такое покажется…

Усмехнулся и, предположив, что сейчас она, вероятно, начнет искать во мне черты маньяка, спокойно произнес:

– Нет, я не насильник. В следственном отделе работаю, так что можешь не бояться.

Она никак не отреагировала на мои слова. Сглотнула, посмотрела на перила, обдумывая как пройти, и через секунду пошла вперед, еле слышно выдав «Всего доброго».

Тонкий свежий аромат духов заполнил легкие и я засмотрелся. Такая на вид нежная, сладкая, а вот необщительная. Может, есть любимый человек? Посмотрел на часы, отмечая половину двенадцатого ночи, и откинул ненужные мысли. Да какой любимый, если одна так поздно возвращается?

Прислушивался к шагам, определяя к какой квартире направится. На лестничной площадке (клетке) четыре квартиры, и она пошла к Сафоновой, сдающей свою однушку всем, кому не лень снять, отчего потом все бегут ко мне с просьбой разобраться. А последний месяц очень тихо.

Еще некоторое время постоял и, затушив окурок в консервной банке, направился к себе. Заглянул в ванную и сполоснул руки, слыша мелодию телефона, раздающуюся из зала. Быстро преодолев коридор и, оказавшись в просторной комнате, где недавно сделал ремонт, схватил сотовый со столика и, убедившись, что звонит Галина, нажал на прием.

– Да, – ответил, подумывая все же заняться своей берлогой, а то уже как два года переехал в трешку, но все некогда заняться ей. Отпуск, что ли, взять, чтобы уж точно что-нибудь сделать, а то так и будет холостяцкой берлогой, в которую, кроме друзей да коллег, неудобно позвать.

– Привет, – услышал томный хрипловатый голос.

– Привет, красавица. Соскучилась? – произнес, прекрасно зная, что Ватрушина просто так не звонит, только по делу или если есть время встретиться где-нибудь в гостинице.

– Очень, и к тому же у меня сегодня выдался тяжелый денек. Поэтому захотелось встретиться с тобой, чтобы ты приголубил и пожалел, – поделилась она, тут же переключаясь с милого тона на резкий, выкрикивая в сторону, чтобы не забыли закрыть ресторан.

Улыбнулся и выдал:

– Так я всегда рад приголубить такую шикарную женщину, – посмотрел на часы, тут же добавляя: – Тебя забрать?

– Да я сама. Ты же знаешь… без своей ласточки никуда, только жаль, что уродов много на свете и мне ее постоянно бьют.

Ватрушина Галина – очень интересная женщина, страстная любовница и хваткий предприниматель. Что касается вождения, то лучше промолчать. Она постоянно попадает в аварии, большинство по ее вине. Встречаемся мы с ней довольно редко, когда получается, что случается не всегда при такой загруженности, как наша, так как я работаю заместителем руководителя следственного управления Следственного комитета РФ, а она держит два ресторана в столице. Наши встречи – несколько раз в месяц, но проходят они очень насыщенно.

– Тогда встречаемся в обычном месте? – предложил, подходя к окну.

– Да, Толь. Я, правда, ненамного опоздаю, но я буду замаливать грехи с особенной нежностью.

– Заинтригован. Жду встречи, – проговорил и отключился, направляясь в спальню, чтобы переодеться.

Через десять минут выходил из дома. Машина всегда под окнами, до гаража не доезжаю, так как постоянно вызывают ночью на работу, поэтому всегда ставлю здесь, и мое место никто никогда не занимает.

Открыл дверцу и неожиданно для себя посмотрел вверх, окидывая высокое десятиэтажное здание, заостряя внимание на последнем этаже. Не знаю зачем, тем более окна Сафоновой выходили с другой стороны дома. Конечно, можно было объехать и посмотреть, но пересилил себя. Незнакомка не изъявила желания пообщаться, да и намека не показала, что расположена к знакомству. А вот меня почему-то заинтересовала…

Решив, что задумываюсь о ненужном, сел в машину и уже через минуту выезжал со двора, освещая фарами целующихся подростков у забора, живущих в соседних домах. Что интересно, встречались они только здесь, гуляя до утра. Лето в разгаре. Каникулы.

Мелькнула мысль, что нужно взять отпуск, а то все никак не получалось, поэтому завтра подойду к Боткову, обсудить этот вопрос.

Посмотрев на время, включил радиостанцию, чтобы послушать новости. Краем уха слышал, вернувшись мыслями к девчонке.

Все же когда она появилась? Не давали покоя ее глаза, такие пронзительные с примесями гнева, раздражения и усталости. И кто тот мужчина, что следил за ней? Или чистое совпадение. Скорее нет. Уверен, что он следил именно за ней.

Нужно будет позвонить собственнице квартиры, уточнить, нет ли проблем с квартирантами. Сафонова любит обсуждать каждого, как и рассказать о себе, приукрашивая действительность. Она в любом случае расскажет все, что знает и поведает свои выводы.

Решив, что так и сделаю, сделал звук погромче, и помчался вперед, отмечая яркие огни и переливающуюся неоновую рекламу ночного города. Сейчас очень спокойно: нет прохожих, меньше машин, не видно серых и ободранных фасадов зданий. Атмосфера радует, вдохновляет, заставляя отвлечься от всего.

***

Наталья

Сидела в ванне, наполненной водой с пеной, вдыхая аромат арбуза, задумчиво посматривая на облупленные стены. Съемная однокомнатная квартира оставляла желать лучшего. Поражаюсь, почему здесь нет тараканов. Когда заехала, провела генеральную уборку в полной уверенности, что до меня здесь никто никогда не убирался. Совсем. Пятимиллиметровая пыль, ржавчина, заброшенная оставшаяся еда во всех углах, как будто на черный день запасались, и отходы от животных под старым диваном и трюмо. Отвратительно. До сих пор передергивает от всей этой мерзости, пусть это было месяц назад.

Хозяйка квартиры – отдельная тема. Удивительно, но женщина живет в столице и выглядит всегда ужасно, когда приезжает с другого конца города: лохматая, на волосах кусочки еды, неопрятная, одежда в пятнах и от нее идет ужасный запах. Может, я придирчивая, но воспитанная в семье медиков, я не могла спокойно смотреть на такое безобразие. К тому же Клавдия Егоровна говорит сама с собой, выражаясь нецензурной бранью, и сплетничает, что попросила не делать, не желая слушать местные басни и наговоры. В общем, после нашего знакомства и передачи денег, она вышла за дверь, достала телефон из тряпичной сумки и набрала номер, громко восклицая: «Ой, Нин, опять мне, видно, не повезло с квартиранткой. Такая чистоплотная фифочка, что жуть. Представляешь, даже сморщилась, когда зашла. А я там пол мыла недавно… в том месяце после последних жильцов, ну этих… наркоманов. И еще, представляешь, не согласилась взять моего кота, Тимофея Петровича, а ведь все соглашались. Естественно, она одна, если животных не любит, значит, злая и жадная!». Дальше я не стала слушать, захлопнула дверь и пыталась переварить весь этот бред. Не понимала, как может женщина делать такие выводы, оттого что мне стало нечем дышать от невыносимой вони в квартире и непередаваемого запаха от хозяйки квартиры. И ее кот… С чего я должна брать его к себе и ухаживать за ним? Если это обязательное условие, то она должна была предупредить, а не после того, как взяла деньги за три месяца. В общем, странная и неприятная особа.

Про ее мужа могу сказать несколько слов. Отталкивающий, хамоватый мужчина. Помимо того, что он несколько раз посмел «случайно» задеть ладонью мои закрытые и скромные части тела, так еще без повода громко смеется, отчего становится не по себе, ведь вроде как все молчали. На бороде, которую он всегда поглаживает, подмигивая мне, находятся крошки хлеба.

Вкратце, не понравились они мне, но выхода не было. Мне негде было ночевать, а платить за гостиницу – это значит – потерять нужную сумму, которую рассчитывала отдать за квартплату.

Сейчас пошел второй месяц, как я здесь нахожусь, но до сих пор я поражаюсь, что можно столь небрежно относиться к себе и своему внешнему виду.

Квартира… тут давным-давно нужно было выкинуть ненужное и по-хозяйски все починить, исправить, подбить либо вызвать слесаря. Но нет! В кухне занимают место две старые советские нерабочие машинки, которые запрещено переставлять, в коридоре за дверью – четыре зимние шины, ну а зал… это нечто склада испорченных вещей, в том числе и диван без ножек на кирпичах, на котором я сплю, чувствуя каждую пружину. Краны текут, что, когда ухожу на работу переживаю, если вдруг сорвет его, тогда затоплю соседей. В этом случае пойдут претензии, чего мне совершенно ненужно, да и не рассчитывала на такие расходы.

Прислонилась головой к стенке ванны, закрывая глаза. Боже, как я устала. От всего. Устала так, что хочется завыть. А ведь молодая – двадцать шесть лет. Но мне кажется, что сорок пять, которые провела как мышь, бегая от кота, желающего поиграть и съесть, перед этим разделив на части.

Лутриков Александр. Мой самый страшный кошмар. И это не просто слова, а ненависть, лютая ненависть в каждой букве. Я ненавидела его, презирала, была готова на все, чтобы он исчез из моей жизни. Подонок. Мразь. Убийца…

Слезы потекли по щекам, но не обращала внимания. Вздохнула и посмотрела на свои дрожащие пальцы, злясь на себя за слабость.

Уже прошел год. Год, а я до сих пор не отпустила боль, не в силах смириться.

Нет. Я справлюсь. Ведь не может быть так все ужасно и невыносимо. Мне нужно время…

Взгляд случайно перешел на пакет, лежащий рядом с тумбой, на которой стояла маленькая стиральная машина «Малютка», постоянно рвавшая при стирке постельное белье. В нем моя поварская униформа, пропитанная насквозь едой. Тщательно пакую ее, чтобы не было запаха и бережно ухаживаю, так как в том кафе, куда устроилась, без разницы, в чем работать, лишь бы нормально готовила. Поэтому знала, что ничего взамен не дадут, и бережно ухаживала.

Владельцы кафе – Пиротины – семейная пара. Неоднократно поднимала вопрос по чистоте помещений, но хозяевам безразлично, пусть и не ругаются со мной. Конечно, что им ругаться, когда сейчас их кафе пользуется огромным спросом, но даже это не радует.

Потому что боюсь… боюсь, что кто-то узнает меня и доложат ЕМУ. Боялась, что он найдет меня. Именно поэтому устроилась без официального трудоустройства, что в этом кафе и не практикуется. Ладно я, но вот искренне удивлялась, почему здесь работают другие, согласные на любые условия. Хотя, может, я не права, ведь сужу потому, что раньше у меня было. Не представляла себе, что можно готовить в таких помещениях.

Раньше я работала в Санкт-Петербурге, в прекрасном невероятном городе в самом популярном ресторане, где была несказанно счастлива, а сейчас… сейчас я существую, стараясь сделать все, чтобы меня не нашли, чтобы Александр успокоился и нашел себе другую игрушку.

Через тридцать минут уже сидела в кухне, попивая чай с лимоном. Помимо лимонов и заварки в доме ничего не было. Питалась там, а здесь только спала. Деньги собирала и отдавала подруге через ее знакомую, а она пересылала бабушке. Кроме меня у нее никого нет, как и у меня…

Последние дни мучает ощущение, что за мной следят. Чувствовала каждой клеткой, сжимаясь от страха. Говорят, что как только следы на теле проходят, все забывается. Но это ложь. Пусть следы прошли, но в душе остается открытая рана. Только одна мысль, что Лутриков будет рядом, вновь прикасаться ко мне, выворачивала наизнанку, отчего мгновенно сжималась от омерзения и ужаса.

Хотелось все забыть и жить спокойно, но моя жизнь, которую я временно называю лишь существованием, борьбой, была далека от этого. Кажется, так просто забыть прошлое и не вспоминать, открыть чистый лист и жить, но нет. Я бегу от прошлого. Сбежала. СМОГЛА… но вот простить не позволяю себе…

Сполоснула кружку и направилась к выключателю, вдыхая нежный аромат кондиционера, идущего от свежего халата. Выключив свет, подошла к окну. Привычка, чтобы проверить, нет ли его. Для кого-то глупость, но только не для меня. Год назад такая странная привычка не раз спасала мне жизнь. Александр – он слишком… слишком считает себя умным, особенным, замечательным, неуловимым, чтобы предполагать, что какая-то слабая, никчемная женщина, чей смысл жизни удовлетворять потребности сильного пола, может увидеть его, сбежать и спрятаться так, чтобы он не нашел.

Уверена, он был в ярости. В бешенстве. Это он может. Озабоченный жестокий псих.

Вздохнула, вспоминая о том, о ком не нужно думать. Но это не ностальгия, а напоминание себе, что нельзя быть доверчивой, верить словам и поступкам. Задолго до нашей встречи Александр служил в ОМОНе, откуда его попросили уволиться из-за нестабильного психического состояния, как мне поведал один его сослуживец, встретившись со мной в магазине, настороженно оглядываясь по сторонам, обещая помочь, если вдруг понадобиться помощь. Он знал… знал, что будет, подготавливая, но на тот момент я не могла поверить в плохое, ведь Саша направил мою мать в платный медицинский центр, заплатив огромные деньги, которые, по моим соображениям, не мог зарабатывать, работая охранником в банке. Но тогда все не имело значения, главное, чтобы мама осталась жива, и на это я готова была пожертвовать всем.

А потом…

Прислонилась лбом к стене, упираясь, прижимаясь всем телом, стараясь сдержать рвущийся всхлип. Чувствовала, как меня пробирает дрожь, поэтому попыталась отрешиться от всего.

«Все пройдет. Я справлюсь. А потом… вновь вернусь в свой город и сделаю то, что должна».