Мы с Хельгой занимались любовью. Яростно, с каким-то отрешенным ожесточением. Над нашими головами шумел зимний лес, но мы не чувствовали холода. Я распахнул полы своего полушубка, и отбросил подолшубы девушки ей на голову. Заняться любовью на этой поляне было ее идеей.
Мы только что остановились на очередной привал, не понимая, куда и зачем мы идем. Третий день Любава вела нас мимо Озерного края. Чертов лес, все никак не кончался. Уже давно истек обещанный Любавой день пути. Чувство отчаяния нарастало и похоже, не только у меня.
Все более нервным становился Зигфрид, все молчаливее ехал на телеге Мойша и все изысканнее становились любовные фантазии Хельги. После каждой из них она пыталась выйти на связь с Сентом. Но безуспешно. И я видел, как с каждым разом нарастала ее усталость от борьбы с непонятной, непреодолимой преградой…..
Сейчас она уперлась руками в ствол вековой сосны, и ожесточенно насаживалась на мое разгоряченное естество, пока мы оба не исполнили последнее громкое па этого танца любви.
Еще пару минут мы переводили дух и приводили в порядок одежду. Наконец Хельга повернулась ко мне лицом и отерла пот на лице. Я уже приготовилсяидти обратно к лагерю, как вдруг тронула меня за рукав.
— Погоди, Шам. Я хочу тебе кое-что сказать. Ты, наверное, думаешь, что я схожу с ума или использую тебя перед сеансами связи. Ты зря так думаешь.
— Ничего я не думаю. — сердито буркнул я.
На самом деле Хельга была права. Именно так я и думал.
— Думаешь, думаешь. Так вот, ты должен узнать одну мою маленькую тайну.
Я вдруг подумал про себя: «Ну вот, сейчас она скажет, что забеременела от меня» и растерялся. А что я скажу? Нам ведь было запрещено заводить семьи. Но и требовать от женщины избавиться от ребенка я не могу. Что бы сказал по этому поводу Хранитель Сент? Я вдруг понял, что мне предстоит решить этот вопрос для себя раз и навсегда. Я еще очень молод и таких ситуаций в моей жизни будет множество…
И тут я почувствовал, что знаю ответ. А точнее, он пришел ко мне в виде иронического вопроса самому себе: «А ты никогда не думал, почему в Академию берут только сирот? И сироты ли все мы?» Мне говорили, что мои родители — простые крестьяне, погибшие в горах Гартца под снежной лавиной. Но было ли это правдой?
Хельга не дала мне додумать.
— Нет, это не то, что ты подумал. Хотя я очень хотела бы этого.
Я вздрогнул.
— Откуда ты знаешь, что именно я сейчас подумал?
— Знаю, малыш. То, что я тебе сейчас скажу, не знает даже сам Сент. Мы, волшебницы дальней связи, вместе со своим даром получаем и еще один, о котором никогда никому не рассказываем.
— Ты умеешь читать мысли?
— Да. Но не всегда. Только сразу после сеансов связи и сразу после того, как нас удовлетворит мужчина. И длится это недолго — от силы минут пять. Ничем другим эту способность возбудить нельзя.
— И что ты чувствуешь в эти минуты?
— То же, что и все люди, когда они глохнут. Мне даже иногда кажется, что по настоящему я живу лишь эти пять минут. Мир становится таким шумным и необычным. И кроме того, понимаешь, кто твой друг и кто твой враг.
— И кто сейчас твой враг?
— Во-первых, тот, кто установил эту сводящую меня с ума завесу молчания. Ты не представляешь себе, как это больно — отправлять мысленное послание и тут же получать его обратно отраженным в зеркале. И…и мне кажется, что этот враг — среди нас.
— Почему?
— Я слышу всех вас. Я знаю например, о каких странных вещах мечтает наш бирюк Мойша. Хочешь, скажу?
— Ну, давай.
— Он мечтает посидеть со своей женой…Редкостная образина его жена, скажу я тебе…в общем, мечтает он посидеть с ней на рассвете на берегу болота и все-все забыть. Я знаю, какие кошмары мучают по ночам Зигфрида и как ужасно кончил жизнь его отец. Я знаю, что ты почувствовал, когда в первый раз увидел мою задницу и прямо сказать, премного этим польщена. Но я не могу услышать мысли Любавы…
— Вообще?
— Да. Вообще. Она среди нас словно чужая. И я подозреваю, что она причастна к нашим проблемам.
— Но она спасла нас… Тогда, во время боя на поляне.
— Знаю, Шамтор. И поэтому я молчу. Малыш… — тон Хельги изменился. В нем появились просящие нотки. — Малыш…Полюби меня еще.…без тебя мне было бы так тяжело….
И все снова повторилось.
На следующее утро Зигфрид ни свет ни заря поднял нас и собрал у костра. Было еще темно, имы некоторое время просто сидели молча глядя на огонь. Наконец Зигфрид начал:
— Вчера мы с Мойшей проводили ревизию продуктового запаса. Еды хватит только на один день. Любава, если верить твоим обещаниям, мы должны были выйти из леса еще три дня назад. И тем не менее, мы все еще здесь, мы куда-то бредем, подъедаем последние сухари. В чем дело? И не вздумай мне врать или пытаться напустить на нас любовный морок. Полчаса назад я попросил Мойшу вызвать сюда волков из окрестных лесов. Оглянись! И вы все — тоже оглянитесь!
Я повернулся и замер. Локтях в 30 за нашими спинами отблесками костра светились десятки волчьих глаз. Зигфрид продолжил:
— Если ты думаешь, что с помощью своих фокусов успеешь сбежать, пока мы с Мойшей будем до упаду любить друг друга в задницы, ты ошибаешься. Тебя порвут на куски. Так что, будешь говорить?
Все смотрели на Любаву. На лицедевушки появилось упрямое выражение.
И вдруг откуда-то из мрака послышался низкий мужской голос:
— Нет. Она говорить не будет. Говорить буду я.
Все, включая Любаву, замерли от неожиданности. Мойша, похоже, на доли секунды упустил контроль над зверями, потому что тот же голос громко закричал:
— Держи своих волков, лешак!
Мойша вздрогнул и восстановил контроль. Я слегка повернул голову и не поверил своим глазам. Волки буквально за мгновение ока покрыли практически все расстояние до нас, и леший остановил их локтях в пяти от становища.
— Кто ты? — крикнул в темноту Зигфрид.
— Сейчас увидишь — послышался ответ.
Скрип снега под ногами незнакомца становился все ближе и наконец к костру вышел коренастый, но очень подвижный мужчина средних лет.
— Вижу, — кивнул Зигфрид. — Назови себя, незнакомец.
— Я — Вечевар. Это имя тебе о чем-нибудь говорит?
— Нет. Ты кто? Ты ее знаешь? — Зигфрид указал на Любаву, которая смотрела на Вечеварашироко раскрыв глаза. Мне показалось что я с пяти шагов слышу как колотиться ее сердце. Такой взволнованной нашу ехидную партнершу я еще не видел.
— Погоди. Об этом позже. Я принес тебе вот это. — Незнакомец достал из-за пазухи и протянул Зигфриду плотную сложенную ввосьмеро холстину.
— Что это? — не протягивая рук, нахмурился Зигфрид.
— Посмотри. Посмотри! Это то, что вы ищете, — с нажимом произнес Вечевар.
Зигфрид взял холст и развернул его так, чтобы и я и Мойша могли видеть рисунок на нем. Насколько я понял, это была карта Фатерлянда и Русинских земель. В нескольких местах на ней были нанесены красные точки. Я невольно отметил, что одна из них была…Да, да…Практически там, где мы сейчас и находились. Может быть, чуть дальше, если я правильно определил наше положение.
— Что это, я тебя спрашиваю? — Зигфрид сложил холстину и протянул ее обратно незнакомцу. — и с чего ты взял что это мы ищем?
— Оставь ее себе. Она тебе теперь пригодится. Это карта всех схронов, где хранится оружие Грубого мира.
— Откуда мне знать, правду ты говоришь или нет? — недоверчиво заметил Зигфрид.
— А ты попробуй представить себе, что именно мы его туда и заложили.
— Кто мы?
— Те, чьих предков ты когда-то вешал и жег, Зигфрид Брауншвейгский. Те, кто владеет секретом прохода через Тонкую Стену. Те, кого не может быть в нынешнем Лагенвельте.
— Ах вот что. Вы еще живы, — Зигфрид поднялся инапрягся словно готовясь к бою. — Ты пришел мстить, Вечевар? Хорошо. Но прежде, чем я отправлю тебя к Властелинам, я хочу знать кто такая Любава? Кто она?
Любава будто съежилась под нашими взглядами. У нее был такой растерянный и смущенный вид что мне вдруг стало ее жалко…. Вечевар подошел к ней и обнял за плечи. Затем он сел рядом с ней и вытянув ноги к костру сказал.
— Любава — моя дочь. Много лет назад мы начали эту операцию и я отправил ее в окружение Велимира. Этот старый похотливый козел так ни о чем не догадался. Ты молодец, доченька. Только жаль, что все, что мы делали было зря.
— Как зря, отец? Как зря? Что ты говоришь? — лихорадочно забормотала Любава, смущение которой куда-то сразу испарилось.
— Все изменилось. То, о чем мы мечтали все эти годы, более невозможно. Более того, под угрозой само наше существование. Ты даже не представляешь себе, как быстро все может произойти. Сейчас я расскажу тебе и твоим спутникам кое-что интересное. А потом, ты, Зигфрид, решишь, отправить нас к Властелинамили сделать что-то еще. Договорились?
— Ты пришел один? — недоверчиво спросил Зигфрид.
— Да. Один. Иначе ты бы мне не поверил.
— Тогда говори. И убери волков подальше, Мойша, они уже и меня начинают нервировать.
Все молчали, пока Мойша бормотал себе под нос свои заклинания и махал в воздухе пальцами. Тихо поскуливая, волки начали отползать. Вечевар сел на здоровенный пень, притащенный вчера мной к костровищу. Он внимательно осмотрел сидевших окло костра и произнес.
— Да, схроны создавали мы. И создавали не зря. Если ты удосужился бы повнимательнее посмотреть на карту, Зигфрид, ты бы заметил, что они расположены таким образом, что оружие должно было попасть в руки десятка, а может и более русинских и фатерляндских мелких князьков, герцогов и прочей шушеры. И тогда бы началась война всех против всех. Хранители вынуждены были бы вмешаться, а уж мы бы позаботились о том, чтобы в суматохе каждому из них досталось бы по заслугам. Все эти долгие столетия мы жили мыслью о мести за то, что вы сделали с нами во времена Мерлина. Тогда, давно, наши деды бежали в эти глухие леса от ваших безжалостных отрядов и поверьте, ненависть к тем, кто едва не уничтожил нас, жжет наши сердца и поныне.
— И что помешало вашему плану? — спросила Хельга, которая как-то странно смотрела на нашего гостя.
— Человеческая природа…
— Что-то ты темнишь, Вечевар… — нахмурился на этот раз Мойша. — Мы то — не люди.
— Вы — люди, леший. Уже давно люди. Все вы слишком мало знаете о природе человеческой. А мы всегда имели возможность сравнивать мир, где все мы родились и Грубый Мир. Человеческая природа в обоих мирах одинакова. И здесь и там она развивается и изменяется с течением времени. Люди становятся все более изощренными в своих привычках и устремлениях. В обоих мирах выживают и дают потомство все более умные, сильные и честолюбивые. Если бы все было по-другому, то у тебя, юноша, не было бы никаких шансов. По меркам наших предков ты слишком изящен и слишком умен. Да и у тебя, лешак, тоже. Еще во время твоих прадедов ни одна порядочная болотная дама не обратила бы внимание на такого раздумчивого краснобая. Для былинного лешего ты слишком говорлив, Мойша. И ты и твой брат были бы обречены в одиночку выть на болотах. А сегодня у тебя девять детей, и твоя жена ждет десятого.
— Откуда ты все это знаешь, пришелец? — мрачно спросил Мойша.
— От нее, — кивнул Вечевар на Любаву.
Хельга повернулась ко мне.
— Я же говорила тебе, Шамтор! Враг рядом! Это она! Убью суку!
Любава отскочила и приняла боевую стойку. Она сейчас напомнила мне разъяренную кошку. Как в принципе и Хельга. Хорошо еще Зигфрид успел схватить в охапку озверевшую северянку, а не то быть беде. Любава вернулась на свое месторядом с отцом. Вечевар невозмутимо покачал головой.
— Нет. Связь вам заблокировали мы. Вы должны были сгинуть здесь, в этих лесах, так и не найдя ни одного схрона и ничего не узнав.
— Вы можете блокировать связь? — вскинула голову Хельга, которая высвободилась из объятий Зигфрида заявив, что успокоилась. — Но это умею делать только Хранители!
— Что ж, времена меняются. Еще совсем недавно это было нам не под силу, а теперь…А теперь Лангевельт стал тесен для людей, которые его населяют. И мы недооценили, насколько он тесен. Поэтому я и пришел к вам.
— Что ты имеешь в виду? — наш начальник по-моему начал выходить из себя. Понятно, долгие беседы не были его коньком. — Прекрати всю эту заумную бодягу, Вечевар! У меня все больше усиливается ощущение, что ты пришел поиздеваться над нами.
— Нет. Мы оказались не в состоянии предугадать стремительное возвышение и укрепление Ганса фон дер Хонника и Советника Федора. Войны всех против всех не случилось. А теперь два новых властелина этой части Лагенвельта готовятся сойтись лицом к лицу в войне, равной которой в нашем мире не было никогда.
— И что? Что это меняется в ваших планах? Вы должны радоваться. В лобовом столкновении мы быстрее уничтожим друг друга. Насколько я понимаю, вы решили стать чем-то вроде поваров, добавляющих в это кровавое месиво по щепотке оружия из ваших схронов — то с той, то с другой стороны, — не удержался я от гневной тирады.
— Нет. Супчика не получится. Ганс фон дер Хонник сильнее Федора. Его войска располагают куда большей огневой мощью, чем мы рассчитывали. Я пока не могу сказать, отчего так вышло. Быть может, он сам нашел некоторые из наших схронов… Или что-то еще похуже. Поваренок добрался до специй. Остается только гадать, что за варево он будет теперь готовить. В любом случае, если только Федору не поможет чудо…
— Или Властелины! — оборвал его я.
— Нет, Властелины уже никому не помогут…По крайней мере, мы так думаем…Так вот, если ему не поможет чудо, империя фон дер Хонников станет самой большой за всю историю Лангевельта. И тогда — конец всему. Рано или поздно мы попадем в его поле зрения, и уж он не будет повторять ошибок Рамса. Он обрушит на нашу голову всю мощь своего нового государства. Хотя бы для того, чтобы захватить наши хранилища.
— И что ты задумал, Вечевар? — спросил Зигфрид.
— Для начала я сниму блокирующее поле. Вы выйдете на связь с Сентом, доложите ему обстановку. А там посмотрим. Я думаю, он будет не против со мной поговорить. Ну, Зигфрид, решай.
Наш командир не стал долго размышлять. Он подозвал к себе Хельгу. Та бросила на меня тоскливый взгляд, словно не веря в то, что на этот раз ей удастся пробиться сквозь безмолвие, сбросила шубу и снова начала ставший знакомым всем нам обряд инициации.
Сначала она кружилась медленно, будто нехотя, потом будто исполнилась новых сил и завертелась все быстрее и быстрее. Наконец — эту часть магического танца я не видел никогда — она спиной прильнула к Зигфриду и они оба тесно вжавшись друг в друга, воздели руки к небесам. Зигфрид что-то торопливо нашептывал ей в ухо, прижимался лбом к ее затылку и вдруг…
И вдруг Хельга обмякла и потеряла сознание. От падения ее спасли только могучие объятия нашего командора. Он бережно опустил ее на снег и в два прыжка покрыл дистанцию до Вечевара. Еще через мгновение тот болтался где-то в воздухе над головой белокурого гиганта. Зигфрид орал, как раненный зверь:
— Я убью тебя! Что? Что ты с ней сделал?
И откуда-то со светлеющих небес снова раздался чей-то голос. Сегодня определенно к концу дня в этом чертовом русинском лесу должны были заговорить вороны, совы, зайцы и другое зверье. Голос звучал словно через вату и сначала я его не узнал.
— Зигфрид, опусти его на землю! Это я!
Я вслушался и внезапно все понял. К нам обращался сам Хранитель Сент. Он не стал дожидаться конца сеанса связи и послал нам встречное сообщение. Именно его мощи и не выдержала до предела вымотанная этими днями Хельга. Но Сент не удовольствовался одним голосом. Вскоре в стылом воздухе проявились черты его лица. Вечевар улыбнулся косой улыбкой.
— Ну, здравствуй, Сент.
— Хранитель Сент! — гневно крикнул Зигфрид.
— Тогда уж убийца Сент. Я никогда не видел тебя, но мать часто рассказывала, как выглядел тот, кто приказал заморозить моего отца «ледяным дыханием». Я Вечевар, сын Рогнеда. Уж его-то ты точно помнишь.
К моему удивлению, Сент совсем не оскорбился.
— Я помню твоего отца, Вечевар. И не буду оправдываться перед тобой за то, что было в те годы. Но поверь мне, изменился я. И Лагенвельт тоже изменился.
— Куда больше, чем мы с тобой думали, Сент. Ты слышал доклад своего клеврета. И я пришел к вам, чтобы сказать, что сегодня мы с тобой больше не враги.
Всебыли увлечены разговором Хранителя с гостем, что совсем не обратили внимания на Любаву. А та оттолкнула пытавшегося его удержать Вечевара и отбежала в сторону.
— Отец, ты — Хранитель Ключа! Одного твоего слова достаточно, чтобы пришли в движение все наши поселения. То что ты делаешь предательство! Кто-нибудь знает, что ты здесь? Гиляр, Вестана, Беркут? Ты говорил с ними?
— Да, доченька. И все они согласились со мной.
— Не верю, отец. Ты, должно быть, опоил их какой-нибудь дурман травой. Я вывалялась в такой грязи, чтобы выполнить ваше задание, спала с этим грязным старикашкой Велимиром, унижалась, изворачивалась и хитрила ряди нашего великого дела. А ты сейчас стоишь передо мной и утверждаешь, что все эти скоты, убивавшие твоих же братьев и сестер, нам больше не враги? Зачем тогда было все вот это?
Лицо Вечевара передернула нервная судорога.
— Когда я собирался сюда, твоя мать говорила мне, что ты плюнешь мне в лицо. Если тебе будет от этого легче — плюнь. Но придет день — и ты поймешь, что я прав. У нас нет выбора. Если сейчас я не сделаю того, зачем пришел, нас ждет ужас пострашнее гнева Рамса.
Любаваупрямо помотав головой, демонстративноуселась на противоположную сторону костра, подальше от отца.
Сент вместе с нами молча слушал этот диалог. Мне показалось, что в какой-то момент он внимательно посмотрел на меня, но…Но нет, он просто обвел нас взглядом. Наконец он медленно вымолвил:
— Подождите. Вечевар сам пришел к вам. Пора и нам с Велимиром прибыть к вашему костру. Расступитесь с восточной стороны. Мы можем явиться неожиданно, и я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.
Мы отступили к западной стороне поляны. Это была не самая удобная позиция. Теперь нам в лицо дул колючий ветер, приносивший с собой клубы дыма от костра. У меня сразу заслезились глаза. Сквозь марево я увидел, как зашевелилась и встала Хельга, держась одной рукой за правую сторону головы. Потом из-за ствола ближайшей сосны мне в глаза ударил яркий свет восходящего солнца, и я наклонил голову. Где-то в лесу гулко крикнула птица. Потом еще одна. Внезапно ветер стих и я услышал голос Сента:
— Земной вам поклон, ребята. Спасибо! И от меня и от Велимира спасибо!
Я, прищурившись посмотрел вверх. Сент, словно не обращая внимания на Вечевара и Любаву, стремительно вышел на поляну и крепко, по-мужски обнял Зигфрида.
— Как же я рад, что ты жив, старый черт!
Похоже, Хранитель был рад видеть нас всех. Обнял он и меня и Мойшу, хотя для того чтобы обнять лешего, ему пришлось чуть ли не присесть на корточки, и Хельгу. Следом за ним шел Велимир. Он не обнимался с нами, а прикасался к нашим лбам магическим жезлом. Все это очень напоминало процедуру награждения. Знать бы только — чем? На этот невысказанный вопрос дал ответ Сент.
— Это Кремень-Жезл, друзья мои. Вы заслужили эту честь.
Я задохнулся от волнения. Кремень-Жезл! За созданием каждого из них стояли столетия работы Хранителей. О них слагали легенды. Прикосновение этого жезла доводило до высшей степени совершенства те магические таланты, которыми каждый из нас был отмечен. С этой минуты в нашей части Лагенвельта, а может и во всем нашем мире, не было специалиста дальней связи лучше, чем Хельга, боевого мага лучше, чем Зигфрид и повелителя животных лучше, чем Мойша.
Наконец Кремень-Жезл коснулся и моего лба. И что? Кем стал теперь я? Лучшим специалистом по магической механике? И кому это было нужно? Вот так мое дурацкое увлечение достигло совершенства. Я бы предпочел что-то более привычное и традиционное. Например, предсказание будущего. Да черт возьми, любовную магию, наконец. От обиды у меня перехватило в горле. Но тут я заметил, что все остальные члены бригады, да и Сент с Велимиром смотрят на меня с уважением, а Мойша…В его глазах проглядывал, как мне показалось, страх. Сент улыбнулся.
— Практикант, как же я завидую тебе!
Я не понял, чему он завидует, но на всякий случай натянуто улыбнулся.
И тут же послышался хриплый голос Вечевара.
— Ну что, генералы? Раздали своим бойцам цацки? Пора и о деле поговорить.
— Будем говорить при них? — вполголоса спросил Сента Велимир.
— Да. Нам с тобой сейчас больше надеяться, похоже, не на кого. — так же вполголоса ответил Сент и повернулся к Вечевару.
— Ну, Хранитель Ключа, давай говорить.
— Мы больше не враги, Сент. Но мы и не друзья. У нас просто совпали интересы. Ганс фон дер Хонник опасен для всех нас. Гнилая кровь его рода наложилась в нем на неожиданно острый ум и полководческий талант. Это животное, вооруженное оружием Грубого Мира и залезшее мордой в бездонную денежную кормушку троллей. С ним невозможно договариваться.
— И что ты предлагаешь? — спросил Сент.
— Если ты не хочешь, чтобы тебя пристрелили из-за угла — а ты смертен, Сент, хотя Властелины и наделили тебя даром долгожительства — мы должны сейчас поддержать русинов.
— И получить второго фон дер Хонника? — ехидно спросил Велимир. — Хрен редьки не слаще.
— Действительно, не слаще. Как ты предлагаешь его остановить?
— Маленькая случайность…Все как обычно…
— Хорошо. Но тогда ты получишь во главе их войска его советника Эссена. Или тролля Катца. Кто платит, тот и заказывает музыку.
— Не дай бог нам такого поворота. Получить вместо фон дер Хонника этого бездушного и расчетливого истукана без эмоций и слабостей. По крайней мере, если у нас будет время, мы сможем внедрить в число постельничьих Ганса нашего сукина сына или сукину дочь с неутомимой попкой и стальной хваткой. — улыбнулся Сент.
У меня по спине пробежал неприятный холодок. Меня покоробил цинизм Главного Хранителя. Как легко эти люди — а может, уже и не люди? — обсуждали людские судьбы!
— И все равно, я против. — Велимир смахнул снег с комля поваленного дерева посреди поляны и уселся на него. — Он мне ничего не доказал. Сент, у нас ведь есть выбор.
Сент ничего не ответил, и внезапно повернулся к Вечевару.
— Послушай, Вечевар, насколько я понял, ты пришел к ним с картой всех схронов, которые вы заложили. Дай-ка ее мне. Я хочу ее кое с чем сравнить.
Вечевар показал на Зигфрида. Тот что-то невнятно буркнул себе под нос и достал холстину. Сент подозвал нас поближе и обратился к лешему.
— А теперь, Мойша, рисуй прямо на снегу карту, которую тебе сообщили твои друзья, когда отправляли вас сюда.
Леший, практически не запинаясь — да и как он мог после прикосновения Кремень-Жезла — накидал на снегу карту и разложил на ней шишки и веточки. По-моему, все совпадало. Зигфрид тоже удовлетворенно показал головой.
— Так, Зигфрид — продолжил Сент — а теперь ты. Стели холст вон туда.
Зигфрид с помощью Хельги аккуратно разложил кусок ткани на снегу.
— Так, а вот теперь давайте посмотрим и сравним эти две карты вот с этой. — деловито произнес Сент и рядом с двумя картами появилась третья, извлеченная хранителем из воздуха.
— Послушай, Сент… — начал было Велимир и запнулся.
Перед ним на снегу лежала холстина, на которой было нанесено всего три точки в Фатерлянде.
— Это карта известных мне схронов в моих землях. — закончил Сент.
Я смотрел не на карты, а на Вечевара. На лбу у Хранителя Ключа, выступили крупные бусинки пота. Любава с тревогой смотрела на отца. Похоже, она все-таки любила своего папашу, несмотря ни на что. Наконец он, запинаясь, произнес:
— Что это, Сент? Может, это пылинка прилипла?
Я посмотрел на карту. Сент, будто следователь на допросе, поинтересовался:
— Сколько ты заложил схронов в Фатерлянде, сын Рогнеда?
— Восемь. Но вот это не мой схрон.
— А чей? Дядьки чужого? — поинтересовался Велимир.
— Просто не мой. Его быть не должно! Только мы и вы, Хранители Стены, знаем, как выйти в Грубый Мир и вернуться оттуда. Этого не может быть, Сент! Это провокация!
— Ты обвиняешь меня? Значит, это я натаскал туда ящики с патронами? Если бы не этот схрон, которой так вовремя нашел советник короля Фатерлянда, косточки этого самого Ганса фон дер Хонника уже давно тлели бы в земле под Гамбургом. И ты бы не пугал меня сейчас рассказками про страшного и безумного герцога.
Вечевар, не отрываясь, смотрел на карту. Сент же продолжал:
— По русинским землям все совпадает. Все десять схронов. Итак, Велимир, мы поддержим Федора. Этот Хранитель какого-то там Ключа, а попросту говоря Глава Контрабандистов, что уж теперь скрывать истинное название его организации, сам не знает, что и где у него напихано в землях Фатерлянда. Сейчас Федор должен получить максимум оружия из ближайшего схрона и весь запас «гибельных шаров» имеющихся у нас. Он долженостановить фон дер Хонника. Мы доставим их ему с максимально доступной скоростью. Федор должен знать, что сейчас на его стороне выступают Хранители. Мы дадим ему слово верности. Да, Велимир?
Велимиру согласие далось очень нелегко. Он молчал почти минуту и лишь потом, еще раз посмотрев на карты, кивнул:
— Да.
Сент продолжил:
— А ты, Вечевар, займешься схронами в Фатерлянде и у русинов. Разберись и начинай ликвидацию своих запасов в обоих государствах. Но очень аккуратно! Не увлекайся, надо поддерживать баланс, а то мы Федора не удержим. Когда кончатся снаряды к новому оружию, эта война остановится сама собой….
Он замолчал и задумчиво поправился:
— Может быть, остановится…
Зигфрид посмотрел на Сента.
— И кто повезет оружие русинам, если вы дадите им слово верности?
— Ты, Зигфрид. Ты и твои люди.
— А она? — кивнул на Любаву наш командир.
— Она пойдет с вами. Как заложница. Должен же я быть уверен, что ее папаша собирается сдержать свое слово.
— Я не поеду, Сент. — внезапно ответил Зигфрид.
— Что?
— Я не поеду. Этот ублюдок Федор едва не убил нас всего четыре дня назад. А теперь ты приказываешь мне ему помочь. Да что там помочь — принести ему на время клятву верности. Я очень не люблю, когда меня вот так имеют в задницу. Я не придворная девочка Ганса фон дер Хонника.
— Я тоже — внезапно вспылил Велимир, — Но я засуну свою гордость подальше и пойду уговаривать Федора принять нашу помощь. А уж между мной и им будет побольше злобы, чем одна засада. И поэтому ты поедешь. Или я попрошу Сента болееникогда не привлекать тебя к нашим делам, наложить на тебя заклятие непонимания, и ты вместе со своими новыми и нереализованными талантами в один прекрасный день выйдешь из очередного берлинского кабака и захлебнешься в собственной блевотине в той же луже, что и твой гениальный стратег-папаша.
Я заметил, как у Зигфрида сжались кулаки и побелели костяшки пальцев. Интересно если наш командир бросится на мага, сколько он продержится в этой схватке? Я бы поставил на Велимира. Хотя, конечно, Зигфрид был мне гораздо ближе. И тут вмешался Сент.
— Дружище, прости, но он прав. — успокаивающе положил он руку Зигфриду на плечо. — Тывеликий солдат. Но если ты хочешь стать величайшим бойцом Лагенвельта, научись примерять неприятные задачи не только на других, но и на себя.
Зигфрид некоторое время смотрел в глаза Хранителю, затем кивнул головой и отвернулся. Велимир на удивление быстро отошел от вспышки бешенства и ухмыльнулся.
— Что ж, Зигфрида мы убедили. — заметил он. — Осталось убедить Федора принять нашу помощь. А это будет непросто. Ой, непросто.
— Так убеди. На то ты и Хранитель — заметил Сент.
— Тогда ждите моей команды, бедолаги. И разгружайте схрон. — сказал русин, шагнул вперед и растаял в воздухе.