Тонкая стена

Глава 23 Оборотни

Я смотрел в спину Зигфрида. Командир, надо отдать ему должное, очень быстроприноровился управлять трехголовым Горынычем. Да и я после сумасшедшего трехчасового перелета решил, что русинский способ передвижения по воздуху уж точно не хуже фатерляндского. Всю дорогу мы сидели молча — кто-то готовился к грядущему бою, а Любава сидела, как и положено знатному заложнику, с гордым, независимым и, пожалуй, даже самоуверенным видом.

Оказавшись над полем битвы, я пригляделся и понял что дела русинов плохи. Войско Федора отступало, пока еще не обратившись в беспорядочное бегство, но медленно откатываясь назад.

— Приготовить шары! — крикнул Зигфрид и я, выхватив из стоявшего передо мной ящика три штуки, высунулся из корзины.

Похоже, нам предстояло поставить точку в этом сражении. Мы оказались той самой соломинкой, которая должна была в идеале сломать спину этого сумасшедшего фон дер Хонника. Его воины наступали плотной когортой. Наверное, это было удобно для наземного штурма. Но при атаке с воздуха «гибельными шарами» потери герцога должны были стать ужасающими. Ганс, да и пожалуй, никто на поле брани, кроме Федора, не ожидал появления их бригады на змеях. На одном змее летели Зигфрид, я и Любава. На другом — Мойша и Хельга. Признаюсь, я здорово расстроился, что сейчас Хельги не было рядом, хотя и понимал, что в ее положении их Горынычу лучше было идти в положении ведомого.

Но я отвлекся. Два змея перестроились с истребительного порядка на позицию «крыло в крыло», вырулили на прямую линию и понеслись над Фатерляндским войском. Нас заметили, так как я услышал неприятныйсвист недалеко от себя. Судя по всему, стрелки Ганса решил избавиться от непонятно откуда появившейся над их головой опасностью. Но было уже поздно. Где-то на краю сознания я отложил в закрома памяти мысль о том, что противовоздушное оружие должно вести огонь на упреждение. Похоже, начали просыпаться мои новые способности. Я будто увидел путь грядущего полета «гибельных шаров», чуть изменил положение тела, поправляя их предстоящую траекторию и метнул. Голубые шары полетели вниз. И тут началось.

Я, конечно, видел действие гибельных шаров, но одно дело применить его против тридцати человек, вольно рассеянных в поле в поле, а другое дело накрыть ими тесно сгрудившиеся и продолжающие наступать войска. На месте падения шаров появились голубые вспышки и взметнулись в небо огромные букеты из снега и земли. Когда они оседали вниз, я раз за разом видел кровь, трупы, каких-то солдат, с диким воем державшихся за оторванные ноги. Один из наступавших флангов дрогнул и побежал. И вот тут я увидел нечто, потрясшее меня до глубины души. Среди грязи, оставшейся от следов тысяч ног, вслед убегавшим войскам, полз вслед за своими какой-то несчастный с развороченным животом. Он полз и кого-то звал, плакал, останавливался и двумя руками пытался затолкать внутрь вываливавшиеся при движении сизо-голубые кишки. Я не удержался ивыплеснул содержимое своего желудка в воздух.

— Не дрейфь, практикант, — ободряюще хлопнул меня по плечу Зигфрид, — бери шары ибросай! Больше, больше!

И я последовал приказу начальника. Мойша с Хельгой тоже не жалели снарядов. После пятнадцати минут нашей атаки, треть войска фатерляндцев просто исчезла. Русины поняли, что их уже никто не преследует и я увидел в центре армии Федора высокого светловолосого воина, который одной рукой держал магический жезл, а другой — древко развивающегосязнамени. Зигфрид, увидев его, так перегнулся через корзину, что я испугался, как бы он не выпал. Но слава Властелинам — этого не произошло.

— Изъяслав! — только и смог произнести Зигфрид.

Так, значит, это легендарный Изяслав! Непобедимый враг Зигфрида! Единственный человек, имя которого Зигфрид произносил со смесью злости и невольного уважения. Я стал наблюдать за ним. Довольно быстро лучшему полководцу русинов удалось перестроить толпу вокруг себя в воинское формирование, и отступление перешло в атаку. Фатерляндцы и не думали о бое. Теперь ими, похоже, овладела лишь одна мысль — скорее убежать от смерти, падающей с неба, и от яростно атакующих вдохновленных русинов.

Война скоротечна и спустя полчаса невооруженным глазом было заметно, что Ганс потерпел полное поражение. По полю пошли санитары и похоронные команды русинов, собиравшие тех, кто еще имел надежду и заворачивавшие в холсты безнадежных. Наши Горынычи спокойно парили над полем битвы.

— Половину войска Ганс потерял, — уверенно заметил Зигфрид, — Но молодцы, — добавил он, видишь, все-таки отступают организованно.

Организованное отступление с точки зрения Зигфрида представляло собой паническое бегство в открытые ворота Дорогобужа.

— Ну, теперь Ганса раздавят! — авторитетно заявил я, — удостоившись презрительного взгляда Зигфрида.

— Федор не дурак, Шамтор. Зачем ему переть на городские стены. У русинов потери тоже не маленькие. Так что, думаю, сейчас война на время остановится. Раны будут зализывать.

И, конечно, наш начальник был прав. Наступление русин остановилось. Они не стали подходить к стенам, а наоборот под руководством Изъяслава, который теперь поднялся над войсками на небольшом Змее Горыныче, перегруппировывались и отходили в сторону лагеря.

Тем временем к нам подлетел второй Змей Горыныч с улыбающейся Хельгой и почему-то очень хмурым и явно расстроенным Мойшей.

— Победа! — звонко прокричала Хельга, и я отсалютовал ей рукой.

— Теперь в лагерь, — скомандовал Зигфрид. — Нам надо встретиться с Федором и Велимиром. Мы теперь поступаем в их распоряжение.

Последние слова дались ему явно с трудом. Что ж, я прекрасно его понимал. Зигфрид столько воевал против русин, и теперь попасть в подчинение к старым врагам было, по меньшей мере, издевательством над честью рыцаря. А наш командир свою честь ценил высоко. Может быть, даже слишком высоко.

Мы направлялись к лагерю русинов. В центре его стояли практически нетронутые перипетиями битвы командные шатры. Змеи зависли над ними, выровнялись, и опустились на небольшую площадку неподалеку..

Едва мы вылезли из корзин, Хельга бросилась мне на шею. Черт возьми я даже испытал прилив желания.

— Идут, — выдохнул Зигфрид и я увидел что к нам спешат три человека. Они выглядели очень по-разному, но в походке каждого чувствовалось еще не утихшее напряжение битвы и усталость людей, выполнивших намеченное. Справа шел Федор, легендарный русинский советник, а по сути — правитель Земель Русинских. Больше всего меня в нем поразили глаза. Это был взгляд разумного хищника, волка, способного контролировать собственные инстинкты, но не перестающего от этого быть волком. Я все никак не мог понять — где же еще я видел такое выражение глаз. И наконец, вспомнил — и содрогнулся. Таким же взглядом на нас иногда посматривал и Сент, мой новоявленный папаша. И, получалось, что и я унаследовал эту его черту. Не зря Хельга иногда говорила мне после наших любовных игр: «Не смотри на меня вот так. Я тебя боюсь». Надо будет потренироваться, что ли, раз уж такая разудалая жизнь у нас начинается…В середине троицы двигался Изъяслав. Взгляд его был направлен на Зигфрида и тот тоже, не отрываясь, смотрел на своего извечного противника. Удивительно, насколько похожи были эти два человека. Похожи во всем — от посадки головы до манеры двигаться, почему я был совершенно в этом уверен, хотя никогда не слышал русинского воина — манеры говорить. Не знаю, что должно было стать сейчас призом в этой схватке гигантов, но они к ней готовились загодя. И замыкал цепь некто…Или нечто…Короче, это был ярмарочный клоун, в одежде, от которой пестрило в глазах.

— Приветствуем вас — начал Изъяслав. — Я командующий войсками русин Изъяслав, это советник князя всея Руси Федор, а это воевода Кузьма Прутков. А кто вы?

Вот это да! Этот селезень — русинский воевода? Я сразу вспомнил студенческий анекдот про сбежавшего из ярмарочного балагана сторожа, и львов, которые, похоже, что-то недоговаривают. Глядя на воеводу Кузьму, я почувствовал, что русины отличаются от нас куда больше, чем я раньше думал. В Фатерлянде ему не только войска водить, но и пиво разливать в пивной не доверили бы.

— Так, — заметил Федор во взгляде которого мне показалось какая-то подозрительность, — кого нам благодарить.

— Я Зигфрид Брауншвецйгский, — взял себя в рукинаш бравый командор, этот парнишка Шамтор, это Хельга и Мойша Иванов….

Последовала короткая пауза. Все присутствующие посмотрели на Любаву, недоумевая, кто она и почему Зигфрид ее не представляет. Наконец, сама Любава, поняв, что ситуация становится двусмысленной, представилась.

— Я — Любава.

Вот тут снова вступил Зигфрид, улыбнувшись уголком рта.

— Да, да. Это — Любава. Она дочь Вечевара, нашего нового союзника. Надеюсь, Федор, Велимир ознакомил вас с ситуацией?

— О да. — также скупо улыбнувшись, ответил Советник. Его сопровождающие недоуменно воззрились на него, но, не дождавшись комментариев, отвернулись.

— Леший… — покачал головой Федор, — первый раз вижу чтобы лешие на змеях летали.

Мойша что-то буркнул в бороду, явно нелицеприятное. Что такое с ним происходит? Еще во время боя я заметил, что обычно сдержанный лешак перегибался из корзины и что-то яростно кричал вниз, особенно, когда мы пролетали над позициями леших.

— Подожди, — внезапно словно что-то вспомнив, хлопнул себя по лбу Федор, — знакомые имена. Вы — бригада? Та самая, что по Муромским лесам ходила?

— Да это мы, — кивнул Зигфрид.

— Что делается, — Федор покачал головой, — мы союзники! А ведь не так давно я хотел вас…. — он сделал характерный жест руками, будто скручивая кому-то невидимому голову.

— Ну да. А получилось, что мы вас… — Зигфрид сделал похабный жест двумя руками и корпусом и захохотал.

Федор немного подумал и присоединился. Спустя несколько мгновений хохотали уже все. Отсмеявшись, советник продолжил:

— Ну, ничего, мы нашим бойцам невидимого фронта пансион по утрате боеспособности уже назначили. Так, значит, вас послал…

— Хранитель Сент, — ответил Зигфрид, — вас должны были предупредить, что летим именно мы. Велимир…Кстати, а где он?

— Нет его, Велимира нашего дорогого, — тяжело вздохнул Федор, но мне почему-то показалось что вздох вышел у советника каким-то неискренним, — Велимир геройски погиб.

— Как он погиб? — мы переглянулись. Хельга присвистнула. Зигфрид выпрямился, будто палку проглотил. Леший, наоборот, понурил голову. Я снял шапку. В общем, все, как бывает, когда слышишь о смерти знакомого тебе человека. А вот реакция Любавы заслуживает особого слова. На ее лица была видна из последних сил подавляемая улыбка. Мне показалось, что она еле сдержала желание пуститься в пляс. Что же такое делал с ней покойный Велимир, что она его так ненавидит? И где-то на задворках сознания у меня затеплилась мысль: «А ведь ты мог быть не с Хельгой, а с ней. И что бы она сделала с тобой?» я мысленно еще раз поблагодарил Мойшу за ту, кажущуюся теперь такой далекой, беседу на болоте, где он предостерег меня от увлечения Любавой. Что ж, ведьмы не способны любить. Запомни это, старина Шамтор. И не верь больше любовным морокам.

— Погиб как герой, — повторил Федор, — но это война. На ней убивают, знаете ли. Что ж, я рад, что вы пришли нам на помощь вовремя. Сейчас вы поступаете в распоряжение Изъяслава. Отдыхайте. Вас накормяти выделят палатку рядом с командирскими. У нас есть время немного зализать раны и обдумать, что нам надо делать дальше. Вы можете связаться с Сентом? Так ведь?

— Да, — кивнула Хельга.

— Тогда завтра мы проведем сеанс связи. Нам есть что обсудить. А теперь извините, вынужден удалиться, дела. Еще раз вам спасибо.

Кивнув Федор удалился вместе с воеводой, оставив нас наедине с Изъяславом.

— Зигфрид Брауншвейгский, — пробормотал тот оглядывая нашего командира со всех сторон, так вот ты какой. А ты знаешь что пока ты — единственный в Лагенвельте человек, который был очень близок к победе надо мной. Я нехотел бы вновь встретиться с тобой на поле боя как враг.

— Правда?

Я чуть не расхохотался. Наш начальник зарделся как маковый цвет.

— Значит, будем стоять заедино. Как друзья. — резюмировал Изъялав и хлопнул Зигфрида по плечу, — Прошу вас отобедать со мной.

С этими словами он скрылся в шатре а за ним последовали и мы. Честно признаюсь, тот пир помню очень смутно. Изъяслав и Зигфрид тостовали друг друга, какие-то моменты прошедших битв и прочие странности. Больше всего мне врезалось в память то, как мы пили какой-то местный напиток невероятно обжигающий горло. С маленькой чарки твой язык начинал заплетаться. А еще мне запомнились грустные глаза Мойши, весь вечер в одиночестве просидевшего в углу стола и словно пытавшегося в чем-то самого себя убедить.

Утром я проснулся с дикой головной болью, но в объятиях Хельги. Высвободившись из ее горячих объятий, я набросил на плечи тулуп и вывалился на морозец. Холодный колючий воздух быстро привел меня в чувство. Что ж, и настроение у меня было боевым. Мы выполнили все что поручил Сент. Правда, за время наших странствий все перевернулось с ног на голову, но, наверное, такова жизнь.

Поразмышляв подобным образом я вернулся в палатку. Хельга к моему удивлению уже проснулась и даже, полусидя в кровати, разговаривала с появившемся откуда ни возьмись Зигфридом. При этом она не делала никаких попыток одеться. К своему удивлению, я почувствовал легкий укол ревности, который поспешно подавил в самом начале.

— А, практикант! — хлопнул меня по плечуначальник, — пошли, нам Изъяслав завтрак прислал. По-русински!

Я уже знал что такое завтрак по русински. Это завтрак, обед и ужин вместе взятые по-фатерляндски. Но, как говорится, у всех свои обычаи. Наелся яв палатке Зигфрида от пуза. Единственное портило аппетит. Смурое лицо Мойши, который как всегда ничего не ел, а лишь грыз свой мох. Первым не выдержал Зигфрид.

— Что происходит, Мойша? — строго осведомился он. — Ты уже второй день ходишь словно тебе в задницу змею вставили.

— Понимаете ли, — немного подумав и явно что-то решив для себя, — произнес тот, — в битве участвовали лешие.

— Лешие? Ну и что? — искренне удивился я.

— Ты не понимаешь Шамтор, — вздохнул Мойша, — я здесь встретил Моисея Звонкого, их командира. Хороший леший мы с ним несколько раз эээ…ну не важно. Так вот его отряд участвовал в битве. Это нельзя.

— Что нельзя? — не выдержала Хельга.

— Мы, лешие, никогда не вмешиваемся в дела людей. Это главный закон, на котором держится единство и преемственность нашего народа. Вы, люди, слишком тщеславны, слишком суетны. Вы готовы идти на гибель и смерть ради ваших призрачных идеалов и просто из-за косо брошенного женского взгляда. Вы не цените семью и детей. Даже магия ваша направлена на то, чтобы изменить этот мир. В конце концов, вещи из Грубого Мира вам понятны и вы легко хватаетесь за них. А мы стремимся слиться с природой. Да, мы можем управлять животными. Но для нас — это всего лишь защита. Вы когда-нибудь слышали о том, чтобы лешие сами нападали на людей и людские селения?

— Нет… — признался Зигфрид.

— А вот вы, люди, пытались с нами воевать. Предтечи Федора много раз пытались присоединить нас к Муромскому княжеству. Но лешего подчинить нельзя. Мы пришли к людям, когда сами так решили. А теперь выяснилось, что Велех приказал помочь людям. Это же…это же… — не смог найти слов леший обхватил голову руками и затих.

— В чем трагедия, — искреннее удивился Зиггфрид — подумаешь, сражались на стороне русин. У вас с ними давно хорошие отношения. Все закономерно. Не забивай голову себе Мойша глупостями. Вчера вы пришли к людям с миром, а сегодня — с дружбой…

— А завтра придем к вам с войной? — нервно спросил леший.

Мне невольно стало жаль лешего. Черт их, лесных жителей, разберет, чужая душа потемки, но судя по всему, появление отряда своих сородичей в людском войске стало для Мойши настоящим шоком.

Наконец, Мойша выпрямился и произнес:

— Вы, люди, уже не сможете остановиться в своих контактах с Грубым Миром. А я увидел здесь, на поле, что чужое оружие делает с нашим зверьем. Ни одна стая волком против пулемета не устоит. А это значит, что рано или поздно нам, лешим, в этом мире места уже не будет… Я пойду скажу об этом свои.

И он вышел из шатра.

После завтрака каждый нашел себе занятия. Хельгу отправили к Федору устанавливать связь с Сентом, Зигфрид ушел куда то с Изъяславом. А мне ничего не оставалась как растянуться на лежанке в нашем шатре и ждать. Ждать непонятно чего.

Наконец, в шатер вошел раскрасневшийся Зигфрид вместе с Изъяславом.

— Валяешься, практикант? Хорошо валяться. Пора.

— Куда пора?

— На совещание к советнику Федору.

— Совещание?

Изъяслав обратился к Зигфриду.

— Слышь, друг, он, по-моему, не понимает ничего. Ты как-то поподробнее объясни. Дело-то не рядовое.

Зигфрид кивнул головой.

— Ладно. Короче, Шамтор, сейчас у Советника Федора будет большое и жутко секретное совещание. Ожидается, что прибудут и Сент и Вечевар. Сент, помимо прочего, хочет память Велимира почтить.

— Мир делить будут? — ехидно произнес я. Зигфрид гневно глянул на меня, а Изъяслав снова недоуменно завертел головой.

— Тебе какая разница? Федор просил, чтобы ты присутствовал. Причем обязательно.

— А остальные? — спросил я.

— Об остальных речи не было. Кстати, Мойша вообще ушел из лагеря. Там сейчас такой ор в их рядах стоял. А потом он взял и исчез. — ответил мне Изъяслав.

— Все, пошли. — коротко бросил Зигфрид. Последний раз таким сердитым я видел его я Муроме после моего незадавшегося доклада.

И мы пошли. Причем пошли мы не к шатру Федора, а куда-то в лес. После минут 20 пути, мы вышли на небольшую поляну, практически полностью занятую огромным шатром. На опушке леса стояло оцепление.

— Все, пришли. — бросил мне Изъявлав. — Заходи.

Я вошел внутрь. Там уже были и Федор, и Кузьма, и Моисей Звонкий и Вечевар. Не было только Хранителя Сента.

Едва я успел пройти к месту, на которое мне указал Зигфрид, как в шатер вошел…Мирослав. Он учтиво поздоровался с присутствующими и чуть ли не бегом бросился в мою сторону.

— Что ж ты молчал тогда в Муроме, чертяка? — обнял он меня.

— Ты тоже не слишком разговорчив там был. Ты не знаешь, чего меня сюда вытащили? А то я среди всех этих генералов чувствую себя как прыщ на заднице.

— Знаю. Только пока не скажу. А то нехорошо будет. Федор все и скажет. — загадочно улыбаясь, ответил Мирослав.

Секреты, черт подери…Со времени того разговора на поляне вокруг меня просто кишмя кишели какие-то секреты и разоблачения. Три дня прошло, как у меня папа нашелся заблудший. Три дня назад меня самого в папы произвели. Чего теперь готовится? Федор моим дедушкой окажется? Или у меня среди прабабушек лешую найдут?

Наконец полог шатра распахнулся и появился задумчивый и немного грустный Хранитель Сент. Он прошел во главу стола и с ходу начал:

— Почтим память безвременно погибшего Хранителя Велимира, друзья.

Все встали и полминуты постояли, склонив головы.

— Прошу садиться. Что ж, теперь к делам. Сначала я хочу прояснить для всех присутствующих здесь ситуацию. Здесь и сейчас собрались будущие союзники в борьбе против Ганса и фон дер Хонника, и надеюсь, любых других ему правителей Запада и Востока Лангевельта, которые пожелают сокрушить равновесие нашего мира. Мы, Хранители (а я говорю и от имени погибшего моего друга) приняли решение поддержать в этой войне Муромское княжество, представленное здесь достопочтенным Советником Федором. Наш выбор был поддержан и Хранителями Ключа.

— Кто такие Хранители Ключа? — раздался с дальнего конца стола голос Моисея Звонкого.

— Я, пожалуй, предоставлю слово их вождю. Пусть сам почтенный Вечевар расскажет о своих людях. Боюсь чего-нибудь переврать.

Вечевар поднялся с места.

— Рад видеть вас всех здесь. Мы, Хранители Ключа — те, кто знает дорогу в Грубый Мир и те, кто приносит оттуда вещи, нужные в нашем мире.

Тут его вновь перебил Моисей. Что ж, лешие никогда не отличались учтивостью.

— Так это вы притащили сюда все эти огненные палки, трубы и прочую дрянь?

— Да. Все они хранились в наших схронах. Но мы не давали их ни Гансу, ни вам, почтенный Федор. Вы ведь сами нашли наши схроны?

— Ну да. Мне лешие помогли.

Я почти явственно услышал, как Моисей прикусил себе язык.

— Так я продолжу? Поняв, что происходит с нашим миром, мы планируем уничтожить схроны. Но, чтобы Федор мог восстановить равновесие, мы снабдим до завершения этой войны его чужим оружием и оставим в войсках наблюдателей. А потом эти наблюдатели разоружат обе армии. Вы согласны, уважаемый Федор?

— Да.

Тут опять вмешался Моисей.

— От леших тоже должны быть наблюдатели. Мы считаем новое оружие смертельно опасным для нашего мира и хотели бы убедиться, что его более не будет.

— Очень хорошо — улыбнулся Сент. — Так нам легче будет совместными действиями разобраться с вооружениями у Ганса. От нас наблюдать за действиями по разоружению будет Зигфрид.

— А от нас — Изъяслав.

Почти все присутствующие улыбнулись такому раскладу. Вот уж, воистину, поставить козлов капусту стеречь. Комизм ситуации был очевиден.

— Кроме этого, поскольку Хранители Ключа теперь пришли в наш мир как признанные его члены, я хотел бы, чтобы, как водится, все стороны обменялись группами контроля. Нам нужно понимать, что теперь придет в наш мир. Понимать и знать.

— А разве нельзя ввести запрет на пересечение ими Тонкой Стены? — поинтересовался Мойша.

— Нельзя. — резко ответил Вечевар. — Я же не прошу ввести запрет на использование вами животной магии для защиты болот.

— Еще чего! — хмыкнул Моисей. — Это часть наших традиций, нашего уклада жизни.

— Правильно. А хождение за Тонкую Стену — это часть нашей жизни. Почему мы должны от него отказываться?

Моисей, как и свойственно лешим, попер напролом.

— Да потому что нам, лешим, это не нравится! Сейчас я уйду с этого сборища и доложу все Велеху.

У Федора дернулась бровь.

— А еще — доложи ему, что никаких болот на новых территориях не будет. Я не позволю вам ставить нам условие за условием. Я и так ввязался в эту войну по просьбе вашего Верховного. Мне она была, по большому счету, не нужна. Ты сам был в его свите и приезжал ко мне. Так что умерь свой пыл, Моисей. Имея в союзниках Хранителей Ключей и Хранителей Стены, я не очень-то нуждаюсь в ваших указках.

Моисей вскочил, что-то зашипел, но спустя несколько секунд сел на свое место.

— Тогда я требую, чтобы в наблюдательную группу включили представителей от леших.

В шатре повисло неловкое молчание. Похоже, такого оборота не планировал никто. Тишину нарушил Сент.

— Хорошо. Кто будет представителем от русинов?

— Вот он. — Федор показал на Мирослава. — Парень молодой, но очень многообещающий. Ничего не упустит.

— Хорошо. А от Корпуса Хранителей представителем будет еще одно молодое дарование. Вот, знакомьтесь — Шамтор. Выпускник Нюрнбергской Академии.

Я остолбенел. Я? Представитель Корпуса у контрабандистов? Да еще выпускник Академии? Удружил папочка сыночку. То бишь одним движением руки Хранитель Сент выписал мне диплом, и обеспечил возможность блестящей карьеры. Зигфрид наклонился ко мне:

— Хельге привет передай, Шамтор! Во чутье у бабы, а! Так просчитать ситуацию!

Елки зеленые, а он мне, что, завидует, что ли? Он же в том же ранге, что и я теперь. Без пяти минут Хранитель. «Ну да, — подумал я. — Только лет мне в полтора раза меньше, чем ему». Но больше всего меня поразило, как сияли глаза у Федора и Мирослава. Похоже, заполучив меня в инспекционную бригаду, они решили какую-то свою задачу. И очень большую. Но всеобщее умиление прервал все тот же Мойша Звонкий.

— И вот еще! Это не все! Нам нужно решить, что коалиция будет делать с троллями.

Сент сначала не понял вопроса.

— С троллями? Я встречусь с Катцем и наложу на них контрибуцию за поддержку Ганса. Им придется отказаться от сотрудничества с ним под угрозой разорения.

— Ты им «гнев Рамса», случаем, не собираешься устроить, Сент? — ехидно спросил Вечевар.

— Не получится. Они как черви — под землю уйдут, а в их бесконечных штольнях и переходах черт ногу сломит. Но прижму я их крепко.

— Этого мало. — вновь подал голос Моисей. — Не так давно в их краях побывал наш разведчик. Личность его мы сообщить вам не можем, но сведения предельно достоверные. По его данным, тролли в секретных подземных лабораториях, местоположение которых знают считанные единицы, ведут работу над исследованиями попадающих к ним предметов из Грубого Мира. При этом источник получения ими оружия неизвестен. Но это не схроны. Поговаривают, что это дело рук Хранителей Ключа. Известно также, что Ганс про эти исследования ничего не знает.

Я чуть не заржал как сумасшедший. До меня дошло. Быть может, за этим столом никто и не знал личности этого разведчика от леших. Зато я прекрасно знал его брата! Вот это да! Это ж для какого великого дела употреблял Мойшин брат свою волосатую задницу! И знал бы он, какое высокое собрание сейчас обсуждало сведения, добытые им в поте…В поте чего? Интересно, его тоже наградят касанием Кремень-жезла? Да уж, такие сведения можно было считать достоверными, ничего не скажешь.

Но пока я веселился наедине с собой, обстановка за столом серьезно изменилась.

Федор нервно вертел в руках какую-то щепочку. А Сент и Вечевар стояли друг против друга и почти переходя на крик, начинали спорить.

Пока кипятился Сент.

— Вечевар, это двойная игра!! Ты одной рукой даешь мне карту схронов и разоружаешь их, а другой — закачиваешь оружие к хитромудрым троллям. Опять в прятки решил поиграть? Думаешь, в горах легче спрятаться? Если ты сейчас же не объяснишь мне, в чем дело, я отзываю свои договоренности. И лично займусь содействием Гансу в продолжении дела Рамса.

Вечевар поднял руку.

— Стой! Я не буду оправдываться, Сент. Я скажу тебе правду. У нас тоже не все просто. Среди Хранителей Ключа тоже нет единого мнения по поводу сотрудничества с вами, Хранители. Да и по поводу пути возвращения в мир из наших тайных селений единства мнений тоже нет. Но не согласных со мной — меньшинство. Пока вы тут бились, я вернулся домой и попытался разобраться, откуда взялся лишний схрон в Фатерлянде. К своему величайшему сожалению, я выяснил — меньшинство нарушило священный для нас с времен «Гнева Рамса» принцип единства действий. Они делают что-то, но их действия столь тщательно засекречены, что я могу только очень приблизительно догадываться, что происходит.

— Так какого черта! — в один голос взорвались Федор, Зигфрид и Моисей. Потом они переглянулись и продолжил один Федор.

— Выяви отступников, и уничтожь заразу. Вырви ее с корнем.

— Не получится. — грустно ответил Вечевар.

— Почему? — взревел Сент.

— Не знаю, Сент, поймешь ли меня ты, бездетный и одинокий Хранитель. Попробуй. После «Гнева Рамса» и твоих с Зигфридом чисток нас осталось так мало, что на каждого мужчину приходилось по 40 способных рожать женщин. Все мы — кровные родственники, Сент.

— Но это же… — скривился Федор.

— Да. Я знаю, Федор. Вы тоже проходили это после Большой Замятни. Только у вас пропорция была куда лучше. А у нас в последних двух поколениях резко увеличилось количество детей с шестью пальцами, хвостами и прочей нечеловеческой дрянью. Мы вырождаемся. И это одна из причин, из-за которой мы решили открыться миру. Еще через поколение отшельничества мы превратимся в монстров. Но именно из-за наших кровных связей я и не могу сделать то, что предлагаете вы. Я обречен действовать медленно. И здесь мне тоже нужна будет ваша помощь.

После этого прочувствованного монолога не верить Вечевару было нельзя. Присутствующие откинулись назад и вновь замолчали. И ка гром среди ясного неба прозвучал голос Моисея Звонкого:

— Мы займемся троллями. Мы считали их братьями по духу… Но коли так…Мы ими займемся.