Тоска из многоточий

Закрываем счета — видно время приходит проститься…

Отдаем все долги — словно чувствуем близость судьбы.

И предсмертные сны так беспечно ложатся на лица.

И неважно о чем были в жизни все наши мольбы.

На дворе тишина, и весна, и полуночный воздух,

Что выходит из легких, куда-то, зачем-то спеша.

И легко устремляется к дальним мерцающим звездам,

Порожденная Богом, разбитая веком душа.

И дороги теперь до скончанья столетий открыты,

Все мечты исполняются, белые веют крыла…

Ну, а те, кто ушли перед нами, не будут забыты,

Даже если всю память земную эпоха сожгла.

Глянула из зеркала в меня

Жизнь моя, недобро усмехаясь.

Годы душу горем леденят.

Я иду, от боли задыхаясь.

Кажется, я не существовал

Никогда…и никогда не буду…

Всех, кого когда-то я узнал,

Вскоре навсегда я позабуду.

У потусторонних рубежей

Сердце бьется слабо, еле-еле.

Ветер разрушенья все свежей,

И забвенье мне дорогу стелет.

Нелицеприятен Судия,

Что отмерил мне вот эту меру…

Целых сорок лет небытия

Прожил я, теряя смысл и веру.

Возобладали серые тона,

Лицо мое покрылось слоем пыли.

Забвенья наступили времена —

Я в этом мире нынче, как в могиле.

Все тяжелее вес тревожных снов

И пеплом стали радости-удачи.

И жизнь — в которой слишком много слов —

Похоже, ничего уже не значит.

И я, больной, скитаюсь по ночам.

Все жалуюсь, что смысл столетий низок:

Дроблю себя по разным мелочам,

И заношу «друзей» в свой «черный список».

…А в глазах задора меньше и азарта,

Ты пасуешь и откладываешь карты.

Ты уже не в состоянии поверить,

Что судьба не открывает горю двери,

Что душа не разрывается от боли,

Позабыв о предназначенной ей роли.

И вот так проходят годы незаметно —

Безвозвратно, безнадежно, горько, тщетно.

Обломки солнечных лучей —

Предел твоих желаний.

Течет, меж строчек, как ручей,

Тоска воспоминаний.

И прошлое тебя гнетет —

Легко берет за горло.

Судьба смеется наперед.

Жизнь в порошок растерла

Надежды смутные — они,

Как птицы полетели

Через немыслимые дни,

До смертной колыбели.

Чужой эпохи ветер злой

Меня насквозь пронзает.

Укутавшись холодной мглой,

Жизнь тает, исчезает.

От дураков давно мутит,

Но вот спасенья нету…

Душа в забвение летит —

К неясному рассвету.

Нет даже стужи января —

Все муторно, нечетко…

И время — тратиться зазря —

Смесь грусти русской с водкой.

Кристаллы души оседают на дне:

Вся музыка и неизбежность во мне.

Но здесь, как и прежде — планета летит,

И голос знакомый о чем-то хрипит.

Растут абрикосы, на южной жаре

Неясно, что делаем в этой дыре.

Легко ускользаем, как сны-облака:

Вот к бездне опять прикоснулась рука…

И странным предчувствием сердце зажгло

Творимое скукой обычное зло.

Под шум дождя все мысли невпопад,

Под шум дождя все чувства на излет.

Листает память много дней назад

И музыку мне снова небо льет.

Я здесь хотел свершить так много дел,

Увидеть ту, в кого я был влюблен.

Но сгинет в ночь все то, что не успел

И превратится время в зыбкий сон.

И каждый миг, случайно приходя,

Проводит свой невероятный ток…

И я бреду меж каплями дождя,

Под сенью грустных и лиричных строк.

В шуме проезжающих машин

Суета является некстати.

Кто ты среди этих величин?

Отчего скучаешь на закате?

Все уйдет, исчезнет нудный шум,

Что тебя повторами терзает…

Отдохнет от скорбных мыслей ум,

Отдохнет душа от скорбных дум,

Что его без устали пронзают.

Хоть чуть-чуть забудешься, на миг,

Что продлить захочется навечно…

Чтоб среди своих любимых книг

Порезвиться просто и беспечно.

Сто дел начинаешь ты сразу —

Не выйдет здесь ни одного.

И где-то безумья заразу

Подцепит твое естество.

Вокруг суетятся другие,

Ты смотришь брезгливо сквозь них.

И приступ ночной аллергии

Опять провоцирует стих.

Событий тяжелые нити

Сплетаются между собой.

И неотвратимость открытий

Опять назовется судьбой.

Спешит обреченная стрелка

До боли знакомых часов…

И жизнь, как сплошная подделка

Под музыку ангельских слов.

А если в надменные песни

Добавить немного тоски,

То станет еще интересней

Следить за движеньем руки,

Которая взмахом единым

Способна все перекроить:

Больного сознанья глубины

Надмирным покоем залить.

Из уюта старых кресел

Мысль уходит в пустоту.

Ты то весел, то невесел.

Строчки ловишь на лету.

Все вокруг — стихотворенье

С бедной рифмой и тоской.

На столе чаек с вареньем,

С сыром, хлебом, колбасой.

Посидишь, вздремнешь и снова

Будешь думать в тишине.

Будешь душу книжным словом

Утешать. А в полусне

Тянется судьбы дорога

Ты ж глядишь из-под очков

В эту жизнь, в которой много

Милых сердцу пустяков.

Осень застыла в глазах,

Мы никуда не спешим.

Полночь на наших часах —

Время прогулок души.

Листьев опавших ковер

Вновь под ногами лежит.

Нетороплив разговор

В этой холодной тиши.

В мире тревожных ночей

Фатум незримо царит.

Множеством странных вещей

С горечью лет примирит.

Кошмары осенних ночей,

Безвыходных лет тротуары

Ты сердцем, как прежде, ничей,

И зла принимаешь удары.

Возвышенно, гордо, всерьез

Идешь по ночному простору.

И веришь в дождинки из слез,

Мешающих ясному взору.

Тебе расшифровывать лень

Пространства лихие намеки.

Но знаешь ты, жизнь — лишь ступень

К мерцающим звездам далеким.

Есть путь здесь, и есть свой предел,

И всякой души назначенье.

Куда бы ты не улетел,

Печальны твои превращенья —

Издержки нездешней тоски,

Что понята будет превратно.

Прогулки во тьме так легки,

Что нету дороги обратно.

Стихи в полнейшем беспорядке

Разбросаны то здесь, то там —

Пора уже сжигать тетрадки,

И пеплом стать сухим листам.

Где капли боли, крови, слезы

Застыли, будто навсегда,

Где жизненной ни мига прозы,

А лишь ума белиберда.

Неважно то, над чем смеешься,

И уж, конечно, плачешь зря.

Размен идет — ты в мир вернешься —

Туда — где скучная заря.

Пройдешь по тем же коридорам

Пространств, что выдумал давно…

И нить пустого разговора

Иронией прервешь, и споро

Нальешь осеннее вино.

Все стихи, как всегда, об одном,

Октября я листаю страницы.

Мне опять непонятное снится,

Мелкий дождь накрывает мой дом.

Я оставлю дела на потом,

Погружаясь в холодное небо.

Жизнь течет повседневно, нелепо,

Прикрываясь опавшим листом.

В мире странном, безмолвном, пустом

В неизбежность душою врастая,

Раствориться, исчезнув. Истаять,

Как туманный осенний фантом.

Фланирую туда-сюда:

Шажок, еще шажок.

И вот теку я, как вода,

Дождем осенних строк.

И больше некуда спешить,

И сердцу хорошо —

Спокойно беззаботно жить

С беспечною душой.

Осенний лист упал и в ночь

Летит с ветрами вдаль.

И боль вдруг отступила прочь,

Оставив мне печаль.

Из памяти достав тепло,

Я греюсь, как всегда.

Мне в жизни этой повезло

Неведомо когда.

Упал на землю легкий снег

И изменилось все вокруг…

Вот так зима взяла разбег

И сотворила жизнь из вьюг.

Невероятной белизной

Я очарован в этот миг,

Воспринимаю с новизной

Огромный мир из старых книг.

И к звездам отворив окно,

Под стук магический часов,

Припомнив то, что суждено,

Я к вечности спешу на зов.

Это новая осень стучит в мою дверь,

Обещая покой, вдохновенье и грусть,

Поднимая из памяти горечь потерь,

И читая пол ночи стихи наизусть.

Листопадом, холодным и мелким дождем

Повторяется жизнь в повседневной глуши…

Происходит и то, что так часто не ждем —

Приближается вечность для темной души.

И, тревожно застыв на пороге судьбы,

Я смотрю, чуть дыша, как уносятся в ночь

Наши странные мысли, мечты и мольбы,

Вслед за ними и я ускользнуть бы не прочь.

Ты думаешь, что век железный? Нет,

Ведь он лишен «лица», крупицы чести.

Перед тобой мерцает мертвый свет —

Эпоха пластика, эпоха жести.

Глупцы надеются на бесконечность лет,

Отпущенных им для взаимной лести.

Для лживых, лакированных побед,

Не ожидая от иллюзий мести.

Меж тем коварна всякая мечта,

Когда приходит время воплощенья

В земных вещах, отравленных сполна.

И душу поглощает суета,

Суля ей смерть вторую без прощенья,

Шутя стирая судьбы-имена.

На фоне всей опустошенности

Эпохи пластика и лжи.

Во мне все больше отрешенности

Что режет страсти-миражи.

На фоне странного движения —

Безумного скачка во тьму.

Во мне сильнее отторжение

И веры нету никому.

На фоне общей безнадежности,

И увлеченья мелким злом,

Дышу я воздухом безбрежности,

Идя сквозь годы напролом.

Текущие дни и текучесть вещей,

Где все переходит друг в друга.

Трагический воздух эпохи ничьей —

Не выйти из темного круга.

Теперь лишь смотреть безучастно и зло

На то, как сгорают закаты

Бессмыслицы жизни. Гадать, что могло

Случиться, не будь той утраты,

Что душу твою разорвав на куски,

Изъяла все лучшие части,

Оставив тебе беспредельность тоски,

Тяжелые сны и напасти.

И в темном одиночестве моем

Проскальзывают трепетные тени

Далёких и забытых сновидений,

И жгут меня мистическим огнем.

Я медленно бреду в холодный мрак,

Наполненный отчаяньем без меры.

Но память и обломки старой веры

Вновь чертят непонятный, странный знак

Надежды, что давно ушла в туман

Невнятных дней, задумчивых столетий…

А я — за несвершенное в ответе —

Храню меж строк всю боль от старых ран.

Определенность путей.

Выбор, которого нет.

Смерть самых близких людей.

Грусти отчаянный свет.

Темные лики любви.

И предзакатный огонь…

В клочья все дни разорви,

Кровью забрызгав ладонь.

Боль продолжает творить

Нечто и хочет помочь:

Может быть, договорить,

Прежде чем броситься прочь.

Дальше все легче дышать,

Дальше жизнь легче и злей.

Некуда больше бежать —

Горе в бокалы разлей.

И в ледяном хрустале

Тонет так много затей…

Вся твоя жизнь на земле —

Поиск небесных путей.

Пишу и медленней, и реже —

Я строчек начал избегать…

И воздух надо мной разрежен.

От жизни стал изнемогать.

И дни за повседневной скукой

Не различаются никак.

Всё тянется привычной мукой

И так же падает во мрак.

И годы копятся устало

И превращаются в слова…

Которые под одеялом

Во сне шепчу едва-едва.

Признаваться в слабости не стоит.

Боль не выставляют напоказ.

Тьма своим покровом удостоит,

Спрячет горе — свет безумных глаз.

Жестко, не по-здешнему красиво,

Ты идешь к ужасному концу.

Опасаясь внутреннего срыва,

Тянешься к терновому венцу.

И надменно помощь отвергаешь

Общества навязчивых людей.

Странным безразличьем разлагаешь

Жизни все на тысячи частей.

Никак не получается строфа.

Выходят беспорядочные строфы,

И повторяется всё та же «фа»

Бемоль — ты не избегнешь катастрофы,

Которую ты кликал столько лет,

Потратив уйму слов и снов впустую.

Но, погружаясь в алкогольный бред,

Судьбе своей проигрывал вчистую.

Не выходила у поэта роль,

Не получалось жить легко и просто.

И улыбаться через злую боль

Не стоило, не обращаясь к звездам.

И торопясь куда-то, впопыхах,

Не стоило в чужой болтаться «шкуре»…

Ты лучше б гибнуть продолжал в стихах,

Чем в 26 повеситься «в натуре».

Свернутое пространство

Мертвой моей души.

Скорбное постоянство —

Жуткие миражи.

Странных миров вращенье.

Люди, которых нет.

Близость развоплощенья,

Мертвенно-бледный свет.

Тяжесть судьбы на плечи

Зимним пальто легла…

Гасит надежды свечи

Горечь слепого зла.

Отключиться от жизни, отключиться от боли,

И забыть навсегда горечь терпкой судьбы.

Недостаточно силы, недостаточно воли —

Чтобы враз умереть, без унылой борьбы.

И никчемной душе в небо не устремиться —

И толпа заполняет пустые года.

Только строки летят, как свободные птицы,

Безнадежно-спокойно летят в никуда.

Ну, вот, тебе остались огорченья

От радости, от прелести земной,

И трудный подвиг самоотреченья,

И сопряженья с вечной тишиной.

Кругами ходит скучная невзрачность

И давит, точно неуемный быт.

И только ночи звездная прозрачность,

В которой ты задумчиво забыт,

Из этих дней ведет своей дорогой

За грань иных неведомых миров.

Где дарит смерть свой свет, покой и кров,

Скитальцу, утомленному тревогой.

Несказанные вовремя слова,

Несделанные вовремя шаги…

Летит твоя больная голова

Сквозь шорох снов, сквозь времени круги.

«Литература — приглашенье в ад»?

Но, кажется, что мы и так в аду:

За все мы платим горечью утрат

И кровью сердца пишем, как в бреду…

Но не нужны стихи ни здесь, ни Там —

И вот, ты выбираешь немоту…

Пытаешься спастись, но знаешь сам

В какую улетаешь Пустоту…

Тебя сотрут — ты даже не заметишь,

А, может, даже, поблагодаришь.

Иди во тьму — здесь никого не встретишь,

Здесь понапрасну каждый день стоишь.

Здесь всё ненастоящее — земное,

Два слова правды, остальное — ложь.

Под небом звёздным грезится иное,

Что вызывает трепетную дрожь

У неготового остынут тела,

У рвущейся в полет ночной души,

Которая о чем-то странном пела

Пока вся жизнь звенела за гроши.

А ты идешь невидимым путем,

Невидимость — залог неузнавания.

Душой больной, лишенной сострадания,

Рисуя части злого мироздания

В пыли галактик, в воздухе пустом.

И снова проявляются в стихах

Картинки из разрушенного города…

Прикосновением надменным холода

Законсервируй только то, что молодо

И изгони всю суету и страх.

Вот впереди маячит новый день,

Но ты встречаешь солнце настороженно,

Ведь снам заветным сбыться не положено.

И жизнь, судьбой по сути уничтожена,

Скользит на грани, превращаясь в тень.

Немного осени и грусти,

Немного терпкого вина,

И никуда нас не отпустит

Из дней холодных тишина.

И все твое предназначенье

Листом в ладонь легко скользнет.

Мир дышит самоотреченьем

И память прошлого вернет.

Нет счета быстрым превращеньям,

И вечера опять тихи…

Тебе даровано прощенье —

Ты пишешь странные стихи.

Холодом утра разбужен,

Тихо сидишь на постели.

Ты повернешь неуклюже

Жизнь, что течет еле-еле.

Вечно собой недоволен,

Вечно себя ненавидишь.

Мир, что наскучил до боли

Снова за окнами видишь.

Музыка-грусть прозвучала,

Стелется под ноги горе…

Все начиная сначала,

Тонешь в тумане историй.

Даже, если все потеряно,

Даже, если смерть близка —

Ты иди себе уверенно,

Пусть тебя хранит Тоска

По высокому, предвечному

Небу, где живет звезда,

По пространству бесконечному,

Где исчезнет без следа

Даже тень воспоминания

О судьбе твоей шальной…

Но душа получит знание

О дороге неземной.

Все тридцать лет упорно созерцая

Осенние дождливые года,

Проходишь ты по улицам, мерцая,

Вбирая горечь жизни. Как всегда,

О неизбежность бьешься, замираешь

Потом и о несбывшемся грустишь.

На черно-белых клавишах играешь,

И часто сам себе напрасно мстишь.

К былому нет возврата, знаешь точно,

Но память между днями сохранит

Вот этот миг. И свяжет нитью прочной

Судьбу и осень, что дождем шумит.

Зарядили дожди и тоска —

Это осени нервные строчки.

И бредут, потемнев, облака,

Как, подняв воротник, одиночки.

Испытаний выдерживать вес

Тяжело. Бесконечно уставших

Слишком много. И скалится бес,

Созерцая в безумие впавших.

Ну, а ты, глядя в тысячи дней,

Самому себе здесь предоставлен…

И становишься все холодней —

Из октябрьских рассветов составлен.

Опять тоска из многоточий —

Как может, так утешит. Пусть

Путь все короче и короче —

Ты помнишь версты наизусть.

И, проходя по строчкам темным,

И смыслом жизни сделав боль,

Соединяешься с огромным

Пространством, глушишь алкоголь.

Сильны трагические ветры,

Что лихо над душой летят,

И, как алмаз, все километры

Судьбы твой разрезает взгляд…

Тоска кругом, тоска… а впрочем,

Умолкни, свыкнись с тишиной.

И пьяный русский сумрак ночи

Тебя накроет с головой.

Все-таки не зря я в этом мире

Пил, скандалил и писал стихи,

В тесной и обшарпанной квартире

Собирая слезы и грехи.

Стал я и спокойнее, и злее,

Безразличен часто ко всему.

Кажется, пройду я по аллее,

И осенних тайн тоску пойму.

Жизнь ко мне все жестче и все строже —

Полюбить ее не довелось.

Ничего на свете нет дороже

Памяти о том, что не сбылось.

Живем от приступа до приступа

Своих хронических болезней.

Живем на самом крае выступа

Всё тягостней и бесполезней.

Судьба опять бормочет разное,

А мы взрослеем, мы стареем.

Красивое и безобразное

В одной душе храним, лелеем.

И ждем…Чего мы ждем отчаянно,

Какой мечты взыскуем, ищем?..

Мы, будто тени, неприкаянно

Свое обходим пепелище.

И жизнь твоя, скользящая как ртуть,

Отравит снова злом существованья.

Ты дни свои проводишь как-нибудь,

Подвержен чувству разочарованья.

Нет ничего, чтобы могло увлечь,

Зажечь тебя средь ледяных просторов.

А в сердце только пыль от скучных встреч

И горечь от ненужных разговоров.

Становится дорога миражей

Сродни совсем банальному застолью…

И ты глядишь с высоких этажей,

И душу перемешиваешь с болью.

Что может быть ужасней жизни,

Той, повседневной и пустой,

Когда все ближние, как слизни,

А воздух дышит пустотой.

И ничего помочь не может,

От разъедающей тоски.

Твой мир банальный уничтожат,

Тупая боль сожмет виски.

Душа горит во тьме, как спичка,

Ты снова здесь, ты воплощен…

И разговорам о вещичках

До самой смерти обречен.

Превращаются в пыль миражи,

Рассыпается блеф.

И душа погибает во лжи,

Ничего не успев.

По дорогам холодным спешишь

И теряется след.

Отчего-то так много грешишь

В беспросветности лет.

Точно собран из разных частей —

Невпопад и не в лад —

Все встречаешь ненужных гостей —

Погружаешься в ад.

Не спастись от тревожной тоски,

Но в уставших глазах

Только боль от надменной строки,

Побеждающей страх.

Всё — барахло, всё барахлит.

И даже сердце, что болит, —

Скрипит обыденно и скучно.

С бессмыслицею неразлучна —

Поодаль жизнь моя стоит.

И я растерян, как всегда,

Мне светит тусклая звезда

Воспоминаний и кошмаров.

Я цепенею от ударов,

Хотя душа судьбой горда.

Начать писать бы о другом,

Но скука серая кругом,

А мир — проклятая химера.

И в сердце тихо гаснет вера,

Как сон о чем-то дорогом.

Остывший взгляд. Твой облик перекошен,

Твой рот полуулыбкой искривлен.

И сердца механизм почти изношен,

И можно б было сдать его на лом.

Проходят дни, ты их не замечаешь,

Хотя года и властны над тобой.

Ты смотришь вверх, ты каждый раз встречаешь

В штыки, все то, что послано судьбой.

Ох, душно… распахни пошире ворот,

Припомни то, что навсегда забыл…

И грозовая тьма накроет город,

Где ненавидел чаще, чем любил.