Трамвай на тот свет

Сергей Серебров, прохаживаясь по проспекту Черняховского возле магазина радиотоваров «Витязь» в ожидании обещанного дикторами солнечного затмения, предвкушал свою вечернюю встречу со Светой. Стоял погожий октябрьский день. Небо было подёрнуто лёгкой дымкой, и Сергей время от времени поглядывал на солнце, опасаясь, что его закроют тучи. Яркий свет слепил глаза, и Серебров уже в который раз обругал себя за то, что не закоптил стекло.

Рядом, тоже, видимо, в ожидании затмения, по широким бетонным плитам взад-вперёд бродили невысокий мужчина в очках, в сером плащевом пальто и такой же серой, плащевой, по форме напоминающей армейскую, шапке и маленький мальчик в тёмно-зелёной куртке и ярко-коричневой шапочке.

— Папа, ну пойдём смотреть «пешеходный переход», который крепко приделанный! — потребовал мальчик, которому уже, видимо, надоело ждать.

— Потерпи немного, Никита, вот посмотрим затмение и пойдём, — возразил мужчина.

«Да уж, поскорее бы, — подумал Серебров и с досадой посмотрел в сторону солнца: — А ведь уже полчаса с объявленного диктором времени прошло!»

Неожиданно поднялся небольшой порыв ветра и стало темнеть. Серебров с надеждой взглянул на небо, но оказалось, что это всего лишь небольшая тучка.

Наконец мужчине и мальчику надоело ждать, и они пошли в сторону проспекта Строителей.

Серебров некоторое время побродил возле магазина, затем это наскучило и ему, и Сергей, последовав примеру, отправился домой.

Солнце медленно клонилось к западу, и не успел Сергей ещё как следует отгладить брюки, как на город спустились молочно-белые сумерки. Дома приобрели немного размытые, нечёткие очертания, и то там, то здесь стали зажигаться окна.

Когда Серебров полностью закончил приготовления, было уже совсем темно. В зале раздался неожиданный стук и звон разбитого стекла. Оказалось, что на пол упала небольшая иконка с ликом Христа, которую Сергей немного подвинул вчера в сторону, чтобы поставить рядом портрет Светы. «Вот раззява, не мог более надёжно поставить», — сокрушённо подумал Сергей и, сходив за веником, тщательно подмёл осколки.

Света просила прийти ровно в девять. Поначалу это удивило Сереброва, но потом он решил, что Света, как и он, живущая в одиночестве, решила оставить его с собой на ночь. Перспектива была не такой уж и плохой.

Без десяти восемь Серебров вышел из дома и направился на Московский, чтобы сесть на трамвай.

Трамваев долго не было, и Сергей основательно продрог, пока не подъехал первый вагон. Это была «единица». Света жила в конце Фрунзе, и «единица» не совсем подходила Сереброву, но ждать больше не хотелось, и Сергей решительно шагнул в переполненный салон. В давке ехать было неприятно, но Серебров успокаивал себя тем, что не надо пробивать талоны.

Как вскоре оказалось, успокаивал он себя зря — возле пединститута появилась противная тётка-контролёр. Сергей принялся шарить по карманам в поисках талона, которого, как всегда бывает в таких случаях, не оказалось. Купить у пассажиров тоже было нельзя, потому что у Сереброва были только двадцатитысячные купюры. Чертыхнувшись, Сергей стал пробираться к выходу.

— Эй, а твой билет?! — противно пропищала толстая контролёрша и с ненавистью просверлила Сереброва своими маленькими свиными глазками.

— Я выхожу — он где-то в кармане, но искать лень, — отмахнулся Сергей и вышел на первой же остановке.

Почти сразу же за «единицей» пришла «семёрка». «Не было бы счастья, да несчастье помогло», — улыбнулся Сергей, потому что «семёрка» должна была довезти его до самого дома Светы.

Но уже через остановку Сергей, стоящий возле задней двери, проклинал и трамваи, и контролёров, и уже жалел, что не пошёл пешком, потому что в переднюю дверь вновь вошла всё та же противная толстая контролёрша. Тётка тут же заметила Сергея и, всё время косясь в его сторону, принялась бегло проверять билеты у остальных пассажиров. Пришлось выйти ещё раз.

«Надо было лучше штраф заплатить, но доехать спокойно!» — обругал себя Серебров и пошёл пешком. Но вскоре начался дождь, и Сергей, дойдя до перекрёстка Смоленской и Фрунзе, купил большой букет цветов, пару шоколадок, злополучные талоны и шампанское и сел на подошедшую «тройку».

Пробив талон, Серебров сел на свободное место и теперь даже хотел, чтобы появилась контролёрша, но её нигде не было. Сергей встал рано утром и теперь, расслабившись, задремал, прислонившись головой к оконному стеклу — выходить всё равно было нужно почти на конечной.

Когда Серебров открыл глаза, в салоне не было ни одного человека. Сергей взглянул за окно — уже пошёл частный сектор, а на другой стороне мелькали огни завода заточных станков. Следующая была конечной. Сергей взглянул на часы. Было без четверти девять. «Успеваю, но в обрез, — подумал Серебров, — да и искать в частном секторе нужный дом в темноте, да ещё и под дождём — не самое приятное и не самое быстрое занятие».

Трамвай со скрипом остановился и Сергей, сойдя со ступеней, оказался на чём-то мягком и плохо различимом. Двери со скрипом закрылись, и в салоне погас свет.

Сергей осмотрелся вокруг и, к своему удивлению, не увидел ни одного огонька. «Что за чёрт?! Наверное, за какой-нибудь сарай на конечной завезли. И что это за манера такая у водителя — свет выключать?!» — раздражённо подумал Серебров и хотел хлопнуть по корпусу трамвая рукой, но она провалилась в пустоту. Сергей удивлённо оглянулся — трамвая не было.

— Что за чёрт?! — пробормотал Сергей и удивлённо огляделся.

Глаза уже успели частично привыкнуть к темноте и Сергей стал понемногу различать какие-то плотные кусты, в самом центре которых он теперь находился.

— А твой билет где? Где твой билет? Где, спрашиваю? — гнусавый голос контролёрши раздался так неожиданно, что Сергей вздрогнул и, скованный непонятным страхом, затаился.

На той стороне кустов двигалась какая-то бесформенная фигура. «Контролёрша», — сообразил Серебров. Тётка ещё некоторое время побродила среди кустов, а затем стала удаляться. Подождав, пока она уйдёт достаточно далеко, Серебров решил выбраться из кустов.

Поблизости не горел ни один фонарь, и до ближайшего огонька было довольно далеко. «И куда это меня завезли — может, это какой запасной трамвайный парк за городом?» — успокаивал себя Серебров, но страх мало-помалу проникал всё глубже — Сергей никак не мог понять, где он оказался. Это было тем более страшно, что до самой остановки он смотрел в окно и должен был выйти на окраине завода. Проехать мимо он мог только в том случае, если бы незаметно для себя проспал по меньшей мере минут десять и лишь затем вышел. Кроме того, память подсказывала Сереброву, что рельсы заканчивались как раз на окраине завода и никакого трамвайного парка, куда его могли завезти, не существовало в природе. Да и окружающие Сергея со всех сторон то ли кочки, то ли холмики не имели ничего общего с парком.

Споткнувшись об один из таких холмиков, Серебров не удержал равновесия и упал. Бутылка шампанского выскользнула из рук и разбилась о камень. Букет тоже отлетел в сторону. «У, раззява!» — зло подумал Сергей и принялся осторожно шарить рукой по земле, пытаясь найти цветы. Пальцы наткнулись на холодные металлические прутья какого-то забора.

Медленно, очень медленно, но до Сереброва всё же стало доходить, что это ограда могилы. Могилами оказались и многочисленные холмики вокруг. Никакого кладбища в районе Фрунзе не было, и Сергей, зажмурившись, пытался избавиться от наваждения. Но тщетно — вокруг было всё то же кладбище.

Неожиданно над головой раздался чудовищный грохот — небо из конца в конец прорезала ярко-синяя молния и на мгновение стало светло, словно днём. За этот короткий миг Сергей успел рассмотреть, что он находится посреди огромного кладбища. Молний больше не было. Из разрывов туч выплыла синеватая луна, издали казавшаяся светящимся человеческим черепом. Стало светло — не так, как было при молнии, но всё же вполне достаточно для того, чтобы осмотреться. «Как я мог здесь оказаться? Где это? Что со мной случилось после того, как я вышел из трамвая? Может быть, я сплю или свихнулся, и теперь мне всё это кажется?» — Сереброву было страшно. Страшно по-настоящему. Он сидел непонятно где, и было ещё более непонятно, как он здесь оказался.

Притаившись у угла ограды, Сергей прислушался. Было тихо, лишь где-то вдали раздавалось нечто отдалённо напоминающее чей-то зов. Сергей поднялся на ноги и посмотрел по сторонам. Где-то в километре от кладбища горело зарево большого города. «Неужели это Витебск?» — удивлённо подумал Серебров и, всё время оглядываясь по сторонам, двинулся по направлению к городу.

Зов позади стал громче, и вскоре Серебров довольно явственно услышал за своей спиной:

— А где твой билет?

Обернувшись, Сергей увидел разъярённую контролёршу, которая не то бежала, не то просто плыла по воздуху вслед за ним. Лицо контролёрши внушало непонятный страх. Присмотревшись, Серебров понял, что испугавшее его лицо — лицо мертвеца.

— Где твой билет?! — истошно завыла мёртвая контролёрша и почти настигла Сергея.

Обхватив голову руками от ужаса, Сергей побежал вперёд, боясь оглянуться. Могилы по обе стороны дороги стали шевелиться, и оттуда принялись выползать и полуистлевшие, и совсем ещё свежие мертвецы. Один из них, просунув руку сквозь ограду, попытался схватить Сергея за штаны. Сергей ударил по руке носком ботинка, и она, глухо шлёпнувшись о землю, отлетела в сторону и, словно нога паука-сенокосца, продолжала сжимать и разжимать пальцы.

Видя, что им не достать Сергея, мертвецы принялись швырять в него песок и камни. Камни больно били по телу, а глаза несколько раз едва не оказались полностью засыпанными землёй и песком. Сергей закричал и, что есть силы, взмахнул руками. К его удивлению, тело немного поднялось вверх, и он теперь летел вперёд, почти не касаясь ногами земли. Заметив это, Сергей яростно заработал руками и вскоре уже летел над могилами на пятиметровой высоте. Мёртвая контролёрша заметно отстала. Мертвецы пробовали бросать камни вверх, но всё время промахивались.

Наконец кладбище закончилось и пошёл плотный, но невысокий лесок. «Наверное, я всё же сплю», — решил Серебров, но ушибы и ссадины от камней и кровоточащий нос делали это предположение достаточно сомнительным.

С высоты Сергею наконец-то удалось толком разглядеть город, и он понял, что перед ним действительно Витебск. Внизу проплывали дома частного сектора. Сергей опустился на крышу одного из домов и прислушался. С другой стороны дома доносилось странное хрюканье. Заглянув через конёк крыши на другую сторону, Сергей увидел большую синеватую свинью, из пасти которой торчала человеческая нога. Свинья жадно проглотила ногу, совсем по-человечески облизнулась и удовлетворённо хрюкнула. Сергей вздрогнул и едва не упал с крыши. Привлечённая шумом свинья задрала рыло вверх и, заметив человека, поднялась на задние копыта, оказавшись почти вровень с Серебровым. Серебров не стал дожидаться, чем всё это закончится и, резко взмахнув руками, полетел дальше.

Вот и Смоленская площадь. Тихо опустившись возле одного из домов, Сергей осторожно пробрался вперёд и заглянул за угол. Со стороны Смоленского базара доносился оживлённый шум. «Неужели кто-то может торговать ночью?» — удивился Сергей и, обойдя здание следственного изолятора, оказался возле самого входа на рынок. У ворот стоял самый настоящий чёрт и вместо платы за вход бил проходящих на рынок большой шестихвостой плёткой. Присмотревшись, Серебров понял, что все люди, проходящие мимо чёрта, тоже мёртвые. «Я, видимо, окончательно свихнулся?!» — решил Серебров и в отчаянии выскочил из-за угла и влился в общий поток. Со всех сторон отвратительно несло мертвечиной. У многих соседей Сергея на лицах зияли огромные чёрные провалы, внутри которых копошились жирные жёлтые черви. Едва подавив позывы на рвоту (да и то только потому, что в желудке уже давно ничего не было), Сергей дождался своей очереди и подошёл к чёрту. Чёрт, даже не взглянув на человека, недовольно рявкнул:

— Следующий!

Шедший позади мертвец тут же грубо толкнул Сереброва в спину своей полуразложившейся рукой и подставил свою спину чёрту. Плётка тут же со свистом впилась в мёртвое тело.

— Следующий! — вновь рявкнул чёрт, и Сергей понял, что его просто не заметили.

На базаре было многолюдно, и толпившиеся вокруг мертвецы то и дело толкали Сереброва своими мерзкими телами. Торговали точно такие же черти, как тот, что стоял у входа. Но самого товара не было видно. Лишь над палатками, в которых сидели черти, висели огромные плакаты с надписями. Над самой ближайшей к Сереброву было написано: «Совесть». К чёрту подошёл мертвец с обнажившимися от тления костяшками пальцев, и тот тринадцать раз ударил покупателя плёткой. Мертвец взвыл и исчез. А через мгновение появился вновь, но уже с целыми пальцами. Серебров отшатнулся и подошёл к палатке с надписью «Убийство». Впереди, перед Сергеем, стоял почти голый скелет. Чёрт ударил подошедшего тринадцать раз плётью, и скелет, точно так же, как и предыдущий мертвец, исчез, чтобы вновь появиться уже в виде достаточно свежего мертвеца. Мертвец собирался было уходить, но тут неожиданно встретился взглядом с Серебровым.

— Здесь человек! — взвыл мертвец и вцепился в Сереброва.

К нему тут же присоединились остальные.

— Господи, помоги! Спаси меня, грешного! — в отчаянии закричал Сергей и обхватил голову руками.

Сверху ударила ярко-синяя молния, и Сергей, воспользовавшись замешательством чертей и мертвецов, резко взмахнул руками и полетел вверх. Мертвецы бросились за ним, но Сергей уже успел набрать высоту и, в конце концов, оторвался от преследователей.

Опустившись на тротуар возле памятника Ленину, Серебров спрятался под одну из серебристых елей и с тревогой посмотрел в сторону Смоленского рынка. Оттуда доносился приглушённый шум, но улица оставалась пустой. Вытерев холодный пот со лба, Сергей оглядел площадь. К его удивлению ни памятник Ленину, ни сквер, ни улица Урицкого ничем не отличались от тех, что были в Витебске. Но что-то всё же подсказывало Сергею, что это не Витебск… Вернее — это не его Витебск, а другой Витебск. И от осознания этой страшной истины стало совсем невмоготу — Серебров вновь чувствовал, как ужас, парализуя волю, наполняет каждую его клеточку.

Неожиданно из-под соседней серебристой ели выползла огромная серая жаба. Сергей попытался было бежать, но большие выпученные глаза твари, по размеру напоминающие автомобильные фары, так пристально посмотрели ему внутрь, будто хотели достать оттуда душу, и Серебров, почувствовав, что у него подкосились ноги, обессилев, опустился на мокрую и холодную землю.

— Хочешь, погадаю? — неожиданно предложила жаба.

Серебров промолчал, будучи не в силах что-либо сказать. Жаба ещё раз заглянула ему в душу и прохрипела:

— Ты не должен был идти в город мёртвых.

— Разве это не Витебск? — наконец выдавил Сергей.

— А разве ты сам этого не знаешь? — вопросом на вопрос ответила жаба и, немного помедлив, добавила: — Это мёртвый Витебск.

— Значит, я умер? — прошептал Серебров.

— Нет. Пока ещё нет. Но ты умрёшь, если не вернёшься до рассвета.

— Не вернусь куда? — со страхом спросил Серебров.

— Туда, откуда ты пришёл.

— Почему здесь одни мертвецы? — спросил Серебров, вспомнив увиденное.

— Это души тех, кто слишком любит зло. Можно продать свою совесть, можно убить человека, можно украсть — и тогда чёрт подарит немного жизни. И тогда человек сможет жить там, в вашем мире. Но убивать и воровать он тоже должен в вашем мире, иначе его душа не сможет больше сюда приходить по ночам, и он умрёт.

— Неужели они не могут стать нормальными людьми? Неужели нет выхода?

— Выход есть всегда — его только нужно найти.

— А как попал сюда я? — торопливо спросил Серебров, надеясь, что жаба поможет ему вернуться.

— Ты, наверное, хочешь спросить, как тебе вернуться? — прохрипела жаба и засмеялась каким-то неприятным клокотанием в горле.

Серебров вздрогнул и кивнул.

— Как вошёл, так и выйди. Но не дай Бог тебе, парень, снова искать пиковую даму!

— Какую даму? — испугался Сергей, заметив, что жаба развернулась и поползла к своей ели.

Жаба не ответила и залезла под низко опущенные еловые лапы.

— Как же мне выбраться? — закричал Серебров и бросился вслед за жабой.

Под елью жабы уже не было. Сергей сел прямо на землю, прислонившись спиной к клейкому стволу, пахнущему свежей смолой, и беззвучно заплакал от растерянности и отчаяния.

— Спеши — ты должен успеть до рассвета, — прокричала откуда-то сверху жаба, глухо засмеялась своей клокочущей трелью, и наконец всё затихло.

«Господи, что же со мной случилось? Где я? Должно быть, свихнулся или лежу где-нибудь без сознания. Может, кто решил ограбить и, как только я вышел из трамвая, шарахнул чем по голове? А теперь я лежу где-нибудь в грязи и вижу весь этот бред. Но надо же и в себя приходить. Скорее всего, это так, раз я ещё неплохо рассуждаю», — Серебров пытался понять, что с ним происходит и найти хоть какой-то выход из создавшегося положения. Наконец, решив, что он потерял сознание, Серебров принялся щипать свою руку, чтобы прийти в себя. Рука болела, но вокруг ничего не менялось. Серебров раздражённо ударил правой рукой по гранитному бордюру. Из большого пальца тут же пошла кровь. Сергей сунул палец в рот, и кровь вскоре остановилась.

«Надо успокоиться! Надо успокоиться!» — мысленно твердил себе Серебров, пытаясь до мельчайших деталей вспомнить всё то, что произошло с ним до кладбища. «Вначале я сел на… На «семёрку». Затем на «тройку». «Тройка», «семёрка», — Сереброву показалось, что ему знакомо это цифровое сочетание, и он раз за разом пытался вспомнить, где он его слышал. Но всё было тщетным. — Прямо карточная игра какая-то… Недаром жаба что-то про пиковую даму говорила… Пиковая дама… Тройка, семёрка… Туз! В «Пиковой даме» у Пушкина был туз! Туз — значит «одиннадцать». Но я не ехал таким маршрутом. В Витебске вообще нет такого маршрута трамвая. Но… В некоторых карточных играх туз считается не одиннадцатью, а… единицей. Значит: «тройка», «семёрка», «единица»! Именно в таком порядке, только наоборот, я и ехал. А что, если так же и вернуться — вначале поискать «тройку», затем на «семёрке» и потом сесть на «единицу»?! Во всяком случае, пока ничего лучше я не придумал», — решил Сергей и стал прикидывать, как ему лучше всего попасть в конец проспекта Фрунзе.

Но его почему-то неодолимо тянуло домой. Вернее, в то место, которое в ЕГО ВИТЕБСКЕ было его домом. Это место непременно должно было быть и в ЭТОМ ВИТЕБСКЕ. Вряд ли оно было таким же безопасным и уютным, как и его собственное жильё, но… это было почти его жильё.

Ещё раз осмотрев площадь, Сергей решил пробираться домой не по улице Ленина, которая почему-то не внушала ему доверия, а по Суворова, тянувшейся параллельно центральной.

Небольшой промежуток между улицами Ленина и Суворова Серебров проделал по Урицкого без особых проблем, но на самой Суворова раздался странный шум, напоминающий отдалённые барабанные трели. Шум постепенно усиливался, и Сергей, подойдя к горвоенкомату, уже различал мерный топот десятков сапог. Серебров поднял решётку ямы ближайшего подвального окна и на всякий случай быстро юркнул вниз.

Показались стройные ряды мёртвых солдат. Впереди вышагивал майор, одетый в старую, наполовину истлевшую полевую форму. Майор смотрел вперёд своими ничего не видящими глазницами и командовал голосом, шедшим откуда-то из глубины его лёгких:

— Ногу! Раз, раз! Раз, два, три! Раз, раз! Раз, два, три!

Солдаты, одетые в парадную форму, старательно тянули ногу. Их чёрные силуэты медленно проплывали на фоне бледно-молочной луны, и если бы не их топот, Серебров мог принять всё это за наваждение.

Внезапно правофланговый солдат споткнулся и упал прямо под ноги своим товарищам.

— Продолжать движение! Раз, раз! Раз, два, три! — заорал майор, недовольный заминкой, и на упавшего обрушился целый поток тяжёлых солдатских подошв.

Мёртвое мясо легко сползало с костей и разлеталось в стороны. Когда прошёл весь строй, упавший смог наконец подняться. Теперь это был почти голый скелет.

— Догоняй строй! — рявкнул майор, и солдат-скелет, подобрав левой рукой оторванную правую, побежал за колонной.

Переждав, пока солдаты скроются за поворотом, Серебров выбрался на поверхность и отправился дальше.

Часы на ратуше гулко пробили два раза и из верхнего окна вылетела огромная летучая мышь. Сергей на всякий случай прижался к стене, но летучая мышь пролетела мимо, не обратив на него никакого внимания.

Улица Ленина, на которую вновь вышел Серебров, казалась безлюдной. И Сергей, перебравшись по мосту на другую сторону Витьбы, оказался возле здания горисполкома.

Всё пространство перед горисполкомом было залито яркими праздничными огнями, и Серебров, подобравшись поближе, принялся из-за кустов следить за происходящим. Двор перед горисполкомом был превращён в большую площадку, обнесённую золотым забором. В центре двора стояло большое пустое корыто, сделанное из цельного куска красивого белого мрамора. Всё пространство между корытом и забором буквально кишело свиньями. Здесь были и огромные, откормленные боровы в хорошо скроенных, но всё равно не способных скрыть их полноту пиджаках и молодые кабанчики, старые свиньи в чепчиках и молодые свинки в джинсовых шапочках. Между ними с визгом сновали подсвинки и поросята обоего пола. Присмотревшись, Серебров отметил про себя, что все свиньи либо синие, либо жёлтые, либо зелёные.

— Внимание! Начинается рабочий день! — прохрипел самый большой зелёный боров, и все свиньи, независимо от пола и возраста, разбились согласно цветам на три большие кучи.

Боров свистнул в висящий у него под лычом свисток, и мраморное корыто начало самопроизвольно наполняться чем-то чёрным и маслянистым.

— Сегодня будет чёрная икра!

— Давно пора — красная уже надоела! — радостно повизгивали жёлтые подсвинки из ближайшей к Сергею жёлтой группы.

Подождав, пока корыто наполнится до краёв, зелёный боров ещё раз свистнул в свисток и погрузил лыч в корыто. Поднялся невообразимый вой, и все остальные свиньи тут же последовали его примеру. Но каким бы большим ни было корыто, вместить лычи всех желающих оно было явно не в состоянии, и свиньи принялись разбрасывать друг друга рылами, пытаясь изо всех сил добраться до заветной икры. Некоторым, видимо, так и не удалось бы её попробовать, но зелёный хряк оттер от центра жёлтого и синего и с разбега прыгнул прямо в корыто, пролив изрядное количество икры на землю. Жёлтый и синий влезли в корыто по обе стороны от зелёного, а остальные кабаны и крупные свиньи старались протиснуться поближе к борову своего цвета и хоть ненадолго опустить лычи в корыто. Подсвинкам досталась икра, пролившаяся на землю, а поросята старательно облизывали основательно измазанные лакомством лычи взрослых.

Наконец вся икра была съедена и зелёный хряк, сытно отрыгнув и довольно хрюкнув, вновь свистнул в свисток. Появился мёртвый дворник и принялся поливать свиней из пожарного брандспойта. Серебров осторожно пробрался назад на улицу Ленина и пошёл дальше.

На площади Свободы горбоносый старик ходил вокруг тумбы для объявлений и старательно оклеивал её со всех сторон какими-то листовками. Решив, что старик не представляет никакой опасности, Серебров подошёл к тумбе и попытался разобрать текст. Но буквы на глазах превращались в какие-то немыслимые иероглифы, и Сереброву удалось прочитать лишь подпись — «БЕСЫ». Только тут он заметил, что у старика из-под седых волос торчат маленькие, ребристые козлиные рожки. Старик клеил листовки без остановки, при каждом круге наклеивая новые листы на предыдущие, которые он наклеивал несколько минут назад. Увидев Сереброва, старик недовольно поморщился и протянул Сергею пачку листовок и кисть с клеем:

— Помогай.

— Извините, но мне это не нужно, — возразил Сергей.

— Это всем нужно! Это нужно организации! — важно сказал старик, но настаивать не стал и продолжил работу в одиночку.

Чем больше он ходил вокруг тумбы, тем больше листовок становилось в пачке, которая лежала у него в переброшенной через плечо синей спортивной сумке.

Подождав, пока старик окажется на другой стороне тумбы, Серебров осторожно отошёл в сторону, перебежал через площадь Свободы и проспект Фрунзе и прыгнул в откос, ведущий в яму с амфитеатром.

Чаша была заполнена до отказа, и зрители (скорее всего тоже мёртвые, но из-за удалённости Серебров не мог определить этого наверняка) радостно смотрели на сцену, с которой время от времени поднимались яркие, разноцветные пузыри. Поднявшись вверх, пузыри на мгновение замирали, а затем с громким звоном лопались на тысячи ярких звёздочек салюта, озаряющих весь амфитеатр. Полюбовавшись на фейерверк, Серебров стал думать, что делать дальше. С одной стороны нужно было попасть в конец Фрунзе, чтобы попытаться отыскать злополучный трамвай-«тройку». С другой же — его непреодолимо тянуло домой.

Поднявшись на проспект, Серебров нерешительно остановился возле телефонной будки. Внезапно вверх взлетела тяжёлая крышка ближайшего канализационного люка, затем рухнула на асфальт, выбивая десятки искр и, со звоном покрутившись вокруг своей оси, наконец замерла как раз на середине проезжей части. «Так и голову пробить может», — раздражённо подумал Сергей и подошёл к люку. Из люка высунулась голова гигантской змеи. Жёлтые, немигающие глаза с ненавистью уставились прямо на Сергея. Сереброву хотелось бежать, но он стоял словно вкопанный, будучи не в силах пошевелиться под страшным, гипнотизирующим взглядом твари. Змея зашипела и бросилась на Сергея. Серебров едва успел увернуться, но гигантские клыки всё же подрезали ему мочку уха. Взвыв от боли и ужаса, Серебров обхватил голову руками и побежал прочь. Тёплая кровь стекала по спине за шиворот, и вскоре спина стала мокрой.

Серебров бежал, не разбирая дороги, и сам не знал, куда он бежит. Дома и деревья мелькали сплошной пёстрой лентой, но страх, пронизывающий всё тело, не позволял ни на секунду расслабиться или остановиться до тех пор, пока Серебров, потеряв сознание, не рухнул навзничь прямо в кучу собранных кем-то осенних листьев.

Очнувшись от холода, Сергей первым делом потрогал разорванное ухо. Кровь уже не шла, однако мочку жгло нестерпимым огнём. Осмотревшись, Серебров неожиданно понял, что лежит в куче листвы возле своего подъезда. Вокруг было тихо. Даже слишком тихо. Лишь ветер лениво покачивал берёзы, ещё не успевшие полностью сбросить листву. Фонари слабо освещали двор. Всё было слишком обыденным, и Серебров решил, что всё происшедшее ему просто почудилось. «Может, избили и обокрали, а мне всякая чертовщина мерещится?» — досадовал Сергей и, тяжело поднявшись на ноги, отряхнул одежду и пошёл к себе. На лестничной площадке ярко горела лампочка, а за дверью на первом этаже, как обычно, злобно зарычал соседский дог. Всё было, как обычно, но всё же Серебров никак не мог в это поверить и прийти в себя.

Замок легко щёлкнул, и Сергей, толкнув дверь, вошёл в свою квартиру. Машинально нащупав рукой выключатель, Серебров зажёг в прихожей свет и сразу же заметил белые женские туфли, стоящие возле резинового коврика в прихожей. Пройдя в зал, Серебров увидел чётко выделяющийся на фоне окна силуэт сидящей в кресле женщины. Вздрогнув, Сергей включил свет. Возле окна, в большом мягком кресле, вполоборота к нему сидела… Света.

— Света?! — удивлённо спросил Серебров, хотя и так уже понял, что это она.

— Я тебя долго ждала, — глухо ответила Света. — Я принесла тебе свою фотографию.

— Я не знаю, что со мной было, — прошептал Сергей и, взяв дрожащей рукой фото, поднёс его к глазам.

Вместо фотографии у него в руках была карточная пиковая дама. Серебров изменился в лице и посмотрел на Свету. Но перед ним уже стоял мертвец, лицо которого было обезображено признаками разложения. Резко дохнуло мертвенным запахом. Закрывшись руками, Серебров с криком выбежал из квартиры. Ему вдогонку нёсся зловещий, сатанинский смех.

«Значит, я всё ещё здесь — значит, я всё ещё в ЭТОМ ВИТЕБСКЕ, и всё это реальность! Страшная, дикая реальность!» — думал Серебров, планируя в ночном, холодном небе. Внизу был город. ЧУЖОЙ ВИТЕБСК, как две капли воды похожий на ЕГО ВИТЕБСК.

Пролетев над Смоленской, Серебров свернул на Фрунзе и опустился на землю как раз там, где была конечная трамваев — возле завода заточных станков. Почти тут же подошла «тройка». Серебров решительно вошёл в раскрывшиеся с шипением двери и опустился на ближайшее сиденье. Салон был пуст. Трамвай с грохотом помчался вперёд. На Фрунзе горели редкие, тусклые фонари. И остановки, и сам проспект казались абсолютно пустынными.

Серебров вышел возле ресторана «Зелена гура». Кабина «тройки» была пустой — было страшно, но трамвай ехал без водителя. Вскоре подъехала и «семёрка», в кабине которой сидел скелет, помахавший Сереброву рукой. Салон «семёрки» был таким же пустым.

Сойдя возле пединститута, Серебров принялся дожидаться «единицу». Трамвая не было, и Сергей осмотрелся по сторонам. Всё, или почти всё выглядело, как обычно — за исключением двух ведьм, которые на большой скорости кружили верхом на мётлах вокруг купола телескопа.

Раздался предупредительный звонок, и почти тут же из темноты вынырнула «единица», в кабине которой сидел полуразложившийся мертвец. С трудом уняв дрожь в ногах, Серебров поднялся в салон, но не стал садиться, а встал возле задней двери, напряжённо вглядываясь в оконное стекло: сейчас должна была решиться его судьба — или он вернётся в свой мир, или останется один на один с Городом Зла.

На ближайшей остановке возле магазина «Богатырь» в салон вошли мертвецы. Их было не меньше десятка. Серебров чувствовал, что ему угрожает опасность, но, не подавая вида, продолжал всматриваться в окно. Рядом с его лицом к трамвайной стенке был прикреплён огромный компостер величиной едва ли не больше окна. Мертвецы по очереди подходили к компостеру, вкладывали в прорезь свою левую руку, жали правой на рычаг, и на землю падали куски мяса и костей, вслед за которыми по каплям сочилась тёмная, почти запёкшаяся кровь. Сергей вжал голову в плечи и решил не оборачиваться — на следующей остановке ему нужно было выходить. Небо на востоке заметно посветлело, и Серебров впервые посмотрел на часы. Было без пяти минут семь. «Ты должен успеть до восхода солнца», — вспомнил Сергей и почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Секунды казались вечностью. Уже из-за поворота выглянули дома улицы Чкалова. Уже начал притормаживать трамвай. «Не оборачивайся», — шептал Сергею внутренний голос, но ему нужно было выходить, и Серебров, с трудом оторвав взгляд от светлеющего неба, медленно обернулся. Прямо на него пристально смотрела уже знакомая Сергею женщина-контролёр. Но теперь она была мёртвой.

— Ваш билет? — прохрипела женщина и, словно змея, пронзила Сереброва немигающим взглядом.

Трамвай остановился. Двери со скрежетом раскрылись, и Серебров, сбив с ног контролёршу, бросился к выходу. Почти тут же его схватили мертвецы и повалили на пол. Контролёрша вцепилась Сергею руками в горло и принялась душить. Серебров уже почти потерял сознание, но в это время окна верхних этажей окрасились ярко-красными бликами разделившегося на тысячи осколков восходящего солнца. Схватившись ослабевшими руками за двери, Серебров всё же выполз наружу и… провалился в темноту.

Нестерпимо болела голова. Было холодно. С трудом разлепив глаза, Сергей осмотрелся по сторонам. Он лежал в грязной, пожухлой траве возле магазина «Витязь». По тротуару гуляли мужчина и маленький мальчик.

— Папа, ну пойдём смотреть «пешеходный переход», который крепко приделанный! — потребовал мальчик.

— Потерпи немного, Никита, вот посмотрим затмение и пойдём, — возразил мужчина и посмотрел на небо.

Серебров вздрогнул и тоже посмотрел на солнце. Стало быстро темнеть, и яркий солнечный диск медленно закрыл чёрный круг-провал. Мужчина и мальчик застыли на месте в неестественно-вычурных позах, словно кто-то остановил кинофильм. То же произошло и с автомобилями. Вокруг воцарилась жуткая тишина. Наконец солнце медленно освободилось от черноты, и почти тут же весь окружающий мир вновь ожил, задвигался и зашумел.

— Папа, а почему этот дядя в траве лежит? — спросил ребёнок у отца и показал на Сереброва.

— Он напился водки, вот и лежит, — пожал плечами отец: — Наверное, затмения не будет — пойдём домой.

«Оно уже было!» — хотел крикнуть Серебров, но, и сам не будучи уверенным, что всё это ему просто не привиделось, промолчал и, дождавшись, пока мужчина и мальчик уйдут, поднялся на ноги.

«Что же со мной произошло? Что? Наверное, просто стало плохо возле «Витязя», вот и померещился весь этот бред. Надо к врачу идти. Может, у меня эпилепсия?» — устало размышлял Серебров, бредя по тротуару и не обращая никакого внимания на людей, удивлённо оборачивающихся и глядящих ему вслед.

Придя домой, Сергей принял душ, переоделся и устало лёг на диван. «Я обещал сегодня прийти к Свете», — вспомнил Серебров, но идти никуда не хотелось. «Завтра поясню, что заболел», — решил Сергей и включил телевизор. Сереброву не хотелось его смотреть, но какая-то непреодолимая сила всё равно подняла его на ноги, заставила сделать несколько шагов к столику, на котором лежал пульт дистанционного управления, и нажать кнопку включения. Экран вспыхнул, и Серебров увидел… Свету.

— …цяжка паверыць, што гэтай дзяўчыны, так блiскуча паказаўшай сябе ў ролi пiкавай дамы, ужо няма ў жывых. Роўна год таму назад яна нечакана памерла ад рака шчытападобнай залозы. Угледзiмся яшчэ раз у яе твар i ўсмешку — менавiта такой Света запомнiлася ўсiм сябрам па тэатру…

Диктор ещё продолжал что-то говорить, но Серебров уже ничего не слышал — ему стало душно, сердце пронзила нестерпимая боль, и Сергей медленно, боясь упасть, опустился в кресло.