Третий грех

Глава 1

– Присаживайтесь, Генри, как ваши дела? Вам стало легче?

– Простите, доктор, но я всё так же хочу себя убить.

В кабинет Чарли Эванса – доктора психиатрии, почётного профессора кафедры нейронаук станции «Веллингтон-2» – вошёл мужчина средних лет. На измождённом лице его читалось редкое чувство – мучительное смирение.

Доктор Эванс устало вздохнул и открыл архаичный блокнот из бумаги. Профессор владел забытым искусством рукописного набора текста, и тренировал его как рабочий инструмент.

– Это была сто восьмая наша попытка. Мы проверили все безопасные антидепрессанты, известные науке. Применили пять экспериментальных и две нелегальные схемы лечения. Последний раз мы накормили вас дешёвыми синтетическими галлюциногенами, которые считались «грязными» ещё в двадцатом веке. Не помогло. При этом все ваши анализы в норме, в том числе и биохимия.

– Я удивляюсь, что страховая компания оплачивает мои счета, – пациент на кушетке смущённо улыбнулся.

Доктор оторвался от блокнота и терпеливо объяснил.

– А она и не оплачивает. Ваша страховка не покрывает даже одного моего приёма. Но! Ваши навязчивые состояния мы так и не смогли классифицировать. И вас включили в программу клинических исследований редких форм расстройств психики. Помочь вам – это помочь миллионам людей в будущем.

Пациент проводил блокнот доктора с предельно странным выражением на лице. Обычно такими взглядами провожают очень красивых девушек в очень откровенных нарядах.

Доктор Эванс обратил внимание на перемену в лице собеседника.

– О чём вы подумали сейчас, Генри?

– Листы ведь достаточно тонкие? Если правильно держать бумагу, можно перерезать горло?

Доктор устало вздохнул, отложил блокнот и потёр виски. В уголках глаз появились едва заметные искры. Эванс углубился в медицинскую карту Генри, прошёл по всем известным данным. Никаких аномалий! Пациент просто хочет себя убить. Постоянно. Навязчивые состояния не купируются ничем. При этом любая попытка хоть как то навредить себе приводит к приступам парализующей паники. Беднягу даже погружали в симуляцию, где он пережил натуральную смерть. Не помогло. Разве что панические атаки стали чуть ли не вдвое сильнее.

– Ну а в целом как? Пособия хватает?

По понятным причинам работать последние несколько лет Генри не мог, и жил на пенсию по инвалидности.

– Ну… не жалуюсь. Мне много не нужно. К тому же, сами понимаете, визор, и всё такое… А я ещё никуда и не хожу, и вот…

Пособия хватало на питание в растворимых контейнерах да на просторную студию с мягкими стенами и мебелью. В доме не было ни одного предмета, которым Генри придумал бы как себя убить. Там он и сидел сутками, тратя все силы на то, чтобы не думать о смерти.

Если бы не Автоматизированная служба контроля, он бы так сидел годами.

АСК запрещена на половине станций внутри солнечной системы. Очень уж многие не любили, когда за ними следят даже в душе. Хотя в мирах типа Веллингтона общество охотно платило подобную цену за полную и безусловную безопасность.

Конкретно сейчас АСК спасала Генри жизнь.

– Генри, у нас осталось максимум пять вариантов неинвазивного лечения. Дальше – только имплантация и замена областей мозга…

В дверь постучали.

– Ох, прошу извинить, мне должны передать одну вещь…

Доктор поднялся и прошёл к двери. Через минуту он вернулся и водрузил на стол чёрный куб с гранями сантиметров по двадцать.

– Вот, очень давно ждал. Кибернетический цветок. Полюбуйтесь! Последняя модель! У меня однокашник их производит… сейчас покажу, вот…

Доктор коснулся невидимой пиктограммы на поверхности приборчика. Верхняя грань засияла мягким светом, и из её центра в воздух потекла, иначе не скажешь, металлическая пыль. Она слабо сверкала, омытая потоком света.

Над кубом повисло семечко. Оно раскрылось, треснуло, и стало прорастать острым стеблем. Когда он достиг высоты трёх ладоней, от середины стебля выстрелили три тонких стебелька, и на них выступили крупные капли металла. Они набухали всё сильнее, лопнули, и из них словно вытекли длинные тонкие лепестки, которые почти доставали до куба.

А на центральном стержне, на самом конце, появился бутон. Он вырос до размера кулака, мягко засветился тем же жёлтым светом, что и грань куба – и треснул. Удивительный цветок, словно отлитый из жидкого серебра, раскинул игольчатые лепестки в разные стороны.

– Удивительная вещь! Всегда новый цветок, всегда прекрасный. На такое можно смотреть вечно! И это не просто процедурная генерация, все эти цветы могли бы существовать, или существуют, но где-то в другом месте. Представляете, Генри, вы словно заглядываете в другие миры, в бесконечные окна. И в каждом вы увидите нечто красивое!

Цветок осыпался чёрной пылью. Она утонула в сиянии грани.

Профессор покосился на своего пациента. Тот заворожённо следил за очередными метаморфозами над поверхностью куба.

В дверь снова постучали.

– Ах, извините, надо отпустить доставку, я вернусь через минуту…

Эванс убежал, а Генри продолжил созерцать новый цветок.

– Смотрю, вас тоже захватило? Думаю, могу вам заказать такой же, в рамках экспериментального…

Доктор замолчал. Генри скинул ему короткий текстовый файлик.

Доктор углубился в чтение.

– Насыпать металлическую пыль в ухо и поместить голову в поле?! – не удержался от восклицания он.

Генри смущённо улыбнулся.

Доктор внимательно изучил весь список возможных вариантов самоубийства с помощью предмета искусства.

– Поместить в поле любую батарею, разряженную? – хозяин кабинета снова удивился очередной идее из списка. – А почему именно такую?

– Заряженная вырубит предохранитель. А если она там заработает, напряжение возрастёт, ну и… Почти восемь кило в тротиле. Должно хватить...

Профессор озадаченно почесал затылок. Батареи приборов – это не то, что можно так просто взорвать. Он вообще не знал что это возможно.

– Генри, я бы хотел отправить этот список создателю этой вещи, – доктор постучал кончиком пальца по коробке, – думаю, это будет ему полезно.

– Да, ага… – Генри с трудом оторвался от прибора и упёр взгляд в стену. На впалых щеках проступил нездоровый румянец.

Примерно минуту спустя на визоры доктора пришло сообщение. С пометкой «Срочно». Такую пометку Карлос Идальго, приятель доктора и владелец компании «Техносфера Инк», использовал впервые за шесть десятков лет.

«Чарли, где ты это взял?!»

«Карлос, извини, не могу нарушить врачебную тайну».

«Чарли, я знаю твою неистребимую любовь к розыгрышам. Но пожалуйста, отнесись сейчас к вопросу серьёзно. Ты мне прислал расширенную версию отчёта по судебным искам, которые нам вменяют по всей Солнечной системе. В отчёте все причины исков. И пять новых пунктов. Расширенной версии нет даже у аналитиков, которые отчёт готовили! Я тебя умоляю, ответь, откуда ты взял эти данные? Ты меня знаешь, я щедро отблагодарю!»

«Дай мне какое-то время».

– Генри… Мне только что в голову пришла очень интересная идея, – на доктора снизошло вдохновение, – может, ваша болезнь и не болезнь вовсе!

– М… Это как?

– Может быть, мы слишком узко смотрим на проблему?

На лице профессора появилось очень странное выражение. Никогда прежде такой эмоции в исполнении собеседника Генри не наблюдал. Потому ошибочно принял её за творческое воодушевление.

На самом деле это была инфернальная жадность.

Неделю спустя.

– Генри, пожалуйста, скажите как бы вы убили себя этим прибором? Можете задавать любые уточняющие вопросы.

Безликий электронный голос прозвучал из потолочных динамиков.

Генри сидел в центре круглой белой комнаты, где углов не было вообще. Он поёрзал в анатомическом кресле, и оно послушно поменяло форму.

– А что это?

– Очиститель одежды с ионизатором.

– Там ведь есть очистка озоном?

– Да.

– А где датчик? Как измерить озон в воздухе? Ну там это, чтобы не опасно…

На приборе появилась россыпь ярких точек, они обозначили место выхода сенсора.

– Ну, если заклеить его жвачкой и поставить длинный цикл…

В соседнем помещении ходили вдоль стен двое мужчин в возрасте. Вернее сказать, эти двое сами решили выглядеть на солидный возраст. По их мнению, это было признаком респектабельности.

Мужчины внимательно следили за проекцией Генри, которую компьютер нарисовал в центре комнаты.

– Феноменально! Просто феноменально! Он ничего не упустил! Ты понимаешь, он на него ПРОСТО ПОСМОТРЕЛ! Больше никаких исков! Выкусите, чёртовы идиоты!!! Никаких вам больше случайных суицидов! Теперь никаких вам съедобных грибов!

Тот, кто сейчас эмоционально махал руками, росту был невысокого. Практически коротышка. А ещё он постоянно подпрыгивал.

– М?

Второй мужчина, напротив, высок и несколько тучен. Его широкое лицо обрамляла аккуратная бородка. И в нём легко можно было узнать доктора Эванса.

– Да, есть у нашего отдела контроля качества книга, бумажная. Называется «Уже точно все съедобные грибы, издание второе, исправленное». Это традиция, ей лет двести. Новый прибор – и «второе издание грибов». Как памятник человеческому идиотизму! Самые немыслимые способы убить себя или нанести вред. Если не везёт, таких изданий бывает до десяти! И всё потому, что очередной изобретательный суицидник решит как убить или покалечить себя способом, существование которого невозможно себе представить в здравом уме! Потому что мы, блин, не конченные кретины! Даже ИскИн до такого не допрёт! Потому что он тоже не конченный кретин!

Коротышка выпустил воздух, и с ожиданием вгляделся в жадные глаза приятеля.

– Карлос, теперь мы обсудим мои комиссионные. Я хочу пять процентов! От тех денег, что мой пациент тебе сэкономит за время работы!

– СКОЛЬКО? Да ты свихнулся на почве человеколюбия?! Да ты столько за всю жизнь не снюхаешь!

– Да я, блин, бессмертный!

– Вот да, я о том же!

Карлос орал больше от возмущения. Профессор точно знал сколько брать.

Два часа спустя.

– Генри. В рамках эксперимента я хочу предложить тебе заключить рабочий контракт с мистером Идальго. Мы попробуем изменить контекст ваших переживаний.

Профессор с приятелем сидели напротив Генри за небольшим круглым столом.

– А… но… ведь у меня диагноз?

– А может, это не диагноз? Генри, может, это ваше призвание? – продолжал искушать Эванс. – Вам хорошо заплатят. Вот что я хочу предложить.

Карлос отправил сумму Генри. Генри ошарашенно вытаращил глаза и уронил челюсть.

– Ох… Это в пять раз больше моей пенсии…

– Это в час, – мило улыбнулся Карлос.

Генри тихо сполз на пол. Сознание его покинуло.

– Жадность! Воистину, мой любимый грех! – пафосно процитировал абсолютно счастливый доктор Эванс.

Карлос Идальго суетился на сомлевшим сотрудником. Больше всего денег экономил он, но радости не показывал. Профессор слыл редкой изобретательностью в вопросе отъёма денег у своего ближнего. Не стоило давать ему ещё один повод заломить цену.

Год спустя.

Человека в кабинете доктор узнал не сразу.

– Генри? Ей богу, если бы не визоры, которые мне говорят, что вы – это вы, я бы в жизни не догадался! Вы изменились.

– Да, док, приветствую!

Генри и впрямь разительно изменился. Вместо вечно потупленного взора – спокойный и уверенный взгляд цельного человека. Модный костюм, меняющий цвет в зависимости от эмоций своего носителя. Дрон-секретарь на плече. Штекер внешнего порта нейроинтерфейса у виска.

– Тогда прежде, чем вы начнёте, я требую подробного рассказа. Вы же ко мне за весь год так ни разу и не зашли.

Эванс покивал с притворным укором. Разумеется, он знал о здоровье Генри больше самого Генри.

– О, да там рассказывать нечего. Я погрузился в работу со всем воодушевлением. Я же почти не работал до того, как со мной случилось это… – Генри прикоснулся к волосам. По модной причёске побежали искры. – А тут не профессия, а целое призвание. Вы очень верно тогда заметили. Уставал жутко. И как-то отдохнуть хотелось от этих постоянных мыслей о самоубийстве. На работе отвлекаться не разрешали. Занялся плаванием. Потом тренировки, с живым тренером. Прошёл пару модификаций... Представляете, стал в город выбираться… Девушку нашёл! Доктор, вы просто волшебник!

– Ох, поздравляю. Всегда приятно видеть результаты своего труда. Но что же привело вас ко мне? Если вы хотели просто навестить старика, можно было и без записи. Или вы по страховке?

– Да, по страховке. Доктор, у меня проблема, и решить её можете только вы!

– Неужели нечто столь же сложное и редкое, как ваше расстройство? Заинтриговали.

Вернее будет сказать, доктор не на шутку перепугался, он очень не хотел расставаться со своими четырьмя процентами. Он привязался к ним, как к родным. Просто жизни без них уже не мыслил.

– Да, всё именно так! Доктор, у меня проблема, я, кажется, перегорел! Я не могу больше работать!

Генри едва не плакал. Чего за ним, до сего дня, тоже не водилось.

Хозяин кабинета был деловит и собран.

– О, друг мой, пожалуйста, не беспокойтесь. Перед вами сидит, не побоюсь этого слова, самый квалифицированный специалист во всей солнечной системе. С вашей болезнью мы уже справились. Думаю и маленькое выгорание мне под силу. А теперь я вас внимательно слушаю, Генри, что у вас случилось?

И Эванс ободряюще улыбнулся. Показал, что все под контролем и переживать ни о чем не требуется.

– Доктор… я, я кажется, полюбил жизнь, я больше не хочу себя убивать, доктор, что мне делать?