Третья жена шейха

Глава 7. Просьба

Елена

Полупустой вагон метро. Смотрю невидящим взглядом в темные стены тоннеля за окном. Как-то все стало сложно в этой жизни. Наверное, с Колей нужно расстаться. Вряд ли я теперь смогу смотреть ему в глаза.

И как все это объяснить папе? Он не заслуживает такой развратной дочери. Настоящую причину разрыва ему не озвучишь. И расстраивать его я совсем не хочу. Какой-то замкнутый круг.

Одно ясно совершенно точно — с Князевым пересекаться больше нельзя. Его порочная философия доказывает, что запад разлагается и у него нет будущего.

Как бы еще заставить себя не думать об этом человеке. Если я о полумифическом маге постоянно мечтала, а тут живой человек из крови и плоти. И о нем можно не только грезить, а увидеть в любой момент. Если сильно захочется.

Это искушение теперь будет меня преследовать постоянно. Какой-то ад Данте при жизни. Почему я не могу гореть рядом с Николаем, у которого серьезные намерения? Какая-то сверхъестественная несправедливость.

Чисто теоретически интересно, грехом считаются только действия или мысли тоже? Как-то я не сильна в вопросах религии. Если мысли тоже считаются преступлением, тогда можно понять, за что мне могло быть назначено прижизненное наказание.

Снова трогаю губы пальцами. Мне кажется, что они еще хранят чужое тепло. Хотя, возможно, это только самовнушение.

Домой приезжаю позднее обычного и сразу проскальзываю в свою комнату. Сейчас как-то совсем не хочется попасть на глаза отцу.

— Фигасе, систер, а ты чего такая растрепанная? — Петя смотрит на меня удивленно.

Сразу подхожу к шкафу, распахиваю его и смотрю на себя в большое зеркало, прикрепленное с внутренней стороны дверцы. Да уж, видок еще тот. На голове художественный беспорядок и глаза лихорадочно блестят.

— Весь день бегали, некогда было себя привести в порядок. После конференции зашли к иностранцам в общежитие, Наташка там смотрела вещи, — возбужденно болтаю, избегая смотреть Пете в глаза. Беру щетку и начинаю энергично расчесывать волосы по всей длине.

— Ничего себе, у тебя связи, — уважительно смотрит брат, — познакомь меня с этими иностранцами. Я тогда не буду пока брать наушники, лучше возьму что-нибудь на перепродажу у твоих знакомых.

Смотрю через зеркало на брата. Всем своим видом выражает немую мольбу. А я не представляю, как я снова смогу вернуться в тот блок. Вспоминаю Князева и перехватывает дыхание. Я должна держаться от него подальше. Петя требует невозможного.

— Это не мои знакомые, — пытаюсь отбиться я, — Наташа их знает, а я нет. Я не могу познакомить тебя с теми, кого сама почти не знаю.

— Попроси Наташу, — не отстает брат, — такой шанс бывает раз в жизни, систер. Я мог бы заняться фарцой, а не работать ослом на комбинате.

— Петя, не неси бред, — раздраженно бросаю я, — фарцовщиков сажают. Лучше меньше, но честно.

— Может и сажают, зато гёрлы любят, — скалится брат, — у кого есть доступ к фирме, тот неотразим в глазах чувих.

Так и хочется запульнуть в него щеткой.

— Зато зэков девушки не сильно любят, — замечаю я.

— Систер, прости, но папа прав, тебя нужно побыстрее замуж выдать. Ты совершенно неприспособлена к самостоятельной жизни, — хмыкает брат, — просто попроси Наташу, я не заставляю тебя помогать мне в преступной деятельности.

Закрываю шкаф, отбрасываю щетку на стол и вздыхаю. Остается только тянуть время, или он сегодня с меня не слезет.

— Тогда услуга за услугу, — задумчиво говорю я.

— Что угодно! — твердо произносит брат.

— Ты теперь постоянно берешь трубку, если звонит Николай, то меня нет дома, — выдвигаю я условие. — А я спрошу у Наташи, но ничего не обещаю.

— Спасибо, систер! — Петя бросается мне на шею, — только отцу ничего не говори, я тоже не скажу, что ты общалась с иностранцами.

От нежданных объятий чувствую себя неловко. Будто я обманщица. Но я же ничего не обещала.