Три цвета надежды [СИ]

Красный

Белый кожаный диван слепил чистотой посредине дизайнерски обставленного просторного зала с высокими потолками, огромными окнами, смотрящими на зелёный парк с высоты небоскреба, и раскинутых по светлому полу ковров, стилизованных под цельные шкуры диких животных, с неровными краями. Почти бихромная, черно-белая, как далматинец, комната, разбавленная неяркими леопардовыми или тигриными узорами, сияла солнцем, бившим сквозь вымытые с обеих сторон стекла, и из-за них лежавшему на диване молодому человеку пришлось положить себе на лицо журнал, чтобы спрятаться от света. Его длинные ноги в прорванных по моде джинсах тянулись до самого конца мебели и вынужденно закидывались на подлокотник, потому что не умещались полностью. Скрестив руки на груди, он сладко спал, отдыхая от различных трудов. С лестницы, закручивающейся на второй этаж, появился зрелый мужчина, в рубашке с коротким рукавом и деловым видом, сдернувший с носа очки и возмущенно спускающийся.

— Явился! — громко воскликнул он, заставив парня дернуться, ещё во сне, но уже приходя в себя. Журнал соскочил с лица, обнажив на нем широкий зевок. — Вернулся!

— Пап, ну чего ты орёшь? — потёр он себя ото лба до подбородка, но глаза так и не открыл, сев и откинувшись на спинку.

— Хосок! — крикнул мужчина, встав перед ним и загородив солнце, чем только облегчил засыпание сына. — Хосок! — от настойчивости родителя тот приоткрыл одно веко. Кривляясь, его отец поклонился. — И надолго к нам Его Высочество?

— Не знаю, на неделю, может, две… — потянулся молодой человек.

— О, мы польщены! Это такая честь для нас! — мужчина наклонился и дал ему по уху. — Олух!

— Пап! — окончательно взбодрившись, отстранился от него Хосок. — Ну чего опять не так?

— Что не так? Ты ещё спрашиваешь, что не так?! — разошелся глава семьи, владелец ювелирной компании и миллионер, не привыкший, чтобы с ним вообще когда-либо спорили, но сын постоянно выводил его из себя, не слушаясь, не выполняя приказов и творя, что только вздумает. — Когда ты займёшься делом, а? Когда ты, наконец, посетишь не то что офис или магазины, а хотя бы мой кабинет, чтобы я смог посвятить тебя в то, чем занимаюсь? Он недалеко, всего-то тридцать ступенек и пройти метров десять.

— Пап, я не хочу этим заниматься, — проныл «обласканный» потомок, скорчив гримасу. — Обучи сестру.

— Бездельник! Как девчонка может стать директором компании после меня? У тебя никакой ответственности! И совести.

— Смотря за что её нужно нести, — нахмурился Хосок, смотря куда-нибудь в сторону, лишь бы не на ярость отца.

— В четырнадцать лет ты связался с каким-то хулиганьём, от которого я тебя едва спас…

— Ошибки молодости…

— Потом ты подался в буддизм…

— Зов души, пап.

— Потом ты отчалил в армию…

— Долг родине, пап, — на всё нашёл оправдание Хосок.

— А где долг перед отцом, а? Ты делаешь, что угодно, лишь бы ничего не делать!

— Ну не лежит у меня сердце к бизнесу, чего ты от меня хочешь? — парень встал и, возвысившись над отцом на голову, устало на него опустил взор. Подобные разговоры длились не первый год, с тех пор, как он закончил старшую школу. Как шарманка, они звучали по кругу, никуда не продвигаясь, ничего не меняя. — У меня нет в нём способностей. Я разорю нас быстрее, если попробую провернуть хоть одну финансово-торговую операцию.

— И куда ты пошёл?

— В спальню. Я не выспался, — мужчина поймал его за руку и остановил.

— Ты можешь исполнить хоть одну мою просьбу за всю жизнь? Ты можешь выполнить моё желание, пусть оно будет последнее? Хоть раз в жизни. Я не говорю о том, что ты обязан выполнять всё, что я говорю — тебе постоянно плевать на моё мнение и приличия, на конфуцианскую мораль, но одну единственную просьбу!.. — Хосок посмотрел на него с грустью, как бы извиняясь за то, что не в состоянии быть хорошим отпрыском и достойным наследником.

— Чего ты хочешь? Я постараюсь сделать, — наполовину пообещал он.

— Если ты не собираешься брать в свои руки бразды правления, то подари мне замену себе.

— Что? — подкатились брови вниз, делая взгляд недопонимающим и серьёзным.

— Женись и сделай мне внука. И можешь гулять дальше. Сколько угодно! — Хосок вырвал руку, ошарашено посмотрев на того, кто его породил. Он отступил.

— Я не собираюсь жениться, по крайней мере, ещё лет двадцать, так что…

— Очень зря, потому что я собираюсь тебя женить в течение месяца-двух. Кстати, сегодня вечером у нас гости. Будь милостив, выгляди хорошо и веди себя, как подобает.

— Ты что, уже и о смотринах позаботился? — отец поджал губы, сложив руки на животе. Настоящий начальник, даже снизу смотрит высокомерно. Не стоило его за день предупреждать о приезде, он знатно подготовился. — Пап, я не девица на выданье, меня нельзя вот так взять и запихнуть в брак.

— Тебе придётся туда впихнуться. Иначе я, наконец, закрою твой счет, и ты останешься без всего. Без всего — ты понял? — Хосок открыл рот, представив, как его черная карточка окажется нерабочей, бессмысленной. Он и в кошмарах не мог подобного увидеть. Оказаться без свободных средств, не иметь неподотчетных денег…

— А если я не приду на ужин? — продолжил сопротивление парень, перебирая в голове возможности, как обыграть отца.

— Я сказал тебе, что будет. А если ты ещё и опозоришь меня, не явившись, то я отберу у тебя машину, ключи от твоей квартиры, и есть будешь на кухне, а не с нами в столовой! — Быстро направившись вместо лестницы на второй этаж к выходу, Хосок схватил по пути черную куртку, надел её, проверил наличие ключей от машины, присутствие бумажника и, застегнувшись, стал обуваться. — Я предупредил! — крикнул вслед отец. — Только попробуй не вернуться к ужину!

Вдавив газ, парень позвонил своим друзьям, которых, как наивно полагал отец, у него уже давно не было. Нет, свою банду он не бросит, не оставит, дружба — святое, и всё связанное с ней тоже. Назначив встречу в уличном кафе в Ганнаме, Хосок для начала завернул в спортзал, злой и желающий выплеснуть всё своё негодование. Быстро переодевшись в костюм для занятий борьбой, он внёсся в пустое помещение и набросился на грушу, начав молотить её, как самого лютого врага. Жениться! Сделать внука! Его отец совсем рехнулся? Он даже оригами делает неровно, какого он ему внука смастерит? «Мне слишком немного лет!» — прибедняясь, жалел свою холостость парень. Ну да, конечно, многие в его возрасте заводят семью, но ему-то зачем? Куда торопиться? И эта фирма с её наследованием! Она кормила их и приносила баснословные доходы, но висела грузом, заставляющим соблюдать какие-то правила, соответствовать чему-то, прятать свою вторую жизнь, когда можно кутить со своими приятелями из другого класса общества, выпивать, развлекаться, проворачивать свои дела, непостижимые уму отца, одним словом жить, а не влачить существование, подогнанное под определенные рамки.

Кулаки заболели, с челки капал пот, и плечи запросили пощады, когда Хосок почувствовал, что возмущение отпускает. Спокойно, всё ещё не решено. Есть куча способов — есть же? Он может не понравиться девушке — он обязан не понравиться девушке! Средства должны остаться при нем. Не на себя ведь только тратит, а на тайные благие дела, о которых семья понятия не имеет. Взяв полотенце, молодой человек посмотрел на время и направился в душ, чтобы смыть с себя вышедшую с водой ярость. Ничего, он ещё поборется! Ещё посмотрит, кто из них с отцом победит.

— Джей-Хоуп! — приветствовали его по прозвищу, принятому в их среде, друзья. Клички были почти у всех, данные по тем или иным соображениям. — Что за срочный сбор? — протянул ему руку Джин, здороваясь и садясь обратно на пластиковый стул. — Ты притормозил на стоянке так, словно пытался скрыться от дьявола.

— Увы, один старый бес, действительно, напрашивается на то, чтобы я от него сбежал, — плюхнулся Хосок между Чимином и Шугой, невысокими ребятами, один из которых отличался крепким телом, озорным взглядом и завораживающей улыбкой, а второй хитрыми, прозорливыми бегающими глазами, смазливым личиком и неугомонным характером. Все смекнули, о ком речь, поскольку у Джей-Хоупа в судьбе был всего один человек, который мог создать ему реальные проблемы. Со всеми другими он справлялся, как не фиг делать.

— Чего опять твой батя выкинул? — поинтересовался Шуга.

— Ты не поверишь, Юнги, — посмотрел на него Хосок, назвав по настоящему имени, что происходило редко, только когда он становился крайне серьёзным. А это вообще было редкостью уровня прилёта марсиан на Землю. — Он хочет заставить меня жениться. Меня! Жениться!

— Эм… — запнулся тот, не ожидая такого поворота.

— А на свадьбу пригласишь? — потянул газировку через трубочку Ви, которого так-то звали Тэхён. Раньше он был слегка медлительным и странным из-за задумчивости, в которую любил впадать, но потом понабрался от компании резвости, шуток, прибауток и не к месту колкой чепухи, так что теперь было не разобрать, где он реально недотормаживает, а где нагло подкалывает, издеваясь и глумясь. Удивительно обаятельное создание, способное с доброжелательной улыбкой вывести из себя даже мертвеца в морге.

— Женихом, вместо себя, — дернул верхней губой Хосок.

— Ну… в конце концов, не заставит же он тебя насильно? — развел руками Чимин.

— Насильно — нет, шантажом — да. Он пригрозил прикрыть мои активы. Оставить без гроша. Сечешь?

— Брак — не самое страшное, — пожал плечами Джин. — Почему бы и не пойти на это? Чем тебя это обяжет? Большая часть жён в Корее сидит дома, занимается домашними делами, а мужей видит в промежутках между работой тех. А если те командировочные, так и вовсе раз в несколько месяцев… Твоя свобода останется при тебе.

— Отец требует внука.

— Так, его производство вообще процесс восхитительный! — похлопал его по плечу Шуга, сладострастно прищурившись.

— Не спорю, но это уже скуёт меня по рукам и ногам! — Джей-Хоуп подставил руку и положил на неё голову. — Я не думаю, что буду замечательным папашей, но и не пытаться быть им — верх цинизма. Расплодиться, помахать ручкой и исчезнуть? Нет. И сделать несчастной какую-то девчонку потому, что ей не повезло подвернуться моему отцу в поле зрения? За что ей такая семейная жизнь, которую я не смогу организовать нормально?

— Да ладно тебе, — продолжил успокаивать Юнги. — Большинство девушек мечтают о богатых наследниках, даже если она сама из состоятельной семьи. Ты ещё у нас и симпатичный, её не вырвет, — Хосок скептично на него покосился. — Спору нет, не такой шикарный, как я, но пойдёт. Так вот. Ты её обижать не будешь. Супружеским долгом не докучаешь, если дома бываешь раз в год по большому обещанию. Дашь ей такую же свободу после рождения долгожданного внука и всё — гуляй рванина, играй аккордеон!

— Я надеялся, что вы поможете придумать, как избежать этой катастрофы, а не станете уговаривать меня лечь под поезд, — вздохнул Джей-Хоуп, пытаясь вернуть своё обычное расположения духа «на позитиве». Ви стал бурлить в стакане воздухом через трубочку, прикрываясь этим, как занятостью. Чимин опять распахнул руки в разные стороны, не имея вариантов. Младший в их шайке, Чонгук, продолжал молчать, не имея опыта таких ситуаций. Да его никто не имел.

— Придумывать надо будет что-то, когда уже точно станет ясно, что ничего иного не остаётся, — резюмировал Джин. — Если тебе не понравится невеста, а отец продолжит давить, то… Что обычно делают с невестами? — пять пар глаз приковались к нему, внимая, как великому гуру. — Похищают, недогадливые мои!

— Похитить девушку? — Юнги опять сощурил похотливо глаза. — Интересная тема…

— А почему бы не Хоупа стырить? — отодвинул чашку Ви. — Ему же надо уйти от брака.

— Да папа никогда не поверит, что меня украли, — махнул тот рукой. — Да и, как только вернём меня, помолвка продолжится. А вот похитить девушку… Нет, правда, Джин, что это даст?

— Ну, нельзя же разорвать обручение из-за того, что её где-то кто-то держит в заложниках, правда? Этим можно тянуть время сколько угодно.

— Но девушка-то сколько натерпится! — покачал головой Тэхён.

— Да чего она натерпится? Мы с ней хорошо будем обращаться. Хоть на Гаваи отправим! — вдохновился Джей-Хоуп. — А когда вернём, она будет в курсе, кто это сделал, и сама откажется. И так будет с каждой! — поняв, насколько это несправедливо по отношению к бедным кандидаткам, Хосок приуныл и откинул голову назад. — Нет. Нельзя так. Нужен иной план, более гуманный.

— Скажи отцу, что у тебя уже есть девушка! — наконец-то выдал Чонгук, щелкнув пальцами.

— Думаешь, его это остановит? — хмыкнул несчастный, попавший под пресс родительского гнета, но тотчас выпрямился. — А вдруг? Сказать, что давно скрывал отношения… Ага, блин, и он заставит меня жениться на этой несуществующей! Скажет: «Веди сюда её скорее». Но для расстройства помолвки идея хороша. — К столику подошла официантка, доставшая блокнот из белого передника.

— Готовы сделать заказ?

— Девушка, не желаете замуж выйти? — расплылся Шуга и указал на Хосока, недобро воззрившегося на друга за его балагурство. В джинсе, поношенных кедах, сидящий в среднестатистическом кафе, где ежедневно проходило сотни туристов и местных, он никак не тянул на обладателя многомиллионных закромов и золотых запасов. — У нас и жених есть. Очень достойная личность, не пожалеете, — покраснев, официантка посмотрела на предложенное и сдержанно улыбнулась, здраво воспринимая это шуткой.

— Выбрали что-нибудь? — не потеряла рабочей цели она.

— Я буду чай, любой, на ваше усмотрение, — сказал он ей в глаза и, незаметно оглядев её, серенькую, неприметную, никакую, пока она записывала под диктовку остальных, добавил, когда она собралась отходить: — Серьёзно, если я попрошу вас сделать вид, что вы моя невеста, вы согласитесь? Я заплачу, — официантка застопорилась, смущенно опустив взгляд и не зная, как правильнее выйти из положения. Лучше и не пытаться острить, ведь можно обидеть клиентов, а за это начальство легко может уволить. А ей, бедной студентке, нужна эта подработка.

— Если всё будет в рамках приличий… — промямлила она. Шуга засмеялся.

— Я же сказал — он очень достойный! Лишнего себе не позволит, — запутавшись, приняв разговор за юмористический от и до, девушка извинилась и умчалась на кухню, оставив потешающегося Юнги с неизрасходованным запасом советов, предложений, афоризмов и замечаний.

— У тебя что, больше некого попросить сыграть подобную роль? — удивился Джин.

— А ты видишь вокруг меня добровольческий кружок подружек-актрис? — Джей-Хоуп отвернулся в профиль, рассуждая вслух: — Подруги сестры расскажут правду ей, а она отцу. А больше у меня нет хороших знакомых женщин. Даже ни одной бывшей, потому что я никогда не заводил отношения, ты же знаешь. Кого просить? Проституток и снимающихся на одну ночь в клубе девиц? Найти по свету какую-нибудь из тех, с кем крутил курортный роман? Я принципиально не связывался всю жизнь с порядочными и домашними девочками, чтобы не портить их и не подавать надежд, ведь никогда не собирался обзаводиться обручальным кольцом. А продажную мадам отец за версту распознает.

— У Рэпмона есть младшая сестра, — вспомнил Тэхён об ещё одном друге из их сплоченной банды. — Она даже из приличной семьи, так что твой папа вдвойне обрадуется.

— Я её давненько не видел, — принял к сведению Хосок. — Что ж, мне стало немного лучше. Всё-таки, не совсем всё безнадежно и извернуться можно.

— Извернуться нельзя только когда ты умер, — готично изрек Чонгук. — Всё остальное исправимо.

— Скажи это кастрированным котикам, — печально посмотрел на него Шуга, вызывая на сочувствие. Младший пихнул его, чтоб тот не ёрничал и неугомонный затейник вернул на лицо улыбку.

— Если отец обрубит мои счета, кастрированным котиком буду себя чувствовать я, — вздохнул тяжело Джей-Хоуп. Допивая свои напитки, друзья начали по одному прощаться, отправляясь, кто куда. Поскольку чай ему принесли последнему, то Хосок в результате остался в одиночестве и, попросив рассчитать его, не спешил уходить, погруженный в раздумья. Ну что за напасть! Вот поэтому он и не любил бывать дома, а родители ещё спрашивают — почему? Как только его нос появляется на пороге, у них к нему уже неизмеримый рулон претензий и требований.

Официантка принесла раскладной конверт с чеком и, видя, что на неё не обращают внимания, застыла рядом. Молодой человек был привлекателен, грустен и на вид очень далек от мирской суеты вокруг. Всё это в совокупности безумно притягивало такую неопытность и юность, как те, что жили в ней. Хосок заметил тень на столике и, очнувшись, обернулся к девушке, протянув руку к счету.

— А, простите, — мельком заглянул он внутрь и полез за бумажником.

— Нет-нет, это вы меня простите! — просто так извинилась официантка и поклонилась, прижав к груди поднос. Уйти почему-то сделалось сложно. Пока он ещё тут, можно постоять рядом. — Простите… то что вы сказали, по поводу сыграть роль невесты… — Хосок не глядя бросил сумму с чаевыми, подняв на неё глаза. — Я бы… — покраснев и пожав плечами, девушка едва вымолвила: — Для вас я бы и бесплатно это сделала. Если нужно…

— Спасибо… — парень посмотрел на бейдж, пристёгнутый к розовой блузке работницы этого кафе. — …Хана. Не бери в голову, — он поднялся, отодвинув стул. — Это была шутка, — и, оставляя её укорять себя, что повелась на розыгрыш молодых людей, Джей-Хоуп спрыгнул с бордюра и сел за руль своего автомобиля, который пока что был при нем.

Прислуга сервировала стол фарфором и серебром, хотя он накрывался всего на шесть человек. Хосок хотел пройти мимо незаметно, обратив на это всё внимание, но отец перехватил его, появившись словно из ниоткуда.

— Пришёл, всё-таки! — оценивающе оглядев сына, он покивал самому себе. — Замечательно. Иди, переодевайся.

— Пап, я…

— Мне надоело спорить! Я ничего не слышу! — поднял он руки и пошёл дальше. Выдохнув, парень положил ладони на бока и, дунув на челку, недовольно тряхнул головой, после чего вприпрыжку поднялся по ступенькам в свою спальню. Разумеется, надо выглядеть представительно, ведь невеста с родителями наверняка из такой же элитной семьи, как и их. Ладно, позорить собственных родственников не дело, он сумеет разобраться с девицей один на один, лишь бы представился шанс. Хосок распахнул шкаф и принялся облачаться во что-нибудь ещё ни разу не пользованное, дорогое и приличное. Застегнув наручные часы на запястье, он спрыснул себя туалетной водой и, поправив волосы, сунул руки в карманы светлых брюк. «Пижон какой-то» — повел верхней губой молодой человек, увидев своё отражение, и отвернулся. Насколько плохо его нужно знать, чтобы не понимать, что он не приспособлен к браку! Сев на кровать, он стал притопывать ногой в ожидании нежеланной встречи. Он мог бы использовать время с пользой, а вместо этого сидит и бьёт баклуши. Смотрины, сватовство, обручение — кто придумал все эти шаманские штуки? Не проще ли решать всё по телефону? Да — да, нет — нет. Хосок привык к быстрым и конкретным действиям и, пусть он и честно признал, что в коммерции полный ноль, отец бы сильно удивился, если бы узнал, что отпрыск способен проворачивать куда более сложные дела и составлять в голове планы глобальных масштабов.

Внизу раздался звонок. Наследник знал, что сейчас к дверям пошёл их «дворецкий», который распоряжался по хозяйству и следил за поваром и горничными. Среди последних никогда не было девушек моложе лет сорока. Глава семейства предусмотрительно не брал на работу то, что могло послужить очередным доказательством разгильдяйства сына. А то, что он юбочник, стало понятно с его средней школы, когда он попытался начать встречаться со старшеклассницей. Это был единственный раз, когда он предлагал кому-то встречаться. В последующее десятилетие Хосок предпочитал честный одноразовый секс. Что ж, кажется, пора спуститься и посмотреть, что там припас для него добрый старик, мечтающий о достойной замене.

Мягко ступая по лестнице, парень вышел из-за угла, за которым раздавались приветственные голоса и остановился. С двумя зрелыми людьми, мужчиной и женщиной, своими родителями, судя по всему, стояла девушка в закрытом, но обтягивающем платье. На высоких каблуках, она была, наверное, если бы он к ней подошёл, с него ростом, с ногами фотомодели и её же изгибами бёдер и талии. Закусив нижнюю губу и пользуясь тем, что его пока не заметили, Хосок принялся внимательно разглядывать незнакомку, забыв на минуту о том, что это та, которую хотят ему вручить в жёны, и что само понятие «супруга» вызывает у него отторжение до самого солнечного сплетения. Он увидел только соблазнительную фигуру и классический для красоты профиль. Забранные волосы открывали элегантную шею, которая кивала утонченно головой. Не заметив, как его заметили, Хосок был выведен из задумчивости голосом отца:

— А, вот и мой сын! Хосок, подойди, познакомься, — он представил ему поочередно старшее поколение и указал, наконец, на девушку. — Это Юна. Как мы все тут надеемся, твоя невеста, с которой вы будете счастливы, — волшебство прекрасного в миг рассеялось. Джей-Хоуп очнулся, вспомнив, что эта манящая самка ни что иное как ловушка для его свободы. Фигушки! Заставив себя не обращать внимание на обнаженные коленки и искушающий подъем стопы, Хосок поздоровался и небрежно отвернулся, первым пойдя к столу, куда все и отправились.

Разговор, само собой, был светским, о том, что никого не касалось лично, что было далеко и абстрактно. Единственное, что понял Хосок из беседы, так это то, что мужчина не был партнером отца по бизнесу и они, видимо, были знакомы через кого-то. Таким образом свадьба не должна была стать выгодной сделкой, а только тем и являлась, что желанием отцов, надеющихся на что-то. Нет, что его старик жаждет внуков — это ясно, а папаше этой Юны чего не терпится выдать её замуж? Девушка красивая, не пропадёт. В ходе переговоров выяснилось, что она ещё и образована, закончила престижный вуз. Денег у них хватает. Для чего же ей в женихи выбрали именно его — известного гуляку, пропадающего одиннадцать месяцев из двенадцати за границей? Родители не любят дочь и хотят её наказать за что-то? Угрюмо молчавший весь ужин, Хосок ждал момента, когда сможет поговорить с Юной с глазу на глаз. Если она ничего о нем не знает, так он не постесняется рассказать о себе всё. Надеется поймать его на красоту? Красивых у него хватает. Это тоже можно прямо рубануть, заметив, что переспать он бы с ней не отказался, но вот жениться — увольте. Хамство? Да. Пощечина, оскорбленные, но культурные восклицания, побег и всё, помолвке не бывать. И разве он будет виноват? Нет, скажет отцу, что всего лишь пытался поговорить по душам.

— Может, выпьем вина в моём кабинете? — предложил хозяин дома гостю и подмигнул незаметно сыну. Матери заболтались о каких-то женских делах, и молодёжи предоставляли возможность обменяться впечатлениями. «Отлично!» — мысленно потёр руки Хосок. Отец его встал. — Покажи Юне свои награды по тхэквондо, а? — он обернулся ко второму мужчине. — Очень одобряю это увлечение сына, спортивный мальчик, крепкий! — Джей-Хоуп крутанул глазами, негодуя от этой лжи. Папа всю жизнь ставил ему препоны, заставляя бросить борьбу, поскольку считал, что надо заниматься мозгами, а вся эта чушь дохода не принесёт. Вопреки его настойчивости и скандалам, Хосок достиг небывалых величин в мастерстве древнего корейского боя, и домой принёс далеко не все ордены и медали. Да и не за все подвиги выдавались награды. Парень потёр через рубашку бок, на котором красовался один из последних шрамов.

— Идём, — поднялся Хосок и, не подав руки и не вытащив стула, надменно пошёл в сторону комнаты с трофеями. Юна молча вошла за ним и огляделась. За стеклом виднелись разнообразные знаки отличия, от грамот до кубков. Главный же — черный кожаный пояс с золотой бляхой, инкрустированной алмазами с выгравированной буквой J по центру, прятался в закрытых полках под ключ, подальше от непрошенных взглядов. — Нравится? — безынтересно спросил Джей-Хоуп.

— Я ничего не понимаю в боевых искусствах, — призналась девушка. — Но могу предположить, что ты хорошо дерешься.

— А ты что хорошо умеешь делать? — прислонился он к столу, опять сунув руки в карманы и перекинув ногу на ногу.

— Я? — Юна на мгновение растерялась. — Играю на фортепиано и скрипке, готовлю, знаю английский и китайский…

— Ясно, скука, — вздохнул Хосок тихо, начав разглядывать свои ногти.

— Прости, что?

— Я говорю, что мы совершенно разные люди и не подходим друг другу, — посмотрел на неё Хосок.

— Я тебе не понравилась? — не теряя присутствия духа, задала она вопрос. Вместо того, чтобы сказать, что он просто не хочет жениться, молодой человек решил сжигать мосты дотла.

— Да, не понравилась. Ты мне не подходишь, — они посмотрели друг на друга.

— Это без разницы, — выдержано произнесла Юна, удивив Джей-Хоупа. — Таково желание родителей.

— При чем здесь это? Ты сама-то замуж хочешь? — хмыкнул он.

— Моё желание второстепенно. Я выполняю волю родителей, поскольку испытываю к ним уважение.

— Вот как… — протянул Хосок, нащупывая куда более твердую и прочную стену, чем на которую рассчитывал. — И тебе всё равно, что я не хочу жениться на тебе? Что не испытываю симпатии?

— Браки заключаются и без любви, — безапелляционно изрекла девушка.

— Но ты можешь поступить как я, и отказаться от этого обручения, — подал идею, как он думал, Хосок, предполагая, что такой вариант не приходил собеседнице в голову.

— Мне жаль, что в тебе нет почтения к родителям, что ты не считаешься с их выбором. Я привыкла иначе, — Юна распрямила плечи, пронзив его холодным взглядом. А она не так проста, как показалось! Выходит, если она не откажется со своей стороны от замужества, то Хосок этого сделать по собственной инициативе не может, отец тут же закроет его счета! — Они меня вырастили, дали мне жизнь и всё, что у меня есть. Как я могу ослушаться их?

— Ладно, давай поговорим откровенно, — оттолкнувшись от стола, Джей-Хоуп подошёл к ней. Да, действительно, она была едва его ниже. — Я порочный мужчина. Я не сделаю тебя счастливой. И пытаться не буду. Я буду плохо к тебе относиться, и кроме унижений и равнодушия ты от меня ничего не дождёшься.

— Ты будешь меня бить? — уточнила она.

— Бить? Бить… Не знаю, пока не собираюсь, но когда я напьюсь — а я много пью, то за себя не отвечаю.

— Ничего, когда ты будешь напиваться, я буду уезжать в родительский дом, — Хосок внутри начал злиться и тонкая шея манила уже не столько впиться в неё губами, сколько сжать в пальцах и убеждать отказаться от него, от брака.

— Я буду изменять тебе.

— Все мужчины изменяют, — пожала она плечами, не отводя взгляда. — Мне же будет легче, что ты не станешь досаждать мне в постели. Я даже с игрушками в детстве не спала — люблю простор на кровати.

— А… а вот тут ты ошибаешься! — придумывал новые доводы Хосок. — Меня и на тебя хватит. И знаешь, что я люблю в сексе? — повел он бровью, выдерживая пугающую паузу, нагоняя, накаляя атмосферу. Пусть трепещет!

— Уволь от рассказов. Если мне суждено стать твоей женой, я предпочту столкнуться с проблемой сразу, чем ломать голову заранее над тем, как чего-либо избежать. Ведь мы же ещё не помолвлены, так? Свадьба не решенный факт, ты же говоришь, что откажешься? А если откажешься, то её не будет и мне незачем слушать всякие мерзости, — «Но я-то не могу отказаться! — крикнул про себя Хосок. — Я же ради красного словца сказал! Это ты, ты должна отменить это всё!».

— То есть, учитывая все мои недостатки, ты сама отказываться не собираешься? Я даю тебе возможность сбежать, покуда все конечности целы, второй раз удача на плечо не сядет, — скрестил руки на груди парень.

— Ты для этого показываешь мне свои награды по тхэквондо? Чтобы доказать, какой ты сильный и опасный?

— Это всего лишь уединенное место для разговора, чтобы никто не мешал. А что, ты напугана?

— Послушай, — Юна поправила волосы, убрав их за ухо жестом высокосветской леди. — Я привыкла прятать эмоции и придерживаться этикета. Даже когда что-то не устраивает, моё дело терпеть и самостоятельно справляться с трудностями. Мои мать и отец выбрали тебя для меня, они возлагают на меня надежды и хотят, чтобы я их оправдала. Я не собираюсь разочаровывать их, пусть даже ты не пришёлся мне по нраву. Но если ты привык иначе, и я тебе настолько неприглядна, то иди, объяви о том, что не будешь на мне жениться. Всё в твоих руках, — скрипнув зубами, Хосок прищурился. Вот ведьма! Она представления не имеет о том, что он не может добровольно отказаться от неё! И что, на самом деле, чисто объективно, ему повезло с такой невестой и у отца хороший вкус. Чем не прекрасная будущая жена? Да только «жена» для него вообще ничем прекрасным быть не может.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать четыре.

— Боишься засидеться, поэтому не желаешь передумать? — ступил на тропу войны и начальных обидных намеков Хосок, намереваясь перейти к тяжелой артиллерии оскорблений, если это не поможет.

— Я боюсь только одного — что ты заурядный хлыщ, который устроил цирк ради какой-то проверки, — косо усмехнувшись, Юна направилась к выходу. — Я с детства вынужденно обитаю в кругах, где нужно держать ухо востро, где лгут, подставляют, угрожают и ненавидят. Это жизнь богатых семей и их окружения. Ты меня не запугаешь, Хосок, для чего бы тебе то ни было нужно.

— Ты ещё и бывалая авантюристка? — расслабил плечи Джей-Хоуп, на сегодня прекратив перепалку. Он встретил достойную соперницу, и теперь в два раза интереснее отделаться от неё, как от потенциальной суженой.

— Я всего лишь не наивная юная девочка, чтобы не разгадать тебя, — хмыкнула Юна, удаляясь за дверью.

— Если ты не девственница, то я на блуднице жениться не собираюсь! — крикнул ей вслед Хосок, но она ничего не ответила. Нет, не может этого быть, чтобы свадьба состоялась! Если он не сможет всё сделать по-своему, то кто вообще сможет? Что ж, это всего лишь план А, а старшие опытные товарищи учили, что всегда должен быть готов на замену план Б, и В, и так до бесконечности, пока не найдётся спасительный план, выводящий из всех трудных ситуаций. Джей-Хоуп достал из кармана айфон и набрал Намджуна, более известного в их компании, как Рэпмон.

— Алло? — быстро поднял тот.

— Привет, пацанов видел вечером?

— Да, они сказали, какие у тебя закруты и замуты в жизни приключились.

— Не то слово! И первая попытка избавиться от хомута на шею не сработала. Мы сегодня вспомнили о твоей сестре. Ты не поговоришь с ней? Может, она подыграет и сделает вид моей девушки? Только перед моим отцом.

— А ты будешь хорошо себя вести? — осторожный и предупредительный, как все старшие братья, тут же удостоверился Намджун. — Она у меня шебутная, за ней самой ещё приглядывать надо, а то в опасную зону твоей досягаемости пустить!

— Обижаешь, Мон, я её и пальцем не трону. Это же так, на пару дней, разыграть сценку и всё. Я ж её сам с малых лет знаю, она и мне как сестрёнка…

— Ладно, смотри мне! Я ей скажу, что нужна помощь.

— Спасибо, брат, — по привычке семейно-тесной дружбы, назвал Хосок товарища по-родственному, как они все часто друг друга называли.

Выйдя из музейной комнаты экспонатов, молодой человек нашёл Юну рядом с матерями, присоединившуюся к разглагольствованию о старинных семейных рецептах и способах приготовления тех или иных национальных блюд. Девушка с хитрецой покосилась на него, показывая, что их разговор останется между ними, и они отныне являются хранителями какого-то общего заговора. «Но я не вступал с ней ни в какой заговор!» — одернул себя Хосок и прошёл мимо, собираясь выловить отца. Тот хохотал над чем-то со знакомым, попивая уже явно не вино, что парень определил по цвету напитков в прозрачных стаканах.

— Пап, можно тебя на минутку? — позвал его Хосок. Извинившись, мужчина встал и пошёл домашней, доброй походкой. Ему нравилось, что сегодня сын ведёт себя послушно, не доставляет хлопот, и всё складывается так, как ему бы того хотелось. Они вышли в коридор и Джей-Хоуп прикрыл дверь в кабинет, чтобы внутри ничего не было слышно.

— Что такое? Я слушаю тебя.

— Я хотел сказать тебе ещё днём, но не решался… Знаю, ты сейчас рассердишься, но пойми меня правильно, я не хотел вызвать твой гнев…

— Да что случилось? — сошёл немного хмель из головы, но не краснота с щек ювелира.

— Должен прежде заметить, что ты подобрал мне прекрасную, чудную невесту, о которой я сам бы и мечтать не мог…

— Хосок! — осадил его отец, подводя быстрее к делу.

— В общем, у меня уже есть девушка, пап, — мужчина некоторое время осознавал, что ему сказали.

— Повтори.

— У меня уже есть возлюбленная, — затрещина прилетела внезапно, хотя Хосок, конечно, мог её предотвратить, но принципиально не схватывался с отцом, зная, что тот никогда его не победит.

— Теперь не важно! Бросишь её, потому что я связал себя обязательствами…

— Я не могу, пап, она тоже из очень солидной семьи. И мы перед её родителями вроде как помолвились…

— Поздно! — затряс руками миллионер, не желая зарабатывать сложности, когда всё так хорошо начиналось.

— Она, возможно, беременна, — быстро кинул последний козырь Хосок. Отец округлил глаза и замолчал. Они вкопались в коридоре, осуждающе глядя, один на другого. Два настоящих барана, каждый достоин второго.

— Завтра… — подняв палец, потряс им господин Чон-старший. — Завтра приведёшь её ко мне. А до тех пор, ни слова об этом больше! Ни слова! Ясно? — покраснев ещё сильнее, мужчина вознёс руки к небесам и, призывая кого-то в свидетели тому, как тяжко ему приходится с нерадивым сыном, удалился, успокаиваясь, в кабинет.

Вытерев сухой лоб привычным жестом избежавшего временно неприятностей, Джей-Хоуп прислонился к стене и закрыл глаза. А если и это не сработает? Неужели придётся всё-таки дойти до предложения Джина и украсть невесту? О боже, это ж Юну! Пока они будут её держать где-нибудь подальше, она же им мозги сожрет. Бедные ребята.

— Пытаешься меня избегать? — раздался её голос рядом. Хосок открыл глаза и увидел её, попивающую сок.

— Ради твоего же блага, — медленно и загадочно произнес парень, повернувшись к ней анфас.

— Прекрати попытки запугать меня. Я не поверю в то, что ты опасный. У тебя дурачество на лице написано, — отстранившись от стены, Джей-Хоуп сменил выражение взгляда со своего обыденного, каким прикрывался в быту, на свой «золотой» взгляд, когда они с друзьями бросались сломя голову в передряги, криминал и противозакония.

— Зря, Юна, — внезапно звонко хлопнув её по заднице, так, что она едва не подскочила, он хищно оскалился. — Очень зря.

Оставив девушку слегла ошалевшей, он пошёл в столовую, чтобы подобающе закончить гостеприимный ужин.

Заехав за сестрой Намджуна на своём красном Феррари-кабриолете, Хосок вёз её на встречу со своим отцом, который ожидал объяснений, и до тех пор отказывался мириться и разговаривать с сыном.

— Так, давай повторим: когда у меня день рождения?

— Восемнадцатого февраля, — устало вздохнула девчонка. — Хватит меня штудировать! Я всё о тебе хорошо знаю, год рождения, что ты любишь пить, какие фильмы смотришь и куда летал в последний раз… брат часто о тебе говорит и у нас в гостях ты регулярно. Я тебя знаю много лет, со своего детства, так что не волнуйся.

— Мне необходимо, чтобы отец поверил, что мы встречаемся. Всё должно быть достоверно, Джинни.

— Джей-Хоуп, я сделаю всё возможное, даже буду смотреть на тебя безумно влюбленными глазами, — подалась к нему через коробку передач юная подруга, похлопав глазами с подкрашенными ресницами. Солнечно улыбаясь, Хосок быстро поглядел на неё и, оторвав правую руку от управления, потрепал по волосам.

— Не втягивайся в роль, а то ещё влюбишься на самом деле. Я тот ещё сердцеед.

— Это уже пройденный этап, так что не страшно, — парня едва не занесло к бордюру от услышанного, так что он вильнул на дороге и выровнялся.

— Что-что-что?

— Да, я была влюблена в тебя лет с четырнадцати до шестнадцати, — признала она, вернувшись на своё сидение и отвернувшись к виду за бортом.

— Серьёзно? А почему это наши чувства угасли? — с толикой задетого самолюбия поинтересовался Джей-Хоуп.

— Потому что в шестнадцать я влюбилась в Джина, — девчонка, довольная, как вывезенный на ярмарку ребенок, опять развернулась к нему. — Джин и Джинни — мне казалось будет очень здорово, если бы мы стали парой.

— То есть, теперь ты любишь его?

— Нет, я любила его до восемнадцати. А потом втрескалась в Ви, — с сожалением и виной в глазах, она пожала плечами. — Очень трудно быть постоянной, когда у старшего брата такие классные друзья.

— Нет, ну так нельзя. А если бы мы были гады, которые решили бы этим воспользоваться? — поучительно погрозил пальцем Хосок, выходя на последний отрезок маршрута до дома.

— Если бы вы были гады, я бы в вас не влюблялась. Но вы очень-очень замечательные!

— Следуя логике и твоему временному отмериванию чувств, сейчас тебе двадцать, и ты влюблена в очередного?

— Нет, Ви мне разонравился только в прошлом месяце, и я ещё никем не заняла своего сердца, — запоздало решила подремать девушка, но авто стало притормаживать, и Хосок, глуша мотор, повернулся к ней, откинув назад ближнюю к ней руку в вольготной позе балованного дворянства.

— Стало быть, ты в определенном поиске, так что, моё предостережение было не напрасным.

— Но разве можно влюбляться дважды в одного и того же? — задумчиво приподняла губы к носу Джинни.

— В этом мире возможно всё: не влюбляться вообще, влюбляться единожды, любить каждый день новых и сто раз любить заново одних и тех же. Поверь бывалому волку, — подмигнув, он вышел из машины и, обойдя её, распахнул дверцу. — Пошли, моя дорогая и любимая невеста. Не забудь об осторожности, ты можешь быть на втором месяце беременности. Надеюсь, ты знаешь признаки беременности? Мне не хотелось бы просвещать тебя и в этом…

— Я же не школьница! — достав сумочку с заднего сиденья и накинув её на плечо, Джинни положила ладонь в руку Хосока и позволила себе помочь. — Я всё знаю.

— Хорошо, а то б Рэпмон мне зад надрал за приобщение к таким наукам, — доверительно и с переживаниями приложил свободную руку к груди молодой человек, изображая новичка и любителя в драках, эдакого слабачка. Ему нравилось повалять дурака, сделать вид, что он беззащитен, глуповат и неопытен. Особенно помогала в этом его фирменная улыбка беззаботного балбеса, когда все его тридцать два зуба слепили собеседника в выражении «твоя моя не понимает». — Я обещал ему, что буду рядом с тобой паинькой.

Они поднялись в пентхаус, к самой ответственной части, и, представ пред ликом грозного родителя, вперившего свой взгляд в уверенно державшую себя Джинни, присели на диван в кабинете того. Собирающийся с мыслями, всё ещё молчаливый и поздоровавшийся лишь кивком, ювелир отвернулся на минуту к письменному столу. Пока на них смотрела его спина, Хосок, прося разрешения взглядом, подвел свою руку к руке девушки, и когда та одобряюще вильнула подбородком, накрыл ладонью маленькую ручку младшей подруги. Господин Чон обернулся, но перед ним была стойкая молодёжь, и она не испугалась его суровейшего выражения.

— Итак, чем занимаются твои родители? — сразу же перешёл к главному мужчина.

— Мой отец владеет фирмой, занимающейся доставкой продуктов в супермаркеты, а так же у нас два собственных продовольственных магазина, — ответила Джинни. — А мать не работает.

— Много родственников?

— Только старший брат. Он помогает во всём отцу, уже его заместитель, фактически…

— Слышал? — язвительно хмыкнул миллионер сыну, потрясясь от немого недовольного смеха. — У других сыновья не брезгуют помогать отцам и впрягаться в упряжку!

— Пап, у её брата совсем другая ситуация. Природа одарила его способными к экономическим функциям мозгами. Хотя по молодости он тоже чудил, развлекался. Все это делают! Потом, когда приходит время, остепеняются…

— И сколько ему сейчас? — сцепил за спиной руки господин Чон.

— На полгода младше меня, — стихая и снижая тон к концу предложения, невнятно пробрюзжал Хосок.

— Вот! И то уже за ум взялся!

— У каждого своё время для созревания, — вновь выставил защиту молодой человек. — У него ай кью выше в два раза, чем у меня! Мы не можем заниматься одним и тем же!

— А если бы у него член был в два раза длиннее, ты бы от того спать с женщинами перестал?! — гаркнул отец. Хосок извиняясь поглядел на Джинни.

— Пап, ну не при девушке же…

— А почему нет? Она же уже взрослая, ты же с ней уже туда-сюда всё там проделал, что грозишься мне тут внуком! — мужчина осмыслил, что сказал и немного убавил спеси и ярости. — Ладно, я буду рад внуку, если это так…

— Мы сходим к врачу, и я принесу тебе справку, если хочешь, — помнил Джей-Хоуп о своих связях и о том, что есть у него знакомые доктора, которые за деньги нарисуют, что угодно. Но, видимо, такой расклад угадывал и старший оппонент, иначе в кого бы было вырасти продуманному отпрыску? Всё, что мог сочинить Джей-Хоуп, его отец вполне мог продумать не хуже.

— Знаем мы эти справки и бумажки! Цена им — совесть! А у тебя её нет, мерзкий, неблагодарный мальчишка! Как тебя… Джинни? Ты хоть видишь, с кем связалась? — прищурился беспокойный владелец состояния, которому некому было передать его после себя так, чтобы оно не растаяло.

— Мы любим друг друга, — прильнула Джинни отрепетированным жестом к плечу друга. — Для меня он самый лучший.

— Самый лучший? А ты знаешь сколько у него сантиметров, а?

— Пап!..

— Молчи! Пусть ответит. Это мне скажет больше, чем твой фиговый лист, купленный в частной клинике.

— Пап, ты сам не знаешь, чего у меня там сколько! — прорвался Хосок, останавливая постыдные допросы. Не для себя — ему-то всё равно. Ему было неудобно перед Джинни, всё-таки, правда, она была ему как сестрёнка. Джей-Хоуп поглядел на неё, которую не видел около года, а не всматривался в неё — никогда в жизни. Угловатость подростка прошла, наметились определенные формы, легкий макияж превращал её в симпатичную, миниатюрную и обаятельную девчонку, с прелестными ямочками на щеках, как у Намджуна. Хосок дал себе ментально под дых и отвернулся. Пять дней без секса и мысли уже появляются преступные. Сеул этой ночью встретит его в окраинных и неблагополучных районах.

— Ладно, — сдавшись по этому направлению пропыхтел господин Чон. — Допустим. Сколько вы уже встречаетесь?

— Почти год! — хором сказали Джинни и Джей-Хоуп, и почти синхронно же уточнили: — Месяцев одиннадцать, с конца прошлой весны. Да, с мая, — закивала девчонка.

— Мы увиделись у того отцветавшего дерева, — романтично прижал к груди её руку в своей Хосок. — Я ещё не знал, как оно называется, и спросил у тебя. Такое розовое, такое красивое…

— Допустим, — повторил отец, прервав их выдуманные воспоминания, которые должны были существовать для третьего лица. Им-то это всё могло даже не представляться, лишь бы звучало убедительно. — Тогда ответь мне, Джинни, вот на какой вопрос, — мужчина ткнул в сына пальцем и покрутил им. — Отвернись, убери от неё руки, молчи и не подсказывай, не то сразу же выпровожу! Так вот, Джинни, — девушка насторожилась, следя, как к ней приблизился ювелир и не даёт отвести глаз своим взглядом. — Где у моего сына есть шрамы?

— Пап…

— Молчать, я сказал! Ну, милое дитя, — видя некоторую растерянность, мужчина почувствовал запах добычи, как что-то палится, обещая прогореть и провалиться. — Если у тебя подозрение на беременность, значит, ты спала с этим лодырем в последние недели. И не могла не видеть на его теле шрамов.

— Конечно, он же занимается тхэквондо, они у него много где, — убедительно произнесла Джинни.

— Правильно. А самый свежий? Ему месяца три-четыре. Я видел его утром, когда этот оболтус фланировал из душа, — занес руку для затрещины, но передумал мужчина, и обратил внимание вновь к девушке. Хосок стиснул зубы, молясь, чтобы номер прошёл и отец поверил, чтобы Джинни угадала. Как ей подать знак, что он на левом боку, под ребрами? «Ну, старик! — шипел про себя парень. — Тебе всё-таки в смекалке не откажешь! Недаром ты разжился деньгами. Хитрый, как лис!».

— На плече? — неловко, полувопросом, полуутверждением выдала сестра Рэпмона и, будто въявь слыша крушение возведенной крепости и защелкивающихся кандалов, Хосок зажмурил глаза.

— Ага, — выпрямив спину, самодовольно отступил его отец. — Идите вон отсюда, мошенники! Ни черта вы не встречаетесь! И больше не пытайся что-либо отчебучивать! Готовься к свадьбе, дорогое чадо!

— Прости, что подвела, — уже сама взяла его за руку по-дружески Джинни. Они вынуждены были сбежать с поля боя, где более стратегически и тактически подкованный полководец разбил их оборону в пух и прах. Уехав подальше, они были пойманы на пути к дому Намджуна звонком Шуги, который захотел посидеть где-нибудь и потрещать, поэтому, узнав, что подруга никуда не торопится, Хосок вместе с ней заехал в то же кафе, где они сидели вчера, и теперь они ждали третьего, попивая молочные коктейли.

— Ты не виновата, это я не подумал, — Джей-Хоуп выбил дробь по столешнице пальцами и тотчас их успокоил. Не в его привычке проявлять при ком-либо, кроме близких друзей, волнение. Он широко улыбнулся и похлопал Джинни по тыльной стороне ладони. Рефлекторная мужественность не позволяла чему-либо быть сверху, поэтому его рука взлетела и покровительственно опустилась вниз. — Забудем. Это изначально был провальный план. У меня ещё есть идеи.

— Поделишься? — резко появился Юнги и, отодвинув себе стул, плюхнулся в него по-барски.

— Вечером соберемся и всё обсудим, — дал сигнал он взглядом другу, чтобы тот тоже не слишком распоясывался при младшей сестренке Рэпмона. К прибывшему подошла официантка, положив перед ним меню. Быстро оглядев ноги работающей девушки, пробежав по бедрам и всему, что обрисовывалось одеждой, он закончил на лице, на которые у него была хорошая память.

— Вы вчера были веселее, сладенькая, — развернул он меню, но продолжал смотреть на официантку.

— Когда будете готовы сделать заказ, дадите знать, — тихо пробормотала она и ушла в сторону. Шуга проводил её взглядом и обернулся к друзьям. Хотя Хосок являл внешне собой постигшего нирвану и витающего в облаках, пришлепнутого пыльным мешком по голове улыбчивого блаженного, смотрящего в непостижимую даль, Юнги знал, что тот судорожно и углубленно думает, думает, и ещё раз думает. Джинни залезла в телефон, на который ей пришло сообщение от однокурсницы, и принялась строчить ответ.

— Ухажёр? — полюбопытствовал Шуга.

— Да, тайный поклонник, — подыграла девчонка.

— Я всё расскажу Намджуну.

— Хватит меня опекать, я не маленькая уже, — обыденно простонала она, не отвлекаясь от набора текста.

— Эй, можно вас? — обернулся Шуга к официантке и та вернулась, хотя не прошло и полминуты. — Вы зря отходили, я ж готовлюсь очень быстро, — многообещающе заиграл он глазами, но та была не расположена к его флирту. — Мне пива, и чего-нибудь похрумкать, на ваше усмотрение.

— Выберите сами, — меланхолично пролепетала она.

— Ну вот, никакой инициативы со стороны женщин, — подмигнул напрасно ей Юнги, не в силах поднять настроение официантке. Осознав это, он захлопнул меню и протянул его ей. — Кимбап. И свиную отбивную. Пожирнее. Мяса мне, мяса! — прорычал парень, заёрзав на месте, в предвкушении вкусной пищи. Официантка вновь удалилась.

— Хосок, — подняла нос из телефона Джинни.

— Мм? — посмотрел на неё он, закинув ногу на ногу.

— А можно теперь я тебя попрошу об одолжении?

— Да, конечно, что ты хочешь? — услужливо пришёл в готовность и он.

— Сегодня девчонки, с которыми я учусь, собираются посидеть в кафешке. У всех них есть парни, а у меня нет, из-за чего меня не совсем полностью принимают в компанию… ты же знаешь Намджуна, у меня парня, наверное, до старости не появится! Да я и сама пока не нашла подходящего, но… не мог бы ты подвезти меня до места и проводить, сделав вид, что мой молодой человек? Я хочу, чтобы и подруги восприняли меня серьёзнее.

— А почему ты просишь его, а не меня? — налёг на стол Шуга. — Потому что у меня нет Феррари?

— Это здесь не при чем! — замахала ладонями Джинни, испугавшись, что о ней подумают, как о корыстной охотнице за деньгами, или понтами. Или ещё что неприглядное. — Всего лишь из-за того, что мы с ним уже затеяли такие дела… и как бы в продолжение темы…

— Потому что ты мельче, болтливее и начнёшь приставать к подругам, — засмеялся Джей-Хоуп.

— А ты не начнёшь? — фыркнул Шуга. — Ишь, вымахал, конь! Я не мельче, я укорененнее и основательнее. И я не болтаю — я забалтываю. Всё, я отбил все три попытки меня дисквалифицировать. Джинни, бери меня.

— Мне всё равно нужно, чтобы меня подвезли, — извиняясь, промямлила она, изогнув брови диагонально. Официантка подошла с пивом и выставила его с подноса перед заказчиком.

— Я так и знал, что дело в тачке, — сделав «тпру» губами, надулся наигранно Сахарный.

— Ну, прости! Это не так… ну, хочешь в кино с тобой сходим?

— Меня Намджун заругает, — не идя на мировую, задрал нос парень.

— А мы на мультики.

— На мультики? — развернул он немного лицо, комично прикидывая, стоит ли это прощения. — Ла-адно, так и быть.

— Ты допила? — ворвался Хосок в их договоренности, кивнув на коктейль. Девушка помотала пустым бокалом. Парень поднялся. — Тогда поехали, может, хоть это дело у нас сегодня удастся, — забравшись в бумажник, он привычно расплатился за всех, и заранее за Юнги, промолвив напоследок: — Встретимся попозже у Джина, окей?

— Окей, — протянул Шуга и присосался к алюминиевой банке. Через несколько минут официантка принесла его полный заказ и, пока она опустошала поднос, перекладывая всё на стол, молодой человек вновь нашёл в ней собеседницу: — Скажите… — зыркнув на бейдж, он продолжал, — …Хана, есть ли надежда… Нет, лучше не так. Есть ли шанс у бедного, пешего юноши, не одаренного ничем, кроме большого и доброго сердца — ну и ещё кое-каких физиологических бонусов, не интересных, конечно же, добропорядочным девушкам, — завоевать любовь современной красавицы, или удел его, сирого и несчастного, только те, у которых нет никакого выбора? — прижав свой круглый инструмент для переноса заказов к груди, Хана посмотрела туда, откуда отъехал красный кабриолет.

— Честная девушка полюбит не за деньги. И готова будет ходить пешком рядом, — она грустно вздохнула, пересекшись взором с Юнги. — Если надо будет, то голодная и босиком. Но рядом.

Задумавшись над выслушанным, Шуга медленно пододвинул к себе долгожданное мясо и, прикидывая, согласилась ли бы Джинни, выросшая в благах цивилизации, при всех наилучших условиях и не знавшая отказа ни в чем, очутиться, что называется «с милым в шалаше». О чем он вообще думает? Это сестра его друга, даже если миленькая и повзрослевшая.

— А я тоже когда-то официантом работал, — постучал по железному подносу Юнги, вызвав гулкий гуд металла.

— А кем вы работаете теперь? — задержалась ещё на минуту Хана.

— Теперь? Теперь… — задумался Шуга о своей нелегальной деятельности борца за справедливость. Состоять в банде, спонсируемой вот такими добровольцами, как Хосок и Намджун — это круто, но когда тебя спрашивают, на что ты живешь, то объяснить становится очень трудно. — Я работаю хорошим человеком, — девушка округлила глаза и они, наконец, немного оживились.

— Как интересно… и за это платят?

— Немного, но хватает, — принялся распиливать отбивную Шуга.

— А в чем состоят обязанности хорошего человека?

— Обязанности хорошего человека состоят в том, чтобы побеждать плохих людей, Хана, — набил он полный рот и, прожевав, пробормотал: — И, ты знаешь, я готов это делать даже бесплатно. Извини, я тебя задерживаю?

— Мне нужно принять заказ, простите, — согласилась девушка и, поклонившись, стала отходить. Притормозив, она ещё раз обратилась к Юнги: — Берегите себя, хороший человек. Хорошие люди нынче на вес золота, — она ушла, оставив его плавно расплывающимся в улыбке от её точного замечания по поводу их с друзьями весовой категории.

Отвезя Джинни по месту назначения, Хосок проводил её до самого столика, за которым ту ждали подружки; увлекшись ролью, поцеловал её в щеку и, собрав, как с куста, несколько восхищенных взглядов, сконцентрировавшихся на его персоне, расплылся улыбкой ловеласа, фатально пронзившей юные сердца. Этим вечером Джинни не только окончательно примут в свою компанию, но ей будут завидовать, её будут приглашать всюду, надеясь, что она вновь приведёт с собой своего бойфренда, чтобы девушки ещё хоть раз посмотрели на этого богатенького Адониса.

Проскочив по зеленой волне, удачно подвернувшейся на светофорах, молодой человек добрался до дома, на четвертом этаже которого поживал Джин, в чьих гостях все уже должны были собраться. Нажав на звонок, Хосок был встречен Чонгуком. Как всегда послали младшего открывать дверь, ох уж эти неизменные старшие братья, пользующиеся превосходством возраста! Скинув ботинки от Луи Виттона за три тысячи долларов, наследник ювелирной фирмы прошёл внутрь, по бардаку в лучших традициях мужского одиночества; носки, штаны, шорты, рубашки, футболки, джемперы, ремни, журналы и медицинская литература, научные издания, обертки от чипсов, печенья, коробки с недоеденными сладостями, чашки, блокноты, стикеры, рассыпавшиеся канцелярские скрепки и несколько карманных календариков, пустые бутылки из-под вина рядом с целой, ещё нетронутой, пакеты с чем-то там и ещё многочисленный разрозненный хлам, вроде случайно выпавших или специально брошенных презервативов и визиток, валялось по полу, креслам, стульям, шкафам и подоконникам, и казалось истинными гостями и хозяевами, а не люди, что сидели между ними, теснясь и жуя кто что в промежутках между разговорами и весельем. Шуги ещё не было, а сам Джин переодевался с уличного в домашнее, отбрасывая подальше отутюженную рубашку, в которой пришёл с работы.

— Эй, доктор, я думал, что вы аккуратные люди… Что за антисанитария? — приземлился Хосок на подлокотник рядом с Чимином, не смущающимся того, что наполовину сидел на груде одежды, живущей на кресле.

— Я аккуратен на работе, а дома я расслабляюсь, — даже не стал обводить взглядом комнату Джин, прекрасно себя чувствуя в этой постапокалипсической свалке. — Кстати, в клинике порядок тоже навожу не я, а медсестры.

— А сам-то что? — приподнял смятую майку двумя пальцами Хосок и вытянул вперед. Джин отобрал её и перебросил в другой угол, зашвырнув ещё дальше.

— Это говорит тот, у кого дома убираются горничные?

— Медсестры, медсестрички… — прищурился Намджун мечтательно. — Очень сексуальная профессия.

— Скажи это нашей тётушке на ресепшене, — подмигнул врач, возвращая друга с небес на землю.

— Так, я вообще-то хотел поговорить о другом, — прервал их товарищ, боясь, что и сам сейчас увлечется трёпом о женщинах и потеряет мысль.

— Да, я звонил Джинни, и она сказала, что у вас ничего не вышло? — очнулся её брат от сладких грёз о стройных девчонках в коротеньких белых халатиках с красным крестиком на кармашке.

— Увы, — Джей-Хоуп погрустнел. — Мы были близки к победе, но мой отец… мне очень повезло с отцом, — с сарказмом заметил парень, изображая похожие на искренние восхищение и почтение.

— И что теперь планируешь делать? — поинтересовался Ви.

— Я и хотел вашего совета, поскольку, похоже, остаётся только одно — похищение, о котором говорил Джин, — упомянутый обернулся на пути в кухню и, удостоверившись, что пока ничего нового не пропускает, двинулся ставить на плиту ужин. — Эта Юна… придётся её временно убрать.

— А не проще ли всё-таки жениться? — почесал переносицу Намджун.

— Ой, Репмон, я тебе не запрещаю, хочешь — флаг в руки! — покривился Хоуп, сморщив нос и резко указав рукой направление, как революционер на баррикадах.

— А я и женюсь. Когда-нибудь. Я не против. Но не сейчас.

— Вот и я того же мнения! Когда-нибудь — всё может быть! Но сейчас я не могу, не хочу и не собираюсь.

— А компроматы на эту Юну есть? — поинтересовался Чимин. — Вдруг есть что-нибудь, что может всплыть, и тогда ты законно возымеешь желание разорвать помолвку.

— Я утром сделал запрос в наш информационный центр, — вздохнул намечающийся жених. — Ничего. У неё безукоризненная репутация. Школа — дом, университет — дом, благотворительные вечера (под руку с мамой) — дом. Никаких ухажеров, никаких сомнительных связей. Не курит, не пьёт больше положенного. К чему тут придраться?

— Компроматы всегда можно создать! — крикнул с кухни Джин.

— Уж не хочешь ли ты её соблазнить? — в ответ обратился Джей-Хоуп. — Доктор-Любовь, не поспособствуете?

— Соблазнять хороших девушек — плохо! — облизывая лопатку, которой помешивал что-то на сковороде, высунулся он в зал. — И не преувеличивай моих заслуг, я всего лишь стоматолог.

— То есть, он исключительно оральная любовь, — заржал Намджун, похлопав себя по колену.

— Джин, ну ладно б кто другой, но не тебе прикрываться муками совести, — укорил его Хоуп, скрестив руки на груди.

— Кто старое помянет — тому глаз вон. В моём случае зубы тоже. Я больше не лезу к невинным девушкам, отстань.

— А чего тогда создавать компроматы предлагаешь? — раздосадовался главный герой драмы.

— Я же так… в теории…

— Ага, а практикой ты не занимаешься, — Чонгук поднял пачку презервативов и покрутил ими у всех на виду. — Это тебе подкинули недруги, да? — мягко стукнув лопаткой тому по лбу, Джин опять удалился на кухню.

— Ладно, похищение, так похищение, — хлопнул в ладони Чимин. — Я тоже против соблазнений, нехорошо это, некрасиво. Всё-таки, девушка не виновата, что попала в такую ситуацию. Но она же не уборщика какого-нибудь дочь. Её похитить будет непросто. Наверняка охрана, личный транспорт с водителем, дом за высоким забором.

— Я всё это знаю, Мин, — кивнул Хосок. — Но мы и не такое умеем сотворять, разве нет? Обезвредить водителя, заменить его, увезти куда подальше. Или подкараулить её возле… возле…

— Угу, она нигде не бывает, да? — напомнил Намджун.

— Ну, тогда озвученный вариант тоже неплох. — Прозвонил звонок, привлекший внимание Джей-Хоупа и он, дослушав его отзвуки, посмотрел на Чонгука. — Откроешь? — Обиженно щелкнув языком, тот поднялся и поплелся открывать. Послышался задорный голос Шуги, подоспевшего фактически к концу принятия решения. — Где тебя черти носили?!

— Я ел! — высунулась его голова из коридора, пока пальцы расшнуровывали кеды вне поля зрения. — Тщательно ел.

— А мы надумали девушку похитить, — улыбнулся Ви.

— Всё-таки похитить? Отлично! — с энтузиазмом потер руки Юнги. — Возвращать и спасать уже как-то не то, пресытились мы этим, да? Пора бы и самим напакостить немного.

— Эй, мы с ней ничего делать не будем, — подчеркнул Хоуп.

— А я что? Разве говорю что-то? Даже пальцы отрезать не предлагаю, — посмеялся коротко он и, прекратив, вошёл и плюхнулся на диван, между Ви и Намджуном. — А держать её где будем? Здесь?

— Какой здесь? — вышел Джин со сковородкой и сел на пол, начав есть прямо из неё. — Тут телефон, интернет, она вмиг свяжется с семьёй, а я отрубать ради этого не собираюсь столь нужные мне для работы средства коммуникации. К тому же, где ты предлагаешь мне на это время поселиться? Её в спальню, а самому вот на этот диван?

— Вот и повод прибраться будет, — поддел Чонгук старшего, пользуясь тем, что дотянуться до него уже было нельзя.

— Я сниму помещение, — заключил Хосок. — Не волнуйтесь, всё будет шито-крыто, и как надо. Дело за малым — добыть её и подержать пару недель.

— А если она за это время не передумает? — почесал затылок Тэхён. — Если не получится её отговорить от брака?

— Тогда её соблазнит Джин! — поднял палец Шуга.

— Господи, да вы ж достали, — опустил голову, взявшись за виски тот, и друзья всей гурьбой, кроме Шуги, захохотали. Опоздавший и не слышавший предыдущих предложений погнал туда же, куда и они за пять минут до этого. «Правду говорят, береги честь смолоду» — подумал Джин, резонно предполагая, что некоторые факты его биографии ему никогда не забудут. Что ж, прослыть бабником и совратителем — не самое плохое, что с ним могло случиться.

— Всё, давайте подробности спланируем завтра! — Намджун поднялся, посмотрев на наручные часы. Время приближалось к позднему. — Я хочу в клуб. Сто лет не оттягивался и не отрывался. Хочу выпить и женщин! Кто со мной?

— Я! — не думая поднял руку Джей-Хоуп. Его жест повторили Чимин и Шуга. Уставший после трудового дня Джин спасовал, а Чонгук и Тэхён в принципе не отличались страстью к мимолётным связям и пьяным развлечениям. — Вот и отлично, — встал и Хосок, поправляя волосы. — На отдохнувшую голову завтра будет думаться лучше.

Музыка била по барабанным перепонкам, темнота рябила мигающими под цветными прожекторами телами, танцующими и снующими по танцполу от бара к столикам, от столиков к бару. Официанты поднимали руки над головой, чтобы протиснуться с выпивкой куда-либо, ухающие басы из огромных колонок у сцены, на которой тряслись подтянутые, вымазанные блестящим гелем гоу-гоу танцовщицы, врывались в пульс и учащали его, создавая неугомонный ритм, под который так и хотелось дрыгаться, не сидеть на месте. Поглазевший снизу вверх на полуголых девчонок на возвышении Шуга, в результате приземлился в какую-то кабинку, опытно познакомившись и очаровав целое трио тусовочных девчонок. Заманив туда же Чимина, они теперь перемещались исключительно между танцполом и своим столиком. Двоим из трёх подруг ужасно понравилось, как двигался Мин и его тренированное тело, и они постоянно пытались вытащить его в танец снова и снова, третью занял Шуга. Джей-Хоуп и Намджун, не приглядев себе там ничего, отхлынули к бару, высматривая что-нибудь получше, что-нибудь стоящее, потому что оба привыкли получать желаемое, качественное. Баловни судьбы и денег, им не приходилось мучиться с достижением удовольствий.

— Может, стоило поехать в квартал красных фонарей? — докричался Хоуп до друга, потягивающего благородно виски. — Зачем нам какие-то студентки и, упаси боже, старшеклассницы? Развращать кого-то…

— Успокойся! — махнул тот кистью руки, опершись локтем на стойку, восседая на высоком покручивающемся табурете на одной ножке. — В такой час в такие клубы не ходят те, кого ещё можно развратить! Тут все с одной целью. Напиться, найти кого-то по своему вкусу, потрахаться.

И в самом деле, не прошло и десяти минут, как рядом подплыли две до предела оголенные девицы, обнажившие свои плечи, область декольте и спины летними топиками, а ноги и бедра мини-юбками. Рэпмон без проблем завязал с ними беседу и, уже танцуя с одной из них, Хосок убеждался, что даже если это студентка и девочка из хорошей семьи, то это ничуть не умаляет того, что она явно готова на всё, и явно не в первый раз. В таких местах часто начинали целоваться прямо во время танца, прижимаясь друг к другу и, неплохо выпивший к этому моменту Джей-Хоуп, отключил в себе на какой-то час манерность и приличия, и поступил именно так — начал целоваться и обниматься, скользя ладонями по гладкой коже, чувствуя, как подкашиваются колени его партнерши, как она с наслаждением поддаётся и обвивает его шею. С каждой минутой становилось всё приятнее, хотелось двигаться дальше, дальше… Вдохнув уличного воздуха, Хоуп немного протрезвел, идя за руку с этой самой новой знакомой; рядом с ними шёл Рэпмон со своей спутницей, о чем-то нетрезво смеясь. Так всегда получается в подобные ночи, ты словно ныряешь в один эпизод, а потом выныриваешь уже в другом. Мозги расслабляются, тело пребывает в неге уже до самого того момента, когда уснёт под утро.

— … Мы живём в одной комнате, в общежитии, — рассказывала спутница Намджуна, и Хосок понимал, что пока танцевал и пил, его дама тоже что-то поведала об учебе, институте и городе, из которого приехала. Но учеба определенно переместилась на второй план, затмленная огнями столицы, перспективами, гулянками, кавалерами, развлечениями и, что уж там — возможностью неприкрытого блядства, за которое никто не осудит, потому что это не маленький провинциальный городишко, в котором все друг друга знают и доложат родителям. В Сеуле можно позволить крыше съехать, а нравственность засунуть в задницу. Под лозунгом «это же молодость!» парни и девушки творят, что хотят. И Хосок не собирался осуждать подобное, конкретно сейчас оно ему было необходимо.

— … если наша третья соседка не спит, то не обращайте на неё внимания, ладно? Или попросим её выйти, — увещевала та, что держала за руку Хоупа, когда они уже поднимались по лестнице, забравшись через окно с заднего двора, чтобы не заметила дежурная охрана. Парни не задавались вопросами, почему они идут сюда, они следовали развитию событий, участвовали в приключении, тем более что к себе они повезти никого не могли — и у Хоупа, и у Намджуна были семьи из другой прослойки, другого уровня и высокого воспитания, и домой никто никогда девиц на ночь не приводил.

— Ну вот, свет горит, — проныла одна подруга.

— Зубрит наша ботаничка, — фыркнула вторая. Разувающиеся, молодые люди приотстали, когда дверь в комнатенку общаги открылась. Девушка Намджуна вернулась за ним, и, обнимая его вокруг торса и прижимаясь, повела его сразу к своей кровати. Особенно выбора и не было: три кровати и два стула, один из которых занят той, что сидела под лампой за учебниками. — Хана, ты что, ещё не ложилась? — бросила ей студентка, вводя за собой Джей-Хоупа. Тот среагировал на где-то недавно слышимое имя и посмотрел на ту, о которой нелестно отзывались приятельницы, пока они сюда шли.

— Я поздно пришла после вечерней смены, и решила повторить перед завтрашними лекциями… — повернула она лицо на входящих, видимо, уже привыкшая к поведению соседок, но увидев Хоупа и встретившись с ним глазами, замолчала.

— Как знаешь, но мы всё равно будем тебе мешать! — с нажимом сказала целующаяся с Рэпмоном, чьи ноги до самого их корня, откуда они росли, он уже прощупывал под юбкой. Хана бессознательно повела головой вслед за движением Хоупа, опустившегося на кровать напротив входа. Приведшая его сюда уселась ему на колени.

— И охота тебе столько заниматься? — передернула плечами она. Помолчав, девушка дождалась, когда лицо Хосока скроется из вида, загороженное затылком сожительницы по общаге и, чувствуя спазмы в горле и боль в груди, поднялась и, забыв выключить лампу и закрыть учебник, пошла на выход.

— Не буду вам мешать, — неслышимая никем пробормотала она и, перешагнув порог спальни и прикрыв за собой, побежала вперед, как можно дальше, но добежав до лестницы остановилась. Куда идти? Куда деваться? Что делать? Боже, опять он. Он! Полгода назад она несколько раз видела его в кафе, где подрабатывала. Потом он пропал, и она решила оставить его образ в мечтах, существующим в фантазиях принцем. Но вот он объявился вновь, такой прекрасный, такой далекий, недостижимый… И вдруг начинает оказываться, одно за другим, что он богат (это она поняла по машине, на которой он подъехал), что у него девушка (ведь это же его девушка была с ним сегодня?), а теперь ещё и то, что он никакой и не принц, а гуляка, как все парни. Но всё равно, такой прекрасный! И не с ней… Никогда такие как он не обратят внимание на такую, как она. Хана села на верхнюю ступеньку и, уткнувшись лицом в колени, заплакала.

Хосок соображал очень медленно. Его руки не могли прекратить блуждать по женскому телу, по которому очень быстро соскучивались. Оседлавшая его студентка целовалась горячо и жадно, не терпя возражений или, скорее, обомлевшая от него, давно не видевшая таких пригожих парней, так что не хотелось выпускать его ни на секунду. Намджун уже повалил на лопатки на соседней койке её подругу, снимая одну вещь за другой, и покрывая поцелуями обнажающиеся участки. Хосоку стал мешать свет, бивший из-за спины его наездницы.

— Можешь погасить? — прищурился он, оторвавшись от поцелуя и указав на лампу. Если закрыть глаза, то она не мешала, но он же не мог теперь не открывать их до самого утра? Девушка поднялась, неохотно отпустив его рубашку, которую уже расстегивала, и направилась выполнить его просьбу. Он посмотрел на опустевший стул и подумал ещё раз. Это же… да, официантка из кафе, где они постоянно просиживают, когда появляется время. Надо же, как тесен Сеул! Значит, она учится и работает, и приехала откуда-то, как и эти две? Бедняжка, везде успевает, да только заниматься приходится ночами, потому что днем лекции, а вечером работа. А тут приперлись они, и теперь вообще не уснешь. Бред какой-то… неловко стало и неудобно, хотя Хосок никогда не отличался комплексами и, когда отдыхал за границей, мог заняться сексом хоть прилюдно на пляже, под пальмами, в бассейне, откуда сразу же забирали противных визжащих детей (а надо следить за своими отпрысками, чтобы потом не приходилось спасать их, плачущих и шокированных). В общем, беспринципность по случаю на лицо, а сейчас какой-то ком в трахее встал. Девушка вернулась и уселась на него снова, нагнувшись губами к его шее. Отсутствие света не помогало расслабиться.

Хана не успела как следует выплакаться, когда услышала шаги и подняла лицо на звук. Увидев своего замечательного незнакомца (вернее, она слыхала, что его друзья называют Джей-Хоуп, но ведь они не были представлены друг другу), она отвернула его обратно, пряча слёзы. Сколько времени прошло, как она убежала оттуда? Минут пять, семь, десять? Не больше. Неужели он уже всё? Почему он вышел? В туалет? Обычно с её подругами все парни оставались до утра, и приходилось мириться с подобной атмосферой. Это не её личное пространство, что поделать. Длинные ноги в красивых ботинках остановились в каких-то сантиметрах от неё и, чувствуя, что они не сдвигаются, Хана несмело посмотрела опущенным взором на лакированную черную кожу.

— Ты чего плачешь? — раздался голос сверху. Девушка вздрогнула, боясь поднять глаза и заговорить. — Из-за разврата нашего? Часто у них так, да? — Хосок опустился на ступеньку, соблюдая вежливое расстояние между ними.

— Почему… почему вы ушли? — покосившись, студентка увидела легкую растрепанность, но интуитивно догадалась, что всё-таки ничего не успело произойти. Несмотря на расстегнутую верхнюю пуговицу, обнажившую ключицы, на которые хотелось уставиться и смотреть, смотреть, пока в глазах всё не померкнет. До слепоты.

— Ну, знаешь, я решил, что нехорошо лишать тебя сна, потому что если я начну, то это надолго, — Джей-Хоуп засмеялся, и на его лице блеснула похоть, которую не увидела девушка. В нём проснулась чертовщина в ответ на её покрасневшие щеки. Иногда невинность жутко возбуждала и теребила прощупать её, лишить её. Но Хосок знал свои рамки: приличных не трогать, они для другой жизни — нормальной. Он в своём холостяцком греховодстве может довольствоваться и потаскухами, платными услугами и прочими сносными усладами. Смазанными кремиком руками, на крайний случай, но это уж на очень крайний, потому что обычно всё-таки отказа у него не было. Хана впала в ступор от его заявления, и он решил продолжить, чтобы свести всё к шутке и наладить контакт, успокоив девушку, из-за чего бы она там ни рыдала. — У меня контузия, понимаешь? Однажды прищемило… заело молнию на ширинке. Теперь меня заедает на несколько часов самого, — покрасневшая уже вместе с ушами, Хана всё-таки улыбнулась, вжавшись в плечи и не поворачивая к нему лица. Какого хрена он тут торчит? Нет бы нормально потрахаться, выплеснуть энергию и удовлетвориться, так нет, возится с девочкой, которую вдруг стало жалко. Джей-Хоуп поднялся. — Иди в комнату и ложись. Намджун мирный, он сильно не помешает. Разве что храпом, но ты его не стесняйся потыкать в бок, — он подал руку, чтобы официантка поднялась. Напряженно, она медленно вытянула трясущуюся ладонь. Взяв её, Хосок не резко дернул и поставил девушку на ноги. Она невольно оказалась перед ним анфас и он, привычно и фамильярно, как всегда вел себя с противоположным полом, протер пальцами её щеки. — Не реви, лучше воспитай своих дурочек-соседок, чтоб не докучали тебе такими выходками.

— Я одна против двух не справлюсь… — пролепетала Хана, задрожав, как здание в преддверии землетрясения. Он коснулся её! Боже… Так и сознание потерять недолго. Он разговаривает с ней, стоит здесь, настоящий. Могла ли она предполагать такое?

— Побеждает не количество, а мастерство, — улыбнулся он, едва не погладив зачем-то её по плечу, но остановив руку и сунув её в карман, как и вторую. — Не стесняйся заявлять о том, что нужно тебе, что тебе удобно. Ты имеешь право, — до рези отводя глаза в бок, чтобы не глазеть на ключицы, Хана вспыхнула от его слов. Не стесняться! Заявить о том, что ей нужно! У неё есть права! «Скажу ему, что он мне нравится. Скажу, что давно грежу им, вижу его во снах. Скажу, что плачу, потому что хочу быть на месте той, что сидит на его коленях. Скажу!» — сжала кулаки Хана и, проглотив язык, едва не заплакала второй раз, потому что храбрости не хватило. Она не могла, просто не могла озвучить всё это. — Спокойной ночи! — кивнул Хосок и побрёл по ступенькам вниз, будто спадая, то одной ногой, то другой, наигранно пьяно, вразвалку.

— Джей-Хоуп! — превозмогла себя Хана. Он остановился и обернулся. Одна бровь выказала удивление. Она знает его имя? — А вы… Вы заглянете ещё в наше кафе?

— Конечно, — белоснежные зубы приветливо засверкали жемчужным светом. — До встречи, Хана! — отсалютовал он и пошёл спускаться дальше. Отдых не очень удался, а вот сочинять, как выкрасть Юну придётся, надо только поспать немного. Тяжело быть скотиной наполовину, мог бы спать в объятьях симпатичной девчонки, а вместо этого будет в одиночестве. Что ж, пусть хотя бы Хана выспится.

Решив поступать лояльно, по мере возможностей великодушно до конца, соблюдая все правила вежливости и пользуясь попытками достичь мирного исхода, Хосок пригласил Юну в кафе для деловых переговоров номер два. Девушка не отказала ему и явилась на встречу минута в минуту, войдя в дверь, как по будильнику. Молодой человек посмотрел на экран айфона и вздохнул. Как можно жениться на такой педантичной особе? Он умрет с тоски, не дожив до завершения медового месяца. А где интрига? Где заставить понервничать, подождать полчаса минимум? Нет, он не любил ждать, но женщина должна быть женщиной, а не деловым партнером. Хотя сейчас нужен был скорее он, понимающий, конкретный, принимающий доводы. Поэтому Хосок не встал, чтобы помочь присесть девушке, не подвинул стул и сидя смотрел, как она опускается напротив него.

— Добрый день, — скованно улыбнулась она, снимая сумочку с плеча и ставя на свободное место.

— Он будет добрым, если мы уладим волнующий меня вопрос, — Джей-Хоуп подался вперед, положив скрещенные пальцы перед собой. — Перейду сразу к делу, если ты не против? — Юна замерла с занесенной над меню рукой. — Нет, пожалуйста, заказывай, но заодно слушай: я не хочу на тебе жениться, поэтому прошу тебя отказаться от брака.

— Это я уже слышала, — не глядя на него, начала она листать раздел с напитками. — Что-то ещё?

— Мне больше ничего не надо, только твой отказ.

— Я тебе уже сказала, если тебя так это не устраивает, откажись сам, — Юна подняла глаза и холодно на него посмотрела. Хосок скрипнул зубами, прошипев сквозь них тихое «щщщ», подавляя желание наговорить грубостей своей пока ещё невесте. Невеста! После мультика Тима Бёртона все девушки с фатой на голове у него ассоциировались с кладбищем, скелетами и гротескной готикой. Ну нет у него настроя на семейную жизнь, нет! Совершенно.

— Я прямо отсюда поеду в бордель, — вперился он в неё взглядом, сильнее навалившись вперед. — И буду в него ездить всю совместную жизнь. Регулярно цеплять гонорею. Или ещё что-нибудь. И награждать ими тебя.

— Мне было интересно, и я навела о тебе кое-какие справки, — спокойно ответила Юна, застыв с приподнимаемой страницей. — Ты служил в армии, ты очень много времени проводишь в спортзалах и за занятиями борьбой, ты ведешь здоровый образ жизни, увлекаешься восточными философиями, путешествуешь по культурным местам, если не считать посещений клубов, где порой выпиваешь. В твоей медицинской карте — не спрашивай, как я узнала, у меня есть связи, — нет ни одной пометки о венерических заболеваниях. Ты вполне порядочный человек, за которого мне не страшно выйти замуж, — подошедшему официанту она ткнула на безалкогольный коктейль и, захлопнув меню, предоставила ход Хосоку.

— Ладно. Даю тебе последний шанс, — не теряя самообладания, выпрямился он. — Если я откажусь сам, то отец лишит меня каких-либо средств. Я не могу пойти наперекор родителям, потому что не хочу остаться без содержания и свободных денег. Если тебе не грозит что-либо подобное при отказе с твоей стороны, поступи по-человечески и выручи меня, уйдя с моей дороги. Если твоя семья не ставила тебе никаких условий, то я прошу отнестись ко мне с пониманием и помочь ближнему, попавшему в сложную ситуацию. По рукам?

— Нет, — безапелляционно сказала она.

— Нет?!

— Нет. — Хосок сжал гнев внутри себя и, нарисовав свою обычную улыбку деревенского дурачка, хлопнул ладонями.

— Ну, хорошо! Ладно. Пеняй на себя. Могу ли я спросить, чем вызвана такая суровая несгибаемость?

— Я привыкла поступать, как должно, — что-то в её голосе показалось не совсем честным. Что-то скрывалось за этой гипсовой застывшестью позы, в которую встала Юна.

— А я привык поступать, как хочу. — Это было верным лишь относительно его личных дел, потому что в остальном Джей-Хоуп тоже был человеком слова, долга и чести. — Что ты делаешь вечером?

— Дома, — удивившись немного, но по привычке ответив, потому что скрывать конкретно о себе ничего не умела, пробормотала Юна. Потенциально-кинетический жених напротив соображал в какой период времени и в каком промежутке пространства лучше украсть эту красавицу, чтобы это наверняка удалось. Или рискнуть и продолжать всё делать, как и задумал в подстраховке?

— Ты просто сидишь вечерами дома и ничего не делаешь? — С показной неприязнью и насмешкой спросил Хосок.

— Я проектирую дизайн одежды. Я хочу стать модельером, — почему-то постеснявшись своего хобби, покраснела Юна. Она ещё никому не признавалась в этом, кроме подруг и родителей. Очевидно же было, что мужчины такие дела воспримут за ерунду, не похвалят, не поймут, не оценят. Для них смотреть бокс по телевизору куда важнее, чем любое женское творчество.

— М-да, подходящее занятие для жены олигарха. Как предсказуемо, — Хосок поднялся и, пойдя на выход, остановился рядом с Юной. Наклонился к её лицу. — Можешь не верить, но я поехал к проституткам. К проституткам! — чуть подавшись назад, навязываемая нареченная подождала, когда он удовлетворится результатом своей фразы, прочтя что-то на её лице. Расслабившись, он вытянулся и продолжил путь.

Выйдя, Джей-Хоуп нашёл глазами машину с личным водителем, на которой приехала сюда Юна. Если попытаться её похитить на своем авто, то её шофер быстро забьёт тревогу, что она куда-то пропала, значит, надо нейтрализовать его и увезти девушку на том же, на чем она прибыла сюда, отогнать подальше, в какой-нибудь тихий квартал, пересадить на другой транспорт, доставить в снятую квартиру, где она будет томиться до тех пор, пока не откажется выходить за него замуж. Хосок перевел взгляд дальше, в поисках своих людей, которых просил прибыть для исполнения задумки. На углу соседнего здания он нашел их, ловких и талантливых ребят, проворачивающих и не такие дела в мгновение ока. Они посмотрели на него и он, едва заметно кивнув, тронулся к своему Феррари. Спустя минут двадцать Юна вышла из кафе, допив свой холодный коктейль, быстро пересекла тротуар, не дожидаясь, когда перед ней откроют дверцу распахнула её сама и, плюхнувшись на заднее сиденье и раздосадовано откинув голову с прикрытыми глазами, велела трогать. Поправив форменную водительскую фуражку, Чонгук нажал на педаль газа.

Обрамленная белыми, как на приморской набережной, фонарными столбами аллея служила прекрасным местом для прогулок. Начинающаяся почти возле кинотеатра, она всегда дарила выходящим из него возможность обсудить просмотренные фильмы, пока они шли к метро, автобусной остановке или такси. Послеполуденное солнце не сильно слепило сквозь изумрудные ветви, превращая дорожку в приятный для пребывания уголок. Купив мороженое и сунув его Джинни, Шуга медленно шел рядом с ней, веселясь над закончившимся сеансом, но в мыслях разглядывая её волосы, которые она покрасила во что-то среднее между розовым и фиолетовым. Несмотря на то, что он подшутил при встрече по этому поводу, ему это не показалось нелепым или некрасивым. Это было вполне в духе сестры Рэпмона, отличавшейся разными способами самовыражения и бунта. По другую сторону от Джинни шёл Ви, закуривший сигарету. Вредную для здоровья привычку он приобрел недавно и, хотя подруга тут же начала вслух морализаторствовать, про себя отметила, что товарищ стал мужественнее и привлекательнее, а его и без того низкий голос грозил стать совсем убийственным для девичьих ушей. При этом даже не знаешь, что лучше, смотреть на его какое-то по-особому, с подвохом, невинное лицо или не смотреть. Если не смотреть, то слух пьянеет сразу, а если смотреть, то голова вообще разбивается от сочетания звука, взгляда падшего ангела и детско-доверчивой улыбки.

— Если бы я знала, что нас будет трое, я бы пригласила подругу, — заметила девушка, вытерев уголок рта от шоколадной крошки. Юнги покачал головой, махнув рукой.

— Нет-нет, тогда это было бы похоже на двойное свидание. Я для этого и позвал Ви, чтобы это было дружеским походом, а не свиданием.

— Ты не хочешь напрягать Намджуна или ты настолько не видишь во мне девушку? — нахмурилась Джинни. Шуга замер, воззрившись в её кругловатые и озорные глазки. Видит ли он в ней девушку? Вот уж не надо бы было, пожалуй, но поздновато тормозить и предотвращать.

— Я за тебя же переживаю, — ухмыльнулся он, отринув душевную чувствительность. — А то растаешь от романтики, а мы же парни такие… без обязательств. Так что, тебе не выйти за черту френдзоны, детка, — пафосно произнес он, как в старой американской киноленте. Джинни засмеялась. Не успела она парировать, как телефон Сахарного вмешался в их милую болтовню по поводу отношений. Звонил сын ювелира: — Да, Хоуп?

— Юна у нас. Ты где есть? Завтра днем её покараулить надо, сменив Чонгука, а то Джину на работу…

— Уже? Быстро ты, — парень назвал их координаты, сообщив, каким составом они гуляют.

— Это Хосок? — вмешалась Джинни. — Привет ему! А он далеко? А то, может, подвезёт меня до подруги? Она живёт далеко от станции… — Шуга кивнул и передал просьбу приятелю, быстро закончив разговор.

— Сейчас подъедет. Совсем лентяйка, пешком не прошлась бы?

— Но ведь удобнее же так! И доберусь за полчаса, а не час. Мы подготовиться к тесту хотели, так что время дорого. А Намджун работает, поэтому… — Ви прервал её, потрепав бесцеремонно за щеку.

— Так много доводов, что становится ясен скрытый умысел! — Джинни отбилась, шлепнув его по ладони и надув губы.

— Какой ещё умысел? Я предпочитаю комфорт, вот и всё, — не порадовавшись прозорливости друга, она отвернулась к Шуге. Да, после того, как несколько месяцев не видела Джей-Хоупа и пообщалась с ним немного, она опять почувствовала, как он её притягивает. Не то чтобы это была влюбленность, но сложно удержаться не побыть с ним рядом. А эти восхищенные взгляды подруг вчера! Все долго ещё говорили о том, какая она счастливица, что завоевала такого парня, и даже если до этого ни о чем таком и мыслей не было, невольно поддашься желанию свести в соответствие идиллическую выдуманную картинку с жизнью, под влиянием общественности, преобладающего окружения, которое считает победой и прерогативой обладание именно таким женихом. Все мы существа социальные, и так часто поддаёмся неосознанному давлению чужих слов и мнений! А если бы они встречались взаправду? Джинни прекрасно знала изнутри ситуацию с серьёзными планами, вернее, их невозможностью для Хосока, побыв участницей спектакля накануне, и тем молодой человек стал ещё более манящим. Возможно ли быть спутницей такого, как он? Наверняка ведь он извернется и избежит брака. Что же, навсегда останется холостяком, одиночкой? Как и у многих девушек, у Джинни присутствовало желание принимать вызов и надеяться на то, что именно она смогла бы преодолеть что-либо. Например, убеждение Джей-Хоупа не связывать себя никем и ничем.

— Вот именно, Ви, — вступился за неё Сахарный. — Девочка, выросшая в тепличных условиях, не создана для электричек и троллейбусов, и это правильно.

— Вовсе я не тепличная! — возмутилась Джинни. — Я и с рюкзаком в поход ходила, и к разным условиям могу приспособиться, не надо воспринимать меня, как какую-то рафинированную…

— Столичную штучку, — подсказал Тэхён, за что опять получил шлепок по плечу.

— Да ну вас! Я нормальная.

— Кто говорит, что быть избалованной немного — не нормально? — поинтересовался Шуга.

— Я не знаю, Юнги, тебе виднее… Наверное, нормальность девушки должна определяться мужчинами, да? Это же им она должна нравиться, — зашла издалека Джинни, решив разузнать, что вообще нравится свободолюбивым и независимым парням? С отцом и братом на такие темы не поговоришь, они навсегда запомнили её маленькой девочкой, и воспринимать всегда будут соответственно. А зачем маленькой девочке вникать во что-то взрослое? Ну конечно!

— Главное, чтоб нормальными мужчинами, — уточнил Шуга. — А то бывают и с извращенными вкусами, на них лучше не равняться, — он ткнул в Ви. — Вот на него не равняйся, он вообще не понимает, чего от жизни хочет, — сунув руки в карманы джинсов, тот посмотрел исподлобья, безмятежно приняв пику в свою сторону.

— А ты чего хочешь? — спросила Джинни тотчас.

— Я? Ну… — почесав шею сзади, Сахарный пожал плечами. — Смотря в чем…

— Мы говорили о девушках. Вот, допустим, какая-то захочет тебе понравиться. Что для этого ей нужно будет сделать? Как выглядеть? Как себя вести? — «Не надо ничего специально делать, — тепло промолвил в голове Юнги. — Всё уже готово, как надо». Парень шаркнул ногой, дойдя до конца аллеи, и присел на декоративный поручень лестницы в три ступеньки, спускающейся к дороге.

— Я не думаю, что искреннюю симпатию или любовь можно пробудить специально. Специально можно возбудить, выработать привычку, привязанность к себе, но не настоящие чувства. Такие только сами появляются. Либо да, либо нет. Зачем что-то искусственно делать? Нужно быть самими собой, — Джинни понравилось его рассуждение, но оно не устраивало её при условии того, что кому-то она уже изначально не приглянулась. Что же, шансов уже никаких?

— А ещё мы совершенно не понимаем намеков, — наклонившись к её уху, оказавшийся сзади, шепнул ей Ви. Сестра Рэпмона вздрогнула и обернулась. Друг покивал, как бы говоря «да-да-да». — Если мы чего-то не замечаем, то это насовсем, и если не привлечь внимания к чему-то, то никогда не заметим.

— Вот как… — Джинни потеснила Юнги и пристроила свою пятую точку рядом с ним. — А ты мороженое не хочешь?

— Да нет, сейчас уже Хоуп подъедет. Как тебе мультик-то, понравился?

— Да, можно ещё как-нибудь на что-нибудь сходить, — она посмотрела на Тэхёна. — Но я возьму подругу, ты не против? — тот равнодушно передернул плечами, достав из кармана конфету и принявшись зажевывать табачный привкус. Откинув с глаз челку взмахом головы, он указал на приближающуюся красную точку.

— А вот и Джей!

— Он что, по воздушной трассе летел? — поморщился Шуга. Ну почему Хосок ездит так быстро, когда это не надо? Феррари остановился и, с включенным аварийным сигналом, был покинут хозяином, выпрыгнувшим на тротуар, бодрым, довольным и сияющим оскалом накормленного овсом жеребца.

— Всем привет! — поднял он ладонь и опустил, чтобы поздороваться с молодыми людьми пожатием рук. Джинни окинула его с ног до головы неспокойным взором заболевающей любовной лихорадкой. Ох уж эти его брендовые шмотки, которые сидят, как влитые, и эта всегда вылизанная обувь, и бесконечно длинные ноги, глядя на которые чувствуешь себя не женщиной, потому что они не должны заглядываться на стройные ноги! Почему она всё-таки не приобрела иммунитет к этому парню, ведь однажды когда-то переболела им? Дошутились вчера… или она постоянно такая ветреная и влюбчивая? С Ви вот она тоже не ощущает себя совершенно спокойно, потому что он симпатичный, и позволь он себе флирт, наверное, она бы и его не разлюбила… Боже, хоть порвись! Но Джей-Хоуп… он очень, абсолютно, совершенно точно прекрасен и привлекает к себе безоговорочное внимание. — Шуга, отойдём на минутку? — приобняв товарища, он отвел его от пределов слышимости. — Завтра часов в восемь утра вот по этому адресу, — сунул он ему незаметно клочок бумаги с местом, где намеревался держать Юну.

— Как вы так провернули-то это всё без особой подготовки?

— А, чего там заморачиваться! Надо было брать горячим, пока я её вытащил из норы, — Хосок произнес совсем неразборчивым шепотом. — Наш гипнотизер обезвредил её водителя за секунды, так что он и не вспомнит, как, почему и зачем покинул своё рабочее сиденье. Чонгук быстренько захватил руль и дальше они с Джином должны были завершить начатое. В общем, Джин уже позвонил и сказал, что они привели её в квартиру.

— Шустрые.

— А то! — сотовый завибрировал в кармане и Джей-Хоуп, достав его, прочел вслух: — Информационное бюро, — он бросил Сахарному: — Прости, Нью-Йорк вызывает. Алло?

— Привет, помнишь ту девушку, компроматы на которую ты просил найти? — раздался голос знакомого хакера.

— Да-да, ты нашел о ней что-то скандальное?

— Нет, но, я надеюсь, ты ничего с ней делать не собирался? — Хосок на мгновение застыл, потерев подбородок.

— Эмм…мм… нет, а в чем дело? Что такое?

— Что-то с ней явно связано непростое. Я попытался найти сведения о её семье, и, барабанная дробь, базы данных зачищены. По отцу и матери в сетях документация стерта без возможности восстановления. Осталась одна, я пытаюсь её взломать, но пока никак, а это значит, что её заделал какой-то не худший умелец, чем я, а это значит, что есть что прятать. Это всё весьма подозрительно, учитывая, что её отец был бедным человеком, а потом в один день купил бизнес и стал процветать. Так что, Джей, ты пока от неё подальше держись, я попробую разузнать наверняка…

— Ладно, хорошо, — погасив в себе приступ нервов, почуявших, что он поторопился, Хосок умудрился не обронить улыбку не на миг. — Спасибо и держи в курсе событий! Пока…

— Что-то случилось? — полюбопытствовал Шуга.

— Нет, всё в порядке, — наследник миллионера обернулся к девушке. — Джинни, поехали?

— Бегу! — поднялась она и, поправляя короткую джинсовую юбку, поспешила к кабриолету, в который вернулся Хоуп и, заведясь, сорвался с визгом шин.

— Ну ты тютя, — провожая машину взглядом, кинул Шуге Ви.

— Чё?! — обижено прищурился он.

— Если она тебе нравится, что ты как я не знаю кто…

— Я тебя позвал прогуляться не чтобы слушать неуместные лекции о том, в чем ты сам не шаришь.

— Вот кстати позвал меня гулять третьим ты вообще как лох.

— Это сестра Рэпмона! Чего ты меня с ней сводишь? Даже если она мне симпатична, зачем я что-то буду делать? Она нам всем дорога, мы её с детства знаем, чего ж я буду ей жизнь портить своими поползновениями?

— Ну не знаю…

— Не знаешь — молчи.

— Нет, ну как-то вообще ситуация такая требует разрешения…

— Молчи, — строже повторил Шуга.

— Может, у тебя смелости не хватает? Конечно, замуж выходить за одного из нас не вариант, но повстречаться там…

— Ты не замолчишь, да? — пошли они пешком в сторону метро. Тэхён обнаружил под ногами плитки и решил передвигаться по ним, не ступая по швам.

— Я просто считаю, что чувства имеют право на выход, держать в себе что-либо плохо, ведь не враг же, а подруга, достойна правды. А если ты ей тоже нравишься? Не она же должна первой что-то делать.

— Эх, Ви… влюбился бы ты сам, и показал своим примером.

— Так ты влюбился всё-таки? — остановился он. Юнги сжал кулаки и погрозил одним из них товарищу.

— Ещё слово…

— Я могу замолчать, — поравнявшись с ним, Тэхён положил руку ему на плечо. — Мысли молчать не заставишь.

Близился закат, когда Джей-Хоуп подвез подругу туда, куда она просила. Он на самом деле собирался в бордель сегодня, потому что гормоны бурлили после ночной неудачи, тело требовало того, что и должно было требовать, и каждый час промедления грозил ещё большим взрывом темперамента, когда он всё-таки дорвется до желаемого.

— Спасибо за доставку, — улыбнулась Джинни и отстегнула ремень, но не торопилась выйти.

— Ваше личное такси, всегда пожалуйста, — отсалютовал Хосок, не глуша мотор.

— А ты дальше куда? — парень, не меняя выражения лица, принялся сочинять что-то подходящее и цензурное.

— Тоже в гости. Договаривался с давними знакомыми о встрече.

— А-а… ясно, — взявшись за ручку дверцы, Джинни поводила по ней пальцами, но не потянула. — Допоздна?

— Наверное, с ночевкой, так что обратно тебя забрать не смогу, — продолжал он улыбаться, но с натяжкой. Нет, его ещё ничего не раздражало, но очень уж хотелось взять в руки женское тело вместо руля, а промедление заставляло смотреть на сидящую рядом другими глазами. Глаза начинали видеть женщину и тут, невольно опустившись до короткой юбки и пощупав визуально коленки.

— Да я даже не думала, обратно за мной брат заедет, — Джинни вспомнила слова Ви о том, что мужчины просто не замечают иногда чего-то. А что, если как и Намджун, его друзья видят в ней ребенка, не замечают, что она повзрослела? Не видят её сформировавшейся фигуры, желания любви в глазах. Что, если Ви прав, и надо не намекать, а заявить об этом? Бог с ними, с другими парнями, из университета, те ухлестывают иногда, но они совсем не такие, как Джин, Джей-Хоуп, Ви, Чимин… Брат умел теперь выбирать приятелей, они все были очень приятными, воспитанными и добрыми, с каким-то внутренним благородством и стержнем. Что-то отличало их ото всех остальных сверстников, какая-то необычайная мужественность и иной круг интересов. Когда ей было лет десять, у брата была другая тусовка, они слушали ужасную музыку, напивались, занимались не пойми чем, пропадали ночами, и, как Джинни поняла лишь годы спустя, пытались баловаться наркотиками, после чего отец, поймав брата на этом, отправил его в какой-то буддийский монастырь на перевоспитание; вернувшись оттуда спустя пару лет, Намджун взялся за ум и больше не вел себя так, как ведут незрелые и неадекватные подростки. Он возвратился умудренным молодым человеком, завел себе новых друзей — вот этих самых, — помогал отцу в делах, зарабатывал деньги, проводил свободное время тихо, в основном за книгами, не доставляя хлопот семье, а оттягиваться устремлялся достаточно редко. Несомненно так благотворно повлияли на него и друзья тоже. А совершали ли они сами когда-нибудь ошибки? Делали что-нибудь плохое? Джинни вспомнила о том, что господин Чон сказал о шраме на боку сына. Как Джей-Хоуп получил его? При занятиях тхэквондо? Но там не должны драться настоящим оружием, что же, Хоуп участвовал в нешуточной драке, потасовке? Захотелось увидеть эту боевую отметину. Так, хватит быть мямлей! Надо проявить храбрость и побороться за то, что хочется. У них с Намджуном было в крови это, общее, неусидчивость и жажда переть куда-то, будто шило в заднице, но брат старше, он уже перерос это, а она ещё нет. — Хосок, а покажи шрам, про который твой папа говорил.

— Что? Зачем? — непонимающе повел лицом Джей-Хоуп.

— Ну просто, интересно. Как ты его получил? — парень призадумался. Что же, его усердные тренировки по тхэквондо её не убеждают в законности наличия шрамов? И спору нет, он собирался вскоре начинать раздеваться, но явно не в этой компании. Что же ей ответить?

— Неловкое падение при занятиях спортом, — соврал Хоуп, вспомнив, как внезапно напрыгнувший на него здоровый контрабандист где-то в Южной Америке вдруг вытащил нож и саданул прямо ему в бок. Конечно, тому вскоре настал конец, но и Хосоку пришлось поваляться почти неделю на койке, посылая родителям сообщения, что отдых в Буэнос-Айресе великолепен, и он задержится там подольше. Глаза Джинни не отпустили его, продолжая чего-то ждать.

— Так, покажешь? — повторила она, слегка подавшись в его сторону, над коробкой передач.

— Ну… ладно, — не смущаясь, но ощущая некоторую неловкость, Джей-Хоуп отвел подол куртки и, взявшись за белую футболку, потянул её вверх, обнажая смуглый бок над черным ремнём. Чуть наклонившись диагонально к своей двери, Хосок продемонстрировал бордовый рубец, не испортивший картины его подтянутых форм и гладкой кожи. Джинни протянула руку и тронула его пальцем, подняв глаза и встретившись ими с молодым человеком. — Внушает?

— Очень, — хихикнула она. — Шрамы же украшают мужчин, — он одернул футболку, невольно заставив руку девушки отплыть обратно. — Хосок.

— Что? — посмотрел он быстро на время, показываемое на панели, полной разнообразных датчиков. Ему не назначено и не по записи к куртизанкам, но хотелось бы уже, хотелось…

— Я никогда ещё не целовалась, — он услышал эту ровную и нагловатую по-девичьи фразу, произнесенной совершенно буднично, не догадываясь, каких сил стоило Джинни корчить из себя не стыдливую, готовую к подвигам барышню.

— И? — приподнял он бровь.

— Раз уж мы с тобой вчера так взаимовыгодно выручали друг друга, пытались, по крайней мере, не мог бы ты продлить наше сотрудничество, и научить меня целоваться? — рот девушки захлопнулся и, будто мешал выходу воздуха, своим закрытием активизировал румянец на щеках.

— Так! — поднял Джей-Хоуп палец и, перегнувшись через Джинни, дотянулся до дверной ручки и открыл её. — Иди отсюда, иди, иди! Не напрашивайся на грех!

— Ты меня выгоняешь?! Фу какой невежливый, думаешь мне легко было попросить об этом?

— Джинни, ты хоть понимаешь, что просишь? Я друг твоего брата, я не собираюсь к тебе даже прикасаться.

— Я не собираюсь рассказывать об этом Намджуну!

— Я собираюсь, — глазами указал он ей на выход.

— Я думала, ты и мне друг тоже, — надула губы девушка, осуждающе запыхтев.

— Именно, а с друзьями я не лобзаюсь, знаешь ли. Ну, давай, — ему хотелось её подтолкнуть, но он боялся положить на неё ладони. Знала бы она, что делает! Ему, действительно, хотелось её поцеловать, но он ещё не потерял голову. Она порядочная, хорошая девчонка, ей нужен постоянный парень, который на ней потом женится. А не такой, как он.

— Ты меня травмируешь и развиваешь во мне комплексы неполноценности.

— Чего?

— Я теперь буду думать, что отталкиваю молодых людей, и им со мной неприятно целоваться, — уставилась Джинни на Хосока. Если она что-то надумала, то уже не шла на попятную, пока не заканчивались все средства. В этом она была упорна, как баран.

— Это не так, просто у меня есть совесть, и мы же ещё вчера обсудили, что никаких романтических отношений между нами вовсе быть не может, потому что я другого склада человек. Я потребитель, но я различаю, кого можно потреблять, а кого не нужно, — попытался оправдаться и донести здравые мысли до младшей подруги Джей-Хоуп.

— Кто говорил о романтических отношениях? — округлила артистично глаза Джинни. — Хосок, ты много на себя берешь. Я попросила научить меня целоваться. Это не значило, что ты мне нравишься, это значит, что я доверяю тебе, как другу, и прошу помощи. А учусь я далеко не для тебя, — показала она ему язык и, захлопнув дверь изнутри, победно перекинула ногу через ногу. Парень замолчал ненадолго, разглядывая эту чудесницу с чернично-клубничными волосами, которую знал ещё школьницей с косичками и брекетами на зубах. Она сильно изменилась с тех пор, до неузнаваемости.

— Так, я тебе не нравлюсь?

— В достаточной степени, чтобы позволить себя поцеловать, и мне не было противно, — загадочно покосилась она на него. Хосок ухмыльнулся, прикидывая что-то. Джинни развернулась к нему. — Один урок, ладно?

— А почему бы не попросить об этом того, кто тебе в реальности нравится? Первый поцелуй, всё-таки…

— Ты думаешь так просто вот так запросто договориться с тем, в кого влюблена? — удивилась собственной удачной лжи девушка. Надо же, стоило начать и всё пошло-поехало, неуправляемый процесс. Перебарываешь первый страх, и дальше ты можешь раскованно вести себя с человеком, при мысли о котором ещё десять минут назад тряслись колени. — Да и что там первый поцелуй. Многие о нем и не помнят. Главное, хороший и успешный, а не первый, — убеждаемый ею, по натуре склонный снисходить к женским просьбам и сдаваться перед очарованием прекрасного пола, Хосок взял Джинни за локоть и потянул к себе, подвинувшись и самостоятельно.

— Надеюсь, за этим не последует просьб научить чему-нибудь ещё дальше, больше, глубже? — понимая, что сестра Намджуна вполне осведомленная во многом и с ней можно говорить почти прямо, приблизил свои губы к её лицу он.

— Нет, можешь быть спокоен.

— И мы останемся друзьями, никаких обязательств, воспоминаний и упреков, да? — уточнил он, уже почти не разделенный с ней пространством. Она покачала головой, замирая в ожидании совершаемого. Глаза не хотели закрываться, хотели видеть, как её поцелует Хосок, тот, по которому она когда-то два года сохла, и, кажется, начала опять. Губы едва тронули её губы, надавили сильнее. Его рука, скользнув по её руке, прошлась по плечу, шее, и вплелась в волосы. — Губы не напрягай.

— Что? — дрожа от его прикосновений, выгнула она спину и очнулась от звука его голоса.

— Губы не надо складывать бантиком, Джинни, — улыбкой скользнул он по её расслабившимся от замечания устам и, молниеносно захватив их, впился жарким поцелуем, едва не лишив способности дышать, не пропуская кислород в легкие. Девушка ощутила головокружительный напор и, хотя извлечь из этого какую-то методику и практический опыт было можно, она была не в состоянии воспринимать, и рассудок стал возвращаться лишь когда язык Джей-Хоупа, прощально тронув её язык, покинул её губы, оставив их раскрасневшимися и опустошенными. — Достаточно? — она смогла только кивнуть, приходя в себя. Хосок понимающе выждал пару минут, читая на её лице то, что она скрыла до поцелуя. Не стоило соглашаться. Первый поцелуй для девушек не ерунда. Что делать, если она втрескается в него? — Мне, правда, пора ехать, Джинни, не обижайся. — подстегиваемый буквально восставшим мужским достоинством, парень развернулся так, чтобы ничего не бросилось в глаза девушке, съехав бедрами под руль. К черту такие эскапады, так можно наделать большие глупости, необратимые, за которые будет стыдно до гробовой доски.

— Да-да, конечно, — поправив локоны, Джинни открыла машину и выпрыгнула из неё. Повернулась. — Спасибо, Хосок.

— Не за что… только вот это не «всегда пожалуйста», — сдержаннее улыбнулся он и, включив скорость, помчался прочь из двора, на улицу пошире, чтобы разогнаться и проветриться, пока доедет до борделя. С второстепенной дороги, становясь помехой, выехал автомобиль, заставив Хоупа притормозить и объехать его, за что парень, буйствуя, многократно посигналил в клаксон, выругавшись. — Черт, черт, черт! Научи… научи! Что я делаю? Зачем повелся? Хренов учитель. — заговорил с собой он, взлохматив пальцами волосы, упавшие на место и растрепавшиеся едва-едва.

Под сомкнутыми веками Юна ушла в свои мысли, и совершенно не заметила, что её везли не к отчему дому, а когда автомобиль остановился, и незнакомые молодые люди попросили её пересесть в другую машину, было уже поздно. Направленное на неё зияющее, как черная дыра, дуло пистолета заставило замолчать и не произносить ни звука, выключившегося нервными рецепторами, как бы самим собой от страха. Вспотевшие ладони и сумбур в голове — вот и всё, что запомнила девушка от перемещения в пространстве, которое закончилось подъемом в квартиру в здании на отшибе города. Никогда она не попадала в сложные ситуации, никогда не подвергалась опасности и, взращенная, как искусственная жемчужина в закрытой прочной раковине, изнутри постеленная мягким, Юна вместо паники испытывала потерю координации. Имеющий не совсем женскую храбрость при встрече с тараканами, пауками или мышами, сейчас всё же организм струсил и разориентировался. Неверными ногами с дрожащими коленями девушка шла за одним преступником и сопровождаемая другим, лишь полчаса спустя после испытанного ужаса решившись спросить, что им от неё нужно и кто они такие? На её вопросы никто не реагировал. Тот, что заменил её водителя — и как она не посмотрела, кто за рулем? — снял фуражку в прихожей и, пропустив девушку внутрь, плюхнулся на стул возле двери, обозначив, что будет охранять выход и не даст ей отсюда никуда деться. Второй прошел вместе с ней и, положив пистолет на полку возле зеркала, поправил волосы под маской. Всё ещё мутно соображая и воспроизводя движения инстинктивно, Юна схватила пистолет и, наставив его на похитителя, трясущимися руками попыталась приметить мишень верно, да и не трудно это было с трех шагов расстояния.

— Тихо-тихо, леди! — поднял он руки, удивленно посмотрев на неё сквозь прорези для глаз. — Откуда такая прыть?

— Что вам от меня нужно? Кто вы такие, я вас спрашиваю?! — сдерживаясь, чтобы не завизжать и не нажать на курок, Юна отступила к стене, прижавшись к ней спиной. Сквозь туман сознания она заметила, что незнакомцы слишком спокойны для тех, кто оказался под прицелом.

— Какая разница? Мы не сделаем вам ничего плохого. Положите оружие, — отозвался сбоку парень, вслед за фуражкой снявший и маску. Он был довольно юн и симпатичен, и никак по лицу нельзя было сказать, что он уголовник.

— Немедленно верните меня обратно! Вы бессовестные люди!

— Впервые вижу настолько воспитанную девушку, что даже в экстренной ситуации находит культурные эпитеты, — стоявший напротив неё протянул руку. — Отдайте пистолет, успокойтесь.

— Нет! — воспротивилась Юна, пугаясь его приближения. — Отойдите от меня! Уйдите!

— Вы всё равно не сняли с предохранителя… — сделал ещё шаг он.

— А-а! — закричала девушка и нажала на спусковой крючок, одновременно с тем разомкнув пальцы. Выпустившее мыльные пузыри дуло не издало никакого шума, только украсило помещение прозрачно-радужными лопающимися шариками. Джин поймал выроненный игрушечный пистолет, и они с Чонгуком засмеялись с двух сторон, наблюдая, как шокированная и приходящая в себя Юна убеждается, что никого не погубила. Обмякнув и проведя ладонью по лбу, она чуть сползла по стенке вниз. — Господи…

— Простите, мы не хотели вас пугать, — заверил Чонгук, дотыкивая пальцем долетевшие до него пузыри.

— Тогда… для чего всё это? — непонимающе отдышалась несчастная жертва и попыталась убедить себя окончательно в том, что с ней уже ничего плохого не случится. Это просто глупый розыгрыш, чья-то шутка.

— Так надо, — Джин отступил, освобождая проход к кухне, залу и спальной комнате. — Располагайтесь, пожалуйста.

— А я впервые, кажется, вижу воспитанных похитителей, — сбросив туфли на танкетке со ступней, постаралась расслабиться Юна, расстегивая укороченный пиджак. В утверждении была доля сарказма.

— И часто вам доводилось их видеть? — улыбнулся один из них, старший.

— Вы правы. Логичнее было бы закончить фразу короче: я впервые вижу похитителей. Но вы не похожи на тех, кто совершает что-то ужасное, — подумав, Юна начала догадываться и, озаренная, щелкнула пальцами. — Это проделки Чон Хосока, не так ли? Скажите, я угадала?

— Вы всё скоро узнаете, не будьте так нетерпеливы, — вежливо осадил её Джин, мысленно отметив, что всё достаточно прозрачно, так что можно было бы и не скрывать… они не собирались шантажировать её семью, требуя деньги, а над ней самой как-либо издеваться, поэтому игру можно было вести почти в открытую.

— Он не хочет жениться на мне и решил избавиться? Как это нелепо! — продолжала гнуть своё Юна, тем не менее попав в точку. — Как долго я буду тут находиться или меня всё же пристрелят, но позже?

— Быстро же вы оклемались и стали здраво рассуждать, — Джин пошёл за ней по квартире, удостоверяясь, что здесь нет никаких средств связи. Сумочку-то с мобильным они отобрали ещё на выходе из машины.

— Снимите маску. Даже если я отсюда выйду, я не стану преследовать исполнителей. Важен заказчик, — Юна посмотрела на дантиста, игравшего сейчас плохиша, но достаточно посредственно. Злодей из интеллигентного и тактичного мужчины получался относительный, можно сказать исключительно внешний, в черной кожаной одежде, устрашающей и настораживающей. Поведение же его за рамки светского тона не выходило. Прикинув что-то, Джин пожал плечами и потянул золотое тканевое забрало, скрывавшее верхнюю часть лица от губ до лба. Их с Юной глаза встретились, схлестнувшись. Он располагающе улыбнулся. Она отвернулась первой. — Спасибо, а то мне неуютно говорить с кем-то, чьего лица я не вижу.

— Зато вам удобно в таких людей стрелять, как я понял, — поднеся кулак к губам, хохотнул в него Джин. Юна не смотрела на него, идя дальше по квартире и осматриваясь.

— Я была в состоянии аффекта, чего вы хотите? Да и, это ведь игрушка оказалась…

— Но вы об этом не знали, — молодой человек оглядел сзади пленницу. Длинные босые ноги вели к стройным бедрам, обтянутым светлой юбкой чуть короче среднего. И чего Хоупу не понравилось? Такую не так-то невыносимо терпеть в качестве жены. На дурочку она тоже не похожа. А если бы и так, то даже проще, будет сидеть дома и не мешать никаким делам мужа. Юна обернулась, и взгляд резко пришлось поднять выше.

— А вы сами разве не из тех, кто убивает людей? — Джин едва не засмеялся, подумав о том, что убивать посредством бормашины ему ещё не приходилось, хотя дети, конечно, боятся кресла стоматолога как пыточного стула, и всё-таки он больше лечил… Но тут он вспомнил о том, что его жизнь состоит не только из профессии и кабинета, где он ходит в белом халате, но и из участия в банде, которой приходилось делать всякое.

— Лично девушек я ещё никогда не убивал, — произнес он тоном близким к ледяному.

— Не хотелось бы стать у вас первой, — настороженно углядела Юна кобуру на ремне собеседника и поняла, что там-то оружие настоящее, и пусть его не доставали, но оно было.

— Мы всё ещё об убийствах? — не выдержал Джин, чтобы не скосить смысл фразы в другое русло.

— Пожалуйста, оставайтесь в границах приличий, не надо всякой пошлости и намеков. Это неуместно! — вспыхнула она, рьяно защитив исключительно невинно-деловые темы разговора. Несколько разочарованно, что столкнулся с отсутствием юмора и девичьего кокетства, Джин вздохнул, начав понимать, что Джей-Хоуп, возможно, прав, отказываясь от невесты.

Улица красных фонарей приняла Хосока куда лучше, чем студенческое общежитие, где возникли непредвиденные преграды для совести и отдыха. В публичном доме же никого нельзя было смутить тем, ради чего сюда, собственно, и приходили. Поэтому ночь удалась, тело получило награду за ожидание, соединившись с другим телом, мастерски ублажающим недолюбленных и перевозбужденных. Да даже слабо возбужденных оно бы завело настолько, что удовольствие зафонтанировало бы пробуренной скважиной, под давлением хранившей в себе запасы оргазмов. Хосок уже три с лишним года приезжал в основном к одной и той же специалистке, пользуясь услугами других только если эта была занята. Он бы даже мог назвать её своей подругой, с которой разделял и радости секса, правда, платя ей за это неплохие деньги. Девушка была красива той вульгарной азиатской красотой, невольно рисующей в фантазиях образы кисэн и гейш, которая заставляла мужчин останавливать взор, замирать и хотеть, но большинство из них, морально слабые и не принимающие женское превосходство в чем-либо, никогда не решились бы завести серьёзных отношений с такой броской и яркой партнершей, иначе всю оставшуюся жизнь чувствовали бы неуверенность и подозрения, что её вот-вот кто-нибудь уведет, перехватит, завоюет, соблазнит, наделав рога до потолка супругу. Подобная оценка со стороны мужчин в юности и ранней молодости послужила одной из причин, почему Нури стала благородной куртизанкой, продающей свои часы за немалые суммы, гарантируя уровень, класс, безопасность от гонореи и тому подобного, чем пытался припугнуть Хосок Юну. Если нет смелых и достойных, тогда нет разницы во всех остальных. Разве что в толщине кошелька. Но таков парадокс, что именно тут иногда встречаются те, кто когда-то мог бы удержать от решений, приведших в конце концов на панель.

Джей-Хоуп дотянулся до бутылки с минеральной водой на прикроватном столике и, сделав несколько жадных глотков, откинулся обратно на подушку, лежа на спине. Обычно он был более весел и разговорчив по утрам, и эту перемену девушка, младше него всего на год, тут же уловила.

— Какие-то проблемы? — посмотрела она на него со своей половины кровати. В четком осознании времени, отведенного под страсть, любовь и близость она тоже была профессор. Они могли кувыркаться всю ночь и даже уснуть в обнимку, говоря о личном, о мечтах и переживаниях (Джей-Хоупа, конечно, о своих быте и буднях Нури предпочитала молчать, да и не было в них ничего интересного), но лишь забрезжил рассвет — разнять руки и вернуться к дружескому поведению, не лезть с поцелуями, не класть голову на грудь, не смотреть томно в ожидании ещё чего-то, не обнимать, закидывая сверху ногу. Да и приезжать к ней, спустя какой угодно долгий срок отсутствия тоже было приятно; никаких льстивых «я скучала», «где пропадал», «давно тебя не было!». Соблазнительный взгляд с порога «ну что, чего ты хочешь именно сейчас?», горячий поцелуй, как будто он и не уезжал никуда и всё, никаких расспросов, сожалений, любопытства, пока он сам не захочет рассказать. Нури была идеальной для него любовницей, но, так складывалась судьба, что не только для него, оттуда и опыт, оттуда и правильность поведения, усвоенная за годы.

— Ну… если коротко, то отец решил меня женить.

— О-о! — зная, каково отношение к браку её любимого клиента, Нури цокнула языком. Они повернули друг к другу лица. Джей-Хоупу, полюбовавшемуся на это точенное произведение природы, захотелось украсить черные волосы, дремлющие на подушке, цветами, ей бы очень пошло. — Всё серьёзно?

— Думаю, выкручусь и отмотаюсь, — сказал парень, но из головы не выходила странность с данными о родителях Юны. В чем там могла быть загвоздка? Хоть бы всё было недоразумением, ошибкой или какой-нибудь незначимой ерундой.

— Значит, есть что-то ещё? — догадалась Нури, перевернувшись на бок и подперев голову рукой. — У тебя глаза, как у участника интеллектуального шоу, которому нужно дать ответ на сложный вопрос. Причем на скорость.

— Да? — скиснув, уставился на неё Джей-Хоуп. В самом деле, у него и ещё одна заноза появилась. Но это не было проблемой. Это просто почему-то засело в него и тревожило. И поделиться, кроме как с Нури, этим ни с кем нельзя.

— Угу.

— Я поцеловал младшую сестру друга, — чистосердечно признался он, не ожидая советов, осуждения или похвалы. Его здесь просто могли выслушать, и это уже бальзам на душу.

— Рэпмона, что ли? — выдала девушка, и Хосок приподнялся, придержав одеяло, когда садился, чтобы не соскочило с него полностью. Какая же она прозорливая!

— Только не говори ему, когда он нагрянет, ладно? — Нури покорно кивнула, прикрыв глаза и тут же открыв их. — И вообще… как ты угадала?

— Он недавно жаловался, что его сестренка рвется к взрослой жизни, и он переживает за неё. К тому же, я больше не знаю у тебя друзей с младшими сестрами, — выдала путана секреты своей логики. Хоуп немного успокоился от того, что это не он слишком выдаёт себя, и что на лбу не проявилось позорное клеймо «я поцеловал Джинни». — Почему тебя это так беспокоит? Ты боишься поругаться с Моном?

— Нет, не в этом дело… и в этом тоже, но главным образом другое, — парень согнул под одеялом колени и положил на них руки. — Она невинная девчонка. Мне не стоило этого делать.

— Чем ты так плох для невинных девчонок? — улыбнулась Нури.

— Чем? Да всем! Своим поведением, своим мировоззрением, отсутствием желания брать на себя ответственность за одну из них и впрягаться в супружество. Девственницы должны встречаться с хорошими мальчиками, устраивать с ними свадьбу и жить счастливо.

— Уверен, что все по такому сценарию счастливы? — иронично поддела его девушка.

— Нет, естественно, каждому своё и нет модели беспроигрышного достижения счастья. Но я не хочу портить что-то или кого-то ради собственного интереса, — Джей-Хоуп помолчал и добавил: — А он проснулся. Понимаешь, я с той поры, как сам стал взрослым — в смысле потрахался первый раз, — избегаю девственниц. У меня не было ни одной. Как только мне становится ясно, что я говорю с одной из них, я исчезаю, умываю руки, нахожу отговорки, тысячу оправданий и объяснений. Я не хочу их трогать, потому что внутри меня что-то очень бережно относится к наивной юности, невинности. Не желаю забирать её ни у одной девчонки… И всегда это во мне так громко звучало, что не возникало желания попробовать и изменить привычке. А вчера переклинило будто. Взял и поцеловал. Да ещё и продолжаю думать о ней. Вот это самое отвратительное.

— Ты влюбился, что ли? — поднялись подкрашенные брови.

— Нет! — со знанием покачал головой Джей-Хоуп. — Нет, точно не это. Я умею различать, когда сердце тянется, а когда что-то другое. И сейчас что-то другое посылает сигналы в мозг о том, что ему хочется непозволительного. И я бы не сказал, что это от запретности. Прежде она меня не прельщала. Но в Джинни есть что-то такое… она с огоньком.

— Если девчонка с огоньком, то если не ты, то другой, Хоуп. И ещё неизвестно, что для неё будет хуже, — изрекла Нури.

— Я хотел бы сберечь её от этого, защитить, вместе с Рэпмоном. Тогда моя совесть будет чиста, а не как сейчас — и всего лишь от одного поцелуя! — Хосок выбрался из постели и поднял трусы, начав собираться. — Мне нужно держаться от неё подальше. Или встречаться только прилюдно. Или присматривать издалека.

— Если ты собираешься держаться подальше от всех девственниц, значит ли это, что ты вовсе не намерен жениться?

— Почему же, когда-нибудь, — натянув светло-светло голубые, почти как морская пена, джинсы, он подмигнул любовнице, расплывшись сытой улыбкой. По пояс голый, он выглядел аппетитно даже для присыщенной сексом проститутки. — На тебе, — именно с таким сортом женщин он позволял себе подобного рода шутки. Они не принимали их близко к сердцу, не запоминали и не вздрагивали от пустых обещаний. Они шутили вместе с ним, ляпая что-нибудь такое, во что ещё и он мог поверить, позже расстраиваясь, что это неправда.

— Чтобы твой отец пришиб меня?

— Я подожду, когда он станет немощным, и тогда женюсь, — побряцал он пряжкой, вставляя язычок в дырку ремня, затянутого чуть спущенным на бедрах, и завертелся в поиске футболки.

— Судя по твоим рассказам о нем, мы с тобой станем немощными раньше него, — засмеялась Нури. Выдержав минуту верчения молодого человека по комнате, она опустила руку на пол и, подняв его одежду, протянула ему грациозным жестом, заставляя его подойти и нагнуться. Хосок приблизился и, взяв футболку, дотянулся до губ девушки, поцеловав их в благодарность.

— Спасибо. Я поеду, — достав из заднего кармана пачку наличных, он отсчитал несколько крупных купюр и положил рядом с полупустой бутылкой минеральной воды.

— Не многовато? — на глаз определила Нури количество.

— Ну… — растерялся Джей-Хоуп немного. Сколько лет пользовался таким способом получения секса, а научиться ровно давать деньги женщинам за это не смог. — На всякие мелочи…

— Не волнуйся, я не бедствую.

— А я не жадничаю, — выкрутился парень и, послав воздушный поцелуй, вышел из премиум-номера борделя.

Сменивший Чонгука с утра Шуга почти не вступал в диалог с Юной. Ему она казалась слишком необычной, другой породы, из богатых, с которыми он не знал, как общаться. И дело было не в наличие у неё счета в банке, а в том, что она, действительно, выточилась под влиянием этого фактора. Она вела себя, как леди, чуть надменно, с осанкой, поступью, литературной речью без изъянов. Поэтому когда она начала готовить себе завтрак, а не потребовала привезти готовый из ресторана, Шуга удивился, поглядывая краем глаза. Юна с ним тоже первой не заговаривала, такое ощущение, основываясь на принципе «нас друг другу не представили». Она пока ещё держала себя в руках, ожидая, что ситуация прояснится уже сегодня, и была в этом права. Хосок намеревался после обеда заехать и поговорить с ней при новых обстоятельствах, объяснить, что если она не напишет отказ от брака с подписью, то рискует очень нескоро отсюда выйти. Чем ещё угрожать ей он пока не придумал.

Шуга, демонстрируя строгий надзор, вскипятил чайник и уселся чаёвничать рядом с обедающей Юной, уткнувшись в телефон, чтобы не смущать ни её, ни себя. Найдя в контактах Джинни, он подумал немного и решился: «Привет!» — отослал он сообщение. Спустя полминуты мучительного ожидания, приватный чат отозвался: «Привет!» (улыбающаяся скобочка). Юнги потер пальцами экран. Ага, улыбается. С чего бы? Рада, что он написал? Бред, она всегда жизнерадостная. Он набрал текст снова: «Как дела? Как тест?». «Вроде хорошо написали. Откуда ты про него знаешь?». «Ты же вчера сама сказала, что будешь к нему готовиться. Чем занимаешься?». «А-а, ну да! Точно. Еду домой». Шуга застопорился. Что дальше? Вводные темы исчерпаны, заговорить о погоде и настроении — завести в тупик. Черт, ну он же в две секунды кадрит девчонок на дискотеках, в кафе и даже на улицах. Почему Джинни сестра Рэпмона! Это так усложняет… или всё-таки не это? «Что вечером будешь делать?» — вновь решился он. Заминка. «Да пока планов не было». «Не хочешь выпить чаю где-нибудь?» — стиснув зубы, как будто отпиливал кусок храбрости от глыбы гранита, настрочил Юнги. «С сахаром?» (скобки растянулись на полстрочки). Шуга выдохнул, облизнув губы: «Не без него. Килограмм под шестьдесят хватит?». «Не слипнется?». «А ты не размешивай». «А что с ним тогда делать?». Юнги вдруг ощутил прилив возбуждения и между его лопаток выступил пот. Что с ним делать! Класть. В постель. Черт! Это же Джинни, Джинни! С ней такое нельзя. Какая ещё постель? О чем он вообще? «Ау! Так во сколько?» — очнулся он от сообщения, увидев по времени, что молчит уже семь минут. «Освобожусь после восьми. Ближе к этому времени тебя наберу». «Хорошо» — тут же подтвердила она вместе с желтым румяным смайликом. В этот момент послышалось ковыряние ключей в двери. И он и Юна подняли лица. Явился, наконец, Чон Хосок.

Со своей пока ещё невестой Джей-Хоуп прошёл в зал и, не прикрывая двери — от друзей секретов нет — сел по одну сторону журнального столика, указав на стул напротив, по другую сторону. Юна опустилась на него, поджав губы.

— Ты не удивлена? — для вступления задал вопрос молодой человек.

— Я поняла, что это сделал ты. И знаю почему. Но это так глупо…

— Для тебя — может быть, но я твердо намерен остаться холостяком в ближайшие лет десять, так что, прости, твоя несговорчивость привела к этому. Я ведь предложил тебе отказаться по-нормальному, объяснив своё положение.

— Хорошо, вот ты меня «пленил», — Юна закинула ногу на ногу, почти как деловая дама. Только налёт неопытной студентки престижного вуза с неё ещё не сошёл, и эта бизнес-замашка в голосе звучала притянуто. — И что дальше?

— Я буду ждать, пока ты откажешься от брака со мной, — сложил домиком пальцы Хосок, наклонившись вперед, локти на коленки и пронзительный взгляд крестного отца мафии в упор.

— А если не откажусь? Останусь навечно похищенной? — хмыкнула Юна.

— Ну а что? Столько сказок есть про принцесс, заключенных в башню… А у тебя даже длинной косы нет, чтобы скинуть её спасителю, так что, предполагаю, что проторчать придётся до старости, если не прижмёшь свою гордость.

— А если меня это не страшит? — пожала она плечами.

— Блефуешь? Хочешь меня убедить в том, что тебя устроят десятилетия взаперти? Ты вроде бы не жила настолько в золотой клетке, чтобы радоваться даже такой перемене в жизни.

— Я и не радуюсь. Я смиряюсь, — её взор переместился за спину собеседника, в коридор, где Шуга прошёл с кухни в туалет, весь в своих мыслях, не подслушивающий и не вникающий в проблемную диалектику сосватанных. Отвлекшаяся, она вернулась глазами к Джей-Хоупу.

— Какая же ты… покорная! Твоя рабская психология завязает у меня на зубах! Почему нельзя быть живее, независимее? Какого черта тебя так прёт подчиняться другим? — Юна лишь развела руками.

— Считай это философией моей жизни. Если долго сидеть на берегу и смотреть на реку, однажды увидишь проплывающий труп врага. Знаешь такую мудрость? — Хосок цокнул языком, щелкнул им же, фыркнул и откинулся на спинку, крутанув глазами в жесте призревающего возмущения. Если бы он бездействовал и смотрел на реки, поляны, леса, луга, песчаные пляжи и дороги, то по всем этим местам уже валялись бы части его трупа, а не врага, который хитер, опасен, предусмотрителен и не так блаженен в лучших традициях китайских стратагем, как хотелось бы Юне.

— Тупой гандизм[1]! А если я применю что-нибудь похуже испытания четырьмя стенами?

— И что же? — поёрзала девушка, кашлянув с закрытым ртом, где-то в горле, будто всё-таки начала нервничать, но подавила эту вспышку. Но не сможет же она держать себя в руках долго? Она же слабый пол.

— А ты сама подумай. Ты в моей власти. И совершенно беззащитна.

— Ты не будешь меня насиловать, — тут же нашла она объяснения тому, почему страх не должен приблизиться. — Потому что рано или поздно меня отпустить придётся, а если ты меня… испортишь, то вынужден будешь жениться. Или же тебе придётся меня убить. А убивать меня ты не будешь и подавно.

— С чего ты взяла? — прищурился Хосок.

— В глаза твои посмотрела, — Шуга вышел из туалета и прошёл обратно на кухню, что опять заметилось частью наблюдательного зрения. — И друзей твоих видела. Вы не убиваете женщин. Вчера тут был один… совершеннейший интеллигент, хотя и с претензией, излишней, нужно заметить, на хамоватость. Ты не заставишь меня поверить, что кто-то из вас поднимет на меня руку, — Джей-Хоуп опять приближался к стадии обреченности и тупиковости. Его планы по избавлению от уз, подобно неандертальцам, пошли не по той ветке развития видимо, и уперлись в вымирание. Но он всё равно не намерен её выпускать! Он что-нибудь придумает. Не может один из них — так наймёт кого-нибудь! Ух, как хотелось что-нибудь сотворить с этой непробиваемой дочерью богатея. Не ужасное, но что-нибудь внушительное, чтобы она переосмыслила своё поведение.

— А как твой отец разбогател? — вспомнилось Хосоку, и он воспользовался случаем, чтобы уточнить. Юна травоядно на него посмотрела. Так-так-так, что за огонек в зрачках? Но он тут же спрятался.

— А как становятся богатыми? — плечики снобистски вильнули. — Работал и разбогател.

— Вот как? — А у него вот информация, что как-то это резко произошло, ненатурально. Если бы работал, то плавно шел в гору, а тут что — воровал? Коррупция? Взятки и противозаконные договоренности? — И кем он работал?

— Ты спрашиваешь, будто не имеешь всех этих сведений! — спина выгнулась, ровняясь, взгляд ушел в бок и в угол. Ой, кто это у нас тут скрытничает? Джей-Хоуп заулыбался. Ничего, он найдёт в ней слабое место и расковыряет, надавит на болевую точку и будет давить, пока Юна не заорет «нет!» на все упоминания о свадьбе, будто у неё на это аллергия. Продумывая это всё, он почему-то поймал себя на том, что как-то неправильно и материалистически выражено представляет точку, на которую давит, и кричат при этом «да, да, да!», и вовсе не Юна. Хоуп тряхнул головой, возвращаясь к разговору.

— Я хотел услышать от тебя. Раз уж нам надо будет пытаться прийти к компромиссу, то лучше беседовать друг о друге.

— Узнавать получше друг друга стоит лишь будущим супругам. Если так — то давай беседовать, — сдержавшись, чтобы не стукнуть кулаком по столику, Джей-Хоуп резко встал. Она невыносима! Что ж её так замуж-то припекло? Почему именно за него? Или она бы вцепилась так в любого, с кем обручили бы её родители?

Не прощаясь, парень пошёл на выход и, обуваясь, ещё не мог сочинять дальше, как быть и что предпринять, пока лишь хотелось отвлечься на некоторое время от дилеммы, чтобы привести мысли в порядок и оценить трезвым рассудком обстоятельства. Шуга кому-то пытался дозвониться в прихожей, но, не дождавшись ответа, опустил трубку с телефоном. Глядя, как товарищ шнурует ботинки, он прокомментировал свой жест:

— Джин что-то не берет. Сверлит, наверное, как всегда. Беспардонно суётся женщинам в рот и на законных основаниях просит после сплюнуть… Идиллия!

— А что ты хотел от него? — Хосок закончил со шнурками и поднялся, покосившись на зал, из которого Юна не вышла, наверное выжидая, когда он удалится.

— Да уточнить, не задержится ли и мог бы сменить меня тут пораньше. И машину у него попросить хотел.

— Машину? — не думая, Джей-Хоуп вытащил из кармана ключи от своей и сунул их в руку Юнги. — Держи.

— Э… оу! — ошарашено принял их тот и уставился на ладонь, которую не посмел пока сомкнуть на серебряном брелке, где в центре, на желтом фоне, дыбился черный силуэт жеребца, опознавательного прославленного знака марки авто. — Я не могу, Хоуп, мне боязно такое водить. Если что, я ж не расплачусь потом…

— Я надеюсь это шутка? — недовольно свел брови наследник ювелира. — Расплачиваться он собрался. Ну, царапнешь и царапнешь, нашел из-за чего паниковать. Я сам ей дважды цепанулся за последние два года.

— И всё-таки…

— Всё, закрыли тему, — смял пальцы друга на брелке Хоуп, заставив того принять одолжение. — Куда собрался-то прокатиться? Ты же вроде любитель пеших прогулок.

— Да я не для себя, — Шуга помялся, но потом решил признаться. Всё равно Ви уже в курсе, так почему надо скрывать от остальных, если он не намерен совершать ничего зазорного? — Джинни… Мы вечером хотим посидеть где-нибудь, а она любит ездить на тачках. Не заставлю же её по Сеулу шастать на своих двоих.

Хосок застыл. Ему не послышалось? Сахарный и Джинни? У них что… свидание? Он проглядел что-то или сейчас не так понял? Они встречаются? Когда это началось? Надо открыть рот и уточнить, разобраться, какие между ними отношения, и всё в таком духе. Не будет ли это подозрительно? Будет. Какое его дело, ведь брат ей Намджун, а не он. Хотя он с ней и близко дружит… Минуточку, что же, выходит, парень, для которого она просила научить её целоваться — Шуга? Черт, черт! Джей-Хоуп с радостью бы опять вжал клаксон и акселератор[2], чтобы спустить пары, извергнуть ярость из себя. Он почувствовал себя каким-то обманутым. Ох уж эти девчонки! Тоже мне, невинность, тренироваться на одном друге ради другого. Не дай Бог теперь Юнги узнать, что он пошёл на это. Но он же не знал, что между ними что-то… Хосоку стало стыдно и совестно, что он поцеловал девушку товарища (он уже окрестил их парой, не прошло и минуты), он ощутил себя проштрафившимся, должником, должным искупить вину. Засуетившись, словно внезапно вспомнил, он достал бумажник.

— Только там бензина мало, заправишься…

— Да у меня есть деньги, — попытался остановить его Юнги, но тот, не слушая, отсчитал куда больше, чем требовалось даже на полный бак. Он знал, что друг бедноват и часто страдает отсутствием средств, а когда заводишь девушку, тем более из состоятельной семьи… нет-нет, ему нужно под благовидным предлогом сунуть побольше.

— Я не сомневаюсь, но раз уж поедешь на заправку, залей до краёв, ладно, чтобы мне завтра не мотаться? Всё, я в спортзал! — быстро попрощался с ним Хоуп и понесся из квартиры. Лишив себя добровольно транспорта, чья скорость иногда работала психологом и антидепрессантом, молодой человек знал только один способ, как поднять настроение не напиваясь: позаниматься на тренажерах, избить грушу, сразиться с тренером по тхэквондо, которого он навещал при любой возможности (почти как Нури, только даже чаще, и исключительно с платоническими мотивами, хотя пыхтел не меньше). Физические нагрузки всегда очищают дух, и миллионер потопал по тротуару к метро.

Но едва почистив чакры в спортзале, сняв стресс на тренировке искусства боя и расправив крылья с павлиньим оперением (красиво и есть чем гордиться, но не взлетается), Хосок напоролся дома на отца, оповестившего его о пропаже Юны и, разумеется, тут же заподозрившего в симуляции инцидента своего отпрыска. Как всегда, Чон-старший был слишком умен и отлично знал, кого воспитал, чтобы не догадаться. Последовал долгий разговор-уговор, на протяжении и в результате которого Джей-Хоуп так и не сдался и не раскололся, что всё-таки приложил к этому руку. Правдиво отвертевшийся, тем не менее он не истребил всех подозрений отца, и разошлись они каждый при своём. Однако задача напомнила о себе. Никак она не хотела решаться, хотя исходные условия казались простейшими. Позвонив в их всемогущее информационное бюро, он полюбопытствовал, не всплыло ли что интересное: «Ищем, работаем над этим. Потерпи ещё чуть-чуть». Потерпит, куда ж деваться! Хосок закинул руку под голову и уставился в потолок. К Нури что ли опять поехать? Может, она бы что подсказала? А Шуга сейчас с Джинни, этой напористой, круглолицей и задиристой девчонкой, чей первый поцелуй он сорвал. Нет, никуда не хочется, тем более руля нет, надо будет такси заказывать. Хоть одну ночь нужно провести дома, изумив тем в край семью. Он и так умеет, взять, да непредсказуемо стать милым, показательным сыном. Надолго ли его хватит? Всё зависит от того, сколько ещё ломаться собирается Юна.

Прогуляв в «Lotte World»[3] больше двух часов, сожалея, что время несется так быстро, Шуга, не бравший за руку или под руку Джинни — не расхрабрился на это — привёз её в своё любимое недорогое кафе, где они всегда с пацанами и зависали. Сестра Рэпмона была в восторге от прогулки, от аттракционов, от комнаты смеха, от комнаты страха и вообще от всего вечера. Да и когда бы она не была такой жизнерадостной, вдохновленной, воодушевленной, болтающей без умолку от переполняющих эмоций, подпрыгивающей на месте, когда придумывала, куда можно пойти ещё. А с каким удовольствием она каталась в кабриолете! Попросив Шугу сделать два круга по городу, прежде чем они осядут в кафе, она включала погромче музыку и наслаждалась видами зажигающегося огнями Сеула. Фиолетово-розовые волосы развевались на ветру, и парень с усилием не отвлекался от дороги. Хотелось присоединиться к её веселью, озираться по сторонам и хохотать на ровном месте — просто так, потому что было так здорово, так беззаботно! Не то детство, не то юность играли в одном мягком месте. Душа требовала безумств, и самым безумным, что мог себе представить Юнги, был бы поцелуй Джинни или предложение ей встречаться. Нет, это невозможно! Она не его круга, он ей не ровня. Пусть и хороший, но он бандит, куда ему напрашиваться к домашней девочке в женихи? Они друзья. То, что они вот так запросто могут провести вместе вечер — это великолепно! Хотеть большего просто глупо. В любом случае, сначала надо спросить разрешения у Намджуна, обсудить с ним это, чтобы не возникло конфликта от непонимания.

— Классная погода, — кивала в такт напеваемой про себя песне Джинни, потягивая через трубочку молочный коктейль. — Жаль, что меня контролируют и просят домой не позже одиннадцати возвращаться, — Шуга посмотрел на дисплей мобильника. Половина. — Я бы хотела целую ночь гулять! Ночью в городе куда интереснее.

— Да, это точно, — протянул Юнги, фантазируя, как они могли бы бродить по кварталам, целуясь на пересечении каждого переулка, разглядывать украшенные яркими лампочками витрины центральных магазинов, заходить в круглосуточные забегаловки, перекусывать жарящимися под носом кусочками говядины, или сладостями, если после полуночи где-нибудь ещё продают приличные пирожные; как она бы шагала по линии бордюра, а он поддерживал её за руку, чтобы не оступилась. Но вдруг понял, что подбивает её на не лучший поступок, и противоречиво протянул: — Но ничего особенного.

— Тебе приелось это, так и говоришь. Ты самостоятельный и наверняка Сеул вдоль и поперек в любое время суток видел.

— Ну да, — мельком вспомнил себя Шуга в восемнадцать, девятнадцать и даже двадцать лет. Искатель приключений, наивный дурак, приехавший из провинции «покорять столицу». Как грустно всё могло бы закончиться тогда, не найди он спасения в буддийском монастыре, куда едва донес ноги, спасаясь от опасных и властных типов, которые хотели пустить его в расход, просто потому, что он показался одному козлу-извращенцу симпатичным и смазливым мальчиком. Цена независимости велика, а уж самостоятельность — это не пустой звук. Это не то, когда тебе не нужны ничьи советы или когда ты можешь заработать деньги на еду и жильё. Самостоятельность в большом городе — это когда ты выкрутишься из передряг, если в них попадешь, а ещё лучше, если тебя постесняются трогать и обижать, потому что знают, ты пуд соли съел и уже не желторотый птенец, чтобы терпеть какие-либо выходки. Шум второй раз привлек его внимание. Сначала он проигнорировал его, но теперь почему-то повернулся на раздражитель. К официантке, которую он уже запомнил и с которой здоровался, приставали, пока лишь на словах, два подвыпивших парня, позволяя себе сально и неприятно для девушки шутить. Стараясь игнорировать их, она принесла им ещё по кружке пива, сообщив, что кафе вот-вот закроется, так что больше заказы не принимаются. Это вызвало более громкие возмущения, на которые и обратил внимание Шуга. Бедняжка, приходится же работать со всяким сбродом! Чего только не навидаешься. Как он её понимал!

— Ненавижу пьяных, — сморщила нос Джинни, проследив за взглядом и ходом мыслей друга. Между собой те два нетрезвых индивида употребляли мат, и Шуга понял, что надо уводить отсюда спутницу, потому что это не для её ушей. Тем более, всё равно пора уже возвращать её домой, чтобы не поругали их за пренебрежение правилами.

— Можно счет?! — окликнул Юнги Хану, подняв руку, и она, воспользовавшись этим, поскорее отошла от столика, где с ней грязно и неумело флиртовали.

— Одну минуту!

— Напиваться до скотского состояния — это отвратительно, — подтвердил Шуга слова Джинни. — Не вижу в этом никакого удовольствия. Так, немного выпить для настроения — это одно…

— А где сегодня Хоуп? Почему ты на его машине? — под конец не выдержала девчонка, задав интересующий её вопрос. Она сразу поняла, чей это Феррари, но как-то в походах по развлечениям было не до того.

— У него сегодня день здоровья, — улыбнулся Шуга, не углубляясь в конкретику. Пусть тот и посетил тренажерку и боевой клуб, но он так же посещал бордель, поэтому в целом это выглядит как некое совмещение плюсов и минусов. Хотя секс Шуга минусом вовсе не считал, но услуги проституток, без плохого отношения лично к ним, казались ему несколько недостойными, что ли. Не его, в частности, а этого мира, человечества. Почему нельзя было создать всё немного по-другому? Почему нужно продавать своё тело? Так недолго и до души дойти. И дело вовсе не в том, что у Шуги на хороших проституток денег не было, поэтому он невзлюбил их за свою ущербность, нет. Когда парень ухаживал за какой-нибудь девчонкой, знакомился и приглашал куда-то, он мог вытряхнуть все деньги до гроша, оплачивая, угощая, мог остаться без воны, но сделать девушке приятное. Но именно давать деньги за секс, как за товар — это ему не по нутру. Не такой он, чтоб без какой-нибудь хоть малюсенькой симпатии лечь в постель, тащить кого-то в койку, зная, что всё в ней будет лицемерием. Два мутных типа вновь загалдели, вырывая из раздумий. Хана принесла счет. Шуга стал расплачиваться, думая о том, сейчас произнести что-то важное для себя, или у подъезда, когда доставит Джинни до дома и проводит до двери? Сказать-то надо, попытаться предложить… а вдруг удача улыбнется? Вдруг и он ей нравится? Она ведь не отказывается проводить с ним вечера… Или нет, сначала всё-таки пройти отборочный тур у Намджуна?

— Уберите руки! — воскликнула Хана и Шуга, обернувшись в который раз, увидел, как она забирала пустой стакан, но ближний к ней парняга взял её за запястье, пытаясь притянуть к себе и облапать. Дергавшаяся официантка выронила стеклянную кружку и Сахарный со стороны пронаблюдал, как она разлетелась вдребезги по плиткам. Кафе было простеньким, летним, и охраны в нём не было, только ещё одна официантка и женщина-администратор (она же бармен), которые не решились вмешаться в конфликт: два крепких представителя мужского пола вызывали здоровые опасения. Понимая, что помощи ждать неоткуда, Шуга поднялся, поскольку не отпущенная Хана всё ещё трепыхалась в цепкой лапе навязчивого клиента-поклонника.

— Ты не слышал? — борзо крикнул Шуга, скрипнув ножками своего стула по полу, когда резко встал. Расправив плечи и хрустнув шеей в привычке разминаться по-боксерски перед боем, он ступил вперед. — Руки убрал, тебе сказали! — несмотря на то, что на него посмотрели, как на петушащегося воробышка, Хану всё-таки отпустили, и она отступила, прижав к груди поднос, как щит.

— Юнги… — предостерегающе позвала сзади Джинни.

— Ты что-то сказал? — развернулся вместе с пластиковым стулом выпивший детина, недоумевающий, как это кто-то посмел нарушить его отдых? Своим мизерным объемом серого вещества он искренне полагал, что никому не мешает, как часто это бывает с людьми, выросшими в определенном сословии торгашества, чернорабочих, уголовников и бездельников. Они хамят, шумят и пихаются, лезут без очереди и наступают на ноги, не замечая за собой никаких недостатков и полагая, что весь мир такой, чего ж тут возмущаться?

— А ты чего-то не слышал? — хмыкнул Шуга. Парень поднялся, а за ним и его приятель. Они были несколько выше Юнги, и это заставило их развеселиться, неимоверно наслаждаясь преимуществом роста.

— Ничего не слышал, а ты что-то говорил? Говори громче, снизу долго долетают звуки, — сжав кулаки, Юнги сурово посмотрел на одного, затем другого. Щерящиеся от предвкушения легкой победы, они понятия не имели, что у мелковатого с виду молодого человека третий тан тхэквондо и несколько лет спецподготовки. Два соперника даже превосходящей весовой категории — это пять-десять минут их мучений и вся оставшаяся жизнь для их же унижения, там уж на сколько памяти хватит. Или оставить? Хотелось проучить, чтоб не возвращались больше и не трогали Хану.

— Говорят, глохнут от онанизма. Ты поэтому такой агрессивный — бабы не дают? — усмешкой сверкнул Шуга и, улицезрев, как налились кровью и бешенством глаза оскорбленного болвана, приготовился к нападению и защите. Схватив со столика бутылку пива, нечестный противник разбил её о край, образовав колюще-режущее оружие.

— Я тебя урою, мелкий гад! — гаркнул парень и попер на Юнги, пока его соратник обходил с другого бока.

Атака прошла стремительно, и увернувшийся от налёта на него Шуга, перехватил здоровяка за шкирку и, подогнув, дал под дых. Протолкнув его дальше, парень развернулся к товарищу того, более честного в том, что ничего не взял в руки. Но и дрался он немного лучше — или выпил меньше, — поэтому с ним всё прошло не так легко, и увиливать пришлось от нескольких хуков и боковых ударов подряд. Когда же Шуга избавился и от них, то врезал в челюсть сопернику крепкой рукой, заставив того пошатнуться и отойти. В этот миг вернулся первый с расколотой бутылкой и возобновил бой под хоровой взвизг наблюдательниц. Со стороны никак нельзя было предположить, что один и пониже способен победить двух крепышей. Особенно когда они устремились к Сахарному вдвоём. Джинни полезла за телефоном, чтобы позвонить брату и вызвать его на помощь, боясь, что дело кончится плохо. Намджун хоть и неважно дрался — когда-то пытался заниматься, но здоровье у него оказалось не из крепких и пришлось выбрать бизнес, перенимая опыт отца и иногда уже замещая его, — но зато у него была куча друзей, среди которых умельцы имелись. У Джинни был и номер Джей-Хоупа, но рука не поднялась тревожить его.

Тот, что дрался с голыми руками, заметил движение девчонки и, побоявшись, что она собирается звонить в полицию, развернулся к ней.

— Эй, положи трубку! — крикнул он ей и сделал неопределенный жест, сказавший Шуге, что он собрался напасть и на Джинни. Хотя выпивший субъект и не собирался в действительности, переживающему и испытывающему ответственность молодому человеку почудилось именно так. Отмахнувшись от противника, парень бросился напролом и, когда хватил грубияна кулаком по загривку, получил разбитой бутылкой через полплеча. Джинсовая куртка прорвалась на рукаве и через секунду стала окрашиваться кровью. Разозлившись на врага и на себя за такую неосмотрительность, Юнги сконцентрировал все силы в паре ударов и, так же эффективно, как и первого, уложил второго. Два нетрезвых типа полегли ничком между белыми пластиковыми столиками кафе, а между ними, отдыхиваясь и осматривая девушек — в порядке ли? — встал, ещё излучая напор и опасность, Сахарный.

— Да, сестренка? — возник голос Намджуна в повисшей на короткое время тишине. Джинни, глядя на своего друга и забыв отменить вызов, пыталась уложить в голове то, что увидела: его скорость, реакцию, мощь и ловкость, которых никогда бы не смогла предположить. — Алло?

— Прости, да, алло, — пробормотала она.

— Ты что-то хотела?

— Нет-нет, ничего. Уже всё. Извини за беспокойство, — сбросив, Джинни пошла по направлению к Шуге, но Хана была к нему ближе, и оказалась с ним быстрее. Всё так же прижимающая к себе поднос, она тронула его за край целого рукава, склонившись на подкашивающихся от страха ногах, а ещё от неожиданного глубинного восхищения перед спасителем.

— С вами всё в порядке? Спасибо! Огромное спасибо! Я так вам благодарна! Я боялась, что с вами что-нибудь случится.

— Ничего со мной не сделается, — переходя на обыденный тон и стараясь вернуть себе иронию, Шуга огляделся и наткнулся взором на рану на плече. — Блин, куртку жалко, — делая вид, что ему не больно и сочащаяся кровь пустяки, он провел пальцами по рваным краям джинсовой ткани.

— Я вам её зашью! — тут же пообещала Хана. — Но вам нужна медицинская помощь… вызвать скорую? Или поедем в больницу? Я уже закончила работу, разрешите сделать для вас всё возможное? — Юнги быстро прикинул, как ему придётся объясняться перед врачами, потому что характер раны очевиден. А вдруг ему припишут хулиганство? Ему светиться вообще не рекомендовано, он же из мифической банды, которую не знает почти никто кроме тех, кто в ней состоит. Так что никаких официальных учреждений. Можно было бы к Джину заехать, но тот сейчас Юну стережет.

— Не надо! — замахал ладонями Шуга. — На мне как на собаке заживает, честное слово. Дома протру спиртом и всё.

— Да вы что! Тут перевязать нужно…

— Почему не хочешь заехать в дежурное отделение? — нахмурилась Джинни. — Заодно заявление бы написали о нападении, чтоб этим скотам неповадно было! — вот этого-то ему и не нужно было. Шуга решительно мотнул головой.

— Так, я еду домой, вы либо со мной, либо я еду домой один, — он повернулся к Хане. — Давай подвезем, чтобы без всяких приключений добралась. Час уже поздний.

— О, спасибо! Одну минуту, я только сдам смену и бегу! — срывая передник официантки, она буквально всучила его своей напарнице и, что-то пробормотав остающемуся персоналу, сунула барменше расчетную карту, по которой принимались и выполнялись заказы, и вернулась к Джинни и Шуге. — У вас в машине есть аптечка? Давайте обработаю рану хоть как-то, чтобы кровь остановить, — Юнги упрямо щурился, но когда Хана умоляюще на него посмотрела, его веки расслабились и он, шмыгнув носом, сдался.

— Ладно, пусть будет так, — сунувшись в багажник Джей-Хоупа, Шуга не был уверен на сто процентов, что там обнаружится требующееся, но всё-таки аптечка нашлась. Вручив её Хане, он осторожно снял куртку, оставшись в одной футболке, сел за руль и подставил правое плечо. Джинни молча забралась назад, смотря на покалеченную часть тела друга. Как героически он выглядел! Нет, слово «героизм» не пришло на ум сестре Рэпмона, но бессознательное прочувствование именно этого размаха поступка шевелилось внутри. На поверхности мыслей плутал невыразимый восторг, открытие новых сторон Юнги, которого она знала тысячу лет. Переведя взгляд с тонких и аккуратных пальцев, обрабатывающих порез, на их обладательницу, Джинни поймала себя на том, что ей не нравится ощущать себя «сзади». В смысле третьей лишней. Сама она не вызвалась помочь, потому что ей никогда не приходилось этого делать, и она могла бы навредить — кто знает? А теперь приходится смотреть, как другая, совершенно чужая, внезапно появившаяся, стала такой близкой к Шуге, трогает её верного товарища, извиняясь за то, что тому щиплет, терпя его мужское брюзжание по поводу того, что и так бы обошелся. Некрепкое с виду, но на поверку оказавшееся таким, на которое можно положиться и опереться, плечо стало погружаться в объятие бинта, ловко обматываемого по кругу Ханой. Надорвав зубами край, она отсоединила от остальной катушки отрезок и завязала его маленьким, но надежным узелком. Пронаблюдав, как официантка наклонялась к плечу, чтобы перекусить бинт, Джинни испытала неловкость свидетельницы интимной сцены, но лишь на миг. — А шустро ты, — расслабился Юнги, перестав шипеть и оценив мастерскую перевязку. — Часто тут раздолбаев латаешь?

— Да нет, я просто учусь на врача, — покраснела слегка Хана.

— Серьёзно? А какого именно? — Шуга завел мотор. Джинни почувствовала себя выброшенной на обочину. Вклиниваться в разговор ей не позволит воспитание, а вспомнят ли о ней до того, как высадится другая девушка? Хотелось петь дифирамбы Юнги и хвалить его за подвиг, но не при посторонней. Странно, раньше Джинни была куда проще в таких вещах. Что её тормозило теперь? Взгляд официантки, которым она награждала Шугу? Даже в профиль его было видно более чем хорошо.

— Ветеринара, — смутилась окончательно Хана. Запнувшись, водитель почесал затылок и, хмыкнув, сказал:

— Ну да, в принципе, я вполне животное, — помолчав, он не выдержал и добавил: — Особенно в постели. В постели я вообще мангуст!

— Мангуст? — переспросила красная, как рак, Хана.

— Этому нет объяснений. Я ляпнул первое пришедшее на ум животное, — оправдался Юнги.

— А-а, — кивнула девушка, приглаживая подскакивающие от отсутствия крыши волосы. — А я думала, потому что боретесь со змеями. Вы же хороший человек, который побеждает плохих, — улыбнулась она, напомнив его слова. Сегодня им появилось наглядное доказательство. Шуга поднялся на тот уровень редких мужчин, у которых заявления не расходятся с делом, обещания исполняются, планы реализуются.

— Давай не будем развивать эту тему, — наклонившись так, чтобы Джинни сзади не слышала (при ней он не хотел опускаться до дешевых пошлостей и шуточек ниже пояса), Сахарный шепнул Хане: — А то я начну предлагать тебе посмотреть фокус с гигантской королевской коброй, — собеседница хотела что-то уточнить или спросить, но замялась, а пока думала, осознала, к чему может клонить молодой человек. Подавившись стыдом от представленного срама, Хана уткнулась в коленки, натягивая на них юбку в заглаженную складку, как у школьной формы. Джинни сузила глаза при наклоне Юнги вправо, к уху другой девушки. Они что, уже спелись? Вот так сразу? Парень спас от разбойников прекрасную даму и начался роман? Эх, неужели всё так просто? Девчонка вспомнила Хосока. Тот прекрасно дрался, был богат, красив, умен — это уже принц, а не рыцарь. Бросится ли он защищать её — Джинни, если бы кто-то стал к ней приставать? Благородство Джей-Хоупа иногда не вызывало сомнений, а иногда вызывало. Хотя никаких конкретных фактов о нем она не знала, но некоторая порочность угадывалась даже в мелочах манер. А вот в Шуге она вообще не могла предположить ничего плохого, как и в Ви. Хотя нет, Ви курил. И что-то такое в глазах… что-то было, чего не было в поведении Шуги. До этого момента, когда он забормотал что-то сидящей справа от него пассажирке. Могла ли Джинни знать, что всё плохое улетучивалось из парня исключительно по причине её присутствия — присутствия, лишавшего его раскованности, смелости и природной непосредственности. — Куда дальше ехать? — уточнил Юнги у Ханы маршрут, и та указала ему дорогу до общежития.

— Я возьму вашу куртку зашить, хорошо? — притянула её к себе она. — И постираю.

— Не стоит хлопот, правда! — выруливая, воспротивился Шуга. — Не хватало ещё…

— Нет-нет, не спорьте. Это в благодарность. Вы так рисковали… не каждый решился бы вступиться.

— Ой, переходи уже на «ты», я чувствую себя каким-то недоделанным мажором, когда ко мне так обращаются, — Хана замолчала. Ей было непривычно быстро переходить на фамильярный тон с молодыми людьми.

— Ладно, — промямлила она. Красный Феррари достиг подъезда общаги. Студентка-будущий-ветеринар выбралась на тротуар. — Ещё раз огромное спасибо! Завтра заедете сюда или в кафе, я верну вам… тебе куртку, как новенькую!

— Хорошо, — Юнги расплылся. Давно за ним так приятно не ухаживали женщины. Долгие годы холостяцкой жизни отучили от того, что кто-то может приводить в порядок твою одежду. Они жили в съемной квартире с Ви или Чонгуком, иногда заваливался Чимин. Или они ночевали у Джина. В любом случае места, где приложила бы руку женщина, не посещались очень давно. — Тогда целоваться не будем, отложим на завтра! — пошутил он совершенно ничего не значащей шуткой. Это было как приговорка при прощаниях с любыми девушками, нравились они ему или нет. Про поцелуи-то упомянуть никогда не лишнее. Джинни перепрыгнула сзади и уселась на освобожденное место. Вежливо попрощавшись с другой девушкой, она вздохнула с небольшим облегчением. Они поехали дальше, теперь отвозить её.

— Юнги, а ты никуда не торопишься?

— Я? Нет, — пожал он плечами, точно помня свой совершенно незанятый сегодня график. — А что? Куда-то нужно?

— Хотела тебе предложить подняться, выпить чаю. Родители уже наверняка спят, а брат не знаю, дома или нет.

— Чаю? — вся легкость мыслей ушла, и остался тяжеловесный соблазн бродить за Джинни туда, куда она позовет, пока она не пошлёт его, сказав, что уж в три ночи-то надо и меру знать, и уходить из гостей. С другой стороны, там же Рэпмон, повидается с другом, расскажет, что сейчас с ними приключилось. Ничего такого запретного или подозрительного, всё чинно и невинно. — А почему бы и нет, не откажусь, — согласился Шуга.

— Отлично! — улыбнулась Джинни ему так тепло, что сердце стало припекать, будто луч солнца через лупу на него направили. Девушка осторожно коснулась локтя друга, не задевая выше. У него по коже пошли мурашки. — Не болит?

— Да ерунда, и хуже бывало, — чувствуя, как покалывает приятно позвоночник, Шуга сглотнул, потому что рот стал очень быстро наполняться слюной.

— Ты бы осторожнее… когда силы неравны, разве разумно кидаться в драку?

— Преимущество было на моей стороне. Да и когда видишь мерзость такую, несправедливость или беспардонность — как можно не вмешаться? — говоря о храбрости и безрассудстве, они доехали до дома Джинни. Она хвалила Шугу за самоотверженность, и ругала за неё же. Он таял от того и этого. Вдвоём они поднялись на лифте и вошли в квартиру, где горел оставленный на кухне свет, падающий в прихожую, чтобы не споткнулись в темноте вернувшиеся дети. Намджуна явно ещё не было.

— Ага, брат загулялся, — подытожила Джинни, не обнаружив ботинок на его ходовом месте. Обуви-то у него было полно, но когда он был дома, то, в чем он актуально выходил на улицу, всегда стояло в определенной точке. — Проходи.

Раньше Юнги бывал здесь в основном тогда, когда не было никого из семьи, кроме непосредственно товарища. Однажды родители Рэпмона уехали отдыхать, прихватив младшую дочь, где-то на десять дней. Это была славная попойка с промежутками на философские беседы, построение грандиозных планов и отлучек до магазина. А потом безумный последний день перед возвращением хозяев, когда они толпой убирались и заметали следы пребывания. Давненько это было. Джинни проверила наличие воды в чайнике, щелкнула включателем. Повернулась к другу.

— А перекусить чего-нибудь хочешь?

— Да нет, я сытый, — девушка всё равно открыла холодильник и гостеприимно выставила на стол всё, что нашла там готового. — Мы ж это… вообще только на чай с сахаром изначально договаривались.

— Ну, столько всего произошло, что надо и подкрепиться, — Джинни присела напротив него. Тут же передумала и полезла за чашками, поставила их, подвинула к ним сахарницу и выставила с полки пакетированный чай. Заваривать на ночь было лень. — Я пойду переоденусь, а ты наливай, как закипит. Я быстро, — девушка ушла в свою спальню, оставив ненадолго друга одного. Он проводил её взглядом, без зазорных мыслей, даже не на бедра заглядевшись, а в целом, на всю Джинни, общество которой его так будоражило, так притягивало. Не прошло и минуты, как электрический чайник подал знак, что готов и Юнги, подскочив, чтобы занять себя чем-то, разлил кипяток по кружкам. Взяв ложку, он понял, что не знает, сколько же сыпать Джинни и нужно ли вообще? Вдруг она, как большинство девчонок, блюдёт фигуру? Чуть не окрикнув её, он опомнился, что люди спят и, с чайной ложечкой высунулся в коридор. Вдалеке, после гостиной и ещё какой-то прикрытой комнаты, светилась щель под дверью. Там и была спальня сестры Рэпмона. Сделав несколько тихих шагов, Шуга взялся за ручку, и отворил её, шепотом произнося:

— Джинни, тебе сколько са… — она в этот момент просовывала голову в ворот футболки, стоя полубоком к нему, в хлопковых трусиках на округлой небольшой попке. Рука на ручке затряслась, слова застряли в горле. Пупок на плоском животе, сантиметров десять над резинкой, исчез под футболкой и выбравшаяся наружу Джинни едва слышно пискнула.

— Юнги! — он зажмурил глаза, выставив вперед руки, в одной из которых торчала ложка.

— Прости, я хотел… спросить, сколько тебе сахара… класть… сыпать… — он открыл веки, вопреки попыткам остаться невидящим. Ещё минуту назад он не воспринимал Джинни как откровенно сексуальный объект и вот, вдруг, бум, бам! И эти формы, изгибы, аппетитные ноги… Шуга будто вынырнул из тумана последнего часа, до которого собирался предложить ей встречаться. Решительными шагами пройдя разделяющие их метры, парень остановился. Его уверенный подход не испугал Джинни, знающую его безобидность и доброту, хотя кто другой мог бы проникнуться дерзостью лица и отшатнуться. — Джинни… я ещё хотел… хотел… надеюсь, ты не обидишься…

— Если ты мне выковырнешь сердце тупой ложкой? — непонимающе покосилась она на неё, возвышающуюся, как факел в руке марафонца.

— А, прости, — Шуга опустил её. Мысли начали собираться в нечто упорядоченное. Нет, последнее дело спрашивать, можно ли это сделать, то, что он задумал. Мужик он или нет? Наклонившись, Юнги осатанело положил ладонь на талию Джинни и, прижав к себе, впился в её губы поцелуем. Не успевшая и ахнуть, девушка превратилась на некоторое время в столб, не оскорбляясь, а скорее удивляясь тому, что друг внезапно перешел границу дружбы и отважился на такое… Неужели она ему нравилась? Неужели он увидел в ней взрослую, в отличие от остальных? Отдалено раздался слабый знакомый металлический скрежет.

— Брат! — оттолкнув от себя Юнги, шикнула испуганно Джинни и бросилась за штанами от пижамы. Принявший сигнал опасности, Шуга пулей выбежал из спальни и, ещё до того, как входная дверь окончательно распахнулась, и в неё ступил Рэпмон, его приятель приземлился на стул и, не считая сколько, принялся наваливать ложкой из сахарницы порции глюкозы себе в чай. Намджун вошёл на свет и забуксовал на пороге от небольшого удивления.

— Опа-на, ты чего тут?

— Да вот, подвез Джинни, она предложила выпить чаю, пока буду ждать тебя, чтобы рассказать, какой я сегодня молодец, — перевирая и отшучиваясь, Шуга не нашёл нужных фраз, чтобы вот так сразу, без подготовки, попросить дозволения товарища о том, чтоб встречаться с его мелкой сестренкой. Вкус её поцелуя ещё не остыл на его губах, и эти губы принялись забалтывать Рэпмона, поведав о нападении двух нетрезвых типов после того, как он заступился за хорошую девушку. Внимательно слушая, Намджун, одобрительно кивая и сокрушаясь над тем, каких гондонов носит земля, подгреб чашку Джинни к себе, и когда она высунулась из-за угла и увидела беседу двух приятелей, то лишь пожелала всем спокойной ночи и убежала к себе. Юнги вздохнул. Сегодня его проблема не разрешится.

Юна не могла уснуть. Всё её хладнокровие, выдержка, умение проглатывать и терпеть — это могло длиться очень долго, но всё равно находился момент, когда, оставаясь в одиночестве, она могла избить подушку, порычать или поплакать. Но только так, чтобы никто и никогда не узнал об этом. И, действительно, в её жизни не было даже захудалой подружки, которая бы знала, что Юна — тоже человек. Потому что у неё всегда была своя закрывающаяся наглухо комната, неприкосновенное личное пространство и время. А теперь её этого лишили. Как тихонько выйти из себя, чтобы это осталось незамеченным, девушка пока не представляла. Попыталась поплакать в душе, но не вышло. Боялась, всё-таки боялась, что кто-нибудь из её охранников вышибет дверь и сделает с ней что-нибудь жуткое. Разумеется, сам Чон Хосок этого не сделает — он же не хочет жениться! Но кто запрещает это одному из его дружков? Особенно этому, который Джин. Хоть и вежливый, но когда он на неё смотрит, она чувствует себя полуголой. Хорошо, что он провел здесь лишь вечер, принеся еду, приготовив ей ужин — надо же! Его даже не просили — и уйдя, сменившись на другого, представившегося как Ви. Ей сначала показалось, что он сказал «Ли», ну, по фамилии представился, как принято в высшем обществе. А нет, это было имя. Односложное и простое, так что становилось ясно — кличка. Откуда Хосок набрал всю эту разноперую свору? Он им платит или они его хорошие товарищи? Юна вышла из спальни и пошла на кухню, манившую светом. Предпочла бы одиночество на ней, но выгнать своих охранников она не в силах.

Ви сидел на подоконнике и, пододвинув к себе пепельницу, держал в левой руке ещё незажженную сигарету, а правой писал что-то в тетрадке, лежавшей на его коленях. Он не повернул головы, но когда она появилась в проходе, заговорил:

— Если мешаю или смущаю, скажи, я пойду в прихожую, — Юна растерялась от такого предложения и ей стало совестно его куда-то прогонять. В конце концов, он не мешал подходить ни к чему из нужного: холодильнику, плите, кофеварке, столу, и занял то место, которое она сама бы не заняла никогда.

— Нет, всё в порядке, — всё в той же маске железной леди, она сделала шаг. Скрещенные на груди руки выдавали непримиримость и горделивую надменность. Но после пары взглядов на Ви надменной быть переставало хотеться. Ему не до неё настолько, казалось, что она могла бы войти в короне и с посохом — и бровью бы не повел. — Отчеты пишешь?

— Нет — стихи, — Ви щелкнул ручкой, убрав стержень внутрь, и посмотрел на Юну.

— Стихи? — изумление прорвалось, как наименее безопасная для имиджа эмоция. — Ты поэт?

— Да нет, так, баловство. — парень закрыл тетрадку.

— О чем пишешь?

— О любви, — он свесил ноги с подоконника и, положив тетрадь рядом с пепельницей, завертел сигарету в пальцах обеих рук. Челка упала вперед, и он опустил взгляд вниз.

— Ты влюблен? — Юна медленно подкралась к плите. Перекусить чего-нибудь от нервов? Нет, перед сном есть плохо. Для фигуры, для здоровья. Лучше попить воды и всё.

— Нет! — живо покачал головой молодой человек. — Нет, я не влюблен.

— Как же тогда можно писать о любви? О ком? Или это так, рассуждения для себя?

— Для себя? — Ви быстро поморщился, на миг скосив губу, и опять разгладил лицо. — Я никогда ничего для себя не делаю, — Юна недоверчиво бесшумно хмыкнула.

— Ничего и никогда? Дашь взглянуть на стихи?

— Нет, — накрыл ладонью тетрадь Ви, хотя Юна и не шелохнулась.

— Почему? Это же ни о ком-то конкретном…

— Ну… в какой-то мере, может быть, о ком-то конкретном. О Ней, — мечтательно поднял он взгляд к потолку, будто на нем была фреска с портретом. Юна едва удержалась, чтобы не задрать голову и не посмотреть над собой.

— О Ней?

— Да, абстрактной идеальной девушке, в которую я уже влюблен, и которую я когда-нибудь встречу.

— И как она выглядит?

— Без понятия, — Ви спрыгнул на пол, достал из заднего кармана зажигалку, забрался обратно, закурил.

— А ты сам… разве идеальный, чтобы претендовать на идеальную? Вот, куришь, например, — сжала лицо в жеманную гримасу Юна, отступив на шаг, избегая дыма. Парень поднял руку и приоткрыл окно, повернув ручки.

— А я разве выдвигал какие-то критерии? Я не претендую на идеальную в твоём понимании, у меня есть своё. Я, может так случиться, тоже в чьём-нибудь понимании идеальный.

— А если нет?

— Ну нет, так нет, — спокойно улыбнулся он, втянув в себя табачное облако. Изо рта вырвалось ровное колечко.

— А ты давно знаешь Хосока? — Юна вновь подкралась поближе.

— Очень.

— Вы дружите, да? Крепко? — Ви кивнул. — То есть, мне бесполезно пытаться подкупить тебя или уговорить поступить в разрез с желаниями твоего товарища?

— Абсолютно. А чего ты хочешь? Если свободы, то ты знаешь, что тебе нужно просто уступить его просьбе.

— Уступить просьбе… — девушка прислонилась к рабочему столу и, набравшись смелости, протянула руку. — Дай затянуться один раз, пожалуйста, — Ви округлил глаза, едва не угорев в процессе производства дымных колец.

— А ты куришь?!

— Никогда в жизни даже не пробовала, — молодой человек плавно протянул ей сигарету. Юна усомнилась мимолетно, растопырив два принимающих пальца. Философски изрекла: — Свобода… иногда получая маленькую свободу, мы попадаем в большое рабство, — затыкая себе рот, она поспешно затянулась и, вдохнув в себя, дико закашлялась. От крепкой и отвратительной горечи заслезились глаза. Ви поспешил налить из кувшина стакан воды и протянул ей. Хрипло выдавив «спасибо», Юна запивала жадно никотин, но его гадкий вкус не уходил.

— Ну вот, угроблю тебя, меня по голове не погладят, — запричитал Ви, судорожно найдя в закромах клубничную жвачку и протянув её после того, как девушка откашлялась.

— Хосок тебе только благодарность выпишет, — закинула пластинку в рот она, вернув парню сигарету.

— Неправда, он никогда не радуется чужим бедам. Злорадство не сильная его сторона.

— А что у него вообще из сильных сторон? Женитьбы он боится, деньги не его, и он их потерять боится. Вернее, не получить… В чем он силён?

— Боится — это громко сказано, — Ви принялся докуривать. — Он просто не хочет. Если бы по-настоящему надо было, и от свадьбы зависело что-то, чья-нибудь жизнь, чьё-нибудь счастье, он бы согласился. Хосок ничего не делает для себя.

— Как, и он тоже? — Юне показалось, что ей вешают лапшу на уши. Ладно этот поэт-романтик с плутоватыми улыбкой и взглядом потенциального бабника и голосом, которым, наверное, разговаривал Вальмон из «Опасных связей»[4], дурманящий и впитывающийся куда лучше, чем эти дурацкие сигареты. — То есть, Хосок — бескорыстный рубаха-парень, желающий всем счастья и способствующий ему? Не смеши. Он эгоист до мозга костей, как я поняла.

— Значит, неправильно поняла, — пожал плечами Ви. Вздохнув, Юна выпила ещё воды и побрела пытаться уснуть. Если зависит чьё-то счастье, то он согласится, говорите? Нет, вряд ли она посмеет, как и он, пойти в открытую игру. Она просто не имеет права разглашать не свои секреты. За почти пятнадцать лет она научилась молчать и хранить тайны.