Три горы над Славутичем

ПРЕДИСЛОВИЕ

В мире есть города, в истории которых отразились судьбы целых народов и государств. Одно из почетнейших мест среди них принадлежит Киеву, по праву названному летописцами «матерью городам русским». Киев стоял у истоков восточнославянской государственности, на протяжении многих веков являлся столицей огромного и могущественного государства Киевской Руси, сыграл решающую роль в сложении единой древнерусской народности, ставшей колыбелью трех братских народов — русского, украинского и белорусского.

Киевский летописец Нестор, приступая к написанию своего знаменитого труда — «Повести временных лет», одну из главных задач видел в выяснении вопросов «откуда есть пошла Руская земля и кто в Киеве начал первее княжити». С тех пор прошло около 900 лет, однако интерес к начальным этапам истории восточных славян и их главного города не ослабевает.

Свидетельством этому является и повесть Бориса Хотимского «Три горы над Славутичем», посвященная далеким временам основания Киева.

То было время так называемой «военной демократии», когда на смену отживающему первобытнообщинному строю приходил новый строй — феодальный. Общество становилось классовым, ослабевала роль народных собраний и усиливалась власть князей, которые поначалу были выборными военными предводителями — лишь со временем начали образовываться наследственные княжеские династии. Родоначальником первой из них был Полянский князь Кий. Академик Б. А. Рыбаков пишет о нем: «Перед нами древний предшественник Святослава, «великий князь»… деятельность которого простиралась до берегов Дуная, а дипломатические связи — до Царьгорода».

Работы советских ученых, основанные на новейших данных археологии и сопоставлении древнейших письменных свидетельств, позволяют предположить, что деятельность князя Кия приходится на конец пятого — начало шестого веков. Не исключено, что это было время византийских императоров Анастасия I или Юстиниана I. Многими чертами последнего наделен император в повести «Три горы над Славутичем».

Разумеется, роль князей и царей в истории не должна заслонять роли народа. И в повести Бориса Хотимского мы встречаем немало замечательных представителей народа — это Брячислав, перевозчик Кий и другие.

Вместе с тем, в ту пору князья и бояре еще не были так отдалены от своего народа, как позднее, ибо процесс классового расслоения общества только начинался. Кроме того, мы по сей день с уважением вспоминаем исторические заслуги перед народом таких древнерусских князей, как, скажем, Ярослав Мудрый, Даниил Галицкий, Александр Невский, Дмитрий Донской… Именно таким — выходцем из народа и героем своего народа — изображает автор повести князя Кия, не идеализируя его и не отказывая ему в дани уважения.

Книга Бориса Хотимского посвящена чрезвычайно важной исторической теме происхождения древнейшего славянского города над Днепром. Сюжет повести строится на достижениях советской науки в этом вопросе, на летописном источнике — рассказе Нестора о князе Кие и его братьях. Здесь изображены и картины жизни древнего Киева. Верно показана и роль Киева в истории восточных славян: он был тем центром, который регулировал расселение славян и, в частности, их продвижение на юг.

В повести в полном соответствии с исторической правдой освещается история восточных славян в тесной взаимосвязи с историей Византии.

Славяно-византийские взаимоотношения той норы были необычайно сложны. Частые военные столкновения сменялись периодами мирного затишья.

Византия принимала на службу славянских воинов. Истории известны факты визита киевских князей в Константинополь. Об одном из них — визите князя Кия — и рассказывается в книге. При этом правильно отображено различие интересов сторон.

Видя в славянах грозную силу, византийская дипломатия пыталась расколоть их единство. Такой раскол, имевший место во времена Кия, показан в повести.

Конечно, в истории древнего Киева еще много неясного. Но ведь на то и существуют историки, археологи, чтобы раскрывать тайны прошлого. Иногда нужны усилия многих поколений исследователей, чтобы восстановить лишь некоторые звенья в цепи событий давно ушедших веков. Но как же быть писателю, дерзнувшему отобразить «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой»? Перед ним задача не из легких. Такой писатель сродни историку-исследователю. Как и тот, он должен овладеть всей суммой знаний об интересующем ею времени, попытаться проникнуть в суть исторических явлений. Но у писателя есть и преимущество: там, где недостаточно исторических фактов, он смело прибегает к художественному домыслу. И чем в большей гармонии находятся эти две грани писательского мастерства — владение правдой фактов и правдой художественного домысла, — тем большим будет приближение к истине.

Думается, что Борису Хотимскому это удалось.