Три загадки Арктики

ЖЕЛАННЫЙ СЕВЕР

Был август 1973 года. Пятое путешествие в высоких широтах проводила экспедиция газеты «Комсомольская правда». На этот раз нашей целью были поиски исторических памятных мест па Севере, следов экспедиций, пропавших в Северном Ледовитом океане.

Прекрасные дни, полные напряженной работы и счастливых открытий, пронеслись как миг. Мы вернулись с Крайнего Севера, и друзья, встречавшие нас в аэропорту, прямо возле трапа самолета задали вопрос: «Находки есть?» Ответить было легко: «Искали и нашли».

Пусть дело живет. Историко-географические работы на Севере не прекращаются и год от года приносят новые радостные и полезные результаты.

Наша книга о поисках. О загадках, которые удалось разгадать, и тайнах, «осада» которых еще не снята. Наша книга о полярных путешествиях.

Итак, лето 1973 года…

Позади четыре путешествия в Арктике. Сколько пройдено километров, сколько неуютных холодных стоянок, сколько непредвиденных опасных ситуаций, когда выход зависит только от твоего решения! А. тренировки! А снаряжение! А наука! Оказывается, ее проблемы сопутствуют самым разным сторонам организации и проведения полярных автономных походов. Опыт – вот, пожалуй, главный результат этой четырехлетней учебы в арктической школе.

В 1969 году пять лыжников – еще без официального мандата «Комсомольской правды», но с добрыми пожеланиями и напутствиями сотрудников газеты – прошли путь от Воркуты до Амдермы. В 1970 году, получив статус «группы «Комсомольской правды»», мы впятером проложили лыжню по Таймырскому полуострову и по льду моря Лаптевых. От озера Таймыр через горы Бырранга добрались до залива Фаддея, по морскому льду вышли на острова Комсомольской Правды, а затем, минуя исторические места – мыс Прончищева, мыс Амундсена, гавань Мод, мыс Папанина, – достигли северной точки материка – мыса Челюскин.

Предел земли не был на самом деле пределом. Майский ветер и поземка, золотистая в лучах солнца, мчались с земли, которая лежала на севере. Она-то – Северная Земля – и была всамделишным краем суши, за ней простирались льды.

1971 год – Северная Земля. Отряд, теперь из 6 человек, начал путь на лыжах от островов Краснофлотских, затем пересек остров Октябрьской Революции и через пролив Красной Армии вышел к полярной станции острова Голомянный.

В горах Бырранга мороз был минус 46 градусов. На Северной Земле под ледником Университетским нас трепала пурга. С трудом мы выбрались из лабиринта трещин ледника Русанова на острове Октябрьской Революции и долго плутали среди глетчеров, спускающихся с гор Северной Земли в море Лаптевых. Ветры в проливе Красной Армии казались всесильными, возле западного берега острова Комсомолец произошла первая встреча с белым медведем…

Группа обретала полярный опыт. Арктика манила все сильнее, и мы стремились усложнить наши переходы. Это удавалось. В 1972 году па лыжах и лодках, имея на старте рюкзаки весом в 51–52 килограмма, участники экспедиции за 20 дней пересекли пролив Лонга.

В эти годы проявились две закономерности (именно закономерности – теперь-то мы понимаем, что они не могли не проявиться). Одна состояла в том, что многие ученые высказывали пожелания об организации историко-географических поисков на Севере силами экспедиции.

Первым говорил об этом Герой Советского Союза Эрнст Теодорович Кренкель. Визит легендарному полярнику нанесли двое: радист Анатолий Мельников и начальник экспедиции Дмитрий Шпаро. Разговор в основном был о радиосвязи на Севере. Путешествия, которые мы проделали и которые планировали, Эрнст Теодорович одобрил безоговорочно. Его «сердитые» слова: «Вы ходите черт знает где и развенчиваете нашу славу» – были только шуткой. А потом в связи с предстоящим маршрутом на Северную Землю Кренкель сказал:

– С вашим опытом и энтузиазмом надо было бы заняться восстановлением памятников на Севере. В тридцатых годах мы зимовали на берегу пролива Шокальского, на мысе Оловянный. Многое я дал бы за то, чтобы узнать, в каком состоянии сейчас наш дом. Да и поиски на берегах – дело стоящее.

Перед походом на Северную Землю мы побывали у ленинградского историка Василия Михайловича Пасецкого. Крутая низкая лестница вела к нему – ученому секретарю Арктического и Антарктического научно-исследовательского института – в известном особняке на Фонтанке.

– Эх, если бы летом вы шли! – сказал Пасецкий. – Тогда я попросил бы вас изменить маршрут: пройти через кут залива Ахматова, по его северному берегу, а также по западному берегу острова Большевик – вдоль пролива Шокальского.

В. М. Пасецкий кратко рассказал североземельскую версию гибели полярного геолога В. А. Русанова.

Советы были полезны, по сами-то мы знали еще мало и к историко-географическим поискам готовы не были. Общение с Арктикой исподволь готовило нас к ним. Ничто так не смогло бы способствовать глубокому знанию истории конкретного района Арктики, как путешествие в этот район. Книгу истории каждый из нас прочитывал словно трижды: до путешествия (в буквальном смысле), во время пути и после возвращения домой, снова бросаясь к книгам, вспоминая и рассказывая о пройденных километрах.

Вторая закономерность… К 1971 году выяснилось, что целый ряд организаций заинтересован в арктических экспериментах и что эти эксперименты участники могут проводить своими силами.

Мы взялись за дело охотно. Особенно крепкое и полезное сотрудничество установилось с учеными Института медико-биологических проблем (ИМБП) Министерства здравоохранения СССР.

Небольшой коллектив лыжников в Арктике, находящихся в условиях реальной опасности, «социальной изоляции», дискомфорта, вполне подходит ученым-психологам как модель для проверки различных теоретических построений и практических выводов. Если же добавить высокие физические нагрузки (в переходе через пролив Лонга они в самом деле были изрядные), нервное напряжение, сложные климатические условия, то существование самой группы, с точки зрения психологов, выглядит смелым опытом. Меняются привязанности людей друг к другу, выявляются и трансформируются глубинные личностные свойства. Как? Специалисты это с успехом выясняют. Совместные доклады и статьи ученых ИМБП и участников экспедиции стали результатом такого сотрудничества.

Другая заинтересованная организация – ВНИИ консервной и овощесушильной промышленности (ВНИИКОП). Насущная для нас задача – составить сбалансированный по химическому составу рацион с минимальным весом и максимальной калорийностью – была интересна и для специалистов.

Полярная экспедиция «Комсомолки» к 1973 году представляла слаженную, крепкую группу. Людей объединяла преданная любовь к Северу, радость от борьбы с трудностями, верность целям и дисциплина. Весной 1973 года встал естественный вопрос об организации поисковых летних работ на Севере. Мы выбрали Западный Таймыр – берег Харитона Лаптева и шхеры Минина.

На Таймырский полуостров лето приходит в июле, и к концу месяца обычно открываются берега. Можно искать… Но в последних числах августа нередко уже идет снег. Пришлось «втискивать» экспедицию в эти короткие сроки.

Поиски мы решили вести тремя группами. В Восточную входили Юрий Хмелевский, Игорь Марков, Володя Владимиров и Таня Шпаро. Начать работу они должны были с полуострова Заря и двигаться по побережью па запад.

Две другие группы шли им навстречу.

Володя Леденев, Леонид Лабутин, Володя Наливайко и Лена Склокина составляли Центральную группу. Их маршрут начинался от фьорда Хутуда.

Третья группа – Островная. Путь ее участников – Федора Склокина, Владимира Ростова, Анатолия Денискина, Тани Ростовой и авторов этих строк – проходил сперва по полуострову Минина, потом по маленьким и большим островам в шхерах Минина.

Местом финиша всех трех отрядов была полярная станция «Мыс Стерлегова», которая находится почти посередине района, выбранного для поисков.

В Норильске 18 июля ветер дул со скоростью 20 метров в секунду, с порывами до 23. Норильчане говорили: «Неудачная погода, десять дней назад еще шел снег, и сейчас необычно холодно. И тундра только-только зеленеет, только-только оживает. А Диксон к северу, там еще холоднее. Как же вы пойдете?»

В отделе перевозок норильского аэропорта жаловались на плохую связь с Диксоном: опять их не слышно. Будет ли у нас, па наших маршрутах, связь с Диксоном? Нет, конечно, не будет; это какое-то гиблое место для радиоволн, глупо даже рассчитывать. Диссонансом в этих печальных прогнозах был оптимизм Сергея Мусиенко – начальника Норильской радиолюбительской станции. В сутолоке аэропорта он появился неожиданно и увел старшего радиста экспедиции Леонида Лабутина смотреть свое радиохозяйство. Вернувшись, Лабутин уверенно заявил: «Связь будет – если не с Диксоном, то с Норильском». Тогда мы еще не верили Лабутину.

Столица полярников – поселок Диксон – встретила нас солнцем. Плюс 19 – небывалое дело в этих краях с 1964 года.

Начались испытания экспедиционного снаряжения: солнечных батарей (благо было солнце), сигнальных средств (тумана тоже хватало), раций. С увлечением заполняли мы медицинские тесты. Лабутин, Марков и Ростов вместе с диксонскими радиолюбителями Сашей Малыгиным и Игорем Морозовым облазили все крыши домов на острове Диксон, устанавливая необходимое для будущей связи антенное хозяйство. И связь заработала.

Все нужное для жизни и работы в Арктике мы несем в рюкзаках. И первое требование к радиоаппаратуре после надежности – малый вес. «Ледовая-1» весит всего 2,2 килограмма. Аккумуляторы к ней – 2 килограмма, обеспечивая 30-часовую непрерывную связь. Есть также солнечные батареи, которые подзаряжают аккумуляторы, а на случай катастрофической непогоды – генератор с ручным приводом – 2,7 килограмма.

Три группы испытывали на маршрутах три типа мачт для антенн. Лучшей оказалась мачта из шести горнолыжных палок. Па сильном ветре два человека устанавливали семиметровый блестящий столбик без особых усилий. Оттяжки служили антенной.

Забегая вперед, скажем, что радиосвязь и на маршрутах была прекрасной. В этом, в частности, бесценный опыт экспедиции 1973 года.

… Первой в путь на атомоходе «Ленин» отправилась Центральная группа. 25 июля Ростов и Марков приняли на Диксоне депешу:

Затем оставшихся в три приема перебросил на ледокол «Киев» бортовой вертолет. Ледокол уже шел полным ходом…

Стояла светлая холодная ночь. На палубе лежал иней. Винт вертолета бешено вращался. Ледокол бил лед и сам дрожал. Склокин, Денискин, Ростова и Шумилов первыми вылетели к месту старта. «Киев» не сбавлял хода. За ледоколом на заданном расстоянии, изредка пропадая в тумане, послушно шли суда. Они точно скользили по тихой воде, которая оставалась за ведущим.

На восточном берегу полуострова Минина, под горой Минина, высадились Ростов и Шпаро. Они заложили склад: бидон и бочку с продуктами, канистру с бензином, взяли азимут па гору, па ближайшие мысы, записали приметы места. Вертолет их ждал. Теперь на западный берег, к друзьям. Садимся у древней избушки – низенькой, с присыпанной землей крышей. Она стоит у воды, у зеркального залива, а вокруг кружится масса птиц. Дымится костер, и люди бегут навстречу вертолету.

На «Киеве» остались четверо: Хмелевский, Марков, Владимиров и Таня Шпаро. На полуострове Воронцова они соорудят склад для Центральной и Островной групп, а в устье реки Толевой заложат склад для себя. Потом двинутся в свой маршрут – будут искать депо Эдуарда Толля.

7 часов утра. После завтрака решили начать работу. Трое направятся на юг, пересекут полуостров Минина, первыми придут к складу, и гора Минина «принадлежит» им. Другая тройка обойдет полуостров с севера и осмотрит острова Утиный, Скалистый, Циркуль, рассыпанные вблизи полуострова. Потом, соединившись, обе группы переправятся на остров Колосовых…