Триумф безголовых

Глава 1

– Чего тебе, мой сладкий? – любезно осведомилась Моржиха, даже не пытаясь прикрыть свои огромные груди и иные прелести. – Ну заходи, ягодка. Не бойся – не укушу.

– Тут это… того… – Меня смутила ее беззастенчивость. Но за месяц, прожитый мною в «Садах Экларии», я на многое насмотрелся, и уже не краснел при виде голых женщин всех возрастов и комплекций. – Есть новости для ван Бьера. Мне сказали, он у вас.

Я окинул взором комнату, но не увидел кригарийца. Моржиха действительно походила на зверя, в честь которого ее прозвали (мне довелось видеть моржа в зверинце Дорхейвена), и занимала изрядное пространство своего рабочего кабинета. Вместе с кроватью, на которой она возлежала. Такой же огромной, под стать ей кроватью, на постройку которой ушло столько дерева, что из него можно было сколотить осадное орудие. На полу валялись в беспорядке сапоги и одежда Баррелия, но сам он куда-то запропастился. Неужто разгуливал по борделю голышом? Как-то это на него непохоже.

– Бычо-о-ок! – ласково позвала Моржиха и, придерживая увесистые груди, перевернулась на другой бок. Теперь я узрел ее легендарную задницу во всей красе. Вернее, это обожатель толстушек ван Бьер находил красоту в столь неохватных формах. А мне при взгляде на моржихино седалище пришла на ум лишь одна мысль: останусь ли я в живых, если оно вдруг плюхнется на меня сверху.

– Просыпайся, бычок! – Телеса хозяйки заколыхались – кажется, она кого-то тормошила. – Ну же, открывай глазки, соня – к тебе пришли.

– Если это не разносчик вина – гони его в шею. Я никого не жду, – донесся откуда-то сонный голос кригарийца. Вскоре я понял, откуда – он спал под боком у Моржихи и был ею полностью заслонен.

– Это не разносчик. Тебя хочет видеть брат Каймины – наш милейший Шон, – пояснила она. – Говорит, у него для тебя новости.

– Да хоть сам тетрарх Эфима! Раз пришел без вина – пусть проваливает! – отрезал Баррелий. – А свои новости пусть засунет себе… да куда хочет.

Мой неожиданный визит был не настолько важен, чтобы поднять монаха с кровати. Особенно после столь бурной ночи. Однако я знал волшебные слова, которые его взбодрят и заставят быть приветливее.

– Гонец доставил тебе устный приказ от Вальтара Третьего, – оповестил я Баррелия, все еще сокрытого меня моржихиным телом. – Завтра после трех ударов колокола тебе велено явиться во дворец и предстать перед тетрархом.

Волшебство сработало – ошарашенный ван Бьер рывком уселся на кровати и начал протирать глаза. Потом дотянулся до стоящего на прикроватном столике кувшина с водой, выпил ее почти до дна, а остатки выплеснул себе на голову. Которую затем растер полотенцем и лишь после этого стал натягивать штаны.

– Я тоже пойду во дворец, – заявил я, когда мы с Баррелием вышли в коридор. – Мы с тобой вдвоем отбили у предателей вейсарское золото, а значит я имею такое же право увидеть Вальтара Третьего. К тому же Каймина назначила меня твоим провожатым, разве не так?

– Рехнулся, что ли? – Кригариец не поддержал мой наивный ребяческий порыв. И с опаской посмотрев по сторонам, напомнил: – Забыл, кто ты такой, и что Капитул Дорхейвена, возможно, до сих пор тебя ищет? Тебе и здесь надо вести себя тише воды ниже травы и не показываться на глаза посетителям. Твое счастье, что у эфимского Капитула хватает других забот кроме как беглых детишек с запада по подворотням вылавливать. Но если я притащу тебя с собой к Вальтару, это вызовет уйму вопросов. Ты обратишь на себя внимание людей, которых тебе надо бояться как огня. А мне придется врать им в глаза, чего я тоже не хочу делать в присутствии тетрарха.

– Стало быть, все почести достанутся лишь тебе? – насупился я. – А мне опять прикажут выносить ночные горшки и таскать в прачечную тюки с грязным бельем!

– Да, ты прав: это удачный план назавтра для всех нас, – рассудил ван Бьер. – Не думаю, что нам обоим будет лучше, если мы поменяемся местами.

– Дерьмо, а не жизнь. – Я тяжко вздохнул. – И стоило ради этого везти меня в столицу?

– И не говори, – посочувствовал монах. Само собой, притворно – ему-то в Тандерстаде жилось не в пример вольготнее, чем мне. – Но я обещаю: ты будешь первым, кому я обо всем расскажу, когда вернусь из дворца…

Я и Баррелий добрались до столицы Эфима спустя два месяца после того, как кригариец отбил вейсарское золото у легионера-изменника Шемница и его наемников. Подмога, на которую рассчитывал ван Бьер, пусть с опозданием, но прискакала. И мы повезли нашу добычу на север. Сначала по тылам наступающей армии южан. Затем – по Вейсарии, где в это время шли главные битвы Золотой войны. И наконец – по землям Эфима, уже не таким опасным, но все равно нам приходилось избегать главных дорог. Конечно, без приключений не обошлось, но они были не чета передрягам, в которых мы побывали, пока искали золото и дрались за него.

Из-за выбора окольных троп наше путешествие затянулось и потому в Тандерстад мы прибыли весной. И не в самое удачное время. По южным землям Эфима уже маршировали армии короля Промонтории, а северное побережье завоевали дружины островитян Хойделанда. И пусть до столицы еще не доходили слухи о том, что северяне и южане объединяются, никто не сомневался, что они вот-вот двинут на Тандерстад. Который, правда, и по сей день считался самым неприступным городом в мире, что пока утешало его горожан и самого Вальтара Третьего.

Даже со своими наполовину разгромленными легионами Эфим оставался для врагов крепким орешком. Но те безостановочно кусали его, обескровливали, и он продолжал терять силы и средства для ведения войны. Так что наше золото стало для тетрарха воистину божьим даром. И надеждой на то, что оно привлечет на защиту города лучшие наемные армии. Последние уже предлагали Эфиму свои услуги, но до сей поры их не устраивала цена, которую тот предлагал в ответ.

Так выглядел Оринлэнд этой весной, спустя девять месяцев с начала Золотой войны. Юг и Север получили шанс отомстить Вальтару за былые притеснения и готовились встретиться у стен эфимской столицы. Прежде богатая и миролюбивая, а ныне разграбленная Вейсария стала частью Промонтории и о ней можно было не вспоминать. Некогда свободный город-республика Дорхейвен – место, где сходились караванных пути из Канафира в Оринлэнд, – не был вовлечен в войну. Но и там все изменилось не в лучшую сторону. После убийства гранд-канцлера – моего отца, – власть в городе захватил Капитул Громовержца. Главный курсор Дорхейвена Илиандр обвинил в этом убийстве членов Торгового совета, который мой отец возглавлял, и тот был распущен. На словах – лишь временно. А на деле церковь правила Дорхейвеном без малого год, а о выборах нового совета никто не заикался. Само собой, переход власти к жадным церковникам плачевно отразился на тамошних порядках. Торговые пошлины были подняты, после чего взлетели цены практически на все западные товары. Вернее, на те, что еще продолжали ввозиться в охваченный войной Оринлэнд, и чей ручеек грозил в любой момент иссякнуть.

Лишь по ту сторону мертвой Каменной Гари, в жарком Канафире все оставалось по-прежнему. Между султанами Вахидора, Этнинара и Талетара шли вялые дрязги, но их худой мир все равно был лучше нашей доброй ссоры. А над султанами нависала зловещая тень Плеяды Вездесущих. Той силы, что мешала Капитулу Громовержца распространять восточную веру в единого бога на западные земли. Вездесущие отвергали всех богов, предпочитая власть, основанную на научных знаниях и технологиях. Впрочем, способы борьбы за власть у Плеяды и Капитула ничем не отличались – в данном вопросе они друг друга стоили…

Как я упоминал в предыдущих рассказах, в Тандерстаде жила моя старшая сестра Каймина, поэтому мне было, к кому там приткнуться. Вот только радости от нашей встречи она не испытала. Как, в общем-то, и я. Сбежав в свое время из дома от отцовского гнета, Каймина – опять же назло отцу, – пристроилась в эфимские «Сады Экларии». И за несколько лет выросла из обычной девочки для любовных утех до первой помощницы хозяйки борделя – самой госпожи Экларии. Что ни говори, а благородное воспитание и образование помогают выбиться в уважаемые люди даже… не хочу называть сестру шлюхой, но куда деваться от правды?

Теперь сестра жила своей жизнью, гораздо более насыщенной и яркой, чем прежняя. Каймину давно ничего не связывало ни с нашей семьей, ни с Дорхейвеном. Она даже не приезжала на похороны матери, поэтому немудрено, что смерть отца оставила ее равнодушной. А мое нынешнее внезапное появление вызвало у нее не теплые чувства, а досаду.

– Рада, что ты все-таки жив, Шон, – сказала она мне при встрече без малейшей радости в голосе. Хотя иного я не ждал. Каймина сбежала из дома, когда мне исполнилось четыре. И сегодня я был для нее другим человеком – не тем робким и замкнутым малышом, которого она помнила. Я же помнил сестру очень смутно, вдобавок за минувшие годы она тоже изменилась.

– А кто твой спутник? – поинтересовалась Каймина, взглянув на топчущегося позади меня кригарийца. По его словам, доселе он не посещал «Сады Экларии», поскольку это заведение было не по карману даже таким известным наемникам, как он.

Я представил сестре ван Бьера и вкратце поведал о том, чем ему обязан и какими путями мы добирались до Тандерстада. Вдаваться в детали нашего путешествия не стал – Баррелий велел мне помалкивать о том, в каких авантюрах мы с ним были замешаны. Что ж, держать рот на замке было нетрудно, ведь у меня так и так отсутствовало желание откровенничать с неприветливой Кайминой.

– Настоящий кригариец? – удивилась она, когда узнала с какими друзьями я якшаюсь. – Серьезно?

– Истинно так, госпожа Гилберт. – Баррелий вежливо кивнул. – Доставил вам вашего брата в целости и сохранности. Надеюсь, он не станет для вас обузой. Заверяю: парень он грамотный, трудолюбивый и за время нашего пути во многом поднаторел. Не говоря о том, что всегда приходил мне на помощь, когда я в ней нуждался. Поручите Шону любую работу, даже черную, и он ее выполнит.

Вот уж не знаю, про кого он говорил, но, по-моему, этот тип имел со мной мало общего.

– И что вы хотите от меня за эту услугу? – Судя по недоуменно изогнутой брови Каймины, она тоже не узнала меня в этом лестном описании.

– Лишь то, чтобы вы приглядели за Шоном до тех пор, как он не сможет сам о себе заботиться! – ответил монах. – Иного не прошу.

– Неужели и денег не возьмете? – удивилась сестра. – Вы ведь наемник, сир ван Бьер! Разве у вас принято оказывать бесплатные услуги?

– Обижаете, госпожа Гилберт, – сокрушенно покачал головой «сир». – Услуга, которую я оказал Шону, была исключительно дружеской. К тому же, как я сказал, он не раз выручал меня в пути. И ухаживал за мной, когда прошлым летом я сломал в Вейсарии ногу… А впрочем… кхм…

Он примолк и наморщил лоб, обдумывая посетившую его мысль.

– И все же, раз вы сами заговорили об оплате, – продолжил кригариец чуть погодя, – у меня есть к вам одна скромная просьба. До меня доходили слухи об одной невероятно прекрасной госпоже, которая служит в «Садах Экларии». И я был бы вам признателен, если бы вы устроили нам свидание. Само собой, не бесплатно – золото у меня есть. Просто, учитывая ваши цены и вашу признательность, мне хотелось бы получить от вашего дома скидку. Против скидок мы, наемники, никогда не возражаем, это правда.

– И как величают сию прекрасную госпожу? – спросила Каймина.

– Имя ее мне неведомо, – развел руками ван Бьер. – Знаю лишь, что у этой госпожи самое роскошное тело в «Садах Экларии». И что она умеет вытворять такое, от чего мужчины едва не сходят с ума от наслаждения.

– Что именно вы называете телесной роскошью, сир? – На лице сестры наконец-то появилась улыбка. Только не искренняя, а та, какой она улыбалась гостям, которые не приводили ей пропавших братьев, а приносили деньги. – Роскошь бывает разной. Вот я, например, считаю роскошными худых и невысоких мужчин. Но моя хозяйка, наоборот, души не чает в дородных господах.

– Сдается мне, у госпожи, о которой я толкую, самая широкая и крепкая кровать в вашем доме, – уточнил Баррелий, поскребя макушку. – Ибо как говаривал мой знакомый канафирский ювелир: большому бриллианту надлежит сверкать лишь в большой и прочной оправе.

– Мудрое замечание. Похоже, мы с вами говорим о Моржихе, – заключила помощница хозяйки. – Дошедшие до вас слухи не лгут: у нее есть все, что вам необходимо. И даже больше. Ну а со скидкой мы что-нибудь решим. Возьмите пропуск и приходите вечером. Полагаю, к тому времени ваше прошение будет одобрено.

И сестра протянула ему маленькую лакированную дощечку, на одной стороне которой был вырезан герб «Садов Экларии», а на другой – инициалы Каймины Гилберт…

Вот так помимо награды от генерала Брасса за отвоеванное золото ван Бьеру достался еще один щедрый подарок. После чего наемник стал просаживать и пропивать свой гонорар в «Садах Экларии». Ну а я получил койку в казарме для слуг, ежедневный паек и поступил в распоряжение местного эконома. Который тут же завалил меня грязной работой невзирая на то, чьим братом я являлся. Подозреваю, что это даже делалось по приказу Каймины, решившей не давать мне спуску. Хотя с другой стороны оно и к лучшему. Так у меня не оставалось времени скучать по кригарийцу – все еще моему единственному другу, даже несмотря на то, что именно он и сплавил меня в этот гадюшник.

Впрочем, покамест Баррелий никуда не исчезал. И мы виделись с ним в борделе, куда он, получив скидку, стал частенько наведываться.

– Как долго ты еще пробудешь в Тандерстаде? – спросил я у него во время нашей очередной встречи у кабинета Моржихи.

– Трудно сказать. – Он пожал плечами. – Хотел погостить в столице еще немного, да податься на юг помахать мечом под знаменами генерала Брасса, чей легион держит оборону под Хорнтоном. Но позавчера мне прислали распоряжение из дворцовой канцелярии, чтобы я оставался в столице. Говорят, что тетрарх хочет лично отблагодарить меня за то золото.

– Ух ты! Какая высокая честь! – не наигранно восхитился я. – И когда Вальтар тебя примет?

– Этого мне не сказали. Велели сидеть и ждать дальнейших приказов. Вот я сижу и жду. Ну или, вернее, сижу, лежу и занимаюсь другими приятными вещами, раз уж сам Великий сир выписал мне увольнительную… А ты чего такой смурной? Я думал, встреча с сестрой сделает тебя по-настоящему счастливым.

– Зря ты так думал, – вновь скуксился я. – Ты же сам спровадил меня в этот вертеп. И теперь я разжалован из твоего оруженосца в уборщика ночных горшков и грязного белья. А знаешь, сколько в «Садах Экларии» ночных горшков? Больше двух сотен!

– О-го-го! – Монах поцокал языком. – Да их тут целый легион, а я, получается, отвлекаю тебя от службы… Но работенка и вправду не сахар, с этим не спорю. Странно, но я был уверен, что тебя сделают местным счетоводом или писарем. Ты ведь обучен и грамоте, и счету, и твоя сестра здесь не последний человек.

– Грамотных тут без меня хватает, – отмахнулся я. – Деньги все считать умеют, даже простые служанки, не говоря о… непростых. А Каймина нарочно отправила меня на горшочную каторгу – небось, припомнила, как в детстве я дергал ее за косы, вот и отыгрывается… – И не выдержав, взмолился: – Слушай, забери меня отсюда, а? Пожалуйста! Раз я и впрямь такой умный и трудолюбивый, как ты сказал Каймине, почему бы мне и дальше не таскать твою тележку, не готовить еду и не стирать твою одежду? А здесь мне запрещено и меч носить, и обливаться холодной водой по утрам, как ты велел мне делать. Да от такой жизни я через месяц зачахну и повешусь, вот увидишь!

Баррелий скрестил руки на груди и, привалившись к колонне, задумчиво нахмурился. Я смекнул, что нащупал-таки в его чувствах слабину. После чего изобразил на лице такую вселенскую скорбь, от которой, небось, заплакали бы даже каменные статуи.

Кригариец терпеть не мог нытиков, но он знал, что на самом деле я не такой. Мы с ним прошли через столько передряг, я скрипел зубами, но выполнял все его приказы (ну или почти все) и не жаловался на судьбу. Вот и сейчас он понимал: если я впал в отчаянье, значит на то действительно имелась веская причина.

– Есть у меня одна идея насчет тебя, – наконец заговорил он. – Я тут намедни узнал, что «Сады Экларии» могут выделять посещающим их гостям столицы провожатого и носильщика из числа слуг. Я в столице гость, и провожатый мне бы не помешал. А тем более такой, который умеет читать и писать. Что на это скажешь? Мне пойти и попросить себе помощника, пока я трачу здесь деньги, или желаешь остаться при своих драгоценных горшках?..

Надо ли уточнять, что сегодня кригариец ушел из борделя не один? А я семенил за ним с таким гордым видом, будто мы отвоевали у врагов еще один обоз с золотом.

О грязной работе можно было временно забыть, благо Каймину не волновало, где я шастаю целыми днями. И вообще, у нее свалился бы с души тяжкий камень, сбеги я из борделя в неизвестном направлении. Как я уже отмечал, у сестры давным-давно была своя жизнь, и забота обо мне не входила в ее планы на будущее.

Каймина сочла исполненным свой долг перед братом, дав мне пищу и кров. С одной стороны меня коробило такое ее отношение. Но с другой стороны за минувший год я стал вполне самостоятельным, и чрезмерная опека бесила бы меня куда больше.

Вот Баррелий с моей точки зрения все делал правильно. Его забота обо мне ограничивалась тем, что он соглашался терпеть мое общество. А терпел он меня лишь потому что я ничего от него не требовал.

Я вел себя почти как верный пес: ни на что не жаловался, держался рядом и был готов по первой же команде принести хозяину сапоги. От пса меня отличало лишь одно – я много болтал. Но кригарийца это не раздражало, потому что команду «Заткнись!» я тоже выполнял беспрекословно.

В общем, пожив немного с любимой сестрой, я снова вернулся в компанию развратника и пьяницы ван Бьера, и мы с ним начали наши походы по злачным местам. Разумеется, в большинстве из них ребенку было не место. И все равно, такое времяпрепровождение нравилось мне куда больше, чем выслушивание в «Садах Экларии» сладострастных стонов, вид голых потных тел и вонь ночных горшков, которые я теперь носил вместо подаренного мне кригарийцем палаша.

О том, что станет со мной, когда Баррелий покинет город, я старался не думать. Однако идея сбежать вслед за ним, даже если он будет против, свербела в голове все чаще, ибо будущее, уготованное мне в Тандерстаде, совершенно не прельщало…