Триумф безголовых

Глава 36

Взрыв не грянул.

Сначала Рябой буравил гостя жгучим взором, а потом вдруг взял и рассмеялся. Едва это случилось, и готовые наброситься по его приказу на Баррелия воеводы тоже расслабились. И тоже заулыбались, видимо, укрепившись в своих подозрениях насчет того, что кригариец тронулся умом.

– Серьезное предложение, – ответил наконец Гвирр, продолжая посмеиваться. – А почему же в придачу к тетрарху ты не потребуешь у меня его трон?

– И что мне делать с его троном? – пожал плечами ван Бьер. – К тому же тебе, о Владыка Севера, четырехзубая корона Эфима гораздо более к лицу, чем мне, разве не так? Ну а за Вальтаром Третьим, как ты знаешь, у меня числится крупный должок. Такой, который ни кригариец, ни островитянин никогда не простит своему врагу.

– С последним не поспоришь, – кивнул Рябой. – Но вот со всем остальным… Жаль тебя огорчать, кригариец, но придя ко мне со своим предложением, ты забыл о главном: мы находимся на войне. Поэтому никаких сделок с тобой не будет. Ты сам признался, что обладаешь важными для меня сведениями. А это значит, что по законам войны я имею право выведать твою тайну любым путем. В том числе пытками. Чего мне, разумеется, делать не хочется, поэтому буду крайне признателен, если ты расскажешь все сам. Честно, добровольно и не заставляя меня вызывать сюда моего палача.

Однако ван Бьера предъявленный ему ультиматум ничуть не смутил и не озадачил.

– Мне тоже жаль тебя огорчать, о Владыка Севера, но я помню законы войны Хойделанда, – ответил он, продолжая вкушать королевское угощение. – И помню, какой властью они тебя наделяют. Поэтому заранее побеспокоился о том, чтобы избавить тебя от искушения прижечь мне пятки.

– Ты блефуешь.

– Ничуть. Если к полуночи я не вернусь в условленное место, еще до рассвета мой компаньон раскроет мой секрет Григориусу Солнечному. И вся выгода, которую ты мог бы получить от единоличного обладания этой тайной, улетучится бесследно. Более того, тогда выгоду получат южане, ведь в Промонтории давно стоят храмы Громовержца, а на островах их еще нет. Поэтому Солнечный обретет божественную силу быстрее тебя, как бы ты ни старался. И как только это случится, все твои нынешние завоевания тоже пойдут прахом.

– И сейчас ты продолжаешь блефовать, не более.

– Ты и вправду уверен, о Владыка Севера, что после твоей ссоры с моими братьями я отважился бы заключить с тобой сделку без твердой гарантии получить свою награду? Если уверен – что ж, попробуй. Но я даю тебе слово кригарийца, что этот риск того не стоит. Вот почему война войной, а сделка сделкой, хочется тебе того или нет.

– Допустим, что ты прав. – Гвирр решил слегка поумерить пыл. – Но ты заломил неимоверно высокую цену. Ты и сам это знаешь, но все равно лишаешь меня возможности честно торговаться. И вдобавок до сих пор даже не намекнул, как выглядит товар, за который мне предложено раскошелиться.

– Отчего же не намекнул? – удивился ван Бьер. – Намекал, и не раз. Мой товар такой же горячий и сверкающий, которым вовсю торгуют и курсоры Громовержца.

– Молнии? Ты что, собираешься продать мне молнии? И где, скажи на милость, ты их раздобудешь? Вынешь из штанов или надышишь божественную силу в мои бурдюки?

– Ни то, ни другое, – ответил Баррелий. – Просто дай мне курсорскую палку, и я научу тебя стрелять молниями не хуже самого первосвященника Симариуса.

После такого известия Рябой аж поперхнулся и закашлялся. Воеводы, не сдержав удивления, тоже оживились. И стали обсуждать услышанное так громко, что король был вынужден прикрикнуть на них, дабы воззвать к тишине.

– Ты говоришь так спокойно, как будто у тебя в этом деле немалый опыт, – заметил Гвирр после того, как унял кашель, отхлебнув вина.

– Опыт у меня и вправду есть, – признался монах. – Небольшой, врать не стану. Но сия наука не настолько сложная, и даже такой тупица, как я, смог освоить ее за один короткий урок. Много ли надо времени, чтобы научиться пользоваться кресалом? Куда меньше, нежели к примеру луком или мечом. Уверяю тебя: блитц-жезл – то же кресало, только высекают из него не огонь, а молнии. Причем безо всяких молитв и вмешательства свыше. Или, правильнее сказать, для этого нужно не больше господней помощи, чем при разведении костра.

– Но заклинатели молний утверждают обратное.

– И я на их месте утверждал бы. Им же неохота пойти по свету с протянутой рукой, если главный секрет Капитула станет известен людям. Зачем нужны курсоры, если каждый человек научится пускать молнии также легко, как разжигать огонь?

– Годурр Кормило обыскал тебя на входе, – напомнил король, – и не нашел при тебе громовой палки. Почему ты не захватил ее с собой, чтобы подкрепить свое бахвальство делом?

– Потому что помню о законах войны, о Владыка Севера, – развел руками Пивной Бочонок. – Блитц-жезл слишком ценное оружие. И я не хочу жертвовать его на нужды твоего войска, так как он мне самому еще пригодится…

– Хм-м.

– …Вернее, сегодня он может пригодиться моему компаньону, который, если я не вернусь, отнесет его Григориусу Солнечному и покажет, как им пользоваться. Но к чему эти вопросы – разве на моем блитц-жезле свет клином сошелся? Насколько мне известно, верхушка Капитула отсиживается в твоем замке. А значит найти блитц-жезл не составит для нас труда.

– То есть давай-ка подобьем итог. – Гвирр откинулся на спинку трона и забарабанил пальцами по столешнице. – Ты раскрываешь мне секрет громовой палки курсоров, показываешь, как стрелять из нее молнией, а взамен я должен подарить тебе своего пленника – тетрарха Эфима?

– В точности так, о Владыка Севера, – подтвердил ван Бьер. И добавил: – Только сначала я хочу убедиться, что Вальтар Третий в полном порядке. Потому что ни мертвый, ни даже полумертвый он мне даром не нужен.

– А мне такой мертвец тем паче без надобности, – ответил король. Затем потер в нетерпении руки и воскликнул: – Однако, чувствую, нас ожидает дивное зрелище! Если, конечно, в последний момент наш добрый гость не откажется от своих слов.

Король громко свистнул, что получалось у него не хуже, чем у заправского морехода. После чего отдал подскочившему слуге распоряжение, и тот умчался куда-то вглубь замка. Как выяснилось чуть погодя – созывать зрителей грядущего представления…

Ван Бьер и в присутствии одного Владыки Севера чувствовал себя неуютно. А когда к нему присоединились Вальтар Третий и первосвященник Симариус с тремя курсорами, Баррелий и вовсе ощутил себя лишним, даром что сам же эту кашу заварил. Помимо высоких особ на зов короля также явились и рассредоточились у стен два десятка стрелков. Чьи арбалеты, как смекнул ван Бьер, будут нацелены на него, как только ему в руки дадут громовую палку.

Поскольку все эти люди собрались не на трапезу, кригариец счел невежливым продолжать свой ужин. И, выйдя из-за стола, прислонился к одной из колонн в ожидании своей дальнейшей участи.

Тем временем тетрарх, усаженный за стол слева от короля, заметил ван Бьера и почти не сводил с него глаз. Было очевидно, что Вальтар его узнал, но лицо свергнутого правителя Эфима осталось бесстрастным. Выглядел он неважно. Но со дня их с кригарийцем встречи в Мунроке тетрарх почти не изменился, поскольку и тогда вид у него был не слишком здоровый.

Баррелий хотел было поздороваться с ним хотя бы кивком, но вовремя спохватился. По легенде, которую гость поведал хозяевам, он явился за их пленником с целью отомстить. А значит никаких приветствий – монаху следовало демонстрировать Вальтару одно лишь холодное презрение.

Четверка из Капитула была усажена на более почетные места – сразу за воеводами, по правую руку от Гвирра. Судя по озадаченным взглядам курсоров, их позвали сюда, ни о чем не оповестив, но одетый как островитянин ван Бьер не вызвал у них ни любопытства. Все указывало на то, что они его не узнали. Да и с чего бы вдруг? Вряд ли первосвященника знакомили с его описанием, ибо не Симариуса это было дело – руководить охотой на последнего кригарийца.

Король явно нарочно усадил тетрарха и первосвященника по разные стороны стола – хотел заодно развлечься, наблюдая, как они поведут себя в присутствии друг друга. Но эти двое, похоже, не собирались радовать хозяев склокой. Симариус упорно не смотрел на своего бывшего друга Вальтара, делая вид, будто того здесь нет. Вальтар то и дело бросал на изменника презрительные взоры, но сейчас тетрарха больше интересовал кригариец. Особенно после того, как их запланированная встреча в храме не состоялась.

– Как же приятно видеть вас снова, мои дорогие гости, друзья и соратники! – провозгласил Рябой, поднявшись с трона и отсалютовав собравшимся кружкой с вином. – Спасибо, что так быстро откликнулись на мое приглашение и пришли!

– За других не скажу, – подал голос Вальтар, произнеся «других» с подчеркнутой брезгливостью, – но разве мне предоставили выбор идти или не идти?

– Нет, конечно, – осклабился Гвирр. – Но я благодарен тебе уже за то, что ты ведешь себя покладисто и не буянишь. Очутись я на твоем месте, а ты на моем, от меня было бы столько шуму, что ты отрубил бы мне голову в первый же день… Ну да ладно, забудем покамест наши обиды и дрязги. Я собрал вас здесь по иному поводу. Затем чтобы вы узрели невероятное чудо, обещанное мне последним из кригарийцев по прозвищу Пивной Бочонок. Да-да, тем самым кригарийцем, которого так не поймали стражники и храмовники Тандерстада… Вон тот безволосый человек у столба – это он и есть.

Перст короля указал на Баррелия. Монах не шелохнулся, хотя при иных обстоятельствах наверняка отпустил бы высокородным эфимцам поклон.

– И зачем ты позвал сюда богомерзкого язычника?! – возмутился Симариус. – Особенно теперь, когда ты принял важнейшее в своей жизни решение обратиться в веру единственного истинного бога?

– Хм… – Рябой пригладил рукой свою редкую бороду. – Разумеется, Святейший сир, я не приглашал к себе кригарийца – вот еще! Он сам явился в Хекс и настоял на нашей встрече. И я ему не отказал, ведь он поклялся, что принес ценнейшие для нас сведения. И то, что я от него услышал хм… Скажу, что это действительно впечатляет. Представляете, Пивной Бочонок поклялся головой, что он тоже может служить проводником силы Громовержца.

– Какое неслыханное, чудовищное богохульство! – вскричал первосвященник. – Да за такие слова я испепелил бы кригарийское отребье прямо на месте, если бы ты не запретил нам расчехлять блитц-жезлы без твоего позволения!

– Поэтому и запретил, чтобы вы не жарили ими моих гостей, которые пришлись вам не по нраву, – усмехнулся Гвирр. – Но сейчас я требую, чтобы ты достал свою громовую палку и передал ее мне. Не волнуйся, не сломаю – верну ее тебе в целости и сохранности. Просто перед тем, как обратиться в новую веру, хочу познакомиться с символом твоей святости. Ты же не против, Святейший сир?

– Вовсе нет, но… – Симариус замялся. – Понимаешь ли, о Владыка Севера, у нас в Капитуле тоже есть незыблемые законы и традиции. И один из этих законов категорически запрещает передавать символы нашей святости в посторонние руки. Даже королевские, если на то пошло.

– Да брось! – отмахнулся Рябой. – Как будто по вечерам ты сидишь и сам чистишь свой символ от грязи! Наверняка за тебя это делают слуги. А раз громовую палку разрешено брать слугам, то почему нельзя королю? В чем дело, Святейший сир? Не хочешь ли ты сказать, что считаешь меня ниже слуг, которые за тобой ухаживают?

– Извини меня, о Владыка Севера. Я имел в виду вовсе не это, – не стал пререкаться с хозяином благоразумный первосвященник. – Просто я неверно выразил свою мысль, пытаясь напомнить, какую реликвию тебе доверяю.

И он, встав со скамьи, самолично преподнес свой блитц-жезл королю, а затем, сохраняя достоинство, вернулся на место.

– Какая сложная и тонкая резьба, – оценил Рябой внешний вид громовой палки, покрутив ее в руках. – На моих островах таких искусных резчиков отродясь не водилось. И материал любопытный… Как он называется?

– Редкая порода ценного камня, о Владыка Севера, – пояснил Симариус. – Он называется эрдус. Легкий и мягкий, но не дающий силе Громовержца случайно обжечь мне ладонь.

– Однако наконечник, гляжу, тут железный, – продолжил разглядывать священную реликвию Гвирр. – И тоже сложно устроенный. Зачем это?

– Сие ведомо одному Господу, – пожал плечами Святейший сир. – Все до единой детали сделаны в точности по его завету.

– Да-да, а как же иначе. – понимающе закивал Рябой. А затем перевел взор на ван Бьера и поманил его рукой. – Подойди ко мне, кригариец.

– Что… что ты задумал?! – снова всполошился Симариус и подскочил с лавки. – О Владыка Севера, молю тебя – не дай язычнику прикоснуться к блитц-жезлу! Его рука навсегда осквернит священный символ, а ты… После этого тебе станет гораздо сложнее обрести благодать Громовержца! Ты слышишь меня, Владыка? Я не шучу! Нельзя заигрывать со скверной, готовясь озарить свое сердце светом истинной веры также, как нельзя наливать вино в прохудившийся кувшин!..

– Громовая палка не похожа на кресало, – заметил король монаху, не обращая внимание на выкрики главы Капитула. – Как по мне – обычный жезл, разве что утяжеленный. Ни разу не видел, чтобы курсоры его трясли или чем-нибудь по нему шоркали.

– Этого и не требуется, – ответил Баррелий, встав напротив Гвирра. – Не спорю – устройство хитрое. Но когда откроешь его секрет, стрелять из него будет проще простого. Так что скажешь, о Владыка Севера? Готов ли ты стать богом, которому Капитул будет смиренно прислуживать, делая для тебя молниевые кресала? Или ты намерен и дальше считать Капитул своим партнером, тогда как в действительности станешь прислуживать ему?

– Я достал тебе нужную палку, – ответил Рябой. – Возьми ее и яви мне чудо. Ну а со всем остальным я уж как-нибудь разберусь.

– Но мы еще не договорились о награде, – напомнил ван Бьер, поглядев на тетрарха. – И да, я по-прежнему не намерен с тобой торговаться.

– Тетрарх был мне нужен, чтобы утрясти формальности с передачей трона. – Рябой досадно поморщился. – Вот только на кой ляд мне это эфимское крючкотворство? Отныне в Эфиме царят законы Севера. А в Хойделанде ни одна бумага не даст тебе власти, если ты сам не в силах возложить корону себе на голову. А тому, у кого есть на это силы, никакие бумаги и печати не указ… Ладно, договорились. Сдержи клятву, и тетрарх твой. Забирай его и проваливай на все четыре стороны.

– Ты принял мудрое решение, о Владыка Севера. Да будет так, как ты сказал. – Кригариец поклонился и лишь теперь забрал у него блитц-жезл.

Не только первосвященник, но и его спутники вскочили со скамьи и взялись проклинать язычника, когда священная реликвия перешла к нему в руки. Но их вопли сразу утихли, когда дружинники вскинули арбалеты. И хоть это оружие было нацелено не на курсоров, а на ван Бьера, они очутились между ним и стрелками и оттого почувствовали себя неуютно.

– Вот и все! – подытожил Симариус, бессильно плюхнувшись на лавку. – Моя доверчивость вовлекла меня в страшный грех! Мой священный символ осквернен и отныне подлежит уничтожению, а я понесу суровое наказание. Зачем ты поступил со мной так, о Владыка Севера? Особенно после всего того, что Капитул для тебя сделал?

– Да полноте причитать, Святейший сир, – всплеснул руками король. – Разве у тебя нет запасной громовой палки? Не верю. И насчет наказания тоже. С твоей-то необъятной святостью переживать из-за такого пустяка – все равно, что мне переживать из-за пятнышка грязи на рукаве! Да и кто вправе наказывать тебя кроме самого Господа Бога? Но он, как видишь, почему-то не спешит поразить язычника молнией за его дерзость. А может Громовержцу самому любопытно, сдержит кригариец данную мне клятву или нет?.. Дерзай, Бочонок. Я жду.

– Какое мерзкое зрелище! – провозгласил Симариус, глядя на то, как ван Бьер нацеливает блитц-жезл на стену, рядом с которой не было ни слуг, ни дружинников. – Скорее, небо рухнет на землю, чем твой богопротивный гость станет проводником господней силы!..

…Первосвященник собирался выкрикнуть что-то еще, но в следующий миг едва не упал от испуга со скамьи, потому что зал озарила вспышка голубого пламени, сопровождаемая громким треском. Извилистая молния прорезала воздух и, ударив в стену, вышибла из нее снопы искр, белый дым и каменную крошку.

За первой молнией последовала вторая, а за нею – третья. Они оставили на камнях устрашающие ожоги и трещины, а едкий дым быстро разлетелся по залу, вызвав кашель у некоторых дружинников и воевод.

– Как?.. Как ты узнал?.. Кто тебя этому научил? – раздался в воцарившейся тишине хриплый дрожащий голос Симариуса. – Назови мне имя!.. Имя того, кто это сделал!

Но «чудотворец» даже не взглянул в его сторону. Вместо этого Баррелий, держа оружие на ладонях так, чтобы это не восприняли за угрозу, вернулся к королю и положил блитц-жезл перед ним на стол. А потом указал пальцем на один из множества элементов жезлового орнамента и пояснил:

– Вот под этим лепестком, о Владыка Севера, находится секретная кнопка, которая выпускает молнии из громовой палки. Просто так лепесток не сдвинешь – на него надо сначала крепко нажать, затем повернуть задом наперед и лишь тогда он освободит тебе кнопку. Если поупражняться, ее можно открывать столь же быстро и незаметно, как это делают курсоры.

– Будь я проклят! – пробормотал Рябой. – Значит это и впрямь никакая не реликвия, а всего лишь обычное оружие!

– Воистину так, – подтвердил монах. – И в нем, как в любом стрелковом оружии, тоже кончаются снаряды. По моему опыту, громовой палки хватает на пять-шесть выстрелов, а потом ее надо перезаряжать. Мне это сделать так и не удалось – два из трех моих трофейных жезлов отныне бесполезны. Но тебе посчастливилось. Теперь у тебя есть мастера, которые изобрели громовую палку и которые с радостью преподнесут тебе весь свой арсенал.

Баррелий посмотрел на ошарашенных курсоров.

– В этом можешь не сомневаться, – злорадно улыбнулся Гвирр. – Куда же они денутся, если Капитул сам вознес меня на эфимский трон и отдался мне в услужение.

– Имя, язычник! Приказываю: назови имя того, кто посвятил тебя в сие великое таинство! – не унимался Симариус, шатаясь и потрясая кулаками. Смотреть на него было жалко. Кабы не поддерживающие его курсоры, в своем припадке бессильного гнева он бы уже потерял равновесие и грохнулся на пол.

– Да не такое оно и великое, – снизошел наконец до него ван Бьер. – То, что Капитул научился первым укрощать молнии, не дает вам власть говорить со мной и другими от имени бога. Точно также, небось, вели себя и жрецы древности, которые раньше всех постигли свойства огня. Но культ огнепоклонников давно умер, и культ заклинателей молний ожидает подобная участь. И все же ваш вопрос справедлив: у вас есть право знать, кто нанес Капитулу смертельный удар. Нет, конечно, это не моя заслуга. Интересующего вас человека звали Шон Гилберт. Если помните, он был гранд-канцлером Дорхейвена, но тамошние курсоры убили его и разогнали Торговый совет, который он возглавлял. Убили за то, что он похитил у дорхейвенского Капитула Книгу Силы, где были описаны все ваши таинства. И это правда – сир Гилберт действительно был причастен к тому преступлению. Только Книгу вы так и не нашли, а вот мне довелось заглянуть в нее одним глазком. Увы, она оказалась чересчур сложной для моей глупой головы, но один секрет оттуда я расшифровал. И теперь передаю его Владыке Севера, а вам – привет от покойного Шона Гилберта, за чью смерть я теперь сполна рассчитался.

Побледневший Симариус взмок и дышал так тяжко, как будто прибежал сюда без передышки из самого Тандерстада. Казалось, его вот-вот хватит удар. Чему кригариец уж точно не огорчился бы, поскольку о здоровье первосвященника теперь следовало беспокоиться Рябому. А ван Бьеру осталось лишь забрать Вальтара Третьего и покинуть Хекс, только их обоих островитяне и видели…

Однако не тут-то было. Удар Симариуса не хватил, но лучше бы дело закончилось этим, а не тем, чем обернулось в итоге. Случилось нечто более страшное – первосвященник обезумел и впал в смертельный раж.

– Свидетели! – возопил он жутким голосом. – Как много свидетелей! Грех! Великий грех! Никто не должен уйти отсюда, вы слышите меня, братья! Никто! Выжгите дотла это гнездо нечестивцев! Жгите нещадно всех и да поможет нам бог!..

Свита могла бы пропустить мимо ушей крики ополоумевшего главы Капитула. Но, судя по всему, подчинение Святейшему сиру было крепко привито его слугам, и они не могли не исполнить его волю. Даже самоубийственную. Поэтому курсоры без колебаний выхватили свои блитц-жезлы, и сей же миг тронный зал утонул во вспышках молний…