Триумф поражения

Глава 1. Лифт.

У всякого нормального человека
временами возникает желание:
наплевать на руки,
поднять черный флаг
и начать резать глотки.
Мыслить как преступник (Criminal minds)

- Ты идиотка? Или просто припадочная? - он перевел взгляд с меня на свою мерзко розовую рубашку с расползающимся на ней кроваво-красным пятном от свежевыжатого гранатового сока. Презрительный взгляд меняется на бешеный, но он смог совершенно безэмоционально резюмировать. - Скорее, идиотка.
- Мы разве на ты? - огрызнулась я, беспомощно оглядываясь в поисках безопасного угла. Но такового в старом лифте, застрявшем на уровне между третьим и четвертым этажом, не оказалось. Несмотря на достаточно большую площадь, лифт вместимостью шесть человек всегда казался мне крохотной клетушкой, и я до сегодняшнего дня (то есть никогда!) в него за заходила. Лифтовая шахта с указателем этажей, похожим на старый барометр, всегда внушала мне полное недоверие. Но желание оставить последнее слово за собой сорвало пожизненные предохранители - и я залетела в лифт прямо за тошнотворно розовым Хозяином.
И мне скоро станет плохо. Надо продержаться всего несколько минут. Римма Викторовна уже сообщила, что проблема с застрявшим лифтом будет вот-вот решена.
Почему у меня не арахнофобия? Прости, Василий, я от страха погорячилась.
Вот очень изящная боязнь - дентофобия. Так нет, не она!
Модная номофобия? Как это современно: бояться остаться без мобильной связи! Увы, и не она.
Вот прекрасный вариант - аблютофобия! Была бы я сейчас в заношенном, нестираном брючном костюме, который элегантно сидел бы на моем немытом, дурно пахнущем теле.
Или атихифобия, например? А что? Чудесный выбор! Боязнь совершить ошибку, маниакальное стремление к порядку, успеху, положительному результату. Только этот вариант больше подойдет не мне, Нине Симоновой-Райской, а господину Тостеру. Да! Сегодня он будет Тостером и лишится почетного звания господин Холодильник, которое получил от меня в самом начале нашего знакомства за высокий рост, широкие плечи и параноидальную любовь к белым, нет, белоснежным рубашкам.
Пока паническая атака не привела к ярко выраженным физиологическим симптомам и не выдала меня с головой, я начинаю грациозно и очень интеллигентно садиться на пол лифта.
- Тебе плохо или ты так артистично демонстрируешь мне свой страх? - недовольный (впрочем, как всегда!) моим поведением Тостер подхватывает меня подмышки. - Ни за что не поверю, что ты меня боишься! Или у тебя клаустрофобия и я первый раз ни при чем?
- Вовсе нет! - вяло сопротивляюсь я, схватившись за розовую ткань его модной сорочки, подаренной ему святой Светланой, и еле-еле выговариваю, гордясь и своей памятью, и четкостью речи. - У меня нет никаких фобий, кроме гексакосиойгексеконтагексафобии.
- Вы скоро?! Девушке совсем плохо! - рычит в динамик Тостер, и испуганный голос нашего инженера Дениса Владиленовича сообщает, что буквально через пару минут нас спасут.
- Смотрите, вычту из вашего жалования стоимость каждой минуты сверх обещанной вами пары! - продолжает рычать Хозяин всего и всех в этом здании.
- Даздрасен Владиленович - механик от бога! - кидаюсь я на защиту старого друга, болтаясь в руках Хозяина тряпичной куклой. - За столько лет этот лифт ни разу не ломался. Ни разу! Пока...
- Пока ты в него не влетела, - понимающе заканчивает за меня Тостер, неуклюже поворачиваясь со мной в руках, словно пытаясь найти место для моего складирования, но так и не решившись посадить меня на посыпанный стеклянной крошкой пол лифта. - Ты говоришь второе непереводимое слово. Это признак панической атаки?
Ничего не придумав и, видимо, устав поддерживать меня под руки, Тостер взял меня на руки.
- Всё переводимо, - ворчу я, тут же потеряв связь с приступом, поскольку оказалась в объятиях личного врага, войной с которым живу и энергетически подпитываюсь уже полгода. - Дениса Владиленовича на самом деле зовут Даздрасен Владиленович. Да здравствует седьмое ноября. Стыдно не знать!
- Стыдно?! - мышцы на руках Тостера сжимаются, словно он решил  бросить меня на пол. - Почему я должен стыдиться того, о чем я не знаю, поскольку об этом мне никто не говорил?
- Потому что это ваши люди, без которых жизнь этого дома невозможна. Юрий Александрович всё обо всех знал. А Дарья Владиленовна, сестра Дениса Владиленовича, тоже не Дарья, - радуюсь я дополнительной возможности рассориться с Хозяином перед тем, как мы расстанемся, словно почти драки, разбитого кувшина с соком и испорченной (надеюсь, навсегда!) рубашки недостаточно.
- И кто же она? - спрашивает меня Тостер, встретившись наглым взглядом своих больших карих глаз с моим гордым (гарантирую!) взглядом.
- Она Даздраперма, - снисходительно сообщаю я, не собираясь помогать ему в расшифровке.
- Тоже что-то там да здравствует? - находчиво говорит Хозяин.
- Да здравствует первое мая! - хвастаюсь я осведомленностью. - Это они для таких, как вы, вынуждены родные имена менять на удобные.
- Как я?! - Тостер подбрасывает меня на руках, словно я кусочек поджаренного хлеба. - Я-то здесь причем?  Люди с труднопроизносимыми именами представляются Денисом и Дарьей, а я виноват? Ты дура?
Начинаю ужом вертеться в его руках, пытаясь встать на пол. От боязни не осталось и следа! Да я про нее просто забыла! Тостер дает мне встать на ноги, но только для того, чтобы прижать к своей груди мою спину.
Мой костюм! Ленка убьет меня! Я его непоправимо испортила мокрой от гранатового сока рубашкой.
- Не рыпайся! - Хозяин прижимает меня еще сильнее. - Стекло кругом! Не хватало еще, чтобы ты и кровавые порезы на меня списала.
Затихаю, придумывая достойный ответ, но ничего не приходит  голову от нервного перенапряжения.
- Если сейчас эти Да здравствует не запустят лифт! - снова рычит в динамик Тостер. - Всех поувольняю к чертовой матери! Всю секту староверов.
- Какое невежество! - радостно фыркаю я, вдохновленная новой темой противостояния. - То староверы, а это люди с революциоными именами! Тогда бы они были Каллистратами,  Ермилами, Гермогенами, а не Да здравствует.
- А их дети? - вдруг спрашивает меня Хозяин, развернув лицом к себе и пачкая (гадина!) мой великолепный голубой брючный костюм и спереди.
- Что их дети? - бессильно рычу уже я.
- Как зовут их детей на самом деле? Это же Павел Денисович и Павла Борисовна? - говорит Тостер, поражая меня знанием того, что и дети моих старых друзей работают на него в этом доме.
- Вы знаете, что они их дети? - саркастически ухмыляюсь я.
- Я знаю о своих работниках всё! - Тостер начинает перегреваться. - Мне просто была неизвестна эта оригинальная страница их биографии.
- Павел Денисович - Пофистал Даздрасенович, а Павла Борисовна - Польза Борисовна, - ворчу я и вдруг ощущаю исходящую откуда-то мелкую дрожь. Неужели лифт тронулся, пока не тронулась я в этом замкнутом пространстве? Нет. Это смеется мой Тостер, то есть наш Хозяин.
- Что смешного вы услышали? - сквозь зубы спрашиваю я. - Сын нашего инженера, наш же кондитер, Пофистал - Победитель фашизма Иосиф Сталин. А Польза - Помни Ленинские Заветы. Что здесь смешного?
- Отчество Борисовна! - уже во всё горло хохочет невоспитанный Тостер. - Отчество подкачало!
- Ну, - против воли улыбаюсь я. - С каким именем Даздраперма Владиленовна нашла мужа, с таким отчеством дочь и ходит. Вы испачкали мой костюм!
- Неужели?! - издевается Тостер. - Я? Твой костюм?
- И неадекватно перешли на ты, хотя ни просьбы на это не выражали, ни разрешения не получали! - снова начинаю вырываться я.
Меня снова берут на руки. Лифт приходит в движение. Мы сжигаем друг друга ненавидящими взглядами. Лифт медленно останавливается на первом этаже, и все работники нашего агентства "Твой праздник" торжественно встречают нас. Римма Викторовна держит в руках аптечку. Денис Владиленович чемоданчик с инструментами. А Павел Денисович поднос с чашечкой дымящегося ароматного кофе. Все в ужасе смотрят на меня, сидящую на руках Хозяина, на его розовую рубашку, залитую соком, на засыпанный стеклянными осколками пол лифта.
- Черт знает что! - ругается наш нервный Хозяин. - Что с лифтом?
- Простите, Александр Юрьевич! - старый инженер качает головой. - Ничего не понимаю. Замер - и всё! Сам же и...
- Отмер?! - ехидно спрашивает наш злой и неуправляемый Хозяин, Климов Александр Юрьевич. - Сам?
Хозяин берет чашку кофе, несмотря на то, что тот горячий, выпивает его залпом, словно рюмку водки.
- Рубашку! - приказ для Риммы Викторовны.
- Встречу с Макаровым перенести на час, нет, на два! - распоряжение для Павлы Борисовны.
- Спасибо, ... Пофистал Даздрасенович, кофе прекрасный! - это открывшему от неожиданности рот Павлу Денисовичу.
- А вы, - нажимая на слово "вы", обращается ко мне Александр Юрьевич, - вы, Нина... Сергеевна Симонова-Райская...
Пока я пытаюсь скрыть удивление тем, что Тостер помнит мое отчество, он заканчивает свои распоряжения. - Вы  - уволены! Поскольку я переименовываю это агентство в... "666"!
Вот интересно, он знал, что гексакосиойгексеконтагексафобия - это боязнь числа 666, или просто догадался. А может, это его любимое число?!
И он уходит к лестнице вместе с семенящими за ним Риммой Викторовной и Павлой Борисовной.
Все облегченно вздыхают, а Павел Денисович подает и мне чашечку кофе, только с сахаром и мятным сиропом.
- Который раз? - мягко спрашивает Павел Денисович, с огорчением глядя на мой испорченный костюм.
- На этой неделе первый! - радостно сообщаю я, испытывая непреодолимое желание переодеться. - Даже интересно, как будет выкручиваться. Или опять Римме Викторовне поручит?
Разувшись и прилипая к напольной плитке липкими чулками, громко напевая арию Тореодора, я отправляюсь в свои личные комнаты.
- Как дела, Василий? - ласково спрашиваю я своего любимого паука-птицелова. Василий лениво шуршит конечностями и уползает на другой конец аквариума. Обиделся.
- Зря! - искренне сообщаю я ему, иду в душ и кричу из ванной комнаты. - Про арахнофобию я подумала случайно.
Когда я сижу на своей расчудесной кухонке, пью чай и думаю, уезжать ли сегодня домой, в дверь скребётся Римма Викторовна.
- Александр Юрьевич велел тебе... - добрая женщина подозрительно кашляет. - Купить ему новую рубашку. Точно такую же. Дал час.
И Римма Викторовна осторожно кладет рубашку Тостера на барный стул.
- Я ему кто? Секретарша? Личный помощник? - вскакиваю я со стула. - Он же меня уволил! Или опять нет?!
- Ну, - Римма Викторовна осторожно пятится к двери, - он передумал тебя увольнять... Он уезжает...
- Он оставит этот... объект в покое и вернется в свой главный офис? - радость победы меня пьянит, как бокал хорошего шампанского. Надо срочно класть бутылку Просекко в холодильник. Какая ирония! Я собираюсь пить за победу над переименованным в Тостер Холодильником  охлажденное в холодильнике игристое. Чудесная тавтология! Просто бодрящая и пьянящая!
- Не думаю, - возвращает меня к реальности Римма Викторовна. - Он только сообщил, что через час ему нужна рубашка, а потом часа два его не будет. Настаивал, что точно такую же.
- Может, еще просо с пшеном перебрать? - плююсь  я желчью разочарования. Что-то подсказывает мне, что с этой гламурно-розовой сорочкой будут проблемы.
- Нет, Нинка! Такую в России не купить. Это новая линейка Husbands. Франция. Один в один точно нет! - "утешает" меня по скайпу лучшая подруга Ленка, дизайнер авторского нижнего белья. - Даже мои связи не помогут. Что за цвет вообще! Она чья?
- Не поверишь! Тостера! - смеюсь я над Хозяином. А что? Здоровый презрительный смех для разнообразия  лучше горькой и уводящей в неадекват ненависти.
- Могу предложить розовую, итальянскую. Но... - Ленка подозрительно хрюкает.
- Что но? - не понимаю я.
- Она немножко коралловая, - объясняет Ленка.
- Пойдет! - соглашаюсь я. - Всё равно он не собирается надевать то, что я куплю. Ему надо унизить меня поручением.
- А как ты вообще ему рубашку задолжала? - любопытствует Ленка.
- По глупости! - с досадой говорю я. - Он не хотел меня слушать - и спрятался в лифт.
- Спрятался? Холодильник? От тебя? - недоверчиво переспрашивает Ленка, исчезнув с экрана и роясь в гардеробной.
- Представь себе! Он меня боится! - уверяю я подругу. - Ну, нашла?
- Нет еще! - куксится Ленка. - Но всё перерою и найду! Клянусь!
- Отправляю Димку, - радуюсь я и набираю номер.
Димка появляется у меня через десять минут:
- Что, старая Хозяйка, надо? - язвит он.
- Метнуться к Ленке и забрать рубашку для Тостера, - даю я поручение.
- Да! Весь дом гудит! - смеется Димка. - Хочешь узнать самую криминальную версию?
Я отрицательно мотаю головой, но Димку это не останавливает:
- Павла считает, что вы подрались в лифте. Кстати, Нинок, а как ты в лифт попала? Он тебя затащил в него? Узнал, что у тебя клаустрофобия?
- Я сама залетела, - виновато сознаюсь я. - Скорость не рассчитала. А он там розовый такой! Тьфу! А я с подносом и соком свежевыжатым. Гранатовым. Он опять зарубил мою идею. А Тарасовы платят за мой литературный вечер больше, чем агентство заработало за две недели!
- А Тостер... Александр Юрьевич оказался человеком тонкой душевной организации! Он противник разводов! - хохочет мой личный помощник и курьер агентства.
- Какой он бизнесмен после этого? - взываю я к Димкиному сочувствию.
- Понятно! - ухмыляется Димка. - Если в лифте драки не было, мне дальше неинтересно. Хотя... может, вы целовались?
- Пошёл! Вон! За рубашкой! - визжу я.
И Димка от греха подальше испаряется.

Глава 2. Смена власти.

ПОЛГОДА НАЗАД
То ли мне хочется музыки и цветов,
то ли зарезать кого – нибудь.
Евгений Шварц "Обыкновенное чудо"

Конец ноября стал местью всем, кто уверен, что у природы нет плохой погоды. Посланный в виде наказания прохожим мокрый снег из-за сильного ветра падает почти горизонтально, плюется в глаза и уши, лезет в рот.
Коротенькое голубое пальтишко с мехом соболя, на недельку данное мне Ленкой пофорсить, не спасает ни от холода, ни от ветра. Оставшись без машины, потому что мой личный помощник Димка загрипповал, я добираюсь из родительской квартиры в агентство на переполненном автобусе.
Теплый холл, выложенный терракотовой плиткой (не под старину, а старый по-настоящему) впускает меня вместе с порцией мокрого снега.
- Ниночка! - Павла Борисовна бросается мне навстречу. - Господи! Вы совсем... мокрая!
- Боженька болтает ложечкой в чашечке мироздания! - беззлобно бормочу я, отряхиваясь. - Что случилось? Я же не опоздала?
- Нет-нет! Не опоздали! - хлопочет вокруг меня добрая женщина, чей пятидесятипятилетний юбилей мы отметили совсем недавно. - Юрий Александрович вас очень ждет. Очень.
- Неужели передумал? - огорчаюсь я мгновенно, тут же подумав о своём новом проекте.
- Не знаю! - искренне отвечает Павла Борисовна, на ходу забирая у меня мокрое пальто. - Поторопитесь!
Бегу мимо дверей нашего старого лифта, как всегда, его игнорируя. Далее по широкой мраморной лестнице до кабинета хозяина на третьем этаже. В этом доме постройки тридцатых годов прошлого века всего четыре этажа, но есть большой лифт.
Что только не находилось в здании за это время! Сначала здесь располагалось кооперативное конструкторское бюро, потом несколько самых разнообразных контор: редакция молодежной газеты, детский политический клуб, загс, театральная студия, библиотека. В послевоенное время это было какое-то серьезное административное здание. Потом дом сделали жилым, переоборудовав под 8 квартир для номенклатурной элиты.
Еще через сорок лет, в начале девяностых, под магазин выкупили первый этаж, под ателье второй. В конце концов, более двадцати пяти лет назад Климов Юрий Александрович, чудак и бизнесмен, выкупил всё это здание, кроме четвертого этажа, на котором остались две жилые квартиры: семьи Карповых и семьи Райских.
Еще через некоторое время Павла Борисовна Карпова, юрист по образованию, вместе с Юрием Александровичем организовали агентство "Твой праздник". Павла Борисовна стала личным помощником Климова. Ее двоюродный брат Павел Денисович - шеф-поваром нашего кафе-бара. А их родители, родные брат и сестра, Денис Владиленович и Дарья Владиленовна, тоже работают в агентстве вот уже третий десяток лет: он инженер по обслуживанию здания, а она долгие годы была бухгалтером. Сейчас милым старикам почти восемьдесят лет. Дарья Владиленовна последние десять выполняет обязанности привратницы, сидя в высоком кожаном кресле позапрошлого века в холе здания. Надев изящные очки в тонкой золотой оправе, она каллиграфическим почерком записывает имена всех посетителей в толстую книгу и занимает беседой ждущих в очереди, если таковые есть.
Я родилась уже обладательницей чудесной трехкомнатной  квартиры, подаренной мне по этому счастливому случаю бабушкой по маминой линии, с которой мои родители не общались по неизвестной мне причине и которую я никогда не видела: она еще во времена перестройки уехала жить в Карловы Вары. Единственным условием оформления дарственной было официальное изменения моей фамилии с Симоновой на Райскую. Мои родители, милейшие и скромнейшие люди, учительница и инженер-конструктор, сначала совершенно одурели от дороговизны подарка, потом категорически отказались от смены фамилии дочери. Через некоторое время переговоры сторон закончились решением: у меня будет двойная фамилия Симонова-Райская.
Я выросла в этом замечательном доме, в этой уютной ретро-квартире, в которой, по настоянию неизвестной мне Райской Ольги Ждановны, в восемнадцать лет я осталась одна. Родители вернулись в свою старую квартиру, в которой жили до моего рождения и которую всё это время сдавали в аренду.
Ещё студенткой я начала подрабатывать в агентстве "Твой праздник". Теперь, будучи свежеиспеченным "магистром культурологии" со знанием двух иностранных языков, я стала его арт-директором.
Юрий Александрович был человеком очень легким на подъём и всегда с любопытством и интересом относился к моим новым идеям. Имея обширный бизнес в России и недвижимость заграницей, он ностальгически тепло относился к своему маленькому агентству, которое когда-то открыл, поддавшись на уговоры Павлы Борисовны, и которое было только крошкой того большого пирога, коим он владел.
Меня Юрий Александрович по-отечески любил, неизменно все эти годы называл "доченькой" и только на прошлой неделе, насмеявшись до слез и икоты, разрешил запустить мой новый проект "Расстанемся красиво".
В прошлые выходные первый "праздник" в рамках проекта был проведен на ура и растрогал всех его участников и организаторов.
- Ох, Ниночка! - обнял и расцеловал меня Юрий Александрович. - Я бы на тебе женился, если бы Кристиночку не полюбил.
Тридцатилетняя переводчица Кристиночка стала второй официальной женой нашего старого хозяина. Шестидесятилетний бизнесмен второй раз в жизни решился на брак. По рассказам Павлы Борисовны, Климов-старший развелся с первой женой очень давно, когда их сыну было лет пять-шесть, но всегда помогал и жене и сыну, которого ввел в бизнес.
Теперь Климову-младшему тоже тридцать. Вживую никто из нас его никогда не видел. Желтая пресса и интернет дополняли недостающую информацию: Александр Юрьевич молод, красив, богат, имеет тяжелый характер и невесту Светлану двадцати лет.
Бегу по лестнице и переживаю: хозяин обещал подумать несколько дней, запускать ли мой проект на полную катушку. Просил потерпеть. Но терпение не входит в набор моих личностных качеств. Как и внимательность с пунктуальностью. Но это всего три недостатка. Остальное - сплошные достоинства.
Я добрая, трудолюбивая, ответственная, инициативная, честная. Именно эти качества я перечислила в резюме, которое подготовила на случай провала проекта как инструмент шантажа хозяина.
Юрий Александрович сидит в кресле и курит сигару. Тепло улыбнувшись мне, он откладывает кубинский деликатес и шутливо подносит палец к губам:
- Ниночка! Кристиночке только не говорите! Она за мое здоровье очень переживает.
- Могила! - клянусь я, положив руку на сердце. Такое обещание дать очень легко. Я видела его молодую жену два раза в жизни и даже ни разу с ней не разговаривала. Не вижу причины, по которой я могу вдруг начать рассказывать Кристиночке о том, что ее взрослый муж курит сигары.
- Вот и славно, дружок мой! - хозяин встает и приглашает меня присесть на черный кожаный диван, садясь рядом.
- Мой проект... - нетерпеливо начинаю я диалог, не в силах ждать, когда заговорит он.
- Ваш проект необычен, но интересен. Презентация мне понравилась. Можете начинать рекламу услуги.
Я порывисто обнимаю доброго хозяина и почти друга, как всегда, не удержавшись от проявления эмоций. И тут же вскакиваю, чтобы бежать в рекламный отдел.
- Не торопитесь, дорогая моя девочка! Есть еще одна новость для всех вас. Но вам я ее хочу сообщить первой, вернее, второй после Павлы, - Юрий Александрович хлопает по дивану, приглашая меня вернуться.
Плюхаюсь рядом и удивленно смотрю на хозяина.
- Нас с Кристиной не будет год, - сообщает мне Юрий Александрович. - Я подарил ей на свадьбу кругосветный круиз.
- Год?! - поражаюсь я. - Вас не будет год?
- Почти, - улыбается хозяин, мечтательно прикрыв глаза. - Сто шестьдесят три дня и сто шестьдесят две ночи. Плюс пара перелетов и пара месяцев в Сан-Франциско.
- Здорово... - растерянно говорю я, совершенно не чувствуя радости. - А как же мы? За вас остается Павла Борисовна?
- Не совсем, - продолжает улыбаться, думая о чем-то своём, Юрий Александрович. - У меня в планах передать сыну весь свой бизнес, поэтому этот год руководить всем будет Саша. Александр Юрьевич.
Видимо, мое лицо выражает крайнюю степень удивления. Мысли путаются от неожиданности. Что теперь будет и чем всем нам это грозит?
Хотя... Сам хозяин в последние годы бывал в нашем агентстве редко. Не чаще, чем три-четыре раза в месяц, во всём доверяя Павле Борисовне. Не думаю, что молодой хозяин будет уделять нам всё своё внимание. По моим данным, бизнес сына шире и значительнее бизнеса отца.
Да! Точно! Главное, чтобы для нас ничего не изменилось.
Словно в подтверждение моих мыслей Юрий Александрович говорит:
- Саша, наверное, пару раз к вам приедет. Агентство на хорошем счету, не особо прибыльное, но и не убыточное. Он знает, что оно мне дорого, что это одно из первых моих удачных вложений. Теперь, конечно, это не главное дело моего бизнеса, но волноваться вам не о чем.
Слова хозяина успокаивают меня, и я прячу свои сомнения на чердак сознания.
- Будьте умницами! - Юрий Александрович целует меня в лоб. - Я оставлю сыну четкие указания.
Успокоившись, я бегу в свою квартиру переодеваться. Сейчас надо отработать с рекламным отделом и запускать мое новое детище - проект "Расстанемся красиво".
Если бы я знала, что до апокалипсиса остаётся несколько дней...

Глава 3. Дресс-код

Всегда соблюдать дисциплину,
выполнять то, что неприятно,
но нужно делать, -
это и есть высокая дисциплинированность.
Антон Макаренко

- Нет? У нас нет дресс-кода? - уточняю я у собравшей нас в холле Павлы Борисовны.
- Нет. И никогда не было, - спокойно подтверждает она, смахнув невидимую пылинку с рукава блузки, ярко-зеленой в белую полоску.
- А теперь будет? - недоверчиво спрашивает Димка, растерянно посмотрев на свою клетчатую сине-желтую рубашку, принтированную светлую футболку и серые джинсы.
- Дресс-код? Да ладно! - ухмыляется наш программист Костик, закатывая рукава коричневого котонового бомбера. - У меня нет смокинга, и я не собираюсь его покупать.
- Вряд ли речь идет о смокинге, - сомневается Римма Викторовна, рассматривая себя в огромном зеркале холла, нервно поправляя васильковый жакет и ниточку жемчуга на шее.
- Друзья, давайте просто выслушаем Павлу Борисовну! Может быть, всё не так страшно, как кажется? - тихий голос Дарьи Владиленовны, сидящей в своем царственном кресле, заставляет всех нас обернуться на нее. Строгая сухонькая старушка в длинной черной юбке и кремовой блузке с высоким воротником, делающим ее похожей на царственную особу, изящно расправив плечи и, как всегда, прямо держа спину, доброжелательно смотрит на нас своими милыми голубыми глазами.
- Да, мама, вы правы, - вздыхает Павла Борисовна. - Юристы Александра Юрьевича передали мне текст документа.
- На обсуждение? - с надеждой спрашивает Костик.
- Для ознакомления и выполнения, - не радует нас Павла Борисовна. - Но всё в пределах вполне приемлемых правил. Во-первых, чистая, опрятная одежда, не откровенная.
- Не откровенная? - просит уточнить начальник рекламного отдела Марина. - Насколько?
- Декольте, живот, плечи, спина - всё закрыто. Длина платьев и юбок до колен и ниже, - откровенно усмехаясь и глядя на Маринину кожаную мини-юбку на молнии, уточняет Павла Борисовна.
- Жесть! - не верит Марина, поправив бретельку топика. - А украшения?
- Про них есть отдельный пункт! - Павла Борисовна берет в руки листы бумаги и зачитывает:
- Из бижутерии и драгоценностей допускаются небольшие серьги, по одной в ухо, фирменные наручные часы, по одному кольцу на каждую руку, в том числе обручальное, одно ожерелье или тонкая цепочка.
- Да ладно! - Костик теребит серьгу в левом ухе. - Это геноцид!
- Геноцид - это нечто другое. Это форма коллективного насилия, совершаемого с намерением уничтожить национальную, этническую, расовую, религиозную группу, - поучает мой помощник Димка, чей диплом бакалавра истории мы обмывали год назад.
- Почему же нечто другое? - вмешиваюсь я в общий разговор после нескольких минут бессильного молчания. - Как раз три первых слова и подходят: форма коллективного насилия.
- У меня вообще ничего длиннее нет, - хлопает накладными ресницами Марина.
- Кстати, - добавляет масла в огонь Павла Борисовна, - макияж должен быть неярким, а парфюм со слабо ощутимым запахом!
- Он нас нюхать будет? - веселюсь я, тут же решив не подчиняться никакому дресс-коду.
- За нарушение - штраф, - серьезно сообщает Павла Борисовна.
В холле наступает мертвая тишина.
- Интересно! - даже присвистывает Димка.
- А что можно? - не понимая, что происходит, чуть не плача спрашивает Марина.
- Рекомендуются классические костюмы с брюками и юбками. Юбка-карандаш, юбка-колокол, юбка-полусолнце. Платье футляр, платье-трапеция, платье прямое. Длина - миди. Если платье-рубашка, то обязательно с поясом, - продолжает читать Павла Борисовна.
- А цвета какие? - уныло вздыхает Римма Викторовна.
- Базовые, - успокаивающе отвечает Павла Борисовна. - Черный, коричневый, серый. Да, можно неяркую полоску: стальную, серую.
- Прекрасно! - грустно шутит Димка. - Серый костюм в серую полоску - тренд сезона.
- Он вообще нормальный? - я вскакиваю с дивана и начинаю ходить по терракотовой плитке холла туда-сюда. - У нас агентство праздников! Праздников! А не ритуальных услуг!
- Вот! - Павла Борисовна находит нужный абзац. - Блузки могут быть не только белые.
- Господи! Благодетель! - натурально скриплю я зубами. - Еще черные?!
- Однотонные, спокойные. Нельзя пестрые и кислотные, - продолжает добивать нас Павла Борисовна.
- Там и про обувь есть? - интересуется Марина, совершенно потеряв ориентацию во времени и пространстве и тупо глядя на свои фантастически высокие шпильки.
- Боюсь вас огорчить еще больше, - Павла Борисовна устало садится на подлокотник маминого кресла. - Можно туфли-лодочки, туфли-лоферы и туфли-оксворды. Каблук не более пяти сантиметров. Вполне можно подобрать. Главное, чтобы не было открытых пяток и носков.
- Кроссовки? - с одновременными надеждой и безнадежностью в голосе спрашивает Костик.
- Категорически нет! - закругляется Павла Борисовна.
- Это вообще законно? - удивляюсь я.
- Вполне. Мы частное предприятие. Внутренний дресс-код - законное требование владельца, - лишает нас надежды юрист Павла Борисовна. - Александр Юрьевич на словах добавил...
- Что он разрешает цветное белье? - злобно радуюсь я. - Или он и его будет проверять?
Павла Борисовна огорченно смотрит на меня:
- Нет. Он имел в виду, что готов при необходимости сшить всем корпоративную форму.
- Ага! - соглашаюсь я. - И себе с генеральскими погонами.
- Ниночка, деточка! - зовет меня Дарья Владиленовна. - Вы будете чудесно смотреться в платье-футляре. У вас великолепная фигура. А вы скрываете ее под этим... этой футболочкой.
Моя фиолетовая футболка оверсайз и темно-синие джинсы скинни меня вполне устраивают.
- Засада! - Димка сосредоточенно думает, что из его гардероба подойдет лучше всего. - А штрафы большие?
- Пятьсот рублей. Это в первый раз. И так до двух тысяч. Потом сразу пять тысяч и десять, - вычитывает Дарья Владиленовна, надев свои изящные очки в золотой оправе.
- Прошу вас распечатать свои экземпляры документа. Он у всех на электронной почте, - распускает наше собрание Павла Борисовна и добавляет. - Друзья! На самом деле вариантов для создания комплектов множество. Прочтите внимательно. Обязательно что-нибудь придумаете. Вы ведь не хотите шить форму?
- Нет! - стройный многоголосый ответ эхом разносится по холлу.

Глава 4. Светлана

Мужчина с утонченным вкусом
ищет девушку 92,34 х 61,71 х 93,45.
Не зануда.
Современный анекдот

- Кто-нибудь видел Димку? - в третий раз задав один и тот же вопрос, я захожу теперь в рекламный отдел. - Трубку, поганец, не берёт!
Три блондинки: руководитель отдела Марина и две ее помощницы - одновременно оборачиваются на мой голос.
- Он в баре, - приветливо улыбается мне Марина и на мгновение пораженно застывает. - Ох, Нина, какая ты...
- Строгая? - испытывая удовольствие от того, что удивила и ее, спрашиваю я ухоженную блондинку в приталенном сером жакете, черной юбке-годе и нежно-голубой блузке.
- Я бы сказала... неожиданно услужливая, - Марина демонстрирует серьезный уровень речевого развития, по расхожему мнению, не свойственный обладательницам ее цвета волос.
Но я давно убедилась в том, что за гламурно-няшной внешностью Марины скрывается если не глубокий аналитический ум, то удивительная смекалка. Будучи матерью-одиночкой двух очаровательных девочек-близняшек семи лет, она умудряется получать деньги на их содержание с трех мужчин и никогда ни в чем себе не отказывает, если речь идет об уходе за собой. Более того, ее нынешний официальный кавалер тоже готов содержать "трех прелестниц" за свой счет.

Я еле-еле доживаю до утра. Успех смокинга и очаровательных носков приводит к перевозбуждению и бессоннице. Несмотря на щедрое разведение "ужина балерины" рюмкой коньяка, сон не идет. А вот Дарья Владиленовна всегда утверждает, что при сложностях со сном спасается рюмочкой коньяка. Может, у нее коньяк лучше?
Наряд на сегодня я придумываю вчера, когда прилетаю в свою квартиру, где меня преданно ждут Димка и Ленка. Мой помощник, который не видел меня "в образе", поскольку был услан с поручением в театр, где раньше служили Тарасовы, буквально теряет способность управлять нижней челюстью.
- Нинок! Это... Это... - Димка никак не может подобрать нужного слова.
- Сексуально! - подсказывает смеющаяся и очень довольная Ленка.
- Это да... - соглашается обалдевший Димка. - Но я хотел сказать другое - мощно, убийственно. Я даже не думал, что ты такой можешь быть!
- Какой? - деланно кокетничаю я, аккуратно садясь  на кончик стула.
- Манящей, таинственной, - Димка, наконец, возвращает себе свой немаленький словарный запас и достает из него целую россыпь эпитетов, - привлекательной, влекущей, соблазняющей...
- Правда? - с сомнением переспрашиваю я его. - Соблазняющей?
- Конечно, - Димка подпрыгивает со стула. - Это давно известная теория.
- Теория? - интересуется Ленка, с усмешкой наблюдая за оживлением Димки.
- Теория о сексуальности женщин в мужской одежде! - вещает Димка, бегая по моей кухне. - Это вам, женщинам, почему-то кажется, что сексапильно вы выглядите в чем-то коротком, обтягивающем, оголяющем. А на самом деле...
- На самом деле, действительно, потрясно! - перебивает Димку Ленка. - Если всю неделю так ходить будешь, я и за старого Дениса Владиленовича беспокоиться начну.
- Никаких повторов! - я категорична. - Каждый день что-то новое, обязательно с раздражающим секретом. В этом дресс-коде столько дырок!
- А если он у вас на месяц задержится? - сомневается Ленка. - У меня столько нарядов не найдется.
- Справимся мы с ним за неделю! - храбрюсь я, окрыленная успехом и неадекватной реакцией Холодильника. Невеста-то невестой! А глаза приклеил к мои "женским местам" под мужским костюмом. - Завтра хочу попробовать нечто посильнее.
Когда я делюсь своими мыслями с друзьями, Ленка недоверчиво спрашивает:
- Можно уточнить генеральную цель твоих эскапад? Ты его соблазнить собралась?
- Или женить на себе? - подключается Димка.
- Вовсе уж! - возмущаюсь я и кручу пальцем у виска. - Во-первых, быть женой Холодильника может только какая-нибудь там... Кофеварка или лучше Вафельница. Не мой типаж. А во-вторых, у него невеста есть. Забыли?
- Ну, невеста не жена, - тянет довольный моим эмоциональным ответом хитрый Димка. - Поменять не сложно! Было бы желание!
- Да он замороженный. Работает от сети и то с перебоями. То зависнет, то загудит! - издеваюсь я над Хозяином. - Нам его из агентства убрать надо. Просто из этого дома. И старого хозяина дождаться!
- Как скажешь, подруга, - смиряется с моим видением ситуации Ленка. - То, что ты на завтра придумала, обеспечить проще простого. Утром привезу. Смотри, не промахнись! Поймет намек неправильно - и всё!
- Что всё? - не понимаю я ее. - Уволит?
- Решит, что ты к нему пристаёшь. А современные мужики, страсть, как этого боятся. Тем более такие состоятельные и состоявшиеся!

Сейчас, поправляя свой накрахмаленный белоснежный фартук, сшитый из тончайшего гипюра и надетый поверх строгого темно-серого платья из тонкой австралийской шерсти, под взглядами трех блондинок, я вспоминаю вчерашний разговор с друзьями и не могу дождаться, когда смогу использовать секретное оружие этого скромного на вид наряда. А что? Совершенно закрытое платье с длинными рукавами и глухим воротником, белый фартук и нежный кусочек пенного кружева, прикрепленный к моей "бабетте".
- Неожиданно услужливая? - мягко улыбаюсь я девушкам, поправляя камею, приколотую под белым воротничком. Это совершенно чудесное украшение, доставшееся мне вместе с массой подобных мелочей в квартире мифической бабушки. Серебряная брошь, профиль прелестной девушки на серо-голубом фоне.
- Как-то очень услужливо, - растерянно говорит Марина, одергивая свой строгий жакет. - Ты похожа...
- Это просто утренний вариант, - быстро перебиваю я. - Вечером я просто сниму фартук и накладку на волосы.
Но когда я иду на выход, слышу удивленный вздох всего рекламного отдела. Увидели мое "секретное оружие".

Димку в нашем кафе-баре я не нахожу. Павел Денисович, что-то увлеченно размешивающий в медной кастрюле, стоящей на огне, смотрит на меня и хохочет:
- Вас разжаловали, Нина? Так быстро?
- Нет! Это мой собственный выбор на сегодня, - тоже смеюсь я. - Димку моего не видели?
- Только что тут был. Клиентке какой-то наше агентство показывал. Молодая, хорошенькая, нежненькая. Как вот это пирожное! - Павел Денисович достаёт из холодильника тарелку с милейшими корзиночками, увенчанными розовым кремом и ягодами голубики. - Будете пробовать? Чайку?
- Нет. Спасибо! - искренне благодарю я. - Я попозже. Боюсь испачкаться. Холо... Хозяин будет недоволен!
Мне сегодня архи важно остаться целомудренно белоснежной, чтобы сыграть второе явление первого действия нашей постановки.
- Хозяин? - рассеянно переспрашивает довольный внешним видом пирожных Павел Денисович. - Он же уехал? Разве нет?
- Как уехал? - я не верю своим ушам. - Куда?
- Павла утром сказала, что Александр Юрьевич уехал куда-то по делам. На несколько дней. Ей вообще показалось, что он уже потерял интерес к нашему дому, - терпеливо отвечает Павел Денисович.
Вместо радости победы чувствую злость и досаду. Как потерял интерес? Так быстро? Чего тогда так кипятился? Дресс-кодами разбрасывался? Или решил всё-таки оставить нас в покое по-настоящему? Не связываться с чокнутым арт-директором, которому позволил продолжать свой проект? Но видеть этого не хочет? А что тогда говорил о каком-то там личном строгом контроле?
Разочарованная новостью, иду в свой кабинет. Возле него, в маленькой соседней комнатушке, являющейся кабинетом моего личного помощника, нахожу его и молодую симпатичную девушку.
Прав Павел Денисович. Молоденькая, хорошенькая, нежненькая. Невысокая стройная девушка в широких коричневых брюках и желтом джемпере, делающем ее похожей на мимимишного цыпленка. Блондинка с каре и удлиненными передними прядями. Что-то в ней смутно знакомое есть... Нет. Не могу вспомнить. Она сидит на стуле возле Димкиного стола и заразительно смеется над какой-то его шуткой, отхлебывая чай из его ужасной черной кружки в виде человеческого черепа.
- О, Нина! Нина Сергеевна, доброе утро! - вскакивает со своего места Димка, счастливый и возбужденный. - Вот, возможно, наша будущая клиентка. Показывал агентство. Теперь разговариваем. Ей все наши проекты нравятся.
- Да! Здравствуйте! - улыбается мне девушка, поднимая на меня пронзительно голубые глаза и отставляя чашку с чаем. - Мне всё очень нравится.
Девушка смотрит на моё платье с некоторой опаской, видимо, мучительно гадает, кем я здесь работаю.
- Что вас интересует конкретнее? Я арт-директор, - моя улыбка не менее искренняя. Девушка мне сразу понравилась. - Надеюсь, не мой проект "Расстанемся красиво"?
- Нет! - девушка снова заразительно смеется. - Мы еще не поженились. Я подумываю о третьем дне свадьбы у вас. Я посмотрела на вашем сайте...
- Свадьбы? - Димка мрачнеет и без сил садится на свое место. - Но вы же говорили, что хотите детский праздник для племянницы...
- Да, конечно! - девушка поворачивается к расстроенному Димке. - Началось всё с этой идеи. Но я приехала, посмотрела на ваше агентство. Альбомы посмотрела...
Всё ясно. Мой влюбчивый помощник не испытывал состояние влюбленности последние три-четыре недели, после того, как расстался с очередной девушкой. Опять влюбился! Этот вирус поражает Димку один раз в месяц с поразительной точностью. Может, ему прививку какую?
- Простите... - вежливо начинаю я, ласково подмигнув Димке. - Вы...
- Светлана. Светлана Кирилловна, - представляется спохватившаяся девушка, мило покраснев. - Я всё время забываю о вежливости. Это я от избытка эмоций. Мне всё здесь нравится.
- Всё в порядке, Светлана Кирилловна, - я жестами показываю Димке, чтобы он собрался и занялся клиенткой. - И детский праздник, и третий день свадьбы, всё, что хотите. Дмитрий Георгиевич к вашим услугам.
Я бегу за информацией к Павле Борисовне.
- Да, Ниночка! Сегодня ровно в девять утра меня вызвал. А приехал, говорят, вообще в восемь! Сказал, что срочно вынужден уехать. Может, и не вернется в наше агентство. Сказал, что позвонит.
Досада царапает сознание острыми коготками. Эх, столько трудов насмарку! Чтобы не разъесть себе сознание кислотой разочарования, погружаюсь в сценарий праздника для Тарасовых, не поднимаясь из-за компьютера часа три.
- Ты где? - звоню Димке. - Пришел в себя?
- Нина Сергеевна! Я пригласил Светлану Кирилловну на ланч. Мы напротив, в "Уховертке". У нас уже вырисовается сюжет детского праздника, - медово-довольный голос помощника явно показывает, что Димка пока под впечатлением от встречи со Светланой и снова окунулся в иллюзию взаимной влюбленности.  
- Хорошо! - сдаюсь я. - Только без категорической договоренности не возвращайся! Нечего рабочее время попусту тратить!
- Яволь, мой фюрер! - радостно кричит в трубку Димка.
Только из вредности и из опасения, что все подумают, что мой внешний вид значит для меня больше, чем просто акция протеста против методов управления персоналом Нового Хозяина, хожу в "костюме служанки" весь день. Ну, не то, чтобы хожу... Трусливо сижу у себя в кабинете.
Когда мои мысли о бесславно сдавшемся Холодильнике начинают ожесточенно драться со здравым смыслом и чувством собственного достоинства, я выхожу из своего кабинета. И это уже вечер.
Сотрудники стягиваются в наше кафе на традиционное вечернее чаепитие. Костик, удивительно милый в белом поло, синих брюках и мокасинах, уже наигрывает на старинном рояле фирмы "Бехшейн", купленном в далекие девяностые Климовым-старшим у Ольги Райской, что-то из легкой классики. Удивительный парнишка, наш программист Костик. Единственный сын в семье двух известных музыкантов, пианистки и виолончелиста, который не оправдал возложенных на него надежд и увлекался чем угодно, но только не классической музыкой. Альпинист, рок-музыкант, поклонник авиаспорта и шоссейных гонок.
Наше кафе оборудовано на первом этаже на месте бывшего актового зала. Рояль стоит на сцене. Здесь проходит часть предлагаемых нашим агентством праздников. Один раз в неделю, по пятницам, Павел Денисович устраивает для нас чаепитие со своими экспериментальными пирожными. Сегодня это фисташковые эклеры с миндалем.
Мы пьем чай. Разглядываем друг друга и делаем комплименты.
- Ниночка! Ваш неожиданный... выбор меня несколько удивляет! - глядя на меня добрыми и умными глазами, ласково говорит Павла Борисовна. - Мне кажется, это слишком... явный протест против дресс-кода. Посмотрите, какие все красивые, деловые, серьезные. В этом что-то есть...
- Я согласна с Павлой, - смеется Дарья Владиленовна, кофейной ложечкой осторожно пробуя фисташковый крем. - Только посмотрите, с каким вкусом все сейчас одеты.
Я встаю, чтобы налить чай в ее благородно белую чашку, сначала изящно изгибаюсь над столиком, а потом делаю книксен.
- Наконец-то вы нашли занятие, достойное ваших талантов, госпожа Симонова-Райская, - мягкий баритон  усиленно прячет насмешку.
Мы все, как солдаты в строю, поворачиваем головы в сторону дверей. В дверном проеме Холодильник. По-прежнему высокий, широкоплечий, в белой рубашке и сером костюме.
Радость и испуг в равной мере охватывают меня, и я, сдержав порыв съязвить, застываю на месте.
- Ну, что же вы? - усмехается Александр Юрьевич. - Мне тоже можно поклониться. Тем более вы выбрали такое прочтение нашего дресс-кода.
- В вашем дресс-коде, - выделяя голосом "вашем", отвечаю я на вызов, - много белых пятен.
- Закрасим, - небрежно говорит Холодильник. - Сценарий вечера для Тарасовых готов?
- Сценарий? - недоумеваю я. - Какой сценарий?
- Вчера вы заверили клиентку и меня, что сегодня приступаете к написанию сценария. Так вы приступили? - отвечает вопросом на вопрос Хозяин.
- Да. Черновой сценарий готов, - растерянно отвечаю я, не понимая, что сейчас происходит.
- Рад, - равнодушно говорит Холодильник, никак эмоционально не подтверждая своей радости и даже интонационно отрицая ее. - Несите, будем читать.
- Что читать? - тупею я от нелепости происходящего. - Сценарий? Зачем?
- Вы забыли о контроле? - откровенно насмехается Александр Юрьевич. - Так быстро? За один день?
- Я прекрасно помню о вашем строгом контроле над моим проектом, - сквозь зубы говорю я. - Просто... мне и в голову не приходило, что вы будете лично читать сценарий.
- Я могу лично не читать, - разворачиваясь и уходя к лифту, бросает Холодильник. - Можете мне пересказать. Своими словами.
- Написан он тоже моими словами! - оставляю последнее слово за собой.
- Мне кажется или вы чем-то довольны, Ниночка? - спрашивает меня Денис Владиленович.
- Почти. Сейчас попробую стать вполне, - поспешно отвечаю я и бегу к лестнице.

Глава 5. Версии

Мужчина - существо,
противоположное по полу женщине.
Толковый словарь С.И. Ожегова

Пять платьев-футляров лежат передо мной на диване в гостиной, словно солдаты, выстроившиеся для поверки.
- Вот! Как ты и просила, Нинка! - Ленка осторожно, любовно разглаживает ткань первого платья. Оно чернильно-синее, с V-образным вырезом и рукавами три четверти. - Пять красавцев. Пять футляров. На новую неделю хватит. И хорошо, что ты... перестроилась...
- С чего? - хмуро спрашиваю я подругу. - С чего я перестроилась, по-твоему?
- С сомнительных чулок, разрезов и нелепых носков, - раздраженно отвечает Ленка. - Я же тебе говорила, что он примет это за соблазнение.
- Да кому он нужен! - возмущаюсь я такой трактовке ситуации. - Я нашла лазейки в его нелепом дресс-коде - не более того!
- Знаешь, не кипятись, подруга! - нервничает Ленка. - Одно - это твои мысли и намерения, другое - взгляд со стороны. Не удивлюсь, если он сейчас требует от отца твоего немедленного увольнения, боясь, что ты его скомпрометируешь. Он, не забывай, лицо медийное!
- Ага! - настроение портится окончательно. - Это не лицо, а панель управления. Я разумная двадцатипятилетняя женщина, состоявшаяся и не нуждающаяся в дурацкой интрижке с медийной рож... медийным лицом.
- Если судить по двум последним выходкам, то вряд ли, - продолжает спорить Ленка. - Поэтому твоя идея по поводу платьев-футляров "неделька" прекрасна и разумна! Надо только выбрать что-то неброское из украшений к каждому - и готово!
- Выбирай! - предлагаю я, отправившись в спальню и выдвинув сразу три ящика из старого комода.
- Боже! - Ленка даже прикрывает открывшийся рот ладошкой. - Да ты просто королева антиквариата! Ты хоть оценивала это богатство?
- Нет! Не оценивала, - вздыхаю я. - Здесь практически нет драгоценных камней. Все эти украшения ценны своим возрастом и эксклюзивностью.
- Да! - Ленка даже свистит. - Глаза разбегаются. Для делового стиля как раз подойдет! Это ж винтаж!
- Нет! - возражаю я. - Это как раз антиквариат. Для винтажа они слишком стары.
- Ты хочешь сказать, что это не стилизация, а настоящие украшения прошлых веков? - не верит мне Ленка.
- Не хочу сказать, а говорю, - смеюсь я над Ленкиной восторженностью.
- А почему ты мне никогда это всё не показывала? - обиженно спрашивает моя подруга.
- Да к слову как-то не пришлось. И потом, сколько мы с тобой дружим по-настоящему? Третий год? - оправдываюсь я совершенно искренне.
- Третий, - подтверждает Ленка.

ДВА ГОДА НАЗАД
Последняя электричка была практически пустой. Мы с Димкой сели к окну, которое было поближе к выходу, и я уткнулась в планшет. К утру надо было набросать примерный план творческого вечера для нашего очередного клиента. Для этого мы и ездили в дачный поселок и снимали видео: старый дом, в котором прошло его детство и который продали в трудные для семьи годы. Новые хозяева были так любезны, что показали нам и дом, и участок, и уговорили попить чай с десятью видами варенья. В результате мы успели только на последнюю электричку.
Димка всю дорогу туда и обратно сетует, что его машина в ремонте и он вынужден быть пассажиром общественного транспорта, что его чрезвычайно раздражает.
- Привык, стиляга! - насмехаюсь я над ним, изредка поглядывая на его обиженное на жизнь лицо и надутые губы.
- Я не стиляга! - возмущается беззлобно Димка. - Я конформист.
- Приспособленец? Беспринципный и некритический? - хихикаю я.
- Вроде того, - ворчит Димка. - Предпочитать автомобиль электричке или автобусу - это признак нормальности.
- Ты же понимаешь, что конформизм из другой оперы? - подначиваю я Димку.
- Понимаю, - подмигивает мне Димка. - Смотри, какая смешная!
Димка говорит о девушке, которая заходит в вагон. Она высокая и нелепо одетая. Под джинсовым сарафаном пестрая футболка и ярко-зеленые легинсы. Длинные светлые волосы собраны в высокий хвост, прихваченный яркой косынкой. Довольно милое личико с мелкими чертами лица и полным отсутствием косметики. В руках у нее многочисленные пакетики самых разных размеров. Штук десять. Девушка плюхается на сиденье напротив нас, практически швырнув на него пакеты, и говорит:
- Привет! Как дела?
- Привет! - улыбается Димка, разглядывая разноцветные пакеты. - А в один большой сложить? Разве не удобнее?
- Возможно, - послушно соглашается странная девушка, с наслаждением вытянув ноги. - Где ж ты был полчаса назад?
- Здесь, - отвечает Димка. - А вы?
- А я бросила машину на незнакомой мне станции и тащусь в город, потому что опаздываю, - говорит девушка. - Ненавижу электрички!
Димка и девушка, оказавшаяся Леной, быстро нашли общий язык: они обсудили свои автомобили, поделились занимательными историями из водительского прошлого и поругали общественный транспорт.
- Слушай, Дмитрий, - говорит на прощание Лена. - Приходи на фотосессию. Я портфолио делаю. Ты ничего такой, мажорненький. Под мою коллекцию подойдешь, наверное. Надо твой живот посмотреть. Пресс есть?
- Обижаешь! - Димка задирает футболку с принтом Че Гевары. - Кубики!
- Прелесть! - Лена проводит длинным ядовито-розовым ногтем со стразами по Димкиному животу. - Мое белье превратит тебя в лакомую конфетку для всех девушек мира.
- Для всех - много! - не соглашаюсь я. - А Димка мне самой нужен. Я без него как без рук.
- Вы пара? - удивленно спрашивает Лена, разглядывая нас.
- Нет! - смеюсь я до слез.
- Не понимаю твоего веселья! - тут же обижается на меня Димка. - Чем я плох для пары?
- Ты всем хорош! - глажу я Димку по плечу. - Просто ты маленький и...
- Маленький?! - картинно возмущается Димка. - Я тебя всего на три года моложе.
- Поверь, дружок, - хлопаю я Димку по руке . - В нашем случае это очень много. Год за три.
- Это было оскорбление? - подозревает Димка. - Ты намекаешь на мой низкий интеллектуальный уровень?
- Женщина априори старше мужчины с рождения, - поучаю я Димку. - Я самостоятельно живу с восемнадцати лет. С семнадцати работаю. А ты любимый сыночек и внучок. Живешь на родительские деньги. Работаешь для разнообразия. Деньги тратишь на девушек и на развлечения. Всё так?
- Так, - вздыхает Димка. - Но из твоих уст звучит как-то уничижительно. Всё! Бросаю тебя, наше агентство и делаю карьеру модели!
- Карьеру вряд ли, - сомневается смеющаяся Лена. - Но для своего портфолио я тебя беру. Ты хорошенький.
Так у меня появилась подруга Лена Соловьева, художница и дизайнер. Она на тот момент заканчивала Институт искусств и работала у старшей сестры в частном ателье. Активная и жизнерадостная, она ворвалась в мою жизнь стремительно и, видимо, навсегда.

Глава 6. Начальник охраны

Для того, чтобы сохранить хорошую фигуру
и хорошие отношения,
нужно совершить одно и то же действие:
вовремя закрыть рот.
Олег Рой

- В нашем здании есть клад, - озвучивает свою версию Костик. - И не маленький!
- На агентство готовится нападение, - предполагает растерянная Марина. - Может, преступники думают, что Александр Юрьевич перевез сюда какие-то важные документы.
- Зачем? - ставлю я ее в тупик своим вопросом. - Неужели важным документам плохо лежится в том самом месте, где они были до этого?
- А если ему надо держать их при себе? - находчиво парирует Марина. - А он все время здесь!
- Глупости! - смеется Павла Борисовна. - Настолько важные документы с собой не таскают. Крайне глупо хранить их в нашем агентстве.
- Тогда клад? - возвращает нас к версии Костика Римма Викторовна.
- Ага! - теперь смеюсь я. - Царскими монетами и ассигнациями.
- Есть идея! - включается в гадание Димка. - Я в фильме одном видел: Хозяин готовит с кем-то тайную встречу, с кем не может встретиться в другом месте. А наше агентство - место незначительное для империи Климовых. Поэтому здесь и состоится встреча для отвода глаз.
- Чьих глаз? - иронизирую я. - Нас здесь несколько десятков человек. Нас тогда убирать надо как свидетелей.
- Убирать? - круглые кукольные глаза Марины становятся еще круглее. - В каком смысле?
- Думаю, удушение, - подхватывает мою шутку Димка. - Чтобы шума не было.
- Да, - немного подумав, соглашаюсь я. - И крови.
В наступившей тишине слышно, как нервно сглотнула Марина. Через пару секунд раздается дружный хохот.
- Идите на места, друзья! - вытирая слезы, говорит Павла Борисовна. - Всё разъяснится само собой.
Но ничего само собой не разъяснилось.
К полудню выяснилось, что Прохор Васильевич занял небольшой кабинет на первом этаже. Все сотрудники-женщины вдруг вспомнили, что давно не справлялись о самочувствии Дарьи Владиленовны, сидящей в холле, и по очереди отправились ее навещать. Старая мудрая женщина всех благодарила и подробно рассказывала о своем давлении и пошаливающих в последнее время нервишках.
Скандинавский бог то прогуливался по этажам, то тестировал новое видеооборудование, то инструктировал охранников, похожих на манекены в магазине модной мужской одежды. Когда начальник неведомо зачем усиленной охраны пошел в наш бар выпить чашку кофе, случился настоящий офисный коллапс. Желающих перекусить именно в этот момент бар не вместил. Я осталась возле Дарьи Владиленовны, которая получала истинное удовольствие от происходящего:
- Ниночка! Какая прелесть эта жизнь! Я так давно живу на свете, но не перестаю поражаться силе законов природы!
- Вы о силе притяжения полов? - ласково глажу я сухую маленькую ручку Дарьи Владиленовны.
- И о ней тоже, - женщина улыбается мне по-домашнему, по-родному.
В это время в здание стремительной походкой занятого человека входит Холодильник, сопровождаемый Николаем.
- Я побегу, Дарья Владиленовна! - паникую я, шепотом обращаясь к милой женщине. - Сила инстинкта самосохранения, знаете ли...
- Конечно, бегите, Ниночка! - благословляет меня Дарья Владиленовна. - Это так увлекательно - убегать от интересного мужчины, особенно если он не собирается далеко вас отпускать.
- Что за фантазии? - краснею я, испытывая неловкость под голубым лукавым взглядом. - Холодильник меня терроризирует.
- Я и говорю, - согласно кивает Дарья Владиленовна. - Это крайне увлекательно.
Бегу, не оглядываясь, к лестнице. На третьем этаже из "живых" только Костик, Димка и Павла Борисовна.
- Не стали пытать счастья, Нина? - улыбка Павлы Борисовны украшает ее умное лицо.
- Я не связываюсь с призраками, - устало говорю я, запыхавшись от быстрого бега и совершенно не претендуя на внимание полубога - нового начальника охраны.
- Призраками? - удивляется мой помощник, с тревогой глядя на меня. - Твое стремление насолить Хозяину привело к легкому помешательству? Галлюцинации?
- Здравый смысл, - спорю я. - Таких мужчин не существует, значит, он не настоящий.
- Вы мне отказываете в существовании? - негромкий бархатный голос Холодильника раздается над самым ухом, обдавая горячим дыханием шею.
Замираю, не оборачиваясь. Отвечаю громко, демонстрируя хорошо поставленный голос:
- Не всё в нашем агентстве имеет отношение к вам, Александр Юрьевич!
- Не расстраивайте меня, госпожа Симонова-Райская, таким странным и нелепым предположением, - Холодильник тоже не двигается и продолжает греть дыханием, словно он Радиатор.
Димка, Костик и Павла Борисовна с самыми серьезными лицами исчезают из коридора, но я вижу, как Димка еле-еле сдерживается, чтобы не фыркнуть от смеха. Ну, получишь потом, помощничек!
- Почему в агентстве так тихо? Где все? - интересуется Хозяин, и мне, вот ей богу, кажется, что его губы слегка касаются моей кожи. От этого по телу бегут несанкционированные мурашки.
- Просто ланч, - отвечаю я и не могу заставить себя сделать шаг в сторону.
- А у вас не аппетита? Совсем? - продолжает делать из меня плавленый сырок Холодильник.
- У меня последние дни... изжога, - доверительно сообщаю я, ошибочно резко разворачиваясь к нему лицом.
Хозяин оказывается настолько близко ко мне, что я, невольно отпрянув, падаю назад. От позорного падения на спину меня спасают крепкие руки, схватившие меня за талию.
- Вот видите, это голодный обморок, - насмешливо говорит мне Холодильник, руки которого тоже оказываются горячими. - Пойдемте!
- Куда? - в пересохшем внезапно горле нет слюны, и мне почти больно.
- Завтракать, - сообщает Хозяин и осторожно отпускает меня.
- Спасибо, у меня нет ни времени, ни аппетита, - продолжаю настаивать, испытывая желание бежать дальше.
- Я. Сказал. Завтракать, - серые, как пасмурное небо осенью, глаза Холодильника недобро щурятся. - Вам накроют в моем кабинете.
- Не имею привычки завтракать с начальством! - грублю я, не понимая, что происходит. - Тем более...
- Вы не имеете привычки выполнять распоряжение начальства, - сообщает мне Хозяин и бросает, уходя к себе в кабинет. - У вас пять минут на осознание приказа.
Бегу в свой кабинет и с удивлением отражаюсь в большом напольном зеркале: лицо розовое, как малиновый крем в эклерах Павла Денисовича, вытаращенные глаза. Тоненький пояс-ремешок моего второго платья-футляра сдвинут на бок. Темно-коричневая ткань, белый воротник-стойка. Серебряная филигранная брошь в виде веточки ландыша с цветами из посеребренного жемчуга.
Что сейчас было? Не понимаю. Ясно одно: Холодильник сменил тактику. Вниманием и почти вежливостью он хочет усыпить мою бдительность. Привожу себя в порядок и иду в кабинет Хозяина.
На журнальном столике стоят две чашки кофе и лежат волшебные горячие рогалики Павла Денисовича, который с довольным видом суетится возле:
- Ниночка! Угощайтесь, дорогая! Ваши любимые - с персиковым джемом!
- Очень мило, - вяло говорю я и сажусь на диван, по которому слегка похлопывает рукой Холодильник.
- У меня есть к вам предложение, - вкрадчиво начинает Александр Юрьевич, чересчур внимательно наблюдая за тем, как я ем рогалик.
Пропитанное персиком лакомство выпускает сладкую струйку джема, которая пачкает уголок моих губ. Непроизвольно слизываю капельку, старательно высунув язык. Серые глаза Холодильника снова темнеют, но теперь это не пасмурное осеннее небо, а поздний зимний вечер.
- Вкусно? - интересуется Хозяин, не отрывая взгляда от моего рта.
- Хуже, - искренне говорю я, с аппетитом откусывая от рогалика еще один кусок. - Это просто божественно!
- Настолько, что у вас появился пропавший аппетит? - насмешливо спрашивает Холодильник. - Или вы всё-таки пересмотрели свое неадекватное отношение к субординации?
Настроение портится мгновенно. Кладу недоеденный рогалик на блюдце.
- Уже наелись? - сетует Холодильник. - Птичка крошками сыта?
- Не наелась! - вредничаю я, хватая и доедая рогалик. - Аппетит появился, несмотря на ваше присутствие.
- Прекрасно! - констатирует Холодильник ужасным тоном и повторяет. - У меня к вам выгодное предложение. Даже несколько.
- Слушаю, - киваю я, расслабившись и размышляя, брать ли второй рогалик. Сам Хозяин ни к выпечке, ни к кофе не прикоснулся. Он, наивный, просто не пробовал шедевры Павла Денисовича. Попробует - зависимым станет.
- Первое предложение: вы добровольно отказываетесь от места арт-директора и сообщаете об этом моему отцу, - откинувшись на спинку дивана, сообщает мне Холодильник обыденно просто.
Сажусь, расправив плечи и приготовившись к атаке. Ура! Наше общение вышло на знакомый уровень. А то придумал: горячее дыхание, взгляды на губах...
- Есть второе? - саркастически спрашиваю я. - Или вы думаете, что я схвачусь за первое?
- Есть и второе, - усмехается Холодильник. - Для вас лучше первого. Вы отказываетесь от последнего проекта и спокойненько работаете со старыми.
- Спокойненько? - иронично переспрашиваю я.
- Ну, не совсем, но без особого контроля с моей стороны, - обещает Александр Юрьевич. - Практически полная самостоятельность.
- Заманчиво, - тяну я, подняв глаза к потолку. - Вы настоящий искуситель!
- Если бы вы знали, какой! - по-иудовски улыбается Холодильник. - Что решаете? Или вам нужно время для... выбрать?
- Это все предложения? - разочарованно спрашиваю я. - Какой-то скромный выбор...
- Есть и третье, очень выгодное, - ласково говорит Александр Юрьевич и почему-то, встав с дивана, отходит к окну. Оттуда он предлагает:
- Готов выкупить и вашу квартиру, и вашу должность.
От возмущения вскакиваю с дивана и оказываюсь возле Холодильника.
- Значит, это правда?
- Что правда? - осторожно интересуется Хозяин.
- Что вы решили продать наше агентство? - выдвигаю я обвинение.
- По-моему, я только что предложил вам купить, а не продать, - возражает Холодильник.
- Правильно, - нервничаю я. - Сначала вы всё у нас купите, а потом продадите!
- У кого у вас? - любопытствует Хозяин.
- У меня и у Карповых! - выкрикиваю я обвинение. - Выкупите наши квартиры, а потом избавитесь от нашего агентства, целиком продав дом. И вам совершенно наплевать на то, что это часть жизни вашего отца, Карповых, моя и еще десятка людей. И мы не убыточные!
- Александр Юрьевич! - окликает с порога кабинета внезапно появившийся Николай. - Нужна помощь?
- Даже не знаю, - медлит с ответом Холодильник. - Еще не понял. Но не волнуйся, Николай! Как только мне будет грозить опасность, я сразу же закричу и позову тебя на помощь. Надеюсь, ты успеешь.
- Надеюсь, что не успеете, Николай! - снова кричу я, почти трясясь от злости, четко осознав, что Хозяин абсолютно не скрывает от меня свои вероломные планы.
- Кому здесь нужна помощь? - незнакомый голос отвлекает мое внимание.
В кабинет входит божественно прекрасный Прохор Васильевич.
- Приветствую, Александр Юрьевич! - говорит он, проходя внутрь и протягивая руку для рукопожатия. - Здравствуйте...
- Нина, - недовольно бурчу я. - ... Сергеевна.
- Симонова-Райская. Мой арт-директор, - заканчивает за меня Холодильник.
- Ваш? - Прохор Васильевич дарит мне улыбку бога, медленно и откровенно осматривая меня с головы до ног. - Прекрасный выбор!
- Меня никто не выбирал! - гневно возражаю я, раздражаясь от совершенного вида начальника охраны.
Как я не люблю красивых мужчин! Терпеть не могу таких брутальных и харизматичных! Их ничтожно мало по сравнению с нами, обычными женщинами. И это просто преступление со стороны и Прохора Васильевича, и Холодильника так выглядеть! Стоп, Нина! И этого на Олимп посадила?! Обойдется!
- Я бы вас обязательно выбрал, - целуя мою руку, строго, по-деловому говорит начальник охраны. Предполагается, видимо, что я сейчас лужицей растекусь возле его ног.
- А я бы вас нет! - бурчу я из чувства противоречия, вызывая удивление в глубоком умном взгляде Прохора Васильевича. - Можете не беспокоиться за безопасность своего Холо... Хозяина. Я его не трону!
Прохор Васильевич несколько секунд ошарашенно смотрит на меня, потом откидывает голову назад и начинает смеяться. Громко, искренне, с удовольствием. Губы Александра Юрьевича трогает едва уловимая мягкая усмешка:
- Рад, что у тебя хорошее настроение, Прохор, - в голосе Холодильника не чувствуется той радости, о которой он только что заявил. - Но ты зря расслабляешься, это обманный маневр. Госпожа Симонова-Райская усыпляет твою бдительность.
- Симонова-Райская? - переспрашивает начальник охраны заинтересованно, второй раз услышав мою фамилию. - Вы веточка какой-то дворянской фамилии?
- Это ее звание, - разрешает себе улыбнуться Холодильник. - Намек на рай, Эдем. Яблоневая веточка.
- Это бабушкина причуда, - вежливо объясняю я Прохору Васильевичу, совершенно игнорируя Хозяина. Но терпение не входит в прайс моих достоинств, и я реагирую на провокацию. - Как скажете, господин Климов-Адский.
Прохор Васильевич снова заразительно смеется, и я невольно улыбаюсь в ответ.
- Вы готовы дать мне ответ? - напоминает Холодильник, перестав поддерживать свои же шутки.
- На ваши три предложения извольте получить три отказа, - скалю я зубы. - Разрешите приступить к выполнению своих непосредственных обязанностей?
- Сделайте одолжение! - ухмыляется Холодильник, почему-то нисколько не расстроенный моим тройным отказом. Кажется, у него даже настроение улучшилось.
- А можно я вас провожу? - неожиданно спрашивает меня  Мистер Харизматичность - Прохор Васильевич. - Проверю, насколько безопасен ваш кабинет, Нина Сергеевна.
- Как бункер Сталина, - вмешивается Александр Юрьевич. - Кабинет давно проверен.
- Кем? - не понимаю я. - Когда?
- Николаем, два дня назад, - лениво отвечает Холодильник, садясь за стол, погружаясь в бумаги и теряя ко мне интерес.

Глава 7. "Расстанемся красиво"

 Брак - единственный союз,
из которого можно выйти
только путем роспуска
всей организации.
    Владислав Гжещик

Девушки и юноши в элегантных смокингах встречают гостей. Звучит мягкая инструментальная музыка Поля Мориа. Длинный стол накрыт на двенадцать гостей. На противоположных концах стола стоят похожие на трон стулья с высокими спинками, украшенными замысловатой резьбой. На них напротив друг друга сидят бывшие супруги Тарасовы, чей развод сегодня торжественно празднуется в кругу родственников и самых близких друзей.
Галина Ивановна, бывшая балерина, в шифоновом платье винного цвета, на изящных шпильках, с высокой замысловатой прической. Красивое строгое лицо светится легкой грустной улыбкой. Степан Ильич, заслуженный музыкант, флейтист театрального оркестра, в черном строгом костюме, делающем его располневшую фигуру стройнее и внушительнее, радостно приветствует каждого нового гостя. Юноши и девушки в смокингах помогают гостям сесть за стол, согласно строгому плану, и расставляют в большие напольные вазы многочисленные букеты.
- Это абсурд, бред, ведьминский шабаш, - констатирует Холодильник, сидящий со мной и Димкой за отдельным столиком неподалеку.
- Не будем начинать заново наш философский спор, Александр Юрьевич, - приглаживая подол длинного вечернего платья, примирительно говорю я ему, не желая раздражаться в такой ответственный момент и портить себе настроение.
Одев в смокинги группу обслуживающих нас студентов театрального училища, я с помощью Ленки выбрала себе прекрасное платье в стиле "чеонгсам", правая половина которого была чернильно-черной, а левая белоснежно-белой. Я обожаю подобные элегантные платья, на появление которых оказали влияние культура и мода Китая. Они представляют собой облегающие модели с вертикальным воротником, запахом по диагонали и небольшими разрезами по бокам. Конечно, чаще они из яркого шелка с цветочным рисунком. Но Ленка нашла мне это платье "дуэт".
Долго подбирали украшение и остановились на старинных бусах с крупным натуральным янтарем, который специалисты называют "желток" за яркий желто-оранжевый цвет с коричневыми прожилками. Еще дольше рисовала на глазах черные стрелки. Слегка завитые в крупные локоны волосы я забрала в высокий пучок и заколола двумя длинными заколками-спицами.
Холодильник в неизменной белой рубашке, черных брюках и сером пиджаке, ожидая меня у лифта, оценивающе оглядывает с ног до головы (именно в такой последовательности!) и, усмехнувшись, показывает на двери лифта.
- Благодарю, но я люблю лестницу! - вежливо отказываюсь я, проходя мимо.
Холодильник резко выбрасывает вперед руку и придерживает меня за локоть.
- Не так быстро, Симонова-Райская, - строго говорит он. - Мне кажется, вы недооцениваете важность сегодняшнего мероприятия.
Останавливаюсь и, глядя прямо в глаза Холодильнику, вижу серые вихри, закручивающиеся спиралью.
- Я трезво оцениваю важность происходящего, - уверяю я Хозяина, мягко забирая свой локоть. - Уверена, у вас не будет причин закрывать наш проект.
- Посмотрим, - зловеще предупреждает Холодильник и не заходит в лифт, а идет вместе со мной по лестнице.
Торжественный вечер, посвященный разводу Тарасовых, проживших в браке двадцать семь лет, организован в камерно-театральном стиле. Приглашенные актеры поют романсы. Балетная пара студентов хореографического училища исполняет микс-миниатюру. Друг семьи, известный пианист, вместе со Степаном Ильичом, играющим на флейте, дарит гостям мелодию, под которую когда-то танцевали на своей свадьбе первый танец Тарасовы.
Тосты гостей были обговорены мною заранее с каждым. И это был не дежурный набор слов с пожеланиями счастья каждому, но уже не в одной семье, а хронологически продуманный экскурс в семейную жизнь Тарасовых.
Мать Галины Ивановны остроумно рассказала о том, как еще молодой Степан Ильич ухаживал за ее дочерью. Мать Степана Ильича благодарила бывшую невестку за единственную внучку Ириночку, свет очей всей родни. Сослуживцы из театра вспоминали лучшие партии Галины Ивановны. Ученики Степана Ильича порадовали всех пьесой-шуткой, исполненной на трех флейтах. Дочь Тарасовых Ирина, художник-оформитель одного из крупных издательств, написала две картины, которые назвала "Он и Она". Первую, черно-белую, контрастную и какую-то резкую по настроению она дарит матери, а пастельную, нежную - отцу.
- Я знаю, дорогие мои, что вы давно приняли это решение, и уважаю его, - начинает свою речь Ирина. - Благодарна вам за то, что, договорившись о расставании, вы терпеливо привыкали к этой мысли и берегли меня. И если вы искренне считаете, что не вместе вам будет лучше, то никто не имеет права указывать вам на обратное. Вы взрослые состоявшиеся люди, много сделавшие и в своей профессии, и для меня. Спасибо Вам! Я вас люблю. Постарайтесь быть счастливыми, если этого вы сейчас ищете.
- Молодец, Нина! - салютует мне бокалом лимонада Димка. - Умно. Тонко. Твоя редактура?
Весь вечер Холодильник сидит мрачный и неразговорчивый. Он расслабляется только во время исполнения музыкальных номеров. Когда начинают говорить гости, он заметно напрягается, словно ждет провокации.
Финальная часть вечера просто вышибает дух из мощного тела Холодильника, делая его серые глаза черными. По моей задумке последними тостами обмениваются бывшие супруги. Сначала Галина Ивановна вспоминает, как была влюблена и даже сбежала из дома, чтобы быть вместе со Степаном, и показывает всем медное колечко, которое стало его первым подарком. Потом Костик показывает гостям видеофильм, сделанный им вместе со Степаном Ильичом в формате фотоальбома. Сам же Степан Ильич берет в руки гитару, и звучит песня, которую дружно, со слезами на глазах подпевают гости.
Я иду по ночному городу,
Фонари головой качают,
Делят рельсы всю землю поровну
На свои и чужие вокзалы.
На свои и чужие улицы,
Перекрестки, дома, бульвары,
А под ними планета кружится,
Как простой перебор гитары.
Холодильник смотрит на меня сумасшедшими глазами, в которых явно читается приговор: "Вы ненормальная!"
Как стремительно время кружится,
Как безумно бежит дорога.
Чтоб уехать так много нужно нам,
А вернуться чтоб - так немного.
Возвращаемся непременно мы
К городам своим и вокзалам,
А гитары струна задумчива,
Нам так многого не сказала.
Наша "массовка" стройно и неожиданно для всех подхватывает песню, последние слова которой звучат трогательно и оптимистично одновременно.
Фонари от рассвета жмурятся,
Поднимают дугу трамваи,
Мы вернулись к любимым улицам,
Где так долго мы не бывали.
В синем воздухе дождик мечется,
Сыплет капли на город спящий,
А гитарные струны шепчутся
И глядятся в асфальт блестящий.
- Полное впечатление, что мы на юбилее Дня свадьбы! - говорит расчувствовавшийся Димка. - Нинка - ты талант, если не гений!
Когда довольные клиенты и их гости покидают агентство, Холодильник, прямо посмотрев мне в глаза жестким и даже злым взглядом, молча уходит к лифту.
- Он злится, что ему понравилось! - смеется Димка. - И что причин закрывать проект нет!
- Он его идеологический противник. Сам знаешь, что мало кому мой проект нравится, - вздыхаю я, разувшись и с наслаждением вытянув ноги, уставшие от шпильки. За три недели правления Нового Хозяина я разучилась носить каблуки.
- Есть спрос - есть и предложение! - утешает меня Димка. Ты - молодец! Хозяин оценил и отцепится от тебя, вот увидишь.
Но увидела я прицепившегося Хозяина.
Напевая и размахивая снятыми туфлями, босиком поднимаюсь на третий этаж. Большое зеркало в кабинете отражает счастливую и довольную собой, молодую и красивую (хочется надеяться!) женщину.
- Я понял, что в вас не так! - раздается голос за моей спиной. - Вы совершенно лишены эмпатии. Вам нравится издеваться над людьми. Вы получаете от этого почти сексуальное удовольствие.
В зеркале отражается Александр Юрьевич, стоящий вплотную ко мне. Через тонкую ткань платья я чувствую пуговицы его пиджака. Левой рукой Холодильник обнимает меня за талию, а правой рукой берет за подбородок, поднимая мое лицо, поворачивая его направо и налево.
- Только посмотрите на свое лицо! Оно светится от счастья! Вы только что вытащили  наружу два сердца, оголили их, выдавили из них воспоминания, желания, мечты и пустыми вставили обратно. Вы страшный человек!
Мое сердце стучит с перебоями. Ни о чем, кроме его рук, мозг не думает, а между тем, ученые утверждают, что тезис о десяти процентах использования мозга, - миф, научно опровергнутый. Но в моё сознание больше информации не помещается.
- Поражаюсь, как Тарасовы на это согласились, - негромко говорит Холодильник, не убирая левую руку, а правую перекладывая на мое горло и слегка надавливая так, что моя голова затылком ложится на его плечо.
Так мы и отражаемся в зеркале: высокий мужчина с горящими темнотой серыми глазами, и черно-белый вариант Нины Симоновой-Райской, четко разделенный на две половины.
- Вот она, ваша правая сторона, Нина, черная, как ночь. Это ваши сумасбродные идеи, сумасшедшие проекты, горячая и неуправляемая натура, - Холодильник мягко опускает правую руку под мою правую грудь.
- А это ваша левая сторона, белая, чистая, целомудренная. Это то, какой вы могли бы быть, если бы не шли на поводу у своей буйной, я бы даже сказал, больной фантазии, - левая рука Холодильника поднимается под левую грудь.
Одуревшим взглядом смотрю на наше отражение. Кожа горит под его горячими руками, которые он не убирает.
- Это убийственный коктейль, госпожа Симонова-Райская, - шепчет Хозяин, своими губами щекоча кожу моей шеи.
- Вам не понравился сегодняшний вечер? - сглотнув, спрашиваю я, не в силах ни оттолкнуть его, ни отойти самой.
- Да. Мне не понравился этот вечер, - подтверждает мое предположение Холодильник. - Он был прекрасен, но...
- Но? - дрожу я от напряжения и от осознания тяжести его рук под моей грудью. Что будет, если он переместит руки выше?
- Но ужасен, - противоречит самому себе Александр Юрьевич, действительно, медленно, очень медленно сдвигая руки чуть выше.
- Нина! Вы не знаете, где Саша, Александр Юрьевич? - за дверью моего кабинета раздается голос Светланы.
Александр Юрьевич так же медленно, словно совсем рядом не стоит его невеста, убирает руки и делает шаг назад. Дверь осторожно открывается, и в мой кабинет заходит Светлана, молодая, свежая, бодрая.
- Здравствуйте, Нина! - улыбаясь, говорит она мне. - Саш! Ищу тебя. Мы обещали быть сегодня с папой.
- Я помню, - сухо отвечает Холодильник. - До встречи еще час.
- Мне нужно переодеться, думала, ты меня отвезешь, - радостно говорит Светлана, с недоумением глядя на туфли в моих руках и мои босые ноги. - У вас что-то случилось, Нина?
- Нет! - растягиваю губы в довольной улыбке. - Александр Юрьевич хвалил меня за проделанную работу. Даже премию обещал.
- Не припоминаю... - мрачно говорит Холодильник. - Обычно премиями я не разбрасываюсь.
- Странно, а мне показалось, что вы только что сказали, что вечер был прекрасен, а я достойна награды, - лукаво напоминаю я Холодильнику, у которого почему-то совершенно испортилось настроение, и он этого не скрывает.
- Я подумаю о вашем награждении. Это единственное, что я могу вам пообещать, - сухо бросает Хозяин и, подав руку Светлане, покидает мой кабинет.

Глава 8. Награда

Первый человек,
бросивший ругательство вместо камня,
был творцом цивилизации.
Зигмунд Фрэйд

- На самом деле, вариантов мести довольно много! - сообщает Костик, бороздящий просторы всемирной паутины. - Голь на выдумку хитра. Только выбирай!
- Из чего? - хмуро спрашиваю я, наслаждаясь горячим какао с ликером "Бейлиз", которое сварил для меня добрейший Павел Денисович.
- Подмешать слабительное в чай или кофе, - Костик начинает перечислять способы мести подчиненного руководителю. - Подключить голубей-мстителей.
- Это как? - любопытствует Димка.
- Да набросать на капот автомобиля зерна или крошки хлеба, - смеется Костик.
- А на самого... сам объект можно набросать? - скалюсь я, злобно представив себе, как великолепную белоснежную рубашку Холодильника украшают перламутровые подтеки голубиного помёта.
- Сложно осуществить технически, - усмехается довольный Костик. Он вообще кажется неадекватно довольным с самого утра, как только услышал от меня просьбу помочь отомстить Хозяину. - Женщины мстят изощренно и через секс.
- Секс?! - в ужасе таращу на Костика глаза. - В каком смысле?
- О! Тут вариантов множество! - Костик даже потирает руки от предвкушения. - Можно подбросить анонимное письмо его девушке о том, что у него есть любовница.
- Не вариант! - категорически отказываюсь я. - Что-нибудь поприличнее?
- Можно разместить на сайте секс-услуг его фото и текстик с его предпочтениями, что-то очень пикантное. Ну, и телефончик, разумеется.
- Да нас его безопасники вычислят за пару минут! - паникует Димка.
- Даже обидно! - иронизирует Костик. - Думаю, за час-полтора. Я программист вообще-то неплохой.
- А можно как-то обойти тему секса? - уныло спрашиваю я друзей, с которыми сижу в нашем кафе-баре в обеденный перерыв.
- Можно, - вздыхает Костик. - Но это уже неинтересно.
- Мне нужно эффективно, фундаментально, так, чтобы его от досады рвало на британский флаг!  - поясняю я не в меру развеселившимся юношам.
- Тогда надо собирать на него компромат, - совершенно серьезно, перестав смеяться, говорит Костик. - Могу взяться, но это, мягко говоря, опасно.
- Даже не вздумайте, Нина! - предостерегает Димка. - Тот же душка Прохор Васильевич будет тебя и нас пытать оголенными проводами. Не посмотрит ни на твою красоту, ни на нашу молодость!
- Это если собранный нами материал не будет иметь критической важности для Хозяина. Иначе все наши действия обернутся против нас же, - откровенно говорит Костик.
- Тогда мне не надо по Гамбургскому счету! - горячечно объясняю я. - В таком случае мне можно мелко, подленько, но чувствительно.
- Да, Нина... - тянет с удивлением Димка. - Благородненько, ничего не скажешь! Может, расскажешь, что за ночь могло случиться?
НОЧЬЮ
Вскакиваю с кресла и нервно одергиваю полы халата.
- Я бы предпочла получить награду завтра. Я давно могла бы... спать. Так что это не срочно, наверное?
- Еще как срочно! - не соглашается со мной Холодильник и подходит близко-близко. - Не пригласите на чашку чая?
- На благотворительных вечерах не подают чай? Только шампанское? - с вызовом спрашиваю я, потуже затягивая пояс халата.
- Представляете, какое упущение? - картинно сетует Холодильник, потянув за пояс моего халата, который тут же распахивается, открывая, по словам Ленки, "кружевное чудо". Шелковое, цвета крем-брюле, с кружевным корсетом.
- Что вы делаете? - пересохшими губами спрашиваю я.
- Я нечаянно, - искренне лжет Холодильник, опуская глаза с моего лица на мою... на меня остальную.
Он хочет меня соблазнить, влюбить в себя и достичь своих целей по закрытию агентства, так сказать, малой кровью! Так просто и так цинично!
Резко запахиваю полы халата и крепко-накрепко завязываю пояс на два узла.
Холодильник усмехается и отступает от меня на шаг назад.
- Что насчет чая? - переспрашивает Александр Юрьевич.
- Угощайтесь! - хватаю свою чашку и резким движением вкладываю ее в руки Хозяина.
Холодильник с некоторым удивлением смотрит на содержимое чашки, словно не верит, что в ней обыкновенный чай. Потом неожиданно для меня, пристально посмотрев мне в глаза, он залпом выпивает мою чашку чая.
- Неплохо, - говорит он, вкладывая в мои руки пустую чашку. - С чабрецом?
- С травкой одной лекарственной, - шепотом сообщаю я, с удовольствием отметив, как слегка бледнеет его лицо.
- Надеюсь, приворотной? - серьезно шутит Холодильник, снова сосредоточив взгляд на поясе моего халата.
- Что вы! Исключительно отворотной! Как выпьешь, так тебя и отвращает от всего и всех, - доверительно сообщаю я ему, словно лучшей подруге.
- Как интересно! - замогильным голосом отвечает на мой вызов Хозяин. - Давайте проверим крепость отворота?
Холодильник снова тянется к моему поясу. Я ловко отпрыгиваю вбок.
- Проверьте на своей невесте! - нагло советую я, отбегая к лестнице. - На мне бессмысленно. У нас же нет никаких личных отношений. Отворачивать не от чего!
Мой стремительный бег по лестнице. Бешено колотящееся сердце, выпрыгивающее из кружев комбинации и тяжелого халата. Не трачу время на то, чтобы оглянуться и проверить, идут ли за мной. Но трачу его на поиски ключей от квартиры. Халат мне очень большой, поэтому в утянутом состоянии большие накладные карманы оказываются где-то в районе спины. И чтобы достать ключи из правого кармана, мне самой приходится развязать пояс.
- И мне кажется, что то, что под халатом, гораздо интереснее, - раздается голос Холодильника за спиной. Замечу, совсем не запыхавшийся.
Дрожащей рукой вставляю ключ в замок. Большая горячая рука накрывает мою и помогает повернуть ключ. Дверь распахивается, но я остаюсь стоять на пороге, не двинувшись с места и не повернувшись лицом к незваному гостю.
- Отворот не сработал, - просто сообщает мне Хозяин. - Нужна еще одна доза.
Стойко держу спину прямой и упорно не оборачиваюсь:
- Возможна передозировка при частом употреблении, - нудным голосом опытного врача говорю я.
Ваша хитрость разгадана и будет подавлена в зародыше, господин Холодильник!
Крепкие сильные руки берут меня за талию, и, оторвав от пола, просто переставляют внутрь квартиры. Холодильник делает шаг через порог и захлопывает дверь.
Вырываюсь из его рук, разворачиваюсь, взмахнув полами распахнутого халата, как крыльями. Хозяин застывает на месте, потеряв интерес к моему лицу и не отрывая взгляда от моих кружев.
- А Светлана Кирилловна довольна сегодняшним вечером? - спрашиваю я, смело решив не запахивать халат. - Она в курсе, что вы работаете по ночам, не жалея себя?
- Светлана Кирилловна - умная девушка. Она понимает свое место и ценит особое к себе отношение, - медленно, четко выговаривая каждое слово, отвечает на мой выпад Холодильник.
Прекрасно! Мне дали понять, что всё и вся возле Климова Александра Юрьевича имеет свое место и знает ему, этому месту, цену.
- Покиньте, пожалуйста, частную территорию, - я получаю удовольствие, показав Холодильнику на дверь, точно копируя его собственный жест.
- Вы не хотите узнать о своей награде? - усмехается Хозяин, не двигаясь с места. - Любопытство вам не свойственно, как другим женщинам?
- Мне - нет! - утверждаю я, сгорая от желания узнать, что же он придумал в качестве награды. Если теплую постель, то его ждет горячее разочарование. - Мне кажется, что вы неспособны по достоинству наградить меня за хорошую работу.
- Давайте, я попробую? - предлагает Холодильник и делает шаг вперед, обнимает меня за плечи и говорит в самое ухо. - Я проанализировал наши отношения, госпожа Симонова-Райская, и после вашего обтягивающего смокинга, разрезов и чулок с подвязками пришел к выводу, что вы изо всех сил привлекаете мое внимание. Я вам нравлюсь?
Поскольку я ошарашенно молчу, не зная, что ответить и досадуя на саму себя за неверно выбранную ранее тактику, Холодильник, неверно поняв мое молчание, продолжает:
- Два взрослых человека всегда найдут точки соприкосновения, несмотря на разногласия и недопонимание.
И Холодильник тут же, в подтверждении своих слов начинает искать "точки соприкосновения" под бретельками моей комбинации, аккуратно спустив их с моих плеч.
Вырываюсь и делаю два шага назад:
- У нас нет точек соприкосновения, господин Климов! Вы ошибочно приняли нарушение дресс-кода со стороны сотрудника за... знаки внимания к своей персоне! И таким... экстравагантным способом вам не удастся закрыть наше агентство.
- Вы уже знаете, какой способ я выбрал? - красивые брови Холодильника слегка приподнимаются в удивлении. - Просветите, пожалуйста.
- Соблазнение! - выкрикиваю я, гордо сложив руки на груди и задрав подбородок.
- Кого и кем? - лениво интересуется Холодильник, с неизменной усмешкой глядя мне прямо в глаза.
- Меня. Вами, - утверждаю я, не меняя гордой позы.
- Даже так? - Хозяин усмехается еще откровеннее. - Ну, значит, я неверно считал ваши знаки.
- Какие знаки? - ворчу я, начиная кутаться в халат.
- Вашего внимания ко мне, - поясняет Александр Юрьевич. - Не хотел вас смущать отказом. Решил поддержать игру. Но у вас, видимо, был другой сценарий?
- Ничего, кроме протеста против нелепого дресс-кода в творческом агентстве и кроме желания вернуть старого хозяина, - честно говорю я, с очередным вызовом глядя на него.
- Вы тратите энергию на мелочи, не имеющие отношения к работе, - констатирует Холодильник. - И еще... переигрываете, пытаясь доказать мне, что я вам безразличен.
- Что? - задыхаюсь я от злобы. - Да вы... Да я...
- Спокойной ночи, уважаемый арт-директор! Берегите себя, не лопните от... досады, - вежливо говорит Холодильник и выходит за дверь.
Через пару секунд дверь снова открывается, и я слышу:
- Жаль, что вы так и не дождались моих слов о награде. Что ж... Останетесь без нее.

Глава 9. Корпоратив

Мы с мужем развелись по религиозным мотивам.
Я не разделяла его убеждения, что он - Бог.
    Вера Фостер

У вас есть какие-то особенные ассоциации, связанные с новогодними праздниками? У моей мамы, которой сорок шесть лет, это обычные мандарины. Причем не сами мандарины, а их запах. Для папы, который старше мамы на пять лет, не существует ни праздника, ни ожидания его без коллективной лепки сотен пельменей с самыми разными начинками. И лепить их надо начинать за неделю до нового года и обязательно всей семьей. Без вариантов.
- Таня! Доложи количество! - счастливый папа в розовом фартуке с клубничками взмахивает испачканными мукой руками.
- Сейчас! - мама сверяется со своими записями в тетрадке. - Тройных - двести один.
Тройными родители называют пельмени с начинкой из свинины, говядины и баранины, взятых в равных пропорциях.
- Сто десять куриных. Шестьдесят с семгой. Пятьдесят щучьих. Сто картофельных, - докладывает мама довольному папе.
- А грибных? - волнуется он. - Сколько Нининых любимых?
- Считаю, папочка! - откликаюсь я, снова сбиваясь со счета. - То ли сто пять, то ли сто шесть...
Ленка и Димка, сегодня, в воскресенье, приглашенные в качестве бесплатной рабочей силы, хихикают и бросаются друг в друга кусочками теста.
- Таня! - испуганно кричит папа маме. - А с редькой мы не делали разве?
- Делали! - хором докладывают мои друзья. - Мы и делали! Ровно пятьдесят пять.
- А почему, Сергей Петрович, вы не делаете гёдзу? - интересуется Димка. - Вкусно очень!
- Гёдзу? - смущается папа. Он всегда испытывает неловкость, когда чего-то не знает.
- Это японские пельмени такие! - смеется Ленка. - Вкусные. В фарше свинина, зеленый лук, лимон, имбирь, чеснок и даже китайская капуста.
- Суррогат это, а не пельмени! - сурово выносит приговор мой отец, улыбаясь глазами. - Симоновы - патриоты русской кухни.
- А Райские - французской и итальянской, - мягко включается в разговор моя мама. - Говорят, Ольга Ждановна равиоли любила... Любит.
Мою мифическую бабушку, которая мне фактически прабабушка, моя мама плохо помнит.
- Глупости! - ворчит папа. - Это не наши методы - какие-то квадратики с зубчиками по краям. Они их машинками делают. Это преступление!
Мы все дружно соглашаемся с моим разволновавшимся папой.
- А мне Ольга Ждановна на каждый новый год дарила... передавала коробку конфет "Птичье молоко" с голубой и розовой начинкой, - мечтательно вспоминает мама. - Они в дефиците были, но купить по случаю было можно. Так вот... С белой начинкой, желтой, кофейной многие пробовали. И только я угощала с голубой и розовой.
- А я помню первые киндер-сюрпризы! - подключается Ленка. - Они дорогие были. Мне мама покупала всегда не с той игрушкой. Я психовала!
- А я помню напитки Invite и Yupi, - Димке тоже хочется поучаствовать в ностальгическом разговоре. - Яркие такие, вкусные. Мама ругалась страшно! Химией и отравой пугала.
Приходится и мне рассказывать, раз у нас тематический вечер:
- А я обожала сушеные бананы, - вспоминаю я, а родители радостно поддакивают. - Даже помню, как упаковка выглядела. Слушайте! А давайте замутим еще один проект - вечеринка в стиле девяностых, восьмидесятых или даже шестидесятых-пятидесятых, и обязательно с угощениями того времени.
- Ты еще за последний проект "Расстанемся красиво" не отсидела! - ерничает Димка. - Новый срок мотать хочешь? Тебя Холодильник заморозит до весны.
- У тебя неприятности, Нина? - сразу паникует моя тревожная мама. - Почему мы с отцом не знаем?
Потому и не знаете, что паникеры и перестраховщики! (думаю я, но вслух не говорю)
Страшными глазами смотрю на Димку и Ленку.
- Наш новый холо... хозяин обожает Ниночку! - уверяет мою маму Димка. - Так и говорит: ваш проект, госпожа Симонова-Райская, лучший из всех, что я видел!
- А вы сами, - подхватывает вредная Ленка, - лучший арт-директор моего холдинга!
- Конечно! - тут же подтверждает сказанное мой добрый папа. - Наша Нина - творческий человек, трудоголик и красавица!
Вяло улыбаюсь, с трудом представляя себе, как можно связать семантику слов "трудоголик" и "красавица" в один набор.
- В четверг закругляемся со всеми праздниками и готовимся к собственному корпоративу, - зачем-то докладывает моим родителям Димка. - Говорят, будет раздача подарков от нового хозяина. Вот увидите, самая крупная премия будет у Нинки.
- По-другому и быть не может! - не сомневается папа, начиная пересчитывать все пельмени заново.

В пятницу, за два дня до нового года, наше старое агентство устраивает праздник для себя. Расслабившись за две недели отсутствия Хозяина, мы с энтузиазмом готовимся к корпоративу. Идею мальчиков-Зайчиков и девочек-Снежинок и Елочек радостно поддерживает весь коллектив. Жеребьевкой мне достается Елочка. Ленка тут же притаскивает мне серо-зеленый костюм:
- Нинка! Это новая модель. Блуза из костюмной ткани с брюками-кюлотами.
Димка получает от Ленки пышное белое жабо и заячьи уши из настоящего меха.
Фуршетные столы накрыты деликатесами в исполнении Павла Денисовича. Тронную речь уже произнесла Павла Борисовна. Мальчики-Зайчики уже исполнили и зажигательный танец, и поздравительные стихи собственного сочинения. Снежинка Марина победила в конкурсе каламбуров, а Костик стал лучшим в караоке. Когда мы все плавно переместились в холл, чтобы начать танцевать, появились... Дед Мороз и Снегурочка.
Прекрасно загримированного Прохора Васильевича все узнали сразу. Такого красивого дедушки никто из Снежинок и Елочек никогда не видел. Возникла коллективная мыслеформа: все "девочки" стали настаивать на прочтении стихов для дедушки исключительно на его коленях, как это и положено по старинной новогодней традиции.
Снегурочка, оказавшаяся... Светланой Кирилловной, в мини-шубке из белой норки, в высоких голубых сапожках и чудесной белой шапочке приглашает всех встать в хоровод.
С момента появления, нет, узнавания Деда Мороза и Снегурочки я нахожусь в состоянии эйфории и отчаяния одновременно. Он здесь! Он приехал! Битва продолжается.
И действительно, когда веселый хоровод пропел главную новогоднюю песенку, в холле появился Холодильник в старой упаковке. Черный костюм. Белая рубашка. Единственной уступкой празднику стал веселенький серо-зеленый галстук.
- Друзья мои! - пафосно радуется Павла Борисовна. - Александр Юрьевич вернулся из отпуска, чтобы вместе с нами повеселиться на нашем замечательном празднике.
- Я очень рад, - начинает свою речь почему-то загорелый, похудевший и уставший Холодильник, - что успеваю поздравить всех вас с наступающим новогодним праздником. Признателен за ваш вклад в общее дело.
Вклад в общее дело! Так и хочется сказать - социализма. По-человечески и слова добрые подобрать не может! Что-то не похож он на отдохнувшего жениха, который провел со своей невестой почти две недели в Европе.
- В честь праздника я решил возвратить вам штрафы, наложенные за нарушение дресс-кода, - невозмутимо продолжает Холодильник, встречаясь со мной глазами. - У некоторых это довольно приличная сумма. Кроме этого, всем положена премия по итогам года.
Под громкие крики осчастливленных работников агентства Дед Мороз и Снегурочка обходят всех с яркими конвертами. Отхожу к креслу Дарьи Владиленовны, которая сегодня тоже Снежинка.
- Какой чудесный праздник, Ниночка! - добрые, но лукавые голубые глаза смотрят на меня с удовольствием. - Какая вы хорошенькая в этих милых брючках! Не стали стихотворение дедушке читать?
- Меня очень очереди напрягают, - отшучиваюсь я.
Прохор-Мороз подходит к Дарье Владиленовне и вручает ей голубой конверт, поздравляя с новым годом.
- И тебе, Елочка, счастья в новом году! - басит Дед Мороз, оставляя меня без конверта.
Понятно! Какая мелкая месть! Решил оставить меня без премии? Да пожалуйста!
- Нинка! Посмотри! - Димка подходит ко мне и открывает свой красный конверт, показывая пять новеньких хрустящих пятитысячных купюр и доказывая, что месть не мелкая. - У тебя больше должно быть. Ты ж арт-директор!
Фыркнув, развожу руками, мол, у меня ничего.
- Да ладно! - не верит мне Димка. - Он не посмеет!
- Что я, по-вашему, не посмею?- пугает Димку вопрос Холодильника, заданный над самым моим ухом.
- Не вы, - тут же ретируется мой трусливый помощник. - Дедушка Мороз!
- Вас обидел Дед Мороз? - усмехается Холодильник, осматривая меня с головы до пят, видимо, выискивая отваливающиеся детали костюма. - Почему вы не Снежинка? Хотя не отвечайте, сам догадаюсь. Снежинка хрупкая, растаять может, а Ёлочка колючая и...
- И?! - с вызовом переспрашиваю я.
- Праздничная, рождественская, изящная, - внезапно вмешивается в наш разговор Дарья Владиленовна, про которую я совсем забыла.
- Разлапистая да размашистая? - угодливо подсказываю я Хозяину.
- Тоже подходит, - соглашается усмехающийся Александр Юрьевич. - Но я хотел сказать ароматная.
- Аппетитная? - улыбаясь, переспрашивает хитрая старушка, делая вид, что плохо слышит.
- Господин сказал, что я приятно пахну, - объясняю я ехидно Дарье Владиленовне.
Холодильник достает из внутреннего кармана пиджака черный (кто б сомневался!) конверт.
- С праздником, госпожа Симонова-Райская!
- Гробовые? - понимающе спрашиваю я. - И много?
- Сообразно вашим талантам, госпожа арт-директор, - слегка склоняет голову в ироничном поклоне Холодильник.
- Ставите на мне крест? - уныло улыбаюсь я.
- Стимулирую активность, - уточняет Александр Юрьевич. - Не хотите пересчитать?
- Не хочу! - дерзко отвечаю я. - Планирую потратить их на подарки друзьям и родным. Если хватит, конечно... Я не буду расточительна.
- Можете ни в чем себе не отказывать, - уверяет меня Холодильник и уходит за стол в кафе.
Еще полчаса наблюдаю за ним из засады (спин Димки и Костика) и злюсь, ощущая нехватку адреналина. Поэтому, когда звучит рокенрольная музыка, вытаскиваю Димку и Костика танцевать в центр круга. Наш зажигательный тройной танец превращается в представление и поддерживается аплодисментами. Все работники агентства окружают нас, выкрикивая возгласы восторга и одобрения.
Рокенрол сменяется медленной тягучей музыкой. Липким медом она заливает мои глаза и уши, потому что танцевать выходят Светлана и Холодильник. Большой крепкой рукой он прижимает ее к себе, а она, преданно заглядывая ему в глаза, обнимает его за шею, прильнув к груди.
Отказываю в танце и Димке, и Костику, сославшись на головную боль, отправляюсь по лестнице на четвертый этаж. Прохожу через свой кабинет на третьем, чтобы забрать домой подаренную клиентом бутылку "Боллинджера". Отличная идея: в одного напиться розового брюта. Вдохновленная новой идеей, взлетаю на четвертый этаж. У моей двери, прислонившись к косяку, стоит... Холодильник.
За пару секунд прихожу в себя, чувствуя, как азарт борьбы, без помощи французского шампанского, пузырьками поднимается к нёбу.
- Ой! - развожу я руками. - А Снегурочку где потеряли?
- Она дедушке помогает, старенький он, - не двигаясь с места, говорит Холодильник.
- Все б дедушки такими были! - возражаю я, медленно приближаясь к собственной двери.
- Какими такими? - интересуется Холодильник, глядя на мои губы. (Точно! Я ничего не путаю!)
- Бодрыми, брутальными, харизматичными, - перечисляю я достоинства Прохора Васильевича и протягиваю Хозяину бутылку. - Отойдите и подержите.
Он послушно принимает из моих рук шампанское и отступает на шаг.
- Вы уже напраздновались? - удивляется он. - Или у вас свидание?
- Как вы здесь оказались? - спрашиваю я, не собираясь пускать врагов в квартиру.
- При помощи лифта, - объяснил Холодильник. - Боялся вас не догнать, но вы где-то задержались.
- Брала стимулирующее, - показываю я на бутылку.
- Будете в такой праздничный день алкогольничать совсем одна? - ласково спрашивает Хозяин.
- Позову Деда Мороза, - парирую я. - А вам рекомендую уединиться со Снегурочкой. Вы прекрасная пара - Снегурочка и Холо... хладнокровный мужчина. Короче, парочка отмороз... хладнокровных.
- Не пригласите? - кивает в сторону моей двери Хозяин.
- Нет, не приглашу, - надуваю я губы. - Вы не умеете себя вести в гостях.
- Тогда я вас приглашаю, - неожиданно говорит Холодильник, не отдавая мою бутылку.
- Эй! Она вообще-то пятнадцать тысяч стоит! - возмущаюсь я такой наглости.
- Предлагаю распить по семь пятьсот на человекоединицу, - заговорчески подмигивает Холодильник. - Под новый год исполняются многие желания. Может, я и ваше выполню.
- Уедете из агентства совсем? - с надеждой спрашиваю я.
- Не так кардинально, - морщится Холодильник. - Я думал, у вас парочка проектов новых есть. Можете лоббировать.
Вспоминаю про свою новую идею.
- Ладно! - соглашаюсь я. - Пойдемте к вам.
В кабинете Холодильника прохладно. На столе стоит огромная сырная тарелка с десятками сортов сыра, плошечками меда разных цветов и горками орехов.
- Для кого такое шикарное угощение? - глотаю я слюну.
- Для вас и меня, - просто отвечает Холодильник, открывая бутылку шампанского и разливая напиток по бокалам. - Захотелось вас угостить.
- Меня? - не верю я. - Зачем?
- Извиниться за неуместную настойчивость при нашей последней встрече, - подает мне бокал Холодильник.
- Да? - я поражена и сражена такой галантностью. Ладно. Перемирие в честь праздника. Не расслабляйся, Нина!
Делаю глоток волшебного напитка и беру кусочек сыра на шпажке. Окунаю его в белый мед.
- Разрешите? - Холодильник вдруг берет мою руку и обхватывает губами медовый кусочек сыра вместе с кончиками моих пальцев.
Замираю и таращу на него глаза. Очнувшись, забираю свою руку. Он же только что извинился?! Неужели считает меня совершенной дурочкой? Даже тактику не меняет.
- Это был мой сыр! - ворчу я и обмакиваю еще один кусочек сыра в мед, быстро отправляя его в свой собственный рот. В спешке роняю капельку меда на блузку, торопясь и боясь, что Холодильник повторит свой фокус.
- Теперь вы испачкались! - упрекает он меня, подходя близко-близко.
И когда я предполагаю, что странный Холодильник сейчас будет хватать меня за воротник блузки, чтобы рассмотреть пятно, он, глядя на мои губы говорит:
- И здесь испачкались! - накрывая мои покрытые медом губы своими губами.

Глава 10 (1). Последствия глупости

Есть только две бесконечные вещи:
Вселенная и глупость.
Хотя насчет Вселенной я не уверен.
Альберт Эйнштейн

- Все красавчики - стопроцентные самцы! - уверяет меня Ленка. - Это как павлины. Ну, или другая какая птица...
- Точно! - отвечаю я, улыбаясь, хотя мне не до смеха. - Природа постаралась.
- Именно! - подтверждает Ленка, расхаживая передо мной, сидящей на диванчике в ее маленькой комнатке, доставшейся ей после развода с подлым Витькой. - Я эту несчастную Серую Шейку с начальной школы помню. А ты селезня видела?
- Видела, - откровенно смеюсь я. Умеет Ленка улучшить настроение! - Перламутровый такой, яркий.
- И не только птицы! - вещает Ленка, словно заправский лектор. - А олень с ветвистыми рогами? А лев с гривой? Ты их жен... то есть самок видела? Моль бледная!
- Самке выжить надо! - доказываю я. - Потомство выходить и родить. Серенькими, убогенькими, неприметными это проще.
- Да! - поднимает вверх указательный палец моя подруга. - А самцу зачем такой яркий окрас? Это же опасно, в конце концов!
- Самок привлекать? - с надеждой на попадание в правильный ответ спрашиваю я.
- Естественно! - радостно подтверждает Ленка, одобряя мою природную сообразительность. - Ты посмотри, как яркий самец рискует, выпячивая доминантные признаки! И это сигнал для кого?
- Для самок! - снова попадаю я в правильный ответ. - Готов к размножению!
- Молодец! - хвалит меня Ленка. - Это знак: тестостероном переполнен, сперматозоидов - вагон и маленькая тележка!
- Красивых мужчин немного, - докладываю я лектору. - Почему?
- Человек природу свою человеческую наизнанку вывернул! - возмущается Ленка. - Ему, самцу человеческому, самочек подавай не для размножения, а для приятного времяпрепровождения! Это мы перед ними с гривами, рогами, перламутровыми перьями... Понравиться хотим.
- Лен! - молю я. - Хватит! Я свою ошибку давно поняла, еще до твоей лекции.
- Нет! Ничего ты не поняла! - не верит мне Ленка. - Зачем в кабинет попёрлась? Приключений захотелось? Получила впечатлений? Он найдет, как тебя уволить!
- Руки коротки, - ворчу я, - совершенно четко осознавая свою глупость. Тупую женскую глупость.
- Не так уж коротки, - ехидничает Ленка. - И обнял, и поцеловал!
- И получил! - воинственно сверкаю я глазами и сотрясаю воздух сжатыми кулаками.
 

ВЧЕРА
Потеряв ориентацию во времени и пространстве, я не отвечаю на мягкий, почти целомудренный поцелуй Холодильника. Я мучительно думаю о двух вещах: во-первых, какая я дура, во-вторых, куда ему врезать. Вопрос о дурости откладываю для последующего обдумывания и психологической рефлексии, а вот второй вопрос...
Аккуратно и максимально сильно наступаю высоким каблуком на носок его ботинка.
- Чёрт! - стонет мне в губы Холодильник и резко отстраняется. - Больно!
- Надеюсь! - выплевываю я, почти отпрыгивая назад. - Я уже объяснила вам, что поняла всю схему!
- Схему? - морщится от боли (прекрасно!) Александр Юрьевич, недоверчиво рассматривая меня, словно удивляясь тому, как я не беспокоюсь по поводу хрупкости собственной шеи да и самой жизни.  - Вы не гнушаетесь любыми средствами, чтобы уничтожить, закрыть наше агентство! - выкрикиваю я обвинение. - Воспользовавшись моим промахом, вы стараетесь соблазнить меня, чтобы потом... чтобы потом...
- Даже любопытно, что же потом? - холодно спрашивает Холодильник, отходя к своему столу и садясь в кресло.
- Например, уволить по статье, - находчиво предполагаю я.
- Спасибо за идею! - хмурит брови Хозяин и мрачно щурится.
- Но! - театрально машу я руками. - У вас не выйдет, господин провокатор! Я не смешиваю личное с профессиональным!
Для раненого человека Холодильник слишком быстро оказывается рядом со мной и почти теснит меня к двери своего кабинета.
- Займемся сугубо профессиональными делами, госпожа Симонова-Райская! - зловеще шепчет Холодильник. - Отчеты за последние две недели на мой стол завтра. И сами за мой стол. Читать свои отчеты.
- Так и не научились? - сочувствую я, легонько похлопывая Хозяина по крепкому плечу.
Александр Юрьевич смотрит на мою руку, как на библейского змия, с ужасом и отвращением. Быстро прячу руку за спину.
- Чтобы вы не обвинили меня в том, что я чего-то не понял в ваших записях, - цедит он сквозь зубы и уже привычным жестом показывает мне на дверь.
Гордо разворачиваюсь на высоких каблуках и выхожу, натыкаясь на Деда Мороза и Снегурочку.
- Саша! Ты и в такой день работаешь?! - ласково упрекает жениха Светлана, обнимая за шею и прижимаясь белой норкой. - И вас, Нина, мучает? Трудоголик, как мой отец! Без отпуска остался. Меня одну в Европу отправил. Работает и работает...
- Это, внученька, современная болезнь, - басит Дед Мороз, - работать на износ, как будто у тебя десять жизней. Ну что, мальчик Саша, был ли ты хорошим весь год?
- Он был очень трудолюбивым! - вмешивается Снегурочка. - Награди его, Дедушка!
- Вот тебе подарочек! - Прохор Васильевич достает из почти пустого мешка радиоуправляемую гоночную машинку.
Пытаюсь незаметно выскользнуть в коридор, но Дед Мороз хватает меня за руку.
- Куда же вы, красавица Елочка? - интересуется он и переходит на "ты". - А ты была, Ниночка, хорошей девочкой? Если была - у меня и для тебя есть чудесный подарочек.
- Это вряд ли, - доверительно сообщаю я и покидаю кабинет, оставив эту отмороженную компанию.

- Он тебя теперь совсем сгнобит на галерах! - переживает Ленка, к которой я приехала утром и в деталях рассказала о вчерашней истории. - Но ты сама виновата. Он решил, что ты повелась на его мужскую красоту и большие деньги. А кто б не повелся?!
- Я не повелась! - спорю я. - Сглупила, да, - не спорю. Но мне ни красота его, ни деньги не нужны. Мы разного поля ягоды. У него невеста.
- Ты его спровоцировала! - не унимается подруга.
- Пусть! - почти кричу я на нее. - Если он так невесту любит, то он не должен реагировать ни на меня, ни на кого другого. А он ради уничтожения маленького агентства не гнушается соблазнением подчиненного.
- Он не виноват! - защищает Хозяина Ленка. - Он просто самец. Когда самка предлагает себя - он просто реагирует.
- А как же любовь?! - поражаюсь я такому цинизму. - А как же Светлана Кирилловна?
- Может, там голый расчет, - размышляет Ленка. - Или откровенный договор? Может, она и не рассчитывает на взаимность? Может, ее все устраивает?
- Ужас какой! - поражаюсь я. - А вдруг и правда всё так?!
- Или он ее обманывает. Для красивого мужика это проще простого, - объясняет Ленка. - Вернемся к теории красоты самцов.

Глава 10 (2). Последствия глупости

Я вегетарианец не потому,
что я люблю животных,
просто я ненавижу растения.
А.Уитни Браун

- Извините, - бормочу я, в ужасе глядя на парадно-выходной стиль Холодильника. Рубашка белоснежная, тонкий темно-синий пиджак в серебряную полоску, серо-черный галстук. И аромат Light Blue Swimming in Lipari от Dolce & Gabbana. По-моему, переводится, как "Светло-голубое плавание в Липари". Свежий, чистый-чистый, оставляющий ощущение, что ты только что полной грудью вдохнул морской воздух. Димка заказал себе такой на мужской февральский праздник от восторженных женщин дружного коллектива.
- С наступающим! - пищу я, открываю дверцу автомобиля и уже выбрасываю ноги в тонких чулках и коротких ботильонах в снег.
- Сидеть! - раздается короткая грозная команда. - Верните ноги в салон!
Слушаюсь от неожиданности, просто на автомате.
- Всегда удивлялся тому, как вам хватает мозгов зимой ходить в одном капроне! - говорит, привычно усмехаясь надо мной, праздничная версия Холодильника.
- Кому вам? - эта реплика приводит меня в полную боевую готовность. Азарт борьбы начинает кружить голову с аккуратно уложенными в высокую прическу волосами.
- Женщинам, конечно, - миролюбиво объясняет Холодильник. - До полуночи меньше двух часов. Вы уверены, что вам куда-то надо?
- Уверена. Меня ждут! - с вызовом говорю я.
- Мужчина? - и снова эта мерзкая усмешка. Ну, хорошо, не мерзкая, конечно, но вполне себе раздражающая.
- И мужчина тоже, - честно говорю я. - Любящий и очень волнующийся за меня.
- Отец? - кивает головой Холодильник.
- Не ваше дело! - огрызаюсь я.
- Сергей Петрович Симонов, пятьдесят один год, инженер-конструктор, руководитель отдела на закрытом предприятии, - медленно выговаривая каждое слово, говорит Холодильник. - Татьяна Алексеевна Симонова, сорок шесть лет, учитель русского языка и литературы в гимназии. И их дочь, арт-директор агентства "Наш праздник", Нина Сергеевна Симонова-Райская.
- Это вообще законно?! - только и могу сказать я.
- Конечно, эти сведения в открытом доступе. Я не назвал больше того, что сами эти люди написали о себе в соцсетях, - пожимает плечами Александр Юрьевич.
- И про закрытое предприятие? - не верю я.
- Про закрытое я уже сам, - страшным шепотом сознается Холодильник, наклоняясь ко мне.
Вжимаюсь в дверь и выставляю вперед руки:
- Спасибо, что хотели помочь, - говорю я, нащупывая ручку двери и собираясь эвакуироваться в сугроб. Снег валит безостановочно. Как добраться до дома родителей? Папа без меня и за стол не сядет! И себе, и маме праздник испортит.
- Куда подвезти? - откинувшись назад и поморщившись от досады, спрашивает Холодильник.
- А этого в соцсетях нет? - ехидничаю я, нервно одергивая подол тонкого шерстяного платья изумительного кораллового цвета. Шила его специально в ателье сестры Ленки.
- Значит, к родителям? - вежливо говорит Хозяин, разворачиваясь.
Осторожно передвигаемся по утопающему в снегу городу. На каждом шагу пробки и аварии. Едем молча. Звучит легкая музыка, которая раздражает. И запах его раздражает. Смесь дорогого парфюма и абсолютной, фантастической самоуверенности.
Автомобиль останавливается у самого подъезда.
- Я не называла вам адреса, - констатирую я очевидное и непонятно почему беспокоюсь. - До нового года час остался. Вы успеете?
- Куда? - мягко спрашивает он, глядя на мою шею и мой подбородок.
- Туда, где встречаете новый год, - тороплюсь я, представляя, как злится папа. Отключенный телефон лежит в сумочке. Думаю, пара десятков пропущенных.
- Нет, - отвечает Холодильник, сместив взгляд  на мои губы и нос.
- Что нет? - не понимаю я, дергая дверь.
- Нет. Я не тороплюсь туда, - насмешливо отвечает на мой вопрос Александр Юрьевич и выходит из машины, чтобы помочь мне вылезти.
Сильный порыв ветра отбрасывает полы моего незастегнутого пальто в стороны. Снег тут же забирается под платье, набивается в ботильоны, холодной мукой засыпает волосы.
Холодильник быстро запахивает мое пальто и ловко застегивает на нем пуговицы. Потом поднимает мой воротник, пытаясь закрыть от снега мое лицо.
- Вы в одном пиджаке! - стучу я зубами, подрагивая от холода.
Холодильник молча берет мою сумочку, находит в ней ключи от подъездной двери и запихивает меня в подъезд, оставшись на улице.
Пробегаю первый пролет - ох! как тепло!
Пробегаю второй - ай! промокла насквозь!
Пробегаю третий - уф! бежать еще четыре! Родители живут на седьмом этаже.
В районе шестого этажа останавливаюсь: а что, если ему некуда идти? Почему он не торопится? У него есть мама, невеста, друзья, наконец. А он за час до полуночи возится со мной.
За один пролет до родительской квартиры поворачиваю обратно. Мама с папой, конечно, напридумывают себе много лишнего... Но почему-то мне до слез становится жаль, что ему некуда идти...
С трудом открываю дверь подъезда. Сильный ветер давит в обратную сторону, словно мы с ним соревнуемся в перетягивании каната. Сдвигаю дверь сантиметров на десять-двадцать, не больше. И вдруг слышу голос Холодильника, который, видимо, стоит под козырьком подъезда и разговаривает по телефону.
- Да, я постараюсь не опоздать. Не волнуйся, котенок, я успею.
Котенок?! Тяну дверь на себя и держу ее за холодную железную ручку побелевшими от усилия пальцами. Это надо же! А я к шестому этажу чуть не плакала от жалости к одинокому Холодильнику. Вот сволочь! Продолжает свою игру, несмотря ни на что! Даже опозданием на новогодний праздник рискует!
Запыхавшись, влетаю в родительскую квартиру.
Мама осуждающее качает головой. Молитвенно складываю ладошки.
- А вот и Нина! - радостно кричит мама папе. - Как там Лена? Очень высокая температура?
Понятно! Моя добрая мама откровенно врала папе о том, где я, чтобы его не нервировать.
- Уже лучше! - кричу я в ответ, посылая маме благодарный воздушный поцелуй.
Главное, успеть добавить в список желаний еще одно. На данный момент - главное! Бегу в свою комнату, достаю из сумочки красный лист, который подарила каждому в агентстве Дарья Владиленовна. Специальный, для записи желаний и последующего сожжения.
К просьбе о вдохновении и новых идеях, о здоровье для родителей и семьи Карповых, о росте собственного благосостояния (а что? я заслужила повышение зарплаты!), к мечте о путешествии добавляется мощное желание победы в этой тотальной войне над наглым Холодильником. Даже если листочек будет плохо гореть, сжую так, не дожидаясь пепла.

Глава 11. Первое января

В детстве, когда меня спрашивали,
кем я хочу стать, я неизменно отвечала: матросом!
Первые несколько лет взрослые умилялись моей наивности,
потом стали осторожно объяснять,
что девочек в матросы не берут,
поэтому лучше бы придумать что-нибудь другое, -
ну и пожалуйста, я перестала говорить,
что хочу стать матросом,
 но это вовсе не означает,
 что я перестала хотеть…
Макс Фрай "Библиотекарь"

- Нина! Нина! - тихий голос мамы заползает мягким шепотом в мой сладкий сон.
Мне снится Юрий Александрович, который с довольным выражением лица слушает мое очередное творческое предложение, улыбаясь и называя меня доченькой. Потом в кабинете старого хозяина появляется новый. Он злой и хмурится, увидев меня.
- Прекрасно выглядите! - цедит Холодильник сквозь зубы и нагло ухмыляется, глядя на мои колени.
Я почему-то сижу в кресле перед старым хозяином в коктейльном черном коротеньком платье, едва прикрывающим мои бедра.
- Как всегда, полуголая, - констатирует Холодильник, доставая из-за пазухи серо-голубого котенка и неожиданно бросая его мне на колени. Котенок от страха пищит и цепляется тоненькими когтями за мои ажурные французские колготки, сползая вниз и оставляя за собой две безобразные дырки.
- Нина! - одновременно зовут меня Юрий Александрович, Александр Юрьевич (с которым я на "ты" не переходила!) и мама.
Выбираюсь из теплой постели и прямо в пижаме бреду на кухню. Там суетится возле кипящих кастрюль папа.
- Ты спала до обеда! - смеется отец, целуя меня в лоб. - Ну что? Кофе с пельменями? С каких начнешь?
Как я люблю первое января! Сон до обеда. Папины пельмени. Неспешные разговоры у елочки в гостиной.
Звонок от Павлы Борисовны становится неожиданностью, причем неприятной. После взаимных поздравлений с наступившим новым годом и моего обещания прийти к ним вместе с родителями на Рождество Павла Борисовна осторожно говорит:
- Ниночка! Мне только что звонил Александр Юрьевич.
- И что ему надо? - настораживаюсь я при упоминании имени личного врага. - Агентство на каникулах до пятого. Он сам разрешил.
- Он передумал, Ниночка, - вздыхает расстроенная женщина. - Сказал, что для нашего агентства есть большой заказ.
- И когда надо выйти? - уныло спрашиваю я, прощаясь с мечтой спать до обеда пять дней подряд. - Неужели завтра?
Павла Борисовна неловко кашляет и с грустью говорит:
- Сегодня, Ниночка. Надо прийти сегодня, дорогая.
- Он с головой дружит?! - возмущаюсь я. - Вся страна отдыхает!
- Мы не государственное предприятие и не муниципальное учреждение, - ласково напоминает мне Павла Борисовна. - Мы частное агентство, а он его хозяин.
- Не он! - привычно возражаю я. - Его отец!
- Нина! - с упреком произносит Павла Борисовна. - Вы всё прекрасно понимаете сами. Это семейная фирма.
- Это и бесит! - бешусь я. - В какое время я должна быть?
- Через два часа за вами заедет Рудской, - докладывает Павла Борисовна.
- Кто? - не понимаю я.
- Прохор Васильевич, - смеется Павла Борисовна. - Его фамилия Рудской. Есть претензии?
- Есть! Но не к начальнику охраны! - ворчу я, уныло представляя себе, что сейчас, вместо книжки под пледом в правой руке и бокалом шампанского в левой, программа из десятков пунктов. Душ (еще и голову бы вымыть!), придумать, в чем идти, накраситься, настроиться... Одна надежда на исполнение новогоднего желания. Зря я что ли пепел брютом запивала? - Я и на такси могу, или Димку вызвать.
- Нет. Он сказал, что за вами заедет Рудской. Чем плохо, Нина? Я вас не понимаю, - вздыхает Павла Борисовна.
Черный внедорожник Mercedes-Benz G-класса, именуемый G-Wagen, стоит у моего подъезда. Скандинавский бог Прохор Васильевич приветствует голливудской улыбкой.
- С новым годом, Нина Сергеевна, прекрасно выглядите! - усаживает меня на заднее сиденье Прохор Васильевич и садится рядом. - Не терпится выйти на работу?
- Да просто ломка какая-то! - мрачно подтверждаю я свое горячее желание работать.
- Похвально, но странно, - смеется Прохор Васильевич. - Александр Юрьевич уже ждет вас.
- Бегу и спотыкаюсь, - говорю я про себя, чтобы хамством не шокировать начальника охраны.
Милая Дарья Владиленовна в чудесной голубой блузке и серой длинной юбке сидит в своем кресле и приветливо машет мне ладошкой.
- С новым годом, Ниночка!
- И вас мобилизовали?! - не веря своим глазам, восклицаю я. - Это бесчеловечно!
- Что вы, деточка! - голубые глаза пожилой женщины светятся бодростью и счастьем. - Я так рада быть полезной!
Мне становится неловко от того, что я такая недогадливая. Дарье Владиленовне любое внимание в радость.
- Прошу вас, - Прохор Васильевич вызывает лифт.
- Спасибо, у меня моцион! - улыбаюсь я божественному мужчине и бегу по лестнице в свою квартирку переодеваться, согласно дресс-коду.
Подавив глупое желание надеть то самое коктейльное платье, из сна, открываю шкаф. Так. Кремовая блузка с запахом и коричневая юбка-карандаш. Теперь брошь прабабушки Ольги, гранатовая, в виде трилистника.
Через пару минут ко мне стучится Римма Викторовна:
- С новым годом, Нина! Александр Юрьевич ждет тебя. У него важный клиент.
- Иду! - обреченно отзываюсь я.

Холодильник сидит за столом с пожилым представительным мужчиной. Оба встают, когда я вхожу.
- Нина Симонова-Райская. Мой арт-директор. Автор идеи и проекта, который вас заинтересовал, - представляет меня мрачный и какой-то усталый Холодильник.
- Очень приятно! - мужчина пожимает мою руку. - Я по поводу вашей замечательной идеи тематического вечера эпохи. Моя супруга мечтает обставить юбилей нашего знакомства в стиле того времени. Конец шестидесятых.
- День свадьбы? - уточняю я, поразившись, что Холодильник не только выслушал два дня назад презентацию моей новой идеи, но и уже согласен на ее реализацию.
- Нет. Именно день знакомства. Поженились мы только через восемь лет, когда должна была родиться наша первая дочь, - смеется приятный мужчина. - Разрешите представиться? Борис Константинович Петровский. Обсудим детали?
- Конечно! - искренне улыбаюсь я Борису Константиновичу. - День вашего знакомства в январе?
- Да! Пятнадцатого, - сообщает клиент. - Успеете?
- У госпожи Симоновой-Райской невероятная работоспособность, - рекламирует мои способности Холодильник.
- Александр Юрьевич рассказал мне о вашем желании работать в праздники. Сначала мы с супругой хотели перенести праздник на конец месяца, но господин Климов меня убедил, что вы расстроитесь, что для вас так важно, чтобы день в день... - говорит довольный клиент, восхищенно глядя на меня.
- Александр Юрьевич - очень чуткий и внимательный к подчиненным начальник, - доверительно сообщаю я.
- К пяти часам подготовьте ваши предложения, - отдает распоряжение Холодильник.
- Сегодня?! - не верю я своим ушам.
- Завтра, в семнадцать ноль-ноль, вы встречаетесь с клиентами, которые конкретизируют свои пожелания. У вас должны быть готовы встречные предложения, - завершает встречу Холодильник.

Глава 12. Фарисей и Кокетка

Мне нравится быть замужем.
Так здорово найти того самого единственного,
которого ты будешь бесить всю оставшуюся жизнь.
Рита Руднер

"Любовь - это когда хочешь переживать с кем-то все четыре времени года. Когда хочешь бежать с кем-то от весенней грозы под усыпанную цветами сирень, а летом собирать ягоды и купаться в реке. Осенью вместе варить варенье и заклеивать окна от холода. Зимой – помогать пережить насморк и долгие вечера…"
Под пронзительные звуки скрипки, на которой довольно толково играет пятилетний внук Петровских Тимофей, проникновенно и одновременно очень просто, не пафосно, произносит слова Рэя Брэдберри молодая талантливая актриса детского театра Полиночка Треухова.
На этой трогательной ноте почти завершается подготовленный нашим агентством праздник - День знакомства Бориса и Зои Петровских. Несмотря на то, что с раннего утра все шло наперекосяк и я из последних сил держала себя в руках, мероприятие получается легким, светлым, веселым.
Зоя Степановна оказалась необыкновенной женщиной с таким количеством хобби, что сценарий вечера родился сам собой. Мало того, что она была талантливой рукодельницей, вяжущей крючком игрушки, и ее сын вместе с Костиком снял чудесный мультфильм, героями которого стали эти самые игрушки. Еще и сценарий мультипликационной сказки написала ее старшая внучка пятнадцати лет. Музыкальный фон придумал сам Борис Константинович, играющий на всех мыслимых и немыслимых музыкальных инструментах. Друзья семьи оказались людьми творческими и легкими на подъем, поющими, танцующими, пишущими стихи.
Сценарий моего вечера напоминал настоящий театральный капустник, разыгранный профессиональными актерами, хотя студенты театрального училища были наняты нами сегодня практически формально в качестве массовки. К концу вечера в зал нашего кафе-бара стянулись почти все работающие в такой поздний час сотрудники, чтобы послушать, как Борис Константинович, меняя музыкальные инструменты, объясняется Зое Степановне в вечной любви.
И хотя накануне я сама репетировала с Борисом Константиновичем по его же просьбе, сейчас это было так же остроумно, как и тогда. Все-таки с чувством юмора надо родиться!
Финальный твист, во время которого и познакомились герои вечера более пятидесяти лет назад, будучи старшеклассниками, танцевали всем миром.
Ленка с сестрой помогли мне с костюмами для массовки, выбирая которые, я ориентировалась не только на стиль и моду эпохи шестидесятых, но и на возможность насладиться мини-юбками, пластмассовыми украшениями, облегающими брючками. А мой собственный образ в стиле Одри Хепберн - длинное черное платье с открытыми плечами, перчатками, высокой прической и ниткой бабушкиного жемчуга - вызвал восторг моих милых коллег. Они хлопали, встречая меня в холле.
Все, кроме Холодильника. Испортивший мне новогодние праздники и не приезжавший потом в агентство в течение почти трех недель Хозяин, демонстрируя белизну очередной рубашки и хмурое выражение каменного лица, стоял рядом с Прохором Васильевичем, широко и приветливо мне улыбающимся.
Осмотрев меня с головы до пят и еще сильнее нахмурившись, Холодильник прошел за мной в кафе. Первые полчаса по выражению его лица было непонятно, нравится ему мероприятие или нет. Потом Холодильник растаял и даже пару раз улыбнулся, что оказалось не только абсолютно удивительным, но и... чудесным. Его искренняя непосредственная улыбка вдруг сделала его совершенным мальчишкой... Что за мысли лезут мне в голову!
После вечера для Петровских никому не хотелось расходиться, такой шлейф послевкусия остался в зале. Костик и Прохор Васильевич играли на рояле в четыре руки, а мы танцевали. Даже Дарья Владиленовна с племянником Павлом Денисовичем, приготовившим к чаю грушевый пирог.
Как мы любили такие вечера, устраиваемые после удачного проекта...  
Двое студентов-актеров, парень и девушка,  повторили для нас милый номер на стихи Леонида Филатова.
Тревожно и серьезно
Я вывел на снегу:
"Наташа + Сережа",
А дальше не могу.
И в этом я, ребята,
Ничуть не виноват.
Сейчас уйду с Арбата
И выйду на Арбат.
Насколько это можно,
Прошу принять всерьез:
Наташа плюс Сережа
Равняется - вопрос.
Юноша в узких коротких брючках и голубой рубашке с короткими рукавами. Девушка в коротеньком цветастом платьице, юбка полусолнцем, белый ремешок на талии, высокий хвост перехвачен лентой в цвет платья.
Она не виновата
И я не виноват.
Плывет как эскалатор
Сиреневый Арбат.
От двоек и нотаций,
И материнских слез.
Сережа плюс Наташа -
Пока ещё вопрос.
И всей Москве не спится,
Она у нас в долгу,
Покуда не решится
Проблема на снегу.
- Зайдите ко мне через полчаса, - бросает распоряжение Холодильник, вставая из-за стола и уходя из кафе.
А в ней тревога та же
И тот же в ней серьёз:
Сережа плюс Наташа
Равняется - вопрос.
- Нина! Вы - ангел-хранитель нашего агентства! - с блестящими от слез голубыми глазами говорит Дарья Владиленовна, совершенно меня смущая и вызывая ответные слезы. - Это был такой чудесный вечер! Я так рада, что сопричастна, что и я здесь была...
Безумно сладкий и горячий грушевый пирог мы едим, наслаждаясь каждым кусочком, буквально неинтеллигентно облизывая пальцы.
- Вот увидишь! - пророчески предрекает Димка. - Он тебе сейчас такую премию выпишет! Этот Петровский - важная шишка! Вон какой довольный уходил!
- Какие люди удивительные! - восхищается Павла Борисовна. - Сколько у них друзей! Какие дети и внуки! Вот для чего жить надо...
В семье Петровских живет счастье. Долгие годы. И не собирается от них никуда уходить. Мы видели это своими глазами. И я хочу так же. И никак иначе.

Глава 13. Теория о любовниках

Если женщина идёт с опущенной головой -
у неё есть любовник!
Если женщина идёт с гордо поднятой головой -
у неё есть любовник!
Если женщина держит голову прямо -
у неё есть любовник!
И вообще - если у женщины есть голова,
то у неё есть любовник!
Фаина Раневская

- Вы хотите меня заразить? - растерянно спрашиваю я, отобрав свои губы у губ Холодильника.
- Я хочу удовлетворить ваше любопытство, - шепчет Холодильник.
- Мое любопытство, вернее, мое беспокойство по поводу вашего здоровья ничего общего не имеет с... поцелуями. Тем более это... негигиенично, - говорю я, упираясь ладонями в железную грудь Александра Юрьевича. Замечу: голую железную грудь, едва прикрытую расстегнутой белой рубашкой.
- Какой ужас! - послушно соглашается со мной Холодильник. - Слизистая - настоящий рассадник микробов и вирусов.
- Рада, что вы это понимаете, - действительно радуюсь я, пытаясь встать с его колен.
Но никто меня и не думает отпускать. Две широкие большие ладони аккуратно обхватывают мое лицо и приближают к лицу Холодильника.
- Я уверен, что ваш иммунитет, госпожа Симонова-Райская, обладает противовирусными свойствами. А у моего уставшего организма нет сил бороться с вызванным болезнью наваждением, - снова шепчет Холодильник мягко, почти нежно и целует меня, противореча этой нежности, сильно, крепко, я бы даже сказала, страстно.
- У вас гриппозный бред? - с трудом вырвавшись, сердито спрашиваю я. - Вы меня с кем-то путаете, господин Климов-младший, например, с котенком...
- Я ни с кем не могу вас перепутать, - отрицательно качает головой Холодильник, глядя на меня своими выразительными карими глазами, светящимися каким-то лихорадочным блеском. - Вы отравили мое существование за последние несколько месяцев.
- Я?! - кричу я, начиная бороться за свободу и руками, и ногами. - Вы... прохиндей!
- Я еще предыдущие звания, данные вами, не успел поносить, - тихо смеется Холодильник, зачем-то взяв мою правую ладонь и положив себе на лоб. Лоб у него прохладный.
- Прекрасно! - снова начинаю использовать все четыре конечности, чтобы встать с его колен, но терплю неудачу. Сильные руки почти без усилий удерживают меня на мужских коленях. - Получайте еще! Вы заслужили! Носите с удовольствием. Мошенник. Жулик. Ловкач.
- Может, запишете? - улыбается Холодильник своей очаровательной мальчишеской улыбкой, совершенно меня обезоруживая. - Память у меня неплохая, но болезнь, знаете ли, влияет...
- Пожалуйста! - тоже улыбаюсь я против воли. - Пройдоха. Плут. Аферист. Шельмец.
- В ваших устах звучит как музыка, - серьезно сообщает мне Холодильник и снова целует меня, с каждой секундой распаляясь все сильнее и углубляя и без того глубокий поцелуй.
Совершенно не понимаю, что мне сейчас делать. Конечно, за первую неделю нашего общения я сама невольно убедила его в том, что готова предложить большее. А теперь, несмотря на все мои объяснения, он мне не верит и идет напролом. И этому разбуженному мною зверю недостаточно его милого котенка. Ему зачем-то нужна я. Зачем - понятно, конечно. Но в роли любовницы Хозяина разовой или долгоиграющей я себя совершенно не представляю. Хотя, когда он так улыбается... И так целуется...
Почувствовав мои колебания и сомнения, Холодильник со стоном  перемещает свои губы на мою шею. Это мгновенно отрезвляет.
- Александр Юрьевич! Не настолько вы больны, чтобы не понимать, что сейчас делаете, - осторожно укоряю его я, понимая, что физически с ним не справлюсь.
- Я отчетливо понимаю, что я сейчас делаю, - охотно соглашается странно послушный Холодильник. - Я вас целую и получаю от этого удовольствие. Очень надеюсь, что и вы тоже.
- А как же ваша невеста? Ваш котенок? - с досадой спрашиваю я, откровенно наслаждаясь неправильными поцелуями.
- У меня нет котенка. И собаки нет. Меня никогда не бывает дома. У меня даже рыбок аквариумных нет, - шепчет Холодильник, поцелуями прокладывая горячую дорожку по моему плечу.
- У вас есть невеста! - отпихивая настойчивого мужчину, почти кричу я, напоминая его же собственные слова. - Молодая, красивая, умная.
- Есть, - вздохнув, соглашается Холодильник. - Невеста есть, но это другое...
- Другое?! - мне удается вскочить на ноги и отпрыгнуть от сидящего мужчины на пару шагов. - Я не буду вашей любовницей!
Холодильник встает с кресла и начинает медленно застегивать рубашку.
- Я не предлагал вам быть моей любовницей, - спокойно и жестко говорит он. - Ни слова об этом не сказал.
- Значит, ваши поцелуи - предложение к деловому сотрудничеству? - горько иронизирую я, отступая еще на один шаг. - Вы так премируете арт-директоров? Может, и начальника охраны такими премиальными балуете? Поэтому Прохор Васильевич так вам предан?
Холодильник стремительно хватает меня за лацканы халата и придвигает к себе:
- Мужчины не прощают таких шуток даже красивым женщинам, - угрожающе цедит он сквозь зубы, почти приподнимая меня над полом.
- Какие шутки?! - тут же возмущаюсь я. - Никаких шуток. Логичное предположение. Я вам в качестве любовницы не нужна, но поцелуи свои вы мне настойчиво навязываете. Вот я и решила, что это ваш личный способ расплачиваться за хорошую работу. Прохор Васильевич ведь хорошо работает?
- Как насчет предложения Петровского? - рычит Холодильник. - Готовы к получению баснословной зарплаты?
- Нет! - гордо и громко отвечаю я. - Мне вполне хватает моего сегодняшнего заработка и моей нынешней должности.
- Я не Петровский. Премиями разбрасываться не буду! - угрожает мне Хозяин.
- Никто и не ждет! - парирую я. - Ни премий, ни поцелуев! Вы сами с ними лезете!
- Лезу?! - крик Холодильника срывается на шепот. - Вы совершенно не умеете разговаривать с начальством.
- Растерялась! - отбиваюсь я в прямом и переносном смысле, вырвавшись из крепких рук Холодильника. - Никто из прежнего начальства меня не целовал!
- Я рад, что я у вас первый! - неожиданно улыбается детской улыбкой Александр Юрьевич.
- Вы не избавитесь ни от агентства, ни от меня! - чеканю я.
- Звучит зловеще, - усмехается Холодильник. - Но... не страшно, уж извините. Я говорил Петровскому, что вы не согласитесь. Он утверждал, что от таких предложений не отказываются. Интересно будет увидеть его лицо...
- Чтобы избавиться от меня, вам придется меня... убить! - ни с того ни с сего выкрикиваю я.
- И что мне делать с вашим трупом? - совершенно серьезно спрашивает Холодильник.
"Положите в морозилку", - хочу остроумно предложить я, но, конечно, не предлагаю.
- Послушайте, Нина, - начинает Холодильник, слегка поморщившись и потерев своими красивыми пальцами виски.
- Сергеевна, - ворчу я, сложив руки за груди.
- Нина Сергеевна. Вы совершенно правы. У нас с вами могут быть только деловые отношения. У меня есть невеста. У вас, наверное, есть жених? - разбавив равнодушный вопрос вопросительной интонацией, спрашивает Александр Юрьевич.
- Нет у меня жениха, - огрызаюсь я. - В любом случае, это вас не касается!
- А как же тот настойчивый писатель? - насмехается Холодильник. - И мама его, такая активная женщина...
- Гена и Сальмонелла? - по-доброму смеюсь я. - Гена - приятель, почти друг детства. Это Сальмонелла, то есть Яна Львовна, придумала сделать из нас пару. Мне кажется, что Генка тяготится этой историей даже больше меня.
- Странно, что такая... девушка не хвастается большим количеством женихов, пытаясь избавиться от навязчивого внимания мужчины, - мягко усмехается уставший Холодильник и садится обратно в кресло.
- Какая такая? - удивленно переспрашиваю я, удивившись прежде всего тому, что Холодильник назвал самого себя "навязчивым мужчиной".
- Красивая, необычная, я бы сказал, оригинальная, - отвечает на мой вопрос Хозяин, примагнитив мой взгляд своим.
- Спасибо, конечно... - растерянно говорю я и отползаю спиной к двери. - Хорошо, что мы с вами поговорили, все выяснили...
- И что же мы выяснили? - строго спрашивает Холодильник, так строго, что мне кажется, что я снова студентка и ко мне без видимых причин придирается преподаватель философии.
- Что я внесла некоторую... смуту в наши с вами отношения, в первую неделю вашего присутствия здесь. Вы неверно истолковали мой... порыв не следовать дресс-коду. Вам не нужна любовница. У вас есть прекрасная невеста, - торопливо докладываю я, практически приблизившись к спасительной двери.
- Стоять! - жестко командует Холодильник мне, уже взявшейся за ручку, потом контрастно мягко добавляет. - Отдохните завтра как следует, госпожа Симонова-Райская. Раз вы отказались от работы у Петровского, будете много работать на меня.
- Я не боюсь работы! Теперь, когда мы всё выяснили... - напоминаю я ему.
- Что выяснили? - бестолково переспрашивает он.
- Что вам не нужна любовница! - выкрикиваю я и поспешно убегаю в свою квартиру.

Глава 14. Василий

Неумение врать -
ещё не повод говорить правду.
Мудрость из интернета

Выбор у меня был небольшой, я бы даже сказала - скудный. Пощечина или поцелуй. Мастерски вывернув сознание наизнанку, я нашла третий вариант: вежливый вопрос.
- Александр Юрьевич! Как человек терпеливый и интеллигентный, готова списать ваши последние слова на осложнение после болезни, которую вы, скорее всего, перенесли на ногах, что не могло не сказаться...
Холодильник тяжело дышит и угрюмо молчит. Пользуюсь этим обстоятельством, чтобы продолжить говорить:
- Вы чуть-чуть перепутали авторство реплик в нашем диалоге. Это я должна соглашаться или не соглашаться стать вашей... любовницей. И только после вашего же предложения об этом. Как мне помнится, вчера вы совершенно ясно и недвусмысленно выразили свою позицию: у вас есть невеста и вам не нужна любовница.
Холодильник недовольно пыхтит, но молчит.
- У вас, несомненно, большой выбор девушек... женщин, готовых оказать вам такую разовую или долговременную услугу, - набираюсь смелости и тихонечко глажу ладонями его напряженные плечи. - Знаете такую мудрую офисную поговорку? Не спать там, где работаешь, и не работать там, где спишь? По-моему, лучше не скажешь, правда?
По бешено горящим карим глазам Хозяина чувствую, что ни слова из того, что я ему только что сказала, до него не дошло. Он только схватил мои руки, гладящие его плечи, соединил их вместе и прижал к своей груди. И снова ничего не сказал. Так... Положение осложняется...
И когда Холодильник наклоняется ко мне с прекрасно считываемым намерением поцеловать, я отбрасываю всякую вежливость:
- У вас, видимо, не грипп, а настоящий менингит, господин Климов! Отказаться от госпитализации было не просто ошибкой, а преступлением!
- Менингит? - рассеянно спрашивает Холодильник, впервые за долгое время произнеся одно слово вслух. - Почему менингит?
- Воспаление мозговых оболочек, - терпеливо растолковываю я. - Серозный или гнойный - решать врачам.
Холодильник, заподозрив неладное, резко отпускает меня и даже наклоняет голову набок, словно он большая умная собака, которая вслушивается в слова хозяина.
- Я, конечно, поставила бы на хронический, но, вполне возможно, что я по-дилетантски не права, - успокаиваю его я.
- Хронический менингит? - рычит Холодильник.
Слава богу! Снялся с паузы.
- Сильная головная боль, рвота, обморок, - радостно перечисляю я. - У вас ведь все это было? А если менингококковый, то еще сыпь будет!
- Сыпь?! - рев Холодильника становится вполне узнаваемым и поэтому долгожданным. - Что вы себе позволяете?
- Не больше, чем вы! - выскальзываю из его объятий, пользуясь секундным замешательством растерявшегося мужчины. - Осложнениями после менингита могут быть глухота и слепота. По-моему, как раз...
- Я, по-вашему, глухой и слепой? - начинает медленно нагреваться Холодильник.
- Вы глухи и слепы ко всему, что говорю вам я! - тут же обвиняю я товарища Климова. - Но, может статься, это ваши врожденные дефекты!
- Вы вообразили, что бессмертны? - перенастроив программы, совершенно спокойно вдруг спрашивает Холодильник.
- Природный такт не дает мне возможности предположить другие распространенные осложнения после менингита, - честно задираюсь я.
- Ничего. Давайте придержим ваш такт до лучших времен, еще пригодится. Говорите смело, не бойтесь! - подначивает меня Хозяин.
- Как скажете! - шутовски кланяюсь я. - Интеллектуальные нарушения. Гидроцефалия - водянка головного мозга.
- Вы перечисляете собственные диагнозы? - насмешливо и зло спрашивает Холодильник. - Хотя нет! Конечно, не ваши. У вас даже почвы для такого заболевания нет! Чтобы получить водянку мозга, нужно, как минимум, иметь сам мозг!
Гнев бросает меня на амбразуру. Очень хочется вцепиться ему в лицо. Но я терплю. Своей цели я уже добилась - увела разговор в сторону. Но следующие слова Холодильника возвращают нас к тому, с чего мы и начали.
- Тогда ведите себя соответственно собственным словам! - рявкает Александр Юрьевич. - Не создавайте у меня впечатление, что вы не прочь...
- Я уже дважды извинилась! - почти визжу я. - Всё объяснила. Мы сговорились на том, что будем выстраивать деловые отношения...
- И для скрепления этого договора вы явились ночью в мой кабинет в ночнушке и халате? - скептически спрашивает Холодильник и тут же добивает. - И поцелуи мои принимали, разомлев на моих коленях. Вы с собой сначала договоритесь, госпожа Симонова-Райская!
Вот он как всё вывернул! Мастер! От злости и негодования меня трясет в буквальном смысле этого слова.
- А мне кажется, всё дело в том, что я первая и единственная особа женского пола, которая не считает вас неотразимым мужчиной! - я чрезвычайно довольна собой.
- Вы - единственная особа, переворачивающая с ног на голову даже базовую логику! - кричит на меня Холодильник. И крик его музыкой растекается по моим венам. Это мое пространство по умолчанию.
- Прекрасно! Договорились! - пафосно говорю я. - Теперь, надеюсь, ни у кого из нас не осталось никаких сомнений по поводу возможного сценария развития наших отношений?
- Мне все предельно ясно! - чеканит слова Холодильник, включая режим заморозки. - Мужчины не выживут возле вас в радиусе ближе полукилометра. Это безжизненный ядовитый круг, в котором отравляется всё живое.
- Неправда! - обида захлестывает меня горячей волной. - Просто мне это не надо. Когда я встречу того, кого выберу, я всё буду решать сама.
- Вы не проживете рядом с нормальным мужчиной больше суток! - выносит вердикт Холодильник, направляясь к лифту. - И ему не выжить, если он не обвешается чесноком и не запасется осиновым колом и серебряной пулей.
Глухое, рвущееся наружу бешенство заставляет меня выкрикнуть вслед противному мужчине очевидную глупость:
- Василий второй год живет со мной и не жалуется!

Глава 15. Гена

Ученые выяснили, чего хочет женщина.
Но она уже передумала!
Мудрая мысль из интернета

- Нина! К тебе Генка. Трезвый и торжественный! - насмешливо сообщает Димка, заглядывающий в мой кабинет.
- Сальмонелла? - сдерживаю отчаянное желание залезть под стол.
- Один. Без матери, - сочувственно говорит Димка, перестав насмехаться.
- Только ты сиди под дверью! - приказываю я своему легкомысленному помощнику. - Если что, я орать буду! Он в последнее время активизировался.
- Не дрейфь, я рядом! - обещает Димка и распахивает дверь.
Геннадий Муравьев в парадно-выходном коричневом костюме с модным двубортным пиджаком, с большим букетом белых хризантем, с решительным выражением лица появляется на пороге.
- Нина! Наконец я смог застать тебя на рабочем месте! Это моя четвертая попытка! - сразу начинает жаловаться Гена.
Знал бы он, сколько сил мною и моими добрыми друзьями потрачено на то, чтобы эта встреча не состоялась! Пока Гена поднимался с первого этажа на третий, я успевала укрыться либо в своей квартире, либо в квартире Карповых. Римма Викторовна и Димка печально сообщали расстроенному начинающему писателю, что "Ниночка, к сожалению, на выезде, ее нет в агентстве". Как мы сегодня его проворонили?
- Привет, Гена! - радостно протягиваю я руки приятелю, с которым познакомилась пятнадцать лет назад.
Гена порывисто пожимает мне руки и вручает букет.
- Спасибо! По какому случаю? - благодарю и спрашиваю я, тут же сообразив, что нельзя было задавать такой провокационный вопрос. Как будто я не знаю, по какому именно случаю...
- Прекрасно выглядишь! - отступая на шаг и откровенно любуясь мною, с придыханием говорит Гена.

Мы с Ленкой перешли на офисные сарафаны. Сегодня это серо-голубой сарафан из твида с бретелями халтер.
- Дословно переводится как "хомут", - поучает меня Ленка.
- Я знаю, как переводится слово "халтер", - ворчу я на подругу, но больше в шутку.
Сарафан мне очень нравится. Бретели держатся на круглом деревянном ошейнике ручной работы. Блузка с высоким воротником белизной готова поспорить с рубашками Холодильника, который ведет себя более чем странно. Конец января и февраль проходят под девизом "На фронте без существенных перемен". То его сутками нет в офисе, то сутками же он из него не выходит. Я практически перестала спускаться в холл с "ужином балерины", боясь встретиться там с караулящим меня Хозяином и проиграть, нет, не в словесном, а в рукопашном поединке.
Но как только бдительность моя начинала дремать и я осторожно, как пугливая лесная лань, пробиралась к креслу Дарьи Владиленовны, появлялся Холодильник. Это было уже трижды. Первый раз он гарантированно должен был быть в каком-то там головном офисе с французами, но к полуночи оказался в холле. Второй раз улетел в Вену на двое суток, вернулся через сутки прямо в холл. Третий раз я в режиме онлайн наблюдала за ним на одном из интернет-каналов: Холодильник принимал участие в благотворительном концерте вместе со Светланой Кирилловной и физически не мог так быстро оказаться в холле, когда я туда пробралась. Но он оказался.
Все наши ночные диалоги можно сравнить с перестрелкой нервных новобранцев. Стреляем больше от страха, чем с целью попасть. Но каждая такая стычка оставляет послевкусие бодрости и какого-то нового смысла в продолжении этих странных отношений.
- Он тебя берет измором! - вынесла вердикт опытная Ленка, которую ее первый муж Витька, по ее же словам, взял долговременной осадой, как турецкую крепость.
- Измор - это гибель от истощения, - почти плачу я. - Мои силы на исходе.
- Что это значит? - оживляется Ленка. - Ты готова сдаться? Будешь его любовницей?
- Точно нет! - клянусь я. - Такие отношения не для меня.
- Он на тебе не женится, - осторожно напоминает Ленка.
- Никто и не просит! - фыркаю я. - Я, если и выйду замуж, то только по любви.
- Обыкновенной? - смеется по-доброму подруга. - Или всё-таки сказочной?
- Дарья Владиленовна говорит, что обыкновенной любви не бывает, - рассказываю я. - Любые отношения, построенные на любви, уже необыкновенные. А ей виднее. Она Сталина видела!
- Чего добивается он - мне понятно, - задумчиво говорит Ленка. - А вот чего добиваешься ты?
- Сохранения агентства таким, каким оно было четверть века. Сохранение своей должности. Она меня вполне устраивает. Нет, не так... Я люблю свою работу, как тот бессмертный пони.
Ленка смеется, начинает плести мне косу и тихонечко поет:
Я люблю свою работу!
Я приду сюда в субботу.
И, конечно, в воскресенье.
Здесь я встречу День рожденья,
Новый год, 8 Марта.
Ночевать здесь буду завтра.
Плащ-палатка, вещь-мешок.
- У супруга будет шок!
Если я не заболею,
Не сорвусь, не озверею,
Здесь я встречу все рассветы,
Все закаты и приветы!
От работы дохнут кони.
Ну а я - бессмертный пони!
Ленка весело и бодро доплетает французскую косу.
- Одно удовольствие тебя заплетать! Это несправедливо и абсолютно бесчеловечно! - возмущается Ленка совершенно искренне.
- Что?! - не понимаю я ее.
- Почему у тебя такие роскошные густые волосы, а у меня волос на две драки осталось?! - Ленка размахивает моей косой, как революционер на баррикаде знаменем. - И ты права, Нинка! Я тоже люблю свою работу.
- Тогда чего ж не заканчиваешь песню? - иронизирую я, и Ленка поет.
Но однажды на работе,
Если вы меня найдете,-
Без движения лежу
И от радости не ржу,
Знайте: я трудом добита
И откинула копыта.

- Эта коса делает тебя совершенной девочкой! - восторгается Гена и пытается меня поцеловать.
- Гена! Руки! - жестко командую я, и он сразу обижается.
- Дружеский поцелуй в щеку еще никому не повредил, - ворчит он.
- Геночка! У меня много работы, прости, ради бога! - медленно меняю диспозицию: отступаю за свой стол. - Не мог бы ты поторопиться...
- Я не собираюсь торопиться! - нервничает Гена. - Этот разговор слишком важен для меня, чтобы я спешил!
Так... Похоже, что не обойдется...
- Гена! - осторожно начинаю я, планируя как можно скорее выпроводить Гену из своего кабинета.
- Не перебивай меня! - нервничает Гена, пытаясь зайти за мой стол.
Далее в течение пяти минут мы двигаемся по периметру кабинета: я убегаю, он догоняет.
- Ниночка! Мне двадцать пять лет!
- Геночка! Мне тоже!
- Вот именно. Пора подумать и о собственной семье. Самое время!
- Я думаю, Геночка. И вот, что я надумала...
- Я первый! Я пришел с предложением! - фальцетит Гена. - В прошлый раз меня почти арестовали, когда я пытался...
- Ты был пьян, Геночка!
- Я был просто огорчен тем, что ты так холодна ко мне!
- Я не холодна, я реалистична!
- Ты внушила мне надежду!
- Когда?
- Когда взяла меня за руку на крыше!
- Я пыталась тебя успокоить!
- Я не волновался!
- Ты мог упасть!
- Я ловил голубя!
- Зачем?
- Чтобы послать тебе любовное письмо!
- Письма носят не любые голуби, а почтовые! И только по знакомому маршруту!
- Я тогда этого не знал! Мне было двенадцать лет!
- Гена! Я занята, мне надо работать!
- У меня важная новость! Я не могу больше ждать!
- Говори и уходи!
- Я... я люблю тебя!
Я резко останавливаюсь, и Гена натыкается на меня.
- Гена! Это очень сильные слова. Я тоже тебя люблю, но...
- Но не как мужчину? - горько усмехается Гена. - Мама была права...
- Сальмо... Яна Львовна говорила с тобой обо мне? - спрашиваю я, не зная, как закончить этот нелепый разговор.
- Мама справедливо считает, что нам надо привыкнуть друг к другу, - настойчивый кавалер протягивает руки и тянет меня к себе.
- Гена! Мы знакомы пятнадцать лет! Я достаточно к тебе привыкла, чтобы понимать, что у нас с тобой...
- Не торопись! - спорит Гена, настойчиво пытаясь обнять меня, сломив сопротивление моих рук, упершихся ему в грудь. - Не делай поспешных выводов!
- Гена! У меня было достаточно времени, чтобы...
Я не успеваю закончить фразу, как он всё-таки преодолевает сопротивление моих рук, которые сгибаются и прижимаются к его груди. Гена захватывает мои губы жадным поцелуем. Всё это так нелепо и неожиданно, что первые пару секунд я ничего не делаю, а только выбираю, что именно буду ломать этому идиоту.
На третьей секунде я решаю врезать Гене по этим его наглым губам, которые сейчас пытаются углубить свой настойчивый поцелуй, но не успеваю привести план в исполнение. Гену отрывают от меня, и я вижу, как он буквально отлетает от меня по направлению к Николаю, охраннику Холодильника. Бросок этот совершает сам Хозяин.
Николай крепко хватает Гену за руки и заводит их тому за спину.
- Что вы себе позволяете?! - кипятится Гена. - Опять?!
Холодильник не смотрит на Гену, взятого в плен, а сверлит холодным взглядом меня. Во взгляде этом злость и что-то еще, вроде... разочарования. Да как он смеет так на меня смотреть?! Целуюсь, с кем хочу!
Видимо, последнее предложение я произношу вслух, поскольку Холодильник, слегка поморщившись, отвечает именно на эту реплику:
- Это я уже понял. Но пока вы работаете в моем агентстве, вы не будете делать этого на рабочем месте.
- Отпустите Гену, Николай! - прошу я, совершенно не зная, что теперь делать. И с Геной, и с Холодильником, и с этим поцелуем.
- Не вздумай! - цедит сквозь зубы Холодильник.
- И не собирался! - коротко отвечает Николай.
- Что здесь происходит?! - возмущаюсь я. - Почему вы ворвались в мой кабинет без стука и без разрешения?!
- Вам звонили и приглашали ко мне, - саркастически замечает Холодильник, усмехаясь, но глаза у него невеселые. - Но вы не брали трубку.
Смотрю с удивлением на аппарат внутренней связи. Я точно помню, что никакого звонка не было.
- Я понять не могу одного, - строго говорит Холодильник Николаю. - Как и почему?
- Как и почему? - переспрашиваю я.
- Вопрос задан не вам! - грубит мне Хозяин.
Николай бледнеет и отвечает:
- Не могу знать. Я был с вами.
- Через пятнадцать минут пригласи Рудского ко мне в кабинет! - отдает Николаю распоряжение Холодильник и, обращаясь уже к Гене, добавляет. - Если вы пришли не для того, чтобы заключить договор с нашим агентством, то прошу вас его покинуть и не отвлекать моих сотрудников.
- Я пришел к старому другу. Это не запрещено законом! - хорохорится отпущенный Николаем Гена, поправляя пиджак.
- Это не разрешено правилами внутреннего распорядка. Госпожа Симонова-Райская находится на работе, и я, как ее работодатель, определяю наполнение ее рабочего времени, - почти с ненавистью глядя на Генку и раздражением на меня говорит Холодильник.
- Прекрасно! - злобно радуюсь я. - Гена, жди меня сегодня в семь часов, после моей работы, в баре "Уховертка". - А сейчас мне, действительно, надо работать, прости, милый.
Слово "милый" приводит Гену в возбуждение крайне степени. Он посылает мне воздушный поцелуй и уходит. Это же слово, видимо, приводит Александра Юрьевича в бешенство и тоже крайней степени. Когда за Николаем и Геной закрывается дверь, я выразительно смотрю на Хозяина и повторяю его любимый жест: приглашение на выход.
- Приведите себя в порядок! - шипит Холодильник, указывая на маленькую раковину в дальнем углу моего кабинета.
- А что не так?! - с вызовом спрашиваю я, подойдя к зеркальной двери шкафа. - По-моему, всё в полном порядке.
- Я бы на вашем месте умылся, - угрожающе говорит Холодильник и двигается на меня.
- Вот еще! - трусливо пищу я, инстинктивно делая шаг назад. - Я испорчу макияж. Со мной всё в порядке.
- Вы в полном беспорядке! - рычит Холодильник и, настигнув меня, пятящуюся назад, практически за шкирку тащит к умывальнику.
Мой "хомут-халтер" в этот момент служит мне плохую службу. Одной рукой Холодильник держит меня за него, другой открывает кран, пускает воду и начинает... мыть мои губы.
- Вы сошли с ума! - визжу я, отбиваясь.
Холодильник расставляет ноги и зажимает меня между ним, теперь одной рукой прижав к моему телу обе моих руки, а другой продолжая насильно умывать меня, с остервенением натирая мои губы.
- Что вы делаете?! - кричу я, захлебываясь водой, которую щедро зачерпывает большой и широкой ладонью Холодильник.
- Мою грязный рот! - рычит Хозяин. - Где у вас мыло?!
- Вы психопат! Маньяк! У вас настоящее расстройство личности! Кем вы себя вообразили? - паникую я, реально пугаясь такой бешеной реакции сильного мужчины. Утопит к чертовой матери - и поминай, как звали... - Я вся вымокла! Прекратите!
Холодильник резко останавливается и разворачивает меня к себе. И блузка, и сарафан мокрые на груди. Думаю, от дорогого тонального крема не осталось и следа, как и от помады.
- Вам не понравился цвет моей помады? - фыркаю я, безуспешно пытаясь вырваться из его рук.
- На вас уже не было никакой помады! - сжимает мои плечи Холодильник. - Ее уже... слизал Гена!
- Слизал?! - я захлебываюсь от такой наглости. - Пошляк!
Схватив меня за косу и крепко взяв ее в кулак, Холодильник притягивает мое лицо к своему.
- Я вообразил, что всё это только моё! И немного... расстроился.
Кожа подбородка и губы горят от процедуры жесткого умывания и начинают гореть еще сильнее, когда Холодильник начинает целовать и мои губы, и моё лицо.