Триумвират. Творческие биографии писателей-фантастов Генри Лайон Олди, Андрея Валентинова, Марины и Сергея Дяченко

Олег

«Все началось с того, что я родился», – предваряет рассказ о себе Олег Ладыженский. Что ж, событие более чем значимое, как для ГГ, так и для мира фантастики в целом. И мы его ни за что не пропустим, а даже поясним: родился Олег Семенович Ладыженский 23 марта 1963 года в Харькове, в семье артистов эстрады Семена Моисеевича Ладыженского (конферанс, музыкальные куплеты и пародии; эстрадная драматургия) и Риммы Михайловны Ладыженской (конферанс, иллюзия, т. е. фокусы), в девичестве Речицкой. Как правило, в артистических семьях судьба ребенка предопределена заранее. В большинстве случаев – задолго до его рождения. Он пойдет по стопам своих родителей, а как же иначе? На то и гены, чтобы, не отклоняясь от курса, ребенок мог с закрытыми глазами найти свою дорогу. Хотя почему же с закрытыми, когда с самого раннего возраста малыш слушает декламации мамы на кухне, видит отца, сочиняющего очередной монолог или играющего на рояле, наблюдает из-за мягкого бархата кулис концерты и театральные постановки, сам не всегда толком различая хрупкую границу реальной жизни и мира сцены. Вокруг эстрадного, театрального или циркового ребенка мелькают люди во фраках и «тройках», коронах и чалмах, в платьях сказочных фей и обмундировании всех на свете армий. Постепенно он привыкает общаться с королями и шутами, засыпая не в девять вечера, сразу же после программы «Спокойной ночи малыши», как его сверстники, а с боем полуночных курантов, наблюдая побег с бала очередной загулявшей золушки или явление тени отца Гамлета прямо в мертвецком гриме и с беломориной в зубах…

Сон, бред, театр.

Тихо, на цыпочках, «дыша духами и туманами», к кровати маленького Олега подходит мама. Она стоит какое-то время, прислушиваясь, гадая про себя: спит он или притворяется? Взошла луна, а гости хотя и говорят значительно тише, но все же не расходятся по своим домам и гостиничным номерам.

Мальчик засыпает под страшную сказку о взывающем к отмщению короле-призраке, мучаясь вместе с Гамлетом над извечным «Быть или не быть?», чтобы, очнувшись утром, решить спор жизни и смерти в пользу жизни! – приняв в будущем, как аксиому, девиз баронов Монморанси: «Делай, что должно – и будь, что будет!» Не ожидая никакой награды… ну, разве что совсем немного: лишнего выходного для родителей и саблю лично для себя.

Впрочем, я забегаю вперед. Итак, Олег родился 23 марта 1963 года – и четырех лет отроду впервые поехал на гастроли. Разумеется, не на свои. На гастроли в составе «бригад» от самых разных филармоний (включая, скажем, Дагестанскую (г. Махачкала)) выезжали его родители. Олег должен был ехать вместе с ними. Да что там должен?! Рад и счастлив, а как же иначе?!

Навсегда Олег запомнит поезда и гостиницы. За несколько лет они объездили Россию, Украину, Прибалтику, Кавказ, часть Средней Азии… Знаменитые певцы, танцоры и актеры, кумиры миллионов были для мальчика «дядей Вадиком» и «дядей Зямой». Кочевая жизнь артистов завораживала. Запомнилась электрическая плитка, на которой родители готовили маленькому Олегу манную кашу. В гостиницах держать плитку было категорически запрещено. Ее приходилось прятать, в случае опасности немедленно открывая все форточки и крутя над головой полотенцем, чтобы прогнать кухонные запахи. Все это было очень весело и похоже на игру. Однажды Олег так и сказал женщине-администратору: «У нас есть плитка, но вы ее ни за что не найдете!» К счастью, работница гостиницы оказалась дамой с пониманием и чувством юмора. Любимое лакомство детства – жареный лук, обычный репчатый лук, который готовили на постном масле. Поджарить завлекательно пахнущий лук в гостиничных условиях – штука невыполнимая, но родители все равно нарушали правила, поддаваясь на уговоры любимого дитяти. Любимого и такого слабенького, болезненного. В детстве Олег перенес несколько воспалений легких подряд, так что родители не знали, как и оберегать его от извечных сквозняков.

Однажды мама делала больному температурящему Олегу водочный компресс. Мальчик попросил воды, и мама, перепутав чашки, дала ему водки. Олег хлебнул, зайдясь жутким кашлем. Горло обжигало огнем, слезы брызнули из глаз, сделалось нечем дышать. Он подумал, что умирает, а наутро проснулся совершенно здоровым. С тех пор Олег понял нехитрую истину: «Если в меру, то на здоровье!»

Как-то раз, в Сочи, родители потеряли маленького Олега. Направо, налево – нет малыша. Что делать? Тут из-за угла отеля выходит абхазский аксакал, лет ста отроду: пиджак, седая борода, папаха. Идет чинно, руки заложены за спину – не идет, шествует, хозяин местной горы, да и только. А рядом, точно так же заложив руки за спину, не менее чинно и степенно движется пятилетний Олег. Причем не просто идет, а они со старым аксакалом мирно беседуют о чем-то: старик по-абхазски, малыш по-русски.

Красивая сцена, хоть сразу в театр.

Вообще в семье знали много такого, о чем соседские мальчишки – да, скорее всего, и их близкие – не подозревали. Так дед Олега, Моисей Григорьевич, обожавший своего единственного внука – сестра Олега, Алина Ладыженская, родится через тринадцать лет после рождения старшего брата – к трем годам научил ребенка читать. Любимая игра деда – Моисей Григорьевич открывал наугад страницу книги, давал 10–20 секунд посмотреть на нее и тут же закрывал, спрашивая, что Олег запомнил. Сначала игра показалась сложной, но вскоре Олег научился выхватывать не только контекст, а запоминал написанное целыми абзацами. К четырем годам он уже читал бегло, да и память у него обнаружилась феноменальная, что вполне можно было расценить как своеобразное чудо. Впрочем, никто не собирался публично демонстрировать способности новоявленного вундеркинда, справедливо ожидая от него большего.

Однажды в школе замечательная память Олега сыграла с ним злую шутку, вызвав негодование учительницы и последующий вызов родителей. Было это так: задали детям учить наизусть традиционное: «У лукоморья дуб зеленый». Олег к тому времени успел освоить «Руслана и Людмилу» целиком. Поэтому, когда на следующий день его вызвали к доске отвечать, он сначала с выражением прочитал текст вступления в поэму, а затем, когда ему уже поставили заслуженную «пятерку» и велели садиться на место, запротестовал:

«Да, вы что, с ума сошли? Там дальше самое интересное!..»

За свою школьную жизнь Олег успел отучиться во многих школах: 68-й, 17-й, 1-й, 133-й, 5-й… Кажется, были еще какие-то школы в его послужном списке, но должно быть, там он пробыл совсем чуть-чуть, так что они не запомнились. Весь этот калейдоскоп учебных заведений был связан с гастролями, куда Олег беспрестанно уезжал с родителями. А 17-ю школу взяли и расформировали, когда Олег закончил восьмой класс. Впрочем, учился он хорошо, на одни пятерки, характер имел спокойный, так что у педагогов особенных претензий к мальчику не возникало.

Когда Олегу исполнилось двенадцать лет, он вдруг осознал, что одноклассники нет-нет, да и обзовут его «жиртрестом». Обзывались мальчишки вполне заслуженно. Без сомнения, у нашего героя наличествовала «проблема лишнего веса» в довольно запущенной степени – но не от болезни, а от любви.

Это добрая, хозяйственная бабушка вкусно кормила своего любимого внучка манной кашкой с вареньем, которое тот обожал. Ну и всем остальным кормила от души. Результат – бедра заметно шире плеч. Опять же, раздраженные вопли физрука (и военрука!) о своем нежелании тренировать слонов и бегемотов. В сочетании с близорукостью – ну просто мишень для злых языков.

Поняв, что дальше так продолжаться не может, Олег принял решение, которое привело в ужас всю семью: пошел заниматься дзюдо.

«Тебя же там уронят, поломают, обидят…» – голоса, полные заботы и участия, звучали отовсюду. Семейная трагедия! Но созвучно им уже долетали из далекого будущего (из еще ненаписанного Г. Л. Олди романа «Герой должен быть один») полные тревоги слова Алкмены: «Но ведь старшие мальчики будут их обижать!

И дальше:

«Амфитрион встал. Будут, – тихо ответил он… Обязательно будут. Я очень на это надеюсь».

Тихий, спокойный мальчик в очках с толстыми линзами проявил характер – один, без родителей, явился в спорткомплекс «Динамо», где попросил записать его в секцию дзюдо. Оглядев грушеобразную фигуру новичка, молодой тренер попросил Олега подтянуться на турнике. Увы, Олег мог на нем разве что повиснуть. Отжаться от пола получилось один раз, но в сторону пола.

«Зачем ты сюда пришел?» – полюбопытствовал тренер.

Наверное, этим бы дело и кончилось, но тут к ним подошел пожилой опытный тренер. «Прими его, – сказал ветеран, внимательно посмотрев на мальчишку, пытавшегося отдышаться. – Сила – дело наживное…»

Олег Ладыженский запомнит эту фразу навсегда.

В результате Олег несколько лет занимался дзюдо, позже увлекся фехтованием на саблях, а к концу школы влюбился в каратэ, которым и занимается по сей день. Постепенно ушел жирок, уступив место мышцам. В дополнение к занятиям дзюдо Олег увлекся настольным теннисом, так что к концу школы у него уже был первый разряд, а позже он выступал за сборную института.

Короче, в старших классах он сделался вполне привлекательным юношей, что было к месту и ко времени. Молодой человек начал засматриваться на девушек, и те в свою очередь строили ему глазки.

Учителя Олегом были довольны: считай, круглый отличник. Случаются четверки по военной подготовке? – ерунда. Пропустил занятие – наверстает дома.

В десятом классе Олег завел себе своеобразную привычку, которой сейчас следовать не советует: по четвергам он не посещал занятий, так как в этот день у него был назначен преферанс на дому у кого-нибудь из приятелей. Тем паче, четверг в школе был отдан предметам, где хорошая память и лихо подвешенный язык решали все проблемы – скажем, обществоведение. В школах на прогулы Ладыженского смотрели сквозь пальцы: с хулиганами и двоечниками сил не хватает разбираться, а здесь такие пустяки…

К концу учебы классу был предложен выбор: либо заниматься на уроках автодела, либо осваивать машинопись. Олег был единственным мальчиком, поменявший машину на машинку.

Здесь можно говорить о смелости или строить предположения относительно иных причин, подвигнувших молодого человека оказаться единственным мужчиной в чисто женском коллективе. Но в результате выбор будущего литератора оказался предельно верным. И в сегодняшней его писательской жизни способность быстро набирать текст, по словам самого же Ладыженского, пригодилась не меньше, а может быть, даже и больше, чем навык «сидения за баранкой пылесоса».

В 1980 году Олег закончил школу, правда, без «золота» – помешали «четверки» по НВП и географии. Пришла пора поступать в институт. В какой? Перед Ладыженским такого выбора не стояло: «Происхождение – лучше некуда: сын царя из Лунной династии и Ганги, да в добавок с богом в душе!»[1]… Его родители закончили Харьковский государственный институт культуры. Стало быть, это и его дорога.

Дима

В тот же год, что и Олег, в том же месяце, с разницей в какую-то неделю в городе Симферополе появился на свет удивительный мальчик, у которого была необычная мечта. О чем мечтают совсем маленькие дети? Да кто о чем. Дима Громов мечтал пойти в школу!

Делаем большую МХАТовскую паузу, мысленно поздравляя счастливых родителей и наблюдая, не вырастут ли за спиной их умненького-благоразумненького отпрыска ангельские крылышки. Не выросли, слава богу. А теперь непосредственно о виновнике торжества:

Дмитрий Евгеньевич Громов родился 30 марта 1963 года в городе Симферополе. Семья занимала небольшой домик, вокруг которого раскинулся сад с плодовыми деревьями, такими огромными, что казалось, будто наливные яблочки и темно-бордовые, до черноты, вишни зреют где-то там, в синем сверкающем небе под самым солнцем. Сад окружал высокий забор, за которым вольготно вытянулась во всю длину и ширину белая дорога, конца и края у которой не было. По обеим сторонам дороги тянулись диковинные заросли, в которых так здорово было играть с соседскими ребятишками. Прячась в живые шалаши и лабиринты, сквозь листья и ветви которых проглядывали душистые цветы, мальчик представлял себя тигром, оглядывающим из засады окрестности в поисках добычи, пока мама не начинала звать обедать. Но сразу не пойдешь, сначала нужно выбрать и сорвать самую красивую веточку жасмина или сирени. И уже потом со всех ног!..

Каждый раз, выходя из калитки своего дома, Дима видел огромную таинственную школу, страстно мечтая когда-нибудь туда пойти. Так и представлялось: новенький ранец за спиной, белая дорога под ногами, а для него – отважного путешественника – начинается первое настоящее приключение. Сначала мимо зарослей-джунглей, через улицу, потом – вниз по длиннющему косогору, далеко-далеко… Возможно, школа привлекала как раз тем, что туда пока еще не пускали, всегда ведь хочется запретного.

Тем не менее осуществить мечту детства не удалось: когда Диме исполнилось пять лет, семья переехала в Севастополь, а там через два года он пошел уже совершенно в другую школу.

Много лет спустя Дмитрий Громов приедет в Симферополь и найдет дом, в котором родился и… это оказался маленький, одноэтажный домик, с аккуратненьким садиком, а через дорогу, буквально в двух минутах ходьбы медленным шагом – та самая школа. Вот тебе и путешествие! Крутой косогор обернулся пологим пригорочком, а заросли-джунгли – невысокими кустами жасмина и сирени. А мнилось-то – кручи, овраги, дебри, долгое и полное опасности путешествие… Вот что значит память детства…

Севастополь сразу же понравился и полюбился. Белый инкерманский камень, солнце, много моряков в щегольской форме, загорелые друзья-сверстники, море, свобода. В Севастополе буквально с первого класса появилось и любимое занятие – искать взрывоопасные предметы, сохранившиеся со времен Великой Отечественной войны. Родители были в ужасе, но ничего не могли поделать с этим повальным увлечением. Сколько раз запрещали, совестили, пугали, отнимали патроны, высыпали порох, всячески наказывали малолетних камикадзе, но те стойко сносили все попреки и наказания, готовые в любой момент отправиться в новое опасное путешествие за артефактами. И то верно, пока выслушиваешь очередную лекцию от мамы или истеричной соседки, которой что-то там такое померещилось, конкуренты из параллельного класса все самое интересное найдут и откопают, а ты потом оставайся с носом.

Находили достаточно много, причем весьма опасного. Время от времени по городу пробегали тревожные слухи о том, как очередные юные копатели лишались рук и ног, но компанию Громова эта беда почему-то обходила стороной. По словам самого Дмитрия, были незначительные повреждения, крошечные ожоги, уши закладывало после взрыва, да вот еще как-то один пацанчик умудрился получить тринадцать поверхностных осколочных ранений от разорвавшегося в костре снарядного капсюля. Родителей чуть кондратий не хватил, но обошлось – в результате все великолепно зажило, даже шрамов не осталось. Поэтому происшествие никого из детей не впечатлило, и они как ходили в степь за трофеями, так и продолжали свое дело.

Однажды кто-то из друзей Димы обнаружил самую настоящую мину от миномета. Как потом оказалось, пустую и без взрывателя. Но тогда этого еще никто не знал. Что они только с этой миной ни выделывали: и в костер подкладывали, и кирпичами били, и ножовкой пилили. Не бахает, проклятая! И не разбирается. В конце концов мина надоела. Выбросили с глаз долой. И что же? Через недельку идет Дима из школы и видит: другая компания пацанят пытается ту же самую мину раскурочить.

Получается, что упрямая мина переходила по наследству от одной компании к другой.

«Мы тогда были как в том анекдоте про обезьяну с гранатой, – смеется Громов: – Обезьяна, зачем ты по гранате камнем лупишь, она же взорвется! – Ну и что? У меня еще одна есть!»

Как-то нашли ядро, пролежавшее в земле с Крымской войны. Чугунное, тяжеленное… тащили, катили, думали – внутри порох, а оно цельное оказалось. Доперли как-то до Диминой квартиры. Открывает дверь мама. – «Лариса Ивановна, можно оно у вас полежит»? – И это после всех душеспасительных лекций?!

В результате друган Мишка утащил у старшего брата ключи от подвала, и вместе с Димой они скатили трофей вниз по лестнице – где он, должно быть, до сих пор и лежит.

Около входа в полуразрушенный форт, окруженный ржавой колючей проволокой, стояла круглосуточная охрана и была прикреплена табличка: «Осторожно, мины! Опасная зона!». Но пацаны есть пацаны. В общем, они и туда ухитрились пролезть. Слава богу, никаких мин не обнаружили, зато пороха утащили полные карманы. Исследуя новый объект, в темноте один из друзей Громова зажег спичку, в свете которой детишки обнаружили, что стоят на слое пороха.

Маленькие детки – маленькие бедки: на боевом счету Громова &company взорванный противотанковой гранатой сортир, дымовые завесы, запуск пороховых ракет, стрельба из самодельных капсюльных пистолетов друг по другу и прочие «безобидные шалости» в школе, дома и окрестностях. Да и что требовать от ребенка, когда весь Севастополь буквально помешан на оружии. Вместо игрушек у некоторых ребят – боевое оружие – пусть сломанное, не стреляет, но все равно настоящее… А в 1975 году они снова переехали, но теперь уже в Харьков, подальше от взрывоопасных предметов, да и место маме предложили, что называется с повышением, а это и денег больше, и интереснее.

Здесь, наверное, следует отвлечься ненадолго от Димы и немного рассказать о его маме.

Точинина Лариса Ивановна, по мужу Громова, закончила архитектурный ВУЗ, работала в Симферополе архитектором, в Севастополе – старшим архитектором, и уже в Харькове – руководителем группы.

Поначалу Харьков Диме не понравился. Он невольно сравнивал его с Севастополем, подмечая, что Харьков заметно грязнее, на улицах много мусора, чаще попадаются неопрятно одетые люди, бомжи… Нет, в Севастополе все было совсем не так. Кругом военные моряки, курортный город закрытого типа. Больше улыбающихся людей, больше радости и веселья. Да что тут говорить, в Севастополе осталась вся его веселая компания… а тут из родных и близких людей только мама и бабушка… И моря нет! А еще патроны неизвестно, где искать…

Но ребенок просто не умеет долго грустить и жаловаться на несправедливость судьбы. Пообжился и привык, пошел в школу, появились новые друзья-приятели. И вот ведь странность, если в Севастополе Громов считался отпетым хулиганом, дальше некуда, – и родителей сколько раз в школу вызывали, и педсовет собирали, в общем, за то или за другое постоянно влетало – то в Харькове такое поведение было в порядке вещей. Поступки, за которые в Севастополе бесповоротно выгоняли из школы, здесь считались чуть ли не сверхпримерными. Так, например, если учитель просит дать дневник, а ученик отказывается – никто его за это к директору не потянет, и даже оценку за поведение не снизит. В севастопольской школе такое никому бы даже в голову не пришло: не дать учителю дневник! А тут – лафа! Поначалу новые друзья даже удивлялись: чего это Дима такой зашуганный? Но тот постепенно освоился, полюбил новый стиль жизни, вошел, как говорится, в коллектив и, как и прежде, начал приносить привычные неуды по поведению.

Оказалось, что Харьков – это совсем не плохо, даже наоборот. За год с небольшим в новой школе он освоился полностью: спички в замках, натертый парафином классный журнал или грифельная доска…

Полюбил химию…

При этом учителям не хамил, сверх меры не прогуливал, не сквернословил, учился почти на одни пятерки. Что же до остального, то… Полы в школе, измазанные йодистым азотом, который взрывается при малейшем прикосновении, слезоточивый газ в классе физики, задымление рекреаций и прочее… – вполне можно отнести к внеклассным занятиям любимым предметом.

Подобные «подвиги» принесли Диме популярность среди одноклассников, и не только – ведь в детстве почему-то кажется, что настоящие пацаны непременно должны быть хулиганами. Вот он и хулиганил на полную катушку.

Впрочем, любовь к взрывоопасным предметам не была единственной страстью Громова. С самого раннего детства он писал фантастические рассказы. Первые пробы пера относятся еще ко времени пребывания Димы в детском саду, не оставил он любимого занятия и в начальной школе, периодически строча что-то в толстых тетрадях. Класса же с шестого писал регулярно: повести, рассказы, пьесы, киносценарии, стихи – все что угодно.

Много раз пытался опубликоваться, но все неудачно. В восьмом классе начал посещать литературную студию Дворца пионеров, где и познакомился с Олегом Ладыженским. Первое знакомство не произвело ни на того, ни на другого должного впечатления: при встрече просто здоровались друг с другом, и не более того.

Юность Димы, или химия – в жизнь

Старшие классы школы Дмитрию Громову запомнились странными травмами – все, что называется, на ровном месте. Сначала Дима сломал левую руку, пришлось оставить занятия на пианино, потом правую, бросил стрельбу из малокалиберной винтовки. Только починил руки, пошел на хоккей и сломал ногу. При этом добро бы еще во время игры! – поскользнулся по дороге на матч, просто шел, и вдруг ни с того, ни с сего поскользнулся и грохнулся на обледенелую дорожку. В результате – сломанная берцовая кость, с двойным винтовым смещением. В общем, круто в хоккей поиграл!

Вылечили ногу, освободили на какое-то время от физкультуры. Закончилось освобождение, Дима приходит на занятия – и тут же сдает бег на пятерку (чего, надо сказать, ему ранее никогда не удавалось)! И это после сложнейшего перелома ноги! Через несколько лет, уже в институте, ситуация повторяется с точностью до дежавю. Во время работы в подшефном колхозе на выходные отпускали домой. И вот, приехав домой, Дима через несколько часов свалился с приступом аппендицита. Вызвали «скорую», отвезли в больницу. Сделали операцию, вскоре выписали. Опять освобождение от физкультуры – на сей раз уже в институте. И едва освобождение заканчивается, Дима на первом же занятии в секции фехтования, куда он ходил до приступа аппендицита, попадает на сдачу нормативов. Ну, сдает, как все. Скорость укола, попадание в мишень… – отлично! Дошло дело до подтягивания. Тренер: «Может, не надо?» Громов: «Надо, надо!» И подтянулся целых семнадцать раз, больше всех в группе. Потом объяснил: мол, исхудал во время болезни, сбросил вес, вот и подтянулся без проблем. А тренеру его красный свежий шрам еще, небось, долго в страшных снах являлся.

Возвращаемся назад, в школу. Во время подготовки к выпускным экзаменам Дима сделал себе пневматическую винтовку, в просторечии – «воздушку». Получилась не хуже фабричной, на ней даже оптический прицел имелся. Точность была неплохая, но испытывать ее в школе Дмитрий не стал. Какой смысл? – аттестат все равно весь в пятерках. Жаль, без медали, но не беда: медалей, дипломов и прочих наград он уже позже добрал, в ипостаси знаменитого писателя.

Институт он себе наметил Харьковский политехнический, факультет технологии неорганических веществ. Древние покровители наук и ремесел египетские боги птицеголовый Тот и таинственный Осирис, а также их коллега из Греции легкий на ногу Гермес с распростертыми объятиями встретили нового ученика в храме знаний. Немного сконфуженная блистательными противниками, в сторонке за мраморными колоннами то и дело кидала на них полный немых упреков взор дама Литература, уязвленная тем, что мальчик, которого она давно знала и надеялась видеть в своей свите, предпочел ей других. Но какой выбор? Особого выбора у Дмитрия Громова как раз и не наблюдалось. С детства Дима увлекался химией и литературой. Общеизвестно, что в Литературный институт без блата поступить было нереально. Поэтому он решил сосредоточиться на химии, продолжая писать для себя. Так что никакой обиды для сиятельной госпожи в действиях молодого человека не было. Просто ее время еще не пришло.

Поступил с первого захода. В ВУЗах как раз ввели «эксперимент»: если первые две оценки, полученные на вступительных на экзаменах, дают в сумме не менее девяти баллов, дальнейшие экзамены не нужны. Четверка по математике и пятерка по химии открыли дорогу в любимую профессию.

В Харьковский политех приезжали чуть ли не со всего мира: Польша, Индия, Афганистан, Тунис, Доминиканская республика, Кувейт, Зимбабве… В то время перспектива оказаться когда-нибудь за границей для советского человека была голубой мечтой. А так – хотя бы послушать, пообщаться, приобщиться, пусть даже на уровне разговоров, прикоснуться к чему-то запредельно-далекому, но безусловно интересному.

Среди новых знакомых выделялся чернокожий Педро из Доминиканской республики. Педро знал пять языков, по дороге к новому месту учебы начал изучать русский, на месте достаточно быстро освоил его настолько, что мог уже свободно болтать на любые темы, и тут же взялся за украинский. Зачем? А просто так принято – неприлично жить в стране и не знать ее языка!

Годы студенчества – время гулянок и веселья, время дискотек, где Громов вскоре сделался одним из ди-джеев и любимцев публики. Время напряженное, но творческое и бесконечно увлекательное.

Даже скучные субботники и первомайские демонстрации, на которые хочешь не хочешь, а ходишь, представлялись вполне себе ничего времяпрепровождением. С песнями, танцами, криками «ура»… И если историки из Универа традиционно маршировали под сделавшееся классикой жанра: «Мы наш, мы новый миф построим», химики обратились к поэзии А. В. Кольцова, вопя на всю Сумскую:

Не стерпел удалой,

Загорелась душа!

И – как глазом моргнуть —

Растворилась изба… – последняя строчка грела душу и звала на новые подвиги.

Шли годы, сидение за партами сменялось студенческой практикой в разных городах необъятной Родины. Так, будучи на третьем курсе института, в составе студенческой группы Дмитрий поехал на практику на химический комбинат Северодонецка.

«Заходим на территорию завода, делаем шагов двадцать от проходной, раздается жуткий взрыв. И вот я наблюдаю феерическое зрелище, которого прежде никогда не видел и, надеюсь, никогда больше не увижу: летающие крышки от канализационных люков. Все они взлетали выше пятого этажа – натуральные летающие тарелки. Кто бы догадался снять, большие деньги можно было бы выручить, – рассказывает на конвенте «Созвездие Аю-Даг 2011» Дмитрий Громов. – Из люков огненные столбы метров на десять вверх, сразу синхронно по всему заводу, красота! А потом все эти крышки начинают падать…

Я смотрю в полном охренении и единственное, что могу выговорить: «Это не я!»

Обычно когда что-нибудь взрывалось в школе, а позже в институте, все шишки валились на меня. Часто оправданно, но только не в этот раз. «Ничего не сделал, только зашел!»…

В результате выяснилось, что каких-то двух умников из центральной заводской лаборатории угораздило спустить в канализацию полтонны отходов натрия и калия, которые хранились под керосином. При попадании в воду все это долбануло так, что мало никому не показалось. Чудо, что обошлось без жертв, и только в капот директорской «Волги» картинно врезалась и застряла крышка от люка».

Юность Олега

Закончив школу, Олег Ладыженский пошел поступать в институт. Харьковский государственный институт культуры закончили родители, и он туда же: подал документы на режиссерское отделение факультета культурно-просветительной работы. Перед этим какое-то время работал с репетитором – кстати, тем самым режиссером, который набирал курс. Олег неплохо подготовился и был вполне уверен в себе. Программа, что называется, обкатанная, все не один раз опробовано и на семье, и на репетиторе: стихотворение Дмитрия Кедрина «Зодчие», миниатюра Феликса Кривина «Форточка», басня…

Была, правда, одна закавыка, на которую Олег по неопытности сначала махнул рукой. Институт культуры в высших партийных сферах считался идеологическим. То есть, там готовили идеологических работников. Кто жил во времена СССР, тот поймет.

Первый экзамен – по специальности – абитуриент начал сдавать хорошо. Мастерство актера, режиссура, идейно-тематический анализ пьесы – пять баллов. Олегом довольны, он счастлив, все идет как по маслу. Но вдруг посреди экзамена, на втором его разделе – политическом, ибо, как уже было сказано, ВУЗ-то идеологический! – прибегает в аудиторию взмыленный представитель деканата и начинает валить: «расскажите-ка о решениях съезда, о пленуме партии…».

В общем, пять по специальности, два по политике – общая «тройка».

Что за напасть? Оказалось, в институте была установлена негласная квота на количество евреев на потоке. Разрешалось взять не более трех, а тут нежданно-негаданно в последний момент нарисовался четвертый кандидат – сын кого-то из преподавателей. Вот руководство и взялось за дело, расчищая дорожку.

Думал Олег, чем горюшку помочь, ничего не придумал, махнул рукой, да и пошел остальные экзамены сдавать. А пока сдавал – историю, сочинение, русский устный – выяснилось, что отвалилась такая масса народа… В итоге Олег поступил. В идеологический ВУЗ с политической «двойкой»!

То ли еще будет…

Группу вели Виктор Кузьмич Гужва, режиссер и превосходный актер, а также Валентин Юрьевич Ивченко, в прошлом – главный режиссер Харьковского театра музыкальной комедии. Что такое оперетта? Это вокал, танцы, декламация… Словом, необходимый арсенал и для эстрадного, и для театрального актера-режиссера.

На втором курсе института, уже прозанимавшись к тому времени два года каратэ, Олег сменил школу, перейдя «под руку» Владимира Попова, ученика Хидео Хасимото по кличке Эйч.

В 1967–1972 годах, в Москву, в Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы (Российский университет дружбы народов) приехал учиться студент из Японии – Хидео Хасимото. Мелкий, жилистый, похожий на богомола, в очках – он олицетворял собой образ классического ботана-интеллигента. Тем не менее неприметный Хидео (4 дан Годзю-рю, чемпион своей префектуры и серебряный призер чемпионатов Японии 1964-66 годов) на зависть здоровенным качкам мог отжаться от пола на кулаках едва ли не тысячу раз, не сбавляя темпа и не слишком утомляясь. Вокруг японца собрался кружок любителей каратэ, и он начал преподавать. У Хасимото-сан учились не только москвичи, но и харьковчане (В. Лысянский, Житомирский, братья Кричевские), в том числе и Владимир Попов, открывший впоследствии свою школу в Харькове.

По рассказам современников, Хидео Хасимото запомнился им как анархист и человек рискованный. Поддерживая боевые традиции родины, сенсей Хасимото время от времени водил своих учеников в пивные, где в естественной и непринужденной обстановке можно было обкатать на практике полученные на тренировках навыки. Правда это или легенда, сейчас уже трудно сказать. Известно также, что после института Хасимото женился на филиппинке и уехал на Тайвань.

Олег поступил в школу каратэ под руководством В. Попова в 1982 году, и с тех пор в этой области кое-чего добился: был членом МАHОКК (Международная ассоциация национальных объединений контактного каратэ-до), получил черный пояс, II дан, стал судьей республиканской категории. С 1992 по 1994 годы – вице-председатель ОЛБИ (Общества любителей боевых искусств), на сегодняшний день тренирует группу ветеранов стиля Годзю-рю, где старшим ученикам – под семьдесят лет.

Вот ведь как бывает: уже много лет нет на свете Владимира Попова, а школа его живет. Олегу Ладыженскому повезло заниматься у этого интереснейшего человека. Массивный, властный Попов, несмотря на свой внушительный облик, являлся кандидатом физико-математических наук и был разносторонней личностью. Что немаловажно – требуя выполнения своих приказов, Попов был предельно корректен, совмещая силу и мягкость. Японская пословица: «Где права сила, там бессильно право» была явно не про него. Последнее добавляло и Владимиру Попову, и его школе заслуженной популярности.

Если хочешь чего-то достичь, необходимо постоянно тренироваться. А как это сделать, учась на дневном режиссерском отделении и, кроме учебного процесса, участвуя в массе спектаклей в качестве актера и режиссера одновременно? Первые два года студенты «театралок» разве что ночевать домой приходят, и то не всегда. Что же говорить о ежедневных тренировках? Тренировались, где могли – в коридорах института, на репетициях. Представьте картинку: пианист-аккомпаниатор в концертном зале, легко скользя по клавишам изящными тонкими пальцами, выводит вальс Шопена. А рядом, внимая Шопену, двое молодых людей – Олег Ладыженский и Арсен Вартанян, его сокурсник и сэмпай школы – увлеченно мутузят друг дружку кулаками.

Часы при этом регулярно снимались с руки и выкладывались на крышку рояля или на окно аудитории. Так же регулярно часы там и забывались – звенел звонок, и приходилось со всех ног бежать на лекцию или репетицию. Что забавно, потом часы всегда находились на прежнем месте или их кто-нибудь приносил рассеянному владельцу. Ни разу «котлы», как тогда звали часы, не потерялись и не были приватизированы каким-нибудь ловким деятелем культуры – видимо, ловкачи задумывались о последствиях.

На одном из последних курсов института в школу каратэ, где Олег к тому времени уже стал помощником инструктора, пришел Дмитрий Громов. Судьба давала будущим соавторам второй шанс наконец-то разглядеть друг друга. Но, как и в литературной студии, особого взаимного интереса не возникло. Разве что Олег – позже, открыв собственный театр-студию «Пеликан» – обмолвился о своей театральной деятельности, а Дима вспомнил, что у него как раз есть фантастическая пьеса «Двое с Земли». С пришельцами, звездолетами и бластерами.

Ладыженский назвал адрес «Пеликана» и сообщил, когда ближайшая репетиция. Громов обещал прийти. В результате пьесу Олег отверг, а Дима как-то незаметно прижился в театре.

По расхожему мнению, составленному из опросов учащихся многих ВУЗов, быть студентом хорошо, вот только учеба мешает. К нашим героям, Дмитрию Громову и Олегу Ладыженскому, последнее никак не относится. «А если в глазки им заглянуть…»[2]. Шалили и развлекались будущие соавторы, конечно, от души, но и учеба им была в охотку.

В институте Олег играл во множестве различных спектаклей: «Гнездо глухаря» по пьесе В. Розова, «Фантазии Фарятьева» по одноименной повести А. Соколовой, «Дом, который построил Свифт» по пьесе Г. Горина…

В постановке «Моя дочь Нюша» (Ю. Яковлева) Олегу досталась роль пожилого человека военного поколения. Место действия – комната, приходит родная сестра героя, у сестры на груди – боевой орден. Герой же про орден не в курсе. На репетициях все шло без заминок. Зато на спектакль девушка, игравшая сестру, надела невероятно высокий бюстгальтер. Она вообще была выше и заметно крупнее Олега, с грудью, вызывавшей зависть подруг и восторг парней, а тут…

– Так получилось, что на спектакле я вдруг не вижу ордена, – рассказывает Олег Ладыженский. – Он лежит, так сказать, на горизонтальной поверхности, и существенно выше моих глаз. Пришлось едва не подпрыгивать, чтобы спросить: «Откуда у тебя орден?» В результате получилась не драма, а комедия.»

В спектакле «Дом, который построил Свифт», Олегу дали роль одного из стражников, охраняющих пленных артистов. По пьесе Олег должен был застрелить своего напарника. Режиссер-постановщик заменил пистолеты шпагами – будем, значит, закалывать. Всё репетировали множество раз, была детально разработана мизансцена, положение актеров, угол нанесения удара вплоть до сантиметра. Однако премьера в который раз внесла свои корректировки. На спектакле партнер встал не в ту позицию, отмахнувшись «не по уставу», и Олег чуть не вышиб ему глаз, в последний момент умудрившись изменить траекторию удара. Он со всей силы воткнул клинок между бортом мундира и телом. Клинок прорвал мундир и вышел сбоку. Когда «раненый» упал, зал зааплодировал.

На дипломном спектакле Олег играл Франсуа Вийона (пьеса Юлиу Эдлиса «Жажда над ручьем»). Своего Вийона Ладыженский сразу же решил стилизовать под Высоцкого. Должно быть, не давал покоя романтичный образ поэта с гитарой. Олег положил баллады Вийона на музыку, написал подражание его балладе «Я знаю всех, но только не себя». Черные кудри, благородная, нанесенная пудрой, седина на висках, грим, выразительно подведенные глаза, гитара – его Вийон безусловно производил впечатление на зрительниц. Но Олег и представить себе не мог, что когда он произносил со сцены слова несчастного и нелюбимого поэта:

…в него влюбится девушка с прекрасным, зовущим героев на подвиги именем – Елена. Которая в скором времени сделается его законной супругой. Баллада сменялась балладой, Вийон страдал, ерничал, любил…

Сколько было таких случаев: девушки влюбляются в образ, персонаж, красивого актера… Четвертая стена – она и в Харькове четвертая стена. Короче, в тот день они так и не познакомились. Елена ушла домой, а Олег стал готовить свой второй дипломный спектакль, где он уже выступал как режиссер. Через какое-то время свой диплом должен был сдавать и Арсен Вартанян. Он попросил Ладыженского загримировать труппу. И так получилось, что там снова оказалась Елена. Она взглянула на Олега во второй раз: без грима, благородной седины и гитары, с какими-то несерьезными веснушками, он вовсе не напоминал романтичного Вийона и ей не понравился.

На их общее счастье, теперь пришла очередь влюбиться Олегу. Они познакомились в мае – и в октябре уже сыграли свадьбу. Скороспелый брак неожиданно оказался прочным, и теперь через столько лет Олег и Лена по-прежнему вместе.

Свой дипломный спектакль «Когда фея не любит» по пьесе Феликса Кривина, на котором оценивалась режиссерская работа Ладыженского, он ставил на базе Дворца Культуры «Металлист». Там же он сыграл роль Короля и написал ряд песен, которые сам исполнял. К тому времени у Олега уже имелся опыт работы в мюзиклах, включая мюзикл с рок-группой (В. Коростылев, «Король Пиф-Паф, или Не в этом дело»).

Едва закончился спектакль и приемная комиссия направилась в кабинет директора, Олег быстро разгримировался, переоделся и вышел вполне довольный собой, при галстуке, в костюме-троечке. А чего не радоваться-то, когда все как по маслу? Спектакль хороший, актеры не подвели, зал принимал, что называется, «на ура»! Вот и преподаватель Ивченко Валентин Юрьевич вышагивает навстречу, не иначе как с поздравлениями.

– Готов защищаться? – вместо приветствий спросил Ивченко.

– Готов. Спектакль ведь нормальный, – не понял подвоха Олег.

– Эх, ты! – рассмеялся опытный режиссер. – Коньяк взял?

Коньяка не было, денег тоже. Ладыженский подскочил к отцу, только что отсмотревшему дипломный спектакль сына и теперь ожидающему, что же скажет высокая комиссия. Заняв у него двадцать пять рублей, дипломник побежал в ближайший гастроном. Спектакль заканчивался поздно, гастроном был закрыт. Олег припал к стеклу и узрел стоящих в ряд продавцов и дядьку, вышагивающего перед ними с видом университетского профессора. Не иначе, комиссия из Киева! Понимая, что это его последний шанс, Олег забарабанил в дверь. Ему открыли, но, разглядев, кто стучит, тотчас попытались закрыться снова, пообещав вызвать милицию. Шутка ли сказать, в магазине ревизия, а тут черт знает кто ломится!

– Я из ДК «Металлист»! – хорошо поставленным голосом рявкнул Ладыженский первое, что пришло в голову. – У нас ЧП! Из Киева приехал заместитель министра по культуре, а коньяка нету…

– Дайте молодому человеку коньяк, – тут же распорядился ревизор. – Замминистра без коньяка не может…

Олегу выдали две бутылки, взяв с него строго по кассе, после чего он вернулся во Дворец культуры и успешно защитился. Спектакль удался, а коньяк принес все остальные бонусы.

Ваш выход

После получения диплома Олега распределили в город Богодухов. Огромный зал Дворца Культуры на тысячу мест, большая сцена, на которой хоть сводный хор милиции, хоть классический балет «Лебединое озеро», со всеми из него вытекающими последствиями, обустраивай. Плюс перспектива через несколько лет принять пост директора. У богодуховского директора образование среднее – училище – а полагалось высшее. Вдобавок по возрасту тот все равно скоро выходил на заслуженный отдых. Все складывалось как нельзя лучше для глубоко провинциальной карьеры.

Но жить в Богодухове?

С большим трудом, привлекая друзей со связями, удалось отказаться от распределения. После чего Олег пустился в свободный поиск.

Предложили весомую должность в ДК милиции. Они бы махнули рукой на национальность, но там нужно было иметь звание и состоять в коммунистической партии. Предложили быстро подать заявление, стать кандидатом, пройти испытательный срок, после которого примут как миленького. Двойная выгода – и непыльная работа с приличным окладом, и опять же член партии, в дальнейшем пригодится. Но административная кабинетная работа Ладыженского не привлекала. Хотелось работать с театральным коллективом, заниматься любимым делом. Началось тяжелое время. Безнадежно и безденежно Олег шесть месяцев сидел на шее жены, с ее зарплатой медработника. Полгода – никакого просвета, ни одной зацепочки. Наконец ему удалось отыскать место в Доме Культуры харьковского объединения «Стройматериалы», на окраине города. Странное сочетание – культура и стройматериалы… Впрочем, внутри здания при ближайшем рассмотрении обнаружился симпатичный зальчик на восемьсот мест. Народ в ДК оказался милый и приветливый, директор душевный.

Что еще надо?

В результате Олег вписался сам и привел целую труппу. ДК получил дипломированного режиссера, студия «Пеликан» – крышу над головой, а Олег смог наконец похвастаться зарплатой в целых девяносто рублей. Не густо, но после шести месяцев безденежья, с беременной женой и постоянными думами, как жить дальше…

Короче, он был рад и таким деньгам.

Олег закончил институт в 1984, а в 1985 уже поставил «Обыкновенное чудо» Шварца. В спектакле он играл Хозяина, а супруга – Хозяйку. На генеральной репетиции Лена была уже на сносях и через неделю родила дочку Марьяну.

Собственно, в «Обыкновенном чуде» сыграл и Дмитрий Громов. Ему досталась роль Первого министра.

«С Громовым мы знакомились, как в сказке, три раза, – рассказывает Олег Ладыженский. – Первый раз – школьниками, в литературной студии Вадима Левина. Сейчас Левин, прекрасный поэт и замечательный педагог, живет в Германии. Второй раз мы сошлись в школе каратэ. И наконец – театр «Пеликан».

Так и повелось. Олег ставил спектакли, а Дима играл в них различные роли. Постепенно сдружились. Спектакли получались интересные, народ шел на них валом.

Подлинное чудо, что за все время существования студии Олег как-то умудрялся так отчитываться в Доме народного творчества, что ему всякий раз разрешали осуществлять задуманное.

Отчеты перед специальными кураторами – обычная практика советского времени. Режиссеры, актеры – люди увлекающиеся, вполне могут поставить что-то идеологически невыдержанное. Поэтому перед тем, как приступать к работе над спектаклем, необходимо было доложить об этом в вышестоящую инстанцию, объяснить в деталях, что да как предполагается ставить, плюс ответить на энное количество идиотских вопросов, после чего вам либо дают зеленый свет, либо зарезают идею на корню.

«Жажда над ручьем» – на этот раз Олег уже не играл, а занимался чистой режиссурой. «Трудно быть богом» по роману братьев Стругацких… Ладыженский не доложил кураторам об идее постановки – сообщи он о подготовке такого спектакля, работу закрыли бы еще на стадии подготовки. Рискнул, продержав в тайне весь репетиционный процесс, и уже после премьеры сообщил в Дом народного творчества – постфактум. Доложил, получил по шее… Впрочем, иных репрессий не последовало. Спектакль не запретили, ограничившись взысканием нахалу-режиссеру.

Грандиозное действо, тридцать пять человек на сцене, Громов в роли Ваги Колесо, масштабные декорации, классическая музыка… До сих пор сохранилась запись, где на фоне могучего Баха и колоколов трехлетняя Марианна, дочь Олега, произносит текст: «Когда бог, спустившись с неба, вышел к народу из Питанских болот, ноги его были в грязи…». Мама диктовала Марьяне, а девочка пыталась произнести в микрофон непонятные ей самой слова. В спектакле это звучало так: мать учит дитя Святому писанию. Страшная вышла запись. Монументальная музыка Баха, колокола, хнычущий голос ребенка, настойчивая мать…

С реплики девочки: «Мама, а зачем его сожгли?» начиналось действие.

Пора взрослеть

Во время постановки спектакля «Трудно быть богом» в студию «Пеликан» пришла новая актриса – худенькая и стройная, словно мальчик, Бронислава Тумаркина. В спектакле она играла Уно – юного слугу Руматы. Жизнь же приготовила для нее другую, более значимую роль. В 1989 году она станет женой Дмитрия Громова и подарит ему сына Сережу.

Вместе Дима и Броня сыграли в двух спектаклях: «Трудно быть богом» и «Автобус». Далее последовали другие постановки, другие роли, но быть на сцене вместе как-то не пришлось. Семья, работа, литературные занятия, командировки, тренировки…

…освоившись в театре, Бронислава пришла в школу каратэ. Тренировалась всю беременность, согласившись прекратить занятия буквально за две недели до родов.

Спектакль «Автобус» по пьесе С. Стратиева – едкая сатира на современное общество. Премьера проходила, что называется, «на чужой территории» – ситуация для актеров во все времена волнительная. А тут еще Громов заболел: отравился. Так что знающему всю пьесу и все мизансцены наизусть режиссеру Ладыженскому пришлось на премьерном показе заменять его. А на второй день – бледный, на таблетках – Дмитрий дотащился до театра и героически играл сам.

В 1987 году театр-студия «Пеликан» стал лауреатом Второго Всесоюзного фестиваля народного творчества. Даже медаль выдали; до сих пор хранится. Критика пророчила театру блестящее сценическое будущее: «Пеликан» – птица высокого полета. К сожалению, не все хорошие предсказания сбываются…

За год до этого, в 1986-м, Дмитрий Громов с отличием заканчивает институт и поступает на работу в «НИОХИМ» – молодой специалист, накачанный знаниями, энтузиазмом и готовностью трудиться. Не получилось: как назло, отсутствует начальник… Вот ваш стол у окна… обустраивайтесь, работайте… У окна – страшное место с точки зрения японцев, они-то знают: если человек получил место у окна, оттуда он уже до самой пенсии никуда не продвинется! Дима этой приметы, разумеется, не знал… но что-то такое словно бы почувствовал, все еще кипя энергией и желанием поскорее начать трудовые вахты.

Попросил дать ему задание, любое, потому что жаждал свершений. Не получилось, не дали. Попросил опять – с тем же результатом. Ну, и что теперь? У него и дома полно дел, лучше бы в театр отлучился, на тренировку сходил, а тут сиди, как замурованный, день за днем; уйти нельзя, а останешься – впору волком выть от скуки: «будьте людьми, дайте хоть какую-нибудь работу»!

Ну, что ты с ним, с таким, будешь делать? Показали курилку, столовую… другой бы понял намек: книжку, что ли какую-нибудь почитал, вот женщины, например, вяжут тихо под столом, и у многих уже и шарфы, и джемпера… а у этого руки работать чешутся!.. Выдали стопку должностных инструкций. Изучай. Изучил. И опять с вопросами о работе лезет. Шефа же нет как нет. Сиди и жди.

Дима действительно вскоре уселся за свой стол, обложившись со всех сторон английскими словарями, и начал что-то строчить в общей тетради. Ну, слава всевышнему, вроде как угомонился, решили сотрудники, нашел себе какое-то занятие. Какое? А они не спрашивали. Сидит человек на своем месте, что-то пишет, думает, нет-нет в толстые словари заглядывает – одним словом – работает.

Громов же действительно нашел себе занятие: он вознамерился написать рок-оперу по мотивам собственного рассказа «Разорванный круг», да не просто так, а в стихах и на английском. Позволю себе заметить, забегая вперед, что идея состоялась, и через много лет означенная рок-опера благополучно вышла на диске с музыкой, вокалом, сольными партиями, дуэтами и хорами, аранжировкой – то есть по всем правилам. Выполнил эту работу композитор Алексей Горбов.

Вообще говоря, любой переводчик скажет вам, что описанная выше ситуация невозможна в принципе, что русскоязычный автор просто неспособен грамотно написать художественный текст на аглицком. Да еще в стихах! Но Громов-то этого не знал! Не знал – и потому сделал.

Позднее, конечно же, грамотные переводчики по данному тексту прошлись, подчистили, подправили… Потом прошло еще сколько-то времени, и, перечитывая свое творение, Дима нашел в нем еще несколько «глюков», пропущенных профессионалами. Но доделки, доработки – дело десятое. Основной же текст был написан на первом рабочем месте Дмитрия Громова, в том самом «НИОХИМе», за «бесперспективным» столом.

Когда работа над рок-оперой уже подходила к концу, объявился-таки шеф, но его появление ни в коей мере не разогнало прижившуюся здесь скуку и, что более важно, не помешало завершению эпохального труда. Так что, если поначалу Дима и надеялся, что, поступив на работу, занятый новым делом, наконец-то бросит курить (к сигаретам по-настоящему пристрастился в институте, хотя и в школе изредка покуривал) – то теперь, покрутившись в сонном царстве, он пришел к выводу, что реально сдохнет со скуки, если откажется от перекуров.

Впрочем, работа в «НИОХИМе» – это было не только скучное сидение за столом: время от времени Громова, как молодого специалиста, посылали в различные командировки. Особенно запомнились поездки в городок Бекдаш на Каспийское море, в объединение «Карабогазсульфат», где пришлось заниматься пуско-наладкой цеха. «О, Бекдаш! Сады твои полны жасминовым ароматом, озера твои манят голубой прохладой, чинары твои…»[3].

Жаркая средняя Азия, из регулярного воздушного транспорта – лишь выпущенный еще при царе Горохе слаборегулярный кукурузник. Не дождался самолета – постарайся тормознуть грузовик. Они хотя и редко, но все же появляются, точно миражи в дрожащем от зноя воздухе. Дорог в пустыне практически нет, не дороги – намеки на оные, не сразу и обнаружишь. Если повезло напроситься в кабину грузовика, можно доехать до ближайшего культурного центра – города Красноводска. Пять часов по жаре, молясь, чтобы мотор не заглох, или водителя не разморило на солнышке. Пешком и вовсе не дойдешь. «Книг на русском здесь почти не читали, да и в разговорах многие старались обходиться лишь самыми необходимыми русскими словами, редко попадающими в печатные издания»[4].

Кукурузники – отдельная тема. Так, на одном из них вообще был выломан кусок днища. К дюралевому сплаву самолетной обшивки какой-то народный умелец гвоздями прибил кусок фанеры. Должно быть, пилот самолично ремонтировал, проявив при этом недюжинную фантазию a-la Kulibin.

Пока Громов летел на этом чуде техники, фанерка оторвалась, и под ногами образовалась прямоугольная дыра примерно 50 на 60 сантиметров, через которую просматривался дивный вид на все, что происходило под самолетом. Учитывая, что кукурузник высоко не летает, ни турбулентности, ни холода из-за пробоины пассажиры не замечали, да и на аэродинамические свойства летающей развалюхи происшествие никак не повлияло.

Сей антиквариат мог терять запчасти или даже разваливаться в воздухе на куски, но, не в пример современным самолетам, это чудо исправно летало!

Фейерверк над Бекдашом

В городке Бекдаш Громов познакомился с местными ребятами, которые вели дискотеки. В институте Дима был ди-джеем, вот и потянуло, а тут еще главный по электронике, литовец Гинтарас, лейтенант местной РЛС, такую светомузыку спаял из стреляных запчастей, что подобной даже в Харькове на самых крутых дискотеках видеть не доводилось. А что такое Харьков в сравнении с этим самым Бекдашом? По меньшей мере, центр мира и культуры! При ближайшем рассмотрении у ди-джея на пульте даже два гнезда для пиротехники обнаружились, вот только до приезда Громова в Бекдаше нормального фейерверка не видели. Так в чем проблема?

Гинтарас и Дмитрий мгновенно сдружились на почве общей любви к пиротехнике и рок-музыке. А с начальником центральной заводской лаборатории Геннадием Гуссейновичем Багировым, без которого такую идею было бы не провернуть, Громов нашел взаимопонимание после того, как привез из Харькова какие-то жутко нужные тому импортные ручки. Багирову постоянно обещали разнообразные «сувениры» с большой земли, но дальше разговоров дело не шло, а Дима без лишних слов с первого раза привез то, что обещал.

«Вот человек, который держит слово!» – громогласно представлял своего нового друга Багиров. В общем, Громов для Багирова стал своим человеком. Когда понадобились реактивы для фейерверка, он просто дал Дмитрию ключи от склада ЦЗЛ:

– Бери сколько унесешь и чего захочешь, – сделал он широкий жест, – только вот это и это мне нужно для анализов. – Геннадий Гуссейнович задумался на секунду, должно быть, укоряя себя за чрезмерную жадность… – Это и это, ну, то, что для анализов, хотя бы по банке оставь, – наконец закончил он фразу, радуясь, что выкрутился из столь сложного положения.

Обрадованный нежданной халявой, Громов набрал целую сумку разнообразных емкостей и, взвалив ношу на плечо, хотел уже поблагодарить радушного хозяина, но тот, оценив на глаз и без того уже внушительный размер сумки, удивленно приподнял брови:

– Что ты так мало набрал?

Мало, так мало. Дима послушно развернулся на месте, второй раз скользнул в дверь лаборатории и прихватил еще пару баночек. Теперь Багиров был вполне доволен тем, что как следует сумел быть полезен хорошему человеку. Громов же приступил к организации фейерверка.

Помогать ему в этом увлекательном деле подрядились местные ребята.

Праздник организовали грамотно. Крыша комментаторской будки на стадионе была покрыта рубероидом и залита смолой. На ней установили колонки и пульт. Прекрасно разбираясь в пиротехнике, большую часть зарядов Дмитрий установил на земле, и лишь пару – непосредственно на крыше. Дело за малым: оставалось принести с завода два куска асбеста, который там под ногами валялся и был никому не нужен. Это-то он и поручил своим добровольным помощникам. Но то ли обормоты не знали, как выглядит асбест, то ли решили проявить инициативу, но в результате вместо асбеста принесли два железных листа.

Температура горения всех этих фейерверочных составов – порядка 3000 градусов, то есть, плавит любую сталь. Асбест бы выдержал, а вот железо… В результате в самый ответственный момент вспыхнула крыша комментаторской будки. Народ радостно закричал «ура» полагая, что так и запланировано, и продолжил веселиться, не спеша вызывать пожарных или прийти на помощь.

На счастье Громова и компании, еще до начала праздника от щедрот города им выделили ящик лимонада. Этим-то лимонадом пиротехники и тушили комментаторскую будку. И потушили! Одна печаль – Гинтарас погубил новые белые спортивные тапочки, пытаясь затоптать пламя.

Светлое будущее

Дмитрий Громов чуть ли не всю жизнь писал фантастические рассказы. Не оставлял он этого занятия и в «НИОХИМе», хотя бы потому, что сидеть и бездельничать на месте от звонка до звонка во все времена ему было сложно. Скучная обстановка словно бы подначивала самостоятельно раскрасить ее всеми красками отменно-развитого воображения, ну и желание повеселиться с годами никуда не делось.

Было это в советское время, в далеком 1988-м, когда правительство на регулярной основе «радовало» своих граждан демонстрацией картин светлого будущего в отдельно взятых отраслях и регионах. И многие верили, что в 2000 году количество крупного рогатого скота сравняется с поголовьем партийных работников, женщины будут рожать исключительно героев труда, а на Марсе зацветут яблони.

Составить подробный перспективный план развития химической отрасли на целых 25 лет было поручено руководству славного «НИОХИМа» города Харьков. А дальше как в сказке: директор института слил на своего зама, зам на завлаба, тот в свою очередь на завсектора. Завсектор по-честному хотел сделать все сам, но его неожиданно услали в командировку. В результате молодому специалисту Громову, находящемуся всего-то полтора года на работе, вдруг поручают писать планы развития отрасли на 25 лет вперед по всему Советскому Союзу!

Первую пятилетку он, по собственному признанию, сделал честно, раскопал все, что только было возможно найти по теме, подробно изложил, где чего нужно достроить, какое производство закрыть, какое расширить. Над следующей пятилеткой Громов уже изнемогал, но выжал из себя все, что знал, а чего не знал, где-то вычитал. Получилось тоже более или менее по уму: копать будут – ничего особо неправильного не нароют. А впереди страшным призраком маячили еще целых пятнадцать лет! Что делать?

И вот тут в Дмитрии Громове проснулся научный фантаст. «Пропадать, так с музыкой!» – решил будущий писатель, и насочинял такого…

В общем, никто в институте это не прочел, и фантастическое сочинение благополучно уехало в министерство, где и потонуло под грузом скучных бумаг.

«Но если бы это все реализовалось, мы бы сейчас точно жили при коммунизме!» – смеется Дмитрий. А я вот думаю, какая замечательная утопия должно быть пропала. Люблю я творчество дуэта Г. Л. Олди, люблю и рассказы Дмитрия Громова, а здесь – вообще нечитанное произведение! Может, когда-нибудь и оно вынырнет на поверхность… Хотя – зачем? Куда приятнее думать, что оно продолжает жить по собственным правилам, что где-то с легкой руки молодого писателя создался параллельный мир, в который время от времени проваливаются наши современники. Должны же они куда-то деваться, вдохновляя пишущий народ на бесконечные сказы о попаданцах. А что, Г. Л. Олди создали множество интереснейших миров, возьмите хотя бы тот чисто писательский из романа «Орден Святого Бестселлера»…

Хотя двадцать пять лет еще не прошло, сила, заложенная в произведение, не иссякла, а, следовательно, не будем и искать пропавший документ себе на головы, подобно тому, как мальчишки из Севастополя искали взрывчатку. Не станем, ибо отзовется, да так громыхнет, что мало никому уж точно не покажется.

Мысленно стучу по дереву, тихо. Двадцать пять лет еще не прошли, и какой коммунизм придумал для нас Дмитрий Громов, это без «Олдёвки»[5], поди, и не разберешь. Ну, да и бог с ним. Я продолжаю.

Первоапрельские тезисы

Однажды в разгар весны, а именно 1-го апреля, пришли в «НИОХИМ» бланки заявок на реактивы. Одна графа: «название», другая: «для чего оное требуется», третья: «количество» – рутина, короче говоря. Все лаборатории-отделы честно заполнили документы, Дима же решил повеселиться. 1-е апреля как-никак! Заполнил весь листок честь по чести, а последним пунктом добавил от себя: «и две тонны динамита для благоустройства “НИОХИМа”».

Это было еще в советское время, рядом с «НИОХИМом» располагалось здание обкома партии, так что, Дмитрий дотошно рассчитал, что если положить динамит с правильной стороны, «НИОХИМ» подбросит так, что рухнет он прямехонько на Обком.

Правда, расшифровывать свою рационализаторскую идею в заявке не стал. Не приложил и чертежи. Как-никак, авторская разработка, не дай бог, кто сопрет.

Никто заполненные бланки, как обычно, не проверил, и все это благополучно ушло в вышестоящую инстанцию.

Проходит месяц, и шутника вызывают к завлабу.

– Кто это написал?!

Предъявляется давешняя заявка.

– Я.

– И что ты тут написал?!!

Дмитрий начинает зачитывать длинный список реактивов, необходимых для работы в лаборатории неорганической химии.

– А это что такое?!! – Завлаб тычет в злополучный пункт, – «…и две тонны динамита для благоустройства “НИОХИМа”»!!!

– Вы число посмотрите.

– 1.04.???

– Ну?

– 1 апреля?!! – заржал завлаб. – Точно: 1 апреля! – И тут же, понуро: – Ой, блин, как же я буду от них теперь отмазываться?..

В 1988-м, на третий год работы в «НИОХИМе», Громову пришло приглашение из родного института – продолжить обучение в аспирантуре, мол, есть у нас вакансия, так отчего бы вам ее не занять?

«Хорошее дело», – решил Громов и подал заявление шефу. Поначалу все шло гладко, никто не мешал, не придумывал поводов задержать сотрудника. И тут, буквально в последний момент, поступает распоряжение поехать в подшефный колхоз, как будто бы никто, кроме сидящего на чемоданах Громова, не может перебрать гнилую картошку. С другой стороны – приказ. Что делать?

Вот тогда Громов и вспомнил закон о правах молодого специалиста. В смысле, молодого специалиста нельзя использовать на работах, не связанных с его основной профессией, без его на то согласия.

Предъявляет статью закона завлабу:

– Вы закон читали? (в смысле – хоть режьте, ни в какой колхоз не поеду).

– Вы занимаетесь социальной демагогией! (поедешь, кто тебя спрашивает!).

– А вы занимаетесь противозаконными действиями! (я уже злой, еще немного и… получишь в торец).

За сценой с живым любопытством наблюдают еще четверо сотрудников. Срываясь, завлаб переходит на «ты».

– Ты думаешь, что поступишь в аспирантуру?! Да я поговорю с кем надо, ты вообще вылетишь с работы! Да так, что тебя реально никуда не возьмут!

– …!!! (а в рыло?).

– Тебя выгонят с работы, и ты сядешь за тунеядство! (в морду я и сам могу дать).

– А вот я пойду к директору и сообщу, как вы заставляете сотрудников в рабочее время воровать государственные стройматериалы для вашей дачи!!!

– …!!! (сопляк! стукач!!!)

– …И скорее вас с работы выгонят, чем я в аспирантуру не поступлю! (самодур и ворюга!!! достал уже!!!)

В результате Дмитрий в колхоз не поехал, в аспирантуру поступил, а через какое-то время завлаба реально уволили. Хотя Громов на него и не настучал.

«Имя писателя: Г. Л. Олди. Это лицо актера. А имена паспортные… честное слово, мы не особо честолюбивы. В конце концов, много ли народу помнит реальные фамилии Ильфа и Петрова, например? И потом: а на что библиографы и литературоведы? Им ведь тоже кушать хочется. Сохранят в веках, как миленькие…»[6]

Сохраню уж как умею, да и не одна я, дорогие мои Первые лица. Не все еще книги Г. Л. Олди написаны, не все подвиги во имя дамы Литературы совершены, не все песни спеты.

Это мы с Клио шуточки шутим, из Питера в Харьков сквозь скайп вездесущий заглядываем, любопытствуем, вопросики задаем.

Не случайно и в Харьковской Центральной библиотеке им. Короленко (одной из трех крупнейших библиотек Украины) при Отделе редких изданий был создан архивный фонд Г. Л. Олди. Все для нас – для тех, кто из будущего в прошлое рискнет наведаться. Попомните мое слово: ох, сколько еще всего разного о вас напишут, правды и вранья. Будут и научные работы, строгие, как птицы-секретари, и желтые утки косяками, и огромные, точно «лучший из пернатых, славный птиц Гаруда», биографические романюги. Да мало ли кто еще прилетит, шелестя бумажными крыльями, по ваши души!?

И да не обернется первая ласточка глупой вороной!

Роняя на землю капли времени из треснутого кувшина, голубоглазая богиня Кала подмигивает, мол, собери их, сколько поймаешь. А я…

Что-то мы с вами заболтались, а капли все летят, собираясь в ручейки и лужицы… Сколько уже упущено, сколько безвозвратно ушло в песок… остановись, мгновенье!

После первой отвергнутой пьесы, так и не поставленной в «Пеликане», Громов не угомонился, а наоборот, все чаще начал приносить Ладыженскому свои рассказы. Тот отстреливался стихами и драматическими произведениями. Начались споры, пошли объяснения друг другу – как надо и как не надо работать над текстом. Постепенно возникла идея попробовать писать вместе.

Первый совместный рассказ «Кино для гроба и…» появился на свет 13 ноября 1990 года. Этот день считается днем рождения Генри Лайона Олди. Правда, этого псевдонима еще не было, но ведь и у новорожденного ребенка не всегда сразу появляется имя.

Сюжет рассказа явно опережал свое время: вампиры захватывают киностудию в Голливуде и начинают снимать фильмы про вампиров. Позже этот рассказ публиковался множество раз в самых различных изданиях: от газет и журналов до солидных антологий в твердом переплете.

В том же году рассказ «Ничей дом» вошел в десятку лучших на Международном фестивале фантастики «Зеленая планета» (Бийск).

Казалось бы, окрыленные первым удачным опытом соавторы немедленно должны начать разрабатывать новые идеи, оставить свет, запереться на каком-нибудь чердаке и только «учиться, учиться и учиться» – работать, работать и еще раз работать. Но поначалу они больше спорили между собой, нежели писали. Должно быть, не самое простое дело – фактически сродниться с еще вчера малознакомым человеком. Тем не менее, постепенно они начали притираться друг к другу. Возникло взаимное понимание: что соавтору более дорого, а что менее. А главное – научились не попадать перстами в разверстые раны! В общем, пошло, поехало, задышало, задвигалось. И, что немаловажно, понравилось обоим. С тех пор Дмитрий Громов и Олег Ладыженский пишут вместе. Изредка проскальзывают сольные произведения, у Олега стихи и миниатюры, у Дмитрия рассказы. Так в 1991 году Дмитрий Громов празднует свою первую сольную публикацию – рассказ «Координаты смерти» вышел в журнале «Версия», № 2, 1991 г., с. 62–71; г. Харьков, САДПР, Харьковское региональное отделение. Тир. 28000 экз. Но отныне все попытки Громова и Ладыженского вырваться из созданного ими же самими образа Олди были не более, чем сугубо частными случаями.

Олегу наконец-то повысили зарплату – с девяноста рублей аж же до ста десяти! Гм… не бог весть что. Но, как говорится, все познается в сравнении. Жизнь начала устаканиваться.

И тут настал 1991 год. СССР прекращает свое существование, начинаются лихие девяностые. Закрываются заводы и фабрики, масса безработных людей, которые и рады бы устроиться куда-нибудь, но их не берут. Выкручивайся как можешь. В этих реалиях театр стал никому не нужен. ДК прекратил финансирование театральной студии, так что ее режиссеру пришлось искать себе другой способ зарабатывать на жизнь. Тем не менее «Пеликан» не закрылся, а умудрился продержаться до 2000 года, со старыми и новыми спектаклями. В тяжелое – в финансовом отношении – время были поставлены «Театр теней» (по Ю. Эдлису), «Она ткала свои мечты» (по Вальехо), «Последняя женщина сеньора Хуана» (по Л. Жуховицкому).

И вновь колес прощальный стук…

В 1992 году родители Олега приняли решение эмигрировать в Америку. У Семена Моисеевича здесь не оставалось никаких перспектив продолжать заниматься любимым делом и жить, достойно содержа семью. Он взял с собою супругу, дочь Алину; должен был поехать и сын со своей семьей. Поначалу Олег даже позволил себя уговорить, съездил в Москву, в посольство, получил статус беженца по политическим мотивам… Но в результате передумал, приняв непростое для себя решение – остаться, чтобы писать и работать в театре. Что значит уехать из страны в советское время? – это навсегда. Безвозвратно купить билет в одну сторону без права переиграть, вернуться, наведаться в гости или пригласить к себе.

Принимая решение остаться, Олег осознавал, что, возможно, видит родителей в последний раз. Во всяком случае, в отношении мамы так и случилось. В 1997 году Олег поедет в Штаты, но уже на похороны.

Лететь в Америку надо было через Москву. Сначала добраться поездом до Курского вокзала и затем на специальном автобусе до аэропорта. Но, как объяснили знакомые, в столице на Курском «отъезжантов» ждут бандиты. Люди прибывают с огромным количеством чемоданов – едут-то навсегда. Их без труда вычисляют и требуют заплатить отступного. Иначе с вокзала не уйдешь.

Для сопровождения семьи Олег взял с собой двух инструкторов из школы каратэ: своих учеников – прошедшего Афган Михаила Шияненко и Александра Манзона.

Когда перегружали вещи в автобус, подошли несколько бритоголовых ребят крепкого телосложения и убедительно предложили рассчитаться. По обыденному тону бандитов стало понятно, что они делают эту работу не первый день, и, судя по всему, она им не надоела. Рядом с Олегом, тяжело нависая над горой чемоданов и разминая соскучившиеся без привычного дела суставы, сонным лихом воздвиглись его друзья. Насторожившиеся бандиты тоже молчали, ожидая, что произойдет дальше.

«Рассчитываться не будем, – вежливо предложил альтернативу Олег. – Давайте лучше разойдемся по-хорошему.»

«Не будем, так не будем», – согласился вожак.

Судя по его лицу, он был уверен, что этих «отъезжантов» крышуют какие-то другие бандиты, и не стоит начинать лишние «тёрки». Вымогатели исчезли, а друзья погрузили вещи в автобус и направились к последней точке пути – в сторону аэропорта.

Сейчас Олег вспоминает эту ситуацию с запоздалым ужасом. Окажись у бандитов стволы, рискни те повоевать на Курском, обострись ситуация невпопад… Что ж, как говорится, судьба оглянулась.

Семья улетела, а Олег остался жить по законам девяностых.

За кадром

Соавторам удалось устроиться в издательство «Реванш». Кем только ни работали: техническими редакторами, художественными, главными… Кем угодно, лишь бы работать. Занялись переводами: Андерсон, Каттнер, Желязны, Азимов. Трудности? – подумаешь! Это ведь счастье, когда хобби превращается в любимую работу. Еще лучше, если в высокооплачиваемую работу. Но для сбора урожая время еще не пришло: пахать, пахать, пахать – и сеять. А иначе никак.

Практически одновременно были придуманы и воплотились в жизнь несколько проектов новеллизаций известных голливудских фильмов: «Чужие», «Бэтмен», «Американский ниндзя», «Горец», «Фантазм». Дима и Олег не занимались новеллизацией сами, но курировали эти проекты, постепенно собирая вокруг себя писателей – талантливых, но готовых творить под заказ.

Работа пошла, тираж «Чужих» под редакцией Громова и Ладыженского достиг 200 тысяч! Причем это не была просто черная потогонная работа пашущих на плантациях отечественного рынка литературных негров – книггеров (термин О’Санчеса). Занятые в проекте авторы делали свое дело душой. Например, к «Чужим» Марина Наумова придумала и дописала оригинальную и очень увлекательную 4-ю часть – фильма «Чужие-4» тогда еще не было даже в проекте! А «Чужие-4» от Марины Наумовой переворачивали весь цикл с ног на голову. Ну, или наоборот. Да и с чувством юмора у авторов проекта было все в порядке. Говоря проще, многие прикалывались, кто во что горазд. Например, «Американский ниндзя» начинался с фразы: «В лесу раздавался треск веток и шуршание листвы. Это ниндзя неслышно подкрадывались к своим жертвам». «Бэтмен» получился еще более хулиганистым. Но читателю нравилось, авторы работали с азартом, а значит, пока все шло как надо.

Принялись за «облитературивание» «Горцев». К тому времени в бывшем СССР знали три фильма из серии «Горец». Но народ выл от восторга и требовал продолжения. Тогда Громов и Ладыженский решили повторить забавный, хоть и рискованный ход, опробованный на «Чужих»: предложили Григорию Панченко написать четвертый том. Он с удовольствием принялся за дело. И – сработало! Книги продавались «на ура». В общем, проект получился вполне успешным.

Постепенно росло мастерство, множился опыт, приходило необходимое понимание процесса. Не без удивления для себя Громов и Ладыженский осознали, что научились определять сорта бумаги на ощупь. Спросите, зачем это литературным редакторам, координаторам серий? Но в то время приходилось влезать абсолютно во все процессы издательского дела. Буквально от разработки плана будущей книги до контактов с типографией и грузчиками, занимавшимися транспортировкой книг в магазины. Не уследишь за ушлыми печатниками, а они уже развели краску керосином, и выходит не книга, а одно недоразумение. Поручишь несведущему человеку купить картон и бумагу, а ему на складе такое всучат… В общем, хочешь, чтобы было хорошо – делай сам. Плохо изданную книгу с опечатками, невыразительной обложкой или слепым текстом не примут книжные базы и магазины, а следовательно, все пойдет прахом, и в результате фирма в убытке.

Поняв, что проекты удаются, и начальство их работой более чем довольно, Дима и Олег предложили издать оригинальный сборник фантастики. А почему нет – новеллизации же «пошли»? Фантастика – популярный жанр, народ покупает.

Рискнем?

Рискнули – и в 1992 году вышел первый сборник серии элитарной фантастики «Перекресток»: «Живущий последний раз». Названа книга была по вошедшему в нее одноименному роману Громова и Ладыженского. В сборник, кроме наших героев и харьковского писателя Федора Чешко, вошли такие скромные писатели, как Генри Каттнер и Роберт Ирвин Говард. Собственно, к этому сборнику и родился псевдоним Олди. Почему Олди? «Ол» – Олег, «Ди» – Дима. Кроме того, Олди звучало «по-иностранному», что вполне сочеталось с Каттнером и Говардом. И еще соавторы опасались, что их длинные фамилии никто толком не запомнит. Вот и придумали Олди.

«Олди – это не имя, а собачья кличка,» – ответили им. Пришлось придумывать не только фамилию, но и имя.

«Сейчас уже не помню, за каким чертом мы окрестили Олди “Генри Лайоном”, – посмеивается Олег Ладыженский. – То ли Генрих Лев – герцог, сражавшийся с Барбароссой, то ли еще почему… Долгое время играли с буквами своих имен и фамилий, прикидывая и так, и эдак. Взяли опорные согласные фамилий: “Г”, “Л”. В общем, пошутили, не подозревая, что это затянется и, похоже, останется навсегда. Имя выстрелило, и сборник тиражом 55 000 ушел за пять дней “в живые деньги” со склада!»

Да, случается и чудо, и везение. А может, так и должно было произойти? Масса работы плюс безусловное коммерческое чутье, да еще особая магия кризисного времени, когда под твоими ногами открывается пропасть, и альтернативы две – падать или прыгать…

Почему бы и не возникнуть чуду!?

«…стараниями псевдо-эстетов и литературных функционеров стало вроде как стыдно “продаваться” (то есть быть востребованным читателем), а почетно – быть “непродаваемым”, запертым в своей башне из слоновой кости, – отвечали на вопрос о коммерческой литературе в интервью “Фантастика – литература свободных людей” наши герои. – Ну да ладно, бог им судья… Все-таки Шекспир – коммерческий автор. И Бальзак. И Булгаков. Если судить по тиражам, количеству переизданий, допечаток и переводов. Так что компания подбирается хорошая».

Сидя в издательстве, Олег, Дима и Александр Цыганенко, директор «Реванша», ждали машину с тиражом, чтобы разгрузить ее. Пятьдесят пять тысяч книг в твердых обложках – нехилый вес. Грузчиков не было, а невольные соучастники процесса – Каттнер, Говард и иже с ними – не спешили подставить свои плечи под типографские пачки.

Ладыженский, Громов и директор «Реванша» ждали уже несколько часов, а машины все не было и не было. Делать нечего, есть нечего. У Громова оказались в сумке два бутерброда, которые порезали на кусочки, употребив с пивом. Все проглотили до крошки, а тираж не везут.

Вдруг рядом с подъездом издательства остановилась «газелька». Выскочивший из нее торговец приметил курящих у подъезда друзей и заспешил к ним: «Вам коньяк “Белый аист” не нужен?» – не представляясь, не здороваясь. – Казенная партия. Не “паленка”, чистый, из Молдавии…»

«Нужен, но что за коньяк? Хорошо бы сначала попробовать…», – уныло схитрил Громов.

Торговец не дал ему продолжить. Вручив две рекламные бутылки и не потребовав даже расписки, он пообещал заехать завтра.

Хорошо, что в этот день машина так не пришла…

Обратная связь

После успеха первого сборника серии «Перекресток» Олди составили еще пять книг, но судьба увидеть свет была уготована только двум из них, и то – в разных издательствах. Первый издатель вдруг ни с того, ни с сего занялся выпуском эротических романов, уверяя опечаленных Олди, что фантастика – это хорошо, но эротика дает больше прибыль. На этом он и прогорел. Говорят, позже торговал сигаретами…

А Громов и Ладыженский снова погрузились в переводы, параллельно пытаясь пристроить еще хотя бы один фантастический сборник. Предприятие отчасти увенчалось успехом: харьковское издательство «Основа» выпустило сборник «Сумерки мира», а издание «Книги Небытия» (где, кстати, дебютировал Андрей Валентинов с романом «Преступившие» из эпопеи «Око Силы») позже взяло на себя днепропетровское издательство «Сатья-Юга».

Но все это слабо способствовало продвижению к читателю господина Г. Л. Олди, так замечательно проявившего себя на старте. Тем не менее, «дорогу осилит идущий». Посовещавшись, Олег и Дима пришли к выводу, что придется вложить кровные и как-то издаться.

Собрав «переводческие» гонорары, они, уже поднаторев в издательском деле, выпустили себе два «покет-бука»: «Войти в образ» и «Дорога», тиражом по 999 экз. Почему такая странная цифра? А просто на тираж от тысячи экземпляров и выше нужно было ставить ISBN. Выпустили, порадовались и начали возить книги по конвентам и прочим сборищам. Тяжело, конечно… Самое удивительное, что как-то умудрились не только распродать обе книжки – для неизвестных авторов, можно сказать, подвиг, – но даже получить с этого кое-какую прибыль.

Конвенты – вообще отдельная тема в творчестве любых писателей. Это возможность приватного общения с людьми, говорящими на одном с тобой языке. «Узнаёшь мнения о своей книге – от ругательных до хвалебных. Понятное дело, хвалебные узнавать приятно, но и в ругательных иногда можно почерпнуть что-то полезное. Нашли какой-то ляп? Отлично, спасибо, в переиздании его можно исправить. Почему бы и нет»?[7] Опять же, полезные знакомства, можно поучиться у коллег, узнать, какое издательство серию собирается запустить или без идей мается, по креативчику соскучилось. А за ними, за Олдями – никогда не заржавеет! Их за язык не тяни: сначала один разговоры разговаривает, другой силы копит, потом второй на любимого конька вскочил, пока первый связки восстанавливает.

Соавторы.

Параллельно рассылали письма в издательства с предложением своих романов, повестей и рассказов. В общей сложности, порядка полутора тысяч писем ушло; не обращая внимания на вежливые отписки, хамство или глухое молчание. Менее упорные люди, пожалуй, на первых пяти десятках уже сломались бы.

Олдям же хоть бы что – держат удар. Хотя подчас и горько им, и обидно, тоже ведь люди, с нервами, с собственными проблемами, с амбициями. Они продолжают спокойно двигаться к избранной цели, время от времени находя в себе силы даже посмеиваться над получаемыми отзывами-рецензиями. Некоторые, особенно примечательные, аккуратно складываются в особые папочки, дабы перечитывать, когда вдруг сделается совсем невмоготу.

Одно из таких удивительных писем, с позволения Д. Громова и О. Ладыженского я приведу полностью:

(от Г. Л. Олди: это не шутка, мы реально получили такое письмо в конверте редакции)

Труднее всего – делать

Тем временем Громов закончил аспирантуру, но защищать уже практически готовую диссертацию отказался, так как стало уже понятно, что на кафедре он не останется. Финансирование урезали, ставок больше не было. «Ставок больше нет», – как говорят в казино. Было жаль потраченного времени, тем более, что уже имелись три патента на изобретения, два из которых внедрены и до сих пор работают, принося экономический эффект, но…

Дмитрий снова оказался перед выбором: «литература или химия», и на этот раз однозначно выбрал даму Литературу, которой преданно служил все эти годы. Теперь, во имя её, он пускался в свободное и весьма рискованное плавание по бумажным волнам книжных изданий.

В 1994 г. в списки популярности «Великого Кольца» попали сразу три произведения Г. Л. Олди: роман «Войти в образ», повесть «Страх» и рассказ «Как погибла Атлантида». В результате рассказ «Как погибла Атлантида» добыл странствующим рыцарям, скрывающимся под единым на двоих именем, «Великое Кольцо» в номинации «рассказ». Второе место в номинации крупной формы («роман или повесть») – тоже неплохо, если учесть, что первое занял не кто-нибудь, а сам Святослав Логинов. Олди недобрали какие-то десятые доли балла, и это при 25-кратной разнице в тираже!

А вскоре под Харьковом и Санкт-Петербургом начались необыкновенные ролевые игры по романам «Сумерки мира» и «Живущий в последний раз». Необыкновенные уже потому, что прежде играли по произведениям Дж. Р. Р. Толкиена, или брали чисто исторический материал. Случай, достойный быть запечатленным во всех энциклопедиях фантастики.

В том же 1994 году повесть «Страх» и роман «Ожидающий на Перекрестках» заняли внеконкурсные призовые места на Лавкрафтовском конкурсе фантастики в Екатеринбурге. Конкурс проводился при участии представителей американских издательств. Последнее обстоятельство привносило хиленькую надежду быть замеченными за рубежом. Сделавшаяся классической фраза великого комбинатора: «Заграница нам поможет» – будоражила воображение, учащая сердцебиение и порождая амбициозные мечтания… Что ж, как сказал в свое время поэт[8]: «Осталось за малым – добиться денег и славы». Только вот мечтать и делать – суть разные вещи. Поэтому по поводу своей очередной победы Олди особенно не шумели – дама Литература обидеться может. А просто продолжили писать, стучась во все издательства без исключения.

К 1995 году наконец-то начали переиздаваться переводные книги и по чуть-чуть закапали роялти.

Получив гонорар за первый перевод – «Операция “Хаос”» Пола Андерсона – Ладыженский купил себе болоньевую куртку, зимние, на хорошей подошве, ботинки; а Громов – первый в жизни видеомагнитофон. Оба были счастливы, словно приобрели, как минимум, Версаль.

Жизнь улыбалась, впереди маячили новые интересные проекты. Ботинкам же, как выяснилось, не было сноса. Олег мужественно относил их лет двенадцать, ожидая, что те рано или поздно развалятся, и в конце концов выбросил, ибо не мог больше видеть.

Надоели.

Судьба видеомагнитофона оказалась сходной: машина работала, как зверь, много лет, и сейчас еще работает – но уже не у Громова, а у его тестя.

Надежда, что ими все-таки заинтересуются издательства, реально вспыхнула в январе девяносто второго, когда Громов и Ладыженский попали на семинар знаменитого ВТО МПФ (Всесоюзное творческое общество молодых писателей фантастов), которым руководил Виталий Пищенко. Семинар проходил в Ялте. Там же состоялось знакомство с Василием Головачевым, Сергеем Лукьяненко, Святославом Логиновым и массой интересного люда. ВТО отличалось от прочих творческих объединений и секций тем, что лучшие представленные на семинарах рукописи издавались, а авторы получали гонорары. По всему выходило, что приложи наши герои еще немного усилий и…

Вскоре после распада СССР развалилось и ВТО. Не повезло.

В 1995 году рассказ «Мастер» получил премию «ФАHКОH-95» как «Лучший фантастический рассказ 1994-95 г.г.». Книги «Войти в образ» и «Дорога» (несмотря на малый тираж) были удостоены премии «СТАРТ» как «Лучшие дебютные авторские книги фантастики за 1994-95 г.г.».

Еще радость – сын Громова, Сережа, пяти с половиной лет отроду, надев сшитое мамой кимоно, гордо пошел первый раз в школу каратэ.

Если бы кто-то спросил дуэт Г. Л. Олди в 1995 году, как они видят дальнейшее свое существование, они бы, особо не задумываясь, ответили, что будут продолжать работать в жанре рассказа и заниматься переводами… А что еще остается делать в условиях, когда издатели занимаются всем, чем угодно, кроме издания авторов-соотечественников. Магия, эротика, советы по кулинарии, переводные ужастики, криминал… Из художественного берут исключительно иностранных, именитых авторов, чтобы наверняка. Иностранец – замечательный в коммерческом отношении вариант. Ему не надо платить, достаточно раздобыть pocket-book, сунуть его первому подвернувшемуся под руку переводчику, и тот сделает свою работу за гроши. Среди литераторов того времени бытовала горькая шутка: «вот когда издательства перестанут зарабатывать на плетении лаптей и лепке свистулек, мы и…».

Олди продолжали заниматься редактурой и переводами, а параллельно писали своё. Время от времени удавалось что-то напечатать, но все это по капле, по чайной ложке. Так – немного порадоваться и продолжить мечтать об авторских книгах. В итоге первую авторскую книгу они ждали шесть долгих лет. Впрочем, в советское время авторов могли мариновать и десять, пятнадцать лет, так что Олди не впадали в отчаяние и продолжали упорно двигаться к выбранной цели.

На взлет!

В конце 1995 года, в преддверии великого книжного бума 1996-го, соавторам неожиданно написал человек, к которому они сами не обращались и о существовании которого не догадывались. Представляющий фирму «Полиграфист» из города Барнаула Константин Кайгородцев предложил издать авторскую книгу Г. Л. Олди, в которую войдут несколько произведений из цикла «Бездна Голодных глаз». Писатели сразу же согласились, и очень скоро в свет вышел том «Право на смерть», названный так по первой части романа «Дорога». Как признаются сами соавторы: «…книжки по нынешним временам бедные, хотя переплет и глянец…».

О выходе пятитысячного тиража Кайгородцев сообщил Громову и Ладыженскому перед Новым Годом, обрадовав их известием, что уже загрузил полагающиеся им триста экземпляров (вместо гонорара за книгу ошалевшие от счастья соавторы согласились взять экземпляры). Книги были упакованы в коробки из-под сигарет и отправлены ближайшим поездом в Харьков.

И вот – ночь 25 декабря 1995 года. Пронизывающий ветер, снег с дождем или дождь со снегом. Под ногами лед и слякоть. Холодно. Поезд капитально опаздывает. Деваться некуда. Подняв воротники и засунув озябшие руки в карманы, писатели Дмитрий Громов и Олег Ладыженский ходят из конца в конец перрона, провожаемые подозрительными взглядами милиционеров и таможенников. Впрочем, никто не пытается заговорить с ними, спросить документы, хотя бы поинтересоваться, что они делают здесь в столь поздний час.

Наконец в три часа ночи приходит долгожданный поезд. Проводники, чертыхаясь, вытаскивают из вагона две коробки в человеческий рост – триста книг в твердых переплетах. Вес немалый. Осчастливленные соавторы из последних сил прут по перрону свои сокровища. Милиция и таможня провожают их заинтересованными взглядами. На коробках четко читается марка сигарет: «Мальборо». Что это, если не доставка в город крупной партии контрабандной табачной продукции? Ничего иного и не приходит на ум строгим блюстителям порядка. Отчего же в таком случае они бездействуют? Почему даже не пытаются остановить наглых контрабандистов, заработав благодарность начальства?

А вот как раз потому, что наглые. И раз проворачивают такое дело в открытую, ни перед кем не расшаркиваясь, ни от кого не прячась, стало быть, с кем надо уже договорились, сколько нужно заплатили. Лучше подобных господ не трогать, а сделать вид, будто бы их и не видишь вовсе. Будто бы снег с дождем, да дождь со снегом шлепают по заиндевевшей платформе, перетаскивая приметный груз. Потому что, если начальство согласилось пропустить партию контрабандного товара, стало быть, и подходить к ним не смей, а то быстро назначат самых любопытных на роль ночных носильщиков. А им это надо?

Часть тиража в новогодние праздники была раздарена друзьям. Но и продать удалось немало. Хоть какие-то, пусть и небольшие, денежки выручили. Уже хорошо. А тут еще окрыленный первым успехом Константин Кайгородцев предложил издать книгу «Восставшие из рая». В общем, удачно старый год проводили, отлично новый начался; пошли дела. Да и не только у Громова с Ладыженским – грянул великий книжный бум 1996 года. Точно очнувшись от наведенного сна, издатели кинулись издавать русскоязычную фантастику. А у Олдей на руках как раз книжка – свеженькая, в твердом переплете, людям показать не стыдно. А раз есть, что презентовать, то и за приглашением дело не станет. И не куда-нибудь, а в Москву! Незадолго до описанных событий Александр Каширин открыл в «белокаменной» магазин «Стожары», в котором возникла традиция проводить презентации новых книг и устраивать встречи с писателями. На стеллажах – книги фантастики и фэнзины, которых и захочешь, а нигде больше не сыщешь. Тут же небольшая, но уютная кафешка, где, общаясь с братьями по разуму, можно заказать все что угодно, хоть виски «Джек Дениэлс» с привкусом путешествий во времени, хоть эль от мистера Клиффорда Саймака, хоть кофе с кексами по рецепту невысокликов, бережно сохраненному для нас оксфордским профессором англосаксонского языка.

В это чудесное место и пригласили Громова и Ладыженского в январе 1996 года – людей посмотреть, себя показать, да заодно поговорить о планах на будущее… Им же есть о чем рассказать, только что закончили роман «Герой должен быть один». Опять же, издатель Кайгородцев до Москвы лично добрался, в магазин книги по случаю творческого вечера не поленился доставить, да и соавторам еще малость авторских подкинуть. Наверняка лишними не будут. А перед тем решили по телефону, что в «Стожарах» за чашечкой кофе подпишут договор на «Героя».

Олди довольны: шесть лет подряд ни одной авторской книги – а тут одна вышла, вторая на подходе, на третью договор заключать едем… И вот – встретились с Кайгородцевым в «Стожарах». Только бумаги подписывать разложили, новые люди в кафе нарисовались, да не кто-нибудь, а представители крупнейшего издательства «АСТ». Подошли уверенно, взгляд – полтина, улыбка – рубль. Шлеп по столу собственным договором. В кафе народ затих, мухи не жужжат, кофе-машины не гремят. А над толпой писателей-издателей-читателей призраки Огромных Тиражей да Жирных Гонораров в воздухе повисли. Того и гляди, пойдут в пляс-перепляс, зазвенят штампами да печатями, заклацают золотыми зубами, запоют: «А, подайте нам ОлдИ «Герой должен быть один», мы его в «АСТ» издадим».

Ясное дело, «АСТ» – контора серьезная, по тем временам вообще серьезней некуда. Мечта молодых авторов. Повезло!!!

– Ничего не получится, – опешили от такой нежданной удачи и одновременно облома Громов и Ладыженский. – Мы роман уже отдали в Барнаул. Издательство «Полиграфист». Вот, кстати, издатель, просим любить и жаловать.

– Вы что, с ума сошли? Где Барнаул, а где Москва? Где книжный монстр «АСТ», и где хилый «Полиграфист»? – возмутились АСТ-шники. – Вы с ним договор уже подписали?

– Еще нет.

– Тогда о чем речь?!

– Мы слово дали, – мрачно констатировали Олди. – Вопрос закрыт.

Мало кто из авторов не польстился бы на тиражи и гонорары «АСТ». Те же, кто решились бы сдержать слово и отдать книгу в Барнаул, наверное, по гроб жизни вспоминали бы потом, как своим благородным решением поломали себе судьбы. Но Олди умудрились разыграть карту с «Герой должен быть один» еще раз – и выиграли.

– Мы можем сделать исключение для вас, – немного подумав, предложили они обалдевшим представителям «АСТ». – Давайте мы отдадим роман сразу в два издательства? И вы, и «Полиграфист» выпустите по тиражу, а?

Повозмущавшись, представители «АСТ» позвонили руководству – и вскоре дуэт Олди уже подписывал небывалый договор, по которому они передавали права на книгу сразу в два издательства. Подписали, ударили по рукам. Потом некурящий Ладыженский задержался в кафе с кем-то из фэнов, а Громов вышел на улицу, где дымили, болтая о своем, представители «АСТ» и «Полиграфиста».

«АСТ» (не заметив появления Дмитрия): – А вы не боитесь наших тиражей?

«Полиграфист»: – А вы не боитесь нашей оперативности?

И действительно, в результате «Полиграфист» издал «Герой должен быть один» ровно через три недели после подписания договора – без единой опечатки, без глюков в верстке, в нормальном оформлении и переплете. А «АСТ» традиционно протормозило.

Должно быть, от неожиданной деловитости, проявленной литературным дуэтом, шесть лет безуспешно преследуемая соавторами Фортуна вдруг оглянулась на Олдей, пытающихся догнать и окружить ее. И взгляд Фортуны был долгий и доброжелательный.

К ним обратилось издательство «Аргус» с предложением продать права на роман «Путь Меча». Окрыленные удачным опытом с «Героем», Олди параллельно пристроили ту же книгу в нижегородскую «Параллель», найдя общий язык и с Москвой, и с Нижним Новгородом – два уникальных случая подряд! («Тенденция, однако!» – подумал чукча из анекдота.) По уверениям Дмитрия Громова, пытались продать сразу в три, ибо уже появился спрос, но в три не получилось.

Тем не менее, результаты впечатляли. В январе и марте 1996 года книги Г. Л. Олди «Право на смерть» и «Герой должен быть один» заняли четвертые места в списке «фантастических бестселлеров» Москвы по рейтингу продаж (данные магазина «Стожары», газета «Книжное обозрение», №№ 6 и 12).

Буква Ж

Жанр

– К какому жанру вы бы отнесли свои тексты? Почему? Жанр – это вообще важно?

– Жанром мы полагаем роман, рассказ, повесть и так далее. А фантастика, романтизм или, скажем, критический реализм – это направления литературы. Когда-то мы, задумываясь над собственным «местоположением», придумали такой термин: «философский боевик». Где слово «боевик» характеризует напряженность внешнего действия, а слово «философский» – напряженность действия внутреннего. Так и пользуемся с тех пор этим термином в отношении себя-любимых.

Хотя как только не называли наши книги. И центоном (есть такой лоскутный древнеримский «жанр»), и «мифологическим реализмом эпохи постмодерна», и гранд-гиньолем… Откровенно говоря, нас это мало беспокоит. Жаль только, что слово «фантастика» у многих сразу вызывает брезгливую ухмылку. Бедняги, они ведь не читали Гоголя и Гофмана, Булгакова и Грина, «Аэлиту» Алексея Толстого и «Трест Д. Е.» Ильи Эренбурга… Впрочем, снобы вообще редко читают.

В конце февраля – начале марта 1996 года издательство «Параллель» в серии «Хрустальный шар» выпустило большой том, в который вошли два романа: «Сумерки мира» и «Путь Меча». На той же неделе увидело свет черное «Аргусовское» издание «Пути Меча».

К слову сказать, книга «Путь Меча», погуляв по прилавкам не больше месяца, уже в апреле 1996 года скакнула сразу на второе место в списке «фантастических бестселлеров» («Книжное обозрение» № 18). А книга «Витражи Патриархов» в июне занимает пятое место («Книжное обозрение» № 25).

В мае Громов и Ладыженский отправились на питерский Интерпресскон, где собирались встретиться с представителем издательства «Азбука» Вадимом Назаровым. «Азбука» интересовалась новой книгой Г. Л. Олди, текст которой те должны были привезти с собой. Назаров планировал посмотреть распечатку, и, если понравится, взять. Предполагалось, что вопрос – будут или не будут издавать роман «Пасынки Восьмой Заповеди» – решится на конвенте или сразу после него.

С Назаровым Олди уже пытались сотрудничать, когда тот еще работал в «старом Северо-Западе» и планировал издать двухтомником «Бездну Голодных глаз». Были подписаны договоры, соавторы приехали в Питер за авансом и утверждением редактуры, но знаменитый пожар уничтожил не только «Северо-Запад» и Дом писателя, где издательство, собственно, и располагалось, но и автоматически закрыл вопрос с изданием.

Теперь же выпадал еще один шанс.

Первый день Интерпресскона прошел в зв… в вз… в возлияниях. С кем не бывает? На следующее утро усталые, но вполне собой довольные Ладыженский и Громов сидели в номере, когда в дверь постучался незнакомец, представившийся Леонидом Шкуровичем из издательства «Эксмо». Через десять минут разговора соавторы вдруг синхронно осознали, что пришел хороший человек и издатель – в одном лице. Словом, они нашли друг друга.

Поинтересовавшись насчет «Пасынков Восьмой Заповеди», Леонид Шкурович спросил, не успели ли Олди подписать с кем-нибудь договор, не дали ли слово? И поняв, что вещь свободна, что Вадим Назаров хотел только посмотреть ее, сразу же предложил издать книгу в «Эксмо».

Это было началом многолетних дружеских и деловых отношений. Все проекты, связанные со Шкуровичем, быстро реализовывались, договоры мгновенно подписывались, без проволочек производились расчеты. Вместе разрабатывали оформление новых серий, вместе продумывали график выхода… За шестнадцать лет общения ни соавторы, ни издатель ни разу не подвели друг друга.

Да и сейчас продолжают дружить и сотрудничать.

На том же «Интерпрессконе-1996» роман Г. Л. Олди «Ожидающий на Перекрестках» занял третье место. Кроме того, в 1996 Дмитрий Громов и Олег Ладыженский вошли в номинационную комиссии таких престижных литературных премий, как «Интерпресскон» и «Бронзовая Улитка», что само по себе говорит о признании фэндомом дуэта Г. Л. Олди. В номинационных комиссиях этих премий они поселились надолго: с 1996 по 2005 год.

По итогам 1996-го писатель-фантаст Г. Л. Олди занял пятое место в хит-параде популярности русскоязычных писателей-фантастов (газета «Книжное обозрение» № 1 от 7 января 1997).

То яма, то канава…

«Эксмо» начало издавать серию «Абсолютная магия», в которой двумя первыми книгами вышли «Пасынки Восьмой Заповеди» Олди и новый роман Ника Перумова «Техномагия». Были подписаны договоры на переиздание книг «Герой должен быть один», «Бездна Голодных глаз», «Путь Меча».

Тогда же, в 1996–1997 годах, Олди начинают сотрудничество с харьковским издательством «Фолио», где у них выходят две книги. И, несмотря на огромную загруженность, Дмитрий Громов и Олег Ладыженский соглашаются войти в жюри литературной премии «Старт».

В общей сложности, в течение 1996 года у Громова и Ладыженского вышло десять авторских книг! Все, что копилось «в столе» шесть лет, ушло к читателю. За 1996–1997 годы были написаны романы «Черный Баламут», «Дайте им умереть» и «Мессия очищает диск». И уже в феврале роман «Мессия очищает диск» попал в списки бестселлеров Москвы среди художественной литературы всех жанров (девятое место). («Книжное обозрение» № 6 от 11 февраля). Книга первая эпопеи «Черный Баламут» («Гроза в Безначалье») заняла второе место по рейтингу продаж на московских лотках («Книжное обозрение» № 32), а в начале октября – второе место в рейтинге «фантастических бестселлеров» магазина «Стожары». Книга «Дайте им умереть» – там же – третье место. («Книжное обозрение» № 17 от 29 апреля).

Новые книги выходили без задержек, старые переиздавались и допечатывались. На фестивале фантастики «Фанкон-97», проходящем в Одессе, Олди получили сразу три литературные премии: премию КЛФ Израиля им. Моше Даяна «За синтез борьбы и искусства в фантастической литературе»; премию Союза Писателей Приднестровской Молдавской Республики – за роман «Герой должен быть один»; и премию Ассоциации русскоязычных писателей Израиля – за роман «Мессия очищает диск». А на Конгрессе фантастов России «Странник» (СПб) за роман «Пасынки Восьмой Заповеди» наши герои обрели «Лунный Меч» (жанровый «Странник», раздел «мистика и ужасы»). Да, «Лунный меч», один на двоих, и опоясались им! Почему нет? – делятся же они гонорарами, а это гораздо сложнее!

С тех пор, как дела пошли в гору, Громов и Ладыженский работали практически без отдыха, постоянно обсуждая новые идеи, обмениваясь готовыми кусками текста, редактируя написанное ранее. Возникла насущная потребность поселиться поближе друг к другу. Обычно дорога от одного дома к другому – соавторы жили в разных районах города, но не слишком далеко друг от друга – занимала минут двадцать быстрым шагом. Прежде это казалось в порядке нормы, теперь каждая минута была на счету. Решили поменять квартиры.

Сказано – сделано. Вскоре Дмитрий Громов действительно продал свою квартиру на улице Данилевского и купил новую – на Пушкинском въезде, где жил Олег. Хорошая квартира, буквально в соседнем доме. Заселился, начал капитальный ремонт, и вдруг – невероятная удача – выясняется, что над ним точно такая же квартира продается.

Олег тотчас купил эту квартиру. Тоже начал ремонт. А его прежнюю жилплощадь хотел приобрести известный певец Вадим Муллерман. Но на тот момент певец был в Нью-Йорке и не мог сразу же оплатить покупку.

«Ничего страшного, – решил Олег, вкладывая все деньги, оставшиеся от изданий и переизданий, в масштабное приобретение. – Сейчас еще что-нибудь переиздастся. Потом подоспеет новый роман… Выкрутимся как-нибудь».

Вместо романа подоспел дефолт 1998 года.

Вот ведь счастье – в квартирах разруха, полы разобраны, потолки разобраны, деньги закончились, издательства стоят. Ни новых книжек, ни, тем более, переизданий. Ничего. А семьи Громовых и Ладыженских – между прочим, авторов, занявших 6-е место в хит-параде популярности русскоязычных писателей-фантастов за прошедший 1997 год – грустно сидят на руинах новых квартир.

Говорят, что когда ты поднимаешься, друзья смотрят на тебя, и ты видишь их радостные, восторженные лица. А вот когда стремительно несешься вниз… Впрочем, возможно, тут виновата скорость.

В тяжелое время к соавторам наведался их друг Андрей Валентинов. Пришел, принес завернутый в газету сверток. Когда развернули, оказалось, что там деньги. «Не успел потратить с гонораров. Вернете, когда сможете», – сухо объяснил Андрей и удалился.

А кризис набирал силу. На целых девять месяцев были заморожены все издательские проекты. Забегая вперед, добавим: когда ситуация чуть-чуть улучшилась, и возобновились какие-то издания, гонорары упали в четыре раза.

По счастью, вскоре в Харьков вернулся Вадим Муллерман, новый хозяин прежней Олеговой квартиры, и Олди вернули долг Валентинову.

Тем не менее, проблема не решалась. Новых поступлений ноль, да тут еще и творческий кризис объявился. Взялись соавторы за новый роман «Нам здесь жить», а тот возьми, да и застрянь на трех авторских листах. Уперся в стенку и стоит. Пробовали его в одну сторону потянуть – забрели в такие глухие дебри, что не только читатель, а и сами авторы ничего не понимают. В другую – выходит тупой боевик, скукота писать.

Думали, гадали, как горю помочь, а потом вспомнили. Когда познакомились с Андреем Валентиновым в 1995 году, тот идею выдвигал: написать большой авторский проект, но чтобы писали в нем решительно все их общие знакомые фантасты. Тогда идея не прошла, своих задумок девать было некуда, а тут… В общем, вспомнили про Андрея – и к нему.

Вот, мол, тебе три листа текста. Читай, смотри, крути. Мы тебе не скажем, что хотели делать дальше, а то еще, чего доброго, в ту же стену упрешься. Найдешь выход из лабиринта – продолжим вместе.

Валентинов забрал текст и через неделю явился с самым неожиданным решением. Обрадовались Олди и сели втроем с Валентиновым роман писать. А когда написали – тут «ЭКСМО» дорогое и любимое очнулось. И запросило, есть ли чего свеженького. В издательстве как раз новая серия забрезжила: «Нить времен». Двухтомником «Нам здесь жить», написанным в соавторстве с Андреем Валентиновым, она и открылась.

Авторская вышла серия: Олди, Валентинов, а позже – Дяченко.

После возмущенные читатели долго еще будут заваливать Громова и Ладыженского просьбами: не писать больше в соавторстве с Валентиновым никогда – дескать, это ужасно. С поклонниками творчества Олдей были полностью согласны фэны Андрея Валентинова – с той, однако, разницей, что просили и умоляли писателя не связываться больше с Громовым и Ладыженским. В результате роман вошел в «золотой фонд русской фантастики» и был переиздан множество раз.

«У нас вообще каждую новую книгу принимают в штыки, причем заявляют, что все предыдущие были гениальные, а новая никуда не годится, – объясняют ситуацию Олди. – Потом выходит новая, предыдущая зачисляется в гениальные, а новая не нравится».

Обычно писатель средней руки пишет на определенные темы, рассчитанные на известную и изученную им аудиторию. Читатель в восторге, ведь ему говорят о том, что он понимает, и чего ждет. А если не понимает, то поймет на втором, третьем, двадцать первом томе. Ситуация большой деревни: «Хочу в Санта-Барбару, я там всех знаю!». Для простоты представим, что живет писатель N в легендарной Санта-Барбаре, и пишет он исключительно о Санта-Барбаре, исходя из вкусов и пристрастий ее жителей, которые год за годом «хавают» стряпню писателя N. Предположим, что в один из дней писателю N обрыдла Санта-Барбара, и он решил маленько попутешествовать по карте Калифорнии и написать про городок Калабасас. Жители Санта-Барбары в шоке – писатель предал их идеалы!.. Впрочем, некоторая часть особо горячих поклонников творчества N смиряется с неизбежным, пытаясь освоить реалии другого города. При этом они вынуждены постоянно сравнивать Санта-Барбару и Калабасас, ворочаясь в непривычных для них условиях.

Олди могут написать и о Санта-Барбаре (почему бы и нет, было бы желание), могут скакнуть не только в пространстве, но и во времени. Древняя Индия – пожалуйста, со всеми ее реалиями и божественным санскритом, который в их передаче делается вполне понятным и даже как будто знакомым. Греция, Россия… да хоть открытый космос, Рай, преисподняя или начисто придуманный мир… Привыкший к определенности читатель теряет голову. Они уже вполне смирились с блатной символикой «Мага в Законе», помноженной на поэзию, стилизованную под Серебряный век; выучили, врубились, и требуют продолжения – мира, в котором они все понимают, и могут говорить с авторами чуть ли не на равных. Но писатели уже отыграли своего «Мага» и рвутся к следующим вершинам. То вдруг им становится недостаточно общества друг друга, и тогда на сцену выходят другие лица: Марина и Сергей Дяченко, Андрей Валентинов… Принципиально непохожие друг на друга авторы со своими мирами и тараканами в них. А эти вновь прибывшие тараканы не просто замерли в витрине зоомагазина, позволяя себя рассмотреть со всех сторон, а наоборот: разбегаются по еще вчера таким привычным и не таящим опасности текстам. Да что там тараканы… Олди умудрились в разных книгах говорить на принципиально разных языках! Как это возможно, спросите их? Или того круче: специально после прочтения «Черного Баламута» полистайте «Санскрит для чайников» – много словечек сыщете, «олдовых», старых, которые, послушные писательской магии, становятся новыми «олдёвыми»!

А когда вдруг поймаете себя на том, что желаете этот самый санскрит изучить или, не дай бог, что-то на нем создать, вот тут «коготок увяз – всей птичке пропасть». Действуйте, но только Олди вас ждать не станут. У них уже новые горизонты, новые идеи, новый древний язык.

Впрочем, при всей глубине погружения в материал, соавторы то и дело весело выпрыгивают из ткани его, дабы неожиданно вставить туда шутку, словно бы вырванную из нашего мира. Или, на удивление взыскательной публике, допускают повторения знаковых фраз, успевших стать культовыми – прием, напоминание, отсылка, мостик в прошлые произведения.

Любой новый роман Г. Л. Олди – это смелый и весьма рискованный эксперимент, на который, несмотря ни на что, идут соавторы. Снова и снова бросаются на ветряные мельницы и побеждают в конечном итоге злобных демонов косности, ложной традиционности, предубеждений.

«Мы меняемся. С каждым днем. Мы хотим пробовать, ошибаться, находить, делать и видеть, что это получается, а это – нет, и надо пробовать заново. Тогда мы чувствуем, что живем. Мы хотим всякий раз начинать заново, а не “доить тему”. Да, прекрасно знаем, что у “Пути Меча-2” исходный тираж будет много выше любой новой, неожиданной книги – хотя бы потому, что сейчас время сериалов.

Не загоняйте нас дважды и трижды в одну и ту же реку. Даже из самых лучших побуждений – не надо. Вечное Вчера – не самое лучшее место для жизни». – Из ответов Громова и Ладыженского на вопросы «Книжник-ревю».

В 1999 году страна немного очухалась от дефолта, но издатели все еще экономили, на чем только могли – и в первую очередь, естественно, на авторах. Тем не менее, что-то уже издавали. Оживал книжный рынок, задышали, зашевелились писатели. Подняли две умные головы и Олди. Проморгались, осмотрелись и вдруг на удивление всем, вместе с председателем харьковского КЛФ «Контакт» Николаем Александровичем Макаровским, организовали в Харькове фестиваль «Звездный Мост». Не конвент в строгом смысле этого слова – городской фестиваль.

Готовились, не очень-то веря в саму возможность реализации задуманного. Очень уж неспокойное время, зыбкая почва под ногами. Того и гляди, обернется благородная идея бездной, волчьей ямой, коммерческим и организационным провалом. Страшно, а ничего не попишешь: «назвался груздем – лечись дальше». Призы делали едва ли не из подручных средств. Спасибо, помог знакомый скульптор Антон Дербилов – отлил призовые «кадуцеи» из олова и покрасил под «золото», «серебро» и «бронзу» – на настоящие благородные металлы денег попросту не было. Гостей собирали Великой Паутиной и бумажными письмами, раскидывали сети, обещали праздник. Буйство прозы и стиха, звезды в небе, танцы до упаду.

Больше всего боялись, что вообще никто не приедет. В назначенный день на первом «Звездном Мосту» собрались семьдесят человек. Тогда казалось, что это очень много. Как же им всем были рады!

Провели. Понравилось. Решили проводить и дальше. Позднее к этой идее подключился местный бизнесмен Арсен Борисович Аваков. Спасибо ему!

На первом же «Звездном Мосту» Г. Л. Олди получили третье место и «Черный пояс» первого дана премии «Мастер Фэн-до» (за роман «Мессия очищает диск»).

«Что за “Черный пояс”, и почему вдруг в название литературной премии проскальзывает восточно-спортивная терминология?» – возмутится кто-нибудь из наших читателей. За что это здесь черные пояса дают?!

На самом деле все просто: организаторы «Звездного Моста» придумали новый, необычный, но сразу же полюбившийся участникам конвента конкурс. Дело в том, что практически во всех фантастических произведениях присутствуют сцены боев. Крупные специалисты по «мордобитию» Громов и Ладыженский, а также их не менее искушенные в оном коллеги, выбирали самые интересные драки из фантастических произведений. А затем эти драки «ставились» и театрально разыгрывались силами местной школы каратэ.

На конвенте зрители смотрели и голосовали, какая лучше.

На первом же «Звездном Мосту» самой интересной дракой была признана сцена из романа Александра Громова «Мягкая посадка». К радости зрителей, в одном только этом эпизоде об инструктора боевых искусств были сломаны: швабра, пластмассовое ведро и еще целый ряд полезных бытовых предметов. Причем все ломалось по-настоящему. Народ веселился, падая со стульев и требуя повторить действо на бис. Довольный произведенным эффектом инструктор почесывал многострадальную спину, а уборщицы под гром оваций дружно прятали оставшийся рабочий инвентарь.

В эпизоде романа «Мессия очищает диск» Дмитрий Громов исполнял роль судьи, на которого напали разбойники. Вначале он честно отбивался, но был сбит с ног. Под хохот и восторженное улюлюканье, автора начали избивать ногами и били до тех пор, пока на помощь ему не пришел «буддийский монах» – один из учеников Олега Ладыженского, который блистательно разогнал вражескую «шоблу».

В том же году, на «Зилантконе» в Казани, роман «Путь Меча» был удостоен премии «Большой Зилант». Самое время забронзоветь, провозгласив знаменитое: «Я – памятник себе!», или быть может «Мы – памятник себе!» Красивый получился бы финал, но наши герои отнюдь не спешат к финишу. Им важен процесс, им по-прежнему необходимы движение и скорость. Да и дама Литература не жалует ленивых зазнаек. И то – премии премиями, а книжный рынок пока еще из ступора окончательно не вышел, хоть пинай его, хоть откачивай. Вот и приходится подпихивать да поддерживать, привлекать внимание общественности к отечественной литературе, подтягивая новых интересных писателей и главное – читателей! – без них ведь никак. Нужны не только книги, но и праздники, шоу, встречи с читателями, пресс-конференции – молодые авторы не должны чувствовать себя забытыми.

С 2000 года соавторы вошли в жюри премии «Аэлита», а также Приза им И. А. Ефремова. Олди работали, занимались общественной жизнью, тянули, точно застрявшую в болоте телегу, свою непростую писательскую судьбу, пока колеса ее не выкатились на относительно твердую почву. Где-то начиная с двухтысячного, книжный рынок постепенно пошел на разгон. Вздохнули Олди, пот утерли – но отдыхать ни-ни, какой отдых, все только начинается! Сразу же новый роман затеяли.

Некоторые читатели, да и не только читатели, а, что совсем печально, писатели считают, будто литературная работа – это только книги писать. А уже другие должны это дело проверять, редактировать, рисовать иллюстрации, писать аннотации… Весьма вредное заблуждение, особенно для господ писателей.

Для Дмитрия Громова и Олега Ладыженского литературная работа – это не только написание собственно текста. Это, например, еще работа с художником, который читает книгу и высылает авторам эскизы. Но присланные варианты еще не залог того, что их непременно утвердят. Это начало работы, а не ее финал. Вместе с художником Олди отбирают лучшие, наиболее выигрышные композиции. Художник снова и снова принимается за работу с учетом всех оговоренных пожеланий, затем высылает промежуточные эскизы оформления обложки, иллюстраций. Но и это не последний этап. Нужно найти золотую середину, консенсус, и только после этого, путем многих проб и ошибок, художник приступает к созданию собственно обложки.

Аннотации соавторы, как правило, пишут сами.

В издательском деле обычно используется до боли известная схема: «слепой ведет слепого». Книги оформляют и продают те, кто их не читал. Мне могут возразить литераторы, что, де, издатель сознательно не подпускает автора текста к работе над оформлением книги. Иначе писатели ни за что не допустили бы монстров, голых баб и пышущие огнем звездолеты на свои обложки. Но, если называть вещи своими именами, книги – наши дети, и некоторые авторы вынашивают свои произведения не девять месяцев, а год и больше. Отчего же такое пренебрежительное отношение к тому, в каком виде любимое чадо появится в этом мире?

«Слепой» художник, – в смысле, не читающий произведение, а знающий лишь в общих чертах, в какое время происходит действо, и мужчина или женщина должны быть на обложке. «Слепой» аннотатор, также не имеющий представления о тексте книги – этому редактор объяснил вкратце, о чем речь. Не читать же огромный том ради нескольких строчек? В результате, несколько ярких рекламных слов, больше похожих на слоганы колхозного рынка, и дела никому нет до того, что в аннотации перепутано все, что только можно было перепутать.

Аннотатору же и горя мало. Он не только «слепой», но и невидимый. Аннотации в подавляющем большинстве случаев не подписываются.

И в результате автор-родитель, может, и неплохой книги получает в роддоме издательства не аккуратно запеленатого прекрасного крепыша, а урода-ублюдка, которого квалифицированный читатель и в руки-то побрезгует взять: с отталкивающей обложкой, с глупой, содержащей ложные сведения, аннотацией. Ведь как просто было всего этого избежать: автор не только приносит рукопись в издательство, но прописывает в договоре свое право участия в оформлении книги. А дальше… пусть даже автор и издательство находятся в разных городах или даже странах. А Интернет на что?

Далее следует финальная работа с книгой: издатель высылает макет, писатель его смотрит, вносит исправления, отправляет обратно. И только после этого книга может отправляться в типографию.

Трудно перечитать собственную книгу перед типографией? Насколько мне известно, Олди не жалеют времени на эту работу.

В последние годы книги Г. Л. Олди чаще всего оформляет харьковский художник Владимир Бондарь. Забавная ситуация: с харьковчанином Бондарем харьковчан Громова и Ладыженского впервые познакомил в Питере на «Интерпрессконе» Сергей Лукьяненко – москвич, переехавший в столицу из Алма-Аты. Вот такая интернациональная история знакомства.

Одно плохо – при столь напряженной литературной жизни театр уже не потянуть. Не успеть, а жаль. Отпустили друзья гордую птицу по имени «Пеликан», а иные говорят, будто бы зарезали, в жертву Великой богине Словесности в лютую полночь на темном перепутье принесли, и пуще прежнего за дело принялись.

Каратэ, впрочем, оставили. Ужилось оно с дамой Литературой.

Год пронесся, точно его и не было. В 2000-м, на втором по счету «Звездном Мосту», написанный в соавторстве Г. Л. Олди, А. Валентиновым и М. и С. Дяченко роман «Рубеж» занял первое место в номинации «Крупная форма». На том же фестивале роман Г. Л. Олди и А. Валентинова «Нам здесь жить» был удостоен премии Университета внутренних дел МВД Украины (г. Харьков) «За правдивое и высокохудожественное отражение работы органов охраны правопорядка и спецслужб в фантастических произведениях».

Дед Мороз в своем мешке принес Олдям 2001 год, а вместе с ним, на Первом же Международном конвенте фантастов «Роскон-2001» (Москва) – «Бронзовый Роскон» за роман «Одиссей, сын Лаэрта» (книга 1: «Человек Номоса»).

«Золотой Феникс» – специальная премия «За воспитание истинного литературного вкуса у читателей» – прилетел, сверкая огненными в золоте крыльями на Третьем Международном фестивале «Мир книги-2001» в Харькове. Прекрасная белая тигрица Хоанга из одноименного рассказа, мурлыкая и тихо рыча, притащила своим любимым авторам добычу в виде «Ордена Пушистости 1-ой степени».

В том же году на фестивале «Звездный Мост-2001» (Харьков) Г. Л. Олди были удостоены почетных медалей монастыря Шао-Линь (Китай) и Российской федерации у-шу за роман «Мессия очищает диск». Необыкновенная награда для писателей, ну да это же Олди… им и горы впору.

Из интервью для журнала «Шо», вопросы Г. Л. Олди задавала Яна Дубинянская:

«Яна Дубинянская: Юноше-билингву, обдумывающему житье в фантастике, вы бы посоветовали ориентироваться на Украину или на Россию (имеются в виду все аспекты: и творчество, и «идейность», и прагматика)?

Олег Ладыженский: Юноше-билингву, решающему, «делать жизнь с кого», надо ориентироваться:

– в творчестве – не на Россию, Украину или остров Майорку, а на «божью искру» и великих коллег;

– в «идейности» – на собственные принципы, не отягощенные предвзятостью;

– в «прагматике» – издаваться там, где твои произведения имеют шанс дойти до максимального количества читателей. Повторяю: не писать книги, подстраиваясь под «спрос масс», а издавать уже написанное наилучшим (читай – максимально востребованным) образом. Если же это не получается – издаваться там, где это получается, и не терять надежды.

Дмитрий Громов: Что касается творчества, то я считаю, что писать нужно на том языке, на котором думаешь. Если же речь идет о билингве, который может безболезненно «переключаться» с русского языка на украинский и обратно, то тут уже вступают в действие чисто прагматические соображения: на каком языке больше шансов издаться? Донести свои творения до читателя? Каков окажется тираж выпущенной книги? И т. д. И с этой точки зрения все преимущества – на стороне России и российских изданий. Тем более, что книги, выпущенные в России, как правило, успешно добираются и до Украины. В Украине же и издаться куда проблематичнее, и тиражи намного меньше, и далеко не все книги украинских издательств – даже выпущенные на русском языке – добираются до России. О книгах же на украинском языке и говорить нечего…

Иные страны

С 2002 года началось богатое на издания тучное хлебородное время. Громов и Ладыженский активно издаются, переиздаются, у них начинают появляться книги на разных языках: литовском, французском, польском. Выходят рассказы на эстонском, испанском, венгерском, китайском… На конвенте «Роскон» в Москве Г. Л. Олди получили Приз читательских симпатий журнала «Ф-Хобби».

Первый опыт сотрудничества с иностранным издательством пришелся на Литву. Затем поехали в Латвию, в гости к Далии Трускиновской, где их уже поджидал литовский переводчик и издатель Гинтас Иваницкас. Тесна Прибалтика! Постепенно завязалось продуктивное сотрудничество с Польшей – целых три издательства подключились! На сегодняшний день у Олди вышли десять книг на польском. Для сравнения – больше, чем на украинском.

Из интервью «Азбука-вопросы»

Буква «А» Амбиции

– Вы – амбициозные писатели? Вы достигли в литературе того, к чему стремились?

– Смотря, о чем идет речь. Если о творческих амбициях – тут мы ненасытны. И с каждой новой книгой пытаемся доказать самим себе, что есть еще порох в пороховницах. Наверное, поэтому мы и любим экспериментировать, не строча многотомные сериалы об одном и том же. Так чувствуешь себя живым, а не фурой в колее. Если же мы говорим об амбициях бытовых – мы неприхотливы. У нас нет машин и дач. Нам многое попросту не нужно. Если же речь о премиях и наградах – да, у нас этого добра много. Разного, международного. Это, безусловно, приятно. Но не принципиально. Когда не складывается эпизод новой книги, и ты ночами не спишь, борясь с упрямыми персонажами – никакая премия, включая Нобелевку, не поможет тебе найти решение.

В издательстве «Солярис» (Польша), ко времени появления там наших героев, издавали много авторов из бывшего СССР. Уже вышли в свет книги Марины и Сергея Дяченко, Марии Галиной и Владимира Васильева. Олдей начали приглашать в Польшу на конвенты, сначала на общих основаниях, а потом уже как почетных гостей.

Первый раз в Польше они оказались в городе Ниджице, где конвент проходил в самом настоящем средневековом замке. В Польше деревни и небольшие города, как рассказывают поляки, отличаются наличием или отсутствием замка. Замок есть – город, нет – деревня. В остальном все очень похоже.

Организовывал конвент Войтек Седенко, руководитель издательства «Солярис», где одна за другой у Г. Л. Олди вышли книги «Рубеж», «Маг в Законе», «Мессия очищает диск», «Путь Меча».

Родственник Седенко, бизнесмен Ричард, руководивший фирмой по изготовлению хмельного меда, вкладывал часть полученных с питейного дела средств в издательство, и кстати, проставлялся на конвенте лучшими образцами своей продукции.

Организаторы конвента всегда рады приезжающим на конференцию новым людям, рады и участникам со стажем, давно уже перешедшим из ранга знакомых в высшую лигу друзей. Рады они спонсорам, и благородным меценатам, вкладывающем свою кровную копеечку в общее дело, предоставляющим участникам мероприятия средства передвижения, технику или приглашающим прессу. Но все это мелочи в сравнении с тем, когда «банкетным» спонсором конвента выступает, скажем, завод коньячных вин, или, как в нашем случае – мастер по изготовлению «стоялого меда».

В издательстве «Wydawnictwo Dolnoslaskie» переводчик Евгениуш Дебский уже вовсю работал с «Бездной Голодных глаз», которая, в том числе благодаря и ему, вышла вполне симпатичным двухтомником. Издательство «Фабрика слов» издало на польском двухтомник «Герой должен быть один».

Другой переводчик Г. Л. Олди – Анджей Савицкий – выучил говорить по-польски героев, наверное, половины их книг, вышедших на территории Речи Посполитой. С Савицким Громов и Ладыженский много общались на различных конвентах, где он – армейский офицер в отставке – известен не только в качестве талантливого переводчика, но и как крупный специалист по компьютерным играм. Пан Анджей занимается обзором компьютерных игр в интернете, его можно отыскать по нику Эль Генерал.

Однажды Анджея Савицкого пригласили выступить на конвенте с обзором компьютерных игр. Народ в зале собрался в основном молодой, чтоб не сказать, юный. Все ждали появления легендарного Эль Генерала, с которым многие переписывались в сети, но «вживую», что называется, не видели. И тут в зал вваливается солидный дядька лет за шестьдесят. Молодые геймеры чуть со стульев не попадали. Они-то считали, что Эль Генералу, максимум, тридцатник. А тут вышел солидный мужчина, и не просто на сцену поднялся, а еще и такую лекцию задвинул, в таких подробностях начал компьютерные приспособы, движки там разные, скрипты, геймплей и прочее разбирать – сразу видно, что генерал…

Или, бери выше, маршал этого дела.

Прозанимавшись в школе каратэ до четырнадцати лет, Сергей Громов пошел на акробатику, после переключился на капоэйру, брэйк-данс – и наконец всерьез увлекся паркуром. Во Вроцлаве, куда выезжали Олди с женами и Сережей, юноша в первый же день конвента познакомился на улице с ровесниками-паркурщиками (или «трейсерами», как сами они себя называют) и все дни конференции бегал к ним на тренировки. При этом Сергей не говорил по-польски, а его новые друзья – по-русски. Сошлись на том, что они будут разговаривать с Сергеем на польском, ибо многие слова ему показались знакомыми, и вскоре он втянулся. Отвечал же он им по-английски. Получилось, что все друг друга прекрасно понимали, и потом еще долго переписывались, высылая через Интернет друг другу свежие ролики с показательных выступлений и фестивалей, на которые приезжают люди из разных городов и даже стран.

В восемнадцать лет Сергей принял пост капитана команды паркура «Ars Nova» в Харькове.

В 2003 г. на Международном фестивале фантастики «Звездный Мост» (Харьков) Г. Л. Олди получили премию от мэрии г. Харькова «За лучшее изображение города Харькова в фантастической литературе» и Почетные Грамоты Харьковского городского Совета.

И снова театр

После закрытия театра-студии «Пеликан» прошло пять лет, когда 11 марта 2005 г. Могилевский областной театр драмы и комедии имени В. И. Дунина-Марцинкевича (Беларусь) поставил спектакль-фантасмагорию по одноименной пьесе Г. Л. Олди «Secondhand» («Вторые руки»). Режиссер – Татьяна Дорогобед (из легендарного города Бобруйска).

Эта же повесть приглянулась Русскому республиканскому драматическому театру им. М. Ю. Лермонтова (Россия, Хакассия, г. Абакан). Режиссер-постановщик: Александр Тарасов. Правда, здесь спектакль получил название: «Небесный Секонд Хэнд». Трагифарс в одном действии (по пьесе Г. Л. Олди «Вторые руки»).

Потом за тему взялись школа № 15 совместно с туристическим центром «Экзотур» при участии профессиональных актеров (Россия, г. Комсомольск-на-Амуре). Режиссер-постановщик: Евгения Наделяева (актриса театра юного зрителя «Зеркало теней»). Спектакль завоевал диплом фестиваля «Театральное зазеркалье» за оригинальную режиссуру.

И наконец «Сэконд хэнд» (все по той же пьесе Г. Л. Олди «Вторые руки») поставил студенческий театр Государственной медицинской академии (Россия, г. Чита). Премьера прошла 27 марта, 2007 г. В 2008 г. спектакль был восстановлен с некоторыми изменениями в составе актеров. Режиссер – Наталья Карпенко.

Обо всех этих постановках Громов и Ладыженский узнавали из Интернета, привычно мониторя Великую Паутину. Как ни странно, их даже не известили о том, что повесть будет поставлена на сцене, не говоря уже о получении разрешения и выплате положенных отчислений. Ладно, студенческий театр… Но республиканские и областные?!

Чудны дела твои, Мельпомена!

Впрочем, Олди не обижаются. Просто сетуют – мол, бог с ними, с контрактами-отчислениями. Понятно, как театры нынче выживают. Но хотя бы на премьеру пригласили!..

Через несколько лет после памятного спектакля в Могилевском театре на соавторов вышел какой-то добрый человек, который обнаружил в Интернете видеозапись спектакля и переслал ее авторам. Благодаря чему на вопрос о первой постановке Олди могут теперь ответить, что просмотрели с интересом, отметив, что декорации и настроение пьесы создатели спектакля воспроизвели достаточно точно. А также добавляют, что в Могилеве получился академический, традиционный в лучшем смысле слова спектакль.

В 2010-м их наконец пригласили на спектакль «Мера справедливости» (по той же пьесе «Вторые руки»). На этот раз постановку осуществил Орловский государственный институт искусств и культуры, эстрадный студенческий театр «Веселая маска» (Россия, г. Орел). Режиссер-постановщик: Сергей Макухин (дипломный проект). Премьера состоялась шестнадцатого апреля 2010 г., а уже шестого июня 2010 г. спектакль «Мера справедливости» стал обладателем Гран-При и диплома «за лучшую режиссуру» на VIII Международном фестивале молодежных любительских театров «Славянский перекресток» в г. Новозыбкове.

В пьесе «Вторые руки» – четыре действующих лица. Казалось бы, идеальное решение для малобюджетного, камерного спектакля. В Орле же на сцене работало тридцать человек, так как по оригинальному решению режиссера всю одежду «секондхэнда» – по пьесе одежда олицетворяла жизни человеческие – играли актеры. При помощи самых обычных черных гимнастических матов актеры меняли облик сцены, преграждая проход, моментально создавая оригинальные выгородки или вдруг заваливая человека так, что на глазах зрителей вырастал темный, зловещий холм.

Принимали авторов, что называется, как родных. Им же было интересно снова окунуться в театральную среду, пообщаться с актерами, студентами, педагогами.

В 2011 году киевский театр «Райдо» поставил спектакль «Ваш выход» по одноименной повести Г. Л. Олди. Кроме того – а последнее безусловно пришлось по душе соавторам – режиссер и актеры «Райдо» умудрились не просто хорошо сыграть спектакль, но отыскать запрятанные в текст тонкие нюансы. Авторы о них и сами успели подзабыть. Большая заслуга создателей спектакля в том, что на изначально мрачном, остросоциальном материале они сумели создать жизнеутверждающее действо.

Во второй раз театр «Райдо» показал спектакль в Киеве на конвенте «Дни фантастики», через полгода. Условий никаких, играли без сцены, без специального освещения. Считай, в спортивном зале. Расставили по всему периметру стулья и работали буквально между зрителями. Получился интерактивный спектакль. В результате вышло даже более интересно, чем на премьере. Во всяком случае, зрителям понравилось.

Вопрос: Что такое совместное творчество?

Ответ: Это два индивидуальных творчества, научившихся работать в команде. Скрипач и пианист. Актеры в спектакле. Главное – понимать, что цель важнее личных амбиций.

Вопрос: Чем оно отличается от индивидуальной работы автора?

Ответ: Умением слышать партнера. Дышать вместе.

Вопрос: В чем трудности и в чем плюшки?

Ответ: Не всегда удается найти резонанс. Всегда приходится делить гонорар. Это трудности. Все остальное – плюшки.

Вопрос: Оно происходит медленнее, чем когда вы пишете какие-то материалы в одиночку, или быстрее?

Ответ: В нашем случае – нет разницы.

Вопрос: Какими качествами надо обладать, чтобы успешно творить совместно?

Ответ: Чувством ансамбля.

Вопрос: Есть ли в вашем дуэте распределение обязанностей?

Ответ: Разумеется. Один – талант и гений, второй – бездельник и бездарность. Роли меняются поминутно[9].

В 2005 г. Г. Л. Олди штурмуют Ассамблею фантастики «Портал» (Киев). Их повесть «Аз воздам» из романа-цикла «Песни Петера Сьлядека» получила премию «Портал», а сам роман в новеллах «Песни Петера Сьлядека» удостоился приза «Сигма-Ф» по результатам опроса читателей крупнейшего российского журнала фантастики «Если» (Москва). Книга «Пентакль», написанная Генри Лайоном Олди в соавторстве с Андреем Валентиновым и Мариной и Сергеем Дяченко, получила «Золотой Кадуцей» на Харьковском Международном фестивале фантастики «Звездный Мост» в номинации «Циклы, сериалы и романы с продолжениями». А статья «Десять искушений юного публиканта» заняла 1-е место в номинации «Критика, публицистика и литературоведение». Эта же статья была признана «Наиболее резонансной русскоязычной публикацией в Германии» и удостоена Приза читательских симпатий от немецких читателей.

О критических статьях Г. Л. Олди следует сказать особо. Это не привычный для нас разбор того или иного произведения, а, как правило, детальные, пошаговые инструкции к действию, обычно адресованные молодому автору. В статье «Десять искушений юного публиканта» Громов и Ладыженский поочередно выступают то в роли адвоката, то адвоката дьявола. Один говорит об искушениях, возникающих на пути молодого, начавшего издаваться автора, и как приятно оным потакать и следовать, другой тут же объясняет, куда может завести это самое искушение. С адвокатом и адвокатом дьявола можно соглашаться или нет, принимать одну или другую сторону, но это не главное. В результате удается увидеть картину в целом, что называется, со всех сторон. Разглядеть, разобраться и выработать свою собственную линию поведения.

В другой работе соавторов «Я наваял нетленку, что дальше» они пошагово разбирают обращение молодого автора в издательство, дотошно уточняя, кому следует адресовать свое послание, как писать первое письмо, чтобы оно не оказалось в корзине и не потерялось, так и не дойдя до лица, которому было предназначено. Для Олдей нет и не может быть малозначимых деталей. Отвечая на деловые письма, они предельно точны и никогда не допускают ни малейших проволочек. При этом, если молодые авторы могут прислать письмо без прикрепленного к нему вложения, не указав темы, или вовсе ничего не написав издателю в теме письма, то, если Г. Л. Олди присылают письмо с файлом, можно быть уверенным, что это именно тот файл, что никто не будет ничего менять в нем во время процесса издания без согласования с авторами, что разрешение на публикацию уже содержится в послании, и кроме этого, там наличествуют все необходимые сведения об авторах, да и вообще все, о чем предварительно просили их.

Как обычно, детально и скрупулезно, в статье «Я наваял нетленку, что дальше» соавторы вдалбливают в головы молодых авторов простые истины, принятый в издательском мире этикет, без которого невозможно войти в сложный мир книжного бизнеса.

Зачем это дуэту Олди? Ведь, к бабке не ходи, они таким образом воспитывают конкурентов, которых по определению нужно уничтожать, а не взращивать? Но Олдям, похоже, нравится такое положение вещей. Они готовы принять как вызов на ристалище, так и приглашение на званый пир. Молодые авторы – новая кровь, новые идеи, взгляды, веяния. Невозможно все время вариться в замкнутом обществе, точно овощи в собственном соку. Для постоянного поддержания себя в тонусе необходимы противники, наступающие на пятки конкуренты, критики, которые будут раздирать твое детище на клочки, неминуемо выискивая среди проросших благородных зерен семена плевел.

Они еще не готовы бронзоветь, предпочитая крошить лавровые венки в суп, постоянно в этом тренируясь.

И начали говорить на иных языках…

Постепенно произведения Олди начали переводить даже на украинский язык. Вопреки расхожей мудрости о пророке в собственном отечестве, Родина заметила своих героев, с удивлением обнаружив, что Г. Л. Олди – это два героя, а не один, как писалось на одной из обложек книг соавторов. Так, одна за другой вышли восемь книг на украинском. Хотя на польском все равно получается пока больше, да и резонанс там выше.

Из интервью, которое взяла у Г. Л. Олди Яна Дубинянская для журнала «ШО»:

Яна Дубинянская: Пока ни одна попытка наших издателей выпускать фантастику на украинском языке (в том числе и переводы ваших книг) не стала, насколько я знаю, коммерчески успешной. Как вам кажется, дело только в российской конкуренции или в чем-то еще?

Олег Ладыженский: К сожалению, наши издатели не умеют:

а) издавать книги

б) продавать книги

Если делать книгу спустя рукава, а потом ждать, когда к тебе на склад придут благодарные оптовики с пачками денег – ничего не выйдет. Если обожать гранты и пытаться «встроиться» в национально-политическую конъюнктуру – ничего не выйдет. Если думать, что украинский язык сам по себе залог и талантливости текста, и коммерческого успеха – ничего не выйдет. Редкие исключения лишь подтверждают правило.

Как научатся работать – так и российская конкуренция не помешает.

Параллельно с польскими проектами объявилась представительница издательства «Кейрус» (Канада). Они познакомились на «Росконе», обменялись координатами, позже списались в Интернете. В результате в Канаде на французском языке вышли: «Пасынки Восьмой Заповеди» и «Путь Меча» (в трех томах). Заключили договор на десяток книг, но, к сожалению, вышли только эти. Для перевода романов на французский язык был приглашен переводчик из Франции Андре Кабаре.

Впрочем, при ближайшем рассмотрении, выяснилось, что родственники Андре – с Украины. Мало того, дед Андре, композитор-немец, всю жизнь прожил в Харькове. Во время войны деда расстреляли за то, что немец. Жена расстрелянного с дочерью покинула СССР, оказалась во Франции, где дочь вышла замуж за будущего священника, который отказался ради брака от сана и стал налоговым инспектором. У них и родился будущий переводчик Андре Кабаре.

Позже, в 2012-м, у Олди выйдет во Франции еще один роман – издательство «Мнемос» выпустит в свет двухтомник «Мага в Законе». Отметим, что издатель, имея возможность выбирать, остановился на «Маге…», мотивируя это интересом к альтернативной России начала ХХ века, изображенной в романе.

Из статьи Manu B. для «Scifi-Universe»:

«Можно увидеть в «Маге в Законе» шедевр поэзии, великолепную иносказательную картину пасторальной России и цыган, путешествующих по горам и по долам. Можно также сказать, что этот роман растянут, а его герои и интрига настолько далеки от нашей повседневной жизни, что история кажется туманной и не очень понятной. Возможно, что роман находится на перекрестке этих двух дорог, и каждый сможет найти в нем то, что ему интересно. Этот роман несомненно является своеобразным литературным произведением, далеким от привычных нам произведений, и стоит с ним познакомиться, чтобы прочесть другое и по-другому.»

В 2006 г. на конвенте «Басткон» (Москва) роман-цикл «Пентакль», написанный в соавторстве Г. Л. Олди, А. Валентиновым и М. и С. Дяченко, получил премию «Баст» (статуэтку в виде изящной египетской кошки) – как лучшее произведение исторической фантастики. А на конвенте «Роскон» (Москва) тот же «Пентакль» обеспечил своим создателям росконовское серебро.

Но серебра Олдям показалось мало, и на том же конвенте вовремя выпущенная статья «Десять искушений юного публиканта» в честной битве завоевала «Золотой Роскон» в номинации «Критика, публицистика и литературоведение». В апреле эта же статья заняла первое место в аналогичной номинации Киевской Международной Ассамблеи фантастики «Портал».

Параллельно печатались рассказы на венгерском, испанском, китайском… Теперь произведения Г. Л. Олди читали и любили во многих странах. Должно быть, именно это в конечном итоге привело к тому, что в 2006 на «Евроконе» в Киеве соавторы получили гран-при – титул «Лучший писатель-фантаст Европы 2006 года». Тем не менее, для наших героев премия стала полнейшим сюрпризом. Дело в том, что в 2005 году такой же титул завоевали супруги Дяченко, а два года подряд авторы из одной страны, будь они хоть заслуженными, хоть знаменитыми, хоть отмеченными свыше явными знаками, вряд ли могли рассчитывать на подобную честь.

Приблизительно с этого времени Дмитрия Громова и Олега Ладыженского начали узнавать и запоминать в их родном городе Харькове. Что и говорить, давно пора: и награда от администрации города, и книги на русском и украинском, и телеинтервью – да один только «Звездный Мост» с его фейерверками и шумной рекламой чего стоит!..

Тем не менее, 2006 год приносит не только радости, но и тревоги. Книжные «пираты» все больше и больше захватывают рынок, бумажные книги немедленно сканируются и выставляются в Интернет, а авторы не получают за это ни гроша. Имея хорошее коммерческое чутье, Олди пытаются обратить внимание издателей на происходящее. Совершенно очевидно, что очень скоро большая часть книг будет выходить в электронном виде. Их будут читать не только с экранов компьютеров, но и на других носителях, которых скоро на рынке появится видимо-невидимо. Год за годом Громов и Ладыженский будут стучаться в издательства, как в глухую стенку, всякий раз встречая непонимание и недоумение: «На наш век бумаги хватит», «Люди всегда покупали бумажные книги, с какого перепугу им вдруг начать закупать электронные версии, да это и неудобно…»

Время показало, кто прав.

В 2007-м четыре самых знаменитых «пирата» решили легализоваться, получив с разрешения верховной власти каперскую лицензию. Так Френсис Дрейк из вольного корсара сделался адмиралом королевы. Так возник «ЛитРес» – первый серьезный ресурс по торговле электронными книгами в Интернете. Отдельные попытки в этом направлении предпринимались и до этого, но все они не имели особого успеха. Сейчас же за дело взялись профессионалы, и взялись всерьез.

Новую идею одобрили и поддержали Дмитрий Громов и Олег Ладыженский, поучаствовав в создании «ЛитРеса». В том же году на «Росконе» состоялось большое собрание писателей и интернет-издателей, на котором был представлен «ЛитРес».

Казалось бы, чего еще могут желать люди, признанные лучшими писателями-фантастами Европы? Наверное, получить соответствующий статус на отечественном Олимпе славы. Да и вообще, здорово, если ты был признан лучшим за такой-то год, даже диплом соответствующий имеется. Но в том-то и дело, что в этом мире необходимо постоянно находиться в движении, чтобы не утратить завоеванные позиции. И в марте на очередном конвенте «Роскон» (Москва) Олди вновь получают «Серебряный Роскон», теперь уже за статью «Фанты для фэна, или Вечные песни о главном». А позже, по итогам года, подведенным журналом «Мир фантастики», роман-трилогия «Ойкумена» был признан победителем в номинации «Лучшая отечественная фантастика 2007 года»!

2008-й открыл дорогу новым книгам и подарил очередные, теперь уже привычные, премии. Так в феврале на конвенте «Сильверкон» (Москва) персонаж романа «Ойкумена» Лючано Борготта был признан победителем в номинации «Лучший фантастический герой года». В марте на ассамблее фантастики «Портал» (Киев) Г. Л. Олди, дабы не отставать от своего героя, стали лауреатами ассамблеи в номинации «Критика, публицистика, литературоведение» (премия, присуждаемая общим голосованием участников) за статью «О бедном романе замолвите слово…». И в номинации «Крупная форма (роман)» (премия, присуждаемая решением профессионального жюри) – за роман «Ойкумена».

В мае на международном конвенте «ЕвРосКон» в Москве статья «О бедном романе замолвите слово» получила «Серебряный Роскон» в номинации «Критика, литературоведение, история фантастики».

В том же 2008 году средства массовой информации объявили народу о наличии очередного мирового кризиса.

«В 1998-м, – вспоминает Олег Ладыженский, – года за три выплыли. Сейчас все совсем не так».

Целый год кризис сидел смирно, особенно не проявляясь на книжном рынке стран бывшего СССР. В 2009-м завозился, точно мелкий, шустрый хищник в курятнике, и наконец высунул острую мордочку, весело показав идеально наточенные зубки.

Издательский бизнес зашел в тупик. Кризис перепроизводства; ориентация на «проекты», сменившие авторскую литературу. «Пираты» выжгли рынок переизданий. Если первая волна спроса покупателей бумажных книг еще как-то удовлетворяется, то переиздавать книгу стало невыгодно. Когда можно без проблем скачать текст бесплатно, к чему за него платить? Опять же, с каждым годом книги становятся все дороже и дороже. Скоро их цена станет неподъемной для большинства читателей. Невольно задумаешься над прогнозами Громова и Ладыженского от 2006 года, когда они уговаривали издательства осваивать электронные продажи в стремительно изменяющемся мире.

Издателей интересуют новинки. В год выходит 1000 новинок, по 3 новых книжки в день. Спросите продавцов, и они скажут, что новинкой книга считается неделю, а потом отходит на второй план, третий, дальше, дальше, дальше… Ситуация патовая, как из нее выпутываться – неизвестно.

Романный семинар

Осетрина не бывает второй свежести. Литература не бывает сете-, теле-, -или блого-. Скверно, когда писатель сбрасывает в Сеть – фактически публикует – «грязные» фрагменты текста, недоработанные эпизоды, неотточенные стихи. Это приучает к халатности, к дешевому ремесленничеству.

Г. Л. Олди, «Меньше смотрите в экран, а больше – в лица живых собеседников»

В феврале 2009 г. на конвенте «Роскон» (Москва) Г. Л. Олди уже традиционно для них взяли «Серебряный Роскон» – за статью «Допустим, ты – пришелец жукоглазый…» в номинации «Критика, литературоведение, история фантастики» – и еще одно «серебро» за роман «Гарпия» в номинации «Крупная форма». Также роман «Гарпия» удостоился приза «Сигма-Ф» по результатам опроса читателей крупнейшего российского журнала фантастики «Если», премии журнала «Мир фантастики» за лучший фантастический роман («Итоги года»), а в мае на «Интерпрессконе» еще и стал лауреатом премии «Астрея-2009»в номинации «Роман» (премия вручается по результатам голосования профессиональных писателей).

Что дальше? Как и в 1999 году, на руинах книжного рынка, подгоняемые дефолтом и общей пассивностью издателей, с 2009 года Дмитрий Громов, Олег Ладыженский, а также их друг и коллега Андрей Валентинов начинают вести в Партените литературный семинар, получивший название «Романный семинар».

Хочется заметить, что работают ведущие бесплатно.

В отличие от обычных конвентов, на заседания этого семинара категорически не пускают пьяных. Без разницы – хлебнул ты, явился с похмелья, пришел на цыпочках с закрытой бутылкой – итог один: пшел вон! На занятиях творческий человек должен быть трезвым, соображающим, и, что немаловажно, деятельным. Семинар – это неделя плотной работы. По 6–7 часов разборов в день с перерывами на обед и перекуры.

Вечером, на веранде, все продолжается.

При этом выступают не только ведущие групп, Дмитрий Громов, Олег Ладыженский и Андрей Валентинов, но и участники семинара, которые заблаговременно получают тексты всех романов, принятых для разбора в группах. По семь романов на группу; вместе – четырнадцать. На каждое место по 3–4 кандидата, отбор жесткий.

Вначале, когда все это только заваривалось, Олди предполагали, что им придется попотеть. Но тут началась такая страда, какой они и ожидать не могли. Шутка ли сказать, получается, что Громов и Ладыженский вынуждены самым внимательным образом прочитать семь романов, которые они будут разбирать на своей группе. На каждый роман они составляют многостраничное письменное резюме. А ведь это сколько времени!

Конечно, на занятиях непременно дается слово участникам семинара и вольнослушателям, но основная работа все равно на мастерах. Год от года в семинарах участвует все больше и больше вольнослушателей, которых также не устраивает роль пассивных зрителей. Скажем, в 2012-м на занятиях из полусотни приехавших регулярно заседало 30–35 человек. И это при наличии Черного моря под боком и крымских вин в магазине! Вольнослушатели тоже читают тексты и имеют право критического разбора.

Всей подготовительной работой занимаются Глеб Гусаков (писатель, издатель, директор оргкомитета фестиваля «Созвездие Аю-Даг») и Светлана Позднякова (редактор, председатель оргкомитета фестиваля «Созвездие Аю-Даг»), которые мужественно берут на себя организаторские и финансовые дела. Приехавших людей необходимо разместить, накормить, предварительно нужно со всеми связаться, прочитать тексты, провести первичный отбор – огромная и весьма неблагодарная работа! Если бы все это делали Олди, мы, наверное, не увидели бы больше их произведений, а сами соавторы потонули под грудой все прибывающих по их души романов.

Семинары, несмотря на их строгость, понравились, прижились, и уже видны результаты: примерно 40 % разобранных в Партените текстов после семинара издаются. Для сравнения, в издательствах самотек издается примерно в объеме от 0,5 до 4 %. За четыре года работы издано 12 книг, прошедших семинар[10], не считая повестей, изданных в сборниках. Ряд книг в данный момент готовится к изданию, согласно подписанным контрактам. Кроме того, семинаристы успели получить ряд престижных премий. Делается работа, и есть результаты!

Но пробить книгу в издательство – это не фокус. Сейчас такое время, что можно издаться за свой счет – вот тебе и книга. Можно придумать собственную премию и затем гордо вручить себе-любимому – чем не лауреат? В этом случае и тайны мастерства не в корм коню, и советы побоку, и маститые писатели – не авторитет.

Примечательно, что после учиненных Олдями разборов текстов многие семинаристы переосмысливают и кардинально переделывают собственные произведения. Все это говорит о доверии и любви к Г. Л. Олди – мастерам писательского цеха.

Говоря о неблагодарной редакторской деятельности, невольно вспоминается рассказ Александра Городницкого о его первом редакторе Александре Рубашкине. Поначалу Александр Моисеевич все сетовал на то, что господь прислал злыдню редактора, который бессовестно колет, рубит, режет его гениальные стихи. И значительно позже, достигший мастерства и славы, недостижимый на своих олимпийский высотах «Тот самый Городницкий» признал, что Рубашкин спас его, по меньшей мере, от бесчестия, так как не дал опубликовать слабые стихи.

«“Маленьких бить нехорошо. С меня, маленького, какой спрос? Я еще учусь. Ну, есть у меня шероховатости, ляпы и «глюки». Но я выучусь – вы ж меня не бейте больно, я только начинаю. Я не Стругацкий, не Булгаков…” Да, такого и бить противно», – писали в своей статье «Десять искушений юного публиканта» Г. Л. Олди. И словно отвечая себе и тем, кто когда-то начинал вместе с ними, а ныне поднялся, невыносимо и необоснованно забронзовел, они создают «Десять искушений матерого публиканта».

«Искушение № 1. Звездная болезнь. Это требование неадекватного пиетета к своей замечательной персоне. “Мерседес” – к конвенту, водку – в номер, почтение на форуме. Самоуверенный тон, использование авторитета в спорах – в Интернете, в жизни, в прессе. Постоянное напоминание в скрытой или явной форме, чего я стою, сколько стою, какие у меня тиражи, какие у меня премии, какие у меня гонорары. В публицистических статьях – ненавязчивое и навязчивое подчеркивание своего статуса. Нервная и болезненная реакция на критику, публикация открытых писем с возмущением. И главный аргумент: “Поживи с мое, тогда высказывайся.”»

Вот так, не жалея ни себя, ни других, не обращая внимания на звания и возраст, не делая скидки на пол, неутомимые соавторы составляют свои десять по десять заповедей, приводить которые я не буду в этой книге, но очень рекомендую почитать.

Назревает вопрос: а зачем это нужно и без того загруженным и более чем востребованным писателям? Что дает им возня с молодыми и подчас не понимающими своего счастья авторами? Про воспитание достойной конкуренции уже говорили. Но далеко не все авторы, к «воспитанию» которых Олди приложили руки, смогут со временем состязаться с ними. Или людям реально нечего делать?

Денег эта подвижническая деятельность не приносит, известности им и без того хватает, кроме того, отнимает массу сил и времени, которые можно было бы употребить с большей для себя и своих семей пользой. Или уровень мазохизма зашкаливает? Или соавторы просто не могут пищу кушать, не ощущая себя в роли гуру?

«Ответ прост: мы платим долги. С нами в свое время разговаривали, нас учили чудесные, мудрые, тонкие люди; например, Сергей Александрович Снегов, к сожалению, давно ушедший из жизни. Это острейшее впечатление прошлого: человек, которому за восемьдесят, с опытом лагерей, автор “Вторжения в Персей” и “Диктатора”, известный ученый, опытный писатель, огромный жизненный опыт налицо – и вдруг он двум мальчишкам, которым и тридцати не исполнилось, всерьез что-то объясняет, и мы с ним (фантастика!) спорим, а на следующий день он зовет нас в номер (на дворе январь 92-го, считай 91-й только закончился, Союз развалился…), угощает мандаринами (мандаринов тогда не было, их ПРИСЫЛАЛИ лично Снегову; представляете? – зимой в Ялте нет мандаринов!) и говорит (трижды фантастика!!!):

“А знаете, я тут ночью подумал… Вы, ребята, местами были правы!”.

Вот за это мы невероятно уважаем Снегова – не за победу в споре, не за литературное доказательство своей правоты, а за спокойное признание итога размышлений. А мы-то спорили о форме подачи негативного текстового материала в нашем романе “Войти в образ”, об использовании анти-эстетики, как метода достижения эстетической сверхзадачи, о Шекспире, который не стеснялся в пьесах ни детективной фабулы, ни “горы трупов”, если того требовала сверхзадача пьесы…

Так что долги мы платим, и делаем это, в общем-то, с удовольствием»[11].

Театр таеТ

Олди не в силах жить и творить без театра, без выступлений, без зрителей. Каждый мастер-класс – небольшой спектакль с заранее выстроенными монологами, диалогами, репризами. Иногда на конвентах Олег угощает публику своими стихами или даже песнями. Песни – как птицы, извините за банальное сравнение, летают, где хотят, иногда встречаются с певцами и композиторами и надолго привязываются к ним, иногда просто кочуют по различным сайтам в виде аудио-записей. Не каждый поэт способен отслеживать их полеты, а многие и не пытаются. Зачем? Птицы поют, где хотят, и сами выбирают себе небо…

Стихи, которые пишет Олег Ладыженский, нравятся многим исполнителям; кто-то вежливо спрашивает разрешение исполнять, кто-то просто берет из сети приглянувшееся стихотворение, кто-то просто исполняет песню, не задумываясь над тем, есть ли у стихов автор. Подслушал, понравилось, выучил… птицы вольные летают, где пожелают.

В начале двухтысячных Олег озадачился поискать, исполняет ли кто-нибудь его песни, – и неожиданно выяснилось, что таковых немало. Причем это оказались самые разные люди, с разным уровнем музыкальной образованности, проживающие всюду, где ступала нога человека – от Америки до Израиля, от Канады до Германии, в России и в Украине.

В это время в Харькове открыл свою звукозаписывающую студию друг Громова и Ладыженского Сергей Кондратьев – превосходный звукорежиссер и музыкант. Появилась идея создать альбом, в котором собрать песни на стихи Ладыженского, записанные профессионально. И в Харьков съехались участники. На запись первого диска прилетел Дмитрий Воробьев (Канада), приехал бард Олег Попенко (Днепропетровск), а с ним две вокалистки, Татьяна Сокуренко и Юлия Децюра; пел и сам Олег Ладыженский. Чуть позже записался и отец Олега, Семен Ладыженский, специально по такому случаю прилетевший из Америки. И пошло-поехало: Диана Коденко (Москва), Бронислава Громова, жена Дмитрия (Харьков); Алексей Дубовик (Киев, скрипка), Алексей Горбов (Харьков, синтезатор)… В результате, на сегодняшний день собрались четыре аудио-альбома – общей сложностью примерно сто песен.

Обстановка в студии сложилась творческая, параллельно с записями песен Олега в соседних помещениях работали другие музыканты. Скрипач А. Дубовик записывал свой альбом. Подошел, послушал, покрутился рядом, парой слов перекинулись, по анекдоту рассказали, а потом он вдруг возьми да и предложи: «Давайте, я с вами сыграю?» И сыграл. Точно так же подошел клавишник; кто-то предложил партию второго голоса, кто-то убеждал, что все надо делать совсем не так, и в результате оставался, привнося в проект что-то свое.

Вместе с друзьями-художниками сделали оформление, распечатали в местной типографии. А в 2011-м запорожский бард Дмитрий Глушко самостоятельно записал авторский альбом песен на стихи Олега Ладыженского – более двадцати произведений.

Мне снился сон…

Каждый год во Львове проходят два книжных фестиваля, две ярмарки: осенью – большая, и весной, в мае – малая, посвященная детско-юношеской литературе. На нее в 2009-м и пригласили Громова и Ладыженского. На Западной Украине Олди еще не бывали. Так за чем же дело стало?

– Как представляется Западная Украина с экранов телевизоров? Сидят в своих схронах подо Львовом бандеровцы-националисты, – смеется Дмитрий Громов. – Услышат русскую речь, прикопаются к чему-нибудь, дадут по морде, и далее по списку. Тем не менее, поехали – да не одни, а с женами. Броне и Лене тоже любопытно, кто кого оборет: махровые националисты интеллигентных Олдей, или боевые Олди львовских бандеровцев.

– Встретили нас организаторы на вокзале и везут в гостиницу, – перехватывает инициативу Олег Ладыженский. – И тут мы слышим, что нас везут не в гостиницу, а в общежитие № 1 Университета им. Ивана Франко. Какое еще общежитие? Этого еще не хватало! Понимая, что жена думает о том же, тихо успокаиваю ее: мол, сейчас откажемся и сами найдем какую-нибудь гостиницу… Входим в общежитие (центр города!) и попадаем, считай, в пятизвездочную гостиницу. Потолки пять метров в высоту, на «ресепшн» – красавицы со знанием языков (украинский, русский, английский, польский, немецкий…); кактусы-фикусы, в номере – чистота и уют, встроенная техника, телевизор, холодильник, кондиционер, бра…

Выходим из номера, спускаемся вниз, идем на ресепшн. Спрашиваем: это что, общежитие?

– Общежитие, – вежливо отвечает администраторша.

– Университета?

– Университета.

Ничего не понимая, она вглядывается в лица только что заселившихся гостей. Какие-то проблемы?

– Как же так?

– Ну, у нас же останавливается профессура из Европы, которая преподает в Университете. Им же надо где-то жить?

– Короче говоря, мы поняли, что не так представляли себе общежитие, – улыбается Дмитрий Громов.

– Замечательный персонал, вежливый, внимательный, без заискивания. Фестиваль-ярмарка проходил в бывшем дворце князей Потоцких, – продолжает Олег Ладыженский. – Народищу – масса! Приезжают из разных областей, целыми семьями, с детьми. Детей на входе встречают клоуны и ангелы, для них проводят игры, театральные представления, мастер-классы по лепке, рисованию, оригами, с самыми настоящими книжными призами… Пока свободные родители гуляют, с детьми усердно занимаются.

– Народ приезжает на машинах и набивает полные багажники книгами, – вмешивается Громов. – Мы поинтересовались статистикой. За три дня ярмарку посетили семьдесят тысяч человек, и все они покупали книги! И не по одной, не по две! Столпотворение… К середине первого дня мы уже «поплыли»: в одно ухо журналисты задают вопросы по-украински, в другое по-русски. Ну, мы-то билингвы, нам без разницы. На каком языке сами говорим – не замечаем; возможно, что и путаемся. Но – обходится как-то: и те, и эти прекрасно нас понимают, а все, что нужно – после переведут.

Потом, за пределами ярмарки, пошли Олди «общаться с народом». Журналисты, писатели, читатели – вроде все, как обычно. Да только что-то не то происходит. Олди, конечно, и улыбаются, и любезно на вопросы отвечают, но за речью своей строго следят, ждут провокаций. В воздухе напряжение повисло, того и гляди – лопнет. А журналисты, писатели и фэны тоже на своих гостей с опаской косятся. Во попали!

Наконец кто-то из местных не выдержал:

– А что вы на нас так смотрите?

– Так по телевизору объяснили, что у вас все националисты. По-русски не говорят, русских не любят. Вот мы и опасаемся – вдруг что-то не так брякнем, – откровенно ответил Дима.

Они давай хохотать. А когда все стороны вволю насмеялись – объяснились между собой ко всеобщему удовольствию. У них, львовян, ведь тоже зомбоящики имеются. А там постоянно долдонят, будто бы на востоке Украины, все как один – бандиты. Что не по ним, сразу за волыны хватаются. А кому хочется, чтобы его ни за что, ни про что посреди бела дня пристрелили прямо со сцены?

Короче, наладили взаимопонимание без телевизора.

Из Львова путь Олдей лежал прямиком на «Роскон», в Москву белокаменную. Как не привезти друзьям-москалям националистической символики?! – раз уж угораздило в самом что ни на есть бандеровском гнезде побывать и выбраться оттуда живыми. Решили накупить значков УПА (Украинской повстанческой армии). Их везти легче. Пошли искать, а значков таких во Львове днем с огнем не найти. Весь город перерыли. Наконец под страшным секретом местные объяснили: мол, на таком-то базаре такое-то место… Только условного времени да пароля для связи не сообщили. А так – чистый шпионский фильм.

Долго ли, коротко, искали Дима и Олег сначала рынок, потом условленное место… Слава богу, люди добрые подсказали, провели тайными тропами, запутанными коридорами. Ни в сказке сказать, ни пером описать! Видят Олди: стоит прилавок на курьих ножках, и сидит за ним мужик, а перед мужиком те самые значки.

Обрадовались соавторы, сразу все купить пожелали. Но торгаш такую цену заломил, словно товар у него из золота сделан или, по крайней мере, чудотворными свойствами обладает.

– Да ну вас! Мы такие дорогие значки брать не будем, – отмахнулся от наглого продавца Олег.

– Ну и не берите, – устало зевнул тот. – У меня москвичи и без вас уже все раскупили. Это так, остаточки. И те до вечера уйдут…

Такой вышел национализм – для богатых москвичей-плантаторов.

В 2010 году на конференции «Басткон» (Москва) роман-эпопея «Алюмен», написанный в соавторстве Г. Л. Олди и А. Валентиновым, получил премию «Баст» – как лучшее произведение исторической фантастики. Действие романа происходит в XIX веке: Франция, Дания, Италия, Россия, Китай, Окинава… Среди действующих лиц – Александр Дюма, Жорж Леопольд Кювье, Джузеппе Гарибальди, Николай I, братья Эрстеды, физик и будущий премьер-министр Дании…

Читатель принял эту книгу сложно. Мол, без академического образования не прорвешься, можно читать, но только с энциклопедией в руках. На какое-то время фэны погрустнели, обсуждая свежую диковинку производства Олди-Валентинов и рассуждая на тему: «Что олдень грядущий нам готовит?». Громов с Ладыженским тоже ходили в легкой растерянности: может, и впрямь перемудрили?

Но тут из Америки Олегу позвонил его отец: «Я долго боялся подойти к «Алюмену». Такие отзывы пишут: наворочено, заумно, нужно быть академиком… Так пишут молодые люди, а я человек пожилой, мне скоро восемьдесят лет, не шутка. Думал, вообще ничего не пойму в книге. А как прочел… Это же классический авантюрно-приключенческий роман! И персонажи – я про них еще в школе узнал, много лет назад. Что я, Дюма-отца не читал? О Николае I не слышал? Не знаю, кто такой Гарибальди? В школе не учил физику – Вольта, Ома, Эрстеда? Электромагнитную индукцию не изучал?! Зачем мне в каждом случае лезть в Википедию?»

В общем, для Семена Моисеевича, пожилого артиста эстрады, «энциклопедические» персонажи оказались старыми и добрыми друзьями-приятелями.

– И тут я понял, – вздыхает Олег Ладыженский, – какого читателя мы потеряли. И какой читатель нынче пришел в фантастику. Тот, который ни Дюма, ни индукции без энциклопедии не знает…

На «Росконе» 2010 года (Москва) Г. Л. Олди были удостоены сразу двух премий: «Золотой Роскон» – за статью «Десять искушений матерого публиканта» в номинации «Критика, литературоведение, история фантастики»; и «Бронзовый Роскон» – за роман «Алюмен» (в соавторстве с А. Валентиновым) в номинации «Крупная форма».

Позже роман «Алюмен» получил премию журнала «Мир фантастики» в номинации «Сюрприз года» («Итоги 2010 года»), премию «Сильверкона» в номинации «Со-Творение», и премию «Бронзовый Икар» СП Москвы и журнала «Наука и жизнь» («За настоящую научную фантастику»). Еще роман «Алюмен» стал лауреатом по итогам голосования в номинации «Роман» на «Днях фантастики в Киеве». Там же в номинации «Рассказ» лауреатом был назван рассказ Г. Л. Олди «Карусель».

Летом 2010 года Г. Л. Олди был номинирован от Украины на «Еврокон-2010» в номинации «Лучший промоутер фантастики».

2011 год невероятно богат на литературные премии – новое «золото» на «Росконе» (Москва) за статью «Достоверность, как ее нет…» в номинации «Критика, литературоведение, история фантастики». На конвенте «Интерпресскон» (Санкт-Петербург) рассказ «Смех дракона» стал лауреатом премии «Интерпресскон» в номинации «Малая форма». Гран-при: премия «Аэлита» с формулировкой: «За выдающуюся творческую деятельность и большой вклад в развитие русскоязычной фантастики» – соответственно, на фестивале фантастики «Аэлита» (Екатеринбург, Россия). На «Сильверконе-2011» (Подмосковье) Г. Л. Олди получили первую премию в номинации «Лучший главный герой» за образ Регины ван Фрассен (роман «UrbietOrbi, или Городу и миру»). Откуда плавно переместились на тринадцатый роковой «Звездный Мост» (Харьков), где Союз Писателей России наградил Г. Л. Олди медалью Н. В. Гоголя, а оргкомитет фестиваля «Созвездие Аю-Даг» признал Г. Л. Олди и А. Валентинова своими героями, вручив приз «Герой фэндома» за проведение ежегодного Партенитского романного семинара. Там же альтернативным белорусским голосованием роман «UrbietOrbi, или Городу и миру» был признан лучшей книгой года в номинации «Циклы, сериалы и романы с продолжениями». На фестивале «Созвездие Аю-Даг» (Партенит) роман «UrbietOrbi, или Городу и миру» был удостоен гран-при: премии «Созвездие Большой Медведицы» (в номинации конкурировали только самые премированные писатели-фантасты).

В апреле 2012-го на конвенте «Роскон» (Москва) Г. Л. Олди были удостоены двух премий «Золотой Роскон»: за роман «Urbi et Оrbi, или Городу и Миру» в номинации «Романы» и статью «Я б в Стругацкие пошел – пусть меня научат» в номинации «Критика, литературоведение, история фантастики». В последней номинации также была получена премия «Бронзовый РосКон» за статью «Сценичность персонажа, или Как оживить образ». В мае на конвенте «Интерпресскон-2012» рассказ «Хоанга» получил премию «Петраэдр» в номинации «Рассказ года». В октябре на фестивале «Созвездие Аю-Даг» роман «Внук Персея» удостоился премии «Созвездие Большой Медведицы» (в номинации конкурировали только самые премированные писатели-фантасты). По просьбе Г. Л. Олди в Положение о премии были внесены изменения: один автор теперь сможет получать эту премию не более двух раз, и соответственно произведения Олди в дальнейшем номинироваться не будут. Последнее заявление, которое соавторы сделали прямо со сцены, было встречено аплодисментами зала и, пожалуй, снискало им больше популярности, чем все полученные ими премии.

Те, кто говорит, что «Олди – наше всё», не правы в корне. Подобными лозунгами они невольно становятся в оппозицию к тому, что делают Дмитрий Громов и Олег Ладыженский. А ведь на протяжении многих лет они именно помогают, поднимают, учат, добиваясь не слепого поклонения, но диалога и вдумчивой, кропотливой работы. Читать по-настоящему хорошую, содержательную книгу – это тоже работа. Даже если ты не согласен с авторами и уже готов в запале бросить им вызов – делай, дерзай, по крайней мере, оторви задницу от дивана. С непривычки будет трудно, но если после прочтения «Черного Баламута» ты вдруг рванешь читать «Махабхарату» – это «хорошо и хорошо весьма».

И еще: да простят меня жители Украины – Олди нельзя считать только украинскими писателями. «Олди – они наши», говорили мне русские писатели, с которыми я встречалась на разнообразных конвентах. Олди наши, и это было понятно с самого начала, когда они, еще никому не известные, приезжали на писательские встречи. Наши, потому что свои, потому что не пытались важничать, строить из себя что-то, чем они не являлись; умели дружить и всегда отвечали искренностью на искренность. Олди наши! – разобидятся поляки, помнящие выступления неугомонных соавторов на конвентах, читающие их книги на своем родном языке. Олди – это Франция, Канада, Литва… Олди родственны и тем странам, с культурой которых они соприкасались в своих произведениях.

Не стоит замыкать их в границах территориальных или временных, в рамках условностей или цензур – они разобьют эти границы и вырвутся на свободу, подобно двуглавому дракону! Но даже и не пытайтесь заставить этих людей нарушить данное слово, пойти против принципов. А если попробуете, хотя бы в качестве эксперимента, не забывайте – сила отдачи может на порядок превзойти силу, вложенную в провокацию.

Вот так – от книги к книге, от конвента к конвенту – неслось время.

Сергей, сын Дмитрия Громова, закончил Харьковский Национальный университет радиоэлектроники по специальности «Системы искусственного интеллекта и принятия решений». Красный диплом.

Дочь Олега Ладыженского закончила Харьковский Педагогический Университет – «инъяз» по двум языкам, немецкому и английскому, специализация «иностранная филология». Вышла замуж, в 2011 году родила Олегу внука.

– С малышом получилось забавно, – рассказывает Олег. – Маша должна была родить в конце марта. Все ждали, ждали. Хотелось на мой день рождения: 23-е марта. Не вышло. Ну, думаю, к рождению Громова поспеет: 30-го. Не сложилось. В конце концов, мы уехали на «Роскон».

Первого апреля звонок жены:

– Машка родила!

– Первого апреля, как же… Не надо меня разыгрывать!

Оказалось, правда. Теперь вот растет новый человек на свете – Эрнест Алексеевич Черкасский, мальчик, на которого возлагаются не меньшие надежды, чем когда-то на самого Олега. Жизнь продолжается.