Глава 4

А вот этот вопрос…

Ледяной ужас сковал душу.

Мила, не обращая внимания на боль между ног, перевернулась на спину.

Вовремя.

Система умного дома отозвалась мгновенно, и свет вспыхнул.

Девушка поморщилась. Для Милы он показался слишком ярким, хотя на самом деле был приглушен.

Но достаточен, чтобы всё рассмотреть.

Вернее, всех.

А ещё точнее – друг друга.

Мила, судорожно вспомнила, что на кровати где-то было покрывало. Точно. Вот оно. Она схватила его и натянула повыше.

– Ты не… Артур.

Ничего нелепее она на данный момент сказать не могла.

Мужчина обнаженный, не стесняющейся своей наготы, хищно усмехнулся.

– Нет. Я точно не Артур.

Он посмотрел ей прямо в лицо.

– И ты не работаешь в агентстве.

А это уже обвинение.

Хуже было другое.

Его взгляд.

И её осознание.

Господи, пусть он её не узнает…

Пожалуйста…

Пожалуйста…

Она-то его узнала.

Не могла не узнать.

По тому, как мужчина вслед за усмешкой прищурил глаза. И её надежды рушились, как карточный домик.

– Определенно не работаешь, Милослава.

Мужчина выпрямился в полный рост и прошёл к бару. Мила зажмурилась, чтобы не видеть его накаченных, крепких ягодиц.

– Думаю, и ты меня узнала. Не правда ли?

– Да…

Выдавила глухо, голос подвел её.

Лучше бы не узнавала.

– Тогда у меня вопрос: что ты делаешь в моей постели, Мила? И кто, твою мать, этот Артур?

Зря она тогда не обратила внимания на интонацию, с которой был задан вопрос.

Ох, зря…

Она уже тогда многое узнала бы про Глеба Алашеева.

Пока же Мила косо смотрела на него и не могла поверить в происходящее. Так же смутно отметила, что он уже успел снять презерватив. А куда его дел?

Господи, какие глупые и нелепые вопросы…

И вся ситуация.

Удушливо страшная.

Абсолютно не укладывающаяся в голове.

– Я, кажется, спросил про Артура.

Оооо, теперь этот голос не казался ей просто холодным или властным.

Он резал без ножа.

Справедливости ради – было за что…

Мила с запозданием осознавала весь масштаб свалившейся на неё катастрофы.

Это даже не катастрофа…

Это конец.

Её личный.

Она переспала с тем, чье имя в её семье и даже в семье Тойских произносили с шепотом. Марк, правда, с восхищением.

Марк! Черт…

Как же так…

Почему…

Мила ничего не понимала.

Она, продолжая находиться в ступоре, не в силах прийти в себя, поднесла руку к горлу, сжала его, попутно пытаясь прокашляться. Даже боль между бедер отступила на второй план.

То, что происходило здесь и сейчас – это её апокалипсис.

Смотреть на Алашеева она не могла.

Насмотрелась, кажется…

– Вижу, от тебя ничего связного я не получу. Ок. Давай так, Милослава. Сейчас ты встанешь и снова сходишь в душ. Помоешься. Приведешь себя в порядок. Подумаешь.

Каждое его слово кирпичами опускались на её плечи.

Что там говорили про Глеба?

Ох, лучше не вспоминать… Иначе она не то, что говорить, двигаться не сможет.

А надо.

До ванной – так точно.

На мужчину она не смотрела. Но судя по звукам, одеваться он не спешил.

– А потом выходишь ко мне. И мы разговариваем. Предупреждаю один раз, Милослава: станешь дурковать – будут последствия.

Если он рассчитывал подобными словами успокоить её, то добился противоположного эффекта.

Тут впору было засмеяться над своей наивностью. Никто её, глупую, успокаивать не будет. Напротив, ей предстоит разбор полетов.

И полет безоблачный определенно не будет.

– Сумку свою мне сюда. Хотя я сам заберу. Ни звонков, ни связи. Сначала разговор со мной. К двери рыпаться тоже не советую. Мила… Я вообще тебе не советую меня злить. Потому что… Сама понимаешь, в какой ситуации ты оказалась. Теперь всё – марш в ванну! Жду в гостиной.

Мила по окончанию его речи вздрогнула, глотая слезы.

Мамочки… Ни мыслей, ни каких-либо оправдательных слов. Лишь удушливый страх, что пронзал насквозь.

Надо встать с кровати. И дойти до ванной. Там она сможет укрыться от мужчины хотя бы ненадолго.

– Десять минут тебе даю. Не выходишь – иду за тобой.

Жестко говорил. Бескомпромиссно.

Он ещё и мысли её считывает… Прекрасно, лучше придумать нельзя.

Вцепившись в покрывало мертвой хваткой, Мила кое-как, морщась от саднящей боли, спустила ноги на пол.

Теперь надо сделать шаг и не упасть, не свалиться кулем.

Сделала и не упала.


ГЛЕБ

– Ты, щенок! – он рычал, сдерживаясь из последних сил. – Быстро ко мне. Адрес, думаю, говорить не надо.

– Еду, Глеб. Минут сорок и…

– Тридцать! – рявкнул и швырнул телефон.

Глеба потряхивало.

Докатился…

Всё ещё не утруждая себя одеждой, прошел к бару, взял вискарь, стакан, плеснул на дно и выпил, не поморщившись.

Он шкуру сдерет с этого щенка! Ушлепок малолетний!

Хорошо разыграл партию! Браво!

А он повелся!

Видимо, совсем мозги поплыли.

Глеб посмотрел в сторону ванной. За дверью, за которой, осторожно ступая босыми ножками, скрылась Милослава.

От неё поплыл ведь…

Когда?

Да какая, мать вашу, разница!

Главное – она в его квартире. В ванной. Моется после того, как он её поимел.

Бери больше, Глеб!

Лишил девственности.

Млять!

Ещё налил.

Выпил.

Всё, хватит. Иначе будет перебор, и сорвется не только на Марке, но и на Веснушке.

И одеться что ли надо.

Зловещая ухмылка снова исказило лицо Глеба. Он посмотрел на не совсем опавший член. Да, ему мало!

Чертовски мало!

Если бы он знал, кто у него находится в постели, поигрался бы немного дольше. О чем он вообще?! Если бы он знал, кого трахнет через пятнадцать-двадцать минут после того, как девушка вошла в квартиру, всё было бы иначе.

Взял бы?..

Однозначно.

Вот, сученыш Тойских!

Подстроил.

– Глеб, ты сегодня вечером как? Снова скучать? В клуб или дома?

Глеб посмотрел на племенника тяжелым взглядом.

– Есть предложение?

– Да. У меня есть хорошая девочка. Не потрепанная. Могу прислать. В агентство только вчера устроилась. Но зря она это, конечно. Ей бы кого на постоянную основу.

Он что-то ещё говорил, а у Глеба перед глазами другая девочка стояла. Чей аромат до сих пор чувствовался в носу.

Марк как-то неудобно повернулся, сдвинул корпус, подался вперед, и нотки женского парфюма ворвались в сознание Алашеева.

Взрыв.

Глеб плохо разбирался в женском парфюме, для него была лишь одна характеристика: нравится или нет. Этот запах ему не то, что нравился. Он оказался его слабостью. Тонкой нитью, связывающий его и ту, о которой уже думал черте сколько времени и ради обладания которой собирается пойти против своих же принципов и установленных им правил. Глеб мгновенно напрягся, а внутри груди развернулась настоящая бездна, и возникло яростное желание двинуть Марку в челюсть. За что? Да просто так. Потому что на нем был ЕЁ запах!

И никакие доводы разума не помогали. Чувствуя, что звереет, нет, сатанеет, что его выворачивает наизнанку от потребности убрать этот запах с себя, стереть, уничтожить до поры до времени, он попытался вернуться к разговору.

– Девочку жалко. Неопытная совсем. Парень бросил, вот и дуркует малость. Нахер в агентство устроилась?

– Присылай.

Неопытная – фактор, сыгравший главную роль.

Алашеева не то, что тянуло на девственниц.

Его тянуло на одну конкретную. Но так как пока она была недоступна, он возьмет другую.

Слабая замена, которой он воспользуется крайний раз.

Скоро всё сдвинется с мертвой точки, и кардинально изменится расстановка сил.

Глеб и не подозревал, как скоро и на каких условиях…

Стакан затрещал в его руках, и он поспешил его поставить на полку. Не хватало ещё обрезаться и заниматься обрабатыванием ран.

Глеб прошёл к креслу и рывком стянул с них домашние спортивные штаны. Футболка находилась в шкафу. Приходящая домработница заботливо разложила его вещи. Натянув и футболку, мужчина нетерпеливо посмотрел на дверь ванной.

Почему она так долго, черт побери?

Его потряхивало от нетерпения. Он её не порвал, сильного кровотечения не наблюдалось. Милослава не первая девственница на его веку. Бывало и похуже.

Но это же…

Милослава.

Огненная лава пронеслась по позвоночнику, взорвавшись в пояснице и снова опалив пах. Член налился кровью, требуя продолжения. Глеб едва ли не оскалился от предчувствия. Его крупное и натренированное тело напряглось в ожидании. Руки невольно сжимались в кулаки.

Жаль, что не потрогал более подробно её.

А она просила…

Думая, что он некий Артур!

Вот тут он уже оскалился, верхняя губа дернулась, обнажая зубы.

Порвет к херам этого Артура!

Если такой есть…

У Марка будет возможность объясниться.

Как и у Милославы.

Он выслушает. Причем обоих. А потом выскажется сам.

Послышались робкие шаги, дверь открылась, и в комнату снова вошла Мила.

Она успела переодеться в свою одежду. Глеб предпочел бы, чтобы она оставалась в халате. Лучше вообще без него…

Так, Алашеев, тормози.

Хорош, мужик.

Потом объяснишь, в чем предпочитаешь её видеть. Особенно в спальне. В каком белье. И прочее.

Сейчас же следует сохранить спокойствие.

– Выпить не предлагаю, – сухо бросил он, снова оглядывая её с головы до ног.

– Я не пью.

– Знаю.

Он специально выключил свет, ожидая, когда к нему придет девица от Марка. Не желал видеть её лица. Фигуры ему будет достаточно. Если не понравится – прогонит, дав на такси и за хлопоты.

Глеб хотел разрядиться. Выплеснуть из себя всё, что копилось в последние дни. Напряжение внутри тела увеличивалось с геометрической прогрессией, стоило ему выйти из самолета. Воздух родной земли наполнил легкие. Пьянил. Он любил Россию, старался по возможности, как можно чаще здесь бывать. Подумывал даже, а не вернуться ли… Угодья есть, дома есть. Бизнес тоже процветает.

Не хватает только одного.

Её.

Поэтому, чтобы не сорваться и не поехать к Лебедеву в дом прямо с аэропорта, Глеб отправился в клуб. Встретился с другом, по совместительству и хозяином клуба, Владом Багровским. Уже собрался уходить, когда увидел Милу. Его как током шандарахнуло. Первой мыслью было: какого она делает в клубе?! Кровавая пелена застлала глаза. Он для того бабло платил её отцу, чтобы она по клубам шлялась?! Это потом он узнает, что она выбралась на пару часов с подругами и под присмотром охраны. Но её-то он увидел выходящей из ВИП-комнаты!

Глеб до сих пор не знал, что предпринял бы, если бы не вырубили свет. Мужчиной двигал инстинкт защитника. Он рванул к Милославе, хотя до этого планировал никак себя не обозначать. И лично с ней не встречаться. Ни при каких обстоятельствах.

Потому что…

Чревато.

Сорвется к херам собачьим.

Не выдержит.

Уже то, что тогда он придерживал её в клубе и не утащил к себе в кабину, где бы точно посадил на колени и припал к сладким губам, спрятал бы её у себя на груди от всех, было хорошим знаком.

Он её лишь придерживал… аккуратно трогая кожу и млея от того, что Мила рядом.

Его потряхивало. Вело. Тело жаждало разрядки. Он и согласился на предложение Марка. Паршивец решил наладить отношения с дядькой? Без проблем.

Вот тут-то дядю и ждал сюрприз.

Нежный. И невинный.

Но были другие вопросы.

Много других вопросов.

Милослава выглядела неуверенно. В руках у неё был рюкзак, с которым она приехала.

– А это лишнее, – он кивком указал на него. – Можешь положить его.

Девушка мотнула головой.

– Нет, я…

– Положи, – обрубил он её, раздражаясь, что она ему перечит.

Дался ей этот рюкзак! Вцепилась, точно он под завязку набит баблом.

– И садись. Будем разговаривать.

– А может… – она по-прежнему не спешила выполнять его распоряжения. Зато метнула быстрый взгляд на дверь. – Послушайте, произошло недоразумение, и я…

– Конечно, произошло недоразумение. Я только что трахнул – лишил девственности! – невесту своего племянника. А ты явно собиралась оказаться под неким Артуром. Преинтереснейший расклад, Милослава. Не находишь?

Девочка под его яростным напором побледнела и сильнее прижала рюкзак.

– Мне, общаясь с тобой, необходимо будет всё повторять?

Возможно, он был слишком суров, но его контроль трещал по швам, стоило только подумать про этого некого Артура.

Найдет и кости переломает.

Уже за то, что посягнул на Милу…Что смотрел на неё вожделенно.

Что они договорились.

На этот раз Мила послушалась и поспешно прошла к дивану. Села на самый край, рюкзак положила рядом, руки – на колени. Картина маслом: школьница на приеме у директора. Только современные школьницы вели себя куда более дерзко и развратно.

– Можно позвонить Марку? – она на него не смотрела, старательно отводила взгляд, что с одной стороны ему даже нравилось. Порой слишком дерзкий взгляд женщины его выбешивал. – Правда, я телефон дома забыла… Но я помню наизусть. И…

– Нет.

Она всё же вскинула на него свои огромные глазищи.

Красивые какие… Огромные, с расширенными от переживаний зрачками.

– Нет?

– Нет. Звонить не стоит. Твой… – Глеб намеренно сделал паузу, – …жених уже в пути.

– Едет сюда?

Её переспрашивание он так же списал на волнение.

– Да. Скоро будет.

И в подтверждении его слов раздался сигнал, оповещающий, что лифт прибыл. А через пятнадцать секунд и стук в дверь.

Губы Глеба растянулись в предвкушающую улыбку.

Быстро же Марк добрался.

Где-то рядом ошивался, паскудник?

Мила подорвалась, вскочив, но, встретившись с его предупреждающим взглядом, осталась сидеть на месте. Правда, ладони расправила на коленях. Её нервозность усиливалась. И надо сказать, не безосновательно.

Глеб активировал дверь и запустил Марка. Хотя тот мог беспрепятственно войти, код он знал. Но нет… осторожничает.

Тоже всё прекрасно понимая.

Парень был одет в джинсы, белую футболку и клубный пиджак. Помятый, кстати. Глеб не удивился, если бы узнал, что любимый племянничек где-нибудь спал в машине, дожидаясь от него звонка. Рядом.

– Добрый вечер, – вкрадчиво поздоровался Марк, оглядываясь по сторонам и оценивая ситуацию.

Глеб присел на стол, вытянул ноги и скрести руки на груди, всем своим видом показывая, что он жаждет продолжения банкета. А конкретно – прояснение ситуации.

Милослава взглянула на Марка и закрыла лицо руками. Вид её сгорбившейся фигурки снова пробуждал в мужчине инстинкт защитника, но в голове постоянно пульсировало имя Артур. И эта долбаная зацепка била наотмашь, отравляя кровь кислотой.

Баланс создавал другой факт – Милослава стала его. Меньше полчаса назад. И с этим не поспоришь, никуда не денешь.

– И тебе добрый, Марк. Что застыл, как неродной? Проходи.

Марк снова посмотрел на Милославу и уже направился в её сторону, когда Глеб жестко бросил:

– Нет! Садишься в кресло.

– Глеб, слушай…

– Я послушаю. Обязательно. Но тогда, когда ты сядешь, куда я говорю.

Марк понял, что запахло жареным, и старался вести себя крайне осторожно, не раздражать его, не злить сильнее. В отличие от Милославы, Марк знал, на что способен Глеб, а потому лучше на его пути не вставать.

Но щенок встал…

И вот тут начинается самое интересное.

Марк, приглушенно выругавшись и поморщившись, оттопырил край футболки, словно она внезапно начала его душить. После чего всё же прошёл к креслу и бухнулся в него.

– Ну, рассказывайте, – Глеб не мог удержаться от иронии.

– Мила, ты как?

Девушка, не отрывая рук от лица, покачала головой, отрицая происходящее.

– Я всё ещё жду. Кто первый начнет, детки? Ты, Марк? Или ты, Милослава? А, может быть, я? А, Марк?

Племянничек занервничал сильнее. Потому что резко выставил руки кверху и затараторил:

– Мила, пожалуйста, посмотри на меня! Мила! Это мой косяк! Вернее… Мой план! И если ты мне врежешь за него по яйцам, я не буду против.

Слова парня дошли до девушки, и та выпрямилась, отводя руки от лица. Нахмурилась и повернула голову в сторону Марка.

– Ты о чем говоришь?

– Черт! Черт! Черт… Глеб, давай сначала с тобой, а? Выйдем на пять минут. Я быстро тебе объясняю, и ты…

– С тобой мы непременно поговорим. Но потом… жених. Сейчас я хочу понять, почему Милослава Лебедева, твоя невеста, оказалась в постели… некого Артура, который, я так понимаю, должен был ждать Милу здесь? Но вышла нестыковка, и вместо Артура здесь оказался я. Странно дело, ведь так, Марк?

Он сделал акцент на последнем предложении.

Марк отлично понял его: шумно сглотнул, закашлялся, сделал вид, что подавился.

– Я забыла телефон дома… – негромко сообщила Мила уже Марку, явно ещё не соединив воедино пазлы и не замечая очевидного. – Ты, наверное, мне звонил, да? Чтобы предупредить…

Её взгляд, полный надежды, обращенный на щенка…

Её голос, немного испуганный, ошалелый, вскрывающий его вены без ножа…

Глеб не выдержал и рыкнул, стараясь особо не повышать голос, хотя единственным его желанием становилось выбить дурь из племяша.

– Кто-такой-Артур? Спрашиваю в последний раз!

Мила вздрогнула и быстро ответила:

– Молодой человек, с которым договорился Марк…

– Договорился о чем? – Глеб даже подался вперед, не замечая, как учащается сердцебиение.

Детки выросли и решили поиграть в собственные игры? Похоже на то. Только знали ли они о последствиях?

Один точно знал.

Милослава дотронулась кончиками пальцев до рюкзака.

– Здесь деньги…

– Деньги? Оооочень интересно. И большая сумма? – продолжал иронизировать Глеб.

Мила ничего не замечала, зато Марк устало провел рукой по лицу.

Правильно, племяш, пора начинать и тебе нервничать.

Основательно так.

– Сто тысяч евро и двадцать пять тысяч долларов.

– Ого. Довольно-таки серьезная. Дайте-ка подумать… Вы её приготовили, чтобы… Стоп… Серьезно? – брови Алашеева поползли вверх.

Сначала Милослава побледнела, потом покраснела.

– Да. Мне надо было лишиться девственности, потому что Тойский… потому то вы…

Она не договорила, метнув в него гневный взгляд.

А это что-то новенькое.

Глебу нравились её эмоции. Они чистые и красивые, как родниковая вода. И он готов их пить снова и снова.

Но когда они останутся наедине и прояснят до конца ситуацию. Выяснят, кто есть кто.

– Я понял. То есть в ваших светлых головках возник гениальный план. Девственность Милославы – одно из условий брачного договора. Пережиток прошлого, как вы, молодежь, считаете и удивляетесь, почему старики на этом настаивают. А ничего, что Миле и двадцати нет? Или сейчас принято… во сколько там начинать половую жизнь?

– Глеб…

– Марк, заткнись! Нам с тобой ещё предстоит побеседовать тет-а-тет! А пока я продолжу, никто не возражает? – он сначала посмотрел на племенника, тот поморщившись, покачал головой. Потом девушка повторила его жест. – Отлично. Вы собрали денег, чтобы вручить их некому Артуру за то, чтобы он лишил тебя, Милослава Лебедева, девственности. Великолепно. Я бы, наверное, поаплодировал, если бы мне не хотелось вам обоим всыпать по первое число. Вы… – он сжал зубы с такой силой, что послышался скрежет. – Слов нет. Даже матерных. А этому вашему Артуру с хера ли такая сумма должна была обломиться? Ну-ка, Марк, проясни. Я пока не догоняю.

– Чтобы он смотался из города, – хмурясь, процедил Марк. – Отступные. Были бы разборки… Эта ночь должна была всплыть… Мы планировали, что я устрою скандал, начищу морду Артуру, оскорблюсь и… помолвка накроется.

Мила откинулась назад, снова закрыв лицо рукой.

В эти минуты Глебу её жалко не было.

– Чья идея?

Если сейчас Марк скажет, что его…

– Моя, – выдохнула она.

– Значит, так. Мила, сейчас ты идешь на кухню. Думаю, найдешь её, и готовишь нам кофе.

– Я хочу присутствовать…

– Марш. На. Кухню.

Он не повысил голоса, но хватило интонации. Милослава подорвалась, испуганная его моральным давлением. В её глазах заблестели слезы. Правильно, девочка, поплачь лучше сейчас. Твои слезы помогут тормознуть его, не сорваться на откровенный мат и промывку мозгов. Причем, физическую. Милу ему тоже хотелось… проучить.

За идею.

Вот тебе и домашняя девочка, растущая под присмотром.

В тихом омуте кто там водятся?

Оба мужчины молча наблюдали, как она поднимается, растерянно смотрит на Марка и уже после этого, опустив голову, выходит из комнаты. Глеб видел, как она задерживается в коридоре, недоуменно осматриваясь и решая, где именно находится кухня. По итогу направление она выбрала правильное.

Глеб не зря отправил её на кухню – это самая дальняя комната от гостиной. Их разговора она не услышит.

В нем продолжала клокотать злость. Опасная и требующая выхода. Сиюсекундно…

Мужчина обернулся, нашел на столе пачку сигарет, достал одну. Где чертова зажигалка? Срочно требовалась доза никотина, хотя Глеб и подумывал бросать курить. Сколько можно травить организм?

– Чего ждем? – рыкнул он на племянника, который не сводил с него взгляда, точно Глеб был красной девицей на ярмарке. – Особого разрешения? Или… особого волшебного пенделя?

Марк сжал руки в кулаки и, сдерживаясь, не повышая голоса, также заинтересованный в том, чтобы его не услышала Мила, выпалил:

– Я видел, как ты смотришь на неё!

Опаньки…

Глеб сделал первую затяжку.

Загрузка...