17. Воронья тропа

— Я не понимаю, брат. Разве я не прав? Где в моих словах нарушение логики?

Двое юных сиин сидели на поросшем бирюзой камне.

Младший болтал ногами, беспечно свесив их вниз. Старший же доставал из-под слова силы специально взятые из дома припасы вкусняшек. Сегодня над Геотермой можно будет увидеть все три луны Мельхиора разом.

— Прости, я прослушал. В чем ты там прав?

Старший брат протянул младшему половину ароматно пахнущей травяной булки. В ней отчетливо были видны потемневшие бирюзовые цвета исходного материала, а начинка — ароматный Жизневик, один из самых вкусных грибов Подземья.

Длинные всклокоченные волосы обоих братьев горели бирюзой в лучах скрывшегося за ледяной стеной холодного светила. Солнце отражалось от противоположной стены и падало на светлые лица вымирающей расы зверян, что при всей своей трусости и слабости, дважды выступали против абсолютного зла.

— Вот смотри, брат, сиин в Геотерме более десяти тысяч. Может даже, около пятнадцати. А сколько всего ворон? Несколько сотен? Тысяча? Если каждый сиин бросит в ворона камень — они просто утонут под ними. И вороньему правлению конец!

— Ну, у них уровни… — задумчиво пожевал губами старший. — Никто не пойдет против сотых и двухсотых. А ведь там есть монстры уровнем и повыше, каких мы даже не знаем.

— Нас в пятнадцать раз больше, брат! Вместе мы просто задавим их числом. Толпа гарантировано убивает даже двухсотуровневого врага.

— Может, в этом-то вся проблема? Мы никогда не соберемся настолько «вместе». Думаю, лучше наслаждаться жизнью, пока она у тебя еще есть. Никто не хочет оказаться в числе тех, кто все-таки нарвется на вороний гнев.


Сайрис вынес меня из коричнево-бурой взвеси гнилого дыхания змея на голый участок камня. Я слабо понимал, что вокруг происходит, лишь слышал слова друга, но не мог собрать их в единый и понятный мне смысл.

Тело тоже двигалось будто бы само по себе. Наклонившись, оно стошнило вниз, с острова, кровью и мясом поверженных врагов. Тот кусочек памяти, в котором я сражаюсь со змеем плоти куда-то исчез, но не могло же сырое мясо само оказаться у меня в желудке, верно?

— Я сделал что-то не то, да? — осторожно спросил я, когда пришел в себя. — Сай, дай зелье здоровья.

— Обойдешься, белка. Не хватало еще, чтобы остатки того дерьма, что ты сожрал, начали исцеляться внутри тебя.

— Разве кислота желудочного сока не должна блокировать регенерацию монстров?

— И откуда ты такой умный в поселке отсталой вымирающей расы? А ладно, к чертям все. Рад, что ты жив, но ты идиот. У тебя есть хоть одно разумное объяснение, какого черта ты полез на рейд босса? Ясно же, что мы эту тварь и втроем не завалим.

— Ну, я не очень думал, если честно. Но Сай, разве ты еще не понял? Ты — вороний посланник, а во мне древняя кровь. Нам предначертано убить посланников Змея, Кота, Лиса и остановить пробуждение древнего зла.

— Чего? — ворон даже не сразу понял, что я хочу до него донести, а когда понял, лицо его стало гневным. — Хочешь сказать, что ты — избранный или вроде того? Давай-ка, я тебе расскажу об избранности, белка? Знаешь, почему хорек считает тебя избранным? Кто-то из твоих предков переспал с кем-то из высших зверян. А почему тебя назвала избранным бабка? А ответь мне, сколько еще у нее потомков, которые не упадут в обморок при виде крови? Но таких беличьих рейнджеров полно, Лин!

— Даже если так, что с того?

— То, что ты должен каждый раз делать свой гребаный выбор осознанно. Не бросаться на неведомую опасную хрень, что заведомо сильнее тебя, просто потому, что уверен в своей удаче. Я тоже вроде как избранный. Вороний посланник и все такое, как ты и сказал. Но по сути я просто попался на пути хорька и был использован для нахождения тебя. В каждой второй легенде этого мира есть какой-нибудь избранный. Теперь, если хорек выжил…

— Хватит называть меня хорьком!!! — не выдержала Мора, как я и предполагал, все еще скрывавшаяся в невидимости.

Чтобы в очередной раз подчеркнуть моральное превосходство над будущим вороном, протянула ко мне руку и прошептала заклятие:

— Чистая кровь.

Стало заметно легче, и почти сразу, после чего желудок снова сжался в болезненном спазме. Не зря, ох не зря мои сородичи не ели плоть. Возможно желудок сиин просто не предназначен для мяса. Во всяком случае, не для сырого. И не для зараженного хаосом.

— Перестану, если подтвердишь мои слова, — ответил будущий ворон, ничуть не удивившись появлению болотницы. — Ты же все слышала, да? Почему ты рисковала собой ради белки и зачем ушла от своего болота?

Ни за что не поверил бы, что такой глупый шантаж сработает.

Но он сработал.

— В нем крупица той крови, что много лет как искома мной. Только он может сделать то, что мне нужно.

— Вот прям таки и только он? — ворон повернулся ко мне и добавил. — Ты же выполнишь ее просьбу независимо от ответа, да?

— Разумеется. Я дал слово.

— Вот видишь, белка у нас альтруист. Итак, ответ будет?

— Любой, в ком течет кровь одной древней расы, — с большой неохотой согласилась Мора. — Не спрашивай какой именно.

— Ясно, — кивнул я, нисколько не смутившись. — Спасибо что пояснил, Сайрис, — я искренне поблагодарил ворона.

— Ты теперь держишь обиду? — печально произнесла Мора.

— Нет, с чего бы? Я просто рад, что все понял. Теперь я буду действовать осторожнее. Понимание сделает меня сильнее. Но разве это меняет, то, что ты дважды спасла мне жизнь? Ты по-прежнему мой друг, Мора.

— Ох, рад, что мы все прояснили. Теперь пошли, у нас не так много времени, прежде чем твари снова отыщут наш след.

— Куда, ворон? Мы заперты здесь. Нам не дадут перебраться через мост, и скорее всего уже ждут на соседних островах. Путь в верхнее Подземье отрезан.

— Прости, Лин, я обещал тебе в Вечнозеленом, что покажу одну классную штуку, но она права, наверх по крысиному ходу нам уже не подняться. Вороний магистр рассказал мне среди прочего об одном древнем и заброшенном много тысяч лет назад пути через море Тишины. Тогда же он предупредил меня, чтобы я шел этим маршрутом в самую последнюю очередь, ибо путь этот ведет через старую крепость сорами, полностью уничтоженную богом-чудовищем.

Идя тропою пещерных небес, будь готов встретить лицом самый свой страшный кошмар. Утратившие разум и замучившие друг друга до смерти под действием проклятой силы бездушного бога вороны не обрели покой, и по сей день охраняют остатки навеки уснувшей твердыни Каменного Облака. Говорят, где-то в сердце заброшенной вороньей крепости неназываемый бог спрятал одно из своих самых великих будущих злодеяний и великое горе тому, кто нарушит вечный покой этого места.

* * *

Три фигуры спешно шли в ловушку, как сказал бы сторонний наблюдатель, не имевший отношения к народу сорами. Впереди бежал сиин в запретном для этой расы, темно-вишневом цвете хоори. За его спиной развивались длинные бирюзовые волосы с целым набором застрявших в них листьев и мелких веток.

Следом шел высокий мрачный мужчина в черном, с такими же угольными волосами и бородой. В руках он крепко сжимал необычное оружие, напоминавшее медную трубку с широким плоским дулом и множеством неясного назначения прозрачных трубок и шестерней.

Третий же идущий держался чуть в стороне. Укутанная в серую, измазанную грязью ткань низкая фигура передвигалась странно — она постоянно отставала от своих спутников из-за мелких шагов и неудобной одежды, и затем сокращала расстояние бесшумным скачком телепорта. И в том месте, где она проходило сокрытое под накидкой создание, само пространство вокруг теряло яркость цветов, становясь чуточку серее.

Дважды нас настигал ливень, чему мы были только рады — он смывал с нас запах крови и затруднял поиски для монстров. Стоит трижды возблагодарить забытых богов, но мы больше не встретили ни одного врага.

Ворон вывел нас на путь к еще одному островку, скрытому самой природой от любопытного взора. Спуск вниз был сделан из двух веревок и ряда палок для рук и нок.

Я слышал монстров в отдалении — они уже учуяли нас и упорно шли следом, но не очень спешили. Остров, на который нас вел ворон не имел других островов по соседству. Здесь лес вздымавшихся титанических корней заканчивался. Если бы здесь обитал разумный вид, то это место они могли бы считать краем мира.

Здесь было сыро и немного прохладно. Горячая вода от геотермального источника успевала остыть дойдя сюда, поэтому моросивший дождь был прохладным. В полном молчании мы вставали на пути у бесконечного потока холодной жидкости.

На карте, что мне дала Мора, этот остров тоже был последним. Я счел странное спокойствие и молчаливость нашей спутницы за понимание маршрута, но это оказалось не так. Карта болотницы не показывала за пределами этого места более ничего. Первой мыслью был еще один такой же скрытый за туманом островок ниже, но под нами сейчас темнела бирюза вертикального леса и зелень далекой мантии.

Конечный пункт, в который вел нас Сайрис, обозначался на карте кучей камней. В действительности же это были остатки столь древнего сооружения, что я сразу же подумал о сорамин, и не ошибся.

Две громады из едва живого камня встречались в разбитой каменной арке. Когда мы подошли ближе к руинам — смогли увидеть на той стороне край острова.

Сайрис не долго рассматривал остатки древнего здания, сразу же направившись под навес.

Арка была огромной. Она вздымалась над неровной поверхностью островка метров на двадцать и в ширину была еще вдвое больше.

Оказавшись под ней, я хмыкнул, узнав вороний стиль. Я был прав. Внутри арки была массивнейшая медная конструкция, благодаря которой эта часть древнего здания и смогла уцелеть спустя столько лет.

Толщина медных опор была такой, что в Геотерме меня подняли бы на смех с такими историями. Наверное, с добрый метр сплошной меди. Здесь, на входе под навес арки, будущий ворон минут пять осматривал все вокруг. Ни я, ни Мора не решались его потревожить. Сейчас только Сайрис может нас вывести отсюда живыми.

Наконец, будущий ворон спугнул мертвенную тишь:

— Привал. Перекусите, вздремните часок или что вам там нужно, и помолитесь за мои навыки инженера.

Я так давно сражался и столько шел из последних сил, что когда появилось несколько свободных минут, даже растерялся. Но просто дремать или отдыхать, было глупо. Возможно, я больше никогда не окажусь в этом месте. Что бы не говорил Сайрис, я верю, что выживу в той миссии, что возложила на меня Айрэ. Я понимаю, что он прав, но я совсем не хочу это понимать. Слишком долго я пытался изменить что-то в родном городе и бился о невидимую стену непонимания. Я никогда не выбирал путь отступника и изгоя, напротив, я стремился стать героем для своего народа. Но герои сиин — это те, кто освоил больше инструментов или достиг вершин совершенства у одном из них.

Возможно именно поэтому я захотел стать Мастером и превзойти легендарную Айрэсдарк. Что ответит народ сиин тому, кто с боем прошел путь до овладения вершинами двенадцати инструментов?

На стенах остатков конструкции не сохранилось ничего от прежних хозяев. Громадные медные шестерни, способные накрыть собой целый дом, валялись, словно груда мусора. Холодный металл медленно разрушался под действием времени и лазурного люменориса.

Легенды о воронах почти ничего не говорили об их быте или идеях. Сорами очень не любят разговоры о себе. Я уже не раз слышал, что до второго падения их народ принципиально не занимался порабощением других и тем более жертвоприношениями.

Рука коснулась хаани. Я не знаю, когда я призвал его из инвентаря, но не стал останавливать мелодию. Расположившись на горе навеки мертвых шестерней, я позволил ей течь навстречу душам когда-то погибших здесь древних.

Медленный ритм нот разнесся по огромному пространству гулким эхо. Равноденствие пело долгую грустную песнь, передающую легкую грусть по тому, что уже никогда не вернуть. В мыслях замелькали отголоски воспоминаний о снившихся в детстве снах и несбывшихся мечтах, что медленно угасали, столкнувшись с реальностью.

Серая фигурка Моры застыла рядом со мной. Губы ее молчали, но глаза пытались передать разом такую вереницу эмоций, что я едва в них не захлебнулся. Чистые глаза были самой лучшей частью ее серого лица.

Я не стал прерывать мелодию. В голове всплыли наставления прабабушки о том, что чем меньше уровень, тем меньше природная защита от воздействия любых сил.

Хаани Равноденствия.

Редкость: эпический.

Материал: Мельхиор, кровь вампира.

+ 1 к воле владельца.

+ 1 к мудрости владельца.

Принудительно повышает эмпатию слушателей на время исполнения.

Боевой дух владельца не может иметь отрицательных значений.

Описание предмета изменилось. Раньше он не давал бонусов к мудрости. Предмет становился сильнее, раскрывая больше заложенной в него силы.

Я прикрыл глаза. На душе стало тепло и спокойно, будто и не было несколько часов назад бойни с кровавыми монстрами. Мелодия оживала, рождая в голове порожденные ею образы далеких земель и кристально чистых озер. Перед глазами встало множество картин, наполнявших душу светлой грустью о тех временах, когда миром правили древние зверяне.

Чудом не сталкиваясь друг с другом руки прыгали по круглым нотам инструмента, задевая струны души и связывая их с чем-то неуловимым, чуждым, но столь прекрасным, что хотелось окунуться в это нечто и плакать от грусти и счастья одновременно. Представьте, что на пару мгновений вы перестали быть собой, обратившись прозрачным потоком весенней реки. Кристально чистым ледяным источником, выносящим палую листву из-подо льда, на стыке снежного и осеннего леса.

Мириады снежинок таяли в воздухе в слепых лучах оставившего своих детей Солнца. Его свет с каждым днем становился все холодней, и все живое пряталось подо льды. Одиночество сковало сердце ручья, что с каждым днем терял все больше друзей в вечной мерзлоте.

Пещеры и мировые древа. Тепло в корнях у спящих растений и сладкий шепот о том, что все вернется и станет как прежде. Но они не знают, как устал великий отец. Как больно ему видеть новое пробуждение зла и страх в сердцах своих детей.

— Остановись!

На больших глазах уродливой крысогоблинши были слезы. Забыв о своем страхе быть кем-то увиденной, она чуть приоткрыла капюшон, вернее не заметила того, что он открыл миру часть ее серо-зеленого лица.

Вторым, что я осознал — были мои собственные слезы, ручьем стекавшие по щекам.

Кикимора сделала несколько неуверенных шагов, пятясь назад по горе шестеренок и едва не упала. Лишь в последний момент я поймал ее за ворох ткани. Страж болот тут же вырвалась и натянула на себя выцветшую травяную ткань. Удивительно, как сочетание белого с бирюзой превратилось в два почти одинаковых оттенка серого всего после дня ношения болотницей.

— Лииндарк… — произнесла Мора.

— Эй, животные, — прервал болотницу ворон. Я так погрузился в мелодию и чувства, что не заметил его приближения. — Птичка смогла позвать сюда транспорт. Готовьтесь к самому ленивому путешествию к смерти!

Я в непонимании уставился на все то же, не изменившееся пространство меднокаменной арки. Неужели я просидел так с хаани целую четверть цикла?

Мора вновь полностью скрылась под капюшоном.

Кикимора, уровень 149, Хранитель запретных болот.

Её уровень со времени битвы у корня еще больше снизился. Никогда не слышал ни о чем подобном. Такими темпами скоро она сравняется с нами. Что могло заставить древнее существо отправляться в столь опасное путешествие и о какой просьбе может идти речь, если она готова зайти ради этого так далеко? Древняя кровь, магия крови у самой Моры. Звучит близко по смыслу. Как бы не оказалось, что ее просьба — некий кровавый ритуал с моим участием.

Едва мои ноги коснулись каменного пола, как по телу пробежалась едва ощутимая вибрация, а в ушах послышался тихий электрический гул. Сайрис молча ткнул пальцем в сторону выхода из арки. Далеко на горизонте появилась маленькая темная точка, что медленно увеличивалась, приближаясь к нам.

— Воздушная дорога древних сорами… — завороженно произнесла болотница. — Неужели в мире еще остались такие вещи?

— Наверняка, — уверенно ответил будущий ворон. — Но почти для всех потребуется опытный инженер для ремонта и запуска, а я в прошлой жизни походу им и был. Когда я стану сорами и вернусь к Ци, займусь ремеслом и перейду в крафтеры. — здесь на лице пустотника появилась мечтательная улыбка.

Темная точка вскоре обернулась маленькой, сплошь покрытой пятнами люменориса медной комнаткой примерно полтора метра шириной и три длиной. Углы металлической комнатки были скошены. Когда-то давно в ней присутствовали окна, но сейчас стекло было выбито, а внутри не осталось ничего, кроме медной панели, чудом не пострадавшей от нашествия мха-паразита.

Будущий ворон взялся за ручку медной дверцы летающей вагонетки с крышей, но та просто слетела с покрытых светящимся лазурным мхом петель, оставшись у него в руках. Сайрис поморщился и оставил ее валяться рядом с замершим устройством.

Он первым вошел в летающую комнатку и занял место рядом с приборной панелью. Из любопытства я влез за нем следом и внимательно осмотрел ее. Не смотря на отсутствие лазурного мха, все вороньи приборы выглядели сломанными. Похоже, некогда здесь специально хотели причинить устройству максимально возможный вред. Хотя, это вполне могли бы быть и неразумные звери Подземья, или последствия боя.

Сайрис лишь хмыкнул, вытащил свой погнутый меч и с силой вогнал его внутрь устройства, окончательно выламывая остатки вороньей панели. Под ней вскрылась сеть медных проводов, шестеренок и прочих вещей, имена которым знают лишь вороны.

— Я так понимаю, у нас есть еще свободное время? — предположил я. — Кстати, враг уже нашел путь на этот остров и вскоре будет здесь.

— Не выходи, и Хрень пусть забирается. — ответил ворон. — Такие штуки я уже видел и быстро управлюсь.

Дождь над аркой усилился, и одна особенно наглая лужа просунула толстую лапку внутрь, медленно подбираясь поближе к нам. Твари медленно приближались к руинам, но я был уверен, что Сайрис справится и в этот раз.

Как и в тот раз, когда он чинил магический мост, ворон преобразился. С инструментом в руках, а не с мечом или триспом, он чувствовал наибольшую уверенность в себе.

Найдя нужное место и что-то изменив в связке медных жил, он удовлетворенно хмыкнул, воткнул меч между двух параллельных шестерней куда-то вглубь механизма и медленно потянул на себя.

Крытая вагонетка медленно стронулась с места и поползла в сторону обрыва. Здесь мне впервые стало не по себе, а в голове мелькнула мысль — что, если мы просто свалимся вниз, вопреки всей радости ворона?

Однако выехав из каменной арки, мы нависли сантиметрах в десяти над землей, и дальше тихо поплыли по воздуху в сторону обрыва, еще больше удаляясь от поверхности земли.

В эпических легендах герои обычно уходят из-под носа врага в самый последний момент. В реальности же я увидел первые освежеваные тела, источавшие запах свежего мяса, когда даже самые прыткие из врагов не имели шансов допрыгнуть до нас.

Нечисть не останавливалась и играла свою роль до самого конца. Чудовища бежали за нами вслед, после чего несколько самых одаренных глупостью тварей попытались с разгона допрыгнуть до нас, но не смогли преодолеть и четверти нужного расстояния. Сайрис успел вовремя.

— Благодарю, ворон, — прервала молчание Мора. — Признаю, что заблуждалась на счет тебя.

— Ага, йопта, — засмеялся ворон, доставая из инвентаря черный дым. — Все-таки я исполню обещание показать тебе интересную штуку, Лин. Впереди нас ждет место, куда не ступала нога разумного со времен падения империи Лисов.

* * *

С нами внутри медная комната двигалась не так быстро, как самостоятельно. Остров с преследователями быстро скрылся из виду за серыми облаками. Вокруг нас бушевал ливень и сверкали белесые вспышки.

Было легко поверить, что находишься среди настоящих облаков в бушующем шторме, но на деле вспышки лишь были особенностью новой необычной встреченной нами формы жизни. Когда это нечто впервые приблизилось к нам достаточно, чтобы его рассмотреть, наши мнения разделились. Это походило одновременно на медузу, и в то же время на растение, и на гриб. Но разве может все вышеперечисленное спокойно парить в воздухе, раз в несколько минут мерцая белесым светом?

Великий отец промолчал, ничего не сказав о нашей находке, и пришлось удовлетвориться тем, что существа были инертны и игнорировали летящий по воздуху кусок металла.

Спустя примерно час мы прибыли на место, которое Сайрис назвал словом «станция». Это был маленький медный дом, стоящий на медных ножках, утопавших где-то далеко внизу, в облаке серой пелены. Кроме него и бесконечной серости во всех сторонах мира, включая верх и низ, тянулись клубы дождливых облаков.

Металлическая комната въехала внутрь станции, и ворон повернул меч внутри механизма, используя оружие, как рычаг.

Внутри было пусто и мрачно. По крыше барабанил бесконечный дождь, легко просачиваясь внутрь и падая на голову ворону. Сайрис бегло обшарил помещение и сунул в карман несколько непонятных медных частей механизмов, разбросанных по полу.

Не найдя больше ничего ценного, он попросил у меня на время волшебную веревку и с ее помощью подцепил край медной полосы, уходившей далеко за пределы дома в облаках. На ум пришло воронье слово «монорельс».

— Это вместо полетов? — спросил я от скуки.

— Магнитный лифт сорамин ставили очень редко. Для этого нужно много, как вы говорите, силы молний. Поэтому большую часть вороньих троп Подземья — это наземные рельсы или подвесной монорельс. Кстати, еще большой вопрос, на чем эта вся конструкция держится. Маловато подпорок.

Похоже, к концу своего ответа он уже забыл, что отвечал на вопрос и начал читать лекцию о технологиях древних ворон. Погрузившись в любимую тему, он уже не нуждался в живых собеседниках. Достаточно и фактического присутствия обреченных ушей. Пожалуй, я бы даже порадовался этому, если б он не переходил вскоре на нечто, лишь отдаленно напоминавшее общий язык.

Глухо столкнувшись и заскрипев, наша вагонетка с крышей двинулась вперед в еще более медленном темпе, казавшимся теперь черепашьим в сравнении с недавним полетом от острова к станции. Но даже так спустя еще час пути серое пространство вокруг нас начало стремительно темнеть, и перед нами выросли скалы Подземья. Титанические зубья сталактитов и сталагмитов, напоминали вздумавшим грезить о полетах мечтателям, что они по-прежнему находятся глубоко под толщей земли и камня обледеневшей планеты.

Все чаще стали встречаться огромные каменные колонны, опускавшийся все ниже к нам потолок. За новый час пути в болтавшейся на медном монорельсе вагончике пейзаж за разбитым окном изменился до полной неузнаваемости.

Больше никаких серых облаков небыло, они медленно сходили на нет, покуда не исчезли вовсе. Теперь мы отчетливо могли видеть и верх, и низ пещеры, и крыша вагончика начала высыхать.

Все пространство под нами, свободное от сталагмитов и цельных пластов камня было заполнено водой. Но эта вода была совсем иной — спокойной, лишенной течений, запахов и звуков жизни.

Место казалось покинутым растениями и животными. Лишь пару раз я улавливал плеск рыбы под нами. Вода была прозрачной, и сквозь нее можно было рассмотреть далекое дно, лишенное растительности.

Стало меньше и света. Никаких корнецветов здесь не было, и ничего на замену им не нашлось. О том, чтобы зажигать огни и привлекать внимание никто даже не заикнулся. Сквозь воду я не мог читать запахи, а звуков здесь ничто не издавало. Даже привычного ритма капель, что обитает почти везде. Тишина становилась гнетущей, физически ощущаемой, словно сам ветер стал немного иным и налился медью.

Я несколько раз менял форму и напрягал до предела все свои навыки, но так и не услышал ничего, кроме всплеска рыбы. К слову, в обычном состоянии я и этого услышать не мог, а ворон с крысогоблиншей и подавно.

Так себя ощущает тот, кто полагается на зрение, считая его главным способом восприятия, оказавшись в абсолютно темной комнате. Я же без возможности слышать мир, чувствовал себя уязвимым. В любом другом месте Подземья был хоть какой-то звук. Свист ветра, капли воды, шуршание мелких животных, шелест листьев, копошение насекомых…

Я потянулся к инвентарю за хаани, но едва я его достал, Мора и Сайрис одновременно положили руку на мой инструмент, не позволяя играть.

Ворон медленно покачал головой в отрицании. Лицо его было хмурым и настороженным.

Тогда я вновь нырнул в звериную форму и принялся слушать дыхание друзей, и неестественно редкие всплески воды.

Медный монорельс принялся кружить среди многочисленных каменных колонн сталагнатов. Мох здесь не рос, как и водоросли. Не доходили и корнецветы, грибы и прочие естественные источники пещерного света. Лишь редкие светящиеся снежные кристаллы давали самую малость света, в котором привыкший глаз с большим трудом угадывал отличия чернеющих скал от не менее черного пути. Но это для меня было куда меньшим неудобством, нежели так и не вернувшиеся на положенное им место, звуки подземного мира.

Будущий ворон легонько ткнул меня локтем в бок и указал пальцем в сторону изредка мелькавшего среди тысяч поворотов огонька голубоватого света. Я кивнул, тоже слегка напрягшись. С каждым метром это светящееся нечто становилось все ближе, и у меня закрадывалась мысль, что именно оно и является нашей следующей целью.

— Похоже на нужный нам ориентир. Наставник о чем-то таком и говорил. Дальше не заходил никто из живых сорамин.

Выехав из лабиринта сталагмитов и сталагнатов, наша вагонетка приближалась к новой станции. Это была небольшая площадка искусственного происхождения с едва угадываемыми руинами древней постройки. Монорельс же входил в узкую, выбитую кем-то нору ровно по размеру нашего транспорта.

Сайрис не стал останавливаться, лишь сбавил скорость до минимума, видимо и сам хотел повнимательнее разглядеть свой знак и сверить со словами главного ворона. Когда-то давно древние выбили у входа несколько знакомых женских силуэтов. Лица у всех троих отсутствовали, но любой сиин и так узнает очертания дочерей Смерти.

Что же до огонька — похоже, кто-то сознательно писал краской с крупицами меди, чтобы люминорис наверняка со временем превратил металл в светящиеся лазурью письмена.

Первому божеству медью закрасили глаза, второму — отрубили уши и дорисовали букет щупалец Хаоса. На горле обоих были нарисованы кресты, теперь светившиеся ярким лазурным сиянием. Куда более ярким, чем обычно способен дать мох-паразит.

Сама же надпись под троицей гласила:

Кушать подано.

Медная и изъеденная люминорисом вагонетка с крышей осторожно въехала в тоннель. В этот же момент великий отец написал мне слова, совсем не походившее на то, что я видел перед своими глазами:

Море Тишины.

Загрузка...