Трудные годы советской биологии

К ЧИТАТЕЛЮ

Задачи предисловий бывают разные. Чаще всего автор стремится объяснить, почему он затратил время и труд на создание своего произведения. Этим он одновременно и оправдывается перед читателем, затратившим время и труд на его прочтение. Что побудило меня на восьмидесятом году жизни, когда времени впереди осталось так мало, а недоделанного по научной работе так много, отвлечься от нее и обратиться к воспоминаниям о трагических годах нашей биологии? Причины были и внутренние, и внешние. Потребность пересмотреть прожитое, попытаться задним числом понять «смысл жизни», своей и общества, по-видимому, сопутствует старости. Сыграли свою роль и многократные просьбы младших товарищей рассказать, как рушилась и возрождалась советская биология, как вели себя в то время люди. С годами, по мере ухода из жизни биологов моего поколения эти просьбы учащались.

Информация, получаемая от тех, кто сам пережил события, качественно отличается от той, которую могут дать историки, черпающие ее из документов. Дело не в достоверности и анализе фактов — здесь историки могут иметь преимущество, — а в том, что дух эпохи легче почувствовать и понять со слов очевидца. Так или иначе, но в последние годы во мне начало созревать чувство долга перед собой и перед другими, заставившее взяться за эту книгу.

Если автор исторических воспоминаний неверно истолковывает изложенные им факты, — это еще полбеды, читатель может прийти к собственным выводам. Но плохо, когда изложенные события не соответствуют тому, что было в действительности. Основной источник подобного греха кроется в излишнем доверии к человеческой памяти. Такая опасность для меня была в значительной мере снижена тем, что в критические периоды своей жизни я старался по горячим следам подробно записывать происходящие события, включая диалоги. Это дало мне возможность при изложении почти не полагаться на подводящую память. Для проверки приводимых фактов я широко использовал публикации тех давних времен и материалы, хранящиеся в Ленинградском государственном архиве научной и технической информации. Многие факты я извлек из документов, подчас уникальных, скопившихся за долгие годы в моем личном архиве. Многих обуревает страсть к коллекционированию. Одни собирают марки, другие — пивные кружки. Я знал фотокорреспондента, хранившего в бутылочках воды морей, рек и озер, где ему удалось побывать. История моего архива такова. Еще со студенческих лет я собирал труды по биологии и медицине психически ненормальных авторов. Когда же в печати стали появляться «труды» Лепешинской, а затем публикации, связанные с борьбой лысенковщины против науки, я начал коллекционировать связанные с этим материалы. Переход произошел как-то естественно, сам собой. Друзья и коллеги-биологи, зная о моем увлечении, присылали мне попадавшую им в руки печатную продукцию, разные документы, письма и т. д., относящиеся к этой теме. Среди них многие представляют существенный интерес. Особенно ценные материалы я получил от одного из лучших людей — Бориса Львовича Астаурова, который в течение многих лет дарил мне свою дружбу.

Для чего нужно вспоминать и анализировать события прежних лет? Обычно мы слышим такой ответ: «Это нужно, чтобы не повторять ошибок прошлого». Возможно, теоретически это и так. Но часто ли правители да и мы сами, делая шаг вперед, оглядываемся назад? Есть более основательные доводы, оправдывающие «копание в прошлом». Не зная прошлого, невозможно понять происходящее в настоящее время. Ведь настоящее создается на базе прошлого, оно производное прошлого. Особое значение имеет изучение поведения людей в трагические периоды истории. Это необходимо для понимания природы человека, для уяснения диапазона реакций людей в экстремальных условиях, для изучения групповой психологии в крайних ситуациях. Без знания прошлого не понять роли отдельных людей в историческом процессе и влияния исторических событий на человека.

Предлагаемые записки — это не труд историка науки, они не претендуют на систематическое изложение истории лысенковщины. Записки в значительной мере отражают положение, в котором находился автор в тот период, и его участие в происходивших событиях. Это сказалось прежде всего на подборе материала, на более подробном рассказе об одних сторонах лысенковской эпопеи и на кратком упоминании о других, иногда без соответствия с их исторической значимостью. Особое внимание я уделял поведению людей и их роли в процессе распада и становления нашей биологии.

Историю делают люди, и ее нельзя писать безымянно. Поэтому я не считал нужным скрывать имена ученых, часто «маститых» и высокотитулованных, участие которых в лысенковщине было аморальным, а иногда и просто преступным. К сожалению, единицы из них дожили до наших дней, хулить же покойников неприятно, так как груз обвинений болезненно ложится на неповинные души их близких, которым они могли бы попытаться сказать что-либо в свое оправдание. И все же приходится отказываться от принципа «о мертвых или хорошо или ничего». Зато отрадно писать о тех живых и мертвых, которые, борясь за правду, проявляли мужество и самоотверженность в эти страшные годы.

История советской биологии в сталинский и последующие периоды освещена еще далеко недостаточно. Подавляющее большинство работ было опубликовано за рубежом. Среди них монументальные труды Ж. А. Медведева, М. А. Поповского и ряда иностранных авторов. В США в 1989 г. вышла на русском языке книга профессора В. Н. Сойфера «Власть и наука. История разгрома генетики в СССР» (Колумбус, штат Огайо: изд-во «Эрмитаж». 706 с.). Это очень ценный, богато документированный и иллюстрированный труд, который несомненно явится основой историографии лысенковского периода советской биологии. С рукописью своей книги профессор Сойфер ознакомил меня еще до ее опубликования. Она помогла мне в работе над этими записками, за что выражаю ему большую благодарность.

К сожалению, в нашей литературе по истории биологии тех лет можно встретить искажения, внесенные в целях, далеких от стремления воссоздать истинную картину прошлого. О некоторых из них мне придется упомянуть.

В работе над этой книгой мне большую помощь оказали друзья и коллеги передачей материалов, советами и критическими замечаниями. В связи с этим я хочу сердечно поблагодарить М. Е. Аспиз, В. Н. Гершановича, М. Д. Голубовского, B.C. Кирпичникова, И. М. Кислюк. Ю. С. Лазуркина, Л. Г. Лейбсона, Е. А. Любищеву, В. П. Михайлова, А. М. Смирнова, Н. В. Турбина, Т. Н. Щербиновскую, покойного В. П. Эфроимсона. Особую благодарность я должен выразить за всестороннюю помощь и редактирование рукописи моему другу Даниилу Владимировичу Лебедеву.

В книге могут оказаться неточности, и я был бы благодарен читателям, которые указали бы на них или прислали документированные факты, касающиеся трудных лет советской биологии, по адресу: С.-Петербург, 197376, ул. Попова, 2, Ботанический институт им. В. Л. Комарова РАН.