Туманная радуга. Том 2

Хорошие и плохие новости

Следующим утром Вероника познакомила Зинаиду с Витей, и они все вместе отправились в школу. По пути выяснилось, что вчерашние догадки по поводу адреса оказались верны — друг даже не попытался это скрыть.

— А что? — пожал он плечами. — Ханин спрашивал адрес из добрых побуждений, хотел сделать тебе подарок, порадовать тебя. И насколько я успел понять из ваших сбивчивых сведений, он вполне добился желаемого эффекта. Ты ведь порадовалась, верно?

— Не без этого, спорить не буду, — призналась Вероника. — Но все равно ты тот еще жук.

— Ага, довел нас с Каспранычем до слез, — подтвердила Зинаида. — Кстати… А ты смотрел дораму «Ккокбода намза»?

— Что?

— Ну, «Boys Over Flowers»! По японской манге «Hana Yori Dango».

— Я ни слова не понял.

— Ты вообще кореец или кто? — разозлилась Зинаида.

— Наполовину.

— Значит, ты должен был меня понять хотя бы наполовину!!

Витя молча достал телефон, вбил в поисковик английский вариант названия сериала и расхохотался:

— Как ты говоришь, он называется?

— Ккокбода намза! А что тут смешного??

Витя продолжал заливаться своим тихим, аристократичным смехом, периодически вытирая глаза рукавом.

— Это произносится «꽃보다 남자».

— Ну! А я тебе о чем? Я ж то же самое сказала. Глухой что ли? — Зинаида ткнула Веронику в бок. — Каспраныч, ты-то хоть подтверди. Я ж ему так и говорила, да?

— Так и говорила, Зин. — подтвердила Вероника от греха подальше. — Один в один!

— В общем, я его не смотрел, — сказал Витя. — Мангу я тоже не читаю.

— Ты какой-то неправильный кореец… Ну да ладно, я так просто все равно не отстану. Ты, кстати, ел собак? — Витя вытаращил на нее глаза. — Да ладно, я ж просто шуткую. — Девушка похлопала его по спине, от чего он слегка закашлялся. — Ты мне лучше скажи вот что…

Словоохотливая Зинаида мигом нашла с Витей общий язык, и всю дорогу эти двое вовсю обсуждали корейские обычаи, кинематограф, музыку и рецепты кимчи. Парень неважно разбирался во всем этом, но для Зинаиды это было не столь важно. Главное, что ее новый знакомый был выходцем из страны ее мечты.

***

До начала уроков Вероника увидела в холле Тимура, который что-то обсуждал с парнями из класса. На нем был свитер в цветах «Барселоны». В сочетании с черными джинсами, которые сидели на нем просто фантастически, смотрелось все это весьма недурно.

Отправив Зинаиду в класс, девушка подошла к нему со спины и пару раз осторожно ткнула пальцем ему в плечо.

— Привет, Ника, — обернувшись, сказал он.

— Привет. Можно тебя на пару слов?

— Гоу.

Они отошли в сторону, и Вероника, решив не подбирать слова, быстро проговорила:

— Я просто хотела поблагодарить тебя за подарок. Торт был очень вкусный, прямо как я люблю. А картину я повешу над рабочим столом. Не стоило на меня тратиться, но правда спасибо. Мне было очень приятно. А еще тебе идет свитер. Надеюсь, он теплый.

Пока говорила, она комкала край рукава своей толстовки. Речь ее звучала сбивчиво и по-дурацки, но зато от чистого сердца.

— Я рад, что ты рада, — взяв ее руку в свою, сказал он. — Спасибо за свитер. Он реально очень теплый. И меня уже трое спросили, где я его брал. Слушай…

— Тимур, я лучше пойду, — перебила его Вероника и, мягко высвободив свою руку, унеслась прочь.

Она просто не могла не поблагодарить его за подарок. Но это была разовая акция. Девушка клятвенно пообещала себе, что больше не будет с ним вот так разговаривать. Ни к чему хорошему это привести не может. По крайней мере, сейчас, когда другая девушка, вероятно, ждет от него ребенка. Втайне Вероника надеялась, что Тимур прав, и ребенок не от него, но ей слабо верилось, что эти надежды оправдаются. И правда: всего через пару часов от них не осталось ни следа.

На большой перемене к Веронике подошла Влада Мальцева и поинтересовалась:

— Каспранская, скажи-ка, у тебя есть хоть немного гордости? Мне правда интересно.

— Ты о чем?

— О том, что ты продолжаешься таскаться за Ханиным, даже когда он заделал мне ребенка.

— Я просто поблагодарила его за… — Вероника осеклась. Ей не хотелось расстраивать Владу упоминанием о подарке Тимура. — За помощь с решением задачи по алгебре. Больше я к нему не подойду, обещаю. Сейчас ты и ваш ребенок у него в приоритете, а со мной его больше ничего не связывает. Даю тебе слово.

— Я была у него в приоритете еще до того, как забеременела, — хмыкнула Влада. — И ты здесь ничего не решала, так что твое слово мне ни к чему. Мне всего лишь стало любопытно, откуда у тебя столько неуважения к самой себе. Он почти каждый вечер проводит в постели со мной, но ты упорно продолжаешь тешить себя надеждами на его счет. — Вероника резко поменялась в лице, и Влада сразу же это подметила. Удовлетворенно улыбнувшись, она продолжила: — Знаешь, мне уже становится тебя жаль. Ты позволяешь относиться к себе, как к какой-то вещи. Я не могла пройти мимо чисто из женской солидарности. Мы, девушки, должны хоть немного поддерживать друг друга. Может, тебе стоит почитать какие-нибудь книги о гордости и самоуважении?

— Спасибо, я как-нибудь сама разберусь, — собрав последние остатки самообладания, ответила Вероника. Но после этого внутри нее что-то надломилось. В эти мгновения Тимур просто умер для нее. Все ее мысли, воспоминания, надежды, любовь, его образ на бесконечном репите в голове: все погибло. И было уже неважно, чьего ребенка носит под сердцем Мальцева. Даже если Тимур тут ни при чем, ничего не поменяется. Он так и останется для нее человеком, который предал ее дважды. А второй раз Вероника такого простить не могла ни при каких обстоятельствах. Она посмотрела на девушку, стоявшую перед ней и сказала: — Тебе самой тоже не помешало бы изучить подобную литературу. Гордости у тебя не больше, чем денег у нищего.

Мальцева сдвинула брови к переносице, но быстро собралась и выдала самодовольную улыбку:

— За меня не переживай, Каспранская. У меня нет к Ханину никаких чувств, и мне плевать на его полигамную натуру. Для меня был важен лишь секс. Впрочем, как и ему. Без секса он вообще не может нормально существовать. У нас взаимная химия, и ни я, ни он, ничего не можем с этим поделать. Нас тянет друг к другу как магнитом. Когда я его бросила, он сразу пришел ко мне мириться. Разумеется, я просто его послала. Но знаешь, что? Мы смотрели друг другу в глаза, а потом у нас был такой бешеный секс, какой не приснится тебе даже во сне. Когда подобное повторилось еще раз, он начал умолять меня дать ему второй шанс, но я опять его послала. Я сказала, что между нами может быть только интим, и ничего больше. Никакой любви, свиданий, никаких чувств. Потому что, в отличие от тебя, я знаю, что такое самоуважение. Мне пришлось дать ему второй шанс только потому, что я забеременела. Знаешь, иногда он так заводится, что не хочет тратить время на поиск презервативов. Здесь мы оба сглупили, но ничего не поделаешь, молодость она такая. Теперь придется жениться. Я не очень-то и хотела, но он настаивает. — Влада хохотнула. — А знаешь, зачем ему ты? Вот тут самое интересное. Он очень хотел тебя трахнуть, чтобы в его послужном списке целок стало три пункта, и он мог хвастаться им перед пацанами.

— Ты врешь, — сказала Вероника.

— О, моя дорогая… Какая же ты глупая. Но не переживай, у меня есть доказательства, — Влада посмотрела ей прямо в глаза. — Что тебе прислать: фотки, видео или и то, и другое? Правда, там не только этот его список, но еще и наши с ним диалоги, где он в подробностях описывает, что хочет сделать со мной в постели, какая я сладкая, и как он возбуждается от одной мысли обо мне. Кстати, последняя такая переписка была буквально вчера вечером. А еще у меня есть наши с Ханиным откровенные фотки и даже пошлые ролики, от которых у тебя, вероятно, поднимется давление. Но мне нечего стесняться, могу кинуть всю свою коллекцию. Залить тебе на файлообменник?

— Оставь себе, — поморщилась Вероника, желая как можно быстрее закончить этот разговор.

— Я смотрю, теперь ты мне веришь, — улыбнулась Влада. — Ладно, Каспранская, не отчаивайся, ты тоже устроишь свою личную жизнь. Когда-нибудь.

На ватных ногах Вероника поплелась в класс. По дороге она удалила с телефона всю их переписку с Тимуром и добавила его в черный список. После этого сразу стало легче. Она как будто избавилась от раковой опухоли, которая уже собиралась ее прикончить. Не было ни слез, ни чувства безысходности, ни обиды, ни грусти. Осталась лишь одна слепая ярость, которая застилала глаза. Ханин дважды выставил ее дурой. А самое ужасное, что она сама это ему позволила.

Вероника изо всех сил сжала кулаки, впившись ногтями в кожу ладоней. Боль привела ее в чувство. Гнев не улегся, но, по крайней мере, теперь не мешал мыслить ясно. Она пообещала себе, что с этой самой минуты ее жизнь изменится к лучшему. Полная перезагрузка и свобода. Уже ничто не помешает ей быть счастливой.

Когда Вероника вошла в класс и рухнула на стул, Зинаида огорошила ее известием:

— Брейкинг ньюс, Каспраныч! Мадам Приходько нашла себе парня!

— Что-о??

— То! Я уже хотела идти тебя искать, чтобы побыстрее все обсудить! Где тебя вообще носило?

— Да так, разговаривала с Мальцевой. Ничего интересного. Если вкратце, то ты была права — они с Ханиным не прекращали встречаться. Он врал мне все это время. Но все в порядке, по дороге сюда я уже удалила с телефона все переписки с ним и добавила его в ЧС. Больше ни слова о нем. — Она шумно выдохнула и более спокойным тоном поинтересовалась: — Так что там, говоришь, за парень у Иры?

— На твоем месте я бы не стала так запросто верить Мальцевой на слово, она та еще…

Вероника прервала подругу на полуслове:

— Зина!

— Ладно-ладно, — замахала руками та. — Не горячись. В общем, я стала выпытывать у Приходько, чего это она вдруг такая счастливая в последнее время. Я ожидала услышать что-то про антидепрессанты, но она сказала, что в их подъезд переехала новая семья, а там этот самый парень. Зовут Арсений. Они там как-то познакомились, и оказалось, что у них много общего, он увлечен наукой, читает книги, ездит на олимпиады и все такое. В общем, какой-то ботаник восьмидесятого левела. И учится этот очкастый искуситель в гимназии, которая возле бассейна «Юность».

— Он носит очки? Ирка же вроде не любит очкариков.

— Да это я просто так выразилась, — отмахнулась Зинаида. — Может и не носит, кто его знает. Через пару лет все равно начнет, куда деваться.

— Так они с этим Арсением встречаются или пока просто дружат? Я надеюсь, у них взаимная симпатия. Ирка не заслужила повторения истории с Витей.

— Не ссы, этот ботан уже без ума от нее. Вчера сам взял ее за руку, когда они гуляли. Она вся аж искрится от счастья. Дождемся, когда он соберется духом ее поцеловать, а там под шумок, думаю, удастся вас с ней помирить.

Вероника была рада, что Ира нашла себе достойного парня, с которым чувствует себя счастливой. Подобные изменения положительно скажутся на ее общем самочувствии, а там глядишь — недалеко и до примирения. А еще Ира передала через Зинаиду подарок, который купила задолго до ссоры, попросив не рассказывать, от кого он.

— Как будто ты бы не догадалась, что это от нее, — вручая подарки, цикнула Зинаида. — Коню понятно, что автобиографию Ричарда Фейнмана в двух томах и книгу со всеми его лекциями в печатном виде могла подарить только Приходько.

Также в праздничном пакете от Иры обнаружился калькулятор, на котором можно было делать сложные, многоуровневые вычисления, и комплект из серебряного браслета и сережек, который Вероника тут же примерила на себя. Мысленно он решила, что будет носить эти украшения, не снимая, потому что они напоминают ей о той прекрасной поре, когда Ира еще считала себя ее подругой. Кто знает возможно, через некоторое время, она действительно сменит гнев на милость.

После уроков Вероника встретила в холле Лену, и они вместе отправились на второй этаж. Лена была чернее тучи, явно пребывая не в духе. Не успела Вероника узнать, что стряслось, как сзади раздался голос Старкова.

— Каспранская, — окликнул он и жестом позвал к себе. — На пару минут.

Он смотрел, как она спускается, и на его лице вырисовывалось что-то вроде улыбки. Точнее, губы его были неподвижны, но остальная часть лица как будто бы улыбалась. Но это не было признаком радости и умиления, а напоминало скорее иронию.

«Может, он решил отчитать меня за вчерашний звонок?» — пронеслось в голове у Вероники.

— Это тебе. — Он расстегнул рюкзак, достал оттуда пару листов, сложенных пополам и протянул ей.

— Стихи что ли?

— Подарок ко дню рождения. — Ирония в его взгляде стала очевидной.

Вероника машинально взяла листы у него из рук и, глядя в пол, пробормотала:

— Спасибо… Слушай, извини за вчерашнее. Я этого не планировала. Просто оставила телефон на столе, а мой кот прошелся по нему и позвонил тебе.

— Ученый?

— Что?

— Кот. Ученый?

Игорь пытался скрыть улыбку, но у него ничего не получилось. Сначала он улыбнулся одними губами, а потом окончательно развеселился и обнажил ряд ровных зубов. Его лицо сразу преобразилось. Перед ней стоял совсем другой Старков. Этот улыбчивый парень был его куда более привлекательным братом-близнецом. Вероника обратила внимание, что у него красивые, ярко выраженные клыки. Впрочем, Игорь быстро перестал улыбаться и вернулся к своему привычному облику, который даже с натяжкой нельзя было назвать привлекательным.

— Э-э, нет. Обычный кот. Я просто добавила тебя в список контактов и забыла закрыть страницу с вызовами, а он нажал на кнопку лапкой и позвонил. Честное слово, так оно и было. Чумакова может это подтвердить!

— Это хорошо.

— Что хорошо?

— Что есть свидетели происшествия. Не будь их, я бы не поверил, что во всем виноват кот. А раз они есть, значит, никаких сомнений быть не может — кот действительно виновен. Надеюсь, ты примешь меры.

— Ты издеваешься что ли?

— Я пошутил. У меня нет претензий к коту. Можешь передать ему, что я не сержусь. А то вдруг решит перезвонить, чтобы извиниться.

Многозначительно хмыкнув, он направился вверх по лестнице. Вероника поняла, что еще как минимум месяц будет проигрывать этот разговор в голове, каждый раз придумывая все более остроумные ответы на подколы Старкова. Жалкое и безнадежное занятие. Она развернула листы, которые он ей вручил. «Список тем и заданий для общешкольной контрольной по физике 26.02.2010» — гласил заголовок. Пробежав глазами содержимое, девушка присвистнула. Было не понятно, где Игорь это раздобыл, но этот список — определенно не что иное, как легкий пропуск на доску почета в холле школы.

Поднявшись на второй этаж, Вероника обнаружила Лену на привычном месте, вдали ото всех. Он стояла, привалившись к стене, и теребила длинные рукава своей безразмерной кофты.

— Лен, что случилось?

— Тебе-то что? Ты мне все равно не поможешь.

— Я очень постараюсь. Рассказывай.

Лена бросила на нее тяжелый, угрюмый взгляд.

— Отвянь, Каспранская. — В ее голосе не было неприязни или агрессии, но звучал скорее устало.

Лена никак не хотела оставлять в покое свои рукава. Она начала оттягивать их вниз, будто бы хотела, чтобы они полностью скрыли пальцы ее рук. Вообще весь ее внешний вид напоминал футляр, в котором она пряталась от всего мира.

Вероника вспомнила про их недавний разговор и предположила, что ее подавленное состояние может быть как-то связано с ее здоровьем.

— Лен, а ты ходила к врачу?

— Нет, и не пойду, — отрезала та и начала чесаться.

Пока Вероника соображала, как бы помягче расспросить о причинах подобного решения, из Лены вдруг хлынул словесный поток. Она говорила тихо и при этом так быстро, что Вероника еле успевала следить за ходом ее мыслей.

— Хочешь знать, почему? Потому что моим родителям на меня плевать. Мне кажется, если я даже сдохну, им будет все равно. Главное, чтобы их дочь умерла с пятерками в дневнике. Я показала матери пару статей в интернете. Там были симптомы гормональных нарушений, девяносто процентов которых совпадали с тем, что происходит со мной. Она сказала… нет, она стала орать, именно орать, что я идиотка, раз верю всему, что пишут в интернете. Что это все чушь, и я полностью здорова, просто немного поправилась, потому что я подросток, а у подростков то прыщи, то нервы, то лишний вес. Но все это пройдет к окончанию школы, я вытянусь и стану стройной. На ее крики прибежал мой отчим, которого я ненавижу, и начал допытываться, о чем мы спорим. Мать показала ему статьи, и он начал орать, как раненый, что перережет провода, отрубит в доме интернет, чтобы я занималась учебой, а не строила тут из себя врача. Затем он посмотрел на меня взглядом эксперта и сказал, что я здорова. Знаешь, кем он работает? Мастером по ремонту. Он красит стены, клеит обои, кладет плитку и ламинат, а перед этим штукатурит, штробит и заливает полы какой-то смесью, чтобы они стали ровными. Никакой связи с медициной. А еще он тупой. Наверняка в мире полно умных мастеров по ремонту, но мой отчим явно не из их числа. Он не может написать грамотно ни одного слова, не знает таблицу умножения и понятия не имеет, что такое щитовидная железа. Он сказал, что такого органа вообще нет в нашем организме, ведь он ни разу о таком не слышал, и уж тем более в шее не может быть ничего, кроме глотки, и это знает любой дебил. К слову, он в жизни не прочитал ни одной книги, кроме инструкции по безопасности на стройке. Мать попыталась сказать ему, что такой орган есть, но он не стал ее слушать. Он захлебывался слюнями, как сенбернар, и тряс своей тупой башкой. Я сделала последнюю попытку и показала им шишку на шее, но что толку… Отчим с видом эксперта заявил, что это жир. Типа, я жру вместо того, чтобы заниматься учебой.

Вероника силилась сохранить свое привычное выражение лица, старалась не подавать виду, что ее шокируют эти слова, но внутри бушевал гнев. Если бы у нее были такие родители, она бы тоже ненавидела весь мир.

— Я не могу сама пойти к врачу, — продолжала Лена. — Для этого мне надо сначала взять талончик в поликлинике, а я прикреплена к той, что находится на другом конце города, потому что раньше мы жили у бабушки в том районе. Мать меня так и не перевела в другую поликлинику, ведь я «полностью здорова». Так вот, если я поеду на другой конец города, то просто не успею к первому уроку. Об этом тут же сообщат матери, и тогда мне конец. А еще в той поликлинике нет детского эндокринолога, так что, скорее всего, меня бы отправили в эндокринологический диспансер, который находится у черта на куличках. В общем, мне не светит ни поликлиника, ни диспансер. Я могу туда попасть, только если мать позволит. Но они на пару с пэтэушником-отчимом знают все обо всем получше всяких врачей, так что уж лучше мне и вправду сдохнуть, чтоб не мучиться.

Когда Лена закончила, ее глаза наполнились слезами, а лицо исказило гримасой. Вероника прекрасно ее понимала. Невозможно сохранять оптимизм и жизнелюбие, быть приветливой и милой, когда тебя терроризируют сразу две мощные силы: собственные родители и серьезные проблемы со здоровьем.

Вероника приблизилась к Лене и обняла ее. Та даже не стала отпираться, а просто стояла, как безвольная кукла, и невидящим взглядом смотрела в пол. Почувствовав кислый запах пота, исходящий от Лены, Вероника поняла, почему ее соседка всегда старалась держаться на расстоянии, отсаживалась к самому краю парты и держала руки по швам. Она не хотела доставлять кому-то неудобства, боялась обзывательств и насмешек. А самое страшное, что ее вины тут не было и в помине. Повышенная потливость наверняка являлась следствием запущенной болезни или нервного истощения: и все это из-за халатности родителей-самодуров. Вероника твердо решила помочь — у нее в голове уже имелось что-то вроде плана.

— Каспранская, отойди от меня, — сказала Лена и зашевелилась, стараясь отодвинуться в сторону. — Эти придурки уже ржут.

И правда: со стороны остального класса слышались насмешки. Некоторые даже тыкали пальцем. Но Веронике было плевать.

— Мы поедем к врачу, — сказала она. — У меня есть план!

— Прекрати, я чувствую себя идиоткой, — отозвалась Лена, — как будто я выпросила у тебя подачку. Мне ничего от тебя не нужно, просто ты кажешься нормальной, и мне впервые в жизни захотелось выговориться.

— Ты ничего не выпрашивала, ты даже не знала, что у меня есть возможность тебе помочь. Просто так вышло, что она есть. Дай мне пару дней. Обещаю, ты попадешь к врачу.

В ответ Лена пробурчала нечто невразумительное, но в ее глазах загорелась надежда.

***

Когда занятие подошло к концу, Вероника повернулась в сторону Старкова и шепнула:

— Игорь, можно тебя на пару минут?

Тот лишь вздохнул и, собрав в рюкзак свои вещи, кивнул ей в сторону выхода. Остановился он возле дальней лестницы, противоположной той, по которой спускались вниз остальные ребята с факультатива. Не произнося ни слова, он вопросительно посмотрел на Веронику. На мгновение ей показалось, что его глаза чем-то похожи на кошачьи. Разумеется, они не были миндалевидными или желтыми, как у ее кота, но сама его манера смотреть на мир была точно такой же. На все происходящее он взирал с тем же флегматичным любопытством, а еще с толикой осуждения.

— Откуда у тебя это? — Вероника потрясла листами, которые он ей дал. — Спасибо, конечно, но это же обман! Я не хочу попасть в топ двадцать два нечестным путем.

— Не помню, чтобы я заставлял тебя как-то это использовать, — ответил Игорь, игнорируя первый вопрос. — Ты можешь делать с этими листами, что хочешь.

— Ну зачем-то же ты мне их дал! Я просто хочу узнать, зачем именно, и насколько это все правомерно.

— Каспранская. Если хочешь воспользоваться информацией, просто сделай это. Я не пастырь в церкви, чтобы избавлять тебя от чувства вины.

Вероника внутренне закипала. Преимущественно потому, что Старкову удалось попасть точно в цель. Она страсть как хотела воспользоваться содержимым этих листов, но ее съедала совесть.

— Ладно, хорошо, — проговорила она. — Но почему ты отдал их мне? Почему я?

— Может, ты мне нравишься, Каспранская.

Он серьезно на нее посмотрел, и ее щеки мгновенно вспыхнули. Из-за ступора она даже не знала, что ответить. На ум, как обычно, не пришло ничего путного.

— Правда? — пробормотала она.

В ответ он посмотрел на нее так, как будто ей было три года, и она только что сморозила самую немыслимую глупость на свете. Затем одарил ее своей снисходительной клыкастой улыбкой и двинулся в сторону лестницы.

«Господи, какой стыд! Как можно было купиться на этот очевидный прикол, Каспранская?!»

Она медленно спускалась вниз, проклиная свою наивность. Было не понятно, где Старков раздобыл всю программу контрольной, и зачем он поделился с ней, но сделал он это явно не из чувства симпатии. Возможно, его попросил Лесин. Профессор с самого начала был чрезвычайно лоялен и снисходителен по отношению к ней, так что это вполне могла быть его инициатива. Откуда этот список у Лесина, и почему он сам его не вручил, девушка не имела ни малейшего понятия. Гадать она тоже не стала, решив просто воспользоваться тем, что ей предоставили. Чувство вины она успокоила тем, что раз все уже было решено за нее, значит, она тут вообще не при делах. И раз уж все так вышло, то упускать такую возможность она не станет.

Подходя к своей одежде в гардеробной, Вероника сразу заметила, что в ее пакет со сменкой опять что-то подкинули. На этот раз в нем оказалось целых пять книг, заботливо обернутых в бумагу. Все они так или иначе были связаны с астрофизикой, к которой девушка была неравнодушна с самого детства. Будучи маленькой, она, разумеется, не понимала, что звезды, планеты, галактики и прочие прелести космоса — важная часть современной науки, и ее изучают выдающиеся ученые. Тогда это казалось чем-то вроде сказки, приключенческой историей, не более.

Все пять книг были написаны одним и тем же автором, которого звали Стивен Хокинг. Вероника много слышала о нем: в интернете то и дело всплывали его высказывания, обрывки биографии и сведения о научной деятельности, но она никогда не читала его книги. Девушка пробежала взглядом по корешкам: «Кратчайшая история времени», «Теория всего», «Большое, малое и человеческий разум», «Природа пространства и времени», «Будущее пространства — времени». Ей уже не терпелось все это прочесть.

Очередной подарок незнакомца, кем бы он ни был, пришелся как нельзя кстати. Веронике очень хотелось поблагодарить его, но он не желал раскрывать себя — кроме книг в пакете ничего не было. В самих книгах — тоже. Ни открытки, ни записки, ничего.

«Ну и пожалуйста».

Вероника решила, что не станет больше гадать. Это пустая трата времени, и у нее есть дела поважнее. Пожав плечами, она сложила свои новые книжки в рюкзак и отправилась домой.