Твари чужеродные

Скоро нас здесь не будет. Эта мысль, как укус большого шершня, прокатывалась ноющей болью опять и опять.

Я оглядел своё племя. Оно всегда жило здесь с тех пор, как луна своим предсмертным даром наделила наш народ рассудком. Осколки её серебряными листьями кружили по небесному пути, напоминая о тех временах, когда мы были подобны глупым зверям.

Племя.

Женщины возились с малыми детьми, старики грелись в лучах тёплого, но не жгучего осеннего солнца. Мужчины отдыхали, после того как отгоняли дурного медведя от нашего стада малорогих коз.

Им пока не стоит знать об этом.

— Нушар'иук, — позвал я брата, и кивком пригласил за собой, а сам направился к обрыву.

Там нас не должны услышать. Он вздохнул и печально пошёл, слегка похрамывая. Брат подвернул переднюю лапу вчера, когда гонял глупого и говорливого Тутукля'си. Он его потом все одно поймал и задал трёпку, так что тот весь вечер скулил как побитый щенок и жаловался на несправедливость, хотя весь народ знал, что получил он по заслугам.

Когда уходили, я поймал полный боли взгляд прекрасных глаз Уаа'ши. Она тоже знала. Я не мог врать своей женщине, ибо в ней я черпал сил для завтрашнего дня и делил радости и горечи дня вчерашнего. Я не мог врать матери своих сыновей и дочерей.

— Брат, Сунункан'тере пришёл с дозора. Эти твари выжгли дотла леса к югу отсюда и убили озёрное племя. Им ничего не могли противопоставить. Их стальные зубы в клочья рвали тела воинов, несмотря на храбрость и силу, которой славилось то племя. Твари не пощадили ни стариков, ни беременных женщин, ни малых детей. Сунункан'тере повидавший виды мужчина, но он выл, рассказывая это. Даже беременные жены и дети, брат. Надо уводить народ.

— Куда? Ещё дальше на север? Там только голые камни и солёные воды. Мы там сдохнем от голода. Там нет дичи и нет трав для стада.

Я покачал головой.

— На восход.

— Война будет, — тоскливо потянул он, — Сатан'хиан не даст пройти просто так, не упустив шанса поквитаться за прошлые обиды. Да и будет ли толк. Твари не остановятся. Им будет мало озера. Они уничтожат леса и вспорют землю до самого сердца либо просто снимут с неё шкуру. Наш народ вымрет от стальных зубов и голоду. И я говорю не только о нашем племени.

— Это не значит, что мы должны сидеть, поджав хвосты в ожидании участи. Война так война. Даже если нам предстоит прорываться через чужие земли постоянно, мы будем делать это во имя наших женщин и наших детей. Вечером собрать надо совет охотников.

— Старики там не нужны. Они будут кричать о прежних заслугах и битве до последней капли крови.

Я склонил голову. Он прав. Бегство сейчас лучшее, что можно сделать, невзирая на гневные призывы заслуженных старших. И ещё надо запретить мстить им, даже приближаться, особенно горячим головам, только ступившим на путь воина, потому как твари начнут целенаправленную охоту на нас и многие погибнут не в силах укрыться от смерти.

— Надо самому взглянуть. Ты со мной?

— Я бы с радостью, но не сегодня. Из-за этого тупицы лапа болит. Да и сам хорош, позволил себя разозлить. Ты Сунункан'тере возьми. Он уже был там.

— Не возьму. В его глазах полно ненависти и страха. А нос свербит запаха нашей крови. Он не подмога. Нужен тот, у кого рассудок не замутнён.

— Возьми моего старшего. Он ловок и умён.

Я подумал и снова кивнул. Молодой охотник будет хорошим подспорьем. Брат развернулся и ушёл к жилищам. Спустя время, за какое сухой лист падает с самой верхушки дуба на землю примчался Нахан'иук, племянник.

— Здравствуй, вождь. Я пришёл на твой зов.

Сказав так, он смотрел и ждал. Я же не знал, что ответить ему.

— Пойдём. Сам поймёшь, — наконец, произнёс я и, огибая обрыв, начал долгий путь.

С каждым шагом, пройденным в стан чудовищ, всё явственнее ощущалось их присутствие. В воздухе пахло неестественной гарью, где смешались запахи обугленного дерева, раскалённых камней, горелой плоти и острые отвратительные незнакомые запахи. Над лесом разносились громкие звуки. Таких не было в наших лесах раньше. От них болели уши, и страх забирался внутрь. Что-то противно и долго визжало, словно десять разных зверей одновременно бросили живьём в пламя.

Племянник молчал. Было видно, что ему страшно, но он молчал и следовал за мной. А я делал шаг всё меньше и меньше.

Вот они. Чудовища. Они разные, но одинаково отвратительные. Огромная тварь вырывала деревья из земли. Другая тварь оттаскивала их в сторону. Твари поменьше стояли и смотрели на это.

Мы шмыгнули по кустам, стараясь все рассмотреть получше. Мы боялись, что нас заметят, но они оказались почти слепы и глухи. Они даже между собой общались настолько громко, что слышно было их издали. Твари уже чувствовали себя хозяевами.

Мы полезли дальше, почти стелясь по самой земле. Мы видели и слышали. Тварей было много, очень много. Они рыли посреди леса нору, настолько огромную, что наполнись она водой, она стала бы озером. Зачем им такая нора? Для тех созданий, что неуклюже спускались туда на коротких толстых лапах? Или для уродца, гребущего камни, как кабан землю под дубом в поисках желудей?

А потом мы увидели их. Тела озёрного племени, их остатки, как и говорил дозорный. Их выпотрошили и разгрызли. Тела валялись на земле, облепленные мухами и жуками. Нам стало страшно. Племянника била дрожь. Я и сам из последних сил старался держать разум ясным.

Мы увидели достаточно, чтоб прийти к решению.

Мы бросились в обратный путь, лишь изредка переводя дыхание. Они обладают немеренной силой, они чужды нашему миру. Какая бездна исторгла сих чудовищ?

Наконец мы дома.

— Сын моего брата, ты достойный охотник, пусть и молод ещё, — заговорил я с Нахан'иук, — ты видел и слышал. Ты расскажешь об этом на совете племени, перед моим словом. Вождь может быть чересчур осторожным, а ты юн и на твои слова не давит груз ответственности за всех.

— Разве они поверят мне?

— Поверят. Такому нельзя не поверить, потому как такое нельзя придумать самому.

Он лизнул мою морду, ища поддержки. Я в ответ лишь моргнул, но он понял.

— Я не подведу, дядя. Я не подведу мой вождь. Я расскажу все как есть ибо это хуже, чем сказка.

Он ушёл, а снова встал на краю обрыва и поглядел в закат. Если хорошо присмотреться, то видно, как над горизонтом плыла чёрная, ревущая жаром точка — это они вынюхивают и высматривают. Твари, которым подвластно неживое. Твари алчные и беспощадные, которых сюда привела чёрная кровь земли и слезы камней. Твари, незнающие меры в охоте и убивающие ради забавы наш народ, не щадя даже малых волчат. Имя тем тварям — люди. Всегда люди.