Ты - мой город

1

Когда тяжелая металлическая дверь хлопнула за спиной, я вздрогнула. Почти две недели в тишине, посреди практически нетронутой человеком и урбанизацией природы, давали о себе знать. Я отвыкла от шума, звука машин и клаксонов, а также от людей. Взглянув на голубое ясное небо, я вздохнула и спустилась по ступенькам. Пройдя почти пятьдесят метров по асфальтированной дорожке к постройке с мусорными баками, я встретила того, кого и ожидала увидеть. — О, Лерка, вернулась? — худой, осунувшийся мужчина абсолютно неопределенного возраста смотрел на меня поразительно голубыми глазами. Сквозь его спутанную бороду с трудом можно было разглядеть улыбку. — Здравствуйте, Георгий Иванович, — улыбнулась я в ответ, кивая ему в знак благодарности, когда он взял мои пакеты с мусором и кинул их в бак. — Да, утром только приехала. Я протянула ему коробку из-под пиццы. — Тут почти половина осталась. Она свежая. — О, спасибо, дорогая. Сегодня не самый лучший день. Разъехались все, что ли. Или на диеты сели, — он беззастенчиво взял коробку у меня из рук и открыл ее. Достал кусок пиццы с уже подсохшим сыром и улыбнулся. — С помидорами. Моя любимая. Я улыбнулась в ответ. Это была самая странная, наверное, история в моей жизни, но я действительно дружила с… бомжом. Георгий Иванович был из «интеллигентных» бомжей. Он часто выпивал, но никогда не матерился и не дрался с другими маргиналами. Более того, у него даже была своеобразная жилплощадь — небольшая пустующая голубятня за домом. Ему наш дворник-узбек выдал дубликат ключей в благодарность за то, что Георгий Иванович сторожил дворничий инвентарь. От своего друга я слышала много историй, как бездомные воровали метла, веники, «тачки» и продавали их за копейки, чтобы купить очередную бутылку. Но Георгий Иванович никогда не воровал и даже милостыню не просил. Подрабатывал иногда сторожем в школе, да сдавал металлические банки и стеклотару. Копейки, конечно, но ему, как ни странно, хватало. Я не знала, кем он был раньше и почему остался без жилья, но что-то подсказывало мне, что в прошлом этот человек имел и образование, и дом, и, возможно, даже жену с детьми. Но он мне не рассказывал, а я не спрашивала. — Твоя опять приехала? — спросил Георгий Иванович, кивая в сторону моего дома. Я проследила за направлением его взгляда и кивнула, увидев большой белый джип. — Ага. Час назад. Принесла продукты, заставила убраться… Будто до сих пор живем вместе, — вздохнула я, закатив глаза. — Ну, хорошо, когда есть тот, кто о тебе заботится, — вздохнул мужчина и отправил в рот следующий кусок. — Вот я бы посмотрела, что вы скажете, когда она денек вас так подрессирует, — хихикнула я. — Я через это прошел, — грустно улыбнулся он и даже на какое-то время перестал жевать, уставившись в одну точку. — Ну да ладно. Спасибо тебе, милая, уважила старика. Иди, тебя твоя Нинка заждалась поди, — он выкинул пустую коробку в бак и вытер руки об и так грязную и сальную куртку. — Пошла. Хорошего вам дня, — кивнула я и направилась обратно домой. — Лера, это ты? — донеслось из квартиры, как только я закрыла за собой дверь. — Нет, соседи, — ответила я, проходя в кухню. — Только ты и соседи заявляются ко мне без приглашения. Ты не знала? — Очень смешно, — подтянутая энергичная маленькая женщина сновала от стола к раковине и обратно. — Я тебе приготовила поесть, на пару дней хватит. Кстати, вещи в машинке, как отстирает — развесь. Не забудь, Лера! Цветы я полила, но все равно следи за ними. В морозилке еще осталась грудка. Кофе я спрятала, не вздумай покупать новый. Так…. — она осмотрела кухню, будто что-то вспоминая. — А! Послезавтра у Мишель выставка. Чтобы пришла. Понятно тебе? И надень тот костюм горчичного цвета с синими вставками на пиджаке. Все ясно? Я смотрела на женщину, с которой делила постель на протяжении трех лет, и не понимала, как мы могли так спокойно разойтись, чтобы она и через три года после расставания командовала мною, как раньше. — Нин, мы что, опять начали жить вместе? — спросила я, усаживаясь на стул. — Нет, к счастью, — она сложила полотенце и положила его на столешницу. — Когда мы жили вместе, ты почти все время была на работе. Я даже удивлена, что ты заметила, что я переехала к Мише. — А почему тогда ты продолжаешь тут командовать? — Потому что кто-то должен о тебе заботиться. А пока ты не найдешь себе девушку, я, как бывшая, так сказать, супруга, взяла эти обязанности на себя. Кстати, я выбросила твой гель для душа. Ужасный запах, — она наморщила нос и помахала перед лицом рукой. — Нин, ничего, что это был мой гель для душа?! — возмутилась я. — Я принесла тебе другой. Тот я выбросила еще, когда ты была на даче. Заезжала полить цветы. — А почему ты свои цветы не увезла с собой? — ядовито заметила я, приподнимая крышку с тарелки, что стояла передо мной. — У Мишель аллергия, ты же знаешь. И, вообще, это ты мне их дарила, так что пусть они и живут тут. Они привыкли к этому дому. — Если бы я знала, что твое увлечение цветами кончится так скоро, я бы не стала их тебе дарить. — Да-да, конечно. Короче, мне пора. Ты отдыхай, занимайся… чем там… делами, и послезавтра я тебя жду в галерее. К восьми, — Нина поправила тонкие изящные очки и нахмурилась. — Что-то еще хотела сказать… забыла. Ладно, позвоню, если что. — Я не хочу идти на выставку. Я там никого не знаю, — запротестовала я. — Придется. Ты знаешь меня и Мишель. Ну, можешь свою Женю взять. Думаю, один вечер я смогу ее вытерпеть. — Прекрасно. — Только оденьтесь подобающе, — погрозила пальцем Нина, — все, я пошла. Не провожай. — Ага, — вздохнула я, наблюдая, как моя бывшая «жена» умчалась в сторону прихожей.

2

Мы с Ниной познакомились, когда мне было двадцать пять. А ей тридцать пять. Она была преуспевающим адвокатом, должна была стать партнером в своей фирме. Я была рядовым бухгалтером. Мы просто оказались на одном дне рождении нашего общего знакомого, моего коллеги, и закрутилось. Я была ее первой женщиной. Она моей далеко не первой. Но эта мимолетная связь перетекла в отношения, сроком в три года. Не думаю, что у нас было то самое чувство, просто… нам было хорошо и удобно. И да, секс был хорош. Мне кажется, мы даже не поняли сразу, что кроме секса-то у нас общего ничего и нет. Нина хорошая. Она красивая, очень энергичная и очень… командующая. Это смотрится весьма забавно – Нина ростом еле дотягивает до 160 см, она довольно стройная, блондинка с короткой стрижкой и хищным цепким взглядом светло-голубых глаз. Как маленький Гитлер в юбке. И так уж вышло, что мы даже прожили вместе почти два с половиной года. Хотя и виделись не очень часто – я строила карьеру, она тоже. Странно, но несмотря на то, что ее должность, казалось бы, намного ответственнее, специфика работы и все такое, но пропадала на работе целыми днями именно я. Как итог – я ведущий бухгалтер в очень крупной корпорации, Нина – полноценный партнер в известной адвокатской конторе, и мы не вместе. Три года назад она познакомилась с француженкой – Мишель (мы ее зовем Миша), и ушла от меня. Мишель довольно известная художница, в узких кругах, конечно, и Нина в ней души не чает. Я за них рада. Я люблю Нину, но, скорее, как друга. Мы всегда были отличными друзьями, прекрасными любовниками, но не любимыми. Этого просто у нас не было. Но это у нее есть с Мишель. И это хорошо. Причем, ее новая жена даже не ревнует Нину ко мне. Абсолютно. Нина до сих пор часто ко мне заезжает, мы общаемся почти каждый день, она также контролирует мою жизнь, как и во время наших отношений, но Мишель невероятно спокойно к этому относится. С ней мы тоже можно сказать дружим. Нина вообще умеет находить общий язык практически с любым человеком. Практически. С кем она никогда не могла его найти – так это с моей Женькой. Женя – это вообще отдельная тема. Мы дружим уже черт знает сколько лет, и Нина до сих пор не понимает, почему. Мы с Женей разные, как огонь и вода. Во всем. Начиная с внешнего вида, заканчивая характерами. Ну, посудите сами. Я – высокая, худощавая, жилистая. У меня средней длины волосы, темно-русого цвета, темно-зеленые глаза. Мое лицо Нина часто сравнивала с изображением греческого Адониса – прямой лоб, плавная линия скул и челюсти, красивые немного пухлые губы. Правда, нос не такой изогнутый, что лично я считаю плюсом. Женька же больше напоминает Ареса. Черты резкие, четкие, серые глаза пронзительные, глубокие. Короткие черные волосы всегда взъерошены в воинственной укладке. Сама она среднего роста, крепкая, сбитая. Ну, точно, дай в руки щит и меч, и хоть сейчас отправляй на войну. И язык у нее, как еще одно оружие. Не зря она ведущий менеджер по развитию. Уболтает и заболтает кого угодно. Я же, напротив, предпочитаю больше молчать и слушать. Когда мы с Женькой находимся в одной компании, меня только и замечают, потому что я с ней. Мне кажется, что кто-то даже считает, что я и дружу с ней только потому, что она всегда в центре внимания. Это не правда, конечно, но я понимаю, почему люди так думают. У Женьки всегда было все, чего она хотела, всегда были самые красивые девушки, причем по несколько сразу, особенно в студенческие годы, всегда все самое лучшее, всегда она «душа компании». Дорогие машины, по-современному обставленная квартира, модная одежда, самые навороченные гаджеты и все тому подобное. А я? Я езжу на старом «Ниссане» и моему телефону уже лет пять. Это не потому что у меня нет денег или я нуждаюсь. Нет. Я просто не вижу в этом смысла. Мне это не нужно. У меня другие ценности и другие удовольствия. Вот купить новую печь в баню – это мое. Или потратить половину зарплаты на сборные модели коллекционных машинок, а потом отнести их в детский дом. Купить новый объектив к фотоаппарату, потому что я люблю фотографировать. Или закупить стройматериалы для той же дачи. Дача – это то, что я люблю. Нет, я не смогла бы жить там постоянно, но я люблю уезжать туда в отпуск или на выходные. Там нет огорода или грядок, там просто место, где я отдыхаю. Читаю книги, работаю, занимаюсь хобби – обрабатываю сделанные фото, выставляя их в своем блоге. Это мое. Это мой круг интересов. А тусовки, бары, клубы, дорогие магазины и торговые центры – это Женькино. Но тем не менее, мы дружим много лет, еще со школы, и как-то научились уважать интересы друг друга. Она не считает меня занудой и «гиком», а я не закатываю глаза на истории о шоппинге в пятьдесят тысяч за раз. Пока я была эти две недели на даче, мы с Женей почти не разговаривали – она терпеть не может мое «поместье» еще потому, что связи там почти нет. Только на втором этаже и в особой позе можно словить пару «палочек» сотовой связи. Несколько раз мы обменивались смс-сообщениями, и она сказала, что встретила кого-то. Что ж, почему бы ей не выручить меня и не пойти со мной на эту выставку. Своего «кого-то» она тоже может пригласить. В конце концов, я знала всех ее девушек, даже самых мимолетных.

3

Я показала свой пригласительный охраннику в костюме на входе, и после его одобрительного кивка и пожелания приятного вечера, зашла в галерею. Это было предварительное открытие. Здесь были все только по пригласительным, а основная масса людей, любителей искусства, должна была прийти завтра. Нина сказала, что это обычная практика для художников — сначала делают своеобразный превью, куда приглашаются близкие, друзья, а также агенты и коллекционеры. А уже на следующий день происходит официальное открытие. Я решила, что это неплохо, по крайней мере, сегодня не должно быть много народу. Как только я зашла в большой холл, около меня тут же появилась милая официантка с подносом, на котором стояло несколько бокалов с шампанским и небольшая тарелка с какими-то закусками. — Шампанского? — она обворожительно улыбнулась и развернула поднос ко мне. Я только открыла рот, чтобы ответить, как тут же услышала резкое: — Она за рулем. Девушка понимающе улыбнулась и уже через секунду скрылась из вида. — Нин, ты будешь меня весь вечер контролировать? — прошипела я, поворачиваясь к своей бывшей «жене». — Лера, ты почему не надела тот костюм, в котором я тебе сказала прийти? — нахмурилась Нина, игнорируя мой вопрос. — Этот черный, у нас выставка или похороны? — Потому что тот нужно было стирать. Мне было лень, — ответила я, вздыхая. — А этот мне идет. — Господи, ты вообще в состоянии о себе позаботиться? — Мне тридцать один, Нин, я в состоянии! — А мне сорок один, и что теперь? Поговори еще мне тут. Где твоя подруга? Опять опаздывает? Так я и знала. Можно было даже не рассчитывать, что она явится вовремя. — Ты так и будешь беседовать сама с собой? Если я тебе не нужна для этого разговора, можно я пойду? — я сладко улыбнулась и сделала пару шагов назад. — Пойдем, поздороваешься с Мишель. Кстати, уже пару картин хотят купить, ты представляешь? — Нина схватила меня за рукав пиджака и потащила куда-то в сторону. — Мишель, поздравляю с выставкой. Я еще мало что видела, Нина никак не даст мне прогуляться по галерее, но я уже понимаю, что ты большая молодец. Все выглядит очень… впечатляюще, — я улыбалась, глядя на высокую женщину с невероятно кудрявыми черными волосами. Она была немного смуглой с темно-карими глазами. Я по-другому себе представляла француженок до знакомства с ней. Но она была красивой. Ее голос был мягкий, нежный и успокаивающий. Сама женщина олицетворяла это спокойствие. Я никогда не видела ее взвинченной, как Нину; на ее губах всегда была расслабленная полуулыбка, а все ее движения были плавными, нерезкими, будто она была под постоянным кайфом. Я ни разу не слышала, чтобы она повышала голос. Как они уживались с Ниной, которая была один сплошной нерв — для меня загадка. Мне кажется, она ее просто уравновешивала. В любом случае, несмотря на то, что выглядели они как слон и моська, они были крепкой парой. Их любовь и привязанность читались во взглядах друг на друга, в касаниях рук, в каких-то даже самых обычных жестах. Я часто задумывалась, было ли у меня с Ниной хоть что-то отдаленно напоминающее это? Да и вообще хоть с кем-нибудь? Не думаю. — Спасибо, ma chérie. Я рада видеть тебя здесь. Нинель говорила, что ты будешь не одна? — проговаривая слова с мягким акцентом, Мишель приобняла Нину за плечо, незаметно прижав ее к себе ближе. Она не могла обнять ее за талию, потому что разница в росте была колоссальной. Но смотрелось это очень мило. — Да, Нинель права, — я сверкнула взглядом, посмотрев на Нину, и продолжила, — она будет со своей подругой с минуты на минуту. — С часу на час я бы сказала, — фыркнула Нина, но увидев мой очередной злобный взгляд, замолчала. — А вы, как всегда, все вместе! — как гром среди ясного неба, я услышала голос Женьки. — Да, и как всегда, мы все вовремя, — ядовито ответила Нина, улыбаясь. — Привет, — я обняла подругу, искренне радуясь ее появлению. — Простите, пробки, — Женя пожала руку Нине и Мишель, и развернулась лицом так, чтобы видеть всех нас. — Познакомьтесь, это моя подруга Марина. Я повернула голову, чтобы увидеть новую знакомую, продолжая улыбаться. Когда мой взгляд встретился с ее пронзительно зелеными глазами, я даже не сразу поняла, что застыла, как вкопанная, и что улыбка сошла с моего лица, будто ее никогда там и не было.

4

За всю свою жизнь, за тридцать один год своей жизни я не встречала женщины красивее. Я четко отдавала себе в этом отчет. Ни подростковый фанатизм от Анжелины Джоли, ни слепое восхищение красавицей Ани Лорак из мюзикла «Женитьба Фигаро» не могли сравниться с тем, что я испытала, глядя на подругу Жени. Она была великолепна. Нет, даже это жалкое слово не в состоянии полноценно передать ее красоты. Она действительно была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видела. Примерно моего роста, вероятно, чуть старше на год или два, она была воплощением всего того, что мне так нравилось в девушках. Ее темные с медным оттенком волосы густой волной спадали на ее красивые тонкие плечи с выступающими ключицами. Глубокие, как весеннее море глаза, смотрели на меня изучающе. Густые черные ресницы делали ее взгляд томным, загадочным. Аккуратный нос, будто вылепленный самым лучшим скульптором, а также безумно чувственные полные губы, что были растянуты в ленивой улыбке, — все это словно поставило меня на колени. Я пялилась на нее, как баран на новые ворота, и не могла произнести ни слова. Мой взгляд впитывал, поглощал, запоминал каждую деталь ее внешности, четко отпечатывая ее образ где-то на подкорке, помимо моей воли. Боже, я хотела отобрать фотоаппарат у гуляющего рядом журналиста-обозревателя, чтобы запечатлеть ее. — Алло, — я почувствовала, как меня больно ткнули под ребра, и заморгала, приходя в себя. Женя и все остальные смотрели на меня, как на идиотку. — О, простите, я… — я не знала, что сказать. Что я сошла с ума от ее красоты? Что не видела людей привлекательнее, чем эта девушка? — Очень приятно познакомиться, Марина. Я Лера, — я, смущенно улыбаясь, протянула руку, чтобы поздороваться. Я была уверена, что моя рука тряслась, как осенний лист на ветру. — Взаимно, — ее манящие губы чуть раздвинулись, и я увидела великолепную, но все так же ленивую улыбку. – Я много о вас слышала. От Жени, — она пожала мою руку, а я почувствовала ее мягкую теплую кожу. Это невыносимо. Девушка перевела взгляд с меня на задорно улыбающуюся Женьку и отпустила мою руку, прерывая наш тактильный контакт. К моему, кажется, сожалению. — Ты уже посмотрела картины? – спросила Женя, по-собственнически приобнимая Марину. — Н-нет, — чуть запинаясь, ответила я, стараясь не смотреть на свою новую знакомую. – Меня Нина не отпускала. — О, ничего не меняется, — хихикнула Женька и закашляла, увидев взгляд, которым ее одарила Нина. – Тогда мы, наверное, пойдем, посмотрим? Я молча кивнула и повернулась к Нине: — Увидимся позже? — Конечно. Нам пока нужно переговорить с агентами, — Нина еще раз сверкнула глазами в сторону Женьки, и они с Мишель направились в противоположную от нас сторону. — Нинка тебя все еще дрессирует? – усмехнулась Женя, когда мы прошли к первой картине, где была изображена полуголая барышня, укрытая простыней. — Говорит, что пока я не встречу хорошую девушку, она будет заботиться обо мне, — закатив глаза, пробормотала я. — Значит, тебе срочно нужно найти какую-нибудь девицу, — снова хихикнула Женя, даже не смотря на картину. В отличие от своей спутницы, которая очень внимательно изучала полотно и, казалось, совсем нас не слушает. — Ага, займусь этим сразу же, как только выйду отсюда, — саркастически заметила я, делая вид, что тоже изучаю работу Мишель, хотя сама бесстыдно разглядывала Женькину новую подругу. – А ты как? Тебя еще не повысили? Не стала самым главным начальником, пока меня не было в городе? Мы двинулись дальше, Марина шла чуть впереди нас, но Женя держала ее за руку. Странно, моя подруга никогда не любила все эти романтические штучки. Находясь в компании, она могла даже не подходить к своей девушке, купаясь в лучах внимания общества, а тут, смотрите-ка, за ручку ходят. Что она с ней сделала? — Нет, — засмеялась Женя. – Должность мини-босса меня вполне устраивает. Больше власти – больше ответственности, ты же знаешь. Маринка вон, директор, а я лучше буду рядовым боссиком. — Правда? – я с интересом посмотрела на девушку, которая, услышав свое имя, повернулась к нам. – Вы директор? — Финансовый, — улыбнулась она. Черт, как ей удается так улыбаться? Будто она большая хищная кошка, которая играет со своей добычей. — В компании Жени? – уточнила я. Они что, работают даже вместе? — Нет, — Женька замотала головой. – У них сеть фитнес-клубов, а мы делали им рекламу. Я была у них на переговорах с Артемом, и там мы и познакомились, — пояснила она. — Понятно, значит, финансовый директор, — кивнула я сама себе. — Кстати, Лера – ведущий бухгалтер в крупной фирме, — зачем-то сказала Женя. – Мне везет на женщин, которые связаны с деньгами. — Может, это твоя Ахиллесова пята? –улыбнулась Марина, вновь возвращая свое внимание к картинам. — Моя пята – это красивые девушки, — улыбнулась Женя своей фирменной улыбкой. — Сочту это за комплимент, — пробормотала Марина, чуть наклонив голову, разглядывая очередную работу Мишель, на которой было нарисовано море. Неспокойное, бушующее, с оттенками темно-зеленого цвета, перемежающегося с голубым и аквамариновым, на фоне грозового темного неба. В этот момент у Женьки запиликал телефон, и она отпустила руку девушки. — Ой, это по работе, я на минуту, — она развернулась и направилась в более пустующее место в галерее, на ходу отвечая на звонок. Я осталась стоять около Марины, переминаясь с ноги на ногу, и совершенно не имея понятия, о чем с ней разговаривать. Да и разговаривать ли вообще. Она казалась увлеченной разглядыванием пейзажа. — Нравится? – наконец, решилась я, подойдя к ней чуть ближе. — Что? – мне показалось, что девушка чуть вздрогнула, будто я ее вырвала из каких-то мыслей. — Картина, — я кивнула на полотно перед нами. — А, да. Очень. Цвета очень удачно подобраны. Они будто переходят друг в друга, но в то же время словно… — Обособлены? – подсказала я, видя, что девушка пытается подобрать нужное слово. — Да, — она задумчиво кивнула и повернулась ко мне, слегка улыбаясь. — Ты в этом разбираешься, да? – спросила я, словно копчиком чувствуя, что она не просто любитель посмотреть на картины. — Мой отец был художником. Я обожала смотреть, как он работает. Он очень часто рисовал морские пейзажи. Говорил, что мои глаза по цвету напоминают ему морские волны. Хотя все привыкли считать, что море… — Синее, — договорила я за нее. — Да, — она снова улыбнулась и продолжила изучающе смотреть на меня. – У тебя тоже глаза цвета моря. Только темнее. — Ну, мое море холодное и, видимо, северное. Поэтому и темное, — я выдала нервный смешок, пытаясь дышать нормально. Но когда на тебя смотрит, не отрываясь, самая красивая девушка в мире, это сложно. — Извините, — из ниоткуда появилась Женька, а я, кажется, впервые была не слишком рада ее появлению. – Что вы тут застряли? Пойдемте дальше, я вон вижу там картину с голой женщиной. Женька взяла за руку Марину и потащила ее дальше по проходу, оставляя меня в смешанных чувствах плестись за ними. Мы провели в галерее еще пару часов, встретив даже несколько знакомых, после чего я решила, что с меня хватит, и что мне пора домой. Попрощавшись со всеми, я вместе с Женькой, которая вызвалась меня проводить, направилась к выходу. — Ну, как тебе Маринка? – мы шли по темному тротуару в сторону парковки. — С каких это пор тебя интересует, что я думаю о твоих барышнях? – удивилась я. Женька никогда не спрашивала моего мнения о девушках. Если они ей нравились – она с ними общалась. Если они ей надоедали – она их бросала. Мое мнение никогда ее не волновало, что, может, и правильно. — Она классная, правда? – Женькины глаза горели. – Скажи, она просто секси? Ты видела ее задницу?! Я поперхнулась, так как я действительно видела ее задницу. Но говорить об этом Женьке я не собиралась. — У нее не только внешность есть, Жень. Она довольно интересная. Умная, образованная, красиво разговаривает, — мне не нравилось обсуждать Марину в контексте красивой куклы. Потому что за эти пару часов я поняла, что это не тот случай, когда хороша только обертка. Марина была очень интересной девушкой. — Да понятно, — обиделась Женька, — я же не говорю, что она тупая барби. Просто… Она классная. — Классная, — пробормотала я. — Слушай, давай среди недели куда-нибудь сходим втроем? Вы вроде поладили. Познакомитесь поближе, — предложила Женя, пропуская меня вперед по сузившейся дорожке тротуара. — Зачем? – я резко остановилась, и Женька врезалась в меня. – Зачем нам з-знакомиться поближе? — Ты чего, Лер? – Женя подняла бровь и непонимающе уставилась на меня. – Ну, она моя подруга. Ты мой друг. Будет неплохо, если вы тоже… подружитесь. — Угу, — кивнула я, доставая ключи от машины. – Давай, конечно, — я натянуто улыбнулась. Что я за идиотка? — Ладно, езжай, а я пойду за Маринкой. Тоже скоро поедем. Созвонимся тогда, решим, когда встретимся, — Женя приобняла меня на прощание и помахала рукой, разворачиваясь в сторону галереи. Я села в машину и завела двигатель. Уткнувшись лбом в руль, я застонала. Меня разрывали непонятные ощущения. Я была рада за Женьку, что ей встретилась такая действительно хорошая девушка. Но, зная Женю, скоро ее увлечение пройдет, и появится другая. А Марина пополнит ряды женщин с разбитым Женькой сердцем. Раньше меня мало волновала судьба недолгосрочных подруг Женьки, но в этот раз я не хотела, чтобы Марина оказалась еще одним мимолетным увлечением. Эта девушка заслуживала большего. Намного большего, чем просто ни к чему не обязывающая связь с моей подругой-мачо.

5

Куда я иду? На кой черт я согласилась вообще? Чтоб меня черти дрючили, это самое тупое решение за всю мою сознательную жизнь. Я стояла у зеркала уже минут двадцать, разговаривая сама с собой и пытаясь найти хоть одну действительно убедительную причину, чтобы не идти на ужин с Женькой и Мариной. И, конечно же, ни одна причина не была достаточно веской. Может, мне сломать себе ногу? Блин, тогда я и работать не смогу, а у нас отчетный период. Руку! Можно сломать руку! «Голову себе сломай», — мрачно ответил мой разум, устав от разрывающих меня противоречий. Я не хотела идти по одной-единственной причине — потому что понимала, что смотрю на Марину не так, как полагается смотреть на девушку своего лучшего и старого друга. — Так, — сказала я вслух, медленно выдыхая, — это просто красивая девушка. Просто. Красивая. Я же не влюбилась в нее. Просто она слишком хороша собой, а у меня давно не было секса. И все. Не более. Я вполне смогу с этим справиться, ведь так? Кивнув самой себе, я поправила белую майку, подтянула черный кожаный пояс на светлых джинсах и направилась к двери, на ходу сняв с вешалки легкую кожаную куртку. По вечерам было довольно прохладно, тем более на улице весь день шел дождь. Когда я приехала к ресторану и зашла внутрь, девушка-хостес проводила меня до столика. Конечно, ни Женьки, ни Марины еще не было. Чему я не была удивлена. Они, наверняка, приедут вместе, а Женька никогда не является вовремя. Сколько я ее помню, она всегда опаздывала. Не понимаю, почему я, зная это, все равно прихожу всегда к назначенному времени. Хотя смело можно сдвигать время на полчаса вперед и не торопиться. Я заказала стакан воды и сказала, что буду не одна, когда ко мне подошел официант с меню. Он понимающе кивнул и удалился, приперев мне воду уже через минуту. Осматривая остальных гостей в ожидании своей компании, я поняла, что продолжаю нервничать. Повторяя про себя, как мантру, что «спокойствие — ключ к гармонии», я не заметила, как рядом со мной кто-то появился. Подняв глаза, я снова потеряла дар речи. Она стояла рядом со столиком в обычной уличной одежде — узких джинсах и кофточке кремового цвета с длинным рукавом. Но выглядело это потрясающе. Хотя, наверное, надень на нее мусорный мешок и закидай капустными листьями, это все равно не скроет ее невероятной красоты. — Привет, — она улыбнулась мне, повесив легкую ветровку на спинку стула. Ее голос вывел меня из состояния транса, хотя моя способность связно говорить еще не до конца вернулась. — А-ага… — пробормотала я, не сводя с нее глаз. Я почти уверена, что если бы она видела меня сейчас впервые, наверняка задумалась о том, не аутист ли я. Потому что мои глаза были широко раскрыты, а сказать я могла только что-то невнятное и неразборчивое. Надеюсь, по моему подбородку не текла слюна. — Я присяду? — ее бровь вопросительно поднялась вверх, а взгляд стал немного насмешливым. — Эм… Я… — я потрясла головой, собираясь с мыслями. — Извини. Конечно, — я чуть привстала, ожидая, когда она, наконец, усадит свою великолепную задницу на стул. — Ты без Женьки? — Да, она писала, задерживалась на работе. А я успела заскочить домой, переодеться. Не хотелось идти ужинать в офисном костюме, — она улыбнулась и пожала плечами. — Да… Ты… Ты потрясающе выглядишь, — сказала я и прикусила язык. Не потому, что это было неправдой, а потому что я сказала это с таким жаром, что она снова подняла бровь и усмехнулась. — Да? Спасибо. Приятно. Ты тоже. Что? Что это было? Она окинула меня взглядом снизу-вверх и обратно, и этот взгляд был… оценивающим? Она оценивала меня? — М-м-м, — кивнула я в знак благодарности, делая глоток воды. К нам подошел официант и с улыбкой протянул мне и Марине меню: — Когда ваша пара будет готова сделать заказ, дайте мне знать, — молодой человек улыбнулся и направился к небольшой стойке. — Мы не… — начала бормотать я и покраснела. — Кажется, он решил, что у нас свидание, — хихикнула Марина, открывая меню. — Что? Почему? — я почти уверена, что в моем голосе слышалась паника. — Мне кажется, он гей, — она перевела взгляд на нашего официанта, и я тоже посмотрела на него. Высокий, стройный, с модной прической. И чертовски ухоженными руками. Маникюр, я уверена. — Похоже на то, — согласилась я. — Странно, что он еще не подмигнул нам, типа «Ребята, я с вами, и очень за вас рад». — С чего он взял, что у нас свидание? Что, просто подруги не ужинают больше? — я нервничала. Не знаю почему, но я нервничала. — Эй, это даже обидно, — Марина шутливо шлепнула меня по руке, — со мной что, нельзя сходить на свидание? — Ч-что? — я моргнула и тупо уставилась на нее. Она молча смотрела мне в глаза, насмешливо приподняв брови. — Нет. Нет! С тобой… Очень… Да. Боже, почему здесь так жарко? — я помахала на себя меню, как веером, а второй рукой оттянула ворот майки. Я так распереживалась, что начала потеть. — Да ладно, расслабься, я же шучу, — Марина снова усмехнулась, а я уткнулась в меню. — Мне кажется, мы должны дождаться Женю, чтобы сделать заказ, — стараясь говорить как можно спокойнее, сказала я. Произнося эту фразу, я напоминала о том, что мы тут действительно не на свидании, а Марина — девушка Жени. Напоминала об этом себе. — Будет знать, как опаздывать, — строго ответила Марина, глазами изучая страницы с перечнем блюд. Пока она смотрела меню, я смотрела на нее. И не могла заставить себя прекратить это. Просто не могла. Ее глаза, неспешно скользящие по строчкам, ресницы, брови, все было настолько гармоничным, что я просто не могла оторваться. Я снова пялилась на нее, как баран, высекая ее образ в подсознании. Как будто я не запомнила его с первого раза. Когда она, не задумываясь, облизнула губы, я думала меня удар хватит. Это было так естественно и так… сексуально. Наблюдая за этим, казалась бы, обычным жестом, который чуть не свел меня с ума, я даже не поняла, что произошло в следующий момент. Но увидев, как ее язык облизнул пересохшие губы, я… застонала. Громкий непроизвольный стон вырвался из моего чертового рта! Да так, что она это услышала! Потому что в следующую секунду она опустила меню и вопросительно посмотрела на меня. А я, поняв, что произошло, покраснела, как рак. — С тобой все в порядке? — Марина смотрела на меня изучающим взглядом. — Тебе плохо? Да, мне плохо. Мне очень плохо. — Нет, — выдавила я из себя, улыбаясь. — Просто живот свело. С утра ничего не ела, — нашлась я, продолжая набирать цвет. — О, — протянула она, глядя на меня с подозрением, — тогда нам лучше что-нибудь поскорее заказать. — Угу, — промычала я, пряча лицо за папкой меню. Я смотрела на рисунки блюд, на их названия, но не видела вообще ничего. Буквы плясали и расплывались, будто у меня была дислексия. К нам подошел наш зайчик-официант и улыбнулся: — Дамы, вы определились? — Да, я закажу филе семги под фирменным грибным соусом без гарнира. И бокал красного вина. Полусладкого, — Марина отдала меню официанту, и выжидающе посмотрела на меня. А я нихрена не видела, что там у них в меню. Я даже не поняла, что заказала она, поэтому тоже отдала папку официанту, и сказала: — Я буду то же самое. И сок. Апельсин. Я за рулем, — пояснила я Марине. — Два филе семги под фирменным соусом без гарнира, бокал вина и сок, — повторил молодой парень, которого я уже не слушала и, сообщив примерное время приготовления блюд, откланялся. Я сидела и теребила салфетку, потому что не могла больше беззастенчиво пялиться на девушку своей подруги, а о чем с ней поговорить — не имела понятия. Меня снова спас официант, вовремя оказавшись около нас с напитками. Моя вода кончилась, а так я могла занять себя хоть чем-то. Буду сидеть и давиться соком, пока не придет Женька. Где ее только носит? — Ну, давай за встречу? — Марина подняла бокал вина и наклонила голову. — Да, — я нервно улыбнулась, поднимая высокий стакан с оранжевым напитком. Мы звякнули посудой, и Марина сделала небольшой глоток вина. — О, хороший выбор, — она одобрительно кивнула, отставляя бокал. — Да, у меня тоже, — пошутила я, поднимая свой стакан с соком. — Значит, ты — бухгалтер? — неожиданно начала разговор Марина. — Да, — кивнула я. — Где ты училась? — Обычный экономический ВУЗ. Ничего такого, — махнула я рукой. — То есть ты знала, что станешь бухгалтером? — Марина откинулась на спинку стула, и ее поза стала более расслабленной. Чего нельзя было сказать обо мне. Казалось, я сидела, напряженная, как струна. — Ну, мне всегда нравились цифры… Отчетность, статистика, таблицы. Все имеет свой алгоритм, порядок. Стабильность, — слегка улыбнулась я, стараясь не задерживаться взглядом на ее глазах, которые смотрели изучающе. — Значит, ты любишь стабильность? — она снова сделала маленький глоток вина и поставила бокал на стол. Но руку не убрала, продолжая гладить пальцем ножку бокала. Я, не отрываясь, следила за ее движениями. Какие красивые длинные пальцы. Наверняка, они нежные и сильные. Аккуратный маникюр и маленькое колечко на среднем пальце. Но это были самые красивые пальцы на свете. — Что? — я моргнула, понимая, что прослушала ее вопрос, пока представляла, насколько нежными могут быть эти пальцы. — Я говорю, значит, ты любишь стабильность? — она снова усмехнулась, вздернув бровь. — Я? — я нахмурилась, пытаясь изо всех сил сосредоточиться на разговоре. — Я — да. Стабильность — это хорошо. Боже, какая я идиотка. «Бе, ме, стабильность — это хорошо». С попугаем была бы более увлекательная беседа. — А ты? Как ты стала финансовым директором в… прости за дерзость, сколько тебе лет? — отлично, Лера, целая фраза и без заиканий. Молодец, идешь на рекорд. — Мне тридцать четыре. Ну, я в этой фирме уже восемь лет, начинала тоже с бухгалтерии, потом в финотдел перевелась, и так… В итоге, теперь я финансовый директор. — Хороший карьерный рост, — уважительно кивнула я. — Ты молодец, правда. — Спасибо. Мы ненадолго замолчали, потом Марина посмотрела на меня, будто что-то вспомнив: — Ты недавно говорила, что тебя не было в городе. Ты ездила куда-то отдыхать? Когда я это говорила? На выставке? Боже, она что, меня слушала? — Ну, можно сказать и так, — кивнула я. — Я была в своем, как говорит Женя, поместье. — Поместье? — Ну, это просто дом за городом. Дача. Не огород, а именно дом для отдыха. Там я отдыхаю. Вокруг почти никого, ни машин, ни шума, только природа, — мечтательно сказала я, чуть не прикрывая глаза от удовольствия. О даче я могу трещать часами. — Это очень здорово. Я сама думала о том, чтобы купить себе домик где-нибудь за пределами города, чтобы проводить там выходные. — Правда?! — я чуть не подавилась соком. Я хочу жениться на этой женщине. — Да, — усмехнулась Марина, — до пяти лет я жила в деревне. Потом отец стал известным, начал продавать картины, и мы перебрались в город. — Здорово, — присвистнула я. — Да… Наверное, древние корни меня тянут к природе, — улыбнулась девушка. — А где твои родители сейчас? — осторожно поинтересовалась я. — Папы не стало, когда я только поступила в институт, а мама сейчас живет в Тайланде. — Правда? — Да, — Марина закатила глаза, — она… Несколько лет назад она освоила компьютер и начала… — девушка рассмеялась, — Боже. Начала писать женские романы. — Ты серьезно? — я не верила ушам. А еще я не заметила, как уже облокотилась на стол и наклонилась к ней, слушая во все свои уши. — Да-а, — протянула она. — Ну, в стиле: «Он вынул свой жезл любви, она затрепетала» и все такое. — Это же порнушка голимая, — рассмеялась я. — Это называется женский эротический роман, — подняв палец, смеялась Марина. — Потрясающе. И теперь она живет на побережье и пишет романы? — Да, представляешь? Причем, неплохо зарабатывает. Ее романы в киосках печати и даже аэропортах продаются, расходятся, как горячие пирожки. — А как ее зовут? Ну, авторский псевдоним? — Боже, нет! Я ни за что тебе не скажу! — замахала руками Марина, смеясь. — Да ладно тебе, я никому не расскажу, — продолжала я дразнить ее, искренне любуясь улыбкой девушки. — Может когда-нибудь я и открою тебе ее имя, но не сейчас, — таинственным голосом ответила Марина, подмигнув мне. — Я умею ждать, — кивнула я, сама не понимая, о чем именно говорю. — Посмотрим, — Марина хотела сказать что-то еще, как ее глаза чуть расширились, а губы изогнулись в улыбке. — А мы уже думали, ты не придешь. Я повернула голову и увидела приближающуюся к нам Женьку. Она была в брюках и пиджаке, слегка помятая и явно уставшая. — Простите, девочки, работы просто невпроворот, — Женька чмокнула Марину в губы и похлопала меня по плечу. Я сдержанно улыбнулась ей, чуть отодвигаясь обратно — на спинку стула. — Я такая голодная, — с жаром проговорила Женя, рукой показывая официанту, чтобы он подошел. Минут через десять непринужденной беседы, нам с Мариной одновременно принесли наш заказ. И тогда я поняла, что зря не слушала, что она говорила официанту. Потому что мне принесли… рыбу. — Ты стала любителем морских деликатесов? — подняв бровь, спросила Женя, уставившись в мою тарелку. — Я… Ну… — А в чем дело? — поинтересовалась Марина, доставая из тканевого «карманчика» нож и вилку. — Лера терпеть не может рыбу, — пояснила Женька, смотря на меня с недоумением. Черт, ну не признаваться же мне, что я во все глаза пялилась на ее девушку, и даже не соображала, когда делала заказ? — Там… Там много фосфора, — пробормотала я, тоже доставая вилку и с жалостью смотря на филе бедной семги, которая лежала под соусом, в котором еще были и грибы. — Это полезно. Ну, для мозга там… И всего остального. — Как и грибы, видимо? — продолжала допытываться Женя. — У тебя прошла аллергия? — Я… — тут я не знала, что на это ответить. — Я не думала, что там будут грибы… — Но это же… грибной соус, — логично заметила Марина. — Знаете, я что-то не голодна, — отодвинув тарелку, пробормотала я. Готова спорить, мои уши просто горели. Я всегда веду себя, как идиотка. — Трудный день? — усмехнулась Женька. — Давай я съем твою рыбу, а ты возьмешь мое мясо. Мне без разницы, чем забивать желудок. Тем более, рыба уже здесь, а мясо еще готовится. А я жутко голодна. Я с благодарностью посмотрела на Женьку и кивнула. Я тоже хотела есть, но… рыба и грибы? О чем я только думала? Ах, да, я же не думала вовсе. Когда пялилась во все глаза на Марину. На девушку Жени. На ее девушку. Черт. Мясо было очень вкусным, и спустя час мы уже сидели сытые и довольные. Женька заказала себе пива, Марина еще один бокал вина, а я, кажется, выпила уже литр сока. Мы разговаривали о новой квартире Марины, в которую она все еще закупала мебель, когда Женька неожиданно хлопнула себя по лбу и сказала: — Ты же говорила, что у тебя там несколько шкафов и кровать сборные? Ты хотела еще нанять кого-нибудь для того, чтобы их собрали. Марина медленно кивнула, не понимая, к чему ведет Женька. Зато я начала догадываться. — Пусть Лерка соберет. Она знаешь, какая умелая? Вон на ее говнодаче сарай был, так она его перестроила сама. — Эй! — возмутилась я. Женька может и не любить мой домик, но оскорблять его я не позволю. — Ладно-ладно, — примирительно подняла руку подруга, — на ее загородной усадьбе. Плантации. Коттедже. Так лучше? — смеясь, спросила Женька. — Другое дело, — улыбнулась я. — Так вот, она может тебе помочь. Да же, Лер? — Женя беззастенчиво смотрела на меня, хлопая глазами. — Ну… Это как-то неудобно, — засомневалась Марина. — Да брось ты, — махнула рукой Женька. — А то так и будешь спать на голом матрасе. — Ты спишь на матрасе? — пришла моя очередь вопросительно поднимать брови. — Ну, кровать сейчас в состоянии сложенных досок, поэтому да, — улыбнулась Марина, пожимая плечами. — Тогда действительно, лучше с этим не медлить, — улыбнулась я. — Без проблем, я соберу. — Правда? — глаза Марины засияли. — Конечно. Не вопрос, — утвердительно кивнула я. — Выбирайте день, и будем собирать мебель, — радостно сказала Женька, отпивая пиво прямо из бутылки, игнорируя предложенный официантом стакан. — Может, в пятницу, после работы? Если тебе не сложно, конечно, — скромно улыбнулась Марина, глядя на меня. — Да, давай так. В пятницу. Часов в семь нормально? Или рано? Я просто в пятницу до шести. — В семь отлично, в самый раз. Да? — Марина посмотрела на Женю. — Ну, я до семи, но я просто приеду позже. От меня там все равно никакого толку, — рассмеялась Женька. И это было правдой. Женька умела заговорить и разговорить любого человека, могла за пару минут стать в компании авторитетом, умела манипулировать, но по части хозяйских дел была полным профаном. Сомневаюсь, что она хоть раз гвоздь в руках держала. Зато у меня с этим было все в полном порядке. — Тогда договорились, — улыбнулась Марина. Когда я после ужина с друзьями возвращалась домой, то поймала себя на неутешительной мысли — мне нравится Марина. И у меня были подозрения, что не только внешне. И если я не буду осторожной, то все это грозит стать настоящей катастрофой. Чего я никак не должна была допустить.

6

Остаток недели прошел, как обычно. Работа-дом, звонки Нины и выслушивание ее нотаций, пара разговоров по утрам с Георгием Ивановичем, в общем, ничего необычного. За исключением того, что все эти несколько дней я упорно работала над собой, стараясь не думать о Марине. И мне это практически удавалось. По крайней мере, я добилась того, что при воспоминании о ее улыбке мои ноги не подкашивались. Но когда в пятницу я ехала к ней после работы, не буду врать — я нервничала. Особенно потому, что мы с ней будем около часа или даже больше совершенно одни. Наедине. Только я и она. Направляя свой старенький «Ниссан» по нужному адресу, я боролась сама с собой, объясняя своему эмоциональному фону, что Марина мне друг и товарищ, и негоже думать о друзьях в постельном аспекте. Я взрослый человек, и я в состоянии быть с собой честной. Ну, хотя бы время от времени. И я отдавала себе отчет, что Марину я считаю не только очень красивой, но и чертовски сексуальной. И да, рядом с ней я четко ощущаю внутренний «стояк». Фигурально выражаясь, конечно. Но ничего, у Женьки было много красивых девушек, и многие меня возбуждали. В конце концов, у нас очень похожий вкус на женщин. Я же могу оценить женскую красоту эстетически? Так что это ничего не значит и ни о чем не говорит. Поймав внутри себя пусть слабое, но равновесие, я докатилась до дома Марины. Она жила в недавно построенном районе. Не так далеко виднелись несколько высоких зданий, которые были все еще в состоянии строительства, а ее дом и еще четыре таких же, располагались в виде пятиугольника, посередине которого была и детская площадка, и огромная парковка, и даже небольшой парк с фонтаном. Я достала из багажника чемоданчик с инструментами и пошла искать нужный подъезд. Стоя у коричневой стальной двери с ручкой серебристого цвета, я старалась не напевать пришедшую так не вовремя на ум песню: «На седьмом этаже, за семь часов счастья…». Это точно не мой случай. Хотя этаж седьмой. Марина открыла через несколько секунд после моего звонка в дверь, будто ждала прямо в прихожей. Я натянула улыбку, готовая поприветствовать ее, и когда дверь открылась, я так и осталась стоять с улыбкой Гуинплена и глупым выражением лица. Марина, видимо, принимала недавно душ. Марина не успела одеться. Марина, черт бы ее побрал, стояла в одном полотенце, придерживая его рукой. Все еще стоя на лестничной клетке, я медленно опустила глаза, не в состоянии не разглядывать девушку. Ее плечи с ее чертовыми выступающими ключицами, ее красивые сильные ноги, с проглядывающими мышцами на икрах, и, конечно же, мое любимое — эта манящая ложбинка между грудей. У всех свои фетиши, а у меня это. Я вперилась взглядом в ее ложбинку, не в силах оторвать глаз. Если бы кто-то задал мне сейчас вопрос, любой, даже если бы спросили мое имя, я уверена, что не смогла бы ответить. Или проблеяла бы что-то нечленораздельное. — Лера? — я увидела, как Марина обеспокоенно машет рукой у меня перед глазами, и подняла взгляд, встряхнув головой. — Да? — я заморгала, уставившись на нее. — Не хочешь зайти? — девушка чуть отошла назад, чтобы я смогла войти в квартиру. — Да! — ответила я с большим энтузиазмом, чем того требовала ситуация. — Да, я хочу. Боже, она что, издевается?! — Извини, я только из душа, думала, успею. Проходи на кухню, я сейчас. Она выпроводила меня в просторную кухню, а сама исчезла в комнате, закрыв за собой дверь. Я же кинулась к раковине, чтобы ополоснуть лицо холодной водой. Если бы была возможность, я бы и лед в штаны напихала, лишь бы стереть из своей памяти образ Марины с влажными волосами, укутанной в полотенце. Пока я ждала хозяйку, то осмотрела кухню. Очевидно, она переехала совсем недавно. Потому что кое-где еще стояли коробки, а лоджия и вовсе была ими завалена. Видимо, у нее мало свободного времени, чтобы разобрать тут все. Женька, блин, могла бы и помочь своей девушке. — Ну как ты? — я вздрогнула, неожиданно услышав ее голос за спиной, и обернулась. Лучше бы не оборачивалась. На Марине были спортивные штаны, которые доходили до щиколоток, а также свободная майка-алкоголичка. Ее плечи были голыми, я видела выступающие лямки спортивного бюстгальтера, а также я видела неплохое декольте. Нет, ее спортивный топ прикрывал все самое важное, но ложбинка была видна, чтоб ее. — Тут мило, — прокашлявшись, сказала я. — Тут все в разобранном виде, — усмехнулась Марина. — Хочешь что-нибудь выпить? У меня есть сок, — она показала на холодильник и вопросительно уставилась на меня. — Нет, лучше приступим к делу, а потом уже… Ну, чтобы не терять настрой, — улыбнулась я, думая только об одном: «Не опускай глаза. НЕ. ОПУСКАЙ. ГЛАЗА.» — О, как скажешь, — кивнула девушка, — тогда пойдем. Мы оказались в комнате, которая должна была в скором времени стать спальней. На полу был постелен светлый ламинат, обои тоже были светлые. Несмотря на то, что в комнате был только матрас и тумбочка, в ней было довольно уютно. И еще вкусно пахло. Апельсинами. Или это от Марины пахло ими, не знаю. Также на полу было несколько огромных чемоданов, два из которых были открыты, и из них торчали вещи. — Чемоданы вместо шкафов? — улыбнулась я. — Что? А, да, — Марина неожиданно покраснела и закрыла один из чемоданов. Оттуда торчал лифчик, как я успела заметить. И тоже покраснела. — Ну, где твоя кровать? — спросила я и переложила чемоданчик с инструментами в другую руку. — Обычно предлагают сначала познакомиться поближе, — засмеялась Марина, чем снова вызвала у меня приступ смущения. Честно, обычно я нормально реагирую на подобные шутки, но, очевидно, не с ней. — Кхм, да, — усмехнувшись, я уставилась на свои носки. — Вот, тут каркас, — она показала на дальнюю часть комнаты, где лежали перемотанные скотчем доски. Я подошла к груде дерева и улыбнулась. Икея. Ну, конечно. — Почему ты улыбаешься? — Марина уже стояла рядом со мной. Как ей удается так быстро и бесшумно перемещаться? — Икея. У меня почти такая же кровать. — А что? Дешево и сердито, и удобно. Я достала инструкцию и открыла ее. Марина, как ребенок, крутилась рядом и заглядывала мне через плечо. Я чувствовала запах ее геля для душа. Или не геля. Пахло апельсинами. — Согне… Согн… Сон-ге-санд, — прочитала она вслух и по слогам. — Черт, язык сломаешь с их названиями. Кто вообще их придумывает? Или человек просто садится за компьютер, бьется головой о клавиатуру, и то, что получилось — и есть название. Мне кажется, так и происходит. — На самом деле, нет, — усмехнулась я. — Эти слова всегда что-то обозначают. Они не вымышленные. Все зависит от категории мебели. Скажем, шкафы, ковры, кровати. Какие-то слова — это топонимы Швеции или других стран. Дании, например. Какие-то слова обозначают города или реки. Еще профессии тоже. — Серьезно? — Марина подняла бровь, в недоверии уставившись на меня. Мы стояли так близко, что я разглядела все крапинки в ее глазах. А также небольшой шрам под губой. Наверное, от ветрянки в детстве. Очень милый, красивый шрам. — Да, — сказала я еле слышно. Тут же придя в себя, я прокашлялась и продолжила: — Ну что, приступим? — Давай, командуй. Я буду помогать. *** Спустя час кровать была готова. Это был вариант из белого крашеного дерева с четырьмя ящиками внизу и решетчатым изголовьем. Потом мы перетащили на нее матрас и стояли, осматривая свою работу. — Мы отличная команда, — весело сказала Марина, поднимая руку, чтобы отбить «пять». — Да. И ты почти не мешала, — засмеялась я. — Эй! Я старалась, — она шутливо ударила меня в плечо и ее глаза расширились. Она еще раз ткнула меня в плечо. И еще раз. — Марина, что ты делаешь? — недоверчиво спросила я. Нет, я не против, чтобы в меня тыкала красивая женщина, но я должна хотя бы понимать, для чего она это делает. — У тебя такие мышцы, — протянула она, продолжая тыкать пальцем мне в предплечье. — А с виду ты худенькая. Я еще заметила, когда мы матрас перетаскивали. — Эм… — я смутилась. Снова. — Спасибо. — Ты чем-то занимаешься? — спросила она, перестав, наконец, пытаться пробить во мне дыру. — Занимаюсь? — не поняла я. — Чем? — Ну, в смысле спортом. — А… Нет. Нет, — покачала я головой. — Раньше занималась легкой атлетикой, но это было много лет назад. — Почему бросила? — Марина отошла от меня и достала из чемодана довольно объемный пакет. — Надоело, — пожала я плечами. Это был наматрасник. Я помогла ей его постелить, и мы снова уставились на кровать, будто на ней лежали голые нимфы. — Класс. Спасибо тебе огромное, — искренне поблагодарила Марина, повернувшись ко мне. — Да без проблем. Что следующее? — В каком смысле? — нахмурилась девушка. — Ну, Женька говорила, что еще шкафы там… Или стеллажи? — А. Нет… — Нет? — Ну, я думаю, с этим я потом разберусь. Кровать — самое важное. А шкафы соберу со временем, — отмахнулась Марина. — Ты и так устала. — Давай мы соберем все, что сможем собрать, пока у меня в руках шуруповерт, — улыбнулась я. — Мне неловко тебя так эксплуатировать, — призналась Марина. — Перестань. Показывай, что еще? Мы прошли в другую комнату. Там стоял телевизор, уйма коробок разного размера, а также много досок. — Тут два стеллажа, — Марина показала в угол комнаты. — Слу-у-ушай, — протянула она, — а может, ну их, эти стеллажи, а ты лучше мне дырку сделаешь? — Что, прости? — не поняла я последней фразы. — Дырку, — повторила Марина и слегка покраснела, — в стене в смысле. Мне нужна дырка в стене, чтобы повесить картину, — девушка кивнула куда-то в сторону, и я повернула голову. У стены стояла картина в красивой раме, на которой был морской пейзаж. Небольшой кораблик, плывущий по волнам на фоне закатного вечернего неба. — Это очень красиво, — честно призналась я, разглядывая картину. — Мы с папой вместе ее рисовали, — грустно улыбнулась Марина, подходя ближе. — Незадолго до того, как его не стало. — Что… Что с ним произошло? Девушка посмотрела на меня пронзительной зеленью глаз. — Печень. Он пил много в последние годы. Кто-то всю жизнь не просыхает и ничего, а кто-то… А кто-то как он… — она снова посмотрела на картину. Очевидно, боль от потери отца еще не прошла. Да и вряд ли такое забывается. Родители — это родители. — Мне жаль, — тихо проговорила я. Я не знала, что еще сказать. А что тут скажешь? — Спасибо, — улыбнулась она, а ее глаза были чуть влажными. — Я не понимаю, почему я тебе это рассказываю. Я даже Женьке этого не говорила. Правда, она и не спрашивала. — Спросит, — улыбнулась я. — Ну, что? Ты будешь мне помогать? — я решила, что перевести тему будет самым лучшим вариантом.

7

Женька заявилась только в половине десятого. Принесла пива и чипсов. За это время мы все собрали и даже кое-что расставили по местам. Пока мы занимались сборкой и уборкой, мы много разговаривали, много смеялись, узнавали друг о друге что-то новое. Это была самая потрясающая женщина из всех, кого я знала. Самая. Она сочетала в себе все, что я искала в девушках. Все мои пассии были не слишком похожи друг на друга, потому что в одной меня привлекало чувство юмора, в другой – оптимизм, в третьей – начитанность и эрудированность. А Марина была той, в которой это все перемешали и приправили потрясающей внешностью. Ее искренность, участие и добродушие меня просто покорили. Она рассказала, что каждый месяц ездит в приют для животных и помогает там. Убирает, моет, гуляет, ухаживает за собаками, привозит им корм и игрушки. Я чуть не расплакалась, когда это слушала. Не расплакалась от того, что это действительно самая потрясающая женщина и… это не моя женщина. — Да вы настоящие молодцы! – восхищенно проговорила Женька, прогуливаясь по квартире и оценивая наш труд. Она держала Марину за талию, а их руки были сплетены. Я старалась не смотреть на это. Кажется, впервые в жизни я завидовала Женьке. Действительно завидовала. Что она может прикасаться к Марине, трогать ее, обнимать, целовать и… Боже. Заниматься с ней любовью. Я руку готова была отгрызть, чтобы у меня была возможность хоть раз прикоснуться к ней так, как делала это Женька. Но я просто стояла и смотрела на подругу, стараясь дышать ровно. — Ого, вот это кровать, — присвистнула Женька, заходя в спальню. – Да тут настоящий траходром! – засмеялась подруга. Марина покраснела, а я сжала челюсть. — Жень, перестань, — Марина пристыдила мою дебильную подругу и, обняв ее за талию, сказала: — Ну что, пойдемте выпьем чего-нибудь? Мы с Лерой точно заслужили. — Лерон, я взяла тебе безалкогольного, — улыбнулась Женя, подходя ко мне. — Спасибо, — я натянуто улыбнулась, а в голове звучало только одно слово: «Беги. Беги! БЕГИ!». – Знаете, я совсем забыла, мне еще нужно съездить по делам, — пробормотала я, собирая инструменты в чемодан. — Каким делам, ты что, упала? Все твои дела сделаны, — запротестовала Женька. — Нет, правда. Мне нужно… Съездить в одно место… — проклятая отвертка никак не хотела укладываться в выемку. — На свидание, что ли? – прищурилась Женька. – Я чего-то не знаю? — Что? Какое свидание? Нет, — пробурчала я. – Если у меня дела, то что, сразу свидание? — Я надеялась. У тебя давно нет подруги. Я беспокоюсь за твое здоровье. Долгое воздержание – это вредно. Да же, Маринк? – засмеялась Женька, а я впервые захотела ей врезать. Раньше ее глупые пошлые шутки меня не раздражали. Но сейчас… Это неуважительно. Неуважительно по отношению к Марине. И эта ее постоянная привычка называть ее «Маринка», будто какую-то уличную девку или просто подружку. Черт, мне лечиться надо. Определенно. — Не переживай за мое воздержание, — скупо улыбнулась я, сложив, наконец, все инструменты. – Ладно, хорошего вам вечера, не скучайте. — С такой кроватью?! Конечно не будем! – воскликнула Женька. — Лер, ты что, правда уходишь? – Марина смотрела на меня изучающим взглядом. — Да, у меня еще дела, я совсем про них забыла. Спасибо за… вечер, — кивнула я и, быстро прыгнув в кроссовки, уже начала открывать дверь. — Тебе спасибо. Правда. Приходи в гости. — Ага. С перфоратором, — улыбнулась я и вышла из квартиры. Спустившись по лестнице, не имея ни малейшего желания ждать лифт, я выскочила на улицу. Прохладный воздух немного привел меня в чувство. Я просто чудовищно вляпалась. Так банально и так глупо. Влюбиться в девушку своего самого лучшего друга. Это нужно быть просто катастрофической идиоткой. Я села в машину и стукнула по рулю. Черт, черт, черт! И что теперь делать? То, что я влюбилась в нее, я поняла наверняка. Я не настолько тупая. Более того, я знала, что так я не влюблялась еще никогда. У меня, безусловно, и раньше были увлечения, но ничего даже близко походящего на это. Чтобы девушка застревала в моей голове настолько сильно. И как теперь общаться с Женькой? Ждать, когда она бросит Марину? Или что? Общаться, будто ничего не происходит? Делать вид, что все в порядке, хотя ни черта не в порядке? Что? По дороге домой я приняла решение. Я буду общаться с Женькой, а Марину буду стараться избегать. Ну, что-нибудь придумаю. Буду говорить, что хочу побыть с Женькой вдвоем, посплетничать. Почему нет? Вот только картину Марине повешу, я обещала, и тут же исчезну. Это будет самое разумное решение.

8

Я решила не тянуть кота за причинное место и как можно скорее воплотить свой план по избеганию Марины в действие. А для этого я решила договориться о том, чтобы нам устроить несанкционированную встречу в среду, чтобы я помогла повесить злосчастную картину на стену. Женька с радостью согласилась и сказала, что они с Мариной будут меня ждать. Она хотела, чтобы я сама написала той, и договорилась о времени, но я, поставив в аргумент, что это она с ней встречается, ответила, чтобы все организаторские нюансы встречи та взяла на себя. В итоге, получив смс, что в среду в половине девятого они будут меня ждать, я выдохнула и попросила свое самообладание потерпеть еще немного, акцентируя на том, что, вероятно, после этой встречи я Марину и не увижу больше вовсе. Честно, я напоминала себе помешанную. Я, как могла, пыталась не думать о девушке, но у меня не выходило ровным счетом ничего. А злило больше всего то, что, черт возьми, в тридцать один год я так тупо попала. Я считала, что такая скорая влюбленность – удел подростков с их гормонами и присущим максимализмом. Что же получается на деле? От этой херни вообще никто не застрахован? Неужели опыт и цифры в паспорте ничего не меняют перед непонятной химией чувств? Неужели я вынуждена страдать от какой-то больной уязвимости перед девушкой, которую практически не знаю? Мне тридцать один, прости, Господи. Это что, вообще ничего не значит? Что-то подобное я испытывала в школе, когда влюблялась с периодичностью две недели то в одноклассниц, то в учительниц, то в тренера по легкой атлетике. Я невольно улыбнулась воспоминаниям. Анастасия Павловна. Моя первая «влюблённость», как мне казалось. Мне было семнадцать, когда она пришла к нам в секцию, сменяя старого тренера, ушедшего на заслуженный пенсионный отдых. Ей было двадцать пять, хотя выглядела она чуть старше нас. Молодая, веселая, с огненно-рыжими волосами, отливающими на солнце до ряби в глазах. Она так понравилась всем нам, будущим чемпионкам, как она нас называла, что невольно мы все соперничали за ее внимание. Вряд ли кто-то был так же на ней помешан, как я, хотя у меня и были подозрения, что пара девочек с команды были бы не против, если бы Анастасия Павловна с ними несколько перешла границы отношений учитель-ученик. Но я старалась больше всех. Выматывалась на тренировках, выкладываясь на все сто. И она это заметила. И как-то после каких-то соревнований, где я лично заняла первое призовое место, мы вместе вернулись в школу, чтобы забрать вещи. Остальные девчонки уже разошлись, а я чего-то копалась в раздевалке, собирая форму и переодеваясь. Кажется, я действительно перетрудилась, потому что у меня болели все мышцы от напряжения. Поэтому мои движения были медлительными и причиняли некоторый дискомфорт. Я не услышала, как она вошла в раздевалку, поняла это, лишь когда почувствовала на своих плечах сильные горячие ладони. Я вздрогнула от неожиданности, но тренерша руки не убрала. — Ты была сегодня просто невероятна, — негромко проговорила она, начиная разминать мне натруженные плечи. – И по праву заслужила победу. — Спасибо, — чуть слышно пробормотала я, теряясь в ощущениях. Боль понемногу отступала, пока она мяла мои мышцы, а ее голос убаюкивал, поэтому я невольно закрыла глаза, наслаждаясь каждым мгновением. — Но, похоже, ты перегрузила свои мышцы. Они невероятно напряженные, — продолжала тихо говорить Анастасия Павловна, а ее дыхание щекотало мне шею. — Да… — я не уверена, что даже слышала вопрос, настолько я погрузилась в эти потрясающие ощущения. Ее руки, дыхание, голос, аромат чистого свежего тела и геля для душа – все это уносило меня далеко за пределы реальности. — Ты очень красивая, Лера, — хриплым голосом проговорила тренер, и я почувствовала, как ее ладони начали спускаться ниже. К моей груди. Я широко распахнула глаза от неожиданности и шумно втянула воздух, когда почувствовала, как сильные пальцы женщины прошлись по моей небольшой груди, задевая соски. – Я хочу помочь тебе расслабиться, — продолжала она, не останавливая своих движений. Я вообще перестала что-либо соображать. Ко мне никогда никто так не прикасался. Тем более девушка. Тем более — мой тренер. — Если ты захочешь, чтобы я остановилась, просто скажи, — с той же чарующей хрипотцой в голосе проговорила тренерша. – Мне… Мне остановиться? – в этот момент ее руки перестали мять мою грудь, а я почувствовала, как она замерла, в ожидании ответа. Я не могла произнести ни слова, лишь еле заметно отрицательно покачала головой. Мне было страшно. И интересно. И я знала, какая часть меня победит. И пусть это желание, появившееся словно из ниоткуда, пугало меня до чертиков и дрожи в коленях, я знала, что захочу перейти эту грань. Я всегда шла навстречу своим страхам. Спорт учил этому. Бороться, несмотря ни на что. — Лера? – позвала меня Анастасия Павловна, не услышав моего ответа. – Мне остановиться? Я поняла, что ей нужно услышать это от меня. Поэтому, вдохнув побольше воздуха и понимая, что пути назад уже не будет, как только я произнесу эти слова вслух, я сказала: — Нет. — Ты уверена? — она снова начала свое броуновское движение ладоней по моей груди, захватывая еще и живот. — Да, — еле слышно выдохнула я. После того, как я вслух объявила о своей капитуляции, Анастасия Павловна развернула меня к себе, сняла с меня майку, под которой не было ничего, и опустилась ниже, чтобы поцеловать меня. Я целовалась и раньше, но так – никогда. До этого момента мои немногочисленные поцелуи с парнями больше напоминали игру «Кто дальше засунет в глотку свой язык». Сейчас же – это было нежное, приятное изучение друг друга. Я, конечно, сначала хотела показать ей, что умею целоваться, но когда начала свои привычные действия, Анастасия Павловна отстранилась и с доброй улыбкой произнесла: — Не спеши так. Это не соревнование. Не нужно стараться меня съесть. Мне стало немного стыдно. Я-то считала себя более-менее опытной в этом деле, а оказалось, что я ни черта не смыслю даже в поцелуях. Я сильно покраснела. Тренерша, очевидно, поняв мою растерянность и некоторое смущение с испугом, обняла мое лицо и прошептала: — Просто повторяй за мной, — после этого она снова прикоснулась своими губами к моим, и в этот раз я поняла, что все делаю правильно, поскольку через несколько минут я услышала тихий стон своего тренера, что раздался мне прямо в рот. Параллельно с этим ее руки продолжали изучать мое тело. Пальцы кружили вокруг сосков, и в какой-то момент она сжала их и потянула на себя. Я тут же распахнула глаза, потому что почувствовала волну жара, которая хлынула от головы куда-то вниз. В животе, казалось, творится что-то невообразимое: было ощущение, что я проглотила кирпич. Что-то тяжелое было в желудке. Это были очень странные и непривычные ощущения, но приятные. Потом она подняла одну руку мне на шею и мягко уложила меня на скамейку, не переставая целовать. А другой рукой стала опускаться ниже. Сначала осторожно лаская мой живот, который от нахлынувшего возбуждения постоянно напрягался, тем самым являя миру все мышцы, которые будто стянуло, а потом ее рука оказалась под резинкой моих спортивных штанов. Она прошлась по ткани белья вверх и вниз, чем вызвала мой первый в жизни стон удовольствия. Я чувствовала, как она улыбается сквозь поцелуй. У меня же хватило смелости только обнять ее за шею. Анастасия Павловна сидела около меня, поскольку скамейка была узкой, вдвоем мы бы не смогли на ней никак поместиться. А мне хотелось почувствовать тяжесть ее тела. Пройтись ладонями по ее мышцам, которые я изучила в мельчайших подробностях на многочисленных тренировках. Но выбора у меня не было. Я лежала и впитывала в себя новые ощущения. Когда ее пальцы оказались под резинкой трусов, осторожно спускаясь к месту, которое никто никогда до нее не трогал, стало по-настоящему страшно. Страх сплетался с возбуждением. Мне хотелось убежать и остаться. Хотелось попросить ее остановиться и умолять продолжать. Я почувствовала, как она чуть отстранилась от меня, и открыла глаза. Она смотрела на меня пристально, а в ее глазах, словно затянутых какой-то пеленой, плескалось столько эмоций, что у меня дух захватило. Там была доброта, нежность, какое-то умиление и… желание. Безумное, нечеловеческое желание. Даже я, несмотря на свою неопытность, поняла это и ощутила срочную необходимость вновь почувствовать ее губы на своих. Поэтому надавила на ее шею, чтобы она вновь склонилась ко мне. Но Анастасия Павловна не спешила этого делать. Вместо этого она вытащила руку из моих штанов и провела по моей щеке, с нежностью глядя мне в глаза: — У тебя никого еще не было, верно? У меня во рту все пересохло от этого вопроса, поэтому я только отрицательно покачала головой. — Прости, я не… Я не должна была, — я увидела в ее глазах грусть и разочарование. Когда я ощутила, как она отстраняется, то поняла, что не хочу этого. Не хочу, чтобы она прекращала, и чтобы все это заканчивалось. Поэтому, даже не обдумывая своих действий, я притянула ее к себе, целуя, а ее руку сама направила себе в штаны. К моему счастью или нет, она не стала сопротивляться. Уже через несколько минут я почувствовала, как ее пальцы нежно гладят меня между ног, а меня от каждого ее движения будто бьет током. Мои бедра абсолютно непроизвольно стали двигаться в такт ее движениям, а дыхание участилось. Голову словно сдавливали тиски. Она тоже дышала громко и как-то рвано, а ее поцелуи стали более настойчивыми, более смелыми. Когда я почувствовала ее пальцы ровно у того места, за сохранность которого бережется каждая девушка, она снова отстранилась и, едва дыша, проговорила: — Можно мне… Я хочу войти в тебя… В ее глазах плескалась такая чувственность, что я тут же закивала, подталкиваемая непонятными ощущениями, которые поглотили меня с головой. Мои подруги рассказывали о своих первых опытах с парнями, и я знала, что это были не самые приятные ощущения. Но я была готова к этому. — Я буду аккуратной, — снова прошептала Анастасия Павловна, и я почувствовала, как ее осторожные пальцы начали движение и оказались внутри меня. Когда я выходила из школы, то не могла перестать улыбаться. Я стала женщиной. Более того, меня сделала женщиной одна из самых красивых девушек, с которыми я была знакома. Нужно ли говорить после этого, что именно она меня и обучала искусству женской любви? Наши встречи продолжались почти полгода, пока ее не перевели на тренерскую работу в другой город. Да, я скучала по ней, мне ее недоставало, но я понимала, что я не люблю ее. Да, поначалу я чувствовала к ней что-то, меня к ней тянуло. Поэтому и произошло тогда все это после соревнований. Но это все закончилось так же неожиданно, как и началось. Мы хорошо проводили время, и на этом все. Поэтому не скажу, что мое сердце было разбито. Я недолго оставалась одна, так как потом был институт, а это, как известно, время экспериментов. И больше я никогда ни к кому не привязывалась, не была поглощена эмоциями, не влюблялась. Это меня поначалу беспокоило, но потом я привыкла. Тем более в моей жизни появилась Женька, которая так же, как и я, не была сторонницей «дел сердечных». И я решила, что, возможно, мы с ней просто из той категории людей, которые не влюбляются. Которые просто живут другими интересами. И как-то смирилась с этой мыслью за много лет. Даже наши отношения с Ниной – это, скорее, было партнерство. Я думала, что у взрослых людей так и происходит. Страсть и чувства уступают место надежности и стабильности. Но то, что творилось со мной сейчас – не поддавалось разумному объяснению. Я то и дело ловила себя на мысли, что думаю о том, чем она сейчас занята, встречаются ли они сегодня с Женей, устала ли она на работе, какое ее любимое блюдо, книга, фильм, цвет… Это буквально сводило меня с ума. Поэтому с каждой такой мыслью я лишь убеждалась, что мой план – это единственно верное решение во всей этой глупой ситуации.

9

В среду, вооруженная перфоратором и мантрой «Это наша последняя встреча», я ехала к Марине. Я успела даже заскочить домой и переодеться. Напялила спортивный костюм, чтобы не замарать джинсы, так как знала, что будет сыпаться пыль от бетона и штукатурка. Я позвонила перед выездом Женьке, чтобы убедиться, что она будет вовремя. Но подруга не ответила на звонок. Я лишь понадеялась, что она уже у Марины. Мысль о том, что она не берет трубку, потому что они с девушкой нежатся в кровати, больно резанула сознание, но я, сделав глубокий вдох-выдох, постаралась об этом просто не думать. Марина открыла почти сразу же после моего звонка. На этот раз она была в коротких шортах и той же майке со спортивным топом. Я невольно сглотнула, жадно оглядывая девушку. У нее были потрясающей красоты ноги. Сильные, стройные и длинные. Эти чертовы шорты выгодно подчеркивали красоту ее упругой крепкой задницы, на которую я бесстыдно пялилась, пока шла следом за девушкой. — Посмотри, какая я молодец, — Марина гордо открыла двери спальни, а я и смогла только присвистнуть. Вещи уже были разобраны, все стояло на своих местах. Комната была светлой и уютной. — Ты докупила тумбочки? — заметила я их у кровати. Такие же белые и выполненные в том же стиле, что и кровать. — Ага, — радостно закивала Марина, — а еще торшер и журнальные лампы. И коврик, — девушка указала на предметы своей гордости. — Коврик особенно милый, — улыбнулась я, осматривая мягкий белый половичок у кровати. Он был с длинным ворсом, и мое воображение буквально тут же нарисовало картинку, как Марина босиком наступает на него, вставая утром с кровати. Она обнажена, волосы слегка растрепаны, а ее грудь… Так, стоп. Не туда, черт возьми. О чем ты вообще думаешь, дура? — В гостиной я почти ничего не смогла убрать, лишь разобрала несколько коробок. Времени почти не было, — будто извиняясь, проговорила девушка, и мы направились в другую комнату. Что ж, она не лукавила, когда говорила это. В гостиной было ощущение, будто ее ограбили. Вещи валялись по полу, собранные мной стеллажи с книгами стояли боком чуть не в середине комнаты. — И где ты хочешь повесить картину? — я решила поскорее приступить к делу. — И, кстати, где Женька? Я ей звонила, она не ответила, — наконец, до меня дошло, что мы опять с Мариной вдвоем. Мысли о подруге подействовали должным образом, и я немного пришла в себя. — Она писала, что немного задержится, но не сказала на сколько. Мне она тоже не ответила, когда я ей звонила. — Наверное, опять что-то с клиентами, — пробормотала я, пялясь на голую стену. — Да, наверное, — вздохнула Марина и тут же продолжила более веселым голосом, — я думаю, здесь она будет смотреться идеально, — девушка показала почти в центр стены, где должна была оказаться дорогая ей картина. — Покажи, где сделать отверстие, и я начну, — скромно улыбнулась я, разматывая шнур перфоратора и втыкая его в розетку. — Вот здесь, — Марина ткнула пальцем в стену, и я подошла ближе. — Ага, поняла, — я протянула руку, чтобы сменить палец девушки своим, и случайно коснулась ее ладони. Марина руку не убрала. Лишь смотрела на меня как-то испытующе. — Мне… Я… — слова предательски застревали в горле, и мне пришлось прокашляться. — Если не хочешь, чтобы я продырявила тебе руку, советую ее убрать, — я еле смогла выдавить из себя улыбку, стараясь не смотреть на девушку. Она молча отошла, а я принялась за дело. Спустя пару минут, все было готово. Я вставила дюбель и повернулась к Марине. — Можно вешать. Девушка кивнула и подошла к картине. Я решила ей помочь, и вместе мы повесили довольно большую и тяжелую картину на стену. Кажется, даже ровно. — Спасибо тебе, — спокойно проговорила девушка, не отрывая взгляд от работы отца. — Может, когда-нибудь, я смогу повесить сюда еще какую-нибудь из его работ. Если найду их, конечно. Официально он продал не так много. Просто за хорошие деньги. А когда начал пить, то буквально раздавал картины за копейки. — Может, есть какая-то информация о них в интернете? — мне было грустно смотреть на Марину, когда она была так печальна. — Я искала. Одну нашла, но как я поняла, она сейчас находится за границей, и как связаться с владельцем — понятия не имею. — Мне жаль, — сказала я, искренне посочувствовав девушке. — Спасибо. Ну что, пойдем, налью тебе чая? — она встряхнула головой, будто отбрасывая грустные мысли, от чего ее волосы рассыпались по плечам. Опять так естественно и так сексуально. — Да, конечно, — очнулась я, — только можно я воспользуюсь ванной? — Разумеется, — кивнула Марина, — оставь это, я сама уберу потом, пойдем. Я оказалась в красивой ванной комнате. Она не была похожа на мою ни в чем. Во-первых, здесь было уютно. Во-вторых, чувствовалось, что со вкусом у Марины полный порядок. А в-третьих, даже если мой санузел отмыть до блеска, он никогда не станет таким же ослепительно-белым. Возможно, он и был таким когда-то. Лет десять назад. Но время безжалостно потрепало сантехнику, и моя ванная была с трещинами и разводами, будто лицо старухи. Тут же все было новое и чистое. Я вымыла руки, лишь только потом сообразив, что, вероятно, нажала не тот выключатель, так как свет в ванную попадал только из прихожей. Выйдя оттуда, я щелкнула по выключателю еще раз, зачем-то пытаясь понять, какая из кнопок отвечает за освещение в ванной. Марина застала меня за этим увлекательным занятием и озадаченно спросила: — Лер? Я отвлеклась от щелканья по кнопкам и вопросительно посмотрела на нее: — М? — Что ты делаешь? — А… Я… Пытаюсь понять, какой выключатель отвечает за ванную комнату, — пробормотала я, отчего-то смутившись. — Второй слева. Но можешь не стараться, лампа перегорела. Я все никак не могу вставить новую. — Я могу это сделать, — зачем-то предложила я. — Да ладно, я сама, — отмахнулась девушка, — или вон Женьку попрошу. — Ага, — усмехнулась я. — Скорее, Федорова оплатит тебе услуги электрика, чем сама полезет менять лампочку. — Почему? — недоуменно спросила девушка. — А ее в детстве током шибануло, — пояснила я, — несильно, но, видимо, моральная травма осталась. Она ни за что не притронется к чему-то, связанному с электричеством. Даже у нее дома меняю лампочки я. — О, — протянула девушка, — я не знала. — Ну, вот так. Только Женьке не говори, что я рассказала. А то это неблагополучно скажется на ее образе, — ухмыльнулась я. — Образе сильной и самодостаточной женщины, я полагаю? — улыбнулась в ответ Марина, доставая две кружки. Кухня, к слову, тоже была уже приведена в божеский вид. Только несколько коробок виднелось на лоджии, но сама кухня была в порядке. Чисто, красиво и опрятно. — Скорее, сильной женщины без слабостей. — Хорошо, я сохраню эту тайну, — усмехнулась Марина. — Хотя я считаю, что слабости — это нормально. Именно это и делает нас живыми людьми, разве нет? — Ну да, — вынуждена была я согласиться. — Я, например, до ужаса боюсь змей, — поделилась со мной девушка. — О, правда? — удивилась я. — Ты же жила в деревне. — Да, и, поверь мне, это одна из основных причин, почему я была так рада переезду в город, — засмеялась Марина, разливая чай в две кружки. — Ну, а что насчет тебя? — продолжала девушка. — Насчет меня? — не поняла я вопроса. — В каком смысле? — Ну, какие у тебя слабости? Она поставила на стол чашки с рисунками кошек, достала вазочку с печеньем и конфетами, и уселась на свободный стул напротив меня. Мои слабости? У меня сейчас одна слабость. И эта слабость — ты. — Я… Ну, я… Я не умею готовить. У меня с этим больши-и-ие проблемы, — вместо признания сказала я. — Это скучно. Такие слабости у каждого второго, — не унималась Марина, помешивая чай. Я же тупо пялилась в свою кружку. Когда я подняла глаза, то увидела заинтересованный взгляд девушки. Она подперла подбородок рукой и смотрела на меня, как ребенок, ожидающий сказки на ночь. — Ладно, — кивнула я, — тогда с тебя потом еще одна слабость. Пусть и скучная. Чтобы сравнять счет, — включилась я в игру. — Идет, — решительно согласилась она. — Моя слабость, это… — я выдохнула, собираясь с мыслями. — В общем, я не умею общаться с людьми, — призналась я. Марина моргнула, а потом спросила: — В каком смысле? — В прямом. Я чувствую себя очень неловко и неуютно, когда рядом много людей, особенно незнакомых. Если меня запереть с незнакомцем в комнате даже на месяц, я первая ни за что не начну разговор. — Серьезно? — Марина прищурилась, будто думала, что я пытаюсь ее обмануть. — Чистая правда! — горячо я ее заверила. — В это с трудом верится, — пробормотала девушка, потянувшись за конфетой. — Почему? — Ну, зная Женьку, я думала, что ее друзья такие же, — пожала она плечами. — В этом парадокс нашей дружбы, — улыбнулась я. — Мы с ней две абсолютные противоположности. — Вы давно знакомы? — спросила Марина, снова доставая из вазочки конфету. — Попробуй конфетку. Жутко вкусные, — добавила она, снимая фантик. Я послушно взяла конфету и прочитала название: — Бешеная пчелка. Это мило, — улыбнулась я. — Мои любимые. В моем доме может не быть хлеба или вообще какой-либо еды, но эти конфеты должны быть всегда, — усмехнулась она. — Что ж, буду знать, что дарить тебе на праздники, — улыбнулась я в ответ и тут же осеклась. Какие, черт тебя дери, праздники? Ты сейчас посидишь, потом выйдешь за дверь и, скорее всего, больше не увидишь эту девушку. На праздники она дарить собралась, ага. — О, это будет правильным решением, — ответила Марина, смеясь. — Так вы давно с Женей дружите? — вернулась она к теме разговора. — С института, — ответила я, жуя конфету, которая действительно оказалась вкусной. — Мы вместе учились. Ну, я имею в виду, в одном институте, но на разных факультетах. У Женьки был менеджмент, у меня экономический. И она была на курс старше. И я просто заблудилась, когда пришла на пары, оказавшись совсем в другом корпусе. Там и встретила Женьку, которая провела мне экскурсию. Так и подружились. — Ого, так вы дружите больше десяти лет получается? — удивилась Марина. — Ну да, — кивнула я, доставая из вазочки печенье. — Это очень здорово, — искренне сказала девушка. — Я вот ни с кем из институтских подруг не сохранила отношений. — Ну, у нас не было выбора, — усмехнулась я. — Мы с Женькой всегда дополняли друг друга. Она помогала мне не быть замкнутой в себе, а я следила, чтобы она не слишком вляпывалась в дурацкие ситуации. По крайней мере, Александра Ивановна, ее мама, всегда просила меня «следить за ее непутевой дочерью», — вспомнила я слова Женькиной мамы. — Женьку это жутко бесило, конечно, но это было правдой. Она, как никто, умела находить неприятности, — усмехнулась я. — Ты и с ее родителями знакома? — снова удивилась Марина. — С мамой, — уточнила я, — отец Женьки умер, когда она была маленькой. Упал со строительных лесов. А с мамой — да, до сих пор она иногда зовет в гости на обеды-ужины. — Вы хорошие друзья. Ты, — сделав паузу, сказала Марина, — хороший друг. Да уж, хороший друг, нечего сказать. Слюнями исхожу, глядя на девушку своего друга. — Надеюсь, — сказала я, пожимая плечами. — Я знаю, что у Женьки полно знакомых, товарищей, но… Говорила она мне только про тебя. Сказала, что непременно хочет меня с тобой познакомить. Думаю, это что-то да значит, — сказала Марина, задумчиво глядя в кружку. — Ну, мы с ней лучшие друзья. Я все для нее сделаю, — искренне сказала я, понимая, что это действительно так. Мы с Женькой прошли через многое. Но она всегда была рядом и всегда поддерживала меня. И хотя я начинаю думать, что Марина — это та женщина, с которой я могла бы прожить всю свою жизнь, я не буду предпринимать абсолютно никаких действий. Потому что, как мы в юности шутили с Женькой, — друзей на бабу не меняют. Ведь так? — А что насчет твоих родителей? Они живут здесь? — решила перевести тему Марина, нарушив наше неловкое молчание. — Нет, — покачала я головой, не понимая, зачем я это все рассказываю, ведь я не собираюсь с ней дружить. — Мой отец ушел, когда мне было три, а воспитывала меня в основном бабушка. Мама сначала была постоянно то в работе, то в поисках нового мужа себе и отца, соответственно, мне. В итоге, когда мне исполнилось пятнадцать, она уехала со своим новым мужем-иностранцем Полем. Во Францию. Там и живет. Он вдовец с двумя детьми, и она стала им мачехой. Мы нечасто общаемся, потому что не очень близки, но у нее все хорошо, — закончила я свой рассказ. — Неожиданно, — протянула Марина. — То есть она думала о своей личной жизни больше, чем о тебе? — Ну, не знаю. Наверное. Я не думала об этом, — честно призналась я. — Бабушка заменила мне мать, и я не страдала от недостатка любви. — Но это же… мама, — непонимающе пробормотала Марина. — Не знаю. Так уж сложилось. Я на нее не обижаюсь. Она обеспечивала меня, чтобы я ни в чем не нуждалась, а потом нашла свое счастье, — пожала я плечами. — А где твоя бабушка? — продолжала допытываться девушка. — Ее уже нет, — на этом моменте грусть просочилась в мой голос. — Когда я была на третьем курсе, ее не стало. — Ой. Мне жаль, — искренне проговорила Марина и… накрыла мою руку своей в знак поддержки. По телу пробежали мурашки. — Да. Но Женька мне очень помогла. Не дала окончательно закрыться в себе. Поддерживала. Даже заставила на месяц переехать к ней и маме. — Это хорошо. — Да. Рассказывая это, я лишь убедилась в том, что не смогу причинить Женьке боль. Она мой самый лучший друг. И даже если я по уши влюблена в ее девушку, я не смогу сделать что-то, что обидит Женьку. Не смогу. Тут раздался звонок в дверь, и Марина, к счастью, высвободила мою руку. — Женька, наверное, — пробормотала она и пошла открывать дверь. Обратно зашли они уже обе.

10

Почти две следующих недели мне удавалось уклоняться от встреч с Мариной. Точнее, пришлось уклоняться еще и от встреч с Женькой. Потому как она не единожды предлагала провести время вместе, но всегда в ее предложениях было слово «мы». Я прекрасно осознавала, что «мы» означает ее и Марину, а потому придумывала самые изощренные причины для отказов. И сидя в пятницу вечером дома, горюя о своей нелегкой судьбе, я услышала, как раздался звонок в дверь. «Странно, я никого не жду», — подумала я, но пошла открывать. Сначала я решила, что это опять приперлась Нина, так как моя бывшая «жена» вполне могла позволить себе явиться ко мне без приглашения, но я очень удивилась, когда увидела на пороге довольно грозную Женьку. Вид ее не предвещал ничего хорошего, а глаза практически метали молнии. — Эм… — протянула я. — Привет? — Ага. И тебе не хворать, — буркнула Женька и, бесцеремонно отодвинув меня в сторону, прошла в квартиру. Все-таки есть у них с Ниной что-то общее — наглость и настойчивость, наверное. Женя разулась и прошла в гостиную. В руках у нее был пакет, по выпирающим формам которого я безошибочно угадала в нем бутылки. Женька, также не говоря ни слова, уселась на диван и начала доставать принесенную провизию. Журнальный столик начал заполняться бутылками с пивом, а также разными закусками в виде рыбы, чипсов, сухариков и орешков. Женя протянула мне какой-то сверток и таким же сердитым голосом проговорила: — На, порежь. Я молча взяла протянутую вещь, которая оказалась копченым мясом, и направилась на кухню выполнять указание. Когда я вернулась, Женя уже открыла две бутылки пива и половину пакетов с закуской. Я поставила нарезанное мясо на стол, на котором еле нашла для него место, и села рядом с подругой. Мне было интересно, что все это значит, и почему Женька, которую обычно не заткнешь, была такой молчаливой и недовольной. Может, с Мариной поругалась? К тому же, сегодня пятница, а она не с ней. Странно. Женя протянула мне одну бутылку, другую взяла сама. Приподняла ее, давая знак «чокнуться». Я стукнула своей бутылкой об ее. Женя сделала несколько внушительных глотков. Я последовала ее примеру. Потом подруга захрустела сухариками, продолжая молчать. Я тоже не говорила ни слова. Смотрела на этикетку, ковыряя ее ногтем. — Лер, мы сколько знакомы? — Женя так неожиданно нарушила тишину, что я даже вздрогнула. — Ну… — я сделала паузу, раздумывая, насколько точная цифра ее интересует. — Лет тринадцать, я думаю. Может, четырнадцать. — Угу, — согласилась Женька, делая очередной глоток. — И как часто мы с тобой общались? — В смысле? — не поняла я вопроса. — В прямом. — Ну, часто. Постоянно. — Я тебя обижала чем-то? Или, может, поступала как-то плохо или подло? — Нет, — я начинала терять терпение. К чему она клонит? — Угу, — снова согласилась Женька. — Помнишь, ты с Нинкой начала встречаться? Она мне еще не очень нравилась, — продолжала подруга. — Как будто она потом стала тебе нравиться, — усмехнулась я. — Не в этом дело. Даже несмотря на нашу с Нинкой нелюбовь, причем, заметь, взаимную, мы с тобой не потеряли дружбу, ведь так? — Так, — согласилась я. — Так какого черта, я не могу понять, происходит сейчас? — Женя посмотрела на меня своими серыми глазами, поправив короткие волосы. — О чем ты? — я не смогла не отвести взгляд. — Я больше двух недель пытаюсь с тобой встретиться, а ты придумываешь какую-то херню, лишь бы этого не делать. Что происходит, Лер? У тебя какие-то проблемы? Я могу тебе помочь, ты же знаешь. Что происходит? Где мой друг, который был всегда рядом? Я снова посмотрела на Женьку. В ее глазах плескалось искреннее непонимание. — Ну, я… Просто… — а что я могла на это ответить, вот что? Извини, я влюблена в твою девушку, не могу видеть вас вместе? Или что? — Я поняла, Лер, — прервала мои блеяния Женька. — Дело в Маринке, да? Тут у меня внутри все похолодело. Неужели она поняла и обо всем догадалась? — В каком смысле? — еле слышно спросила я, сделав просто огромный глоток пива, от которого защипало в носу. — Она тебе не нравится. Поэтому ты избегаешь встреч с нами. Я права? Я еле заметно выдохнула. Ну, пусть лучше так. — Так вот что я тебе скажу, — продолжала Женька, не дожидаясь моих комментариев, — я твою Нинку терпела, заметь, до сих пор терплю, значит ты мою Маринку потерпишь. Это справедливо. Мне резануло ухо фраза «моя Маринка», но я постаралась, чтобы это не отразилось на моем лице. — Я… Я… — я не знала, что сказать. Не говорить же Женьке правду, что я думаю о Марине целыми днями. Только в совершенно противоположном контексте. — Да. Извини, что вела себя, как сволочь. Каюсь и обещаю исправиться, — все, что смогла я из себя выдавить. — Радует, что признаешь, — хохотнула Женька, а ее глазам вернулся прежний блеск. — Просто… Попробуй узнать ее получше, Лер. Она классная, правда. И ты ей, между прочим, очень понравилась. Особенно после того, как вкрутила ту злосчастную лампу в ванной, — Женька снова отпила пива и полезла рукой в пакет с чипсами. Я ей понравилась? От слов Женьки по телу разлилось приятное тепло. Черт. Я две недели старалась абстрагироваться от мыслей о Марине, но, только услышав о ней, тут же растеклась, как масло на сковороде. Что за черт. — Хорошо, — кивнув, ответила я. — Я буду вести себя более… дружелюбно, — еле подобрала я слово. — Спасибо, — Женя широко улыбнулась. — Это, правда, важно для меня. Я не хочу составлять расписание встреч для тебя и нее. Иногда мы можем проводить время вместе. Кстати, — Женька подобралась, подсунув под себя ноги, — может, тебя познакомить с какой-нибудь ее подругой? Она говорила, что у нее есть свободные. И симпатичные. Будем встречаться вчетвером. Что скажешь? — Женя с горящими глазами смотрела на меня. Что я скажу? Что это самая глупая затея. Даже если рядом со мной сядет голая Анжелина Джоли и начнет облизывать мне ухо, вряд ли это отвлечет меня от мыслей о Марине. Но вслух я произнесла: — Я подумаю над этим. — Отлично. А в знак того, что ты больше не будешь вести себя, как свинья, у меня к тебе просьба — можешь отвезти Марину завтра в строительный магазин? Ну там, поможешь кое-что выбрать, донести и все такое, — помахала рукой Женька. — А ты сама не можешь? У тебя вроде бы тоже есть машина? — спросила я с сомнением. — О, спасибо, что напомнила, — саркастично произнесла Женька. — У меня завтра дела. Поэтому я сказала, что ты поможешь. — Сказала?! — поразилась я. — Но я еще не согласилась! — Ты сказала, что будешь паинькой! — грозно наставила на меня бутылку Женя. — Вот и держи свое слово. К тому же, это прекрасная возможность вам узнать друг друга получше. Не благодари, — деловито отставив пустую бутылку и взяв новую, сказала Женя. — Да уж… — протянула я, понимая, что мой план избегать Марину дал трещину. *** Я сидела в машине, постукивая по рулю, в ожидании девушки. Голова немного болела после выпитого вчера с Женькой, но в общем-то я чувствовала себя не так плохо, как могло быть. Омрачало все только мое обещание, данное Женьке, что я не буду избегать встреч с ней и Мариной. Как мне перестать думать о ней, если я буду ее часто видеть?! Но я понимала, что нет веской причины, которую я могу озвучить, чтобы этого избежать. Женя прямо сказала, как это для нее важно. А моя подруга не славится сентиментальностью и открытостью в чувствах и эмоциях. Значит, это действительно для нее важно. Поэтому я и стою здесь, точнее, сижу, и стараюсь успокоить саму себя, что ничего плохого не произойдет. И что мое помутнение рассудка рано или поздно закончится. Марина вышла из подъезда, а я, уже по привычке, сверлила ее взглядом. На девушке были узкие джинсы и майка. Сверху она накинула легкую джинсовку. Погода была ветреной, чувствовалось приближение осени, поэтому о походах в шортах и футболках можно было забыть до следующего года. — Привет! — радостно поприветствовала она меня, а я чуть не забыла, как дышать. Когда я перестану таять от одного взгляда на нее? — Привет, — я старалась контролировать даже свою улыбку, иначе она грозила выползти за пределы моего лица. — Тебя давно не было видно, — проговорила Марина, пристёгиваясь. — Я уже начала думать, что ты меня избегаешь. — Вот глупости, — пробормотала я, заводя машину. — С чего бы мне тебя избегать? — Не знаю, — пожала плечами девушка. — Может, я тебе не нравлюсь, — усмехнулась она. — Ты не можешь не нравиться, — брякнула я, понимая, как прозвучали мои слова уже после того, как я их произнесла. — В смысле… Я имею в виду… — Я поняла. Спасибо, — Марина сдержанно улыбнулась, избавляя меня от необходимости как-то объясняться. — Спасибо, что согласилась помочь. Женька сказала, что у нее работа. Сколько можно работать, непонятно. И так каждый день почти до ночи сидит там… — Ну, она карьеристка, — пробормотала я, не зная, что ответить. Я лишь надеялась, что Женька действительно на работе, а не пошла по своей обычной линии отношений — не завела интрижку на стороне. — А ты? — после небольшой паузы поинтересовалась Марина. — Что я? — Тоже ставишь работу на первое место? — боковым зрением я видела, что девушка почти всем корпусом повернулась в мою сторону. — Я… Не знаю, наверное, можно сказать и так, — пожала я плечами. — Мне не с чем сравнить особо. Ну, я имею в виду, у меня сейчас нет отношений, поэтому я не знаю. — Почему? — живо поинтересовалась Марина. — Что? — мне кажется, или рядом с ней я тупею? — Почему у тебя нет отношений? — Ну, как-то так. Почему-то барышни не стоят в очереди, чтобы начать со мной встречаться, — пошутила я. — А должны бы, — задумчиво проговорила Марина, чем вызвала мой немного удивленный взгляд. — Ну, я имею в виду… Вот что нужно женщине? — Что? — Надежный, хороший человек рядом, который будет ее любить. Верный, преданный, умный, веселый. А если в комплект еще входит приятная внешность и хозяйственность — вообще мечта. Разве нет? — Не знаю. Наверное. — Я тебе говорю. А у тебя все это есть. Поэтому и говорю — что девушки должны бы выстраиваться в очереди, чтобы покорить твое сердце. — А, ну, может, просто для этого нужно с кем-то знакомиться. — Но у тебя же были отношения вообще? Не говори мне, что ты никогда ни с кем не встречалась, — усмехнулась Марина. — Почему, встречалась. Но обычно ничего серьезного. Ну, кроме Нины. — Нины? — Ну да. Помнишь ее, на выставке? Маленькая коротко стриженная блондинка? — А, да, конечно. Она с художницей… вместе. Разве нет? — Да-да. С ней мы три года встречались. И даже жили вместе. — Остались друзьями, я так понимаю? — улыбнулась Марина. — Ага. С ней, наверное, у меня были единственные серьезные отношения. Но… У нас не было того самого чувства. Половину времени мы проводили на работе. А потом она встретила Мишель. — И ты… Спокойно это восприняла? — искренне поинтересовалась Марина. — Да, — пожала я плечами. — Мы больше были хорошими друзьями, чем парой. Хорошо, что мы обе это вовремя поняли, а не цеплялись за призрачные отношения. Иначе она могла бы упустить Мишель. И Бог знает, что бы из этого вышло. А сейчас она счастлива. И я счастлива за нее. — Ты удивительный человек, Лера, — покачала головой Марина. — Что? — нахмурилась я, не понимая, что она имеет в виду. — Почему? — Ну, ты всегда ведешь себя так… правильно, что ли. Не знаю. Не эгоистично. Понимаешь? — О, — я усмехнулась, — поверь мне, я не всегда веду себя правильно. Стоит только вспомнить, как я хочу тебя, чтобы в этом убедиться. — Ну, все мы не безгрешны, — пожала плечами девушка и повернула голову к окну. — Но тем не менее. *** Почти два часа мы бродили по магазину с огромной тележкой, которая постепенно заполнялась всяким барахлом, начиная от лампочек, заканчивая пледом на диван. Когда мы зашли в отдел посуды, Марина чуть не заплакала от умиления, увидев кружку с рисунком кошки, будто выполненным черной краской. Сама кружка была белая, а на ней было изображение окна и силуэт сидящей на подоконнике кошки. Она крутила в руках кружку минут пять, после чего поставила ее на место, тяжело вздохнув: — В этом месяце я жутко расточительна. Поэтому уведи меня отсюда, пока я не взяла эту кружку за… — Марина опустила глаза на ценник, и они расширились, — 2400?! За что?! С ума сойти. Мой внутренний еврей не позволит этого сделать, какой бы классной эта кружка не была. Девушка потянула меня за рукав дальше по проходу. Я обернулась, посмотрев на кружку. — Она тебе так понравилась? — с удивлением спросила я. — Я собираю кружки с интересными изображениями кошек, — призналась Марина. — Да, мне тридцать четыре, и у меня такое странное хобби. — Ну, это мило, — хихикнула я. — И кружка была довольно симпатичной. — Она шикарна, — с чувством проговорила Марина, подходя к стенду со сковородками. — Но это — куда важнее, — она взяла большую сковороду и перевернула ее, чтобы что-то прочитать. — Как думаешь, эта сковорода подойдет для индукционной плиты? — девушка переводила взгляд с меня на сковородку. — Дай гляну, — я взяла посуду из рук девушки, случайно задев ее пальцы. Каждый раз, когда я ее касаюсь, меня словно током бьет. Боже, дай мне сил и терпения. Я посмотрела на дно сковороды, а потом на всякий случай на значки на этикетке и отрицательно покачала головой: — Нет. У посуды для индукционки обычно плоское дно. И должен быть значок. Тут его нет. — Какой значок? — Марина приблизилась ко мне, и я снова вдохнула запах апельсинов. Это духи такие или что? — Ну… — прокашлялась я, слегка отодвигаясь, чтобы не сорваться и не прижать ее прямо в отделе кастрюль. — Вот такой, — я достала сковороду поменьше с плоским ровным дном и показала на значок Марине. — Эта подойдет. — О, отлично. И размер то, что нужно. Мне еще нужно что-то типа ковша, — она взглядом прошлась по витрине и, обнаружив то, что искала, ринулась туда. Я положила сковороду в корзину и покатила ее к девушке, которая стояла и хихикала, привлекая мое внимание. Марина взяла два небольших ковша и, держа их за ручки, приложила к своей… кхм, груди. Выглядело это, будто она женщина-викинг, а ковши — ее нагрудники. — Я похожа на Зену — королеву воинов? — хихикала Марина, чем вызвала мою улыбку. Ее глаза буквально светились, а улыбка просто сводила меня с ума. Я чувствовала себя растаявшей лужицей. — Ты похожа на богиню, — негромко сказала я, не осознавая, что говорю вслух. — Что? — смеясь, Марина подошла ко мне. — Я говорю, ты лучше, чем Зена. Твои доспехи будут понадежнее, — улыбнулась я, мысленно отругав себя за то, что не слежу за своим языком. — Я бы ее отделала, — деловито ответила Марина и рассмеялась. *** Мы доехали до дома Марины только к шести. У нас была целая куча пакетов, поэтому пришлось дважды нам обеим спускаться в машину. Когда мы занесли последнюю партию покупок, я хотела было уйти, но Марина запротестовала, сказав, что никуда меня не отпустит, пока не накормит. Пришлось согласиться. Я смотрела, как она колдует над чем-то за столешницей, параллельно что-то рассказывая, но почти не слушала, что она говорит. Я следила за движениями ее рук, как подпрыгивают ее волосы, на этот раз собранные в высокий хвост, как напрягаются мышцы на ее ногах, когда она делает шаги к холодильнику. Все в этой женщине было прекрасно. Гармонично. Идеально. Мы много сегодня разговаривали, пока делали покупки. Она рассказывала о себе, спрашивала обо мне. Мы поняли, что у нас много общих предпочтений в музыке, фильмах и даже книгах. Долго спорили по поводу того, положительный или отрицательный персонаж Воланд из «Мастера и Маргариты». Марина доказывала, что он злодей, а я говорила, что он просто честный. Просто открывает людям глаза на правду. На их пороки. И в этом нет ничего злодейского. Кончилось это тем, что в меня полетела кисточка для кондитерских изделий. Я смотрела на ее тонкую шею, на родинку, которая была чуть сбоку — ниже уровня роста волос, и не могла оторвать глаз. По крайней мере, пока она не повернулась, а я не успела переместить свой взгляд куда-то в другое место. — Лер? — ее темная бровь вопросительно поднялась, а взгляд опять стал насмешливым. — Что? — нахмурилась я. — Я спрашиваю, ты чай будешь или кофе? Ты чего залипла-то? Замечталась? — Ага, — улыбнулась я. И ведь не соврала же. — Кофе. Лучше кофе. — Хорошо, — она кивнула и полезла за кружкой. *** Это была самая вкусная пицца, которую я когда-либо ела. Тонкое нежное тесто, которое осталось сочным, а не сухой корочкой. И большое количество начинки. Я наелась до отвала и еле подняла себя со стула, когда собралась уходить. Женька должна была приехать с минуты на минуту, поэтому я спокойно могла ретироваться, зная, что у Марины будет компания. Уже у порога я вспомнила о своей маленькой тайне. — Чуть не забыла, — я порылась в сумке, висящей через плечо, и вытащила небольшую прямоугольную коробочку. — Вот, это тебе, — я протянула коробку Марине, начиная краснеть. Что за глупая была идея. Зачем я это сделала? Я понимала, что мой поступок был, скорее, импульсивен, но ничего не могла с собой поделать. Я хотела сделать этой потрясающей девушке приятное. Без какого-либо расчета или намека. Просто. От души. — Что это? — она, улыбаясь, переводила взгляд с меня на коробку и обратно. — Ну… Маленький презент, — уклончиво ответила я. — Открой. Коробка была из плотного белого картона, на ней не было никаких опознавательных знаков, поэтому догадаться, что там внутри — было проблематично. Марина поддела «крышку» и замерла, увидев содержимое. — Это же не… Не-е-ет… — протянула она, не веря своим глазам. Открыв упаковку еще больше, она достала ту самую кружку, которая ей так понравилась. — Лера… Она же… Зачем? Она же дорогая! — Ну, она же тебе понравилась, — пожала я плечами, внутренне ликуя, потому что видела щенячий восторг в глазах Марины. Боже, да если бы эта кружка стоила не две, а даже двадцать две тысячи, я бы ее взяла. Выражение лица девушки и ее эмоции того стоили. — Спасибо огромное! Как ты… Когда ты успела? — будто все еще не веря глазам, девушка крутила в руках кружку с кошкой. — Ну, когда я отправила тебя поменять горшок для твоего лимонника, я ее взяла, — ухмыльнулась я. Когда я видела, как она смотрит на кружку, еще находясь в магазине, я незаметно сунула ее в корзину. А потом было дело техники — попросила Марину поменять горшок для цветка, потому что он якобы показался мне ненадежным, а сама быстренько пробила кружку отдельно. — Блин, Лера, спасибо тебе! — Марина в порыве эмоций кинулась мне на шею с объятиями. Сначала я остолбенела от такой близости девушки, но потом поняла, что не могу больше сопротивляться. Просто не могу. Поэтому тоже обняла ее, аккуратно положив свои руки ей на талию и уткнувшись носом куда-то рядом с ее ухом. Я чувствовала ее тело, вдыхала ее запах, держала ее в своих руках. И в этот момент я была самым счастливым человеком. Да, пусть это были дружеские объятия, пусть я не могла уткнуться в ее шею, не могла прижать к себе сильнее положенного, но даже эта мелочь сделала меня счастливой. Я буду ей кем угодно, другом, товарищем, подругой ее девушки, лишь бы она была счастлива. Я стану ей кем и чем угодно, и ей даже просить этого не будет нужно. И пусть она никогда не ответит мне на мои чувства, пусть никогда о них не узнает, я не попрошу ничего взамен. Она уже поселилась в моем сердце. И теперь я знаю, что выкорчевать ее оттуда уже практически невозможно. Я просто ее люблю.

11

Мы не виделись неделю, и я умирала. Женька погрязла в работе, а Марина, как сказала мне подруга, уехала в какую-то командировку. Что-то связанное с одним из филиалов их сети. Я же была как зомби. Ездила на работу, просиживала там до позднего вечера и возвращалась домой. Только к вечеру пятницы ко мне приехала Женька. Я была рада ее видеть. У меня были странные смешанные чувства — я понимала, что Женя встречается с женщиной, о которой я мечтаю уже не первую неделю, но у меня не было злости. Да, я ей завидовала, но не так, чтобы начать ее ненавидеть или думать о том, как бы их разлучить. Я жалела, что не встретила Марину первой. Сколько раз я прокручивала в голове, как бы все сложилось, познакомься я с ней раньше Женьки. Может, я бы ей понравилась? Мы бы начали встречаться. И я была уверена, что я бы голову на плаху положила, лишь бы сделать Марину самой счастливой женщиной на свете. Но судьба распорядилась иначе, и встретила ее Женя. Мне лишь оставалось наблюдать за развитием их отношений и тихо скулить по ночам в подушку, потому что самая желанная для меня женщина — недоступна. Быть может, встречайся она с кем-то другим, не с Женькой, я бы и отступила от своего принципа не лезть в отношения, и вырвала, выгрызла бы Марину себе. Может быть. Но она была с Женькой. И я не могла даже думать о том, чтобы хоть как-то выдать свои чувства, не говоря уже о том, чтобы что-то предпринимать. — В субботу, следующую, разумеется, — проговорила Женька, откусывая кусок пиццы, которую приперла с собой, — Маринка устраивает новоселье. Ты приглашена, конечно же. Народу будет немного, все свои. Так что думай над подарком. Надо же что-то дарить на новоселье? — поинтересовалась у меня Женя. — Ну да, наверное. Обычно что-то для дома дарят. Ну там, украшения, декор… Или что-то полезное. Ты уже придумала, что? — спросила я в ответ, тоже отрывая себе кусочек сочной пиццы. Не такой вкусной, как делает Марина. — Не, — небрежно махнула рукой Женька. — В «Леруа» заскочу потом. Или в «Икею». Что-нибудь подберу. Можешь со мной, — дружелюбно пригласила меня подруга. — Да, давай, — кивнула я, хотя интересная мысль уже начала зарождаться в моей голове. Но для этого мне нужно было поговорить с Ниной. — Как у вас с ней? — спросила я, стараясь сделать голос как можно более непринужденным. — Нормально, — пожала плечами Женька. Подруга никогда особо не вдавалась в подробности своих отношений, поэтому такой ответ был обычным делом. — Тебе повезло с ней. Она правда классная, — не смогла промолчать я. — Угу. Слушай, ты видела, вышли новые серии «Вайноны», может, глянем? — перевела тему Женя, чему я совершенно не удивилась. Она никогда, даже в институте не была открытой и не любила разговаривать о чувствах. Никогда. — Да, давай, — согласилась я, понимая, что на этом «душевный разговор» окончен. *** — Нин, ну какая разница, о чем мне нужно поговорить с Мишель, что ты пристала? — закатила я глаза, разговаривая по телефону. — Как это какая разница? Она — моя жена, между прочим. Официально, между прочим. А ты хочешь ее втянуть явно в какую-то авантюру, — упорствовала Нина. — Какая ты вредная, — не выдержала я. — Вот еще вреднее стала, чем когда со мной жила. Ладно, я все расскажу, когда вы дома будете? — Другое дело, — по голосу я поняла, что Нина торжествующе улыбается. — Часам к девяти приезжай. — Договорились, — сказала я и отключила звонок. Меня посетила великолепная идея подарка на новоселье — я хотела найти картину отца Марины. А кто, как не художница, может мне в этом помочь? К девяти я была у Нины с Мишель. По дороге бывшая женушка попросила купить майонез. Я в очередной раз убедилась, что иногда Нина ведет себя так, словно мы еще вместе. Когда я объяснила Мише и, естественно, Нине, которая расспросила все в мельчайших подробностях — что, как, для кого и что именно мне нужно, француженка, улыбаясь, сказала, что с утра же начнет поиски и постарается мне помочь. А Нина как-то странно смотрела на меня и вообще стала довольно молчаливой. Они накормили меня ужином, который приготовила Мишель, и когда женщина ушла в мастерскую, Нина села рядом со мной и уставилась на меня, прищурившись. — Что, Нина? — вздохнула я. — В чем ты меня подозреваешь на этот раз? — Подозреваю? — не поняла женщина. — Когда я приходила поздно с работы, ты так же смотрела на меня и обнюхивала, думая, что я с кем-то развлекалась. — Неправда. Я бы по твоему лицу и так все поняла. Ты же совершенно не умеешь скрывать эмоции. — Что?! — возмутилась я, а внутри все похолодело от страха. Ведь если это действительно так, то мое дело — труба. — Ничто. У тебя на лице всегда все написано, — спокойно заявила Нина, допивая вино. — А там не написано, что ты стала слишком вредной и сварливой? — съязвила я. — Нет, но там написано, что ты влюбилась в эту самую Марину или как там ее, — безапелляционно заявила Нина, а я открыла рот. — Ч-что?! — моему возмущению не было предела. — Да что ты несешь, вообще?! — Если сначала я сомневалась, то после такой твоей реакции я в этом твердо убеждена, — снова забила гвоздь в крышку гроба Нина. — Нин, у тебя что, старческий маразм? По-моему, рановато, — стараясь говорить, как можно спокойнее, произнесла я. Нина отвесила мне легкий, но ощутимый подзатыльник. — Эй! За что?! — снова возмутилась я. — За эти гадкие слова, — ответила Нина. — И за то, что врешь любимой бывшей жене. — Где это я вру? То, что ты придумала какую-то ересь про мою якобы влюбленность в Марину, не значит, что это правда. — Лера, — усмехнулась Нина, — я слишком долго работаю адвокатом. И повидала я разное. Но я могу легко отличить, когда человек пытается что-то скрыть и врет и когда он говорит правду. Ты сейчас врешь. — Мы не на суде, — пробурчала я, расстроенная не только тем, что Нина попала в точку, но и тем, что моя бывшая жена действительно читала меня, как открытую книгу. — Вот именно, — Нина положила свою ладонь на мою и тихо добавила, — я не обвинитель. Ты можешь со мной поговорить. Я вздохнула. Мне действительно было тяжело держать все в себе вот уже довольно долгое время. Женька не любила говорить о своих чувствах, но меня она всегда слушала внимательно и с пониманием, с участием. Но об этом я не могла с ней поговорить. И эта информация, эти чувства и эмоции отравляли меня изнутри. Я чувствовала вину за то, что испытываю к Марине. И я сделала бы что угодно, чтобы как-то это изменить, но я была не в силах. Это просто не поддавалось контролю. Хотя я очень старалась. — Что с тобой происходит? — продолжала мягко давить Нина. — Я же вижу, что тебя что-то мучает, ты словно сама не своя. Вроде улыбаешься, а в глазах печаль. — Это так заметно? — грустно усмехнулась я. — Ну, я заметила. Я внимательная, — пошутила Нина. — Так что происходит у тебя с этой Мариной? Я не поверю, что ты продумала целый план Барбаросса просто ради девушки Жени. Пусть даже очень милой. Что у вас с ней? — Ничего, — снова вздохнула я. — Я… Я люблю ее, Нин. Женщина явно не ожидала, что у меня все настолько сложно. Вероятно, она рассчитывала, что Марина мне просто нравится или мы на какой-нибудь вечеринке что-то накуролесили, но слов любви она не ожидала определенно. — Подожди, — сказала Нина и встала из-за стола. Она подошла к шкафчику и достала бутылку вина. Потом постояла несколько секунд, убрала ее обратно и достала коньяк. — Нин, я за рулем, — напомнила я женщине. — Это для меня, — ответила она мне и налила в стопку темно-коричневой жидкости. Залпом осушив ее, она вернулась ко мне. — Продолжай. — Что? Я все сказала, — пожала я плечами. — Как… Как это получилось? — недоумевала Нина. — Если бы я знала, — простонала я. — Это… Это просто… так. Просто, как факт. Я даже не поняла, как это произошло, бах, и я осознаю, что я по уши в дерьме. В смысле, в любви. Хотя в моей ситуации разница небольшая, — я уронила голову на руки. — Нин, что мне делать, а? — А она? Она к тебе что-то чувствует? — спросила женщина, поерзав на высоком стуле. Я подняла голову и посмотрела на нее, как на умалишенную. — Нин. Ты в себе? Она с Женькой. — Ну и что? У вас что-нибудь… — Нет! — прервала я ее. — Она — девушка лучшего друга! Это по закону недопустимо! Она даже не знает ни о чем. Не догадывается. И, надеюсь, и не узнает. Женька мне не простит. — А с Женей у них что, серьезно? Насколько я помню, твоя подруга моногамией не отличается, — поморщилась Нина. — Не знаю. Но они уже больше двух месяцев вместе. Обычно у Женьки все через пару недель заканчивается, — протянула я. — Надеюсь, Федорова не настолько идиотка, чтобы потерять такую девушку. — Не знаю, не знаю, — покачала головой Нина. — И что, ты так и собираешься сидеть, страдать и ничего не делать? — А что мне сделать в этой ситуации, Нин? У меня без вариантов. — М-да. То есть, поговорить с Женькой ты не хочешь? — Ты с ума сошла, Нин? И что я ей скажу? «Жек, я тут люблю твою женщину, может, ты мне уступишь ее, а? Ну, по-братски?» Так, по-твоему, это должно выглядеть? Мои чувства к ней в принципе запретны. Есть два главных правила — девушки друзей и сестры — под запретом. И я нарушила правило, понимаешь? К тому же, Марина не игрушка и не сувенир, чтобы переходить из рук в руки. Она в Женьке души вон не чает. На кой хер я ей сдалась, — я снова уткнулась лбом в стол и вздохнула. — Тогда тебе нужно отвлечься. Переключиться на кого-то, чтобы забыть о чувствах к Марине, — предложила «гениальное» решение Нина. — Ты думаешь, я не размышляла об этом? Я даже с вечно флиртующей со мной Анечкой на работе стала в ответ флиртовать. И ничего, — с досадой пробормотала я. — Нет, Анечка — это другое. Кстати, я всегда знала, что эта курица на тебя заглядывается, — вставила Нина ремарку не по теме, — тебе нужен кто-то новый. Тот, кто сможет тебя заинтересовать, отвлечь, кого нужно будет узнавать, понимаешь? — Понимаю. Если бы все было так просто. — Так, у вас там новоселье будет, вот и присмотри себе там кого-нибудь. Будь смелее, ты же такая милашка, — Нина потрепала меня по голове. — Спасибо, — фыркнула я. — И надень горчичный костюм, — строго добавила Нина. — В нем ты очень сексуальная. Я помню. — Ни-и-ин, — простонала я, — хорош уже. Все, мне пора. Попрощайся с Мишель от меня. И скажи, я жду ее звонка. — Ладно, ладно. А ты надень костюм, — снова надавала указаний Нина, пока я обувалась.

12

— Ну что, ты уже купила подарок на новоселье? Что будешь дарить? — спросила я у Женьки по телефону в субботу днем. — Не-а, — зевнула подруга. — Сейчас заеду в магазин, что-нибудь выберу. — Ты еще ничего не придумала?! — поразилась я Женькиной безответственности. — Ой, новоселье — не день рождения, — фыркнула подруга. — Жень, ты же знаешь, сколько она мечтала о своей квартире и как для нее это важно? — я старалась говорить спокойно, но в голосе помимо моей воли слышался укор. — Да знаю-знаю, — проворчала Женька. — Куплю что-нибудь дорогое. А ты-то что выбрала? — Картину отца, — гордо сказала я. — Чьего отца? Твоего? У тебя че, отец художником был? — Жень, ты совсем дура? — поинтересовалась я. — Ее отца. У нее отец художник. Ну, в смысле был художником. — А-а-а, — протянула Женька, — да? — Ты не знала? — удивилась я. — Да я не помню. Может, она что-то говорила такое. Я лишь закатила глаза. Женька, как всегда — думает только о своей работе и сексе. Когда она уже повзрослеет? — Ну, круто, молодец. Дорогая картинка? — Ну, так… — неопределённо ответила я. На самом деле, картина мне влетела в копеечку. На эти деньги можно было купить такой же «Ниссан», как у меня. Но мне было плевать. Я знала, что Марине будет приятно. — Окей, ты заедешь за мной? — как ни в чем не бывало продолжила Женька. — Ты же на машине будешь? Или такси? — Думаю, на такси, но я тебя захвачу, — пообещала я подруге. — Хорошо. Тогда полвосьмого жду тебя. — Идет, — кивнула я и отключилась. *** Весь оставшийся день меня преследовало волнение, как в детстве перед своим собственным днем рождения. Когда ждешь чего-то очень сильно и хочется, чтобы время пролетело быстрее до назначенного часа. Так и я, хотела, чтобы поскорее наступил вечер, и я смогла бы увидеть глаза Марины, когда она получит подарок. *** Мы ехали с Женькой в такси уже пару минут, когда я поинтересовалась: — Ну, и что ты выбрала? — Вот, — Женька гордо протянула мне большой и тяжелый пакет. Я его развернула и, моргнув, посмотрела на Женю. — Там посуда. — Ну. — Посуда, Жень. — Я знаю. Там чайный сервиз. Красивый, да? — Жень, ты серьезно? — вздохнула я. — Да что не так-то? — возмутилась она. — Ты где этот сервиз нашла? У остановки какая-то бабуля продавала? — прищурилась я. Сервиз был красиво упакован, был из тонкого фарфора, но… единственная его ценность заключалась в том, чтобы на него любоваться. Пить из таких кружек невозможно — они слишком нагреваются, а блюдца без кружек смотрятся неуместно. — Почему? — возмутилась Женька. — В магазине «Посуда». — Ты же сказала, что поедешь в «Леруа» или «Икею». — Да я провозилась че-то долго, а этот магазин совсем под боком. — Я знаю, я там покупала овощерезку, когда у тебя жила, — прошипела я. — Что, думаешь, он ей не понравится? — с опаской спросила Женя. — Он красивый. — Я не спорю, Жень, но… У нее даже стенки нет, чтобы его поставить. Девяностые давно позади. — Блин, — пробормотала Женя, забирая пакет обратно. — А че делать-то теперь? Я видела, как она расстроилась. И я понимала, что это будет один из худших подарков. И это будет отвратительно, потому что Марина — девушка Жени. Она познакомит сегодня Женю со своими подругами. И они все будут ждать, что именно она преподнесет самый красивый, самый нужный, самый лучший подарок. А Женя, ввиду своей неопытности в серьезных отношениях, припрет ей этот сервиз. Я понимала, что не могу так поступить. Поэтому, вздохнув, сказала: — Ладно, давай сюда свой сервиз. — Что? Зачем? — не поняла Женька. — Я сама его подарю. — В смысле? А я типа пришла без подарка? Может, проще вообще не дарить этот конченный сервиз? — Он не конченный. И нет, ты подаришь картину, — сказала я, понимая, что просто обязана так поступить. — Ч-чего? — Женька уставилась на меня во все глаза. — Т-того, — передразнила я ее. — Подаришь картину. Скажешь, что нашла ее у одного старого коллекционера. Наплети, что погуглила, потом попросила Мишель помочь. Она будет рада. — Блин, не, это как-то неправильно, — нахмурилась Женька. — Ты, наверное, долго ее искала? — Да нет, — махнула я рукой. Ну, не посвящать же ее, что Мишель вышла на нескольких агентов, я связалась с каждым, пока не вышла еще на одного, который дал номер коллекционера, который знал другого коллекционера, который знал работника музея, который знал уже моего, нужного мне коллекционера. На поиски картины ушло два дня звонков и два дня отпуска, чтобы слетать на самолете и потом доехать на поезде до маленького городка, где я и купила картину, и вернуться обратно. — Спасибо, Лерон, ты настоящий друг, — улыбнулась Женька с искренней благодарностью в глазах. Я лишь похлопала ее по плечу, улыбаясь. Неважно, кто подарит эту картину. Это совершенно неважно. Я знаю, что она будет счастлива, когда получит ее. Знаю, что ее глаза будут сиять, а улыбка освещать все вокруг. Ведь ради этого я все и делала. *** Нам с Женькой открыла дверь миловидная темноволосая девушка, которая так широко улыбалась, что я сразу поняла — первый бокал мы с Женькой уже пропустили. А все потому что чертов таксист отказался слушать наши советы, как проехать быстрее и без пробок, и мы простояли двадцать минут в заторе. Из-за чего и опоздали почти на полчаса. — Привет, проходите, — подруга Марины отошла вглубь прихожей и пригласила нас войти, ногой двигая многочисленные пары туфель и ботинок, что стояли на полу, так как полочки для обуви уже не хватало. — Будет немного народу, да? — тихо проворчала я, чтобы услышала только Женя. Та лишь виновато улыбнулась, пожимая плечами. — Вы, наверное, Лера и Женя? Я — Наташа, подруга Марины еще со времен ее первой работы, — девушка протянула нам руку, и мы по очереди пожали ее. — Здравствуй, подруга Наташа, — улыбнулась Женька своей фирменной «я-знаю-все-от-меня-без-ума» улыбкой. Безусловно, это подействовало на девушку, потому что ее взгляд тут же изменился на кокетливый, и она оглядела Женьку оценивающим взглядом с ног до головы. Я только закатила глаза, вздыхая. Ну, как у нее это получается? Это какие-то невидимые для меня флюиды? — Все уже в сборе? А где Марина? — решила я прервать их затянувшееся знакомство, чтобы не пришлось разливать водой, как мартовских кошек. — Уже соскучилась по своей девушке? Проходите, все в гостиной, ждали только вас, — улыбнулась брюнетка, не отрывая своего взгляда, подернутого парой бокалов, от Женьки. — Какой девушке? — не поняла я. Наташа, наконец, перевела на меня взгляд. — Ну, Марина… Разве вы не встречаетесь? — нахмурилась она, отцепив-таки свои грабли от Женьки. — Эм… — я растерялась, а потом и вовсе закашлялась. — Нет, — засмеялась моя подруга. — Я — Женя, а она — Лера. — А-а-а… О, — смутилась Наташа, видимо, осознавая, что она только что беззастенчиво флиртовала с девушкой Марины. К счастью, ситуацию спасла сама Марина, которая появилась в прихожей. — Привет, мои дорогие, — она подошла к нам, быстро поцеловала Женю в губы, а потом обняла меня. Я чуть не задохнулась, так как все еще не научилась контролировать себя в такие моменты. — Вы уже познакомились? — Ага, — Женька по-собственнически приобняла Марину, притягивая ее к себе. — Лерку приняли за твою девушку, — усмехнулась подруга, чем вогнала меня в краску еще больше. — О, в самом деле? — Марина шутливо приподняла одну бровь и посмотрела на меня. — Может, мне стоит об этом подумать? — О, ты хочешь меня бросить, детка? — наигранно расстроенным голосом проговорила Женька и, тяжело вздохнув, добавила, — Что ж, тогда я пойду топить свое горе в бутылке и объятиях твоих подруг. Марина шутливо треснула Женьку по руке и засмеялась: — Тебе лишь бы пойти топить свое горе в чьих-либо объятиях. — Ты не оставляешь мне выбора, — засмеялась в ответ Женька, а я лишь молилась, чтобы они в момент своей шуточной перепалки не посмотрели на меня. Я была уверена, что походила на раненого оленя. Понятное дело, это все юмор, шутки, но… Черт, я бы отдала все, что у меня есть, лишь бы иметь хотя бы призрачный шанс того, чтобы Марина посмотрела на меня, как на девушку. Но я понимала, что, скорее, мы с Женькой поженимся, чем это произойдет. — Ладно, пойдемте, я вас со всеми познакомлю. *** Застолье напоминало детские дни рождения. Один большой длинный стол, который ломился от выпивки и еды. Не знаю, где Марина взяла столько стульев, но все влезли. Хозяйка квартиры сидела в центре стола вместе с Женькой, которая взяла на себя обязанности тамады, регулярно озвучивая тосты, которые непременно завершались всеобщим смехом. Рядом со мной сидела та самая Наташа, которая уже не смотрела на Женьку вообще, чем меня удивила, зато сконцентрировала все свое внимание на мне. Она то накладывала мне еду, то что-то спрашивала, в общем, всячески пыталась наладить коммуникацию. Я даже отвечала ей, когда не пялилась на Марину, которая сегодня была особенно прекрасна — ее темно-синее короткое платье было простым, но изящным. Незамысловатая прическа открывала вид на длинную красивую шею, поэтому когда она смеялась над очередной Женькиной шуткой, я видела, как вена на ее шее напрягается, и не могла оторвать взгляд. Мне подумалось, что во время оргазма эта вена тоже набухает, и Марина в эти моменты должна быть просто невероятно великолепна. Поняв, что мои мысли увели меня куда-то совсем не туда, я встряхнула головой, чтобы отвлечься, и налила себе сок, отставив бокал с вином подальше. Спустя пару часов пришло время подарков. Я быстро сунула коробку с сервизом Марине в руки, получила благодарный поцелуй в щеку, от которого вся кровь из головы ринулась куда-то вниз, и уселась обратно на свое место. Через какое-то время, уже в самом конце, пришла очередь Женьки. Она принесла из прихожей упакованную картину и поставила ее перед Мариной, периодически смущенно поглядывая на меня. Вот и настал тот самый момент. Марина аккуратно сняла упаковку, развернула картину к себе и… замерла. Все тоже затихли, потому что не могли понять, хороший это знак или нет. Марина смотрела на картину широко открытыми глазами, в которых было столько эмоций, что сложно представить, как они уместились в ней все разом. А я смотрела на ее лицо и жадно впитывала все эти чувства, что читались в ее глазах. Уже с минуту в комнате стояла полнейшая тишина. А потом по щеке Марины скользнула слеза. Женька беспомощно посмотрела на меня, безмолвно ища поддержки и какого-то объяснения происходящему. — Марин? — наконец, не выдержала моя подруга. — Все нормально? Тебе не… — я практически слышала, как она сглотнула. — Тебе не нравится? Девушка подняла глаза на Женьку. Боже, ее глаза… В этот момент они были сравнимы по цвету с зеленью свежей летней травы — чистые, яркие и… благодарные. — Это лучший подарок, — прошептала Марина и тут же привлекла Женьку к себе. Атмосфера в комнате сразу же заметно разрядилась. Все будто выдохнули. А я сидела с легкой улыбкой на губах. Ей понравилось. Ей чертовски понравилось. В этот момент, все еще находясь в крепких Женькиных объятиях, Марина посмотрела на меня. Я могу конечно ошибаться, но мне показалось, что… она все поняла. Поняла, кто на самом деле нашел эту картину и хотел ее подарить. Чтобы не усугублять и так неспокойную для меня ситуацию, я отвела взгляд, а через пару минут и вовсе вылезла из-за стола и отправилась на кухню. Скрывшись от шумной толпы, которая уже поднимала очередной тост, я налила себе стакан воды и уставилась в окно. Ну где я так нагрешила, что объектом моей любви стала именно она? Почему это вообще произошло со мной? Я всегда была, как каменная статуя, а теперь… Легкое покашливание прервало мои размышления, и я обернулась. В паре метров от меня стояла Марина. — Привет, — улыбнулась она, и мне показалось, что ей немного неловко. Интересно, почему? — Привет, — я кивнула ей и сделала глоток воды. Лишь бы занять себя чем-то и не пялиться на нее, как на единственную оставшуюся женщину на земле. — Спасибо тебе… за подарок, — тихо сказала она, а ее взгляд выражал искреннюю благодарность. — Не за что, — улыбнулась я. — Надеюсь, ты найдешь место для этого сервиза. Он симпатичный. — Да, но… Я о другом подарке, — снисходительно улыбнулась она в ответ. — О другом? Не понимаю немного, о чем ты говоришь, — жар прошелся по всему моему телу. — О картине. Я же знаю, что это ты, — она смотрела на меня, как на ребенка, которого поймали с поличным, но который никак не хочет признаваться. — Нет, это… Это Женька. Я ни при чем. Она сказала, что хочет сделать тебе очень хороший подарок, — прокашлялась я и постаралась говорить, как можно увереннее. — Не думаю, — Марина оперлась бедром о столешницу, оставаясь также в паре метров от меня. — Женя не знает ничего о моем отце. Даже не знает, что он был художником, — покачала головой девушка. — Ну… Я… — я растерялась. Что мне сказать? Я думала, Марина посвящала Женьку в историю своей семьи. Или хотя бы та спрашивала у своей девушки об этом. Они вообще разговаривают? — Это неважно, — подняла руку Марина, — я знаю, что это ты. И я хочу тебя поблагодарить. Спасибо. Это действительно самый лучший подарок. — Пожалуйста, — кивнула я. — Только… не говори Женьке. Что знаешь. Она расстроится. Она не всегда внимательна, но… Она хорошая, — еле слышно закончила я. — Я знаю, — так же тихо ответила Марина. — И все же, ты — удивительный человек, Лера. И очень хороший друг. С этими словами девушка вышла из кухни, оставив меня наедине со своими мыслями. Хороший друг? Ну да, как же.