Ты - моя кара

ГЛАВА 16

Кажется, просыпаться с головной болью, и мокрой подушкой от слез, стало для меня уже привычкой.

Даже во сне, я видела как Касим, не посмотрев на меня молча уходит. Не хлопает дверью, не рычит — просто молча уходит, как будто и не было его.

Для меня, всегда молчание было жутким наказанием. Когда в детстве, я все таки доводила маму до ручки, и она прекращала со мной разговаривать — тогда я понимала, я переступила черту! Здесь происходит все тоже самое, но там, в детстве, все было намного проще — мама есть мама, что бы ты не сделал- достаточно попросить прощение и тебя простят. Здесь же, психология взрослого мужчины, которого унизили совершенно мне чужда.

И как назло, рядом нет Латифы, которая могла бы мне помочь, подсказать — как же мне помериться с её сыном?

Несколько дней подряд с его стороны было абсолютное молчание. Ни взглядов, ни шороха. Он не приходил ко мне. Сам разогревал себе еду, находился в своей комнате, никуда не уезжал, но при этом и не запрещал мне уходить с Хедой на прогулку. Полное безразличие к моей жизни!

Черт побери! Ну если так — отпусти меня! Освободи меня от себя…и от меня!

Это я должна была бы крикнуть ему в лицо, но я трусиха! Я так боюсь забить последний гвоздь в наших… странные отношениях, что принимаю решения спрятаться и ждать…вот только чего?

Мне казалось что это конец. Он поигрался со мной и теперь ждет чего-то, возможно подходящей машины чтобы отвезти меня обратно, к отцу…

Когда зима приходит в пустыню она коварна и очень жестока.

Днем держится все такая же теплая погода как и весной, но как только наступает ночь — берегись! Холод! Пронизывающий холод охватывает все тело!

Даже с обогревателем я мерзла ночью в Иерусалиме и пару раз простужалась. Для папы такая погода была в норме, он привыкший к таким перепадам долго не мог понять, от чего меня постоянно знобит? Ну а я, привыкшая, что в доме, в России всегда было тепло, и даже мало того — адски жарко, не могла понять, почему в квартире холодные стены и как можно жить без батареи.

Вот и теперь, впервые за все это время я проснулась не от слез, а от холода. Мое тоненькое одеяльце больше не спасало меня, и прохладная стена возле моей спины только усугубляла ситуацию.

Пока я ворочалась, пытаясь согреться в кровати, и вернутся ко сну без сновидений, что-то явно происходило за моей дверью.

Какие-то странные звуки, словно идет борьба.

Я насторожилась…может в дом залезли воры? Возможно Касиму нужна помощь?

Вскочила с кровати и дернув ручку двери вздрогнула. В ту же секунду, я услышала грохот, как будто кто-то уронил, что-то тяжелое.

Звуки доносились из комнаты в которой я ещё ни разу не была — комната Касима.

Первым порывом было в ту же секунду забежать как метеор в спальню и…

Что и? Только сейчас до меня дошло, что это спальня, а Касим свободный мужчина, что если…

Эта мысль была настолько естественна и одновременно настолько нова для меня, что я просто не понимала — как же мне реагировать?

А что…если…я войду а он, там…не один.

Это будет конец! Я не знаю, что я буду делать…

Пока я решала свою дилемму, из комнаты вновь послышался звук и резкий крик! Нет, это не крик удовольствия, эти крик страха!

Я больше не думала, инстинкты взяли верх и я молнией влетела в спальню.

Он был там…один!

Метался на своей кровати, около тумбочки валяется все ещё горящая лампа, несколько пузырьков с таблетками и пустой стакан. Сам же Касим метался по кровати и дико стонал, словно его жарили на медленном огне. Он что-то шептал, из глаз его текли слезы и мое сердце просто разбилось в дребезги — он звал папу! Баби! Баби! Я узнала это ласковое обращение.

Боже мой, наверное ему снится день взрыва! Я сама много раз звала маму во сне, но с момента взрыва прошло двадцать лет, неужели воспоминания настолько свежи? Это просто ужасно!

— Касим! Очнись Касим!

Я стараюсь нежно, потихоньку, разбудить его. Главное сейчас не напугать его. Он весь вспотел не смотря на прохладную ночь. Лоб мокрый, скинул одеяло почти до бедер и я впервые вижу его полуголым, и это зрелище ещё больше превращает уже МЕНЯ в чудовище.

Вся левая сторона его горела! Лицо, плечи, руки, ребра. Где-то шрамы полностью прошли, где-то остались неровности и розовые пятна — зрелище конечно мало приятное. Я беру его за руку и вновь пытаюсь разбудить, и только тогда понимаю что держу ту самую руку которая обычно была в перчатке.

Едва сдерживаю крик и слезы. Это ужасно! Мизинец, безымянный, и средний палец практически не двигаются. На них шрамы и порезы, они в полусогнутом состоянии. Я не могу сдержать слез, это слишком для меня.

— Касим, пожалуйста, очнись!

Он продолжает звать отца и тут, среди моих всхлипов и его стонов, я слышу свое имя и мое сердце останавливается.

— Илана… нет!

Я замерла. Я боюсь вздохнуть.

— Касим! Касим я здесь!

Я беру его левую руку в свои и сама не понимаю что делаю — целую её. Покрываю своими слезами, подношу к щеке и жду, возможно вот сейчас он откроет глаза?

— Что ты здесь делаешь?

Его рука исчезает из моих и меня окутывает холод его голоса. Я вскакиваю с кровати и замираю на месте. Он очнулся, но явно не рад меня видеть.

— Я, я услышала шум из твоей спальни, и зашла. Кажется тебе снился плохой сон…

— Это тебя не касается! Я не звал тебя! Пошла вон отсюда!

— Касим..

Он резко садится на кровати и натягивает валяющуюся на полу рубашку:

— Ты оглохла грязная кровь? Я сказал пошла вон! И чтобы я никогда тебя здесь не видел! Если понадобишься я сам приду!

— Прекрати! Хватит! Касим пожалуйста…

— Черт побери! Мало того что ты отродье свое идиота отца, ты и сама тупа- я сказал вон!

Касим вскакивает с кровати и идет на меня словно бык. Он хватает мой локоть и тащит меня к выходу, выталкивает меня в коридор и с грохотом закрывает за мной дверь.

Забегаю в свою каморку и захлопнув дверь падаю на пол. Я больше так не могу. У меня нет сил, так жить невозможно, у меня все плывет перед глазами и кружится голова. Холодный пол слегка отрезвляет и я почти без сил подхожу к кровати. В груди словно гуляет холодный ветер, мне не нравится мое состояние. Решаю взять себя в руки и спуститься на кухню, мне определенно нужен чай.

На кухне зажмуриваю глаза, слишком резкий, холодный свет.

Мерное потрескивание часов около холодильника оглушает. Голова трещит, как будто я долго не спала, но по итогу так оно и есть — каждая ночь это отдельный ад.

Не люблю разные извращение в чае, пью только черный. Я понимаю что другие полезные для здоровье и пахнут тоже аппетитно, но для себя всегда выбираю именно черный, черный сладкий чай — сейчас это самое лучшее что я могу для себя сделать. А если ещё найду какую-то булочку… Я вдруг понимаю что ужасно голодна.

Старая газовая плита и спички — моя личная полоса препятствий. Я не понимаю как Латифа так легко с ней управляется? Зажигает буквально с первого раза, мне обычно нужно минимум попыток пять! То спичка сломается, то погаснет на пути к конфорке. Какое-то издевательство!

— Ну же! Ну давай!

Достаю уже третью спичку и готова расплакаться.

— Ты хочешь взорвать дом, грязная кровь?

Спичка падает из моих рук прямо на ковер и чудом гаснет в полете.

Касим резко выключает конфорку и выхватывает из моих рук спичечный коробок.

— Не умеешь, не делай!

— Я хотела чай…

— Так попроси черт побери! У тебя есть голос!

— Попросить? — я не выдерживаю! Это он так шутит? — Попросить? Тебя? Который игнорирует меня, который выгоняет меня как будто я какая-то крыса! Я не крыса Касим, у меня есть чувства! Я человек, живой человек черт побери!

Он стоит рядом…так близко…и я чувствую его дыхание у себя на щеках, смотрит на меня, я вижу как блуждает его взгляд по моему лицу, и останавливается на моих губах. Если бы он поцеловал меня…может тогда все было бы по другому? Почему он никогда не целует меня? Я так хочу чтобы он поцеловал…

— Да ты человек грязная кровь, это точно, но вот какой ты человек? Это ещё нужно понять. Люди бывают разными, сегодня они стонут под тобой, закатывают глаза, а завтра кидают тебе в лицо самые гадкие слова! Отойди, мне тут пожар не нужен!

Касим толкает меня в бок и сам включает плиту. Кидает коробок на стол:

— У тебя одна попытка на чай. Либо запомни — выключай газ каждый раз, когда не смогла зажечь конфорку, иначе мы взлетим на воздух.