Ты - моя слабость

Глава 7. НАКОНЕЦ-ТО

Я сама не заметила, как очутилась на коленях у Генри, а он нежно гладил меня по спине.

— Пойдём внутрь, — мягко сказала он.

— Да, идём…

Он отвёз меня внутрь на своей коляске, а я держалась за его футболку так крепко, будто боялась, что он прогонит меня.

— Тебе надо переодеться…

— Не хочу, — безразлично ответила я, прижимаясь к нему сильнее.

— Вся одежда грязная и порванная, и твои волосы, — он тяжело вздохнул. — Ты обращалась в полицию?

— Нет…

— Плохо, — Генри нахмурился.

— Да что толку от этого?

— Боюсь, что ты в опасности, — он мягко приподнял мой подбородок своими прохладными пальцами.

— Да кому я нужна?

— Посмотри, что с тобой сделали, — в его взгляде читалась боль, когда он осматривал мои сбитые руки. — Я не могу никак защитить тебя, а если нападавший сделает это снова?

— Это какой-то малолетний наркоман, не бери в голову, — отмахнулась я. — Никто его и искать не будет… Подумаешь, пропала сумка у какой-то русской…

— Давай-ка переодевайся, но одежду оставь, не выбрасывай, вдруг понадобится. Свидетели были?

— Ну перестань… К чему это? — нахмурилась я.

— Я боюсь за тебя…

— Да с каких пор тебе есть до меня дело? Ты столько времени меня игнорировал, — я ткнула кулаком в его костлявую грудь.

— Ты… Ошибаешься, — глаза Генри были полны горечи.

— Мы с тобой даже не пересекались в эти дни. С чего вдруг такая забота?

— Ирина, — Генри застонал и прикрыл Глаза, затем сделал глубокий вдох и тихо произнёс. — Да я как маньяк слежу за тобой, — он снова открыл глаза, и теперь смотрел на меня. — Каждый раз жду, пока ты придёшь, даже спать не ложусь…

— Чушь… Спишь как сурок, даже носа не покажешь из своей комнаты, — я начинала сердиться от этой наглой лжи.

— Ну же… Как быстро я сегодня подошёл к двери? — нахмурив брови, спросил Генри.

— Почти сразу…

— Потому что я сидел возле неё! Ирина, это дикость, так следить за человеком, но я ничего не могу с собой поделать, — он грустно вздохнул, и откинулся на спинку своего кресла, отстраняясь от меня.

Я коснулась ладонью его лица, и мягко повернула к себе, в голубых глазах дрожала плёнка слёз.

— Можешь…

— Ирина, — он выдохнул имя в мой открытый рот, которым я прильнула к его губам.

Генри попытался меня остановить, но это было сопротивление хрупкой ели на склоне под натиском лавины. Я хотела его не просто физически, а всей душой, поглотить его, слиться с ним, стать одним целым. Оказавшись побитой и сломленной, я будто преодолела какой-то барьер для него, стала равной, и он позволил себе то, чего так страстно желал.

— Остановись… Ты травмирована…

Но я спускаюсь на колени перед ним, и покрываю поцелуями его бёдра, двигаясь выше.

— Пожалуйста, нет! — выкрикнул он в панике.

— Упёртый болван, — зарычала я, сурово глядя на него снизу вверх.

Я встала с коленей, и оттолкнула его вместе с коляской, так что она ударилась в стену. Голова Генри дёрнулась как у тряпичной куклы.

— Ты тоже этого хочешь!

— Да!!! Да, мать твою, хочу! — он вдохнул больше воздуха, его голос охрип, и стал грубее. — Хочу с первого дня, тогда в зале! Каждыйгрёбаныйдень своейгрёбанойжизни! Довольна?!

Я видела как его глаза блестели от ярости и желания.

— Но этого не будет! Ничего не будет! — он рубанул рукой воздух, будто отсекая меня от себя.

— Пошёл ты! Ты просто слабак! — высокомерно бросила я.

— Да и инвалид, и урод, и немощный… Так и есть! — его голос изменился, таким я его ни разу не слышала, низкий, грубый, злой.

— Говоришь у меня грязная одежда да! Давай я сниму её!

Расстёгиваю свои юбку, и скидываю на пол.

— Остановись! — Генри закрывает глаза рукой.

Долой порванную водолазку в пятнах крови. Стою в одном белье перед ним, сердце бешено колотиться.

— Ирина, стоп! Хватит! — он смотрит только сквозь пальцы.

Но меня уже не остановить, я" Порше" без тормозов в этот момент. Снимаю нижнее бельё, и подхожу к нему.

— Убери руки от лица, — властно командую я.

— Да что с тобой? — стонет он.

Отодвигаю его пальцы от лица, и вижу растерянный почти детский взгляд на лице взрослого мужчины.

— Я хочу тебя, — говорю уже мягче.

Кладу его руки на свои бёдра, и чувствую, как мурашки покрывают мою кожу.

— Ох, Ирина, — стонет он сдавленным голосом, будто под тяжестью бетонной плиты.

Он притягивает меня к себе, и целует мой живот, опускаясь губами всё ниже. Эту ночь мы провели так, как мечтали всё это время.

Утром я проснулась от давящей головной боли, и со стоном еле открыла глаза.

— Аааай, — простонала я.

Рядом послышался мягкий голос.

— Что болит?

Вздрогнув от неожиданности, я слишком резко повернулась, так, что голова пошла кругом. Рядом лежал Генри, моё личное совершенство в лучах восходящего солнца. Он приподнялся на локте, и с тревогой смотрел мне в лицо.

— ТАМ, ничего не болит… Хватит уже, — усмехнулась я, насколько это было возможно. — Голова раскалывается, видимо после вчерашнего полёта…

— Тебе надо в больницу, Ирина… Сотрясение или ушиб мозга — очень опасны.

— И как я по-твоему пропущу репетицию?

— Объясни всё Эрику, он же не зверь… Хоть и похож на него…

— Откуда тебе вообще знать, какой он? Да и у меня нет его номера…

— А вот у меня, к несчастью, есть, — вздыхает Генри. — И мы с ним хорошо знакомы…

— Ты знаешь Эрика?! Почему я только узнаю об этом?

— Да знаю, но это не разговор для постели… Если ты не против…

Он лёг рядом, и поцеловал моё голое плечо, лаская грудь кончиками пальцев…

— Генри, ты такая сволочь! — возмущённо шиплю я.

— Прости! Ты права, это ни к чему сейчас, твоя голова, — он резко одёрнул руку.

— Руку на место верни… Я не об этом…

— А о чём? — удивлённо спрашивает он.

Его рука осторожно прикоснулась к моей коже, вызывая мириады мурашек.

— Почему ты не сделалэтогораньше?

— Я говорил тебе почему…

— Но это было…. Генри, это лучше, чем танец!!!

— Тебе не было больно? — взволнованно спрашивает мужчина.

— Нет, ты очень осторожный и нежный партнёр… Было странно и немного больно только в начале, а потом, — я мечтательно закусила губу, вспоминая ночь. — Это невероятно… Я рада, чтоэтопроизошло именно с тобой…

Я повернулась на бок, и провела рукой по его щеке.

— Ты такой красивый…

Дотронулась до длинных пушистых ресниц, мягких нежных губ, кончика носа.

— Ерунда, — его щёки стали пунцовыми.

— Какой надо быть дурой, чтобы уйти от тебя? — намекаю на его бывшую.

— Не тащи призраков прошлого в нашу постель… Для меня сейчасесть только ты…

— И никаких больше стонущих рыжих вакханок по пятницам? — саркастично изгибаю бровь.

— Ох, уйми свой сарказм. К их услугам я стал обращаться чаще, когда ты поселилась со мной. Эти твои короткие шортики и привычка ходить без лифчика, — он закатывает глаза. — Иногда за завтраком я смотрел в тарелку так внимательно, будто видел там будущее, боялся даже взглянуть на тебя…

— Так ты подглядывал за мной? Ах ты, развратник!

— Только однажды… Ты не закрыла дверь в душ, — он провёл рукой по лицу, стараясь скрыть смущение. — Я думал у меня инфаркт случится…

— Не тогда ли это было, когда твоя пятничная подруга кричала громче обычного?

— Возможно, — смеётся Генри, откинувшись на подушку, я вижу как ходит острый кадык на его изящной шее.

— Какой же ты идиот…

— А ты грубиянка, — он прикладывает указательный палец к моим губам, я тут же целую его, Генри стонет.

— Если бы не моя голова…

— И что бы ты сделала? — он прижимается ко мне все телом, и я чувствую, как он хочет меня.

— Я бы осталась с тобой в постели на весь день, — мечтательно вздыхаю. — Не слезла бы, даже моли ты о пощаде!

— Ох, Ирина, — он блаженно прикрывает глаза.

— Надо вставать, — с грустью говорю я.

— Не надо, не спеши, я позвоню Эрику, и всё объясню. Мы правда давно не общались.

— Серьезно? Ты сделаешь это для меня?

— Да, моя Леди Годива, я ради тебя подниму свой тощий зад и возьму телефон, и наберу чёртов номер чёртового Эрика!

— Ты мой рыцарь, — крепко целую его.