Ты на меня не смотришь

Глава 26

Школа, выпускной класс

Ян

Мы не поехали домой. Там бы нам точно помешали.

Поэтому я снял номер по липовым документам, имеющимся у меня на случай покупки алкоголя и проходки в клуб.

Полина попросила меня забрать с собой бутылку с недопитым вискарем, что стояла рядом со мной на столешнице.

Неужели так волновалась?

Когда мы добрались до номера, я врубил светильники, прикрепленные над изголовьем кровати. Приглушенный свет успокаивал.

Я был пьян, но не до такой степени, чтобы нихрена не соображать, поэтому сразу просек, когда Поля робкими шагами подобралась ко мне вплотную.

Просек и чуток струхнул, потому что у меня это тоже впервые. С Евой мы заходили достаточно далеко, но до полноценного секса так и не добрались.

Меня немного потряхивало от мысли, что я могу сделать что-то не так, налажать, причинить ей боль, хотя без этого в первый раз не получится. Переживал, что не смогу доставить ей удовольствие и испорчу такой важный для, наверное, каждой девчонки момент.

А еще я растерялся от неприкрытого вызова в ее взгляде, от отчаянной решимости. И прежде чем поцеловать, все же спросил.

— Ты, правда, хочешь?

Полина нервно сглотнула. В тусклом освещении ее глаза были похожи на две черные пропасти.

— А ты разве нет?

— Если ты не готова, мы можем подождать, не торопиться. Мне нужен не только секс. Я же люблю тебя.

Черт, как же мне пришлось сдерживать себя в руках, чтобы произнести это. Я говорил и сам себя материл. Полный идиот.

Она мотнула головой и приложила к моим губам палец.

— Мы не будем ждать. У нас и так совсем не осталось времени.

Мне нужно было спросить, почему? Куда оно денется от нас, это время? У нас его вагон впереди. Целая жизнь. И, может, тогда бы мы смогли все решить. Смогли бы разобраться в этом клубке из недопонимания и лжи.

Но я промолчал, потому что был пьян. И потому что очень сильно ее хотел. До дрожи. До бешенства.

Поэтому вместо разговоров я притянул одной рукой ее за талию, а другой прихватил за затылок, увлекая в поцелуй.

Сначала нежный и почти невинный, а потом все более горячий со сбившимся дыханием, со вкусом ее сладкого языка, с участившимся до предела пульсом.

Когда уже стало не хватать воздуха в легких, я отстранился и развернул ее к себе спиной. Полина дрожала. Я даже ладонями ощущал ее колкие мурашки на руках.

— Не бойся, я буду нежно — прошептал рядом с четкой линией скулы и провел по ней губами, едва касаясь.

Меня самого колотило от возбуждения, и заводило ее прерывистое дыхание, но я старался делать все неторопливо, чтобы не спугнуть Полину.

Я перекинул волосы вперед на одно плечо, ухватился за верхнюю пуговицу на тонком платье и достал ее из петли. Затем вторую, и так до самой поясницы. До боли невыносимо было смотреть, как оголялась молочная кожа с мелкими родинками, рассыпанными по спине. Внутри меня так и разрывало от желания наброситься на желанную девчонку.

Но я прихватил края платья у плеч и спустил его до талии.

Польку сжала ладони в кулаки, но, когда я развернул ее к себе лицом, сопротивляться не стала.

И стесняться тоже.

Она смотрела на меня с вызовом с гордо задранным подбородком, пока я не мог оторвать взгляд от ее небольшой груди, от хрупких и острых ключиц и впалого живота.

Я побежденно простонал и взял ее лицо с покрасневшими щеками в ладони.

— Безумно красивая.

Наши губы встретились в новом горячем поцелуе, уничтожая страх и стыд.

— Ты точно хочешь? — запыхавшись спросил у нее, спускаясь поцелуями — укусами по тонкой шее. — Потом я уже не смогу остановиться.

Знал, что останутся следы, но ничего не мог с собой поделать. Хотелось присвоить ее себе, пометить, украсть у всех остальных.

— Хочу.

Я коротко чмокнул в губы и уложил на кровать, а сам взобрался сверху, нависая. Меня отрясло от каждого прикосновения к ее манкой коже. Я плыл от едва уловимого запаха и задушенных всхлипов, когда касался ее тела языком.

Тут она на миг отстранилась.

— Подожди — Полька уперлась влажной ладонью мне в грудь. — Сними тоже. Хочу тоже почувствовать тебя, хочу… потрогать.

Как контрольный по остаткам самообладания.

Я неслушающимися пальцами поддел со спины футболку в районе ворота и стянул через голову, и все это, не разъединяя зрительный контакт. Глаза в глаза.

Она дотронулась до мышц пресса, отчего они моментально сжались, пока я возился с болтами на джинсах. Как назло, напялил ту модель, что без молнии.

Потом встал прямо на кровать над Полиной и стянул джинсы вместе с боксерами.

Она задохнулась на выдохе и прикусила опухшую от поцелуев губу. И я набросился. У меня слетели последние тормоза. И если бы она сейчас умоляла меня слезть с нее, я бы уже не смог.

Полинка иногда зажималась, стеснялась. Приходилось ее расслаблять лаской, как умел. Я хотел, чтобы ей тоже было хорошо, несмотря на боль от первого раза.

— Я люблю тебя — шептал ей на ухо, когда она стонала подо мной, подстраиваясь под ритмичные движения. — Слышишь, люблю тебя.

— Запомнишь меня? — шептала она в ответ. — Хочу, чтобы ты меня помнил.

— Зачем запоминать? — я куснул за мочку уха, а затем лизнул. — Мы будем вместе.

На ее щеках пролегли две мокрые дорожки, и я сцеловывал их, то замедляясь, то ускоряя темп.

Полька улетела первой, а я следом. А потом меня вырубило. Вот так с ней в обнимку на смятой постели, прижимая девчонку к себе спиной.

Как проснулся, сразу же просек, что в кровати кроме меня никого нет. Еще даже не открыл глаза полностью, не осмотрелся, но каким-то левым чутьем понял, что Поли нет и в номере тоже.

От этой мысли резануло по нутру, как лезвием. Я резко открыл глаза и сел в кровати. Догадка оказалась верной. В номере было пусто. В санузле, судя по выключенному свету, тоже.

Я подобрал с пола джинсы и достал из заднего кармана телефон. Набрал ее, но абонент был выключен. Чуть не швырнув телефон в стену, я все же сдержался и заказал такси. На экране высветилось уведомление о пяти неотвеченных вызовах от отца и одно сообщение.

"Срочно домой"

Растерянно огляделся, чтобы понять, все ли захватил, и наткнулся взглядом на пустую бутылку из-под виски, которую вчера забрал с вечеринки. Порылся в мозгах, но так и не смог вспомнить тот момент, когда мы из нее пили.

Добирался, как в тумане, предчувствуя грандиозный звездец. Еще и непонятки с Полиной.

— Сынок, как ты мог? — встретила меня с порога мама с заплаканными глазами. — Сынок, как же так…

— Явился? Сюда иди — раздался бас отца из кабинета.

Мама обреченно взглянула мне во след и закрыла лицо ладонями.

— Что случилось? — спросил, вороша затылок руками.

Отец тут же подлетел ко мне и схватил за ворот футболки, сжимая его в кулаке до побелевших костяшек.

— Последний раз, когда я вынимаю тебя из дерьма, ублюдок ты малолетний. Но за это, ты ответишь. Никакого Лондона, можешь даже не заикаться, понятно?

— Да, что случилось то? — уже выкрикнул, потому что у меня подгорало от этой неразберихи.

Но отец, словно не услышал.

— Отправлю в военную академию. Может, там получится из тебя мужика сделать.

— Какого хрена вообще происходит? — я в итоге не выдержал и смог вырваться из цепкого отцовского захвата, отступая на пару шагов назад.

— Не строй из себя идиота. Полина уже утром все рассказала. Что ты с девчонкой сделал? Я же просил тебя отстать от нее. Им и так досталось по жизни. Неужели тебе девок мало было?

— И что она рассказала? — спросил вмиг онемевшими губами.

— Она рассказала, как ты, щенок, споил ее и отвез в номер отеля, а там принудил к сексу.

Зыбкая волна потоком мурашек проскакала от затылка к пяткам, пронизывая все тело.

— Какого…? Где она?

— Она… — хмыкнул отец. — Ее ты больше не увидишь.

Я тут же сорвался с места и пустился к пристройке, где жила прислуга.

— Куда? — следом бросился отец и даже успел схватить меня за край футболки, ноя скинул его.

— Поля! — заорал, дергая за ручку, которая оказалась закрытой изнутри — Выйди! Черт, выйди!

Тут раздался режущий звук щелчка, и показалась ее мама.

— Уходи, ясно тебе? Убирайся и не смей ее искать, а то посажу. Не сдержу свое слово и посажу.

— Поль — умоляюще застонал я, выцепив ее сгорбленную спину у окна комнаты. Она закрыла ладонями уши и подрагивала. — Давай поговорим!

— Уходи — рявкнула ее мать.

— Ян — дернул меня за руку отец. — Иди к себе.

— Да, свалите все, дайте нам поговорить, мать вашу! — я пытался протиснуться, но Полькина мать заслонила собой проход в комнату.

— Поль, прошу тебя. Я даже злиться не буду, только выйди ко мне — умолял ее.

Но она даже не повернулась. А у меня внутри закипала ярость вперемешку с такой дичайшей обидой, какую я никогда еще в своей жизни не чувствовал.

— Зачем тебе это все, ответь мне! Зачем ты…

Договорить мне не дали.

Грохот двери разорвал барабанные перепонки.

Мы так и не увиделись.

Я в бешенстве разнес комнату. Я выл, как самый последний слабак. Я пытался ее выцепить, пока они еще не съехали. Я думал, сдохну. Было так больно, так хреново, казалось, что дальше уже некуда. Но с каждым прошедшим часом становилось только хуже.