Ты – мое наказание

Глава 1

День обещает быть насыщенным. Эта мысль приходит ко мне после того, как я сворачиваю на ухабистую, размытую после дождя дорогу, ведущую в нужную мне деревню. Далеко проехать мне не удается. Машина буксует почти сразу. И если из первого препятствия мне удается выбраться, то второй раз удача оказывается не на моей стороне.

Как и ожидалось, сеть здесь не ловит. С какой вероятностью тут проезжают машины? С нулевой – гласит голос разума. Минут десять я смотрю на густой лес и сгущающиеся тучи. И, несмотря на последний факт, я все же выхожу из машины и направляюсь в глубь леса, ибо физиология не дремлет.

– Стойте.

А день продолжает быть насыщенным. Поворачиваюсь в сторону прозвучавшего женского голоса.

Таращимся друг на друга удивленными взглядами. Я – из-за того, что девушка вовсе не незнакомка, а именно та ради, которой я и приперся в Богом забытую деревню. Она – вероятнее всего, потому что застала незнакомого мужика с расчехленным хозяйством. Может, вообще приняла меня за маньяка, собравшегося осквернить не только лес.

Когда спустя несколько секунд активного переглядывания она делает ко мне пару шагов и в ее руке рядом с моим лицом щелкает нож, у меня напрягаются все известные и неизвестные части тела.

– Не писайте здесь, пожалуйста. Мне опята надо собрать.

Пока я пытаюсь осознать сказанное ею, девица наклоняется к дереву и принимаемся срезать совершенно несъедобные с виду грибы. Так вот ты какая, Настенька. Долбанутая. А, впрочем, что можно ожидать от девушки с таким именем? Настя – это априори диагноз. Осознав происходящее, отмираю и застегиваю ширинку.

– Вы не бойтесь, я на вас не смотрела, – вдруг произносит она, поправляя тыльной стороной ладони чуть съехавшую косынку.

Я видел эту девчонку всего однажды, издалека, почти в точно такой же позе в огороде с выставленной пятой точкой и аналогично убогой косынке.

– А чего мне бояться? – вдруг доходит до меня.

– Ну, если у вас там все маленькое и съежившееся. На этот случай не комплексуйте. Я ваш пах не рассматривала.

– Там и без рассматриваний все видно. Вам бы зрение проверить, голубушка.

– Ну хорошо, если видно. Вы продолжайте то, что начали. Ну не на опята, конечно, а чуть подальше. Извините, что вас прервала.

– Благодарю за разрешение, но мне уже перехотелось.

– Да, я читала о таком, – как ни в чем не бывало произносит эта коротышка, продолжая наполнять корзину грибами. – В вашем возрасте вылезают все болячки. Это вроде бы простатит. Или цистит. Хочешь, а не можешь.

Я бы сказал, когда не хочешь, а надо. Надо, Вадим, надо. Увы, передо мной совершенно точно та, к кому я и ехал: новоиспеченная дочь моего друга и партнера, о существовании которой он только недавно узнал и, по совместительству, моя, к сожалению, будущая фиктивная жена. О чем она еще, конечно, не в курсе.

И сейчас, глядя на это недоразумение в широких не по ее размеру штанах, вероятнее всего, посмевших родиться в восьмидесятых годах прошлого столетия, и не менее старческих галошах, я понимаю, что расположить к себе эту особу будет крайне трудно.

Однако, природа, а если быть точнее – начавшийся дождь, сегодня на моей стороне. Девица с разочарованием оглядывается по сторонам и тут я понимаю. Вот он мой выход.

– Вы здесь одна? – кивает. – Пойдемте ко мне в машину.

– Я к незнакомцам в машину не сажусь, – выпрямившись, гордо вещает девчонка, едва достающая ростом мне до плеч.

– Будем знакомы. Вадим, – протягиваю ей руку, на что она брезгливо морщит свой нос.

– Анастасия. Павловна, – отчество подчеркивает особенно четко. Нет, дорогуша, ты Константиновна. – Давайте без рук, а то где они у вас только не побывали.

Лучше без твоего ядовитого языка. Так, стоп. Мне показалось или я сейчас действительно услышал свой самый страшный в жизни кошмар. Она гэкнула? Нет, это происки подсознания, основанные на страхе.

Как эта мелюзга сама тащила две переполненные грибами корзины и весомый пакет по лесу – остается загадкой. В полной тишине я укладываю корзины в багажник и открываю Насте дверь. Несколько секунд она раздумывает, но все же садится.

– Вы тоже в деревню? – увы и ах. Киваю в ответ на ее вопрос. – А почему мы не едем?

– Машина застряла.

– Так вы меня не подвезете?

– Ну, если никто не подтолкнет, то нет. По крайней мере, дождь переждете в машине. Не худший вариант.

– Да, не худший, – как-то странно произносит она, стягивая с головы косынку.

Светло-русые волосы, нетронутые краской, выглядят неплохо. Я бы сказал, свежо на фоне одинаковых женщин. Но из-за старческого пучка ни длину, ни качество волос не оценить. А вот взгляд ее пронзительно карих глаз очень даже оценить.

В моем мире женщины так не смотрят на мужчин. Заигрывания, кокетливые взгляды и вовремя опущенный взгляд. Эта же в наглую меня рассматривает, словно я статуя в музее.

Только сейчас понимаю, что несмотря на мою брезгливость в отношении этой девушки, есть в ней, как минимум, один жирный плюс: мордашка симпатичная. Ничего выдающегося, но она вполне мила. При правильной огранке, можно сделать что-то дорогостоящее. Не бриллиант, конечно, но и не дешевая бижутерия.

Наличие груди при таком колхозном безразмерном наряде не определить. Она в целом хрупкая и, скорее всего, плоская со всех сторон.

Если верить ее новоиспеченному отцу, она на редкость гордая особа, справляющаяся со всем сама, не желающая иметь с ним никакого общения и принимать какую-либо помощи, в том числе финансовую. Попросту – упрямая дура. И это все мне надо исправлять, ибо мне этот брак, как исход слияние наших с ее отцом дел, жизненно необходим.

– Раньше пенсия была уже в шестьдесят. Сожалеете? – перевожу взгляд с ее, дай Бог, имеющейся груди, на лицо.

– О чем?

– О том, что, вроде как, старость вот-вот наступит, а тут бац и продлили. Вам можно было бы уже к пенсии скоро подходить.

Это такой деревенский троллинг или она действительно видит во мне мужика предпенсионного возраста?

– А сколько по-вашему мне лет, Настя?

– Не знаю. Лет пятьдесят — пятьдесят пять?

– Не совсем.

– А сколько?

– Тридцать восемь.

– А так и не скажешь. Ну вообще все мохнатые кажутся старше. Побройтесь и десятка как с куста.

Мохнатый? Побройся? Мне это не показалось? А чего я, собственно, ожидал? Грамотности от деревенщины? Спасибо за то, что не гэкает.

– Вы не местный. Зачем едете к нам в деревню? – хороший вопрос, на который я так и не придумал добротную легенду. – На похороны Жени?

– Да, – не мешкая бросаю я. Еще бы знать, какого пола был или была Женя.

– Женька был хорошим мужиком, – ну спасибо за разгадку.

– Да, очень хорошим, – уверенно вру я, принимая страдальческое выражение лица.

– Откуда Женю знали?

– Да как-то давно подружились. В последнее время только по телефону общались. Как узнал, сразу приехал.

– Общались? Так Женя же был слабослышащий.

– А мы по смс.

– Ясно. Хорошо, что приехали. С близкими надо прощаться. Тем более с таким хорошим человеком.

– Да, Женя был человечищем, – киваю в такт девчонке. – Вы одна живете, Настя? – согласен, вопрос странный. Как и вся ситуация в целом. – Не подумайте ничего такого. Просто после похорон Жени, я решил остаться в деревне на некоторое время. Побыть, так сказать, с природой наедине. Вещи с собой прихватил, только вот с жильем вопрос нерешенный. Если вы одна живете, может, сдадите мне комнату на неделю?

– Одна. Но комнату не сдам. Соседи кости перемоют, что мужика в доме держу. Вся деревня будет судачить, – ну да, ну да, мы же в прошлом веке.

– А может, кого-нибудь знаете, кто сдает комнату?

– Никто не сдает. Так что с природой вам не уединиться. Если мы будем выжидать окончания дождя, то можем на похороны опоздать. Что-то я совсем время потеряла в лесу. Может, я подтолкну вашу машину, а вы ее заведете? – подтолкнет она. Ну-ну.

– Вы слишком хрупкая. Только если наоборот. Машину водить умеете?

– Нет.

– Тогда давайте я вам расскажу как действовать, а я будут толкать.

– Давайте.

Кратко обрисовываю ей действия, ловя проблески понимания на ее лице.

– Поняли?

– Да, – кивает, повторяя недавно произнесённые мной слова. – А потом отжимаю педаль тормоза. И как только удастся выехать, надо снова нажать на педаль тормоза, чтобы остановиться.

– Все верно. Садитесь, – указываю на свое сиденье.

Взять с собой не только одежду, но и сменную обувь было очень дельным решением, ибо мои ботинки уже уделаны по самое не могу грязью.

Даю знак девчонке и принимаюсь толкать машину. Не с первого раза, но вытащить ее все же удается. И черт бы с тем, что меня с лихвой обдало грязью при этом маневре. А вот тот факт, что машина, несмотря на мой знак тормозить, не только не остановилась, а, мать ее, продолжает ехать с еще большей скоростью, определенно напрягает.

– Тормози! – кричу ей вслед, но это как мертвому припарка.

Смотрю, как моя любимица исчезает из моего поля зрения и на уме одна нелюбимая мной нецензурщина.

Дура. Или я дурак, позволивший сесть за руль этой тугодумке. Ну что ж, день продолжает быть насыщенным.

Я прохожу по грязевой каше метров триста и, о чудо, моя машина цела и невредима. Стоит посередине уже чуть менее раздолбанной дороги. И когда я подхожу ближе, дверь с моей стороны открывается, и из нее выходит, Господи помилуй, моя будущая супруга.

– Извините, я все перепутала, – жаль, что тебя ни с кем не перепутаешь.

– Не страшно. Все целы и здоровы.

– Вы похожи на Каштанку, – усмехаясь произносит соплячка.

– Каштанку?

– Да, собака соседская. Сучка, – собакой женского пола меня еще никто не называл. – У нее одно ухо черное, как у вас. И на морде пятнышки черные.

– Красивая?

– Я?

– Собака.

– Да, красотка. Все кобели любят Каштанку.

Сажусь в машину и в полном молчании мы доезжаем до деревни.

– Спасибо, что подвезли.

Хоть бы предложила в дом пройти. Гостеприимство уровень ноль.

– Не надо. Я сама корзинки занесу.

Смотрю вслед удаляющейся Насте и понимаю, что задача становится все труднее и труднее. Возвращаюсь в машину и отъезжаю к заброшенному с виду дому.

Перевожу взгляд в зеркало. Какая тут к черту Каштанка? Белый Бим Черное ухо. Красавчик.

Быстро привожу себя в порядок, благо имеется не только одежда, но и вода, и принимаюсь ждать.

Когда стали скапливаться местные жители, я трогаюсь с места и подъезжаю поближе к Настиному дому. Паркуюсь недалеко от него и выхожу из машины, как только вижу двинувшуюся в сторону похоронной процессии Настю с увесистым венком в руках.

Пройти без проишествий мне не удается. Вот уже второй раз в этой деревне я вляпываюсь в кучу. «К деньгам» – утешаю себя я, вытирая невинно пострадавшую подошву ботинка от варварства коровьей лепешки.

Лавируя между грязью и куриным пометом, я все же равняюсь со столь нужной мне на данном этапе девушкой. Она одаривает меня настолько придирчивым взглядом, словно знает, что я не только вступил в коровье наследие, но и обо всех моих намерениях.

Лучше бы она не переодевалась. Оказывается, есть и похуже наряды, чем ее лесной. Черное нечто, отдаленно напоминающее платье, и такого же цвета платок выглядят настолько убого, что с легкостью накидывает ее обладательнице лет десять. Юный возраст выдает разве что нетронутое временем и морщинами лицо.

До местного кладбища мы доходим довольно быстро, разумеется, в полном молчании.

– Настенька, скажи что-нибудь на прощание, – просит одна из рядом стоящих старушек. Настя откашливается и нехотя, но все же начинает свою речь.

– Мы прощаемся с очень хорошим человеком. Хотелось бы пожелать здоровья и успехов во всем, сча…, – девчонка замолкает, видимо осознав, что только что ляпнула. Я же какого-то черта подхватываю ее речь.

– Счастья и долгих лет жизни на том свете. Аминь.

– Аминь, – повторяет за мной девчонка, заливаясь краской.

Ну вот я и на пути к расположению к себе Настеньки. Правда, она совсем не выглядит благодарной. Смотрит на меня очень недобрым взглядом. Можно подумать, это я только что нес ахинею. Нет, дорогуша, я ее только подхватил.

– Вадим, вас как по батюшке величать? – пристает ко мне бабулька, настоявшая на том, чтобы Настя произнесла речь.

– Викторович.

– Ну, добре. Пойдемте на поминки. Там уже столы накрыты.

– Там это где?

– Так в хате Женькиной.

До дома покойного мы доходим довольно-таки быстро. Я, в отличие от Насти, не теряю ее из поля зрения.

– Проходьте, – доброжелательно произносит старушка.

– Стойте, тетя Маша, – неожиданно произносит позади стоящая Настя. – Вадиму Викторовичу лучше снять обувь, он вступил в коровью лепешку и вытер ботинки не до конца. Держите тапочки, – кажется, в них, судя по запаху, кто-то сдох. Вот тебе и Настенька.

– Спасибо. А чьи они, Настенька?

– Так Женины. Любимые, между прочим. В последнее время он их не носил. Ну, вы, наверное, знаете, ему же конечности отрезали, потому что стопы начали смердеть, – великолепно. – Ну там язва или шо-то такое. Ну вы же знаете. Одевайте, – напирает Настя, чуть ли не в нос пихая мне тапки. – Не стесняйтесь.

– Надену. Спасибо.

Настя не только чудная деревенщина, но, как и следовало ожидать, безграмотная. Ладно, главное, что без гэканья.

Каким-то чудом надеваю на себя смердящие тапки и перевожу взгляд на выжидающую девчонку.

– Удобные?

– Хороши. Надо прикупить себе такие же.

– Так забирайте. Женя был бы рад.

– Непременно заберу. Люблю грязно-розовый цвет.

– Хотите я вам еще какую-нибудь его обувь достану? – горю желанием. Теряю фору, ибо я совершенно не понимаю троллит ли меня малявка или в деревнях так принято. – Или что-нибудь еще на память о нем?

– Не стоит, Настенька. Тапок будет достаточно.

– Вспомнила, – вскрикивает девчонка, поднимая вверх указательный палец. – Гомогенизация!

Как там говорят, вся жизнь пронеслась перед глазами? Господи, помилуй меня грешного. Пусть мне это показалось.

– Что?

– Гомогенизация! – нет, я определенно впал в немилость Всевышнего. Не показалось. «Гэ» и еще раз «гэ». Такое звучное. От души. – В кроссворде был недавно вопрос, а я забыла, как называется процесс, при котором происходит измельчение и равномерное распределение компонентов внутри жидкой или полужидкой среды. И вдруг вспомнила. Гомогенизация!

– Гомо…Гена…Гитлер капут…