30. Елена

Я понятия не имею, как найти моего брата. И понятия не имею, как найти Себастьяна.

Но есть один человек, которого я могу довольно легко найти: Аида Галло.

Полагаю, теперь мне следует называть ее Аидой Гриффин.

Из того, что рассказал мне Себастьян, она редко покидает своего мужа.

И Каллум Гриффин проводит большую часть своего времени в центре города в офисе.

Поэтому вот куда я еду, за рулем BMW Энцо Галло. Я паркуюсь в нескольких кварталах от мэрии, не желая, чтобы Аида испытала неприятный шок, увидев машину своего отца, припаркованную у входа.

Себастьян сказал мне, что Аида работает неполный рабочий день в офисе Каллума, якобы в качестве его помощника, но на самом деле выступает посредником в некоторых из его самых важных сделок через свои связи с другими влиятельными итальянскими семьями.

Я ожидаю встретить ее внутри, вероятно, одетую в шикарную деловую одежду, как на благотворительном аукционе. Поэтому я едва обращаю внимание на женщину, толкающую модную коляску к ступеням мэрии. В спешке я чуть не врезаюсь в нее.

— О! Извините! — я говорю.

Женщина озадаченно оглядывает меня с головы до ног.

— Это моя майка?

— Боже мой, Аида!

— Во плоти, — говорит она. — Я задавалась вопросом, куда ты подевалась… Себастьян был странно уклончив в этой теме.

— Это потому, что он запер меня под гаражом.

— Хм. Извращенно, — говорит Аида.

Трудно прочесть выражение ее лица. Кажется, что в этих серых глазах промелькнула целая гамма эмоций, подобно грозовым тучам, уносящимся под порывами ветра. В ней, конечно, нет того безграничного веселья, которое я наблюдала на аукционе. На ее губах нет и намека на улыбку.

— Аида… — говорю я. — Мне очень, очень жаль твоего отца.

Ее подбородок дрожит, но она снова проясняет выражение лица одним безжалостным движением головы.

— Это была не твоя вина, — говорит она.

— Это… что?

— Я видела тебя в ночь аукциона. Если только ты не Мерил Стрип… Я почти уверена, что ты по уши влюблена в моего брата.

У меня отвисает челюсть. Все, что я слышала об Аиде, это то, что она — чистый огонь. Последнее, чего я ожидала от нее — это прощения.

— Я тоже дочь мафии, — говорит она. — Я знаю, как мало власти у тебя в твоей собственной жизни… пока ты не вырвешь ее из рук мужчины.

Ребенок в коляске издает громкий и сердитый вопль.

Я вглядываюсь в него, пораженная копной черных кудрей и яростным выражением лица. Его серые глаза такие же свирепые, как у Аиды, поразительные по сравнению с его гладким, пухлым лицом.

— Он очень похож на тебя, — говорю я с удивлением.

— Я думаю, у него характер похуже, если это возможно, — смеется Аида. — Бедный Кэл.

— Как его зовут? — я спрашиваю.

— Майлз.

Когда я смотрю на ребенка, я испытываю странный прилив эмоций. Я никогда особенно не хотела ребенка. Я чувствовала, что едва прожила свою собственную жизнь. Но мысль о том, чтобы иметь такого ребенка, с мягкими темными кудрями, как у Себастьяна, и, может быть, с его осенне-карими глазами…

Я не знала, что ты можешь захотеть чего-то так внезапно и так сильно.

— Аида, — говорю я в спешке. — Себастьян ушел этим утром. Я почти уверена, что он в каком-то буйстве мести. Я не знаю, где он… но я беспокоюсь.

Аида хмурится, на мгновение выглядя такой же свирепой, как ее ребенок.

— Из моего последнего разговора с Себастьяном у меня сложилось впечатление, что он собирался остыть, чтобы Неро мог выздороветь, а мы могли похоронить отца… Потом мы бы все пересмотрели.

Я беспомощно качаю головой.

— Я не думаю, что это то, что он делает, — говорю я.

Аида достает телефон из сумочки и набирает номер, предположительно Себастьяна. Она ждет, телефон звонит несколько раз. Затем, как раз в тот момент, когда она собирается повесить трубку, кто-то отвечает.

— Сейчас не лучшее время, Аида.

Я расслабляюсь от облегчения. Я едва слышу слова, поскольку Аида не на громкой связи, но я бы узнала голос Себа где угодно. Он жив, и, похоже, находится в относительно хорошем состоянии.

— О, не так ли? — Аида резко говорит. — Это потому, что ты пытаешься развязать полномасштабную войну в одиночку?

Пауза, затем Себастьян говорит:

— Я справлюсь с этим. И я не сам по себе, Мико со мной.

— Почему ты не позвонил мне?

Себ вздыхает.

— Ты скоро станешь первой леди города. Это была моя ошибка. Я тот, кто собирается это исправить.

У меня сводит живот. Было ли соглашение с моим отцом ошибкой? Или это была только… я?

— Где ты? — Аида требует.

— Я дома, — говорит Себастьян. — Но не приходи сюда, Аида. Если хочешь помочь, иди и позаботься о Неро. Сегодня вечером у него еще одна операция, ты могла бы дать Камилле передышку…

— Себ, я не…

— Мне нужно идти, — прерывает он. И заканчивает разговор.

— Черт возьми, — шипит Аида, засовывая телефон обратно в сумку.

— Он дома? — говорю я, убедившись, что не ослышалась.

— Да, — кивает Аида.

— Тогда я туда и направляюсь, — говорю я, разворачиваясь, чтобы уйти.

— Подожди, — говорит Аида. — Давай возьмем и Кэла.

Я чувствую напряжение и тревогу, желая вернуться к Себастьяну как можно быстрее, но я вижу пользу в том, что Каллум Гриффин также будет с нами. Несмотря на то, что он нацелился на пост мэра, он все еще отпрыск ирландской мафии. Он не мелкий политик. Он — сила, с которой нужно считаться.

Когда мы поднимаемся по ступенькам в мэрию, я приподнимаю переднюю часть коляски, чтобы Аида могла поднять Майлза, не обходя до самого пандуса для инвалидных колясок.

Несколько человек кивают или машут Аиде, очевидно, узнавая ее. В основном на меня косятся, потому что, хотя она одета в шикарный брючный костюм, я все еще одета в потрепанные Converse, пижамные штаны и рваную футболку. Что еще хуже, мое плечо снова кровоточит, и кровь просачивается сквозь повязку, пятная майку спереди.

— Знаешь, эти кеды однажды спасли мне жизнь, — загадочно говорит Аида. — Или, по крайней мере, один из них…

— Тогда они, должно быть, везучие, — говорю я. — Сегодня я сама была к смерти близка.

— Везучие, — говорит Аида. — Но не твоего размера.

Я хромаю, мои пальцы сжались и прижаты к передней части кед.

— У меня десятый размер, — признаю я.

— Восемь с половиной, — говорит Аида.

Мы добрались до офиса Каллума. Я придерживаю дверь для Аиды, чтобы она могла протолкнуть коляску. Секретарь в приемной вскакивает со словами:

— Добрый день, миссис Гриффин! Олдермен только что вернулся, он прямо там…

Она замолкает, заметив меня. Свидетельством ее воспитания является то, что она лишь на мгновение делает озадаченное лицо, прежде чем спросить:

— Могу я принести бутылку воды для кого-нибудь из вас?

— Да, пожалуйста, — говорю я с нетерпением.

После выброса адреналина ты испытываешь сильную жажду. Во рту у меня сухо, как от пыли.

Секретарша спешит за водой.

Тем временем Каллум Гриффин уже выходит из своего кабинета, услышав голос Аиды.

Он высокий, одет в строгий темный костюм, его каштановые волосы тщательно причесаны, а холодные голубые глаза оценивают ситуацию с первого взгляда. Он не выказывает удивления при виде меня, просто быстрый, анализирующий взгляд, а затем быстрое тиканье его мозга, когда он молниеносно складывает кусочки воедино.

Единственная эмоция, которую он выдает — это вспышка удовольствия при виде своей жены и сына. Он наклоняется, чтобы поцеловать Аиду в щеку, затем смотрит вниз на Майлза в коляске, его челюсть сжата от гордости.

— Как он сегодня? — он спрашивает Аиду.

— Ангел, конечно, — говорит Аида.

Каллум фыркает, ни на секунду не веря в это.

— Что ж, сейчас он не кричит, так что это уже что-то.

— Ему нравится выбираться из дома.

— Похоже, кто-то еще тоже сбежал из дома, — говорит Каллум, приподнимая бровь при виде моего наряда. — Елена Енина, я полагаю. Недавно сбежала от своего мужа?

— Вроде того, — говорю я. Чувствуя, как мое лицо краснеет под его холодным, прямым взглядом. — Я не пытаюсь сбежать, на самом деле, я хочу вернуться. Я думаю, Себастьяну нужна наша помощь…

Наша помощь? — спрашивает Каллум, его тон становится еще более ледяным.

— Себ сражается с русскими, — говорит Аида.

— Звучит как будто без особого плана.

Аида смотрит ему в глаза, ее тело напряжено.

— Кэл, — тихо говорит она. — Они убили моего отца.

— Я знаю это, — говорит он. — И я бы сделал все, ЧТО УГОДНО, чтобы вернуть его тебе, Аида. Но это невозможно. Енин хочет кровавой бани. Себастьян, похоже, полон решимости дать ее ему.

Он делает паузу, глядя сверху вниз на свою жену. Теперь я вижу, что Каллум не такой бесстрастный, как я думала. На самом деле, ясно, что внутри него борются сразу несколько импульсов: его гнев из-за этой ситуации. Его желание дать своей жене то, что она хочет. И его страх перед тем, что произойдет, если он это сделает.

— Послушай, Аида, — говорит он, его голос на удивление нежен. — Возможно, Данте прав. Месть — удел людей, которые должны думать только о себе.

Он бросает многозначительный взгляд на Майлза, который, кажется, не замечает напряжения в комнате, он наконец перестал хмуриться и заснул в коляске.

Аида закусывает губу, разрываясь между своей верностью четырем разным мужчинам: ее мужу и сыну, с одной стороны, и ее отцу и брату — с другой.

На мгновение я думаю, что она согласится со своим мужем. Затем она сильно качает головой.

— Мы не можем оставить Себа в этом одного, — говорит она. — Ты в долгу перед ним, Каллумом, ты знаешь, что это так. И я тоже. Ночь, которая свела нас вместе, погубила его. Он никогда не винил меня. Он никогда не жаловался. И, кроме того, Кэл, Алексей Енин — гребаный психопат, без обид, Елена. Он придет за всеми нами. Если мы собираемся вступить во Вторую мировую войну, давай сделаем это сейчас, а не после Перл-Харбор.

Каллум хмурится.

— Не используй историю против меня, Аида.

— КЭЛ!

— Хорошо, хорошо! — он поднимает руки. — Мы поможем ему. Но мы должны отвезти Майлза в дом моих родителей…

— Очевидно.

— И на тебе жилет. И мы берем с собой мужчин.

— Разумно, — говорит Аида, пытаясь скрыть тот факт, что он согласился быстрее, чем она ожидала. У нее вид человека, у которого наготове было еще около восьми аргументов, если ее первый потерпит неудачу.

Секретарь торопливо возвращается в комнату, неся несколько разных бутылок воды.

— Простите! — задыхается она. — У нас в холодильнике осталась только минеральная, поэтому я сбегала в холл, чтобы взять еще немного Эвиан…

— Спасибо, — говорю я, забирая бутылку из ее рук. — Я возьму ее с собой.

Загрузка...