Тяготению вопреки

ЛАБОРОКРЫСЫ

Началось это в тот день, когда сердце Кендрика Галлмона остановилось навсегда.

Боль обрушилась внезапно, и он рухнул, не в силах устоять на подгибающихся коленях. Взгляд его упал на грязный унитаз, дрожащие руки вцепились в фаянсовые края, уши заполнились хрипом судорожных вдохов. Его шумно вырвало, режущая боль пробежала по нервным окончаниям, как бежит по иссохшим ветвям огонь лесного пожара. Он видел, как белеют костяшки пальцев, жмущие фарфор, и подумал, не умирает ли он.

А потом боль смилостивилась и ушла, а он остался трястись от холода на кафельном полу, ловя ртом воздух. Тонкие хлопковые джинсы сразу промокли на коленях, во рту остался мерзкий вкус кислятины.

Засунув два дрожащих пальца за ворот рубашки, Кендрик потрогал кожу на груди. Холодная и гладкая, как у мраморной статуи.

Он взялся теми же пальцами за запястье, нащупывая пульс. Ничего не нашел, и понимание того, что это значит, бросило его в озноб, от которого застучали зубы. Он в ужасе застонал, уверенный, что как-то неправильно ищет пульс…

Хотя он знал правду. Что-то в нем изменилось навеки.

Кендрик встал, шатаясь, перед глазами резкими вспышками замелькали картины, закружилась голова. Пока она не прошла, ему пришлось прислониться плечом к изрисованной карандашом двери кабинки. Медленно, успокаивая себя, он стал дышать носом.

И вдруг так же внезапно, как появилась, боль схлынула - как уходит тихоокеанский шторм, оставив после себя разрушенную деревню, и только случайные отрывочные мысли плавали на затихающей поверхности разума, как разбросанный бурей мусор. Кендрик глянул в унитаз, скривился, нажимая на рычаг спуска воды.

Два долгих месяца без приступа - и вот на тебе.

Он повернулся, толкнул дверь кабинки. Перед ним под зеркалом с грязевыми потеками тянулся ряд умывальников. Вдруг открылась дверь, ворвалась громкая музыка, несущая волну пьяных разговоров. Вошел человек, и дверь захлопнулась, отрезав шум, сразу схлынувший до тихого бормотания на фоне приглушенных аккордов бас-гитары.

Что-то знакомое было в лице этого вошедшего. Где-то под пятьдесят, черная борода с сединой. Мешки под глазами - светлыми, водянисто-карими, и одет он был в длинный шерстяной плащ, еще мокрый от снега.

Чем-то знакомые, эти глаза уставились на Кендрика, все так же неуверенно прислоняющегося к стене кабинки. Он постарался справиться с приступом головокружения, понимая, что надо сейчас вспомнить что-то важное.

- Кен, что за хрень с тобой стряслась?

Питер? Питер Мак-Кован. Как же мог Кендрик его забыть? Мысли мешались, путались, будто какой-то занавес набросили на воспоминания.

Кендрик видел свое отражение в зеркале - выглядел он действительно дерьмово. Обойдя Мак-Кована, он пустил воду из крана, плеснул себе в лицо, но лучше не стало.

- Сильный приступ, - ответил он срывающимся голосом. Уточнять настроения не было.

- Насколько сильный?

- Очень сильный. - Кендрик кашлянул. - И не говори этого имени.

- А какое говорить?

- В любом случае - не мое настоящее.

Он нагнулся, прополоскал рот под струей воды, стараясь избавиться от непроходящего вкуса кислятины, сплюнул в раковину и выпрямился, снова мельком глянув на себя в зеркало.

Коротко стриженная голова, узкое лицо - привычный костистый, со впалыми щеками облик лаборокрыса. Но как-то он сумел устроиться лучше многих из них - учитывая, что эти многие уже мертвы.

В том же зеркале был виден позади Мак-Кован, тихо покачивающий головой.

- Малки торчит там в баре и гадает, что с тобой стряслось.

- Я к нему вернусь. - Кендрик отметил, что руки все еще слегка трясутся. Быть может, просто нервный срыв, а не признак поражения нервов одичавшим усилением. - Просто надо было быть готовым к такому, - бросил он через плечо.

И снова посмотрел на отражение Мак-Кована. «Что ж тут не то?» И чем дольше он стоял, тем сильнее наполняло его неодолимое чувство тревоги.

Снова накатила тошнота, он закрыл глаза. Надо просто извиниться - и домой, а с Малки это дело потом выяснить.

- Откровенно говоря, ты сейчас в плохой форме, судя по виду. Вряд ли тебе есть польза от лечения Харденбрука.

Кендрик медленно повернулся, внимательно посмотрел ему в лицо. Перед глазами засверкали яркие точки, за ними поднялась новая волна дезориентации, а с ней вдруг явилось понимание - внезапно ожившая память, будто это воспоминание заперли в темном чулане разума, и только сейчас оно вернулось - с тонкостью и изяществом пьяного удара кулаком.

Кендрик покачнулся, теряя равновесие, и Мак-Кован шагнул вперед, словно хотел помочь. Кендрик попятился, уперся спиной в умывальник, выставил вперед останавливающую ладонь.

- То есть ты хочешь сказать, что все с тобой в порядке, - сказал Мак-Кован.

- Что-то со мной происходит…

Началось, значит. Он наконец-то теряет рассудок. Все мысли насчет поиска средства против того, что у него внутри, показались вдруг дурацкими, смехотворными. И как же он мог так долго сам себя обманывать?

- Ты мне все-таки скажи, что с тобой такое, - настаивал собеседник.

«Мертвец, мертвец», - завертелось мантрой у Кендрика в мозгу.

Питер Мак-Кован, глядящий пустыми глазами в темный потолок склада, будто этот взгляд может пробить все слои Лабиринта и выйти к далекому солнцу…

Мак-Кован отодвинулся от двери, ведущей в бар, Кендрик метнулся мимо него, вцепился в ручку, повернул.

Знакомый шум бара стал чуть громче, Кендрик остановился у приоткрытой двери.

- Тебя здесь нет, - тихо сказал он, оборачиваясь проверить, не здесь ли все-таки покойник. Да, Мак-Кован все еще смотрел теми же спокойными глазами.

- Это было давно.

- Прости.

- За что? - спросил Мак-Кован, наклоняя голову набок.

- Что дал тебе умереть. Собеседник покачал головой:

- Нас бы никогда не выпустили оттуда обоих - это ты отлично знаешь. Мы оба знали, что из твоих родных еще кто-то мог выжить. Но не было никого, кто ждал бы меня, так что выбор был очевиден.

Это было уже слишком. Он много лет представлял себе, как оно было бы - последний раз поговорить с Питером, найти способ как-то понять, что между ними случилось. Вот сейчас такая возможность выпала, и вдруг оказалось, что он не хочет этого. Не готов.

Кендрик сообразил, что он стал жертвой какой-то жуть до чего правдоподобной галлюцинации, порожденной его усилениями: фантазии, наложившиеся на реальный мир. И что теперь? Совсем скоро он перестанет различать воображаемое и реальное? Это и происходило перед концом со всеми лаборокрысами, когда усиления сперва поглощали нервную систему, потом пожирали тело изнутри? И к каждому из них приходило его прошлое - буквально приходило?

Если это так, то лучше было бы погибнуть прежде.

- Я пришел тебе кое-что сказать. Скоро мне уходить, так что… ты слушаешь?

Кендрик уставился на дверную ручку. Здравый рассудок - по ту сторону двери…

- Хорошо, слушаю.

- Не верь Харденбруку. Этот гад опасен. Слышишь меня? Опасен.

Кендрик распахнул дверь. Но не успел выйти, как почувствовал, что призрак Питера Мак-Кована подступил сзади вплотную. Тень сгустилась надверной панели, и будто кровь у него вдруг замерзла.

- Еще одно, пока ты не ушел. - Кендрик даже ощутил тепло от призрака, пивное дыхание у себя на шее. - Чтобы ты знал, что я пришел помочь. Перед стойкой стоит кожаный чемодан - загляни в него.

- Не понял.

- Недалеко от входной двери.

Тень шевельнулась, и Кендрик представил себе, как бледная рука тянет его назад. Он шагнул в дверь и быстро захлопнул ее за собой, достаточно громко, чтобы к нему обернулись сидевшие неподалеку клиенты. Не замечая их взглядов, он повернулся к двери, через которую сейчас прошел. Осторожно приоткрыл.

Никого.

Но ведь никого и не было? Он в этом не сомневался.

Бар «Святой в доспехах» был узким и длинным, с выходящими на улицу окнами в торце зала и стойкой, тянущейся почти от входа до темных ниш в глубине. Кендрик повернул влево, к передней секции.

Между самой стойкой и высокими окнами стояли на помосте столы со стульями. Вечерний наплыв еще не начался, и за столами никого не было. У крайнего стола возле самого окна стоял кожаный чемоданчик, а на столе - недопитый стакан, будто кто-то очень поспешно уходил, забыв о багаже.

«Это идиотизм». Пережить неприятную галлюцинацию - это само по себе достаточно плохо, но уж прислушиваться к ней - верх идиотизма. Кендрик отвернулся от стола и чемодана и зашагал к Малки, устроившемуся за стойкой в самом конце. Спертый жаркий воздух вонял табаком и выпивкой - приятный контраст с собачьим холодом улицы.

Малки таращился куда-то в пространство, руки скрестил на груди, клетчатая рубашка натянулась на круглом пузе, обнажив прихотливый узор пряжки ковбойского ремня. Этой пряжкой Малки очень дорожил, и одна из любимых историй дилера биотовара вертелась вокруг его первого и последнего визита в Лос-Анджелес, всего за несколько дней до того, как город внезапно перестал существовать. Маленький, кругленький, с редеющими блондинистыми волосами, зачесанными на неаккуратный прямой пробор, Малки не очень походил на жителя героического фронтира.

Кендрик сел рядом, и Малки приподнял брови, улыбнулся:

- Я уж думал, ты домой пошел.

- Оставь, Малки, что-то мне плохо. По-настоящему. Конечно, это ему примерещилось, что сердце остановилось. Смешно. Остановилось бы, так он уже был бы мертв.

Рука снова непроизвольно поднялась и прикоснулась пальцами к груди. Малки вопросителъно поднял брови, и Кендрик покачал головой:

- Даже не спрашивай. - Он чуть наклонил голову, поставив локти на стол, помассировал пальцами виски. Обернувшись на Малки, сумел вяло улыбнуться. - Похоже, начинаются галлюцинации.

Малки сел чуть прямее, и Кендрику приятно было увидеть у него на лице выражение неподдельной заботы.

- Что случилось? Еще один приступ?

- Ага. Призраков теперь стал видеть.

Кендрик снова откинул голову, касаясь затылком прокуренных обоев, и небрежно пожал плечами - вроде как невелика важность.

Малки встревожился еще сильнее.

- Тебе нужно к Харденбруку, прямо сейчас. Это серьезно.

- Не похоже, чтобы это у меня была финальная стадия чего бы то ни было, - ответил Кендрик. - Вот, посмотри.

Кендрик оттянул воротник футболки и наклонился ближе, оглядев сидящих поблизости. Но никто на них не смотрел.

Морщины и выпуклости, покрывающие кожу на грудной клетке, были заметны, но только едва. Не было признаков резких рубцов, отмечающих лаборокрыса в терминальной стадии бесконтрольного роста усиления.

- Видишь? Так что не бери в голову.

Малки глянул сердито, пока Кендрик пробежался взглядом по прочим посетителям бара. В основном акцент был здесь, как следовало ожидать, американский. Когда он только приехал в Шотландию, легче было помнить лица, но за последние годы это стало невозможным - наплыв беженце в от гражданской войны из США.

- А каких призраков?

- Обыкновенных. Покойников.

Кендрик вспомнил о своем виски и взял стакан. Повертел в руках, жалея, что нет более надежного способа заглушить воспоминания, которые призрак («Галлюцинация», - поправил он себя) у него вызвал.

Малки покачал головой:

- Тогда не говорить надо, а действовать. Тебе нужно лечение. - Он коснулся руки Кендрика, подносящей ко рту стакан. - И неплохо бы до тех пор обойтись без этого.

- Бумаги мне все равно нужны, - неразборчиво ответил Кендрик. - Потому я здесь.

Указанные «бумаги» превращали его в адвоката, который погиб в аду Лос-Анджелеса, и потому не сможет протестовать против такого присвоения его жизни.

- Не беспокойся, все уже сделано.

- Спасибо.

- Не за что.

Малки испытующе глянул на него. Кендрик допил виски, приятное тепло разлилось в желудке.

- Послушай, я все равно завтра иду к Харденбруку, так что нет разницы - сейчас или тогда.

- Хорошо, признаю свое поражение. Так… чей призрак ты видел?

Кендрик раздраженно хмыкнул:

- Малки, ничего я не видел. Я вообразил, будто что-то вижу.

Алкоголь ощутимо сглаживал острые края мысли. Тем не менее Кендрик чувствовал, что балансирует на грани серьезного приступа паники. Может быть, если рассказать о недавнем переживании, удастся посмотреть на него объективно, отстранить от себя.

- Мне померещилось, будто я разговариваю с человеком, погибшим когда-то в Лабиринте. Когда я обернулся, он стоял передо мной, вот как ты сейчас. - Кендрик вздрогнул. - Плохо, что это ощущалось очень реально.

Малки, будто до него вдруг дошло, зажал себе рот рукой.

- Черт, блин, ты извини тогда. Наверняка это было трудно.

- Это было давно, - ответил Кендрик, повторив слова призрака.

Иллюзии, приступы… что же это может быть, как не далекое предвестие неумолимо подступающей смерти?

Он закрыл глаза, и шум бара вдруг стал далеким, приглушенным. В этой искусственной тишине Кендрик прислушался к стуку собственного сердца.

И ничего не услышал.

Но открыл глаза - и вот он сидит, все еще дышит, думает, явно живой. Значит, еще одна галлюцинация - ему представляется, что он мертвый, гулкий, безмолвный внутри.

Но миновал миг, и снова мир навалился на него. Иллюзия там или что, а прав Малки: надо немедленно идти к Харденбруку.

Отчего же он не пошел? Отчего верит слову покойника, фантома?

Вдруг он вспомнил бесхозный чемодан у дальнего конца стойки.

- …тогда больше не рассказывай, - говорил Малки. Кендрик встал, Малки посмотрел на него озабоченно.

- Теперь ты куда?

- Сейчас вернусь. «Глупо это», - подумал он.

И все равно поспешил к концу стойки, мельком разглядывая посетителей. Лица, которые он уже сотни раз видел, но никогда словом не перемолвился.

Недопитый стакан так и остался на столе. Чемодан на полу рядом с ним. Долго он здесь находиться не мог, иначе Люсия или кто-нибудь из работниц бара его бы уже заметил.

Кендрик сел на стул рядом и огляделся. А что, если вдруг появится владелец чемодана и увидит, как Кендрик в нем роется?

Дорогой с виду чемодан, мягкая кожа сливочного цвета, серебряный замочек блестит под лампами.

Чувствуя себя воришкой, Кендрик протянул руку и открыл чемодан.

Перед ним предстала мешанина проводов и всяких электронных штучек, все это обернуто вокруг кусков взрывчатки, похожей на пластилин. «И все это может быть частью какой-то сложной галлюцинации», - мелькнула мысль.

Лучше всего будет, если кто-то еще посмотрит и скажет, что видит. Он встал и шагнул к стойке:

- Люсия…

Она глянула на Кендрика и кивнула, здороваясь. Потом нахмурилась, будто что-то увидев в выражении его лица. Обслужив клиента, она вышла из-за стойки - высокая, внушительная. В предыдущей жизни она была военным инженером, а когда США входили в штопор гражданской войны, служила на Кубе в составе миротворческого контингента ООН. Потом череда других событий привела ее сюда, в «Святой в доспехах». Помимо работы в баре, она еще помогала Тодду соблюдать требования, предъявляемые безопасностью к владельцу «Святого» - которым совершенно случайно был Малки.

Она посмотрела на Кендрика:

- Что случилось?

Голос ее был так низок, что его можно было бы и баритоном назвать.

- Посмотри и скажи, не мерещится ли мне. Он показал на открытый чемодан.

Люсия шагнула, заглянула внутрь. Глазау нее стали большие-большие, почти как блюдца, смуглая испанская кожа заметно побледнела. Зайдя за стойку, она щелкнула выключателем, отрубая музыку. Зажегся свет, разговоры оборвались на полуслове.

- Бар закрыт! - крикнул Люсия. - Всем покинуть помещение - живо!

Кое-кто из завсегдатаев только осклабился - будто в ответ на классную шутку. Остальные застыли в недоумении. Кендрик глянул через зал «Святого» и увидел, как Малки резко выпрямился, и на лице его попеременно сменялись выражение недоумения и гнева

- Все вон, немедленно! - заревела снова Люсия, громоподобно хлопая руками над головой. Кендрик нервозно смотрел на открытый чемодан. Слышно было, как Малки заорал примерно то же самое, с перепуганным лицом открывая настежь пожарный выход.

Малки поспешил к Кендрику, пока Люсия выгоняла на улицу остальных сотрудников и посетителей. Недовольно бурча и задавая ненужные вопросы, они выходили в ледяную ночь.

- В чемодане, - показал Кендрик.

Малки шагнул к столу и тяжело сел на табурет. Наклонился, будто хотел голову в чемодан сунуть. Сердитая гримаса сменилась ужасом.

- Ой, черт! - шепнул он. - Ведь придется же копов звать.

Он оглянулся на Люсию, подошедшую сзади. Ее стараниями в баре стало тихо и пусто.

- Давай отсюда, - сказал Малки, уводя Кендрика за руку. - Если я вызываю копов, тебе уж точно не стоит тут ошиваться.

- Но мои документы…

- …обычную полицейскую проверку выдержат. Но есть ли смысл искушать судьбу? Выберемся отсюда, я позвоню копам, чтобы они приехали и разрядили эту штуку, пока она меня без средств на прокорм не оставила.

- Если меня будут допрашивать…

- Я же сказал, я знаю. Выйдем задним входом. Люсия, поднимись наверх, проверь, чтобы там никого не было. Если есть - выгоняй на улицу.

У Кендрика, конечно, было удостоверение еврогражданина, но измененное незаконным образом для сокрытия его прошлого лаборокрыса - в противном случае его передвижения были бы строго ограничены. Это удостоверение не обязательно даже было с собой носить; на самом деле граждане Европейского Легислата не были обязаны это делать. Но в некоторых обстоятельствах - например, тревога из-за бомбы, - проверки биографии могут быть куда глубже обычных. Будь у него даже удостоверение из АЛ, которое обещал Малки, даже оно могло бы не выдержать полной проверки, устрой ее какой-нибудь комитет по расследованию Легислата в желании искоренить терроризм.

Добравшись до стены опустевшего бара, Малки наклонился через стойку и взял длинную палку от метлы, закрепленную на стене. На конце ее был железный крюк. Малки отодвинул стол и пару стульев, и тогда Кендрик увидел в полу люк. Аккуратно зацепив крышку люка за железное кольцо, Малки оттащил ее в сторону.

- Камеры есть? - спросил Кендрик. - И что-нибудь, что полиция сможет против меня использовать?

- И то есть, и другое. Но как только ты смоешься, я попрошу Тодда немедленно поменять память системы наблюдения. Ты не поверишь, но он умеет работать быстро, когда ему надо.

В открытом люке виднелась уходящая в темноту лестница Малки быстро спустился, Кендрик без колебаний полез за ним.

Они оказались на полу погреба. Здесь было темно, но включились усиленные органы чувств Кендрика, и вокруг сразу прояснилось. Он увидел грубо оштукатуренные стены, голые половицы, большие металлические гробы, штабелями сложенные у стен. Когда Малки открыл дверь в дальнем конце погреба, в нос ударил запах выдохшегося пива.

- Сюда.

Владелец бара шагнул в темноту. Кендрик за ним, идя по липкому от струек пива полу. Пройдя через дверь, он оказался в запущенном саду, выходящем в узкий переулок, блестящий инеем.

Холодный ветер резанул лицо. Уже не один десяток лет как Гольфстрим был отведен, и лето в Шотландии тянулось едва лишь полтора месяца. Глобальное потепление изменило ход воздушных течений над тропиками так, что экваториальное тепло до северной Европы уже не доходило. В высоких северных широтах температуры рухнули вниз, и люди мрачно гадали, не начало ли это нового ледникового периода.

Малки ждал Кендрика.

- А теперь скажи, что там случилось? - с заинтересованным лицом спросил он.

- Бомба была в баре.

- Откуда ты узнал? Ты ведь не сам ее подложил?

- Да ладно, брось, я… - Но что он мог сейчас сказать? Уж точно не правду. Малки решит, что это ложь, и Кендрик его поймет лучше всякого другого. - Узнал, как любой лаборокрыс узнал бы, - сымпровизировал Кендрик. В общем-то вполне правдоподобное объяснение.

Малки уставился на него, недоверчиво раскрыв рот.

- Ты хочешь сказать, что ты ее учуял? Прямо с другого конца бара? Брось, Кендрик, на такое даже лаборокрыс не способен. Тебя ведь кто-то предупредил?

- Слушай, сейчас нет времени. Пока никого нет, мне надо исчезнуть, о'кей? Держи меня в курсе.

Кендрик поднял руку в прощальном жесте и поспешил прочь, физически ощущая спиной подозрительный взгляд Малки.

Кендрик не видел, как эта фигура вышла из темноты возле припаркованных машин, но что за ним пристроился хвост, понял сразу. Он свернул в конце квартала за угол и там подождал секунду, пока появился преследователь. Кендрик схватил его за плечо и развернул лицом к себе.

- Полегче! - сказал человек, и по акценту в нем безошибочно можно было узнать американца. - Полегче, я только поговорить с тобой хочу.

- О чем? Это ты бомбу в бар подложил? Незнакомец вытаращил глаза:

- Так вот что это было? Господи, а я-то голову ломал, что там случилось.

- Ты тоже там был?

- Да, тебя искал. А потом всех вытолкали на улицу. - Он улыбнулся. - Ты меня не помнишь?

- Нет.

Это было неправдой. Что-то знакомое было в лице этого человека. Но совсем не так, как когда он в баре увидел призрака: на этот раз не было ни тошноты, ни ощущения нависшего ужаса, ничего из симптомов-предвестников приступа. Кем бы этот человек ни был, видением он не был точно.

- Лабиринт, ну? Хотя давно было.

- Боюсь, не припоминаю. Незнакомец засмеялся:

- Ну, мы никогда на самом деле не разговаривали. Я Эрик Уитсетт.

- Но вы же были…

- Ага, в коме. Но пришел в себя через год после того, как меня из Лабиринта вытащили. Когда ты не появился на улице, я подумал, что, значит, вышел каким-то черным ходом. И вот я здесь.

Кендрик покачал головой:

- Мистер Уитсетт, я прошу прощения, что вас не узнал. Просто…

- Просто много времени прошло, понимаю. Послушай, я за тобой не шпионю или чего-нибудь в этом роде. Но мне нужно с тобой поговорить.

За несколько кварталов послышался приближающийся звук сирен.

- Наверное, Эрик, придется нам сперва пройтись.

Они перешли улицу и пошли дальше - Кендрик впереди, Эрик за ним. Кендрик срезал по диагонали через Парламент-сквер и остановил Уитсетта, упершись ему ладонью в грудь.

- Я не знаю, Эрик, зачем ты здесь и что тебе от меня нужно, но ты должен знать: мне очень не нравится, что меня раскрыли.

Он говорил тихо, потому что вокруг было много людей, они входили и выходили в яркие мерцающие трехмерные проекции из витрин лавок, танцующие и мерцающие для привлечения внимания. Тихая какофония звоночков продаж воспринималась еле-еле. Уитсетт покачал головой:

- Я не шантажировать тебя приехал. Я просто надеюсь, что способен тебе помочь. Меня послал Бадди, а его ты вряд ли забыл.

- Ладно, ты меня заинтересовал. Так что тебе нужно?

- Ты слыхал о гибели? О гибели лаборокрысов? Кендрик открыл рот, но закрыл его, ничего не сказав.

Были сообщения о смерти одного или двух человек, много лет назад свидетельствовавших против режима Уилбера; в частности, против Антона Зирацки, хотя тут процесс был посмертным.

- Слыхал я про Адамса и Галагера, что их убили. И кто - неизвестно.

- Это правда, но были и другие, о которых ты мог не слышать: Перес, Захс, Гауптманн, Стиллвелл. Они все мертвы.

Пока Уитсетт говорил, Кендрик его рассматривал. Маленький, кругленький, с пышной бородой. В воспоминаниях Кендрика он был почти неодушевленной тенью, можно считать, предыдущей стадией перед мертвецом. Но вот он, жив-здоров, и это давало Кендрику основания для надежды. Если мог поправиться Уитсетт, то, может быть, любому это доступно?

- Их я помню, - медленно сказал Кендрик, - но уже несколько лет ни от одного ничего до меня не доходило. Ты хочешь сказать, что их кто-то убил?

- Именно это я и хочу сказать. Но охотятся не за всеми лаборокрысами, а только за участниками экспериментальной программы, в которой были ты и я. Определенно что-то происходит.

- Ты хочешь сказать, что кто-то подложил бомбу, чтобы убить меня?

- Я не вижу иного объяснения, а ты? Похоже, что, хоть ты и пытался жить инкогнито, кто-то тебя расшифровал.

- Это не объясняет, откуда ты, Эрик, узнал, где меня искать.

- У тебя те же координаты, что были, когда ты в прошлый раз виделся с Бадди?

- Ага, и это он тебе сказал, где меня искать, - кивнул Уитсетт. - Но тебе стоит знать, что я уже несколько лет Бадди не видел. Мы уже не общаемся как раньше.

Сирены зазвучали очень близко, а двое собеседников еще были недостаточно далеко от «Святого». Не сговариваясь, они снова пошли бок о бок.

Пройдя еще один переулок и перейдя широкую улицу за ним, они продолжали идти, в целом держа направление на центр города. Кендрик заметил, что Уитсетт поднял воротник пиджака, туго обмотал шею шарфом. Ночь выпала холоднее обычной, но Кендрик подозревал, что у Эрика есть и другие причины так тщательно себя закрывать.

- Вы с Бадди были оба в Семнадцатом одновременно со мной. Я очень слабо все это помню и потому могу считать себя одним из счастливцев.

- Счастливцы - это те, кого там не было. Если ты или Бадди знаете, кто хотел бы подложить бомбу, очень мило с вашей стороны было бы просто мне сказать.

- Это… а, черт!

В дальнем конце улицы вспыхнули фары, и мимо медленно проехал полицейский автомобиль-робот, щетинясь объективами и сенсорами. Двое переждали его в тени и двинулись дальше, быстро свернув за угол и выйдя из его поля зрения.

- Что сейчас куда важнее, - продолжал Уитсетт, - это знать, что не только тебе мерещатся странные вещи.

- Откуда ты?..

Уитсетт остановился в темном дверном проеме и размотал шарф. Кендрик увидел десятки темных выпуклых шрамов, выходящих из-под рубашки, как темные ветви, сходящиеся к основанию черепа. Подбородок и щеки распухли, искривились.

Сколько еще осталось жить Уитсетту, Кендрик угадать не мог, но, судя по виду, меньше года.

- Послушай, мне жаль, что с тобой так получилось. И у меня тоже усиления одичали. Так что я тебе сочувствую.

Уитсетт рассмеялся низким горловым смехом, от которого затряслось его небольшое тело.

- Тебе неприятно было смотреть, прости. У меня много было времени, чтобы свыкнуться с тем, что случилось со мной, - как и у всех у нас. Что будет - то будет. Знаешь, здесь, наверное, не лучшее место, и не пойти ли нам куда-нибудь, где можно пропустить по стаканчику? Нам многое нужно обсудить.

- Может, сначала ты мог бы ответить на мой вопрос? Если ты знаешь, если у тебя есть хоть какая-то догадка, кто подложил бомбу, ты должен мне сказать.

Уитсетт огляделся и покачал головой.

- Ладно. Почти наверняка это «Лос Муэртос», но точно сказать я бы не решился.

Кендрик рассмеялся:

- Так далеко от Лабиринта? За каким бы чертом им…

- Послушай, все-таки не лучшее место и время для обсуждения подобных вопросов. Давай лучше увидимся в ближайшее время. Завтра, скажем?

- Возможно.

- Всего лишь «возможно»?

- Я не понял, почему Бадди сам не может приехать и поговорить со мной лично.

Уитсетт вздохнул и достал мобил.

- Послушай, пока тут еще какой-нибудь полицейский автомобиль не проехал, первым делом я хочу сделать так, чтобы мы могли связаться друг с другом.

Кендрик поколебался, потом пожал плечами и достал свой мобил. Они включили приборы, дали им связаться друг с другом и обменяться контактной информацией.

Уитсетт улыбался, но лицо у него стало более закрытым. Он застегнул пальто, сперва тщательно завернув шарфом шею.

- Я рад, что сейчас холодно, а то куда труднее было бы это скрыть. Отвечаю на твой вопрос: у Бадди сейчас полно хлопот, он тут организует… - пауза, - …разные вещи. Тут скорее другое… я думаю, он удивился, что ты на него не стал выходить.

Уитсетт помолчал и вернулся к прежней теме:

- А что ты видел - в своих видениях? Кендрик тоже помолчал, формулируя ответ.

- Прости, я еще не готов об этом говорить. Что-то видел. Какая разница?

Но Уитсетт настаивал:

- Зеленое вокруг, да? И крылатый…

- Прошу тебя, оставь. Я буду рад это с тобой обсудить в другой раз, но не сейчас.

Кендрик подумал, не выразил ли он на лице страха. Уитсетт смотрел на него изучающими спокойными глазами, заставляя Кендрика чувствовать себя так, будто его оценивают и судят. Он отвернулся.

- Скоро поговорим, - сказал он Уитсетту, и получилось резче, чем он хотел. - До свидания.

Уитсетт кивнул:

- Я буду на связи.

Кендрик быстро пошел прочь, не желая обернуться и увидеть, что никого там нет.

Вернуться домой - это был не вариант. По крайней мере сегодня. Если Малки с Тоддом не смогли убрать его с записей наблюдения в «Святом», если кто-то знает, кто он, и хочет его убить по каким-то непонятным причинам, то безмятежно шагать к себе домой - вряд ли хорошее решение. Кендрик замедлил шаг, сообразив, что больше идти некуда.

Через минуту какой-то инстинкт направил его к дому Кэролайн. Вряд ли она будет счастлива его видеть, но куда еще? Кроме того, хотелось сейчас видеть кого-то знакомого, кого-то, испытавшего то же, что и он.

Отойдя всего на полквартала, Кендрик обернулся и увидел, что Уитсетта нет. Рассматривая то место, где они только что разговаривали, Кендрик непроизвольно сжал кулаки. «Настоящий, - решил он. - Он был настоящий».

Дорога через центр по направлению к Стокбриджу заняла у него тридцать пять минут. Быстрый шаг и холодный воздух помогли снова обострить чувства, до того заглушённые едва прошедшей тошнотой. Сжав ладонью мобил, он шагнул ко входу модернизированного жилого дома, где на верхнем этаже жила в собственной квартире Кэролайн Винченцо. Лестничная клетка, хорошо просматриваемая сквозь закаленное стекло входа, была ярко освещена. Тщательно и уверенно он заглушил голоса в мозгу, выкрикивающие ему все причины, почему ему здесь быть нельзя.

Можно было воспользоваться шифровальным ключом Кэролайн - все еще хранимым после стольких лет в памяти мобила, но вряд ли Кэролайн бы это понравилось. Поэтому Кендрик коснулся мобилом уха и стал ждать ответа Кэролайн.

Резко вспыхнула боль в затылке, и Кендрик покачнулся, свалился спиной на стенку вестибюля.

«Только не это, - подумал он. - Только не второй раз за один вечер».

На грани истерики он тяжело и быстро задышал, сползая вдоль стенки, упираясь спиной в дверь, опустился ягодицами на холодный бетон. Яркие вспышки сверкали стробоскопом на краю поля зрения. Желчь поднималась к горлу.

Он глянул на мобил, лежащий в ладони, и тот тихо дзинькнул. «Давай, - подумал Кендрик. - Может, ее просто нет дома. Наверное…»

Цунами боли накатило на него, и он поддался, как раз когда улица скрылась с глаз. И тут произошла невероятная вещь… боль исчезла мгновенно.

Он перенесся куда-то в иное место, и теплый ветер обдувал голову. Воздух вокруг был густи сладок, как мед. И было то же, что и раньше: фигура, порожденная глубинами его разума, колыхалась на легком ветерке на сверкающих под золотым солнцем крыльях.

Эти крылья росли невозможным образом из плеч крошечного гомункулуса, быть может, с ладонь ростом. Они были широко раскрыты, переливались и играли, ловя какое-то невидимое течение. Безмятежное лицо создания - слишком похожее на человеческое - смотрело на Кендрика с веселым презрением.

Ощущение было такое, будто он сам сжался к точке простого осознания, подвешенной в воздухе, а мысли будто заперли в каком-то плотном текучем янтаре. Вдруг у мальчика с паутинными крылышками сделался скучающий вид, и он метнулся прочь с невероятной быстротой. Кендрик смотрел вслед фигурке, летящей над пейзажем, рожденным из снов.

Он стоял в каком-то саду, окружающем группу низких зданий офисного вида, и белые стены их светились, будто излучали внутренний свет. А еще дальше сад окружали высокие деревья. Земля с двух сторон закруглялась внутрь, вверх, и края ее сходились далеко в вышине над головой, так что Кендрик стоял внутри огромного цилиндра.

Он бывал уже здесь, всегда в судорогах сильного приступа, выворачивающего тело и нервы, всегда оставляющего ощущение разбитости, тошноту и изможденность. Этого мальчика с паутинными крылышками он тоже видел… и этот странный сад, и дома посередине него.

Мальчик в воздухе лениво шевелил крыльями, паря над высокой некошеной травой.

Кендрик поднял голову, посмотрел на окружающие этот мир стены, гадая, почему из всех мест на свете ему приснилось именно это…

И снова оказался в Эдинбурге, и хриплое дыхание болезненно ощущалось воспаленным горлом, а над ним склонилась Кэролайн - он сразу же понял, что она втащила его из вестибюля туда, где он сейчас лежит у подножия лестницы. Гнев и беспокойство сменяли друг друга у нее на лице, и он закрыл глаза, ожидая, пока пройдет боль.

Кендрик снял футболку через голову и стал рассматривать свою голую грудь в зеркале ванной, отмечая линии, пересекающие бедра, загибающиеся вокруг грудной клетки, продолжающиеся под левой рукой и на спине, потом резко поднимающиеся у основания черепа, чтобы уйти еще глубже под кожу. Эти линии остались у него с дней Лабиринта, и теперь, когда его усиления одичали, их скоро станет больше - это вопрос времени. Они сейчас стали тверже на ощупь, будто стальные тросы, перекрещенные под кожей.

Потом он поднес два пальца к запястью и нащупал пульс, но вместо знакомого всю жизнь ритма ощутил ровное биение, будто у машины, а не у живого.

Он подался ближе к зеркалу, рассматривая легкое покраснение щек - ему были видны детали, о которых человек без усилений даже не догадался бы. Что-то поддерживало жизнь в его теле, качало кровь по артериям. Но это не было сердце - оно замолчало.

- Кендрик? - донесся голос Кэролайн снаружи. - Ты там не утонул?

- Все в порядке.

Он снова натянул футболку и вышел в гостиную Кэролайн. Не так уж давно это была их общая гостиная, но около полугода назад все это кончилось. Кендрик смотрел, как Кэролайн сворачивает сигаретку - бессмысленный акт, потому что усиления выгонят наркотик из крови раньше, чем он близко подберется к мозгу. Но это у Кэролайн было тщательно культивируемое чудачество. Она говорила, что любит вкус курева.

Густые черные волосы тяжелыми кудрями спадали у нее по спине. Кендрик заметил, что она по-прежнему носит костюм, а разбросанные по всему полу бумаги и электронные листы свидетельствовали, что она только что вернулась с переговоров с клиентами и сейчас искала вдруг понадобившиеся записи.

- Спасибо, что впустила.

Кэролайн слегка пожала плечами, на лице ее было выражение прохладной отстраненности. Протянув ногу, с которой она еще не сняла дорогую кожаную туфлю на низком каблуке, Кэролайн подтянула к себе пепельницу и сбросила пепел. Сигарета все еще служила ей щитом, дым - маской поверх мыслей.

- Я могла бы тебя там оставить, Кендрик, но ты же знаешь, как мои соседи на такое реагируют. - Она тяжело вздохнула. - Что с тобой сегодня случилось?

- Очередной приступ. Она покачала головой:

- И ты поэтому пришел ко мне? Чтобы я что-то сделала?

- Не поэтому.

Он рассказал ей, что случилось в «Святом».

- Боже ты мой, - сказала она тихо. - И тебе пришлось беседовать с полицией?

- Я ушел раньше, чем они приехали. - Кендрик сел напротив нее и несмело улыбнулся. - Приступ начался, когда я уже здесь был. Сегодня уже второй, а первый - за пару часов до того.

- Два приступа в один день? Он кивнул.

- Прости, Кендрик. - У нее был смущенный вид. - Я понятия не имела. Я…

Она замолчала. Черты ее лица расплывались за синим дымом. Кендрик рассматривал едва заметные приподнятые линии у нее на коже, едва заметные - там, где была расстегнута верхняя пуговица. Когда она бывала на людях, привычка заставляла ее ходить застегнутой. В окне за ее спиной сияли под лунным небом крыши города.

Кендрик почти читал мысли Кэролайн. Они оба были лаборокрысами, и то, что случилось с ним, могло в любую минуту случиться с нею. Наверное, она была испугана - все шансы за то, что ее ждет тот же конец.

Пойти в обычную больницу и лечиться там - этот вариант не рассматривался, и они оба это знали. То, что нес каждый из них в своем теле, было непредсказуемо по определению, а потому служило достаточной причиной, чтобы лаборокрысов сажали за решетку без суда на весь остаток их короткой жизни, как только усиления у них проявляли признаки выхода из-под контроля. А есть страны, где если узнают, что ты - лаборокрыс, тебя просто застрелят и труп сожгут.

Кэролайн, кажется, пришла к какому-то решению. Она загасила окурок и встала.

- Сегодня можешь остаться здесь на диване, - бросила она коротко. - Я дам тебе, на чем спать.

Она скрылась в спальне и вернулась с парой подушек и одеялом.

Потом вернулась в спальню, и Кендрик мрачно проводил ее взглядом. Потом отвернулся к окну, не желая уходить в слезливые сожаления о давно прошедшем, и стал разглядывать городские крыши. За ними над всем остальным нависла неясная громада замка, далеко внизу серо блестел асфальт под косыми струями начавшегося ледяного дождя.

Завтра придется опять идти в клинику Харденбрука. Выбора нет - никто, кроме Харденбрука, ему помочь не сможет.

Кендрик тихо заговорил, не оборачиваясь, чтобы узнать, поменяла ли Кэролайн код голосового доступа к программам оконных экранов. Потом шагнул назад, когда лист стекла перед ним стал непрозрачен, горизонт Эдинбурга исчез за логотипом корпорации, надвинувшимся на него на волне электронной музыки.

За спиной послышались шаги Кэролайн.

- Эта эмблема… - начал он.

- Корпорация «ТрансАфрика» - ответила она. - Ты ее должен помнить.

- Значит, у тебя все в порядке?

Она выгнула бровь, отвечая на сказанное между строк: «Ты имеешь в виду - без тебя?»

- Лучше, чем в порядке. Ты же знаешь, сколько времени я на это затратила.

Кендрик снова переключил внимание на экран, где логотип корпорации сменился изображением вращающегося глобуса. Кэролайн выиграла контракт на конструирование проекта «ТрансАфрика» всего за несколько месяцев до момента, как резко разорвала их отношения - без объяснений. За несколько месяцев до того, как впервые проявились его приступы.

Вдруг почувствовав себя неуютно, Кендрик сел на диван. Значит, у нее «лучше, чем в порядке»? Он стал смотреть передачу, радуясь, что может отвлечься от всего, что случилось за один вечер.

Анимационный глобус превратился в узнаваемое изображение Земли с близкой орбиты, и точка наблюдения штопором пошла вниз, сквозь густые облака, пока не стал виден внизу Африканский континент. Наблюдатель стал перемещаться, показалась южная оконечность Пиренейского полуострова над побережьем Северной Африки. Потом засветилась ниточка, соединяющая эти два континента, увеличиваясь, приближаясь, пока не превратилась в огромный мост.

Главный его пролет держался на четырех огромных пилонах, из них два средних уходили в водные глубины Гибралтарского пролива. Море возле этих пилонов вдруг стало прозрачным, как тонированное синеватое стекло, и голос сверху стал объяснять инженерные трудности создания столь огромной конструкции. Ее, конечно, невозможно было бы построить, если бы не уроки строительства орбитальной станции «Архимед».

Кендрик обернулся к Кэролайн.

- Что скажешь? - спросила она его.

- Впечатляет. Отличную работу ты сделала, я действительно поражен.

Он повернулся к разворачивающимся на экране образам.

«Архимед» - «белый слон» Макса Дрегера, его провал, - все еще парил где-то высоко над Землей. Кендрик смотрел на экран, но мысли его были далеко.

Кэролайн оставила Кендрика устраиваться на отведенном ему диване. Оказавшись в доме, который он никогда не думал увидеть вновь, он попытался забыть о навалившихся на него несчастьях. Даже не рассказал Кэролайн о Питере Мак-Коване или о встрече с Уитсеттом.

Она имела право знать, но почему-то он не был готов говорить, как-то не верилось ему, что он в реальной опасности. Может, Уитсетт - просто псих-одиночка, состряпавший свою легенду по следам событий в «Святом».

Кендрик выключил свет, но заснуть было непросто - слишком о многом надо было подумать. Он не только говорил с призраком, но этот призрак - галлюцинация - сказал ему то, чего бы он никак иначе не узнал.

Слишком о многом надо было подумать. Он снова тихо заговорил в воздух, включая экраны-окна, но звук оставил выключенным, зная, что Кэролайн спит в соседней комнате.

Презентация, над которой она работала, повторялась в виде интерактивной среды, поэтому, когда логотип погас, можно было отвести воображаемый объектив от Земли и направить в пространство. «Архимеда» он нашел почти сразу. Станция все время там была, но сейчас, увидев ее громаду на экране, Кендрик кое-что вспомнил.

Огромный цилиндр «Архимеда» выплывал на экран, утыканный лампочками, которые подмигивали и казались скорее художественным украшением, нежели реальностью, а тем временем в мозгу Кендрика стала оживать полуоформленная идея.

Он велел экрану-окну приблизить созданный компьютером образ и вспомнил все истории и догадки. Там много всякого случилось.

Хотя только резонным было бы предположение, что Кэролайн затратила достаточное время, чтобы программно ввести «Архимеда» в эту среду, Кендрик не мог не отметить особого внимания к деталям. Частично это можно было отнести за счет ее профессионализма, но Кендрик все же не удовлетворился этим ответом. В конце концов этот проект, будучи, несомненно, величайшим инженерным достижением Дрегера, куда больше был известен как его катастрофический провал. И хотя это явно было вкладом в проект, где Кэролайн участвовала в решении вспомогательных задач, зачем ей столько времени было тратить на воссоздание «Архимеда» с такой детальной точностью?

Но усталость стала брать верх над любопытством, и Кендрика начал смаривать сон. Лежа в темноте, он понял, что боится закрыть глаза, боится проснуться и увидеть, что его тело изменилось - толстые канаты полуразумной машинерии со своими непостижимыми желаниями, зарывшиеся под кожу как угри.

Возможно было все, а Кендрик давно уже открыл, что нет ничего страшнее, чем неизвестное, непредсказуемое.

Зной будто стал еще беспощаднее. Марлин Смиби поднялся по короткой каменной лестнице, с заметной благодарностью шагнул в кондиционированный рай приемной и остановился, наслаждаясь прохладой. Потом кивнул охраннику за столом и направился к личному лифту Макса Дрегера.

Не прошло и минуты, как он входил в кабинет Дрегера, разглядывая огромное каменное панно, занимающее почти целую стену. Потом его взгляд перешел к кишащим жизнью джунглям, видным через окно, занимавшее всю противоположную стену. Дрегер стоял у этого окна, убрав руки в карманы, глядя на джунгли и куда-то сквозь них. С выгоревшими волосами, медной от загара кожей он казался идеальным образцом опаленного солнцем калифорнийского миллиардера.

Над гладью письменного стола висело изображение, наведенное воздушным проектором, и Марлин сразу же узнал «Архимед» - тускло-серую трубу, скрадывавшую огромные размеры космической базы.

- Марлин, рад, что ты вернулся. Надеюсь, поездка была приятной.

Дрегер проследил за взглядом Смиби, устремленным на изображение «Архимеда».

- Очень приятной, сэр.

Смиби сел возле Длинного обсидианового стола, вынул из кармана пиджака эллист и положил на полированную поверхность между собой и Дрегером.

- Вот все, что я смог найти об обитателях Отделения Семнадцать.

Вынув руку из кармана, Дрегер опустил ее пальцами вниз на стол. Смиби подтолкнул эллист по скользкому столу, и Дрегер остановил его. Пальцы его забегали по документу, и под ними побежали массы текстов и изображений.

Дрегер кивнул, будто именно это ему и нужно было, и постучал по цветной панельке. Края листа запульсировали красным, указывая, что сейчас содержимое его грузится в банк данных, заключенный в браслете данных на руке Дрегера.

- Вот что очень интересно. «Лос Муэртос» явственно установили связь между выжившими лаборокрысами и «Архимедом». - Смиби ждал молча. Дрегер выстукивал пальцами какой-то ритм на столе. - Интересно, но не настолько удовлетворительно, как мне хотелось надеяться.

- Были трудности.

- Мне уже известно о них. - Дрегер сел напротив Смиби, полуприкрыв рукой рот, стал рассматривать собеседника. - Как продвигается ваше лечение?

Вопрос мог быть вполне невинным, но за месяцы, прошедшие с тех пор, как он поступил на службу к Дрегеру - точнее, как Дрегер дал необходимые взятки, чтобы вытащить Смиби, гнившего в китайской тюрьме, - Смиби научился чуять внутреннюю угрозу в каждом таком обсуждении. Он осторожно кивнул, с нейтральным лицом подыскивая слова для ответа.

- Приступы роста у моих усилений, кажется, удалось остановить, но на время или навсегда - судить пока рано. -

Он проглотил слюну. - Мне понадобится дальнейшее лечение, дальнейшее наблюдение, и доктор Сянь считает, что нескоро еще можно будет судить о том, очистился я или нет.

Дрегер кивнул. Смиби уже был уверен, что в той китайской тюрьме и сдохнет. Усиления ему имплантировали хирургически лишь за несколько лет до того, в бангкокской клинике, где принимали только наличные - любые, кроме долларов США. Почему-то в тот момент это казалось удачным решением. По некоторым причинам стало труднее, намного труднее найти работу наемника, не обладая этим дополнительным преимуществом. А если не сделать этого жизненно важного шага, можешь как-нибудь застрятъ в горном проходе, и кто-то, умеющий видеть в темноте и с реакцией в три раза быстрее твоей, будет подкрадываться к тебе с ножом. При таком раскладе хирургия казалась разумным выбором - на тот момент.

Дрегер мотнул головой в сторону изображения «Архимеда», все еще висящего в воздухе.

- Расскажите мне, Марлин, что вы знаете об этой станции?

- Только то, что прочел в последние дни, сэр. Дрегер махнул рукой, отметая возражение.

- Так рассказывайте, что выяснили.

- Исходный проект вели три ваших дочерних фирмы по орбитальному строительству, работая в тандеме с правительством Соединенных Штатов - пока еще таковые существовали. - Смиби коротко пожал плечами. - Проект запустили в начале восьмидесятых, цель его была - продемонстрировать научное превосходство США в тот момент, когда они почти перманентно находились под атакой неизвестных сил, применяющих биологическое или генетическое оружие. Это было в тот момент, когда президент Уилбер учредил Правительство Чрезвычайного Положения, приостановив действие Конституции. И прервав электоральный процесс.

- Но были и другие причины для строительства станции, Марлин?

Смиби посмотрел на него оценивающе, и только потом ответил:

- Да, были. Я человек религиозный, мистер Дрегер, и я думаю, что Уилбер был не прав. Он думал, что может обратиться прямо к Богу, используя «Архимед» - грех гордыни. Господь поразил Соединенные Штаты и рассеял народ их огнем и мором. Таково было наказание нам за нашу жестоковыйностъ. Теперь же стал недоступен и сам «Архимед».

Безмятежное лицо Дрегера даже не изменилось. Во время речи Смиби он все также смотрел поверх деревьев, высящихся за древними храмами.

- Вы ведьтам были, Марлин? В самом конце?

- Простите, сэр? Дрегер обернулся к нему.

- Во время полета Уилбера, вы были одним из его… вас ведь называли «Божья команда»? - Смиби почувствовал, как загораются у него щеки. Термин, который применил Дрегер, был как минимум не комплиментом. - Вы там были, пытались его вывезти из Белого Дома, пока Сенат его не арестовал.

Дрегер тронул браслет данных, и края эллиста снова засветились. Смиби увидел, что на нем выводится новая информация, и ему не надо было приглядываться, чтобы узнать, о чем она.

Дрегер повернул эллист на сто восемьдесят градусов и толкнул к Смиби, который остался сидеть неподвижно.

- Вы свое прежнее имя помните? - спросил Дрегер. - Или слишком много неприятных воспоминаний оно вызывает?

- Чертову уйму неприятных воспоминаний, сэр. Но к чему вы ведете? Я и так уже на вас работаю.

Я хочу, чтобы вы поняли, что поставлено здесь на карту… Кстати, пластическую операцию вам сделали великолепно. То, что я собираюсь вам сказать, предназначено лишь для очень немногих, так что можете ощущать себя избранным, поскольку я решил поделиться этим с вами. Уверен, что вы понимаете всю серьезность ситуации.

«Еще как», - мрачно буркнул про себя Смиби.

- Очень многие исследования, проводимые на борту «Архимеда», были связаны с молекулярной инженерией. Сама станция тоже частично явилась результатом нанотехнологий, и в ней использовались материалы, добытые роботами в лунных шахтах. Некоторые такие исследования, в частности, разработка биоорганических технологий, умеющих взрывать живые тела, получили дальнейшее развитие в закрытых военных экспериментах. - Дрегер улыбнулся, но ничего веселого в его глазах не было. - В ходе которых ставились эксперименты над американскими гражданами.

Смиби пожал плечами:

- Отщепенцы, враги государства - люди, которые с распростертыми объятиями открыли бы границы нашим злейшим врагам.

Дрегер наклонил голову набок:

- То есть вы это одобряете?

- Вопрос не по существу, сэр. В чем цель всего этого?

- Что, если я вам так скажу: Уилбер не ошибся, что может с помощью «Архимеда» найти Бога.

Смиби несколько секунд молчал, подыскивая подходящий ответ. Но Дрегер не стал ждать ответа:

- Давайте я вам расскажу остальные детали. В еще наполовину построенном «Архимеде» обнаружилось нарушение герметичности. В вещество станции вторглась самоорганизующаяся молекулярная машинерия, и в силу этого «Архимед» был оставлен по приговору Мирового Суда. - Дрегер хитро улыбнулся. - Вы знаете, какие точно произошли нарушения?

Почему-то - Смиби сам не мог до конца понять - у него сильно пересохло в горле.

- Нет, сэр.

- Ваш дорогой президент хотел найти Бога. Мои теории он трактовал так, будто считал, что я могу ему в этом помочь. Сердце «Архимеда» состоит из самообучающихся и самомотивирующихся программ искусственного интеллекта, погруженных в нанитовую машину, разработанную для функционирования в виде кооперативной колонии. Заточены они под конкретные задачи, вроде дешифровки структуры пространства, или, - Дрегер улыбнулся шире, - нахождения Бога.

- Вы с ума сошли!

- Вполне возможно. Но мое определение Бога не совсем таково, каково оно было у Уилбера. Если существует какой-то Бог, мистер Смиби, то он не Иегова, не один из бесконечного пантеона злобных племенных божков, почитаемых даже сейчас. Бог - это… интеллект, ищущий способа себя поддерживать. Если таковой интеллект существует, он не может не оставлять следов в самой структуре нашей вселенной. Кооперирующиеся интеллекты на борту «Архимеда» были сделаны для поиска таких следов, свидетельств.

- И нашли?

- О нет, мистер Смиби. Они достигли большего, намного большего.

Кендрик снова проснулся незадолго до наступления темноты. Мозг еще был затуманен рассеянными образами сна, и легкое прикосновение руки к плечу воспринял ось как ласка призрака.

- Господи! - завопил он, вскакивая, и вдруг полностью проснулся. На ленте данных тускло светились текстовые строки - метеорологи сообщали подробности об урагане, задевшего краем Санта-Лусию и уходящего на юго-запад, разбросав рыбацкие лодки на северном побережье Южной Америки и разметав деревушки на своем пути.

Найти хорошую посадочную площадку до того, как ветры разыгрались всерьез, было нелегко. Потом пришлось еще долго ждать, потом появилась уверенность, что Жоао вообще не покажется, что они тут ввязались в отчаянную авантюру, где могут все погибнуть, если не будут осторожны.

- Тесс! Это я, Жоао!

Он согнулся у входа в палатку, наградив Кендрика широкой улыбкой.

Кендрик поднялся и простонал:

- Бадди где?Ты еще с ним не говорил?

- Он снаружи.

Кендрик выбрался из палатки и заморгал, окончательно просыпаясь и глядя, как уходящее солнце золотит верхушки деревьев. Обшивка вертолета Бадди мерцала постоянно меняющимся зеркальным изображением окружающих деревьев и кустов, создавая эффективный камуфляж.

Кендрик услышал далекие визги обезьян в джунглях. Может быть, так оно более романтично, как представлял бы себе кинорежиссер работу в журналистском расследовании: прятаться в джунглях, скрываться от спутниковых систем, выслеживая остатки прежней армии США.

Но чувствовалось это совсем не так, далеко не так. Они рискуют жизнью, и если с ними случится что-нибудь, вряд ли кто-то об этом узнает. Они сейчас находились милях в ста от Лабиринта, и само осознание, что он так близко, наполняло Кендрика постоянным неясным ощущением какого-то ужаса и тревоги.

Это было куда ближе к возвращению в Лабиринт, чем ему хотелось бы.

Бадди стоял, прислонившись к закрытому панцирю вертолета, и тихо разговаривал с мальчишкой никак не старше двeнадцати-тринадцати лет - Кендрик понял, что мальчик должен был прийти с Жоао. По-английски мальчик говорил с сильным акцентом, иногда с ошибками.

Тринадцатилетний мальчишках автоматом и в повязке на голове, заметил про себя Кендрик. Он подумал, кем мог бы вырасти этот ребенок в других обстоятельствах или в другом месте. Явился незваный образ его дочери - она была бы сейчас только чуть младше, чем…

«Не думай об этом».

Он отогнал зрительное воспоминание. Мальчишка наверняка солдат армии майора Сорбино, и еще вопрос, кто хуже - они или «Лос Муэртос». Считалось, что они защищают деревни в этой части страны от вторжения «Лос Муэртос», но если учесть объем наркотрафика в этой зоне, скорее всего это лишь небрежное прикрытие заработка больших денег.

- Это Луи, - объявил Бадди и глянул на мальчика. - Луи, это мой друг Кендрик. Тот, который хотел узнать про человека из «Лос Муэртос».

С детского лица на Кендрика взглянули глаза старика. Под этим оценивающим взглядом он невольно вздрогнул.

- Привез? - спросил мальчик.

Кендрик посмотрел на Бадди, Бадди на него. Они об этом уже говорили: что, если мальчик придет не один? Если его товарищи устроят в джунглях засаду?

Бадди за спиной у Луи покачал головой, медленно, чтобы было понятно. «Все в порядке». Он подчеркнул свою мысль, тихонько показав Кендрику большой палец. Бадди уже давно пустил свои приборы обшаривать окрестные холмы на случай, если Луи привел с собой нежелательную компанию.

Кендрик краем глаза рассматривал Жоао. Это он установил первый контакт с мальчиком из наемников. Кендрик не мог избавиться от мысли, что Жоао закапывается глубже, чем может выбраться. Но Бадди в него верил.

Может, этого и достаточно, и все будет в порядке, но гарантий, конечно, быть не может.

- Конечно, Луи. С собой.

Так же уверенно держа автомат, мальчик кивнул: - Покажите, потом поговорим.

Кендрик влез на борт вертолета и появился через несколько секунд с чемоданом. Луи свободной рукой повелительно показал на землю. Бадди посмотрел на Кендрика и пожал плечами. Жоао смотрел с опушки как завороженный,

Бадди поставил чемодан на землю и открыл. Тугие пачки иен зашелестели на ветру, теплом и тяжелом на фоне подкрадывающейся прохлады ночи. Луи отложил автомат и нагнулся над чемоданом, торопливо листая банкноты. Кендрик только слышал, как считает мальчик вполголоса. Когда он поднял голову, лицо его перекосила уродливая жадная гримаса.

- О'кей, покажу.

Давным-давно «Лос Муэртос» - по-испански это значит «мертвые» - были солдатами Армии Соединенных Штатов. Потом настал голод, потом атомный взрыв в Лос-Анджелесе, и все начало разваливаться на куски. Пару воинских частей, решивших до конца быть верными президенту, разместили у Лабиринта еще до того, как в Вашингтоне начался хаос. Когда же настал конец самому Уилберу, некоторые из этих солдат решили пробираться домой. Но другие верили в мессианские видения Уилбера, верили, что для них настал Конец Времен. Здесь, затерянные в джунглях, без командования, они превратились в «Лос Муэртос». И если Уилбер был для них Артуром, то прежние Соединенные Штаты стали Камелотом, утраченным навеки.

- А ты точно знаешь, что делаешь? - по дороге шепнул Кендрик Бадди.

Жоао и Луи ушли чуть вперед - темные тени в ночных джунглях. На вертолете туда, куда вел Луи, подлететь было никак нельзя: слишком много шансов, что кто-нибудь - «Лос Муэртос», или патруль Сорбино, или наемники пустят ракету «земля - воздух» из общего принципа - сперва стреляй, потом задумывайся.

- Я точно знаю, что делаю, - ответил Бадди.

Луи вел их по длинной и извилистой тропе в джунглях, обратно к той дороге, по которой они с Жоао пришли на встречу.

- Это внушает уверенность.

- Нет, ты меня послушай, я сам это организовал. Прозондировал местность и нашел тебе историю

- Бадди, тут не в истории дело. Что я хочу, так это найти людей, которые нас туда запрятали.

Куда «туда» - говорить не было надобности.

- Да, я знаю. Но если даже часть того, что я слышал, правда, то игра будет стоить свеч.

По дороге им часто попадались широкие пятна выгоревших джунглей - очевидно, во время огненных боев. В ноздри забивался назойливый, с примесью нефти, запах разрушения.

- А насколько это на самом деле опасно? - спросил Кендрик. - Что будет, если напоремся на патруль «Лос Муэртос»?

- Что будет? Драпать будем. Но мы только самый край их территории проходим. Обычно они не беспокоятся ради таких мелких групп, как наша. - Бадди увидел, как тревожится Кендрик, и пожал плечами. - Послушай, иногда людей похищают ради выкупа, который можно за них взять, но это на самом деле не их стиль. Когда им что-то нужно, они совершают налет на деревню или угоняют пару грузовиков с трассы. В основном они хотят взять под контроль работу черного рынка на юге Мексики. Вот почему Сорбино использует мальчишек вроде Луи - говорит, они помогают ему держать норму прибыли.

- Бадди, у меня от этого мальчишки мурашки по коже.

- И у меня тоже, - буркнул Бадди. - Что ты на меня так смотришь?

- Он же просто мальчишка. Тебе все равно, что с ним случится?

- Он уже не мальчишка, Кендрик. Жизнь в этих краях сурова, я тебе говорил. Иди давай.

Бадди окликнул Жоао и Луи, которые ждали, пока два их спутника подтянутся. Тропа спускалась по склону, черная полоса дороги была всего в нескольких метрах впереди.

Жоао улыбнулся Кендрику, сверкнув зубами в темноте ночи.

- Жоао! - обратился к нему Бадди. - Ты расскажи Кендрику, что знаешь. Про тех солдат.

Жоао пожал плечами:

- Светятся они в темноте.

- Как светятся? - нахмурился Кендрик.

- Некоторые. Едят старых Богов в джунглях, аза это Боги их наполняют светом.

- Но ведь не в буквальном смысле светятся, нет? Жоао энергично закивал:

- Я слыхал, светятся. Танцуют и вопят, что съели Бога, психи. Вправду. - Он теперь уже качал головой. - Никто мне не врет. Взял эту работу - хотел сам видеть. Наверное.

- Ты мне лапшу на уши вешаешь, - сказал Кендрик Бадди.

- Эту историю я слишком много раз слышал, - ответил Бадди. - Что-то в ней должно быть.

Кендрик пристально посмотрел на него:

- Тогда где точно это место, куда этот мальчик нас ведет?

- Два километра, - ответил ему Луи. Глаза его сверкали колючими искрами, он показал вдоль дороги* на которую они только что вышли. - Еще два километра, и я покажу вам.

- Два километра? И что он покажет?

- Терпение, Кендрик, - успокоил его Бадди. - Пойдем и посмотрим.

По дороге они пошли куда быстрее. Кендрик думал, что придется прыгать в джунгли каждый раз; когда будет проезжать машина, но недооценил пустынности ландшафта, по которому сейчас странствовал. Они были здесь одни, совсем одни. И легко было себе представить, что дорога тянется так без конца, не меняясь, все время абсолютно прямо.

Примерна через чес они подошли к периметру очередной выжженной поляны. Предмет неправильной формы в центре оказался танком, перевернутым набок. Сперва Кендрик подумал, что его подбили в боях последних месяцев, но, подойдя ближе, он усиленным зрением рассмотрел разбитый панцирь подробнее. Он достаточно рассыпался и проржавел, и явно уже находился здесь давно.

Кендрик заметил слабое мерцание на одной стороне танка - может быть, отсвет костра. Он остановился, охваченный внезапным испугом, что они набрели на лагерь «Лос Муэртос», но Луи небрежно махнул рукой, приглашая вперед. Бадди шагнул, но, судя по суровой гримасе у него на лице, Кендрик решил, что у него тоже появились сомнения насчет того, доверять ли мальчику.

Он увидел, как Бадди якобы невзначай извлек пистолет, прижимая его к бедру, когда подошел к горелому танку. Закрыл ладонью, чтобы Луи не видел. Когда Кендрик шагнул вперед, слабый свет оказался человеком.

Он был одет в потрепанную форму «Лос Муэртос», и какой-то инстинкт подсказал Кендрику, что солдат умирает. Тонкие нити перекрещивали его подбородок, кожа свободно висела на почти высохшем скелете. Эти нити и испускали зловещее свечение, и от этого свечения у Кендрика по спине пробежал холодок.

Определить возраст солдата было невозможно: могло быть и тридцать лет, могло быть и шестьдесят. Губы его шевелились в непрестанной беззвучной молитве, и он никак не показывал, что знает об их присутствии.

- Что с ним случилось? - шепотом спросил Кендрик. - Бога ел, теперь у него Бог внутри, пробормотал Луи

в качестве объяснения. - В этих штуках, что у него на коже.

Кендрик перехватил взгляд Бадди, но Бадди только улыбнулся в ответ. Тогда Кендрик поглядел на Жоао, у которого просто отвисла челюсть в гримасе отвращения при виде изможденной фигуры. Жоао бессознательно теребил крестик, висящий у него на шее, и видно было, как беззвучно шевелятся губы, выговаривая «Маdrе de Dios».

Кендрик снова посмотрел на солдата «Лос Муэртос».

- Бадди, что за чертовщина с ним?

- Он - ходячая фабрика нанита, вот что с ним такое. Не подходи близко.

«Лабиринт?»

- Значит, он спускался в Лабиринт, - сказал Кендрик.

- Я тоже так думаю. Эти психи вправду думали, что Уилбер владеет средством говорить с Богом, и они спускаются туда, заражаются этой штукой, говорят на странных языках или еще чего-то в этом роде, потом умирают. Но пока они живы, для остальных из своей братии они святые.

Кендрик покачал головой:

- В некотором смысле это же та же штука, что внутри нас?

- И они умирают в награду за свои труды, как почти все мы уже умерли. Похоже, что это справедливость.

- Жоао, этот свет в нем - что это такое?

Жоао пожал плечами, даже не отведя глаз от бесформенной фигуры:

- Может, нити нанита поглощают солнечные лучи, а ночью освобождают энергию.

Кендрик посмотрел на него недоверчиво, но Бадди усмехнулся:

- Было бы интересно знать, что у него в голове сейчас происходит. Но я ни за что не подойду так близко, чтобы это выяснить.

Уже светало, и Кендрик знал, что скоро надо будет идти обратно. А из уст умирающего продолжал литься поток нечленораздельных фраз - быть может, полных видений ангелов и демонов, а может быть, чего-то еще более странного.

Кендрик почти не спал. Глубокой ночью он просыпался, и пропотевшая простыня липла к телу, несмотря на холодную ночь. В голове мелькали видения прошлой жизни вместе с фрагментами полузабытого кошмара.

Сны о Лабиринте, о том, как он туда попал, были для Кендрика устало-привычной территорией, темные сны, ползущие по ландшафту отключенного разума подобно мрачным грозовым тучам.

Он закрыл глаза в последний раз перед тем, как проснуться от разгорающихся мазков рассвета в окне. Что-то пробормотал, и окно-экран стало непрозрачным, крыши померкли, в комнате снова стало темно.

Он смотрел на потолок и понимал, что не в его силах избавиться от возвращающихся воспоминаний.

Кендрик завтракал, отсутствующим взглядом скользя по эллисту, прикрепленному на дверцу холодильника. Там шли какие-то объявления о коллапсе сельскохозяйственной экономикн Среднего Запада, но в основном Кендрика интересовало, почему отказываются обновляться новости по подписке. И тут в дверь постучали.

Он открыл и прищурился на утренний свет. Передним стояли двое - вроде бы в военной форме - с бесстрастными лицами.

У старшего из них были серо-стальные волосы и неаккуратный пробор, и Кендрик сразу автоматически сосредоточился на нем, хотя молодой - широкоплечий, как футболист, с коротким «ежиком», - мог быть даже его начальником.

- Мистер Галлмон? - спросил старший, и Кендрик автоматически кивнул. - Мы хотели бы узнать, можем ли мы поговорить с вашей женой.

- Простите, а кто вы? - спросил Кендрик, еще не до конца проснувшийся. Но туту него мелькнула мысль, и сонной одури как не бывало. - Произошел какой-то несчастный случай?

Двое пришедших переглянулись - многозначительно.

- Дело не терпит отлагательств, - продолжал старший. - Можно нам войти?

- Я не знаю, я…

"Молодой поглядел пристальным взглядом светло-синих глаз, и Кендрик понял, что не хочет встречаться с ним глазами.

- Мистер Галлмон, - сказал молодой. - Будет лучше, если вы с нами будете откровенны до конца.

- Вы не сказали, кто вы.

Кендрик внимательнее пригляделся к форме, надеясь ее опознать. Ничего знакомого не увидел, но отметил висящие в кобурах пистолеты.

- Эми Галлмон была сегодня здесь? - спросил старший. - Очень важно, чтобы мы с ней побеседовали.

В голове мелькнула мысль захлопнуть дверь у них перед носом, но Кендрик подумал: «Это смехотворно. Я ничего не нарушал».

- Я думаю, перед тем, как что-нибудь вам сказать, я должен побеседовать с ней самой. Или с моим адвокатам. Полиция знает, что вы здесь?

- Этим мы займемся потом. А пока что крайне необходимо, чтобы мы ее нашли.

Кендрик отступил от двери, быстро оглянулся через плечо в гостиную. Там он оставил патчфон - стандартный контактный прибор размером с ноготь.

- Назовите мне цель вашего прихода, или я звоню в полицию - и сразу моему адвокату.

И тут случилось нечто весьма значительное, заставившее Кендрика понять, что мир, в котором он вырос, навеки исчез. Старший из двоих улыбнулся и почти с отцовской нежностью едва заметно кивнул младшему. Тот шагнул вперед, расстегивая кобуру. Его рука легла на рукоять пистолета. Старший заговорил снова:

- Сэр, я должен известить вас, что ваша жена разыскивается по подозрению в государственной измене. В текущих условиях чрезвычайного положения от нас требуется доставить для допроса также и вас. Берите пиджак и что там еще вам может понадобиться, но времени мудохаться долго у нас нет. Даю минуту на подготовку.

Кендрик вспомнил, что кухонная дверьс обратной стороны дома все еще открыта. Мелькнула фантазия тороситься туда и скрыться в переулках за домами.

- Моя дочь сейчас в детском еаду, - промямлил он.

- С этим все в порядке, сэр, - сказал старший. - Мы уже послали за ней человека.

Вот тут-то Кендрик и сообразил, что дело совеем плохо.

Через несколько минут он без сопротивления дал засунуть себя в фургон с армейской эмблемой. Наручники на него не надели, но от двоих военных его отделяла стальная решетка. Как ни удивительно,он понял, что даже не особенно напуган. Где-то там наверху кто-то страшно напутал. В конце концов все выяснится, он вернется домой и еще посмеется над этим приключением.

Эти мысли вертелись у него в мозгу как какая-то мантра. Но время от времени он опускал глаза и видел собственные сжатые кулаки, и боль отдавалась в запястьях от сведенных судорогой пальцев. Он должен быть начеку и адекватно оценивать обстановку, что бы ни случилось.

Младший солдат на пассажирском сиденье включил радио. Впереди находился руль, дающий возможность вести машину вручную. Кендрик сам любил ручное вождение, пусть даже оно намного дороже и сильно сажает аккумуляторы: он предпочитал сам управлять машиной, радовался возможности в доли секунды принимать решение и выбирать ту дорогу, а не эту. Когда программируешь место назначения, такой возможности нет.

Но человек на водительском сиденье не держал руки на руле. Грузовик вел себя сам, скользя вслепую по своей асфальтовой ленте. Из скрытых колонок дребезжала популярная музыка - синтезированные песни «шаман-поп», в три четверти, с акцентом на басах. Музыка стихла, и явно синтезированный голос стал читать новости. Что-то там про Лос-Анджелес…

Кендрик подвинулся ближе к решетке, прислушался внимательней, разобрав такие слова, как «Президент Уилбер», «ужасная трагедия» и «холокост», хотя громкость была слишком мала, чтобы расслышать как следует. Двигатель молчал, но слегка постукивал зимний дождик по крыше, и трудно было понять, что говорит голос. Еще удалось уловить фразы: «…место этой величайшей национальной катастрофы» и «…страна скорбит».

Кендрик вспомнил, как утром не мог обновить новости по подписке на эллисте. Что же стряслось?

- Эй, - позвал он, и когда ни один из них не обернулся, громче: - Эй!

Водитель - тот, который постарше, - оглянулся через плечо со скучающей миной:

- Чего вам?

- По радио. Что там говорят? Что случилось? Водитель мрачно улыбнулся:

- Может быть, вы нам сможете рассказать.

Казалось, что прошли часы, когда грузовик внезапно свернул на длинную пыльную дорогу, уходящую к далеким холмам. Город остался далеко позади, а Кендрик успел убедиться, что существует примерно столько же видов паники, сколько есть у эскимосов слов, обозначающих снег. Он прошел через панику в оцепенении, панику в гневе - когда старший из двух тюремщиков пригрозил остановить машину и сделать из него котлету, если он не заткнется, - и панику отчаяния, которая владела им почти все оставшееся время и убедила его, что сейчас его увезут подальше и застрелят на какой-нибудь пустынной дороге - как злополучного героя романа Кафки.

Сейчас он просто ждал, что будет дальше. По все более громкому шуму пролетающих самолетов он заключил, что они приближаются к какой-то военной авиабазе. Фургон внезапно остановился на широком разливе серого бетона. Резко распахнулись задние двери, Кендрика выгрузили на яркое солнце, он заморгал. Воздух был еще свеж от недавнего дождя. Конвоиры твердо взяли его каждый за плечо.

Он увидел длинные низкие сараи из кирпича и гофрированного железа, ряды припаркованных джипов между белыми полосами на бетоне. Сверху резко снижался вертолет, садясь с дальней стороны сараев. В воздухе висел постоянный шум передвижения людей и машин: повсюду солдаты, но Кендрик не мог оторвать глаз от других людей в штатском, стоящих возле таких же фургонов.

Охранники завели его в сарай. Он увидел длинные столы - и других штатских, которые молча ждали. Почему-то от этого стало как-то спокойнее. Все они сидели на выставленных рядами дешевых пластиковых стульях под надзором полудюжины солдат с автоматами за плечами. У этих автоматов не было бульбообразных расширений дула, свойственного полицейским электрошокерам, и Кендрик вынужден был предположить, что они стреляют настоящими пулями.

И тут до него впервые дошло, что если он попытается бежать, его застрелят. Прозрения бывают разные - это было весьма неприятным. Пока два конвоира Кендрика вели его к прочим штатским, он посмотрел на длинные столы. За ними рядами сидели солдаты, у каждого сетевой коммуникатор и эллист. Они были заняты допросами штатских лиц, за каждым из которых стоял военный с оружием.

Конвоиры остановились перед солдатом, который отметил Кендрика «птичкой» в каком-то списке. Потом его отвели к свободному стулу. Никто из сидящих рядом не был рад здесь оказаться - кроме одного пожилого человека, который скалился как идиот.

Усевшись рядом с ним, Кендрик ощутил что-то знакомое и оглядел исподтишка сидящих рядом. Смешанная публика, в основном за тридцать и старше, хотя была пара совсем молодых, еще совсем подростков. Были черные, были белые и латиноамериканцы, были бедные с виду и богатые, и единственное, пожалуй, что было у них у всех общего, - тревога на лице.

Учитывая, что прямо рядом - вооруженная охрана, разговаривать никого не тянуло, что и понятно.

Вдруг тот старик обернулся к Кендрику с широкой улыбкой:

- Как поживаете?

Кендрик кивнул в ответ, но разговаривать тоже был не в настроении.

Старик подождал немного, пожал плечами и снова отвернулся.

Время от времени приводили и усаживали новых доставленных, и у каждого было такое же недоумение на лице, какое, наверное, было у Кендрика. Когда один начал было спорить, Кендрик внимательно прислушался к ответу солдата со списком. Тот сказал, что введены в действие чрезвычайные законы военного положения - пока не будет оценена опасность, угрожающая стране.

Но спор становился горячее, и тогда шагнул вперед другой солдат, поднимая автомат. От этой завуалированной угрозы по телу Кендрика пробежал холодок, и он снова стал смотреть на столы, где шел допрос. Когда допрос заканчивался, людей выводили через двери на другой стороне здания.

И снова-таки ничего нельзя был увидеть в этих людях общего для всех. Тут были домохозяйки, доктора, операторы бензоколонок - кто угодно.

Кендрик вцепился пальцами в колени, в голове теснились мысли о жене, об их дочери Сэм. Он уже несколько часов ничего не ел - завтракал он обычно по дороге на работу, - но, хотя день уже клонился к вечеру, голода он совершенно не чувствовал.

- Вот и выходит, что мы были правы, - произнес неожиданно чей-то голос совсем рядом. Кендрик обернулся и увидел, что пожилой сосед смотрит на него ясными и умными глазами.

- Пардон?

- На пардон нам рассчитывать не приходится. Меня зовут Марко. А вас?

- Кендрик Галлмон, - ответил он автоматически.

- Не тот Галлмон, что пишет в «Вашингтон фри пресс»? - спросил старик, вскидывая брови.

Кендрик кивнул. В любых других обстоятельствах ему было бы приятно, что его имя узнают. За пределами Вашингтона и вне круга подписчиков на новости «Пресс» мало кто знал его.

- Я вашу колонку каждую неделю читаю, - сказал Марко. - Вы довольно критичны по отношению к Уилберу?

- В любой другой исторический момент его бы направили на лечение за проповеди конца света. А мы его выбрали в президенты. Да, можете сказать, что я критичен. Но кто был прав, и насчет чего?

- Простите?

- Вы сказали: «Мы были правы». Насчет чего правы?

- Насчет репрессий. После того, что было сегодня утром на Западном Побережье.

Кендрик посмотрел недоуменно.

- А-а, - понимающе кивнул Марко. - Вы не слыхали?

- Я что-то слышал по радио.

Продолжая вести разговор шепотом, Кендрик пристальнее рассмотрел Марко. Изрезанное глубокими морщинами лицо, решительный подбородок и ясные голубые глаза, светящиеся интеллектом. Белый ежик волос на макушке. Одет он был с разумным соответствием моде, если учесть его очевидную старость, и создавалось впечатление, что за своей внешностью он следит. Чем дольше смотрел на него Кендрик, тем более знакомым казалось ему это лицо.

- Марко? - наконец вспомнил он. - Я вас знаю. Фредерик Марко, писатель. Вы автор «Акробата».

Когда-то, в отрочестве, Кендрик прочел этот роман в одно длинное скучное лето.

- Послушайте, - сказал Марко нетерпеливо. - Вы что, не знаете, что случилось в Лос-Анджелесе?

- В Лос-Анджелесе? А что?

- Случилось то, что его больше нет, - прошипел Марко, и улыбка его не исчезла ни на секунду. Можете Себе представить? Нет бульвара Сансет, нет Беверли-Хиллз, нет Венис-Бич… Любил я Венис-Бич, но нет его больше. - Он удивленно покачал головой. - Можете себе представить?

- Да что случилось-то? - еще раз спросил Кендрик с нехорошим чувством под ложечкой.

- Атомную бомбу там взорвали. - Улыбка Марко погасла на миг. - Наверное, кинокритики.

Улыбка вернулась на место.

- Атомную бомбу? - Новость звучала дико, омерзительно, но почему-то Кендрик ей поверил. Надо было только вспомнить, что случилось с ним в последние часы, чтобы понять: дело должно быть очень серьезно. Нет больше Лос-Анджелеса? С таким чувством, будто он играет роль в каком-то фильме, Кендрик спросил: - А кто?

Марко пожал плечами:

- Ума не приложу, сами выберите любого подозреваемого. Не китайцы - учитывая, как распался Китай. Остаются любые политические или религиозные группы ненависти, или террористы, или любая шайка психов, не в этом дело. Возвращаясь к сказанному: мы - люди вроде нас с вами - были правы насчет того, что случится со страной, когда дерьмо по трубам хлынет всерьез.

Все время в сарай приводили людей и уводили прочь. Марко продолжал:

- Эта страна долго катилась к чертовой матери, и сейчас тоже ничего не поменяется. Люди голодают, давно побежденные болезни возвращаются, став в десять раз сильнее, климат поменялся неузнаваемо, Гольфстрим перепохабили, четыре локальных атомных войны в Азии - только посчитать! - Он поднял кулак, разжал четыре пальца, показал на них по очереди. - Четыре! Плюс к тому - стихийные бедствия на Среднем Западе, оставившие миллионы погибших. Мы летим в струе порога на острые камни и делаем вид, что все будет хорошо. Что Уилбера выбрали в президенты - это только глазурь на торте. Или горсть земли на могилу. Марко наклонился к нему:

- Откровенно говоря, Кендрик, нам абзац, и кто-то просто вбил последний гвоздь в крышку нашего гроба. Из этой заварушки никто из нас живым не выйдет.

- Это уже паранойя, - ощетинился Кендрик,

- Да ты послушай, - настойчиво сказал Марко, положив руку ему на плечо. От неожиданной интимности этого жеста Кендрику стало неловко. - Ты - журналист, а людей с такой работой, как у тебя, не трогают только до тех пор, пока не сочтут, что они действуют против национальных интересов. В чем состоит национальный интерес - решает президент Уилбер. Поэтому сейчас национальный интерес требует выполоть всех, имеющих хотя бы неопределенные контакты с теми, кого Уилбер определил во «враги государства», реальные или воображаемые. - Марко мотнул головой, показывая на всех вокруг. - Обыкновенные люди, никакие не террористы. Кто-то оказался не в то время не в том месте, другой не за того голосовал, кому-то не повезло оказаться родственником кого не надо.

В голосе Марко слышался явный напор.

- Я не понимаю, что вы говорите.

- Я говорю, Кендрик, что мне семьдесят шесть лет. Я прожил долгую жизнь и отлично умел заводить себе врагов. Все мы здесь так или иначе, вольно или невольно, зная или не зная, стали чьими-то врагами. Я всегда говорил, что жизнь в этой стране - это проигранная битва, потому что победа всегда на стороне парней с оружием. И вот почему я сейчас так сделаю - важно, чтобы ты это понял. И запомнил, ради меня, на случай, если отсюда выберешься.

Вдруг Кендрик почувствовал, что жар бросился ему в лицо. Марко встал, немедленно привлекши к себе внимание бдительных охранников.

- Марко, ради Бога!..

Кендрик тоже вскочил, схватил старика за рукав, но Марко с неожиданной силой его стряхнул и пошел между рядами стульев. Остальные задержанные смотрели на происходящее с интересом, удивлением, но чаще - со страхом.

Выругавшись себе под нос, Кендрик резко шагнул за стариком, снова схватил его за рукав, не давая идти дальше. Один из солдат направился к ним.

- Что ты хочешь этим доказать? - прошипел Кендрик. Марко обратил на него спокойные серые глаза.

- Я предпринимаю решительное действие - термин, который так любит всюду втыкать президент Уилбер. Мы с тобой знаем, что таких избирают лишь в крайних обстоятельствах, а эта страна сейчас уж точно в очень крайних обстоятельствах.

Солдат шагнул вперед, уперся ладонью в грудь Марко. От легкого пушка на щеках его лицо казалось еще моложе.

- Сэр, я вынужден просить вас вернуться на свое место. Эти слова относились и к Кендрику.

- Пошел ты на… - ответил Марко отчетливо и громко - слова отдались эхом под крышей сарая. Мальчика мундире смешался. - Меня ни в чем не обвиняют. Я ничего не сделал. Как и все здесь присутствующие. А потому - пошел ты на…

Вперед шагнул другой солдат - постарше, с сержантскими нашивками. Он отпустил первого солдата кивком головы.

- Я вынужден просить вас обоих вернуться на свои места и ждать собеседования. - Мясистой рукой он показал на стулья, с которых они только что встали. - Здесь вы находитесь под военной юрисдикцией. А это значит - быстро!

И тут произошло нечто неожиданное. Марко, глупо ухмыляясь, поднял руки к плечам, будто в насмешливом жесте капитуляции. Сержант несколько успокоился. Кендрик смотрел в лицо сержанта и потому не увидел, как Марко внезапно замахнулся рукой и выбросил ее вперед, сильно ударив сержанта в лицо.

Сержант отлетел назад - скорее от неожиданности, чем от удара. Марко проскочил мимо него с заметной ловкостью, явно направляясь к ближайшему выходу. Кендрик бросился за ним, не очень понимая сам, что намерен делать, но хоть что-то он сделать должен был - и тут его грубо перехватила чья-то рука.

Он резко обернулся и увидел летящий по дуге пистолет, зажатый в руке другого солдата. Удар пришелся по голове, Кендрик рухнул на землю, черные пятна поплыли перед глазами.

Он сглотнул, глядя сквозь лес ножек стульев. Где-то совсем рядом вскрикнула женщина. Поднявшись на колени, Кендрик увидел перед собой сержанта, которого ударил Марко. Сержант стоял, твердо расставив ноги, и пистолет в его двух руках глядел прямо Кендрику в лоб.

Вот так Кендрик и запомнил то, что было дальше.

Подсвеченный солнцем Марко, уже за пределами острова стульев… солдат, который ударил Кендрика, орет что-то нечленораздельно… Марко, куда ловчее, чем можно было даже заподозрить, всего в метрах от выхода. Потом - оглушительный взрыв, который все длился и длился, если верить памяти Кендрика.

Он встал на дрожащих ногах и увидел, что Марко упал, выбросив одну руку, и косые лучи солнца светят на нее из двери. Люди вокруг смотрели на убитого, страшась поверить своим глазам, - как бараны, увидевшие наконец внутренность мясокомбината.

А через несколько месяцев Кендрик мог только жалеть, что не хватило ему здравого смысла и мужества Марко.

Кендрика разбудил яркий утренний свет. Он пробормотал команду окну-экрану, и тут же появилась серия цифр, поплывших по непрозрачному стеклу серыми тенями.

«Надо уйти раньше, чем проснется Кэролайн», - подумал он, заставил себя вылезти из-под тонких простыней, которые она ему дала, и босиком прошел в кухню. Только там он сообразил, что она уже ушла.

Дверь в ее спальню была открыта, и он заглянул внутрь. Да, определенно ушла. Один сон сегодня ночью был особенно ярок, и Кендрик, как-то не очень понимая, сколько в этом сне было яви, вернулся в гостиную.

Ему снилось, что он открыл глаза, и рядом со своим диваном увидел Кэролайн. Во сне окно-экран уже не было непрозрачным, и бледная луна очерчивала обнаженный контур женщины, и голову она откинула назад, глядя поверх шиферных крыш.

Увенчанная тенями, она казалась наполовину воображенной богиней, тоскующей по родному небу. Потом она обернулась к нему, и он полетел кувырком в бездну ее глаз, будто падая в вечность…

Кендрик мотнул головой. Это был просто сон.

Примерно через полчаса Кендрик вышел наружу, на яркий свет. Пронизывающий ветер дребезжал в редких деревьях, пробившихся сквозь булыжники мостовой. Такси подрулило вовремя, и Кендрик погрузился в теплый интерьер без водителя, успев в клинику на несколько минут раньше срока.

Здание расположилось в районе Морнингсайда - трехэтажное нагромождение гранита девятнадцатого века, построенного за выкрашенной в черное железной оградой. Висящая на стене табличка гласила, что здесь находится фирма, занимающаяся информационными исследованиями - отлично разработанное прикрытие.

Когда Кендрик поднялся на шесть ступенек крыльца, усиленные чувства предупредили его, что ему сканируют сетчатку. Через несколько секунд щелкнул замок, и входная дверь отворилась с гулким звуком.

Внутри здание казалось каким-то странно пустым - как и каждый раз, когда он здесь бывая. Никаких картин на стенах» иол коридора - голые доски. В конце коридора винтовая лестница, уходящая и вверх, и вниз. Кроме самого этого коридора, Кендрик видел здесь только подвал. Он сдерживал свое любопытство, зная, что в тех кругах, где вращаются люди, подобные Харденбруку, чем меньше знаешь о них, тем лучше. Такая осторожность была мудрой, потому что методы и средства, которыми лечил Харденбрук, были фантастически незаконны.

Кендрик спустился по лестнице, держась за черные лакированные перила. Харденбрука он заметил в конце длинного и широкого помещения - врач склонился над смятым эллистом, приткнутым на стол с наклонной крышкой. Остальные элл исты были приколоты на голые беленые стены, и на всех было показано нечто вроде одной и той же рентгенограммы человеческого тела - различные и явно не биологические компоненты подсвечены основными оттенками красного и синего. Подойдя ближе, Кендрик заметил, что все эти изображения - это его внутренние органы.

Харденбрук повернулся и шагнул к нему, улыбаясь.

- Точно за вами никто не следил? - спросил он, увлекая Кендрика за руку к регулируемой кожаной кушетке посреди большой комнаты.

Изрезанное шрамами лицо исказилось пародией на улыбку. От верхушки правого уха вниз, под воротник рубашки, его лицо казалось плавленым пластиком. Кожа вокруг уха была гладкой и безволосой.

Кендрик лег на кушетку и стал ждать, пока Харденбрук возится с тележкой, нагруженной медицинскими приборами, аккуратно разложенными на антисептической бумаге.

- Нет, - ответил наконец Кендрик, прогнав в памяти поездку от квартиры Кэролайн до Морнингсайда. - А что, есть проблемы?

- Чисто профессиональная паранойя. На одну нелегальную клинику в Глазго был налет - слыхали о таком?

- Может быть. - Перед мысленным взором Кендрика мелькнули кадры новостей. - И вас волнует, как бы это не случилось здесь?

- Иногда я думаю, что это вопрос не «если», а «когда». Естественно, ни за что не хочу возводить на вас напраслину, - заверил Харденбрук с едва мелькнувшей улыбкой. - Я просто…

- Да, я понимаю. Но за мной никто не следил. - Кендрик постарался произнести эти слова, поймав взгляд собеседника. - Послушайте, я сегодня не просто на регулярную процедуру пришел. Вчера вечером у меня было два приступа подряд, и еще… - Он покачал головой и вздохнул. - Знаете, мне нужно, чтобы вы мне сердце послушали.

Харденбрук приподнял свои полторы брови. Его шрамы мешали точно определить его возраст на глаз. Кендрик знал о нем только то, что Харденбрук - по его же словам - пережил атомный взрыв в Лос-Анджелесе. Вне этого профессиональная природа их общения запрещала дальнейшие личные знания друг о друге. И все же они были не только врачом и пациентом, но и подельниками в преступлении, и Кендрик платил Харденбруку кучу денег за серию процедур, которые пока что были на удивление эффективными.

Тем не менее за последние месяцы выплыли еще некоторые подробности биографии медика, давшие Кендрику возможность заполнить кое-какие пробелы.

- Два приступа? Вчера вечером? - повторил за ним Харденбрук. - Вы должны были обратиться ко мне немедленно! Тон его был весьма недовольный.

- Знаю, что должен был. Но сейчас я уже здесь.

Медик перешел к металлическому столу и вытащил ящичек, покопался внутри и разогнулся, держа в руках старомодный стетоскоп. Вставил его наконечники в ушные раковины из плавленого пластика. Жестом попросив Кендрика поднять футболку, он стал слушать. Постепенно выражение ужаса стало расползаться по лицу Харденбрука, еще умевшему, оказывается, выражать эмоции. Потом он разогнулся.

- Давайте условимся вот о чем, - сказал он. - Когда я говорю, чтобы вы мне звонили в случае чрезвычайных обстоятельств, звонить надо сразу же. В случае чего угодно, похожего на регресс, сразу звоните мне. Иначе мне намного труднее будет вам помогать. Это ясно?

- Абсолютно, - кивнул Кендрик. - Просто я немного…

- Понимаю. - Харденбрук помолчал. - Буду откровенен с вами, мистер Галлмон. Теоретически говоря, вы должны быть мертвы.

Лицо Кендрика исказилось тревогой.

- Не торопитесь, - поднял палец Харденбрук. - Я говорю следующее: я еще никогда о таком не слышал, даже среди лаборокрысов, у которых рост усиления полностью вышел из-под контроля. Ваш случай уникален, мистер Галлмон. И чтобы мы могли двигаться дальше, вы должны будете рассказать мне все.

«Ну, может, не совсем все», - подумал Кендрик, начиная рассказывать:

- У меня были… галлюцинации, несколько похожие на предыдущие. - Он описал некоторые подробности. С его видениями крылатых детей Харденбрук был уже знаком.

- Еще что-нибудь?

Кендрик вспомнил Питера Мак-Кована. Но призрак - нет ли лучшего слова? - предупредил его не доверять Харденбруку. Или это было отражение собственных тревог Кендрика?

Да, но отражение твоих собственных тревог не часто предупреждает о чемоданах с бомбами. И вообще, встреча с человеком, который уже несколько лет как мертв - это такая вещь, которую Кендрик пока что решил придержать про себя.

- Вот еще: два раза был коллапс, галлюцинации, и сердце перестало работать. - Он нервно засмеялся. - Ничего, как видите, необычного.

- Послушайте, вы все-таки помните, пожалуйста, что усиления…

- По самой своей сути непредсказуемы, - закончил за него Кендрик. - Я это знаю.

Харденбрук пожал плечами и подрегулировал кушетку так, что Кендрик смотрел вверх, в сложную систему объективов и сенсоров, свисающих с потолка.

Харденбрук выбрал один из подкожных спрей-инъекто-ров и остановился.

- Мы здесь на неисследованной территории, - сказал он. - Я хочу, чтобы вы это поняли.

- Я понимаю, - кивнул Кендрик.

Харденбрук приложил инъектор к локтевому сгибу Кендрика. По руке стало расползаться непривычное ощущение прохлады - причудливо синестетическое ощущение, будто чувствуешь кожей мятный вкус.

Но он быстро исчез. Слегка вертя головой, Кендрик смотрел, как врач разворачивает пустой эллист и вешает на ввинченный в стену крюк. Потом он взял тонкий пластиковый мобил, с виду еще более старомодный, чем у Кендрика. Мобил он направил сперва на Кендрика, потом на пустой эллист.

С кушетки эллист был виден ясно. На миг его поверхность запульсировала, потом разлетелась роем ярких цветных искр по черному тюлю. В движении этих искр было смутное ощущение формы и порядка.

Кендрик понял, что Харденбрук только что заразил его каким-то видом нанита - выращенных в чане молекулярных машин, и они сейчас дают обширную информацию о том, что происходит в его теле. Этот процесс порождал визуальные отображения в реальном времени, и примерно через минуту неясная масса пикселей приняла четкую форму человеческого тела

Кендрик повернул голову, чтобы видеть Харденбрука, который тем временем п осматривал на прочие элдисты, закрепленные над столом. Кендрик с беспокойным удавлением смотрел на контуры собственного сердца - главные кровеносные сосуды были уже достаточно четко очерчены потоками информации от нанитов Харденбрука.

Теперь на других эллистах стали видны полноцветные изображения его кровеносных сосудов - изнутри, Будто камеры крутились в стенках артерий, и время от времени мелькал гладкий серый металл там, где у организма без усилений ничего подобного бы не было.

Когда Кендрик впервые увидел эти картинки, он ожидал, что ему будет неприятно. Может оказаться трудно проехаться экскурсией с хорошим разрешением по мешку мяса с кровью, который называется твоим телом, но почему-то от такой экскурсии ему стало спокойнее. Он по-прежнему оставался человеком, что бы ни происходило внутри его тела. Кендрик подозревал, что Харденбрук потому и дает ему видеть эти изображения, чтобы он чувствовал себя вовлеченным в процесс консультаций - психологический заговор, создающий впечатление, что они вместе движутся к общему результату.

Харденбруку даже не нужно было отслеживать эти процессы самому, потому что важны были только коррелированные послеосмотровые данные, которые давали наниты.

Но Кендрик все равно был рад. Он думал о нанитах как о крошечных агентах положительных перемен, пусть даже они несли в себе ту же технологию, что и его усиления. «Хорошие» наниты патрулировали его тело, как микроскопические полисмены, проверяя, что все в порядке и никакие хулиганствующие усиления не заваривают бучу в глубине его органов.

На экране усиления показывались красными пятнами, в основном сосредоточенными вдоль позвоночника и жизненно важных органов, обозначенных синим. Бесчисленные красные волока рассыпались по трубе шеи, уходя глубоко в череп. Другие нити окружали массу мозга проволочной клеткой. Сегменты красного рассыпались по легким, почкам, по всем основным органам. Кендрик вглядывался, пытаясь понять, нет ли заметных изменений. То и дело какой-нибудь из видеообразов показывал свежий вид искусственных организмов, укоренившихся в его плоти.

Но они были еще и его внутренней частью, хотел он того или нет. Он мысленно возвращался к кошмарам, одолевавшим его с той поры, как был заключен в Семнадцатом - как тонкие серые нити вылезают из него стилетами.

Харденбрук, который тоже смотрел на экраны, повернулся к нему:

- Ваше сердце…

Кендрик резко сел, и электронная карта его тела на экране тоже изменилась, сдвигаясь, выворачиваясь и растягиваясь.

Харденбрук взял новый спрей-инъектор, на котором Кендрик заметил липкую наклейку с тонкой надписью от руки. Но этикетка была повернута в другую сторону, и слова ему прочитать не удалось.

Харденбрук поднял инъектор в руке:

- Помните, что я вам рассказывал об этом лекарстве?

- В прошлый раз вы говорили, что это новое средство из Штатов.

- А помните другую нашу милую беседу, при первой встрече? О текущем юридическом статусе вот этого содержимого?

Кендрик сделал глубокий вдох:

- Да, помню.

- Вы помните, я тогда говорил, что средство строго экспериментальное? Вы же знаете, как строго регулируется применение подобных биотехнологий.

- Но вы уверены, что средство это безопасно? Харденбрук вздохнул:

- Вероятнее всего, оно не хуже того, что уже у вас внутри. Я не стану давать вам гарантий или ложных обещаний, но все шансы за то, что у вас происходит улучшение. Это средство успешно стабилизировало множество аспектов действия ваших усилений.

- Но оно же работает, - настаивал Кендрик. - Мне становятся лучше, я это знаю.

- И вы сами говорите, что у вас было два приступа подряд. Может быть, это признак перемен. И даже перемен к лучшему.

- А что у меня с сердцем? Я должен это знать, - сказал Кендрик с нажимом, чувствуя, что ум ему отказывает.

Харденбрук сжал двумя пальцами переносицу и в раздумье закрыл глаза.

- Мне нужно проанализировать выданную нанитами информацию и тогда уже делать выводы, что именно с вами произошло, но из того, что я уже видел, ясно: ваше сердце как-то и чем-то заменено. У вас внутри возникли новые структуры. Мое предположение - подчеркиваю слово предположение - состоит в том, что эти новые структуры управляют кровотоком в вашем теле.

Кендрик воспринял эту информацию молча. Харденбрук лишь сообщил ему то, о чем он и сам подозревал, но услышанное подтверждение всколыхнуло в нем какие-то темные глубины, нечто кричащее и безумное попыталось вырваться на поверхность. Кендрик удержал это нечто, не выпустил.

- Я настоятельно вам напоминаю, что причин для тревоги нет, - сказал Харденбрук.

Кендрик захохотал - на грани истерики.

- Нет причин? Нет причин для тревоги? Вы спятили!

- Кстати, мистер Галлмон, хочу спросить - раньше для этого не было повода: у вас в семье ни у кого не было больного сердца?

- Какое это имеет отношение… - Но тут ему вспомнилась тетка, умершая от стенокардии. И у матери был сердечный приступ где-то после сорока. - Ну, были. Но почему вы теперь спрашиваете?

- Ваши усиления сливаются с нервной системой и основными органами, меняя их при этом как солдаты строят укрепления из любых подручных материалов. Они бурно реагируют на воспринимаемые угрозы, и при этом у них свои критерии, что считать угрозой. В эту категорию могут входить определенные медицинские состояния.

Кендрика как громом поразило.

- Минуту. Вы хотите сказать, что у меня был сердечный приступ ? И в этом все дело?

- Я хочу сказать: просто напрягите воображение и представьте, что ваши усиления отреагировали на сердечный приступ или на какое-то состояние коронарных сосудов, взяв на себя функции сердца. Я не утверждаю, что это так, я лишь говорю, что в данный момент эта гипотеза кажется мне наиболее правдоподобной. На вашем месте я бы возблагодарил свою счастливую звезду.

- То есть у меня сердце…

- …выключено из кровотока, однако вы - вполне живы. Отметьте такой момент: это значит, что ваши усиления работают на вас, а не. против вас. - Харденбрук снова поднял, инъектор. - Давайте же сделаем так, чтобы и дальше так шло.

Он наклонился и ввел содержимое инъектора в руку Кендрика. Кендрик смотрел поверх его плеча на зернистую картинку своих внутренних органов.

Харденбрук выпрямился и улыбнулся:

- Напомните мне, пожалуйста, у нас был этот разговор? Кендрик вздохнул:

- Нет, не было.

- Я вас когда-нибудь раньше видел?

- Никогда в жизни. Предположить иное - значит назвать меня мерзавцем и психом.

- Просто для информации: я ввел в ваше тело новые наниты, которые внедрят в ваши усиления свои собственные алгоритмы отмены.

- То есть они хотя бы на время задержат процессы?

- Честно говоря, они, быть может, даже вас вылечат.

- Это невозможно. От усилений «вылечить» нельзя. Они не уйдут из организма

- Что сделано, то может быть переделано, - возразил Харденбрук. - Помните, что средство экспериментальное, но пока что действует хорошо. Верно?

Кендрик мрачно посмотрев на врача. Если Харденбрук в чем-то лгал, то это был самый жестокий вид лжи: предложение надежды там, где раньше ее не было. Кендрик понял, что не готов верить в зги слова Харденбрука - просто потому, что с новыми разочарованиями ему не справиться.

- Вы ведь понимаете, - заговорил он, тщательно подбирая слова, - что если предложенное вами средство действенно, то это будет открытие века.

- Я не говорил, что это гарантированное излечение. Я сказал, что это возможное излечение - при использовании экспериментальной технологии, которая официально даже не существует. Если властям станет известно, что ваши усиления вышли из-под контроля, а вы подверглись этому лечению, вас бросят в закрытый нанозащищенный блок, и вы для остального мира просто исчезнете. Не говоря уже о том, что меня депортируют и посадят.

Кендрик ощутил, что краснеет как рак. Но впервые за черт знает сколько времени он смел надеяться. Грубая реальность состояла в том, что без Харденбрука, без возможности, которую доктор перед ним открывал… без этого у него вообще ничего не было.

Когда-то, когда Марлин Смиби еще был молод, бабушка со стороны матери взяла его в нечто вроде гранд-тура по Европе. Как раз в то время его родители дома, во Флориде, с воплями и криками неслись к скандальному разводу. На этом этапе семья уже была богата от щедрых контрактов отца-инженера с правительствами мелких азиатских стран, отстраивающихся после атомных заварушек две тысячи восьмидесятых.

Эта поездка привила ему вкус к путешествиям, который и привел его на службу в армию прежних США, где он закономерно попал на разведработу, а там открыл, что полностью унаследовал врожденную жестокость своего отца и его полное пренебрежение собратьями по человечеству. Эдинбург тогда показался Марлину осколком иного времени - с его мрачным приземистым замком и серыми жилыми домами на крутых холмах.

Но с тех пор переменилось многое, и город стал совсем не тот, что он помнил с прошлого раза. Даже тогда, ребенком, он сумел заметить, насколько сильно сказалось нa Евpoпe банкротство. От старого ЕС уже почти даже призрака не осталось, но еще не восстал из его пепла монолитный Европейский Легислат. Он помнил тысячи людей, ночующих в парках и на улицах - потому что деваться им было некуда.

Выглянув из окна такси, Смиби отметил про себя, что легко отличает среди жителей города американцев. Как-то они по-другому одевались, держали себя по-иному. Интересно, подумалось ему, считают ли они себя по-прежнему американцами. Ведут ли между собой разговоры о возвращен ни, как только станет лучше на родине, или же наконец сдались и решили считать себя европейцами?

На стене замигала жирная надпись, меняя цвет - зеленый, красный, желтый. Она гласила: «У…йте в свою Америку!» Рядом с ней вспыхивала вторая - «Европа для европейцев!»

Смиби откинулся на спинку сиденья и позволил себе улыбнуться. «Европа для европейцев»? Еще не так давно было бы написано «Британия для британцев» или там «Франция для французов». Общая ненависть к наплыву американских беженцев заставила наконец европейцев братски обняться друг с другом.

Надеюсь, мистер Харденбрук, вы в добром здравии?

Харденбрук кивнул и улыбнулся, насколько мог, учитывая его затруднения с этим процессом. Кожа его заметно побледнела, и Смиби отметил про себя, что Харденбрук из-за чего-то заметно нервничает.

- Вполне, благодарю вас, - ответил Харденбрук, оглядывая обстановку номера, в котором остановился Смиби.

Деньги Дрегера дали ему целый этаж в «Арлингтоне», приличную часть которого занимал конференц-зал, где и организовал Смиби эту встречу.

- Как отреагировал мистер Галлмон на ваше лечение?

- Мне казалось, в моем докладе это изложено подробно.

- Совершенно верно, но мне бы хотелось услышать это лично от вас.

- Что ж, было несколько интересных моментов. Когда он впервые ко мне пришел, его усиления явно вышли из-под контроля. Видимых признаков одичания еще не было - характерных шрамов вокруг шеи и черепа, - но это был лишь вопрос времени. В результате лечения рост разбегания был приостановлен.

- Что вы можете сказать об этих его приступах?

- Он все еще жалуется на некоторые ассоциативные галлюцинации, и я понятия не имею, что их вызывает. Если бы вы мне могли сказать, наблюдались ли подобные явления у других лаборокрысов - в предположении, что вы тестировали эти препараты не только на Галлмоне…

- Эти вопросы я обсуждать не могу, - перебил Смиби.

- Что ж, ладно, - сказал Харденбрук с несколько уязвленным видом, но при этом заметно нервничая. Смиби не сообщил заранее о своем прибытии. Может быть, у Дрегера возникли сомнения в лояльности Харденбрука? - Есть еще одна вещь.

Смиби молча ждал.

- Я не включил ее в доклад, потому что это лишь личное ощущение, но раз вы тут… У меня такое чувство, что Галлмон не до конца искренен. Что некоторые вещи он мне просто не говорит.

«А некоторые вещи ты мне не говоришь, - решил про себя Смиби. - Но у меня достаточно времени, чтобы узнать о них самому».

Кендрик пошатался возле своей квартиры на Хеймаркете около часа, потом решил рискнуть и направился извилистым маршрутом на другую сторону квартала, к боковому окошку, сейчас удачно заслоненному вагонеткой, через которую можно было перелезть.

Окошко выводило на подземную парковку офисного комплекса, занимавшему часть здания. Оттуда Кендрик по служебной лестнице прошел в ту часть здания, где находилась его квартира. Когда-то он разведал себе этот маршрут на случай бегства, возможную необходимость которого не исключал никогда.

Но он не рассчитывал использовать этот путь в обратном направлении… но там, наверху, были вещи, которые ему нужны.

В «Святого» он возвращаться не рискнул бы, а гостеприимством Кэролайн злоупотреблять более не мог. Значит, надо идти домой - по крайней мере забежать, взять необходимое и найти себе какое-нибудь другое место.

Квартирка была крошечная - съемная комната и кухня в районе, за последние годы превратившемся в американское гетто. Когда Кендрик вошел и закрыл за собой дверь, всей тяжестью навалились стрессы и страхи последних дней; он рухнул на узкую койку, слушая тишину там, где когда-то у него билось сердце.

Через некоторое время он закрыл глаза.

Кендрик плавал в воздухе, а его дочь Сэм стояла далеко внизу на травянистой равнине и махала ему рукой. Где-то далеко от нее порыв ветра вдруг подхватил воздушного змея, и она побежала следом, смеясь.

Грузовик он сперва не заметил. Оливково-зеленая машина, тихо шумя двигателем, лязгала по траве.

- Эй! - крикнул Кендрик, потом снова, громче. Он теперь тоже стоял на траве и шел к Сэм, и жена его тоже была здесь и не видела ничего, кроме их дочери. И ни одна из них не становилась ближе.

Грузовик резко остановился, оттуда посыпались люди в мундирах. Они схватили его жену за руку, и ее тонкий вопль разнесся над травой.

Солдаты схватили его дочь, и она тоже кричала, упусти в своего змея - его уносило ветром. Кендрик побежал, непонятно откуда черпая силы, о которых даже не подозревал раньше. Сэм упала на землю, солдаты били ее прикладами, металлические стволы становились блестящими и липкими от ее крови…

Кендрик свалился с кровати, скользкий от холодного пота, с пересохшим горлом. Наверное, он орал во сне.

Он, пошатываясь, вышел из спальни и увидел около входной двери какой-то предмет. Это был конверт - Кендрик его подобрал. Он помнил, что конверта не было, когда он пришел, да и вообще почту он получал редко.

Долго рассматривал на конверте имя адресата. На дорогой плотной бумаге было написано от руки его настоящее имя - Кендрик Галлмон. От этого он сразу насторожился. Он не регистрировался в этой квартире под своим именем, значит, кто-то что-то ему говорил этим обращением. Говорил вот что: Мы знаем, кто ты такой, и знаем, где ты живешь.

Он задумался. Не полиция, не Европейский Легислат. В их процедуру не входила посылка конвертов хорошей бумаги - они бы просто пришли и забрали его. Значит, кто-то другой.

Кендрик открыл конверт и увидел, что там лежит простая визитная карточка. Буквы на текстурном кремовом пластике образовывали слова: «Марлин Смиби». Имя незнакомое.

Но стоило ему тронуть карточку пальцами, в мозгу возник незваный образ: портрет человека по плечи… редеющие волосы на макушке угольно-черные, к вискам меняющие цвет на седой.

Карточка выскользнула из пальцев Кендрика, он наклонился и поднял ее снова, на этот раз держа крепче. Да, это не была галлюцинация, решил он.

Второй раз это превращение уже не так поразило его. Лицо, видимое мысленным взором, принадлежало, очевидно, этому Марлину Смиби. Прикосновение к карточке вызывало ощущение, чем-то похожее на глубоко скрытое воспоминание, вдруг выплывшее на поверхность, на искру узнавания, когда по улице мимо проходит смутно знакомый человек, - но Кендрик точно знал, что в жизни не видел этого самого Смиби.

Он сосредоточил внимание на поверхности карточки. Усиленные чувства позволили ему обнаружить тонкую филигрань микроскопической серебряной схемы, вплетенной в ткань. Технология, не похожая ни на что ему знакомое, и применять ее к обыкновенной визитной карточке…

Она была создана с расчетом на людей, обладающих усилением. Не усиленный человек, такой, как Малки, ничего бы не испытал, взяв ее в руки.

Значит, кто-то хотел дать ему понять, что его прошлое известно. В этом отношении карточка несла много информации: о богатстве и возможностях. В частности, возможностях его найти.

Кендрик нашел местный сетевой адрес на реверсе карточки. Можно было ждать, что будет дальше, а можно было самому что-то сделать. Сама собой явилась мысль, не связана ли эта карточка со вчерашними событиями в «Святом». Но уж по крайней мере если кто-то хотел привлечь его внимание, то сделал он это действенно.

Кендрик вбил сетевой адрес в экран запроса эллиста, прилепленного на дверцу холодильника магнитиком. Ему высветилось местоположение «Арлингтона» - отеля в центре города. Большой и дорогой отель - он сотни раз мимо него проходил.

«Арлингтон» расположился между высокими домами, построенными из того же песчаника, что весь Эдинбург, но совсем не походил на здания тесных и узких улочек близлежащего Старого города. Здание это было полностью конца двадцать первого века. Зеркальные поверхности его окон виднелись среди алюминиевых промежутков, выпирающих под странными углами над расположенной ниже улицей, придавая всему зданию податливый, почти пластиковый облик. Кендрик на другой стороне улицы отклонился назад, разглядывая широкие стеклянные поля, отражающие что угодно, кроме соседних домов. Окна отеля давали виды другого города - возможно, Милана или Гонконга. Кендрик заметил отражение здания, построенного в невозможной форме серпа, будто он был предназначен для планеты с низким тяготением или же вообще без него - вид полностью противоположный реальности солидной архитектуры у него за спиной. Не слишком тонкий эффект, решил про себя Кендрик, свидетельствующий скорее о деньгах, нежели о вкусе.

Он зашагал через улицу к широкому входу в отель. Сейчас его стеклянные двери показывали другой вид, включающий Кендрика и прохожих вокруг него, правда, в какую-то все же иную среду…

Когда он остановился и вгляделся в широкие двери, его пробрала холодная дрожь - он узнал ландшафт. Его отражение появилось на фоне широкой травянистой равнины, а за ним вдалеке местность заметно поднималась.

Иллюзия была отлично запрограммирована, и чем ближе подходил Кендрик, тем больше он видел. Невольно он оглянулся на обычную улицу за спиной, словно проверяя, здесь ли она. Потом, снова повернувшись вперед, он огляделся по сторонам, убедился, что видит чуть дальше по равнине, и иллюзия тут же расплылась радужными цветами. Загибающиеся стены скользнули вдаль, их заволокло тучами и туманом. Эту местность он видел во время недавних своих приступов.

Потрясенный, Кендрик шагнул вдвери. Инстинктивным движением проверил, лежит ли в кармане визитная карточка.

Девушка на ресепшене улыбнулась и покачала головой:

- Действительно не знаю, сэр. В здании очень много окон с запрограммированными видами, но кто какой программировал, я вам сказать не могу. Эта информация нам просто не нужна.

- И вы не знаете, как я мог бы выяснить, с кем был заключен контракт на создание вот этой среды?

Помада на губах девушки казалась клейким огнем, а усиленное зрение Кендрика различало зернышки пудры у нее на лицеи на шее и даже тонкий узор капилляров под поверхностью кожи.

Она снова улыбнулась:

- Собственно, это не та информация, которую мы должны предоставлять.

Он вздохнул и покачал головой:

- Я пришел повидаться с Марлином Смиби. Вы не могли бы ему сообщить, что я здесь, если не трудно?

- Мистер Галлмон? - спросил голос у него за спиной, и он обернулся. Там стояла женщина в безупречном синем шерстяном костюме, отлично .натренированные мускулы покрывала гладкая кожа, подобная черному дереву. Кендрик узнал ее голос - она ответила на его звонок примерно час назад. Судя по виду, она могла быть и бывшей спортсменкой, и бывшим военным - наверное, даже и тем, и другим.

Она протянула руку - пожатие оказалось сильным и уверенным.

- Меня зовут Кэндис Если вы готовы, я прямо сейчас отведу вас к мистеру Смиби.

Он глянул на свою зеленую футболку, на мятые штаны и пожал плечами:

- После вас.

Судя по акценту, она могла быть уроженкой Нью-Йорка. Жизнь там сейчас была тяжелой, и город превратился в запущенную и заброшенную тень себя прежнего. Ходили слухи, что на некоторых небоскребах Манхэттена до сих пор сидят снайперы, охотясь на прохожих.

Следуя за Кэндис к лифтам за вестибюлем, он любовался, как облегает ткань ее ягодицы, будто открывая больше, чем если бы на ней вообще ничего не было.

Она шагнула в сторону, пропуская его в лифт впереди себя. Двери медленно закрылись, она нажала кнопку какого-то этажа. Лифт поехал вверх. Какое-то время оба молчали. Потом эта… тел охранительница, секретарша, помощница Смиби обернулась к нему.

- Прошу прошения, я случайно услышала, что вы говорили женщине на ресепшене.

Кендрик посмотрел на нее удивленно:

- Вы имеете в виду - о программируемых окнах? Кэндис кивнула:

- Да, про «Архимед». Я там однажды была. Такое трудно забыть.

Кендрика как молнией ударило:

- Вы были там? На борту «Архимеда»?

- В составе ротационной команды, до того, как станцию оставили.

Лифт начал замедлять ход.

- Наверняка это было сильное впечатление, - сказал он осторожно.

Улыбка тронула уголки ее губ:

- Да, сильное впечатление. Нельзя не думать, что там теперь, правда?

- Даже представить себе не могу. Вся затея была такая…

Он замолчал, не зная, что сказать.

- …сумасшедшая, хотели вы сказать. - Кэндис улыбнулась, будто показывая, что эти слова ее не заденут.

Конечно, Кендрик давно сообразил, что в своих приступах он видит что-то вроде «Архимеда». Но все это не более, чем игра воображения. Нечто вроде «Архимеда», но никак не связанное с чем бы то ни было реальным. Какая-то случайная среда, которую усиления зачерпнули из его подсознания, вплетаясь еще теснее в ткань его мозга. И ничего сверх. Но увидеть эту среду здесь, экстернализированную, будто ее вырвали из впадин его разума и воспроизвели с прецизионной точностью - это потрясло его, даже испугало.

И подняло вопрос, который он задавал себе все эти долгие месяцы: почему нечто-нибудь другое, а именно «Архимед» являлся ему в галлюцинациях?

Двери лифта раздвинулись, и Кендрик вышел в зал, где можно было устроить средних масштабов конференцию. Длинный низкий стол возле окон, на нем россыпью разнообразное компьютерное оборудование, в том числе какая-то дорогая с виду аппаратура коммуникационной сети. Сам Смиби стоял возле широкого окна, рассеянно глядя на прохожих далеко внизу. Руки он сложил на груди, будто обнимая себя. Заметив присутствие Кендрика, он обернулся и шагнул вперед.

Кендрик услышал, как закрылись за спиной двери лифта, обернулся и увидел, что Кэндис оставила их наедине.

Визитная карточка была зажата у него в пальцах, чтобы Смиби мог ее увидеть.

- Вы могли бы просто мне позвонить, - начал он. Смиби рассмеялся, будто оценил удачную остроту:

- Но ведь тогда вы бы не захотели удовлетворить свое любопытство, придя сюда?

- Как вы меня нашли?

- Вы ведь Кендрик Галлмон?

- Смотря для кого.

- Тайне вашей личности ничего не угрожает, мистер Галлмон. Мой работодатель хочет с вами поговорить.

Кендрик сунул руки в карманы и ссутулился. Такое ощущение, будто в комнате сразу похолодало.

- Я здесь никого не вижу, если вы не Кэндис имеете в виду.

- Я работаю на Макса Дрегера.

- На Дрегера? На Макса Дрегера? - «Уйти немедленно», - подумал Кендрик. - Тогда нам не о чем говорить.

Он повернулся и направился к лифту.

- Мистер Дрегер хочет знать, не было ли у вас последнее время приступов, - сказал ему вслед Смиби.

Кендрик остановился, обернулся, в упор посмотрел на Смиби.

Хорошо. Мое внимание вы привлекли. Но какое вам

дело?

- Второй вопрос. Вам известно, что есть еще более двух тысяч лаборокрысов. Вы с кем-нибудь из них поддерживаете контакт? - А это совершенно не ваше дело.

- О Кэролайн мы, конечно, знаем и о вашем друге Бадди. - Кажется, я уже дал вам ответ, Смиби,

- Во время заключения в Лабиринте вас содержали в отделении Семнадцать, и с того времени вы поддерживаете контакт с весьма интересными людьми.

- А вы что же, из тех, кто тогда Лабиринтом заправлял? Смиби улыбнулся:

- Мне кажется, вам следует знать, что мистер Дрегер предлагает вам свою помощь.

- Дрегер? - Кендрик рассмеялся. - Мне кажется, вам следует мне сказать, чего он хочет.

- Он хочет вам помочь.

- А зачем мне его помощь?

- Ваши усиления вышли из-под контроля, мистер Галлмон. У нас есть способы исправлять подобные вещи даже еще до того, как эффект начинает проявляться видимо. Мистер Дрегер приглашает вас посетить его у него дома и в его главной исследовательской лаборатории. Он очень заинтересованно встрече с вами. Мистер Дрегер считает, что, быть может, окажется в состоянии вас полностью исцелить.

Малки был богат, хотя по виду его жилья этого никто не сказал бы. Сжатый с двух сторон новыми многоквартирными комплексами, взлетевшими над городом для приема волн беженцев, пятиэтажный жилой дом был задавлен серебристо-стеклянными башнями. Но внешность бывает обманчива. Малки принадлежал весь этот квартал, в том числе и «Святой в доспехах», расположенный на первом этаже, и Кендрик знал, что приобрести его было никак не дешево.

Еще он знал, что настоящее имя Малки было Михаил Константинович Василевич, и был он иммигрант в третьем поколении - его дед с бабкой приехали в восьмидесятых годах двадцатого века из Чернобыля. Свои грешные доходы от самой разнообразной нелегальной деятельности он тратил та создание собственного стиля, но конкретной его специальностью были фальшивые документы - бурно растущий рынок, поскольку Америка постепенно выходила из гражданского хаоса, и у достаточного количества людей появлялась нужда срочно исчезнуть.

Скажем, у таких людей, как Кендрик.

- Не волнуйся, все будет нормально.

Кендрик беспокойно выглядывал из высокого окна на улицу перед «Святым». Они сидели в маленьком кабинете у Малки - комнатке прямо над баром.

- Это значит, что ты сумел поработать с системами наблюдения? - спрос ил Кендрик

- Естественно. - Малки пожал плечами. - Иначе бы у «Святого» не было заслуженной репутации безопасного места для любого народа. Так что у тебя все чисто. Кстати, раз уж ты здесь, не объяснишь ли ты мне: откуда ты знал, что в здании оставлена взрывчатка?

- Я тебе говорил. Усиления ее обнаружили. Малки бросил на него косой взгляд.

- Я знаю, что твои усиления могут обнаружить электронику рядом с тобой, но не на другом конце очень длинного бара.

- Хочешь сказать, что не веришь мне?

- Хочу сказать только, что не складывается ничего другого..

Кендрик вздохнул и покачал головой:

- Не знаю, что еще я могу тебе сказать. Настало неловкое молчание. Его нарушил Малки:

- Я тут позадавал вопросы. Чаще всего в «Святом» бывают беженцы из США, так что похоже, будто заложивший бомбу решил, что Эдинбург без нескольких янки только лучше станет.

- Ты это точно знаешь?

О возможности участия «Лос Муэртос» Кендрик решил не говорить-это повлекло бы за собой новые вопросы, с которыми сейчас ему разбираться не хотелось.

Малки грустно вздохнул:

- Нет, уверенности нет. Ho, как было сказано, несколько вопросов я тут задал. Сам знаешь, такое, происходит не в первый раз. У нас есть запись, как человек вошел, оставил чемоданчик и через пару минут вышел. Но мы не знаем, кто это был, и Тодд не смог найти его лицо ни в одной из полицейских баз данных, к которым он имеет доступ. Да! - вспомнил Малки. - Ты говорил, тебе нужно что-то выяснить?

Кендрик кивнул, обрадованный переменой темы.

- Насчет «Арлингтона». Я хочу знать, кто программировал виды в окнах. Подумал, что Тодд может это знать, поскольку у него та же профессия.

Малки грустно покачал головой:

- Кендрик, ты не думал просто спросить там у кого-нибудь?

- Спросил, но там не знают.

- И я могу уверенно предположить, что в сети ты тоже искал.

- Малки, я же не идиот. Все, что мог, я проверил.

- И, естественно, ты не собираешься мне рассказывать, зачем тебе это знать. То есть какая тебе разница?

Кендрик виновато улыбнулся:

- Если бы я тебе рассказал, ты бы меня стал считать полным психом.

- Будто я тебя и так им не считаю. - Малки развел руками. - Ладно, пойдем с Тоддом поговорим.

Откуда-то сверху доносилась глубокая рычащая вибрация, почему-то вызывающая мысль о пневматической дрели, которой кто-то неизвестно зачем где-то сверлит дыры. Кендрик постепенно приспособился к эксцентрическому стилю жизни и экзотическим вкусам беженцев и богемы, занимавших большую часть квартир в здании. Малки ему когда-то сказал, что это напоминает ему богемные корни его родителей.

Поднимаясь по бетонной лестнице в огромную мансарду над всем зданием, которая служила Тодду домом и мастерской, они встретили Лусию. Она стояла, полуголая, с обнаженной грудью, у двери в свою мастерскую, сверкая бритой головой. Кендрик не мог не обратить внимания на лежащую у ее ног строительную дрель, оставленную за ненадобностью, - Лусия приделывала здоровенную паяльную лампу к носу какой-то огромной конструкции. Приглядевшись, можно было различить в нагромождении балок и бетона двухголового тираннозавра. Они прошли мимо.

- Кендрик, почему это так важно? В чем фишка? «Что тут сказать?»

- Это… не могу объяснить. Но важно, очень важно. Малки развел руками:

- Я тебе друг. И не могу не сказать, что не то с тобой что-то происходит.

- Потерпи тогда мой каприз, ладно? Малки пожал плечами:

- Ладно, как скажешь.

Кендрик подумал, что даже сам Малки не знает, сколько здесь живет людей. Однако значительную долю их составляли американские беженцы, по большей части нелегалы.

Малки вывел его на очередную тесную лестницу, Покрытую отсыревшей тканью, потом Наконец постучал в дверь наверху. Никто не откликнулся. Выждав подобающее время, они вошли.

В помещении царил полумрак, свет просачивался лишь через пробелы орнамента, нарисованного на высоких окнах. В первый раз, когда Кендрик здесь был, Тодд сделал ему фальшивые документы и обильно снабдил полезной и полной информацией о его фальшивой личности.

В усиленных глазах Кендрика побитая мебель светилась во мраке неестественным перламутром. Тодд сидел в дальнем конце своей мастерской, глаза сосредоточились на эллисте, потертом от частого складывания. На нем шла какая-то из программ сети Вознесения.

Учитывая апокалипсические тенденции сети, можно было не удивляться, что проповедник взметает руки в воздух и что-то выкрикивает жестяным голосом, а у него за спиной парит в воздухе компьютерное изображение «Архимеда».

«Куда ни пойду, всюду эта чертова штука меня преследует», - подумал про себя Кендрик.

Тодд был низкорослым, почти совсем лысым пожилым, американцем с фигурой голодающего и мягким певучим акцентом Западного Побережья. Рабочая станция, похожая на такую же из квартиры Кэролайн, занимала одну стену, а уменьшенный вариант окна-экрана из той же квартиры стоял, прислоненный к другой стене, прихваченный клейкой лентой.

Тодд оглянулся на вошедших, заулыбался и заморгал. Кивнул подошедшему Кендрику, узнав его.

- Сколько лет, сколько зим. Явился наконец. Что тебя сюда привело?

- Мне нужно узнать, кто программировал одну вещь. Кендрик описал пейзаж в двери отеля. Малки с очевидным интересом слушал.

- И похоже на «Архимеда»? Интересно.

Тодд кивнул в сторону эллиста, который смотрел в момент их прихода. Проповедник держал сейчас у уха старомодный мобил - хотел, очевидно, подчеркнуть акт разговора с Богом. На эллисте открылось другое окно, показывающее альтернативный вид того же проповедника в развевающейся синей мантии, в длинноволосом белом парике, в окружении компьютерного сияния. Этот проповедник в мантии смотрел вниз на свое земное воплощение, пронизывая мобил мультяшными молниями.

Тодд отметил интерес Кендрика и кивнул в сторону изображений:

- Смотрел эту ерунду когда-нибудь? -Хм… боюсь, что нет. Тодд нервозно засмеялся;.

- Да не смотри ты так тревожно, ты же знаешь, что я от этой фигни балдею. Тащусь. А еще, ты знаешь, она помогла утопить Уилбера. Экономически говоря, построить нечто таких размеров и сложности, как «Архимед», потребовало приличной доли ВНП США за добрых лет пять. Поддерживать при этом экономику военного времени трудно, потому-то его армия в конце концов против него и повернулась. Так что Уилбер…

- Тодд, - вежливо перебил его Кендрик, - я все это знаю, как тебе известно.

Тодд моргнул, покраснел.

- Извини, забыл, - робко ответил он.

Занудный энтузиазм Тодда на этом иссяк, и Кендрик смягчился.

- Конечно, многие еще продолжают верить в послание Уилбера, -добавил он вроде как мягко подсказывая.

Тодд энергично закивал.

- На самом деле вот этот канал передает из передвижной студии на грузовике где-то в Колумбии. Настоящее партизанское вещание. Но я тебе скажу, я думаю, в их словах действительно может что-то быть.

Кендрик попытался оформить свой ответ как можно более дипломатично:

- Уилбер хватился бы за любую ложь, чтобы захватить власть и удержать ее.

- Нет, я серьезно. Сам понимаешь, никакой я не религиозный, но при всей психованности Уилбера насчет устроить технический прорыв в виде сети общения с Господом - работу вели все-таки настоящие ученые. Многие из тех, кто настраивал еще РапчерНет, то есть старики, работавшие в наукоемкой промышленности до атомной бомбы в Лос-Анджелесе. И религиозное у них мышление или нет в прежнем смысле, Типлеровское сознание-в-конце-времен они просекли.

- Послушай, Тодд, ты мне только помоги узнать, кто это программировал.

- И не задавай вопросов «зачем»,- усмехнулся Тодд. - Ладно, шучу. Нет вопросов - правда, Михаил?

- Истинная, - отозвался Малки.

- В смысле, это же не секретная информация? - Тодд усмехнулся шире. -А спрашиваешь ты потому, что тебя восхитило искусство художника?

- Я спрашиваю потому, что действительно хочу знать, кто это сделал.

Кендрик безуспешно попытался скрыть раздражение. Тодд кивнул.

- Как там наша Кэрри?

- Ты про Кэролайн? Тодд довольно улыбнулся:

- Ладно, отвечу тебе бесплатно, Кен. Так вот, сообщаю тебе как факт, что этот пейзаж создала Кэролайн.

- Как?

Тодд расплылся в довольной улыбке:

- Удивляешься? Но ведь это же ее работа. Да, верно.

- Да, Тодд, как я сам не подумал. Спасибо, я у тебя в

долгу.

- Ерунда. Так что же такого особого в пейзаже, видимом на «Архимеде»?

- Если честно, я сам не понимаю.

- Ну, это не ответ.

- Знаю, знаю, посейчас ничего другого сказать не могу. извини уж.

Тодд кивнул, улыбнулся. - Ладно, у меня для тебя другой вопрос, и тогда будем квиты.

- Давай.

- Как ты думаешь, что там такое? - спросил Тодд. - Что такого там наверху, что мешает всем вернуться на борт «Архимеда»?

Кендрик нахмурился. Тодд явно искал масла в огонь своей давней одержимости теорией заговора.

- Да боже мой, Тодд, ничего там нет сложного. Просто дураков нет соваться на борт, когда там кишмя кишат сбежавшие наниты.

- Да? - Тодд прищурился. - Но иногда, знаешь, в сети слышишь слухи. Разные слухи.

От послелабиринтовых судов у Кендрика еще осталось немного денег - остатки полученной компенсации. К сожалению, заплатили ее в долларах, уже к тому времени сильно обесцененной валюте. Кендрик совсем не был финансовым гением, но все-таки сообразил перевести деньги в другие валюты и положить на счета в Европейском Легислате, пока они не обесценились совсем.

Все равно приличное количество он на этом потерял, но зато у него хотя бы оказались средства на трудные времена. Разумные инвестиции помогли растянуть имеющиеся деньги, но лечение у Харденбрука их сильно истощило.

Хотя деньги вообще навечно не растянешь. Случайная журналистская подработка - под вымышленными именами, каждое со своим банковским счетом, - помогала продержаться, но ее нерегулярность означала, что это всего лишь временный пластырь на пробоину. Сейчас ему понадобится найти новые источники дохода, причем так, чтобы Европейский Легислат не узнал о нем больше, чем он сам хотел бы.

За несколько лет до того Кендрик подписал контракт стрингера с одним сетевым агентством новостей. Преимущество было в том, что он мог давать материал анонимно, но сейчас подворачивался шанс чего-то более постоянного, подразумевавшего при этом переезд на юг, в Лондон, или вообще на континент.

Хороша, конечно, но для него, лаборокрыса, в этом был некоторый серьезный риск.

Именно поэтому так часто в этих вопросах ему бывал полезен Малки. Всегда оставался, пусть и маленький, шанс, что проверка биографии выявит настоящее имя Кендрика. Изменение необходимых записей, чтобы он сохранил свободу, само уже было делом рискованным, но создание личности, которая позволит ему работать в СМИ полностью легально… ну, ему только и надо было, что решить, стоит ли это риска.

Но либо так, либо найти иной способ зарабатывать на жизнь раньше, чем выйдут последние деньги.

Что касается инцидента в «Святом в доспехах», вроде бы все обошлось. Тодд отлично поработал и вычистил Кендрика из всех записей наблюдения.

«Так что же мне теперь делать?» -спросил он себя, проснувшись на следующее утро. Полусобранная сумка стояла на полу, но мысль удрать, вызванная инцидентом в «Святом», после встречи с Марлином Смиби растаяла. Задним числом он сообразил, что если бы у Легислата возникли бы вопросы насчет того, кто он такой, он бы давно уже об этом узнал.

Разговор со Смиби,занимавший мысли Кендрика наяву, не отпускал и во сне. Принять любое предложение Дрегера - это был бы неверный ход, и Кендрик это знал. То, что обещает Дрегер, вообще может не быть правдой… но пусть даже так, почему он никак не перестанет об этом думать? Почему он просто воспринял информацию и так покорно ушел, не попытавшись даже выяснить чуть побольше насчет того, отчего вдруг Дрегер так им заинтересовался?

Может быть, он не такой герой, каким ему хотелось бы быть. Умирать ему хотелось не больше всякого другого. Когда Смиби предложил ему всю его оставшуюся жизнь, он чуть не рухнул на колени в порыве благодарности просто от намека на шанс. Из «Арлингтона» он ушел, презирая самого себя, сказав Смиби, что возможность встречи с Дрегером лицом к лицу ему нужно обдумать.

Но прошедшие часы дали Кендрику возможность подумать о способах обратить такую встречу в свою пользу. Ему предлагалась возможность осуществить свою давнюю-давнюю мечту журналиста: лично встретиться с Максом Дрегером, архитектором Уилберовского бреда.

Надежду, что живы его жена или ребенок, Кендрик оставил давным-давно. После спасения из Лабиринта он пару лет расспрашивал свидетелей, тщетно пытаясь найти следы. Почему-то после низложения Уилбера все записи таинственно исчезли за одну ночь. Чиновники и армейские офицеры, участвовавшие в арестах гражданских лиц после атомного взрыва в Лос-Анджелесе, вдруг вспомнили, что были заняты в это время совсем иными делами.

Да и не только узники Лабиринта исчезли из жизни. Были и многие другие, бессчетные тысячи, лежащие теперь в безымянных могилах вдоль дорог.

Почему дети родителей, признанных угрозой безопасности, тоже были взяты под стражу, так никто никогда адекватно и не объяснил. Может быть, был план использовать их как средство давления на таких людей, как Кендрик, чтобы заставить их делать то, что требовал Уилбер. В то давнее утро в Вашингтоне его дочь Сэм исчезла вместе с десятками других детей задержанных - и никого из них больше никогда не видели.

Конечно, практически не было ни малейшего шанса, что Дрегер может что-то знать о семье Кендрика. Но этот человек работал рядом с Уилбером, был в сердце той политической машины, что многие годы правила Америкой. Поэтому он был в определенной степени ответственным за случившееся. Кендрик чувствовал, что ему нужно какое-то окончание дела, и встреча с Дрегером могла служить к нему прологом. Поэтому она стоила того, чтобы на нее согласиться.

Поняв, что уже не заснет, Кендрик встал и оделся. Было еще очень рано, но ему нужно было подумать, и потому он вышел на улицу. В этот час сразу после рассвета улицы были пусты и тихи, чайки кружили в слоисто-сером небе над головой. Кендрик направился к Мидоуз, зная, что может затеряться на открытом рынке, развертывающемся там каждый вторник.

Мидоуз, когда-то зеленая полоса возле древнего сердца города, сейчас превратилась в грязь под выросшим на ней палаточным городом самодельных навесов, населенных беженцами. Некоторые из них, вспомнив капиталистический дух предприимчивости своих предков, в своем скудном донельзя существовании продавали все, что могло хоть как-то принести прибыль.

Авиабазы, бывшие когда-то мощнейшим плацдармом США в Старом Свете, были брошены в безобразной спешке, и странно было даже подумать, сколько всякого добра осталось в казармах и служебных помещениях. Предметы форменной одежды, даже медали, всякое барахло и электроника. Книги, музыка, одежда, полудохлые древние устройства памяти, все слишком старое и разбитое даже чтобы сойти за антиквариат - свалка всяческой экзотической и бесполезной дряни поровну. По Мидоуз можно было бродить часами, если даже ничего здесь не купишь.

Было настолько рано, что половина павильонов еще не открылась. Кендрик выпил кофе из старого фургона, без мотора и колес, стоящего на кирпичах, и лениво-лениво подумал, какая ему разница, что это именно Кэролайн программировала среду окна в отеле.

Кто мог бы сказать, что это не случайное совпадение? Но Кендрик понимал, что есть лишь один способ узнать наверняка. Он посмотрел время - не так уж рано, так что она могла уже и встать.

Мобил пискнул, сообщая, что на том конце линии ответили. Послышалось дыхание - исчезающий, едва слышный выдох.

- Кэролайн, ты?

Еще что-то… и вдруг внешние звуки Мидоуз исчезли. Опыт подсказал, что это его усиления что-то распознали в фоновом шипении и теперь пытаются это выделить.

В почти неслышные шорохи помех вплетался и уходил какой-то узор, и у Кендрика поплыла голова. Уходящий приступ головокружения чуть не заставил его потерять равновесие - будто, подумалось ему, глаз Господа взмыл над горизонтом и уставился на него, не мигая.

Снова пискнул мобил, указывая, что взявший трубку уже ее повесил. И это ощущалось так, будто упали чары. Кендрик бросил мобил обратно в карман и прислонился к гофрированной железной стене, ожидая, чтобы голова перестала кружиться.

Когда мысли прояснились, он снова извлек мобил: - Да?

- Эрик?

- Привет, Кендрик! Рад тебя слышать.

- Слушай, тут такая ситуация, что мне надо поговорить с тобой или с Бадди. Ты серьезно говорил, что у тебя с ним постоянный контакт?

- Господи, конечно, серьезно! У нас много есть о чем поговорить.

Вот так они и договорились.

Что Кэролайн нет дома, выяснилось очень скоро.

Глядя на закрытую дверь, Кендрик вслух выругался, включил мобил и стал проматывать длинные скучные полосы информации, пока не нашел, что искал.

Может, она просто не хотела с ним говорить? Но если так, отчего не сказать прямо? Зачем надо было включать мобил и молча слушать, а потом отключиться?

Или трубку снял кто-то другой, а потом осторожно ее повесил. Кендрик вспомнил бомбу в чемодане, вспомнил, что недавно говорил ему Уитсетт, и потом вошел в дверь дома.

Как ни странно, Кэролайн не поменяла шифр замка, который хранился у него в мобиле, не удалила и биометрию Кендрика из базы данных здания. Так что в ее квартиру он вошел без проблем.

- Эй?

Кендрик сунул голову в дверь кухни Кэролайн, перебирая наиболее извинительные объяснения, зачем он вломился. Но в кухне никого не было.

«Может, пошла куда-то по делам», - подумал он. Мобил может бытье нею повсюду. Ее может даже в стране не быть.

Но почему-то в это не верилось.

В гостиной тоже никого не было, и в кабинете было пусто. Кендрик положил руку на дверь, ведущую в спальню, потом обернулся к рабочей станции.

Машина грузилась долгих две секунды, а потом Кендрик перешел в рабочий каталог Кэролайн и вскоре нашел файл с именем «Архимед». Передал этот файл на окно-экран, и то, что он увидел, совпало с пейзажем на дверях отеля.

Но что это значит - если вообще значит что-нибудь? Что у Кэролайн те же галлюцинации и те же приступы? Если да, почему она ему не сказала? .

Он рассматривал окно-экран, думая, мелькнет ли сейчас мальчик с крыльями бабочки, если достаточно долго подождать.

Потом он вызвал ролик «ТрансАфрики», посмотрел, как летит на него из темноты логотип корпорации.

Список интерактивных возможностей был внушителен. Можно было, например, нырнуть прямо в Гибралтар, просверлить виртуальные дыры в подводных конструкциях моста ТрансАфрика, вызвать невероятные объемы конструкторских, экологических и геологических данных, или посмотреть результаты воздействия этой конструкции на экономику соседних стран, даже на их флору и фауну. Управляя этой программой имитации с помощью мобила, Кендрик заставил точку наблюдения спикировать вниз, повиснуть в нескольких дюймах над самим мостом, это было настолько реально, что он, казалось, почувствовал тепло марокканских ветров, несущих горячий песок над волнами.

Программа привела его снова-таки к «Архимеду», заставил а облететь вокруг станции. Потом огромные металлические стены метнулись навстречу, и…

…и он оказался внутри.

И было там до ужаса знакомо.

Точка наблюдения поплыла вперед и оказалась возле центра одной их двух главных камер цилиндра. Тогда Кендрик запустил медленное вращение. Далеко внизу - или вверху - зарябила трава, и он, глядя на окно-экран, ощутил какую-то странную тягу в области остановившегося сердца^

Далеко внизу, в конце станции, он увидел плотное скопление, будто рой саранчи повис в воздухе. Потом они двинулись, несчетные мельчайшие точки, то плотнее, то реже, но все ближе и ближе. И ближайшие оказались крошечными знакомыми фигурками с паутинными крылышками.

Кендрик протянул руку - остановить имитацию. Во рту внезапно стало сухо. Он подумал, что если бы его сердце еще могло биться, оно бы сейчас сотрясало мелкой дрожью грудную клетку.

И в этот момент до него дошло, что на самом-то деле он тут не один. - Кэролайн?

Он встал. Какое-то движение доносилось из спальни, какие-то звуки. Выругавшись про себя, Кендрик еще раз перебрал, тут же отвергая, несколько возможных объяснений, зачем он здесь.

«Вот кретин», - подумал он. Ведь даже не осмотрелся как следует.

Он осторожно открыл двери спальни. Кэролайн стояла в дальнем углу комнаты, голая, глядя в окно на крыши. На его появление она не отреагировала, даже головы не повернула. Что-то не то.

- Кэролайн, что с тобой? Что это ты де…

Голос Кендрика затих. Никакой реакции, даже признака, что она отметила его присутствие.

Он подошел к ней, Нерешительно протянул руку к плечу. Обошел сбоку - и был потрясен тем, что увидел. Рост усилений вышел из-под контроля: толстые канаты залегли под кожей, обвили позвоночник и грудную клетку. Они еще не распространились выше шеи - вот почему она могла скрыть от него свое состояние.

Кендрик подумал, не кататония ли у нее - так бывало, когда усиления слишком сильно вмешивались в работу центральной нервной системы, превращая разум в пленника костяной клетки.

У Кэролайн сохранилось то же отсутствующее выражение лица, и взгляд был устремлен вверх, в небо, Над крышами. Взяв ее за подбородок, Кендрик осторожно повернул ее лицом к себе. Он хотел отвести ее от окна, заставить хоть как-то одеться - ну, привести в норму.

Краем глаза он заметил, что ее мобил лежит на столике возле кровати. Значит, это она отвечала на его звонок.

И тут наконец они встретились глазами, и приступ налетел на Кендрика, как железнодорожный экспресс.

Раскаленная добела комета взорвалась у него под черепом, лицо Кэролайн улетело назад и вниз - это он сам упал навзничь, а ее лишенный выражения взгляд проследил за этим падением. Боль пламенем полыхнула по всем уголкам его существа, и он закричал. И вскрикнул еще раз, когда язык обожгло будто расплавленным свинцом.

Он молил о смерти, чтобы избавиться от этих нестерпимых, нечеловеческих мук. Он валялся у ее ног, прогибаясь в судороге, бился и извивался на ковре, будто отчаянно хотел выскочить из собственного тела.

Это снова был мальчик с крыльями бабочки.

Теперь его лицо было видно отчетливо, и Кендрик подумал, отчего же это оно выглядит таким знакомым? Красивые и воздушные были эти крылья, в два-три раза больше миниатюрного торса, на котором они росли. Крошечные лазурные глаза сверкали на странно неподвижном лице.

Кендрика давно преследовала мысль, что откуда-то он знает, кто этот мальчик, «Я мог бы поклясться, что я действительно там», - подумал он. Потому что спальни не было, а были только стены вокруг мира, взлетающие вверх навстречу друг другу. Переливающиеся сгустки светящейся энергии мерцали на этом ландшафте, и едва слышный звук доносился до ушей Кендрика, будто миллионный хор что-то тихо пел далеко-далеко.

Он прислушался, вспоминая фоновый звук, который слышал раньше, когда звонил Кэролайн еще с рынка: будто прислушиваешься к разговорам целого мира сразу, но вместо какофонии голосов каждый может расслышать все, что говорится. Идеальное общение умов…

И тут «Архимед» исчез так же внезапно, как появился. Кендрик вернулся в реальный мир. И боль прошла, будто ее и не было.

- Ну, солнышко, забавно тебя здесь встретить.

Кендрик заморгал, собрался и увидел, что сидит на полу в луже собственных пота и блевотины. Над ним присел Питер Мак-Кован, обхватив руками колени, и улыбался.

Кендрик дико осмотрелся, увидел свалившуюся возле окна Кэролайн.

- Питер, что с ней… О господи!

Он перевернулся на четвереньки, встал. Наклонившись над Кэролайн, увидел, что она дышит.

- Я просто мимо проходил.

- Тебя вообще на свете нет. Я с ума схожу к чертям.

- Да, такова людская благодарность, - вздохнул Питер, встал и вышел из спальни.

На улице серость небес сменилась началом светлого дня. Солнце по-зимнему бессильно освещало городской пейзаж. Кендрик подумал, сколько же он тут пролежал без сознания, и решил, что лучше об этом не знать.

Подняв Кэролайн на руки, он отнес ее в кровать. Голова у нее свешивалась набок, она издавала горловые звуки, глаза под веками бешено вращались. Он накрыл ее пуховым одеялом, и она завернулась в него, пробормотав что-то нечленораздельное, но он увидел, что она вышла из того странного ступора, в котором он ее застал. Кажется, это уже был естественный сон.

Устало покачав головой, Кендрик вышел вслед за Мак-Кованом и нашел его в кухне.

- Тебе сахара два куска, если я правильно помню?

Мак-Кован распахивал и закрывал дверцы шкафов, пока не нашел жестянку с надписью «Сахар». Потом призрак налил горячей воды в две кружки и сел на стоящий возле кухонного стола стул, открыл пакет молока и налил в каждую кружку, примерно столько же разлив на стол.

Одну из них Мак-Кован подвинул Кендрику, еще больше расплескав, горячая жидкость стала впитываться в небольшую стопку бумажных журналов и в эллист. Кендрик сел напротив, предусмотрительно отодвинув журналы и лист от растущей лужи…

И застыл, уставясь на эти кружки. Призраки чай не заваривают. Если сейчас взять подвинутую ему чашку, то существо на той стороне стала станет объективной реальностью. И Кендрик не протянул руки за чашкой. Он облизал губы и спросил:

- Кто ты такой?

- Питер Мак-Кован. Вероятно. - Кендрик попытался что-то сказать, но собеседник поднял руки останавливающим жестом. - По моему суждению, я - Питер Мак-Кован… Я также, но в меньшей степени, ты, а также Кэролайн, и все и каждый из известных мне заключенных отделения Семнадцать. Другими словами, я Питер Мак-Кован, но не обязательно тот самый Питер Мак-Кован.

Кендрик вспомнил того Питера Мак-Кована, которого он знал: обаятельный плут, чья способность болтовней создать себе выход из практически любой ситуации изменила ему в день, когда он прибыл в Лабиринт.

Кендрик встряхнул головой.

- Я все-таки думаю, что сейчас Кэролайн войдет сюда и увидит, что я разговариваю со стенкой. Я думал, что ты - галлюцинация какого-то вида, но сейчас даже не знаю, можно ли уговаривать с галлюцинацией подобным образом. Если нет, то я не знаю, кто ты такой.

- Хороший вопрос. Скажем так: технология усиления, которую мне имплантировали в Лабиринте, дала неожиданный побочный эффект: возможность сохранения воспоминаний и мыслей из мертвого разума. А зачем она это делает? Ну, потому что представляет собой саморазвивающийся кибернетический организм, живущий своей жизнью со своими целями. Может быть, сохранение подобных вещей повышает его способность к выживанию. Может быть, Дрегер этого и хотел. Или же я - всего лишь сообщество нанитов, на несколько десятков тысяч поколений ушедших от тех, которые когда-то обитали в моем теле, и это сообщество только думает, что оно - это я. Но в любом случае мой совет остается в силе: не возвращайся к Харденбруку.

У Кендрика вдруг онемели губы, к собственному своему удивлению, он ощутил гнев. Прямо сейчас на мгновение он вдруг возненавидел Мак-Кована так, как раньше и представить себе не мог. Перед ним был призрак - в буквальном смысле слова - из его прошлого, и этот призрак требовал его внимания и активного участия в интриге, рожденной безумием.

- А знаешь, какова альтернатива? - спросил Кендрик. - Если ты Питер, если ты был в Лабиринте, как ты можешь не знать, что бывает, когда наше усиление дичает, а мы его не лечим?

- Кендрик…

- Знаешь, что рассказывали мне об этих закрытых больницах Легислата? Тебя там вскрывают и пытаются из тебя эти штуки вырезать. Но все вырезать никогда не получается, и снова начинается рост. Но они все равно режут.

Кендрик мотнул головой:

- А иногда, когда усиления вырастают снова, то развиваются они новыми и еще более неожиданными путями. - Он уставился на призрака бешеными глазами. - Харденбрук мне нужен. С его помощью я могу сохранить свободу, а может быть, остаться не только в живых, но еще хоть сколько-нибудь человеком, пока эта растущая во мне мерзость меня не прикончит!

Он тяжело дышал, голова закружилась от гипервентиляций, от такой траты сил сразу после приступа. При всей ярости его валила с ног слабость.

- Кендрик, именно поэтому… - контуры Питера дернулись, исчезли, появились снова, Искаженные на краях, - …рденбрук тебя подставил. Клянусь тебе, это правда. Нанотрассеры, которые он в тебя ввел, не только реструктурируют алгоритмы ядра твоих усилений. Они действуют как троянский конь, анализируют тебя изнутри, просто нафиг читают твои мысли. Вспомни, что случилось в Лабиринте, Кендрик. Вспомни нас четверых - тебя, меня, Бадди и Роберта.

- Я помню.

- То, что у тебя внутри, основано на результатах Макса Дрегера. Он… он…

У Кендрика на глазах Мак-Кован превратился в двухмерный рисунок, в теряющий настройку сигнал.

- Послушай, Кендрик, мне пора. Скоро увидимся. И ради бога, подумай о том, что я тебе сказал.

Его изображение снова мигнуло, голос стал скрежещущий, придавая лживый оттенок всему сказанному, убеждая, что это просто мистификация.

Значит, продукт технологии, а не призрак, - во всяком случае, не из тех призраков, что водятся в заброшенных домах и одиноких замках. Еще раз мелькнуло изображение Мак-Кована и исчезло совсем. У Кендрика закружилась голова, когда он увидел, что исчез и чай, и лужа на столе. Не осталось никаких следов присутствия Питера Мак-Кована.

Несколько минут Кендрик мог только таращиться на пустой стул напротив, наполненный неопровержимым ощущением, что все это нереально.

- Василевич?

Лицо Харденбрука все еще горело от жалящего ледяного дождя с моря. Бар приткнулся на темной стороне дороги недалеко от доков в Лейте. Малки поднял голову, и Харденбрук подумал, что коротышка не мог бы выглядеть более вороватым, даже если бы очень старался.

- Мы здесь не одни, - безразличным тоном продолжал Харденбрук.

Малки изобразил, будто испуганно оглядывается на жалкую горсточку клиентов бара, сейчас в основном занятых разговором вполголоса с барменом.

- Никого, кого мы знали бы. А если бы здесь была пыль наблюдения, я бы заметил.

Малки поднял руку над столом, чтобы Харденбрук увидел у него на руке браслет данных.

Харденбрук, поморщившись, сел напротив. Встреча в таком людном месте ему не нравилась. Василевич иногда слишком доверялся современным технологиям, забывая, что информацию можно добывать более простыми способами. Например, увидев двоих вместе, сделать выводы - что может быть проще?

- Могли бы встретиться у меня в клинике. Система безопасности там идеальная.

Малки покачал головой:

- Знаете, можно остерегаться, но если уж тебе суждено быть пойманным, тебя поймают.

Харденбрук ничего не сказал, но про себя еще раз подумал, до чего же он не любит этого человека.

- Давайте к делу. Ко мне неожиданно приехал один из представителей Дрегера. Он искал информацию о Галлмоне.

Малки пожал плечами, отвел взгляд.

- И какое мне до этого дело?

- Этого человека зовут Марлин Смиби. Он объявился без предупреждения и только что над огнем меня не подвешивал, чтобы вытащить ответы. Не могу придумать для этого никакой причины, кроме одной: учуял запах жареного.

Малки засмеялся. Харденбрук посмотрел на него взглядом таким ледяным, что вулкан замерз бы.

- Если что-нибудь случится со мной, Василевич, то же будет и с вами. Помните это.

- Никогда не забываю. Вы с этим самым Смиби можете разобраться?

- Не в том смысле, который вы, как мне кажется, в это слово вкладываете. Если со Смиби что-либо случится, ввести в заблуждение Дрегера не удастся.

Малки кивнул. Их деловые отношения тянулись уже несколько лет, и Малки давно уже был дистрибьютором нескончаемых с виду запасов биопродукта от Харденбрука. Эти отношения даже процветали какое-то время, пока Харденбрук не сообразил, что шантажировать своего лучшего клиента - это и выгодно, и удобно.

Это решение принесло Малки неожиданные дивиденды. Некоторое чтение между строк помогло сообразить, что Харденбрук поставляет информацию не только Максу Дрегеру, но и «Лос Муэртос» - очень сложная двойная игра

Харденбрук понял, что Малки это сообразил, а Малки понял, что Харденбрук до этого додумался, и у них образовалось нечто вроде мексиканской ничьей: каждая сторона может потерять все, и в то же время терять ей нечего.

Малки вздохнул, сел ровнее.

- Ладно, бог с ним. Что у вас на уме, Харденбрук?

- Мои друзья в Штатах… - Малки состроил мину, будто и так не знал, о ком говорит Харденбрук, - хотят получить Галлмона раньше, чем до него доберется Дрегер. Смиби уже встречался с Галлмоном лично.

У Малки на лбу выступила бисеринами испарина.

- Бог ты мой! Вы хотите сказать, что они его уже схватили?

- Нет, я хочу сказать, что Смиби пригласил Галлмона на встречу, и Галлмон пришел.

- Но зачем? В смысле, что в Кендрике такого особенного?

- Да какая разница зачем? Я знаю только, что Дрегер наш начальник…

- На хрен, - перебил Малки. - Ваш начальник. Я на все это не подписывался.

- Как бы там ни было, либо мы действуем быстро, либо нас берут за горло - обоих. Так?

- Ага. Значит, похищение. - Малки тяжело и глубоко вздохнул. - Еще одна ступенька в моей богатой и цветистой преступной карьере.

- Слушайте! - вызверился на него Харденбрук. - Или вы мне будете помогать, или вы…

- Знаю, знаю, - устало перебил Малки. - Или я уже труп. Но притворяться, будто мне это нравится, я не буду. Кендрик мне друг. - Он покачал головой. - Что-то тут не так. Какого черта эти люди могут от него хотеть?

- Вопрос стоит так, Василевич: ваша шкура - или его. - Харденбрук мерзко осклабился, и рубцы, занимавшие половину его лица, сморщились, наезжая друг на друга. - Если мы им не дадим именно то, что они хотят, я не берусь предсказывать дальнейшее развитие событий. Но могу гарантировать, что для нас оно будет весьма неприятным. Для нас обоих.

Полгода прошло, как погиб Марко в центре задержания на глазах у Кендрика, и за это время не раз у него возникала мысль, не погиб ли и он сам и не возродился ли снова в аду.

Он проснулся на жесткой койке от грохота сапог по глине снаружи. Из темноты, крадучись, высунулась чья-то рука и тронула его за плечо. Он вздрогнул, увидев выплывшее из темноты лицо - Бадди. Он был когда-то военным летчиком, и его вместе с человеком по имени Рой Уитмен арестовали за то, что помогал объявленным в розыск диссидентам переправляться в Мексику и дальше.

- Слышишь? - шепнул Бадди.

Кендрик беззвучно кивнул. Громкие голоса приближались откуда-то снаружи. Двое заключенных прислушались, надеясь, что эти шаги направляются куда угодно, только не к их хижине.

Но тут распахнулась от удара дверь, во влажную атмосферу деревянного здания ворвался теплый воздух. Снаружи громко стрекотали сверчки, звуки тропической жизни наполняли ночь.

Фигуры солдат, очерченные ярким светом дуговых фонарей, черными силуэтами вошли в двери, в громоздком камуфляже, с автоматами за плечами - фантомами другой жизни, где была горячая вода, чистые одеяла и съедобная пища.

- Мак-Кован, Хуарес, Галлмон! - рявкнул один из них. - Встать!

Тишина воцарилась в хижине, где человек тридцать, втиснутых в крошечное пространство, спали на грубых деревянных койках в невообразимой жаре. Кендрик с завистью подумал о тех, кто услышал шаги солдат по жесткой сухой траве, а потом услышал, как эти шаги прошли мимо.

Он с трудом оторвался от койки, чуть не падая от голода и недосыпания. Одновременно с ним встали Мак-Кован и Бадди. Хотя мысль о побеге или сопротивлении присутствовала всегда, Кендрик видел, что бывает с теми, кто отказывается подчиняться. Пятна крови этих людей до сих пор были видны на земле.

Их вывели на теплый ночной воздух; звезды мерцали над головой, за дуговыми фонарями темной стеной угадывались джунгли. Под налитыми кровью, запавшими глазами Мак-Кована висела на впалых щеках редкая борода. У Кендрика не было особых возможностей с ним познакомиться, потому что прибыл он недавно, хотя тот принес драгоценные новости о том, что происходит во внешнем мире. Очевидно, он был коммивояжером с «деловыми связями» на Ближнем Востоке - что в глазах администрации Уилбера было весомой причиной для немедленного ареста.

Как и сам Кендрик, он всего лишь оказался не там, где надо, в неудачный момент.

Каждый раз, когда прибывал новый заключенный, по лагерю расходились новые крохи информации. После прибытия Кендрика сразу вслед за атомным взрывом в Лос-Анджелесе тысячи людей прошли через наспех созданные центры задержания по всем США. После первичной обработки их бросали сюда, в эту адову дыру.

Троих заключенных вывели наружу и выстроили в ряд. Глянув вниз, Кендрик заметил, что Бадди Хуарес, очевидно, лежал на койке в ботинках.

- Всегда готов, - шепнул Бадди, перехватив его взгляд.

У Кендрика на лбу выступил пот. При всех разрозненных слухах о массовых арестах, продолжающихся дома, никто толком не знал, где их сейчас держат. Джунгли и жара наводили на мысль о Южной Америке. Поскольку за дуговыми фонарями и окружающей растительностью не было видно никаких признаков цивилизации, ближайший город мог быть и за мили, и за сотни миль отсюда.

Кендрика ткнули в поясницу чем-то металлическим и жестким, и он шагнул вперед, чтобы не упасть - вместе с двумя другими заключенными. Их повели прочь от хижин, через проволочное заграждение, отделяющее зону от территории чего-то вроде военной базы, воткнутой прямо в середину диких джунглей.

- Приветствую вас в Лабиринте, - сказал Стенцер.

На подносе стояла еда, свежий кофе в кофейнике варился на плитке. Кендрик не сводил глаз с тарелки пончиков, посыпанных сахарной пудрой. Рядом с кофе стояли пластиковые кувшинчики сливок, и знакомый запах сводил Кендрика с ума Он голодал уже полгода.

- Как вы сказали?

Уголок рта Стенцера дернулся в улыбке. Редеющие остатки волос прилипли к голове прямо над ушами.

- Так мы называем это заведение, - объяснил он. Его фуражка лежала возле локтя на пластиковом столе, который отделял его от Кендрика.

Всех троих провели в длинное низкое здание, похожее на бетонный бункер. За ним Кендрик заметил взлетную полосу, идущую вдоль всей опушки джунглей, а вокруг были рассыпаны другие здания, и некоторые окружены грузовиками. Кендрик решил, что это основные казармы для охраны и летчиков, которые перевозят заключенных.

Внутри здания оказался длинный ряд лифтов, в каждый из которых мог бы въехать автомобиль. Путь вниз был долог, кабина дребезжала и все время дергалась. Через несколько минут поездки решетчатая дверь отъехала, открыв длинный серый коридор, по бокам которого шли металлические двери. Здесь Кендрика отделили от группы и втолкнули в пустую камеру, освещенную мигающей лампой дневного света. Он как-то приткнулся на бетонном полу и бесконечные часы ждал, пока солдаты пришли за ним и доставили его вот к этому Стенцеру.

На стене за плечом Стенцера висел календарь. Кендрик всмотрелся, отмечая дни, вычеркнутые размашистыми детскими штрихами. Сейчас уже был конец июля.

Пристально глядя на Кендрика, Стенцер мотнул головой в сторону пончиков и кофе.

- Поесть не хотите?

Кендрик задохнулся. Живот подвело судорогой.

- Хочу, - хрипло сказал он.

И Стенцер улыбнулся чуть шире. Не презрительно скривился - улыбнулся по-настоящему.

- Вот и хорошо. - Он сложил руки перед собой на столе. - Только сначала ответьте мне на несколько вопросов.

Поначалу течение жизни не менялось.

Кендрика держали в той же пустой подземной камере без окон, куда посадили. Ни подушки, ни одеял. Дневной свет стал далеким воспоминанием.

Источники информации о внешнем мире, и без того скудные, перекрыли полностью. Одно он понимал наверняка: никто не придет ему на выручку.

Последнее, что до него донеслось, - это что в штатах Восточного Побережья происходит какое-то восстание, хотя представить себе это ему было почти невозможно. Вероятно, какие-то значительные группы вооруженных сил США передрались между собой, и счет убитых шел на тысячи. Конечно, проверить это было невозможно. Если такой раскол действительно произошел, это могло случиться лишь через несколько недель после его ареста.

Но причины этого он вполне мог себе представить. Началось это, значит, тогда, когда гниль, превратившая миллионы акров плодородных пшеничных полей в бесплодные пустыни, была воспринята как биологическое или генетическое оружие в руках невидимого врага. До чего же легко оказалось превратить Америку в параноидное полицейское государство.

Иногда его без какой-либо системы пытали. Тюремщики били его шлангами, когда он засыпал, но иногда он все же позволял себе отключиться, насладиться секундным блаженством бессознательного покоя до того, как снова ворвутся в дверь люди в мундирах.

Бывало, что ему задавали одни и те же вопросы о людях, которых он не знал и о которых никогда не слышал, о местах, о которых он только слышал или читал в газетах.

Иногда, когда его вели по длинному коридору на допрос у Стенцера, мимо проходили люди в лабораторных халатах, похожие на ученых или врачей. На него они даже не смотрели: он был, как он понял, намного ниже их. По лицам было видно, что для них он - обыкновенный предатель и преступник.

Уже будто в тысячный раз Кендрик сидел напротив Стенцера за этим пластиковым столом и все равно не мог даже припомнить, как его выводили из камеры.

В этих случаях всегда бывала горячая пища и кофе. Стенцер придерживался одной и той же процедуры: наливал себе кофе и брал пончик, читая какие-то сообщения на эллистах. И Кендрик каждый раз чувствовал, что попал в какой-то невиданный ад: из-за одностороннего зеркала смотреть, как какой-то служащий поглощает утреннюю дозу углеводов и кофеина в своей обыденной жизни, о которой Кендрик мог только мечтать. И очень странно было, что при всей ненависти к Стенцеру - эмоции такой силы, что Кендрик даже представить себе не мог бы ее раньше по отношению к человеку, - он ловил себя на бессознательном стремлении угодить лейтенанту.

Какое-то время он думал, что эта утренняя рутина с кофе и пончиками является частью общей пытки. Но потом стал склоняться к мысли, что это сродни тому, как его не замечают солдаты и ученые, идущие по коридорам Лабиринта. Ненамеренная жестокость, которая все же служила его дальнейшему ослаблению.

Стенцер дочитал свой эллист, сложил руки в своей манере и посмотрел на Кендрика оценивающим взглядом.

- Тринадцатое августа, четырнадцать часов ноль минут, - сказал он вслух. - Допрос заключенного Галлмона, обвиняемого… - Он глянул на эллист, - в подрывной деятельности против правительства американского народа путем содействия его врагам. - Стенцер посмотрел на Кендрика в упор; - Мистер Галлмон, готовы лн вы отвечать на мои вопросы?

- Яне знаю никого из людей, которых вы мне назвали, - вяло ответил Кендрик. - Я никого из них никогда не видел, Я не террорист.

- Но ведь ваша жена была с ними знакома?

Уже и вспомнить было бы трудно, сколько раз они обменивались именно этими словами.

- Я не знаю, - автоматически ответил Кендрик. - Она брала интервью. Она журналист, как и я. Быть с кем-то знакомым еще не значит состоять с ним в заговоре. Я знаю, что ничего плохого не делал.

- Мистер Галлмон, - сказал Стенцер почти сочувственно, -были бы вы невиновны, зачем бы мы вас стали привозить аж сюда?

Кендрик посмотрел на Стенцера: - А где мы?

И тут… произошло нечто удивительное.

Стенцер встал, налил вторую чашку кофе и протянул ее Кендрику, держа перед его лицом. Кендрик смотрел на кофейно-сливочную поверхность так, будто она его сейчас укусит.

- Ничего страшного, - успокоил его Стенцер. - Берите. Поколебавшись, Кендрик осторожно потянулся и взял

чашку двумя руками. В Лабиринте, по контрасту с джунглями где-то высоко над головой, было холодно, и тепло от чашки потекло в руки как жидкое солнце, льющееся в душу. От аромата и пара закружилась голова, будто ему только что отдали обратно тоненький ломтик прежней жизни. Сейчас он был слаб, как никогда.

- И пончик можно, угощайтесь.

Голос Стенцера звучал почти заговорщицки, чего раньше Кендрик он него не слышал. Попробовав кофе» он чуть не застонал, наслаждаясь этим вкусом. Протянув потом руку, он взял пончике кремом, глядя на Стенцера глазами испуганного животного. Но Стенцер лишь кивнул, ободряя его.

Потом следователь что-то сделал со своим эллистом, и тот посерел, погас. Кендрик видел, что Стенцер выключил его.

- Послушайте, сейчас мы одни. Никто не знает, что я вам на самом деле говорю. Вы понимаете?

Кендрик осторожно поднес пончик ко рту кремом вперед, и горечь желчи метнулась по горлу вверх. Потом сласть попала ему в рот, руки запихивали остаток сахарной пудры, тело наполнилось теплом и наслаждением.

Он проглотил и закашлялся.

- Я вам не верю, - сказал он вяло. Конечно, камера прослушивается, конечно, все записывается.

- Мистер Галлмон… Кендрик, мы оба знаем, что это просто зря потраченное время. - Стенцер посмотрел на него внимательно. - Мы знаем, что это ни к чему не ведет. Вы понимаете, что я говорю?

- Не уверен.

Стенцер покачал головой. У Кендрика сахар уже начал всасываться в кровь, и ему было хорошо, как новорожденному младенцу. Стенцер обошел вокруг стола, почти по-отечески положил руку ему на плечо.

- Слушайте меня, - сказал он, понизив голос. - Я больше не могу этого делать. Понимаете?

Кендрик полуобернулся к нему.

- Я говорю серьезно. Больше так с вами обращаться я не могу. Так что, когда будете сюда приходить, сможете есть, что хотите, и я не скажу охранникам.

Взяв другой пончик, Стенцер протянул его Кендрику. Кендрик принял его и на этот раз заставил себя есть медленнее. Мысль, что Стенцер говорит правду, расцвела на краткий миг надеждой, но Кендрик ее прогнал.

В конце концов, он в аду, а в аду надежда - просто не существующий предмет.

- Расскажите мне о себе, - попросил Стенцер. Кендрик доел пончик и допил последние капли дымящегося кофе.

- Я вам рассказал все, что знаю.

Он привык повторять эту фразу снова и снова, неделю за неделей.

- Я знаю, - кивнул Стенцер. - Но я хочу понять, кто вы - кто вы на самом деле. Вот файлы, которые мне о вас рассказывают многое, и о ваших родственниках, о вашей жизни, о вашей работе. Но они не говорят мне то, что я хочу знать.

- Я вам готов рассказать все, что вы хотите знать, - ответил Кендрик. - И я понятия не имею, сколько раз уже вам это рассказал. Просто не знаю, что еще могу сказать.

Слова лились тихо и монотонно.

- Это не обязательно будет что-то важное, - сказал Стенцер, засовывая руки в карманы и прислоняясь к краю стола. - Мне нужна какая-то информация, кусочек, который я смогу показать начальству - и не важно, насколько тривиальной кажется она вам. А потом, клянусь, может быть, что-нибудь мы сделаем, чтобы вас отсюда вытащить.

- Я даже не знаю, почему я здесь. Стенцер глянул на него изучающим глазом:

- Вы обвиняетесь в соучастии, в подстрекательстве, в содействии врагам Соединенных Штатов и агитации в их пользу. Америка воюет, мистер Галлмон, а во время войны законы неизбежно меняются. По новым чрезвычайным законам вы можете провести в изоляции весь остаток вашей естественной жизни, если это будет необходимо - если будет сочтено, что вы каким-либо образом можете принести вред стране.

И не только это: вы находитесь под военной юрисдикцией, от вас требуется служить стране любыми необходимыми средствами, которые могут послужить сохранению Соединенных Штатов как передовой и свободной демократии. Кендрик просто задохнулся от возмущения.

- Господи, да в чем меня обвиняют? Я, что ли, лично взорвал Лос-Анджелес?

- Вероятно, вы лично за это не отвечаете. Но ваша жена интервьюировала лиц, известных как сторонники врагов нашей страны. Террористы, диссиденты - подобная публика. Вы на своей работе тоже иногда вступали в контакт с людьми того же сорта, и ваши статьи не оставляют сомнений, что вы понимали последствия террористической угрозы.

- Но я же никого не заставлял ничего делать, я только…

- …вели с ними разговоры? Да если бы вы приходили к ним не для того, чтобы распространять семена их злобных антиамериканских взглядов, как вы думаете, они бы вам ответили даже на вопрос, который час? Вероятно, вы даже разделяли эти взгляды. - Стенцер пожал плечами. - А некоторые вещи, которые вы говорили о нашей стране - о нашем президенте, - иначе как подрывными назвать нельзя.

Кендрик попытался что-то сказать, но мог только нечленораздельно захрипеть - ужас того, что он только что слышал, медленно проникал в мозг.

- Я думал, вы сказали, что хотите мне помочь. А эта… эта чушь… это же…

Он только замотал головой - слова ему изменили.

Стенцер изобразил нечто вроде улыбки. Кендрику показалось, что это осклабился череп, обтянутый пергаментной кожей.

- Люди допускают ошибки, - говорил Стенцер. - Общаются, с кем не надо, а от этого бывают последствия, которых они не ожидали. Например, атомный взрыв в Лос-Анджелесе или даже гниль, опустошившая наши обширные нивы. Я говорил всерьез: я мог бы вывести вас отсюда прямо сей-

чac, если бы захотел. И через пару часов вы были бы дома.. Но пока я еще сделать этого не могу.

Мне нужно дать начальству хоть что-то, а то меня на этой работе не оставят, и тогда я уж вам никак помочь не смогу. Вы мне дайте хоть что-то, любую малость, какой бы ерундой вам она ни казалась - и я клянусь, что из кожи вон вылезу, чтобы вас отсюда вытащить. Сегодня же, если смогу.

Кендрик вытер о штаны внезапно вспотевшие ладони:

- Я не знаю. Ну что вы хотите от меня услышать?

- Все, что можете сказать, - ответил Стенцер, подчеркивая каждое слово. - Я могу вам помочь, но только если вы мне поможете.

«Но что я могу сказать?» - подумал Кендрик. Он - журналист: О его жизни Стенцер уже знает все. Казалось непостижимым, что статьи, которые он писал, могут быть как-то связаны с его арестом даже без предъявления обвинений.. Ничего он не мог сказать Стенцеру такого; что не было бы уже описано в мучительно повторяемых подробностях.

На глаза навернулись слезы: ясно, что Стенцер перешел, к новой тактике, чтобы получить от него то, что он не обязан был отдавать.

- Нету меня ничего. Нет! Я все вам рассказал, что мог, о жене, о себе, Бог один знает, сколько раз уже! Хотел бы я вам что-нибудь рассказать, так ничего же нет, клянусь!

Стенцер посуровел.

- Мельчайшую подробность, мистер Галлмон. Вы можете счесть ее не важной, а она окажется важной. Ваша жена была в контакте с диссидентами и врагами нации. Вы мне что, хотите сказать, что она защищала американские интересы, когда якшалась с мерзавцами, которые потом сожгли целый город мирных жителей? У меня есть копии всего, вами написанного, и знаете, что я вам скажу? Меня тошнит от такой кучи антипатриотической грязи!

Голос его становился все громче. Кендрик резко вскинул голову.

- Да господи, вы же даже незнаете, террористы устроили эту гниль или нет! Экологию среды похабили с каждым годом сильнее и сильнее…

- Ты меня не учи, что мне думать!- заорал Стенцер прямо ему в лицо, брызгая слюной.

До сих пор это были только вопросы, бесконечные вопросы, пока Кендрик не падал от усталости и голода. Сейчас что-то переменилось.

Стенцер ударил изо всей силы. Кендрик не сразу понял, что его бьют - только когда оказался на спине, стул опрокинулся, во рту вкус крови и железа.

А над ним навис Стенцер, занеся кулак, будто готовый нанести новый удар.

- Я ничего немоту рассказать,- переключился Кендрик на привычную литанию. - Я все вам уже рассказал, и много раз. Было бы чего-нибудь - рассказал бы все, так ничего же нет. Я хочу домой.

Стенцер кивнул с жестким, будто нечеловеческим лицом, подошел к двери и открыл ее. За дверью ждали два охранника - наверное, все время там стояли. Кендрика рывком подняли с пола и вытащили в коридор. С разбитого лица капала кровь.

- Какие будут приказания, сэр? - спросил старший охранник.

- Расстрелять, - коротко бросил Стенцер, навсегда закрывая дверь.

- Наконец-то пришли.

Эрик Уитсетт был одет в то же пальто, что было на нем тогда, возле «Святого». Тот же тщательно обернутый вокруг шеи шарф, так же поднят воротник до самых ушей.

Кендрик посмотрел вдоль набережной в обе стороны. Неподалеку стояли корабли у причалов, воздух пронизывали крики чаек, держался запах соли. Вдоль берега тянулись полуразрушенные склады и офисы. За последние годы, особенно когда хлынула волна беженцев, этот район восстановил свою зловещую репутацию. Кендрик и сам тут жил поначалу после приезда в Шотландию. Это было трудное время, но зато он достаточно хорошо знал эти места, чтобы понимать: сейчас они здесь одни.

- Я смотрю, вы запыхались. Не заплутали по дороге?

- Я не был уверен, что точно понял где, - ответил Уитсетт. Не настолько хорошо знаю эту часть города. - Он закашлялся, выпустив клуб пара. - Извините, если опоздал.

- Ничего страшного. Не возражаете немного пройтись? Уитсетт с преувеличенным ужасом огляделся:

- Боже мой, неужто нельзя хоть в какой-то бар зайти? Кендрик улыбнулся в ответ:

- Да есть тут один неподалеку. Но если уж мы будем говорить о Бадди, я бы предпочел быть уверенным, что нас никто не увидит и не подслушает.

- Что ж, тогда я не вижу альтернативы. Ладно, пойдемте. Они зашагали рядом, море осталось слева от Кендрика.

- Вы часто сюда приходите?

- Время от времени, - улыбнулся Кендрик. - Здесь я оказался, когда впервые пристал к этим берегам.

- На одном из этих кораблей?

- Да, где-то в первые годы войны. Поначалу сухогрузы шли караванами, вывозя тысячи беженцев из охваченных бунтом штатов Восточного Побережья. А потом военный флот Легислата начал ставить блокаду - слишком нас много было.

- Туго вам пришлось. Кендрик пожал плечами:

- А что было там в те дни?

- Примерно то же, что вы каждый день в новостях видите. Такое ощущение, что весь остальной мир между собой передрался, и пришел наш черед. - Уитсетт обернулся к нему. - Я же там остался после Лабиринта. Был до того консультантом, и помогал людям пережить то, что с ними происходило. Пытался снизить поток самоубийств, можно сказать. Там я и познакомился с Бадди, до того, пока он на этом своем вертолете не рванул куда-то на юг Мексики. А вы?

- У меня был выбор: или пытаться найти дорогу через зону боев, или пойти другим путем и сесть на корабль. А потом у меня, как и у вас, усиления одичали, и пришлось мне залечь на дно.

Уитсетт сочувственно кивнул.

- Если это не слишком нескромный вопрос, - начал Кендрик, - как вы сюда попали, не проходя обычных проверок?

- Частный рейс, организованный компанией, где один из совладельцев - лаборокрыс. У них есть способы обхода обычных каналов.

- А я этого лаборокрыса знаю?

- Роя Уитмена помните?

- Ну конечно.

- Вы же вместе работали?

- С ним работал Бадди, - поправил Кендрик, - в те времена, когда они гоняли через границу США в обе стороны все, что могли. А меня только пару раз… ну, брали с собой. Я рассчитывал найти хороший материал.

- Все еще пишете? - вопросительно глянул на него Уитсетт.

Кендрик покачал головой:

- Практически нет. Мне повезло заиметь средства, чтобы пока что протянуть без работы, но это вечно тянуться не может.

- А работу вы не можете получить, потому что никто не хочет иметь дело с лаборокрысом. Нам всем нынче туго приходится.

Кендрик пожал плечами:

- Остается утешаться знанием, что не у меня одного такие проблемы.

Уитсетт засмеялся:

- Считайте, что вам еще повезло. В Америке есть места, где все гораздо хуже.

- Я бы не был в этом так уверен. Но вы же не для того проделали весь этот путь, чтобы просто со мной повидаться?

- Нет, причины другие. Хотя главным образом Бадди встревожился, что от вас ничего не слышно.

- Помню, вы говорили. Может быть, вопрос стоит поставить так: почему он счел нужным посылать вас, хотя мог бы просто сам меня спросить?

- Я уже говорил: он занят. Но ему нужна ваша помощь.

- Мог бы позвонить.

- Вас сперва нужно было найти, а это потребовало времени. Вы хорошо скрываетесь.

Кендрик позволил себе слегка улыбнуться:

- Кажется, все-таки недостаточно хорошо.

- И все же Бадди к вам обращается - через меня. «Лос Муэртос» знают о видениях.

- Что ж, молодцы.

- «Лос Муэртос» не надо недооценивать. Они сейчас куда опаснее, чем были несколько лет назад.

- Бросьте, - возразил Кендрик. - Они же разваливаются?

- Раскололись, но не ослабели. Разделились на две фракции. Одна фракция считает себя религией, другая… другая больше занята земными делами и старается действовать на опережение. И обе видят в нас для себя опасность.

- Послушайте, вы знаете, что это были не галлюцинации, а видения ? И это действительно потрясение, признаю - мысль, что не только у меня такое. Но все это мне говорит, что наши усиления копаются у нас в головах. - Кендрик коротко засмеялся. - И что в этом нового? Вот чего я не понимаю - это почему столько народу интересуются конкретными подробностями.

- Трудно отмахнуться от факта, что более радикальная фракция «Лос Муэртос» надеется что-то приобрести от видений, которые могут испытать сами, если подберутся поближе к Лабиринту. Вы,ведь сами были такому свидетелем? Бадди мне рассказал о вашей поездке в джунгли. Мне кажется, вы не понимаете вот чего: все мы видим одна и то же, все как один - конкретнее, те, кто вышел живым из Семнадцатого.

Кендрик засмеялся, замотал головой:

- Это невозможно.

- Я могу вам рассказать, что вы видели: крошечный мальчишка с крыльями как у бабочки. Вижу по вашему лицу, что это так.

Кровь бросилась в лицо Кендрику.

- И что? Если даже это так - а я еще не согласился, что это так, -какая мне разница?

Уитсетт пожал плечами:

- Нас пригласили. Наверное, они говорили и с вами

- Кто «они»?

- Светлые.

Кендрик заставил себя дышать ровно. Давно уже не слышал он этого названия.

- Светлых не существует. Они всего лишь плод воображения тех, кого свели с ума медицинские процедуры, санкционированные государственным аппаратом США.

- И все же они существуют.

- И Бадди хочет говорить со мной на эту тему?

Уитсетт сменил галс:

- Вас же было четверо? Вы, Питер Мак-Кован, Роберт Винченцо и Бадди Хуарес. Вас изолировали в Лабиринте, и там что-то произошло. Между вами четырьмя.

- Я не отрицаю, что нас изолировали вместе, - согласился Кендрик.

- И именно тогда Роберт впервые заговорил о Светлых? Кендрик вздохнул:

- Я же уже говорил: Роберт сошел с ума.

- Сошел ли?

Кендрик отвернулся и на прямой вопрос не ответил: - Там много странного происходило. Иногда трудно отличить, что было в реальности, а что нет. - Он снова посмотрел на Уитсетта: - И Бадди решил, что Светлые существуют реально?

- Они действительно существуют реально, - ответил Уитсетт с неожиданной горячностью. - Светлые предлагают нам путь наружу, выход. Но, чтобы его достичь, нам нужно попасть на «Архимед».

- На «Архимед»? Вы хоть сами понимаете, как это безумно звучит? Да и вообще, как вы туда доберетесь?

- Есть компания запуска ракет, управляемая человеком по имени Джерард Сабак - этакий предприимчивый промышленник. Он был в той партии, что доставили после нас, они застряли в Семнадцатом, когда нас сбросили на нижние уровни. В этой компании он старший партнер, и специализация у нее - запуск на орбиту туристов и предпринимателей. Он все организует, но многое зависит от того, удастся ли нам избежать вмешательства со стороны.

- Да… На Кендрика это произвело впечатление.

- Послушайте, неужто вам не хочется избавиться от того, с чем нам приходится мириться? Чтобы за вами не гонялись даже хорошие ребята, боящиеся, как бы вы не превратились в ходячую наночуму? Конечно, хочется.

- Не отрицаю, - ответил Кендрик. Теперь он разозлился. Быть может, Бадди проиграл, породил культ вроде «Лос Муэртос» в джунглях, культ поклонения развалинам военной базы и машинному разуму, затаившемуся в каждой молекуле ее темных коридоров. - Но факт тот, что нам приходится искать способы жить и выживать в реальном мире, здесь. И даже если это возможно, какой смысл лететь на «Архимед»? Даже допуская, что удастся выжить в сбежавшей нанотехнике, заразившей станцию, вы просто дадите противникам «Архимеда» еще больший повод сбить его с неба - вместе с вами.

Уитсетт долго - даже уже слишком долго - глядел на воду. Потом повернулся к Кендрику:

- Послушайте, наверное, мне нужно поговорить с Бадди. Если бы вы испытали то же, что и все мы, в нашем этом разговоре даже нужды бы не было. Вы бы знали.

Они подошли к самому берегу. Невдалеке высился корпус торгового судна, и волны тихо плескались у его заржавевшего борта.

- Послушайте, а вот есть идея. Может быть, мы… Когда Кендрик увидел моторку, было уже слишком поздно.

Он смотрел на воду, когда Уитсетт начал говорить, стоя лицом к нему, а спиной к воде, и потому Кендрик видел море поверх его плеча.

Моторка, наверное, вылетела из-за корпуса сухогруза, а Кендрик слишком был занят словами Уитсетта, чтобы обратить внимание на гул ее двигателя.

От удара пули Уитсетта развернуло, и в последний момент своей жизни он привалился к Кендрику. Кровь и мозги плеснули на причал, Кендрик вскрикнул, в ужасе отшатнулся. На моторке полыхали яркие вспышки. Что-то просвистело над ухом.

Когда разорванный труп Эрика Уитсетта свалился наземь, стали видны тонкие серые нити, переплетавшие мягкие ткани, составлявшие ранее начинку головы лаборокрыса.

Время замедлилось. Кендрик бросился бежать - тягучее, медленное движение. Он рискнул, обернулся через плечо и увидел человека в тяжелом зеленом рыбацком плаще, стоящего на застывшей теперь моторке и наводящего оружие на цель. Вдруг ему стало ясно, что целью был он, а не Уитсетт.

И он бросился бежать.

- Да господи!

Маленькие ручки Кэролайн со злостью и досадой хлопнули по приборной панели автомобиля.

Кендрик ничего не сказал, и она шумно вздохнула, глядя на улицу. Мимо шли люди, иногда глядя в их сторону, пытаясь узнать, что за пейзаж у них в окнах машины. Кендрик знал, что его конструировала сама Кэролайн: черно-белое изображение улиц Касабланки сороковых годов двадцатого века. Поскольку у многих едущих и стоящих вокруг машин были собственные программы отражения, их машина не сильно выделялась, а значит, они могли прятаться, пока Кендрику не надо будет войти в клинику.

- Я мог бы попытаться объяснить, но тебе это все покажется бессмыслицей.

Произнося эти слова, Кендрик сообразил, что ему и себя-то непросто будет убедить. Кэролайн наконец очнулась от своего кататонического состояния и обнаружила, что он снова у нее в квартире. Она не помнила ни как брала трубку, ни как потом ходила в забытьи: помнила только, что проснулась на звук его голоса.

Так что он ушел, почти ничего не объяснив, пошел встречаться с человеком, которого несколько лет не видел - как раз чтобы увидеть, как он погибнет.

- Кэролайн, - сказал он осторожно, - если кто-то и может знать, что здесь происходит, то это скорее будешь ты, чем я.

Она глядела прямо перед собой, на улицу.

- Что ж, это может быть правдой, - сказала она едва слышно.

- Может быть, нам есть о чем поговорить. Ты мне так и не сказала, отчего мы расстались. И не говорила, что твои усиления одича…

Она подняла руку, будто останавливая его, и потому он сменил тему.

- Бадди с тобой связывался?

У Кэролайн был такой вид, будто сейчас ее лицо рассыплется на части.

- Да, - ответила она, с усилием беря себя в руки. - Я ездила в Голландию, мы там встретились.

Кендрик кивнул. В Голландии к лаборокрысам отношение было сравнительно терпимое.

- И?..

- Я начала… видеть вскоре после тебя.

- Боже мой, Кэролайн, если бы ты только мне сказала…

- Я не хотела тебе говорить! Я видела, видела много чего, и со мной говорил Роберт…

- Роберт погиб.

Ее лицо наполнилось такой жуткой холодной яростью, что Кендрик сразу отвернулся.

- Не было необходимости мне напоминать, - ответила она с ледяной злобой. - Но он со мной говорил. В каком-то смысле он жив.

- Кэролайн, вокруг меня творится какая-то жуткая неразбериха. Кто-то пытался взорвать бар Малки, а сегодня я виделся с одним человеком - он говорил, что он друг Бадди, - и его убили у меня на глазах. - Кендрик увидел, что эта новость ее потрясла. - Мне все время кто-то что-то пытается рассказать, и я должен на это отреагировать. Я должен начать задавать серьезные вопросы. - Он показал рукой вдоль улицы, на клинику Харденбрука. - Видишь вот это заведение? Некто мне сказал, что человек, которому я плачу, чтобы он спасал мне жизнь, на самом деле за мной охотится, а зачем - я не знаю. Потом появляется Эрик Уитсетт и сообщает, что мы - все мы - видим во снах одно и то же.

Кендрик нервно рассмеялся, сам слыша нотку страха у себя в голосе.

- А может, мы и не видим одно и то же, поди разберись! И мне надо докопаться, где же тут собака зарыта. Я понятия не имею, где искать Бадди или даже захочет ли он дать мне разумное объяснение, что тут происходит, так что прямо сейчас я просто туда зайду и кое-что выясню. Если нет ничего такого, что ты вправду должна мне сказать.

Он посмотрел на нее с ожиданием. Она бледнела, дрожала, отводила глаза. Потом заговорила, и казалось, что она заставляет себя это делать.

- Когда мы были в Лабиринте… - она запнулась, он кивнул ей, подбадривая, - когда нас заставили… Я не знала, что это ты был там с ним, что это ты убил Роберта. Не знала, что это ты. - Гнев все сильнее овладевал ею. - Не знала, что это ты убил моего брата. А ты даже ни разу, никогда, за все время, что мы были вместе, даже не подумал мне сказать, жалкий несчастный вонючий подонок!

Кендрик снова кивнул, на этот раз с пониманием, прислонился к спинке сиденья. На улице пошел дождь, большие серые капли сливались на стекле в маленькие речки.

- Кэролайн, ни у кого из нас не было выбора. Он бы меня убил…

- И хорошо сделал бы! - заорала она, кривясь от злости. Она рыдала. - Он был моим братом!

Кендрик замолчал, озадаченный, не находя слов, гадая, как она могла узнать. От Бадди? Но он обещал никому об этом не говорить. Кто еще мог знать?

А не мог ли ей сказать кто-то, кто выглядел как Роберт, говорил голосом Роберта и обладал памятью Роберта?

Зато теперь он хотя бы знал, за что она его вышвырнула.

Кендрик снова и снова репетировал про себя свои реплики:

«У меня снова был приступ - два подряд. Чуть не умер. Помогите мне».

Что будет после этого - никто не знает, но он должен попасть внутрь и узнать, не был ли призрак Мак-Кована прав насчет Харденбрука, как был прав насчет бомбы.

Он шагнул к двери клиники, где не было ни ручки, ни каких-либо иных очевидных способов войти или выйти. В предыдущие посещения oн как-то периферией сознания отмечал скрытую охранную аппаратуру, сканирующую его при подходе, и дверь тогда просто распахивалась.

Но на этот раз он шел без договоренности.

Легко было предположить, какие еще клиенты есть у Харденбрука. Кендрик - далеко не единственный лаборокрыс, которого прибило к этим берегам в крайней нужде медицинской помощи, которую легально никак не получить.

Кендрик надавил на дверь, но она была заперта. Он отступил, посмотрел на ближайшие окна за высокой оградой.

Кендрик огляделся - нет ли случайных зевак. Кэролайн давно уже уехала, предоставив Кендрика его судьбе. Он снова тронул дверь, ощутил покалывание там, где рука вошла в контакт с дверью.

Закрыв глаза, он ощутил охранные устройства, встроенные в толщу двери сложной паутиной невидимых токов. Провел по двери ладонью, давая усилениям отследить пульс электрической энергии…

Через несколько секунд, звонко щелкнув, дверь приоткрылась на пару миллиметров.

«Это был не я».

Он не мог ни понять, ни истолковать действия своих усилений, но мог о чем-то подумать, и если это было как-то связано с проникновением, ликвидацией человека или каким-нибудь еще из сотен военных применений, тело находило способ это выполнить. Это не было свойством, которое Кендрик желал бы иметь или которым гордился. В конце концов, цена за это была печально высокой, а желательные результаты получались редко.

Он еще раз коснулся двери - теперь она легко отошла в сторону.

Кто-то его впустил.

Кендрик оглядел знакомый коридор: лестницы спускались и поднимались в его конце крутой спиралью. Он шагнул внутрь, и дверь за ним медленно закрылась, оставив звуки снаружи.

- Здравствуйте! - окликнул он.

Прямо впереди, справа, была еще одна дверь. В нее он никогда раньше не ходил. Подойдя, он толкнул ее - она плавно поддалась.

За спиной послышался мелкий топочущий звук. Кендрик обернулся через плечо и увидел охранное устройство, смутно знакомое по какому-то каналу сетки, посвященному новым технологиям, но ни разу не виденное в реальной жизни. Оно на тонких паучьих ножках бежало по кремовой штукатурке, непонятно как держась. Когда устройство повернуло голову, сверкнули крошечные объективы. Можно быть уверенным, что все его движения записываются.

«Ну и ладно, пусть себе».

Кендрик подошел к лестнице и вслух назвал имя Харденбрука. Подождал безрезультатно несколько секунд, глядя на уходящие вниз ступени.

«Черт с ним».

Он вернулся к двери, которую открыл раньше, вошел и оказался в комнате, где не было ни мебели, ни аппаратуры… ничего вообще.

В углу заворачивались лентой отклеившиеся обои, тонкий слой пыли лежал на белых рамах выходящих на улицу окон.

И сбоку стоял пустой упаковочный контейнер, а рядом валялся серый эллист с давно уже сдохшим аккумулятором.

За контейнером обнаружился пластиковый стул, серый, поцарапанный, ткань сиденья разорвана и в пятнах.

Комнатой явно давно уже никто не пользовался.

Топ-топ-топ, топ-топ-топ.

Паук-наблюдатель как-то сумел пробраться с потолка коридора через дверную раму в эту комнату. Или он тут не один такой?

Кендрик вгляделся, заметил маленькую металлическую платформу, крошечные аппаратики. Вся конструкция передвигалась на шести зловещего вида суставчатых ногах. Гладкая металлорганическая поверхность, выращенная в молекулярно-технологической ванне. На миниатюрных, идеально подогнанных шестернях и суставах машинка скользнула вслед за Кендриком, вышедшим обратно в коридор.

Он снова остановился у лестничного колодца, глядя с некоторой смутной тревогой, как механическое насекомое вылезает из пустой комнаты, чтобы наблюдать за ним дальше.

И тут он это услышал: далекий неясный звук заглушённого кашля, для нормального человека не слышный. Звук доносился снизу, оттуда, где происходили обычно регулярные встречи Харденбрука с Кендриком.

Взявшись за черные перила, он зашагал вниз.

- Харденбрук? - позвал он.

Нижний этаж клиники был погружен в полумрак; кожаная кушетка в центре комнаты, окруженная аппаратами, казалась какой-то абстрактной технической скульптурой. Рядом расположился знакомый столик на колесах со спреями-инъекторами и хирургическими инструментами.

Кто-то здесь был - Кендрик это слышал. Почему же эти люди прячутся?

Когда-то большое подвальное помещение разделили, отгородив небольшой офис, интерьер которого сейчас был Кендрику виден через длинное прямоугольное окно с полузакрытыми жалюзи. Он шагнул ближе и не увидел через стекло ничего более интересного, чем угол письменного стола и высокий несгораемый шкаф.

Он вошел, увидел два деревянных ящика, набитых картонными папками, будто Харденбрук паковался в спешке. Еще со времен лос-анджелесской бомбы люди, помешанные на страхе потери данных от электромагнитно-импульсного оружия, стали все хранить в твердых копиях. Учитывая историю Харденбрука, не удивительно, что он поступал так же.

«О'кей, ничего не бывает лучше небольшого взлома и проникновения».

Кто там кашлял - это можно будет выяснить потом. Кендрик просмотрел содержимое одной из картонных папок и узнал фамилию: Эрик Уитсетт.

Если бы у него сердце еще работало, оно бы екнуло. «Опять это имя».

Он покопался еще немного, найдя еще несколько фамилий. Некоторые он не узнал, другие были знакомы. Сплошь лаборокрысы - но это, пожалуй, не удивительно.

Он углубился в материал, нашел еще фамилии - и снова узнал одну-другую. Начал он с того, что нашел здесь Кэролайн. Но ведь она не получала лечения от Харденбрука… или получала? А тогда почему не сказала ему об этом?

Он стал смотреть ее досье. «Усиления в стадии ускоренного роста», - прочел он. Вежливый эвфемизм к слову «одичали». Снова фамилии, уже на рассыпанных по полу бумагах. Потом - Бадди Хуарес с теми же самыми словами: «Усиления в стадии ускоренного роста».

Он не знал точно насчет незнакомых или неузнанных имен, но готов был ручаться, что все они прошли через отделение Семнадцать там, в Лабиринте. Он стал смотреть другие записи: все мертвы или умирают от одичания усилений.

Рядом с офисом что-то задвигалось с металлическим щелканьем. Кендрик застыл, потом осторожно вышел в большую комнату.

Тики -тики-тик, тики -тики -тик.

Он поднял голову к темному потолку, мелькнул отблеск объектива…

И эта штука бросилась на него, упала прямо на поднятое к небу лицо, впилась иглами ножек в щеку, и он вскрикнул от неожиданности и боли. Вскинул руку - оторвать от себя эту тварь, но он знал, что как аккуратно ни тяни, все равно отдерется она только с кожей и мясом. Кончики ног этого устройства были ледяными, и по лицу стало разливаться онемение, захватывая мозг. Кендрик провалился в темноту, в глубокую, бездонную ночь.

Сознание возвращалось медленно.

Сперва он видел лишь размытые пятна, потом появились нечеткие края, потом изображение стало резче. Кендрику не хотелось слишком задумываться о биосинтетических нитях, проснувшихся возле зрительных нервов, которые и давали ему такое изумительное, почти нереально четкое зрение. В этом состоянии он мог разглядеть тончайшие трещины в штукатурке потолка. От него возникало ощущение, что он не один в своем теле, а делит его с существом, цели и намерения которого не знает до конца. Что, может быть, было не

хуже других определений усиления, носимого в себе лаборокрысом.

Он еще не мог двигаться, хотя в лице и в конечностях начиналось тупое покалывание. Но все мышцы были пока заморожены. При попытке говорить выходило лишь едва слышное мычание между губ, которые отказывались раскрываться.

В помещении наверху кто-то разговаривал. Он лучше - и с гораздо большего расстояния - улавливал звуки, чем когда-либо в прошлом. Но это было не приятной новостью, а указанием, насколько нестабильны стали у него усиления, меняющие его плоть и нервную систему на что-то новое и непредсказуемое.

Сперва слова были неразборчивы, но усиления их фильтровали, усиливали звук, пока не стало слышно относительно легко. Но даже с такими возможностями далеко не все, что говорил Харденбрук, можно было понять.

- Плевать мне! - услышал он. Это Харденбрук говорит по линии? Но послышалось короткое восклицание, будто кто-то другой готов был возразить. Значит, Харденбрук не один. - Надо от него избавиться. Наверняка Смиби ему что-то сказал, иначе почему бы он тут рыскал?

Другой голос:

- Может быть, потому, что ты его впустил здесь рыскать? У тебя просто паранойя.

«Малки?»

Пауза. Голос Харденбрука исчез и снова вернулся, будто он расхаживал по верхнему этажу:

- …проверь, что он еще без сознания. И когда я тебя здесь оставлю, ты точно сделаешь все как надо?

Вскоре послышался отзвук осторожных шагов, спускающихся в подвал. Для Кендрика они звучали так, будто крышки мусорных ящиков колотятся об стену.

Кендрик почувствовал легкое покалывание. Он представил себе, как эта машинная растительность, переплетенная с его плотью и кровью, выкачивает из тела наркотик, руководствуясь сложным комплексом эвристических правил, будто тело его - крепость, а наняты - ее защитники.

Это, наверное, объясняло, почему покалывание стало нарастать экспоненциально в течение нескольких секунд, пока Кендрик не ощутил, что снова чувствует свои конечности и может ими двигать.

Только что он был привязан к лежанке в подвале, и вот он уже сгруппировался в тени позади нее. Кожаные ремни, которые его удерживали, повисли свободно. Пахло кровью - сильный густой запах заполнял ноздри. Запах его крови.

Поглядев вниз, он увидел глубокие ссадины там, где вырвался из своих пут. Без участия воли, без мысли. Просто сейчас он уже был здесь.

Он ждал, согнув колени, руки наготове, как ждет охотник, когда появится дичь. По крайней мере в этот момент он был в своем теле всего лишь пассажиром и в ожидании смотрел на лестницу. Ненависть, которую он ощущал, была холодной, чистой и искусственной. Пусть он даже понимал, что это чувство исходит от его усилений, от средств управления и подавления эмоций и желаний у полностью усиленного воина, все равно ненависть ощущалась будто его собственная, будто всегда была в нем, только ждала, пока ее выпустят.

Харденбрук толкнул дверь подвала - для ускоренного восприятия Кендрика движение показалось медленным и тягучим.

Харденбрук заметил пациента, когда было уже слишком поздно.

Кендрик увидел резкий металлический отблеск инъектора в руке Харденбрука. Пальцы медика разжались, инъектор как по волшебству остался у него в ладони, когда Кендрик вбил Харденбрука спиной в дверь, и затылок его громко стукнул по дереву.

Кендрик увидел, как его собственная рука взлетела вверх и схватила медика за горло.

- Это твоя работа, Харденбрук? - зарычал Кендрик. - Ты его убил?

- Что? Ох, ради бога, отпустите меня! - прохрипел испуганный Харденбрук. - Это недоразумение…

- Не думаю. А думаю, что ты и меня хотел убить. Я слыхал, как вы оба толковали, что знаете о моей встрече со Смиби. Так что тут происходит?

Харденбрук задергался, пытаясь вдохнуть из-под железных пальцев Кендрика. Он раскрыл рот, и Кендрик чуть ослабил хватку, чтобы он мог говорить. Спрей-инъектор выпал наконец из руки Харденбрука и со стуком упал на пол.

Перегнувшись, Кендрик потянулся за прибором. Харденбрук неожиданно вывернулся и чуть не нанес прямой удар коленом по гениталиям Кендрика. Кендрик, однако, ловко уклонился в сторону, но при этом пришлось выпустить противника, всего на мгновение. Подняв инъектор, он снова попытался схватить Харденбрука, но тот неожиданно укусил его за палец.

Кендрик вскрикнули отдернулся, уронив инъектор. Тут же он ощутил удар в плечо, и сразу по спине стало разливаться онемение.

Он двинул Харденбрука наотмашь, и от силы удара медик пролетел несколько футов по полу, ударился о кушетку. У Харденбрука был с собой не один инъектор, и содержимое второго уже затупляло чувства Кендрика.

Вероятно, это был тот же препарат, который ввел ему робот-охранник, но на этот раз эффект наступил не сразу. Однако времени перед тем, как упасть без сознания, у него было мало.

Кендрик шагнул вперед, снова взял Харденбрука за горло.

- Я пришел узнать, что за дрянь ты мне накачивал в жилы весь этот год. Я пришел, потому что мне сказали, будто ты меня подставил - каким-то хитрым способом, который я ни хрена не понял. Я полагаю, что мои источники сказали правду, а потому ты мне сейчас скажешь, зачем ты это делал.

- Не могу, - прохрипел Харденбрук. - Меня убьют.

Кендрик положил ладонь ему на лоб и с точностью и мастерством баскетболиста ударил его головой о твердый пол. У Харденбрука клацнули зубы, глаза на миг закатились.

- Подробности! - потребовал Кендрик.

И тут его окатило волной тошноты, и он снова отпустил Харденбрука, неуверенно качаясь.

Если он сейчас отсюда не выберется, второго шанса не будет.

И он побежал.

Перед глазами все начинало расплываться, когда он уже был возле выхода из клиники. Малки и следа не было, и мелькнула смутная благодарная мысль, что не оказалось еще одного препятствия. Маячили перед глазами уставившиеся на неголица, потрясенные его видом, а он, шатаясь, пробивался вперед. Перебежал дорогу, чувствуя, что конечности превращаются в пластилин.

Но каким-то чудом он продолжал двигаться, стараясь убраться подальше от клиники - от Харденбрука.

Проснулся Кендрик под рассветным небом.

Ноздри наполнил запах травы и собачьего дерьма. Что-то мокрое и шершавое скользило по лицу, и он рывком Приподнялся, думая, кто напал на него на этот раз. На него смотрела мохнатая морда маленького терьера.

Он оттолкнул собаку и встал с тщательно подстриженной травы.

Кусты? Да, он лежал за какими-то кустами. Слышен был женский голос, зовущий собаку, - терьер побежал прочь,

гордо подняв обрубленный хвост. Где-то неподалеку шумели машины.

Он выпрямился, шатаясь, пробился сквозь кусты и оказался посередине маленького ухоженного парка перед большим офисным зданием. Железная ограда, выкрашенная в зеленый цвет, отделяла кусты и ряд аккуратно подстриженных тисовых деревьев от улицы.

Теперь Кендрик вспомнил бегство из клиники, провел рукой по волосам, вдруг сообразив, какой у него должен быть ужасный вид. Обрывки воспоминаний - как он бежит через забитую машинами улицу.

Кендрик вздрогнул, поняв, что ему повезло остаться целым.

Он посмотрел на измазанные землей и травой руки - еще на них было достаточно засохшей крови. Думая, насколько у него кошмарный вид, он расстегнул рукава рубашки в безнадежной попытке скрыть ссадины на руках.

Найдя мобил, он позвонил Кэролайн, держась подальше от улицы в ожидании ответа.

- Кендрик! Слушай, ты меня прости, что я так сказала, и что вот так уехала, извини. Но что там было, расскажи? В смысле, ты что-нибудь нашел?

- Были некоторые проблемы. Можешь за мной подъехать?

- Какого рода проблемы? И где ты?

- Толком не знаю, но где-то недалеко от клиники, должно быть.

- Настрой сигнал своего мобил а на мой, и я за тобой приеду.

Голос ее прозвучал отрывисто и встревожено. Кендрик отступил в тень и стал ждать.

Кэролайн подъехала через двадцать минут, ориентируясь на сигнал локатора GPS от мобила Кендрика.

- Кендрик, боже мой! - воскликнула она, вылезая из машины и хватая его за руки. - Ты… ты…

- Будто с фронта вырвался?

На миг он увидел едва заметный намек на улыбку, и она тут же пропала

- Да, если тебе так нравится.

Только что прозвучавшая тревога за него была теперь отлично скрыта.

Вдруг все между ними стало как раньше.

- Со вчерашнего вечера Малки не видела.

Лусия выпустила клуб синего дыма. Сигарета плясала в унизанных кольцами пальцах. Татуировка на левом плече мерцала калейдоскопом, когда Лусия слезала с шеи своей машинной скульптуры-чудовища. Тагуировка у нее была голографической: заплетенные косы, меняющие цвета зависимости от положения.

- Вчерашнего вечера? А не был он - ну, не знаю… чем-то встревожен?

Она глянула на сигарету, снова на Кендрика. Прохладная улыбочка появилась у нее на лице.

- Ты говоришь, как коп из телепередачи какой-нибудь. И еще вид у тебя затраханный, если простишь мне такое выражение. Все у тебя в порядке?

Кэролайн помогла Кендрику привести себе в порядок и перевязала самые большие его раны, теперь спрятанные под свитером. Оказавшись у себя дома, он свалился на весь остаток дня, да и почти весь следующий провалялся в постели.

- У меня да, но меня Малки беспокоит. Боюсь, что он попал в беду.

Лусия наклонила голову набок:

- О'кей, так что он на этот раз сделал?

- Послушай, мне просто нужно его найти. Я думал, ты можешь сообразить, где его искать.

- Ага. - Она медленно кивнула. - Тебе просто нужно с ним поговорить. Именно поэтому у тебя такой вид, будто ты готов бодаться с гориллой.

- Ладно, я понял. Ты хочешь сказать, что его здесь нет. Кендрик повернулся уходить,

- Спроси Тодда. Обычно он знает, где Малки, - сказала Лусия ему вслед.

- Не, не видал. На него непохоже, впрочем, - откомментировал Тодд. - Можно задать тебе вопрос?

Кендрик посмотрел на него пристально:

- Задавай.

- Михаил - он во что-то впутался?

- Думаю, да. Ты что-то об этом знаешь? Тодд покачал головой.

- Нет, но могу догадываться. Малки умнее, чем многие о нем думают, но есть у него привычка в некоторые вещи залезать глубже, чем собирался, пока не получается так, что вылезти он не может.

- Ты ж его близкий друг, зачем ты мне это рассказываешь?

- Именно потому, что он мой друг. Он когда-то мне помог, надо же когда-нибудь вернуть услугу.

- Значит, ты знаешь, что происходит? Тодд вздохнул:

- Не могу сказать, что знаю. - Он улыбнулся. - Я было надеялся, что ты расскажешь мне.

Кендрик покачал головой.

- Послушай, есть одна вещь, в которой ты мне можешь помочь. Надо мне тут найти одного человека.

Тодд посмотрел на него настороженно:

- Кого? И зачем? Да, кстати: я бесплатно не работаю.

- Это я знаю, - раздраженно отмахнулся Кендрик. - Тебе имя Харденбрук что-нибудь говорит?

- Не уверен, - задумчиво ответил Тодд. - Может, и слышал. А кто это?

- Медик один, из Лос-Анджелеса.

- Не тот, случайно, который серьезную передозировку лос-анджелесского загара поймал? Может, я его в баре видел.

- Вполне возможно, - кивнул Кендрик. - Вот мне и надо, чтобы ты мне помог его найти.

Через некоторое время Кендрик снова вернулся в клинику Харденбрука и увидел, что верхние окна закрыты щитами. Он перелез через ограду, спрыгнул, выбил окно подвала и влез внутрь. С собой у него была клюшка для гольфа, которую он счел подходящим средством для обращения с роботами-пауками.

Но на этот раз автоматических систем наблюдения не было - по крайней мере никто не мешал ему рыскать. Поэтому он не удивился, обнаружив, что здание полностью покинуто и пусто от чердака до подвала.

Если не считать одной неприятной находки.

В подвале, где обнаружились досье стольких лаборокрысов, он нашел Малки лежащим в углу. Глаза его безжизненно смотрели под аккуратным отверстием в центре лба.

Затылок - точнее, то, что от него осталось, - лежал на стопке эллистов, липких от крови. Кендрик заметил брызги на стене несколько выше тела, где вошла пуля, пройдя сквозь мозг.

Скривившись, Кендрик сумел добыть единственный сохранившийся эллист из-за головы покойника, но обнаружил, что там ничего существенного нет.

Малки его предал, но все же Кендрик почувствовал, что жалеет о нем. В некотором смысле это его удивило - такое сильное чувство потери. Несмотря на предательство, он будто не мог поверить в то, что дружба Малки была ненастоящей.

Потом он возобновил поиски, даже понимая, что никаких находок Харденбрук ему тут не оставил.

Кендрик заморгал на яркий утренний свет, поглядел на руки, скрытые теперь серым пиджаком. Сняв утром бинты, он убедился, что раны почти зажили. Выдраться из ремней Харденбрука - от этого у любого нормального человека были бы сломаны кости, а у него за сутки с небольшим остались только небольшие кровоподтеки на руках и ногах.

Но такой возросшей способности заживления сопутствовали быстро растущие карциномы, необратимые повреждения нервной системы и риск полного краха систем иммунитета

Когда Кендрик приехал, Кэндис, помощница Смиби, уже ждала его у отеля возле своей длинной элегантной машины.

- Вам следует знать, - сообщила она, - что мистер Дрегер сейчас находится на базе своих операций на Дальнем Востоке. Надеюсь, для вас это не составит серьезной проблемы.

Дальний Восток?

- Нет, не составит.

Почему он этого раньше не понял? Он полагал, что встретится с Дрегером на более нейтральной территории - быть может, здесь, в Эдинбурге, или же в Лондоне. Слишком бурно мчались вокруг него события, и он не слишком хорошо соображал. Так что теперь он летел прямо в логово дракона, но у него появилась возможность подумать еще раз.

Кэндис улыбнулась:

- Я не собиралась устраивать вам столько хлопот. Своим сотрудникам мистер Дрегер обеспечивает потрясающе быструю транспортировку.

Кендрик посмотрел на нее изучающим взглядом: - Слишком долгая дорога, чтобы просто с кем-то поговорить.

Вместо ответа она распахнула дверцу лимузина:

- У меня нет доступа к каким-либо подробностям вашего разговора с мистером Смиби. Мои инструкции просты: доставить вас к мистеру Дрегеру. Вас никто ни к чему не принуждает, так что если вы передумали - дело ваше.

«Мое дело?»

Но пока Кендрик не выследил Бадди, ему действительно некуда деваться, если он хочет иметь шанс выяснить, что за чертовщина творится вокруг. А потому, несмотря на отчетливое предчувствие опасности, Кендрик нагнулся и сел в машину.

Кэндис, сидящую на переднем сиденье, отделял от Кендрика лист дымчатого стекла, служащий также экраном сети. Даже не было видно, есть ли там водитель из плоти и крови или же автомобиль едет на автопилоте.

Через полчаса они прибыли на частный аэродром на окраине города. Тупоносый пассажирский самолет с вертикальным взлетом стоял на широкой бетонной полосе, и обрубленные крылья повернулись так, что двигатели смотрели на землю. Кэндис провела Кендрика на борт и села напротив.

Роскошь убранства самолета потрясала: потертые кожаные туфли Кендрика покоились на дорогом и толстом ковре. Антикварного вида стол стоял между двумя уютными диванами лицом друг к другу. Едва Кендрик успел сесть, как завыли, разгоняясь, двигатели где-то под ногами.

- Нам не надо пройти какую-нибудь таможню или что-то в этом роде? - спросил Кендрик, хотя единственное здание, которое он здесь заметил, представляло собой небольшую башню связи. Кэндис улыбнулась:

- Вам не о чем волноваться. Это мелочи, а кроме того, всегда есть опасность, что при случайной проверке возникнут проблемы, связанные с усилениями вашего организма. - Она улыбнулась еще раз: - Уверена, что вы вполне осознаете важность относительного инкогнито при ваших передвижениях.

Кендрик кивнул и вздохнул. Поздно уже было поворачивать обратно: звук двигателей из далекого рокота стал ровным растущим рычанием. Через несколько минут снаружи вспыхнуло солнце: машина взлетела, и клочья облаков понеслись мимо иллюминатора.

Когда самолет набрал высоту, Кэндис отстегнулась и встала.

- Разумеется, вам приятно будет уединение, - сказала она. - У меня тут есть кое-какая работа, которую нужно сделать до прибытия.

- И куда вы собрались? - спросил Кендрик в недоумении.

- За следующей дверью - кабинет. Если вам что-нибудь понадобится, просто дайте мне знать.

Она вышла, дверь за ней щелкнула и закрылась. Кендрик остался один. Он подумал, не может ли этот самолет быть не только транспортом: комфортабелен он был настолько, что в нем можно просто жить. Представил себе, как Смиби и Кэндис летают по всему свету по поручениям Дрегера.

Вскоре оказалось, что экран сети отвечает на его команды, так что хотя бы скука во время полета ему не угрожала.

Наткнувшись на труп Малки, Кендрик несколько часов бродил по сети, раскапывая общедоступные архивы в поисках материалов по Дрегеру и по Процессам Уилбера. Найденное потащило за собой болезненные воспоминания.

Дрегер родился в Англии в третье десятилетие двадцать первого века и очень рано проявил себя научным вундеркиндом. К двадцати одному году он уже получил Нобелевскую премию по физике. Всю жизнь его интересовали вопросы искусственного интеллекта, а это привело к основополагающим работам по «распределенному машинному интеллекту» - сетям миниатюрных независимых машин, объединяющихся в колонии для совместной работы, адаптивных и самообучающихся.

Потом в тридцать настала катастрофа - Дрегер попал под психиатрическую экспертизу и лечение. Многие люди только тогда узнали имя Макса Дрегера.

Кендрик просканировал информацию последних десятилетий, чтобы напомнить себе, с кем он имеет дело. Дрегер был убежден, что законы, которые управляют вселенной, могут быть записаны в виде нескольких простых строчек компьютерного кода. Уверенность в своих теориях доходила у него до степени почти религиозной.

Это было бы даже не так важно, если бы у Дрегера не было почти таких же умений добывать деньги. Подход к обработке информации, им разработанный, революционизировал вычислительную технику второй половины столетия, и Дрегер заработал на этом несчетные миллиарды. Изыскания Кендрика напомнили ему, насколько сейчас Дрегер более знаменит как успешный инвестор, предприниматель и один из самых богатых жителей земли, чем как ученый.

Но потом Кендрик неминуемо дошел до связей Дрегера с администрацией Уилбера. Конечно, трудно было бы найти лаборокрыса, который хотя бы кое-что на эту тему не знал.

Не существовало прямых доказательств, что Дрегер или какая-то из его дочерних компаний принимали какое-либо участие в его программе создания суперсолдата, или что Дрегер сам имел представление о том, что происходит. Но подозрение оставалось, подогреваемое слухами о колоссальном прикрытии. Но даже простого предположения об участии Дрегера в мерзостях, устроенных Уилбером, хватило, чтобы основная научная общественность от Дрегера отвернулась.

Теперь Кендрику - вопреки предостерегающим его предчувствиям - предстояло наконец встретиться с этим человеком.

Через несколько часов самолет прибыл. Внизу перед Кендриком раскинулись колоссальные зеленые пространства до самого горизонта. Во время полета самолет вырывался в верхние слои атмосферы, там, где небо почернело, а лежащая внизу планета превратилась в игру светотени зеленых тонов, к которым иногда добавлялись синие - над ширью моря или океана.

Но сейчас за закруглением крыла видны были только джунгли и горы на горизонте, теряющиеся в синей дымке. Внизу сквозь плотно растущий лес текла река, и поблизости не было никаких признаков человеческого жилья.

От мысли, что его похитили, что ни к какому Дрегеру его не привезут, а просто обвели вокруг пальца, свело судорогой, но здравый смысл взял свое. Похитители обычно не перевозят своих жертв на роскошных частных самолетах с изысканным меню.

- Меконг, - сказала Кэндис, первый раз после отлета выходя из кабинета.

Кендрик отвернулся от иллюминатора:

- Простите?

- Эта река. Мы пролетаем над слиянием Меконга и Тонле Сап. Пном-Пень пролетели совсем недавно.

Кендрик кивнул и снова стал смотреть в окно. Мелькнула далеко внизу деревня и тут же пропала - маленький человеческий нарост на берегу великой реки.

Азия сильно пострадала во время атомных индийско-китайских войн, но при взгляде на богатую зелень джунглей трудно было поверить, что столько стран оказались на грани экономического и экологического бедствия. Кендрик не мог вспомнить, участвовала ли Камбоджа в каком-либо конфликте непосредственно, но последствия коснулись всех окрестных стран, и воюющих, и нейтральных.

Они словно оказались на чужой планете:

Самолет опустился на посадочную площадку, приподнятую над верхушками деревьев. Сперва Кендрик, вглядываясь в пейзаж еще из самолета, решил, что находятся над городом, но скрытым джунглями. Когда же он вышел вслед за Кэндис, жара охватила его, как дыхание печи, временно дезориентировав. Над джунглями на мили вокруг поднимались массивные сооружения, сама посадочная платформа была построена на вершине какого-то огромного древнего храма, будто уже тысячелетия заброшенного.

Что, как оказалось, было абсолютно верно.

- Где это мы? - буркнул Кендрик, когда Кэндис повела его вниз по металлической лестнице, откуда открывался головокружительный вид на джунгли.

Во время спуска Кендрик рассматривал расположенную рядом каменную стену. Она была покрыта письменами и резьбой, возраст которых он даже представить себе не мог.

Смиби ждал на расположенной ниже платформе, которая зазвенела под ногами.

- Милости просим в Ангкор-Ват, мистер Галлмон, - сказал он.

К собственному ужасу, Кендрик обнаружил, что в буквальном смысле лишился речи. Смиби заметил это и улыбнулся:

- Этот комплекс был построен в двенадцатом веке как усыпальница и храм короля Сурьявармана Второго. Был обнаружен только в девятнадцатом веке французской экспедицией и в последующие годы восстановлен. Мистер Дрегер очень много инвестировал в реставрацию здешних храмов.

- Я думал, вы еще в Шотландии, - ответил Кендрик Очевидно, этот человек вылетел сюда сразу после их встречи.

Смиби только улыбнулся и жестом пригласил следовать за ним.

Они уже спустились ниже уровня крон. Большие секции комплекса были за последние годы перекрыты заново. Огромные башни вздымались гранитными лотосами, пронизывая листву. Ближе к земле здания с низкими крышами - тех же цветов, что и джунгли, - казались спроектированными так, чтобы сливаться с фоном.

У подножия башни ждал автомобиль. Трава на полянах между деревьями была аккуратно подстрижена, узкие тропы соединяли между собой храмовые здания и другие, более поздние строения. Все здесь несло на себе печать большого предприятия. Вокруг были видны десятки людей - и работающих за окнами, и сидящих в кафе на открытом воздухе, стоящие и непринужденно беседующие группами, и у всех был вид какой-то занятой, творческий, умный. Больше всего это было похоже на университетский кампус.

Автомобиль на самом деле был не более чем тележкой для гольфа. Смиби что-то неразборчиво сказал Кэндис, и она осталась позади, а они поплелись между разными храмами. Они ехали по мощной каменной дороге, заросшей травой и мхом, раза в два шире автомобиля, в котором сидел Кендрик.

Возле зданий, почти скрытые густой листвой, стояли иные фигуры - статуи с резными лицами. Один раз Кендрик увидел группу буддистских монахов, с бритыми головами и в оранжевых тогах, сидевших вроде как на занятиях на открытом воздухе. Он припомнил, что Ангкор-Ват для буддистов святое место, и подумал, как относятся современные камбоджийские буддисты к тому, что Дрегер фактически присвоил себе весь комплекс.

Вскоре им предстало нечто еще более зрелищное. Впереди поднималась широкая древняя лестница, которую охраняла четверка припавших к земле каменных львов. Машина остановилась, и Смиби повел Кендрика вверх по лестнице. Мимо проходили люди, у многих был американский акцент, неподалеку сидела группа студентов, заглядывая в эллисты и что-то записывая на электронных досках.

Кендрику они показались призраками, воспоминанием о далеком прошлом Америки, вдруг воскресшим посреди мертвого города в джунглях. Это было поразительно и почему-то страшновато.

Наверху находился неуместно здесь смотрящийся ряд лифтовых дверей. Смиби и Кендрик шагнули в лифт и начали быстрый спуск.

- У меня возникло впечатление, что здесь есть многое такое, что не выставляется напоказ.

- Что навело на такую мысль? - спросил Смиби.

- Ну, скажем, для начала тот факт, что мы спускаемся, а не поднимаемся.

Смиби кивнул, соглашаясь.

- Есть тут некоторые проблемы, связанные с температурой и влажностью. Множество исследований необходимо выполнять в тщательно регулируемых условиях. Такие работы эффективнее и экономичнее выполнять под землей.

Лифт с тихим звоночком остановился, и дверь отъехала в сторону. Они пошли по широкому в пастельных тонах коридору - он время от времени расширялся, образовывая кабинеты с письменными столами и диванами для совещаний, расставленных в тщательно продуманном беспорядке. Не университет, подумал Кендрик, скорее классическая столетней давности модель программистской компании. Вдоль стены шел движущийся тротуар, какой обычно бывает в аэропортах. Кендрик взошел на него следом за Смиби,

Сами размеры предприятия Дрегера ошеломляли, и приятно было скрыться от полуденного жара в дыхании кондиционеров. Еще через десять минут они пришли в другой лифтовый холл. На этот раз ехать пришлось вверх.

Стенки у лифта были стеклянными, и вскоре Кендрик и Смиби уже взмыли над верхушками деревьев.

Кендрик посмотрел вниз и увидел дорожку, ведущую к огромным каменным ступеням, по которым они поднялись раньше. Тогда он заметил блестящий стеклянный дом, поднимающийся в небо, - хотя в основном скрытый развалинами мертвого города в джунглях. Сейчас он, очевидно, был внутри этого здания.

Наконец Смиби завел его в комнату, такую огромную, что Кендрик не сразу отметил, что это один большой кабинет. Огромная гранитная панель занимала целую стену и была покрыта резными изображениями причудливых азиатских богов - эти изображения рассказывали истории, скрытые веками.

По сравнению с другими интерьерами комплекса, где парила кондиционированная прохлада, в кабинете у Дрегера начинал пробирать холод. Огромный письменный стол расположился лицом к двери, через которую они вошли, и около него стояло с полдюжины стульев. За ним видны были низкие кожаные диваны возле окон, открывавших панораму камбоджийских джунглей.

Человека, стоящего у стола, он узнал сразу. Макс Дрегер был одет в аспидно-серые брюки и рубашку оранжево-розового цвета с открытым воротом. Лицо его было очень знакомо по газетам, эллистам и сетевым документам, но в основном по документам суда, с которыми Кендрик когда-то был так хорошо знаком.

- Благодарю вас, Марлин, вы все сделали правильно.

Голос Дрегера донесся через всю комнату с такой легкостью, что Кендрик подумал, не улучшена ли здесь акустика Смиби коротко кивнул и отступил обратно в лифт. Кендрик не знал, показалось ему или нет, что Смиби был рад уйти.

- Здравствуйте, мистер Галлмон, - шагнул к нему Дрегер.

Кендрик, преодолев собственную скованность, пожал ему руку, и наступило неловкое молчание.

- У вас такой вид, будто жара вас достала, - сказал наконец Дрегер с отработанной улыбкой. - У меня тут есть свежевыжатые соки.

- Спасибо, не нужно.

И все же Кендрик прошел за Дрегером к ящику с охлажденными напитками, стоящему возле протянувшейся через весь офис панели, где воевали друг с другом древние боги.

Кендрик на миг остановился рассмотреть фигуры, изогнувшиеся в боевых прыжках и позах. Потом повернулся к Дрегеру:

- А не было возражений, что вы прибрали к рукам этот… комплекс?

- Ангкор-Ват? Нет, мы способствуем его сохранности - и окружающей местности тоже. Строго говоря, здесь Ангкор-Том, несколько поодаль от главного комплекса. Мой коллега Марлин вас привел по переходу, который их соединяет.

- И все это новое построили вы?

- Никоим образом, - ответил Дрегер. - Существенная часть комплекса была построена лет сорок назад как военная биохимическая лаборатория. Спешу добавить: без какого-либо участия моих дочерних предприятий.

- Правда? Вы хотите сказать, что тут было что-то вроде военной базы?

- Задолго до того, как я здесь появился. Камбоджа сильно пострадала - эффект «домино» - когда страны Тихоокеанского региона стали ядерными. Когда мы отсюда уйдем, что когда-нибудь случится, не останется и следа, что мы здесь вообще были. Все, что мы привнесли или добавили в Ангкор-Ват, основано на экологически безопасных технологиях. У новых зданий максимальный расчетный срок жизни - от сорока до пятидесяти лет. После этого, если мы по каким-либо причинам будем отсутствовать и ничего с ними не сможем сделать, - Дрегер улыбнулся, показывая, сколь смехотворно такое предположение, - их поглотят джунгли.

Речь Дрегера звучала как у коммивояжера, который еще не приступил к решительной атаке. Кендрик увидел бутылку «Уайлд турки», засунутую между свежевыжатыми соками, и, не спрашивая позволения, налил себе на палец в стакан, выпил и ощутил приятную теплоту, разливающуюся до телу. Храбрость из бутылки, подумал он. Но лучше, чем вообще никакая.

- Но ведь вам не было необходимости здесь строить, - указал он. - Конечно же, куча народу, с вами работающего, - главные цели для похищения и вымогательства даже в Камбодже, тем более в соседних странах.

- Терроризм - факт современной жизни, - ответил Дрегер. - Но не он моя главная забота. Камбоджа за последние годы хорошо попользовалась нашим опытом и знаниями.

Кендрик кивнул. Он должен сохранять спокойствие, выяснить, чего хочет Дрегер: что настолько важно, чтобы оправдать доставку Кендрика аж сюда.

- Но ведь работа здесь имеет свои опасности? Дрегер тщательно сохранял нейтральное выражение лица.

- В некоторых отношениях вы скорее поставили фургоны в круг, нежели истинно интегрировались в местную экономику. Камбодже ваше присутствие выгодно, конечно, но в этой части мира полно стран, которые не захотели бы иметь с вами ничего общего.

- Фургоны в круг - хорошо сказано. Эту фразу вы ведь во многих своих статьях применяли?

Кендрик открыл было рот - и закрыл. Его застигли врасплох. А Дрегер кивнул:

- И все, что вы сейчас сказали, почти сплошь то самое, что вы писали в тех статьях. Я знаю, что вы обо мне думаете, мистер Галлмон. Верно, что после распада США найти способ жизни в других частях света стало нелегко. Я уверен, - он приподнял бровь, - что эти переживания пришлось испытать многим из нас.

- Но почему здесь? - настаивал Кендрик. - Почему посреди джунглей? Почему не выбрать какой-нибудь город?

- Вопрос философии. Верования людей, которые когда-то построили Ангкор-Ват, в определенной степени созвучны моим собственным взглядам на вселенную. Вы, быть может, с некоторыми моими идеями знакомы?

- Только поверхностно. Но я же не математик.

- Им быть не обязательно. Математика - это всего лишь способ выражения универсальных истин. Чтобы их понять, нет необходимости быть математиком. Это нужно лишь чтобы доказать их.

- Хорошо, так зачем вы тогда построили «Архимед»? Чтобы, как говорят некоторые, найти Бога?

Дрегер расхохотался:

- Представить себе не могу, где вам могли высказать такое смехотворное утверждение!

- На Уилберовских Процессах выяснилось, что вы построили «Архимед» с целью удовлетворить религиозные… порывы президента Уилбера. - Дрегер замотал головой, посмеиваясь, но Кендрик продолжал: - На этих Процессах вы утверждали, что догадались о шизофрении Уилбера еще до его ареста. Но это не помешало вам построить для него «Архимед».

- Все это очень интересно, но не настало ли вам время спросить у меня то, что вы действительно хотите спросить? О Процессах Уилбера я ничего вам не могу сказать, чего вы не могли бы найти в записях.

- Хорошо, тогда вопрос: зачем вы меня сюда привезли? В чем цель этой поездки?

Дрегер посмотрел на него спокойным изучающим взглядом:

- Мне нужна информация, мистер Галлмон.

- Какого рода информации?

- Информации о лаборокрысах. Особенно о тех,кто, как и вы, провел какое-то время в отделении Семнадцать.

Кендрик сделал глубокий вдох.

- Вы отлично знаете, зачем я здесь. Смиби утверждал, что у вас есть средство, что вы можете… избавить меня от усилений. Я хочу знать, правда ли это.

Дрегер кивнул сам себе, отпил из своего бокала. Взгляд его обратился к стенной панели.

- Абсолютная правда, мистер Галлмон. Абсолютная.

Стенцер захлопнул дверь. Кендрика потащили по крутым и узким лестничным пролетам, один из охранников с грохотом распахнул другую дверь, и его втащили в какой-то подземный гараж.

Но машина тут стояла всего одна - техническая, для ухода за гольфовыми полями, припаркованная возле ведущего наверх пандуса. В подземелье было темно и холодно, сырой воздух насыщен нефтяной вонью. Кендрика подтащили к голой бетонной стене, истыканной пулевыми отверстиями. Там, где оспины эти были гуще всего, стоял простой деревянный стул.

Не впервые Кендрик испытывал это чувство, но сейчас, при виде стула, оно перешло в абсолютную уверенность: отсюда ему не выйти. И он не сопротивлялся, когда ему грубо связали руки за спиной. На глаза надели повязку и пихнули его на сиденье.

Послышался шорох, шумное дыхание, металлический щелчок, и что-то холодное и твердое вдавилось в висок.

Долгие, мучительные секунды. И еще секунды. И еще. Кто-то рядом рыдал - жуткие звуки, полные ужаса. Сперва Кендрик даже не понял, что они исходят из его глотки.

Неподалеку послышались шаги - двух пар шаркающих ног, и давление на висок уменьшилось. Повязку грубо сорвали с глаз.

Кендрик заморгал от неожиданного света. Один из конвоиров помахивал пистолетом, ствол уже был опущен вниз. Миновала целая вечность, пока он засунул пистолет обратно в кобуру. Второй отвязал Кендрика, и его отвели в прежнюю камеру.

Там он и лег, дрожа в полузабытьи, а наутро снова повторилось то же самое. Его отвели в подземный гараж, привязали к стулу и завязали глаза, уперлись дулом в висок. К своему стыду и ужасу, он обмочился, пока сидел и ждал смерти.

И на следующее утро все повторилось.

Интересно, думал Кендрик, что это за момент, когда сходишь с ума? Это четкая граница, как дорожный знак, отмечающий переход? А если он уже сошел с ума - о чем было более чем достаточно времени поразмыслить, - будет ли он об этом знать?

И в последний раз его вернули в подвал. На этот раз когда распахнулась дверь в гараж, Кендрик услышал приглушенный хлопок взрыва.

Он посмотрел и увидел другого заключенного, привязанного к тому же деревянному стулу. Тело этого человека наполовину вывернулось с сиденья, ноги повисли, руки все так же связаны за спинкой стула.

Было видно, что этот человек мертв. Из огромной раны в черепе лилась кровь, быстро собираясь лужей на полу. Над ним стояли двое охранников, Кендрику незнакомых.

«Вот оно, - подумалось ему. - Все до сих пор было только прелюдией. А это уже оно».

Откуда-то взялась энергия, чтобы отбиваться, но в его ослабленном состоянии это было более чем бесполезно. Он беспомощно ждал, пока отвяжут труп и тот свалится на бетонный пол. Двое незнакомых охранников потащили тело за ноги к грузовику, все еще припаркованному у пандуса.

Кендрик без малейшего труда представил себе, как его собственный труп закидывают туда же. Двое других охранников ушли, кивнув коллегам, а Кендрик остался с теми, кому и предстояло стать его палачами.

- Твоя очередь, лапонька, - сказал один из них, вытаскивая пистолет и показывая на стул. Кендрик повернулся, и тут второй охранник ударил его ногой в зад. Кендрик полетел в лужу крови, от ее вони горло свело рвотным спазмом. Чья-то рука сгребла его за шиворот, вздернула и посадила на стул.

На этот раз они не дали себе труда надевать на него повязку.

Кендрик ждал смерти.

И тут краем глаза заметил - раньше никогда не успевал - что напротив лестницы есть лифт, и оттуда как раз выходит группа солдат, и двое тянут за собой большую платформу, нагруженную - он с ужасом заметил - трупами.

А вместе с солдатами вышли еще люди без пиджаков, неуместные какие-то типы вроде менеджеров среднего звена, которых он видел в дни после прибытия. Один из них посмотрел острым взглядом и что-то крикнул конвоирам Кендрика. Тот, кто собирался расплескать мозги Кендрика по стене, опустил пистолет, уже приставленный ко лбу, и оглянулся с мрачной физиономией.

Человек без пиджака шагнул вперед, будто не заметив существования Кендрика, и обратился к солдатам:

- Сержант, я, кажется, вам ясно сказал, что нам нужны еще образцы для работы. Из заключенных, которых вы сюда приводили, кого-нибудь с нами согласовали?

Этот беспиджачный был высокий и тощий, одет в светло-серую рубашку с тонким темным галстуком. Брюки аккуратно отглажены. Только намного позже Кендрик узнал, что его фамилия - Зирацки.

Охранник, который собирался расстрелять Кендрика, покачал головой:

- Я не знаю, сэр. Административная работа меня не касается, я выполняю приказы.

- Подождите здесь, - кивнул Зирацки. Отойдя на несколько шагов в сторону, он заговорил в аспидно-серый телефон.

И вскоре вернулся.

- Все хорошо, ваш приказ отменяется. И следите, чтобы объекты не проходили обработку без предварительного согласования с нами. - Он ткнул пальцем в сторону сержанта. - Как следует за этим проследите. Я более не собираюсь мириться с вашим вмешательством в наши проекты, сержант Грейди. Если такое повторится, ответа я потребую лично от вас.

С этими словами Зирацки повернулся к своим солдатам, которые закидывали тела через задний борт грузовика.

Грейди посмотрел ему вслед, потом повернулся и со злобой пнул ногой стул. Кендрик с него слетел, застонал, ударившись виском о бетонную стену. Кожа стала липкой и скользкой от чужой крови.

Ему грубо развязали руки, Грейди схватил его за шею, развернул лицом к себе.

- На меня смотри, сволочь! - прошипел Грейди, брызгая слюной. - На меня!

Он так стиснул Кендрику челюсть, что тот не мог даже сглотнуть. Беспомощно подняв руки, он попытался оттолкнуть Грейди, но стоило ему дотронуться до рук сержанта, как его снова швырнули на землю.

- Не смей меня трогать! - взревел сержант. - Не смей, понял?

Второй солдат усмехнулся, будто шутке, понятной только своим. Потом они оба схватили Кендрика за руки и поволокли к тому лифту, откуда вышел Зирацки.

- Вот от такого дерьма у меня с души воротит! - Грейди не мог успокоиться. - Такого, как ты, и все эти жиды, ниггеры, прочая сволочь… Белый Дом наш, всех бы вас самое время перебить, так нет, вас, гадов, держат живыми, чтобы со шприцами на вас резвиться.

Он с отвращением мотнул головой и вошел в лифт следом за Кендриком и вторым охранником.

Кендрику только что сохранили жизнь, но его начал наполнять липкий страх при мысли о том, что это может быть у него под ногами.

Грейди повернулся к нему - и улыбнулся.

- Ничего. Когда они с тобой закончат, ты будешь сильно жалеть, что я не успел спустить курок.

- Смиби - усиленный?

Дрегер улыбнулся, видя недоумение Кендрика:

- У него усиления одичали, в точности как у вас.

- Но он же их получил не в Лабиринте - вы это хотите сказать?

- Напротив, он сам заплатил за их установку.

- Я слыхал про такое» но это надо быть сумасшедшим. - Люди, подобные Смиби, знают, чем это может грозить.

Есть существенная разница между техникой, которая установлена у него, и той, что носите вы в своем теле. Но действительно, риск есть всегда.

- То есть ему осталось жить несколько месяцев?

- Ему оставалось жить несколько месяцев. Но он стал работать на меня, и сейчас его усиления находятся в равновесии с нервной системой. Мы можем сделать для вас то же самое.

- Надеюсь, вы простите меня, если я скажу, что мне трудно в это поверить.

- Мистер Галлмон, какие у меня могут быть причины лгать?

Кендрик покачал головой:

- Послушайте, установленная нам нанотехнология была создана как саморазвивающаяся. Нет двух лаб… двух усиленных, у которых усиления развивались бы и росли одинаково, и поэтому нет общего лечения. Поэтому его не может быть.

- Но ведь принимали лечение, которое все же стабилизировало ваше состояние.

- Хорошо, признаю, вы правы. Я не рассчитывал, что может найтись исцеление.

- Возможно, «исцеление» - неверное слово, - сказал Дрегер. - Сформулируем это так: техника развивается, и у нас есть теперь способы вам помочь. Вы хотите получить эту помощь?

- Вы говорили, что вам нужна информация о других лаборокрысах. Зачем?

- Вы знаете о недавних смертельных исходах среди выживших в Лабиринте? - Кендрик кивнул. - Среди «Лос Муэртос» есть элементы, которые в людях, подобных вам, видят препятствие к достижению своих целей.

- Действительно? Мы же не представляем для них опасности, хотя мне жаль, что не представляем. Зачем они сейчас начали на нас нападать?

Кендрик вспомнил погибшего у него на глазах Уитсетта.

- Ладно, мы действительно слишком долго ходим вокруг да около. - Дрегер поставил стакан и прислонился к подлокотнику дивана, сложив руки на груди. - Недавно мне стало известно о плане нескольких ваших собратьев лаборокрысов организовать полет на орбитальную исследовательскую станцию «Архимед». Я не могу такого допустить иначе как под моим непосредственным руководством. В противном случае я буду считать себя вправе предпринять серьезные и решительные действия, чтобы предотвратить столь вопиющее пиратство.

- Боюсь, - сказал Кендрик, тщательно выговаривая слова, - что об этом плане мне стало известно только сейчас.

Дрегер посмотрел на него, прищурившись:

- Вы в Лабиринте были в отделении Семнадцать?

- И что из этого?

Дрегер посмотрел так, будто хотел решить, не дурачит ли его Кендрик.

- Послушайте, - сказал Кендрик, когда молчание слишком затянулось, - никто из этих людей ко мне не прислушивается. Иногда некоторые выходят на контакт, но я не всегда отвлекаюсь на ответ. Вы поэтому послали Смиби в Эдинбург? Проследить за мной?

- Хорошо. Я прошу прощения, мистер Галлмон. Кажется, у нас разные цели. Вероятно, я сделал некоторые допущения, которых делать не следовало. Однако мое предложение остается в силе. Я ищу информацию о некоторых людях - лаборокрысах, - которые намереваются проникнуть на «Архимед».

Кендрик рассмеялся, пораженный:

- Вы хотите, чтобы я за ними шпионил?

- Это не то слово, которое я бы употребил. Тем не менее вы специалист - или были им - по журналистским расследованиям, причем с отличной деловой репутацией.

- А кому вы еще предлагали? - спросил Кендрик. - Сколько других лаборокрысов вы пытались убедить шпионить друг за другом? Или я действительно первый?

Дрегер бесстрастно посмотрел на него:

- Кажется, вы не оценили, что я вам предлагаю. Ваши усиления вас медленно убивают, я же предлагаю вам жизнь.

Кендрик попытался придумать ответ. В долгом полете в Камбоджу у него было слишком много времени подумать о событиях последних дней. В чем же дело, думал он тогда, что заставило Харденбрука сперва дать то же обещание, что дает сейчас Дрегер - обещание жизни без страха перед усилениями, - а потом попытаться его убить или похитить?

И, конечно, он подслушал, что Харденбрук ссылается на Смиби. Сейчас, здесь, после этого повторного предложения чудесного исцеления, не нужно было большого воображения, чтобы увидеть связь.

- Я думаю, зачем вы пригласили меня сюда, зачем послали за мной Смиби. Сперва я не мог найти смысла в таком вашем ко мне интересе. Но вы его проявили, и у него должна была быть причина. У меня был контакт с американским врачом по фамилии Харденбрук, нас связал человек по имени Михаил Василевич. Харденбрук провел мне курс лечения, который, похоже, остановил бесконтрольный рост усилений. И он тоже говорил о постоянном исцелении.

Дрегер бесстрастно слушал.

- А дальше - вдруг откуда ни возьмись появляется старый друг и говорит, чтобы я не верил Харденбруку, что он опасен, что он вместе с лекарством ввел мне еще какую-то дрянь, которая позволяет ему или его нанимателю собирать информацию обо мне.

Дрегер кивнул, внимательно слушая:

- Очень занимательная фантазия, но все-таки всего лишь фантазия.

- Не знаю, так ли это. Какая вам реальная выгода привозить меня сюда и предлагать исцеление? Акт чистого милосердия? - Кендрик покачал головой: - Разумеется, нет. Вы уже сказали мне, чего хотите взамен. Иначе зачем предлагать исцеление только мне? Почему не всем прочим лаборокрысам? Нет, это способ заставить меня прыгать для вас через обруч.

Дрегер ничего не сказал, но лицо у него стало рассерженным.

- Штука в том, - продолжил Кендрик, - что раньше я никак не мот знать, где брал Харденбрук то средство, которым меня пользовал. Теперь же я знаю: у вас.

- Это чушь…

- Нет, это правда! - отрезал Кендрик. - Что я точно знаю, так это что Харденбрук вас боится. Лечение, которое он ко мне применял, - результат ваишх исследований. Если и он, и Василевич работали на вас, то все складывается. Только они попытались сыграть с вами в двойную игру, и добытую информацию сливали еще и «Лос Муэртос».

Вот теперь все сходилось. Дрегер узнал, что Харденбрук его обманывает, и потому решил взять дело в свои руки, привезя Кендрика в Камбоджу. Поглядев Дрегеру в глаза, Кендрик понял, что прав.

Наступила тишина. Кендрик увидел, что Дрегер смотрит ему за спину, и понял, что они больше не одни. У него перехватило дыхание, когда он обернулся и увидел, что Смиби опять здесь. Никто не может так подкрасться к лаборокрысу - кроме, напомнил он себе, человека с аналогичными усилениями.

Смиби перехватил его взгляд, и Кендрик отвернулся, вдруг как-то менее в себе уверенный.

- Хорошо, - сказал Дрегер. - Я вижу, вас не интересует ничего, что я мог бы сказать. И все же я бы хотел передать через вас сообщение.

- Кому? - рассмеялся Кендрик. - Я вам не посыльный.

- Если вы не хотите, чтобы я вам помог, то, может быть, все же дадите себе труд передать своим друзьям по отделению Семнадцать: если они хотят попасть на «Архимед», им нужна будет моя поддержка. Иначе за все свои труды они получат только смерть. Это ими скажите.

- Отчего вы сами не скажете?

- Я и говорю - через вас.

- Честно говоря, мистер Дрегер, не вижу, почему я буду что-нибудь подобное делать. Даже если бы я знал, где их найти.

Дрегер сухо, без капли веселья улыбнулся тонкими губами:

- Может быть, вы со временем измените свое мнение. Мистер Смиби, не проводите нашего гостя на ожидающий его самолет?

И Дрегер на глазах у Кендрика вернулся за свой стол, больше не обращая внимания на гостя.

«Не вздумай выходить из себя, это будет его победой».

Дрегер, очевидно, не верил, что Кендрику не известны чьи-то планы проникновения на «Архимед». Сейчас Кендрику было решать, обратить ли эту ошибку в свою пользу, и если Дрегер не намеревался пролить дальнейший свет на этот вопрос, то Кендрику придется самому выяснить, что происходит.

- И что вас здесь держит, Смиби?

Они снова были снаружи, спускались по крутым каменным лестницам туда, где стоял маленький электромобильчик. Кендрик пережил краткий приступ ужаса, что Дрегер решит его не отпускать, что он попал в капкан. Но ничего угрожающего не случилось.

Тут до него дошло, что если бы Дрегер его здесь задержал, он бы не доставил сообщение.

- Он предложил вам спасение, - ответил Смиби. - Наверное, стоило предложение принять.

- Я в принципе не принимаю никаких предложений, если не знаю, чем должен буду платить.

Они сели в машину, Смиби положил руки на кнопки. - То, что вы там сделали, это или очень храбро, или очень глупо, никак не разберу. А может, и то и другое.

- У вас усиления, - сказал Кендрик. Это не был вопрос.

- Да, и я не лаборокрыс.

- Зачем, Смиби? Вы же знали, чем рискуете.

- Я привык к работе наемника. Некоторые преимущества стоят такого риска.

- И эти стоили?

Смиби поджал губы и неопределенно помахал в воздухе рукой. После этого стал внимательно смотреть на дорогу, ведя машину.

Через несколько минут он снова заговорил:

- Есть еще одно. Если бы я вам высказал предположение, что президент Уилбер поступал правильно?

- То я бы высказал вам предположение, что вы с ума сошли или вы обмануты, или то и другое. Вы действительно так думаете?

- Я бы на это ответил, что причины падения Америки - совсем не те, что вы думаете. Я бы сказал, что Америку погубила слабость, а президента Уилбера я уважал за силу и за самоотверженность. Он верил в такие ценности, как честь и долг, а это не забывается.

Кендрик смотрел вперед и увидел башню, где приземлялся. Самолет стоял там же, над деревьями, ожидая его. Смиби продолжал:

- Следующая наша встреча, мистер Галлмон, может оказаться не столь дружелюбной. Вам следует об этом помнить.

Электромобиль вздрогнул и остановился. У подножия башни Кендрика ждала Кэндис.

- Должен сказать, что это очень похоже на угрозу, - сказал Кендрик.

- Деньги - сила, мистер Галлмон. Без особых усилий можно сделать так, что вас задержат соответствующие власти. - Смиби смотрел на него твердым, холодным, изучающим взглядом. - Вы и так живете по фальшивым документам. Тот факт, что ваши усиления обернулись против вас, означает, что вы должны были зарегистрироваться для добровольного карантина. Если о вас кто-то будет достаточно знать, вы можете оказаться в очень неприятном месте.

Кендрик ничего не сказал, зная, что это правда. Вдруг ему стало холодно в удушающем зное. Выдать его - это для Дрегера или Смиби проще простого.

И он задумался, зачем он, собственно, возвращается домой.

Кто-то вопил - жуткое, отчаянное завывание баньши, и оно тянулось, не переставая.

Кендрик вспомнил театр операционной, людей в антисептических синих халатах. Потом металлический гроб, гладкие стенки со всех сторон, бешено бьющееся сердце, когда его погружали в темноту, скованные намертво руки и ноги, густая, вязкая жидкость заполняет ноздри и легкие. Провода и трубки, выходящие из его тела. Его отчаянные мольбы о пощаде даже когда над ним уже закрывали крышку, и страшные мысли, откроют ли ее когда-нибудь.

У жидкости был вкус антисептика, и губы и язык онемели раньше, чем Кендрик потерял сознание.

Сейчас он очнулся и оказался снова на той же узкой койке, в том же отделении, которое стало его домом в последние недели. Он все еще был в Лабиринте, где-то глубоко, среди изрывших землю гулких стальных коридоров и бетонных камер, наполненных мучительными криками и стонами людей.

Он открыл глаза, увидел голые некрашеные стены, потолок в ржавых железных трубах. В груди ощущалось какое-то зудящее онемение, будто сердце набили сушеными цветами. Попытался открыть рот, но пересохшие губы слиплись.

Он поднял голову и обнаружил, что привязан ремнями. Но все же успел заметить перекрестья свежих ярких шрамов на груди и застонал от ужаса.

Здесь в отделениях все охранники носили противочумные костюмы. Один из них стоял у входа в отделение, вскинув к плечу автомат, и рот у него округлился от удивления - даже через пластиковый щиток видно было.

Сперва Кендрик подумал, что страж пялится на него. Руки у него были связаны чуть ниже локтей, но он сумел их поднять и посмотреть, вытянув шею. Кожу покрывали странные узоры, незнакомые рубцы, будто карты далеких лун.

Он повернул голову в другую сторону и увидел на соседней койке другого заключенного, тоже привязанного. Рот этого человека был широко разинут, лицо покраснело и покрылось потом от надсадного крика.

«Торранс», - всплыла в памяти фамилия. Да, так его зовут. Он, как и Кендрик, был одет в форменный одноразовый комбинезон, у обоих головы выбриты. И даже шрамы были одинаковые.

Что-то выдиралось из тела Торранса, что-то блестящее, черное и металлическое, перло из-под кожи колючими шипами, появлялось из шеи или выскальзывало между ребер. Будто во сне, Кендрик отстраненно отметил, что шипы эти шероховатые, образованные тугими волокнистыми пучками, склеенными или сплетенными. И они влажно блестели, скользкие от крови хозяина.

Торранс задрожал в ремнях, тело его забилось в припадке. Вдруг крики прервались, и вместо них послышалось влажное бульканье легких. С неожиданной силой Торранс задергался, затрясся на койке, и она поползла от стены. Кендрик, в ужасе смотрел, как шипы эти вьются в воздухе, оболочка тела Торранса раскалывается и разрывается, будто что-то в ней заключенное отчаянно устремляется наружу.

И зазвучал странный, очень высокий смех. Это был тот мальчишка, совсем еще подросток, Роберт… как его там? Кендрик повернулся к нему. А Роберт смотрел на агонию Торранса с неодолимым восхищением. Вдруг Кендрика охватил гнев. Он знал, что мальчишка безумен, за себя не отвечает, но желание врезать ему за этот восторг было неодолимым.

Потом Кендрик успокоился, потому что это был, в конце концов, всего лишь сон. Голова упала на резиновую поверхность койки, и он закрыл глаза.

И как только он сомкнул веки, где-то глубоко в мозгу взорвался яркий свет… и на миг он стал Торрансом, жалобно вопящим, потому что тело его рвалось на части… а потом стал Эриком Уитсеттом, спящим этим бесконечным сном на другой стороне Отделения, там, где все еще стоял потрясенный охранник, а врачи и техники, одетые в одинаковые противочумные костюмы, мчались в отделение мимо него.

Уитсетту снились родные, они махали ему откуда-то издалека… а потом другое: ощущение, что за тобой следят, будто какой-то мощный богоподобный разум вдруг вошел в расширенное пространство его сознания. Воспоминания и эмоции нахлынули на него - чужие воспоминания, чужие эмоции.

Он заставил себя открыть глаза и услышал судорожные звуки ударов. Вывернув голову, он увидел группу людей в противочумных костюмах, стоящих около - но не слишком близко - койки, где лежал уже мертвый Торранс.

Он проследил за их взглядами - в дальний конец отделения.

Там находился вход, который заключенные прозвали «дверь в Расчлененку». Сделана она была из стали, при открывании уходила в углубление стены. Но сейчас она с грохотом закрывалась и открывалась, закрывалась и открывалась, снова и снова, снова и снова.

«Это делаю я», - подумал Кендрик. Но нет… не только он. Еще Питер Мак-Кован и Бадди, оба они уже были заключены в отделение, когда доставили Кендрика. И Роберт тоже принимал участие. Это был…

Это было объединение их всех.

Дверь прекратила этот мерзкий стук, и наступила оглушительная тишина.

Кендрик узнал в пришедших медперсонал Лабиринта. А может, это были просто техники - их точную роль всегда трудно было понять, хотя они много времени занимались взятием анализов крови или снятием рентгенограмм у каждого заключенного отделения, и всегда скрыты за пластиковыми щитками. Двое вбежавших, когда Торранса трясли смертные судороги, сейчас опускали колеса у койки мертвеца.

Торранса вывезли через дверь Расчлененки, откуда никогда еще никто не выходил. Охранник пошел за ними, все еще выпучив глаза под прозрачным щитком.

Кендрик вдруг понял, что их оставили без охраны.

Мак-Кован с усилием слез с узкой койки, на неверных ногах подошел к Кендрику. - Боже мой! Ты это видел?

У Зирацки было правило: после выхода из операционного театра держать заключенных привязанными сорок восемь часов. Но Торранс был привязан к койке более четырех дней, а Роберта вообще ни разу не отвязывали почти с самого начала. С самого своего пробуждения он лежал, трясясь и потея, время от времени издавая бессмысленные звуки.

Из шестидесяти с лишним пациентов Семнадцатого за то время, что Кендрик здесь был, пережили хирургические пытки, быть может, человек тридцать пять.

Кендрик облизал губы:

- Зависит от того, о чем ты говоришь. Мак-Кован посмотрел на него внимательно:

- Я видел вот это, - кивнул он в сторону пустого места, где был Торранс. - И говорю я о…

Он будто искал нужные слова, а они не приходили. Тогда он поднял руку и постучал себя по виску с хитрым видом.

Кендрик кивнул в знак понимания. Значит, не только он видел то, что видел.

- Я тоже что-то видел, - сказал он осторожно. - Но не очень понимаю что.

- У себя в голове? Кендрик кивнул:

- У себя в голове, ага.

Проход Питера Мак-Кована через все отделение к Кендрику был предприятием рискованным: после очередной хирургии чувство равновесия у него исчезло начисто. Усиления, введенные Зирацки, пустили длинные корни в плодородную почву нервной системы Мак-Кована, и в результате его мотало как пьяного на каждом шагу, и то и дело он падал.

Перебирая руками по койке Кендрика, он осторожно примостился на краю.

- Я сразу понял, что мы все это видели. Сразу.

Он поглядел на Уитсетта - у того глаза лихорадочно метались под закрытыми веками.

Кендрик посмотрел на Бадди Хуареса. Хирургия превратила его в развалину. Голова все время клонилась набок, вос-

паленные глаза смотрели пустым взглядом. Его трясло, и он надолго - уже на несколько дней - утратил дар речи. Но он хоть и медленно, но поправлялся, что пока еще спасало его от увоза в Расчлененку. В отличие от Торранса, шансы у него оставались.

- Ага, - согласился Кендрик. - Но это было на самом деле? У меня было такое чувство, что это… внутри…

- Внутри. В голове у Торранса, - закончил за него Мак-Кован. Вид у него был такой, будто он сейчас заплачет.

Натягивая удерживающие ремни, Кендрик сумел протянуть руку, ласково накрыть ладонью покрытый шрамами кулак Мак-Кована. Тот слегка успокоился, и выражение его лица постепенно смягчилось. Но смотреть Кендрику в глаза он все еще не мог.

- Боже милостивый, чего бы я только ни отдал. Чего бы ни отдал…

«Чтобы выбраться отсюда», - закончил Кендрик мысленно.

- Знаю, знаю.

Этим желанием одержимы были все они, хотя каждый из них давно понял безнадежность этой отчаянной мечты.

- Я видел их! Видел! - Это Роберт бился в своих путах, жалко извиваясь на койке, и на лице его сменялись восторг и ужас. - Я видел их!

Мак-Кован на коленях обполз вокруг койки, чтобы посмотреть на мальчишку. Охранников все еще и следа не было.

- Кого видел, Роберт? - спросил он.

- Светлых, - ответил мальчик плачущим голосом. - Я видел Светлых.

Мак-Кован покачал головой и оглянулся на Кендрика.

- Что ты об этом думаешь? - спросил он тихо.

- Он ни о чем больше не говорит.

Кендрик оглядел отделение. Еще один заключенный поднялся и смотрел на Роберта сердито, сжимая кулаки. Одна сторона его лица обвисла, парализованная. Он попытался сделать шаг вперед, но рухнул, зацепившись закрай чьей-то койки. Остальные пациенты - где держали в Лабиринте пациенток, Кендрик понятия не имел, - переговаривались тихими голосами. Они тоже заметили, что охранник вдруг исчез.

- Роберт! - окликнул Кендрик Мальчик его не замет чал. Он попытался еще раз, громче: - Роберт, как ты?

Роберт резко повернулся к нему:

- Я тебя видел. Я видел тебя изнутри. Ты их видел?

- Я много что видел, Роберт. Спокойнее, ты народ пугаешь.

Человек, который сжимал кулаки, сидел теперь на краю собственной койки и с отчаянным лицом таращился на руки.

- Я отсюда уйду! - выкрикнул мальчик в возбуждении.

- Все мы отсюда уйдем, - обещал ему Кендрик. -Ты хочешь сказать, что все мы умрем. А я хочу уйти со

Светлыми! Они мне показали путь!

- Что они ему показали? - спросил Мак-Кован. Кендрик уронил голову на койку.

- Он уже где-то две ночи бормочет об этом. Роберт продолжал говорить и метаться на койке.

- Они мне покажут путь. Светлые. Только мы.

Кендрик отвел глаза, уставился на потолок. Желание Роберта вырваться на свободу было ему понятно. Да и всем здесь тоже.

- Вы рассматривали свои пальцы.

На стене, за плечом Зирацки был установлен экран. После первой встречи с Кендриком в гараже он успел коротко постричься. Когда он обращался к заключенному, тонкие губы едва шевелились. На экране Кендрик видел свое изображение, снятое сверху и чуть сбоку: он сидел на краю койки и действительно рассматривал кончики пальцев.

Кабинет Зирацки находился в стороне от длинного коридора, соединяющего Семнадцатое с другими отделениями. В тех других комнатах Кендрик никогда не был, но иногда Зирацки в своих допросах выдавал больше, чем, быть может, намеревался. Таким образом Кендрик узнал, что эксперименты, ведущиеся в отделениях с первого по двадцать третье еще относительно мягкие, со смертностью не более двух-трех человек на пять.

Шепотом передавали слухи, что иногда все население некоторых отделений вымирало за сутки, давая секционным работу на всю ночь.

Через некоторое время Кендрик стал подозревать, что Зирацки распространяет подобные сведений намеренно, чтобы подопытные охотнее делились с ним информацией. Он старался довести до их сознания, что отказ от сотрудничества означает перевод в такое отделение, где показатель выживаемости близок к нулю.

О прошлом Зирацки Кендрик не знал почти ничего, но за время его долгого заточения какие-то основные факты всплывали. Применить эти сведения не было никакой возможности, но все же Кендрик хранил их как драгоценности.

Очевидно, Зирацки занимался секретными военными исследованиями еще до атомного взрыва в Лос-Анджелесе и сейчас получил карт-бланш на любые свои действия. Еще Кендрик понял, что к заключенным Зирацки относится просто. Они были предназначены для казни, которую он считал растратой ценного исследовательского материала.

Кендрик уставился на руки.

- Они неправильные были на ощупь, - сказал он, помолчав.

- Да?

- В рубцах, странных - будто что-то растет под кожей. Я подумал, что со мной будет как с Торрансом.

- У вас были какие-либо необычные мысли, видения, когда умирал Торранс?

Кендрик открыл было рот, чтобы ответить, вдруг припомнив чувство соединенности, которое он ощутил в момент смерти Торранса.

- Ну? - нетерпеливо сказал Зирацки.- Вы мне чего-то не говорите.

После Торранса умерли еще двое, хотя менее зрелищно. В отделении появились новые лица, люди, имена которых Кендрик еще не знал.

- Мне показалось, он хочет мне что-то сказать перед смертью, - солгал Кендрик

- Вы не говорите мне правды. Одна из дверей в тот самый момент вышла из строя.

Кендрик небрежно пожал плечами:

- Не вижу связи.

- Если вы мне будете лгать, я вас переведу, - предупредил Зирацки. - Выбирать вам.

Кендрик опустил глаза, избегая взгляда Зирацки.

- Я…

- Да?

«Сдайся, - шепнул какой-то глубокий внутренний голос. - Пусть переведет тебя куда-нибудь в отделение, где никто не выживает. Сделай что-нибудь, и пусть это кончится».

Какая разница, будет он врать Зирацки или нет? Все равно ему подыхать.

Да, но пока что ему выбирать, когда и как. И пусть это не будет выбор Зирацки. Должен быть иной способ.

На стене возле двери висел календарь, а на нем - фотография весеннего дня в Скалистых горах. И озеро на переднем плане. Кендрик всмотрелся в узоры света и туч, пытаясь вспомнить ощущение открытого воздуха.

Потом посмотрел на Зирацки.

- Не могу ничего вспомнить, - сказал он извиняющимся голосом. - Он умер. Мы об этом, конечно, поговорили потом. Никто не понял, что произошло. Не знаю, что еще могу вам сказать.

На следующий день их отделили от прочих пациентов.

Их было четверо: Бадди, Питер, Роберт и Кендрик. За ними пришли солдаты, вывели их мимо кабинета Зирацки в комнату с низким потолком и отделенной стеклянной перегородкой секцией. Там, наблюдая за ними, сидел сам Зирацки и еще несколько человек. Техники привязали их к новым койкам, а охранники держали под прицелом.

Потом все ненадолго вышли и оставили их в покое.

Через несколько минут вошли другие техники. Кендрик вывернул голову и увидел Зирацки - тот с бесстрастным лицом наблюдал за пациентами. Какая-то женщина подошла к Кендрику со шприцом, и он заревел от злости. Игла вошла иод кожу предплечья, и почти тут же руки и ноги стали чужими, будто их завернули в теплую вату.

Он с интересом наблюдал, будто со стороны, как у него на лице закрепляют какие-то приборы. Потом ледяное покалывание игл в волосистой части головы, к запястьям и груди прикрепили мониторы. На уши надели наушники, на глаза - очки-консервы с ватными подушками, отделившие его от мира.

Уши заполнились треском помех, сознание скользнуло в пустоту, похожую на преддверие ада

- Слышите меня? - спросил Зирацки в наушниках. - Отвечайте.

- Я… да.

Губы и язык онемели и ощущались как чужие. Хаотичные световые пятна танцевали перед глазами в темноте.

- Кендрик, говорите с другими.

С другими? Но он же один, потерян в темноте, мертв… да, конечно, мертв. Он плыл… где-то. И это где-то принадлежало только ему - и никому больше.

Нет. Есть еще другие. Прямо здесь. Он их слышал возле себя, их голоса в хаотичном неумолчном гуле электронов, бегущих сквозь нити накала электрических ламп в комнате. Он слышал все, даже едва заметную пульсацию энергии в лазерных приделах автоматов у стоящих рядом охранников.

Краем сознания он еще слышал, что Зирацки о чем-то его спрашивает, и он сам отвечает. Но даже под угрозой смерти он не смог бы ответить, что именно он говорит, не мог бы даже предположить, если ли рифма или смысл в словах, льющихся из потерявшего чувствительность рта.

Вскоре чужие голоса стали слышны отчетливей: далекий и нечеткий - Мак-Кована, резкий, но неразборчивый - Бадди, поток образов гражданской войны, полетов в рискованных зонах обстрела, сбитый вертолет, бегство пешком но окраинам какого-то мексиканского города - Роберт.

Он ощущал, как тело его извивается на койке, мышцы заполнялись далекой болью… он их видел, видел Светлых, льющихся через их общую пустоту, наполняющих его разум явлениями другого мира.

Теперь за приглушенным шипением наушников он уже слышал крики своих товарищей. Чьи-то руки грубо схватили его, сорвали очки, закрывавшие глаза.

Теперь он видел остальных пациентов. Между ними четырьмя змеились соединяющие их провода. У Бадди шла изо рта пена, Мак-Кован бился в припадке.

А в самом сердце этой суматохи, как спокойный глаз в центре урагана, лежал Роберт с лицом умиротворенным, как у Будды.

На следующий день Роберт совершил невозможное. Он сбежал.

Их четверых снова поволокли - на этот раз в привычное уже Семнадцатое. Пока Кендрик всю ночь лежал в ступоре, Роберт как-то сумел ослабить свои ремни. Никто ничего не видел и не слышал, камеры и микрофоны, которыми начинено было отделение, ничего не записали, кроме помех. И даже охранник ничего не видел - его заменили в течение нескольких часов.

Трое новых - все тяжело вооруженные - стали сменять друг друга в отделении круглосуточно. Матово-черное оружие они держали все время наготове. А койка Роберта оставалась пустой.

Потом начались интенсивные допросы всех обитателей, отделения, которые еще могли общаться. Допросы превратились в череду прямых угроз, некоторые из них были реализованы. Несколько человек исчезли - предположительно, были «переведены» в другие отделения, остальных бросили голодать без пищи и воды, пока кто-нибудь из них не решит открыть, куда девался Роберт.

Тем временем все они менялись. Но были изменения грубые, и были тонкие, куда менее заметные.

Между собой они разговаривали так тихо, что верили - надеялись: их не подслушают и не запишут. Дело было в том, что при всей ненависти Кендрика к тому, что на них на всех навлекли, баланс сил между заключенными и охраной смещался - медленно, но ощутимо.

Бадди сидел на краю койки Кендрика - выражение его лица все еще было испуганным с тех самых пор, как стали возвращаться двигательные навыки. Он сильно похудел, как, впрочем, и все они.

- Так есть у нас хоть малейшая догадка, куда он мог деваться?

Бадди говорил о Роберте, и говорил даже тише шепота, едва заметным выдохом.

- Никто понятия не имеет, даже Зирацки и все прочие. Вот почему столько допросов. АРоберт… - Кендрик пожал плечами. - Только что он был, а потом вдруг встал и исчез.

- Вопрос в другом: мы все тоже можем? - Ох, надеюсь.

Бадди оглянулся На охранников, стоящих в дальнем конце отделения.

- Они за нами наблюдают? прошептал он.

- Ну, вроде не похоже, чтобы у ниx ещё какие-то дела были, - буркнул себе поднос Кендрик.

- Роберт все повторял, как он хочет домой. Может, он уже знал, что отсюда выберется. Но куда он девался?

Кендрик глянул в сторону Расчлененки, и Бадди проследил за его взглядом.

- Да, я тоже об этом подумал. Разве что есть какой-то другой путь отсюда, о котором мы не знаем.

- Мы даже не знаем, что за той дверью. Но куда бы он ни делся, а здесь его уже нет.

В эту ночь Кендрику снилось, что он где-то в темноте - нет, более того: там, где нет самого понятия «свет».

Но каким-то образом, пробегая по коридорам, все более сужающимся, он знал, где и какие лежат на пути препятствия. И где-то там лежал путь домой, который был ему обещан.

Он следовал за Робертом, за мальчишкой, бежавшим через лишенную света пустыню, и сердце его было полно невыразимой радости. «Домой! - Слово это гремело в пустоте черепа Роберта. - Домой!»

Кендрик понимал, что видит сон, но он был безмолвным пассажиром мыслей Роберта. И в темноте, их окружающей, возник намек на нечто иное: безмолвное крещендо бледного света, и мудрости, и признания, которые никогда до конца не становились известными.

Нечто красивое, нечто светлое. Нечто огромное, маячащее прямо впереди, зеленеющее обещанием новых и невообразимых свобод без границ и без пределов.

И когда ум Кендрика скользнул к утреннему пробуждению, память об этом сне еще осталась с ним, и когда он наконец проснулся в знакомой обстановке отделения, он не мог с уверенностью сказать, был это сон или явь.

Снова испытания, снова беседы, но больше не возили в хирургию, не было долгих дней восстановления и надежд выжить, когда столь многим досталась долгая и мучительная смерть. Их теперь осталось мало, где-то дюжина из десятков или сотен прошедших за это время через отделение.

А потом впервые за все время с тех пор, как их привели в Лабиринт, заключенные Семнадцатого начали испытывать скуку.

Дни шли за днями, но Кендрик не проводил их в молчаливом созерцании. Он принял решение: не ждать пассивно, пока станет известно, каковы намерения Зирацки в отношении него. Как отсюда убежать - он понятия не имел, но прецедент уже был.

Но время шло, и он думал, представится ли когда-нибудь возможность.

- Они нас не слышат.

- Ты точно знаешь?

Кендрик заметил, что задерживает дыхание.

Мак-Кован сдвинулся на краю койки Кендрика, поднял руку, чтобы дотронуться до собственного носа. Движение пальцев к лицу замедлилось, почти остановилось, и время замедлило свой ход для Кендрика - с его точки зрения. Все вокруг - поры на лице Мак-Кована, даже стук его сердца - внезапно и мощно остановилось.

А потом в мгновение ока все вернулось к норме.

- Точно. Послушай. Неужто не слышишь? Правда, красиво?

Кендрик прислушался изо всех сил, слыша бесконечные каскады струящейся вокруг энергии через строения Лабиринта. Иногда, когда он глядел на других выживших лаборокрысов - такую они сами себе кличку придумали - он не видел тел, видел более глубокий уровень: гудящие энергией сети, сет отчасти биологические, отчасти машинные, и каждая сводилась к инженерным схемам, начерченным рубиново-красным и полыхающе белым.

Зирацки и его люди явно сообразили, что что-то случилось. За эти несколько дней часто приходили охранники, снимали системы безопасности и камеры наблюдения, заменяя их новым оборудованием. Эти охранники казались еще грубее прежних, и автоматы всегда держали наготове.

Кендрик посмотрел на Бадди, на Мак-Кована, которые сидели рядом, поймал взгляд каждого из них, зная, что они думают о том же. Должен быть какой-то путь наружу, путь бегства.

Кендрик проснулся в панике: он ничего не видел. Попытался повернуть голову - это было невозможно. Что-то шершавое терлось о нос и щеки.

Он попытался поднять руку, но ощущение было, будто он на дне океана, где тысячи тонн воды давят на него сверху. И чья-то рука поймала его запястье и придавила вниз. Кто-то туго его привязывал.

В узкую щель между повязкой и переносицей стал пробиваться слабый свет - Кендрика куда-то везли на каталке. Слышен был скрип колес и постукивание их по твердому бетону, громко хлопали закрывающиеся за каталкой двери.

Тут до Кендрика вдруг дошло, что его вывезли через дверь Расчлененки. Душу наполнил ужас, и хотя он и открыл рот закричать, силы оставили его настолько, что удалось только едва слышно застонать, и стон пропал в гулком шуме коридора, по которому везли каталку.

Через двадцать минут каталка наконец остановилась. В голове крутились кошмарные сценарии. «Меня опоили». Сейчас его здесь бросят, привязанного к этой каталке, бросят подыхать от голода, или его разрежут на куски, без анестезии отделят мясо от костей.

Долгое время Кендрик слышал только другие стоны и тихие крики вокруг. В темноте и холоде исчезло начисто чувство времени.

Прошла вечность, до него донесся тихий металлический щелчок - и путы с него упали. Он поднял руки, сорвал с себя повязку и всмотрелся в черноту, такую густую, что, казалось, ее можно было горстями набирать.

Он поднес руку к лицу, сперва ничего не разбирая. Через несколько секунд стали видны контуры, становящиеся все более отчетливыми. Наконец пальцы превратились в бледные тени на фоне угольной черноты.

Вблизи послышалось шарканье шагов. Снова стали звать друг друга отчаянные голоса. На фоне за рукой можно было разглядеть уже и другие контуры, настолько сливающиеся с окружающей чернотой, что он сперва решил, будто вообразил их себе. Но постепенно они оформились в очертания пошатывающихся, спотыкающихся людей, мужчин и женщин.

Он поднял глаза вверх и увидел знакомый бетонный потолок в стальных трубах, характерный для Лабиринта, едва различимый, но призрачно светящийся, как и все, что он видел вокруг.

И не сразу Кендрик понял, что на самом деле видит в темноте.

И вокруг тоже стояли каталки, выстроившиеся вдоль стены длинного и широкого коридора. Двое-трое заключенных еще лежали без сознания, другие поднимались на койках и слепо озирались, окликая людей с незнакомыми Кендрику именами.

Было холодно, очень холодно. Кендрик встал, щурясь, разглядывая лица ближайших к нему людей, лица, призрачные в этом не-свете. Он искал Бадди; любое знакомое лицо среди десятков бесцельно блуждающих рядом.

- Извините - прозвучал женский голос, дрожащий и неуверенный. Женщина протянула к нему руку, она явно видела в темноте не хуже его. - Я ищу одного человека.

- Я не знаю, где мы, - ответил Кендрик. - Я не знаю

никого из вас.

- Я была в Семнадцатом. Где мы? Где охрана? Кендрик глянул на нее, на светящиеся, расплывающиеся контуры лица.

- Это я был в Семнадцатом. И вас я там не помню. Там вообще женщин не было.

Она покачала головой:

- Каждое отделение разбито на две секции - вы не знали? Для мужчин и для женщин.

- А, да. - Факт этой сегрегации казался ему причудливо ханжеским. - Охраны здесь нет. Кажется, только мы, лаборокрысы.

- Лаборокрысы?

Кендрик пожал плечами: ^

- Как-то получилось, что мы стали себя так называть.

- Послушайте, я даже не знаю, в какое отделение направили моего брата. Мне нужно знать, нет ли его где-нибудь. Он… - она замялась. - В общем, мне просто нужно его найти.

- Как его зовут?

- Роберт, Роберт Винченцо. - Женщина помолчала и добавила:- Ая - Кэролайн Винченцо.

- Роберт Винченцо? - Кендрик уставился на нее. Глаза ее - два размытых темных круга - стали больше. - Вы его знаете? Я вижу, что знаете. Скажите, знаете?

- Да, - признался Кендрик.

- Он погиб? - спросила она бесцветным голосом.

- Не знаю. - Как ей рассказать? - Он был с нами, а потом как-то вдруг… - он пожал плечами. - Извините, я просто не знаю.

Она молча кивнула и отвернулась.

Кендрик открыл было рот, рассказать ей о вероятном бегстве Роберта, но передумал. Не время и не место. Прежде всего надо понять, что здесь происходит.

Они примкнули к собравшейся неподалеку толпе в несколько десятков человек. Некоторые, смеялись, другие плакали - от счастья и облегчения, найдя знакомые лица или голоса. Но Кендрику стало ясно, когда он начал исследовать бесконечный коридор, что способность ориентироваться в этой угольной темноте свойственна лишь немногим среди собравшихся. С радостью он заметил стоящего неподалеку Бадди, Мак-Кована и еще нескольких знакомых. «Я должен быть с ними», - решил он.

Повернувшись к Кзролайн,онулыбнулсяизвиняющейся улыбкой:

- Мы все потеряли друзей или родных. В этом вы не одиноки.

- Тут не только в этом дело. Я знала, - настаивала она. - Когда я проснулась, то подумала, что ошибаюсь, быть может, но как-то знала - понимаете меня? Такое не объяснишь, это ты просто знаешь - и все. Глупо даже. - Она покачала головой.

Лицо ее более не было размытым, хотя все вокруг в восприятии Кендрика было слегка призрачным. Ее осанка выдавала отлично тренированное тело - быть может, она сама была раньше солдатом или телохранителем.

- Наших родителей давно нет на свете, и мне всегда приходилось за ним приглядывать. Он…

Кендрик мог бы описать ход мыслей Кэролайн. Она считает, что Роберт мертв, а потому чувствует, будто не уберегла его. Это вызывало сочувствие.

Над растущим гулом голосов взлетел крик, и Кендрик обернулся. Кто-то плакал, кто-то стоял на коленях на бетоне, сцепив руки в едва слышной молитве - то ли просил спасения, то ли благодарил за избавление от отделений.

Кендрик пожал плечами, извиняясь перед Кэролайн, и двинулся туда, где был Бадди. Но в сердце своем он знал, что Зирацки никогда их не отпустит, даже если охранники не вернутся.

Вернувшись в Эдинбург, Кендрик попытался позвонить Кэролайн, оставил несколько сообщений. Она не ответила, да он все равно не знал, что может ей сказать. Краткое перемирие, которым они наслаждались после его бегства из клиники Харденбрука, явно закончилось.

Однако прямо сейчас больше всего его занимало сообщение, принятое его мобилом во время полета домой. Не одну минуту таращился он на эти слова, пока не отвернулся наконец от экрана. Сообщение состояло из трех слов простого текстового файла:

После этого Кендрик заказал себе наутро прокатный автомобиль.

Кендрик услышал,как автомобиль припарковался на улице рано утром. Он вышел, всмотрелся в розовеющее предрассветное небо. Смена часовых поясов еще сказывалась, ритм сна и бодрствования сдвинулся, но Кендрик считал не вправе позволить себе больше отдыха, чем было необходимо.

Сильный бриз продувал извилистые улицы, по которым пробирался через древний город арендованный автомобиль. Кендрик держал окно открытым, радуясь одновременно и порывам ветра, и леденящему дождю. После жаркой печи Камбоджи это было приятное разнообразие.

После возвращения Кендрик долгие часы посвятил самокопанию, даже засомневался, правильно ли сделал, с порога отказавшись от предложения Дрегера. Ведь в мире есть еще сотни других лаборокрысов, и им бы очень пригодилось это лечение - особенно тем, кто сейчас на пороге смерти. Дрегер, использующий свое предполагаемое решение проблем лаборокрысов всего лишь как средство давления, совершал подкуп самого мерзкого сорта. Кендрик задышал глубже, подавляя гнев, стал смотреть, как утренний свет заливает дальние пики гор.

Три слова. И написать их мог единственный живущий сейчас человек, которому Кендрик за всю свою жизнь единственному мог доверять по-настоящему.

Машина двигалась вперед, давно оставив город. Серые дождевые тучи застилали горизонт, расходясь над мокрым ландшафтом долин и холмов. По дороге Кендрик слушал новости. В основном говорилось о продолжающемся распространении азиатской гнили, сейчас уже на полях южной Испании, источника истерических заголовков последних недель. Тем временем машина проехала мокрый нахохлившийся Фалькирк, свернула на север к Стирлингу и взяла курс на Лох-Эйв.

Через полтора часа после выезда из Эдинбурга яркое солнце все же разорвало тучи, огромными пальцами лучей коснулось вод Лох-Эйва и крутых склонов окружающих холмов.

Дождь еще хлестал, пока Кендрик ехал вдоль берегов озера. Он перешел на ручное управление - чуть не пропустил старую гостиницу, расположенную среди кустов дикого вереска. Густая поросль дубов тянулась вдоль ведущей к монастырю дорожки.

Кендрик оставил машину парковаться на дороге под шум гравия из-под шин. Перед ним стояло двухэтажное гранитное строение. Купленное богатым буддистом около века назад, оно стало буддистским монастырем, хотя Кендрик ни разу не видел здесь оранжевой тоги. Он вошел в незапертую дверь и оказался в широком коридоре с голым сосновым полом. На первый взгляд ничего здесь не изменилось за последние годы.

- Здравствуйте, могу быть чем-нибудь полезной?

Из соседней комнаты вышла женщина с короткой стрижкой и подошла к Кендрику. Неподалеку в столовой сидели люди, разговаривали и пили чай. Женщину он не узнал, но старожилы монастыря редко проводили много времени в главном здании.

Он посмотрел ей за плечо на сады. Парк, тянущийся к холмам за убежищем, был отлично виден через высокие двери веранды в дальнем конце коридора.

- Да, я ищу Бадди. Бадди Хуареса. - Женщине это явно ничего не говорило. - Может быть, вы здесь недавно? - предположил Кендрик. - Он сюда иногда приезжает, когда хочет покоя.

Она слегка насторожилась:

- Он вас ожидает? Здесь не все любят, когда их беспокоят.

- Все в порядке, Салли.

Кендрик обернулся на голос и увидел пожилого мужчину в штанах и рубашке с открытым воротом. И вспомнил имя: Гамильтон.

- Я вас помню, - кивнул пожилой. - Вы ведь Лукас?

- Да, это я, - ответил Кендрик, узнав один из своих бывших псевдонимов. - Бадди здесь?

- Да. - Гамильтон посмотрел изучающим взглядом. - Появился только вчера - довольно неожиданно. Надеюсь, у него все в порядке?

Кендрик развел руками:

- Уверен, мистер Гамильтон. Я знаю, как много дают ему эти ежегодные посещения. Мы договорились здесь встретиться, когда я тут буду. - Кендрик улыбнулся как можно дружелюбнее. - Это ничего?

- я думаю, ничего, - ответил Гамильтон после затянувшейся паузы. - Но прошу вас помнить, что мы обязаны уважать желания всех наших жителей. - Спасибо, я это ценю.

Двигаясь к дверям веранды и начинающейся там тропы, Кендрик просто чувствовал, как при каждом шаге взор Гамильтона просто прожигает ему дыру в спине.

Оставив здание за спиной, он стал подниматься в гору по все более крутой тропе. Сразу за низкой, сложенной без раствора стенкой стоял ашрам с изогнутой крышей из гофрированного железа, заросший по одной стенке плющом. Все это сооружение излучало какой-то уверенный покой, но Кендрику это никогда не доставляло столько удовольствия, сколько получал от него Бадди. Как-то не хватало ему шума и суеты улиц большого города

Пара подростков с трудом переваливала на место обточенные водой валуны, строя дорожку от ашрама к ручью, стекающему в озеро - с берегов которого, очевидно, и приволокли камни. Несколько лет назад Кендрик провел здесь долгие выходные, помогая Бадди и другим выжившим узникам Лабиринта построить такую же дорожку с другой стороны дома. Это было сразу после Уилберовских Процессов, когда Кендрик чувствовал настоятельную необходимост кое-что в голове разложить по полочкам. Он до тех пор даже непредставлял себе, насколько такой простой физический труд отвлекает от проблем, какое создает чувство удовлетворения и выполненного долга.

Но одного такого труда было недостаточно. Всего через пару дней он начал скучать, ему не терпелось вернуться к цивилизации. Но Бадди решил здесь остаться на пару лет, а Кендрик, переехав в Эдинбург, время от времени посещал его. В некотором смысле тропы их жизни разошлись с тех времен.

Но оставалось то, что объединяло их: Лабиринт.

Такое иногда бывает с людьми, вместе пережившими катастрофические бедствия: они тянутся друг к другу, иногда поддерживают контакт до конца жизни. Это Кендрик очень хорошо понимал.

Очень долго у него так было с Кэролайн и с Бадди. Были и другие, но слишком многие из них умерли на его памяти, когда усиления обращались против своих хозяев, разрушая их изнутри. Он уже перестал ходить на похороны, где с полдюжины лаборокрысов смотрели друг на друга поверх свежей могилы, гадая, чья следующая очередь.

Он прошел мимо ашрама, кивнув строителям тропы, и пошел дальше вверх, по пустоши, прерываемой рощицами и отдельными деревьями. Кое-где между деревьями поднимался вьющийся дымок.

Отдавшись на волю памяти, Кендрик шел к одной из этих рощ. Как-то у него не совсем получалось смириться с мыслью, что бывший летчик морской авиации США живет в вигваме.

Бадди сидел снаружи перед шатром, одетый в рваный комбинезон поверх шерстяного свитера, на щеках выделялась двухдневная щетина. Был он худее, чем Кендрик помнил по прошлому разу, более трех лет назад. Перед ним в неглубокой яме, обложенной камнями, горел огонь, и сам Бадди пластиковой лопаткой разминал содержимое кастрюли, установленной на проволочной раме над огнем.

Завидев идущего человека, Бадди прищурился:

- Значит, ты получил мое сообщение. Я уж беспокоился, не слишком ли туманно выразился.

- Ты знаешь, что я не единственный, кто мог догадаться. Бадди усмехнулся в ответ:

- Что-то я не вижу, чтобы из них кто-нибудь сюда приехал. Ты помнишь, как надолго я здесь осел после Лабиринта?

Кендрик кивнул:

- На пару лет?

- Ты еще тогда считал меня психом, что я столько здесь торчу. - Бадди поднял с травы пластиковую миску, снял сковородку с огня, обернув сперва ручку посудным полотенцем. - Рад, что ты приехал. Как там у тебя получилось с Дрегером?

Кендрик отпрянул:

- Как ты узнал, черт побери? Бадди пожал плечами:

- Держу ухо к земле.

- Ты хочешь сказать, что Эрик Уитсетт - не единственный, кто за мной шпионил?

Свет в гдазах Бадди слегка погас.

- Эрик больше не вышел на связь, Кендрик. Что случилось?

- Его убили, вот что. Мы встретились, мы разговаривали. И тут его застрелили.

Бадди был потрясен. Кендрик рассказал подробнее.

- «Лос Муэртос», - сказал Бадди вполголоса, помолчав. - Они за нами охотятся.

- Эрик что-то об этом говорил. Бадди, судя по виду, Напряженно думал.

- Я тебя спросил, как там у тебя с Дрегером. Мне нужно от тебя услышать прямой ответ, ты на него работаешь?

Кендрик рассмеялся:

- Шутишь? Ты что, забыл, с кем разговариваешь?

- Люди меняются.

- Не настолько.

- Ладно, как ты тогда объяснишь свою с ним встречу?

- У меня никогда раньше не было возможности поговорить с ним лицом к лицу. Мне хотелось посмотреть, что он за человек, узнать, что он хочет мне сказать. Ты разве этого не хочешь?

- Конечно. И как?

- Он пытался меня подкупить каким-то чудодейственным средством.

Бадди криво улыбнулся:

- От нашей болезни исцеления нет.

- Вот именно это я ему и сказал.

- И все-таки ты ему веришь? Это ты мне хочешь сказать? Кендрик задумался.

- Он чего-то хотел от меня, это верно, но он не врал. Он хочет, чтобы все знали, какой он гений - это один из его недостатков. Так что - да, я склонен ему верить. Я также сам принимал некоторое лечение, которое дает мне серьезный шанс прожить дольше, чем было бы без него. И потому то, что он мне говорил, вызвало у меня достаточное доверие.

- Исцеление, - медленно кивнул Бадди. - Да, это было бы что-то.

- Есди это правда, то это для нас всех реальный шанс. Кендрик присел на мокрую траву и посмотрел на Бадди.

- Скольким из нас предлагали чудодейственное лекарство? - спросил Бадди. - Способы повернуть часы в другую сторону и нас вылечить?

Кендрик усмехнулся:

- Примерно стольким же, сколько умерло, испытывая эти новые средства.

- Вот именно, - сказал Бадди, ткнув лопаткой в его сторону. - Так что извини, если я не сразу разделю твой энтузиазм. А сколько Эрик успел тебе рассказать до того, как его убили?

- Он говорил о Светлых - и о том, что мы видели, когда Зирацки нас изолировал там, в Лабиринте.

Улыбка Бадди стала мрачной:

- Ох, как я хорошо это помню. Еще что-нибудь?

- Он мне сказал, что у тебя есть какой-то идиотский план лететь на «Архимед».

Бадди рассмеялся, покачиваясь на корточках.

- Ох, видел бы ты сейчас свою рожу! И как ты на это среагировал?

- Ну, я ему ответил, что он спятил - и ты тоже. Но когда его убили, у меня сложилось впечатление, что кто-то воспринимает все это очень всерьез. Макс Дрегер также полностью в курсе ваших намерений.

Бадди пожал плечами:

- Если о нас знают «Лос Муэртос», тогда ничего нет странного, что Дрегер тоже кое-что сообразил. Но то, что мы спланировали, закончится раньше, чем он сумеет что-нибудь сделать, чтобы нам помещать или задержать нас.

- Послушай, был же еще этот случай с бомбой в баре. И кто-то еще пытался меня похитить. О том, что происходит, ты явно знаешь больше меня.

Бадди поджал губы и стал перекладывать еду на одноразовую тарелку.

- Голодный?

- Не особенно.

Бадди пожал плечами и продолжал разговаривать между глотками еды.

- Я не то чтобы от тебя что-то скрывал. На самом деле я пытаюсь тебя втянуть в нашу работу. Я понимаю, почему именно ты стараешься не попадаться на глаза, хотя поэтому мне было труднее тебя найти.

- К несчастью, все остальные таких проблем не испытали.

- Да, верно… когда я понял, что с Эриком могло что-то случиться, я решил, что лучше заняться этой работой самому. Много времени прошло с тех пор, как мы последний раз виделись. У людей не бывает регулярных общих кошмаров, если не происходит нечто достаточно особенное. Я прав?

- Если ты говоришь об экспериментах Зирацки, то верно - мы видели нечто общее. Но это только у нас в головах. Объективной реальности в этом нет ни капли.

- То, что мы видели, было реально. Светлые существуют в реальности.

- Светлые - порождение разрушенного мозга Робе…

- О господи! - Бадди е силой бросил тарелку на траву и воздел руки вверх. - Ну послушай сам, что говоришь! Что в этом такого, что ты не можешь принять? Ты больше других рассказывал мне о Светлых, до того, как погиб Роберт и…

- Не говори этого, - быстро перебил Кендрик.

- Извини, не нарочно. Но ведь это просто…

- У меня к тебе тоже есть один вопрос. Когда у тебя одичали усиления?

Бадди был поражен.

- Почему ты думаешь, что они одичали?

- Я нашел истории болезни на всех нас. И узнал оттуда все, что мне нужно было знать. Так что просто скажи, когда это случилось.

- Примерно когда и у тебя, вероятнее всего. У всех выживших из Семнадцатого, у кого усиления не одичали до того, это случилось где-то от года до девяти месяцев тому назад. Мы все в одном состоянии. Тем больше причин нам работать вместе.

Бадди встал, разминал ноги.

- О'кей, я принес кое-что, что хотел бы тебе показать. Все там, в вигваме, так что пойдем?

Он повернулся и, пригнувшись, нырнул в вигвам.

Построенный по древнему проекту вигвам был все же сделан из современных жаропоглощающих искусственных волокон. Внутри было достаточно просторно, чтобы стоять вдвоем, а несущие жерди были сделаны из сверхлегкого сплава. Бадди мог проводить время в монастыре в относительном комфорте, а не в первобытной дикости, и при этом поддерживать почти полное уединение, которого так жаждал когда-то.

На внутренних стенах шла шумная деятельность, на все доступные поверхности наспех налепили эллисты и распечатки. Кендрик увидел рядом со своей головой лондонскую «Таймс», где по умолчанию в реальном времени был установлен показ технологических страниц.

В основном показывались снимки и видео «Архимеда» на орбите. Один и тот же снимок крутился в бесконечном цикле - компьютерная анимация, очень похожая на ту, что он нашел в рабочих файлах Кэролайн.

Он стал рассматривать распечатки, в основном относящиеся к атомному взрыву в Лос-Анджелесе, к Уилберовским Процессам все, что было как-то связано с историей лаборокрысов. Не знай он того, что знал, или не видел бы того, что пришлось видеть за последние дни, он бы решил, что это работа одержимого или просто психа.

Я говорил, что хочу тебе кое-что показать. Посмотри сюда.

Бадди аккуратно отделил эллист от внутренней стены. Лист был настроен на что-то вроде журнала.

- Это поток от нескольких авторов, сопоставляющий информацию, относящуюся к космической промышленности, - объяснил Бадди. - Очень многое, хотя и не все, относится к техническим вопросам и соображениям безопасности.

Кендрик взял эллист, проглядел сводную страницу.

- И что я должен здесь искать?

- Возле «Архимеда» что-то происходит. Спиральная аномалия, от которой у половины всех физиков мира голова идет кругом.

- В смысле?

- Послушай, для Дрегера постройка «Архимеда» была важным шагом к доказательству реальности точки Омега. Ты у нас эксперт по Дрегеру, так что теорию эту знаешь.

Идее этой было уже больше ста лет. Предполагалось, что так как разумная жизнь всегда стремится к сохранению себя, то перед лицом окончательного уничтожения - финального коллапса вселенной в конце времен - разум будет искать способ сохранить себя неопределенно долго с помощью какой-нибудь невообразимой супернауки максимально отдаленного возможного будущего. Результатом станет субъективная виртуальная среда, которую, как утверждала теория, невозможно будет эффективно отличить от Небес.

Кендрик увидел, как блеснули у Бадди глаза, и энергично замотал головой:

- Ладно, брось. Теория точки Омега не плывет, а тонет. Там нужно черте сколько априорных предположении, чтобы она хотя бы не текла, как дуршлаг.

Бадди отмахнулся:

- Послушай, я вот что говорю: если Дрегер построил «Архимед» главным образом для того, чтобы сети нанитных компьютеров поискали для него Бога, то я бы сказал, они этого достигли. Во всяком случае, что-то они нашли.

Кендрик не смог сдержать скептической гримасы:

- А где доказательства?

- Ты их видел. - Бадди похлопал себя по виску.- Видения. «Архимед».

- А может, это запрограммировано в наших усилениях. Что-то вызывает коллективные галлюцинации.

- Ладно, Кендрик, это уже ты за соломинку хватаешься.

- Послушай, может, что-то было в самом деле в этом совместном переживании. Может, что-то такое случилось с нами в Лабиринте, но если так, то мне показали только тридцатисекундную демо-версию. Не знаю, что видели вы все, но Эрик мне ясно дал понять, что куда больше меня.

- Что объясняет, почему ты не выходил на контакт. Иначе…

- Иначе я бы знал. Ну, понятно, Эрик то же самое говорил. - Кендрик поскреб щеку. - Ладно, значит, вы летите на «Архимед». Как? И что вы там собираетесь делать?

- Светлые - собирательный термин, которым нанитные общины искусственных интеллектов на борту «Архимеда» сами себя называют, так? Светлые нашли Омегу… и нас они тоже нашли.

- Бадди, это полная шиза.

- Нет, ты послушай. Если ты не видел то, что видели мы, я тебе расскажу, что нам показали. Светлые очень много узнали в точке Омега. Аномалия, о которой я говорил, это пробой пространства, который они построили - шлюз к концу времен.

Кендрик захихикал.

- Да? И что они с ним будут делать?

- Светлые созданы, чтобы быть любопытными, а все ответы, которые они только могут желать, находятся в конце времен, в Омеге. Так почему бы не обратиться к этому ресурсу прямо?

- Бадди, это уже слишком. В голову не лезет. Ты-то сам понимаешь, как это смехотворно звучит? Пробой? Что за пробой?

- Есть серьезные свидетельства, что Светлые нашли способ доступа к энергии нулевой точки. Ты-то понимаешь, что это значит?

- Конечно. Получать что-то из ничего, энергию из пустого пространства

Физики долго теоретизировали, что даже в холодном пустом вакууме существуют на квантовом уровне массивные источники энергии, питающие постоянное зарождение короткоживущих виртуальных частиц в невидимом кипящем водовороте сотворения. Найти способ черпать прямо из них - это была цель, за которой физики гонялись десятилетиями.

- Понимаешь, нужна почти бесконечная энергия, чтобы держать эту дыру неопределенно долго открытой с целью вызвать те флуктуации, которые здесь наблюдались. Так что не удивительно, что «Лос Муэртос» так стараются нам помешать добраться до «Архимеда». Если бы им удалось наложить лапу на такие источники энергии, они весь мир возьмут в заложники - если захотят. Поэтому им не надо, чтобы кто-то из нас стоял у них на дороге.

Лучистая улыбка засияла на лице Бадди, и его лицо напомнило Кендрику лицо молящегося, повергающего костыли к ногам исцелившего его святого.

- Но с «Лос Муэртос» мы как-нибудь сумеем разобраться. Что куда важнее - нас приглашают к себе Светлые. А мы для них одно и то же: ты, я, любой, кто выжил в Семнадцатом.

Вернувшись в Эдинбург, Кендрик опять попытался связаться с Кэролайн - и опять безуспешно. Наконец он позволил себе проникнуть в ее квартиру еще раз - и увидел там разгром.

Либо кто-то неряшливо что-то здесь искал, либо в квартире происходила борьба. Он сел в гостиной Кэролайн. В окно-экран струился лунный свет, проводя светлые полосы по разбитой мебели и вмятине на стене - такой, будто туда с силой врезалось тело. Кендрик попытался напомнить себе, что Кэролайн - из тех женщин, которые умеют о себе позаботиться. Но примерно час он сидел на ее диване и тупо таращился на разгром.

Потом он позвонил Бадди и сообщил ему о находке.

- Черт… - и долгое-долгое молчание. - Сочувствую, Кендрик. Я там нужен?

- Нет, вряд ли это что-то изменит. Я тут поспрашиваю, посмотрю, что мне удастся выяснить.

- Послушай, я могу за пару часов до тебя добраться…

- Ничего, я справлюсь.

- Ты будешь ее искать?

- Я тебе дам знать, как оно происходит. Так что будь на связи.

- Конечно. Но ты там поосторожнее. Как можно осторожнее…

Кендрик повесил трубку и оглядел разбитую квартиру Кэролайн, погружаясь в собственные мысли.

Кто, кроме него, знал, где живет Кэролайн? Только Малки - если, конечно, она не завела за этот год новых друзей.

Мелькнуло перед глазами мертвое лицо Малки с дырой во лбу.

Трудно было переварить то, что рассказал ему Бадди про «Архимед», но то, что было сказано об энергии из точки ноль, придавало какой-то смысл поступкам и Дрегера, и «Лос Муэртос». Энергия нулевой точки - это приз, в борьбе за который ставки невероятно высоки, и лаборокрысам не повезло оказаться в середине этой борьбы.

И есть еще Харденбрук, который играет в свои опаснейшие игры, стравливая одних с другими - и, очевидно, получая деньги от каждой стороны втайне от другой.

Харденбрук? Кендрик уставился вдаль, зная, что остался лишь один реальный вариант. Если есть хоть малейший шанс, что медик как-то замешан в исчезновении Кэролайн или знает о ней что-нибудь, то Кендрик должен его найти.

- Что, Кендрик, никак не разобраться?

Призрак Мак-Кована устроился рядом с ним под дождем.

- Скажи, что я не спятил, - попросил Кендрик. - Скажи, что все это мне только мерещится.

- Кончай фигню нести.

Кендрик постепенно сообразил, что Мак-Кован сидит рядом с ним на парковой скамейке. В квартире Кэролайн на него опять накатила тошнота, и потому пришлось выбираться наружу в отчаянном желании глотнуть свежего воздуху и найти место, где переждать эту дезориентацию. Когда тошнота вдруг стала особенно сильной, он остановился на зеленой полоске, идущей параллельно дороге на Лейт.

- Тогда скажи что-нибудь полезное. Например, как мне Кэролайн найти.

Мир вдруг замедлил все свои движения, будто залитый какой-то вязкой жидкостью. Замедленной съемкой прогалопировал по улице пес.

- Я могу даже растянуть наше субъективное время вот таким образом, чтобы дольше поговорить, - ответил Мак-Кован. - Но с Кэролайн я тебе помочь не могу, Кендрик, ты уж извини.

- Почему?

- Видишь ли, из всех, кто выжил в Семнадцатом, ты единственный, с кем я до сих пор поддерживаю контакт. И потому, сам понимаешь, я ничего не знаю о том, что сталось с Кэролайн. Тебе придется самому этим заняться.

- Но почему ты в контакте только со мной?

- Понимаешь, лечение, которое давал тебе Харденбрук, имело неожиданный побочный эффект блокирования сигналов, идущих от Роберта… от «Архимеда».

- Что за черт? - прищурился Кендрик. - Роберт на «Архимеде»?

- Заткнись и слушай. Харденбрук взял твои усиления под контроль, и это дало побочный эффект блокирования Роберта - почти полного. Так что ты получил только обрывки, намеки на то, что получали Бадди и остальные. А в то же время Роберт блокировал меня, не давая мне общаться с тобой, как и с другими лаборокрысами Семнадцатого.

Мак-Кован поднял палец:

- Но вышло так, что лечение Харденбрука, заблокировав Роберта; каким-то образом дало мне возможность достучаться до тебя. Это значит, что я могу говорить с тобой, но только с тобой, и всего несколько секунд за один раз.

- Но почему Роберт не хочет, чтобы ты контактировал со мной?

Мак-Кован бросил на него острый взгляд:

- Он безумен - разве ты не помнишь, что между вами случилось? Вряд ли тебя удивит, что он к тебе не питает добрых чувств.

- Я не видел Роберта. Ни снов, ни явлений - ничего, что было у других.

Лицо Мак-Кована опечалилось.

- Кен, Кен, - вздохнул он. - Ты его видел, и много раз. А насчет того, где он - ну, частично он все равно здесь, а частично там, на «Архимеде». Ты еще не раз его увидишь, как только твои усиления полностью научатся обходить лечение Харденбрука. Роберту станет легче теперь до тебя достучаться, а это значит, что труднее станет мне.

Сигнал, идущий с «Архимеда»? Так это воспринимать легче, реальнее, объективнее как-то.

- А почему ты тогда не можешь просто - ну, не знаю, - передать себя на эту станцию или что там. Ведь именно так Роберт попадает сюда?

Мак-Кован устало вздохнул.

- Я пытался, и каждый раз у меня не получалось - из-за этого сукина сына. Я не могу туда попасть без чужой помощи. А пока Роберт - единственный человеческий разум, непосредственно взаимодействующий со Светлыми, я даже не знаю, откроется ли когда-нибудь пробой к Омеге.

Судорога боли стрельнула в череп Кендрика, и он схватился за голову от ее внезапности. Но Мак-Кован был прав: было уже не так больно, как бывало раньше.

Не совсем так.

- Плевать мне на Роберта. Ты мне лучше скажи, что с Кэролайн? Что с ней могло статься?

- Найди ее, если сможешь, но что бы ты ни делал, ты мне нужен, чтобы добраться до Лабиринта. Если ты сможешь это сделать, я тебе смогу дать все ответы, которых ты ищешь. Но надо поспешить.

- До Лабиринта? - вскрикнул Кендрик под шквалом боли. - Ты спятил ко всем чертям?

И снова всплеск боли. Иллюзия реальности Мак-Кована вдруг растворилась цветными мазками, и сидящий человек исчез.

Кендрик застонал - приступ навалился на него всей тяжестью, и он свалился на траву.

В Лабиринт. Зачем он там нужен Мак-Ковану? И где он сейчас…

Если он в каком-то смысле еще сам не там.

Это осознание свалилось на Кендрика тонной кирпичей. Он огляделся - города вокруг не было.

Оттолкнувшись от земли, он сел. Та же крошечная фигура подлетела к нему, жужжа прозрачными крыльями, взметая пыльцу с колышущейся травы.

- Я тебя знаю, - сказал Кендрик, когда это создание оказалось совсем рядом, где-то в метре от него.

В ответ крошечные губы искривились злобной улыбкой, звенящий полубезумный смех донесся из уст.

- Я тебя знаю! - кричал крылатый. - Я тебя знаю! Я тебя знаю!

Мак-Кован был прав. Где-то в глубине Кендрик с самого начала это знал, и больше уже не мог закрывать глаза на правду. У этого создания было лицо Роберта. Оно стрекотало шелковыми крыльями, и смех его звенел в ушах у Кендрика.

И тут же, так же внезапно, как он очутился там, Кендрик оказался в Эдинбургском парке, судорожно впиваясь пальцами в дерн.

Не пришлось долго ждать, пока проявится рука Дрегера.

По дороге домой, свернув в тихий переулок, ведущий к Лейт-Уок, Кендрик заметил дорогой лимузин, едущий к нему на большой скорости. Он резко затормозил, и дверца распахнулась раньше, чем машина успела остановиться. Кендрик отступил, насторожившись.

И едва успел заметить двух человек, устремившихся к нему с другой стороны улицы. Они шагнули к нему, вытащили из карманов пистолеты и прицелились ему в голову. Он огляделся и увидел, что никого вокруг нет. Очевидно, эти люди специально выжидали момент, когда не будет свидетелей.

Из машины вышел Смиби, посмотрел на Кендрика с выражением снисходительной веселости, потом махнул рукой двоим с пистолетами. Они подхватили Кендрика и бросили на сиденье лимузина.

Мимо проезжала машина, и Кендрик заорал, пытаясь Привлечь внимание, но крик потонул в мягкой обивке лимузина/Потом он почувствовал упершееся ему в шею дуло и замолчал.

- Оружие совершенно беззвучное, - перегнулся Смиби с переднего сиденья. - Никто не услышит.

Громилы с пистолетами сидели по обе стороны от Кендрика.

- Нет смысла меня убивать, - возразил он.

- А я про «убивать» и не говорил, - ответил Смиби. - Я насчет снести коленные чашечки.

Кендрик попытался не проявить страха.

- Вы могли просто мне позвонить, если уж так хотели меня видеть.

- И если бы мы попросили вас прийти в отель «Арлингтон», вы бы пришли?

«Нет», - подумал Кендрик, глядя в сторону.

Лимузин заехал на подземную парковку отеля, и Кендрик с отчаянием заметил, что здесь тоже никого нет - ни одного свидетеля вокруг.

Конвоиры завели его в лифт, каждый, держа за плечо, упирая стволы соответственно в голову и в шею. Поездка прошла в молчании, и через*несколько минут все оказались в уже знакомом номере.

И Кендрик ни капли не удивился, увидев ожидающего его Макса Дрегера. У окна стояла Кэндис, одетая в темный брючный костюм.

- Мистер Галлмон, - Начал Дрегер, - не буду терять времени, сразу к делу. Я вас сюда доставил всего лишь ради вашей защиты.

Кендрик разинул рот от удивления:

- Как?

- Кэролайн Винченцо была похищена с целью заставить вас действовать так, как будет угодно «Лос Муэртос». Я не могу этого допустить.

- Чтоб ты сдох!

Дрегер кивнул Смиби. Вооруженные охранники подтащили Кендрика к креслу, под дулами пистолетов заставили его сесть. Смиби шагнул вперед и нанес Кендрику удар кулаком в живот.

- Харденбрук! Рассказывай все. Все, что еще не рассказал о нем.

Кендрик с трудом втянул в себя воздух, потряс головой.

- А куда девалась та дружелюбная манера светской беседы, что была там, в джунглях?

Дрегер с напряженным лицом подошел ближе.

- Времени для церемоний больше нет. Я мог бы вас накачать наркотиками по уши, и вы бы мне рассказали все, что мне нужно, но я предпочитаю, чтобы вы это сделали по собственной воле. Выбор за вами.

- Да богом клянусь, он мне вообще ничего не говорил! Дрегер покачал головой:

- Кажется, вы не понимаете, в какой опасности находитесь, мистер Галлмон. В городе уже сейчас есть агенты «Лос Муэртос», и может статься, что я - ваш единственный друг.

- Вот это маловероятно.

У Кендрика вспотели ладони, тупая тошнота поднималась от желудка к горлу.

Дрегер шагнул еще ближе.

- Я думал, у вас связи с «Лос Муэртос». Тут Кендрик рассмеялся, резко и истерично.

- Вы совсем спятили?

- Они не руководствуются вашими интересами.

- Ага, а вы - только ими?

- «Лос Муэртос» хотят вас просто убить. Они не станут вам что-либо предлагать в обмен на информацию.

- Ладно, - вздохнул Кендрик. - Как насчет убрать от меня этих двоих?

Дрегер склонил голову набок:

- Это надо понимать так, что вы готовы мне помогать? Совершено искренне?

- Искренне, да.

Дрегер холодным взглядом смотрел на Кендрика - долго смотрел, как тому показалось.

- Если вы лжете, мои сотрудники сделают вам очень, очень больно. Вы не сможете даже ходить, не то что лететь в космос. Я хочу, чтобы вы это запомнили перед тем, как мы продолжим.

- Это я понимаю. Просто я… я не хочу того, чего хотят другие.

Кендрик знал, что не сможет себя заставить что бы то ни было рассказать Дрегеру. Но думал он только о том, чтобы выиграть время. «Не может быть, чтобы не было выхода».

Чтобы посмотреть в глаза Дрегеру, потребовалось сделать над собой усилие, но через несколько секунд тот перевел взгляд на двоих с пистолетами. Кендрик услышал, как они от него отступили.

- Подождите внизу, - велел им Дрегер.

- Сэр! - Смиби шагнул вперед. - Я не уверен…

- Забыли мои правила, Марлин? Делайте то, что я вам говорю.

- Черт побери! Сэр, я вынужден возразить…

Дрегер глянул на него коротко, и Смиби замолчал, отступая. Но Кендрик успел заметить на лице бывшего наемника выражение холодной злобы.

Он сидел лицом к окнам, и дверь была у него за спиной. Он тщательно запомнил, кто где в комнате стоял. Сам Дрегер - в середине комнаты, Кэндис и Смиби - в разных ее концах, лицом к нему.

Дверь за двумя громилами щелкнула и закрылась.

- Я пришел искать Кэролайн, - сказал Кендрик Дрегеру, - и увидел, что ее увели из дому силой. Вы говорите, это сделали «Лос Муэртос»?

Дрегер кивнул.

- Подозреваю, единственной тому причиной было вынудить вас к какой-нибудь идиотской попытке ее выручить.

- Послушайте, позавчера я видел, как погиб еще один лаборокрыс, и вы знаете, кого я в этом обвиняю? Вас. Ничего бы этого не случилось, если бы не вы.

- В сложившихся обстоятельствах единственной разумной предосторожностью для вас было бы вернуться с нами в Ангкор-Ват и действовать с этой безопасной базы.

Кендрик осторожно кивнул и встал. Смиби проследил за ним взглядом, но не двинулся.

- Что ж, значит, решено, - сказал Кендрик. - Вы уверены, что этот способ - лучший?

- Я рад, что вы решили сотрудничать. - Дрегер посмотрел на него одобрительным взглядом.

- Я только… я… - Кендрик вдруг согнулся, вцепившись пальцами в висок и скрипя зубами. - Ой, блин! - ахнул он.

- Что такое? - спросил Дрегер, и в его голосе была слышна подозрительность.

- Приступ. Помогите, я не…

Он рухнул на колени и взревел стоном раненого зверя, закрывая руками лицо.

- Поднимите его, - послышался голос Дрегера.

Кендрик глянул сквозь пальцы, увидел приближающегося Смиби - тот тянул руку к его плечу, собираясь рывком поднять.

За окнами прежний дождь сменился резким солнцем.

Со сверхъестественной быстротой Кендрик напряг руку и ударил пальцами вверх, метя Смиби в горло. Тот увидел, но поздно. Удар пришелся под подбородок, Смиби перелетел через кофейный столик и рухнул, вопя от боли и злости. Стоящий на столе кофейник опрокинулся на пол. Кендрик быстро подскочил и резко ударил Смиби ногой по голове. Тот икнул и вытянулся неподвижно.

Но и Кендрик растянулся на ковре от тяжелого удара в спину. Успел перевернуться, падая на пол. Он знал, что напала на него Кэндис - она не отставала, нанося удары кулаками. Один пришелся ему в челюсть, зубы клацнули, рот наполнился кровью.

Следующий удар он сумел предотвратить, впечатав ей ногу в живот, но она вывернулась и встала с невероятной скоростью. «Она тоже из усиленных».

Он увидел, что Дрегер что-то говорит в свой браслет данных. То, что случилось дальше, произошло настолько быстро, что следующие часы Кендрик только вспоминал отдельные фрагменты.

Пока он смотрел на Дрегера, Кэндис бросилась к нему, не давая встать. Схватив его за голову, она впилась пальцами ему в глаза.

Он заорал и забился, но она сжимала его в смертных объятиях, не давая шевельнуть прижатыми к бокам руками, упираясь коленом в спину. Он отчаянно извивался, но она держала как в тисках. В панике Кендрик ударил ногой назад.

Удар пришелся ей в голень, она потеряла опору и хватка ее чуть ослабела. Кендрик вырвался, шатнулся к окну как раз одновременно с влетевшими в дверь громилами с пистолетами. Один прицелился, Кендрик нырнул в сторону и упал на пол в тот миг, когда над ним вылетело наружу стекло.

Он вскочил, ожидая пуль, уловил краем глаза вид на улицу несколькими этажами ниже.

В панике он обернулся, отчаянно ища какой-то выход и зная, что его нет. И тут как раз Кэндис кинулась на него с новой яростью. Сила удара бросила его назад, на ослабевшую панель окна, еще не разлетевшуюся. В тот же миг, который показался вечностью, он почувствовал, как поддается стекло. И мимо него полетели, кувыркаясь, осколки и бетон.

За свободным падением последовал внезапный сокрушающий удар, какого он в жизни еще не знал, не мог вообразить, будто великан, шагающий по Земле, наступил на него всей тяжестью. И он ощутил нечто за пределами боли.

Прошло несколько секунд, и Кендрик понял, что еще жив. Но мир ощущался отдаленно, отстраненно, как кинопроекция внутри черепа.

Через секунду он вылетел из полузабытья, вернулся во вселенную шума и смятения. Улицы Эдинбурга вертелись пьяным колесом. Кендрик смог сесть, чувствуя, что рот полон крови. Он закашлялся, сплюнул и посмотрел вниз.

Он и Кэндис приземлились вместе на крышу стоящего автомобиля, которая от этого сильно деформировалась. Воздух вокруг наполнился сигналом тревоги.

«Я должен был разбиться насмерть», - понял Кендрик. Но он был лаборокрысом, и, очевидно, это сыграло свою роль.

Кэндис оказалась под ним и смягчила удар. У нее был сломан позвоночник, шея свернута под неестественным углом. Кендрик выбрался из обломков и обессилено свалился на тротуаре.

Но первоначальный шок уже проходил. Кендрик поднял голову, посмотрел на выбитое окно номера. Кажется, это было очень высоко. Рядом со скрежетом тормозов останавливались автомобили - их компьютерные мозги регистрировали какую-то нештатную ситуацию.

Он встал на ноги, шатаясь как пьяный, отстраненно замечая стоящих рядом случайных зрителей с ошеломленными и недоверчивыми лицами.

Кто-то направился к нему, но Кендрик жестом попросил отойти. Какая-то женщина попыталась взять его за руку. Он словно сквозь вату слышал, как она советует ему стоять спокойно, пока он себе еще что-нибудь не повредил.

Он ее оттолкнул, но не грубо, заверил, что все у него в порядке. Как-то он сумел добраться до другой стороны улицы, потом медленно пошел прочь от отеля.

Сперва сильно хромая, он секунд через тридцать начал быстро набирать скорость. Скоро он сам заметил, что ушел от отеля квартала на два.

Вдалеке послышался вой сирен. Наверняка многие его видели, они его опишут, и в конце концов его опознают.

Сам себе удивляясь, Кендрик перешел на бег.

Он дождался темноты, очень неспешно попивая кофе, чашку за чашкой, в маленьком кафе на старой извилистой улочке возле Кокберн-стрит. Замерзающий дождик падал снаружи на плечи прохожих и на бетон улицы за стеклом, под порывами арктического ветра, устремленного на запад. Кендрик то и дело пробегал глазами эллист, брошенный кем-то на том столе, за который он сел - в глубине, где потемнее. Он смотрел научные сайты и базы данных статей насчет энергии нулевой точки, и отмечал про себя, что многие ссылки вели к исследовательским программам, запущенным дочерними компаниями Дрегера.

К его заметному удивлению, еще ничего не было о случае возле отеля. Он покрутил в голове мысль, нет ли у Дрегера способов воздействия на прессу, но она сменилась мыслью о том, когда он успел подхватить такую паранойю.

Вполне естественно было здесь сидеть и ждать, пока на улице молнии сверкают над крышами, ждать, пока буря налетит и накроет город своей яростью. Но кафе в конце концов закрылось, и Кендрик побрел по темным улицам, подняв воротник и глядя себе под ноги. От ледяной крупы лицо стало красным.

Времени подумать у него теперь было более чем достаточно. Надо было найти способ выбраться из города. И он в долгу у Кэролайн и обязан ее найти.

В тысячный раз Кендрик достал мобил. Даже если в сети ничего нет об инциденте в «Арлингтоне», это не значит, что его никто не ищет. А Эдинбург не такой уж большой город.

Вполне возможно, что кто-то выкачал сетевой адрес его мобила, и тогда Кендрика найдут сразу, стоит ему только выйти на связь. И еще ему надо было поговорить с Тоддом, и он два раза направлялся к «Святому» - и поворачивал обратно. Дрегер-то сообразит его там искать.

Именно в этот момент мобил решил сообщить, что поступил звонок от Тодда. Кендрик посмотрел на мигающую на экране иконку, потом нажал кнопку «принять» и поднес прибор к уху.

- Пока ты еще ничего не сказал, Кендрик: линия защищенная. У меня сто лет ушло, пока я тут разобрался. Слышал о том, что случилось. Или это кто-то другой выпал из окна четвертого этажа гостиницы, отряхнулся и пошел?

- Так эта линия точно безопасна? Может быть…

- Ты мне только не говори, где ты, - на случай, если я ошибся насчет защиты или у кого-то найдется нужный софт, чтобы расколоть шифр за пару минут. Так что я буду краток. - И после паузы: - Я сделал, как ты просил.

Кендрик заставил себя успокоиться, расслабить пальцы, судорожно сжавшие мобил.

- Ты нашел Харденбрука?

- А то. Сейчас я тебе сбрасываю его последние координаты. Судя по всему, он на пути в Нью-Йорк. Но должен предупредить: я его нашел тем способом, который он почти наверняка применит, чтобы найти тебя.

- Это интересные сведения, Тодд, но я тут малость спешу.

- Конечно, Кен, извини. Как только ты разберешься, что я тебе послал, мой тебе совет - мобил выкинь. Если бы Харденбрук свой выкинул, я бы никогда его не нашел так легко.

- Спасибо, Тодд. Я у тебя в долгу по уши.

Кендрик прервал соединение и включил экран - посмотреть полученные от Тодда данные. Понял, что не сказал Тодду о Малки - и не смог решить, хорошо это или плохо.

Мобил ему сообщил, что Харденбрук где-то над Атлантикой, направляется на Запад - в сторону Америки. В углу экрана прокручивались цифры, и Кендрик с удовлетворением отметил, что полученные от Тодда координаты обновляются в реальном времени.

«А что, если Кэролайн как раз у Харденбрука?» - спросил он себя. Она, что, бросится тебе в объятия, стоит тебе ее выручить? Почти наверняка нет. Дрегер ему сказал, что за похищением Кэролайн стоят «Лос Муэртос» - а это значит, что участие Харденбрука очень вероятно. Тогда, найдя Харденбрука, он найдет и Кэролайн.

Но мысли Кендрика стала заливать черная волна печали. «Признайся, все это из-за Роберта. Ты убил ее брата, и теперь тебе кажется, что представилась возможность искупить вину».

Он снова вспомнил, что рассказал ему Бадди, вспомнил, что выяснил сам, выискивая в сети информацию об энергии нулевой точки. Он себе даже представить не мог, вспомнив немногие слова, которые сумел понять, каким ужасом может обернуться подобное знание.

И теперь этот манящий посул бесконечной энергии влек всех к «Архимеду».

- Я знаю, где мы. Клянусь, я знаю, где это!

В жуткой тьме нижних уровней лицо Вернона Ли выглядело бледной тенью. Он был один из троих, уцелевших в Девятом.

Они держались тесными группами с тех самых пор, как оказалась заперты в холодных и темных коридорах в глубинах Земли. Некоторые, как Кендрик, видели вокруг бледные контуры людей. Другие, у которых биоусиления не так хорошо вжились в организм, продолжали блуждать в темноте, в буквальном смысле держась друг за друга в просторных гулких коридорах и залах.

Не было никаких признаков, что когда-нибудь появятся пища или вода, и люди по прошествии полутора суток уже заметно страдали. Сам Кендрик ощущал сухость, запекшиеся губы и холод. Желудок тосковал даже по той овсяной жиже, которой кормили в отделении.

Он прижал руки к холодному металлу бронированной двери и ощутил какое-то гудение под твердой поверхностью - скрытые токи электричества, бегущего в схемах. Но оно казалось далеким-далеким.

- О'кей, - Кендрик оглянулся на Ли через плечо. - Так где мы?

Сбоку от него стоял Бадди, стоял и слушал.

- Работал на компанию, контракт на армию, - объяснил Ли. - Мы для них сделали, но только кусками.

Бадди переступил с ноги на ногу:

- Не въехал, - сказал он.

- Ну, было так, что, если кто-то в армии хочет что-то построить совершенно секретное, все равно приходится штатских привлекать сплошь и рядом. И они тогда тебя прозванивают по всем цепям, кучу анкет надо заполнить, подписать, - тебе только разве что фонарь не суют в задницу посмотреть. - Ли пожал плечами. - Хотя и такое бывает. Но все тебе никогда не покажут - только твою часть. Вне армии мало кому случается видеть проект полностью, обычно тому, кто на самом верху командует операцией.

- Постой, - сказал Кендрик. - Ты хочешь сказать, что ты участвовал в строительстве вот этого?

- Да! - воскликнул Ли. - Именно это я и говорю. Эти двери должны выдерживать атомный взрыв, - объяснил он, кладя руку на тот же холодный металл.

Коридор перерезала стальная стена, начисто перекрывая доступ к верхним этажам. Их бросили в этих милях и милях темных переходов, но полдюжины стальных дверей начисто перекрывали им выход.

- Я участвовал в проектировании, - говорил Ли, - я даже помню расположение коридоров;

Тихим, но напряженным голосом Бадди спросил:

- Значит, ты можешь нас отсюда вывести?

- Нет, не могу, - покачал головой Ли. - Я только говорю, что я знаю, где мы, но это все. У этих штук - у дверей - управление централизовано. Единственный способ - это найти возможность влезть в их электронику, но к самим механизмам доступа нет.

- Так что тут над нами? - спросил Бадди. - Мы в Южной Америке? Хотя бы это ты же должен знать?

- Над нами Венесуэла, - уверенно заявил Ли, и тут же хитро улыбнулся: - Кажется, мне грозит тюрьма за нарушение секретности. Такая вот хрень.

Кендрик покачал головой:

- Я и понятия не имел.

- А какая разница?

Кендрик обернулся на голос Мак-Кована. Литер возник из мрака, голос его прозвучал резко в леденящем воздухе.

- Где бы мы ни были, нам конец. И знать точно где мы - это бесполезно. Господи, годами же ходили слухи о том, что к югу от Мексики правят США.

- Так оно и есть,-оказал Ли. - Там, наверху, реального правительства нет. Нет там законов, и генная гниль здесь проявилась раньше, чем добралась до Штатов.

Кендрик убрал руки от металла, ощущая горечь поражения.

- Что наводит меня на мысль о том, когда же это сооружение в самом деле построили, - буркнул он. - Учитывая размеры, времени должно было занять много. Тем более при полной секретности.

- Я тебе скажу, - ответил Ли. - Где-то около двадцати лет назад. Я тогда просто мальчишкой был. - Он покачал головой. - И содержали его не очень хорошо.

- Тут можно армию разместить, - сказал Мак-Кован. - Может быть, отделения изначально планировались как госпитали для раненых.

- Здесь, за пределами США, все что угодно можно было делать, лишь бы никто не видел, - сердито бросил Бадди и сплюнул.

Назвать время и даже число было бы невозможно, но по оценке Кеидрика они торчали в темноте уже трое суток, когда послышались голоса.

Тем временем произошло уже не меньше десятка смертных исходов - кто-то от недостатка медицинской помощи, без которой самые слабые лаборокрысы жить не могли, но в основном - самоубийства.

Одна женщина повесилась на штанине, привязав другую штанину к трубе над головой. Она встала на тело мертвого любовника, достала до трубы, а потом подогнула ноги и держала их так, пока не потеряла сознание. Когда же она рухнула в беспамятстве, петля и гравитация закончили процесс удушения.

Ее любовник - ни его, ни ее имени так и не узнали - умер через несколько часов после попадания на нижние уровни от внезапного взрывного роста усилений.

Были и другие случаи, такие же мрачные и гнетущие. А потом начались другие истории.

Кто-то рассказывал о светящейся человеческой фигуре, пускающей молнии из пальцев. Эта фигура бежала по самым дальним коридорам, как-то проходя через огромные бронированные двери, держащие заключенных в загоне. Будто она проходила сквозь стены. Кендрик понимал это так, что люди от голода и сенсорной депривации теряют рассудок.

Вот тогда и появились голоса.

Спикеры, которые Кендрик уже раньше заметил, висели через нерегулярные интервалы в коридорах. И вдруг они затрещали знакомым голосом.

Зирацки?

С зарождающимся чувством ужаса Кендрик слушал. Худшее ждало еще впереди.

- Идите в коридор с отметкой «Уровень 9, Юго-Запад», - велел Зирацки. - Дверь откроется. Там будет еда, но только для выживших. - Кендрик услышал вопли отчаяния из окружающей темноты. - За право жить вам придется драться. Мы сейчас испытываем навыки выживания у подопытных из разных экспериментальных групп.

- Вот теперь понял. - Кендрик услышал голос Мак-Кована. - Они никого из нас отсюда живым не выпустят.

- С ума посходили! - заорал Бадди. - Ну ни капли ж смысла в этом нет!

- Наоборот, - возразил Кендрик. - Смысл очень даже есть. Нас сделали такими, как мы есть, и на волю отпускать не собираются. Чем убивать нас своими руками, они нас бросают в яму и предоставляют нам убивать друг друга. Так они не только от нас избавятся, но и проверят, какая экспериментальная группа добилась лучших результатов. Это как раз будут те, кто выживет.

- Смысл, может быть, и есть, - согласился Мак-Кован. - Но так не получится. Людям нет смысла друг с другом драться, если они знают, что все равно подыхать.

- Не знаю, - покачал годовой Кендрик. - Долгое голодание и отчаяние - не знаю, как кто из нас поступит. Пока у людей есть хоть тень шанса, хоть призрак надежды - за него они будут драться зубами и когтями.

- Я не буду, - твердо заявил Бадди. - Я смогу отказаться.

- Ты сможешь, - устало кивнул Кендрик и подумал: «И вот так ты умрешь. А те, кто не откажутся, те будут драться, и Зирацки все равно получит, чего хочет».

Выбраться из страны оказалось не такой сложной проблемой, как Кендрик сперва думал. Вскоре после разговора с Тоддом ему позвонил Бадди, и Кендрик рассказал ему, что случилось.

- Я сам на пути в Штаты, в Калифорнию. Там и увидимся, - сказал Бадди.

- Бадди, мне сперва нужно найти Кэролайн.

- Но ты же даже понятия не имеешь, куда ее могли девать?

- В Нью-Йорк. Я знаю, что Харденбрук сейчас на пути туда, и Кэролайн может быть с ним. Вроде бы у меня других вариантов нет.

- Но ты ведь знаешь, что это должна быть ловушка? -Без разницы.

Слышно было, как Бадди вздохнул в трубку.

- Наверное, я бы сделал то же самое. Удачи тебе. И стоит, быть может, тебе привязать свой мобил к моему.

- Не слишком удачная мысль. Каждый раз, когда я им пользуюсь, кто-то получает шанс выследить меня по сети.

- И что? Кому надо, тот тебя и так найдет. А так хотя бы твои друзья будут знать, где ты.

Кендрик подумал об этом.

- Ладно, о'кей. И еще… насчет всей этой истории с «Архимедом»…

- Да?

- Через какое время вы туда собрались?

- Три дня, Кендрик. Три. Не забудь.

Закончив разговор, Кендрик на минуту задумался, потом вызвал сетевой адрес Роя Уитмена.

- Давненько тебя не слышали, - засмеялся Рой, когда понял, с кем говорит. - Сколько уже - года два? От Бадди что-нибудь есть? У меня от него давно ни слуху, ни духу.

- У Бадди все нормально. Послушай, Рой, можешь сделать мне одолжение?

- Хм… - сказал Рой. - Какое именно?

- Довольно специфическое.

- Погоди секунду.

Вдруг дыхание Роя смолкло.

- О'кей, теперь мы на защищенной линии, - сказал он, появляясь снова. - Ты там можешь говорить свободно?

Кендрик огляделся. Он стоял в узком переулке недалеко от центра города, но беглый взгляд по сторонам уверил его, что никто на него не обращает внимания.

- Да, я один.

- Мне что-нибудь еще нужно знать? - спросил Рой настороженно. - У тебя голос такой… напряженный.

- Ничего такого, что тебе хотелось бы знать, - ответил Кендрик. - Я просто беспокоюсь, как бы меня не отследили но этому мобилу. Ты можешь как-нибудь надолго закрыть мою линию от прослеживания?

- Не получится. Единственный способ - избавиться or прибора.

- Этого я делать не хочу, -возразил Кендрик. - Я хочу, чтобы Бадди знал, где я.

- Тогда сможет узнать и тот, кто тебя ищет.

- Знаю, Рой. Тут долго рассказывать. Но мне твоя помощь нужна потому, что…

- Нет, - быстро перебил Рой. - Судя по тому, как это все выглядит, ты вообще не должен мне говорить. Давай ты мне расскажешь только то, что мне необходимо знать. К тому же я у вас обоих в долгу, ребята.

Кендрика почти испугало, как легко Рой сделал ему новые фальшивые документы. Потом он на общественном транспорте добрался в аэропорт Эдинбурга и направился к факсу. Там он ввел ключ к шифру, который дал ему Рой, и через несколько секунд факс выплюнул кремовую пластиковую карточку с фотографией Кендрика, с поддельным рисунком сетчатки и описанием ДНК, закодированную голографической полосой, и еще одной предполагаемой личностью, также созданной Роем. Вслед за картой из аппарата выпал маленький матово-черный чип данных.

Кендрик рассмотрел карточку, запомнил написанное на ней имя и подумал, что, быть может, все и получится.

Проходить таможню он умел. Тут главное - не держаться слишком уверенно в себе: такие люди как раз и вызывают подозрения.

В чипе данных содержалась информация о рейсе и реквизиты платежа. В том, что касалось авиакомпании, Рой был легальным работодателем Кендрика. Может быть, на чипе также содержалась зашифрованная финансовая информация о предприятиях Роя, и это придавало поездке Кендрика видимость цели: очень часто предприниматели не хотели доверять важную информацию общедоступной сети, и даже частные сети имеют дыры. Нанопорошковые трансмиттеры - всего лишь одна из многих технологий, доступных современному промышленному шпиону, а потому все еще оставалась потребность в живых курьерах, физически перевозящих информацию с места на место.

И по всем признакам Кендрик был именно таким курьером. Что и хорошо.

Мимо бесконечных киосков с едой и однотипных баров, наводняющих любые аэропорты, Кендрик вышел к стойке регистрации, шагнул, потом еще раз, гадая про себя, насколько же у него уверенный вид.

«А черт с ним, - подумал он, занимая свое место. - Теперь - сделай или сдохни».

Его страхи оказались беспочвенными. На регистрации его спросили, что у него с собой, он показал чип данных, как инструктировал его Рой. Регистраторша приложила чип к ридеру - и все. Ему велели проходить.

Самолет был заполнен едва ли наполовину. Не удивительно, поскольку пункт назначения давно уже перестал привлекать туристов. В основном пассажиры были в футболках и кепках - безработные, направленные на общественные работы. Была еще горстка народу в деловых костюмах.

Самолет вырвался в пустоту и запрыгал по поверхности раздела атмосферы и космоса подобно камешку, оставляющему «блины» на воде. Кендрик почти все время полета глядел в окно, на темную синеву ближнего космоса.

Через несколько недолгих часов Кендрик вышел из здания аэропорта Ла-Гуардиа в жуткий хаос.

По всему периметру аэропорта стояли танки - это было первое, что бросалось в глаза. Второе - море нищих, окружившее его сразу при выходе из терминала.

Всего в нескольких метрах от себя Кендрик увидел парад антикварных и сильно изношенных автомобилей, с настоящим ручным управлением - которым нужен живой водитель. Он направился к первому, проталкиваясь мимо всех просителей. Одна женщина с залитым слезами лицом просто ткнула ему в грудь своего младенца, выкрикивая какие-то слова, неразличимые в общем шуме.

Знание, что не ему одному приходится это выносить, не сильно облегчало жизнь. Он заметил, что направленные на общественные работы люди точно так же расталкивают толпу, но с таким видом, будто это им не в новинку. Они фалангой проложили себе путь сквозь толпу нищих, направляясь к частному автобусу, припаркованному чуть поодаль от цепочки такси.

Кендрик просил людей дать ему дорогу, но они только энергичнее напирали. Кое-где на люках танков сидели солдаты и смотрели на все это, как показалось Кендрику, с отстраненным интересом.

Уголком глаза он заметил, как другой пассажир с его же рейса - из бизнесменов - в буквальном смысле прокладывает себе дорогу в толпе алюминиевым чемоданом. И проложил - вроде бы этот способ действовал.

Отбросив все попытки вежливости, Кендрик последовал его примеру и бросился вперед, расталкивая локтями толпу. Да, это был единственный способ. Он знал, что в его родной стране дела плохи, но забыл, насколько плохи.

- Господи Иисусе, - буркнул он себе под нос, добравшись до первого такси. Женщина, которую он видел в самолете - небольшого роста, шоколадного цвета, коротко стриженная и одетая в футболку с печатными буквами ОБЩЕСТВЕННЫЙ РАБОТНИК НЬЮ-ЙОРКА, подошла к такси сразу вслед за ним. К ней подскочила девочка никак не старше лет десяти, невероятно худая, стала тыкать ей какие-то пакеты из фольги. Женщина ее не замечала, будто той вообще не было.

Кендрик смотрел на девочку и думал о своей дочери. И вдруг, подняв голову, перехватил взгляд женщины.

- Иисус вам не поможет, - сказала она с приветливой улыбкой и тягучим акцентом - откуда-то южнее Вирджинии. - Но я могу вас подвезти, если хотите.

- Спасибо, я как-нибудь доберусь…

Нищие отстали, бросившись за свежатинкой с какого-то нового рейса. Работница оставила дверь своего такси открытой и подошла к Кендрику.

- В то такси не садитесь, - тихо сказала она. - Завтрашнего утра не увидите.

- С чего вдруг? Она наклонилась чуть ближе, он ощутил запах ее духов:

- Номер машины. По нему видно.

Он посмотрел на нее, потом шагнул назад, закрывая дверь такси. Водитель глянул на него злобно, мотнул головой и вернулся к чтению эллиста. Женщина отвела Кендрика чуть подальше, мягко нажимая на локоть, и кивнула на задний номер такси.

- Фальшивый, есть признаки. Пассажира запирают, пускают газ, потом забирают все ценное. И запросто могут пустить пулю в затылок и выбросить тело в реку. Оттуда все время трупы вылавливают, и никто их не проверяет даже.

Кендрик увидел, что водитель к ним обернулся и что-то неслышимо сказал - какое-то ругательство. Такси рвануло с места, скрежетнув шинами.

Кендрик смотрел ему вслед, ошеломленный.

- Такой у вас вид, будто вы здесь впервые. А вы явно американец, так что… Она пожала плечами.

- Вы с прочими общественны ми работниками летели в том самолете?

- Нет, они на Западное Побережье. - Она проказливо улыбнулась. - А я занимаюсь сбором средств в Европе для региональной администрации, которая распределяет еду в Нью-Йорке. - Она присмотрелась к Кендрику, улыбка ее стала шире, чуть приоткрыв мелкие ровные зубы. - Знаете, я всегда останавливаюсь в одном и том же месте. Там безопасно, и есть то преимущество, что никто не пытается убить тебя во сне.

- А как это место называется?

- «Челси». Когда-то было очень известным.

Кендрик увидел, что к нему снова направляется женщина с младенцем, явно ничего нигде не добыв. По лицу ее текли слезы, она выла не переставая. У ребенка отвисла челюсть, и Кендрик с ужасом заметил, что ребенок мертв.

Такого ужаса он в жизни еще не видел. Кендрик быстро сел в такси, захлопнул дверцу - куда угодно, только бы этого не видеть.

Работница села рядом с ним.

- Меня зовут Кендрик, - сказал он. - Спасибо, что согласились подвезти.

- Без проблем. Я - Хелен, - улыбнулась она. - Водитель, отель «Челси», будьте добры.

На повороте, когда машина сворачивала за угол между двумя мрачными осыпающимися домами, Хелен прижало к плечу Кендрика. У него что-то забрезжило в памяти.

- Отель «Челси» - кажется, помню такое название. Хелен кивнула.

- Там останавливались многие художники и музыканты. Издавна, больше ста лет уже. В нем был, подозреваю, так называемый богемный шарм.

Такси остановилось возле двенадцатиэтажного здания.

- Давайте я заплачу, - предложил Кендрик, вынимая мобил.

Она прищурилась:

- Ничего себе древность. Он нервно улыбнулся:

- Я, знаете ли, не люблю… - и этак мило пожал плечами. Она позволила себе приподнять брови на миллиметр;

- Вы не показались мне таким, которые переживают из-за подкожных. Мне, например, они облегчают жизнь, когда надо расплачиваться. Почти всюду в мире так.

- Может, и так, но мне как-то неуютно. А что меня считают старомодным - это мне все равно.

Чушь это была, конечно. Его усиления просто выжгли бы подкожные имплантаты, которыми все теперь расплачивались за товары и услуги - и даже по телефону говорили через них.

Она вздохнула:

- Ладно, все равно здесь вам от них было бы толку мало. - Она полезла в сумку и вытащила несколько смятых банкнот. - Пока вы в этом городе, наличные надо носить с собой. И только иностранную валюту, лучше всего иены.

Каким бы старым и обшарпанным ни казалось здание снаружи, внутри было совсем другое дело. Первоначальные интерьеры здания давно сняли, а теперешняя внутренняя архитектура была куда более современной.

- Послушайте, я хочу вас отблагодарить, - обратился Кендрик к Хелен, пройдя регистрацию. Оказалось, что ему нелегко отвести глаза от выпуклостей под ее футболкой. Еще у нее были лучистые голубые глаза и прекрасная улыбка:

- Тогда можете меня угостить в баре.

Первым делом Кендрик прошел к себе в номер и забросил барахло. При себе он оставил только пиджак и мобил, который не собирался выпускать из виду. Он снова думал избавиться от него, но напомнил себе, насколько труднее тогда будет Тодду или кому бы то ни было ему помочь.

В сотый раз проверив прибор, он посмотрел в простое окно и впервые увидел на горизонте Нью-Йорк. Поставленный Тоддом трекер GPS подсказал ему, что Харденбрук уже где-то в городе. Это значит, есть шанс, что и Кэролайн тоже близко.

Кендрик подавил желание бежать искать ее немедленно. Надо действовать осторожно, если он не хочет оказаться с ней в одной лодке. «Отдохни», - велел он себе. Еще сказывалась усталость и смена часовых поясов. И вряд ли он сейчас сможет выдержать давление такого бурного потока событий.

Он принял душ, потом несколько секунд рассматривал себя в зеркале. Уже одевшись и направляясь в бар, он с удивлением поймал себя на каком-то чувстве вины.

Некоторое время спустя.

Он наклонился, гладя рукой затянутое в джинсы бедро Хелен, чувствуя ее ладошки, они гладили ему затылок, потом опустились, потянули за рубашку. Она привлекла его к себе, закрыв рот страстным поцелуем. Пальцы Кендрика скользнули ей под футболку, ощутили твердую округлость груди.

Кэролайн - любит ли он ее до сих пор? Может быть, он никак не сможет смириться с тем, что у них все кончено. Но она все-таки была права: он ее обманул.

Хелен сползла вниз, лежа под ним на кровати, и стала освобождаться от собственных джинсов.

У Кендрика ныла каждая мышца. Месяцы - нет, годы - он был сжат, как стальная пружина, не зная, будет ли он жить, будет ли ему позволено жить. И сейчас он отстранение отметил, как это просто - пусть всего лишь на время - выбросить из головы все, что с ним было.

Хелен стащила с себя футболку, а джинсы ее уже лежали на полу. И Кендрик вдруг оказался в ней, внутри, ощущая, как ее бедра поднимаются ему навстречу - не Кэролайн, чье лицо, незваное, все еще маячило у него перед глазами, а она, Хелен.

Сколько же уже прошло времени? Много - ничего такого не было после разрыва с Кэролайн. В мозгу шумел алкоголь.

Хелен изменила лозу, тело ее задвигалось в быстром, животном ритме, и стало проще совсем не думать о Кэролайн.

Проснувшись через несколько часов, он знал, что совершил ужасную ошибку.

Хелен кашлянула - тихий звук, на грани слышимости, но достаточный, чтобы Кендрик в почти полной темноте проснулся. Номер освещали только желтые лучи уличных фонарей за шторами.

Ему даже не надо было двигаться - он и так знал, что Хелен уже не лежит рядом с ним. Наверное, решил он, выбрала этот момент, чтобы одеться и уйти к себе в номер.

Звук ее кашля отразился от твердых стен номера и попал в уши Кендрика. Его усиления обработали звук и эхо разными таинственными алгоритмами, составив приблизительную карту помещения.

Так что Кендрик не «видел» Хелен в углу номера в буквальном смысле слова, но знал, что она там.

Новый звук - тихий с крип, и Кендрик понял, что это открыла его бумажник.

Встревожившись, он поднял голову от подушки. Теперь ему был виден силуэт Хелен.

Она остановилась и обернулась к нему. Непонятно было, видит ли она, что он на нее смотрит.

- Хелен? - тихо позвал он.

Она снова отвернулась, и его глаза, уже привычные к такому освещению, увидели, что она изучает содержимое его бумажника. Рассерженный и не понимающий, в чем дело, он голым соскочил с кровати и направился к женщине. Протянул руку - отобрать у нее бумажник, думая, как же его легко провела простая воровка.

Хелен дернулась, руки и торс мелькнули размытой полосой - и Кендриксо страшной силой влетел в противоположную стену. Свалился на кровать, ее пружины скрипнули. Дешевый пейзаж в рамке сорвался со стены и упал на пол.

Она бросилась на него через всю комнату, и он понял сразу, что она тоже усиленная. Основанием ладони она ударила Кендрика в подбородок, прижала к матрасу так, что пружины впились в спину.

Но преимущеетва внезапности у нее уже не было. Кендрик поджал ноги, сползая вниз по матрасу, сдвигая ее на себе. Схватив Хелен за волосы, он притянул ее вниз, прижал лицом к себе, пальцами свободной руки надавил ей на глаза и с ощущением удовлетворения, близкого к садизму, услышал, как она заорала.

Она вывернулась из его хватки, но он воспользовался мгновением и сумел встать с мровати. Хелен снова налетела на него, колотя вслепую кулаками и ногами.

Кендрик едва успевал отбивать ее удары. Каковы бы ни были усиления у Хелен, реакцию они ей сообщили более быструю, чем у него.

Но все же в Лабиринте он многому научился, и часть ударов, если не все, сыплющиеся на него градом, он сумел отбить. Хелен глядела на него свирепо, вокруг правого глаза кожа у нее была местами содрана, местами наливался синяк. Одним боковым в голову она все-таки Кендрика достала, он почувствовал, как ударился затылком о доски пола, и они треснули.

Перед глазами помутилось, а Хелен, толкнув его на пол, навалилась сверху, схватила за волосы двумя руками и стала колотить головой об пол.

Первые удары оглушили его, рот наполнился кровью. И почти сразу же он потерял сознание.

Слышно было, как кто-то затягивается сигаретой. Потом молчание на несколько секунд. - Очухался?

Послышались приближающиеся шаги. Гулкий щелчок, как предохранитель на пистолете. Кендрик напрягся и почувствовал, что крепко связан - веревки больно врезались в кожу.

Повязку с глаз сорвали, ударило солнце, такое яркое, что Кендрику пришлось крепко зажмуриться. Он попытался что-то сказать, но во рту торчал кляп.

Над ним неясным силуэтом на фоне жгучего полуденного солнца нависло чье-то лицо. Непонятно, где он сейчас, но где-то там, где жарко.

Темные контуры на краю поля зрения сообщили ему, что его сунули в багажник автомобиля. Неудобно изогнутое в ограниченном пространстве тело сводило судорогой.

Чужие руки вытащили его наружу, больно оцарапав о жесткий металлический край багажника. Теперь он видел, что руки у него связаны впереди узкими полосками белого пластика. Они казались непрочными, но он едва мог пальцы согнуть.

И с некоторым отчаянием он заметил, что и ноги у него тоже связаны - когда рухнул с размаху на пыльную пустынную дорогу.

Перед ним в воздухе возник пистолет - злобного вида штука с длинным стволом. И дуло упиралось Кендрику в висок.

- Сейчас будет так. - Теперь видно было лицо Хелен. - Если тебе надо отлить или еще чего-нибудь, то прямо сейчас. Потом обратно в машину.

Кендрик кивнул. Она сунула пистолет в джинсы и резким рывком спустила Кендрику штаны. Унижение ударило в лицо горячей краской.

- Не думай, что мне это нравится, - буркнула Хелен, - но уж развязывать тебя - фиг.

Она оттащила его к обочине дороги, где бетон переходил в жесткие травы пустыни, ногой перевернула Кендрика набок.

- Давай отливай, если тебе надо. И не возись долго. Кендрик еще чуть подался на бок и помочился на сухую

землю пустыни, не слишком сумев уберечься сам. Скрипя зубами, он отодвинулся, извиваясь, от лужицы.

- Посрать не надо? - спросила его Хелен.

Кендрик резко дернул головой из стороны в сторону, глядя в пустоту, когда она снова натянула на него штаны.

- Ну, скажи спасибо, тебе же лучше.

Через минуту она его подняла и закинула обратно в багажник. Опустилась крышка, отрезав дневной свет, клацнула, оставив его наедине со своими мыслями и бензиновой вонью промасленных тряпок - кое-как заменивших ему подушку.

Кендрик дрожал, обнимая себя за бока. Бумажная ткань тюремной робы не спасала от леденящего холода темных коридоров. Он уже оставил попытку считать часы и дни, проведенные здесь.

Чей-то труп лежал в метрах от того места, где скорчился Кендрик. Смерть была следствием внезапно вспыхнувшей драки, ничего общего не имеющей с инструкциями Зирацки. Это могло произойти и несколько часов тому назад, но здесь трудно было судить о времени.

Но смертные стоны этого человека длились долго, слишком долго. Никто точно не знал, что случилось, или на чьей совести эта смерть. Кендрик первым напоролся на тело, когда оно еще остывало. Рядом в луже запекшейся крови валялось орудие убийства - кусок металла, отломанный от какой-то тележки.

«Вот как это происходит», - подумал Кендрик, оставшись в темноте один. Страх и отчаяние рвали его на части. Он с самого начала знал, что ответит на зов Зирацки, когда настанет время.

И снова загремел голос Зирацки - непонятно за сколько часов до того. Он назвал три имени - Кендрик никого не знал, но это были мужчины. Толпа повалила за ними к бронированным дверям, за которыми лежали нижние уровни, но у Кендрика духу не хватило быть свидетелем.

И, как всегда, когда были названы имена, дверь оказалась открытой.

Впервые, когда это случилось, несколько человек бросилось радостно вперед через внезапно открывшиеся двери, не заметив того, что заметили остальные - автоматические пулеметные турели прямо за дверью. Бежавших впереди срезало сразу, остальные отшатнулись, и турели взвыли, как самолет, выезжающий на взлетную полосу. Кендрик все это видел.

Снова повторили первые два имени, из толпы нерешительно выступила женщина - по лицу ее трудно было что-нибудь прочесть. Кендрик с ужасом понял, что она в темноте не видит: она шла неуверенно, на ощупь.

К ней подошел другой заключенный, и было ясно, что он видит. Он неуверенно глянул на женщину, на ее бледное изможденное лицо - она уже добралась до бронированной двери, миновала турель, держась рукой за стену.

Кендрик помнил, как кто-то протягивал руку, чтобы остановить ее, но рука была отброшена шлепком. Крики, горячий спор, какофония голосов.

Он помнил, как кричала женщина, как побежала вперед, слепо шарахаясь от трупов убитых ранее. Выбранный противник смотрел ей вслед не меньше минуты, потом шагнул следом скованной походкой человека, идущего по краю обрыва.

Кендрик до сих пор чуял запах крови и горелого мяса тех, кого разорвало пулями, и презирал себя, когда от этого воспоминания выступала во рту слюна. Среди вывернутых внутренностей трупов виднелись тонкие волокна, как серебристые проводки, вьющиеся в телах.

Он все говорил себе, что когда придет его время, он сможет отказаться. Другие так поступали и лежали, медленно погибая от жажды и голода, наполняя темные коридоры стонами.

Кендрик знал, что может отказаться, но глубоко в душе уже знал, что не сделает этого.

Снаружи доносился шум реактивных самолетов. Кендрик летел в провонявшей машинным маслом темноте, в воздухе настолько густом и спертом, что в нем можно было утонуть. Легкие готовы были разорваться, кожа горела. Если даже Хелен не собиралась его убивать, то он наверняка задохнется, если еще здесь сколько-нибудь пролежит.

Он забил ногами по кузову, пытаясь шумом привлечь внимание. Радость вспыхнула в сердце, когда кто-то наконец открыл багажник.

Ворвался острый луч света, будто от звезды, и облегчение побежало по жилам. Значит, он все-таки не сдохнет здесь.

Лучик света стал шире, рванулся к нему. Но это было не солнце - что-то совсем другое.

Оказалось, что он больше не связан. Нет, он падал, как во сне, через океан теплого воздуха. И наконец мягко приземлился на очень травянистую равнину. Еще раз увидел насекомых, жужжащих в густой траве, а вдали земля вздымалась вверх с двух сторон, сходясь над головой.

Кендрик огляделся - все ушибы и синяки вдруг стали воспоминанием. Он наклонился сорвать травинку, повертел ее в пальцах. Она казалась едва-едва влажной, и текстура поверхности ощущалась как-то очень отчетливо. Если это было что-то вроде галлюцинации, наведенной усилениями, то от реальности ее отличить было абсолютно невозможно.

Но в реальности он был пойман и связан в багажнике машины где-то в Америке, а никак не здесь. Это говорила логика. И все же трудно было отрицать очевидную реальность того, что он сейчас испытывал.

«Может быть, это смерть, - шевельнулась мысль. - Или же ее предварительный просмотр».

Но в любом случае он удивился собственной отстраненности, потому что «Архимед» давал интересную замену Небесам - или же Преисподней.

По зелени травы прошла темная пелена - тень чего-то большого. Кендрик поднял голову.

Далеко вверху, плавая в центре огромного цилиндра, который был «Архимедом», виднелась извивающаяся аморфная масса, которую Кендрик по прежним видениям не помнил. Сперва он решил, что это просто облако. Но оно скорее больше было похоже на океан серебряных капелек, подвешенных в искусственном небе над ним, и трава вокруг и его собственное поднятое лицо отражались в переливающихся пиках и провалах этого океана.

Облако бурлило все сильнее, и Кендрика вдруг стиснул страх, будто что-то сильное и злобное нависло невидимо за его плечом.

Он оглянулся. Огромная оболочка «Архимеда» тянулась вдаль по обе стороны от него и в каждом торце заканчивалась полосатыми слоями стали. Он знал, что станция разделена на две огромных полости. Возле одного из этих слоев виднелись какие-то конструкции вроде лесов, окружающие шлюзы, используемые для перемещения материалов в станцию и наружу.

Похожее на ртуть облако над головой стало будто рассасываться. Вращающиеся фрагменты его, напоминающие капли расплавленного металла, улетали, кипя, роем серебристой саранчи.

Они устремились вниз, к Кендрику, и он не стал ждать, что будет дальше - бросился бежать, ощущая тягу собственных мускулов и рвущийся навстречу поток воздуха.

И все-таки видел, как тень преследующих фрагментов облака догоняет его, затемняя траву со всех сторон. И свет, падающий на него из длинных и узких окон, тянущихся вдоль всей камеры, тоже рассеивался сложными зеркальными формами.

Он остановился - мышцы заболели - и снова посмотрел вверх. Уже легче было различить отдельные фрагменты облака, движущиеся разумно и целенаправленно. Как косяки рыбок, пронизывающих толщу океана, они будто телепатически друг с другом координировались.

Кендрик вновь остановился, думая, что же во всем этом ощущается такого неправильного. Как в тот миг, когда сердце у него перестало биться - что-то в нем сейчас исчезло так внезапно, что он не мог сперва понять, что именно.

А потом понял.

Он перестал дышать.

В этом сне легкие, как и сердце, были неподвижны. Тогда он нарочно сделал вдох, и грудь наполнилась воздухом. Он ощутил, как входит воздух в легкие.

Сперва запаниковал, потом почувствовал, как задышал часто и глубоко - от иллюзии, что ему что-то закрыло нос и глотку. Очень серьезное усилие воли потребовалось, чтобы вернуть себе самообладание, напомнить, что все это происходит не в реальном мире. Легкие продолжали шевелиться в клетке из плоти и костей, где бы сейчас ни находился его разум.

Пение он услышал раньше, чем оно дошло до его сознания. Оно принесло мир и покой, какой вообще казался ему немыслимым раньше - как будто он проснулся от своего сна и оказался во сне ангела. Наконец-то выдохлись медикаменты Харденбрука, и ничего не стояло между Кендриком и тем посланием, которое уже получили Бадди и прочие выжившие лаборокрысы Семнадцатого.

Но вот это ощущение чьей-то злобы - откуда же оно?

Потом он вспомнил, что рассказал ему о Роберте призрак Мак-Кована.

Насекомоподобные пылинки уже были настолько близко, что можно было разглядеть их форму. Они метались и роились, приближаясь к Кендрику, все быстрее и быстрее, и снова слетелись в одно целое, приняли очертания почти гуманоидные, вспыхивая, когда сливались в нечто, принявшее размеры и форму человека, человека из плоти и крови.

Сперва у этой фигуры было лицо Роберта Винченцо, но выражение этого лица постоянно менялось, перетекало, одновременно слабоумное и полное опасного интеллекта.

Пение стихло, и Кендрик прислушивался, чтобы его уловить, желая следовать за этим звуком целую вечность, отдыхать в его мелодичных каденциях до конца времен.

И сейчас он впервые понял, что пытался сказать ему Бадди, понял тот покой и защищенность, которую, Бадди и остальные верили, обретут, прилетев на «Архимед». Все, что говорил ему Эрик на том холодном и таком далеком берегу, вдруг обрело смысл.

С ландшафта снов «Архимеда» на него смотрело лицо Роберта Винченцо, и его губы беззвучно шевелились, формируя слова, которые Кендрик слышал в голове как свои мысли.

Не ты.

Кендрик попытался заговорить, и легкие свело сильной судорогой, когда их второй раз заставили работать, всасывая воздух, необходимый для произнесения слов, которые он хотел выговорить.

- Я не хотел тебя убивать, - сказал он, запинаясь. - Но ты сам меня заставил, будь ты проклят!

Лицо дернулось в пародии на улыбку.

Без всякого предупреждения земля под ногами Кендрика раздалась, и он полетел, кувыркаясь, в бездонный колодец звездной ночи.

Кендрик дернулся на койке мотеля, и это внезапное движение развернуло его и бросило плашмя на жесткий деревянный пол.

Сразу же он оказался в реальности, в «здесь-и-сейчас». Он лежал в узкой щели между кроватью и ближайшей стенкой, перед ним стояла дешевая прикроватная тумбочка. На ней выделялось гнездо сети, судя по всему - приспособленное под старомодный телефон.

Откуда-то снаружи слышались шорох колес и рокот двигателей взлетающих и садящихся самолетов, как тогда, в багажнике. Он был все так же туго связан по рукам и ногам. Дергаясь на грязном зеленом линолеуме, он забился, толкаясь ногами и телом, стараясь пробраться на более широкое место между кроватью и дверью номера.

Шум самолетов снаружи усилился. Потом послышались возбужденные голоса - дверь номера отлетела внутрь, и вошли солдаты, одетые в темно-серую броню поверх камуфляжа.

У Кендрика похолодело в груди - он понял, что это «Лос Муэртос». У каждого на плече камуфляжа - грубо вышитый крест. А у одного - колоссальная коллекция религиозных аксессуаров на веревочках и цепочках вокруг шеи. И среди них - куски печатной платы, связанные вместе.

И еще кое-что: тусклое и серебристое, нечто, как понял Кендрик, из окрестностей Лабиринта. Та же самая нанотехника, которую он видел в теле умирающего воина «Лос Муэртос».

Один из солдат ухмыльнулся при виде распростертого на полу беспомощного Кендрика, засмеялся, помогая своим товарищам поднять его с пола как мешок с картошкой. Кляп у Кендрика во рту ослаб, и он думал было заговорить, но даже мысль об этом вызвала такое изнеможение, что он решил поберечь силы.

Его вынесли наружу, и Кендрик увидел весь мотель, состоящий в основном из осыпающихся шлакоблочных домиков с высохшими садами, окаймленных узкими полосками выбеленной стихией гальки. У некоторых домиков не было в окнах стекол, а за ними и паркингом, набитым брошенными трейлерами, виднелась обширная отгороженная территория с очень знакомыми признаками военной базы. Административные здания и сборные дома стояли вдоль длинной дорожки и комплекса ангаров, все пыльное и неисправное с виду, будто давным-давно заброшенные.

Солдаты бесцеремонно закинули Кендрика на заднее сиденье древнего ручного джипа, от которого, казалось, одна только ржавчина и осталась. Зубы его клацнули, когда голова громко стукнулась о дверь. Один из солдат сел спереди, другой с Кендриком сзади, и машина рванула вперед в облаке пыли. Через несколько минут охранники у ворот пропустили ее внутрь.

У дальнего конца базы виднелись массивные громоздящиеся контуры, ну очень похожие на великанов, спящих под камуфляжным саваном. Что бы это могло быть - Кендрик понятия не имел. И даже догадки у него не было.

Через несколько минут машина остановилась возле низкого белого здания, которое оказалось тюрьмой. Кендрика заперли в камеру, не развязывая.

Лежа на полу, он видел, что в камере только одно зарешеченное окошко, через которое даже голову не просунуть, и находится оно под потолком на стене, предположительно внешней. Где-то дальше по коридору разговаривали невидимые солдаты, и через минуту двое из них показались из-за угла. Как и все прочие, они были в форме с крестом.

Один направил автомат в голову Кендрику, другой тюремщик просунул сквозь решетку что-то вроде мобила, и вдруг путы Кендрика ослабли. Через секунду он сумел вытащить из веревок руки и ноги.

Солдаты пошли дальше, а он застонал от боли, когда стало восстанавливаться кровообращение. Скорчившись на кафельном полу, он будто ощущал все тысячи синяков и ушибов сразу. «Наконец-то свободен», - подумал он мрачно.

Уставившись на дверь камеры, он стал слушать. Но не услышал ничего, кроме взвывающих двигателей самолетов на старте.

Уверившись, что солдаты вроде бы в ближайшее время не появятся, он шагнул вперед и осмотрел замок на двери, уже раньше про себя отметив, что замок электронный.

Кендрик покачал головой. Эти люди что - идиоты? Лучше бы им было оставить его запертым в багажнике. Как будто они хотят, чтобы он сбежал. Что ж, он будет более чем счастлив сделать им такое одолжение.

Kендрик пригнулся к замку - гладкая продолговатая стальная коробка, которой не нужно замочной скважины, - потрогал ее пальцами, закрыв глаза, слушая ее электронные импульсы.

И ничего не услышал. Нахмурил лоб, прижал обе руки к поверхности. Все равно ничего - дверь решительно осталась запертой. Чувствуя бегущий по спине холодок, Кендрик с размаху основанием ладони ударил по замку и свалился, ругаясь и катаясь по полу.

С усилениями или без них, но больно же!

Изобрели наконец лаборокрысоустойчивый электронный замок.

Прошло еще часа два. Кендрик провел их, вытянувшись на узкой складной кровати, закрепленной цепями на стене. Потом вернулась Хелен в компании Харденбрука и нескольких солдат. Увидев медика, Кендрик вскочил на койке.

На этот раз Хелен тоже была в боевом снаряжении, и на гимнастерке - вышитый крест как раз над сердцем. Харденбрук избегал взгляда Кендрика, а вот она разглядывала его беззастенчиво.

- Не понимаю, почему я вообще должен в этом участвовать, - продолжал ныть Харденбрук, когда они с Хелен остановились возле камеры.

- Потому что я так велела, - одернула его Хелен. - Тем более, - добавила она, продолжая разглядывать Кендрика через решетку, - все, что он знает об усиленных, нам пригодится. Правда, мистер Галлмон?

Кендрик внутренне сжался, представив себе, что с ним будет, когда они выяснят простой факт: он обо всем об этом знает меньше, чем они.

Он не отвечал, и Хелен, пожав плечами, достала какой-то пистолет, просунула через решетку и выстрелила. Кендрика резко кольнуло в руку - он посмотрел и увидел воткнувшийся в кожу короткий дротик.

Наркотик быстро парализовал мышцы, но сознание даже не помутнело. Кендрик свалился с кровати на пол, беспомощно глядя, как отпирается дверь камеры.

- Что ты знаешь про технологию нулевой точки? - задала вопрос Хелен.

- Про что?

- Технологию нулевой точки, на борту «Архимеда», - повторила она нетерпеливо.

- Ничего, - правдиво ответил Кендрик.

- Он говорит совершенно искренне, - послышался голос Харденбрука.

Пауза.

- Не знает?- раздраженно бросила Хелен. - А что же этот мудак вообще тогда знает?

Харденбрук ответил почти извиняющимся голосом:

- Конечно, он много чего знает такого, что не хочет говорить. Но с тем средством, что вы ему загнали, иногда надо думать, как задать вопрос. Контекст? - спросил он.

- Питер Мак-Кован мне рассказал про все остальное, - ответил Кендрик. - Он мне рассказал о Светлых, как они нашли путь к концу времен.

Шелестящие шорохи. Он поднял глаза, сидя на стуле, куда его бросили, глядя на лица своих тюремщиков. В темноте неподалеку затаился еще один солдат.

- Кто такой Питер Мак-Кован? - прозвучал резкий вопрос Хелен.

- Мой друг. Он со мной говорил, когда я лежал запертый в багажнике.

Снова краткое молчание.

- Расскажи про этого своего друга.

- Он погиб в Лабиринте.

- Блин!

Хелен закрыла глаза рукой, снова и снова повторяя почти про себя: «Блин, блин…» Потом взяла себя в руки.

- Ладно, начнем сначала. Кто такие Светлые?

- Они живут на «Архимеде». Дрегер их придумал, чтобы они нашли Бога. Я…

Его качнуло волной тошноты, он услышал собственный стон.

Кто-то рядом забормотал что-то себе под нос, быстро, как будто молитву, - тот солдат, что стоял за ними. Вид у него был такой, будто он плачет. Хелен что-то ему рявкнула - что именно, Кендрик не разобрал. Когда она обернулась снова, глаза у нес светились.

- И это так они себя называют - Светлые? - Да.

Теперь она повернулась к Харденбруку. Тот стоял, прислонясь к стене, сложив руки. На улице уже наступила ночь, и слабый свет луны лился в высокое окошко под потолком.

- Надо будет еще вколоть ему ингибитора, только другого, - предложил Харденбрук. - Его усиления вывели почти все, что мы ему уже вводили. Потому-то он и может столько не выдавать.

- Надо - введите, - нетерпеливо ответила Хелен. Харденбрук шагнул вперед, Кендрик ощутил легкий укол

в руку, и онемение охватило не только мускулы, но и мысли.

- Итак, - бодро начала Хелен, как учительница перед детсадовской группой. - Очевидно, ничего нового о точке ноль он не знает. О'кей… так как давно вы знаете про «Архимед»?

- Что про «Архимед»? - не понял Кендрик.

- Что угодно, мистер Галлмон.

- Я только знаю, что Бадди говорил про то, что мне снилось насчет того, чтобы найти Бога в конце времен. Кэролайн что-то понимала, но вы ее взяли. Другие думают, что будут жить вечно, если туда попадут.

На лице Харденбрука читалась неуверенность, а у Хелен лицо стало горячечное, почти экстатическое. И что-то она шептала про себя, казавшееся молитвой.

- Бред сумасшедшего и чушь, - сказал Харденбрук. - Причем тут оружие с технологией нулевой точки?

- Заткнись, - велела ему Хелен. - Это важно.

- Видит бог, иногда мне кажется, будто вы все вправду в эту чушь верите. - Харденбрук воздел руки, будто готов был волосы на себе рвать. - Нам же не про религию нужен разговор, мы ищем оружие победы!

- Если мы победим, это потому, что Бог улыбнется нам, а не вам, - сказала Хелен ровным голосом, не отводя взгляда от Кендрика. - И я бы попросила вас, Харденбрук, более не упоминать имени Господа всуе.

- Давайте уточним, - начал Харденбрук, тщательно выговаривая слова. - Целью данного допроса является выяснение сведений о технологии нулевой точки. Вся эта белиберда таковой целью не является. А потому я бы попросил вас не примешивать к делу ваши религиозные верования.

Хелен не слушала. Она вглядывалась в Кендрика, будто пыталась прочесть тайны в его глазах.

- Дрегер придает тебе особое значение, - тихо сказала она, наклонясь, почти ему в лицо. - А может быть, напрасно. Может, он ошибается, и все мы не там копаем.

Она посмотрела в пространство долгим, неподвижным взглядом, помолчала, потом покачала головой и встала.

- Бессмысленно. Нам от него никакой пользы, если он знает не больше нас.

- Но вы сами сказали, что Дрегер придает ему большую важность…

- И что с того? Дрегер - эгоманьяк. Вы свои деньги еще толком не заработали - или вы этого не поняли?

Харденбрук недоуменно моргнул:

- Я не понимаю, о чем вы.

- Вы нам сказали, что Дрегер счел этого идиота важным для получения доступа на «Архимед». Пока что никакой такой особой важности я в этом мудаке не вижу. А это значит, что его дружки все еще могут украсть у нас Бога, независимо от того, у нас этот тип или не у нас. И что вы с этим собираетесь делать?

Харденбрук побледнел:

- Вы с ума сошли, вы это знаете? - тихо ответил он. - Любое военное преимущество…

- Я знаю, что вы хотите, - перебил его Кендрик. Мысли у него прояснялись быстро.

Они обернулись к нему так резко, будто заговорил оживший труп.

- Имея в руках энергию нулевой точки, вы можете выиграть войну с кем угодно. И почему-то вы думаете, что я могу попасть на борт, хотя это никому еще не удалось. Так?

Лицо Хелен осталось непроницаемой маской:

- А вы можете?

- Не знаю, - ответил Кендрик, беспомощно слушая, как правда вылетает у него изо рта. - Не более, чем любой из прочих. Но то, что живет там, ненавидит меня. И не хочет, чтобы я там оказался.

Кендрик не мог перестать моргать, и в нем стало расти ощущение ужаса, будто он проснулся от глубокого и здорового сна - и увидел, как лежат перед ним, разорванные на части, все, кого он любил в этом мире.

- Действие кончается, - сказал Харденбрук. - А больше накачивать бессмысленно, не подействует.

В камеру быстро вошел солдат с озадаченным лицом. Хелен сердито обернулась к нему:

- Что там еще?

- Похоже, противник знает, что мы здесь. Защита периметра сбила робота-разведчика, но он почти наверняка успел передать наши координаты. Командование говорит, что придется начинать раньше - запуск с опережением графика.

Хелен бросила на Кендрика встревоженный взгляд. «Запуск чего?» - подумал он. Солдат поспешно вышел.

- Вот с вами уж точно зря время потеряли, - буркнула Хелен Харденбруку. - Столько работы, а ваш друг ни хрена вообще сказать нам не может.

У Харденбрука был такой вид, будто сейчас он взорвется, - понятно, что он обещал золотые горы информации от Кендрика. Резко шагнув к Хелен, он схватил ее за плечо. Она обернулась, глядя на него так, будто глазам своим не верит.

Кендрик все это видел. Видел, как Хелен еле заметно качнула головой, когда стоящий позади охранник шагнул вперед. Тот остановился, но ствол автомата продолжал смотреть Харденбруку в спину.

- У нас была договоренность! - Харденбрук весь покраснел, и шрамы выступили еще более уродливо. - Нам нужно из него вытащить всю информацию, узнать, что планирует Дрегер…

- Заткнись. Ты оказался хуже чем бесполезен.

- Нет, хватит этой слабоумной чуши! Я…

Рука Хелен скользнула к кобуре на поясе плавным отработанным движением, и Кендрик не мог не залюбоваться, как изящно оказался пистолет у нее в руке. Только чуть приподняв ствол, она выстрелила в упор Харденбруку в живот.

Он свалился, как пресловутый мешок с картошкой. Хелен посмотрела на упавшее тело как на досадную помеху, снова чуть напрягся палец на курке, и еще несколько пуль вошло в неподвижное тело Харденбрука.

- Хелен, - прохрипел Кендрик. К горлу все еще не вернулась подвижность.

Ее дыхание успокоилось, она на миг закрыла глаза потом посмотрела на Кендрика.

- Меня зовут Ли.

- А как бы тебя ни звали, подстилка из тебя хреновая. - Кендрик безудержно захихикал. - Даже когда ты трахаешься во имя Божие.

Он подумал, не застрелит ли она его прямо сейчас, но наркотик еще держался в крови, и потому трудно было, как ни странно, отнестись к этому вопросу серьезно. Но вместо этого, даже несколько удивив его, Ли/Хелен шагнула вперед и ударила его по лицу наотмашь - ему даже показалось, что у него челюсть вывихнулась.

И даже через пелену боли до Кендрика дошло, что он до сих пор жив по одной причине: она не убеждена до конца, что он для их дела бесполезен.

Они с солдатом вышли из его камеры, заперев ее за собой. Солдат тащил тело Харденбрука.

Прошло какое-то время. Спать Кендрик не мог, поэтому слез с узкой койки и привалился спиной к прутьям решетки, глядя на звездное колесо за узким окошком. Ему вспомнились слова пришедшего солдата: «Противник знает, что мы здесь».

Вопрос был в том, кто этот противник?

Если он еще где-то в Америке, то, должно быть, в одной из отколовшихся республик, где привечают «Лос Муэртос». Иначе как бы им досталась вся эта военная база? Тогда, наверное, какая-то из соседних республик узнала, что «Лос Муэртос» здесь обосновались, и решила напасть.

В конце концов Кендрик уснул, хотя мешала вонь свертывающейся в углу крови Харденбрука. Снов он не видел.

Проснулся он через несколько часов и увидел на полу камеры перед собою браслет данных - такие можно найти в лавочках, где продают дешевые украшения. Браслет лежал на полу в полосе лунного света.

Кендрик подобрал его, рассмотрел светло-синюю пластиковую оболочку. Экранчик размером с ноготь был сер и мертв. Интересно, откуда мог взяться этот браслет.

Тут экран засветился голубым, и Кендрик от удивления чуть не выронил его. Выглянул через решетку в ту сторону, где горел свет и сидел кто-то на ночном дежурстве. Неужто кто-то мог бы пройти мимо охраны и оставить браслет, даже не разбудив Кендрика?

- Это я, Питер Мак-Кован, - раздался искаженный голос из крохотного спикера.

- Питер?

Кендрик поднял браслет поближе ко рту, говоря как можно тише.

- Так куда проще с тобой связываться, не нужно столько визуальных образов. Но тебе первым делом нужно выбраться из этой камеры.

- Нет, правда? Ты уверен?

- Кендрик…

- Нет, ты послушай. Тут все время взлетают и садятся самолеты. Я заперт в камере и ни хрена не знаю, что там снаружи.

При постоянном реве самолетов все-таки меньше шансов, что его услышат.

Браслет вздохнул долгим вздохом.

- Кендрик, никто тебя оттуда не выручит, кроме тебя самого. Но для этого тебе придется пойти на сотрудничество.

- Сотрудничество? - Кендрик внимательно посмотрел на браслет. - О чем это ты?

- Я могу тебя отсюда вытащить, но в ответ ты тоже кое-что сделаешь.

- Что именно?

- Тебе нужно будет попасть в Лабиринт. Если ты согласен, я тебе могу помочь найти способ выбраться из камеры.

Кендрик закрыл глаза. Прошло несколько секунд. Он открыл глаза, увидел браслет, увидел камеру.

- Я знаю, ты меня уже спрашивал, но я просто не моту. Кроме того, это же…

- Запретно? Господи, у нас война идет - на случай, если ты не заметил. У «Лос Муэртос» на руках достаточно, чтобы их отвлечь. И ты мне здесь нужен, Кен.

- Питер, где именно ты сейчас? Ты мне хочешь сказать, что ты - там?

- Ты мне только обещай, что сделаешь, как я прошу. Рев самолета заполнил камеру.

- Ты должен будешь мне рассказать больше. Рассказать, что во мне такого, черт побери, особенного, что каждый, псих с пистолетом в руке и злобой в душе за мной гоняется.

- Я ж тебе уже говорил: из всех нас, которые до сих пор живы, ты ближе всех к Светлым - в смысле направления развития твоих усилений. Если Дрегер тобой так интересуется, то это только потому, что ты - высшее достижение всех опытов Зирацки.

- Питер…

- Кен, ты вот что пойми: Светлые вбили в тебя все, что у них есть. Ты понятия не имеешь, какие ресурсы энергии им доступны, но Дрегер понимает - это я ручаюсь. И «Лос Муэртос», стараниями Харденбрука, тоже поняли. Светлые - это как дети, сообразившие, как построить атомный реактор, и использующие его для разговоров по телефону. Речь идет о серьезном оверкиле. Если бы решать Роберту, ты бы никогда ни о чем этом не узнал, но Светлым ты слишком нужен, чтобы даже Роберт мог серьезно этому помешать.

- Женщина, которая здесь меня допрашивала, считала, что я могу как-то доставить «Лос Муэртос» на борт «Архимеда».

- Учитывая твою особую связь со Светлыми, они сочли, что будут иметь больше шансов захватить станцию и остаться в живых, если ты будешь с ними. Кроме того, «Лос Муэртос» знают, что Дрегер возил тебя в Камбоджу, и знают все о лечении, которым пользовал тебя Харденбрук.

- Понятно. Так что они не только меня хотели сюда затащить, но еще и потому похитили, что я так нужен Дрегеру?

- Наконец-то! Возьми с полки пирожок. Ох, и долго ж до тебя доходило. Все наперебой говорят, какой ты выдающийся, но, наверное, все-таки не в скорости мыслительных процессов. Так ты в Лабиринт пойдешь?

Кендрик застонал:

- Да ты же мне не назвал пока ни одной причины зачем.

- Если пойдешь, я тебе дам нечто такое, чего ты очень хочешь. Что уже давным-давно ищешь.

- Что же?

- Доказательства непосредственного участия Дрегера в программе опытов над лаборокрысами. Но до этого тебе придется появиться здесь.

- А если я откажусь?

- А разве ж ты откажешься?

- Ты серьезно? Насчет доказательств. Это серьезно, Питер?

Браслет умолк. Кендрик смотрел на него, не зная, существует ли он на самом деле. Потом отпустил браслет, тот не -громко стукнул по кафелю - дешевый, немного потертый пластик. Кендрик слегка пнул его ногой,тот отъехал по полу метра на два. И решительно отказывался исчезать или таять в воздухе.

Тогда Кендрик, поскольку ничего другого не придумал, снова повернулся к замку. Погладил ровную, отшлифованную поверхность стали, думая о словах Мак-Кована.

«Да, черт бы тебя побрал, я пойду в Лабиринт».

И вдруг они оказались на виду: электроны, бегущие по схемам в замке, стали как пчелы, гудящие в улье. Руку покалывало там, где она касалась замка, и, хотя уж этого он никак не мог увидеть или ощутить каким бы то ни было способом, он представил себе, как течет информация по его нанотехническим усилениям, выпирающим из-под кожи, программы биоусилителей анализируют внутренность замка, тянутся и издали воздействуют на сложные переплетения его схем.

Каким-то образом, загадочным и таинственным, Мак-Кован смог это сделать - посредством Кендрика. Мелькнула мысль о мертвом разуме, действующем его пальцами из подземных, лишенных света коридоров, и от этой мысли Кендрик вздрогнул.

Ящичек отчетливо щелкнул, и медленно, очень медленно дверь качнулась внутрь. Кендрик застыл, как в трансе. Наверное, в прошлый раз он в чем-то ошибся, и…

Но дело было не в этом. Этот замок действительно был создан, чтобы держать взаперти лаборокрыса.

Иди в лабиринт, - сказал Мак-Кован.

Неужто он сможет себя заставить туда вернуться? Может ли это вообще быть?

Наверное, да, подумал Кендрик. Наверное, там еще не такие чудеса найдутся.

Если он туда пойдет. И если Мак-Кован говорит о Дрегере правду.

Взлетел очередной самолет, так громко, будто едва крышу не задел колесами. Кендрику пришлось сдержаться, чтобы не пригнуться. Очень-очень тихо он вышел в коридор. Остановился, когда заметил, что перестал дышать, в панике ухватил себя за ребра, гадая, не перекрыто ли горло. Но он не ощущал удушья, хотя порыв всосать воздух и снова его выдохнуть прошел - по крайней мере, временно.

Кендрик шагнул назад в камеру, стараясь сбить налетевшую волну паники, угрожавшую затопить сознание. Это было не как в прошлый раз, когда он оказался на «Архимеде». Сейчас это было наяву.

Сосредоточившись, он расправил грудь, втянул воздух в легкие и снова его выдохнул. Повторил это несколько раз, пока не почувствовал,что природа взяла верх: легкие задвигались, не требуя приказов со стороны сознания.

Мысли завертелись колесом. Сколько же времени это уже продолжается? Секунды, минуты… или больше? И на чем, черт побери, тем временем работает его тело?

Что с ним, блин, происходит?

Он снова открыл дверь камеры и выглянул в коридор. Примерно в десяти метрах от него виднелся край стола и голова охранника в профиль. Дальше коридор сворачивал, то есть тот, кто сейчас тут надзирал, не обязательно видел ясно все двери - хотя один лишь беглый взгляд сказал бы охраннику, что Кендрик выглядывает из камеры.

Он беззвучно пошел по коридору прочь от охранника. Через время, показавшееся вечностью, добрался до двери. Охранник в его сторону даже не глянул. Забавно, что выход даже не был заперт. Стеклянная панель на уровне глаз дала возможность выглянуть, увидеть темные очертания стоящих рядом зданий. Очень осторожно Кендрик опустил руку к дверной ручке.

Нижний край двери шумно скрипнул по кафельному полу. Опустив глаза, Кендрик увидел неглубокую борозду, прочерченную с годами. Тут как раз заревел над головой очередной самолет. Кендрик обернулся - охранник поднял голову, но смотрел по-прежнему в другую сторону и кивнул кому-то, кто только что вошел в тюрьму с другой стороны.

Времени не оставалось. Кендрик толкнул дверь шире, воздух ворвался внутрь, неся с собой шум тормозящих самолетных двигателей и скрип шин. Воспользовавшись шумом, Кендрик выскользнул из двери в ночь.

В теле бушевал адреналин, наполняя бурной радостью. Он сбежал. Над головой, ревя, пронесся военный транспортный самолет, так близко, что, казалось, протяни руку - и достанешь. Но куда теперь?

Весь комплекс был обнесен оградой, как Кендрик заметил еще по пути сюда, а это значило, что будет еще охрана, с которой надо разобраться. Если не угонять самолет, то надежного пути вернуться в цивилизацию нет.

Кендрик прислонился к стене, прямо рядом с открытой дверью. Украдкой глянул в коридор и увидел, что охранник разговаривает через браслет данных у себя на руке. И тут у него живот свело судорогой - в его камеру заглянул солдат. Кендрик быстро дернулся, скрывшись с глаз.

Он прокрался вдоль здания с камерами, стараясь двигаться как можно быстрее и пользуясь глубокой темнотой, иногда уходя в сторону, когда проезжали джипы и грузовики, направляясь на летное поле, куда садился еще один большой самолет. Далее видно было, как другие грузовики останавливаются, скрежеща тормозами, и из них сыплются солдаты в форме. Крики слышались откуда-то поблизости.

Кендрик бросился к пустому ангару неподалеку и оттуда из темноты смотрел, как той же дорогой возвращаются грузовики, поднимая огромные тучи пыли.

Резко и пронзительно, раздирая слух, загудел клаксон. Кендрик решил, что это за ним. Люди в форме направились к ангару, возле которого он прятался.

Время действовать. Он свернул за угол, пытаясь определить дорогу к периметру базы. Потом сквозь темноту разглядел забор высотой в несколько метров.

Когда же он увидел, что за этой оградой, - остановился, разинув рот. Он мало чего понимал в космических кораблях, но достаточно, чтобы опознать на взгляд военный орбитальный шаттл.

Их было три. Брезентовые чехлы с них стащили - черные панцири блестели. Кендрик уставился на гладкую выпуклость термоядерного двигателя - он вспомнил, что видел раньше огромные ракеты, еще зачехленные, и подумал тогда, что это такое.

Каждый шаттл был смонтирован на огромной передвижной платформе, похожей широченный грузовик. Поскольку у этих шаттлов двигатели были поменьше размером, а расход горючего для выхода на орбиту куда скромнее, они были более компактными, чем их предшественники, использовавшиеся почти век назад. Как у других современных космических кораблей, у этих не было сбрасываемых двигателей, без которых древние гиганты на орбиту выйти не могли. Технология термоядерного синтеза сделала это возможным.

Еще Кендрик узнал, когда выяснял участие Дрегера в разработке этой технологии, что такие шаттлы можно вывести на позицию запуска и подготовить всего за несколько часов.

Вдруг стало светло, как в полдень.

Сперва чувства Кендрика не зарегистрировали взрыва - только тепловой удар и давления. Потом он сообразил, что какой-то огненный шар охватывает периметр забора в полумиле отсюда. Грохот прокатился над Кендриком звуковой волной.

Где-то поблизости затрещали выстрелы. Кендрик подался глубже в тень, выждал - длинные, напряженные секунды.

Свет огненного шара почти уже погас, и тогда под ногами загудела, переходя в мощный рев, низкая вибрация, от которой застучали зубы. У одного шаттла за выхлопом появилось пламя, и Кендрик двинулся к краю базы, стараясь держаться поближе к ангарам.

Вскоре он оказался у периметра базы возле скопления зданий, где стояло множество джипов и грузовиков. Ему пришло в голову, что он не видел Кэролайн в тюрьме - а где же тогда еще ее могли бы держать? Инстинкт подсказал ему, что если она где-то здесь, то лишь в тех зданиях, что прямо впереди. Мысль, что ее могли поместить на борт шаттла, он от себя гнал.

Кендрик остановился возле брошенного джипа с работающим двигателем, молча помолился, чтобы законные владельцы вдруг не появились снова. Потом влез на сиденье водителя, перевел машину на ручное управление и осторожно поехал прочь, пригнув голову. Теперь, когда у него появилось время осмотреться, база уже не казалась такой огромной.

Через несколько секунд он остановил машину и постучал по экрану команд рядом с рулевым колесом. Появились три заранее введенных пункта назначения - в алфавитном порядке.

Оглянувшись назад, он увидел оставленный на заднем сиденье автомат. Потянулся и взял его, удивившись тяжести. Как пускать в ход эту хреновину, он понятия не имел, но почему-то с ней было спокойнее.

Положив оружие на сиденье рядом с собой, он снова вызвал список мест назначения джипа и выбрал то, которое джип посетил последним.

Машина поехала медленно, но вскоре набрала скорость. В какой-то момент джип замедлил ход - сенсоры бампера ощутили тепло тел группы солдат. Кендрик пригнулся, лихорадочно надеясь, что они не захотят сами воспользоваться джипом. Но они даже не посмотрели в его сторону - слишком были заняты тем, что теряют контроль над ситуацией.

Проехав еще около сотни метров - почти четверть пути через базу - автомобиль остановился возле одноэтажного здания той группы, что он уже раньше заметил. Кендрик выпрыгнул, схватил автомат и огляделся.

Кэролайн могла быть где угодно.

Услышав рядом голоса, Кендрик, полупригнувшись, побежал вдоль стены. За углом он увидел что-то вроде бронетранспортера, стоящего возле погрузочного люка. Позади у машины были закреплены хирургические носилки, а на них - тело в повязках.

Рядом с погрузочным люком возник солдат и заметил Кендрика.

Черт.

Он вскинул автомат к плечу не думая. Мелькнул только вопрос, не на предохранителе ли оружие, но он понятия не имел, как это проверить.

Солдат нырнул обратно в дверь. Кендрик едва успел заметить второго, спрыгнувшего с водительского сиденья бронетранспортера. Развернув на него ствол, он нажал на спуск - скорее паническая реакция, чем сознательное действие. Плечо водителя разлетелось плевками кости и крови, отдача чуть не вырвала автомат у Кендрика из рук.

Обернувшись, он увидел первого солдата - тот появился в дверях, целясь из пистолета.

Двигаясь со скоростью усиленного, Кендрик бросился в сторону. Когда солдат отступил назад с встревоженным лицом, Кендрик махнул автоматом, как дубиной. Удар пришелся по голове, и солдат растянулся на полу.

Перехватив автомат двумя руками за ствол, Кендрик обрушил приклад на голову противника. Солдат судорожно дернулся - и затих.

У Кендрика было такое чувство, будто он смотрит на все это со стороны, и собственные поступки вызывают у него восторг и отвращение одновременно. Это собственную ярость он испытывает сейчас, или усиления им манипулируют?

Наверное, того и другого поровну.

Он быстро осмотрелся, потом подбежал к машине спереди. Больше солдат нет - по крайней мере поблизости. Он заглянул в дверь здания, но и там никого не увидел.

Забравшись в транспортер, Кендрик, к своему удивлению, обнаружил, что был прав.

Это Кэролайн была привязана к носилкам, укутанная в толстые одеяла. Интересно, куда ее собирались везти. У нее был одурманенный вид, но он сумел развязать ремни и вынести ее из транспортера. На когда-то красивом лице выступили линии одичавших усилений. С последней их встречи ее состояние ухудшилось катастрофически.

Не обращая внимания на треск выстрелов неподалеку, он устроил Кэролайн на заднем сиденье джипа. Сперва он не понял, что стреляют где-то за оградой, но увидел, как пули взбили дорожку из пылевых фонтанчиковк соседнему джипу, набитому солдатами, который ехал к забору. Вскочив в свою машину, он рванул с места, не ожидая, что будет дальше.

Обернувшись, он увидел, что другой джип резко остановился, солдаты посыпались оттуда, стараясь оставить как можно большее расстояние между собой и машиной. Пули ударили в джип, и через секунду он взлетел на воздух, венчая собой колонну огня и дыма, потом свалился набок, пылая. Вдруг идея выехать на джипе стала терять для Кендрика свою привлекательность.

Он оглядел периметр и увидел, что ближайший к зданию въезд, похоже, не охраняется. Заведя джип в тень от ангара, он вытащил Кэролайн и взвалил ее себе на плечи. Она оказалась на удивление легкой.

Откуда-то сверху раздался грохот винтов, ударило ветром, и над Кендриком нависла огромная черная тень. Прожектор вертолета выхватил из темноты бегущего Кендрика, машина вырвалась чуть вперед и опустилась, перегораживая дорогу. Он вынужден был остановиться, лихорадочно пытаясь придумать путь к спасению.

В стене ангара была дверь, почти не видная за штабелем металлических контейнеров. Кендрик бросился к ней, рванул на себя. Обнаружив, что она заперта, застыл, ожидая града пуль в спину.

Их не было. Он стал бить в дверь ногой. Это была дикая боль, но металл поддался под страшными ударами, петли покосились и погнулись.

А пуль не было. Интересно, подумалось ему, чего они ждут?

В тот миг, когда дверь готова была вылететь, Кендрик услышал знакомый голос, искаженный электроникой. Припав к разбитой двери, частично скрывшись за контейнерами, он дико огляделся.

Потом глянул пристальнее на вертолет, и тут его осенило узнавание - он понял, что спасен. Этот черный тупой нос, эта исцарапанная краска - виду вертолета был такой, будто его со свалки угнали. В двери возникла темная фигура.

- Кендрик, мать твою так! Дуй сюда!

Уж на этот раз голос точно было ни с чем не спутать.

Кендрик посмотрел за вертолет и увидел, что один шаттл быстро набирает скорость, опираясь на огненный столб. Рев, подобного которому он в жизни не слыхал, наполнил воздух. Пламя уже выбивалось из двигателей двух других шаттлов.

И тут распахнулась пилотская дверь вертолета, высунулся человек с лицом, закрытым щитком шлема. Кендрик, дико улыбаясь, бросился вперед, еще не смея верить в свое спасение.

Бадди.

В животе болезненно урчало от недостатка пищи и воды. Кендрик посмотрел в длинный пустой коридор и крикнул, прислушиваясь к эху собственного голоса.

Он почти убедил себя, что если искать как следует, обязательно найдется выход, каким-то образом скрытый от камер наблюдения Зирацки.

В руке он крепко сжимал зловещий длинный нож, найденный в нише через несколько минут после открытия бронированных дверей, когда он впервые вошел на эти нижние уровни.

«Я мог бы просто оставить нож здесь, найти Райана, поговорить с ним и отказаться от боя».

Это и было правильным, разумным, трезвым решением.

Кендрик знал, что где-то на самых нижних уровнях есть тайник с водой, пищей и лекарствами. И оружие тоже - если его найдешь. Но это хранилище открывается только тогда, когда в живых останется один.

Были, конечно, и другие варианты. Некоторые ложились и умирали от голода. Другие спокойно входили в поле обстрела турелей, чтобы все закончить быстро. Один боковой коридор вскоре превратился в кладбище, куда затаскивали трупы и бросали их там гнить. Через несколько дней вонь разложения, пропитывающая пустые переходы, стала вездесущей.

И ходили рассказы про демона, который бродит на самых нижних уровнях.

Кендрик оглянулся на бронированную дверь, теперь плотно за ним закрытую. Райан должен быть где-то здесь - тот самый Райан, который поклялся прямо ему в лицо, что не он умрет. Но это никак не уменьшило решимость Кендрика найти какой-то разумный компромисс. И вот теперь он уже час находился здесь, а выбранного ему противника так и не было.

Шло время, неизмеримое в этой бесконечной ночи.

Первые несколько раз, услышав далекий рев, Кендрик думал, что это слуховые галлюцинации. Но потом увидел свет, мерцающий где-то в дальнем углу, первый свет за… за целую вечность.

Наверное, подумал он, это был рев какого-то пламени. Сперва мерцание огонька казалось невыносимо ярким, но усиленные чувства быстро настроились. Кендрик смотрел в коридор, притаившись у стены.

«Что же это?» - снова подумал он. Очень было похоже на рев пламени.

- Объясните, - бухнул голос Зирацки в динамиках. Кендрик бросился на пол коридора, до ужаса перепугавшись внезапных раскатов.

- Вы сказали, что здесь что-то горит? Объясните, - настойчиво требовал Зирацки.

Наверное, подумал Кендрик, он заговорил вслух, сам того не сознавая. Свет вдруг разгорелся намного ярче.

- Я не знаю, что я видел. Я…

- Наши приборы ничего горящего не показывают, - ответил Зирацки привычным бесцветным голосом. У автоответчиков Кендрику приходилось слышать более эмоциональные интонации.

Он сформулировал ответ и остановился - увидел такое, чего никогда, никогда не забудет.

Сперва Кендрику показалось, что фигура пылает. Но если это было пламя, то состояло оно из живого серебра. Безумный смех наполнил воздух, и фигура бросилась к нему, почти вопя от радости. Кендрик застыл, пораженный, а фигура бежала к нему, пока внезапно не остановилась на пересечении коридоров.

Вдруг Кендрик заметил, что нечто вытекает из проводов, идущих по стенам и потолку. Нет, даже не увидел, скорее ощутил, как будто пытался удержать образ в сознании. Когда через краткое мгновение он уходит, сперва заколебавшись, потом растаяв.

Немножко напоминало те случаи, когда он вдруг осознавал течение энергии в электронных системах вокруг, но на таком уровне сложности и глубины, что раньше он себе этого и представить не мог. Энергия, текущая из стен, вдруг ясно видимая, как улицы города в летний полдень. Яркие импульсы исходили из стен и потолка повсюду. Кендрик крикнул Зирацки, не в силах молчать:

- Кто это? Вы никогда о нем не говорили, это человек? Кто это, скажите, бога ради!

- Объясните.

- Я видел, как он светится. Даже представить себе не мог… мне показалось, что он горит. - Кендрик смотрел в ближайшую камеру. - Вы видели?

На этот раз Зирацки промолчал.

Кендрик бродил, не зная где, пока не вышел к одному из бесчисленных пересечений Лабиринта. Здесь загибалась вниз шахта, уходя в непроницаемую черноту. Пустые кабинеты, тонувшие в темноте, манили по обе стороны коридора. Он покрепче перехватил нож, представив себе, что здесь затаился Райан и ждет.

Кендрик полез в темный колодец, слушая эхо своих одиноких шагов. Там и сям поблескивали крошечные объективы, грубо прилепленные на все доступные поверхности. Кендрик представил себе Зирацки, с комфортом наблюдающего за ним из своего кабинета.

Откуда-то послышался стук шагов. Кендрик нырнул в пустой кабинет и дождался, пока звук стал удаляться. Что-то металлическое блеснуло ему из угла комнаты.

Он поднял этот предмет - рогатка. Но не детская игрушка, потому что вид у нее был смертоносный. Рядом с ней - коробочка стальных шариков. Интересно, какие повреждения можно нанести человеку такими снарядами.

Никто из вернувшихся с нижних уровней не говорил о найденном там огнестрельном оружии. Конечно, в глазах такого человека, как Зирацки, огнестрельному оружию недостает утонченности. Нацелился да выстрелил - это не даст доложить Уилберу, на что способны биоусиленные солдаты в рукопашной. Рогатка или нож - вещи более самобытные, непосредственные. В контексте великого эксперимента Зирацки это имело очень большой смысл.

С отвращением и презрением к себе Кендрик бросил рогатку туда, где ее нашел. Шагнул обратно в коридор, почувствовав внезапный приступ ненависти.

- Ты меня слышишь, Зирацки? - заорал он, и голос его отдался эхом в пустых коридорах. - Слышь, ты, мать твою, не буду я играть в твои игры? Слышишь, Зирацки?

- Придется. - Голос прозвучал рядом, совсем рядом. - Или он просто убьет нас обоих.

И Райан выпрыгнул из темноты - Кендрик увидел его в последнюю секунду. Он извернулся, пропуская Райана, ударился о стену, по груди чиркнуло чем-то горячим. Жгучее тепло побежало по телу.

Райан по инерции налетел на старую вагонетку и рухнул на землю в клубах пыли. Вдруг на Кендрика навалилось желание драться и побеждать. Нож уже был у него в руке, готовый к смертельному удару. Но он быстро шагнул прочь от Райана, держа нож острием к противнику - чтобы себя защитить.

- Райан, бога ради, послушай меня. Должен быть выход. Мы можем…

- Нет выхода, - зарычал Райан, поднимаясь из пыли. В его словах звучала целеустремленность - он уже все для себя решил.

- Должен быть! - настойчиво повторил Кендрик.

Он посмотрел вниз, на кровь, проступающую сквозь тонкую ткань рубашки. Райан его ранил - но ведь это же только царапина? Он стоит, не падает, готов защищаться.

- Ага, как же, - ответил Райан, мотая головой. У него был такой же нож, как у Кендрика. На пыльном полу между ними легли кровавые пятна, и Кендрик ощутил горечь желчи в горле. - В следующий раз защищайся. - Райан попятился. - Я никогда не говорил, что тебе будет легко.

Он повернулся и скрылся с глаз. Кендрик смотрел ему вслед, оглушенный… потом повернулся и подобрал брошенную рогатку.

Вглядевшись в лестничный колодец, Кендрик увидел внизу мигающий свет.

- Ты только у меня в голове, - шепнул он про себя. - Тыне реальный.

реальный реальный реальный…

Кендрик вскрикнул от вспыхнувшей под черепом боли. Слова оглушали, ошеломляли. Но эха от них не было. «Это у меня в голове».

Он потащился по лестнице вниз к пылающей фигуре, и свет вокруг нее метался беззвучными молниями. Снова он ощутил линии энергии, бегущие по стенам и потолку, но сейчас они были куда очевиднее, чем раньше. Как будто он мог отследить структуру Лабиринта в его вечности, сведенную к схемам, показывающим ток электронов по всему сооружению.

Он пригляделся и увидел, что горящая фигура - это Роберт Винченцо, брат Кэролайн. Да, но он преобразился, он больше не человек. Кендрик застыл, прирос к месту. Потом Роберт исчез - повернулся и растворился в глубинах.

И наконец Кендрик нашел в себе волю снова переставлять ноги, одну за другой, продолжая спуск.

Даже издали голову Кендрика заполняли те же слова Роберта.

это начали Светлые

- Что начали?

все, - донесся ответ. - они проснулись на Архимеде и ждали так долго теперь знают что мы здесь

- Тебе придется выразиться яснее, Роберт. они видят в нас себя

Голос внезапно угас, прерванный визгливым хихиканьем - очень близко.

Кендрик уже даже не искал Райана. Он только хотел понять, что сталось с Робертом, единственным, который смог сбежать из отделений. Хотел увидеть, существует ли огненное создание с лицом Роберта в объективной реальности, или он уже сошел с ума.

Вдали мелькнула тень, послышался звон шагов по металлу. Кендрик бросился туда и оказался на пороге просторной комнаты, заполненной громоздящимися штабелями металлических ящиков.

Он остановился в нерешительности на пороге. Слишком просто было бы Райану там к нему подкрасться. Сверху блеснул свет от объектива.

Кендрик плотно обхватил рукоять ножа и медленно шагнул в комнату, прислушиваясь, всматриваясь. Возле промышленного лифта стояло несколько низких вагонеток на рельсах.

Услышав едва заметный шорох ботинок по полу прямо за собой, он обернулся так быстро, как раньше даже вообразить бы себе не мог. Лезвие свистнуло возле уха, на миллиметр мимо головы.

«Это был бы смертельный удар».

Кендрик восхитился молниеносной быстротой своих реакций. Райан проворно отступил, из его глотки вырвался нечленораздельный вой. Он был готов к новому броску.

Вдруг замигавший наверху свет отвлек обоих. Кендрик краем глаза заметил стоящего на ящике Роберта. Его кожа переливалась призрачным сиянием - тысячи ресничкоподобных выступов кожи медленно колебались вокруг него.

Полными ужаса глазами Райан уставился на видение. Роберт взлетел в воздух с ящика так быстро, что Кендрик не заметил самого движения: только что он был там, и вот он здесь в ту же самую секунду, почти нос к носу с Райа-

ном. Вспыхнула взметнувшаяся рука, коснувшись щеки Райана. У того помутнели глаза - и он замертво свалился на землю.

Кендрик тупо смотрел, гадая, не его ли черед будет следующим. Но Роберт только посмотрел на него ничего не выражающими глазами, полными мерцающего пламени энергии.

он был не как мы

ты и я как Светлые

он нет

Кендрик облизал губы: - Я не понимаю.

некоторые из нас больше подобны Светлым чем другие потому они говорят только с нами с тобой со мной с бадди со всеми из нашего отделения но не с другими

Он увидел нити, выходящие повсюду из тела Роберта, похожие на тонкие черные проводки, и вспомнил, как умер Торранс.

Роберт протянул к нему руку.

Кендрик вскрикнул, представив себе прикосновение к щеке этих тонких ресничек, метнулся в сторону и всадил лезвие глубоко в грудь Роберта, найдя как-то силы выдернуть его и ударить еще раз. Роберт съежился, свет тут же исчез, кожа его стала мягкой и пластичной, как замазка.

Кендрик шатнулся в сторону, и его вырвало. На секунду он мог бы поклясться, что черные нити выползли из тела Роберта, дошли до голого бетонного пола под ним и углубились в него.

Вдруг он вспомнил Кэролайн, и его охватил глубокий, страшный стыд.

Но что-то изменилось в нем. Долгая охота в коридорах включила что-то в самой глубине его существа, нечто, дремавшее до тех пор в его усилениях.

Бадди наклонился навстречу Кендрику, и тот поднял к нему Кэролайн, держа за талию, как танцор балерину. Бадди ухватился за нее и втащил в машину.

Кендрик вспрыгнул на подножку; поднятая винтом пыль забивала глаза и ноздри.

Какой-то инстинкт заставил его глянуть вверх перед тем, как влезть вслед за Кэролайн. Он увидел три реактивных истребителя, рвущих небо с непобедимым ревом, потом взрывы где-то далеко по всей базе. Самолеты были слишком далеко, эмблем он не рассмотрел.

Ошеломленный Кендрик глядел, как расцветает вдали огонь, оранжевые лепестки сплетаются в дорожки, ведущие по земле к двум оставшимся шаттлам. Первый уже растворился в ночном небе, оставив только огненную дугу следа.

У второго уже гудели двигатели, он стал подниматься на огненном столбе.

Вертолет резко взмыл в воздух, Кендрик рухнул на кресло второго пилота и сумел затащить бесчувственное тело Кэролайн за сиденья.

- Бадди, слава богу! - выдохнул он. - Послушай, я…

- Нас атакуют, - резко прервал его Бадди. Кендрик посмотрел вперед и увидел след трассирующей

пули, стремящийся в темноте к ним - из дальнего окна соседнего здания. Бадди задергал штурвал, мотая вертолет из стороны в сторону.

- Каким образом, черт возьми, ты узнал, где я? - заорал Кендрик. - У меня же нет мобила!

- Рой Уитмен послал человека в Нью-Йорк тебя встретить. Видели, как ты уехал с женщиной, дальше угадать было просто. Она хорошо известна в «Лос Муэртос», одна из их лучших оперработников.

- Так чего ж ты не позвонил мне в Нью-Йорк и не предупредил?

- Пытался. Но ты трубку не брал. Я тогда понял, что тебе программный вирус подсадили и контролируют дистанционно. Теперь мы точно знаем, что «Лос Муэртос» хотят нас опередить на «Архимеде». -Бадди покачал головой. - Идиоты, у них ни одного шанса нет.

Второй шаттл уже выходил из верхних слоев атмосферы и скоро должен был скрыться с глаз. Третий еще стоял на пусковой площадке, но из его дюз уже рвался пылающий ад. Кендрик и Бадди слышали треск автоматов даже за грохотом мотора.

- Держись крепче, - сказал Бадди, - в нас все еще стреляют.

Почти вся база уже была скрыта гигантскими облаками пыли и дыма. Бадди резко увел машину в сторону, держась в опасной близости к земле. У Кендрика желудок дергало в семи разных направлениях - Бадди мотал машину как бешеный. Кендрик краем глаза отметил положение третьего шаттла - он может испепелить их, если прямо сейчас начнет взлет.

И тут он понял, что делает Бадди. Шаттл теперь оказался между ними и базой, закрывая их от ружейного огня.

И под прикрытием шаттла вертолет стал резко набирать скорость. Потом воздух наполнился ревом, будто Бог летел кувырком с Небес, и Кендрик понял, что последний шаттл начал подъем. Вертолет так швыряло и мотало, что только чудом он еще не развалился.

Снова начался набор высоты, и Кендрик увидел подбитый шаттл - из него хлестала огненная жидкость, - поднимающийся с поразительной скоростью. Бадди старался побыстрее оставить между собой и шаттлом побольше километров, но их еще было явно слишком мало. Судя по тому, как Бадди извивался на сиденье, он изо всех сил старался удержать машину в воздухе.

Кендрик повернулся посмотреть, как третий шаттл устремляется вверх, и тут его борт прострочила цепочка оспин, раздувшихся огнем, расширившихся и тут же поглотивших корабль огненным облаком.

Как завороженный, Кендрик смотрел на шаттл, взбрыкнувший вдруг в середине полета. Корабль задергался, завертелся и по длинной нисходящей дуге устремился вниз.

Остальная часть корабля разорвалась шаром пламени, послав мощную ударную волну, чуть не сбившую вертолет на землю.

Плоскогорье базы закрутилось под ними, и Кендрик стал ждать конца. Но постепенно траектория вертолета выправилась, выровнялась. Он посмотрел на Бадди, а тот стащил с себя маску. Слабая улыбка искривила рот пилота, но он завопил, как ковбой:

- Ух ты, вот это покатались!

Далеко внизу вилось к горизонту разбитое шоссе. Вертолет летел дальше, над полями, где когда-то на несчитанных акрах росли сельскохозяйственные культуры, а теперь лишь серая пульпообразная масса покрывала почву. «Азиатская гниль» взяла свое на этих землях.

Чуть позже они спустились и сели в неглубоком каньоне, где растительность пострадала от гнили не так жестоко. Дикие цветы, сосны-пиньоны мерцали в жаркой ночи на берегу ручейка, от которого осталась не более чем струйка.

Кэролайн вынесли из вертолета и положили на чахлую траву, оставив в одеяле, в котором Кендрик ее нашел. Веки ее задрожали, открылись. Глаза Кэролайн смотрели несфокусированными расширенными зрачками. Губы раскрылись, будто она хотела что-то сказать, но тут же глаза закрылись, и Кэролайн снова заснула.

Бадди с беспокойством посмотрел на Кендрика:

- Ты не сказал мне, что с ней так плохо.

- Такого еще и близко не было, когда я ее видел в последний раз. А это было всего пару дней тому назад.

- Мы ей поможем, - уверенно сказал Бадди. - Послушай, этим запуском управляют с удаленной базы. И там есть медицинская техника, так что мы проследим, чтобы ею занялись.

Кендрик кивнул:

- А знаешь, чего я не понимаю? Бадди наклонил голову набок:

- Чего?

- Зачем Светлые с нами это делают? У всех усиления одичали одновременно, и вопрос: зачем?

- Не буду говорить, что понимаю это. - Вид у Бадди был изможденный. - Может быть, Светлые что-то в нас привели в действие самим фактом связи.

- Ты спрашивал у Светлых?

Бадди было явно неприятно отвечать:

- Ты мог заметить, что связь с ними вообще-то сугубо односторонняя.

- Тогда трудно получается для кого-нибудь отказать им, раз отказ означает куда более скорую смерть.

- Ты хочешь сказать, что они вызвали одичание усилений намеренно? Но это же просто смешно.

- Да? - огрызнулся Кендрик. - Ты уверен? И ты можешь сейчас, глядя на Кэролайн, сказать мне, что все это к лучшему?

- Я…

Бадди залился краской, отвернулся, не сказав больше ни слова, и пошел к вертолету.

Когда Кендрик проснулся, небо уже тронулось красным. Лицо онемело от холода, и он чихнул в холодный утренний воздух. Тело было завернуто в термический спальный мешок, а рядом темной тенью высился вертолет.

- Пора.

Над ним стоял Бадди, протягивая крышку от термоса, полную растворимого кофе. Кендрик отпил, проморгался и проснулся, всей душой желая проспать еще часов двенадцать.

Понимая, что этого делать нельзя, он позволил себе мысленно вернуться в тот день, когда убил Роберта. Стыд и ужас этого поступка никогда не покидали его. Этот случай - каждое слово, каждое действие - навсегда был выжжен у него в мозгу. Иногда ощущение было такое, будто и он умер в этот день, будто стал кем-то другим: в том же теле, даже с теми же мыслями, но на каком-то трудно определимом уровне - совсем иным человеком.

Кэролайн все еще спала, но Кендрик чувствовал, что сейчас это нормальный сон, а не наркотический дурман. Он шагнул к ней проверить, отвел прядь волос с ее лица. Она чуть шевельнулась, уголки губ поднялись в бессознательной улыбке. Кендрик рассматривал пересечение жилок на когда-то безупречной коже лица.

Бадди подошел и встал рядом.

- Кажется, ей лучше, - шепнул он. Кендрик кивнул на лежащую Кэролайн:

- Это ты называешь «лучше»?

- Это черт знает насколько лучше, чем если бы ее увезли на шаттле. Ты отлично сработал, Кендрик, просто герой.

Кендрик жестом предложил отойти чуть в сторону.

- Так где мы сейчас?

- Нью-Мексико, направляемся на запад.

- К той удаленной базе, откуда управляли запуском?

- Ага, сотня кэмэ от калифорнийского побережья. Но придется остановиться по дороге в Лос-Анджелесе. Там есть некое место - явка, если хочешь, - где кое-какие люди нас ждут. Это лаборокрысы, и мне надо сделать так, чтобы до отправки их всех на место запуска все шло гладко.

Кендрик обдумал услышанное и спросил:

- Насколько далеко мы от Лабиринта?

- Куда ближе, чем мне хотелось бы.

- Можем мы отсюда туда добраться?

Бадди уставился на Кендрика, помолчал секунду.

- Если это шутка, то очень дурного тона.

- Это серьезно. Мне туда надо.

- No comprende, senor.

- Да знаю, что тяжело такое понять, но я действительно хочу попасть в Лабиринт.

- Кендрик, какого хрена ты там забыл? Как вообще человек, который там был, может хоть когда-нибудь захотеть туда вернуться?

«А так, что когда Питер Мак-Кован со мной говорил о Лабиринте, он меня просил туда попасть».

Это значит, что где-то там, в темноте, еще живет что-то, оставшееся от Питера Мак-Кована.

- Я кое-что выяснил. Я… мне один источник сказал, что если я только смогу туда войти, я найду нужные мне доказательства абсолютно верного участия Дрегера в том, что с нами сталось. И это важно, Бадди, ты сам понимаешь, как важно. Мы Дрегера за яйца возьмем.

Бадди молчал, сердито глядя вдаль. Кендрик ждал, слушая ветер пустыни - он завывал высоко и жутко.

- Вот что, - заговорил наконец Бадди, - я тебя понимаю. Но прямо сейчас важнее всего то, куда направляемся мы. Важнее всего, и ты знаешь почему.

- Если ты поможешь мне - обещаю, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам попасть на «Архимед».

Бадди посмотрел на него острым взглядом:

- Ты что, передумал? Ты летишь с нами или нет? - Да.

- Тогда ты что-то от меня скрываешь.

- Бадди, что будет, если у вас не выйдет? Если пробой, туннель, дыра - называй как хочешь - не появится, и вы останетесь там, где были?

- Кен…

- Это значит: либо Дрегер, либо «Лос Муэртос», либо еще кто-то. Если «Архимед» останется как есть и кто-то из них найдет способ попасть на борт, то у него будет шанс открыть тайну энергии нуль-точки, которую Светлые будто бы заставили на себя работать. А тогда, по-моему, можно считать конец света состоявшимся - как Уилбер и предсказывал. Нельзя, чтобы «Архимед» попал в их руки.

- Не попадет, - ответил Бадди негромко. - Как только мы там окажемся, через пару дней мы исчезнем навсегда, и следа не оставив. В некое место, где получше.

«Очень на это надеюсь - ради всех вас».

- Я знаю, - ответил Кендрик, стараясь говорить уверенно, - но мне помнится время, когда ты не меньше меня хотел прижать Дрегера. Теперь это уже не так?

Бадди был жутко расстроен, он вроде даже собирался пару раз начать говорить - и замолкал.

- Ну, ладно, - сказал он наконец. - Сколько тебе нужно времени? Нельзя сказать, что нам торопиться некуда, и еще Кэролайн нужно лечить. Так сколько?

- Ну, не знаю. Сутки?

Бадди застонал и схватился за голову.

- Вот же блин! - буркнул он. - Ладно, слушай, - сутки, но не больше. Задержишься - и я сматываюсь. Ты меня понял.

- Я не прошу большего. Но ты прав: сперва Кэролайн.

- Ключ шифра не нужен. Просто вставляй и вперед.

Кендрик держал мобил Бадди перед узлом, установленным на приборной панели, и ждал, пока установится соединение. В сотнях метров внизу уходили назад тощие травянистые равнины, солнце за спиной уже склонилось к горизонту. Они летели по намеченному пути.

Бадди пошарил вокруг себя и вытащил смятый эллист. Кендрик взял лист у него из рук и разгладил, потом нацелил мобил на эллист, и тот тихо пискнул, подтверждая, что ссылка с вертолета переведена на него.

Тут же смятая страница электронной бумаги осветилась, и по ней быстро стала бегать эмблема. Накладываясь друг на друга, промелькнули изображения политиков и актеров, потом наконец появилась лицевая страница потока новостей, на который Бадди был подписан по умолчанию.

- Что ты хочешь тут найти?

- Когда мы выбрались наконец из Лабиринта, я выяснил, что множество записей удалены или уничтожены. Но тот, кто это сделал, не был достаточно тщателен. Лабиринт тянется под джунглями на несколько километров, и еще черт знает на какую глубину вниз. Я видел много его схем за последние годы, но все они различаются. А почти все оригиналы хранились в базах данных Пентагона и во время гражданской войны исчезли.

- А чем отличаются?

- Надо мне посмотреть, чтобы вспомнить. - Кендрик ввел адрес в поле поиска эллиста, и через пару секунд раздался треск, потом графическое изображение языков пламени, расширяющееся изображение ада, из которого появилась демоническая физиономия, и тогда раздался безумный хохот.

- Это еще что за фигня? - спросил Бадди, развеселившись.

- Тсс.

- Кто смеет звать спящего во тьме? Кто столь взыскует знания?

Это было произнесено глубоким баритоном, а лицо, сказавшее эти слова, было темно-красным, с вытаращенными глазами и полусумасшедшей ухмылкой, ощерившейся острейшими зубами.

- Я взыскую, - лаконично ответил Кендрик.

У демона округлились глаза, потом метнулись в одну сторону, в другую, будто опасаясь, что кто-то подслушает.

- И ты готов уплатить за него цену, смертный?

- Да, - ответил Кендрик скучающим тоном. Клиентскую часть переделали, и хотя она стала выглядеть изящнее, добраться до нужного места было теперь в два раза дольше, чем он помнил по прошлым посещениям.

И все же могло быть хуже. Та информация, которую он искал, была не из тех, которую можно найти на общедоступных потоках новостей. Чтобы добывать такую, нужны хакеры.

- Я ищу конкретно информацию по Лабиринту. Мне нужна полная его схема, подходящая для скачивания в этот эллист.

Лицо шевельнуло бровями. Где-то далеко, быть может, в Казахстане, - который функционально являлся анархистским государством, - сидел реальный, живой компьютерный псих с микрообъективами, передающими мимику его лица на этого анимационного дьявола.

- Такие схемы есть в свободном доступе, - напомнил дьявол.

- Не те, что я ищу. Проверь записи протоколов Мирового Суда, обвинения в геноциде, выдвинутые против президента Уилбера и генерала Антона Зирацки, за две тысячи девяностый год. Точной даты следствия у меня сейчас нет, но был вопрос о пропавших схемах, относящихся к Лабиринту, о том, как он построен, какой подрядчик строил.

Конечно, Кендрик нашел способ добраться до этих схем еще когда копался в биографии Дрегера. Их нельзя было представить как доказательства, поскольку исходили они от весьма незаконных источников.

Это, конечно, не означало, что их нельзя найти, - если знать, у кого спрашивать, и соглашаться заплатить их цену. И тот факт, что схемы исчезли из всех официальных баз данных, серверов и вашингтонских офисов плюс пропажа несчитанных терабайтов информации и обвиняющих данных, и это не имело никаких последствий, что и убедило Кендрика в том, что есть некто, решительно настроенный уничтожить всякое свидетельство прямой и явной связи между Дрегером и Лабиринтом.

- Н-ну… - сказало лицо после паузы. - Да, интересно. Очень. Вы уже обращались к этой информации 12 марта 2093 года.

- Да, но более у меня нет к ней доступа. Я ее удалил.

- Очень разумно. Я также вижу, что в данный момент вы находитесь возле границы бывших Соединенных Штатов, направляясь приблизительно на юго-восток. Возможно, в сторону Венесуэлы?

«Вот черт!»

- Пожалуйста, не говорите никому, - серьезно попросил Кендрик. Он такого не ожидал.

- Конечно, никому. Кроме тех, кто заплатит нам за информацию, где вы сейчас находитесь. - Морда злобно усмехнулась. - Вот ваши схемы.

Морда сменилась анимированной картинкой: лапа с когтями трясет зажатой выщербленной жестянкой. Кендрик показал мобилом на эллист. Стало видно, как приличная сумма денег перетекает на счет хакера.

Бадди встревожился:

- Кендрик, слушай, это же куча денег. А я не богат…

- Если насчет «Архимеда» ты прав, тебе ведь деньги уже не нужны будут?

Бадди покраснел:

- Это да.

- Послушай, будем в Лос-Анджелесе, я тебе организую перевод с моего счета…

- В этом не будет нужды.

Кендрик снова посмотрел на эллист. Вместо когтистой лапы на нем появился список файлов. В основном бесполезных - те же общедоступные схемы, что он уже видел. Но он стал настойчиво копать глубже и нашел в конце концов то, к чему стремился: комнаты и коридоры, которых на других схемах не было, в виде трехмерной структуры, чтобы можно было ее рассматривать под любым углом. Кендрик отодвинул точку наблюдения подальше и увидел туннели, уходящие далеко за основной комплекс. Их размерности были очерчены грубыми плоскостями основных цветов.

- Посмотри, - обратился он к Бадди, показывая лист. Бадди прищурился:

- Это вот на это ты грохнул все мои денежки?

- Ага, и очень не зря. Здесь туннели, уводящие на километры от лабиринта, и отлично спрятаны. «Лос Муэртос» могут о них знать, но могут и не знать.

Бадди издал долгий вздох.

- Ты меня под пулю подведешь, я точно знаю. Но почему-то я все равно за тобой туда пойду.

Кендрик усмехнулся:

- Ни фига нам не сделается.

Кендрик дремал, а Бадди одновременно вел машину и строчил сообщения по древнему сетевому узлу вертолета. Кендрик проснулся, услышав, что тон гудения лопастей над головой слегка изменился. Сонными глазами он посмотрел вниз, и увидел перекресток: два шоссе пересекали друг друга в бесконечности чахлой пустыни. Присмотревшись, он увидел грузовик, взметающий колесами песок и пыль. Машина шла к перекрестку. Бадди повел вертолет вниз и посадил рядом с пересечением двух дорог.

Кэролайн уже пришла в себя. Ей помогли выбраться, и она покачнулась, пытаясь сохранить равновесие, кашляя и чихая от пыли, поднятой лопастями вертолета, еще кружащимися медленно над головой. Грузовик остановился, несколько метров не доехав до них, оттуда выскочил высокий блондин с аккуратно подстриженной бородой. Кендрик стал перетряхивать память, гадая, где же он его раньше видел.

«Сэмюэл Велиз», - вспомнил он. Велиз прибыл в Семнадцатое перед самым освобождением, и потому на смертельные уровни попасть не успел. Кендрик никогда раньше с ним не разговаривал, но вспомнил, что Велиз давал на суде показания против охранников Лабиринта.

- Это и есть та дама?

Велиз шагнул вперед. Кэролайн посмотрела на него с некоторой неловкостью, будто не понимала, что происходит. Кендрик обнимал ее за плечи - скорее поддерживал, чем обнимал.

- Кендрик, ты меня прости, - сказала она почти неслышно. Он покачал головой, будто хотел сказать: «Это не важно». Вместе с Велизом они помогли ей влезть в грузовик, где для нее была приготовлена лежанка.

- Куда вы ее везете? - спросил Кендрик у Велиза.

- Фриско. Потом в море на… - он обернулся к Бадди, и тот кивнул, показывая, что говорить можно. - На корабль управления запуском. Там есть лазарет, не обязанный подчиняться ограничениям ООН на нанотехнику. Если никому не говорить, - добавил он с хитроватой усмешкой.

- я не скажу, - искренне пообещал Кендрик. Велиз посмотрел на него с любопытством:

- А как получилось, что вы двое прямо сейчас туда не летите?

Бадди шагнул вперед:

- Нам сперва надо еще кое-что уладить. Увидишь Сабака, скажи ему, что я буду чуть позже ожидаемого.

- О'кей, но времени осталось уже немного, - предупредил Велиз. - Мы полетим как решили.

- Знаю, - ответил Бадди, многозначительно глянув в сторону Кендрика. - Мы сперва полетим в Лос-Анджелес, если время будет. Но еще не сейчас.

В последующие часы они еще два раза останавливались, садясь на маленькие частные полосы для заправки, и снова летели на юг. Местность внизу менялась, становилась все более дикой, пока наконец под зеленым навесом джунглей не исчезли все признаки цивилизации. Однажды мелькнуло разбитое шоссе, проходящее через джунгли от горизонта до горизонта, разрезая пополам зеленый мир.

Вертолет с включенным камуфляжем был виден снизу как светло-голубой контур - потом, к сумеркам, он потемнеет. Уже в нескольких десятках метров шум винтов был едва слышен. С виду машина была будто из металлолома взята, но под рассыпающимся корпусом скрывалась отличная и вполне современная техника. На самом деле вертолет был оптимизирован под контрабанду. Конечно, качественная термоскопическая аппаратура в секунду проникла бы сквозь эту маскировку, но лучше хоть такое прикрытие, чем никакого.

И наконец, когда казалось, что полет будет длиться вечно, Бадди умело спланировал сквозь узкую щель в лесных кронах и сумел посадить машину на пятачок ровной земли. Кендрик, который с ужасом за этим наблюдал, так сильно сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели, а Бадди был все время спокоен, и только складки у рта выдавали его напряжение.

Они вышли из вертолета в адский зной, еще худший, чем в Камбодже. Вопли животных резали слух, горячий туман клубами поднимался от стволов деревьев, искривленными корнями жадно впивавшихся в жирную черную землю. Над головой мелькнула яркая пестрая птица, устремляясь к высоким верхушкам. Сам воздух имел густой и медовый вкус.

Кендрик ощутил новый прилив холодного страха. Здесь была территория «Лос Муэртос», и засечь их могли еще до посадки.

- Вполне возможно, - признал Бадди, когда Кендрик поделился своими опасениями. - Но есть шанс, которым мы воспользуемся. Помнишь прошлый раз, с этим мальчиком Луи? Не забудь, что мы сейчас где-то на территории в десятки тысяч квадратных миль джунглей. «Лос Муэртос» могут закрыть только малую долю их.

Кендрик присмотрелся к вертолету - его программы камуфляжа уже отражали окружающую растительность, подобно постоянно шевелящимся зеркалам комнаты смеха. И можно было не сомневаться, что машина отлично сольется с фоном.

- У «Лос Муэртос» есть спутниковая техника? Чтобы нас отследить через спутник?

- Не думаю. Хотя у них должны быть люди, умеющие врезаться в коммерческие сети GPS.

Несколько раньше Бадди скопировал в свой мобил скачанные Кендриком карты и сейчас уставился в экранчик, уйдя в свои мысли.

- О'кей, - сказал он, засовывая прибор обратно в карман. - Твой тайный вход где-то примерно в пятнадцати километрах отсюда, и за пару часов мы можем туда добраться и выбраться до рассвета - если хоть сколько-то повезет. У нас тогда остается время там осмотреться как следует.

- А ближе сесть мы не могли? Бадди покачал головой:

- Местность к востоку совсем не годится для посадки. А держаться шоссе тоже нельзя: почти наверняка патрули заметят.

Кендрик пожал плечами:

- Значит, пошли?

У него уже чесалась спина от стекающего пота.

Бадди распахнул грузовой люк, вытащил какие-то узлы и бросил их на землю. Потом швырнул Кендрику пару бутылок с водой и достал оттуда же мачете.

Захлопнув люк, он стал паковать что-то из вытащенного в рюкзак. Посмотрел на Кендрика.

- Это будет не пикник. Это будет долгая и тяжелая ходьба. Ты понимаешь?

- Понимаю. Мы же с тобой были в местах вроде этого.

- Легко забывается. - Бадди протянул ему рюкзак. - Понесем по очереди, ты первый.

Кендрик вскинул рюкзак на плечи. Казавшийся большим и громоздким, рюкзак оказался на удивление легок. Самым тяжелым предметом были бутылки с водой.

Сперва двигаться удавалось довольно быстро - джунгли в районе посадки были относительно редкими. Они старались не уходить дальше нескольких сот метров от шоссе, но все же держаться достаточно далеко, чтобы с дороги их не заметили. Это определенно затрудняло движение, но оба путника предпочитали задержку пуле.

Примерно через час мышцы у Кендрика ныли адски. Хотя почва была ровной, на каждом шаге приходилось пробираться через корни деревьев и переплетенные лианы под аккомпанемент неумолчного визга птиц и обезьян. Проглядывающее в просветы крон солнце освещало скользкие мшистые камни, упавшие ветви, будто тянувшие злобные руки, чтобы путники спотыкались. Всюду, где солнце освещало почву, приходилось продираться сквозь широколиственные растения, а огромные папоротники постоянно хлестали по лицу.

Но когда боль в мышцах и суставах уже грозила стать невыносимой, она вдруг исчезла как по волшебству, стала далекой, и на нее можно было не обращать внимания. Это вступили в дело усиления, успокоив нервную систему, позволив организму работать далеко за его обычными пределами. Хорошо бы так же просто было и во время припадков.

Через пару часов идти стало труднее: начался подъем. Бадди время от времени .поглядывал на свой мобил, проверяя данные GPS и корректируя курс.

Пока что они никого не встретили, отчего у Кендрика стала развиваться паранойя: он стал думать, просто ли это везение или же их ведут, а они сами того не знают.

- О'кей, - объявил Бадди несколько позже, прислоняясь спиной к широкому стволу баньяна. На рубашке выступили темные пятна пота. - О'кей, хорошо идем. Осталось только пять километров, и мы впереди графика. Еще пару часов, если выдержим такой темп, и мы на месте. - Он кивнул, будто сам себя уговаривая. - Может, и получится.

Привал продолжался недолго. Кендрик смаковал воду, и она казалась ему вкуснее любого вина. Казалось, что ею можно напиться допьяна - лишь бы ее хватило.

Перевалив через гребень, путники начали спуск. Вскоре они услышали звук, напоминающий треск помех. Он доносился с той стороны ручья, бежавшего между валунами и падающего с высоты нескольких метров в широкий пруд под обрывом. Под ногами в прозрачной воде змеились лианы и корни. Двое путников остановились, на миг зачарованные внезапной красотой.

Они были уже близко. Очень близко.

Меж искривленными стволами можно было заметить проблески далекого горизонта - джунгли понижались к широкой равнине, расчищенной земле, тянущейся будто без конца. Кендрик прищурился, увидев невдалеке тонкую линию дороги, ведущей к скоплению зданий из шлакоблоков. Тут же вспыхнул в памяти день, когда с этих небес спустился транспортный самолет, вываливший его и еще бессчетно народу на свет обжигающего дня, и этого света они потом не видели долгие месяцы.

Бадди сверился с мобилом.

- Где-то здесь, - сказал он. Кендрик огляделся:

- Я ничего не вижу.

Он шагнул к Бадди, глядя через его плечо на показания мобила. Он показывал точное соответствие между их теперешним положением и показаниями GPS для скрытого входа.

Решимость Кендрика пошатнулась. Он пришел сюда сам и притащил Бадди по капризу человека, которого уже многие годы нет в живых. Как ни крути, а это безумие.

Он шагнул к краю обрыва, посмотрел вниз сквозь густую листву. Через всю стену легла черная тень каменной полки, карниза над падающей водой.

- Там, - сказал он, отступая назад.

Бадди наклонился, посмотрел на крутой обрыв.

- Ты думаешь?

- Есть только один способ это проверить.

Очень осторожно они перебрались через край обрыва, пока не дошли до менее крутого спуска, цепляясь за корни и камни. Наверное, можно было найти более легкий спуск, но никто из них не хотел терять лишний час на его поиски.

Пару раз Кендрик чуть не сорвался, когда у него рука соскальзывала с ослизлого корня дерева, и он летел кувырком, пока не попадалась новая опора.

В такой близости к Лабиринту они были бы очень уязвимы, если бы их заметили. Защищаться на почти вертикальной поверхности было бы невозможно. И они двигались терпеливо, тихо, осторожно, выбирая путь между камней и лиан, продвигаясь медленно, но верно.

Первым эту странность заметил Кендрик. Он как раз перебирался через россыпь ползущих камней, когда увидел серебристый блеск рядом в листве и сперва принял его за паутину. Потом присмотрелся.

- Бадди, иди сюда. Посмотри, что тут такое.

Нити подобной субстанции были всюду - перламутровая филигрань, такая тонкая, что почти невидима, она раскинулась и на деревьях, и на кустах, и на камнях.

Бадди протянул руку - и тут же ее отдернул.

- Чего такое? - спросил Кендрик. Бадди обернул к нему испуганное лицо.

- Тронь - увидишь.

Кендрик коснулся нити. На миг он оказался в глубине, во тьме, захлестнуло отчаянное одиночество. Он быстро вытер руки о куртку и заметил, что они дрожат.

- Помнишь, как мы за этим мальчишкой Луи пол-Венесуэлы протопали? - сказал он неразборчиво. - Вот такое мы тогда и видели.

Он серьезно подозревал, что нити уходят далеко в глубину, до самого Лабиринта и внутрь.

- Такое забудешь, - отозвался Бадди. Кендрик шагнул в сторону.

- Удивляться тут нечему. Эта штука и держит «Лос Муэртос» поблизости от Лабиринта.

- Да знаю, - пожал плечами Бадди, - но… Кендрик кивнул. Слова не нужны были, но его потряс страх, который сквозил в голосе Бадди.

И вдруг у Бадди округлились глаза - он смотрел за спину Кендрику.

- Слушай, а ведь там вход! - показал он и стал пробираться между двумя толстыми стволами, соскальзывая вниз, к самому основанию обрыва. Кендрик полез за ним, хватаясь за корни и за все, что под руку попадалось, чтобы не упасть. Воздух был наполнен голосами первобытной экзотической фауны, и повсюду тянулись эти серебристые волокна. Будто в ином мире.

Они даже вплетались в грубые поверхности стволов, виднелись на пятнах грязи, тянулись среди стеблей трав. Солнце уходило к западному горизонту, и они отражали его свет неземным сиянием. Окрестный лес казался галлюцинацией.

Как и ожидалось, у основания обрыва, скрытый за кустами и поросшими мхом камнями, находился вход в пещеру, темный и таинственный. Кендрик поглядел в темную глубину, потом присел и провел пальцами по протянутым перед ним серебристым нитям.

Ощущение было как у человека, который вдруг в толпе обнаружил бы у себя талант телепата. Внезапная серия впечатлений хлынула в мозг - достаточно слабых, чтобы Кендрик усомнился, не продукт ли они его собственного воображения.

И вдруг в уме перед ним предстала поляна в джунглях…

Он заколебался, чувствуя мощное желание обернуться, будто кто-то сзади наблюдал за ним, кто-то недобрый, зловещий.

Бадди шагнул мимо Кендрика, вошел в пещеру. Из глубины сверкали такие же нити, и было ощущение, будто входишь в кишки какого-то огромного металлического червя.

Кендрик поддался желанию оглянуться - никого позади не было. Только глубокие, темнеющие джунгли.

Но ощущение было очень сильное будто там кто-то есть.

Он вышел обратно, в угасающий день. Поляна, которую он видел мысленным взором, как обрывок чужого воспоминания…

- Ты куда? - возмущенно спросил Бадди, глядя ему в спину.

«Не знаю,чтоя сшутил, тронув эту нить, но оно сейчас знает, что я туг. И это не Питер Мак-Кован, это что-то другое».

Кендрик перешел ручей, вытекающий из озерца под водопадом, шумно расплескав воду ботинками.

«Вон там».

Вдруг он почувствовал в джунглях некую сущность, и ощущение было неодолимым.

- Куда ты собрался?! - крикнул ему вслед Бадди.

- Две секунды.

Он углубился в джунгли, сквозь кусты и деревья, поскользнулся на мокрых камнях, чуть не вывихнув лодыжку. Выругавшись, выпрямился и пошел дальше мимо деревьев - и тут он это увидел.

И долго стоял и смотрел. Через некоторое время сзади послышались шаги и тяжелое дыхание Бадди.

- Кендрик, какого ты… ох, черт!

Нити сходились, образуя широкую плетеную чашу, раскинувшуюся между стволами на просторной поляне. Толстые канаты, объединяющие тысячи волокон, ползли по нижней стороне чаши, вплетаясь в почву.

Вот это Кендрик и увидел, когда впервые коснулся нитей.

- Ты знаешь, на что это похоже? - выдохнул Бадди.

- Знаю. На передатчик - или на приемник. Посмотрев вверх, они сквозь толстое плетение миллионов

блестящих прядей увидели сумеречное небо и первые проблески звезд.

Пройдя несколько десятков метров в глубь пещеры, они увидели знакомую бронированную дверь. У Кендрика сразу заклубились в голове воспоминания.

- Вопрос вот в чем: можем ли мы ее открыть? Электроника могла сдохнуть… - он посветил фонарем на поверхность двери, - черт!

Он резко отдернул руку.

- Снова нити? - епросил Кендрик.

- Ага.

Даже в темнотебыло видно, как Бадди побледнел.

Кендрик протянул руку, тронул ржавеющий металл двери. Ничего не случилось, хотя он неожиданно для себя обнаружил всплески тока. Проведя руками по поверхности, он ощутил, как где-то глубоко в металле что-то едва заметно шевельнулось.

Что-то у него внутри потянулось наружу, повернулось.

Дверь загудела, сырой воздух наполнился неприятным скрипящим стоном. Сперва казалось, что вход этот слишком давно заброшен, не функционирует, и все усилия тщетны. Но снова заскрипела дверь и медленно-медленно начала отодвигаться. Потом остановилась, оставив щель, в которую едва мог протиснуться человек.

- О'кей, - сказал Бадди. - Значит, я сдохну под землей. - Он пожал плечами. - Меня устраивает.

Протиснувшись в щель, они оказались в почти полной темноте, которая вызвала у них обоих неприятные воспоминания.

Кендрик огляделся. И будто никогда он не уходил отсюда, или словно весь этот комплекс оставил неизгладимую печать на каждой клетке его мозга. Он поежился - не только потому, что за бронированной дверью оказалось холодно.

- Как дом с привидениями, - сказал Бадди, вставая рядом с ним. - Ты видел, что тут еще и другие нити есть - золотые?

Кендрик кивнул и протянул руку к золотой нити у стены. Как только он ее коснулся, снова ощутил то же чувство, что за ним наблюдают, но, пусть это было совершенно иррационально, золотые нити казались как-то дружелюбнее.

Он обернулся, наполовину ожидая увидеть за спиной Питера Мак-Кована, и даже показалось, что он ощущает его теплое дыхание с пивным перегаром - но радом стоял только Бадди.

- О'кей, - сказал Бадди. - Что дальше?

- С тем же успехом можем идти вперед, - ответил Кендрик, и они двинулись вперед.

Через несколько минут Кендрик заметил, что Бадди ведет себя странно.

Бронированная дверь осталась далеко позади, но усиленному зрению обоих света хватало. Чувство, будто кто-то наблюдает, становилось тем интенсивнее, чем глубже они шли в туннель. Сперва Кендрик списал это просто на разгулявшиеся нервы, но тут и на самом деле было как в доме с привидениями, Бадди точно сказал. Полно духов и воспоминаний мертвецов.

- Я помню, эту зону хотели кордоном отгородить, - сказал Бадди. Кендрик знал, что его спутник говорит о нанотехническом заражении.

- Помню. - Первые указания на это они увидели, когда ушли из Лабиринта. - Как-то не ожидаешь, что такая опасная зона будет выглядеть… ну, не знаю. - Он покачал головой. - Так красиво.

Бадди резко засмеялся:

- Важно не то, как она выгладит, а что она способна с нами сделать. Очень неудачная это была мысль.

- Ладно, Бадди, не бери в голову. Ты как, в норме? Бадди поднял голову. Он был бледен, на лице каплями

выступил пот.

- Нет. Все время… все время что-то слышу, будто… блин, будто шепот!

Кендрик ничего не слышал, а видел только пустой коридор, тихий и темный.

- Слова можешь разобрать? - осторожно спросил он. - Нет!

Бадди запрокинул голову и завопил, издавая непонятные восклицания, загремевшие по коридору и вернувшиеся эхом после долгих секунд.

- Бадди…

- Не могу дальше. - Бадди замотал головой, будто вокруг нее жужжал осиный рой. Он дышал часто, прерывисто. - Просто не могу.

- Да что с тобой такое?

- Я… нет, просто не могу. Ни шагу дальше. Меня что-то там не пускает, Кендрик. Вернемся. Придется тебе что-нибудь другое придумать.

- Послушай, мы уже почти прошли эту секцию. Попробуй пройти еще немного, посмотрим, как будет. Это же наверняка просто нервы.

Прямо впереди возвышалась еще одна бронированная дверь, едва различимая во мраке. Она стояла полуоткрытой, а за ней лежало сердце Лабиринта.

Бадди замотал головой, с каждой секундой все более решительно настроенный дальше не идти.

- Не могу, Кендрик, клянусь тебе. Еще шаг - и я сдохну, или же…

Его начало рвать, согнуло пополам, он уперся руками в колени. Видно было, как его трясет. Потом он поднял голову:

- Я иду обратно.

- Мне одному не вернуться, Бадди. Подожди меня у ручья, у выхода из пещеры. Спрячься и жди. Это будет недолго.

- Если я еще шагну вперед, я сдохну, - повторил Бадди, гладя на Кендрик так, будто хотел сказать: «И ты тоже, если пойдешь дальше».

- Иди обратно, - сказал Кендрик. - Иди и жди меня. Бадди не надо было подгонять.

- Удачи, - шепнул он, подал Кендрику свой мобил, где на дисплее все еще была карта Лабиринта. - Держи. У меня есть еще один в вертолете. Если кто-нибудь появится и мне придется взлетать, сможем связаться друг с другом.

Он передал Кендрику рюкзак, где оставалась еще почти вся вода и фонарь.

Потом Бадди повернулся и как можно быстрее пошел к выходу, к угасающему за ним дневному свету. Кендрик смотрел ему вслед, а в желудке холодным комом свертывался страх.

Он резко встряхнул головой, повернулся и пошел дальше в Лабиринт.

Пройдя вторую бронированную дверь, он наконец-то услышал голоса.

Все те же ржавеющие трубы покрывали стены и потолок, и труднее было подавить зудящий страх, что на самом деле он и не выходил из Лабиринта. Он забыл, насколько абсолютной может быть тишина и как легко она порождает такие иллюзии.

Он остановился и ударил кулаком в ближайшую стену - сильно. Воздух вокруг задрожал от удара, и будто чары спали с него. Звук заполнил тьму, как первые слова Бога отдались эхом в несформированной еще вселенной.

Надо было избавиться от страхов, от призраков и кошмаров, обитающих до сих пор в его сознании. И он пошел дальше, зная, что малейшее колебание может бросить его в панический бег обратно, к выходу из пещеры.

Нити, как он заметил, были здесь куда плотнее, они почти полностью покрывали поверхности стен. Они потрескивали под ногами, и он останавливался несколько раз, не зная, показалось ему или они действительно движутся, и свободные концы их колышутся, как щупальца морских анемонов, фильтрующие планктон.

Он протянул руку и коснулся нитей - голоса стали намного четче. Возникло ощущение, что погружаешься в чьи-то мысли, и притом мысли безумца: отрывочные фрагменты воспоминаний носились друг за другом как вьюга полуоформленных образов- отдаленные намеки на то, что ои испытывал во время приступов.

И еще он обнаружил гнев, который грозил одолеть его собственные мысли, гнев с примесью детского восторга, от которого Кендрик холодел до костей.

Он разорвал контакт с нитями и зашагал дальше, пока не дошел до лестничного колодца и не пошел дальше вниз. Выключатели на стенах были, но ни один из них не работал.

По дороге сюда Кендрик и Бадди думали, найдут ли они в Лабиринте «Лос Муэртос». Дойдя до отделений, Кендрик узнал ответ.

Издали казалось, что тело лежит здесь относительно недавно. Оно было одето в знакомую обтрепанную форму солдата «Лос Муэртос» с грубо вышитым распятием на куртке. Сперва Кендрик даже подумал, что человек этот просто спит, но вблизи явно чувствовался запах разложения. Одна рука у трупа была вытянута, будто в попытке схватить лежащий в метре автомат. Лицо мертвеца было повернуто в сторону, иссохший рот раскрыт в беззвучном крике, от глаз остались черные ямы. Он был оплетен коконом серебристых нитей, будто паутиной гигантского металлического паука.

Кендрик посмотрел вверх и какой-то жуткий миг пребывал в уверенности, что увидел висящее перед собой нечто, улетевшее на паутинных крыльях. Долго он пристально осматривался, прислушивался - но ничего больше не увидел и не услышал.

Потом он встретил еще два трупа. Один лежал, скорчившись в углу, другой держался двумя руками за лицо, будто пытался выцарапать себе глаза

Кендрику было все труднее держать страх в узде - страх перед тем, что он может найти дальше.

«Если я сейчас сдамся, второго шанса у меня не будет».

Он из осторожности надел пару тяжелых перчаток, достав их из рюкзака, и только потом шагнул в дверь, ведущую в отделение. Перед ним ровными рядами стояли ржавеющие скелеты коек. Матрасы почти полностью сгнили, но номер, напечатанный над входом в отделение, был еще виден.

Это было отделение Семнадцать - точнее, 17-6, для мужчин-заключенных. Впереди зияла открытая дверь Расчлененки, а за ней - черная пустота.

Именно в этот момент у Кендрика родилась мысль, что в глубинах Лабиринта что-то все эти годы ждало его возвращения. Оттолкнув ее от себя, он вошел в дверь.

Ни исследовательские экспедиции, ни следователи по делам о военных преступлениях, спускавшиеся в Лабиринт сразу после освобождения, не проникли в эти самые глубинные части комплекса. Слишком сильно распространилась уже тогда нанотехническая инфекция, чтобы можно было провести такие работы.

Впоследствии вокруг Лабиринта была установлена запретная зона, и какое-то время силы ООН ее патрулировали. Но когда стало ясно, насколько плохо идут дела в США, войска плюнули на эту задачу и ушли. А потом наконец из своих оплотов в джунглях вернулись солдаты Зирацки, превратившись к тому времени в «Лос Муэртос».

Кендрик дошел до группы разрушенных лифтов - от большинства остались только зияющие шахты. Он заглянул в одну, увидел серебристые нити, выстелившие все поверхности, и кое-где между ними сверкало золото. А краем глаза, самым уголком, он заметил, что что-то ползет…

Глянув вниз, он увидел, что тонкие нити, покрывающие пол, порвались под ногами, и свободные концы извиваются и подергиваются.

Холодный пот выступил на лбу, когда некоторые нити потянулись вверх, к ботинкам, будто ища тело.

Он отдернул ногу, услышал рвущийся звук, пошатнулся и ухватился в поисках опоры за шахту лифта. Там, внизу, черные на черном фоне, метались какие-то фигуры, все ближе и ближе.

Кендрик бросился бежать, найдя в конце концов лестницу. Он захлопнул за собой наполовину проржавевшую дверь и побежал дальше. Через несколько секунд он услышал такой звук, будто тонна перьев летела под ветром по стальному листу. И сглотнул воздух, сам понимая, что опасно близок к впадению в панический страх.

«Ты должен быть здесь, - напомнил он себе. - Ты здесь не только ради себя, но ради всех, кого приволокли сюда на смерть. Вот так об этом и думай».

Он продолжал спуск, пока не вышел в открытую бронированную дверь, и сразу понял, что достиг наконец нижних уровней.

Именно здесь Кендрик чуть не погиб. А тысячи - погибли на самом деле.

Но что-то здесь переменилось, и через минуту он понял что. Здесь было куда больше золотых нитей, хотя преобладали по-прежнему серебряные.

Он снял перчатку, и как-то нашел в себе силы протянуть руку и коснуться толстой пряди светло-желтых волокон.

И резко обернулся, уверенный, что за спиной стоит Питер Мак-Кован.

- Питер?

И ему показалось, что эхо его голоса прозвучало необычайно долго.

Сюда, - вообразил он себе голос Мак-Кована.

И повернулся к одному из коридоров.

И вдруг понял: он должен. Должен идти туда.

Проржавевший пулемет на турели стоял все там же возле двери, и оплетающие его нити чем-то напоминали праздничное убранство.

Кендрик шагнул ближе, присмотрелся, и у него на глазах золотые нити приобрели отчетливый серебряный оттенок. И все больше и больше золота поглощалось серебром.

Вот в этот миг Кендрик и понял, что он у Питера Мак-Кована внутри. Лабиринт стал телом Питера Мак-Кована, коридоры - его артериями. Кто-то или что-то иное - Кендрик был уверен, что это Роберт Винченцо, - сейчас поглощало, съедало Мак-Кована, как серебристая раковая опухоль.

Из-за бронированной двери донесся звук, похожий на биение крыльев. И снова будто мелькнули на краю зрения какие-то черные тени на черном фоне.

«Все это у тебя в голове».

А что, если это реально? Что-то же убило этих солдат, что там лежат.

Трепет крыльев стих, и Кендрик нашел дорогу к еще одному лестничному колодцу, уводящему далеко-далеко вниз. И где-то там, на самых нижних уровнях, погибли люди, в том числе его друзья.

Сам Роберт Винченцо погиб где-то там, внизу. И Питер Мак-Кован.

Кендрик искал, пока не нашел обещанный тайник провизии и воды там, где раньше (он готов был поклясться в этом) ничего не было. Он остановился и так жадно заглотил все это, что его чуть не стошнило, хотя еды на самом деле было не так уж много. В любом случае, это был в основном протеин вакуумной сушки - высохший и безвкусный. Но этого было достаточно, чтобы прожить еще несколько дней.

Он позволил себе краткую мечту о свободе, об огромных металлических дверях, отъезжающих в сторону по мановению руки, послушных, как хорошо выдрессированные собаки.

Потом он собрал все, что только мог, из оставшихся припасов и нашел обратную дорогу сквозь уровни.

У одной из бронированных дверей (сейчас они стояли открытыми, ожидая его возвращения) из спикера раздался голос:

- Оставь еду.

- Кто говорит? - вскрикнул Кендрик и сам услышал, какой у него хриплый голос. - Где Зирацки?

- Брось еду или умрешь, - повторил голос.

И послышался звук вращения отлично смазанной машины. Пулемет повернулся к нему и плюнул короткой очередью - бетон над головой разлетелся осколками, осыпавшими Кендрику голову и плечи.

Он припал к земле лицом вниз, бросив пищу и воду там, где они упали.

- Теперь прошу на выход, - сказал голос.

- Я помню, что случилось, когда дверь в Расчлененку спятила. - Мак-Кован поскреб подбородок. - Но я тогда не придал этому особого значения. Много что тогда работало не ахти как, кроме пулеметов.

Бадди покачал головой:

- Нет, я тоже это почувствовал. Это мы что-то такое сделали, отчего оно и случилось.

Кендрик кивнул в знак согласия:

- А если мы смогли заставить ее открыться, может, бронированные тоже отреагируют? И мы их сможем открыть?

Мак-Кован засмеялся:

- Говорить можете что хотите, но пока что особых успехов в попытках отсюда выбраться у вас я не вижу.

- Наверное, для этого нас тут и заперли, - желчно сказал Кендрик. - Психами им надо быть, чтобы кого-нибудь из нас отпустить отсюда живым.

Питера Мак-Кована пригласили на следующий день.

И снова голос в динамиках был другой. За мгновение до того, как он со щелчком отключился, Кендрику показалось, что он услышал фоновые крики или вопли.

Он снова присел возле одной из бронированных дверей. Мак-Кован появился чуть позже, и больше часа просто сидел, таращась бессмысленными глазами в темноту.

Кендрик ждал, что он будет делать. Если Мак-Кован откажется уйти на уровни убийства, то протянет, наверное, еще день или два. На нем, как и на всех прочих, одежда уже висела лохмотьями, как на пугале. Глаза сверкали во тьме как самоцветы.

Имя Мак-Кована было названо в последний раз. Через несколько секунд прозвучало и имя Кендрика. Глаза Мак-Кована блеснули - он посмотрел на Кендрика. Потом он встал и вышел.

- Кен?

Кендрик заставил себя медленно повернуться. Мак-Кован стоял неподалеку, в дальнем конце склада - такого же, как тот, где погиб Роберт Винченцо.

Кендрик заметил, что у него нет ножа.

Взгляд Мак-Кована упал на длинное лезвие, зажатое в руке у Кендрика. Он грустно покачал головой:

- Значит, прирежешь меня этой штукой?

Кендрик открыл рот, но ничего не смог произнести, кроме нескольких заикающихся нечленораздельных звуков. Потом он затряс головой, будто так можно было сбросить смущение и почти лихорадочное возбуждение, им владевшее.

И он стал смеяться, смеяться так, что слезы покатились по лицу и смех перешел в резкие, сотрясающие тело всхлипывания, высасывающие все остатки энергии, что еще были в нем. Он опустился на холодный и твердый бетон, обхватил голову руками, нож со стуком упал рядом.

Потом он почувствовал руку у себя на плече.

- Кажется, ты знаешь правила лучше меня, - сказал Мак-Кован. - Поэтому возникает пара вопросов.

- Питер…

- Этого мы делать не будем, - твердо сказал Мак-Кован. - Так?

Кендрик кивнул:

- Я все время думал, что должен быть какой-то выход, - сказал он после долгой паузы.

- Что ж, вы пока никакого успеха не добились в попытках колдовством открыть эти двери. Послушай, если я выйду, то могу придумать способы получше, чем поступать так для развлечения Зирацки.

- Зирацки мертв.

Мак-Кован вопросительно склонил голову набок:

- Что заставляет тебя так считать?

- Это слышно каждый раз, когда туда зовут людей. Голоса другие. Они… они не владеют собой, мне кажется, Это уже совсем не испытание военной технологии - перестало им быть. Они просто убивают нас наиболее садистским из всех возможных способов.

- Так что будем делать?

- В первый раз у меня не было возможности исследовать даже одну десятую этих коридоров. Но если над нами все разваливается, то может быть есть такое место, где нас не увидят или не найдут. Или может найтись оружие, которое мы повернем против них.

- Я слышал рассказы, что бывает с людьми, которые здесь не хотят делать то, что им сказано.

- Ты про газ?

- Так я слышал. От газа не убежишь.

- Может быть, но если мы не найдем выхода, то нам так или этак, а помирать.

Мак-Кован кивнул:

- Послушай, прежде всего прочего, хочу у тебя одну вещь спросить. Нож, который у тебя в руке был пару минут назад, ты его действительно собирался пустить в ход против меня?

Кендрик почувствовал, как бросился жар ему в лицо, и отвернулся.

- Я не буду играть в эту игру, каковы бы ни были последствия, Кен. Не буду.

Кендрик медленно кивнул.

- Если мы не найдем выхода, нас обоих удушат газом. Мак-Кован пожал плечами:

- Так мы же все равно уже покойники?

Они искали, то вместе, то порознь, окликая друг друга через бездонную тьму. Нестойкая карта нижних уровней начала уже складываться у Кендрика в голове, но никаких потайных входов, никаких замаскированных ниш, где можно было бы спрятаться от солдат, управлявших Лабиринтом. Он ощущал нарастающую досаду отчаяния: не было времени как следует осмотреть нижние уровни.

В какой-то момент он услышал зовущий его голос Питера Мак-Кована.

- Посмотри, что я нашел.

Когда-то здесь был комплекс офисов - лабиринт внутри Лабиринта, переплетение перегородок и ячеек, набитых плесневеющими бумагами. Мак-Кован стоял и улыбался, глядя на лежащий у его ног зеленый металлический футляр, а в руках у него было какое-то приспособление из резины и стекла. Маска противогаза.

- Что, блин, не так уж они тщательно поработали?

- А еще здесь такие есть? - Кендрик обошел помещение, тщетно раскидывая ногами мусор в поисках зеленых металлических коробок. - Дай-ка посмотреть, - попросил он, протягивая руку. Какие-то внутренние часы подсказывали ему, что мало осталось времени до того, как на нижние уровни запустят следующую партию жертв.

Мак-Кован задумчиво огляделся.

- Ты заметил, что здесь камеры вряд ли есть? Кажется, чем ниже уровень, тем небрежнее наблюдение. Должны быть здесь слепые пятна.

- Что-то с этими камерами надо делать, - пробормотал Кендрик.

- А почему бы и нет? Ослепить гадов. Наступило недолгое молчание.

- Питер, если мы не найдем другой противогаз…

- Заткнись на фиг, - оборвал его Мак-Кован. Кендрик отвел глаза. - Найдем, - закончил Мак-Кован после длинной паузы. - Но для этого искать надо, а не ушами хлопать. Пошли по новой. Что-то могли пропустить.

Отломав по металлической ножке от разбитого стула, они пошли обходить помещение. Странно-радостно было разбивать камеры, попадавшиеся на глаза, хотя эти устройства и были крепче, чем казались с виду. Но все же их удалось разбить достаточно, чтобы ощутить чувство мстительного удовлетворения.

Если только не существовало других средств наблюдения, они теперь создали в Лабиринте зоны, где за их передвижениями было не проследить.

Оба они сообразили, что когда придет время умирать, это случится без предупреждения. Кендрик оставил противогаз в руках Мак-Кована - акт неявного доверия. Не доверять друг другу - это для них определенно значило смерть как минимум одного из них.

Кендрик надеялся, наверное, найти противохимический костюм, что было бы логично. Или же герметичную камеру, где можно было бы закрыться. Но поиски были бесплодны.

В какой-то момент солдаты Зирацки должны будут откачать отравленный воздух, чтобы запустить сюда следующую партию бойцов.

Выдохшиеся Кендрик и Мак-Кован были уже на самом нижнем уровне. Где-то здесь погибли Роберт и Райан.

- Я думаю, нам уже мало куда осталось идти. Мак-Кован глянул вверх, на своды.

- Как ты думаешь, они там, наверху, все еще живы?

- Кто «они»? - не понял Кендрик.

- Твои. Жена и ребенок.

- Не знаю. Иногда убеждаю себя, что должны быть живы, а иногда…

- Понимаю. - Мак-Кован кивнул. - Я тут еще кое-что нашел.

Он показал рукой в сторону сети коридоров, которые только что обходил.

- А что там?

Мак-Кован поднялся.

- Пошли, покажу сперва.

Комната была круглая, как перевернутая миска, свод поднимался над головами где-то на десяток метров. В центре стояла какая-то большая машина, а вошли они на подмостки, тянущиеся вокруг нее. На пол, вниз, можно было спуститься по висячим лестницам.

- Вон там. - Мак-Кован показал противогазом, который болтался у него в руке. Кендрик пошел за ним вниз по лестнице - похоже, к пультам управления.

- Я ничего не вижу, - сказал он, оглядевшись среди ржавеющих аппаратов.

Летящую ему в голову стальную дубинку он заметил; когда уже было поздно. От дикой волны боли помутилось в глазах. Кулак Мак-Кована бил и бил его в затылок, вбивая лицо в пол. Сознание уже покидало его, когда к лицу прижалось что-то холодное и твердое. И последнее, что он услышал, было тяжелое дыхание Мак-Кована.

Он видел сон.

В пустой черноте нижних уровней плавали фантастические создания, будто вышедшие из кошмаров Босха. Горящая фигура бегала по коридору, и окружало ее пламя, золотистое, но прохладное: оно не обжигало. Горящее создание звало Кендрика по имени, иногда умоляя, иногда со злобой.

А он отчаянно искал выход, он бежал через двери, которые раскрывались при его приближении, бежал мимо автоматических пулеметных турелей, и они за ним плавились, превращаясь в окалину. И сам он был всего лишь кожа и кости, сцепленные металлическими нитями, больше машина, чем человек.

Он очнулся от сна, обнаружил, что ему что-то закрывает лицо, плотно прижатое, и закричал, еще наполовину утопая в черном океане кошмара. Но что-то по-прежнему давило на лицо, и избавиться от этого предмета не удавалось.

В панике вскочив на нетвердые ноги, он не сразу понял, что у него на голове противогаз. Мысли мешались. Он потянулся к затылку, неловкими пальцами начал отстегивать маску.

И остановился, вспомнив слухи насчет газа. Снова затянув застежки, он сделал глубокий вдох - громкий и отчаянный звук в тесной маске. Коробка противогаза была аккуратно привязана у него между лопаток.

А Мак-Кована не было.

Под ногами ощущалась низкая вибрация, но так тихо, что сперва Кендрик приписал ее своему воображению.

Через полчаса он нашел Мак-Кована - тот не ушел далеко. Издали казалось, что он спокойно сидит, прислонившись спиной к стене. Но то, что издали казалось полуулыбкой, вблизи предстало судорожным оскалом - губы раздвинулись в гримасе боли, обнажив зубы, глаза закатились под лоб, и виднелись только белки.

Кендрик, защищенный противогазом, нервно облизал губы. Очень легко ему было представить, что это он вот так лежит. И как ни презирал он себя за это, но не мог подавить трепет радости, что умер не он, а другой вместо него.

Он вспомнил свой сон, в котором двери открывались по его малейшему капризу. Это ощущалось так реально, так…

Он оставил Мак-Кована и стал пробираться через уровни обратно, пока не дошел до той самой бронированной двери, которая дважды пропускала его в зону смерти.

Чем ближе подходил он к ней, тем громче гудела дверь невидимой энергией, от которой хотелось взяться за нее голыми руками и повернуть. И он ощутил совершенно определенно, что при этой мысли что-то провернулось в двери.

«Открывайся, зараза! - подумал он. - Выпускай меня отсюда».

На этот раз громкоговорители промолчали. Неразбитые объективы камер поблескивали, глядя на Кендрика, и он подумал, выпустят его сейчас или нет.

Он шагнул к огромному стальному блоку и толкнул его руками, понимая тщетность этого усилия. Потом рухнул на колени, прижался к стали головой.

И что-то внутри этой штуки поддалось, будто сняли давление или лопнул пузырь.

Он снова надавил на дверь, и вдруг почувствовал линии электроэнергии, соединяющие камеры в сеть. Пулеметная турель стала восприниматься как тонкая скелетоподобная тень, узор управляемых молний, текущих из нее навстречу электрическим системам, что управляют всем комплексом Лабиринта.

Он крепче прижал пальцы к металлу, и подумал, не чудится ли ему эта дрожь двери.

Но она вздрогнула, застыла, хотя слышно было, как щелкают внутри шестерни и рычаги. «Не удивительно, что Зирацки и его люди так нас боятся».

Он тихо всхлипнул, когда дверь наконец медленно, с трудом распахнулась.

- Кто там?

Ощущение было - как в набитой народом комнате, где все невидимы и неслышимы. Но чужое присутствие чувствовалось совершенно отчетливо.

Кендрик снова оказался там, где был убит Роберт. Он включил фонарь, который до сих пор использовал экономно, щадя батарейки. Но здесь ему нужно было видеть отчетливо, быть уверенным, что игра воображения - действительно игра воображения.

Под ровным лучом фонарика дальние стены переливались, превращая военный склад в волшебную пещеру. К изумлению Кендрика, труп Роберта все еще лежал там, где свалился много лет назад.

«Надо было мне тогда здесь погибнуть с ним и с Питером. Не заслужил я права пережить этот кошмар».

Он осветил лучом останки Роберта и поразился какой-то жутковатой красоте, которую они приобрели. Высохшее до скелета тело оплели серебристые нити, сходившиеся над ним из всех углов похожего на замковую залу грота, и тонкие их линии сливались в огромные канаты, выпадавшие из стен и потолка. Неисчислимыми миллионами ползли эти нити по полу, и разинутые иссохшие челюсти Роберта ярко вспыхивали под бегущим лучом фонаря.

Он скорее почувствовал, чем услышал легкое биение тысяч крыльев, источника этого почти неслышного звука, все время остающегося за пределами досягаемости луча фонарика.

Он заставил себя шагнуть вперед, к блестящему скелету, хоть у него и пересохло во рту от ужаса. Ему представлялось, что вот сейчас нечто шевельнется в этих пустых глазницах. Он ощущал что-то, таящееся за гранью его осознания, и это что-то пыталось заявить о себе яростным покалыванием в коже.

Крылья на краю поля зрения стали принимать форму - тысяча миллионов злобных шершней, и каждый с лицом того самого мертвого юнца.

Кендрик отодвинулся от безглазого скелета, а потом бросился бежать.

Он свернул за угол, потом еще раз за один, бежал и бежал, добежал до колодца и быстро спустился вниз, найдя там густую залежь золотых нитей. Пробежал еще несколько колодцев, теперь отмечая большое количество золотых волокон, начинающих превращаться в серебряные. В минутной нерешительности он остановился. На замеченном им перекрестке серебристые нити потолка стали падать вниз, прямо к его голове. Он завопил и увернулся.

Далеко за спиной был слышен звук, как от бегущей воды, и у Кендрика кровь застыла в жилах, когда он подумал, что может оттуда за ним гнаться.

Но золотые нити вели вниз, и он пошел за ними.

Он вошел в тот же огромный сводчатый зал, где в середине стояла машина и стойки с аппаратурой, безмолвные, как в тот день, когда он был здесь.

Быстро миновав зал, КеНдрйк обнаружил Питера Мак-Кована именно там, где помнил. На глаза навернулись слезы, накатило ощущение неутолимой потери.

Золотые нити густыми пучками выходили из голого черепа Мак-Кована, переплетались канатами, идущими к потолку. Труп сиял как алмаз.

Глянув вбок, Кендрик заметил блеск серебра, распространяющийся через этот поток золота. Возле останков Мак-Кована воздух пах пивом, сигаретами и потом, а на все это накладывался неустранимый мускус смерти.

- Питер? Прямо тут.

Это было тише любого шепота, но глубоко в мозгу у Кендрика.

- Почему я тебя не вижу? Раньще видел.

Все свои ресурсы бросил на его сдерживание, но скоро они кончатся. Тогда кончусь и я.

Кендрик уставился в пустые глазницы скелета,

- И что ты хочешь, чтобы я .сделал? - спросил он молящим голосом.

Возьми меня с собой.

- Ты мне сказал, что здесь я найду все нужные мне ответы.

Не здесь. Доказательства, которые тебе нужны - на «Архимеде».

Кендрик моргнул. Холодок пробежал по спине, такой резкий, что он чуть не вскрикнул.

- За каким же чертом было тогда меня аж сюда тащить? Потому что я тебе буду нужен там, наверху. Ты никогда

не найдешь то, что ищешь, если тебе придется иметь дело с Робертом один на один. Протяни руку - иначе я погибну без твоей помощи - а ты без моей.

- Отчего ты думаешь, что сможешь победить Роберта там, когда ты так облажался с ним здесь?

У нега здесь преимущество, которого там не будет. Я клянусь, там я с ним справлюсь. А теперь дотронься до меня. Протяни руку - и дотронься.

- Ты меня обдурил, засранец вшивый!

Я сказал, что могу дать тебе то, что тебе нужно, чтобы прищучить Дрегера - если ты сюда придешь. Но если ты уйдешь от меня, я не смогу тебе помочь. Возьми меня на «Архимед», и ты получишь то, что тебе нужно.

Кендрик пожалел, что нет у него работающего сердца - он бы сейчас услышал, как оно колотится.

- Ты меня обманул, сукин сын. А мог бы, мать твою, мне прямо все сказать.

Ответа не было. Он мотнул головой и выругался вслух. Потом опустился на пол рядом с трупом Мак-Кована и вдруг с ужасом заметил, как быстро распространяется серебро. И снова услышал тот же далекий шелестящий звук.

Он снял перчатку и протянул руку к щеке Мак-Кована, впервые заметив, как ровно поверхность кости покрыта ресничкоподобными нитями, будто золотым пухом. Закрыв глаза, он потянулся дальше. Золотистые волокна коснулись кожи с жалящим ощущением.

Он снова открыл глаза, подавляя в себе вопль. Золотистые нити пошли по тыльной стороне ладони, покрывая ее в считанные секунды, будто он только что провел пальцами через скопление золотистой паутины.

Он отступил назад, задел костяной локоть. Сидящий перед ним скелет свалился, череп звучно стукнул по полу.

Кендрик судорожно выпрямился, со страхом и тревогой глядя на свою руку, где золотые волокна впитывались в кожу.

Шелест стал громче, напористей.

А перед Кендриком из воздуха возник Мак-Кован и скривился в гримасе.

- Так-то уже больше похоже на дело, - буркнул он. - Ладно, сматываемся к чертовой матери.

- Что ты со мной сделал? - вскрикнул Кендрик. - Что это за дрянь в меня впиталась?

- Не дрянь это, а я, - ответил Питер. - Не сомневайся, я тебе дам то, что ты хочешь. Но сперва ты меня доставишь на «Архимед».

Когда Кендрик возвращался по своим следам, на него напали невидимые крылья, но когда он стал махать перед собой рукой,там ничего не оказалось.

- Да выбирайся побыстрее отсюда, - буркнул Мак-Кован. Золото за ними увядало, исчезало, и серебро растворялось в нем, как краска в воде.

- Это не наяву, - бормотал про себя Кендрик, выходя к колодцу и начиная подъем. - Это все у меня в голове.

Он снова и снова повторял эти слова, как мантру. У двери он остановился - в голове водоворотом вертелись мысли.

Он понял, что, наверное, Роберт Винченцо был источником изначальной инфекции нанитов. Усиления вышли из его тела, беспрепятственно распространились по коридорам и темным залам Лабиринта за прошедшие годы, и какое-то эхо выродившегося разума мальчишки где-то еще бродило в них. То же самое, конечно, случилось и с Мак-Кованом, а может быть, где-то здесь и трупы других лаборокрысов лежат в братской могиле, а волокна нанитов медленно пропитывают окружающую почву. Может быть, их мысли все еще снуют в этой сырой мшистой земле…

Далекий, резкий и похожий на детский смех донесся до него из темноты.

«У меня в голове».

- Нет, это на самом деле, - ответил голос Мак-Кована где-то у Кендрика за плечом.

- Мать твою, ничего этого нет на самом деле!

Кендрик прибавил ходу, хотя мышцы немели от усталости. Он ровно шел вперед и вверх по бесчисленным коридорам и колодцам.

С уровней смерти он уже вышел, но идти еще было неблизко.

Плотные переплетения нитей - теперь серебристые, куда ни глянь, - начали вздуваться и набухать, будто пузыри пара в нагретой жидкости.

А когда он подошел К такому гладкому куполу серебра нескольких дюймов в диаметре, торчащему из проросшей волокнами стены, под маслянистой поверхностью стала извиваться фигурка гомункулуса, будто ожидая рождения.

Кендрик отступил от нее прочь, и что-то со стуком упало ему под ноги. «У меня в голове, у меня в голове». Паника нарастала в нем мощным приливом. Ещё больше пузырей стало расти вокруг, Кендрик повернулся и побежал, подстегиваемый адреналином, направляясь к далекому солнцу где-то там, в невидимой высоте.

Только через несколько минут он понял, что уронил фонарь.

Невидимое присутствие Мак-Кована постоянно ощущалось у негр за плечом.

- Тут были не только вы двое, - выдохнул Кендрик. - Что с ними сталось?

- Роберт их подчинил, поглотил, как кит Иону. Они были не из Семнадцатого, у них не было силы, как у тебя или у меня.

Выбравшись из очередного колодца, Кендрик оказался в отделениях. Темнота за спиной в глубинах Лабиринта наполнилась странным звуком, будто река бежала следом. Кендрик толкнул перед собой дверь, вышел и быстро захлопнул, потом подпер ее ржавым остовом кровати.

Уже почти, уже почти вышел.

Он бросился бежать по коридору и вскоре нашел центральный колодец, выводящий вверх. Пустые шахты лифтов зияли внизу разинутыми пастями.

Поставив ногу на нижнюю ступень, Кендрик оглянулся на длинный коридор и увидел облако крошечных крылатых тварей, похожих на разозленных ос.

Здесь, ближе к поверхности, стены не так сильно поросли нитями. Но прямо у него на глазах выровнялся и закруглился серебристый участок, тут же образовав побег, и Кендрик разинул рот, увидев, как вдруг серебро окрашивается золотом. И росток растаял, вернувшись в стену, будто его и не было.

«Это делает Питер, - понял Кендрик. - Сдерживает Роберта».

Он снова устало зашагал вперед, потеряв всякое чувство времени. Коридоры стали бесконечными, тянулись и тянулись в темную пустоту. Но что-то заставляло Кендрика идти, и тело его превратилось в машину, несущую сознание через бессветные глубины.

Где-то впереди лежал внешний мир. Тусклая серость Превратилась уже в ясный намек на свет, разрешилась в виде далекой мерцающей точки в центре вселенной.

- Почти дошли, - подбодрил Мак-Кован прямо над ухом. Хотя, конечно, Мак-Кован был теперь внутри него, а не снаружи. И когда они выйдут из Лабиринта, так и будут жить в одной голове? Или на этом все и кончится?

Он вышел надо боли яркий утренний свет, покачнулся и закрыл глаза рукой, пока не приспособилось его усиленное зрение. Солнце еще было низко над горизонтом, лучи его отражались от сырой буйной растительности джунглей. Дрожа от усталости, он втянул в себя воздух, напоенный тысячью ароматов…

И снова остановился. Кожу закололо повсюду: на ногах, на спине. Почти жгучее ощущение…

Неподалеку, на гребне невысокого холма стоял Бадди, оглядывая равнину, где расположился Лабиринт. Руки он небрежно сложил на груди, как турист, осматривающий достопримечательности.

Он обернулся, будто подсознательно ощутив присутствие Кендрика, направился к нему, широко улыбаясь. Но улыбка эта тулке растаяла, сменившись гримасой ужаса.

- Господи, Кендрик, что у тебя с лицом?

Кендрик глянул на свои голые руки без перчаток, на линии и контуры которые теперь выпирали под кожей. Волокна пронизывали ее паутиной. Он поднял руку, и пальцы ощутили те же тонкие нитеобразные линии под кожей щек, носа, ушей, на черепе. Он издал хнычущий звук - и рухнул на колени.

Бадди подбежал, хотел взять его за руку, но Кендрик поднял руку, не подпуская его:

- Не трогай меня!

- Кендрик, тебя надо быстрее в больницу, или к врачу…

Кендрик судорожно вздохнул. Ему хотелось сжечь собственную кожу, содрать ее с себя, до костей, лоскутами. Посмотрев на Бадди, он увидел отвращение, которого его спутник не смог до конца скрыть.

Бронированная дверь застыла на полдороге, и Кендрику пришлось протискиваться в узкую щель. Но все-таки она открылась, и он услышал голоса: люди разговаривали возбужденно, срываясь на крик.

И что-то гремело долгой низкой вибрацией, рокотавшей по трубам и кабелям, выстелившим потолок. Видны были очертания других лаборокрысов, глядящих из темноты. Пулемет на турели возле двери застыл неподвижно и беззвучно. Из динамиков слышался треск.

У ученых и солдат, которые их стерегли, что-то случилось. И Кендрик сразу понял, что это реальный шанс на спасение.

Он снова шагнул вперед - турель не проснулась. Кто-то оттуда, спереди, двинулся к нему - это оказался Бадди,

- Это ты, Кендрик?

Остальные подошли поближе. Он ощущал их передвижение, слышал, как они переговариваются вокруг - тени на фоне теней.

- Есть путь наружу, - сказал он, выпуская из пальцев противогаз. Бадди уставился на маску круглыми глазами.

- Откуда ты ее взял?

- Люди Зирацки не все подобрали. Что тут случилось, пока я был внизу?

- Мы слышали в динамиках стрельбу, потом все намертво стихло, как сам видишь, Это было часа два назад. Потом громкие тяжелые удары, будто где-то что-то взорвалось. - Бадди скривился. - Мы думали, вы оба убиты. Ты был там дольше всех прочих. А Питер - он?..

- Убит. Мы нашли противогаз - потому я и жив. Бадди неуверенно посмотрел на Кендрика.

- Нет, не так, как ты думаешь. Он мне нарочно спас жизнь. Послушай, кажется, я знаю, как нам уйти. Есть способ.

Он прижался рукой и щекой к огромной бронированной двери, что отделяла нижние уровни от отделений. Под его прикосновением она загудела энергией. Он закрыл глаза, слыша шарканье и бормотание собравшихся вокруг людей. Он должен это сделать - иначе они потеряют последнюю надежду на спасение.

Кендрик провел рукой по поверхности двери. Что-то под его прикосновением неслышно щелкнуло там внутри, сдвинулось. Гулкое потрескивание прозвучало в толще двери, и Кендрик ощутил, как она подалась.

- Давайте, - сказал он. - Навались.

С десяток пар рук, ослабевших от голода и жажды, уперлись в металл. Сперва Кендрику показалось, что не вышло, но потом что-то поддалось внутри, и дверь отошла в сторону, мало-помалу, скрипя петлями в знак протеста. Кендрик нажал сильнее, ощущая, как Поддалось что-то еще. Крики восторга зазвенели оглушительно, когда дверь свободно и широко повернулась, открыв за собой длинный коридор и колодец, в конце его.

Свободны!

Кендрик смотрел вдаль, освещенную тусклым электрическим светом. Они были свободны.

Скоро стало ясно, что Лабиринт подвергся нападению. Из научного персонала и охраны удалось найти несколько человек, наполовину одетых в форму. Они лежали, глядя в потолок, будто видели сквозь него что-то наверху. Один лежал, скорчившись, в углу, и лицо его блестело будто редкий и драгоценный металл. Оно было мирным, и он никак не реагировал на приближение заключенных.

Кендрик прошел мимо, уносимый потоком тел. Он извернулся, оборачиваясь на солдата, который погибал под градом ударов, даже не замечая этого.

Нашли и других, скрывавшихся в кабинетах и лабораториях. Толпа шла, не встречая сопротивления, и многие сотрудники Лабиринта погибли во время этого исхода, забитые насмерть всем, что только под руку попадалось. Кендрик следовал примеру своих товарищей по заключению, не в силах, да и не желая противостоять жажде мести.

Пара лаборокрысов свалилась под пулями оставшихся охранников, но остальные, охваченные безумием бунта, бросились вперед неудержимым потоком, и солдат измолотили насмерть.

Откуда-то сверху долетел приглушенный далекий гром. Восставшие сотенными толпами врывались в отделения, поднимали живых с кроватей, оставляя мертвых. Но шли уже медленнее, устали.

Наконец толпа достигла наземного уровня, спотыкаясь по коридорам и лестницам, а оставшиеся сотрудники Лабиринта, уже очень немногочисленные, разбегались при ее приближении, оглашая воздух предупреждающими криками.

Кендрик шел с остальными, вверх и вверх, заранее ужасаясь тому, что он увидит, когда посмотрит на себя в ярком электрическом свете, озаряющем верхние уровни. От одежды уже почти и лохмотьев не осталось, исцарапанное тело измазалось грязью и кровью.

Заглянув в последний коридор, он увидел впереди солнце, настоящее солнце, пробивающееся сквозь дверь на другом конце. Снова качнулась под ногами земля, и Кендрик понял, что кто-то - наконец - явился им на выручку.

Кендрику все еще снились бесконечные коридоры.

Иногда он горел странным серебристым светом. Бывало, что он умирал, снова и снова, и твердая черная рукоять острого ножа торчала у него из груди, и боль была невообразима. Он вспомнил, как умирал двумя различными способами. Вспомнил, как бежал, спасаясь от человека с его, Кендрика, лицом, потом ударился об стену и не мог вздохнуть в отравленном воздухе.

Кендрик открыл глаза и увидел над собой широкий размытый круг лопастей, разрезающих воздух. Он поднял голову от спинки сиденья второго пилота и выглянул вниз.

Если вытянуть шею, можно было увидеть дым костров, поднимающийся от земли в нескольких сотнях метров внизу. Сколько же он спал?

Кендрик постарался собрать расползающиеся мысли и поймал на себе брошенный мельком взгляд Бадди.

«Лос-Анджелес», -вспомнил он. Бадди везет их в Лос-Анджелес.

Очевидно, он был в отключке почти все путешествие, и испытывал за это мрачную благодарность судьбе. Сейчас он видел под собой реконструированные районы Лос-Анджелеса. По телевизору он уже видал эти ультрасовременные шпили, похожие на куски хрусталя, восставшие буквально из пепла. Но сейчас, когда он сам оказался здесь, эти случайные оазисы света и техники казались неуместно кричащими среди таких обширных невосстановленных руин.

Водя пальцами по тыльной стороне ладони, Кендрик стал рассматривать новые контуры и линии под кожей, заметив про себя, что после выхода на солнечный свет Мак-Кован из его ощущений исчез.

Чуть позже при очередном взгляде вниз он увидел обширный палаточный лагерь, раскинувшийся на холме, и посреди лагеря - торчащий знак Красного Креста. Вдруг пришла мысль о Харденбруке и о том, каково здесь было, когда раздался взрыв.

Вскоре они пролетели над типичным военным лагерем с грузовиками и джипами, выстроенными рядами, все с камуфляжной окраской.

Будто прочитав его мысли, Бадди ободряюще улыбнулся: - Мексиканская армия. Понимаешь, Калифорния сейчас едва ли принадлежит Штатам - да и кому она нужна с такой экономикой после атомного взрыва? У Вашингтона хлопот полон рот с сепаратистскими республиками, чтобы еще беспокоиться о том, кто будет управлять грудой развалин.

Вертолет рассекал стерильное лос-анджелесское небо. Там и сям виднелись зоны, каким-то чудом избежавшие опустошения. Но Кендрик был потрясен, увидев, что после стольких лет город восстановлен так мало.

Пустые пятиполосные фривеи тянулись к океану параллельными линиями, и когда вертолет снизился, Кендрик заметил десятки брошенных бассейнов, рассеянных по склону холма рядом с руинами дорогих особняков. Ему живо вспомнились картинки репортажей горящего Беверли-Хиллз.

Сами бассейны смотрелись как полуобглоданные кости, выбеленные безжалостным солнцем. Там, где когда-то были бульвары с дорогими бутиками немодными галереями, остались брошенные шанхаи. И всюду, всюду росли одичавшие пальмы.

Бадди вел машину к земле, и люди, стоявшие на широком поле неухоженной травы, следили за ними взглядом. Неподалеку стояла группа строении, некоторые полуразрушенные, другие явно построенные из случайных обломков, крытые листами гофрированного металла. Часть незанятой земли поблизости была возделана, и на ней- рядами росли новые посевы. Кендрик не сразу понял, что видит бывшее поле для гольфа. А вокруг него на растресканном асфальте стояли скелеты автомобилей.

Кендрик вышел из вертолета. Жужжание лопастей резко стало тише и замолкло, он заморгал на яркое солнце. Люди, которых он заметил сверху, теперь шли к ним, таща за собой большой зеленый брезент. Бадди выпрыгнул из кабины, подбежал и ухватился за край. Кендрик смотрел, как вертолет накрыли брезентом.

Бадди подошел и хлопнул Кендрика по спине, но Кендрику нетрудно было заметить, насколько другу не по себе.

- А зачем брезент?

- Скрывает тепловое излучение. - Бадди повернулся поздороваться с Велизом, который разговаривал с другими подошедшими. - Сэмюэл, осталось у тебя еще то мексиканское пиво?

В предвечерней жаре у Кендрика вся кожа чесалась, от еды и питья клонило в сон.

Они сидели на открытом воздухе возле костра, сложенного из дров в кирпичном круге. Неподалеку расположились с полдюжины собранных на живую нитку машин, которые, вопреки своей внешности, все-таки, очевидно, функционировали. Кендрик, ни о чем не думая, глядел в огонь, на звезды в небе, и очень старался именно не думать ни о чем.

К нему подошла женщина - хотя он не мог не отметить, что подошла не слишком близко. Губы ее раздвинулись в неловкой улыбке - что-то было в ней милое.

- Еще голодный? - спросила она. - Хочешь еще поесть? - Да нет, спасибо. - Кендрик пожал плечами. - Как-то трудно поверить, что здесь каждый - лаборокрыс. Не видел, чтобы нас столько собралось в одном месте, с тех самых пор…

Он не договорил.

- У всех такое же чувство, - кивнула она.

Он присмотрелся к ней поближе, вздрогнул, когда заметил, как близка она к смерти. Она вошла в стадию быстрого бесконтрольного роста усилений, шея потемнела от расползания нанитных нитей в теле, толстые шнуры того же происхождения искривили губы и щеки,

Кендрик ощутил резкий укол жалости - и отвернулся.

Когда женщина ушла, Кендрик нашел дорогу к зданию, где ему предстояло провести ночь. Ему хотелось прямо сейчас оказаться в помещении, чтобы на него не смотрели под открытым небом испуганные глаза.

Он нашел общественный туалет и долго таращился на свое отражение при луне в засиженном мухами зеркале над умывальником. Туалет был лишь чуть больше шкафа, но кроме химического унитаза сюда все-таки впихнули рукомойник. Вместо двери висела темная шерстяная штора.

Кендрик дернул за шнур выключателя, и зажглась галогенная лампочка, рассыпав мерцающие искры по наростам, покрывающим теперь его лицо. Он посмотрел ниже» на изгиб шеи, где они уходили под воротник рубашки.

- Что же со мной творится? - шепнул он, ни к кому не обращаясь. Мак-Кован совсем не проявлялся. Плохой признак? Или нет? Никак не узнаешь.

- Ты тут как? - спросил тихий голое. Кендрик обернулся, увидел женщину, с которой недавно перебросился нарой слов. Она смотрела на него, отодвинув занавеску.

- Не запомнил, как тебя зовут, - ответил он.

- Одри. Я не шпионила, просто услышала, как ты сам с собой говоришь.

В открытой двери за ее спиной виднелись висящие на крюках кастрюли - значит, там кухня.

- Бадди про тебя говорил, - продолжала она, - и я так поняла, что ты на нашей стороне. Но ты так на нас смотришь, будто всех нас считаешь психами. Ты же был в Семнадцатом?

Кендрик кивнул, вышел из туалета и подошел к ней. Она говорила достаточно дружелюбно, но, каково бы ни было их общее прошлое, он напомнил себе, что толком этих людей не знает. А поэтому тщательно подбирал слова для ответа:

- Да, я там был. Но по словам Бадди получается, что у меня было не совсем так, как у вас у всех.

- Но видения - ты же их видел? Бадди говорит, что да.

- Я видел кое-что из того, что видели вы, но мне давали особое лечение, которое не позволило видеть все. Честно говоря, не скажу, что готов поверить, будто все так и есть, как вы видели.

Одри слегка возмутилась:

- Омега - настоящая. Я ее видела, я ее ощущала.

- Теория точки Омега - всего лишь теория. И она, как любая теория, справедлива лишь при некоторых условиях.

Обстоятельствах, которые предположены истинными. Я ясно выражаюсь?

- Можешь мне поверить, я полностью в курсе всех: подробностей.

- Да? Из вас никто не может твердо знать, что все, что вы видели - реально. Потому что видели вы только картинки у себя в голове, и все. При данной степени верования это больше похоже на религиозные убеждения, чем на объективное знание.

Одри покачана головой, улыбаясь знающей улыбкой истинно верующего, и Кендрик почувствовал прилив иррациональной злости. Она глядела на него как на заблудшее дитя, упорствующее в заблуждениях.

Проблема была в том, что все-таки что-то происходило, огромное и беспрецедентное. Где-то наверху образовывался этот тоннель-дыра-пробой, невозможная пространственная аномалия, от которой физики на планете ночами не спали. Может быть, просто он не хотел этого видеть, не хотел воспринимать - и кто может поставить это ему в вину?

Кендрик подумал, какова была бы реакция Одри, узнай она, что он предпочел бы уничтожить станцию, чем видеть ее в руках Дрегера - или чьих бы то ни было.

- Тогда я тебе могу сказать кое-что для тебя новое, - сказала она. - Пусть тебе это кажется просто теорией, но есть на свете люди, которые считают нас чудовищами, и ничего хорошего нам ждать не приходится. Скоро нас интернируют или просто убьют, и все кончится. А вот так - мы можем сами действовать. Сами решать свою судьбу.