Тьма над бездною

Вадим Кумеров

ТЬМА НАД БЕЗДНОЮ

День первый. 13 марта 1998 от основания Вализора. Вопреки ожиданиям, конца света в тот день опять не случилось. Обычное пасмурное утро заползло на небосвод и прогнало черные тени, накрывшие город. С притаившейся между домами помойки потянуло гнилостную вонь. Испуганно каркнув, шумно взлетела ворона, разбуженная похмельным нищим, выползающим из своего укрытия. По потрескавшейся дороге, обрамленной бесформенными глыбами серого льда, задвигались люди. Со звоном полетела в канаву емкость из-под живительной влаги, спасшей очередного бедолагу от страшных мучений. Зашуршали платные и бесплатные утренние газеты, заливая в кристальные мозги добропорядочных граждан душную жижу. Один за другим потухли запоздалые ночные огни, и Вализор - вечный город, лоскутным одеялом раскинувшийся до самого горизонта - окрасился в свой любимый цвет. Серый город - отражение неба в грязных лужах. Мелкий холодный дождь смыл позолоту с остроконечных куполов храмов. Сырость поползла по извилистым переулкам, забираясь в каждую щель. Скопления бесцветных глаз еще быстрее задвигались в мутных реках улиц, спеша укрыться за стеной повседневных забот. Хотя нет, горели в этих глазах маленькие дьявольские огоньки, запах загадочности витал в воздухе, и каждый надеялся в тот день, что на шершавых стенах домов проступят цветные пятна. Была пятница, тринадцатое число. * * * Мрачной глыбой высилось над Вализором здание Академии, построенное еще во времена Гуриона, когда по всему городу возводились монументальные железобетонные сооружения во славу богов и правителей. Некоторые из них давно рухнули, погребая под собой сотни невинных душ. Осталось только пять высоток, устремившихся в небо, подобно ножкам перевернутой табуретки. Почему не упала Академия, можно было легко понять: ее фундамент уходил на много этажей под землю, распусти корни на километр вокруг. Правда, простых смертных, а уж тем более студентов в эти обширные подземелья не пускали, и о том, что там находится ходили самые нелепые слухи. Утверждали даже, что именно оттуда вылезали чудовища, мутанты и прочая нечисть. Сама Академия располагалась в надземной части этого айсберга, окруженного районами учебных корпусов и студенческих общежитий. С самого утра нескончаемый поток учащихся суетился вокруг его многочисленных входов и выходов, напоминая большой дружный муравейник. В огромных аудиториях профессора с умным видом читали снотворные лекции; в парке на скамеечках студенты эти лекции прогуливали. Когда же погода была похуже, они перемещались на какой-нибудь этаж повыше и усаживались шумными стайками в просторном холле на подоконники. Кто-то играл в карты, кто-то читал книги, кто-то просто сидел и курил, обсуждая с друзьями проблемы мироздания или последний футбольный матч. Ближе к середине дня на подоконниках появлялось пиво, и становилось совсем хорошо. Неиссякаемый источник беззаботного веселья журчал до самого вечера, согревая сердца и наполняя беседу безрассудной смелостью суждений. И только два раза в году источник сей замирал, и в воздухе повисала давящая тишина. И наступала сессия, и редкий первокурсник пробегал рысью, спеша на экзамен. В чертову пятницу народу в холле было также немного. На одном из подоконников устроилась небольшая компания, ведущая странный разговор. -- Куда сегодня собираешься? - Как стемнеет, пойдем с Кронгом на ближайшее кладбище. Будем ловить духов. - Каких, добрых или злых? -- Скорее спиртных. - Да ну вас! - Так поведай нам, неразумным, как же это может сочетание цифр на календаре как-то повлиять на жизнь. - Но ведь люди то верят, значит, что-то в этом есть. - А я не верю. - Поэтому и не видишь ни черта. - Ну я дудун! - донеслось с соседнего подоконника под дружное ржание. Там пятеро любителей перекинуться картами играли в недавно ставшую популярной квинту. Игра эта была невероятно запутанной и долгой. Трое из игроков были известными на всю Академию картежниками, а двое других, видимо, решили поучиться. - Что там у вас? - спросил любитель спиртных духов. - Я на Большой Игре тридцать два очка забрал, - ответил автор восклицания толстый первокурсник по имени Грэг, которого все почему-то называли Дед. - Ну ты дудун... - У меня сегодня затмение в мозгах с самого утра. - Это все чертова пятница так действует. - Ты, Лекс, все излишне мистифицируешь. Лекс поправил бандану, изрисованную черепами: - Вот увидишь, этот день так просто не пройдет. Купи завтра с утра для разнообразия газету вместо пива. - В газете чего только не напишут. - Я вот вчера в газете читал, что поймали гигантскую личинку, -- подключился к разговору старшекурсник Злобный. - Посадили ее в клетку, она долго и жутко выла, а потом и вовсе сдохла, всю лабораторию провоняла. В компании, как искры, пробежали несколько смешков. Злобный, видимо удовлетворившись, уселся на подоконник и закурил. - Подкинь огоньку, - попросил его Лекс, забивающий трубку рядом, и тот передал ему коробку спичек. - Спасибо. - Ты чего такой мрачный? - спросил Злобный. - На нас обиделся? - Да нет. Просто Алазар обещался подойти, и нет его. А я сижу тут, как дурак, жду. - Ничего, сейчас подойдет, - утешил его Злобный с добрейшей улыбкой. И за что только ему такое прозвище? В дальнем конце коридора показалась долговязая фигура. Молодой человек в черной рубашке и брюках, бывших когда-то тоже черными, быстрым шагом направлялся в аудиторию, надеясь успеть на лекцию. В полупустой сумке, перекинутой через плечо, надрывно гремели письменные принадлежности, возвещая об отсутствии там учебников. На лице его явственно отразилась озабоченность, а в глазах горела решимость попасть на занятия. Нельзя было сказать, что был хорош собой, но угловатые черты лица, все же, выделяли его из толпы, а глубокие карие глаза притягивали взгляд. Темные волосы были стянуты назад в хвостик. - А вот и он, - обрадовался Лекс. - Привет, Ал! Куда торопишься? - Привет всем! - ответил Алазар. - Вот, в кои-то веки собрался на лекцию, - и, не вынимая рук из карманов, он устремился мимо подоконника к аудитории. - Можешь так не спешить, - сказал Лекс, невозмутимо раскуривая трубку. - Ты все равно опоздал уже на пятнадцать минут. - Алазар сбавил скорость. - И вообще, лекцию отменили. Он встал как вкопанный у самой двери, затем дернул ручку, чтобы убедиться, что его не разыгрывают, и разразился безмолвными проклятиями. - Вообще то об этом сказали еще на прошлой лекции, - злорадно пояснил Клипс, который из принципа ходил в костюме и посещал все лекции. - Если бы ты там был, то не стал бы тащиться сюда в такую рань. Алазар перестал со зверским выражением лица шевелить губами и обратил внимание на Клипса: - А ты тогда что тут делаешь? - Да так... Может, в библиотеку пойду. - Извращенец! У него лекцию отменили, а он, вместо того, чтобы выспаться, все равно идет в Академию. Нет, мне этого не понять, -- Алазар присел на подоконник. - Что будем делать? - Давайте в картишки перекинемся, - предложил Сот и достал из кармана свежую колоду. Играть он толком не умел, но ему удивительно везло, причем постоянно. - Да ну! - сморщился Лекс. - С тобой играть не интересно. - Замучили уже эти карты, - поддержал его Алазар. Некоторое время сидели молча. Сот неуклюже перемешивал колоду, Клипс уставился в заумную книгу, Лекс и Злобный задумчиво курили. Алазар глядел на дождь за окном и теребил пуговицу на рубашке. Наконец у него в голове проблеснула неплохая идея, но его опередил Злобный: - А чего мы тут сидим?! Пошли пиво пить! - Точно! - почти хором поддержали его Сот и Лекс. Клипс не отрывался от книжки, а Алазар попытался поймать за хвост ускользающую мысль, но потом бросил это бестолковое занятие и подумал о пиве. Да, это было бы неплохо: прохладное пиво с хрустящими лепешками. Сидеть на подоконнике и наслаждаться жизнью. Как всегда, в самый неподходящий момент проснулась совесть. - Нет, не выйдет, - сказал Алазар понуро. - У нас через два часа семинар по алгебре. Вроде, контрольную обещали. - Контрольную? - Лекс почесал в затылке. Он учился в одной группе с Алазаром и действительно что-то такое слышал. - Ну и ладно. Выпьем пивка, а потом на семинар. Вполне успеем. - Написание контрольной в состоянии алкогольного опьянения чрезвычайно вредно для здоровья в целом и успеваемости в частности, - прогундосил Клипс, не отрывая хобота от учебника. Совесть еще сильнее сжала горло Алазара. - До контрольной еще два часа, - возразил Лекс. - К ее началу мы уже немного протрезвеем. Правда что, -- попытался успокоить свою ненасытную совесть Алазар. - Я все равно ничего по этой теме не знаю, следовательно, придется списывать, а на это пиво не повлияет Совесть ослабила хватку, и он выдохнул: - Пошли, только на контрольную обязательно вернемся, а не как в прошлый раз. - Ну конечно, - уверил его Лекс. - Контрольную забивать нельзя. Когда вчетвером, оставив Клипса наедине со знаниями, они выбрались на улицу, дождь прекратился. Злобный сначала предлагал идти в таверну Два Жука, располагавшуюся рядом с корпусом зоологических лабораторий, но Алазар возразил, что долго засиживаться никто не собирается, и решено было закупиться пивом на улице лавочников в жилых кварталах и вернуться на родной подоконник. Там же купили и хрустящих лепешек. Булочник Дэн, сам обслуживающий в тот день клиентов, сначала подозрительно косился на выпуклости под куртками, но потом, услышав знакомый звон бутылок, одобрительно хмыкнул и дал каждому по одной лишней лепешке. Будучи в радостном настроении, Алазар уже предвкушал предстоящие удовольствия, которые сулили хорошая компания и содержимое его карманов, но, первым выйдя из-за угла в холл, он вынужден был юркнуть обратно. Двое мускулистых мужиков в серых мундирах обыскивали участников квинты, тупо вглядываясь в найденные у них в карманах документы. Клипса на подоконнике уже не было, из чего Алазар сделал вывод, что тот заблаговременно ушел в библиотеку. - Что там? - спросил Сот, пытаясь пройти к подоконнику. - Стража! - прошипел Алазар, держа его за куртку. - !!! - сказал Лекс. - Крысы поганые! - сказал Сот. - Попали... - сказал Злобный. Алазар промолчал. Городская стража была больным прыщом на мягком месте каждого уважающего себя студента, ибо как можно жить, не нарушая запрет на карты и пиво, действующий на территории Академии. Конечно, бывали эксцессы, связанные с отдельными гражданами, которые упивались настолько, что начинали крушить стулья об стенки холла, но ведь такое случалось редко, да и то по большим праздникам. Серая братия же была глуха к нуждам студентов и периодически отлавливала нарушителей, что для последних кончалось отсидкой до выяснения обстоятельств, читай до вечера. Причем тех, у кого не было с собой ни карт, ни пива, стражники просто сгоняли с насиженных мест, а при возникновении разногласий отправляли в полет с лестницы. И как, спрашивается, простой студент может после этого любить родную стражу, хранящую покой законопослушных граждан? По вполне объяснимым причинам четверо студентов с пивом в карманах сочли за благо удалиться. В гробовом молчании они спустились по лестнице и опять погрузились в уличную сырость. - Мерзкая погодка, - сказал Алазар и облокотился на колонну крыльца. Ежась на холодном ветру, они стояли под навесом и уныло разглядывали безрадостный пейзаж. Неожиданно лицо Лекса просветлело: - Я знаю классное место, где можно посидеть, - сказал он, и в ответ получил три пары голодных глаз, вопросительно глядящих на него. - Подземелье! - Рехнулся, - разочарованно сказал Сот. Алазар потрогал лоб Лекса и покачал головой: - Не жилец. - А в сущности, неплохое местечко, - поддержал друга Злобный. - Вот, вот, - оживился Лекс. - Ты хоть раз там был? - спросил Алазар у Злобного. - Конечно. - Нас туда Лось водил, - закивал Лекс, - обоих. Там так здорово: тепло, сухо местами - темнотища... - А стража куда смотрит? - Не знаю. Тут недалеко вентиляционная шахта есть. Главное выбрать момент, когда вокруг никого нет, и быстро туда забраться. Правда, там на входе грязно, - Лекс опустил глаза и поковырял носком трещину между плит, - чуть-чуть. - И что, там внизу нет никого? - удивился Алазар. - Ну, рабочие иногда ходят, чинят чего-то. Но им по мордасам надавать, и дело с концом, если, конечно, самим того же не получить. - Но они там совсем иногда появляются, - поспешил заверить Злобный. - Я еще ни одного не видел. - Я хочу в подземелья! - заявил Сот. - А то они там были, а я нет! - Ну ладно, уговорили, - сказал Алазар, вздохнув. - Только чует мое сердце, не к добру это. На душе у него, и правда, было неспокойно. А может, это задушенная совесть скреблась из последних сил. Заветная вентиляционная шахта, почти незаметная между нависших корпусов, находилась в пяти минутах ходьбы. Оглядевшись, Злобный отодвинул две доски на ее крышке, и друзья, почти не измазавшись, проникли внутрь. Длинный коридор сквозь тьму, кое-где прерванную столбами света, вел в сторону высотки. Глухая тишина облепила стены, отзываясь только звуками капающей воды. Держась за шершавую стену, Лекс шел впереди и указывал дорогу. За ним осторожно крались все остальные. Не доходя до самого здания Академии, проход сворачивал направо и погружался в кромешную темень. - Спички у кого есть? - шепотом спросил Лекс. - Ага, - Злобный нащупал его руку и вложил в нее коробку. Время от времени освещая путь, они пробрались по извилистому коридору, и спустились на этаж. Там потолки были немного ниже, а кое-где приходилось пролезать под толстыми трубами, загораживающими дорогу. Несколько раз, свернув в боковые проходы, они поднялись по скобам наверх. Внезапно Алазар расслышал посторонний звук. - Тихо! - прошипел он, и все замерли, стараясь не шуршать подошвами. Справа доносилось мерное постукивание, как будто кто-то работал молотком за стеной. - По-моему, там кто-то есть, - еле слышно прошептал Лекс. - Давайте вернемся, - предложил Злобный. - Чего-то мне не хочется встречаться с местными жителями. Алазар подошел к правой стене и прислушался. Звук раздавался снизу. - Тсс! - сказал он. Звук затих. - Не слышу, - констатировал Сот. - Еще бы, - усмехнулся Алазар. - Теперь вода капает мне на руку. - А почему же звук был такой глухой? - Она тут на какую-то фигню попадала. Успокоившись, путешественники проследовали дальше и оказались в просторном помещении с косым потолком. На разной высоте тьму подземелья пронизывали массивные балки, пол был покрыт толстым слоем песка. Пахло подвальной затхлостью. - Где мы? - спросил Алазар, окончательно потеряв ориентацию в извилистых переходах. - Под лестницей парадного крыльца, - ответил Лекс. - Тут и остановимся. Говорить можно чуть громче, тут нас никто не услышит. - Есть в жизни каждого человека небольшое количество ни с чем не сравнимых удовольствий, - сказал Алазар, размещаясь на одной из балок. - Иногда даже кажется, что только ради этих мгновений и дана ему жизнь, ведь даже если человек живет ради детей или ради будущего всего человечества, он получает от своих деяний то же самое удовлетворение, что и живущий сегодняшним днем бездельник от выпитой в компании друзей бутылочки пива. - С характерным шипением пробки отделились от бутылок. - А если она выпита в полной темноте загадочного подземелья, да еще под хорошую закуску, то это для него просто верх блаженства. - Хорошо сказал! - Так выпьем же за то, чтобы у нас почаще и подольше была возможность получать кусочки этого блаженства, - закончил Алазар. - Ничего, Академия - не школа, за десять лет не закончишь, - добавил Злобный. Под дружный смех в густой темноте столкнулись четыре бутылки, и, спустя несколько мгновений, захрустели лепешки. - Свежее... - Эх, хорошо! - Гораздо лучше, чем на лекции. Пиво было действительно вкусное и приятно согревало продрогшие внутренности, а соленые лепешки как нельзя лучше подходили к этому напитку. - Кстати, некоторые до конца не дотягивают, - сказал Лекс. - Лося то выгнали. - Да ну! За что? - Устроил дебош в общаге или что-то вроде. - И куда он теперь? - В армию, ясный пень, куда ж он денется. - Жалко его. Человек, ушедший в армию, выпадал из жизни на два года и возвращался уже совсем другой личностью, как правило, загрубевшей и всегда с сильно изменившимся мировоззрением. Впрочем, что можно было ожидать, если человек вынужден убивать, жить по указке, подчиняясь армейским законам и не имея ни права, ни возможности изменить что-то в этой жизни. Нельзя сказать, что люди, пришедшие с войны, были потеряны для общества, но многие из них были сломлены. Там, где каждое мгновение может стать последним, нет места размышлениям и человек, вернувшись домой, уже не способен, а может быть не желает думать, выбирать, искать. Он ищет поддержки. Да и как он может размышлять о вечном, если перед его глазами навсегда застыл кровавый лик войны. Если он возвращался... Конечно, такая судьба постигала не всех. Были те, кто даже там не сломался и сохранил свои убеждения, и даже укрепился в них. Они по-прежнему гордо отстаивали свои идеалы и всегда осознавали, что война - это, прежде всего, насилие и смерть. В противоположность другим, кто приходил оттуда эдаким светозарным рыцарем, хвастался своими ратными подвигами и особенно сочно расписывал кровавые сцены и трупы убитых врагов. Армия - это школа жизни, - говорили они. - Она сделала из нас настоящих людей с Большой Буквы. Так уж устроен мир, что побеждает сильнейший. Так будем же сильнейшими! Насилие было для них ответом на все вопросы. Хорошо, что большинство из них так и оставались в армии, дослуживались до высоких званий, увешивая грудь орденами за особенно жестокие расправы с противником. Они считали войну большим приключением и не видели в убийстве разумного существа ничего особенного. Подростка же, выросшего в тепличных условиях, считающего, что каждое создание имеет право на жизнь, и не желающего воевать, в армии не ждало ничего хорошего. Поэтому самым страшным, что может произойти со студентом Академии, считалось исключение с последующим набором на срочную службу. Правда, такие ребята в армию попадали не так уж часто. Слишком много лазеек было в системе набора для тех, кого выгнали или не приняли в Академию. Можно было, в конце концов, уйти из города и искать счастье в дальних краях, где до них не дотянется костистая лапа системы. Именно такая безрадостная перспектива представлялась упомянутому Лосю, а может и самому Алазару. Сидя с пивом в руках, он неспешно предавался размышлениям о том, что за такое количество пропусков его могут и отчислить, а, впрочем, обошлось уже не раз и еще раз пронесет. Как-нибудь сессию сдать можно. Разговор тем временем шел своим чередом. Говорили о последних событиях в городе и в Академии, о монстрах на улицах, так всем надоевших, о дальних странах... Когда посмотрели на часы, оказалось, что до семинара осталось пять минут. Пиво еще оставалось. - Ну что, побежим? - с нотками надежды в голосе спросил Лекс. Совесть, залитая пивом, последний раз приглушенно булькнула. - Да ну его в ...! - сказал Алазар и глотнул пива. - Вот и правильно. - Ох, и достанется нам на сессии... - Ничего, прорвемся. Вечеринка продолжалась, и вскоре пиво приблизилось к своему логическому завершению. Последний глоток Алазар оставил на дне и поставил бутылку на землю, дабы по старинному студенческому обычаю отдать остаток пива богу Халяве. Развалившись на балке, он не спешно забивал трубку, когда Сот, порядочно захмелевший, уронил на пол последнюю лепешку. - Да сопутствует нам Халява по жизни! - изрек он и допил пиво. - Чего? - спросил Лекс, отвлекшийся на беседу со Злобным о преимуществах девушек с филологического факультета. - Да так, лепешку уронил. Лекс и Злобный как-то странно замолчали, и в тишине стал различим шуршащий звук, доносившийся снизу. Алазар раскурил трубку и, из любопытства, осветил пламенем спички место, откуда, по его мнению, исходил звук. - Ё! - Сот нервно подпрыгнул и поджал под себя ноги. Лекс, до сих пор тихо похрюкивающий, заржал в голос вместе со Злобным. Вокруг лепешки, лежащей на земле, собрались странные создания, занятые усердным поеданием упавшей пищи. Были похожи они на обыкновенных мокриц: серый членистый панцирь с шевелящимися под ним парой десятков ножек и небольшими усиками, оглядывающимися вокруг. Только были они сантиметров двадцать в длину. Алазар, с детства страдавший неразделенной любовью к насекомым, да и вообще ко всем живым существам, тут же взял одну из них в руку. - Какая прелесть! Кто это? - Местное воплощение бога Халявы, - ответил Лекс сквозь смех. - Мы их зовем халявчиками. Халявчик в руке Алазара скатался в бронированный шарик, оставив на поверхности только усы. Придерживая его одной рукой и держа другой трубку, Алазар приготовился слушать Лекса. Ситуация была для Вализора типичная. Из тех, кто бывал в подземелье, никто не знал, откуда они пришли и что из себя представляют. Просто люди к халявчикам привыкли и уже не обращали на них внимания, а те, не обращая внимания на людей, жили своей насекомой жизнью. В общем, отношения складывались дружеские, можно сказать теплые. В отличие от жизни наверху. Там встречались ужасные монстры, которые могли даже угрожать жизни людей, но обычно бывало по-другому: люди безжалостно убивали любое инородное существо, с умыслом или по неосторожности оказавшееся в городе. Среди этих монстров было много разумных существ, которых именовали мутантами. Они приходили из своих земель, находившихся вокруг города, кто в поисках счастья, кто из принципа, а кого просто заносила в Вализор судьба. Мутанты, которым повезло не встретиться с воинствующими молодчиками в первые дни пребывания в городе, обычно поселялись у добрых людей, не видящих в отличии по фенотипу препятствий для общения. Это не считалось чем-то заслуживающим осуждения или даже необычным, но все больше и больше появлялось в городе тех, кто не считал мутантов, а уж монстров и подавно, достойными права на жизнь. Каждое утро на улицах находили новые изувеченные трупы мутантов. Монстров же планомерно и безжалостно истребляли специальные городские службы. - Ребята рассказывали, у них в общаге есть один такой халявчик, - продолжал Лекс. - Ест мало, но почти все, что падает на пол, живет смирно, за пределы комнаты не выходит. - Бегает эдакая гадость по полу, - сморщился Сот. - А если еще наступит кто - не отмоешь. - Ты пощупай, какой у них панцирь, - Алазар протянул Соту халявчика. - Можно наступать, сколько вздумается, разве что две-три лапы отдавишь. - В общаге даже есть примета: наступил на халявчика - зачета не будет, - сказал Лекс. - Так и живет он там, как священное животное. Если хочешь, можешь к себе домой такого забрать. - Нет уж, спасибо, - ответил Алазар. - У меня и так живности достаточно, да и предки не одобрят, - и он опустил халявчика на землю. Злобный чиркнул спичкой и посмотрел на часы. - Времени еще мало, а мы никуда не торопимся, так что нужно посылать гонца за пивом. Кто пойдет? Ответом ему было дружное молчание: никто не хотел вставать с насиженного места и вылезать на холод и дождь. - Будем тянуть жребий, - констатировал Алазар. Он взял у Злобного наполовину сгоревшую спичку, разломил ее надвое и дополнил композицию тремя целыми спичками. Затем он дал каждому вытянуть по одной и ощупал оставшуюся. Она была целой. - У меня длинная! - воскликнул Лекс. - У меня тоже, - сказал Сот. Злобный тяжко вздохнул. - Вот так всегда! Инициатива наказуема исполнением. - Он встал и нашарил сумку. - Давайте деньги. - Немного практической магии, и жизнь становится легче, - сказал Алазар, когда шаги Злобного стихли за поворотом. - Так не честно! - возмутился Лекс. - Нельзя применять магию при жеребьевке. - А сам-то! - Мне положено, сегодня мне все силы мироздания помогают. - Что за чушь вы несете, - не выдержал Сот. - Дешевых книжонок обчитались? - Дурак ты! - ответил Лекс. - Разве не ясно, что магия существует? - Нет. - А экстрасенсорные способности человеческого мозга? - зашел с другой стороны Алазар. - Об этом же столько пишут. - Я ж говорю, газетных заголовков обчитались. Шарлатанство это все, а газетчикам лишь бы сенсацию найти. - Между прочим, документально зарегистрированы случаи исцеления людей от одного прикосновения к некоторым святыням, - напомнил Лекс. - Есть справка из больницы: скажем, паралич нижних конечностей, а потом, бац, и ходит. - Самовнушение. - А когда я сам создаю магические структуры, вижу источники магической энергии и могу, например, не спать по трое суток, заряжаясь от них, это что, тоже самовнушение? - разошелся Алазар. - Ага. - А если ты сам увидишь проявление магии, поверишь? - Не знаю, не видел... Разве ты можешь сделать что-нибудь такое, чего не могу я сам? - Легко. - Алазар задумался. - Скажем, могу остановить дождь. - Ерунда! - Сот засмеялся. - Дождь начинается и заканчивается, когда в атмосфере наступают соответствующие состояния. - Я могу управлять этими состояниями силой намерения. - Этого не может быть, потому что не может быть никогда. - Вот выберемся отсюда - покажу. А сейчас вставать в лом. - Поживем - увидим. Наступило молчание. В тишине слышался только шорох пробегающих халявчиков, да в сырых коридорах капала вода. Сверху приглушенно доносились уличные шумы. Алазар попытался сосредоточиться и найти вокруг себя источники силы. Где-то в дальнем углу он уловил слабое мерцание, недалеко проходила энергетическая линия, но она была за пределами комнаты. Лекс, видимо уловил его активность. - Никак не пойму, - задумчиво проговорил он, - адептом какого бога ты являешься?

- Разве обязательно быть чьим-то адептом, чтобы управлять магическими силами? удивился Алазар. - Конечно. - Это было настолько очевидно, что Лекс даже не нашел что сказать. Ты где этому научился? - Сам дошел. - Это как? - Одну книжку прочитал, другую... Потом подумал, что может быть и в самом деле магия существует. Начал экспериментировать, строить свою теорию. - Это похоже на изучение электродинамики при помощи домашнего термометра. - А на что похожа ваша магия? Возьмем кал летучей мыши, - загробным голосом Алазар передразнил рецепты заклинаний, используемых адептами Черта - бога огня. - Перемешаем пером совы, пойманной в полнолуние на кладбище... Тьфу! - Эти ритуалы оттачивались веками, - возразил Лекс. - Знаешь, на чем они работают? На вере сподвижников этой религии, да и вообще всех людей, верящих в этих богов. Думаешь, в сочетании пятницы и тринадцатого числа есть хоть какой-то смысл? - Никак нет, - вставил Сот. - Правильно, - одобрил Алазар. - Но в этот день действительно усиливаются магические способности, особенно у служителей огня, потому что все считают, что они должны усиливаться. Наложение векторов намерений. - Это не главное, - запротестовал Лекс. - Заклинания построены на цепочках ассоциаций и мистическом смысле вещей. - Все эти ассоциации искусственные, непонятно откуда взявшиеся и вообще бредовые. - Они расшифрованы в Великой Книге. - Читал я эту книгу. Таким образом я могу перешифровать что угодно во что угодно. Лекс собирался что-то возразить, но его перебил Сот: - Параноидальная шизофрения. Спорщики замолчали. - Да, - произнес Алазар. - Чтобы стать магом, нужно как следует сойти с ума. Вся магия построена на изменении восприятия мира, - выбивая трубку, подумал он. - Вполне естественно, что окружающие считают нас сумасшедшими. Более того, шизофрения по определению есть состояние мозга, когда восприятие отличается от общепринятого. Надо бы помалкивать, а я тут болтаю в присутствии одного неверующего и одного служителя огня. Хорошо, что Лекс еще ученик, он может все это бросить. А мне так недолго загреметь в психушку или, что еще хуже, привлечь внимание какой-нибудь стихии. Это все из-за пива. С Сотом зачем-то поспорил... Со стороны Алазара было вполне разумно опасаться нападения магов одного из орденов. В пантеоне Вализора богов было множество, и Алазар знал, что в храмах особенно популярных из них существуют небольшие тайные кружки магического искусства. Человек, однажды попавший туда, вернуться к нормальной жизни уже не мог, однако обретал немалую силу. Они недолюбливали магов-одиночек и стремились либо взять их под свой контроль, либо уничтожить. Алазар ощущал себя пока недостаточно сильным, чтобы им противостоять, и поэтому предпочитал скрывать свои способности. В его памяти еще свежо было воспоминание о Тхесси. Он познакомился с ней, когда она уже умела обращаться с магической энергией. Алазар показал ей некоторые свои изобретения, и Тхесси моментально усвоила их, быстро обогнав его в этом искусстве. Она не строила никаких теорий, она просто видела и чувствовала энергию мира. Это же так просто! - говорила она Алазару, когда теплыми вечерами они сидели на крыльце ее дома. - Почувствуй вокруг себя всю стихию, каждую ее клеточку и, в то же время, всю ее целиком. А потом лепи из нее, делай что хочешь. Когда она что-то создавала, ее зеленые глаза, казалось, светятся изнутри, а ее юное личико в такие минуты озарялось вдохновением и какой-то глубинной мудростью. Алазар мог часами смотреть на Тхесси, не в силах оторвать взгляда. Она ни от кого не скрывала своих способностей и с радостью помогала людям своим искусством. Но однажды к ней подошел священник бога света и долго рассказывал о благах ждущих всех, кто поклоняется Эру, завлекал в свой храм, а Тхесси, недолго думая, послала его куда подальше, потому что ненавидела фанатиков и не боялась никого и ничего. На следующий день ее прямо на глазах Алазара сбила повозка. Типичный несчастный случай: она шла по другой стороне улицы, увидела его и, улыбнувшись, пошла навстречу, но невидимая сила швырнула ее прямо под колеса. А ведь ей было всего шестнадцать лет. Печальные размышления Алазара прервал вернувшийся с пивом Злобный. Он долго рассказывал о своих приключениях, о том, как заметил стражника совсем недалеко от входа в подземелье и, чтобы пролезть внутрь, дожидался, когда тот отвернется, как заблудился в переходах и забрался на нижние этажи, куда-то там провалился, но пиво геройски спас, и как обнаружил выход из подземелий на нулевой этаж высотки. - Где он? - заинтересовался Лекс. - Знаешь где на нулевом этаже отхожее место? Так вот, между ним и лифтом есть маленький коридорчик, - объяснил Злобный. - Если по нему зайти за лифт, там будет решетчатая дверь, а за ней ступеньки, ведущие ко второму повороту отсюда. - Здорово! - обрадовался Сот. - Обратно там пойдем. - Ничего не выйдет, - ответил Злобный. - Дверь закрыта. - Зачем же ты тогда все это рассказывал? - Так просто. Алазар усмехнулся, открыл бутылку и, основательно из нее отхлебнув, подумал, что пиво - это, все-таки, хорошо. Под веселые истории и байки допив пиво, друзья посмотрели на часы и решили вылезать. До выхода добрались без приключений, снаружи никакого стражника не оказалось, так что, не считая перепачканной одежды, других жертв не было. - Дождит, - заметил Сот, отряхиваясь. - Да, мерзкая погода, - сказал Алазар, совсем забыв о споре. - Остановить бы сейчас этот дождик, - небрежно бросил Сот. - Ах, да... Попробуем. Алазар сосредоточился и запустил заклинание остановки дождя. А ведь вполне может оказаться, что это все самовнушение и галлюцинации, подумалось ему, - а все эксперименты - всего лишь совпадение, ведь даже для себя я не могу сказать, что видел неоспоримые доказательства существования магии. - Что-то он и не собирается заканчиваться, - ехидно сказал Сот. - Не мешай, - огрызнулся Алазар и попытался убедить себя, что магия есть, и что все получится. Но, даже запустив два дополнительных заклинания, он продолжал ощущать холодные капли, падающие на лицо. Компания медленно задвигалась к Академии. На полпути Алазар перестал стараться над остановкой дождя и размышлял, почему у него ничего не вышло. Сот не переставая ерничал над магией вообще и Алазаром в частности, Лекс изредка отпускал колкости в ответ, а Злобный подшучивал и над теми и над другими. Зайдя на факультет и убедившись, что уже поздно и никого там нет, друзья распрощались и разошлись по своим делам. В глубокой задумчивости Алазар вышел на улицу и по привычке остановил мерзкий дождь. Через несколько минут он понял, что сделал это и решил, что происходящему есть два объяснения: либо помешала та крупица сомнения, что зародилась в его душе при сотворении заклинания, либо поганец Сот все-таки смыслит в этой области, не зря же ему так везет в картах. Хотя, может быть, магии и вовсе нет, а дождь кончился сам по себе. Жалко, Зула еще нет, - мучаемый сомнениями, подумал Алазар. - Он бы точно внес ясность в это дело.

День второй. 21 мая 1998 от основания Вализора. - С тех пор, как мы связались с монстрами, от них одни неприятности. Алазар посмотрел на говорящего. Это был пожилой мужчина в костюме и шляпе, сидящий на соседнем месте. По всему было видно, что он очень торопится: он то и дело поглядывал на часы и, щурясь, смотрел вперед, пытаясь разглядеть, из-за чего произошла остановка. Алазар одним махом спрыгнул на землю и прошел вперед. Еще не дойдя до головы сороконожки, он услышал ругань наездников. В Академии студенты частенько вставляли в разговор крепкие слова, и Алазар уже привык слышать такого рода высказывания, но никто не мог выразить свою мысль с такой неуемной фантазией, как наездники. Через минуту прослушивания их речей, состоящих в основном из рекомендаций что кому и куда засунуть, у Алазара завяли уши. Из-за двух транспортных сороконожек конкурирующих фирм, загородивших друг другу дорогу, встало все движение на двух пересекающихся улицах, и к титулам владельцев этих сороконожек прибавлялись все новые неологизмы от волосатых слизняков до людей, совершивших деяния, которые не уместно здесь описывать. Дело шло к мордобою. Алазар вернулся на широкую спину сороконожки и принялся читать книгу. Торопиться ему было некуда, так как зачет кончился рано, а никаких других дел не намечалось. Сосед явно нервничал. - Народу нужен король с твердой рукой, - сказал он. - Уж он то очистит город от этих мерзких монстров. - Ага, - вставил Алазар, - и будете ходить через весь город пешком. - В наше время на нормальных лошадях ездили и не жаловались. - Ну конечно, в ваше время и воздух был прозрачнее, и вода мокрее... Идите пешком, если вам так не терпится. - Да у тебя, сопляка, еще молоко на губах не обсохло, чтобы мне указывать, вскипел сосед. - Как ты вообще смеешь защищать этих чудовищ. - Ты молодой еще, поди-ка сам побегай пешком, - поддержали его бабульки с заднего сидения. - За что твои отцы и деды воевали!? Не ужель за то, чтобы такие как ты теперь в город монстров приводили? Понеслось, - подумал Алазар и демонстративно уткнулся в книгу. - Книжку в руки взял, ишь, умного из себя строит! - Таких в болото надо отправлять, пущай-ка сами повоюют. Лапы сороконожки с легким шуршанием зашагали по мостовой, и она двинулась вперед. Бабки продолжали, поддакивая друг другу, распинать нынешнее поколение на общественной морали. Алазар попытался их игнорировать, но это было не так уж просто. - Да отстаньте вы от меня, что привязались! - не выдержал он. Эта фраза вызвала новую волну негодования, и Алазара наградили новой порцией густых помоев. - Я все понял, - сказал он. Бабки вопросительно уставились на него, ожидая раскаяния. - Проблема нашего города заключается в том, что у нас слишком большая продолжительность жизни. Пока они осмысливали сказанное, Алазар спешно пересел на три ряда вперед. Пускай поварятся в собственном соку, - решил он, - а то еще побьют авоськами От конечной остановки сороконожки Алазар пошел пешком, еще раз оглянувшись назад. Блестя черным хитином на солнце, насекомое разворачивалось в обратный путь. На каждом из двух десятков сегментов умещалось по два сидения, защищенных от дождя гармошкой крыши. Гибкая и быстрая, сороконожка стала идеальным общественным транспортом, способным перевозить до сорока человек и вписываться в узкие повороты улиц. Уже почти полвека эти монстры верно служили человеку, но почему-то так и остались монстрами. Через десять минут ходьбы по лесистому пригороду, Алазар добрался до своего дома. За высоким забором среди раскидистых сосен виднелся уютный кирпичный дом, где он жил с родителями с самого рождения. Порывшись по карманам, Алазар обнаружил, что опять забыл ключ от калитки, и полез через забор. На солнышке перед крыльцом, вальяжно развалившись, его дожидался Зул - Привет, - сказал Алазар и присел на крыльцо. - Привет и тебе, Алазар, - сказал Зул, повернув к нему голову. - Как сессия? - Плохо. Уже вырос хвост, а скоро еще и крылышки прорежутся. - Я думал, что ваша сессия... - Шучу. Это такие идиоматические выражения, - пояснил Алазар. - Хвост - это задолженность по Высшей Алгебре, а крылышки - это грозящий мне вылет из Академии. Гоняют жутко, скоро совсем окуклюсь. - Как ты можешь так безответственно относиться к сессии! - упрекнул его Зул. - У меня от этого жизнь не зависит, - небрежно ответил Алазар. - Насколько я понимаю, зависит. Если ты, - Зул замялся перед следующим словом, вылетишь из Академии, тебе придется идти в армию. - Вот еще, выкручусь как-нибудь. - Тебе видней. Алазар поежился. К голосу Зула трудно было привыкнуть. Когда он начал говорить, Алазар сразу заметил, что этот голос очень похож на его собственный, но в то же время голос был очень мелодичный, как будто Зул напевал странную печальную мелодию. - А как у тебя дела? - спросил Алазар, наблюдая, как Зул подтягивает - Была новая экспедиция в Вельбуш, - Зул свернулся кольцами и положил голову на ложноножку. - Я только что оттуда вернулся. Никогда еще не видел такой красоты, как в древних пещерах. Никакие современные скульпторы не могут создать даже слабое подражание этим дворцам. Мне о них много рассказывали, но стоило ползти туда ради того чтобы увидеть это самому. Представь себе огромную пустоту в камне, вырезанную в форме правильного геоида, от которой во все стороны подобно щупальцам отходят боковые ходы, сплетающиеся вокруг зала причудливым лабиринтом. Одно передвижение по ним доставляет неповторимое эстетическое наслаждение. А какие в этих залах колонны! Они извиваются как тело зрелой женщины, я имею в виду, конечно, самок осов. Они, казалось бы, хаотично переплетаются, разветвляются и сливаются воедино, но, озирая весь зал с определенных мест, можно заметить тончайшие закономерности. А когда ползешь по одной из них, остальные как будто шевелятся, подобно... даже не знаю, с чем сравнить. - Подобно траве, - подсказал Алазар. - Ес! - Зул никак не мог отвыкнуть от этого слова. - Это действительно похоже на траву, растущую на поверхности, но только очень большую. И все это вокруг тебя движется, каждый стебель стремится куда-то в свою сторону и завлекает в свой неповторимый причудливый танец. А между ними висят прекрасные площадки волнистой формы, на которых, видимо, возлежали древние, предаваясь своим мудрым раздумьям, если я правильно выражаюсь. Ты даже представить себе не можешь, насколько приятно свернуться на этом ложе подле утонченной скульптуры оса, тело которого настолько прекрасно и поза столь изыскана, что дух захватывает. Древние были великими мастерами! - Что-то похожее на сказочный лес в камне, - сравнил Алазар. - Ес, похоже. Но каждый, даже самый маленький кусочек стены испещрен барельефами невиданной красоты. И, кроме того, там присутствуют и строгие геометрические фигуры. В центре каждого из залов, как правило, находится правильный многогранник, назначение которого до недавнего времени разгадать не удавалось. В общем, человеку сложно все это представить, ведь вы видите мир глазами, а не эхолотом. Нужно чувствовать объем, чтобы понять красоту дворцов древних. Сейчас попытаюсь изобразить, - Зул сорвал травинку, смазал ее с помощью одной из своих желез, странным образом изогнул и высушил. Потом проделал то же самое с десятком других и переплел их, воткнув в землю. В центре сооружения он поместил сухой лист, изогнутый в форме колышущегося на ветру флага. - Нет, это не сравнится с тем, что я видел там. - Он поводил носом вокруг сооружения и раздраженно смахнул его хвостом. - Постой, постой, - сказал Алазар. - А как же такая конструкция может держаться столько веков, если она из глины, пусть даже очень плотной. - Нет, - ответил Зул. - Все это в известняках. - Как? В верхнем слое известняков, где по твоим же рассказам располагаются жилища самых знатных персон? - Наоборот. Ниже того обширного глинистого слоя, где живет основная масса осов, есть еще один слой. Но он гораздо тверже обычного известняка. Обычно, ос не может продолбить даже нормальный известняк, но в нем есть пещеры естественного происхождения, проточенные водой. На той глубине, где располагаются города древних, ни о какой воде и речи быть не может, тем более, эти формы слишком затейливы, чтобы быть карстовыми пещерами - Вероятно, это доломиты, - предположил Алазар. - Может быть. Я не знаю этого слова. Как-нибудь я принесу тебе образец почвы из Вельбуша, если, конечно, смогу отковырять. - А как же древние осы смогли построить такое? И вообще, откуда они взялись? - Разве я тебе еще не рассказывал? Это очень старая легенда. Она гласит, по давным-давно, тысячи две лет назад, а может и больше... - Две тысячи лет назад как раз был основан Вализор, - перебил Алазар. - Так вот, - продолжил Зул. - Тогда наши предки пришли из океана и основали колонию в глубинах этих берегов. Были они совсем не похожи на нынешних осов, живущих под землей, а напоминали, скорее, сборщиков пищи, которые и поныне живут в океане, снабжая провизией весь подземный город. До сих пор эта цивилизация ставит наших ученых в тупик, но ясно одно: кок раз тогда и появились древние пещеры. Почему они были заброшены и ходы в них закопаны, мы не знаем. Только сейчас мы находим, да и то совершенно случайно, входы в Вельбуш. - Как же они могли строить дворцы в доломитах, если были совсем не приспособлены для жизни на суше, в смысле под сушей? - В том-то и заключается открытие, сделанное последней экспедицией, в которой я участвовал. Исследуя один из залов, мы очень скоро обнаружили, что во всем там есть закономерность: в изгибах колонн, в расположении скульптур и лежал, в барельефах, в боковых норах. Несколько дней мы сидели и пытались привести все к единой закономерности, но каждый раз, когда нам казалось, что найден ответ, лабиринт колонн сам приводил нас к новому факту, не укладывающемуся даже в самую продвинутую гипотезу. Так бы мы и ползали туда-сюда, ворча друг на друга, если бы я не начал напевать одну дурацкую песенку, когда полз по одной из колонн. Даже не знаю, почему я свистел именно эту песню, скорее всего повороты стебля складывались в ее ритм. А потом, немного изменив мотив, я вдруг понял, что все вокруг танцует вместе со мной. То есть все эти архитектурные изыски оставались неподвижными, но создавалось впечатление, что они извивались вокруг меня, как бы аккомпанируя, а стебель, по которому я полз, поворачивал вместе с моей песней. Когда я запинался между тактами незнакомой мелодии, барельеф подо мной подсказывал следующий такт, а оказывающаяся прямо перед носом скульптура показывала следующее мое движение. Это была музыка в камне, понимаешь? Древние создавали все это так, чтобы им везде сопутствовала застывшая музыка. Каждый зал - отдельная тема, а вместе - грандиозная подземная симфония. Зул мечтательно возвел голову к небу и, мерно ею покачивая, начал тихонько насвистывать несложный мотивчик. - Ну и, - заторопил его Алазар. - Это и есть открытие? - Нет. Весь фокус заключался в том, что когда колонна привела меня к шестидесятиграннику в центре комнаты, что-то произошло. Внутри него что-то лопнуло, и он раскрылся, как пищедобыватель перед транспортником. - Как цветок? - переспросил Алазар. - Не знаю. Вот так, - Зул изобразил ложноножками лепестки распускающегося бутона. - И там, внутри, лежала на блюдечке с голубой каемочкой разгадка всех этих проклятых древних тайн. Это был хрустальный шар, размером вон с тот кустик.

- Ого! Целый метр в диаметре. - Внутри шара шевелилось что-то, излучающее вибрации на самых различных частотах зрительного диапазона. Его жужжание, если можно так выразиться, отражалось от стен и колонн, создавая такую картину, что я не мог сказать, где верх, где низ, а вокруг меня как будто летали удивительные существа, образы и фигуры. Пока я упивался этим зрелищем, на него сбежались ребята и стали в растерянности вертеть головами. Это действительно было великолепно, ведь при этом хрустальный шар еще и пел, пел ту самую песню, которая привела меня к нему. Некоторое время мы просто стояли, сгрудившись вокруг шара, и наслаждались представлением, но потом решили, что надо что-то делать. Вий - наш штатный биоинженер - согласился приблизиться к шару, и, когда он прикоснулся к нему, тут же потерял сознание. Откачав его, мы узнали, что великое знание открылось Вию в момент прикосновения, и что он теперь может отрастить орган, звуком разрушающий камень, при помощи которого древние строили свои дворцы. - Звук, разбивающий камень!? - удивился Алазар. - От него же оглохнуть можно, такой он должен быть силы - Сам удивляюсь, но его даже не слышно. Во всяком случае, не должно быть слышно, как утверждал Вий. Я с самого начала заподозрил, что он чего-то недоговаривает, но вслух своих предположений не высказал. Когда закончили расспрашивать Вия, ребята переключились на меня. Я сказал было, что обнаружил закономерность, но они мне не поверили, ведь я не математик, и сказали, что это получилось случайно. Я решил их не разочаровывать, промолчав о секрете этой комнаты, и правильно сделал. Когда мы вернулись и доложили наверх о нашем открытии, экспедицию тут же засекретили, материалы отправили в неизвестном направлении, а нам строго-настрого приказали молчать. - Ну и ладно, - сказал Алазар. - Я уверен, что ваше мудрое правительство, в отличие от нашего, может принять правильное решение, как распорядиться этим открытием на благо народа. - Мудрое правительство!? - Зул в гневе забил хвостом по земле. - Это стадо короткохвостых болванов, которых заботит только то, как бы подольше удержаться у власти. Они идут на поводу у большинства, которое, как известно, не всегда право. Подойди сегодня к среднестатистическому обывателю, что он скажет? Он скажет, что давно пора истребить всех поверхностных жителей, ибо они сами по себе отвратительны, да к тому же еще разрывают поверхностные слои земли, нарушают природный баланс, загрязняя почвы, не дают нашим личинкам спокойно вырасти в песчаных слоях. А не дай бог, какой-нибудь неразумный ос выползет наружу, что с ним происходит? В лучшем случае его убивают на месте. Знал бы ты, как они вас ненавидят. И это народ, который с начала времен не знал войн. Они искренне верят, что все жители поверхности - жестокие, бессердечные животные, не имеющие права жить. Алазар был поражен: - Неужели и у вас то же самое? Такие же фашисты, усиливающие агрессивные настроения. Те же самые идеи об исключительности своего биологического вида. Хорошо, что человечество пока еще не знает, что под Вализором есть огромный подземный город, хорошо, что осов, которые выползают на поверхность они убивают, как обыкновенных монстров, не мутантов, даже не задавая себе вопроса об их разумности. А если узнают... - Это будет катастрофа, как для нас, так и для вас. Две цивилизации вцепятся друг другу в глотку. Как ты думаешь, зачем правительству знания о звуке, разрушающем камень? - Чтобы разрушить Вализор? - почти утвердительно произнес Алазар. Насколько же противно смотреть на тех, кто хочет уничтожить тебя только за то, что ты не такой, - подумал он, - и в то же время осознавать, что твои соплеменники исходят ненавистью на всех отличных от них за то же самое. Он молча вытащил мешочек с табаком и забил трубку. - Есть еще, к счастью, нормальные люди и осы, - произнес Алазар. - Ты меня не убил, когда увидел в первый раз, - отозвался Зул.- А я все еще верю в рациональный корень цивилизации. Надеюсь, мои старания в рядах политического движения против насилия и расовой ненависти увенчаются успехом, и народ опомнится. Алазар вспомнил тот день, когда впервые увидел Зула. Ему было тогда десять лет, а Зул только-только прошел четвертое окукливание, то есть было ему около двух лет. Осы развивались быстрее человека, и к тому времени, когда Алазар только окончил школу, Зул был уже взрослым осом, нашедшим свое место в жизни и уважаемым в обществе. А тогда, почти девять лет назад, он выглядел как большая серебристая личинка насекомого. Будучи ребенком, Алазар еще не знал, что монстров надо бояться, и поэтому, когда Зул выполз из норы прямо посреди двора, они начали беззаботно играть, как обычные дети. Вскоре он обнаружил, что его новый знакомый - вполне разумное существо, а через год они уже могли общаться на чудовищной смеси человеческого и осовского языков. Правда, голосовой аппарат оса был не в состоянии воспроизвести согласные, кроме шипящих, гудящих или свистящих, а Алазар никак не мог уловить малые интонационные вариации в речи Зула, которые зачастую влияли на смысл. Так что в результате Зул все понимал, но с трудом разговаривал, а Алазару оставалось только рассказывать о своем мире, довольствуясь короткими репликами Зула, вроде ес, что означало да. С трудом разбирая его объяснения, Алазар понял, что осы способны два раза в год окукливаться, отращивая себе новые органы. Между этими, как их назвал Алазар, сессиями, они проходили курс обучения у более опытных осов, где им подробно объясняли анатомию нового органа и методы его воспроизведения. Так у Зула появились ложноножки, убирающиеся внутрь при ненадобности, склеивающие железы и другие органы, назначение которых оставалось загадкой. В возрасте восьми лет Зул уже сам мог изобретать и выращивать новые органы, и, в год 1998 от основания Вализора, он появился на поверхности с новым органом - говорильней. Имея уже достаточный опыт общения с Алазаром, он почти сразу научился говорить по-человечески и даже использовать присказки и свойственные Алазару фразеологизмы. Теперь он собирался отрастить себе глаза, чтобы увидеть, наконец, мир во всех красках, но это была задачка посложнее. Алазару не хотелось думать о том, что будет, если начнется война. Гораздо больше ему хотелось узнать о цивилизации осов побольше. В прошлые два раза, когда Зул навещал его этой весной, он рассказал о том, как осы живут, как добывают пищу в океане и многое другое, а вот об их верованиях пока ничего не говорил. - Расскажи мне поподробнее легенду о пришествии осов на сушу, - попросил Алазар.

Зул задумался. - Даже не знаю, с чего начать. - Начни с жизни в море. Зул выдержал многозначительную паузу. - Как гласит Третья Книга Воды - Преображение, со времен сотворения воды Господь не являл осам своих благостей, и не ведали они другой части мира - суши. Так жили они, питаясь планктоном, и думали, что они - единственный разум мира и владеют водой - сердцем мира - безраздельно. И погрязли они в грехе и пороке. Вообще то, - прервался Зул, - бедствий было на их хвосты достаточно. О каком пороке можно думать, если все силы направлены только на то, как избежать преждевременной смерти в пасти хищника. Да что возьмешь с древних писаний. А на счет суши, осы тогда полагали, что океан ограничивают Божественные Стены, из-за которых Бог посылает им воду в виде рек. Живя в норах на шельфе, осы, конечно, могли бы догадаться, что он переходит в сушу, но ведь и вы не сразу поняли, что земля круглая. Но вернемся к легенде. Распространилось тогда множество еретических учений о многобожестве, и сторонники разных культов часто враждовали между собой, и пришла Великая Держава Осов в упадок. Но наступил день, когда родился великий пророк Изз. Появился на свет он при весьма загадочных обстоятельствах: однажды посреди моря возник вулкан, и извергался он три дня, и на третий день затих, а в кратере его нашли младенца. Рос он вместе с обычными детьми, а когда ему исполнилось три года, он уплыл вверх по реке Аэрон, откуда еще никто не возвращался. Приемные родители горько оплакивали его, но через год он вернулся и сказал, что, доплыв до истока реки, он узрел Бога. - Какого? - уточнил Алазар. - Единственного, - ответил Зул. Алазар решил оставить этот вопрос на потом и приготовился слушать дальше. - И там, у водопада Торгал, Бог разговаривал с ним, открыв великие истины. Рассказал Изз осам о невиданном чуде - земле, простирающейся за пределами океана, где живут разные существа. Осы и раньше видели трупы сухопутных животных, падавших в воду, но считали их падшими ангелами, отвергнутыми Богом. И сказал Изз, Я - сын Бога. Истинно говорю вам: осы вырождаются. Еще тысяча лет и все вы вымрете, не оставив потомков Мне ведомы тайны жизни и смерти. Идите за мной, и я приведу вас к вечной жизни. И сочли его умалишенным, кем он, пожалуй, и являлся. Но явил Изз тогда первое чудо. Поднялся он на самый верх воды и вернулся с животным сухопутным, в большой пузырь воздуха заключенным. Глядите! сказал он. - Разве ангел это? Разве не похож он на животных морских? И разве Бог низринул его сюда? Выйдите за пределы воды и зрите мир в полноте его! И многие пошли за ним. Но другие сказали, что Изз - богохульник, что посягает он на обиталище божье там, за краем воды, и даже на самих ангелов. В неправедном гневе напали они на него и тех, кто был с ним, и убили Уисса, ученика его. Сказал тогда Изз: Поглядите на дело рук ваших. Неужели для того создал вас Бог, чтобы вы убивали друг друга? И остановились они и устыдились. Сотворил он тогда второе чудо: взял он тело убитого и ушел в нору, а когда вернулся, был с ним Уисс, живой и невредимый. И ходил Изз по поселениям осов от одного берега до другого, и собрал много своих сторонников. А когда набралось их ровно, э-э-э... - Зул начал царапать на земле неразборчивые черточки. - Тысяча двадцать четыре оса, не считая самого Изза, он повел их к устью реки Аэрон. И приплыли они к берегу, и сказал Изз: Высуньте головы из воды и зрите мир в полноте его. И увидели осы сушу с ее деревьями, травами и многочисленными животными. - И Вализор, - вставил Алазар. - Нет, - отрезал Зул. - Про Вализор в легенде ничего не сказано. Сказано, что они увидели только растения и животных. - А чем они все это увидели? - поинтересовался Алазар - Существует теория, что у морских осов существовали, наряду с эхолотами, еще и примитивные органы зрения. Впоследствии они атрофировались. Так вот, - продолжал Зул. - Показав им сушу, Изз сказал им: Это - ваше будущее. Настанет день, и земля, как вода, будет безраздельно принадлежать осам. Но, чтобы выйти на сушу, вы должны измениться обличием и душою. И дал Изз последователям своим шестнадцать заповедей. Не буду сейчас их перечислять, я все равно их всех не помню, но основные наказы - это чтобы осы не смели убивать или наносить вред друг другу, чтобы развивали в себе доброту и любовь к ближнему своему и прочее, и прочее... А потом он изрек что-то вроде: Не одна сотня лет пройдет, прежде чем придет время выйти на поверхность. Только потомки достойнейших из вас войдут в чудесные сады земли. А посему, уважайте заповеди, которые Бог даровал вам, и потомков учите их соблюдать. И спустились они на самое дно самой глубокой впадин, и там явлены им были из земли 64 этих, ну как их... - Зул задумался. - В общем, по-нашему это звучит так, - и он просвистел что-то непроизносимое своим изначальным голосом. - Чего? - переспросил Алазар. - Такие штуки, от которых пошло умение осов мутировать. - Назовем их ковчегами. - А что это? - Такие коробки с очень ценным содержимым. - Ес, точно. И основал Изз в стене расщелины город, ныне называемый Вельбуш. Не сразу научились осы дышать воздухом, но терпелив был Изз, обучая их. Многие умерли, - Зул кротко опустил нос, - от лишений. Но жертва их искупила все грехи, содеянные осами ранее, и каждый из шестидесяти четырех выживших обрел право быть прародителем ветви, наследующей сушу, не зависимо от грехов его предков. И прожил Изз много времени со своими учениками, а потом Бог забрал его. Так кончается Третья Книга Воды - Преображение. - Великий исход, - подытожил Алазар. - Из бездны во тьму - Из бездны во тьму, - печально отозвался Зул. Алазар, прищурясь, посмотрел на солнце, стоявшее еще высоко, на усыпанные яркими красками цветов сады, играющие на ветру молодой зеленью, на проползавшие время от времени по небу белоснежные облака. Трубка погасла, и легкий бриз разнес пепел по двору. Где-то недалеко защебетала мелкая птица. С соседнего участка потянуло дымом. Алазар посмотрел в его сторону и увидел, что перед своим серым неказистым домом соседи сжигают накопившийся мусор. С башни храма Верслины раздались величественные звуки труб, возвещавшие о том, что сегодня богиня воды дарует всем, кто придет в храм, очищение. - Странное совпадение, - задумчиво проговорил Алазар. - Бога подземного мира зовут Биззар. Не он ли отхватил у Жилиана в свое царство осов? - Я, конечно, не сильно верю в религиозные писания, - ответил Зул. - Но мысль о существовании многих богов кажется мне гораздо более дикой, нежели идея о едином боге. - Нехилый должен быть бог, чтобы сотворить весь мир в одиночку - Еще бы! Он действительно всемогущ. Он сотворил все, от вселенной до мельчайшей травинки, он видит деяния каждого, ничто не укроется от его вездесущего ока. - Какой ужас! Жить, осознавая, что каждый миг за тобой кто-то наблюдает. А если вдруг прогневается... - Он велик и милосерден. Он - олицетворение любви ко всему живому. А зачем же тогда приносить ему жертвы? Я могу понять, когда мы приносим жертвы нашим богам, чтобы умилостивить их. Но какой прок от жертв вашему богу? - Так мы выражаем благодарность за благости, нам дарованные. - А разве он и так не видит, что на душе у каждого? Зачем обязательно приносить жертву? - Не знаю Традиция такая. Я вообще отношусь к религии с ее обрядами равнодушно. Но скажи мне, веришь ли ты в существование своих богов? - Нет, конечно. - Ну вот, получается, что ты не веришь ни в какие высшие силы. А я верю, что действительно существует тот, кто нас сотворил, перед кем мы в ответе за все. - Никто ничего не творил, - возразил Алазар. - Все живые существа развивались эволюционным путем. - Интересная теория. По-твоему все получилось само собой, по законам физики. Попробуй как-нибудь проделать следующий эксперимент: возьми детали от часов, положи их в коробку и тряси до бесконечности, часы соберутся? - Исключено - А ведь вселенная - гораздо более сложный механизм. Значит можно предположить, что здесь не обошлось без вмешательства высшего разума. Алазар задумался. Ему было безразлично, один бог или их несколько, все равно он в них не верил. Но больно логично все у Зула получалось. Здесь наверняка должен был присутствовать изъян. - Что было до бога, по-вашему? - спросил Алазар - Бог был всегда, он вечен, и не было ничего, кроме бога, - ответил Зул. - А из чего же он тогда сотворил мир? - Он сотворил его силой своего слова. - Значит, что-то из ничего? - Ну да, он же всемогущ. - Хорошо, а дальше? - Дальше он сотворил осов. - Зачем, Скучно ему, что ли, было? - Нет, чтобы любить их, и чтобы они любили его, - растерянно проговорил Зул. - Вот это уже понятнее. Ему нужен был кто-то для удовлетворения собственной мании величия, - Ты передергиваешь. - А про людей там ничего не сказано? - Про людей конкретно - нет, но всех живых существ он сотворил до первых осов. - Которых так любил, что позволил их засунуть под землю, вместо того, чтобы сразу привести на сушу. - Только так можно было предотвратить вымирание вида... - А разве он, всемогущий, не предвидел это с самого начала? Хоть один ос с сотворения мира был доволен своей судьбой? Нет. Тогда почему же бог не создал мир таким, чтобы его возлюбленным осам было хорошо? Я тебе скажу. Мир несовершенен, и у него не может быть такого совершенного бога. Либо бог ошибся, либо нет его вовсе. Так что пафня это, такая же, как Черт, Эру, Биззар и иже с ними. Зул встал на дыбы. Теперь он нависал над Алазаром в угрожающей близости. - Я живу там, где живу, - прошипел Зул. - Я верю в того бога, которого считаю истинным. Ты хочешь сказать, что здесь что-то неправильно? Вид огромного серебристого червя, раскачивающего головой перед самыми его глазами, мигом охладил Алазара - Извини, я не хотел тебя обидеть, - сказал он, опустив голову. - Ты же знаешь, после Таэронистов я агрессивен в вопросах религии. - Странные вы существа, - проворчал Зул, возвращаясь в исходное положение. Из-под его хвоста с глухим рычанием выскочил черный кот Оззи. За спором Алазар не заметил, как тот перемахнул через забор в дальнем конце двора и подбежал к крыльцу. Зул и подавно не заметил кота, в результате чего чуть не придавил его хвостом. В зубах у Оззи была большая, жирная крыса. Запрыгнув на крыльцо, он положил ее перед Алазаром и с довольным видом уселся рядом. - Фу, какая гадость, - сказал Алазар. - Как он только с ней справился. - А что в этом такого? - удивился Зул. - Коту тоже хочется кушать. Алазар погладил Оззи вдоль спины, почесал его за ухом, и тот, получив одобрение хозяина, взял крысу и удалился в подвал, чтобы в одиночестве насладиться трапезой. - Кстати, - заметил Алазар, - я тоже проголодался. А ты? - Ум-м, - подтвердил Зул. - Тогда пошли в дом, посмотрим, что там есть вкусненького. Он пропустил Зула вперед, а сам пошел в сарай за дровами. Когда он вернулся, Зул одолел уже три ступеньки крыльца. Непрерывно ругаясь обоими голосами, он извивался всем своим телом вдоль ступенек и цеплялся ложноножками за перила - Кто ж это придумал, - возмущался Зул, заползая на очередную ступеньку. Как-нибудь посоветую нашим спортсменам соорудить такой снаряд, пусть тоже помучаются. Алазар не мог без смеха смотреть на это зрелище. - Что ты смеешься, Ксилар тебя разбери!? - негодовал Зул. - Вот засуну тебя головой в нору. - Он дополз до конца ступенек и остановился перед дверью. Открывай! Неловко держа поленья одной рукой, Алазар открыл дверь и впустил друга. Зул уже знал, куда ползти, и сразу направился на кухню. Алазар последовал за ним. На плите стояли кастрюли с обедом, оставленные мамой с утра, рядом лежала записка, содержащая поручения сходить в магазин, убраться в доме и не забыть подготовиться к очередному зачету. Алазар пробежался по ней глазами и использовал для растопки очага. Когда пламя весело запрыгало по сухим поленьям, он закрыл чугунную дверку очага и хозяйским жестом снял с полки банку с орехами.

- Ну что, сыграем? - спросил он Зула. - Давай, - ответил Зул. Алазар высыпал орехи на пол и разделил их на две примерно равные кучки. Один орех он взял в руку и спрятал обе руки за спиной. - Угадывай, - предложил он Зулу. - Не смеши меня, - ответил Зул. - Ах, да! Вечно забываю про твой эхолот. - Алазар порылся по карманам и извлек оттуда монетку. - Выпадет змея - ходишь ты. Монетка завертелась в воздухе и упала между кучками орехов вверх стороной с изображением змеи, пожирающей собственный хвост. - Ну ладно, ходи, - сказал Алазар. Зул пододвинул три ореха поближе к щели между половицами, разделяющей импровизированное игровое поле пополам. Алазар, не долго думая, пошел одним орехом почти к самой щели. Он знал, что Зул обычно играл чрезвычайно осторожно, но не пропускал ни единой возможности отхватить орехи противника. После долгого переталкивания в районе центра поля, Алазару удалось провернуть хитроумную комбинацию и собрать на границе пять орехов плотным кольцом. - У меня демон! - воскликнул он и заменил кольцо орехов монеткой. - Ес, - спокойно сказал Зул и попытался отвести орехи на своей половине поля назад. - На прошлой неделе один профессионал уделал меня этой комбинацией, - объяснил Алазар, подкладывая дрова в очаг. - Правда, умно придумано? - он столкнул монеткой один из орехов за край поля и со смаком его разгрыз - Ес, - подтвердил Зул и за один ход придавил демона тремя орехами сразу. Алазар с сожалением посмотрел на ставшую уже бесполезной монетку. - Опять облом, - грустно сказал он. - Ты всегда все предусматриваешь. - Не преувеличивай моих способностей, - довольным голосом промурлыкал Зул, - а то зазнаюсь. Алазар попытался как-то исправить свою ошибку, но скоро на его стороне поля осталось только пять орехов. - Ты проиграл, - констатировал Зул. Алазар угрюмо собрал орехи в банку и поставил ее на место. - Мне полагается приз, - намекнул Зул. - Ну, хорошо, я сделаю это еще раз, - сказал Алазар, - и то только ради старой дружбы. В следующий раз будешь делать сам. Он полез в погреб и вернулся с двухкилограммовой рыбиной. На его лице отпечаталось глубокое отвращение к этому предмету, но, тем не менее. Алазар заставил себя почистить и выпотрошить столь ненавидимое им животное. Зул же, напротив, шумно втягивал в себя воздух, пропитанный ароматом рыбы, и отпускал сладострастные замечания по поводу предстоящего лакомства. Обед Алазара и рыба для Зула разогрелись почти одновременно, и, приправив и то и другое зеленью, Алазар пригласил Зула к столу. - Нет уж, - отказался тот, опасливо косясь на стул. - Я лучше на полу. - Как пожелаешь, - сказал Алазар и, как будто что-то вспомнив, добавил: - в Четвертой Книге Воды, кажется, сказано, что рыбу можно есть только по большим праздникам. Зул замер над своей тарелкой в недоумении: - А ты откуда знаешь? Я же пересказывал только Третью Книгу. - Элементарно, дружище, - вид у Алазара был предельно самодовольный. - Как я понял из твоих предыдущих объяснений, рыбу осы почти не едят, а что же, кроме религии, может заставить их отказаться от пищи, которая сама лезет в рот. Зул почесал нос ложноножкой - он смутился. - Действительно, Изз говорил, что в обычное время мы можем питаться только планктоном, но он также говорил, что однажды осы выйдут на поверхность, и тогда правила изменятся. - Ох, ну и хитрый же ты. - Ес, - ответил Зул и отправил в рот первый кусочек. - Странное, кстати, ощущение: вроде жуешь и в то же время говорить можешь. У Алазара такой возможности не было, и поэтому он не ответил. Он не любил рыбу в любом виде, но подогретая сырая рыба с охлажденными потрохами в качестве гарнира - это было выше его сил. Он отвернулся и принялся за нормальную еду. Насытившись, они направились в гостиную. Алазар, взяв с полки первую попавшуюся книгу, развалился на диване, а Зул устроился на ковре рядом. - Философские обоснования обожествления стихий, - прочитал Алазар название книги. Зул заглянул ему через плечо: - Весьма интересно, жалко я пока не умею читать. - Это же так просто, каждому звуку соответствует определенная буква. Алазар открыл книгу на первой попавшейся странице. - Букв всего пятьдесят девять. - И все по-разному рисуются?! - удивился Зул. - Нет, я их никогда в жизни не запомню. - Да уж, после ваших штришков и черточек... - У нас гораздо проще. Начертание буквы зависит от звука. И вообще я ваших букв не вижу, они не выпуклые. - Ничего, - утешил его Алазар. - Ты вроде бы в следящую сессию собирался отрастить глаз. - Собирался. Но теперь придется отложить это дело до следующей сессии. - Почему? - В этот раз я попробую отрастить звуковую камнедробилку. - А у тебя-то она откуда? - Ну неужели я мог быть в Вельбуше и пропустить возможность заиметь такой прекрасный орган, - Зул на мгновение замер. - О! Мне пора, сработал внутренний будильник. До дому еще три часа ползти. Алазар проводил его в подвал, где за грудой пустых коробок и всякого хлама был спрятан вход под землю. Зул пожал ложноножкой Алазару руку и исчез в черноте норы, помахав на прощание хвостом. Алазар вздохнул и поплелся убираться в доме.

День третий. 30 июня 1998 от основания Вализора. С утра Алазар встал не с той ноги. Не то, чтобы он следил, которую ногу он первой опустил на пол, но с самого начала дня его преследовало ощущение, что все идет не так как надо. И это в тот день, когда ему предстоял экзамен по физике. Если и были какие-то приметы, предрекающие неудачную сдачу экзамена, то все они исполнялись в своем худшем проявлении. Любимая рубашка Алазара, в которой он прошел через горнило стольких экзаменов, оказалась в стирке. На его лице обнаружилась запущенная небритость, являться с которой на экзамен было просто неприлично, а на улице как будто началось нашествие черных кошек. Алазар, в общем-то, не верил в приметы, особенно в плохие, но многолетние наблюдения показывали, что они не появляются просто так. Вероятно, он сам предчувствовал неприятности, вследствие чего и начинал замечать всякие аномалии.

Но на этот раз Алазар решил наплевать на все приметы, не тот был день. Два заваленных экзамена уже висели у него на совести, и третий мог оказаться последним. Завтракая, Алазар еще раз оценил свои шансы: неделю, данную на подготовку, он, в основном, потратил на рисование, разговоры с Зулом и откровенное безделье. Учебник он, конечно, просмотрел, а поэтому имел смутное представление о сути сдаваемого предмета и знал даже формулировки некоторых теорем. С такими знаниями экзамен сдавать официально считалось невозможным, однако существовало множество обходных путей. Главные надежды Алазар обычно возлагал на шпаргалки, которые производил во время подготовки по одной на каждый вопрос. Иногда их немного не хватало, так что некоторые вопросы оставались незакрытыми, а иногда (как и в этот раз) их было совсем мало, и списывать приходилось с учебника. Для такого предприятия требовалась недюжинная наглость и большое везение. Насчет последнего Алазар не беспокоился: это было одним из его любимых приложений магии. За последние годы он выработал систему заклинаний, почти безотказно приводящую его к успешной сдаче экзаменов. Да, в этом году он уже завалил два экзамена, но это были его собственные ошибки. В первый раз он был слишком уверен в своих знаниях по сдаваемому предмету и решил поберечь магическую энергию до следующего раза, а во второй раз просто забыл выпустить заклинание невидимости шпаргалки и был схвачен на месте преступления. Конечно, любой здравомыслящий человек сказал бы, что Алазар бредит, но уж очень ему на экзаменах до сих пор везло. Прежде чем выйти из дома, он повторил про себя все заклинания, которые предстояло запустить в течение экзамена. В отличие от того, что, как он знал по дешевым книжонкам, применяли приверженцы официальных культов, его заклинания не были стихотворными или компонентными, как у Чертистов. Это были просто цепочки ассоциаций и манипуляций с магической энергией. Энергию это он, выйдя из дома, взял в искусственном накапливающем источнике, сотворенном им же пару лет назад во дворе. По мере приближения к Академии в нем крепла уверенность в успешной сдаче экзамена. Главное - ничего не забыть, - подумал Алазар. - Надо выпустить ровно девять заклинаний. Погода стояла на редкость не подходящая для учебы: уже неделю температура не опускалась ниже двадцати пяти градусов, и только короткие ливни после обеда не давали природе окончательно засохнуть. Хотелось пойти куда-нибудь на побережье и весь день купаться, пить пиво и греться на солнышке, но вместо этого Алазару надо было тащиться в город с его раскаленными мостовыми и удушливым смрадом, чтобы потеть над экзаменом в душной аудитории. Академия встретила его пустынными коридорами. Только у нескольких аудиторий толпились студенты, лихорадочно доучивающие последние крупицы знаний перед экзаменом. Возле одной из них Алазар заметил Фроза - его старого приятеля, с которым он познакомился на вступительных экзаменах. Фроз стоял, прислонясь к стене, и невозмутимо обозревал окрестности. - Привет. Как жизнь? - сказал Алазар, пожимая его руку. - Как всегда, - ответил Фроз. - Что сдаем? - Алгебру, - по голосу Фроза Алазар понял, где у него уже сидит эта алгебра. - И как, все выучил? - Более-менее. - Ну-ка, скажи мне теорему Гертона, - прищурился Алазар. На экзамене по алгебре этот вопрос стал для него последним. Фроз на секунду задумался и на одном дыхании выпалил формулировку, занимавшую в учебнике полстраницы. - Круто, - выдохнул Алазар. - Вроде бы правильно, - неуверенно сказал Фроз и, вынув из-за пазухи пачку шпаргалок, сверился с исходным текстом. - Да, правильно, только забыл еще условие непрерывности. - Кстати, - вспомнил Алазар. - Ты физику уже сдал? -Да. - А не осталось ли у тебя от нее шпор? - Кажется, были где-то, - Фроз порылся в портфеле и выудил оттуда пачку помятых листиков. Потом добавил еще несколько штук. - Вот, забирай. - Спасибо, - поблагодарил его Алазар. - Ты меня спас. - Да ладно, - скромно потупился Фроз. - Мне они уже ни к чему. Алазар попрощался с Фрозом и поспешил в физическую аудиторию. Она уже была открыта, и студенты расселись там с заметным перекосом на задние парты. Найдя глазами Лекса, Алазар подсел к нему и просмотрел шпаргалки. Хотя почерк Фроза был немного неразборчив, вопросы излагались кратко и по существу. С такими материалами не сдать экзамен было бы просто глупо. К тому времени, когда пришел дежурный преподаватель, Алазар уже распихал бумажки по карманам и спрятал учебник в парту. Дежурным преподавателем оказался сам Крол Смеллон - лектор по физике, отличающийся большой нелюбовью к опаздывающим и разговаривающим на лекции. В Академии его кроме как Смеллом не называли. - Сумки на первый ряд, - объявил он, - и подходите за билетами. Алазар с гордым видом бросил свою сумку на сидения первого ряда и пристроился в середину очереди. Теперь нужно немного удачи, - подумал он и запустил заклинание. - Только бы билет попался посложнее. - Он раскрыл зачетную книжку и стал печально разглядывать в ней две заполненных строки из пяти. - Грустно будет вылететь из Академии, если вдруг не сдам. В армию загребут, и вся жизнь насмарку. Стоп! - остановил он себя. - Что за упаднические мысли! Шпоры есть, учебник есть, по предмету что-то помню. Магия, в конце концов... Сдам, конечно. И все же, неприятные мысли продолжали упорно ворочаться в голове. - Тяните билет, - приказал Смелл, отбирая у Алазара зачетку. Тот взглянул на кучу картонок, и ему показалось, что одна из них светлее других. Светится, значит заклинание сработало, - подумал он и взял приглянувшийся билет.

- Двадцать третий, - объявил Алазар и пошел готовиться. Вопрос был не самый сложный, но как раз один из тех, которые невозможно вызубрить наизусть. Эту тему Алазар не знал вовсе, но это ему и было нужно. Билет он все равно собирался списывать, а вот дополнительные вопросы, исходящие от экзаменатора, при таком раскладе будут проще и не по этой зловредной теме. Да и сложность вопроса произведет на преподавателя благоприятное впечатление. Пока Смелл занимался раздачей билетов, Алазар быстро перелистал шпаргалки и, спрятав нужные в рукав, засунул остальные в дальний карман. Затем он огляделся, и, убедившись, что препод еще занят, стал листать учебник в поисках ответа на вопрос. От этого занятия его отвлек вернувшийся с билетом Лекс. - Чего у тебя? - спросил он. - Двадцать третий, - ответил Алазар, пропуская Лекса на его место. - Тяжело... - Фигня, напишу. А у тебя? - Пятый. - И как, знаешь что? - Ничего. Шпоры есть? - Держи, - Алазар отдал Лексу всю оставшуюся пачку. - Ищи сам. Лекс уткнулся в шпаргалки, а Алазар тем временем начал писать, не забыв при этом выпустить необходимые заклинания. Постепенно все расселись, Смеллон прошелся по аудитории и, выловив двоих со шпаргалками, чинно уселся за кафедру и развернул газету. Вскоре подошли другие преподаватели, но на них Алазар уже не смотрел. Они вызывали студентов из начала списка и, расположившись на первых рядах, начинали их гонять. Через час Алазар затолкал учебник подальше в парту, выбросил шпаргалки и внимательно осмотрел листы с ответами. Их вид вполне удовлетворил Алазара: материал был изложен полностью и аккуратно на обеих сторонах двух листов. Лекс уже давно закончил свое контрольное списывание и теперь со скучающим видом гонял по столу таракана. Алазар хрустнул пальцами и откинулся на спинку сидения. Однако отдохнуть он не успел. Смелл произнес его имя и передал зачетку пожилому преподавателю, сидящему на первой парте. Его профиль показался Алазару странно знакомым, и, спустившись пониже, он понял почему. Это был тот самый злобный мужик, с которым Алазар поругался на сороконожке в мае, во время зачетной сессии. - З-здрассьте, - выдавил из себя Алазар. - Добрый день, молодой человек, - ответил препод и поднял на него глаза. Левая бровь слегка дернулась. - Садитесь. Узнал! - с отчаянием подумал Алазар. - Ну-с, рассказывайте. Экзаменатор внимательно выслушал его ответ, время от времени уточняя детали. Похоже было, что он и не собирался заваливать Алазара, никаких замудренных вопросов он не задавал, к мелочам не придирался, а ближе к концу ответа с удовлетворенным видом сказал понятно, и, задав Алазару коротенькую задачку, ушел к следующему студенту. Если так пойдет и дальше, может я и правда сдам экзамен, - подумал Алазар и взялся за задачу. Задача не решалась, и он попытался расспросить народ, сидящий рядом, что было весьма непросто, так как преподаватели шныряли тут и там. Наконец, ему удалось улучить момент и показать задачу студенту, сидящему рядом выше, от которого вернулась смятая бумажка с совершенно неразборчивой формулой. Однако, это помогло Алазару вспомнить, как решаются такие задачи, и, когда экзаменатор вернулся к нему, он уже сидел с довольным видом и по третьему разу проверял решение. Препод забрал листок, пробежался по нему глазами и выдал: - Ответ неверный. - Как так? - удивился Алазар. - Давайте посмотрим. Вот здесь у вас плюс или минус? Алазар напряг память. В бумажке с формулой он видел что-то среднее между плюсом и минусом, а как было в учебнике, он не помнил. - Минус, - сказал Алазар наугад. - Э, молодой человек, - протянул экзаменатор, - да вы формул не знаете. Ну-ка сформулируйте мне теорему Шкорола. Опаньки, - подумал Алазар. Пытаясь изобразить на лице муки раздумий, он поднял глаза к потолку, а затем спросил: - Можно я немного подумаю? - Разумеется, - ответил препод и отошел. Теорему Алазар не знал вовсе. Единственным, чем он себя утешал, был тот факт, что билет он ответил хорошо, так что можно было надеяться на три балла, даже если он не вспомнит, кто такой этот гадский Шкорол. На этот раз экзаменатор вернулся быстро. Алазар попытался что-то промямлить и получил справедливое замечание, что теоремы он не выучил. Сам знаю, что не выучил, - зло подумал Алазар. - Все, ставь трояк, и закончим волынку. - К сожалению, я не могу поставить вам положительную оценку, - фальшиво изображая сочувствие, произнес препод. - Почему!? - с отчаянием в голосе простонал Алазар. Этого не должно было случиться, - пронеслась мысль. И сразу же за ней другая: - Я чувствовал это с самого начала. - И потом опять, - Этого нельзя допустить! Я обязан сдать экзамен, иначе конец. - ... да и в билете были допущены многочисленные фактические ошибки, - закончил экзаменатор. - Так что... - Дайте мне еще один вопрос, - попросил Алазар. - Я же на самом деле все выучил.

- Хорошо, - согласился препод, и кокой-то нехороший блеск появился в его глазах. - Докажите мне следующее утверждение, - и он нацарапал на бумаге формулу как раз из того раздела, который Алазар добросовестно выучил. - Я думаю это не очень сложный вопрос. - Угу, - промычал Алазар, едва сдерживая восторг и начал быстро строчить решение. Когда он закончил, экзаменатор просмотрел написанное: - Неправильно. - Как!? - Алазар аж подскочил на стуле. - Вот здесь нельзя проинтегрировать все выражение так, как это сделали вы. - Я отлично помню, - ехидно прищурился Алазар, - что в учебнике это делается именно так. - А ваш лектор как раз говорил, что в учебнике допущена ошибка. Правильно я говорю? - обратился препод к Смеллу, сидящему неподалеку. - Абсолютно верно, - ответил тот. - Ну вот. Если бы вы ходили на лекции, вы бы наверняка это знали, - и он протянул Алазару его зачетку. - До свидания, молодой человек, мне очень жаль. Алазар взял зачетку и не прощаясь вышел из аудитории. Вот и все, - подумал он. - Не видать мне больше Академии. Его уютный мир, где можно жить, не заботясь о завтрашнем дне, пить пиво с друзьями, ощущая гордость оттого, что ты - студент, и думать об отвлеченных понятиях, мир беззаботной студенческой жизни рухнул. А вокруг восстал жестокий и враждебный мир, зияющий провалами неопределенности. Впереди его ожидало расставание с друзьями, с родным домом и с таким родным городом, каким бы паршивым он не был. Зачем? Кому это надо, чтобы неглупый парень, который мог бы еще учиться и учиться, отправлялся в болото, в армию, в ад... Кому он в Академии мешал? И что ему теперь делать... Комок обиды и горечи подкатил к горлу. Не стоит об этом думать в таких тонах, - решил Алазар. - Надо подойти к вопросу с прагматической точки зрения. Для начала хорошо бы успокоиться. Он сел на подоконник напротив ненавистной аудитории и достал трубку. Не успел он затянуться, как из-за угла появился неизвестный Алазару препод с придурковато-деловой физиономией и прогундосил: - Здесь курить нельзя! Алазар посмотрел на него со всей мрачностью, на которую был в тот момент способен. - Вы что, меня не слышали? - повысил голос препод. - К сожалению, слышал, - ответил Алазар и выпустил клуб дыма. - Немедленно идите на улицу и там курите. Алазар почувствовал жгучее желание пригладить эту мерзкую рожу кулаком, а лучше ногами, но сдержал себя: - А иди ты сам... - Я чего-то не понял, - придвинулся к нему препод. - Вы что, хотите, чтобы я стражу позвал? Вот пристал, - подумал Алазар и демонстративно отвернулся в другую сторону. - Я вас запомню! - сказал напоследок препод и удалился быстрым шагом, как раз когда Алазар уже собирался встать с подоконника. Бывают же уроды, - хмыкнул он про себя и уставился на выход из аудитории. Выходящие оттуда студенты были в основном радостные: одни испускали победные вопли, другие просто молча уходили, третьи скапливались небольшими группами перед дверью и обменивались впечатлениями. Мимо прошел один из знакомых Алазара по просиживанию лекций на подоконниках, посочувствовал ему, особенно по поводу предстоящей комиссии по студенческим делам. Когда она будет, он был не в курсе, и Алазар решил сходить на этаж деканата, посмотреть объявления. С унылым видом он прошелся по коридорам и, подойдя к доске объявлений, тупо вылупился на бумажку, гласящую: Комиссия по студ. делам состоится 30 июня в 14 часов. Явиться всем студентам, имеющим к 30 числу несданные экзамены. Через час, - подумал Алазар и вернулся к физической аудитории. Лекс еще сдавал экзамен. Увидев Алазара в дверном проеме, он состроил кислую мину и показал большим пальцем вниз. И у него все плохо, - безразлично подумал Алазар и понял, что волна апатии совсем захлестнула его. Его мозг укутался черной, мягкой, толстой пеленой и отказывался адекватно воспринимать реальность. И что самое страшное, Алазару совершенно не хотелось оттуда выбираться. Народ из аудитории уже почти весь разошелся, когда оттуда вышел Лекс. На лице его светилось полное отсутствие мыслей, глаза медленно ползли к переносице, и выглядел он, как выжатый огурец. - Ну что? - спросил его Алазар, пробуждаясь от оцепенения. - Трояк, - блаженно улыбнулся Лекс. - Но как он меня имел! - Кто? - Смелл. - Ну, ты попал... Лекс привалился к стене рядом с Алазаром. - У тебя табак есть? - спросил он, доставая трубку. Алазар протянул ему свой мешочек. - Кстати, а ты-то как? - Плохо, - ответил Алазар могильным голосом. - Что, совсем? - Ага. - Это третий? - Ага. - Ничего, - утешил друга Лекс. - Я слышал, в прошлые годы с тремя экзаменами оставляли. - Серьезно? - Огонек надежды вновь зажегся в душе Алазара. - Ну да, - подтвердил Лекс. - У Злобного в прошлом году как раз три пересдачи было. Потом, Птиц рассказывал, что кому-то из его многочисленных знакомых дали пересдать один из трех заваленных экзаменов. Правда, его он тоже успешно завалил. - Он был наверняка не с нашего факультета, - возразил Алазар. - Но Злобный-то с нашего, - Лекс запустил в полет изящное колечко дыма. - У тебя когда комиссия? - Где-то через полчаса. - Сегодня!? Да-а... Не повезло. Ты, главное, сиди там тихо, глаза в пол, в преступлениях раскаивайся, обещай, что больше не повторится. Если ты им понравишься, может, разрешат пересдать. - Я постараюсь, - сказал Алазар, нервно теребя пуговицу. - Пошли пока поближе к деканату. - Ты иди, - ответил Лекс. - А я схожу поищу Птица и Кронга, у них сегодня тоже последний экзамен. Алазар дошел вместе с Лексом до лестницы, и там они разошлись в разные стороны. У деканата Алазар обнаружил довольно обширную группу его товарищей по несчастью, дожидающихся определения своей участи. Может быть, Алазар не выспался, может, был просто не в духе, но окружающий мир обретал для него совершенно мрачные очертания. Ему показалось, что в коридоре было совсем темно, и солнечный свет, двумя пыльными столбами падающий снаружи, почти не освещал помещение. На подоконниках и вдоль стен скрючились жалкие создания, с надеждой поглядывающие на дверь кабинета большими печальными глазами, и Алазар был одним из них. Затравленно ссутулившись, стоял он в темном углу, ожидая, когда жестокий мир окончательно его раздавит, прожует алчно чавкающими дверями и выплюнет на острые камни мостовой, где, под иссушающим солнцем его разорвут блохастые монстры. Странным тонконогим существом с трясущимися руками и сморщенной кожей ощутил себя Алазар. Вот он стоит среди двух десятков таких же существ перед лязгающей дверью, за которой притаился ужас. Потом дверь открывается, и оттуда выползает очередное создание, обмусоленное, обтекающее гадкой слизью, и, медленно передвигая ноги, уходит прочь, а дверь затягивает следующую жертву и с хлюпаньем ее поглощает. Кучка существ в коридоре печально смотрит вслед своему собрату и опять опускает головы. И снова дверь открывается, но выходит оттуда уже не тонконогое существо, а маленький скелет с большим белым черепом, делает шаг, другой и рассыпается в прах. А внутри уже почти исчезло следующее существо, и только три его хвоста мелькнули в дверном проеме. И вновь вокруг опущенные головы, пустые взгляды. Но через несколько минут оно выходит и совсем не напоминает скелет. - Ну что? - спрашивает Алазар и не слышит своего голоса. - Допустили, - доносится до него приглушенное эхо, как будто очень издалека. А дверь уже требует свою следующую жертву, и Алазар знает, что эта жертва - он сам. Последнее, что он успевает увидеть - это Лекс, Кронг и Птиц в круге света далеко на другом конце коридора. И вот он уже внутри. Здесь холодно, сыро и пахнет плесенью. С потолка свисают лохмотья паутины, стены покрыты слизью, а посредине кабинета врос в землю длинный стол, поблескивающий в тусклом свете металлической поверхностью. С двух сторон стола как утесы возвышаются враждебные лица, а с дальнего конца этого ущелья смотрит на Алазара злыми красными глазками Декан - ужасное взлохмаченное чудовище с огромными, торчащими вперед зубами. В тот же миг Алазар оказывается прикованным к жесткому ледяному стулу, и Декан громоподобным басом вопрошает его, побуждая эхо, сотрясающее стены. - Вы Алазар Сол? - Да, - Алазар по-прежнему не слышит своего голоса и даже по выражению перекошенных лиц не может определить, услышали его или нет. Этим лицам все равно, кто он, им нужна только его кровь. - Какие у вас проблемы? - гремит чудовище. Алазар пытается что-то сказать, но один из утесов, как будто не слыша его, бесстрастным голосом зачитывает: - Не сданы экзамены по Алгебре, Физике и Функциональному Анализу. Леденящий ужас сковывает Алазара от этого голоса, а завал экзаменов кажется ему величайшим преступлением. - Что вы можете сказать в свое оправдание? - молоток в руках Декана уже готов три раза ударить о стол, закрепляя приговор. Алазар пытается объяснить, но чудовище прерывает его: - И не рассказывайте нам про плохого преподавателя! Разве он пытался что-то такое сказать? Алазар продолжает оправдываться, но его слова мгновенно тонут в вате, упираются в стену и не доходят ни единым звуком даже до него самого. Они не слышат! Как же сказать им, как просить о милости? Но камни и не хотят слышать. - Достаточно, - ревет чудовище. - Посмотрим, как у вас обстоят дела. Господин Моррон? Один из утесов нависает над Алазаром и гулким голосом без выражения произносит: - Был дважды задержан городской стражей за распитие спиртных напитков на территории Академии, в связи с чем имеет два строгих выговора с занесением в личное дело. Алазар беззвучно шевелит губами, а со всех сторон на него ледяным дыханием обрушиваются возгласы скал: - Безобразие! - Он не способен... - Такой он сейчас, что же из него вырастет!? - Нам такие не нужны! - Алкоголик. Потом поднимается другой и констатирует: - Пропустил более половины занятий, в связи с чем имеет выговор за непосещаемость. И снова лавина: - Он не способен... - ...что же вырастет... - ...не нужен... - ...не хочет учиться, зачем тогда поступал к нам? Алазар молчит. И поднимается третий утес: - Зачетная сессия сдана не вовремя. В прошлом семестре имел пересдачу и две тройки. - ...не учится... - ...не способен... - ...не хочет... - ...не нужен... Алазар погребен заживо, задавлен. Он опускает голову на руки и уже совсем тихо пытается сказать, что он способен, хочет, больше не повторится... Декан расплывается в злорадной улыбке над поверженным пленником: - Ну, раз молодой человек раскаивается, может быть дадим ему еще один шанс? Искра надежды вспыхивает в Алазаре с новой силой, и вот он уже горит, пламя вырывается из его глаз, он может лишь кивать в знак своего полного раскаяния. Но скалы неумолимы: - ...не может... - ...не способен... - ...не нужен... - вторят они друг другу, и эхо от их голосов сплетается в зловещий хор. - Ну что ж, - облизывается чудовище. - Я думаю, что выражу общее мнение... Нет! Я все исправлю! - Давайте его сюда! - оно открывает пасть все шире и шире, и его злобный хохот переходит в жуткий визг, от которого у Алазара закладывает уши. Он прячет голову, заслоняя ее руками, съеживается в комок, вжимается в стул... Яркий свет режет его на части, сдирает кожу, он уже скелет, стоящий по ту сторону двери. Мир взрывается вверх, мир занимает то место, где был Алазар, теперь он лишь горстка пепла... * * * - Эй! - перед носом Алазара щелкнули чьи-то пальцы. - Очнешься ты, наконец, или так и будешь смотреть в одну точку!? - Я, конечно, понимаю, что случилось несчастье, - голос Кронга был наполнен заботой, - но зачем же так себя мучить? Алазар окончательно очнулся. Он сидел на полу, прислонившись к стене и спрятав голову между колен. Вокруг него были его друзья: Кронг, Птиц и Лекс. - Смотри-ка, очнулся. - Ну, слава Таэрону. - Все в порядке? - Я что, заснул? - Алазар обвел их осоловелым взглядом. - Мне все это приснилось? - Он осмотрелся вокруг. - Меня уже вызывали? - Спокойно, - голосом гипнотизера заговорил Кронг. - Ты в реальности. - Ты уже был там, - пояснил Лекс. - Мы видели, как ты заходил. - Да-да, - подтвердил Птиц. - Мы как раз были на том конце коридора. Уж не знаю, что там с тобой сделали, но потом ты вышел и уселся хоботом в пол. Мы сначала не хотели тебя беспокоить, но не вечно же тебе так сидеть. Глаза Алазара остановились на двери кабинета декана, и ему показалось, что сейчас она откроется, обнажая желтые клыки. Все обернулись вслед за взглядом Алазара. - Выперли, - с неопределенной интонацией произнес он. - Эй, эй, - затеребил его Кронг. - Только не выпадай опять в осадок. - Не буду, - ответил Алазар и оторвал взгляд от двери. - Пошли лучше пиво пить, - предложил Лекс. - Какое пиво!? - застонал Алазар. - Меня же из Академии выперли. - Пошли, пошли, - поддержал идею Птиц. - Развеешься немного. - Не... не пойду, - заупрямился Алазар. - Есть предложение, - сказал Кронг. - Ремней у нас достаточно, так что давайте его скрутим и вольем в него бочонок пива старого Ханда. Хочешь глотнуть хандятины? - обратился он к Алазару. - Бе, - сморщился тот. - Ну вот. Тогда вопрос закрыт. Купим хорошего пива и пойдем ко мне, до меня ближе и предков дома нет, - подытожил Кронг, и они, смеясь, вышли на улицу. По пути на улицу лавочников вспомнили, что Верг тоже сдал все экзамены и теперь сидит дома без дела, да и девушки уже давно жаловались, что о них все забыли. Раз уж затевалась пирушка, не жалко было потратить лишнюю десятку, и Кронг пронзительно свистнул, подзывая бегунка. Алазар даже не заметил, откуда прибежал этот длинноногий монстр, надрессированный на разноску писем. Лекс быстро написал несколько записок, и, приклеив на них цветные квадратики, взятые из кармана на спине бегунка, вручил их монстру. Бегунок быстро зацокал прочь по мостовой. Вскоре компания, груженная пивом и всякой снедью, подошла к дому Кронга. В нем было пять этажей, располагавшихся уступами так, что крыша предыдущего служила террасой для следующего. Кронг жил на последнем этаже, что было особенно приятно, потому что, хоть квартира и была маленькой, зато можно было использовать крышу. Полуденная жара уже отступила, грибной дождик слегка увлажнил воздух, и дышалось особенно легко. Кронг вынес пиво на террасу и, ожидая прихода остальных, открыл Лексу, Птицу и Алазару по бутылочке. Вопреки обыкновению, Алазар был в тот вечер молчалив, что непреминули заметить его друзья. - Послушай-ка, Ал, - обратился к нему Кронг. - Не будь таким насупленным, не изводи себя. - Так ведь... - Знаешь, что такое позитивное мышление? - Нет. - Заметил, я никогда ни о чем не переживаю, знаешь почему? - продолжал Кронг. - Да тебе вообще все по фигу. - А вот и нет. Я не меньше тебя забочусь о своем будущем. Просто я вижу во всем положительные моменты. Вот, например, взяли нас тогда стражники, вроде бы переживать надо. Ан нет. Нигде я так не веселился, как в их конторе. Представляешь, я над ними прикалываюсь, народ тихо ржет в кулак, а они ни понимают. До чего тупые! - Да, ты рассказывал, - вставил Лекс. - А чего ж хорошего в том, что меня выперли из Академии? - удивился Алазар. - Теперь ты свободен. - Я? - Конечно! Тебе придется, видимо уйти из города, а это значит, ты будешь путешествовать, увидишь, что там, по ту сторону гор. - Говорят, там находятся дикие леса, где правят мутанты, со зловещим видом сказал Птиц. - А людям там отрывают ноги. - Брехня! - отрезал Кронг. Птиц засмеялся, неуловимо при этом напоминая какую-то птицу. - Это все инсинуации официальной прессы. Им не выгодно отселение людей из Вализора. - Все равно, там неизвестно что, - сказал Алазар. - Нет друзей, родителей. Никого. - Ты найдешь новых друзей, - не унимался Кронг. - Да и не главное это. Главное в позитивном мышлении вот что: если что-то произошло, и тебе от этого плохо, зачем делать себе еще хуже, расстраиваясь по этому поводу. Если то, что произошло, можно исправить, то направь свои силы на это, а если нет, то не стоит и вспоминать. - Ты хочешь облегчить себе жизнь, - возразил Алазар. - Да, хочу. Это естественно. Вот ты вылетел из Академии. Плохо. Но теперь уже ничего не попишешь. И о чем тут плакать? Тебя ждет новая жизнь, со своими плюсами и своими минусами. Боишься, что тебе станет хуже? А откуда ты знаешь? Иди вперед и не оглядывайся. - Между прочим, он прав, - поддержал Кронга Птиц. - Ты сам можешь избавиться от собственных негативных эмоций, и жить станет легче. А действительно, - подумал Алазар. - Почему я должен переживать из-за Академии. Все! Меня там нет, не знаю никакой Академии. У меня и без этого волнений хватит. Но их мы отложим на потом. А сейчас можно расслабиться. - За мою последнюю сессию! - поднял тост Алазар, друзья чокнулись пивными бутылками и выпили за окончание сессии. - Я вот подумал, - сказал он после некоторого молчания. - Если мне плохо, то зачем я буду себе в чем-то отказывать, делая тем самым себе еще хуже? Пойду-ка и куплю дорогого табака, давно мечтал. - Молодец! - похлопал Кронг Алазара по плечу. - Делаешь успехи. В это время в дверь постучали. Это пришли девушки. - Привет, Рина! Здравствуй, Вета, - расплылся Кронг. - Привет всем, - ответила Рина. - Я гляжу, у вас тут пиво. - Привет, - защебетала Вета. - Вы тут на всю ночь? А куда это Ал собрался? - На прогулку, - загадочно ответил Алазар и выскользнул в дверь. Когда он вернулся, к компании присоединился Верг со своей фавориткой Эли. Птиц вытащил из-за шкафа гитару, и теперь терзал ее, издавая нечленораздельные звуки. Девушки сидели вместе на диване и о чем-то перешептывались, потягивая пиво из бокалов, которые Кронг достал специально для них. Лекс и Кронг, как обычно, ожесточенно спорили, сыпля при этом терминами, простому смертному недоступными. Алазар зашел за спину девушкам и показал Вергу яркий пакетик дорогого табака Кнессет. Эли уже давно пыталась отучить Верга от этой вредной привычки, и сильно обижалась, когда чуяла от него запах табачного дыма. У Верга тут же загорелись глаза, но сочный запах Кнессета пополз по комнате, и это заметила Эли. Она попыталась схватить Алазара за что-нибудь, но промахнулась и плюхнулась на подушки. Верг был уже на выходе, и ей оставалось только сердито топнуть ножкой. Они вышли на террасу и торжественно забили трубки. - Как у тебя-то сессия? - спросил Алазар у Верга. - Кончилась, - радостно ответил Верг. - Один экзамен остался на осень. - Сочувствую. Поверь мне, очень сочувствую. - Да чему тут сочувствовать? Осень придет, тогда посочувствуешь, а сейчас радоваться надо. - Позитивное мышление? - повел бровью Алазар. - Еще какое! - пошевелил бровями в ответ Верг. - Оно ведь как: во-первых, все, что ни делается, все к лучшему, во-вторых, нет худа без добра, а в-третьих, работа не волк - в лес не убежит. Они рассмеялись. Все не так уж плохо, - подумал Алазар. - Разве можно портить себе и другим настроение, когда пьешь с друзьями пиво теплым летним вечером. Докурив трубку, он с Вергом вернулся в комнату, где было пока прохладней, чем на улице. - Птиц, - сказал Алазар, не в силах больше слушать его излияния, - отдай гитару. Пусть Рина поиграет, у нее это получается гораздо лучше. - Не, - застеснялась Рина. - Почему я? - Ну, Риша, ну, пожалуйста, - заклянчил Алазар. - Ладно уж, - согласилась она и забрала гитару у Птица, который в общем-то был не против. Лекс и Кронг прервали свой спор и приготовились слушать. Рина настроила инструмент и начала петь о дружбе, о любви, о том, как прекрасен мир... На город медленно опустилась ночная прохлада, вокруг запели кузнечики, на главных улицах зажглись тусклые огни. На море, которое виднелось за городом, блестела лунная дорожка, зовущая за собой туда, где еще никто не бывал. Звезды на безоблачном небе водили загадочные хороводы. Легкий ветерок нежно шелестел листвой. Всю ночь Алазар просидел с Вергом на крыше. Они глядели на звезды, разговаривали о пустяках, курили и пили пиво. Жизнь продолжалась.

День четвертый. 15 июля 1998 от основания Вализора. Алазар еще раз оглянулся по сторонам и быстро вошел в калитку, заперев ее изнутри. Хотя он и был дома, здесь он чувствовал себя отнюдь не в безопасности. Неделю назад пришла уже вторая повестка с предписанием явиться с вещами на призывной пункт для дальнейшего прохождения военной службы. В случае неявки за призывником посылалась стража, и он приводился туда принудительно. Алазар, как любой здравомыслящий человек, не имел ни малейшего желания попадать в армию, и поэтому последнюю неделю появлялся дома крайне редко. Ночевал он то у знакомых, то у родственников и по улицам старался без надобности не шляться. Пока стража не сообразила, что Алазар намеренно от нее скрывается, а не вышел по делам на пять минут, можно было жить в Вализоре, но уже к августу он собирался покинуть город. Делать это ему совсем не хотелось, поэтому в его голове созрела одна не совсем здравая мысль. Алазар решил, что уходить из Вализора в земли мутантов совсем не обязательно, раз уж их земли лежали прямо у него под ногами. Он вполне мог попросить Зула расширить вход, а там, внизу, вполне найдутся пустоты, где можно долго обитать, изредка выходя на поверхность за продуктами. Последние дни Алазар только и делал, что спорил со своим внутренним голосом по этому поводу. Он придумывал, что может воспрепятствовать такому ходу событий, а потом по пол дня мучался в поисках решения проблемы. Первым, что пришло ему в голову, было наличие внизу других осов, настроенных не очень-то дружественно, но отговорка пришла сама собой: Алазар может жить под протекцией Зула, живут же мутанты в Вализоре. Да, плохо живут, умирают часто, и не всегда от старости, но ведь в крови осов нет такой жажды убийства, как у людей. Да, там, под землей, холодно, но ведь ходят же люди в зимние походы. Можно взять теплый спальный мешок. Да, с питанием у осов плохо, есть сырую рыбу по праздникам Алазар не собирался, а вот выходить на поверхность за продуктами и заодно повидать родителей и друзей, было бы весьма кстати. В конце концов, не всю же оставшуюся жизнь он собирался провести под Вализором, а только пару месяцев, пока стража его не забудет или не решит, что он таки смылся из города. Потом можно будет выйти на поверхность и где-нибудь тихонько подрабатывать, только не попадаясь в руки стражникам. Возражений на идею переселения к осам было еще множество, и Алазар остро нуждался в консультациях с Зулом. Он наверняка появится в ближайшее время, решил Алазар. - Побуду дома до первых гостей. Для начала он отправился в кухню и подкрепился бутербродами с холодным копченым мясом, запивая их утренним чаем. Не успел он собрать вещи, за которыми зашел домой, как зазвенел колокольчик: кто-то настойчиво дергал за шнурок у калитки. Алазар быстро пробежался по дому, покидал в сумку записную книжку, пару книг почитать на досуге, документы и, запихнув в рот последний кусок бутерброда, выскочил на улицу. Открывать калитку он вовсе не собирался, и даже наоборот: бесшумно заперев за собой дверь, Алазар прокрался по двору и полез через забор с другой стороны от калитки. Услышав надрывный звон за дверью, он подумал, что с домом ему очень повезло: участок был угловой, и с него можно было легко выбраться, не будучи замеченным со входа. Когда стоявшие у калитки прекратили трезвонить, Алазар медленно выглянул одним глазом из-за угла. Удаляясь от него, по дорожке шагал Птиц. - Эгей! - позвал его Алазар, выходя из укрытия. - Ты ко мне? - Где тебя носит!? - воскликнул Птиц, обернувшись. - Уже который раз к тебе захожу. Они пожали друг другу руки и прошли в дом. Пока Алазар собирал забытые в спешке вещи, Птиц поведал о последних событиях. Во-первых, на днях в академскую общагу завалились бритые и поперебили там всех монстров. В частности, Лексу начистили физиономию и задавили его любимого таракана, который жил в коробочке под кроватью. Конечно, таракан - не монстр, но ведь и у бритых мозгов не густо. Во-вторых, в районе дамбы начались подозрительные работы: начали копать новый обводной канал, причем по направлению прямо к центру города. И, наконец, главное: Птиц познакомился с Зулом. Алазар от неожиданности чуть не выронил рисовальные принадлежности, которые в тот момент бережно укладывал в сумку. - Когда? - поинтересовался он. - Да вот, не далее чем позавчера, - ответил Птиц. - Мы к тебе одновременно зашли в гости, но тебя, как обычно не было, так что нам оставалось только повстречать друг друга. Он на меня прямо из-за забора свесился. Я даже испугался сначала. - Хорошо, что ты гуманист, - сказал Алазар. - А то взял бы ближайшее дубье и пришлепнул бы его на месте. - Любой добропорядочный гражданин города так бы и поступил, - ответил Птиц. - И вот, это сребристое создание говорит мне, непонятно откуда, человеческим голосом... - Не бей меня, Иванушка, я тебе еще пригожусь, - засмеялся Алазар. На лице птица не промелькнула и тень улыбки: - Ничего смешного. Он мне сказал, что через неделю начнется вторжение этих червей в Вализор. Он сказал, что он сам категорически против такой развязки, но когда это начнется, лучше, если нас там не будет. Я ему, в общем-то, поверил, но думаю, что он преувеличивает. Лучше, конечно, если нас там не будет, здесь я согласен, но хватит ли у мутантов сил, чтобы представлять серьезную угрозу... Что с тобой? На этот раз Алазар ничего не уронил. Он просто сидел на диване, уставившись в противоположную стену. - Настолько серьезно? - обеспокоился Птиц. Алазар кивнул: - Под Вализором есть огромный подземный город, он чуть ли не больше самого Вализора. Представляешь, сколько там осов, если в глубину он простирается на добрый десяток километров, а еще глубже лежит Вельбуш с уймой артефактов, каждый из которых может разрушить целый город. - Но наши войска... укрепления... - Они ничего не значат, ведь город будет атакован изнутри. Но осы не победят легко, у нас есть огнестрельное оружие и невероятная живучесть. В скольких войнах люди побеждали только на силе духа и вере в победу. Короткой схватки не будет. Две цивилизации вцепятся друг другу в глотку и погибнут обе. То, что останется здесь после падения Вализора, уже не сможет называться цивилизацией. Птиц задумался. - Похоже, надо рвать отсюда когти, - проговорил он после длительного молчания. Опять все планы рухнули, - с досадой подумал Алазар. - Придется таки уходить. - Значит так, - подытожил он. - У нас осталось пять дней. Сегодня же начинает собираться. Но сначала надо всех предупредить. Алазар налил себе пива, встал и оглядел собравшихся. - Правильно! - Тост давай, - раздались возгласы. На веранде у Кронга собралась почти вся компания. За столиком в центре сидели Лекс, сверкающий фингалом под левым глазом, Руз, появившийся, наконец, после сессии в поле зрения Алазара, и Гер - давний друг Лекса. На краю террасы сидел, свесив ноги вниз, Верг, неторопливо потягивающий из бокала янтарный напиток. Птиц с отсутствующим видом пристроился прямо на полу у стены дома. Было нежарко, но достаточно тепло, чтобы пить пиво на улице. Солнце изредка проглядывало из-за пышных облаков, с моря дул соленый ветер, шевеля волосы на головах. - Тоста не будет, - отрезал Алазар. - Я хочу всего лишь ввести всех вас в курс очень важного дела, поэтому попрошу всех отнестись к тому, что я скажу, очень серьезно. - Он сделал паузу. - На этой неделе Вализор будет разрушен. Руз отмахнулся бутылкой: - Да, ладно! Лекс заинтересованно повернулся к Алазару: - Что, правда? - И почему же? - скептически приподняв брови, спросил Кронг. - Ожидается крупное нашествие мутантов, - стараясь придать голосу наибольшую серьезность, заявил Алазар. Последовал хор голосов, отпускающих замечания, смысл которых сводился, в основном, к тому, что монстров на границе крошили, крошат и ни в жизнь в Вализор не пустят, сколько бы их там ни ломилось. - Тихи, тихо! - взмолился Алазар. - Слушайте меня внимательно, и не надо перебивать. Все знают, что монстры водятся не только в самом Вализоре, но и под ним? - Да, - вспомнил Лекс. - Злобный, помнится, рассказывал про какую-то личинку. - Вот даже как? - удивился Алазар. - Это даже лучше, что власти подозревают о существовании осов. - Кого? - переспросил Гер. - Ос - это такой балшой паласатый мух, - пояснил Верг с горским акцентом. - Нет, - ответил Алазар. - Ос - это такой балшой сирибрыстый чарвяк. А личинки, - продолжил он, переходя на нормальный язык, - это всего-навсего их детеныши, они живут ближе всего к поверхности. Под Вализором есть подземный город, где обитают эти осы. Их там тьма тьмущая, вы даже представить себе не можете, сколько. И вот теперь они решили снести Вализор с лица земли. - А ты откуда знаешь? - поинтересовался Кронг. Алазар вкратце изложил друзьям историю своего знакомства с Зулом, а заодно описал мир осов и все, что знал об их вооружении. Его речи вызвали в компании далеко не однозначную реакцию. Скептичный Кронг считал, что может там, под городом, что и живет, но с вооруженными силами Вализора оно не справится. Все попытки выползания всякой дряни из-под земли будут жестоко пресечены в первые пять минут. Ну, снесут осы дом-другой, но ведь они не знают, где расположены главные центры жизнеобеспечения. Верг с энтузиазмом воспринял идею смотаться из города и норовил разузнать кто, когда и куда идет. Все происходящее, видимо, представлялось ему очередной игрой.

Гер, знающий увлечение данной компании различными играми с беготней по городу, деревянными мечами и прочими театрализованными действами, прямо так и заявил, что все это ерунда и игрушки. Руз со скучающим видом поглядел одним глазом через бокал пива на Алазара и сказал, что и так собирался на следующей неделе съездить к бабушке в деревню, а значит, его беспорядки в городе не затронут. Один Лекс проявил зачатки разумности и сказал, что надо сообщить о готовившемся нападении в газеты, правительству и куда-нибудь еще, оповестить весь город. Людям опасно оставаться здесь, они не готовы сражаться с неведомыми гигантскими червями, у которых, к тому же, куча всяких способностей, вроде звуковой камнедробилки. Поэтому он предложил организовать всеобщую эвакуацию. Птиц молчал, и только когда его спрашивали, подтверждал, что это не досужие вымыслы Алазара, а вполне материальные мутанты, и что он их видел лично. Полтора часа бурных дискуссий ничего не дали, и все остались при своих мнениях. Алазар то возбужденно доказывал, что людям грозит опасность, и надо уходить из города, то обреченно хватался за голову и восклицал: Дудуны! Когда пиво подошло к концу, ему в голову пришла идея, показавшаяся сначала просто гениальной. Он встал, прокашлялся и, мечтательно подняв глаза к небу, произнес: - Давненько мы не ходили в поход. - Хорошая идея, - поддержали его Лекс и Верг. Ничего против прогулки в горы никто не имел, и вскоре последние оплоты сопротивления были сломлены. - Ладно, пойдем на следующей неделе, - сказал Кронг. - Кто будет главным? Услышав это, Алазар опять вскипятился: - Какая, на фиг, следующая неделя! Через пять дней на этом месте будет глубокая яма. Спор было разгорелся заново, но подал голос хитрый Птиц: - Разве не все согласились, что через пять дней будут легкие беспорядки? Все ответили, что да, они согласны. - А они могут слегка порушить наши планы сходить в поход. Даже Гер вынужден был признать, что клювом Птица голосит разум. В общем, по настоянию Алазара сборы начали незамедлительно. Главным по походу назначили Кронга, Вергу поручили закупку продуктов и, назначив следующую встречу через два дня, разошлись по домам. Часть пути домой Алазар прошел с Лексом. - И как ты собираешься за короткое время оповестить весь город? поинтересовался он. - Во-первых, я пойду в редакции газет, - не задумываясь ответил Лекс. - Расскажу им, что к чему, и уже завтра во всех газетах появится предупреждение о надвигающейся катастрофе. Во-вторых, зайду к Дэлу Форксу. Он старинный друг моего отца, да и просто хороший мужик. Я думаю, он мне поверит, а у него, что самое главное, есть кое-какие связи с верхами. Алазар нахмурился: - Чего-то мне кажется, что ничего у тебя не выйдет. - Это почему? - Не знаю. Вообще, конечно, попробуй, но будь осторожней. - Хорошо. Я пойду. - Лекс пожал руку Алазару и удалился в сторону центра города.

Алазар поглядел ему вслед, а затем решительно направился домой. Алазар выглянул в окно, заслышав звук открываемой калитки. Солнце, клонившееся к горизонту, окрасило стены домов в теплые красноватые цвета. Стая перистых облаков, похожих на заботливо уложенные рядками клочки ваты, отливала лиловым, ярко выделяясь в синеве неба. В воздухе появилась едва уловимая вечерняя свежесть. Запах экзотических цветов, привезенных из-за моря и разросшихся прямо под окном, наполнял воздух и привлекал полосатых пчел, весь день кружащихся вокруг. Алазар уселся на подоконник и вздохнул полной грудью. Он не заметил за сборами, как день подошел к концу. Все вещи, которые, по мнению Алазара, могли ему понадобиться в походе, были уже занесены в список и сложены большой кучей в углу его комнаты. Осталось только найти рюкзак и дождаться, когда Верг принесет часть продуктов. В калитку вошли родители. Увидев Алазара, сидящего на подоконнике открытого окна, мама удивленно всплеснула руками: - Ты что здесь делаешь? - Сижу, - улыбнулся Алазар. - Давно ты дома? - Весь день почти. - А если стража придет? - Встану, так уж и быть. Отец тем временем вошел в дом и увидел разгром, устроенный Алазаром при сборах. - Это еще что!? Алазар обернулся и посмотрел на него невинными глазами: - Ты не знаешь, где у нас рюкзак? - Зачем тебе? - Я девятнадцатого ухожу. - Рановато. За ужином Алазар объяснил родителям, почему он уходит так рано, и почему им тоже стоило уйти куда-нибудь из города на некоторое время. Сначала они не поверили и сказали, что это опять игрушки, а монстров под землей не бывает. Однако, когда Алазар в подробностях описал Зула и его послание, клятвенно заверил, что все так и есть на самом деле, и что Птиц может это подтвердить, предки засомневались и пообещали через две недели, когда у них начнется отпуск, поехать не на побережье, а в деревню, навестить бабушку. Дальнейшие уговоры ни к чему не привели. Отец настаивал на том, что он не может оставить работу, и что раньше времени отпуск ему не дадут. На возмущенные вопли Алазара, что какая, мол, работа, когда город рушится, он отвечал, что против человеческого огнестрельного оружия монстрам делать нечего. - Кстати, - вспомнил он. - Забери с собой мой пистолет. Он тебе может сильно пригодиться. - Да ты что! - Алазар и не собирался это делать. - Здесь через пять дней будет такая каша, что без него вам вообще не выжить. - Ничего, выживем, - заверил его отец и вручил оружие, коробочку пуль и кисет с порохом. Алазар пытался отпираться, убеждать, настаивать, но все было тщетно. В конце концов, он плюнул на это бестолковое занятие и решил укладываться спать. На улице было уже темно. Разобрав кровать, Алазар пошел в ванную, умылся и посмотрел в глаза своему отражению. Со времени сессии его лицо порозовело и даже приобрело некоторый загар, но глаза портили всю картину. В них глубоко засела тоскливая безысходность. Из-за янтарного витража радужек струилась черная печаль по оставляемому, может быть навсегда, дому. Его острые уши, раньше весело топорщившиеся на макушке, теперь безвольно склонились в разные стороны. И ведь почему приходится уходить! - подумал Алазар, приглаживая на ушах шерсть. - Потому что люди ненавидят монстров. Потому что идет эта бесконечная война в болоте и на границах, потому что они безжалостно уничтожали осов, случайно появившихся на поверхности, потому что они не хотят иметь с мутантами ничего общего. С чего они только взяли, что если у них есть хобот, две руки, две ноги и нет хвоста, то они лучше других разумных существ!? Алазар разгладил складки на хоботе, потянулся и почесал хоботом подбородок, плавно переходящий в шею. Не тужи! - улыбнулся он своему отражению и пошел спать. Однако не успел он забраться в теплую постель, как раздался звонок колокольчика, соединенного со шнурком у калитки. - Кого еще в такую познедь носит!? - проворчал отец и пошел открывать. - Ал! Это к тебе, - прокричал он возвращаясь. Алазар выглянул из своей комнаты и узрел запыхавшегося Лекса. - Ну как, - спросил он его, - всех оповестил? Лекс с укоризной посмотрел на Алазара. - Плохо дело, - сообщил он, отдышавшись. - Из газет меня послали в такие места, о которых даже погонщики сороконожек не слышали. Им, дескать, невыгодно размещать такого рода информацию, их, видите ли, оштрафовать могут за разжигание панических настроений. Вот, если бы мы были платежеспособны, то на правах рекламы... - Я знал, - констатировал Алазар. - Это еще что, - продолжил Лекс. - Дэла Форкса посадили. - Куда? - не понял Алазар. - Куда, куда, - передразнил его Лекс. - Куда надо. - За что? - Не знаю. Я его еле нашел, рассказал ему все. Он сказал, что это очень серьезно. Я заверил его, что все гораздо серьезнее, чем можно себе представить, он написал кому-то письма и ускакал на какую-то встречу. А вечером мне отец сообщает, что Форкс в тюрьме, и уже приходили из компетентных органов, узнавали мое местонахождение. - Ага, - смекнул Алазар и заглянул в комнату родителей. - Ма, можно Лекс у нас переночует? - Пусть ночует, - ответила мама. - Спасибочки, - обрадовался Алазар и вернулся к Лексу. - Заходи, ночевку устроим. - Да нет, спасибо, - застеснялся Лекс. - Я погуляю. - Тут-то тебя стража и возьмет тепленьким посередь ночи. Выяснят кто ты такой, и будет у тебя небо в клетку, друзья в полоску. - Ну ладно. - Лекс скинул ботинки. - Пошли. Алазар проводил его в свою комнату, достал из шкафа матрац и постелил Лексу на полу. Они быстро улеглись и выключили свет. Луна неярко светила в окно, наполняя комнату зыбкими тенями. Послышалось, как где-то далеко залаяла собака, и низкий квакающий крик какого-то монстра вторил ей. - Скажи мне, - обратился из темноты Лекс к Алазару, - почему они посадили Форкса? Неужели та информация, которую он пытался сообщить, не стоит даже того, чтобы ее проверить? Алазар заскрипел пружинами кровати и, привстав на локте, посмотрел на Лекса, расположившегося на полу: - Боюсь, они уже знают об этом. - Тогда зачем? - Больше всего правительство боится паники. Чтобы ее избежать, пресекается любая попытка донести информацию о вторжении до народа. Может быть, они введут чрезвычайное положение за день до атаки, да и то навряд ли. Ведь если они сообщат причину чрезвычайного положения, начнутся волнения, которые могут обернуться не в нашу пользу. А чем же еще, кроме монстров можно объяснить такие меры? Да, скорее всего чрезвычайное положение объявят с утра двадцатого, а до тех пор будут вести приготовления под видом профилактики оборонительных систем или что-то в этом роде. - И будут следить, чтобы информация не просочилась в массы, - добавил Лекс. - Надо предупредить наших, чтобы не распространялись по этому поводу. А насчет смываться... - Алазар вздохнул. - Надо уходить девятнадцатого. Двадцатого объявят мобилизацию, перекроют выходы из города, и уйти будет проблематично. - Не, я не могу, - перебил его Лекс. - Мне тут надо кое-какие дела уладить. У Алазара не было слов. Он только пыхтел и отчаянно жестикулировал, а потом взял подушку и запустил ею в Лекса. Тот приглушенно икнул. - Нет, человек по своей природе неисправим! - воскликнул Алазар. - Какие, на фиг, дела! Двадцатого тут камня на камне не останется. - Ну ладно, - ответил Лекс и вернул подушку Алазару на голову. - Посмотрим, что можно сделать. Но скорее всего вы с Птицем выйдите в пятницу, остановитесь где-нибудь в окрестностях, а на другой день с утреца и все остальные подвалят. - Ой, дурак! - протянул Алазар, швыряя подушку обратно. - Разве ж могут быть дела, ради которых стоит рисковать быть запертым в городе? Тут лучше подстраховаться и выйти на день раньше. - Перестраховщик! - подушка обрушилась на Алазара вместе с еще одной от Лекса. Закончилось все, как обычно, культовым занятием любой ночевки - сражением на подушках. После непродолжительного лупцевания друг друга ни в чем не повинными предметами обихода, друзья оказались на полу, причем Алазар был погребен под двумя подушками, одеялом и Лексом в придачу. - Хобот отпусти! - глухо прогнусавил он, пытаясь ухватить Лекса единственной свободной рукой. - Извини, - сказал Лекс и, привстав с вершины образовавшейся кучи, заглянул в ее недра. - Ты там как? Жив еще? - А как же, - ответил Алазар и отчаянным рывком перевернул весь ворох подушек на Лекса. Тот попытался ущипнуть Алазара хоботом, торчавшим из-под одеяла, но Алазар ловко перехватил и зажал сей орган дыхания. - Эй! Мне же дышать нечем! - возмутился Лекс. - Дыши ушами, - посоветовал Алазар, нащупывая подушку и поудобнее пристраивая ее в руке. Баталия разразилась с новым пылом. Только к полуночи они успокоились, да и то только потому, что родители намекающе постучали в стену. - Все! - выдохнул Алазар. - Представление окончено. Спим. Они привели комнату в порядок и улеглись по местам. - Интересно, - сказал Алазар, задумчиво глядя в потолок. - За горами, наверное, тоже какая-то раса мутантов основная. - Наверняка, - обнадежил его Лекс. - Будем мы там пинаемы, как последние мутанты, а какие-нибудь уроды без ушей и хобота будут нас за домашних животных держать. - Типун тебе на язык! Не может быть, чтобы везде было так же гадостно, как в Вализоре. - Ага, будем бродить по миру, пока не найдем землю обетованную. И тогда наступит конец света. - Тебе все шуточки, - проворчал Алазар, натягивая одеяло до подбородка. Спокойной ночи. - Тебе того же, - ответил Лекс. Алазар стоял на вершине высокой горы, слева и справа от которой тянулся бесконечный хребет, поблескивающий снежными шапками. Совсем близко над его головой с сумасшедшей скоростью проносились вперед белые обрывки облаков. Холодный ветер остервенело трепал его волосы, почти не давал дышать, пронизывал насквозь иглами мороза. У подножия гор раскинулась прекрасная зеленеющая долина, усыпанная цветастыми постройками, а за ней сверкал на солнце величественными ажурными башнями Белый Город. Там могучими волнами плескалась жизнь, завораживая и маня Алазара вперед, спуститься с гор и влиться в ее многоголосый поток. Он отогнул хобот за голову и, придерживая шляпу, обернулся назад, навстречу ветру. Огромная черная туча, пришедшая со штормового моря, закрыла пол неба, тьма сгустилась по ту сторону гор. Отбрасывая красные блики на небо, у моря горел Серый Город, ставший теперь черным от дыма и гари. Алазар почти слышал, как кричат бегущие из полностью охваченного пламенем города люди, но почему-то не испытывал жалости ни к ним, ни к ненавистному городу. Он отвернулся от этого ужасного зрелища и сделал шаг. Алазар проснулся и посмотрел на окно, переливающееся красно-желтыми отблесками. На улице было еще темно, но все окрестности ярко освещал горевший огромным костром дом, находящийся через три участка от жилища Алазара. - Вот, Черт! - буркнул Алазар сквозь сон и отвернулся к стене.