Тьма в бутылке

2

Она сидела, уставившись на зажженные свечи, пока те не догорели и ее не окутала тьма. Муж и прежде много раз оставлял ее в одиночестве, но только не в годовщину свадьбы.

Глубоко вздохнула и встала. Она уже не замирала у окна в ожидании. Не писала его имя на стекле в образовавшемся от ее теплого дыхания круге.

Когда они начали встречаться, ее предостерегали. Подруга выражала сомнения, мать высказывалась прямо. Он был слишком стар для нее. В его глазах сидели злые занозы. Человек, на которого нельзя положиться. Поступки которого нельзя предугадать.

Поэтому она уже очень давно не виделась с матерью и подругой. От этого усиливалось отчаяние, потребность в них стала огромной, как никогда.

С кем ей поговорить? Рядом никого не осталось.

Она смотрела на пустые прибранные комнаты, поджав губы, на глаза наворачивались слезы.

Услышав, что ребенок зашевелился, она взяла себя в руки. Вытерла нос и сделала два глубоких вдоха. Если муж ей изменяет, пускай и он на нее не рассчитывает. В жизни столько всего интересного!

Муж проник в спальню беззвучно, лишь тень на стене разоблачила его. Широкие плечи, открытые объятия. Он лег и привлек ее к себе, не говоря ни слова. Теплый и нагой.

Она ждала нежных слов и исчерпывающего объяснения. Боялась еле уловимого запаха другой женщины и отяжеленного муками совести промедления, но вместо этого он схватил ее, грубо повернул и в порыве страсти сорвал с нее одежду. Луна освещала его лицо и разжигала ее страсть. Теперь время ожидания, разочарований, тревог и сомнений ушло прочь.

Последний раз он был таким шесть месяцев назад.

Слава богу, это случилось снова.

– Дорогая, тебе придется смириться с тем, что я уеду на некоторое время, – погладив малыша по щеке, неожиданно объявил он за завтраком, так непринужденно, словно речь шла о какой-то ерунде.

Она на мгновение нахмурилась и поджала губы, чтобы подавить в себе намерение задать очевидный вопрос, затем положила вилку на тарелку и уставилась на омлет с кусочками бекона. Ночь была долгой, и все еще всплывала приятным ощущением в области живота, воспоминаниями о завершающих ласках и теплых взглядах и до сего момента заставляла забыть о времени и пространстве. Но только до сего момента. Потому что теперь в комнату пробралось бледное мартовское солнце, как непрошеный гость, и ясно осветило данность: муж куда-то собрался. Опять.

– Почему ты не можешь раскрыть мне, чем занимаешься? Я твоя жена. Я никому не скажу.

Его рука с вилкой застыла в воздухе. Взгляд омрачился.

– Нет, в самом деле, – продолжала она. – Сколько мне ждать, что ты снова будешь таким, как этой ночью? Мы вновь пришли к тому, что я понятия не имею, что ты делаешь и где находишься мыслями, когда сидишь здесь.

Он взглянул на нее проницательно:

– Разве ты не знала с самого начала, что я не могу говорить о своей работе?

– Знала, но…

– Вот пускай так и будет.

Он положил вилку с ножом на тарелку и повернулся к сыну, изобразив некое подобие улыбки.

Она дышала медленно и глубоко, но ее переполняло отчаяние. Это правда. Задолго до свадьбы он дал понять, что у него есть задания, о которых нельзя говорить. Возможно, тогда он намекнул на какую-то связь с разведкой – точно она уже не помнила. Однако, насколько ей было известно, люди, находящиеся на службе в разведке, вне работы живут вполне нормальной жизнью, а вот ее семейную жизнь никак нельзя назвать нормальной. Если, конечно, разведчики столь же усердно не тратят время на альтернативные задания вроде супружеской измены, ибо в ее понимании все сводилось именно к этому.

Она собирала тарелки и размышляла, не предъявить ли ему ультиматум прямо сейчас, пусть даже рискуя вызвать его гнев. И хотя она опасалась его гнева, но реальных последствий пока не представляла.

– Так когда я увижу тебя снова? – спросила она.

Он с улыбкой посмотрел на нее:

– Думаю, что вернусь к следующей среде. Работа займет восемь-десять дней.

– Хорошо, вернешься как раз к своему турниру по боулингу, – язвительно заметила она.

Он встал и прижался к ее спине своим огромным телом, обхватив руками под грудью. Когда-то, чувствуя его голову на своем плече, она начинала трепетать. Но теперь отстранилась.

– Да, – сказал он, – я действительно успею вернуться к турниру. Так что совсем скоро мы с тобой освежим в памяти события минувшей ночи. Договорились?

После того как он ушел и стих звук автомобиля, она еще долго стояла, скрестив руки, рассеянно озираясь. Одно дело – жить в одиночестве. И совсем другое – не иметь ни малейшего понятия о том, во имя чего ты должен платить слишком высокую цену. Шанс уличить такого человека, как ее муж, в какой-либо форме обмана был минимальным, и она это знала, хотя никогда и не пыталась. Он был осторожным человеком, это подтверждала вся их совместная жизнь. Пенсии, страховки, проверка дверей и окон, чемоданов и дорожных сумок, всегдашний порядок на столе – и никогда ни единого клочка бумаги или забытой квитанции в кармане или в ящике стола. Он был человеком, который не оставляет после себя лишних следов. Даже его запах ощущался не больше пары минут после того, как он покидал помещение. И как же уличить его в измене? Разве что нанять частного детектива, но откуда взять на него деньги?

Она выпятила нижнюю губу и медленно выдохнула. Этот жест всегда предшествовал принятию ею важного решения. Прыжку через самую высокую перекладину, выбору платья на конфирмацию… Да, озвученному согласию выйти за него замуж, а теперь выходу на улицу. Ей нужно было проверить, не окрасится ли жизнь в иные краски при мягком естественном свете.