У чёрта на куличках

6 декабря 1988 года, поздний вечер

Смеркалось. Небо окрасилось в оранжево-красный, точно кровь пропитала некогда голубое полотно над головой. Это была первая картина, которую увидел Сергей, когда очнулся.

Шея ужасно болела, на ней только со стороны можно было увидеть два жутких и огромных синяка. Когда он начал дышать полной грудью, воздух казался сладковато-прохладным. Всё тело затекло, и у него едва хватило сил подняться.

Юноша осмотрелся и никого не увидел вокруг. Мать и сестра исчезли, как и Григорий, что пришёл за ними. Возможно, с той самой встречи прошло много часов, раз уж не просто вечерело, а приближалась ночь.

Наконец-то пришло то время, которого все боялись, как самой смерти, – Григорий не постыдился пересечь ту черту, что отделяла его животную и агрессивную натуру от человеческой. Он хладнокровно напал на сына; вчера это была простая демонстрация силы, теперь же он начал действовать. Сергей поднялся на шатающихся ногах, упал на колени и его вырвало. Мир продолжал ходить круговоротом перед глазами. И в мыслях были только Мария и Вера.

– Чтоб ты сдох! – прохрипел он

Он вернёт свою семью. Выбьет её из рук Бражника, Григория и самого Неясыти. Как жаль, что сейчас под рукой не было ножа… Возможно, это следовало сделать ещё много лет назад. Юноша поднялся и зашагал в знакомую сторону. В избе Жданы он прихватил молоток, который будет весомым аргументом против отца.

Уже через несколько минут он оказался на пороге избы лесника. Внутри было тихо, но это мало что могло поведать юноше, который собирался переступить через страх драться с отцом. Сергей молча уставился на застывшую картину самобытной жизни. Ещё пару дней назад здесь царили звуки и запахи, теперь же, всё выглядело совершенно стерильно; даже вся еда превратилась в никчёмные отбросы. Он и представить не мог, куда могли деться Мария и Вера, однако, они точно не возвращались сюда. Если Григорий и мог их куда-то увести, то только к Бражнику, и подобная вылазка для Сергея была равносильна самоубийству.

Остался только один вариант. Один человек, способный помочь… Игорь.

Сергей выбежал из избы и направился прямиком к немому старику, пробираясь через плотные кусты палисадников и заборы. Справа гордо восседал камень Неясыти и всё время мозолил глаза, но парень пытался игнорировать этот ненавистный булыжник.

Игорь был у себя. Он продолжал жить своей спокойной жизнью отшельника и изгоя. Этот старик даже не представлял, какой ужас сегодня увидел Сергей, и какие ужасы собирается сделать сам. Однако, Беглов-младший был уверен: чтобы он ни сказал, Игорь поможет ему.

– Игорь! – прокричал он, ворвавшись в дом и напугав жильца. – Он похитил их!.. Он похитил мою сестру и мать!

Игорь посмотрел себе на руки, кивнул парню и быстро направился к печи. Уже через минуту он подготовился, вооружившись ружьём и небольшим колокольчиком. Своему же гостю он приготовил старый нож военного образца взамен ржавому молотку. От той решительности, что теперь покоилась в глазах Игоря, по спине мчались мурашки. Он был готов. Готов на то, на что и его юный друг. Парень даже мимолётно ощутил лёгкий привкус крови на кончике языка… была ли это его кровь, или чья-то ещё, но он понимал, что судьба не позволит ему ограничиться только этим маленьким наваждением.

Игорь выпрямил плечи, придав себе более воинственный и суровый вид, зарядил ружьё и направился наружу.

Сергей последовал за своим спасителем и последней надеждой вырвать семью из лап Григория и Неясыти. Оказавшись снаружи, Игорь начал звонить в колокольчик, плотно сжимая ружьё в другой руке. Только он знал, на что можно надеяться и чего стоит опасаться. Первым же признаком грядущей опасности и бойни стало то, что навстречу Игорю выбежал какой-то мужчина, которого раньше Сергей нигде не видел. Незнакомец бежал на звонаря, и тут же рухнул на землю, когда ружьё выстрелило. Словно бескровное существо, над поверженным взлетело лишь небольшое облако пыли.

Сергей почти оглох от этого выстрела, и грохот заставил его сердце биться чаще. Словно по сигналу, двери в избы начали открываться, и из своих пещер посыпался народ. Павел вышел и осматривал остальных соседей, в руках каждого из которых было сжато примитивное и бессмысленное оружие.

– Наконец-то, Игорь, дождались! Покажем этим тварям, чья это земля! – Воодушевлённый крик Павла подхватили и остальные. Почти два десятка, излишне задорные и готовые пролить кровь. – Займитесь ими, ребята. Кто-нибудь, зайдите за Марусей, тащите самогон. Спалим их дотла!

Дальше всё происходило как в кино… в таком, который точно не покажут в кинотеатрах: люди объединились в маленькие группы, осторожно переглядываясь и всматриваясь в тени наступающей ночи. Резко на звон, выстрел и общий гам появились и новые участники, те, кто не выглядели друзьями. Кто-то, сгорбившись, словно никогда не держал спину прямой, кто-то на четвереньках, хищно ворвались в толпу людей и начали набрасываться на сельских анархистов.

Звенел металл и чугун, инструмент бил инструмент, резал плоть и ломал кости. В ход шли и древки, способные нанести достаточно вреда, но пришедшие из теней Неясыти почти не обращали внимания ни на удары, ни на ссадины; Их было в меньшинстве, и некоторых превратили в тряпичные куклы, истоптанные и проколотые.

Люди бились, толкались, грызли друг друга зубами и рвали ногтями. Некоторых покрывала кровь, некоторые продолжали истекать какой-то землянистой пылью. Птичьи крики заглушились человеческими воплями.

Те, кто были отправлены за бабушкой Марусей уже вернулись. Они принесли с собой целые банки. Используя тряпки и запасы бензина, люди соорудили зажигательные снаряды, которыми начали забрасывать свинарник. Огонь распространялся быстро, переходя от крыши к стенам и в самые зловонные недра. Почти сразу изнутри стали доноситься вопли мучающихся животных.

Полыхающее здание разогнало ночную темень, послужив ещё большим сигналом к началу решительных действий.

Группа людей стала медленно подходить к горящему зданию, готовясь встретить то, что могло выйти оттуда. Дверь отлетела в сторону и наружу начали выбегать горящие свиньи. Вооружённые сельчане пропускали их мимо, не отводя взгляд от прохода. Остальные продолжали высматривать незваных.

В воздух поднялся запах крови и горелого мяса. Этот коктейль резал нос. Тошнота поступала к горлу, но мозг сопротивлялся, – малейшая потеря концентрации могла стоить жизни для каждого присутствующего.

Сергей пытался оставаться в стороне, испугавшись начавшейся драке. Перед ним то и дело стоял Игорь, нацеливаясь на новых неприятелей. Пару раз он даже выстрелил. У одного из убитых он подхватил топор.

Одно из тел набросилось на юношу, повалив его на землю. Парень успел лишь посмотреть вверх на знакомое лицо, которое уже видел несколько раз, тот старик, что похитил нож и грозил загрызть Сергея.

Выстрел.

Старик отлетел в сторону, а Игорь перезарядил ружьё. Его ничего не выражающий взгляд пугал. В нём не было азарта, а лишь смирение и покой, словно подобное он переживал уже не в первый раз. Послышался топот ног, и Сергей посмотрел в сторону новой атакующей волны, где увидел друга.

– Борька! – прокричал Серёжа, увидев потрёпанного и перепуганного до чёртиков приятеля, что выбегал из-за угла избы. Они оба побежали навстречу друг к другу.

Игорь вышел вперёд, встав преградой между друзьями.

Раздался новый выстрел, и Борька вздрогнул перед стариком. Паренёк слегка покрутился и рухнул на землю. Не медля ни секунды, старик ушёл вглубь драки, высматривая следующую цель. Беглов-младший оступился и упал на землю в паре метров от убитого друга.

Окружающая Сергея суматоха становилась всё более и более неуправляемой: люди кричали и бросались друг на друга. Два кривых и хромых близнеца шли от избы Жданы к колодцу, неся в руках массивный сундук. Опрокинув содержимое внутрь, в котором угадывались какие-то части тел или медицинские протезы, они опустошили сундук и сами ринулись в драку. Не прошло и минуты, как из колодца начали подниматься ожившие скелеты и до невозможного худые тела людей. Появившееся существа единым потоком направились в сторону свинарника и взбунтовавшейся толпы.

Сергей нашёл в себе смелость и подполз к подстреленному другу поближе.

Борька лежал на спине, его дыхание становилось всё слабее и слабее, а устремлённые в небо глаза блестели под лунным светом. Он ничего не замечал, даже не слышал, как Сергей пытался звать его. Он умирал и слышал только шёпот подступающей смерти. Не успел его друг опомниться, как руки и ноги стали укорачиваться и обрастать шерстью, а голова вытянулась вперёд. На месте Борьки лежала бездыханная чёрная собака.

– Да будьте вы все прокляты!.. – На глазах парня выступали слёзы горя и страха.

Сергей поднял голову, оценивая схватку. Это была бойня. Людей медленно сметали, но они пытались продержаться, сражаясь с такой самоотдачей и отчаянием, словно умерли ещё очень давно. Скелеты и другие мертвецы не обращали внимания на сопротивления, однако легко валились вниз и больше не двигались.

– Идёт! – прокричал Павел со стороны свинарника.

Из горящего здания вышел Светозар. Сергей впервые увидел этого великана, но одного лишь взгляда хватило ему, чтобы испугаться разъярённого богатыря. Словно воплощение смерти, громила пошёл прямо на вооружённую вилами и топорами группу. Как и мертвецы, раны его особо не заботили, он просто протягивал руки к людям, сворачивал шеи, отрывал головы и давил черепа.

– Игорь, найди Бражника и прикончь его! – Павел ударил Светозара лопатой ко затылку, так, что черенок сломался. Великан развернулся к обидчику и голыми руками разорвал его тело пополам. Игорь видел всю эту картину и сразу побежал туда, где больше всего ожидал встретить Бражника. Сергей поднялся и побежал за немым стариком.

Парень пытался держаться рядом, поскольку в Неясыти больше не осталось людей, которым он мог бы доверять. Только Игорь.

Они оба приблизились к избе бабки Жданы, рядом с которой был сам Бражник. Он не собирался мчаться в гущу драки и рвать людей в клочья. Он получал достаточно удовольствия от одного лишь лицезрения. Теперь Сергей узнал его. Бражник предстал перед людьми в своём настоящем облике: в виде того самого существа, что убило Юлию. Бражник хвастался своим природным воплощением вурдалака.

– Ну и развеселили вы нас! – Прокричал он, заметив подошедших людей. – Она будет довольна!

Игорь остановился и направил оружие на чудовище, которого это ни капли не смущало. За спиной Бражник, прямо из избы бабушки Жданы, доносились неприятные вопли Григория Беглова.

– Не глупи, Игорь. Мы через многое прошли – незачем портить отношения.

Угрожающая поза старика выглядела как вызов, который Бражник был обязан принять. Когда расстояние между противниками сократилось, раздался выстрел. Бражник отшатнулся: в его груди зияло множество огнестрельных отверстий, из которых стекало что-то густое и чёрное, как древесная смола. Игорь надеялся, что этого хватит, чтобы повалить нежить, но тот сделал рывок и вцепился зубами в морщинистую шею.

Игорь даже не мог кричать, он только опустился на колени, и, словно парализованный, даже не мог отбросить Бражника. Тёплая кровь окатила обоих и струйкой орошала траву. Никто не был в силах пережить подобную рану.

– Нет! – прокричал Сергей. Он выхватил топор из ремня Игоря и занёс над головой Бражника.

Удар. На шее вурдалака появился широкий рубец, откуда обильно вытекала густая жижа. Второй. Голова слегка просела, тело опустилось, но зубы всё ещё впивались в старика и пускали кровь. Третий. Игорь упал, как и тело Бражника; зубастая голова свалилась на траву, сохранив на бледном и осунувшимся лице звериный оскал.

Сергей потянулся к старику и попытался помочь ему. Руки сразу же ощутили что-то влажное и тёплое. Запах крови уже не удивлял и не вызывал рвоту, теперь он нёс с собой только слёзы. Игорь похолодел, некогда цветущая на щеках краска сменилась бледностью. Он посмотрел на лицо молодого друга и попытался улыбнуться, однако так и застыл в невнятном, предсмертном выражении. Его пустые очи поглотили и Сергея. Он уже не понимал, что происходит, не представлял, что будет дальше. Он надеялся встретить Марию и Веру, надеялся помочь им, спасти… но нет, он только начал восстание и устроил бойню.

Он проиграл. И, как умерший на руках Игорь, также приближался к собственной кончине. Крики вдали постепенно стихали, и парень думал только о том, что ему осталось жить всего чуть-чуть; только последние мгновения его заботили, и ничего больше.