У радости тысяча имен

Я благодарна отелям. Они снабжают меня простынями, подушками, одеялами — в общем, всем необходимым для комфортного сна. Они заботятся обо всем, и я всегда получаю в них больше того, на что рассчитываю. Бумажные носовые платки. Блокнот и ручка. Библия в выдвижном ящике стола — такая дорогая сердцам многих людей. Здесь же, на прикроватном столике, стоит бутылка воды для моего утреннего чая. Я предпочитаю воду в бутылках воде из-под крана. Я покупаю ее на автозаправках, в продуктовых магазинах или в отеле.

Я никогда не выбираю какую-то определенную марку воды, а беру ту, к которой потянется моя рука. Мне нравится, что я не знаю заранее, каким будет ее выбор. Я испытываю радость, когда иду от полок с водой к кассе. Кассир может быть мужчиной или женщиной, молодым или старым, белым, негром или азиатом. Обычно мы обмениваемся парой слов. И это не пустяки. Я всю свою жизнь ждала встречи с этим человеком. Я чувствую, как меня пронизывает волна благодарности за выбранную воду. Я люблю ее. Я люблю мой утренний чай.

Подлинного мастерства можно достичь, позволив всему следовать своим собственным путем.

Чем пристальнее я присматриваюсь к чему-то, тем труднее мне понять, что же это такое на самом деле. В памяти всплывает какое-то название, и вместе с ним рождается безмолвный вопрос: «Правда ли это?» Мое незнание вызывает во мне смех. «Я Байрон Кейти — правда ли это?» Поскольку этот вопрос растворяет любое доказательство, я остаюсь ни с чем и ощущаю себя как ничто. Другими словами, я ощущаю себя женщиной, сидящей здесь. Я только что родилась, на этом диване в номере отеля, и у меня нет никакого прошлого, кроме воображаемого. Как прелестно! Как абсурдно!

Все, что я вижу перед собой, пронизано светом разума. И этот свет направлен сейчас на ту, которая сидит на диване, — бодрствующую, вездесущую, пребывающую вне времени. Все растворится в его ярком сиянии, и в этой комнате не останется никого. Что еще, кроме бесконечной радости, имеет право на жизнь? Позвольте быть свету, позвольте быть миру, который рождается прямо сейчас и в тот же миг заканчивает свое существование.

Все идет так, как должно идти, хотим мы этого или нет. Роза расцветает без вашего на то позволения и вянет, не дожидаясь вашего согласия. Какими бы ни были ваши ожидания, раздастся звонок трамвая, а в такси сядет мужчина в сером костюме. Все в мире идет своим путем, согласно совершенному порядку. Все делается без вашего участия. Все делается дгля вас, независимо от того, вмешиваетесь ли вы в ход событий или нет. Даже ваше вмешательство — это жизнь, проживающая себя через вас. Жизнь, которая постоянно преподносит вам свои дары и движется своим собственным путем. Все, что от вас требуется, — наблюдать. В этом заключается подлинное мастерство.

У Мастера нет собственного ума. Он работает с умами людей.

Быть свободным — значит жить в добре и быть добром. То есть жить, никогда не позволяя страху, гневу или печали овладеть вами даже на мгновение, принимая любой опыт как дар.

Вам не нужно ничего отпускать, понимать или прощать. Прощение есть осознание того, что нечто ожидаемое вами не случилось. Вы осознаете, что вам нечего прощать, что все это было просто недоразумением, — и Работа делает это очевидным. Когда вы понимаете это, любой человек, оказавшийся рядом с вами, скажет: «О, он способен на прощение», потому что заметит вашу открытость. Именно это и есть подлинное прощение.

Мне нравится помогать вам увидеть это. Для меня это просто вопрос того, чтобы сделать очевидное еще более очевидным. Я не делаю ничего особенного, я просто соединяюсь с вами, какими бы ни были ваши убеждения, и единственная причина, по которой я занимаюсь с вами Работой, заключается в том, что вы считаете ее необходимой для себя. Никаких других целей у меня нет; я люблю вас такими, какие вы есть. Вы — моя внутренняя жизнь, поэтому ваши вопросы — это мои вопросы. Вы — это я, которая задает себе вопросы ради своей собственной свободы. Так выглядит моя любовь к самой себе. Эта любовь в высшей степени ненасытна; она хочет, чтобы у вас было все. Я настолько растворяюсь в вас, что ваше дыхание становится моим. Когда вы говорите что-то, я полностью присутствую в этом. Как будто я владею вами, а вы владеете мной. Ваш голос — это мой голос. Для меня нет никакой разницы, так что я, без предвзятости и осуждения, могу присоединиться к вам, где бы вы ни находились.

У Мастера нет своего ума. Ее задача состоит в том, чтобы работать с умами людей. Умы людей — ее ум, поскольку это единственная часть разума, которая все еще подвержена отождествлению и вере в собственные убеждения. У нее тоже был такой же ум. Просто она работала со своей непроспетленностью, она распрощалась со своими заблуждениями — и теперь пребывает в пробужденном состоянии. Поэтому и люди, с которыми она занимается Работой, становятся рядом с ней пробужденными. Их свобода — это и ее свобода. Работа с умами людей доставляет ей радость, потому что в ней ее жизнь.

Она добра по отношению к людям, которые добры, потому что не видит ничего, кроме доброты. И поскольку она не видит ничего, кроме доброты, она добра и ктем, кто кажется недобрым. Она смотрит на них как на пребывающих в замешательстве детей, переживающих не самые лучшие времена. Из собственного опыта ей известно, как это болезненно — быть злым и эгоистичным. И когда она добра к людям — к «плохим» или «хорошим», неважно, — которые обращаются к ней за помощью, она проявляет доброту к самой себе. Для нее это всегда встреча доброты с добротой, которая является самой сутью ее естества.

Мастер в равной степени доверяет как благонадежным людям, так и тем, кто не заслуживает доверия. Она доверяет абсолютно всем, что бы они ни делали. И поскольку они всегда делают то, что должны делать, она никогда не испытывает разочарования. Люди делают то, что делают, — именно на это она опирается.

Кто-то сказал правду — хорошо; посмотри на дары, которые за этим последовали. Кто-то солгал — и это хорошо; посмотри на дары, которые принесла эта ложь, Мастер понимает, что правдивость — ключ к ее собственному сердцу, и искренне радуется, когда это осознает кто-то еще.

Мой друг сказал, что встретится со мной в ресторане в семь часов вечера. Я прихожу туда в назначенное время, но его нет. Я сажусь за столик, жду пятнадцать минут и делаю заказ. Я отмечаю, что официанты верны своим обязательствам, они ждали вместе со мной. Я наслаждаюсь едой и не думаю о том, куда запропастился мой друг. Я знаю: где бы он ни был, он находится там, где ему следует находиться.

Все идет своим чередом. Я не беспокоюсь о своем друге и не раздражаюсь из-за того, что он опаздывает. Я вообще о нем не думаю и не испытываю необходимости в беспокойстве; все мои мысли возвращаются к источнику, из которого они приходят.

Официант долго не приносит счет, я задерживаюсь в ресторане и... вижу своего друга, спешащего к моему столику. Совершенное чувство времени! Он садится рядом со мной, запыхавшийся, и начинает рассказывать мне свою историю. Что может быть лучше одной еды? Две: одна для меня и одна для моего друга. Хорошо, что он нарушил свое слово. Хорошо, что он оказался ненадежным. Что могло быть лучше этого?

Однако это вовсе не говорит о моей флегматичности. Когда люди нарушают свои обязательства, я замечаю, как постепенно отдаляюсь от них. Я не стану назначать время для третьего ужина человеку, который не явился на первые два. Если кто-то дважды не сдержал своего слова, я доверяю ему делать то, что он делает, но понимаю: назначать третью встречу не имеет смысла. Если он приглашает меня поужинать с ним в третий раз, я могу ответить так: «Я знаю, что ты хотел ветретиться со мной и сделал для этого все возможное. Я понимаю, что твой ум не может помнить того, чего он не помнит. Но раз уж мы находимся рядом друг с другом сейчас, давай используем это время. Я не хочу, чтобы ты назначал мне новую встречу. Давай поговорим сейчас. Я готова выслушать тебя»,

Как только вы начинаете любить то, что есть, война с реальностью прекращается. После того как я перестала верить в свои мысли, исчезли все мои надежды, страхи и ожидания, Я — женщина без будущего. Я живу в открытом пространстве, где все существует для меня. Реальность — самое прекрасное место для жизни. И каждый раз, исследуя свои мысли, вы обнаруживаете, что это то место, где находитесь и вы тоже.

Мастер ничего не утаивает от жизни, поэтому он готов к смерти.

Как можно описать то, что не поддается описанию, или привнести в существование то, что является просто зеркальным отражением реальности? У нас для всего есть имена: рука, нога, солнце, луна, земля, соль, вода, рубашка, волосы — имена, которые являются лишь отражением невидимого, непознаваемого. Существует много имен для того, что никогда и ничем не может быть названо. Если вы не согласны с этим, если вы воспринимаете что-то как нечто обособленное или неприемлемое, вы страдаете, и только исследование может вернуть вас к состоянию покоя, в котором вы пребывали до того, как поверили в эту мысль. Оно может вернуть вас в мир, предшествующий любым проблемам. Когда нет никакого сопротивления, цвета перестают быть тусклыми, музыка снова становится прекрасной, танцевальные движения — грациозными, а каждое слово превращается в поэзию.

Реальность — всегда стабильная, никогда не разочаровывающая основа любого опыта. Когда я смотрю на то, что есть, я не обнаруживаю в нем себя. А поскольку я не обладаю идентичностью, некому сопротивляться смерти. Смерть—это все, о чем я мечтаю, поэтому каждое мгновение я умираю для того, что уже произошло, и осознанно возрождаюсь для настоящего, снова умираю и снова возрождаюсь. Мысль о смерти возбуждает меня. Все мы любим читать хорошие романы и с нетерпением ожидаем, чем они закончатся. В смерти нет ничего личного. Когда тело умирает, с чем разум может идентифицировать себя ? Сон закончился, я была абсолютным совершенством и не могла бы иметь лучшей жизни. И какое бы «Я» ни родилось в это мгновение, онобудеттаким же замечательным, как и все, что когда-либо жило.

Я знаю, что нечего терять, поэтому мне легко ничего не утаивать от жизни. А поскольку я отдаю жизни все. что имею, каждое ее мгновение совершенно. Ничто и никогда не остается незавершенным. В моей жизни нет ни одного мгновения, в котором я не чувствовала бы своей целостности. Если я вижу только то, что реально, как можно испытать разочарование? Даже когда мне кажется, что я теряю силы и терплю неудачу, источник радости внутри меня не иссякает.

Как интересно, например, наблюдать за собой, когда ты пребываешь в недоумении от работы бытовой техники.

После трехмесячных разъездов и жизни в отелях я снимаю квартиру в Амстердаме. На целых шесть дней! Рядом парк, окна просторной гостиной выходят на тихую площадь. И, хвала небесам, есть стиральная машина! Что может быть лучше?! Хм-м... С моей дистрофией роговицы я иногда ничего не вижу. Вот и сейчас я не могу разглядеть надписи на диске управления стиральной машины. Поэтому я жду, надеясь на то, что, может быть, через пару часов мои глаза снова начнут видеть.

Через какое-то время я обнаруживаю, что могу разглядеть надписи на диске управления. Но все они, конечно же, на голландском языке, Я звоню своей подруте-голландке, и она помогает мне перевести их.

Я гадаю, в какой отсек нужно наливать ополаскиватель. Зачем вообще нужно добавлять это средство для смягчения ткани? И, кстати, я надеюсь, что это действительно ополаскиватель, что он предназначен именно для стиральной машины. Вчера я получила подробные инструкции, как управлять этой машиной, и вроде бы все поняла, но все-таки некоторые важные моменты забыла. Ну да ладно. В радостном возбуждении я включаю машину. Наконец-то одежда будет выстирана!

Через три часа я проверяю, как идут дела. Машина еще не закончила стирку, а я снова ничего не вижу. Пока барабан с одеждой вращается и рабочий цикл не завершился, дверца стиральной машины не откроется. Поэтому я поворачиваю диск управления на слух, как взломщик сейфов, дожидаясь каждый раз характерного щелчка. Но вот цикл закончился, а дверца машины не хочет открываться. Я не вижу диска управления, я так и не разобралась, как работает эта машина, и ума не приложу, что еще можно сделать. Я зову на помощь Стивена, но он тоже не знает, что делать. Машина заполнена мокрой одеждой, дверца не открывается, я не уверена, тот ли ополаскиватель налила в машину, а если тот, правильной ли была доза, и вообще, постиралась ли одежда.

При этом я отмечаю, что абсолютно спокойна — мой разум радостно наблюдает за происходящим. Нет ничего неправильного, все идет так, как должно. Я даже не думаю о том, что машина должна работать, или о том, что одежда должна быть постирана. Я просто на блюдаю за следующим поворотом реальности. Это так завораживающе! Является ли целью стирка одежды? И должна ли одежда быть постирана в этой машине? Никто не знает. Может быть, через час или два нам придется отправиться в прачечную, которая находится неподалеку.

И вдруг я вспоминаю, что хозяин квартиры предупреждал меня о маленькой особенности этой стиральной машины: чтобы завершить цикл, нужно повернуть диск управления до определенного положения, и только тогда дверца откроется. Я делаю все, как он говорил, дверца открывается, и... через пять часов со стиркой наконец-то покончено.

Дао дает жизнь всем существам... создает, не стремясь к обладанию, действует, не имея никаких ожиданий, направляет, не пытаясь вмешаться.

Все вещи едины, но не одинаковы. Не существует двух одинаковых отпечатков пальцев, двух одинаковых травинок, снежинок или камешков. Все они вместе составляют реальность, единую и совершенную.

Любая кажущаяся обособленность есть микроскопический отблеск целого, так же как и любое произнесенное слово, звук, взмах руки или скрещивание ног, нажатие на тюбик с зубной пастой, Каждое действие не похоже на другое, каждое необходимо. Кто-то живет, кто-то умирает, кто-то смеется, кто-то горюет. В данный момент порядок вещей такой — до тех пор, пока он не изменится.

Я поднимаю глаза и вижу вас. До этого момента вы просто не существовали. Я встречаюсь с вами впервые, и вы для меня всё. Я радуюсь тому, что вы появились именно сейчас. Мысли могут подсказывать мне, что мы с вами встречались раньше, может быть, вместе обедали или вместе работали. Но для меня вы все равно абсолютно новый человек. Я отмечаю, что вы здоровы и хорошо выглядите, что вы умеете радоваться и справляться с печалью, что у вас есть поддержка — земля поддерживает вас, стул поддерживает вас — и что у вас даже есть волосы. Вы есть то, что вы есть: моя внутренняя, всепроникающая, творческая, любящая сущность.

Если вы попросите меня заняться с вами Работой, я буду счастлива присоединиться к вам. Меня можно понять только через исследование. Я присутствую в ваших ответах. Мы встречаемся в центре. Центр, или сердце, — это единственное место, где меня можно увидеть или понять.

В какую бы из своих историй вы меня ни пригласили, я погружаюсь в нее. Я следую за вами потоннелю во тьму, в самое мрачное место — туда, где находится источник ваших страданий. Там я встречаю вас, беру за руку, и мы вместе идем через тьму к свету. Нет такого места, куда бы я не могла проникнуть. Я есть все, я — повсюду.

Я слышала от многих такие слова: «Спасибо, что ради меня прошли через ад и вернулись». Но ведь вы — мое эхо; вы — каждая из тех идей, в которые я верила, когда пребывала в замешательстве; вы — страдание, через которое я прошла. А возвращаюсь я ради той части себя, которая еще осталась во мне. И здесь открывается абсолютная свобода: в этот момент всем страданиям приходит конец.

Но поскольку все внешнее переходит во внутреннее, страдание любого человека становится моим страданием. Оно не исходит из меня, но мы не отделены друг от друга. «Там» — то же самое, что и «здесь», Я помню об этом. Любовь возвращается во всей своей чистоте, чтобы соединиться с самой собой. Это и есть то, что я называю «возвращением», Пока вы не станете свободными, я не свободна. Я знаю, что вы свободны. И если вы скажете мне, что это не так, я пойму вас, потому что тоже когда то верила в свою несвободу.

На самом деле я даже не имею понятия о том. должны вы страдать или нет, Я уважаю ваш путь точно так же, как уважаю свой, Я пойму вас, если вы настолько загипнотизированы историей о себе, что пока не хотите от нее отказаться. Но если вы действительно больше не хотите страдать, я присоединюсь к вам. С помощью исследования я встречусь с вами на такой глубине, на которую вы способны погрузиться. Что бы вы ни говорили, я услышу вас; чтобы вы ни попросили у меня, я дам вам это. Я люблю вас, потому что я абсолютно эгоистична. Любовь к вам — это просто любовь к себе.

Я не меняюсь, и я вижу перемены в вас, только если вы об этом говорите. Вы — моя внутренняя жизнь. Вы — голос моего «Я», каждый раз докладывающий мне о моем состоянии. Здоровье или болезнь — все одинаково хорошо для меня. Вы печалитесь или радуетесь; вы понимаете или не понимаете, вы спокойны или чем-то расстроены; вы это или то. Я — каждая ваша клетка, сообщающая о себе. И я знаю, что за пределами всяких перемен каждая ваша клетка всегда спокойна,

А если попытаться описать еще точнее, то я — ваше сердце. Я — это то, что вы есть внутри себя. Я — тот сладчайший источник, из которого вы произошли. Я — никто. Я — зеркало. Я — лицо, отражающееся в зеркале.

В начале было Дао.

Все появилось из него,

и все возвращается к нему.

Людей всегда интересовало происхождение всего сущего. Они спрашивают: «Когда возникла Вселенная?», «Откуда появился я?» Ответы на вопросы, подобные этим, становятся очевидными, когда разум достигает определенной ясности. Когда возникла Вселенная? Прямо сейчас (если она вообще возникала). Ясный разум понимает, что прошлое — это просто мысль. Истинность этой мысли может доказать только другая мысль, но и она уйдет, а за ней исчезнет и мысль о том, что «эта мысль уйдет». Есть только сейчас, и даже «сейчас» — это мысль из прошлого, В действительности у Вселенной нет ни начала, ни конца. Она постоянно рождается и постоянно перестает существовать.

Откуда я появилась? Из этой самой мысли. Хоп — и меня уже нет. В этом нет никакой мистики. Если это трудно понять, то только потому, что для ума, который привык все усложнять, такая простая и ясная идея просто недоступна.

Так называемые «мистические переживания» тоже могут быть очень простыми и ясными и даже на какое-то время погрузят вас в состояние благодати, но и пни обречены обратиться I! ничто. Эти переживания нельзя привлечь или отвергнуть; они просто движения ума. У вас могут быть самые удивительные озарения. Вы можете увидеть все физическое сотворение мира, от начала времен до их конца, — как Вселенная рождается из ничего и, расширяясь, становится всем, как в некой точке бесконечности она начинает сжиматься и затем возвращается к своему прежнему состоянию. Вам откроется, что Вселенная подобна круговороту чисел, где каждое число — не только цифры, но также энергии и вибрации света, звука и цвета, находящиеся в гармонии друг с другом и составляющие единое целое; что каждое существо, каждый материальный объект, каждый атом — это тоже вибрация и число, от нуля до бесконечности; и огонь — число, и воздух, и вода, и звезды. Вы увидите, как все возвращается снова к себе же, и поймете, что и карандаш, и облако, и галактика, и муравей, и атом вибрируют как разные числа и на разных частотах; что числа проходят весь путь от начала до конца и возвращаются к нулю; что вся Вселенная, от начала и до конца времен, возникает в этот самый миг, как огонь, вода, лед, воздух, камень, глина, человек, животное, тишина, — и все это добавляется к ничто.

Вы можете увидеть источник, из которого возникает Вселенная, и понять изначальный смысл жизни (то, что жаждет понять любой человек), но это ничего не будет означать, поскольку в конечном счете все во Вселенной есть ничто, воображаемое как нечто, и вы, как ничто, существуете прежде той формы, за которую вы себя принимаете. Даже если вы способны охватить все уровни и измерения существования силой одной мысли, это глубочайшее знание также не будет иметь смысла. Любой человек может пережить это на любом уровне, и все познанное им будет казаться ему истинным. Нет ничего неистинного, если вы верите в это, и нет ничего истинного, верите вы в это или нет. Вы есть осознание, которое охватывает все; оно ничего не упускает из виду, на любой стадии. Ни одна из историй не остается без внимания.

Истина заключается в том, что все исходит из «Я». Если нет мыслей, то нет и мира. Без проецирующего «Я» не существует ни начала, ни конца. И это «Я» просто есть: оно ниоткуда не приходит и никуда не возвращается. В действительности даже ничто рождается благодаря «Я» и даже ничто является концепцией. Когда вы думаете о том, что существует ничто, вы продолжаете создавать нечто.

«Я» есть начало всей Вселенной. Все мысли рождаются из этой первой мысли, и «Я» не может существовать без этих мыслей. Любая история о просветлении не имеет смысла. Это просто еще одна история о прошлом. Если она возникла пять секунд назад, она точно так же могла появляться в течение миллиона лет. Мысли позволяют «Я» поверить в то, что оно обладает идентичностью. Если вы понимаете это, значит, понимаете и то, что никакого «Я», нуждающегося в просветлении, не существует. Вы перестаете верить в то, что обладаете идентичностью, и становитесь равным всему сущему.

Когда разуму больше не с чем себя идентифицировать, вы ощущаете красоту всего сущего как свою собственную. После пробуждения я воспринимала свои пальцы как некие изумляющие меня прозрачные сущности. Я с восторгом наблюдала за тем, как свет проходит через пальцы и излучается из них. Это все равно что наблюдать за рождением молекул, за тем, как из них создается живой организм, испускающий свет. И так воспринимались не только мои пальцы, но и все вокруг.

Сейчас все так же прекрасно, только меня это уже не шокирует. Я привыкла к тому, что Вселенная может проявиться в любой форме, и готова принять каждое из ее проявлений Она всегда новая, хотя теперь все стало более привычным, поскольку я стала более зрелой и спокойной. Сначала, в 1986 году, я пребывала в состоянии непрекращающегося экстаза. Я была так опьянена счастьем, что ощущала себя ходячей светящейся лампочкой. Однако при этом было и чувство обособленности; я видела, как мое преображение пугает одних людей, а других, наоборот, побуждает возводить меня на пьедестал. Я продолжала излучать сияние, но в конце концов ощущать его стало для меня обычным явлением. Пока оно не стало привычным и устойчивым, оно не представляло для людей слишком большой ценности. Но теперь, если кто-то обращается ко мне с вопросом, он соприкасается с этим сиянием. Оно уже достаточно устойчивое для того, чтобы встретить кого бы то ни было. В этом нет ничего особенного.

Работая с людьми, я посгепенно училась тому, как с ними общаться. Раньше, если кто-то говорил мне: «Какой прекрасный день!», я часто едва сдерживалась от смеха. Я принимала подобное высказывание за самую забавную шутку, которую когда-либо слышала. «Ха-ха! Это хорошая шутка. Они думают, что день возможен». Если кто-то спрашивал, как меня зовут, я отвечала, что у меня нет имени. А на вопрос, кто я такая, говорила: «Не знаю». И тогда спрашивавший начинал возражать мне: «Но вас зовут Кейти», а я твердила: «Нет, это не так». Мне могли сказать: «Вы женщина», а я отвечала: «То, о чем вы говорите, ко мне не относится».

Когда у меня спрашивали: «О чем вы думаете?» — я говорила: «Я не думаю». Меня хотели убедить в том, что я думаю. Две женщины были особенно непреклонны. В течение двух дней они настойчиво пытались доказать мне, что на самом деле я думаю. Они утверждали: «Раз вы говорите, значит, должны думать». Ая отвечала: «Нет, я не думаю». «Но вы должны думать», — не унимались они, Они говорили, что я не хочу в этом признаться и просто дурачу себя. В конце концов я поняла, что они имеют в виду, и сказала им: «О, вы верите в то, что, если мысль возникает, значит, вы ее создаете». Они были убеждены в том, что я думаю. Но истина заключается в том, что я не думаю. Мысли просто возникают. Хотя даже это не является истиной. Если бы истина существовала, она была бы такой; я не создаю мысль, я есть мысль.

Мое существо стало более зрелым, более заземленным. Оно должно было понять мир своего прежнего внутреннего «Я», привыкнуть к самому себе как к некой личности, привыкнуть к своему отражению в зеркале, так как истории людей наделяли его идентичностью. Я чувствовала себя маленькой девочкой, которую поставили перед зеркалом и которая не проявляла к нему никакого интереса, потому что не принимала свое отражение за себя. Затем, в один прекрасный день, на нее надели новое платье, и она, поняв, что видит в зеркале свое отражение, пришла в неописуемый восторг. Она увидела в зеркале весь мир, Вселенную со всеми ее галактиками. Это мое тело. На нем может быть одежда, или оно может быть нагим. Все возникает спонтанно. И все это — я, сейчас,

С каждым годом то, что я называю «великой аферой», становится все более неузнаваемым. Я удаляюсь от истины, говоря: «Это дерево. Это небо. А это я, Кейти», и делаю это ради любви, ради того, чтобы встретиться с людьми там, где они есть, Мое существо стало говорить простым языком. Оно не кажется более мудрым или более глупым, более значительным или менее значительным, чем другие люди. Оно просто наблюдает и ждет. И чем больше оно приспосабливается к другим, тем сильнее становится, больше доверия вызывает и глубже проникает в суть вещей. Я говорю и делаю только то, что естественно.

Мое существо теперь стало зрелым. Когда люди спрашивают, как меня зовут, я отвечаю: «Кейти». Я говорю: «Сегодня прохладный вечер», «Посмотри, какие сегодня облака, дорогой» или «Эти розы приятно пахнут, не правда ли?» Если вы говорите мне, что это дерево, я соглашаюсь с вами. Так вы позволяете мне проникнуть в ваше сердце. Но если вы не заинтересованы в том, чтобы знать правду, мы просто хорошо проведем время вместе.

Идти Великим Путем просто, хотя люди предпочитают окольные дороги.

Великий Путь прост. Это то, что открывается перед вами прямо здесь, прямо сейчас. «Помой посуду». «Ответь наэлектронноеписьмо». «Не отвечай на письмо». Это Великий Путь, потому что он единственный путь. Делая или не делая что-то, вы вносите свой вклад в реальность, Ничего не может быть проще. Больше от вас ничего не требуется; вы не можете сделать что-то неправильное.

Окольные пути — это ваши суждения о том, что вы делаете или не делаете. Считая свои действия «неправильными», «глупыми» или «ненужными», вы не только недооцениваете их, но и сильно усложняете себе жизнь, Сравнивать то, что сделано, с тем, что вы должны были сделать, постоянно подгонять свои действия под какой-то внешний стандарт — трудный путь. То, что есть, предполагает бытие в настоящем, а ваши попытки сравнивать — это всегда истории из прошлого. Вы можете сколько угодно спорить с прошлым, и даже если вы найдете самые лучшие, самые убедительные и самые человечные доводы в пользу того, что оно было другим, прошлое все равно останется тем, чем оно было. Учитесь на опыте прошлого, используя любые средства, но если вы чувствуете себя виноватым или стыдитесь своего прошлого, то просто-напросто совершаете насилие над собой, а насилие не работает. Ясный путь, Великий Путь, начинается прямо сейчас.

Невозможно изменить проецируемый мир, но вполне реально изменить разум, проектор. Просто отмечайте, когда что-то выходит из состояния равновесия. Но не пытайтесь вычислять это логическим путем. Самым лучшим сигналом для вас будет стресс. Ваши неисследованные мысли о жизни заставляют вас поверить в то, что с ней не все в порядке, а это не может быть правдой. Стресс позволяет вам понять, что настало время исследовать свои мысли. Сформулируйте суждение о ближнем, запишите его, задайте четыре вопроса и сделайте разворот.

Сама по себе жизнь не требует никаких усилий. Если вы считаете, что у вас есть проблема, занимайтесь исследованием до тех пор, пока не поймете, как совершенно то, что есть.

Того, кто укоренился в Дао, не сломить.

В жизни мы делаем только три вещи: сидим, стоим и лежим. И ничего больше. Все остальное — история. В жизни нет ничего сложного; это наше мышление делает ее сложной. Именно оно является источником счастья или страдания. Есть только два способа сидеть, стоять или лежать: чувствуя себя комфортно или испытывая стресс.

Если вы не удовлетворены тем, что есть, я призываю вас исследовать свои убеждения. Нужно обладать недюжинной смелостью, чтобы углубиться в себя и найти подлинные ответы на четыре вопроса Работы. Сделав это, вы лишитесь всех ваших историй о мире — вы лишитесь целого мира, каким его себе представляли. Когда вы подвергаете исследованию свои убеждения, ваше видение становится ясным, потому что разум перестает воевать с самим собой. Вы восхищаетесь реальностью, какой бы она ни предстала перед вами, даже самым худшим, что может случиться. Вы открываете свои объятия любому опыту. Нет такой проблемы, которая не исходила бы от веры в ложные мысли.

Что бы ни случалось в моей жизни, я всегда ищу в этом дар и всегда вижу в этом только хорошее. Я знаю, что, лишаясь чего-то или кого-то, я получаю гораздо больше того, что потеряла. Если бы мой муж оставил меня, я бы подумала: «Почему я знаю, что он мне не нужен? Потому что он ушел». Лишившись обеих ног, я сказала бы себе: «Почему я знаю, что мне не нужны ноги? Потому что у меня их нет». Конечно, свобода не означает, что вы должны позволять случаться чему-то нехорошему. Свобода — это не пассивность и не мазохизм. Поэтому, если кто-то скажет вам, что хочет отрубить ваши ноги, бегите от него!

Почему вы знаете, что вам нужен рак? Потому что он у вас есть. Но признать болезнь не означает забыть о ней и ничего не предпринимать; это было бы отрицанием. Вы должны проконсультироваться с самыми лучшими докторами и получить самое лучшее лечение, которое вам доступно.

Как вы думаете, в каком случае ваше тело может быстрее исцелиться? Когда вы напряжены, напуганы и сражаетесь с раком как со злейшим врагом? Или когда вы любите то, что есть, и, сохраняя спокойствие и осознавая, насколько лучше стала ваша жизнь после того, как у вас обнаружили рак, делаете все возможное, чтобы избавиться от болезни ? Нет ничего более животворного, чем внутренний покой.

Мы страдаем только тогда, когда верим в мысли, противоречащие реальности. Вы сами являетесь причиной своих собственных страданий — абсолютно всех. В мире нет никаких страданий; есть только неисследованные истории, которые заставляют вас поверить в них. Реальных страданий в мире просто не существует. Разве это не потрясающе?

И удовольствие, и боль — это проекции, и, чтобы понять это, необходим ясный разум. После исследования ваш опыт, связанный с болью, меняется. Радость, которая раньше скрывалась за плотной пеленой боли, высвобождается и начинает преобладать в вас. Люди, которые занимаются Работой, перестают бояться боли. Они принимают ее спокойно. Они наблюдают за тем, как боль приходит и уходит, и понимают, что она всегда приходит и уходит в свое время.

Сегодня утром у меня разболелись глаза. При дистрофии Фукса на роговице образуются пузырьки, из-за которых боль иногда бывает очень сильной. Кроме того, мой окулист прописал мне закапывать в глаза соляной раствор по шесть-восемь раз в день, чтобы удалять лишнюю жидкость, которая, накапливаясь, создает пелену перед глазами. Но это все равно что сыпать соль на рану — соляной раствор разъедает и без того израненную ткань роговицы и от этого боль становится еще сильнее.

Даже закапав в глаза соляной раствор, я вижу только пятно, когда смотрю на лицо моей внучки. Я отмечаю возникшую во мне мысль: «Как очаровательна Марли!» — а затем вспоминаю, что моя болезнь прогрессирует и может случиться так, что я уже никогда не увижу лица своей внучки. Я понимаю, что это не столь уж необходимо — ничто внутри меня не говорит о том, что зрение так важно. Я могу не увидеть, какими станут мои внуки, когда вырастут, могу больше никогда не увидеть лица Стивена или лиц моих детей. Осознавая это, я начинаю искать в себе хоть какой-то намек на печаль, но нахожу одну только радость. Меня переполняет чувство огромной благодарности зато, что моя жизнь так полна и что в ней есть все необходимое, что все происходит так, как должно происходить. Я нахожусь в состоянии ожидания и пытаюсь понять, не нужно ли мне еще что-нибудь, но ничего не приходит в голову.

Я сижу в гостиной, наливаю горячий чай в чашку, не замечая, что в чашке появилась трещина, и горячий чай обжигает мою левую руку. О, вот это приключение! Даже когда моя рука начинает судорожно сжиматься от боли, я не могу не восхищаться совершенством момента. Как я могу верить в то, что не должна была обжечь руку, если она обожжена? Зачем мне уходить от реальности в мир фантазий, уверяя себя, что ничего

такого с моей рукой не должно было случиться? Когда исследование живет внутри вас, никакие мысли не способны отвлечь вас от любви к тому, что есть, каким бы оно ни было, Работа в действии «Она не должна была бросать меня»

Брюс: Язлюсьна мою девушкуШейлу, Она бросила меня, вычеркнула из своей жизни, разорвала наши отношения,

Кейти: «Она бросила вас» — правда ли это?

Брюс: Да. Я имею в виду, что она разорвала нашу физическую связь. Эмоционально она тоже отстранилась от меня.

Кейти; «Она бросила вас» — можете ли вы абсолютно точно знать, что это правда?

Брюс: Да, ведь это то, что случилось.

Кейти: Как вы реагируете, когда верите в эту мысль?

Брюс: Я испуган, зол, я стараюсь защититься.

Кейти: В какой части своего тела вы ощущаете эту мысль? Где она причиняет вам боль?

Брюс: В груди. Мне трудно дышать. Кроме того, у меня болит желудок, кружится голова, скачет пульс. Сначала боль появляется в груди, а потом она распространяется по всему телу.

Кейти: А чем занят ваш ум, когда вы верите в мысль «Она бросила меня»?

Брюс: Ну, он занят поиском подходящих для этого случая картинок.

Кейти: Вот именно. И получается отличное кино! Мысль возникает, и ум поддерживает ее картинками — вот так и рождается иллюзорный мир. Продолжайте смотреть свой фильм,дорогой.

Брюс: Да у меня целая коллекция фильмов!

Кейти: Не говорится ли в этих фильмах о том, где вы потерпели неудачу? И не испытываете ли вы при этом чувство стыда и вины?

Брюс: Да, кажется, это стало уже привычным для меня,

Кейти: И поэтому ум нападает на вашу девушку, а затем и на вас.

Брюс: Все верно. Я злюсь. Я готов разорвать ее на части. Бывают моменты, когда я думаю, что она бездушная, эгоистичная сучка. А иногда мне кажется, что она была права, бросив меня, поскольку я абсолютный неудачник.

Кейти: Стоило бы исследовать утверждение «Я абсолютный неудачник», мой ангел. Но мы сделаем это позже. Давайте продолжим работать с мыслью «Она бросила меня». Кем бы вы были без этой мысли?

Брюс: Я не был бы таким злым. Возможно, я вообще перестал бы злиться. Может быть, я не горевал бы так сильно. И освободил бы в моем уме место для чего-то еще. Вероятно, я был бы более присутствующим. Я не зацикливался бы на своих ошибках и на ошибках Шейлы. Я перестал бы обвинять ее в чем бы то ни было. Это действительно очень болезненно.

Кейти: Да, ум не должен доказывать то, во что он не верит. В этом нет необходимости.

Брюс: Я понимаю. Без этой мысли я был бы гораздо счастливее. Но я, черт побери, уверен в том, что она бросила меня. Именно так все и было. Что тут поделаешь?

Кейти: Я слышу вас, дорогой. Вы ответили утвердительно на первый и второй вопросы. И вы действительно верите в то, что ваша девушка бросила вас. Но, возможно, в ее реальности это выглядит совсем не так. Она могла просто заняться устройством своей жизни. А вы уверены в том, что она вас бросила. Это ваша история. Сейчас мы просто ищем ответы на вопросы три и четыре. Мы хотим выяснить, как вы реагируете, когда верите в эту мысль, и кем бы вы были без нее.

Брюс: Верно. Я не могу найти в себе ни одной положительной реакции на эту мысль. Она очень болезненна.

Кейти: Мы выяснили, что с этой мыслью вы становитесь злым и раздраженным, а без нее у вас нет никакого стресса. Значит, мысль, а не ваша девушка причиняет вам боль.

Брюс: Bay! Мне это и в голову не приходило!

Кейти: Девушка не имеет отношения к вашей боли. Это вы ее создаете. Боль является результатом ваших неисследованных мыслей.

Брюс: Боже мой! Это потрясающе,

Кейти: «Она бросила меня» — сделайте разворот.

Брюс: Хм-м... Я бросил ее?

Кейти: Хорошо. Теперь приведите мне три примера того, что это сделали вы. Приведите мне три подлинных примера того, что это вы ее бросили и разорвали ваши отношения.

Брюс: Я боялся, что вы попросите меня об этом. Хорошо, попробую. В наших отношениях время от времени возникали какие-то проблемы, но я старался не обращать на них внимания, потому что боялся, что это приведет к взрывоопасной ситуации, к нервному срыву.

Кейти: Да. Очень интересно наблюдать, как вы защищаетесь и оправдываетесь.

Брюс: О! (Пауза.) Неужели я это делал?

Кейти: Да. Вы отклонились от исследования и снова погрузились в вашу историю. Стремление защищаться и оправдываться не позволяет вам отвечать на вопросы. Ваш ум настолько уверен в своей правоте и так отчаянно стремится ее доказать, что постоянно отвлекает вас от вопросов. Просто отмечайте, когда это происходит, и мягко возвращайтесь к исследованию. Брюс: Хорошо.

Кейти: Итак, это первый пример. Приведите еще два примера того, что это вы бросили свою девушку.

Брюс: Хм-м, я не полностью присутствовал в наших отношениях.

Кейти: В чем это выражалось?

Брюс: Я мог уклониться от разговора, когда ситуация заходила в тупик. Мог отстраниться от нее и замкнуться в себе.

Кейти: Это второй пример. Приведите еще один.

Брюс: Ей приходилось проводить много времени в поездках по стране. Поэтому последние два года мы сильно отдалились друг от друга. И я позволил этому произойти, (Закатывает глаза.) Я согласился на это, потому что так мне было даже удобнее — никаких обязательств.

Кейти: Хорошо. Это третий пример.

Брюс: Знаете, вы правы, когда говорите, что я оправдываюсь. Даже если я стараюсь быть объективным, все равно не могу удержаться от того, чтобы не защищаться и не оправдываться.

Кейти: Разве не здорово замечать это! Разве не восхитительно начать любить свой ум — его способность доказывать существование того, чего на самом деле нет. Можете найти другой разворот к утверждению «Она бросила меня»?

Брюс: Я бросил себя.

Кейти: И как вы это сделали? Приведите несколько примеров.

Брюс: Я не был до конца честным с собой. Я никогда не говорил о своих потребностях. А это еще один способ бросить близкого человека. Из-за того что я не был полностью присутствующим для самого себя, я также не присутствовал и для Шейлы.

Кейти: Попробуйте найти еще один разворот. Брюс: Она не бросала меня? Но это неправда. Она бросила меня!

Кейти: Развороты — это способ нахождения истины. Иногда вы упускаете из виду некоторые развороты; иногда вы находите такие развороты, которые не работают, и тогда нужно посидеть и поискать другие. Работа — это своего рода медитация. Если вы посидите какое-то время и поразмышляете над этим разворотом, то можете обнаружить, что в нем больше правды, чем в исходном утверждении.

Брюс: Я всегда думал, что есть только три вида разворотов: на себя, на другого и в противоположном направлении. А потом как-то разговаривал с одним из своих друзей, и он мне сказал: «Я сделал целых шесть разворотов к одному утверждению! Я использовал компьютерную программу, и развороты стали приходить сами собой!» Я не понимаю, как такое возможно.

Кейти: Кроме трех основных разворотов, иногда можно найти и другие. Некоторые из них работают, некоторые — нет. Вероятно, ваш друг очень долго и усердно работал над своим утверждением. Похоже, он был очень открыт, пытаясь обнаружить истину, и развороты пришли к нему, когда пришло время для этого, а он просто ждал, наблюдал и получил то, в чем нуждался. Вы не можете сделать Работу неправильно, дорогой. Это невозможно. Ни одна мысль не приходит раньше ее времени. Давайте рассмотрим следующее утверждение.

Брюс: Я хочу, чтобы Шейла вернулась, извинилась и пообещала больше никогда не бросать меня. Я считаю, что ей следует разобраться с тем, как она реагирует на замечания окружающих, и понять, что ее реакции, вызванные страхом, причиняют боль мне и другим. Я хочу, чтобы она поработала над своим самоуважением и непостоянством. (Смеется.)

Кейти: Вы хотите вернуть не Шейлу! Девушка, которую вы описываете, совсем на нее не похожа!

Брюс: Но мне нужна именно такая девушка... и в этом проблема.

Кейти: Но это не Шейла. Вы хотите вернуть девушку, которая понимает, что ее реакции, вызванные страхом, причиняют вам боль, Вам нужна девушка, работающая над своим самоуважением. Именно такую девушку вы хотите вернуть, но не Шейлу. «Я хочу вернуть тебя, чтобы подогнать под соответствующий образец».

Брюс (смеется): Верно.

Кейти: «Вернись и стань женщиной моих грез, поскольку сейчас ты не такая!» Брюс: Именно так.

Кейти: «Мы не сможем жить вместе до тех пор, пока я не изменю тебя и не подгоню под свой идеал. И поверь, потом ты будешь мне за это благодарна»

Брюс: Правильно. И в чем проблема? (Смех в зале.)

Кейти: В том, что вы хотите вернуть не Шейлу.

Брюс: Верно. Я хочу вернуть совсем не ее. О Боже мой!

Кейти: Неплохо, да?

Брюс: Это уже стало моим паттерном. Когда я нахожусь в каких-то отношениях — личных, служебных или любых других, — я стремлюсь видеть вещи такими, какими они могут быть в потенциале. Не такими, какие они есть, а такими, какими они могут быть.

Кейти: Ну тогда вы могли бы сказать своей девушке: «Вернись ко мне, потому что я вижу твой потенциал — ты сможешь стать той, которая мне нужна».

Брюс (смеется вместе со всеми): Да, заманчиво, ничего не скажешь. Но именно так я и поступал, Именно это я делал.

Кейти: Конечно, вы делали это. Мы делаем это до тех пор, пока не перестаем это делать. Это было вашим занятием. Здесь я просто помогаю вам сменить занятие. Мы пытаемся выяснить, кто мы есть без наших историй. Поэтому, дорогой, «Вы хотите, чтобы она вернулась» — правда ли это? Брюс: Хм...

Кейти: Просто посмотрите на это. Ведь вы можете сказать: «Я хочу, чтобыты вернулась», а потом, когда она вернется, понять, что на самом деле она вам больше не нужна. «Вы хотите, чтобы она вернулась» — правда ли это?

Брюс: Изменившейся ли прежней?

Кейти: Она не изменилась. Она просто Шейла, а не идеальная девушка из ваших грез. Вы хотите, чтобы она вернулась такой, какая она есть?

Брюс (после паузы): Не думаю. Я хочу, чтобы она вернулась, но другой.

Кейти: Спасибо за искренность. (Смех в зале,) Когда вы любите человека, с которым живете, таким, какой он есть, вы никогда не будете в нем разочарованы; вам будет хорошо с ним, потому что вы полностью его принимаете. Работать нужно над собой. Ваша девушка не может быть причиной ваших страданий, и не она должна меняться. Когда вы исследуете ваши мысли, то поймете: все, что вы хотели изменить в своей девушке, является тем, что нравится вам, а не ей. Вы должны отчетливо представлять себе, кого вы хотите вернуть, и не обманывать себя.

Брюс: Хорошо.

Кейти: Если бы вы принимали ее такой, какая она есть, она, возможно, и изменилась бы. Кто знает? Люди иногда меняются.

Брюс: Вы в это верите?

Кейти: Нет. (Брюс смеется вместе со всеми.) Это не

правда. Разум меняется, и тело следует за ним. Брюс: Понятно.

Ксйти: Итак, «Я хочу, чтобы она вернулась» — как вы реагируете, когда верите в эту мысль? А Шейла отдаляется от вас.

Брюс: О, это очень болезненно! У меня такое чувство, будто одна часть меня живет в будущем, а другая — в прошлом. В настоящем же меня просто нет.

Ксйти: Ваша жизнь остановилась.

Брюс: Точно.

Кейти: Кем бы вы были без мысли «Я хочу, чтобы она вернулась»? Кем бы вы были, если бы не верили в это?

Брюс: Я был бы более центрированным. Мне кажется, я был бы спокойным, Без этой мысли я мог бы больше внимания уделять себе.

Ксйти: И, как я понимаю, предъявляли бы более разум-ныетребования кженщине, которую хотите вернуть. Давайте сделаем разворот. «Я хочу, чтобы она вернулась» — разверните это утверждение.

Брюс: Я хочу, чтобы я вернулся.

Кейти: Да. Желая вернуть вашу девушку, вы хотите вернуть кого-то, кого на самом деле не существует, и из-за этого вы теряете себя. И это нечестно по отношению к ней, потому что она не может быть девушкой вашей мечты. Она такая, какая есть.

Брюс: Согласен. Я заметил интересную закономерность: каждый раз, когда я вступаю в какие-либо отношения, мой ум изобретает истории, создающие проблемы с людьми, и я сживаюсь с этими историями, а когда люди оставляют меня, они уносят с собой все эти истории. И тогда я думаю: «О Боже, кто же я? Я должен заново создавать свое "Я"?» А это так утомительно.

Кейти: «Я должен заново создавать свое "Я"» — правда ли это?

Брюс: Нет. На самом деле, нет.

Кейти: Нет, потому что ваше «Я» всегда с вами, его не нужно заново создавать. Вы просыпаетесь, а вашей девушки нет рядом — вот оно ваше «Я». «Я — мужчина, который просыпается в одиночестве».

Брюс: Верно.

Кейти: «Я — мужчина, который завтракает один». Брюс: Получилась бы прекрасная надпись для футболки.

«Я — парень, который просыпается один». (Смех взале.)

Кейти: С такой надписью на футболке внимание со стороны женщин вам было бы обеспечено! (Смех в зале.) У вас сообразительный ум. не так ли? Но вы привязаны к мечте о том, какой должна быть Шейла. И что она должна усердно исполнять роль той девушки, которую бы вы хотели видеть рядом с собой.

Брюс: О да, я понимаю это.

Кейти: А она всегда не дотягивает до идеала. Что бы она ни делала, как бы ни старалась измениться к лучшему, вы были бы не удовлетворены и видели бы в ней еще больший потенциал для перемен.

Брюс: Вы правы. Год назад я получил от нее письмо, и несколько строчек из него до сих пор стоят у меня перед глазами — в них было много гнева. Она писала: «Я посещала всевозможные тренинги и курсы по искусству общения и делала все, что ты от меня требовал. Но ты все равно был недоволен мною». Я тогда еще подумал: «Ну и ну! Оказывается, ты делала все это для меня!» И когда эмоции утихли, я долго спрашивал себя, что же не так?

Кейти: Теперь вы знаете ответ.

Брюс: Да, теперь знаю.

Кейти: У вас все это написано, черным по белому. Прочитайте это еще раз,

Брюс: Я хочу, чтобы Шейла вернулась, извинилась и пообещала... (Смеется.) Сейчас эти утверждения кажутся абсурдными! Я хочу, чтобы Шейла вернулась, извинилась и пообещала больше никогда не бросать меня. Я считаю, что ей следует разобраться с тем, как она реагирует на замечания окружающих, и понять, что ее реакции, вызванные страхом, причиняют боль мне и другим. Я хочу, чтобы она поработала над своим самоуважением и непостоянством. Бла-бла-бла... (Смех в зале.)

Ксйти: Ну, теперь вы понимаете, почему она ушла. (Раздается еще более громкий смех.)

Брюс: Да. Кому захочется жить с человеком, который постоянно пытается тебя изменить?

Кейти: Тем не менее это ваши требования. И Шейла старалась.

Брюс: Правильно. Но они изменятся, когда у меня будет кто-то еще. У меня появятся новые требования.

Кейти: Кто знает? Может, и не появятся. Может случиться так, что вы станете настолько пробужденным по отношению к самому себе, что люди, не привлекательные для вас, перестанут вас притягивать. Вы понимаете?

Брюс: Да.

Кейти: Люди, не привлекательные для вас, перестанут вас притягивать, и вам не придется предъявлять к ним никаких требований — проецировать на них свою историю о том, какими замечательными они могли бы стать, если бы делали то-то и то-то. И тогда вас сможет привлечь именно та девушка, которую вы хотите видеть рядом с собой. Вам не нужно будет ее менять. Вам не нужно будет подгонять ее под идеал.

Брюс: Но в любых отношениях ты всегда стремишься что-то открыть в человеке и,..

Кейти: Принимая женщину такой, какая она есть, а не через ее потенциал, вы понимаете, что вам нечего требовать, Ведь она привлекает вас именно тем, кто она есть. И поскольку ваш разум ясен, союз получается подлинным. Вас привлекает реальная женщина, а не придуманный вами идеал, В этом и заключается суть Работы. А теперь давайте сделаем разворот. «Я хочу, чтобы я...»

Брюс: Я хочу, чтобы я вернулся к себе, чтобы я извинился перед собой и пообещал, что больше никогда не оставлю себя.

Кейти: И так должно быть всегда, независима от того, есть у вас девушка или нет.

Брюс: Верно, верно. С девушкой или без нее. Я считаю, что мне нужно разобраться с тем, как я реагирую на замечания окружающих, и понять, что мои реакции, вызванные страхом, причиняют мне боль. Я хочу поработать над своим самоуважением и непостоянством. Правда! Я действительно этого хочу.

Кейти: У вас, оказывается, есть потенциал! (Зал аплодирует, а Брюс смеется.) Можете написать Шейле письмо и рассказать, над чем вы сейчас работаете.

Брюс: Бедная девочка!

Кейти: Есть еще один разворот.

Брюс: Я хочу, чтобы я вернулся к себе...

Кейти: ...к ней.

Брюс: К ней ? О Господи! Я хочу, чтобы я вернулся к ней.

Мне как-то не по себе. Кейти: Угу.

Брюс: Я хочу извиниться перед ней. Извиниться перед Шейлой? Ни за что! (Смех в зале.) Кейти: Нам нравится, только когда извиняются перед нами.

Брюс: Bay! Похоже, снова сработала моя защита.

Кейти: Но это утверждение не подразумевает «Я хочу вернуться к Шейле и жениться на ней, любить ее вечно и принимать все, что в ней есть».

Брюс: Ну тогда извиняюсь.

Кейти: Только вернуться к ней. Читайте «Я хочу, чтобы я...» (Смеется.) Не удивительно, что вам было не по себе!

Брюс: Рад, что вас это развеселило. Кейти: Вам было не по себе, потому что вы бросили себя.

Брюс: Я хочу, чтобы я извинился передней и пообещал, что никогда ее не брошу. Кейти: И это не обязательно должно быть на самом деле, милый! Брюс: О!

Кейти: Вам не придется расставаться еще раз из-за тех качеств, которые она не способна в себе развить, — тех, что вы требовали от нее. Это не ей нужно их развивать, а вам.

Брюс: Верно. Теперь все ясно. Я хочу, чтобы я вернулся к ней, извинился и пообещал, что больше никогда ее не оставлю.

Кейти: Читайте дальше.

Брюс: А вот тут я застрял. Я считаю, что ей следует разобраться с тем, как. она реагирует...

Кейти: «Я считаю, что мне следует разобраться с тем, как я...»

Брюс: Я считаю, что мне следует разобраться с тем, как я реагирую на замечания окружающих.

Кейти: Расскажите об этом Шейле. Она оценит это. Может, она даже поверит, что вы настроены серьезно.

Брюс: Да она просто рассмеется мне в лицо.

Кейти: Ну и что. Вы ведь делаете это не для нее, а для себя. Вы можете просто сказать ей: «Мне следует разобраться с тем, как я реагирую на замечания окружающих, и извиниться за то, что пытался заставить тебя заниматься этим. Атакже зато, что не принимал тебя, когда ты интересовалась чем-то выходящим за рамки моего идеального представления о тебе, за тот список изменений, который я составил для тебя». Читайте дальше.

Брюс: Я считаю, что ей следует разобраться с тем, как она реагирует на замечания окружающих, и понять, что ее реакции, вызванные страхом, причиняют боль мне и другим. Я хочу, чтобы она поработала над своим самоуважением и непостоянством. Кейти: Разверните это.

Брюс: Я считаю, что мне следует разобраться с тем, как я реагирую на замечания окружающих, и понять, что мои реакции, вызванные страхом, причиняют боль ей и другим. Я хочу, чтобы я поработал над своим самоуважением и непостоянством. Я уверен, что могбы еще многое добавить к этому. Я могбы найти все развороты, имеющие ко мне хоть какое-то отношение.

Кейти: Ну и что же вас останавливает? Вы сказали, что можете найти все развороты. Похоже, с одним из них возникли трудности?

Брюс: Да, с разворотом, связанным с непостоянством. Не думаю, что я такой уж непостоянный.

Кейти: Вы сердились на Шейлу?

Брюс: Конечно, я сердился. Хотя мой гневтянуллишьна один балл по десятибалльной шкале, тогда как Шейла могла разъяриться на все двадцать баллов.

Кейти: Этот один балл тоже свидетельствует о непостоянстве — о вашем непостоянстве. Давайте перейдем к следующему утверждению.

Брюс: Хорошо. Шейлене следует в своих поступках руководствоваться страхом. Она должна знать, чего она хочет, и быть активной в достижении цели. Ей нужно быть более снисходительной и терпеливой к чувствам и поступкам других людей. (Смех в зале.) О Боже, мне так неудобно.

Кейти: Вас что-то смущает?

Брюс: Нет, все замечательно. Мое эго тает прямо на моих глазах.

Кейти: Да, я вижу это. Давайте пропустим вопросы и сразу сделаем развороты.

Брюс: Мне не следует в своих поступках руководствоваться страхом. Я должен знать, чего хочу, и быть активным в достижении цели. Хм-м. Мне нужно быть более снисходительным и терпеливым к чувствам и поступкам других люден.

Кейти: Да. Особенно к чувствам и поступкам Шейлы. Загляните в себя как можно глубже. Посмотрите на то, как вы обращались с ней, когда верили в свои мысли. Она была для вас подопытным существом, которое вы пытались усовершенствовать, хотя она вас об этом не просила. Мы говорим нашим близким, что любим их, и вместе с этим считаем их недостаточно совершенными и стремимся изменить их, не замечая, что это унизительно для них.

Брюс: Так вы хотите сказать, что я не любил Шейлу, раз старался ее изменить?

Кейти: Только вы можете знать это, милый. Она не была той, которую вы желали иметь рядом с собой, она была женщиной, которую вы хотели изменить. Вы любили женщину из будущего.

Брюс: Не ту, кем она была на самом деле. Выходит, я любил придуманную версию Шейлы.

Кейти: Да, вы любили некий потенциал Шейлы. Вы все время добавляли новые качества к этому потенциалу, потому что хотели, чтобы ваша Шейла стала идеальной. Вы возомнили себя Богом, создающим Еву.

Брюс: Хм-м.

Кейти: И Адама. Вы проделываете это и с собой тоже. Брюс: Каким образом?

Кейти: Вы пытаетесь усовершенствовать и самого себя. Посмотрите, как реагирует ваш ум, когда вы делаете что-то, не соответствующее вашим ожиданиям. Вы пытаетесь изменить себя. И если ваш ум подобен умам большинства людей, он может быть довольно жестким. «Как ты мог снова так поступить? Ты все делаешь не так. Как ты мог подумать такое? Как ты мог сказать такое? Зачем ты это сделал?»

Брюс: Да, вы абсолютно правы. Я такой же жесткий и по отношению к себе. Кейти: Как будто жесткость может что-то изменить в вас.

Брюс: Да, у меня на этот счет имеется целая история. Я — одинокий 75-летний брюзга в салоне для игры в бинго. (Копирует манеру ведущего игры в бинго.) «Г-7». (Смех в зале.)

Кейти: Можете найти еще один разворот ? « Шейле следует...»

Брюс: Шейле следует в своих поступках руководствоваться страхом ?

Кейти: Да.

Брюс: Это для того, чтобы было легче принимать ее такой, какая она есть?

Кейти: Ну, давайте посмотрим.

Брюс: Мне не терпится узнать это!

Кейти: Хорошо, тогда сосредоточьтесь на себе. Посмотрите, является ли это утверждение правдой для вас.

Брюс: Шейле следует в своих поступках руководствоваться страхом.

Кейти: Да, милый.

Брюс: Она не должна знать, чего она хочет.

Кейти: Так вы встречаетесь с ней.

Брюс (после паузы): Она не должна быть снисходительной и терпеливой к чувствам и поступкам других людей.

Кейти: И это Шейла. Разве она не прелесть?

Брюс: Вот это да! Значит, мне следует сделать это. Я должен быть снисходительным и терпимым.

Кейти: Да, если вы хотите быть счастливым. Вы были диктатором и полагали, что Шейла будет жить по вашей указке. Когда вы исследуете свои мысли и разберетесь во всем, вы должны будете сначала пережить это на своем опыте и только потом говорить окружающим об их потенциале.

Брюс: Понимаю.

Кейти: Но сначала вы должны пережить это — просто чтобы понять, что это возможно. Иначе вы будете требовать от людей невозможного. Прежде чем учить чему-то, усвойте это сами. И когда вы усвоите это, тогда можете учить этому — на личном примере, а не с помощью проповедей, придирок и упреков. Давайте рассмотрим следующее утверждение.

Брюс: Хорошо. Когда я заполнял свой вопросник, я был очень зол и в ответ на вопрос «Что вы хотите от этого человека?» написал: Я ничего не хочу от Шейлы, Она мне не нужна. Мое счастье не зависит от нее. А хотите знать, что я собирался написать на самом деле?

Кейти: Да.

Брюс: Я хочу, чтобы она извинилась за свое предательство.

Кейти: Давайте вернемся к первому утверждению. Разверните его, но постарайтесь быть мягким, откройте свое сердце.

Брюс: Хорошо.

Кейти: Итак, «Я...»

Брюс: Я ничего не хочу от себя.

Кейти: Продолжайте.

Брюс: Мое счастье зависит от меня.

Кейти; «Мое счастье не...»

Брюс: Мое счастье не зависит от меня?

Кейти: Именно поэтому я попросила вас открыть свое сердце. Попробуйте еще раз.

Брюс: Хорошо. Я ничего не хочу от себя. Мое счастье не зависит от меня. (Пауза.) Меня это немного сбивает с толку. Интересно, это сбивает с толку еще кого-нибудь или только меня? (Смех в зале.) Я догадываюсь, что меня здесь так смущает. То, что я не властен над своим счастьем.

Кейти: Кем бы вы были без ваших стрессовых мыслей? Счастье уже принадлежит нам, но неисследованный ум громко заявляет об обратном и мы просто не осознаем своего счастья.

Брюс: О, понимаю,., да,

Кейти: Вам не нужно пытаться быть счастливым. Счастье изначально присутствует в вас. Мне не нужно беспокоиться о счастье; я просто смотрю на мир не через призму собственной истории, Я смотрю на мир, вижу то, что вижу. И я счастлива! Счастье всегда со мной,

Брюс: О!

Кейти: Но неисследованный ум противится тому, что может принести вам радость. Вчера мы с моей подругой Лесли смеялись над тем, как она собиралась споткнуться на лестнице. У нее было несколько мыслей по этому поводу, хотя они не так уж много и значили для нее: она поднимается по лестнице, спотыкается, не находит в этом ничего особенного, отмечает это и спускается вниз, И все. Реальность выглядит примерно так же: женщина спотыкается, женщина возвращается в комнату.

Брюс: Еще один учитель! Замечательно!

Кейти: Да, Лесли — прекрасный учитель. В этом действительно нет ничего особенного. Она выходит из комнаты, она возвращается в комнату. Она исследует свой ум и обнаруживает, что счастье скрывалось за стрессовыми мыслями.

Брюс: Счастье — наша истинная природа.

Кейти: И оно всегда с нами. Развороты, которые мы делаем, есть не что иное, как медитация. Если они не имеют для вас смысла, посидите спокойно и поразмышляйте над ними, Давайте рассмотрим следующее утверждение.

Брюс: Я хочу, чтобы она извинилась за свое предательство.

Кейти; Правда ли это?

Брюс: Нет. Сейчас эта мысль кажется мне нелепой. Кейти: Как вы реагируете, когда верите мысли «Я хочу, чтобы она извинилась»? Лона не извиняется. Брюс: Я замыкаюсь в себе. Чувствую себя одиноким и злюсь.

Кейти: Что вы еще чувствуете, когда верите в мысль «Я хочу, чтобы она извинилась»? А извинения нет,

Брюс: Я чувствую, что я как будто в ловушке, что я как будто чего-то жду. Я чувствую обиду, словно Шейла мне должна что-то.

Кейти: Закройте глаза и посмотрите, какие картинки появляются в вашем уме, когда вы верите в мысль «Я хочу, чтобы она извинилась.» Как он воюет с Шейлой?

Брюс: Я вижу ее очень сильной, поскольку у нее есть то, чего не хватает мне, — абсолютный контроль. Я вижу ее недоброй и бесчувственной. И вижу себя у ее ног — цепляющегося за нее, заискивающего перед ней, ожидающего, когда она извинится. Хм-м, это забавно. Я имею в виду не чувства; забавно то, что я способен видеть все это.

Кейти: Да, это действительно забавно. Сейчас вы сделали еще один шаг в самопознании. Хорошо, давайте рассмотрим следующее утверждение.

Брюс: «Что вы думаете об этом человеке?» Шейла спонтанна, экстравертна, непредсказуема, прямолинейна, эмоциональна, наивна и зависима от чужого мнения; она чувствительная, красивая и самая добрая из тех, кого я встречал.

Кейти: Посмотрите на этот список и перечислите все ее качества еще раз.

Брюс: Хорошо. Шейла спонтанна, экстравертна, непредсказуема, прямолинейна, эмоциональна, зависима от чужого мнения и наивна...

Кейти: «...и я хочу, чтобы она вернулась».

Брюс (смеется): ...и я хочу, чтобы она вернулась. Да, в этом есть определенный шарм.

Кейти: Есть, если вы действительно слышите себя, когда говорите это.

Брюс: Да. Она восхитительна. Она просто... Нет, так можно сойти с ума.

Кейти: Лтеперь сделайте разворот. «Я...»

Брюс: Я спонтанен, экстравертен, непредсказуем, прямолинеен, эмоционален, зависим от чужого мнения и наивен...

Кейти: Особенно в отношении Шейлы,

Брюс: Да, именно в этом и заключается ирония. Ведь я хотел вернуться к исходному утверждению и начать обвинять ее.

Кейти: Но вы сразу же это заметили. Разве это не чудесно? Вы просто заметили и начали снова — и улыбнулись. Вы заметили, вы улыбнулись — все хорошо

Брюс: Да... это я, делающий это снова!

Кейти: Замечательно. Переходим к следующему утверждению.

Брюс: Яне хочу, чтобы меня когда-либо бросал и, не хочу, чтобы меня осуждали, не хочу чувствовать себя никому не нужным и испытывать боль.

Кейти: Сделайте разворот.

Брюс: Хорошо. Это всегда очень трудно.

Кейти: «Я хочу...»

Брюс: Я хочу... ах...

Кейти: Да, я хочу. Потому что это мой единственный выход у меня нет выбора. И мысль появляется.

Брюс: Я хочу быть брошенным, хочу, чтобы меня осуждали, хочу чувствовать себя никому не нужным и испытывать боль.

Кейти: Да, потому что никто не застрахован от этого. И если это не происходит в реальной жизни, то обязательно будет происходить в уме — всегда будут возникать мысли, подобные этой. Пока мы не разобрались с ними, мы в них верим. А когда мы в них верим, стресс заставляет нас вернуться к исследованию. Работа позволяет нам увидеть, что реально, а что является плодом нашего воображения. Она показывает нам разницу между истинным и ложным.

Брюс: Значит, Работа не направлена на то, чтобы избегать болезненных ситуаций и ощущений, которые кажутся такими реальными; она нацелена на осознание того, какова реальность сейчас, в настоящем.

Кейти: Да. И это восхитительно, не так ли? Теперь начните это утверждение со слов «Я готов к тому, чтобы...»

Брюс: Это трудно для меня. Я готов к тому, чтобы быть брошенным. Я готов к тому, чтобы меня осуждали. Я готов к тому, чтобы чувствовать себя ненужным и испытывать боль.

Кейти: «Я готов к тому, чтобы она меня бросила снова». Та придуманная вами девушка, которую вы хотите видеть рядом с собой,

Брюс: Правильно, назовем ее «мисс X».

Кейти: Да. Вы должны быть готовы к этому. Потому что это может случиться, Если кто-то оставил меня, значит, я не нужна этому человеку. Здесь нет исключений. Присмотритесь к той, которая вас бросила, — вы не нужны ей. Женщине, которую вы придумали, которую вы подогнали под свой стандарт. Женщине, которой вы подменили реальную Шейлу.

Брюс: Поразительно! Теперь мне все ясно. Благодарю вас, Кейти.

Кейти: Добро пожаловать в Работу.

Мистер позволяет всем вещам приходить и уходить, не прилагая усилий и ничего не желая.

У той, кто пребывает в гармонии с тем, что есть, нет прошлого, которое можно было бы спроецировать в будущее, и поэтому нет никаких ожиданий. Что бы ни предстало перед ней — всегда свежее, яркое, ясное, вызывающее интерес. И всегда именно такое, какое ей нужно. Она воспринимает происходящее с ней как дар, и ей ничего не нужно делать, чтобы его заслужить. Она с восхищением смотрит на то, что есть. Для нее нет разницы между звуком и его отсутствием, между словами и поступками, между прикосновением и ощущением прикосновения. Она постоянно пребывает в состоянии любви. Жизнь — это ее любовная история.

Для нее все ново. Она никогда не видела этого раньше. У нее нет убеждений, которые могли бы отвлечь ее от реальности. В невинности не-знания, в мудрости, не нуждающейся в знании, она видит, что все возникающее в данный момент благожелательно по отношению к ней.

Она позволяет всем вещам приходить, потому что они приходят в любом случае; у нее нет выбора. Она позволяет всем вещам уходить, потому что они все равно уходят, с ее или без ее позволения. Она наслаждается тем, как вещи приходят и уходят. Ничего не приходит к ней до тех пор, пока она не нуждается в этом; ничего не уходит до тех пор, пока она не перестает в этом нуждаться. С этим у нее полная ясность. Ничто не оказывается ненужным; ничего не бывает слишком много или слишком мало.

Она не ожидает результатов, поскольку у нее нет будущего. Она осознает могущество и неизбежность того, что есть, его полноту и богатство как нечто, лежащее за рамками любых представлений о том, каким оно должно быть. Благодаря такому осознанию ее жизнь всегда полна новизны. Она сама является частью того, что есть, — всегда открытая любому опыту, всегда удовлетворенная.

Будьте как Дао. К нему нельзя приблизиться и от него нельзя отдалиться, ему невозможно принести пользу или причинить вред, его невозможно возвысить или унизить.

Мой муж рассказал мне о Сократе, Любимым вы-I V/ I сказыванием этого философа было: «Я знаю то, что я ничего не знаю». Обожаю это высказывание! Мне нравится, что Сократ помогал людям усомниться в их убеждениях. Я восторгаюсь тем, что, когда пришло время принять яд, он сделал это, не теряя присутствия духа. Его это не испугало и не опечалило, как его любимых неосознанных учеников, проецирующих несуществующее прошлое на несуществующее будущее. Он не отождествлял себя с телом. Когда разум оставляет тело, оно зарывается в землю и мы уходим. Он понимал: что бы ни происходило с нами, реальность добра. Это может наполнить радостью сердце любого из нас. Я не имею представления о философии Сократа, но он кажется мне человеком, который любил то, что есть.

Когда ваше сердце радостно и спокойно, не имеет значения, делаете вы что-то или нет, живете или умираете. Вы можете говорить или молчать — нет никакой разницы. Некоторые люди думают, что молчание более духовно, чем беседа, что медитация и молитва приближают нас к Богу, а время, когда мы смотрим телевизор или выносим мусор, потрачено зря. Это история разделения. Молчание прекрасно, но не более прекрасно, чем звук человеческой речи. Мне нравится, когда в моем уме появляются мысли, и нравится, когда их нет. Мысли перестали быть для меня проблемой, потому что я исследую их и вижу, что ни одна из них не является правдой.

Если вы научились медитировать и успокаивать свой ум, вы можете погрузиться в состояние умиротворения. А затем вы возвращаетесь к обычной жизни, и вот вас уже штрафуют за стоянку в неположенном месте. Вы расстроены, от вашего спокойствия не остается и следа. Легко быть духовным, когда все идет по вашему плану. Когда мысли просто наблюдаются, а не исследуются, они сохраняют силу вызывать стресс. Вы либо верите в свои мысли, либо нет — третьего не дано.

Мысли могут быть похожи на шепот, который вы не слышите, а значит, и не реагируете на него. Но если шепот превращается в громкую и ясную речь, вы не можете проигнорировать ее и не отреагировать. Проводя исследование, мы не только наблюдаем за мыслями, но и отмечаем, что они не соответствуют реальности, осознаем их влияние на нас, видим, какими бы мы могли быть, если бы не верили в свои мысли, и переживаем опыт, связанный с противоположными им утверждениями. Открытый разум есть начало свободы.

Вы не можете отпустить стрессовую мысль, потому что вы ее не создавали. Мысль просто появляется. Вы ничего не делаете для этого. Вы не можете отпустить то, над чем не имеете контроля. Когда же вы исследуете мысль, не вы ее отпускаете — она отпускает вас. Она больше не значит того, что значила. Мир меняется, поскольку меняется проецирующий его ум. Вся ваша жизнь меняется, и вы больше ни о чем не беспокоитесь, так как осознаете, что у вас есть все, в чем вы !гуж-даетесь. Это даже больше, чем просто осознание. Вы встречаете свои мысли с пониманием, а это означает, что вы любите их безо всяких условий.

До тех пор пока вы глубоко внутри себя не увидите, что даже мыслей не существует, вы обречены жить под контролем своих мыслей или бороться с ними. Наблюдение за мыслями является эффективным во время медитации, но может не сработать, когда вам вручают штрафной талон или когда ваш любимый уходит от вас. Способны ли вы наблюдать за мыслями тотально? Навряд ли. Нас нет где бы то ни было до тех пор, пока мы не там.

Когда мы погружаемся внутрь себя и действительно встречаем мысли с пониманием, они изменяются. Они становятся видимыми насквозь. И тогда, если даже они появляются снова, мы просто воспринимаем их такими, какие они есть, — с ясностью, доступной каждому.

Откажитесь от четких планов и концепций, и мир сам расставит все по своим местам.

Следуя тому, что есть, вы видите, что реальность содержит в себе всю мудрость, в которой вы нуждаетесь. Вам не обязательно быть мудрым самому. И вам не нужны никакие планы. Реальность всегда покажет вам, что будет дальше, причем сделает это гораздо понятнее, добрее и эффективнее, чем вы могли бы предположить в своих самых смелых планах.

Недавно в Копенгагене я купила черную повязку для того, чтобы давать возможность отдохнуть правому глазу, когда он болит. Я стала видеть хуже, и пелена перед глазами уже не рассеивается так быстро, как раньше. К тому же усилилась боль. Похоже, клетки моей роговицы отмирают слишком быстро. Мне не терпится поскорее узнать, как слепые люди ощущают доброту мира, не видя его, как при слепоте обостряется чувствительность других органов восприятия, как можно «видеть» при помощи рук и с какой готовностью близкие и даже незнакомые люди помогают тебе.

Но, оказывается, слепоты можно избежать. Незадолго до того, как я отправилась в турне по Европе, мой окулист рассказал мне о том, что теперь делаются операции по трансплантации роговицы. Хорошо. Еще недавно моя болезнь считалась неизлечимой, а теперь ее лечат. Окулист сказал также, что мне придется ждать своей очереди несколько лет. Отлично. Стивен навел кое-какие справки и выяснил, что чем скорее мне сделают операцию, тем она будет результативнее. Прекрасно. После операции у меня восстановится зрение.

Стивен находит больше информации, и мы узнаем, что все не так просто. Во-первых, в глазах остаются причиняющие неудобство швы; во-вторых, восстановительный период после операции длится от года до восемнадцати месяцев. Я связалась с прооперированной женщиной, и она рассказала, что уже прошло полгода после операции, а у нее в глазу все еще остается шесть швов, зрение по-прежнему далеко от идеального и ощущается сильная боль. Ничего страшного, я справлюсь.

Мне говорят: «Кейти, пора прекратить разъезжать по миру». Действительно ли это так? Кто может знать? Кто знает, что ждет меня в будущем? Пройдет ли операция успешно, или из этого ничего не выйдет, примет ли мое тело новую роговицу или отторгнет ее, буду ли я видеть или ослепну? В любом случае у меня еще не было опыта путешествий при подобных обстоятельствах. Реальность даст знать, что мне делать. А сейчас она указывает на то, что я должна продолжать перемещаться по миру.

Позже в Интернете Стивен обнаруживает информацию о новой операции по трансплантации роговицы («последнее слово в медицине», как сказал он с улыбкой), которая называется «десцеметова послойная кератопластика эндотелия». Практикует ее хирург Марк Терри из Портленда, штат Орегон, Операция длится всего час, делается без швов или, самое большее, с двумя-тремя швами, пересаживается не вся роговица, а только ее внутренний слой, и восстановительный период длится лишь несколько недель. Прекрасно.

Затем Стивен натыкается на форум, посвященный дистрофии Фукса, на котором живо обсуждается новая методика. Люди пишут: «Ни в коем случае не делайте подобную операцию! Этот метод экспериментальный, он еще недостаточно хорошо изучен. Нет никаких гарантий, что дистрофия Фукса не возобновится из-за частичной трансплантации роговицы. Не допускайте, чтобы вас использовали в качестве подопытных кроликов!» Хорошо. Может быть, лучше остановиться на традиционной методике трансплантации.

Стивен продолжает собирать информацию, беседует с некоторыми своими друзьями-врачами, и мы снова склоняемся к мысли о новой операции. Здорово. Эта операция гораздо проще. Почему я знаю, что мне нужна операция? В конце концов, я не нуждаюсь в глазах. Но боль становится все сильнее, и временами она почти нестерпима; она мешает мне эффективно делиться с людьми исследованием. Это указывает мне на способ действий.

А прямо здесь и прямо сейчас все прекрасно, и я ничего не знаю о том, что случится в будущем. Я диктую эту главу Стивену после того, как закапала в правый глаз специальные обезболивающие капли. Весь день я занималась своей работой, а потом в течение часа подписывала книги, пока не разболелся глаз. Все просто замечательно: Стивен, печатающий то, что я говорю; легкий ветерок, струящийся в комнату отеля через открытую балконную дверь; небо Стокгольма; переполняющее меня чувство благодарности к двум врачам — к матери Паскаля, которая экспресс-почтой переправила мне из Франции обезболивающие капли, а также к отцу Густава, выписавшему рецепт на подобные капли, но другой фирмы, которые можно купить здесь, в Стокгольме. Они тоже поступили согласно указанию реальности, и благодаря им я сейчас снова могу нормально работать. А завтра утром Густав после завтрака отвезет нас в аэропорт, и мы со Стивеном полетим в Амстердам. Кто знает, как завтра будет чувствовать себя мой глаз? Мне известно лишь одно: как здорово сидеть здесь, делать то, что я делаю, и быть тем, что есть.

Чью роговицу мне пересадят? Кто умрет и даст мне шанс видеть, если операция окажется успешной? Подобно мне и вам, этот человек умрет тогда, когда придет его час, не раньше и не позже, и я унаследую принадлежащую ему роговицу. Кто он? Мужчина или женщина? Молодой или пожилой? Черный, белый или желтый? (Один дорогой мне человек из Германии, любящий Работу, предложил отдать мне свои роговицы. Стивен поблагодарил его и сказал, что подобный дар невозможен, поскольку донор еще жив.) Мне нравится то, как реальность проявляет себя. Мне нравится мысль о том, что, когда я умру, мое тело тоже может послужить на благо других людей. Возьмите мое сердце, мои органы, мои обретшие вторую жизнь глаза, все, в чем вы нуждаетесь и что может быть использовано, — в любом случае все это не принадлежит мне и никогда не принадлежало.

Я готова к тому, что ослепну, если операция не будет успешной. Я уже почти слепая. Я прохожу через терминалы аэропортов и не вижу никаких знаков и информации на табло Я иду по коридорам отелей, а перед глазами у меня сплошная пелена. Я стою перед сотнями людей на своих семинарах и не в состоянии разглядеть не то что их лица, но даже поднятые руки. Я живу в мире без лиц, без красок — замечательном мире, в котором все так просто.

Стивен видит и читает без очков, поэтому во время завтрака в буфете отеля он показывает мне, где взять яйца всмятку, кофе без кофеина, тосты, йогурт, фрукты. С его помощью я хорошо ориентируюсь у буфета. Я знаю, что мне совсем не обязательно видеть те или иные блюда. Я их ощущаю, так же как ощущаю сияние мира.

Я ставлю еду на поднос и иду вслед за Стивеном по большому залу буфета. Я смотрю по сторонам, пытаясь увидеть человека, который должен присоединиться к нам, чтобы обсудить кое-какие вопросы. Перед моими глазами почти сплошная тьма, и все-таки в ней видны более темные тени. Одна из теней движется мне навстречу. Я спрашиваю у Стивена: «Дорогой, это Питер?» И Стивен отвечает: «Да, это он». Даже если бы Стивена не было рядом, для меня не представило бы трудности подойти к этой тени и спросить. «Питер, это вы?» Но сегодня реальность так добра ко мне, что нет необходимости преодолевать препятствия в виде отодвинутых стульев и спотыкаться о какие-то предметы на полу.

Я всегда знаю, что путь свободен. И даже если я спотыкаюсь и падаю, я радуюсь своему падению. Падение равно не-падению. Подняться или остаться лежать на полу — одно и то же. Единственная возможность познать то, что есть, — не отделять себя от происходящего. В этом и заключается постоянное пребывание в состоянии любви с тем, что есть.

Я вижу добро повсюду. Временами оно выглядит как деревни, которые сравняло с землей цунами. А иногда оно предстает передо мной в виде мужчины, потерявшего обе ноги, или другого мужчины, получившего долгожданное повышение по службе, или женщины, настолько тучной, что ей трудно нагнуться. Добро может иметь вид зловония из канализационного люка или облаков, медленно проплывающих по голубому небу. Я больше не верю в то, что мужчина, потерявший ноги, не должен был остаться без них. Я вижу, как он хочет вернуть их; вижу, как он думает, что нуждается в них; вижу, как он несчастен от того, что верит в это. Я вижу, что причиной его страдания является война с реальностью. Сама по себе потеря ног не может привести к страданию; оно возникает от желания иметь то, чего нет.

«Я должен был», «я не должен был», «ты должен был», «ты не должен был», «я хочу», «мне нужно» — эти неисследованные мысли искажают наше восприятие добра, которое так же обычно, как трава. Когда вы верите в эти мысли, вы сужаете свой ум; суженный ум не позволяет вам понять, почему потеря ног есть добро, почему добром является слепота, болезнь, голод, смерть, деревня, смытая цунами, весь мир, наполненный страданием. Вы остаетесь в неведении о добре, которое присутствует во всем, что вас окружает; вы лишаете себя восторга, сопровождающего осознание того, что любой опыт — проявление добра. Какими бы ни были ваши мысли, реальность всегда остается тем, что есть. Она не последует за вашими представлениями о том. что должно быть, и не станет дожидаться вашего разрешения на какое-то действие. Реальность всегда остается тем, что есть, абсолютным добром, независимо оттого, понимаете вы это или нет.

Попытайтесь сделать людей нравственными, и вы заложите основу для зла.

Быть присутствующим — значит жить, не контролируя реальность, и всегда радоваться тому, что есть. Для людей, уставших от боли, нет ничего хуже, чем пытаться контролировать то, что не подлежит контролю. Если вы хотите подлинного контроля, отбросьте иллюзию контроля. Позвольте жизни проживать себя через вас. Ведь на самом деле так оно и есть. Вы просто рассказываете историю о том, чего нет, и эта история никогда не станет реальностью. Вы не являетесь творцами дождя, солнца или луны. У вас нет контроля над своими легкими, сердцем, дыханием или зрением. Сейчас вы здоровы и жизнерадостны, а в следующее мгновение ситуация может полностью измениться. Стараясь уберечь себя от беды или болезней, вы становитесь очень осторожными и из-за этого можете вообще упустить жизнь. Любой опыт полезен для нас. Я люблю повторять:« Не стоит быть таким осторожным, можно пораниться».

Невозможно сделать людей высокоморальными — они такие, какие есть, и делают то, что делают, не оглядываясь на существующие законы. Вспомните эпоху сухого закона. Я слышала, что поправка о сухом законе была предложена исполненными благих намерений, высокоморальными людьми, которые просто хотели уберечь нацию от соблазна алкоголя Их благое намерение, конечно же, потерпело крах, поскольку трезвость может прийти только изнутри. Нельзя заставить людей быть трезвыми, честными или добрыми. Вы можете до хрипоты говорить о том, как важны нравственные ценности, а люди по-прежнему будут поступать так, как считают нужным.

Самый лучший и единственно эффективный способ переубедить другого человека — стать примером для подражания, а не навязывать свою волю. Я тоже пыталась привить моим детям нормы морали, объясняя, как следует и как не следует поступать, что им должно нравиться, а что не должно. Я старалась быть хорошей матерью, полагая, что это именно тот путь, который сделает их хорошими людьми. Когда мои дети поступали не так, как мне хотелось, я испытывала досаду или наказывала их, веря в то, что это пойдет им на пользу. Так что на самом деле я учила их нарушать установленные мною законы и при этом быть очень осторожными, чтобы не попасться. Я вынуждала их изворачиваться и лгать ради иллюзорного мира в семье. Многое из того, что я учила их не делать, я делала сама и не признавалась им в этом, а иногда это происходило даже на глазах у детей. И я ожидала, что они не будут совершать неблаговидных поступков только потому, что я так хотела. Это не работало. И я не испытывала ничего, кроме замешательства.

Я потеряла своих детей двадцать лет назад. Я пришла к пониманию, что они никогда не принадлежали мне, Потеря была тотальной: они действительно умерли для меня. Я обнаружила, что тех людей, за которых я их принимала, на самом деле никогда не существовало. А сейчас мне даже трудно описать ту близость, которая существует между нами. Теперь, когда мои дети спрашивают меня, как им поступить, я отвечаю: «Не знаю, милая», «Тебе виднее, мой дорогой». Или говорю: «Я могу рассказать, как я сама поступала в подобных ситуациях. И знайте, что я всегда готова выслушать вас. Я буду любить вас независимо от того, какое решение вы примете. Любое ваше решение будет в моих глазах правильным. Я обещаю вам это». Так в конце концов я научилась говорить своим детям правду.

Родители причиняют себе боль, думая, будто им известно, что лучше для их детей. Навязывать кому-то свое мнение — безнадежное занятие. Пытаясь оберегать и защищать своих детей, вы делаете их беспокойными и зависимыми. Но если вы исследуете свой ум и научитесь мысленно не вмешиваться в дела своих детей, то в вашем доме обязательно появится образец для подражания —тот, кто знает, как быть счастливым. Ваши дети заметят, что вы действуете заодно с ними и что вы счастливы, и они начнут следовать вашему примеру. Вы научили их быть беспокойными и зависимыми, а теперь они начнут учиться чему-то еще, они узнают, что такое свобода.

Именно это случилось с моими детьми. Они просто больше не видят никаких проблем. Находясь в присутствии человека, у которого нет проблем, они перестают за них цепляться. Если ваше счастье зависит от счастья ваших детей, вы превращаете их в своих заложников. Думаю, гораздо разумнее ни во что не вмешиваться и находить в этом счастье. Это называется безусловной любовью.

Как я могу давать своим детям какие-либо советы, если не знаю, что для них лучше? Если их занятия приносят им счастье — это то, чего я хочу; если они приносят им несчастье — это то, чего я хочу, потому что так мои дети учатся тому, чему я никогда бы их не научила. Я приветствую то, что есть, и они доверяют моим чувствам, как доверяю им я сама.

У мастера нет определенной цели, он извлекает пользу из всего, что приносит ему жизнь.

Когда у вас нет цели, вы можете двигаться куда.угодно. Вы понимаете: все, что бы ни принесла вам жизнь, есть благо, и поэтому готовы принять любой опыт. В жизни нет того, что мы называем несчастьем. Несчастье — это просто неисследованная мысль.

Если нет веры в убеждения, то нет и разделения. Несчастье и счастье равны. Вы можете проснуться на Марсе или обнаружить себя в аду, и у вас не будет никаких проблем, потому что Работа живет внутри вас. Вы можете пережить самые необычные состояния ума или эмоции, которые подавляли в себе десятилетиями. Вы можете оказаться лицом к лицу с самым сильным из своих страхов, но если вы исследуете свои мысли, то совершенно не важно, с чем вы встречаетесь и в каком направлении двигаетесь. Без ваших верований вы можете быть всем, чем пожелаете. А если вы привязаны к истории о себе, исследование освободит вас от нее.

Однажды — это было в 1986 году — я зашла в торговый центр и увидела старушку, которая двигалась мне навстречу, опираясь на ходунки. На вид ей было лет девяносто. Ее спина согнулась, словно под тяжестью груза, а на лице застыла гримаса боли. Миновав ее, я, к своему ужасу, заметила, что смотрю на себя глазами этой старушки. Я видела женщину с телом Кейти — здоровую, бодрую и сияющую. Я наблюдала за ней, за ее стремительной и беззаботной походкой, когда она сворачивала за угол, и осознавала себя в тот момент очень старой. Я переживала боль той старушки — не как ее боль, а как свою собственную. Я ощущала исходящий от меня запах тлена, видела свою дряблую, морщинистую плоть, чувствовала, как боль пронзает мои суставы при каждом движении. Меня приводило в ярость то, как медленно я передвигаюсь. В голове вертелась мысль: «Я хочу двигаться так же быстро и непринужденно, как эта молодая женщина. Жизнь так несправедлива».

А затем мне открылся весь ужас этой ситуации. Если бы я попыталась описать этот ужас, это выглядело бы так: «О Боже, я в ловушке! Я считала себя молодой и сияющей женщиной. Это была ошибка, и теперь мне никогда не выбраться из этого ужасного тела. Я останусь в нем навсегда!»

И сразу же началось исследование: «"Я есть это тело" — правда ли это? Правда ли, что я останусь в нем навсегда? Как я реагирую, когда верю в эту мысль? Кем бы я была без этой мысли?» Вопросы возникали сами собой, они не приходили следом за мыслями: мысли и вопросы появлялись одновременно и уравновешивали друг друга. Вместе с ужасом я пережила глубокую нежность и полное, безоговорочное приятие себя. Я больше не испытывала дискомфорта.

С этого момента, пребывая в новом для меня состоянии, я благословляла жизнь в себе, я любила старую женщину, которая жила во мне, и наслаждалась ее медленными движениями, морщинистой плотью, болью, запахом тлена, который теперь казался мне таким же свежим, как аромат весенних цветов. Я оказалась способной полюбить в себе это старое тело и нашла в нем идеальное прибежище. У меня не возникало ни малейшего желания быть кем-то еще. Я не хотела ничего, кроме того, что у меня было Осознав это, я, к своему изумлению, обнаружила, что я та самая Кейти, идущая стремительной походкой по магазину и сворачивающая за угол, — у меня снова было тело бодрой, сияющей женщины, которое казалось потерянным навсегда.

Я смогла почувствовать себя в старом, разрушающемся теле так же комфортно, как чувствую себя сейчас, когда я снова стала Кейти. Люди удивляются, почему я могу смотреть на свою руку и приходить от этого в состояние экстаза. Для меня это то же самое, что и навсегда быть заключенной в теле, которое почти умерло. Благодаря исследованию любое состояние освящено любящим осознанием. После пережитого опыта все стало детской игрой, свободой в любом месте, где бы я ни оказалась, танцем и бестелесностью всего сущего.

Исследование — это милость. Оно пробуждается внутри вас и начинает свою собственную жизнь; никакое страдание неспособно противостять ему. Исследование поглощает вас целиком, и тогда уже не имеет значения, что вам приносит жизнь — «благо» или «несчастье». Вы открываете свои объятия самому страшному, что может случиться, поскольку исследование будет поддерживать вас и мягко проводить через любой опыт. Благодаря исследованию даже самая неразрешимая проблема становится приятным, естественным явлением, возможностью для самореализации. И когда другие люди переживают ужас, вы являетесь воплощением ясности и сострадания — и одновременно живым примером для подражания.

Не сопротивляйтесь злу, и оно исчезнет само по себе.

Жизнь проста. В ней все случается для вас, не с вами. Все случается как раз в нужный момент — не раньше, и не позже. Не обязательно любить это — просто так легче жить. Если у вас есть проблема, это может означать только одно: вы не исследовали свои мысли. Как вы реагируете, когда верите в то, что прошлое должно быть другим? Вы боитесь привязаться к этой мысли, поскольку то, чему вы сопротивляетесь, продолжается. Вы цепляетесь за свой стрессовый мир, — мир, который существует только в вашем воображении; вы живете словно в страшном сне. Попытки сопротивляться реальности причиняют вам боль, потому что, сопротивляясь реальности, вы сопротивляетесь самому себе.

Когда вы знаете, как исследовать мысли, никакого сопротивления нет. Вы готовы принять самый страшный из своих кошмаров, так как он оказывается не более чем иллюзией, и четыре вопроса Работы становятся той техникой, которая помогает вам погрузиться в себя и осознать это. Вам не нужно двигаться на ощупь во тьме, чтобы найти путь к свободе. Вы можете просто сесть, расслабиться, задать себе четыре вопроса и сделать развороты — в любое время, когда вы захотите.

Девятнадцать лет назад у меня на лице была большая опухоль, которую успешно удалили. К тому времени я уже нашла исследование — а исследование нашло меня, —так что никакого дискомфорта по поводу своей опухоли я не испытывала. Напротив: я радовалась тому, что она появилась, и была счастлива, когда меня от нее избавили. Выглядела она весьма впечатляюще, поэтому до операции я любила бывать на людях. Люди глазели на мою опухоль, но делали вид, что не смотрят на нее, и это меня забавляло. Маленькие дети могли разглядывать мою опухоль очень долго, пока их с нотациями не уводили родители. Неужели они думали, что повышенное внимание со стороны их детей могло меня обидеть? Или я казалась им чем-то вроде монстра? Я не ощущала себя такой. Для меня опухоль на лице была нормальным явлением, реальностью. Иногда я замечала, как кто-нибудь смотрит на меня в упор, потом отводит взгляд, затем снова смотрит и отводит взгляд, и это продолжалось до тех пор, пока наши взгляды не встречались и мы не начинали дружно смеяться. Я воспринимала свою опухоль без истории, и человек, смотревший на меня, в конце концов начинал воспринимать ее так же — спокойно и с юмором.

Все в нашей жизни оборачивается даром — и это важный момент. Все, что представлялось вам уродством, превращается в свою полную противоположность. Но узнать это можно, только сохраняя свою внутреннюю целостность, погружаясь в себя и извлекая на свет свою собственную правду — а не ту, которую предлагает мир. И она обязательно откроется вам. Вам не нужно ничего делать, Единственное, за что вы несете ответственность, — ваша собственная правда в данный момент. И исследование приведет вас к ней.

Однажды я проводила Работу с женщиной, которая стеснялась своих пальцев. Она болела ревматоидным артритом с семнадцати лет и была уверена в том, что ее пальцы деформированы. Она считала, что ее пальцы не такие, как у нормальных людей, и сильно страдала от этого. Она даже стеснялась показывать их людям.

Но ее пальцы были нормальными — нормальными для нее. Она просыпалась с ними каждое утро с тех пор, как ей исполнилось семнадцать. В течение двадцати семи лет у нее были нормальные пальцы. Она просто не замечала этого.

Как вы реагируете, когда верите в то, что с вами не все в порядке? Вы испытываете стыд, печаль, отчаяние. Кем бы вы были без этой мысли? Вы относились бы к своему состоянию совершенно спокойно и любили бы его; вы осознавали бы, что оно абсолютно нормально — для вас. И даже если девяносто девять процентов людей будут смотреть на это по-другому, их представления о норме не имеют никакого отношения к тому, что нормально для вас. Поэтому страдания той милой женщине причиняли вовсе не ее пальцы, а спор с реальностью.

Давайте позволим друг другу иметь изъяны, потому что они являются нормой. Скрывая свои изъяны, вы учите других прятать их изъяны. Я люблю повторять, что каждый из нас ждет учителя, только одного, который позволил бы нам быть теми, кто мы есть. Вы — такие, какие вы есть: высокие или маленькие, осанистые или сутулые. Это дар. Отрицание этого дара причиняет боль. Кто еще может позволить всем нам быть свободными, если не вы? Сделайте это ради своего же блага, и другие последуют за вами. Они — отражение вашего мышления, и, освободив себя, вы сделаете свободными их.

Смириться — значит довериться Дао.

Никто не может ответить, почему имеет место то или иное явление. Единственно правильным ответом может быть: Потому что это то, что есть. Почему светят звезды? Потому что они светят. Почему стакан на столе? Потому что он на столе. В реальности нет никакого почему. Бесполезно задавать вопрос, который уходит в никуда, — разве вы не замечали? Наука может дать вам ответ на такой вопрос, но за каждым ее потому что всегда будет стоять еще одно почему. Окончательного ответа просто не существует.

Нет ничего, что нужно знать, и никого, кто хочет знать. Просто получайте удовольствие, задавая вопросы, поскольку на них есть миллионы ответов — так же много, как звезд на небе, — но ни один из них не является истиной. Наслаждайтесь звездами, но не думайте о том, что скрывается за ними. В конце концов, так ли уж важно знать ответ?

Работа замечательна тем, что она оставляет вас с тем, что есть, с тем, что находится за пределами любых ответов. Она лишает вас всяких представлений о том, каким вы должны быть. Она оставляет вас без моделей поведения, идеалов, без цели быть мудрым или духовным. Вы просто видите то, что есть.

Я люблю говорить: «Не пытайтесь перехитрить свою природу». Я имею в виду, что не нужно стремиться быть духовным; нужно просто быть честным. Это болезненно — притворяться более развитым, чем вы есть, брать на себя роль учителя, в то время как было бы добрее по отношению к себе оставаться учеником. Исследование позволяет найти истину, которая не всегда выглядит так, как вы ее себе представляете. Истину не интересует ваша духовность. Истина уважает только себя — такую, какой она предстает перед вами в данный момент. И в ней нет ничего серьезного; это просто Бог, смеющийся над космической шуткой.

Если кто-то приближается к вам с пистолетом, собираясь убить вас, и вы испытываете при этом страх, бегите не раздумывая. Такая реакция не менее духовна, чем любая другая. Но если у вас нет убеждения по поводу этого — вы свободны. Вы можете убежать или остаться — это не имеет значения, потому что в любом случае вы сохраните спокойствие. Вы, например, можете в этот момент думать: «О, он собирается меня убить». Или просто делать маникюр. Это и есть свобода.

Почему древние мастера почитали Дао? Потому что, находясь в единстве с ним, вы обретаете то, что ищете, а совершая ошибку, получаете прощение.

Мне нравится, что нечто по-настоящему ценное нельзя ни увидеть, ни услышать. Оно — ничто, и оно — все; оно нигде, и оно прямо у вас под носом — это и сам ваш нос, и все остальное. К нему нельзя приблизиться и до него невозможно дотянуться, потому что, как только вы начинаете искать его, вы его теряете. За ним можно только наблюдать.

Ничто из сказанного не является истиной, так же как не. может быть истиной ни одна из возникающих в вашем уме мыслей. Нет ничего, и в то же время вот он — мир. Солнце в небе. Мостовая. Собака, бегущая по ней. Все приобретает значение, потому что вы не навязываете реальности своих мыслей.

Когда вы понимаете, что вы едины с реальностью, вам нечего искать — у вас есть все, что вам нужно. И если вам кажется, что вы совершили ошибку, к вам сразу же приходит осознание того, что это была не ошибка; это было то, что должно было случиться, — потому что оно случилось. До того как это случилось, существовало бесконечное число возможностей, но затем осталась только одна. Чем яснее вы осознаете, что все ваши «должно было бы», «могло бы», «следовало бы» являются результатом неисследованных мыслей, тем сильнее вы цените то, что приняли за ошибку, и то, к каким результатам она привела. Понимание этого факта есть прощение во всей его полноте.

Действуйте, не совершая усилий.

Когда я привожу к себе домой одну из моих вос-1\хитительных внучек, я вытираю ей нос, целую ее, сажаю на высокий стульчик, кормлю — и я делаю это ради себя. Любя ее, я люблю себя, Я не вижу никакой разницы между нами. И поскольку я люблю себя, я могу любить каждого, кто появляется в моей жизни. В сорок три года я стала своим первым ребенком. Я полюбила себя, и эта любовь безусловна. Сила такой любви велика. Сотни тысяч людей, следуя моему примеру, учатся любить себя. Так они говорят мне.

Я влюбилась в себя февральским утром 1986 года. После нескольких лет убийственной депрессии я оказалась в клинике. Примерно неделю спустя я проснулась на полу своей палаты в мансарде (поскольку считала себя недостойной спать на кровати) и почувствовала, что по моей ноге ползет таракан. Я открыла глаза. Первый раз в жизни я видела реальность без каких-либо идей о ней. без мыслей и внутренней истории. Весь мой гнев, все мысли, которые меня беспокоили, весь мой мир и мир вообще — все исчезло. Меня тоже не было. Как будто бы тем февральским утром на полу мансарды проснулось нечто другое. Оно открыло свои глаза. Оно смотрело глазами Кейти. Оно было свежим, сияющим, новым; оно оказалось здесь впервые. Все было неузнаваемо. И это было восхитительно!

Смех поднимался из глубины и вырывался наружу. Новое существо дышало и пребывало в состоянии экстаза. Опьяненное радостью, оно жаждало всего. Для негоне было ничего отдельного, ничего неприемлемого. Все было его собственным «Я». Впервые я — оно — испытывала любовь к своей жизни. Потрясающе!

Все это имело место за пределами времени. Но когда я облекла это в слова, все встало на свои места и наполнилось смыслом. Там, на полу, я осознала, что между моим сном и тем мгновением, когда по моей ноге прополз таракан и появились мысли и мир, не было ничего. В этот момент родились четыре вопроса Работы. Я поняла, что ни одна мысль не является правдой. Все исследование уже присутствовало в этом понимании. Это было похоже на то, как с лязгом затворяются ворота. Проснулась не я — проснулось исследование. Проснулись две полярности, две части — левая и правая, нечто и ничто всего сущего. Я осознала это в то мгновение, когда пребывала вне времени.

Скажем так: когда я лежала там в состоянии осознания — как осознание, — появилась мысль: «Это нога», и в тот же миг я поняла, что это не было правдой, и испытала прилив радости. Я видела, что все было не тем, чем казалось. Это — не нога; это — не таракан. Это не было правдой, и тем не менее была нога, был таракан. Но они не имели имени. Не существовало никаких слов, которыми можно было бы назвать стену, потолок, лицо, ногу, таракана или что-то еще.

То, что пробудилось, видело все тело целиком, видело себя без имени. Не было ничего, что существовало бы отдельно от него, за его пределами, все оно было пронизано вибрациями жизни и радости, и все это было одним непрерывающимся переживанием. Любые мысли о возможности нарушить эту целостность, увидеть что-то за пределами себя не были бы правдой. Нога была там, но она не являлась отдельной сущностью, и называть ее «ногой» или как-то еще казалось абсурдным.

Смех продолжал изливаться из меня. Я видела, что «таракан» и «нога» — это просто имена для радости, что существует тысяча имен для радости и в то же время у возникающей в данный момент реальности не было никакого имени. Это было рождение осознания: мысли, отражающие самих себя и возвращающиеся к себе же; восприятие себя единой со всем сущим, утонувшей в океане собственного смеха.

Затем оно поднялось, и это тоже было потрясающе. Не было никаких мыслей, планов. Оно просто поднялось и пошло в ванную комнату. Оно подошло к зеркалу, посмотрело в глаза своего собственного отражения — и все поняло. Ощущение от этого было даже глубже, чем от той радости, которое оно испытало, впервые открыв глаза. Оно влюбилось в существо, отражающееся в зеркале. Казалось, что женщина и осознание женщины постоянно сливались. Там были только глаза и чувство абсолютной безграничности, лишенное какого-либо знания. Как будто через меня — его — пропустили электрический заряд. Это существо было подобно Богу, дающему себе жизнь в женском теле, — такому любящему и сияющему, такому могущественному. И в то же время она знала, что этим Богом была она сама. Об этом говорила глубокая связь с глазами в зеркале. В этом не было никакого смысла — просто узнавание того, что завладело ею.

Любовь — самое точное слово для описания подобного опыта. Все было раздроблено на части, а теперь соединилось. Оно двигалось, затем оно появилось в зеркале, а потом, буквально за долю секунды, от раз-деленности не осталось и следа — и все это отражалось в глазах. Глаза в зеркале были глазами этого нового существа. Оно отдавало себя и вновь возвращалось к себе. И это наделяло его качеством, которое я называю любовью. Когда оно смотрело в зеркало, глаза ■— их глубина — были всем, что являла собой реальность, всем, что существовало. До этого не было ничего — ни глаз, ни чего-то другого; даже стоящее там существо было ничем. А затем появились глаза и сделали его тем, чем оно должно быть.

Люди привыкли всему давать имена, стена, потолок, нога, рука. Но у него не было никакого имени, потому что оно невидимо. Оно невидимо. Если бы не глаза... Я помню слезы благодарности, которые текли по моим щекам, когда оно смотрело на свое собственное отражение. Я даже не знаю, как долго стояло оно так — уставившись в зеркало.

Это были первые мгновения после моего рождения в качестве его, или его рождения в качестве меня. От Кейти не осталось ничего. Не было даже обрывка воспоминаний о ней — не было ни прошлого, ни будущего, ни настоящего. И в этой открытости так много радости. Нет н и чего слаще этого, и нет ни чего, кроме этого. Если бы вы любили себя больше всего на свете, то дали бы себе все, что только пожелаете. Лицо. Руки. Дыхание. И не только это. Стену, потолок, окно, кровать, лампочку. О! И это тоже! И это! И это! Я чувствовала, что, если бы я попыталась передать свою радость словами, с клиники, в которой я находилась, снесло бы крышу. И не только с клиники — со всей планеты. И я до сих пор чувствую то же самое.

Предотвращайте беду до того, как она произойдет. Приводите вещи в порядок прежде, чем они начнут существовать.

Н

І ет никакой нужды наводить в мире порядок. Вещи уже в порядке — даже до того, как они начинают существовать. Я выхожу на улицу и вижу людей, машины, собак, птиц, деревья, мусор. В этом живописном хаосе присутствует красота, которая всегда радует меня. Все это существует для меня, и все это предстает передо мной в самый подходящий момент — именно тогда, когда нужно.

Для большинства людей прогулка по улице мало что значит, для меня же улица — целый мир, мой тайный мир, где я всегда служу всему и всем, так же как они служат мне. Для меня не существует задач слишком важных или слишком незначительных, потому что решать нужно ту задачу, которая стоит перед тобой в данный момент. Вам может казаться, что у вас тысяча дел, но в действительности вы можете заниматься только одним.

Я живу в состоянии постоянной медитации и знаю, что, если бы во мне возникла мысль о том, что отнюдь не все в мире является добром, она передалась бы другим людям в виде замешательства, а эти другие люди есть я. Моя работа состоит в том, чтобы открывать себя любому опыту и любить увядшую розу, шум проезжающих машин, мусор на тротуаре, мусорщика, — все это составляет мой мир, Я убираю мусор, мою посуду, подметаю пол, вытираю нос ребенку и исследую все, что может помешать осознанию моей истинной природы. Нет ничего добрее, чем ничто.

Я возвращаюсь домой после прогулки, готовлю обед, и, когда мы едим, Стивен говорит: «Посмотри, в салате муравьи •. Я продолжаю жевать, наслаждаясь мыслью о том, что все в мире пребывает в состоянии равновесия. Я никогда не получаю больше или меньше протеина, чем мне нужно. Перед дождем муравьи всегда перемещаются в нашу кухню, оккупируя плиту, разделочный стол и раковину. Перед моими глазами была такая плотная пелена, что я не заметила этих милых путешественников. Позже, сидя на кушетке в гостиной, я чувствую, как муравьи ползают по моим ногам, рукам и волосам. Эти маленькие массажисты всегда находят мои чувствительные точки, они щекочут меня, иногда кусают, но только там, где нужно.

Я наблюдаю затем, как моя рука настигает одного из них и раздавливает его, и отмечаю, что мне хотелось бы умереть так же быстро, как этот муравей. Я переживаю его смерть как свою собственную; я люблю смерть так же сильно, как люблю жизнь. Моя рука опускается к ноге, и под моими пальцами погибают еще два милых создания, ползавших по лодыжке. Я отмечаю, как появляется мысль «О, я убиваю муравьев», — и улыбаюсь. Все так странно. Рука движется сама собой, без всякого плана, делая свою работу. «Я» останавливает ее, но позже я замечаю, что, когда я не осознаю смертоносных движений своей руки, она продолжает свою работу. Кто же убивает муравьев, когда я не наблюдаю за рукой? Можно ли доверять происходящему? Вот рука остановилась. И кто знает, каким будет ее следующее движение?

Когда моя дочь собирается в магазин, чтобы купить рисовое молоко для Марли, я прошу ее: «Кстати, дорогая, купи ловушки для муравьев». Почему я прошу ее об этом? Потому что я это делаю. Это то, что есть. Принцип действия ловушек в следующем: муравьи внутри них съедают яд, возвращаются в муравейник и заражают своих собратьев. Предполагается, что так вы избавляете от них свой дом. Я думаю о том, почему убийство муравьев меня не беспокоит. И прихожу к выводу; потому что я тоже умираю от яда; я убиваю себя, участвуя в загрязнении воды, которую пью и которую пьют все; выхлопы моей машины загрязняют воздух, которым мы дышим.

Я такая же, как эти муравьи. Мне хорошо знакома подобная жадностькеде, которая много лет порождала во мне чувство вины — как будто разум имеет какое-то отношение к телу и как будто страдания возможны в реальности. Химические вещества, попадающие в мой организм с продуктами быстрого приготовления, которые я обычно ем, и другие яды, которыми я продолжаю отравлять себя, не вызывают у меня ничего, кроме улыбки. Поверьте, я не мазохистка — я люблю свою жизнь, но с этим постоянным отравлением ничего нельзя сделать; это то, что есть. Разве я дышу? Так только кажется, Я поступаю с муравьями так же, как поступаю с собой. Тела приходят и уходят. Но когда разум понимает себя, когда он прекращает отравлять себя верой в истинность своих убеждений, никакой физический опыт больше не может причинить страданий.

Два дня спустя, сидя на своей любимой кушетке, я снова ощущаю щекочущие прикосновения. Опять муравьи. Получается, что их муравейник — я. Они вернулись, чтобы отравить меня, значит, яд я купила для себя. Что посеешь, то и пожнешь. И я ценю это.

Если люди думают, что знают ответы, их трудно направлять. Но когда люди знают, что ответы им неизвестны, они находят свой путь.

Я не стремлюсь поучать людей. Зачем мне делать это? Моя единственная задача — возвращать вас к самим себе. Когда вы обнаруживаете — внутри себя, за пределами всех ваших мыслей — незнающий разум, вы обрегаете свободу. Незнающий разум всегда открыт любому опыту, который приносит вам жизнь. Найдя его, вы находите свой путь.

Мне приходилось работать с детьми четырех-пяти лет, которые страдали из-за веры в те же концепции, в которые верят и взрослые. Эти концепции обладают силой религиозных верований, мы полностью преданы им. «Люди должны приходить», «Люди должны уходить», «Люди должны понимать меня», «Во мне слишком много этого», «Во мне слишком много того», «Моя жена не должна лгать мне», «Мой муж не любит меня», «Мои дети должны меня ценить», «Моя мать была бы гораздо счастливее, если бы смотрела на все так же, как я». К какой бы истории мы ни были привязаны, за этим всегда стоит наша преданность той или иной идее. Для Бога в наших историях кет места.

Однажды я работала с женщиной из Иерусалима. Ее религией стало навязчивое желание иметь стройные бедра. Она считала, что стройные бедра дадут ей все, чего она хотела от жизни. Она была очень привлекательна! И она не желала заниматься Работой, потому что боялась идти внутрь себя для поиска честных ответов. Ее ужасала мысль о том, что, если она ответит честно, ей до конца дней придется мириться с толстыми бедрами. Она считала, что нуждается в страхе как в мотиваторе для занятий спортом и правильного питания. Было очевидно, что она предпочитает стройные бедра свободе. Она не хотела рисковать ради того, чтобы отпустить контроль и погрузиться внутрь себя для поиска собственной правды. Для нее стройные бедра стали священной идеей — такой же, как для других людей деньги или отношения с любимым человеком.

Мне нравится работать с такими людьми. Они утверждают, что хотят свободы больше всего на свете. Они плачут и взывают о помощи. Но как только я приближаюсь к их священным концепциям, эти духовные искатели, находящиеся в поиске уже десятки лет, теряют интерес к свободе. Абсолютно. Их религии грозит опасность, и они готовы на все, чтобы защитить ее.

Я спросила эту женщину: «Можете ли вы абсолютно точно знать, что ваши бедра должны быть стройнее, чем они есть на самом деле?» Вы были бы изумлены, увидев, как быстро она заняла оборонительную позицию. Даже не удосужившись задать себе этот вопрос, она выпалила: «Да, я уверена в этом!» Бах! Ворота закрылись, подъемный мост убран, всезнающий ум спрятался за стенами своего замка, готовый обороняться от всего мира. Вот почему я люблю задавать человеку, сидящему передо мной, вопрос: «Вы действительно хотите знать правду? »

Все необходимые знания присутствуют внугри вас. Как можно научить тому, что уже известно? Вы можете только стать осознанным. Если вы желаете углубиться в себя в поисках правды, ваша врожденная мудрость отреагирует на заданный вопрос, подобно внутреннему камертону, и вы услышите правильный ответ.

Если вы верите в то, что у вас есть проблема, Мастер не станет убеждать вас в обратном. Она открыта для понимания. Она — ваше отражение. Она знает, что нет никаких проблем, кроме вашей веры в свои мысли. Существует только разум — если вообще что-то существует. Мастер всегда будет возвращать вас к вашему собственному разуму, к вашему собственному осознанию. И самая приятная часть этого заключается в том, чтобы полностью принимать любую убийственную тенденцию, пока — в присутствии вашего внутреннего Мастера — вы не увидите свою сущность такой, какая она есть.