У Рона была Мечта… (СИ)

==========

У Рона была Мечта… Конечно, до того, как он понял, что на самом деле хочет, желаний и разных мыслей было много. Рон был шестым ребенком в небогатой семье Уизли, и после него, седьмой, ещё родилась сестрёнка Джинни. Все они ютились в крошечных комнатках шаткого, сколоченного из досок дома под названием «Нора». Мир волшебства, в котором родился Рон, был притягательным и манящим, предлагал множество диковинных и интересных штук, но на всё нужны деньги, а денег у его семьи практически не было.

Родители всегда уделяли львиную долю внимания более умным и ярким старшим братьям Рона: Билл стал разрушителем проклятий в Египетском отделении банка «Гринготтс», Чарли — драконоборцем во Всемирном драконоведческом заповеднике, близнецы Фред и Джордж много чем увлеклись, хорошо учились и играли в квиддич, а их любовь к розыгрышам переросла в желание нести людям праздник. Даже Перси, несмотря на то, что был дотошным занудой, стал старостой, а потом и префектом школы, а после выпуска из Хогвартса целеустремленно строил карьеру в Министерстве Магии. Ну, а к Джинни, как к самой младшей, да ещё и девочке, всегда было особое отношение.

Рон всё донашивал за братьями: одежду, обувь, учебники, волшебную палочку, даже питомца — проклятую крысу. Всегда на вторых, а то и третьих ролях. Там манерами не угодил, тут рожей не вышел. Ах да! И умом-то не блещет, и неусидчив, и ленив без меры. Куда уж ему до старших братьев.

Рону хотелось, чтобы его заметили и оценили. Стать особенным и нужным…

Когда Рону исполнилось одиннадцать, его отправили учиться в Хогвартс. Тогда он думал, что Мечта — это дружба с Избранным, Гарри Поттером, который должен был поступать в школу магии и волшебства в тот же год.

Впрочем, всё обернулось не так радужно, как фантазировал Рон. Гарри предпочёл ему других ребят, а место лучшего друга Поттера было навсегда закреплено за вредным блондином-аристократом Драко Малфоем, которого Распределительная Шляпа непонятно с чего отправила на факультет Гриффиндор. Да и роли не самых лучших друзей Гарри были заняты пухлым Лонгботтомом, воображалой Забини и даже заучкой Грейнджер. Рон был просто одним из многих однокурсников, с которыми Гарри общался, не более, а то и менее того.

Тогда Рон злился, считал, что всё дело в деньгах, которых он не имел. Желал себе другой судьбы. Хотел стать другим человеком… Это было даже забавно вспоминать, потому что его страстное желание в какой-то мере сбылось. Впрочем, совсем не так, как он рассчитывал, и поначалу у Рона было много обид и раздражения на Гарри, на судьбу, на их дурацкий спор. Это теперь, когда он оглядывался назад, пришло понимание и благодарность, что всё вышло так, как вышло. И в волшебном мире ничего не добьёшься без труда, без приложения усилий, без решения сложных задач и преодоления непростых ситуаций.

Рону было очень трудно. Очень. Буквально каждый день приходилось бороться с собой. И тогда он понял, что если с рожей ничего поделать не может, то со своей ленью, со своей неусидчивостью, даже со своими манерами вполне может справиться. А потом оказалось, что если заниматься уроками, выполнять домашние работы, читать книги, анализировать, думать и рассуждать, то и ум появляется и прибавляется. Оценки пошли в гору, его начали хвалить профессора. Его стал замечать Гарри, и его друзьям пришлось немного потесниться, чтобы и Рон мог стоять рядом с Избранным.

В какой-то момент Рон подумал, что его Мечта сбылась, и встретил Её…

Её звали Флёр… Сотканное из воздуха неземное создание. Флёр Делакур. Самая прекрасная девушка в мире. Сладчайший сон, который Рон когда-либо видел. Семнадцатилетняя студентка Шармбатона прибыла в Хогвартс вместе с лучшими старшекурсниками трёх магических учебных заведений Америки и Европы на Турнир Четырёх Школ.

Сердце замерло, чтобы через мгновение болезненно забиться в грудной клетке: Рон понимал, что на такого сопляка, как он, белокурая красавица-француженка даже не взглянет, но ничего не мог с собой поделать. Ему было всего четырнадцать, и если с разделяющим их языковым барьером можно было что-то сделать, то с разницей в возрасте в три года — совсем ничего.

Он ловил её улыбки, предназначенные не ему, каждое движение, слово, если удавалось оказаться достаточно близко. Прекрасная девушка стала его наваждением. Рон плохо спал и стал рассеян. А потом магический Кубок выбрал Флёр Чемпионом Шармбатона и роковая красавица окончательно стала несбыточной, недосягаемой Мечтой.

Рон отдавал себе отчет, что такой умной и необычной девушке он не пара. Возраст, положение, статус — всё было против него и убивало всякую надежду на взаимность, но он всё равно продолжал наблюдать за ней издали. Подмечать детали. Он понял, что Флёр была одинока. Другие студентки и студенты Шармбатона её не любили и явно ей завидовали. Впрочем, и в Хогвартсе тоже не очень-то приятно отзывались о слишком красивой волшебнице. Даже после фееричной победы Флёр над драконом, когда у Рона чуть не выскочило сердце от волнения за неё, нашлись те, кто говорил гадости и принижал эту победу. Сами-то смогли бы хотя бы так справиться?

Рону хотелось как-то поддержать и утешить свою Мечту, но, как это сделать, он совершенно не представлял. Вот так вот запросто подойти?..

Когда объявили о будущем Святочном бале для старшекурсников, сердце Рона болезненно и ревниво сжалось. Он не сомневался, что его Мечта, его Флёр, уже завтра получит десятки приглашений от самых симпатичных и богатых взрослых парней всех школ и выберет из них самого крутого. Тогда исчезнет и тень шанса…

— Эй, Уизли, — неожиданно в факультетской гостиной окликнул Рона Драко Малфой.

— Чего тебе? — не слишком любезно отозвался Рон, но всё же подошёл к «звезде курса», вглядываясь в чистое, без единой веснушки или прыщика, идеальное лицо.

С Малфоем у него как-то не сложилось с самого начала. Холёный белобрысый аристократ с льдистыми глазами жутко бесил, и в то же время Рон всеми силами хотел на него походить. Чтобы так же быть спокойным и уверенным, когда говоришь с кем-то или отвечаешь преподавателю, непринуждённо есть, исполняя все мыслимые и немыслимые правила этикета, остроумно шутить, чтобы смеялся Гарри и остальные друзья-приятели. Даже в физическом плане Малфой, пусть и был чуть ли не на полголовы ниже Рона, превосходил. А ещё был ловцом команды по квиддичу и феерично летал на метле. К тому же Малфой был богат, умён и начитан, возможно, умнее и начитанней их отличницы — Гермионы Грейнджер, которая даже когда в конце лета гостила в их «Норе», успела прочесть и чуть ли не выучить все учебники.

Мать Рона, Молли Уизли, непрозрачно намекала, что Гермиона — это тот максимум, на который он может рассчитывать в выборе невесты. В волшебном мире их семья была крайне бедной, но чистокровной, Грейнджер же была магглорождённой, но беда в том, что другие чистокровные не желали родниться с Уизли. И Рон даже в какой-то степени понимал почему.

— Всё ещё сохнешь по этой француженке? Флёр?.. — со странной улыбочкой тихо спросил Малфой.

Рон почувствовал, что лицо словно обдали кипятком. Он сжал кулаки, ругая свою слишком тонкую кожу, доставшуюся от родителей вместе с рыжими волосами и кучей веснушек по всему телу. Мысли заметались. Неужели это так заметно? Зачем Малфой спросил? Чтобы посмеяться над его чувствами? Или просто проверил свою наблюдательность? Что ему нужно?

— Хочешь пойти с ней на Святочный бал? — делано усмехнулся Малфой, словно издеваясь, но вдруг серьёзно добавил: — Я мог бы помочь тебе с этим. Есть план.

— Ч-что?.. — обалдел Рон. — Ты серьёзно?

— Вполне, — закатил глаза Малфой. — Иначе не стал бы предлагать.

— И… что ты хочешь? Зачем тебе это? — насторожился Рон. Неразлучными друзьями они с Малфоем никогда не были, хотя и вращались в одной, так сказать, компании. Но по большей части Драко Малфой просто терпел Рона из-за того, что с ним общался Гарри.

— Что хочу? Во-первых, конечно же, следования всем моим инструкциям без самодеятельности, — хмыкнул Малфой. — Во-вторых, чтобы ты подобрал слюни и взялся за учёбу, нас скоро Слизерин с Рейвенкло догонят.

— Из-за учёбы? Только поэтому? — удивился Рон, которого эта причина не особо убедила. — Врёшь ведь.

Собственные братья, близнецы Фред и Джордж, часто обманывали и прикалывались, оставляя в дураках. Так что в невероятную щедрость и искренность Малфоя, который точно не был другом, Рону совсем не верилось. А если учитывать, что летом вышла та некрасивая история на Чемпионате мира по квиддичу, то можно скорее полагать, что Малфой хочет каким-то образом отомстить и посмеяться.

— Ну как хочешь, распинаться перед тобой я не собираюсь, — презрительно скривился Малфой. — Просто скажи, что струсил, Уизли. Куда удобней грезить, спрятавшись под подушку, чем что-то реально делать для достижения своих целей и мечты.

— Да что ты вообще понимаешь!.. — сказанные слова здорово задели. — У тебя же всё есть!

— Да неужели?.. — лицо Малфоя превратилось в нечитаемую маску.

На этом их странный разговор, разбередивший душу, завершился.

— Ты неправ, Рон, — сказала Гермиона, когда Рон, не в силах всё это переварить, вывалил на подругу их разговор с Малфоем. — У Драко есть не всё. Я думаю, он совершенно искренне хотел тебе помочь. И да, твоя влюблённость очень заметна.

— О чём ты? — удивился Рон, вычленив из слов подруги только одно. — Он богат, красив, умён, силён, звезда факультета, лучший друг нашего Чемпиона Хогвартса, чистокровный маг. Чего у него может не быть?

— Ну, например, свободы, — тихо сказала Гермиона, потеребив пушистую косу. — Ни для кого не секрет, что Драко влюблён в Луну Лавгуд.

— И что? — фыркнул Рон, совершенно не понимая выбора Малфоя. В принципе Лавгуд была ничего, даже довольно симпатичной. Но её семья жила по соседству с «Норой» и они были очень странными: что Луна, что её отец.

— А то, что у, как ты сказал, «богатых и чистокровных», — ещё сильнее понизив голос, тихо сказала Гермиона, — с малых лет есть невесты. Я слышала от девчонок. Так что думаю, что Драко совсем не исключение. Я спрашивала об этом Гарри, но… Он попросил меня не лезть не в своё дело, но думаю, что я права.

— Хочешь сказать, что Малфой любит Лавгуд, но не сможет на ней жениться, несмотря на всё своё богатство, красоту и ум? — хмыкнул Рон, стараясь не показать Гермионе, как его удивила и в чём-то даже расстроила такая новость. Невольно вспомнились закаменевшее лицо и какая-то тоска, мелькнувшая в серых льдистых глазах.

Думать о том, что и Малфой может быть чего-то лишён и от этого несчастен, было странно.

— Интересно, и что он будет делать?.. Ну, со всей этой ситуацией?.. — после затянувшейся паузы, за которую Гермиона успела решить три задачи по нумерологии, спросил Рон.

— Не знаю, — ответила подруга. — Но… Гарри. Когда я его об этом спрашивала, он как будто был уверен, что всё наладится. Может быть, у них есть план? У них всегда есть какой-то план, как мне кажется, — тихо усмехнулась Гермиона, словно что-то вспомнив.

А Рон внезапно понял, что Малфой точно будет бороться. За своё счастье и свою свободу. И не струсит бросить вызов кому бы то ни было.

— «Дорогая Флёр!»… — начал диктовать Малфой.

— А не слишком личное приветствие? — перебил Гарри.

— Ты ещё «интимное» скажи! — фыркнул Малфой. — К тому же нашему герою она дорога, верно я говорю, Уизли?

— Верно, — подтвердил Рон, старательно выписывая имя своей возлюбленной.

— Далее: «Когда я увидел тебя впервые в нашей пасмурной стране, для меня будто взошло солнце»… — продолжил Малфой.

— Кажется, это уже послание для Луны, — хихикнула Лаванда, которая вместе с Гермионой сидела на кровати Забини.

— Они обе блондинки, поэтому и для Флёр подойдёт, — улыбнулся на это Гарри.

— Может, сам что-то предложишь? — при упоминании Лавгуд тут же взвился Малфой.

— Э-э… «Ты ослепила меня, и теперь я вижу лишь тебя одну»? А что? Слышал как-то в одном фильме, — смутившись под взглядами девчонок, пробормотал Гарри.

— Даже не зна-аю… — заявил вредный Малфой. — Есть ещё идеи?

— «Ты согрела меня, и я не чувствую больше холода окружающего мира», — тихо предложил Невилл.

— Как романтично, — вздохнула Лаванда, которая явно имела виды на Лонгботтома.

— Ладно, Уизли, записывай всё, а потом отредактируем и перепишешь, — царственно кивнул Малфой. — А Грейнджер ошибки исправит, а то боюсь, что Делакур не сможет перевести с английского на понятный.

В план по завоеванию Флёр, который отчего-то назвали «Синдерелла», также были посвящены Гарри, Невилл, Гермиона и Лаванда, этот план, как выразился Малфой, состоял «всего из трёх простых пунктов». «Первое: вызвать интерес и заинтриговать. Второе: пригласить на Святочный бал при личной встрече. Третье: пойти с Флёр на бал».

Впрочем, ни один из этих пунктов не показался Рону простым и каждый вызвал много вопросов, особенно «личная встреча», после которой, по уверениям Малфоя, Флёр должна будет согласиться пойти куда угодно. Рон даже заподозрил, что Флёр собираются опоить каким-нибудь зельем влюблённости, чтобы та с ним пошла, и наотрез отказался от такого «плана». Но Малфой успокоил, что зелье предстоит пить именно Рону и это будет усовершенствованное зелье старения, которое временно сделает его семнадцатилетним, на какое-то время сокращая возрастную пропасть, разделяющую его с Мечтой.

Наблюдать мечтательное выражение лица у Флёр было очень необычным и волнующим. А знать, что этому способствуют его письма, тем более. Любимая девушка благосклонно встречала очередную «летящую розу» послания, которую Рон отправлял с помощью хитрого колдовства, подсказанного Гермионой. Вот уж где волей-неволей, но выучишь любые чары. Даже Малфой признал, что белые бумажные розы, которые распрямлялись и проявляли текст при попадании в руки адресата, куда эстетичней и красивее сов с конвертами, банальных сердечек-валентинок или самолётиков, которые напоминали Рону о работе отца в Министерстве Магии.

Приближался «день Икс», когда по плану он должен был встретиться с Флёр и пригласить её на бал. В последнем своём письме, отредактированном девчонками и Малфоем, Рон попросил подарить ему улыбку и несколько счастливых минут при личном знакомстве и назначил время и место.

— Ну, готов? — пристально осмотрел Рона Малфой, протягивая пузырёк с зельем. — По моим расчётам, должно хватить на два, может, три часа. Но лучше не рискуй. Считай, что у тебя не более часа. Слишком много я не мог сделать, всё же на дополнительных занятиях у профессора Снейпа варил. Так что всего три дозы. Одна сейчас и две потом. Сегодня узнаем точно, сколько оно держится и какой у тебя размер одежды во взрослом состоянии.

— А как же мантия?.. — сообразил Рон при упоминании размера одежды и вспоминая поеденный докси ужас, который всучила ему мать с собой.

— Сейчас мы твою немного растянем и трансфигурируем, а на бал я договорюсь. Найдём тебе праздничную, — пообещал Гарри.

В комнату, чуть запыхавшись, вбежал Невилл.

— Уф, не опоздал! Вот, возьми, — Лонгботтом протянул Рону небольшую срезанную розовую розу. — Думаю, это будет романтично… И она сразу тебя узнает. Выпросил у профессора Спраут, к балу готовится розовый сад и…

— Живая? — перебив, прицокнул языком Малфой. — Ты крут. Это редкость. Думаю, она обязательно проверит на трансфигурацию и оценит этот жест. Не покидая школу, сложно достать живую розу в декабре.

— К тому же розовая роза на языке цветов обозначает надежду на взаимность, — задумчиво добавил Гарри, как-то грустно улыбнувшись, а потом встряхнулся и пожал плечами в ответ на недоумевающие лица не только Малфоя, но и Лонгботтома. — Что? Неужели вы этого не знали?

— Здравствуй, Флёр, — Рон почти не волновался, зачарованно наблюдая за тем, как широко распахнулись прекрасные глаза и чуть приоткрылись манящие губы.

— Биллиус? — назвала Флёр его второе имя, которым Рон подписывал свои послания.

— Моя леди весьма проницательна, — слегка поклонился он, используя манеру речи Малфоя. — Прекрасный цветок для самой красивой девушки.

— Это очень мило! Так пахнет… Неужели она живая? Как ты её достал в такое время?.. — ахнула Флёр.

Сердце Рона заколотилось где-то у горла. Его Мечта впервые была так близко и улыбалась ему. Только ему.

— Ты очень мне нравишься, Флёр, — твёрдо сказал Рон. — Я бы хотел узнать о тебе больше. Позволь пригласить тебя на Рождественский бал?

— Хорошо, — ответ чуть смущённой Флёр вызвал широкую улыбку. В тот момент Рон почувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

В себя от радужных мечтаний и перспектив Рон пришёл только двадцать пятого декабря, когда до него наконец дошло, что Чемпионы открывают Святочный бал. Другими словами, на их первый танец с Флёр будут все глазеть.

Рон начал обучаться танцам только в этом году, практически перед самым балом. Его потряхивало от ужаса и волнения. Появилась мысль остаться в своей спальне и никуда не ходить.

Мечта была так близко…

В себя его привёл разговор с Гарри и Драко. По правде говоря, парни дали хороший втык и устыдили, что Рон опозорит Флёр, если не явится на праздник. Подведёт ту, которая ему доверилась и на него понадеялась. От этого простого вывода сердце ухнуло куда-то в желудок.

Рон всё же узнал, что такое «Синдерелла», ему об этом сказал Дин Томас, который был магглорождённым. Это была маггловская волшебная сказка о девушке-сироте, которая много трудилась, но её труд не ценили злые мачеха и сёстры. А потом отправились на бал, оставив кучу работы, пообещав, что и Синдерелла сможет отправиться на бал, если всё закончит. И девушка смогла всё сделать, ей помогали её друзья, почему-то мыши, но оказалось, что платье Синдереллы сёстры на всякий случай испортили. И тогда появилась фея-крёстная, которая помогла бедной девушке с платьем, туфлями и добраться до дворца, в котором был бал. И в результате в Синдереллу влюбился принц.

Рон с ужасом думал, неужели он на самом деле просто «сопливый малолетка», который не может сдержать слова, прячет голову под подушку, предпочитая безопасно грезить о несбыточном, и трусливо сбегает, стоит только Мечте чуть приблизиться?

Или всё же он чего-то стоит?

Кто сказал, что будет легко? Что всё будет как в волшебной маггловской сказке? Что не придётся ничего делать, придёт крёстная фея и всё сделает за тебя. Да и до прихода этой феи Синдерелла много трудилась и не сдалась, даже когда бал и время колдовства закончились и она снова превратилась в нищенку.

Рон напомнил себе, что вырвал у судьбы такой Шанс, и не просто так, а трудом, кровью и потом, неужели отступит сейчас? Задыхаясь от злых слёз, он пообещал, поклялся, что сможет стоять рядом с девушкой своей Мечты и поддерживать её. Найдёт в себе какие угодно силы, и будет блистать, и станцует хоть двадцать восемь первых танцев, чтобы не подвести её, чтобы когда-нибудь и она посмотрела на него и сказала «люблю…».

— Обманщик! — щёку обожгло болью, а в ухе звонко загудело. Рука у Флёр была крепкой.

— Нет! Подожди!.. Я всё объясню!.. — хотел было остановить её Рон, но столкнулся с Гарри и его девушкой — Чжоу Чанг из Рейвенкло.

Бал, начавшийся так хорошо, просто великолепно, завершился полным фиаско. После ужина и танцев они с Флёр пошли в сад, организованный профессором Спраут, и Флёр его поцеловала. А потом ещё и ещё. Это было так приятно — целовать её, такую красивую, нежную, волшебную… Рон совсем забылся и потерял счёт времени. Вторую порцию зелья старения следовало принять пять минут назад.

От погони и немедленных объяснений с девушкой его отговорил Гарри, аргументируя, что в этом случае о том, кто же на самом деле был спутником Чемпионки Шармбатона, начнут судачить все четыре волшебные школы. И совсем не в позитивном ключе. Флёр будет опозорена и никогда не простит подобного публичного унижения.

Остаток вечера Рон провёл в трансфигурированной мантии, на вид точно такой же, какую дала ему мать: бордовой с кучей ужасных девчачьих кружев. Никому бы и в голову не пришло, что он и семнадцатилетний «Биллиус» — одно и то же лицо.

Рон забился в угол, наблюдая за танцующими девчонками и парнями, и вспоминал то чувство, когда он был нормальным человеком, уверенным в себе, остроумным и интересным, сильным и свободным. Тем, на кого может обратить внимание такая невероятная девушка, как Флёр Делакур. За два часа, которые ему подарили зелье старения и его друзья, Рон прочувствовал и распробовал это ощущение. И больше не хотел быть собой прежним. И дело было даже не в возрасте, а в том, что, на миг заполучив Мечту, Рон уже не хотел от неё отказываться.

Впрочем, независимо от его решений и желаний, Флёр серьёзно обиделась. Все его попытки извиниться и что-то объяснить потерпели крах. Ребята помогали: Невилл выпрашивал цветы из оранжереи, тем же составом писали записки и письма с редакцией девчонок, но всё было тщетно. Рон почти отчаялся. Но в трудную минуту его поддержал Гарри. Они много говорили, но больше всего в голове Рона засели слова о том, что возраст далеко не главное, надо быть мужчиной и в четырнадцать, не ныть, не стенать, не нарушать обещаний, брать ответственность, оберегать и покорять женщину своей мечты. А ещё — никогда не сдаваться.

Этот разговор сильно приободрил Рона. Перед глазами был пример самого Гарри, которого на факультете, да и вообще в школе очень уважали: все поддержали, когда Поттер каким-то необъяснимым образом стал Чемпионом Хогвартса. В свои четырнадцать Избранный много чего добился: дважды сразился с Волдемортом, раскрыл незарегистрированного анимага-преступника Питера Петтигрю, договорился с василиском из Тайной комнаты, и теперь тот каждый месяц давал школе яд, отчего появились деньги на всякие ремонты, новые мётлы и прочее. Не каждый взрослый маг мог похвастаться чем-то подобным. В то же время Гарри не зазнавался, если попросить, помогал с учёбой, хотя у самого было в обрез времени. Кроме уроков, домашних заданий и занятий в клубе самообороны, Гарри был охотником в команде Гриффиндора по квиддичу.

Рон хотел, чтобы Флёр простила его за обман, чтобы вновь улыбнулась и посмотрела на него с теплотой во взгляде. Мечтал когда-нибудь стать важным для неё, быть ей надёжной опорой. По правде говоря, пока что он мало что мог ей предложить: ни богатств, ни дома у него не было. Только он сам и его чувства. Чем больше проходило времени и чем больше он узнавал Флёр, тем сильнее они становились.

Проведённые вместе два часа Святочного бала навсегда оставили свой отпечаток в душе. Воспоминания, как и колдографии, на которых был запечатлён миг чистейшего, незамутненного счастья — теперь безвозвратно потерянный, — причиняли боль и в то же время прибавляли отчаянной решимости бороться до конца. И первое, что следовало сделать, — это заработать денег. Было ещё неизвестно, сможет ли Рон переубедить Флёр на свой счёт до лета, а после Турнира студенты других школ разъедутся. До Франции расстояние неблизкое — тут точно без собственной совы не обойтись. Но Рон решил, что и расстояния не станут для него и его любви преградой.

Сомнений не было. Когда они говорили, Флёр сказала, что верит в то, что любовь преодолевает все трудности. Теперь нужно было как-то убедить её в том, что Рон был серьёзен и что он и есть то, что ей нужно. В этом никто помочь ему не мог. Флёр он должен был добиться сам. И он добьётся.