Убежать от себя

Глава 1.

- Что вас ко мне привело?  - был первый вопрос, который задала мне эта почтенная дама, едва я закрыла за собой дверь и вольготно уселась на дорогом кожаном диване.

- Я до сих пор задаю себе тот же самый вопрос, - пожимая плечами, ответила я и, делая вид, что как раз в этот момент думаю над ее вопросом, начала рассматривать своего психотерапевта.

Мне не был интересен ее типаж или какие-то скрытые знаки в поведении, чтобы проникнуться к ней доверием, и моя терапия прошла успешнее. Меня привлекли ее очки в оправе от Гуччи, наманикюренные пальцы, на одном из которых крикливо сидело толстое кольцо в виде змеи от Булгари. Цена такого больше двенадцати тысяч: отец подарил своей новой жене такое же. На ней был костюм бледно-розового цвета в едва заметную клетку от Шанель. Рассмотреть обувь я не успела, потому что дама задала мне очередной вопрос:

- Нашли ответ?

- Да. Хочу угодить отцу. - Я рефлекторно приподняла левую бровь.

- Неужели?! - дама-психотерапевт отзеркалила меня и подняла правую бровь. - Думаю, с этого нам и стоит начать.

Ну что ж, придется немного поиграть.

- Хорошо, давайте начнем с этого.

Я сразу же потеряла интерес к происходящему. Сейчас все начнется в очередной раз. Мне придется рассказывать о своем детстве, об отце и его женах, о том, что я чувствую себя брошенной, потому что в моем "золотом" детстве моим родителям не было до меня никакого дела. Но вместо этого дама задала мне новый вопрос:

- С какой песней ассоциируются у вас отношения с вашим отцом?

Вот это поворот! Откуда ж я знаю! Надо подумать.

- "Numb" Linkin Park, - брякнула я.

Психотерапевт без слова схватилась за мощный телефон и стала что-то искать. Она молчала пару минут, при этом даже не включила песню, видимо, просто напросто нашла текст с переводом, а затем отложила телефон в сторону и внимательно посмотрела на меня.

- Вы ведь в курсе, что я лично знакома с вашим отцом, не так ли?

- Естественно.

- И все равно согласились прийти, - продолжала она.

- Да.

- Почему?

- Ну, во-первых, вы все равно не можете ему ничего рассказать, так как профессиональная этика для вас должна что-то значить. Во-вторых, отец всегда  выбирает отличных профессионалов. В-третьих, всегда проще согласиться, чем нет. Я обещала сходить, а не остаться.

- Уже подумываете не приходить в следующий раз? - поддела она меня.

- Именно так.

Остаток встречи прошел в таком же ключе. Я ни о чем конкретном не рассказывала, меня ни о чем конкретном не спрашивали. Может, потому что отец успел рассказать, какая я и что это мой третий специалист. А, может быть, потому, что, эта дама - дотторесса Батталья, решила пойти своим путем, не следуя четким указаниям кого-то извне. На протяжении всего часа она продолжала делать заметки в своей толстой тетради, видимо, надеясь, что это наша не последняя встреча.

Затем мы попрощались. Она даже не спросила, приду ли я снова. А я еще пока сама для себя не решила. Посмотрим, как пойдет дальше.

На улице был ноябрь. Римский солнечный ноябрь, когда дневная температура еще дотягивает градусов до восемнадцати и приходится расстегивать пальто, а утром ты его запахиваешь наглухо и обматываешься шарфом. Платаны вдоль Тибра наполовину полысели, а те листья, что еще висели на узловатых ветвях, скукожились и стали коричневыми. На земле их тоже было превеликое множество, потому что городские службы работали очень по-римски, а именно, совсем не работали. Туристы гуляли и фотографировались на фоне острова Тиберина, не замечая грязной набережной, а я шла по направлению к метро. Мне нужно было собраться с мыслями и решить, наконец, когда, а самое главное, как порвать со своим бойфрендом. Трудно было сказать, в какой момент наши отношения стали токсичными. Но проведя их доскональный анализ, я пришла к выводу, что они как раз такими и были.

К счастью мы еще не успели съехаться, поэтому все должно было пройти быстро и безболезненно. Но ощущение того, что "опять ничего не вышло" оставляло на душе гаденький след. Так или иначе, а чувство, правда я совсем не уверена, что это была любовь, пропало под натиском обвинений, унижений, сравнений,  манипуляций и просто неуважения. Вот о чем мне стоило поговорить с психотерапевтом. Не об отце, с которым и так все ясно, а о Томмазо. Если вспомнить, как мы познакомились, то  станет понятно, что тревожный звоночек зазвонил уже тогда, а затем превратился в  тревожный набат. Но я, отчаянно желавшая отношений, отмахнулась от него.

Была обычная пятница. Томмазо подошел ко мне в одном из расфуфыренных баров и прямо в лоб спросил, как меня зовут.

- Меня зовут Звева, - ответила я.

- Неужели?! Это имя тебе не подходит. - Он оценивающе смотрел на меня.

Так, это было очень интересно...

- И какое же мне имя подходит?

- Ну, Изабелла, например.

Я приглушенно хрюкнула. Знала я одну Изабеллу, полноватая с пушистыми растрепанными волосами и с сильным косоглазием. Ради Бога, она - прекрасный человек и собеседник, умна и обязательна, но как бы я хотела, чтобы этот пижон сейчас встретил ее, а не меня. Интересно, какое бы тогда он предложил ей имя... Бьянка? Мартина?

Глава 2.

На следующий день в субботу я встала едва стало светать, натянула треники и куртку и спустилась в бар под домом, чтобы позавтракать. Я любила вставать рано, мне нравилось слушать звон кофейных чашек и шум кофемашины. Аромат выпечки и кофе почему-то давал мне ощущение семейного уюта, хотя бар, куда я часто заглядывала, стоял на людной площади и часто был полон как завсегдатаев, так и случайных прохожих. Однако в субботнее раннее утро можно было рассчитывать на короткое затишье.

- Доброе утро, - поздоровалась я с барменом.

- Чао, Звева, обжигающий капучино и цельнозерновой рогалик? – заулыбался он. - Как дела? Ты сегодня что-то совсем уж рано. Не спится?

- Вчера рано легла. Выспалась. Хотелось успеть посидеть в тишине с утра.

- Снаружи сядешь или здесь?

- Снаружи, - ответила я и пошла на веранду, чтобы занять самый дальний столик.

Я знала, что Дарио, так звали бармена, сам принесет мне заказ. В ожидании я пока могла начать поиск той информации, которая мне была нужна. Дело в том, что вчера Риккардо натолкнул меня на мысль, что мне необходимо научиться лучше понимать окружающих меня людей и себя тоже. А поскольку мне хотелось радикального и быстрого результата, то я решила две вещи. Первая – я пока продолжу терапию с дотторессой Батталья, это точно не будет лишним, и отец, возможно, тогда отстанет от меня на время.  Вторая – я как можно скорее начну посещать курсы нейро-лингвистического программирования.

Мне нужно научиться понимать себя, внутренне измениться и начать двигаться вперед. А НЛП, прежде всего, как раз и является набором инструментов для личных изменений и развития. Многие успешные люди в начале, да и в ходе развития своей карьеры посещали эти курсы, так как подобные знания делали их путь намного более простым. Ведь когда тебе удается настроиться с человеком на одну волну, общение проходит гораздо продуктивнее. Если вовремя уловить особенности собеседника, то можно изначально выстроить встречу совершенно в ином ключе, обеспечивая тем самым положительный результат. А это именно то, что мне сейчас нужно. Надо выбрать подходящие для меня курсы, почитать как можно больше о тех, кто их проводит. Решить, хочу ли я интенсив или нет. И приступить к самообразованию.

А еще я хочу начать бегать и перестать каждое утро заходить в бар за своим рогаликом. До знакомства с Томмазо я могла иногда выпить капучино, но только с ним я пристрастилась к этой жирной выпечке и стала забивать полки кухни шоколадом. После каждой ссоры, комментария или просто неприятного разговора я бралась за очередную сладость. Надо все это прекратить, а то над поясом любимых джинсов стал слегка свешиваться непростительный нервный жирок.

Ох, как божественно пахнут вместе кофе и выпечка. Это последний мой серийный поход в бар без повода и в одиночестве. Поэтому, пожалуй, закажу еще чашечку, а завтра с утра побегу.

Когда бар начал заполняться голодными посетителями, я уже получила свою долю тишины и покоя и могла продолжить день. Я поднялась к себе, прибралась в квартире, бросая в коробку оставленные Томмазо редкие вещи. Не знаю, когда мне захочется увидеть его снова, чтобы отдать их. Затем сходила в душ и стала собираться на блошиный рынок. Это было моей тайной страстью. Я никому о ней не рассказывала, но не потому, что стыдилась, а лишь для того, чтобы избежать вопросов типа: «Зачем такой благополучной девочке как ты копаться в старье?» А я находила там успокоение. Да и стоит ли говорить, что иногда там можно отыскать совершенно потрясающие новые вещи из дорогущих магазинов?! Единственное, что, пожалуй, меня бесило на рынке, так это дикие вопли продавцов, которые подначивали покупателей. Ах да, и еще одна вещь – тонкие пластиковые пакеты, в которые тебе кладут товар. Поэтому я всегда беру себе рюкзак.

Сегодня мне захотелось поехать на рынок в прибрежном районе Рима. Я не взяла машину: в такой солнечный день это было бы просто самоубийством. Сначала тебе придется выстоять пробку на вия Дел Маре, чтобы попасть в Остию вместе с половиной столицы, а вечером тебя также будет ждать пробка на Кристофоро Коломбо, чтобы уехать домой. Вот уж нет! На поезде я доеду быстрее и спокойнее.

По дороге я продолжила поиски НЛП курсов, все осложнялось тем фактом, что приближалось Рождество, а значит, на большой выбор рассчитываться не приходилось. Поэтому у меня было всего два варианта. В понедельник утром надо позвонить и записаться. А пока можно расслабиться и предаться любимому делу.

Я прокопалась на рынке до тех пор, пока торговцы не начали собирать товар. Улов был хороший, я даже прикупила подарки к Рождеству для отца и его жены. Не хочу даже напрягаться и ходить по магазинам. Все равно в конечном итоге это окажется напрасной тратой времени. Сложно угодить людям, которые в любой момент могут позволить себе многое. А то, что не могут, и я не смогу себе позволить купить для них.

Море сегодня было волшебное: гладкое и прозрачное, какое бывает только в безветренную погоду. На пирсе было видно дно и даже мелких рыбок. Так здорово было стоять там, облокотившись о парапет, смотреть на воду и слушать уличного музыканта. И надо же было кому-то позвонить мне именно в этот момент.

- Слушаю, - настроение испортилось, едва я увидела, кто мне звонил.

- Привет, - услышала я голос, растягивающий слова. Это была моя мать.

- Здравствуй.

Я ничего больше не сказала, потому что мне на самом деле нечего было сказать. Если можно было так выразиться, то между нами давно «все было кончено». Наверное, она об этом не знала, хотя и догадывалась. Ее звонки были периодичными, но не частыми. Чаще я получала сообщения на тему «как дела». Но я отвечала односложно, так как не видела смысла рассказывать о чем-то человеку, которому на самом деле было неинтересно. Я же продолжала еженедельно видеть ее в шоу на телевидении.

Глава 3.

В понедельник утром я вышла на пробежку. Было еще совсем рано, но в моем баре было движение. Я, вдохнув полной грудью запах кофе и булочек, почти равнодушно побежала в сторону парка. Движения давались мне с трудом и явно не хватало навыка правильно дышать. Но было бы как-то странно отступить от своей идеи прямо сейчас, когда я решила поменять свою жизнь и отношение к ней.  
Я утомилась еще даже не добежав до парка. Но когда увидела, сколько человек тоже занимаются спортом, как я, да еще и с большим успехом, то у меня открылось второе дыхание. Вернее я просто не могла себе позволить ретироваться на глазах у окружающих. Поэтому я решила обежать хотя бы половину периметра парка, чтобы выйти оттуда через боковые ворота подальше от того места, откуда забежала. 
Идея сама по себе была не плоха, но мне на хвост сел импозантный мужчина неопределенно-среднего возраста. Он не казался начинающим бегуном, но почему-то взял такой же темп, как и у меня. То ли он хотел познакомиться, то ли ему нравилось смотреть на мой трясущийся зад. Но меня это утомило, и я остановилась. Ему ничего не оставалось делать, как бежать дальше. А я со спокойной душой выскочила из парка, едва добежав до ближайших открытых ворот. 
Дома – душ, легкий завтрак и вот я уже за компьютером. Я так плодотворно поработала, что уже к обеду определилась с выбором курсов, успела записаться и проплатить. Занятия начинались второго декабря и должны продлиться семь дней без перерывов на выходные. Интенсивный курс предполагал теоретические и практические занятия с девяти утра до пяти вечера с часом на обед. 
Я чувствовала радостное возбуждение от предвкушения чего-то нового и интересного. Мне казалось, что именно с этого курса в моей жизни произойдут кардинальные изменения. А пока оставалась неделя впереди, я решила не терять время и скачать себе книгу по основам нейро-лингвистического программирования. 
До самого выхода на ужин к отцу я читала, меня это настолько увлекло  что даже не хотелось никуда идти. 
Дом, в котором я выросла, находился в загородном районе Рима под названием Ольджата. Это место славилось своими виллами, а также именитыми жильцами. Среди знаменитых и состоятельных людей выбор падал на это место потому, что жить там было спокойно и приятно в дали от сумасшедшего римского хаоса, но тем не менее меньше чем за час можно было добраться до центра. Дома там покупались и продавались часто, поэтому соседи, как правило, дружбы между собой не водили. Может быть поэтому у меня не появилось там ни одной подруги. 
Нажав на кнопку пульта от ворот, я подождала, пока они плавно откроются и въехала на вымощенную камнем дорожку. Никаких машин внутри больше не было, значит, мы будем ужинать без посторонних. Не знаю, хорошо это или нет.  
Посидев пару минут в машине, я все же решила выйти и пошла к задней двери на кухню. Мария, наша экономка и по совместительству кухарка, сразу же заметила меня и бросилась целовать. 
- Наконец-то приехала моя Веа. 
Только она называла меня так. В детстве я считала ее своей тетей. Пожалуй всему, что я умею делать на кухне и по хозяйству, я научилась вместе с ней. Своих детей у нее не было, поэтому думаю, что во мне она в некотором роде нашла отдушину. 
- Как дела, Мария? Новая хозяйка не измучила? 
- Все хорошо, дорогая, не замучила, держит себя в руках. А я и не против подружиться. Мне с ней делить нечего, а ей со мной. Она о домашних делах и знать ничего не хочет. А мне это только на руку. А ты, кстати, почему не зашла с главного входа? 
- Решила сначала заглянуть к тебе. Принесла шоколад. 
Я вытащила из сумки коробку с конфетами. Мне было приятно привозить Марии то, к чему она питала слабость. 
- Спасибо, но тебе стоит все-таки зайти через главный вход, а не вынырнуть из кухни. Отец будет недоволен, но тебе ничего не скажет, зато выскажет мне потом. 
- Да какая разница, - я уселась на стул. – Вряд ли он обращает на такие вещи внимание. 
- А вот и обращает, - возразила мне Мария, перемешивая ароматный соус. – Ты все еще сомневаешься в его любви к тебе? 
Я ничего не отвечала. Глупо было бы спорить сейчас с человеком, который не знал всех тонкостей моей душевной организации. 
- Он тебя одну пригласил или ты сама решила приехать одна? – Мария поменяла тему, она уж точно знала, что если я не отвечаю, то, значит, не хочу говорить.  
- Он заметил в конце разговора, что если я хочу, то могу приехать не одна. 
- Но ты одна… - констатировала факт кухарка. 
- Я теперь совсем одна, - улыбнулась я. 
Мария внимательно посмотрела на меня из под своих густых бровей, а потом сказала: 
- Тебе ведь можно сказать правду, не так ли? – И когда я утвердительно кивнула, продолжила. – Тот Томмазо тебе не подходил. В его взгляде всегда была какая-то злость. Он как будто завидовал тебе, а поэтому хотел принизить. Ты ведь это и сама замечала. В моей деревне про таких говорят - «гнилая душа». А ты у меня хорошая… Надеюсь только, что это ты послала его ко всем чертям. 
- Я. Ничего не объяснила. И мне стыдно за это. Может, он сейчас мучается… Хотя он больше не пытался связаться со мной. 
- Потому что ему этого не надо. Так лучше, дорогая моя. Встретится и тебе твое счастье. 
В этом я не могла быть уверена так же, как Мария.  
- Пора мне идти делать вид, что я только приехала. Увидимся за ужином. Не забудь со мной поздороваться, - хохотнула я и вышла на улицу. 
Самым разумным было не останавливаться снаружи ни на секунду, а сразу же позвонить в дверь. Конечно, у меня были свои ключи, но я ими перестала пользоваться с тех пор, как отец женился. Мне казалось это нечестным, ведь у дома появилась новая хозяйка. Ключи я оставила себе, но могла воспользоваться ими, только если знала наверняка, что ни отца, ни его жены нет дома. 
Дверь быстро открылась – на пороге стоял отец, очень домашний в вельветовых брюках и мягком кашемировом свитере, который я подарила ему на прошлое Рождество. Он улыбался, и в такие моменты он всегда казался моложе своего возраста. Ему было шестьдесят пять, а новой жене – сорок. Она не казалась вертихвосткой или охотницей за сладкой жизнью. Я верила в ее чувства к отцу. Может быть потому, что действительно желала ему счастья с женщиной, отличной от моей матери, а может потому, что верила, что у нее есть к нему чувства. Так или иначе, а отец выглядел счастливым и довольным. 
- Звева, мы заждались, - он поцеловал меня и приобняв за плечи, провел в гостиную. 
Там на диване, закинув ногу на ногу сидела новоиспеченная синьора Пеллегрини. Увидев меня, она сразу же встала. Ее объемные светлые волосы были аккуратно убраны в низкий хвост. Она улыбалась, излучая спокойствие – то, чего так не хватало моей матери. 
- Звева, отлично выглядишь! – в ее голосе угадывалась искренность. – Тебе очень идет челка! 
- Спасибо, Иления. Как продвигается учеба в автошколе? 
- О! Я сдала теорию и получила розовый листок и теперь могу водить машину под присмотром твоего отца. Правда, у него на это совсем нет времени, поэтому я беру уроки вождения каждый день. И мне ужасно нравится водить!  
- Если бы я только мог, - в разговор вмешался отец, - я бы купил тебе танк, чтобы ты была в безопасности. 
- Думаю, внедорожника будет достаточно, - заметила я, понимая о чем он беспокоится. 
Когда я получила права, отец сразу же купил мне большую машину, чтобы я была хотя бы в чуть большей безопасности, чем на обычной легковушке. Но это, пожалуй, было единственное внешнее проявление того, что он переживал за меня. 
- Останешься сегодня у нас? – отец спросил об этом потому, что не хочет, чтобы я возвращалась в Рим поздно. 
- Не знаю, как пойдет. 
К счастью из кухни  вышла Мария и, разыграв со мной бурное приветствие, пригласила нас к столу. 
- Что у тебя нового? Как твоя работа? 
- С переводами сейчас небольшое затишье перед Рождеством. 
Отец догадывался, что мои заработки были небольшими и непостоянными. Но он также точно знал, что я имела определенный стабильный доход с того капитала, который был получен мной в тот же день, когда я переехала в собственную квартиру. Именно отец познакомил меня с человеком, который в данный момент занимался преувеличением моих средств, возможно, он даже получал кое-какую информацию о состоянии моих дел, но сам лично никогда не спрашивал и тем более не занимался постоянным пополнением моей кредитки. В моем финансовом положении проще всего было просто не работать. Но у меня не было столько друзей и фантазии, чтобы заполнить все дни недели. А потому я занималась переводами. 
- На следующей неделе мы с Иленией едем на Тенерифе. Хочешь к нам присоединиться? 
Интересно, как отец представляет себе эту поездку?! И потом, что можно там делать в начале декабря? Разве что спрятаться от работы и залечь в постель с молодой женой. Но тогда мое присутствие уж точно ни к чему. Как хорошо, что хотя бы сегодня мне не придется изворачиваться, чтобы отказаться. 
- Спасибо за приглашение. Но с понедельника я начинаю курс итальянского для иммигрантов. Меня попросили подменить одного учителя.  
- У тебя появились филантропические идеи, Звева? – съехидничал отец. 
- О нет, - серьезно ответила я, сосредоточенно накручивая спагетти на вилку, - просто надо помочь. 
Мне совершенно не хотелось рассказывать истинную причину отказа. Может, если бы отец был один то я бы смогла поделиться своими идеями, но рядом с Иленией мне казалось, что я больше не являюсь частью этой семьи, и мне не за чем рассказывать о своих планах. 
После ужина я засобиралась к себе. Мне хотелось домой в свою нору. Отец не уговаривал. Он вышел на улицу проводить меня. 
- Звева, ты ведь скажешь мне,  если тебе будет нужна моя помощь… 
Это был его способ сказать мне, как он за меня волнуется. И от этой его неловкости при общении со мной я тоже начинала чувствовать себя неловко. Сразу его взгляд начинал казаться мне пытливым и тяжелым, и я старалась быстрее отвязаться. 
- Да, спасибо за ужин. 
Мы попрощались, и я выехала  за ворота. Он не попросил позвонить ему или набрать сообщение, когда я доеду. Не знаю, думал ли он когда-нибудь о том, что так поступают многие любящие родители. Но я уже и сама не знала, когда, а самое главное  кто установил такие правила игры. Только уезжая от отца я каждый раз плакала по дороге домой. Это было то щемящее чувство в груди, когда на тебя накатывает тоска и беспокойство. 
Я и сама в полной мере не отдавала себе отчет, что конкретно я испытываю к отцу. Была ли это злость за то,  что у меня не было нормального детства, или за то, что мать меня бросила. А может, это были мои невысказанные ему обиды за все те случаи, когда я оставалась одна, за то, что он не смог или не захотел заступиться за меня в тот день перед матерью. 
Мать ушла от отца окончательно, а было такое, что она уезжала на пару недель, а потом  возвращалась,  когда мне было двенадцать. Она сообщила мне об этом обыденным голосом перед школой, стаскивая тяжелый чемодан с лестницы. Помню, я тогда не придала этому никакого особого значения, ведь она и чемодан были неразлучны. Я равнодушно попрощалась и вышла в сад, чтобы сесть в машину и поехать в школу. Оказалось, что я оставила рюкзак у входной двери, поэтому мне пришлось вернуться. Когда я снова вошла в дом, мать и отец уже ругались. 
- Ты ей сказала? – настойчиво спрашивал он. 
- Да, - в голосе матери чувствовалось раздражение. 
- И? – нетерпеливо спрашивал отец. 
- И ничего. Она никак не отреагировала. Ей все равно. Но так оно и лучше. 
- Ей не может быть все равно… Догони ее… 
В тот момент я схватила рюкзак и уже собиралась выскочить на улицу, но мать быстро заговорила, и я осталась слушать. 
- Послушай, Доменико, мы с тобой совершили большую ошибку. И теперь ей уже двенадцать лет. Я не хочу и не собираюсь посвящать ей свою жизнь, потому что я еще так молода и у меня большие планы. А тебе она не помешает. Отправь ее учиться куда-нибудь. Делай, что хочешь. Она тебя не обременит так, как меня. Тебе будет проще справиться с этой обузой… 
В тот день в школу я опоздала, но не потому, что заливалась слезами в машине и не могла выйти. А потому, что очень долго ждала у входной двери, когда же отец возразит этой женщине и скажет, что никакая я не ошибка, что я для него не обуза, а единственная любимая дочь. Но разговор прервался в тот момент окончательно. Им не было произнесено больше ни слова. А когда я вернулась из школы, все было как раньше. Только не было за ужином матери, хотя она вообще редко ужинала дома, а Мария вела себя как побитая собака. 
О том, что женщина, которая меня родила, не будет жить вместе с нами, больше в доме не обсуждалось. Об этом завела разговор Мария, спустя пару месяцев. Она застала меня за жадным поглощением сцены материнской нежности моей подруги и ее матери на моем дне рождения. И вроде в происходящем не было ничего особенного: просто мать и дочь сидели рядом и разговаривали. Но сколько любви было в глазах той женщины. Казалось, она смотрела и видела только свою девочку. Именно в тот момент я поняла, что по-настоящему, у меня никогда не было ничего подобного. А Мария обняла меня и сказала, что я все равно смогу вырасти хорошим и добрым человеком. А недостающую любовь она даст мне. 
Кстати, родившая меня женщина, в тот день рождения меня не навестила. 
 

Глава 4.

До конца недели я решила подчистить оставшиеся незаконченными дела, чтобы  с понедельника меня ничто не отвлекало. Во вторник и среду я налегла на перевод, закончила его и отправила заказчику. В четверг разобралась со счетами и заказала кое-какие вещи для Рождества. В пятницу я договорилась выйти вечером со своей единственной подругой. На самом деле у меня не было настроения, но я успела уже кое-что прочитать по интересующей меня теме, и мне хотелось понаблюдать за людьми. Кроме того, откажись я сейчас, кто знает, когда мы обе освободимся одновременно в следующий раз.  
С Ниной мы познакомились в лицее. В отличие от меня, она была из самой средней семьи со  средним достатком. Ее родители в меру ругались и до второго года старшей школы жили вместе, а потом решили развестись. Вернее, решил отец, так как мать изрядно затюкала его своими претензиями и недовольством. Вот тут-то как раз мы и сошлись с Ниной. Благополучных девочек я от себя отталкивала. Если бы в моей собственной семье все было в порядке, то сейчас моей лучшей подругой была бы Ливия, та девочка, с которой так доверительно и с любовью разговаривала мама на моем тринадцатом дне рождения. Но я интуитивно отвергала тех, кто был эмоционально стабильнее меня. Перед такими людьми мне было трудно раскрыться. А Нина знала обо мне многое, как и я про нее. Именно я сопровождала ее на аборт на первом курсе медицинского. Я специально прилетела из Парижа для этого. Я должна была быть с ней. Я не могла потерять еще и ее. А она утешала меня каждый раз, когда у меня что-то случалось с отцом Именно она была рядом, когда я рыдала после первого неудачного сексуального опыта. Нина была моей настоящей семьей. Только с ней мне не хотелось притворяться. 
В настоящий момент она проходила интернатуру в больнице, поэтому часто была то на сменах, то уставшая. Кроме того она жила со своим парнем, вернее мужчиной – врачом из той же самой больницы. 
- Звева-а, - протянула она и бросилась ко мне обниматься. – О! Какая челка, тебе ужасно идет.  
У Нины были темные волосы в мелкую кудряшку. Они были предметом ее гордости. Она, подобно многим с таким же типом волос, не закатывала глаза от комплиментов, давая понять, что ее ужасно тяготит уход и их внешний вид. Наоборот, расцветала и действительно считала, что ей ужасно повезло. 
- Нина, как дела? – спросила я, когда мы уселись на высокие стулья у бара. – Какие новости?  
- Я, кажется, определилась со специализацией. Нейрохирургия! – торжественно объявила она. 
- Вот это да! – мое восхищение было искренним. Только Нина не вызывала у меня чувство зависти. – Если у меня случится инсульт, ты спасешь меня? 
- Глупая, - засмеялась подруга. – Ты как? Кстати об инсульте… Томмазо не выклевал тебе мозг, что сегодня мы встречаемся только девочками? 
- Я его бросила, - ответиля я, не испытывая по этому поводу никаких угрызений совести. 
- Да ну! – воодушевилась Нина. – Поздравляю! Ты, надеюсь, сама-то довольна? 
Я рассказала Нине, что решение далось мне не легко, и пришла я к нему не сразу. Только после разрыва я смогла осознать, насколько грамотно Томмазо загонял меня в ловушку, лишая воли хотеть вырваться  на свободу. Во мне день за днем искусно культивировалось чувство вины и собственной несостоятельности, что я на какое-то время подумала, что это на самом деле правда. А потом я прозрела и ликвидировала его из своей жизни. 
- Знаешь, - начала Нина, когда я закончила изливать душу, - мне кажется, наши ровесники – совсем еще дети. С ними разве что хорошо ездить на плаж или ходить на дискотеку: шумно и весело. А отношения с ними – это как будто внезапно стать приемной матерью подростка: у него такие перепады настроения и невообразимые закидоны, что тебе кажется , как будто до этого ты вообще никогда с парнями не общалась. То ли дело мужчины к сорока. Они уже понабивали себе шишек, многие были женаты или сожительствовали. И даже если ничего не вышло, все же многие смогли извлечь кое-какие уроки и начали даже применять знания на практике. 
Нина прервалась только чтобы отпить из бокала свой солнечный аперол спритц, а затем продолжила: 
- Вот я сейчас живу с Роберто. Ему сорок два. Это, конечно, намного больше, чем мне. В некотором роде мы принадлежим к разным поколениям. Хотя это и не совсем верно. Но когда я родилась, он к тому моменту уже переспал с девчонкой. Он был женат, детей нет, но он многое знает о совместной жизни. Он – прекрасный любовник. А сверстники все еще продолжают оттачивать на тебе свое мастерство. 
- Это точно, - буркнула я, вспоминая старания своего бывшего. 
За время наших отношений, он сумел подарить мне пару оргазмов, но не превосходящих по силе удовольствия массаж головы от Риккардо. 
- В общем, я тебе советую найти кого-то постарше, - подытожила Нина, - если тебя, конечно, привлекают взрослые мужчины в принципе. Знаешь, бывает, что кому-то они кажутся отталкивающими…  
- Мой отец старше матери на семнадцать лет, - задумчиво протянула я, допивая до дна свой просекко. 
- Не стоит держать в голове этот пример, - усмехнулась подруга. – Мои родители ровесники, и это все равно не сработало. Понятно, Звева, что надо вкладываться в отношения. Но лучше изначально понять, стоит ли вообще тратить силы.  
- Томмазо этого не стоил… 
- Роберто стоит… 
Я была очень рада за Нину. Ее  трезвый взгляд на жизнь всегда привлекал меня. Она, хотя и видела, как распался брак ее родителей, все же веру в любовь не потеряла. Более того,  всячески пропагандировала ее мне. 
- Я бы предложила познакомить тебя с кем-нибудь из друзей Роберто, но я уверена, ты справишься сама, верно? 
- О, да! – ответила я. -  Тем более сейчас я нашла, чем заняться, и мне хотелось бы полностью сконцентрироваться на этом. 
И я рассказала подруге о своей новой идее с курсами. Нина поддержала меня. 
- Ты знаешь,- добавила она, - нас учат работе с пациентами. Очень важно найти правильный подход к ним для успешного лечения. Иногда приходится перестраивать себя, чтобы расположить их к себе. Так что НЛП однозначно не сделает тебе хуже. 
Я слушала ее и благодарила судьбу за такую подругу. И я сказала ей об этом. По случаю было решено выпить по второму бокалу. 
- Вот черт, вырвалось у меня, едва перед нами поставили два коктейля. – К нам идет Томмазо. Ты только не уходи, я недолго. 
- Не переживай. Это наш вечер!  
Томмазо заметил меня, только когда подошел почти вплотную. Я внутренне приготовилась к обвинениям и объяснениям, но он вполне себе нейтрально поздоровался и представил мне свою спутницу. Мы вчетвером перекинулись парой слов, пока они ждали свою выпивку, и я уже совсем было расслабилась, как уходя, Томмазо приблизился ко мне близко-близко и почти в самое ухо проговорил: 
- Надеюсь твой мозгоправ выбьет из тебя всю дурь и ты, наконец, станешь нормальной. 
По изменившемуся выражению лица Нины я поняла, что она тоже услышала сказанное мне. 
- Ты бы тоже не затягивал с психиатром, - громко ответила она ему. 
Я взяла Нину за руку, давая понять, что не стоило опускаться до уровня этого придурка. Однако после случившегося нам не захотелось оставаться в одном заведении с Томмазо, и мы, оставив на стойке свои полные бокалы, вышли на улицу. Было пасмурно и сыро для прогулки. Дул тот пронизывающий ветер, когда понимаешь, что завтра уже можно надеть пуховик. 
Нина не позволила мне сесть за руль, и мы на минуту задумались, куда бы пойти: в кино или ко мне. Хотелось поболтать, но и сидеть в четырех стенах тоже не прельщало. И в конечном итоге нам удалось найти компромисс: так как еще только заканчивался час аперитивов и начиналось время ужина, то мы решили перекусить, а затем отправились в кинотеатр. 
С Ниной время всегда пролетало незаметно. И мне было немного грустно от того, что мы не знали, когда у нее опять выдастся свободный вечер или утро. Утешало то, что мы никогда не теряли связь: сообщения, звонки, даже ссылки на понравившуюся песню – все это создавало ощущение беспрерывного общения. 
А в понедельник утром начался мой интенсивный курс НЛП. Я честно не хотела прерывать свои утренние пробежки, но в Риме лило так, что нельзя было добежать до машины, не вымокнув до нитки, но и надо было непременно ожидать, что в городе начнется хаос. Так бывало каждый раз из-за дождя ветра или редкого снега. Кольцевая и главные артерии Великого города были заблокированы машинами. Все об этом знали, но упорно не желали пересаживаться на автобусы, так как расписание они никогда не соблюдали, а мокнуть на остановке, где даже укрыться негде, никто не хотел. 
Передо мной тоже стояла практически невыполнимая миссия: добраться до отеля в центре, где должен был проходить курс, и при этом не промокнуть. Если ехать на метро, то я вымокну еще до того, как войду в поезд. Если ехать на машине, то никто не сможет мне гарантировать, что я найду место для парковки достаточно близко, чтобы остаться сухой. Кроме того была большая вероятность попасть в пробку. 
Проверив по навигатору мои возможности и временные затраты, я выбрала машину. По крайней мере, я спустилась в подвальный гараж и все еще не намочила обуви. 
Естественно я застряла, и вместо обычных пятнадцати минут добиралась сорок пять, половину  из которых искала парковку. И то мне несказанно повезло. Место оказалось прямо напротив входа в отель. Причем впереди меня был черный внедорожник. Водитель, видимо, тоже заметил место, но слишком поздно. Он поморгал мне задними фарами, намекая, чтобы я сдала назад и уступила место ему. Но я, во-первых, не собиралась этого делать, а во-вторых, сзади машина стояла настолько близко, что между нами совсем не оставалось места. Как раз в тот момент дождь стих, и я вышла из машины, даже не достав зонт. 
После регистрации, участников курса пригласили в зал. Нас оказалось около двадцати человек. Большинство старше меня, мужчин было больше половины. Я села на крайний стул в середине зала. Отсюда было хорошо видно почти всех. Скорее всего, я была самая молодая в зале. Остальные казались людьми, занимавшими определенное положение в обществе. Их сумки и портфели были дорогими, телефоны навороченными, а лица, желающими еще знаний для покорения новых вершин. Некоторые из них были знакомы между собой, а для меня не было ни одного знакомого лица. Я ни о чем не переживала, наоборот у меня было приподнятое настроение. Мне не терпелось начать. 
Самым последним в аудиторию вошел молодой мужчина в сером костюме с очень узкими и короткими брюками, он бегло оглядел зал, людей и свободные места и направился в мою сторону. Как странно, при наличии большого количества свободных мест, он сел через два стула от меня. 
- Доброе утро, - вместо обращения он назвал номер моей машины. 
- Доброе, - оригинальный способ здороваться с незнакомыми людьми. 
- Вы только что увели у меня из-под носа отличное парковочное место. 
- А! Не могу сказать, что мне жаль, - наиграно улыбнулась я. 
-  Не сомневаюсь, - ответил мне мой сокурсник. – Марко. 
Он протянул мне руку, я пожала ее и представилась. А он начал интересоваться, что привело меня сюда. Это было не его дело, и я на ходу сочинила короткую и ясную ложь. Но, ему, видимо, хотелось поговорить, и он стал мне рассказывать свои причины. А я слушала в пол-уха и разглядывала его. 
Марко был некрасив, да к тому же назойлив. Он казался мне неопрятным, хотя костюм его не вызывал никаких объективных нареканий, кроме личного неприятия такого фасона. Я считала неприемлемым носить настолько узкие и короткие брюки, что было видно щиколотку. На лице же у него были одинокие прыщи и большой рыхлый нос. Словом, мне не было приятно сидеть рядом с ним. И я могла бы закрыть глаза на его внешность, не детей же мне с ним крестить, но его манера обращаться вызывала во мне отторжение. 
К моему великому удовольствию, в зал, наконец, вошла женщина-куратор, и все вокруг завертелось… 
Все-таки это совершенно другое чувство – учиться, когда ты уже взрослая, учиться тому, что тебе интересно и что ты выбрала сама. Смотришь на сам процесс уже другими глазами, внимаешь каждому слову, оцениваешь с высоты своего жизненного опыта. Время летит незаметно и ты с нетерпением ждешь новой темы. 
В обеденный перерыв мой новый знакомый Марко попытался пригласить меня поесть вместе, но я отказалась без объяснений. Лучше сейчас все прояснить, чтобы потом не увязнуть в предлогах.  
Каждый вечер я возвращалась домой с головой, которая за день вмещала в себя столько новых знаний, что мне казалось, она сейчас лопнет. Бесспорно было трудно запомнить все сразу, и я перечитывала конспекты или проговаривала основные положения. Так, одним из первых заданий было выучить базовые принципы нейро-лингвистической психологии. И хотя они казались очевидными, все же некоторые стали для меня настоящим открытием. 
В один из этих волшебных для меня дней выдалась хорошая погода. И я поехала на курсы на метро. Я шла  по залитому солнечным светом тротуару и наговаривала аудио сообщние Нине. 
- Нина, ты представляешь, оказывается, не бывает поражений, а существует только обратная связь. То есть проблемы и боль, которые мы испытываем, - это всего лишь механизмы обратной связи, именно они дают нам информацию, в которой мы нуждаемся. Но часто мы просто не в состоянии в ней разобраться. Ты хоть понимаешь, что в нашей жизни мы с тобой получили такую порцию всего этого, что должны бы уже стать гуру. Но я, пока что ни в чем не смогла разобраться. С матерью, скорее всего мне все ясно, а вот с отцом – темный лес. 
Сообщение Нины вечером было таким: 
- Привет, в перерыве прочитала остальные базовые положения. Знаешь, какое мне понравилось больше всего?! “Смысл моего общения заключается в той реакции, которую оно вызывает”. У меня просто взорвался мозг. То есть, если кто-то наступил мне на ногу и я ему об этом сообщаю, а он меня посылает куда подальше, то, значит, я затеяла это все, чтобы меня оскорбили?!! Ты все мне прояснишь при встрече! Целую! 
Последующие дни содержали много практических заданий. Часто мне как бы случайно в пару попадался Марко. Это вызывало у меня досаду. Но я придумала трюк чтобы быть от него подальше: стала немного опаздывать к началу. И моя проблема решилась. 
На занятиях мне казалось, что у меня ничего не выходит, что я не способна расположить к себе, не могу считывать поведение других. Хотя куратор постоянно меня хвалила и подбадривала. Я к этому относилась с пониманием: курс платный, не дешевый,  как ты можешь сказать клиенту, что он бестолочь. Хотя я ею и не была. Но НЛП, безусловно, состояло из огромного количества навыков и умений, которые надо было отрабатывать и оттачивать. 
И все же с Марко я поужинала. Это случилось вечером после получения сертификатов об окончании курса. Нет, он не застал меня врасплох своим предложением. Я заранее полагала, что это может случиться, и решила, что соглашусь. Мы поехали каждый на своей машине, я предупредила, что сама заплачу за себя. 
- Привыкла все контролировать и решать сама? – спросил он меня, когда мы сели за столик. 
- Да. Тем более у нас с тобой не свидание, так что каждый сам по себе. 
- Знаешь что? – Марко как-то прищурился и замолчал, ожидая моего «что». 
Я не доставила ему этого удовольствия, продолжая молчать. Он был вынужден продолжить. 
- Ты – единственная из всей группы, с кем мне не удалось наладить контакт за эти семь дней. 
- И к какому выводу ты пришел? 
- Что ты просто зажравшаяся стерва, которая может себе позволить так себя вести, потому что тебе нет никакого дела до окружающих тебя людей. 
Его слова задели меня, но не настолько, чтобы встать и уйти без объяснений. Поэтому я рассмеялась и сказала, что скорее всего так оно и есть. 
- Я за эти дни не смог даже определить твою ведущую репрезентативную систему. Сначала мне казалось, что ты визуал, потому что я тебе явно не понравился внешне. К тому же ты не раз спрашивала меня не вижу ли я, сколько свободных мест вокруг. Затем я подумал... 
- Зачем тебе это? – прервала я излияния Марко. 
- Ты мне понравилась. Хотел узнать тебя получше. 
- Нам же говорили, что если человек настроен скептически, то будет... 
- Я помню, - теперь уже мой собеседник перебил меня. – В общем, с тобой у меня ничего не вышло. 
- И оставь все, как есть, - мягко посоветовала я и взяла в руки меню. 
Марко весь ужин не оставлял свои попытки отработать на мне свое только что приобретенные навыки нлпишника. Я не показывала виду, что понимал, что именно он хочет сделать. Думаю, что в какой-то момент он устал и на время прекратил игру в кошки-мышки. Но во время десерта начал снова. Однако я уже на столько утомилась, что пустила все на самотек. Какая мне теперь разница, выудит он у меня какую-либо информацию обо мне или нет. 
Мы распрощались сразу же после того, как закончили есть. Каждый заплатил за себя. Надеюсь, он решил никогда со мной больше не встречаться. 
 

Глава 5.

До Рождества оставалось всего две недели. И в городе уже давно началась предпраздничная лихорадка, когда по вечерам после работы идут по магазинам, если и не за подарками, то чтобы насладиться всеобъемлющей атмосферой ожидания чего-то волшебного. В каждой витрине еще с ноября стояли наряженные елки,  а внутри играла рождественская музыка. Все это подстегивало покупать совершенно ненужные вещи. А я продолжала покупать подарки Нине и Марии. 
В детстве мы часто ездили на рождественские ярмарки в Трентино или какой-нибудь маленький городок на  границе со Швейцарией. В этом году съездить не удастся: просто напросто не с кем. А одной как-то не хочется. А в Риме таких ярмарок не бывает. Может, и устроят где-то нечто похожее. Но снега все равно не будет, а вместо рождественских пряников бангладешцы будут продавать сладкую вату или поп-корн. 
С переводами перед праздниками случился какой-то взрыв. Как будто все очнулись, что пора поторопиться, а то потом вся страна по-деловому вымрет до Эпифании . Но это было даже к лучшему. Без работы я бы не знала, чем занять себя. Хотя я могла бы полностью сосредоточиться на полученных мною знаниях на курсе. Но с моей работой я с легкостью могла совместить оба этих дела. Каждый день, выключив компьютер, я выходила из дома, выбирала для себя какое-нибудь задание, и шла выполнять его. 
В середине последней недели перед праздниками на мой почтовый ящик пришла рассылка об организации нового курса НЛП следующего уровня и курсе гипноза Эриксона. Я уже читала некоторые статьи об этом виде гипноза, но мои знания были чисто ознакомительными, а мне хотелось углубить их. На этот раз курс должен был проходить в Турине сразу после праздников. И я, недолго думая, решила записаться. 
У отца была квартира в Лозанне, это всего три часа на машине от Турина. Я смогу уехать туда пораньше, может, даже Нина съездит со мной на пару дней отдохнуть от работы. Мы раньше часто ездили куда-нибудь вдвоем на пару дней. Могли сбежать из города в какой-нибудь богом забытый семейный b&b в лесах Умбрии или на холмах Тосканы. Могли сесть на поезд и уехать погулять во Флоренцию. К сожалению, времена спонтанности давно прошли. Но можно же спланировать. 
Идея вдохновила меня и я, твердо решив воплотить свои намерения, начала готовиться к отъезду. Так как на Рождество и Сочельник я обычно ездила в дом отца, реже к матери, то планировала уехать числа двадцать седьмого, до нового года. 
Я позвонила Нине в пятницу утром и предложила заехать к ней в больницу, когда у нее будет перерыв. Она ответила, что заканчивает в пять и я могу подъехать, а затем мы сходим поужинать. 
Ровно в пять я сидела в машине на парковке у главного входа в больницу. Нина вышла минут через десять, она беззаботно помахала какому-то парню-коллеге, поспешила ко мне. 
- Привет, - плюхнулась она на сиденье и чмокая меня в обе щеки. – Как дела? По лицу вижу, что у тебя есть идеи. 
- Привет, - усмехнулась я. – Что, так заметно? 
- Да, - Нина пристегнула ремень и устроилась поудобнее. – Поехали, ты мне все  расскажешь. 
Мы обе обожали пиццу в одном совершенно немодном месте. Район был самый посредственный с небольшими домиками и жителями с низким достатком. Но место было просто шикарное и очень романское: в зале стояли тяжелые деревянные столы, покрытые бумажными одноразовыми скатертями, в углу за стойкой была большая дровяная печь для пиццы. Сама же пицца была тончайшая и хрустящая по краям с сочной начинкой. Цены были средне-низкие, а обслуживание очень домашнее и дружелюбное.  
Нам повезло: было еще довольно рано, и столик нашелся для нас без труда, так как большинство клиентов бронировало на более позднее время. Мы блаженно развалились (насколько это было возможно) на жестких деревянных стульях недалеко от печи и сделали заказ. А пока ждали, я рассказала Нине о своих планах. 
- Ты могла бы приехать ко мне на новый год. Я как раз немного устроюсь и обживусь. И смогу встретить тебя или с поезда, или с самолета. Билет с меня! 
Я знала, что подруга может себе позволить выбраться куда-нибудь на пару дней, но было понятно, что ее возможности были намного меньше моих. Поэтому иногда, когда инициатором путешествий была не она, я оплачивала или дорогу, или проживание. Меня это нисколько не тяготило, а с Ниной у нас был уговор, что она сама решает, соглашаться или нет. 
- Интересная мысль, - протянула подруга, видимо, прикидывая, есть ли у нее возможность и отпускные дни. – Я свободна тридцать первого и еще тридцатого, а первого мне надо в ночь в смену. 
-Ты можешь улететь в обед и к вечеру будешь на работе. 
Нина согласилась. 
- А Роберто? 
- В этом году он работает все праздники. На прошлое Рождество была очень больна его мать, и он все время провёл с ней. Поэтому в этом году его очередь работать. И мы будем свободны в разное время. Так что, - пожала плечами Нина, - твоя идея мне нравится,  тем более что в Швейцарии я еще ни разу не была. 
Принесли сначала цветы тыквы во фритюре, а затем сразу же вплыла наша пицца. Нина  резала ее аккуратно, как будто делала разрез на операционном столе. Я посмеялась над ее точными движениями, а она ответила хохоча, что ей никак не избавиться от этих врачебных привычек. 
- Я тебе больше скажу, Роберто любит разрезать шкурку от банана скальпелем. У нас дома есть один для таких случаев. А как он ест виноград! Ты бы видела! Я не могу на это смотреть. Он препарирует овощи и фрукты. 
Нина хохотала и болтала без умолку. Иногда я спрашивала себя, как такая на первый взгляд несерьезная девушка может учиться на врача и ежедневно сталкиваться со смертью. Суда по всему у нее имелись свои защитные механизмы. Надо как-нибудь при случае спросить у нее, как она это делает. А пока мы ели пиццу в перерывах между темами я пыталась определить, какая репрезентативная система была у нее ведущей. Скорее всего она была визуалом. Слова «вижу», «видно», «смотри» она упоминала очень часто. Еду свою разглядывала, прежде чем начать есть. Куда мы бы ни ходили, она всегда выбирала места, откуда обзор был лучше. Важную информацию всегда записывала, чтобы лучше запомнить или всегда иметь под рукой и сверить то, что помнила. В общем, я и раньше понимала это, и вела себя соответствующе. Точно так же, как Нина знала, что нужно мне, а ведь я не являлась визуалом. 
- Ты как в этом году распределила праздники между родителями? – подруга рассматривала страницу с десертами. И я знала, что она выберет тирамису. Это был ее любимый десерт, кроме того в этом месте оно было божественное. 
- Мать еще не звонила мне, - ответила я, – Отец ждет меня на ужин сочельника и Рождественский обед. 
- А я увижу мать на Рождество, а в сочельник я работаю к счастью. Честно говоря, мне и к матери идти не хочется. Не будет шумного праздника с кучей родственников. Впрочем, и не пойти я не могу. 
И я ее прекрасно понимала. Мне нравилось Рождество, но лучшие мои обеды я провела вместе с Ниной. Несколько раз она была с нами. И тогда это был настоящий праздник. Мы болтали все время и играли в традиционные рождественские игры. Объедались вкусностями, которые готовила Мария, а потом не спали всю ночь, делились нашими планами на будущее. В этом году каждая должна была поехать к своим родителям. Переживем. А на новый год оторвемся по полной. 
В конце вечера, уже в машине мы обменялись с подругой подарками. Она подарила мне элегантные жемчужные серьги-гвоздики. Моим подарком для нее был золотой браслет с двумя бусинами, на которых изящными буквами были выгравированы наши имена. 
- Надеюсь, я не кажусь тебе патетичной... – застеснялась я. 
- Звева, ты же знаешь, что ты моя лучшая подруга! Какая патетика! Я не сниму его никогда! 
И Нина тут же вытащила мой подарок и попросила меня застегнуть его на запястье. А я вытаскивала из сумки второй подарок. 
- Звева, ты опять совершила набег на магазины?- звонко и с удовольствием засмеялась она. 
- О, это всего лишь вещица, которую я откопала сама знаешь, где. Не могла не купить ее для тебя. 
Это был шарф и перчатки из кашемира бежевого цвета. Нине невероятно шли светлые вещи, и она это знала. 
- Спасибо, но не стоило опять баловать меня. 
- Мне не о ком больше заботиться. 
Нина уже обнимала меня. На прощание у ее дома мы пожелали друг другу спокойного Рождества. Я сказала, что пришлю ей электронный билет. И мы расстались. 
А в понедельник мне позвонил утром отец и попросил встретиться с ним в обеденный перерыв недалеко от его офиса. Меня удивила эта просьба, ведь мы должны были увидеться на ужине уже завтра. Наверное, что-то важное заставило его позвонить мне на день раньше. Я немного переживала, надеялась, что это не из-за здоровья. Я не была готова к этому. Однако причина была совсем другая. 
- Мы с Иленией ждем ребенка, - ровным голосом сообщил он, когда я заняла свое место напротив него. 
Я на мгновение потеряла дар речи, чего со мной никогда раньше не случалось. В груди что-то гулко ухнуло, это мое сердце упало глубоко вниз. Наверное, от лица отлила кровь, чтобы потом с новой силой залить возмущенным румянцем мои щеки. И я молчала и хлопала глазами, уставившись на отца.  
- Звева, твое молчание затянулось. В этих случаях обычно выражают радость за будущих родителей. 
- Я, и правда, рада, - промямлила я, и это не могло ускользнуть от внимания моего отца. – Не ожидала... 
- Это - девочка, она должна родиться в июле. Иления и я очень счастливы. 
Девочка... Еще одна дочь у моего отца. Я не верила своим ушам. Мысль о том, что у него может появиться еще один ребенок, никогда не приходила мне в голову. Это новость застала меня врасплох. Даже в кошмарном сне я не могла бы увидеть такое. И надо же, девочка! Не мальчик, а еще одна дочка. Почему девочка? Зачем? Кому это понадобилось?! 
По дороге домой я раз за разом прокручивала наш короткий разговор за обедом. И все никак не могла переварить новость. Она настолько ошеломила меня, что мне даже трудно было дышать. В тот момент я в первый раз прочувствовала, что такое паническая атака. До этого я только читала об этом. Но это без сомнения была она: меня сильно трясло, руки были холодные и потные, сердце стучало в бешенном ритме где-то в горле и я не могла глубоко вздохнуть. Мне пришлось даже остановиться на заправочной станции на кольцевой подальше от припаркованных машин. Я положила руки на руль, опустила на них голову и постаралась сконцентрироваться на дыхании, чтобы восстановить его. Затем я посмотрела перед собой и заорала что было мочи. Мой вопль длился секунд десять, пока я, совсем обессиленная  не откинулась на спинку сидения. Не помню, сколько я так сидела, заливаясь слезами ревности и обиды. Он счастлив, что у него будет дочь,  а я была ошибкой. Это было так больно, так невыносимо больно! 
Все мои детские обиды разом поднялись со дна, куда они осели давным давно, но так и не смогли исчезнуть. Возможно, какой-то мизерной частью сознания я и понимала, что все это по-детски глупо, но в тот момент я не могла, а самое главное, не хотела справиться с собой. 
Окончательно придя в себя от паники, я завела машину и поехала до ближайшего съезда с кольцевой, чтобы развернуться в другую сторону. Я ехала в дом к отцу. В моей голове зрел план. Мне надо было войти в дом и взять ключи от швейцарской квартиры. Марии в это время точно не было, так как она ходила днем на курсы акварели. А вот с Иленией все было немного сложнее. Я не хотела звонить ей и уж тем более встречаться. Поэтому я доехала до дома, припарковала машину на соседней улице и вышла. Я тихо открыла ворота ключом и посмотрела, нет ли машин перед домом. На мое счастье все разъехались. Уже спустя десять минут я вывернула на трассу, ведущую к Риму. В кармане куртки лежала связка ключей. 
Моя идея была выехать в Лозанну завтра же рано утром, чтобы не идти на ужин и последующий обед в дом отца. Я не смогу быть любезной и улыбаться, когда меня гложет противный червь зависти. Новая дочка станет всем, а я совсем уйду в никуда. 
Было почти пять, когда я, наконец, переступила порог своей квартиры. Надо было скорее собирать чемоданы. Я быстро, но аккуратно, чтобы потом не гладить, укладывала одежду. Я не знала, на долго ли еду, поэтому брала много вещей. Получилось два больших чемодана и одна сумка. Затем я приготовила себе ужин, стараясь использовать как можно больше продуктов из холодильника. Все равно мне пришлось кое-что выкинуть. Еще я приготовила коробку с едой, которой не требовался холодильник: пару банок тунца, крекеры, оливки, вода, пачка спагетти, готовый соус, головку чеснока и оливковое масло. Я отнесла все в машину еще до того, как легла спать. В последнюю очередь положила в рюкзак косметику и другие личные принадлежности, документы в сумку с ноутбуком и огляделась по сторонам. Квартира как будто совсем не изменилась. И я совсем не изменилась. Но теперь я просто решила бежать, скрыться хотя бы до тех пор, пока эта новость в моей душе не уляжется. 
Остаток вечера я провела то мысленно возвращаясь к разговору с отцом, то в поиске билета для Нины. Ей я ничего не сказала. Не было желания портить ей праздники. Расскажу уже, когда она приедет. 
Около десяти я отправила подруге сообщение с датой и временем билета до Швейцарии, и получив ее одобрение, выкупила его и отправила ей на электронный  ящик. 
Мне удалось заснуть ближе к полуночи. Я думала не только о еще неродившемся ребенке, но и о завтрашней дороге. Водила я хорошо, но так далеко ни разу не ездила. А завтра я буду еще и одна. Навигатор говорит мне, что дорога займет чуть больше десяти часов. Это много. Мне надо будет останавливаться и отдыхать. 
Я вышла из дома в пять утра, и как только оказалась в машине, написала сообщение Нине, что мне надо ей кое-что сказать. Все-таки я не могла уехать, не сказав ни единой душе, куда направляюсь. Это было бы слишком безответственно. А так в случае чего, подруга будет знать, куда я направляюсь. Она перезвонила мне почти сразу же. Ее голос был бодрый, скорее всего она была на работе. 
- Звева, привет, что-то случилось? 
- Я еду в Лозанну. Только что выехала. Хочу, чтобы ты знала, если вдруг что-то произойдет. 
- Что произойдет?! – воскликнула она. – Звева, что случилось? Ты хотела ехать после Рождества! 
Я  коротко пересказала ей вчерашнюю встречу с отцом. 
- Мне надо уехать, я не могу и не хочу оставаться там на праздники. 
- Звева, мне так жаль! Я очень тебя люблю и хотела бы сейчас оказаться с тобой. Обещай мне, что не наделаешь  глупостей! 
- Какие глупости, Нина! – натянуто рассмеялась я. – Мне просто надо уехать, чтобы успокоиться и разобраться в себе. 
- Согласна, - подтвердила Нина. – Хочешь, я позвоню твоему отцу или Марии? 
Я на мгновение задумалась. Было это как-то уж совсем трусливо с моей стороны. Но я согласилась, чтобы Нина позвонила Марии. 
- Сказать ей причину? 
- Она и сама догадается. Но, впрочем, скажи. 
Осознание того, что кто-то еще знает, куда я еду и что происходит в моей душе, немного ослабили напряжение, которое я испытывала со вчерашнего дня. И, выехав из Рима на автостраду  Рим - Милан, я немного расслабилась. Скоро начнет светать, я остановлюсь где-нибудь у Орвьето и позавтракаю. Сегодня мне можно и капучино, и рогалик. Я никуда не торопилась, хотя моей идеей было приехать хотя бы до девяти вечера. 
Погода была грустная, но меня заряжала энергия дороги и внутреннее возбуждение от сумасбродности моего поступка. 
Еще не было семи, когда я становилась у бара на заправочной станции. Слева от меня на горе возвышался город этрусков. Мы ездили туда с Ниной на ее двадцатый день рождения. Слонялись весь день по улочкам старой части города, ходили в подземную его часть, объедались мороженым. Странно, что мне никогда раньше не приходило в голову, что самые мои яркие моменты в жизни, я провела с Ниной,  а не с семьей. Путешествие в Португалию по случаю окончания школы – с ней, Ирландия – по случаю зачисления в университет, Неаполь, чтобы развеяться, когда Нина  хандрила после аборта. И мне не приходил на ум ни один курорт или город, в котором бы я отлично провела время с отцом, матерью или ими обоими. А меня ведь вывозили в разные места несколько раз в год: летом и зимой на море, в феврале – на лыжи. 
Около полудня мне пришлось сделать остановку по эмоциональным причинам. Сначала мне позвонила Мария и отчитала меня за столь безответственное поведение. Не надо было ей отвечать, но я это сделала, потому что она бы точно волновалась, а с текстовыми сообщениями не дружила. Я слушала ее молча, меня абсолютно не трогали ее слова об инфантильности моего поведения и разочарования, которое испытает мой отец, когда поймет, что меня не будет на праздники. Но в тот момент я считала, что поступаю как лучше для меня. Когда я спросила, сказала ли она отцу, Мария сначала ответила, что нет и не собирается, но потом смягчилась и согласилась сделать это за меня. 
Отец позвонил мне около получаса спустя, видимо, Мария пошла к нему, едва положила трубку после разговора со мной. Я не ответила, но сразу набрала сообщение, чтобы он за меня не волновался и что я позвоню ему позже. «Я буду ждать» - был его короткий и многозначительный ответ. 
Дабы не дать себе снова увязнуть в неприятных чувствах, я снова пустилась в путь, на этот раз без остановок до самого Милана. Оттуда я повернула влево в сторону Швейцарии. Погода стала заметно налаживаться и даже выглянуло солнце, когда я стала подъезжать к горам. Стало заметно холоднее, я включила в машине печку. Оставался, пожалуй, самый сложный для меня участок пути. Во-первых, я никогда раньше не ездила в горах, а во-вторых, я была уже довольно уставшая, а впереди было еще больше трехсот километров. Я несколько раз останавливалась, чтобы размять ноги и дать отдохнуть глазам. Свежий воздух бодрил, а пейзаж умиротворял. В какой-то момент мне показалось, что я больше не могу вести машину. Вокруг стемнело и на безлюдной трассе стало жутко. Я боялась, что сейчас на дорогу выбежит какое-нибудь животное и я не смогу вовремя затормозить. Или еще хуже, какая-нибудь машина преградит мне дорогу, а я буду вынуждена остановиться. Поэтому я сбавила скорость и во все глаза смотрела по сторонам. 
Когда, наконец, впереди появились огни, а навигатор показал Лозанну, я облегченно выдохнула. Я сделала это, я, наконец-то добралась! 
 

Глава 6.

О Боже мой, спасибо, как я рада, что, наконец-то, добралась до места! Уже давно стемнело, на улицах только редкие прохожие, которые не успели добежать до родных и друзей и теперь торопятся к праздничному ужину. И я, сорвавшаяся с места рано утром двадцать четвертого декабря в сочельник. У меня ломит все тело, попа – одна большая неподвижная мозоль. И ужасно есть хочется. В последний раз я останавливалась в автогриле еще до Милана, где купила сэндвич с тунцом и помидорами. Надо было догадаться и взять несколько, где же я сейчас найду место, чтобы поесть. Вряд ли в этой консервативной стране найдется открытый ресторан.
Я взяла в руки телефон и, о чудо, нашла недалеко от места, где я буду жить, открытое заведение. Не стоит даже сомневаться, что в такой день все столики были забронированы заранее. Но я просто не могу не попытать счастья. В худшем случае я останусь такой же голодной, как и сейчас.
Конечно, одета я была не для праздника: узкие джинсы и безразмерный свитер, волосы закручены в пучок, претерпевший за бесконечные часы в машине качественные изменения. Однако голод делал меня менее чувствительной к подобным вещам. Сейчас главное найти себе место и немного расслабиться.
Ресторан оказался итальянским. В нем было тепло, уютно и непривычно тихо. И это при том, что зал был полон гостей. У дальней от входа стены маняще полыхал огонь в камине. Мне здесь нравилось. Надо было только найти повод остаться.
- Добрый вечер, - ко мне резво подскочила хостесс – девушка-блондинка на высоких каблуках.
Ей явно не понравился мой внешний вид, она едва заметно поморщила свой изящный франко-гнусавый носик. И да, она говорила по-французски, и я вдруг осознала, что на ближайшие месяцы он будет моим родным языком.
- За какой столик вас проводить? – настаивала она.
Что за глупый вопрос?! Конечно, к тому единственному свободному недалеко от камина. Но вслух я ответила:
- К свободному, я не заказывала.
- О, но тогда это невозможно! Тот столик заказан, а мест больше не осталось. Вы же понимаете, сегодня сочельник!
Я услышала, как открылась входная дверь, и кто-то остановился за моей спиной. Но я не могла отвлекаться от разговора. Надо было надавить на эту мадемуазель.
- Конечно понимаю, может у вас есть лишний стул у бара? – с надеждой спросила я.
- О, нет, - неожиданно еще сильнее заманерничала она. – Бар сегодня закрыт, обслуживаем только гостей!
- Тогда, я подожду на улице, а вы мне приготовите на вынос, - настаивала я.
- Мне очень жаль, но это не возможно.
- Почему? – не унималась я, стараясь подавить урчание в желудке.
- Посмотрите, сколько у нас гостей. Блюда должны выходить практически одновременно, персонал загружен.
- Послушайте, я ехала больше десяти часов на машине, у меня нет сил искать место, где поесть, а там, куда я приехала совершенно пустой холодильник. Вот там у вас есть один свободный стол, - я снова указала в сторону камина.
- Я же говорю, что он забронирован.
Ну что ты будешь делать! У меня кончились аргументы.
- Марта, - послышался за моей спиной приятный мужской голос, - мадемуазель поужинает со мной. Если она, конечно, не против.
Неожиданно! Я совсем забыла о том, что кто-то стоял за моей спиной. Развернувшись, я увидела моего спасителя. Это был высокий мужчина в черном дорогом пальто, джинсах и ботинках Тимберленд. Он казался заметно старше меня, хотя это, скорее всего, угадывалось не столько из-за проявлений на лице, сколько из-за стиля в одежде и манере держаться. У него были короткие темные волосы и многодневная щетина за которой, думается мне, ее владелец тщательно ухаживал. Кое-где на щеках ближе к вискам виднелись седые волоски. Губы изогнулись в едва заметной оценивающей улыбке, а темные глаза буравили в ожидании ответа.
- О, - спохватилась я, - конечно, согласна. Благодарю!
Мужчина попросил хостесс Марту удвоить заказ и жестом пригласил меня первой пройти к столу.
- Карло, - он протянул мне руку – ладонь была огромной.
- Звева, - ответила я, приняла рукопожатие и сразу же высвободила свою руку.
- Очень приятно, Звева, - он заговорил по-итальянски, я выдохнула: возможность поговорить на родном языке была приятным дополнением к вечеру. – Так откуда же вы ехали больше десяти часов? Дайте угадаю… из Рима.
Он довольно улыбнулся и начал снимать пальто и разматывать шарф. Я последовала его примеру.
- А вы, я полагаю, с севера. Милан?
Он довольно рассмеялся.
- И что же или кто погнал вас за день до Рождества из Рима на машине, да еще и одну?
- Дела, - неопределенно ответила я, вспоминая истинную причину своего отъезда. - Надеюсь, я не нарушила ваши планы…
На самом деле меня этот факт волновал не сильно.
- Не нарушили, а разнообразили. В этот день я всегда ужинаю один.
Карло смотрел мне в глаза, может, старался смутить? Но на меня это совсем не действовало. Я, наконец-то, расслабилась под действием тепла, запахов еды и приглушенного пения рождественских мотивов Джоша Гробана. Поэтому я слегка сползла на мягком стуле, не утруждая себя заботой об осанке.
- А сегодня ужинаете не один, - мне хотелось спросить, почему, но я сдержалась.
- Давайте выпьем за знакомство, - предложил Карло и подал мне бокал с просекко.
Я тоже смотрела ему прямо в глаза, меня немного уязвляла его прямолинейность. Однако внутри чувствовался легкий трепет от предвкушении приятного вечера с интересным человеком. Я с удовольствием сделала глоток игристого вина.
- И где же в Риме раздают брюнеткам голубые глаза?
Я приподняла левую бровь, оценивая подтекст вопроса. Пару секунд спустя он тоже поднял бровь, но только правую.
- Их не раздают. Надо правильно выбрать генетическую основу – моя мать шведка.
- Должно быть, это очень красивая женщина…
Я не знала, то ли мне покраснеть, то ли рассердиться от этого непрямого комплимента. Однако в тот момент принесли закуски, и мы приступили к еде. У Карло были шикарные манеры: он прекрасно владел ножом и вилкой. Как ловко он отделял маленькие кусочки и отправлял их себе в рот, при этом продолжая наблюдать за мной. Мне казалось, что он изучает меня, но меня было трудно смутить: знал бы он сколько званных ужинов я посетила с отцом и матерью, сколько мужчин обхаживали меня ради собственного спортивного интереса и удовольствия.
- Надеюсь, вам нравится рыба… - сказал он между делом, аккуратно вытирая салфеткой и без того чистые губы.
- Вполне. Это вы выбирали меню?
- Да, к праздникам они предлагают несколько вариантов. Сегодня все будет очень традиционно, так что может показаться, что вы никуда и не уезжали.
- Кажется, вы сделали удачный выбор, - я кивнула в сторону соседнего столика, где уже появились аппетитного вида блюда.
Поскольку мы уже покончили с закусками и ждали официантов, то было особенно неловко молчать. И тогда я решила сделать свою первую попытку:
- Так почему вы сказали, ужинаете в сочельник один?
Надо было видеть его лицо в тот момент: сначала он перевел на меня свой взгляд, буквально пригвоздив им к стулу, затем губы его дрогнули и слегка сжались, а потом тут же расползлись в широкой улыбке, и Карло звучно захохотал, обнажив идеальные зубы.
- Отличная попытка, - от смеха у глаз образовались морщинки. – Звева, сейчас не место и не время, чтобы обсуждать это.
Я почувствовала досаду. У меня ничего не вышло. Я постаралась придать лицу безразличное выражение, но, видимо, у меня плохо получилось.
- Не дуйтесь, Звева.
От банального «я не дуюсь» меня снова спас официант. Принесли пасту с омарами.
Я снова принялась наблюдать за новым знакомым. Он ел феттучини, ловко накручивая их на вилку и поддерживая все это столовой ложкой. Ни одна капля красного соуса не заляпала ему светло-серый свитер.
- Чем вы занимаетесь, Звева?
- Переводами.
- Работаете в агенстве?
- Фриланс.
Он слегка сдвинул брови, как будто прикидывая правда это или нет.
- И сколько вы знаете языков?
- Четыре. Вы задаете много вопросов. Я рассчитывала на спокойный ужин, а вместо этого чувствую себя на допросе.
Возможно, мои слова слегка задели Карло. Он усмехнулся и ответил, что я у него в некотором долгу. Надо же, тут же отплатил мне за мое раздражение.
К концу первого блюда я была достаточна сыта и меня стало дико клонить в сон. Сначала я попыталась бороться с собой, но это была проигранная битва. Поэтому я извинилась и попрощалась. К моему удивлению, Карло не стал ни удерживать меня, ни просить номер телефона. А ведь я совершенно точно ему понравилась. А когда я предложила поделить счет пополам, он спокойно заметил, что мы были не в Риме и оплачивать счет по-римски не свойственно для миланца. Тогда мне ничего не оставалось, как попрощаться еще раз, взять пуховик и шарф, и выйти из зала.
Я направилась прямиком к кассе, где оплатила счет полностью за нас обоих. Затем вышла на улицу и села в машину. До квартиры надо было проехать не более двухсот метров, но я решила сразу же поставить машину в гараж, тем более, что чемоданов у меня было много.
Я ужасно долго провозилась с ключами в гараже. Конечно, было бы лучше спросить у отца как можно больше полезной информации про квартиру, где и что лежит. Но я и сама не знала, что сорвусь с места так внезапно, раздавленная новостью о рождении его ребенка.
В квартире было холодно – естественно ее никто не отапливал. Я занесла чемоданы внутрь, включила свет и огляделась: все было в идеальном порядке, ни одной личной вещи, как будто у этого места совсем не было хозяина. Тем лучше, я смогу сделать все, как мне надо. Вот только сейчас надо найти пижаму и поскорее лечь.
Я открыла первый чемодан, но там лежала верхняя одежда и обувь, во втором – свитера, джинсы и платья. В сумке снова одежда и ни намека на пижаму. Черт с ней, все равно тут холодно, а я не знаю, как включить отопление. К тому же кровать не застелена, а я вообще не могу больше держаться на ногах.
Решила лечь прямо на диване в гостиной. В спальне в комоде нашелся шерстяной клетчатый плед. Я стянула джинсы, переоделась в спортивный костюм, легла на диван и отключилась. Но в середине ночи я проснулась оттого, что мне было дико холодно. Я встала, включила везде свет и стала искать, где и как мне включить отопление. Но я ничего не нашла. В своей квартире в Риме я знала, где находится котел, что делать, если вдруг кончилась горячая вода. Кому позвонить, если не удается решить проблему самой. Здесь же все для меня было ново, я была совсем одна, а на дворе праздники.
И кто меня заставил уехать так внезапно, не сообщив заранее ни отцу, ни Марии? Неужели мне не справиться с этим гнетущим чувством ревности по отношению к еще неродившемуся младенцу?
Ночь показалась мне бесконечной. Трудно было расслабиться и заснуть, когда тебе холодно, а голова занята угрызениями совести из-за совершенного необдуманного поступка. Но пора было действовать. И если я не в состоянии справиться сама, то надо идти просить помощи. Тем более, что соседи уже не спят – я слышу, как в душе льется вода и звучит музыка.
Дождавшись, когда звук воды прекратился, я пошла к соседам. Дверь мне открыли почти сразу же. Но каково же было мое удивление, когда с порога на меня смотрел мой вчерашний спаситель Карло. На нем были мягкие домашние брюки черного цвета и белая толстовка с капюшоном. Волосы были взъерошены и казались еще влажными после душа. На его лице читалось неподдельное удивление. Но похоже, он лучше справлялся с неожиданными ситуациями, потому что хотя я и собиралась начать свою речь с поздравления с Рождеством, все же он оказался проворнее.
- Следите за мной? – наиграно спросил он.
- Н-нет, - проблеяла я. – Я же раньше вас ушла из ресторана.
Карло ехидно улыбнулся, позабавившись, что я восприняла его обвинение всерьез.
- Точно, и заплатили по счету. Я такое, обычно, не прощаю.
- Думаю, пережить это мне под силу.
Я начинала возвращаться в свое обычное состояние. Легкое раздражение от усталости давало о себе знать. Но мне нельзя было поддаться этому чувству, потому что в конечном итоге, просительницей была я. А Карло понял, что был хозяином положения, поэтому просто стоял и ждал. И пока я медлила, собираясь с мыслями, он меня разглядывал. Наверняка, от него не ускользнул отпечаток дивана но моей щеке, такие следы на коже обычно держались у меня пару часов. Я заметила, как он скользил взглядом вверх вниз по моим распущенным волосам. Интересно, казалась ли я ему в тот момент привлекательной. Однако молчание затягивалось, а своего я еще не добилась.
- Я живу в квартире напротив, - миролюбиво начала я.
- Я догадался, - перебил меня Карло.
- Да, догадались, - повторила я. – Я вчера обыскала все, но так и не смогла включить отопление и воду. Вы не могли бы мне помочь?
Карло согласился. Он натянул кроссовки и прошел со мной в квартиру. В гостиной стояли мои открытые чемоданы, на диване комком лежали плед и одеяло.
- Немного прохладно, - поежился мой спаситель в квадрате. – На диване спали?
- Пыталась, - ответила я.
Дальше Карло без слов скрылся на кухне и быстро вернулся, чтобы затем пройти в ванну.
- Отопление включено, но понадобится несколько часов, чтобы прогреть помещение. С водой же все сложнее – нужен специальный вентель. Он есть у консъержа. Чуть позже я позвоню ему и обо всем договорюсь. Не думаю, что он вернется раньше вечера. А сейчас могу предложить вам свое жилище. Можете сходить в душ, вид у вас немного подмороженный.
- Можно?! – чересчур эмоционально воскликнула я, Карло утвердительно кивнул.
- Как соберетесь, заходите. Я оставлю входную дверь незапертой.
О, наконец-то, я смогу погреться! Возможно, меня даже накормят завтраком, ведь есть у меня совершенно ничего нет, а супермаркет сегодня закрыт. Надо поторопиться: белье, шампунь, крем, полотенце. И вот я уже стучу и вхожу в квартиру Карло. Он сразу встает с дивана и показывает мне ванную комнату.
- Дверь закрывается изнутри, - как бы между делом замечает он и сразу же уходит.
Некоторое время я просто стояла и смотрела по сторонам. Ванная была просторная в холодных серых тонах. На тумбе у окна предупредительно лежал фен и белоснежное сложенное полотенце. На стеклянной полочке под большим зеркалом стояла только туалетная вода «Интенсо» от Дольче и Габбана. И мне сразу пришла в голову мысль что этот запах очень ему подходит.
Надо было поторопиться. Я разложила свои вещи и стала раздеваться. Душевая кабина была просторная, напор воды и температура потрясающие. Это было такое огромное удовольствие – стоять под горячими струями воды и смывать с себя усталость после длинной дороги и беспокойной ночи. И хотя хотелось постоять и понежиться подольше, все же нельзя было злоупотреблять гостеприимством. Поэтому я быстро оделась, собрала свои вещи, проследила, чтобы в идеально чистом сливе ничего не застряло, затем подсушила волосы и вышла.
Карло сидел в гостиной в кресле с ноутбуком на коленях.
- Согрелись? – спросил он, снова рассматривая меня.
- Немного, спасибо, - я невольно поежилась.
- Присаживайтесь.
Он указал мне на диван и подал плед. Когда я села, он сразу же поднялся и спросил, голодна ли я. Я ответила утвердительно.
- Тогда, устраивайтесь поудобнее, а я пойду сварю кофе. Да, и еще, - серьезно добавил он, - раз уж вы побывали в моем душе, - в этом месте мне показалось, что я покраснела, - а теперь сидите на моем диване, закутавшись пледом, то пора бы перейти на «ты».
И я согласилась. Сколько еще можно было выдерживать это официальное «вы»?! Действительно, я временно обосновалась в квартире Карло, так что можно и сократить дистанцию.
С кухни доносился звон посуды и звук работающей микроволновки. В гостиной пел Андреа Бочелли «Con te partirò», и я, пригревшись под пледом скинула кроссовки и подвернула ноги под себя. Было большой удачей встретить вчера человека, который мне помог, но еще большей удачей было встретить его снова сегодня. Даже представить себе не могу, как бы я тогда выкручивалась. Надо признаться, я совершенно не приспособлена к экстремально-городским условиям. Я никогда еще не нуждалась ни в одной материальной вещи. У меня было все. Отец позаботился об этом. О черт!!! Я не позвонила ему вчера. Надо обязательно ему позвонить. Но не сейчас: телефон остался в квартире и я ужасно хочу спать. Главное не уснуть прямо тут…
Конечно же я заснула. Вернее я даже не спала, это была тяжелая дрема, когда вроде бы слышишь все звуки и отдаешь себе отчет, где ты находишься и с кем, но не можешь проснуться и открыть глаза. Мне пару раз казалось, что Карло входил в гостиную, но обволакивающее тепло и музыка делали свое дело – лишали меня силы воли.
Когда я смогла окончательно открыть глаза, Андреа Бочелли больше не было слышно, а его место занял певец, которого я не знала. Кресло рядом с диваном было занято хозяином дома. Он сидел в классической позе психотерапевта, как нам это преподносят в фильмах, закинув ногу на ногу и подперев рукой щеку. Карло больше не работал, казалось, он так сидел уже очень давно.
- Который час, - спросила я, приподнимаясь на локте.
- Почти одиннадцать.
У него был совсем другой голос, не было в нем ехидства или желания поиграть.
- Прошу прощения, что заснула. Мне пора возвращаться к себе.
- Сначала позавтракай, - возразил Карло и встал с кресла.
Я проследовала за ним, слегка покачиваясь от слабости во всем теле. На кухне было накрыто только для меня. На большом стеклянном столе стояла чашка, блюдо с рогаликами и несколько креманок с вареньем. Карло подошел к кофемашине и сделал мне капучино, затем сел напротив.
- Где вам… то есть тебе удалось найти рождественским утром свежую выпечку? – удивилась я и потянулась за рогаликом.
- В морозилке, - ответил он. – Я покупаю сразу много и замораживаю на случай вроде этого.
Мне было не понятно, шутит он или нет. Под его взглядом сегодня я не могла свободно есть, а попросить его выйти было бы странно и невежливо. Поэтому я кое-как доела свою булку и поблагодарила за завтрак.
- Кажется, мне пора. Я тебе очень благодарна, Карло. Счастливого Рождества, - сказала я, и дверь за мной закрылась.