Убийство Принца Теней

— Во-первых, — продолжал Талемир, поднимая меч, — сократите дистанцию с поднятым оружием, готовясь к мощному удару сверху… Затем сместите вес и нанесите удар. — Он показал левой ногой. — Цельтесь в печень, пах или среднюю часть тела противника. Держите меч наготове, чтобы блокировать удар, если он окажется неудачным.

Мужчины продемонстрировали еще несколько примеров обмана. От каждого из них у Дрю руки так и чесались взять в руки меч и испытать на себе.

Наконец Талемир обратился к толпе.

— У нас есть несколько часов до того, как мы должны будем отправиться в лагерь расхитителей. Разделитесь на пары. Посмотрим, на что вы способны.

18. ТАЛЕМИР

На протяжении всей демонстрации Талемир не переставал бросать взгляды на Дрю через толпу. В лучах раннего утреннего солнца рыжие полосы в ее волосах заиграли, а голубой взгляд стал еще более решительным, чем прежде. Когда собравшиеся разошлись, он только и думал о том, как хотел бы померяться с ней силами, как хотел бы поделиться с ней своими знаниями — знаниями, которые в ее руках были бы смертельно опасны для любого нападающего.

Но пока наарвийцы проносились по городской площади, разбиваясь на пары и выкраивая место для тренировок, Талемир потерял Дрю из виду. Должно быть, она нашла более удобное место для спарринга с Адриенной, подумал он.

Так он и ходил с Уайлдером среди наарвийцев, поправляя их формы, когда мог, и повторяя примеры, когда кто-то не был уверен. Рейнджеры были из хорошей боевой породы, хотя им не хватало изящества и дисциплины тех, кто тренировался в Тезмарре. Тем не менее они, как и Дрю, были полны решимости защищать свой народ от тех, кто хотел причинить ему зло. Они стремились свершить правосудие над налетчиками.

Время от времени он видел поблизости Уайлдера, который преподавал наарвийцам те уроки, которые Талемир сам преподал юноше. От этого зрелища у него вздымалась грудь, а еще от мысли, что когда-нибудь наступит очередь Уайлдера взять ученика, чтобы провести другого воина к Великому Обряду.

— Господин? — Один из молодых наарвийцев вывел его из задумчивости. — Техника отвлечения внимания — это вот так?

Выйдя из оцепенения, Талемир терпеливо наблюдал за парнем, прежде чем поправить его неуклюжую форму.

— Ты никогда не был так добр со мной, — сухо сказал Уайлдер, когда юноша убежал, чтобы показать остальным, чему он научился.

— Ты никогда не был таким вежливым.

— Чушь. Я был святым.

Талемир насмехался.

— И я переспал со всеми тремя Фуриями.

Уайлдер фыркнул.

— Вы с Маликом были в десять раз хуже, когда были подмастерьями. Я слышал истории.

— Малик был худшим из нас, — сказал ему Талемир. — Я просто следовал за лидером.

— Типично. Винить бедного ублюдка, которого здесь нет.

— Малик признал бы это с гордостью.

— Возможно, — согласился Уайлдер, оглядывая спарринг-пары. — Они неплохие, правда?

— Я видел и похуже.

— Когда ты смотришь в зеркало, ты имеешь в виду?

— Когда я смотрю на тебя, — ответил Талемир.

Уайлдер усмехнулся.

— Я тебе не верю.

Но взгляд Талемира устремился в небо. Терренс летел к ним, низко опускаясь.

Талемир вздрогнул, и, словно в ответ, ястреб закружил в непосредственной близости от него, требуя его внимания.

— Что это значит? — Уайлдер нахмурился.

— Что-то не так. — Талемир уже двигался, следуя за Терренсом, когда тот, взмахивая крыльями, удалялся от площади. — Оставайся с остальными, — позвал он и побежал вслед за ястребом.

Птица вела его по ряду маленьких переулков, паря между зданиями, изящно поворачивая и разворачиваясь, прежде чем нырнуть в открытую дверь того, что когда-то могло быть мясной лавкой.

Внутри было пусто. Но Талемир тут же услышал повышенные голоса из соседней комнаты. Терренс бесшумно приземлился на верстак и стал ждать, пока Талемир крался ко второй двери, прислушиваясь.

— … дай шанс, Дрю. Ты просто расстроена из-за Гуса, из-за…

— Не смей пытаться объяснить мне мои собственные чувства, Колтан.

— Пожалуйста, не принимай это так. Я просто… Я знаю, что нам хорошо вместе. Нам всегда было хорошо вместе. Даже твои братья так считали.

— Какой нелепый аргумент. С какой стати моим братьям должно быть дело до того, с кем я трахаюсь?

— Тебе не нужно ругаться. Я всего лишь…

— Не трогай меня.

Кровь Талемира похолодела.

— Дрю, просто вспомни, как это было раньше. Как хорошо…

Талемир услышал достаточно. Выхватив меч, он ворвался в дверь и обнаружил, что Колтан теснит Дрю в углу сырой комнаты, его руки сжимают ее талию, а предплечье Дрю прижато к его торсу, чтобы держать его на расстоянии вытянутой руки.

— Отпустите ее, — сказал Талемир, его голос был холоден как лед.

— Теперь ты следуешь за ней? — усмехнулся Колтан. Колтан усмехнулся. — Я вижу, как ты на нее смотришь.

— Больше я тебе не скажу, — прорычал Талемир, направляясь к тощему ублюдку.

У Колтана хватило ума побледнеть, но не хватило ума захлопнуть ловушку.

— Это касается только меня и Дрю. Тебе здесь делать нечего…

Рука Талемира обвилась вокруг горла наарвийца и подняла его с пола, словно он ничего не весил. Лицо Колтана мгновенно покраснело.

— Ты сделал это моим делом.

— Талемир, — сказала Дрю, коснувшись рукояти своего меча. — Я могу за себя постоять.

— Дело не в этом, — прорычал Талемир, сжимая горло Колтана. Глаза рейнджера выпучились. — Ты не должна терпеть это.

Колтан вцепился когтями в его руку, в панике отталкивая Талемира ногами.

— Ты убиваешь его, — заметила Дрю.

— Хорошо.

Колтан прохрипел, глаза его налились кровью, а лицо стало багровым. Талемир наслаждался каждым мгновением страданий этого ублюдка. Он видел, как этот жалкий ничтожество изводил Дрю, как мучил ее чувством вины, как пытался использовать трагедию ее семьи против нее, чтобы получить желаемое. Нет, он заслуживал того, чтобы из него выжимали жизнь; он заслуживал того, чтобы…

— Талемир, — предупредила Дрю.

Глаза Колтана пронзили его молчаливой мольбой.

Талемир сжал его горло для пущей убедительности, рассеянно размышляя, не повредил ли он еще голосовые связки этого ублюдка.

— Еще раз прикоснешься к ней, — сказал он, наклоняясь и прижимая Колтана к стене за спиной, чтобы его карающая хватка отражала его слова. — И ты умрешь.

Талемир отбросил его, и Колтан рухнул на пол, как мешок с картошкой, задыхаясь и хрипя, сжимая горло.

К его удивлению, рядом с ним скрючилась Дрю, и на долю секунды Талемир засомневался, не зашел ли он слишком далеко.

Но Дрю выхватила из сапога кинжал и подставила острие под подбородок Колтана. В уголках его рта выступила пена, и он в панике поднял на нее глаза.

— Я знаю, что это ты отправил обвинение Тезмарру… Я знала об этом с того момента, как они прибыли сюда и ты чуть не наложил в штаны. Что ты пыталась сделать?

Колтан задыхался, отступая назад, чтобы избежать кончика ее клинка.

Но Дрю продолжала прижимать его к коже.

— Зачем ты это сделал? — потребовала она.

— Я.…, — кашлянул ублюдок. — Я думал, они просто скажут тебе прекратить, вернуться к роли леди. Я не думал… Я не думал, что они пришлют их сюда. Я…

— Ты хочешь, чтобы я снова стала леди? — Дрю выплевывала каждое слово с недоверием.

Талемир наблюдал, как ее осеняет истина. Она прекрасно понимала, что мальчик влюблен в нее, что он чувствует себя вправе обладать ею. Но это…?

Пока он паниковал, из уст Колтана вырвалось еще больше глупостей.

— Ты была лучшим рейнджером Адриенны. Она посылала тебя повсюду. Без меня. Ты больше заботилась о своих обязанностях перед ней, чем обо мне, и…

— Я услышала достаточно, — оборвала его Дрю. — Убирайся с глаз моих. И никогда больше не разговаривай со мной, — приказала она.

На шее у него уже образовались синяки, глаза все еще были широко раскрыты и налиты кровью, Колтан выскочил из комнаты, на бегу наполовину упав.

Дверь лавки захлопнулась за ним, и в тишине, повисшей между Талемиром и Дрю, раздалось эхо.

Она тяжело вздохнула, убрала кинжал в ножны и встала.

— У меня все было под контролем.

— Я знаю это.

— Тогда зачем было вмешиваться?

— Потому что ты не выбирала эту битву, а иногда приятно, когда за тебя сражаются.

Дрю, казалось, обдумывала это.

— Хочешь поговорить об этом? — спросил он. — Он причинил тебе боль?

Дрю покачала головой.

— Он манипулировал ситуацией так, что Адриенна оказалась в паре с кем-то другим для спарринга. Я должна была просто отказаться от партнерства с ним, но… — Она снова покачала головой. — Это утомительно — постоянно быть в обороне, постоянно быть вынужденной не соглашаться. Иногда проще…

— Это, — заявил Талемир, изо всех сил сдерживая свой гнев.

— Что именно?

— Поэтому я и вмешался. — Он заглянул ей в лицо, чтобы она увидела, что он серьезно относится к каждому слову. — Ты никогда не должна нести это бремя в одиночку.

Дрю замерла. На мгновение она отстраненно посмотрела на него, словно перебирая в памяти все подобные случаи из своего прошлого. Помедлив, она кивнула.

— Спасибо.

Талемир склонил голову.

— Ты бы убил его, — прокомментировала она.

— Без колебаний.

— Но ты этого не сделал… Почему?

— Ты не хотела этого.

— Все так просто? — Она подняла на него бровь. — Вот так просто я могу повелевать могучим Боевым Мечом?

Боги, как же ему хотелось поцеловать ее, сказать ей, что его сердце, кишащее тенями, принадлежит ей и только ей, и она может распоряжаться им по своему усмотрению.

Вместо этого он принужденно рассмеялся.

— Не забивай себе этим голову.

Дрю посмотрела на него с серьезным выражением лица.

— Научи меня. Я не буду единственной наарвианкой, которая пропустила обучение из-за какого-то придурка.

— Ты видела наши демонстрации.

— Этого недостаточно. Покажи мне. Покажи мне, как стать лучше тебя.

И Талемир показал.

Снаружи Уайлдер наблюдал за остальными участниками спарринга и вместе с отцом Дрю, Фендраном, организовал пункт проверки оружия. Мастер ковки сидел за импровизированным столом на городской площади, и наарвийцы выстраивались перед ним, чтобы предъявить свои клинки для оценки.

Когда Талемир и Дрю приблизились, Талемир заметил, что руки старца дрожат, когда он берет каждый клинок и протягивает ему. Затрудненное дыхание Дрю рядом с ним подсказало ему, что она тоже заразилась, и она без колебаний подошла к отцу. Талемир заметил признаки того, что ребенок пытается успокоить своего родителя, но нахмуренные брови Фендрана не ослабли.

— Он беспокоится о ней. — Голос Адриенны раздался слева от Талемира, и он повернулся, чтобы увидеть генерала, прислонившегося к ближайшему столбу, и ее взгляд был устремлен на Эммерсонов. — Фендран уже потерял жену и четырех сыновей из-за этой проклятой битвы…

— Дрю он не потеряет, — ответил Талемир. — Не при мне.

— И не при мне, — поклялась Адриенна. — Но легко забыть, что он стар. Он всегда выглядит таким сильным и могучим в кузнице, в окружении своих молотов и огня. А здесь… он выглядит хрупче, чем я помню. Думаю, Дрю тоже это замечает.

— Он не должен участвовать в битве, — сказал Талемир.

К его удивлению, Адриенна не отшатнулась. Вместо этого она кивнула.

— Я уже отдала приказ.

Вскоре наступил полдень, и Адриенна собрала наарвийские войска на коней. Талемир снова оказался рядом с Уайлдером, и их жеребцы с готовностью понеслись вперед.

Талемир с облегчением увидел, что Дрю едет рядом с Адриенной, а ублюдка Колтана нигде не было видно. Талемир не был уверен, что не уничтожит этого выродка, если увидит его так скоро после того, что произошло ранее.

Его взгляд снова нашел Дрю.

— Ты носишь свое сердце на рукаве вместе с этим тотемом, — сказал Уайлдер, кивнув на эмблему трех клинков, украшавшую бицепс Талемира.

Талемир перевел взгляд со своего тотема Боевого Меча на Дрю, сидящую напротив.

— Какое это имеет значение?

— Это говорит всему миру о твоей слабости, Тал.

Талемир напрягся, чтобы не поверить в правдивость этих слов.

— У меня нет слабостей, — сказал он своему протеже.

По приказу Адриенны они выехали.

Полдня пути до лагеря прошли быстро, а с наступлением вечера они разбились на небольшие группы и окружили крепость, как и планировалось. Ночь сгустилась вокруг них, и Талемир, не задумываясь, пристроился рядом с Дрю, где они вместе ждали сигнала генерала.

На гребне холма, с которого открывался вид на базу налетчиков, наарвийские отряды расположились на расстоянии в половине лиги друг от друга. В темноте наконец-то прозвучал сигнал: три уверенных взмаха факела.

Повернувшись в седле, Дрю встретилась с ним взглядом.

— Готов? — спросила она.

— Когда ты будешь готова, — ответил он.

Вместе они понеслись вниз по хребту, атакуя, наконец, крепость расхитителей.

19. ДРЮ

Сердце Дрю нещадно колотилось, в ушах шумела кровь, когда они со всех сторон набросились на строение. Взмах меча заставлял ее надеяться, ведь ей больше ничего не хотелось, кроме как предать предателей правосудию. Для нее эти налетчики были хуже, чем фантики, которые наводнили их земли и погубили их королевство; они ополчились на свой собственный народ.

Вместе с остальными членами своего небольшого кавалерийского отряда Дрю ворвалась на внешний периметр деревни. Из зданий доносились крики и шум вооруженных людей.

Они ожидали этого. Они планировали это. Наблюдение, которое они с Талемиром вели, вознаградило их с лихвой.

Верхом на лошадях Дрю и остальные пробивались сквозь скудную внешнюю оборону, уничтожая одного противника за другим и проклиная каждого из них за предательство своих собратьев-наарвийцев.

Когда они приблизились к сердцу крепости, а здания стали еще ближе, Дрю спрыгнула с лошади и бросилась в бой, как никогда желая омочить свой клинок кровью врага и отомстить за всех, кто был захвачен и заключен в клетку на складе.

Мы идем за вами, беззвучно скандировала она. Мы идем за вами.

Она сражалась в тесном кругу с Адриенной, Талемиром и Уайлдером — вчетвером они составляли грозное подразделение и с большим успехом возглавляли атаку. Вокруг них войска Адриенны одерживали победы, проникая в крепость, как они и планировали.

Дрю вступила в бой с расхитителем, пытавшимся бежать. Ни за что на свете она не позволила бы одному из этих ублюдков уйти. Помня о демонстрации Талемира и Уайлдера, она атаковала. Взяв меч в обе руки, она приготовилась нанести противнику мощный удар сверху, а затем уклонилась в сторону и нанесла жестокий удар ногой по печени. Пошатнувшись, мужчина отступил назад, а она, используя каждое преимущество, без колебаний сделала выпад и вонзила клинок ему в брюхо.

Брызнула кровь, из уст налетчика вырвался крик агонии, но Дрю уже переходила к следующему противнику. Она убьет их всех за то, что они сделали с ее народом, за то, как глубоко они предали своих собратьев наарвийцев.

Боковым зрением она заметила Талемира. Он сражался спиной к ней, отбиваясь двумя большими мечами от нескольких противников. От него исходила мощь, и она не знала, кто это — его Боевой Меч или рейф.

Дрю это не волновало.

Она бросилась ему на помощь, и вместе они сражались бок о бок и спина к спине, работая как единое целое, чтобы вбить расхитителей в землю. Каким-то образом они совершенно синхронно падали, их время и расстояние дополняли друг друга. Их ритм и осознание друг друга были своего рода магией, чуждой Дрю. Даже они с Адриенной не сражались так слаженно.

Она уклонялась и парировала, блокировала и наносила удар за ударом, ее сила и энергия почти не колебались. Странное спокойствие овладевало ею, когда она орудовала мечом, ее движения отвечали на инстинктивные атаки.

— Мы почти у склада! — воскликнула Адриенна. — Вы двое возьмете самые дальние двери. Мы с Уайлдером возьмем северные. Я уже отправила Баледора и четырех его людей прикрывать другие выходы. Мы их окружим!

Когда победа была близка, дух Дрю воспрянул, и она, разорвав последнего противника, помчалась к южному выходу. Талемир был рядом с ней, и они почти по-человечески ухмылялись, наблюдая за хаосом битвы.

Дрю выбила дверь и ворвалась на склад, подняв меч и приготовившись к атаке. В ноздри ударил всепоглощающий запах масла, и ее взгляд метнулся к клетке, в которой держали людей.

Из ее углов капала густая жидкость.

Адриенна и Уайлдер бросились внутрь через северные двери и застыли от увиденного.

Мгновением позже то же самое сделали Баледор и его люди.

Сердце Дрю замерло, дыхание перехватило в горле.

В отличие от всех предыдущих раз, когда они с Талемиром наблюдали за складом, здесь был не патруль налетчиков, охранявших свой приз, а один-единственный человек, державший горящий факел в нескольких дюймах от пропитанной маслом клетки.

— Бросьте оружие, — прохрипел он. — Или они умрут.

20. ТАЛЕМИР

— Талемир…

Его имя прозвучало на губах Дрю как мольба.

Она застыла рядом с ним, а десятки ее собратьев-наарвийцев ждала страшная смерть. Но одно неверное движение с его стороны, со стороны любого из них, могло поджечь всю клетку.

— Опустить оружие, — рявкнул мужчина, угрожающе размахивая факелом.

Талемир оценил склад и все возможные варианты, и тьма затрещала внутри него от ощущения, что его загнали в угол и перехитрили.

Откуда этот человек знал, где ему быть и что делать? Ярость на секунду ослепила его, ярость от того, что расхитители намеревались сделать с этими невинными людьми — отдать их рейфам, чтобы те превратили их в таких же монстров, как он.

Тени корчились внутри Талемира, впиваясь когтями в его внутренности, умоляя освободить их, выпустить на свободу.

Хотя у человека в клетке было преимущество, он вздрогнул, взглянув на Талемира, как будто увидел за его лицом чудовище.

— Талемир… — Дрю опустила оружие.

Адриенна, Уайлдер и их войска сделали то же самое.

Талемир всеми фибрами души противился сдаче, но и он опустил свой меч рядом с мечом Дрю.

— Используй ее, — прошептала она. — Используй свою силу, чтобы спасти их…

На мгновение Талемир замер. Но, словно услышав ее, тьма снова позвала, и на этот раз Талемир без колебаний ответил ей.

Тени нахлынули, словно ночные вихри, и одна за другой погасили все свечи, все источники света. Весь склад погрузился в кромешную тьму, кроме факела, который держал налетчик, но и он погас.

Люди закричали.

Но Талемир стал единым целым с ночью. Невидимый для остальных, он влился в потоки ониксовой магии, перемещаясь во времени и пространстве по-другому, становясь частью теней, которые, как он чувствовал, клубились вокруг него.

Крики и испуганные вопли продолжались, клетка дребезжала, звук выхватываемых мечей эхом разносился по зданию, обитатели которого внезапно лишились зрения, если бы не Талемир.

В одно мгновение он стоял на коленях у северного выхода, в другое — перед налетчиком, черная сила пульсировала в каждой его части, песнь тьмы звала его по имени.

— Я плохо реагирую на угрозы, — пробормотал он, и ленты тени, извиваясь по его приказу, сжали запястья расхитителя, выбив бесполезный факел из его руки.

Талемир выплеснул достаточно силы, чтобы человек, и только он один, мог рассмотреть его лицо, зная, что вены вокруг его глаз стали черными, а взгляд отражает самое темное зло. Ему не нужны были мечи для того, что последует дальше. Он мог покончить с этим человеком с помощью плети тени.

— Ты один из них, — задыхается расхититель, и воздух наполнился запахом мочи. — Ты…

Последовал придушенный, булькающий звук, и в грудь Талемира ударила горячая струя крови.

И вдруг Талемир вернулся к себе и обнаружил рядом с собой Дрю, с ее кинжала капала кровь налетчика, его горло было перерезано от уха до уха.

Где-то вспыхнул свет факела.

А Талемир только и мог, что смотреть на рейнджера. Его убийство на ее клинке.

— Ты… — пролепетал он, опуская труп расхитителя на землю. — Как ты… Ты могла видеть?

Дрю присела и вытерла свой грязный кинжал о рубашку расхитителя, после чего убрала его в ножны у лодыжки.

— Нет, я не видела. Но я чувствовала тебя… Чувствовала тебя, каким-то образом…

— И ты убила его. Почему?

Дрю внимательно огляделась вокруг.

— Он собирался разболтать твой секрет.

— Но…

Дрю отмахнулась от него.

— Давай вытащим этих бедняг из этой проклятой клетки. — Она уже мчалась к связке цепей и тяжелому замку, висевшему на двери. — Кто-нибудь, найдите ключ от него! И пусть кто-нибудь приведет Фендрана. Возможно, у него найдется что-нибудь, чтобы открыть замок! — кричала она, оценивая устройство. Затем, уже более мягко обращаясь к людям внутри, она сказала: — Не волнуйтесь, теперь вы в безопасности. Мы вытащим вас оттуда, как только сможем.

Рейнджеры бросились исполнять ее приказ, и Талемир в очередной раз убедился, насколько уважаемой была Дрю — дворянка, ставшая охотницей на рейфов…

Пока они ждали, что произойдет раньше — Фендран или ключ, — Дрю оценивала захваченных.

— Гуса здесь нет, — тихо сказала она, когда Адриенна подошла к ней.

— Тогда мы найдем его.

Женщина в клетке протиснулась к решетке.

— Здесь не все, — прошептала она.

Талемир протянул ей флягу с водой и приказал остальным рейнджерам сделать то же самое.

Она сделала несколько благодарных глотков, прежде чем снова заговорить.

— Они забрали некоторых из нас в другое место, за пределы этой деревни.

— Кто? Зачем? — спросила Адриенна.

— Они спорили об этом, — слабо ответила она. — Кого забирать. Они говорили, что им нужен самый сильный среди нас, самый опытный. В чем именно, они не сказали. Они просто допрашивали нас, и каждый день забирали еще одного.

— Они сказали, куда? — спросила Дрю.

— В логово, — отозвался кто-то из задних рядов. — По крайней мере, я так слышал.

Талемир ухватился за прутья клетки.

— Они сказали, зачем?

Женщина лишь покачала головой.

Дрю похлопала рукой по ящику.

— Спасибо.

Изнутри послышался еще один голос.

— Что случилось? — спросил мальчик. — Как все потемнело? Как…

— Вы говорите, что расхитители давно работают с рейфами, да? — вмешался Дрю. — Логично, что монстры поделились с предателями частью своей магии… Похоже, расхититель вмешивался в то, что не мог контролировать.

В клетке послышался ропот согласия, но волосы на затылке Талемира встали дыбом. Дрю не только убила его, чтобы сохранить тайну, но и лгала собственному народу… Это было больше, чем он заслуживал. В его нутре шевельнулось недовольство, но он промолчал.

Подоспел Фендран и сумел открыть клетку. Пленники вырвались на свободу, крича от благодарности и облегчения, некоторые рухнули в объятия друг друга, некоторые просто упали.

Ночь была еще далека от завершения. Талемир и Уайлдер, обученные основам лечения на поле боя, помогали ухаживать за ранеными и пострадавшими, а Дрю и Адриенна занимались тем, что оставили после себя расхитители.

Прошло несколько часов, и Адриенна созвала всех в крепость. Клетка была снята, припасы расхитителей разграблены и разложены на нескольких столах.

— Победа за нами, — объявила она.

В ответ раздалось громовое ликование.

— Война еще не окончена, но битва выиграна, и сегодня мы пируем и празднуем, как короли!

Раздались еще более бурные аплодисменты, а где-то в углу зазвучали первые ноты мелодии. Судя по всему, расхитители жили хорошо. У них были припасы со всего Наарва и разные предметы роскоши, в том числе арфа, на которой, к удивлению Талемира, Баледор взял поиграть.

Видимо, наарвийцы отчаянно нуждались в чем-то хорошем, потому что вскоре пропитанный кровью склад наполнился музыкой, а бочки с вином и медовухой были вскрыты.

Талемир встретился взглядом с Дрю, и она улыбнулась. Она и не подозревала, как прекрасна, и при виде ее никакая победа не была так сладка. Несмотря на все, что его мучило, Талемир позволил себе оценить этот момент, насладиться тем, что хоть раз они вдвоем сражались с общим врагом, а не с чудовищами, которые были частью его самого. Он знал, что битва еще впереди, а пока…

К нему подошла Дрю, протягивая кубок с вином. Вместе они осмотрели праздник. Уайлдер танцевал с Адриенной в центре склада и выглядел немного более похожим на себя, чем после ранения Малика.

Грудь Талемира вздымалась. Он был счастлив за друга, за брата по оружию.

Почувствовав на себе взгляд Дрю, он повернулся к ней.

Она сияла.

И это сияние затронуло что-то глубоко внутри него. Его охватила волна ужаса. Он выронил вино и бросился к выходу.

Талемир выскочил из склада и увидел, что небо безлунно.

Боги — он и не заметил. Он был слишком поглощен всем происходящим.

Это была самая темная ночь месяца.

Тени внутри него снова зашевелились, требуя освобождения.

Заметив лестницу на крыше здания, Талемир бросился к ней, и сердце его болезненно забилось, пока он тащил себя на крышу, скрываясь из виду. Когда он добрался до вершины, то упал на колени, агония пронзила спину и кончики пальцев.

Он задыхался, глаза слезились, но, подняв голову, обнаружил, что за ним последовала Дрю. Она стояла и смотрела на него расширенными глазами.

Все это время он пытался убедить ее — убедить себя, — что не является этим существом, этим монстром.

Но он был им.

Когда проклятие звало, он отвечал.

И он ненавидел себя за это.

Он задыхался, не в силах отвести от нее взгляд, не в силах скрыть свой стыд, свою собственную тень.

— Прости меня, — вздохнул он, и тут же его поглотила тьма.

21. ДРЮ

Дрю отступила на шаг, прикрыв рот рукой, наблюдая, как Талемир преображается в свете факела. Она и раньше видела эти изменения мельком, но ничего подобного, ничего похожего на неконтролируемый сдвиг, происходивший прямо на ее глазах. Глаза Талемира потемнели, став почти черными, как и вены, проступившие на его висках. Его красивое лицо исказилось от боли, когда огромные перепончатые крылья вырвались из его мускулистой спины, разорвав рубашку, и она в клочья повисла на его грузном теле.

Острые когти вырвались из кончиков пальцев, на их остриях заплясали тени, а от боевого меча потянулись волны силы.

В беззвездной ночи Дрю не сводила с него глаз. Она застыла на месте, когда герой превратился в чудовище: между лопаток у него распахнулись крылья, которые протянулись на внушительное расстояние по обе стороны от него, ленты обсидиана обвились вокруг него и потянулись к ней…

Проклятие, лившееся из Талемира, усилилось. Оно пыталось полностью окутать его своей тьмой, клубящейся массой, которая боролась с ним, ища принятия, ища свободы. Он пел и для нее, но ни кошмары, ни видения прошлого не приходили.

Дрю видела, как его когти врезаются в ладони, когда он сопротивлялся объятиям силы, как сухожилия на шее вздуваются от силы воли.

И все же она не двигалась.

Ибо то, что она увидела в этих глазах, был не Боевой Меч, не рейфом, но очень близким человеком… Это был страх. Яркий, ничем не прикрытый ужас, когда Талемир боролся со своей внутренней природой.

Мужчина все еще был там.

Человек, которого она узнала, человек, которого она…

Словно узнав что-то в ее взгляде, Талемир замерцал, но в темноте новой луны он не мог контролировать его, как бы ни старался.

Тени наказывали его, а тьма требовала расплаты.

Сердце Дрю болело за него, он понимал, что не только физические муки смены заставляют страдать Боевого Меча, но и нечто гораздо более глубокое, гораздо более темное: ненависть к себе и к тому, кем он теперь является.

Именно это осознание заставило Дрю потянуться к нему, сокращая расстояние между ними, и ее рука мягко обхватила его черное предплечье, кожа была холодной на ощупь.

Но при этом прикосновении его форма снова стала мерцать между воином и рейфом.

— Дрю… — пробормотал он, с трудом переводя дыхание и глядя на нее так, словно видел впервые.

— Все в порядке, — сказала она ему.

Он покачал головой в недоумении.

— Как получилось, что в мире, лишенном красок, я вижу тебя ярче солнца?

— Что ты имеешь в виду?

Талемир вздрогнул всем телом, снова переключаясь с одной формы на другую.

— Когда я.… такой, — медленно произнес он. — Я вижу мир вокруг себя в черно-серых тонах… Нет цвета, только оттенки тьмы. Но ты…

Дрю сократила расстояние между ними.

— Скажи мне.

Талемир потянулся к ней, но отшатнулся при виде черных когтей, торчащих из кончиков его пальцев.

Дрю вздохнула и прикрыла когти рукой.

— Скажи мне, — повторила она.

Темный взгляд Талемира встретился с ее взглядом.

— Ты — цветовой спектр в тени. Ты тянешь меня обратно к свету…

Слова подвели ее.

На секунду сердце Дрю замерло, остановившись на середине пути, а затем начало колотиться без остановки. Кожу покалывало, а колени грозили подкоситься, когда она осознала, что тоже жила во тьме, а Талемир…

Медленно его облик исчезал.

Когти под ее рукой дематериализовались, и теперь ее рука встретилась с обычными, гладкими, обрезанными ногтями. Порыв холодного ветра овеял ее лицо, когда огромные крылья на его спине исчезли, и он повалился вперед, потеряв равновесие.

Дрю подхватила его и поддержала.

Полосы испорченной рубашки упали с его плеч, оставив золотистый торс обнаженным под звездами.

Лазурные глаза встретились с ее глазами, напряженные и пронзительные.

Последние ленты теней исчезли, растворившись в ночи, как клубы дыма на ветру.

В этот момент мир вокруг них снова ожил. До них доносилась музыка со склада, смех и веселье.

Талемир посмотрел вниз, где они прижались друг к другу.

— Мы могли бы потанцевать, — прошептал он.

Дрю проследила за его взглядом, не желая отпускать его.

— Я думала, ты не танцуешь…—

Боевой Меч положил руку ей на талию и сцепил пальцы, притягивая ее к себе, его тело оказалось вровень с ее телом, и он закружил ее в медленном вальсе.

— Есть много вещей, которые я не делаю, но которые я с радостью сделаю для тебя, — пробормотал он.

Он направил ее в поворот, и они поплыли в такт мелодии, льющейся из окон склада внизу. Даже такой большой, Талемир был изящным и выносливым, легко находил ритм и держал ее рядом.

Как ни скучала Дрю по мелодиям бальных залов и по размашистым шагам по танцплощадке, ей хотелось чего-то большего. Впервые после превращения Талемира она оглядела крышу. Повсюду были разбросаны штабеля поддонов и бочки — с чем именно, она не знала. В одном из дальних углов, очевидно, стояла стража, так как слабо горел факел, а груда мехов говорила о том, что они поспешно покинули свой пост.

— У меня сейчас есть дела поважнее танцев, — прошептала она.

Он приостановился, все его тело напряглось.

— Талемир, — сказала она. — Не будет момента прекраснее, чем этот…

Воин тяжело вздохнул.

— Ты уверена?

— Да.

Как только она произнесла это слово, он прижался к ее губам в обжигающем поцелуе.

Все стены, все барьеры между ними рухнули, и Талемир обнял ее и глубоко поцеловал, его рот был теплым, пышным и дразнящим. На вкус он был похож на ягоды можжевельника, и кровь Дрю разгорелась в ответ. Отчаянно желая прикоснуться к нему, она провела руками по его обнаженной груди, спине и широким плечам, желая запомнить каждый его дюйм.

Дрю приоткрыла рот, позволяя его языку коснуться ее языка, отчего по всему телу пронеслась волна удовольствия. Она прижалась к нему, ощущая жесткое давление его члена на живот, отчего сердце заколотилось.

В ответ на это между ее ног разлилось тепло.

— Я хочу тебя, — пробормотала она ему в губы.

Ее слова словно зажгли что-то в Боевом Мече, и он отпрянул назад, лишь на мгновение окинув ее пристальным взглядом.

— Я твой.

Темное безумие овладело ими обоими, и Талемир стал рвать ее рубашку, чтобы она упала на землю. Он освободил ее груди от тесьмы и тихо выругался, глядя на их соски, выпирающие в прохладную ночь, а затем провел зубами по ее шее, лаская грудь, и вызвал у нее стон. Она выгнулась дугой, внутри нее полыхала белая потребность, а нижнее белье становилось все более влажным с каждой секундой.

— Черт… — прошептал Талемир, когда Дрю исследовала его толстую и твердую длину сквозь ткань. Во рту у нее пересохло, а сердце бешено заколотилось при мысли о том, что он наконец-то окажется у нее между ног. К черту все эти слои. Он был нужен ей обнаженным, прямо сейчас.

Не в силах оторвать взгляд от его эрекции, напрягшейся под тканью, она принялась возиться с пуговицами, и руки ее дрожали.

— Так. — Талемир взял себя в руки.

Пальцы Дрю сжались от его глубокого голоса, когда каждая пуговица расстегнулась, и Талемир спустил штаны по мускулистым бедрам, высвобождая внушительный член. Сняв сапоги и одежду, он встал перед ней и провел по ней руками.

— Боги, — пробормотала она, медленно моргая при виде его.

Каждый его дюйм был замечательным и совершенно неприличным. Никто не имел права так выглядеть… Загорелая кожа, мощный, возвышающийся над землей каркас и мускулы, выточенные самой фурией. А его лицо — боги, его лицо не давало ей покоя. Эти жесткие углы, квадратная челюсть, такая прекрасная в свете факелов. Он наблюдал за ней, казалось, улавливая каждую мысль, мелькавшую в ее голове, и улыбался, глядя на нее яркими глазами.

Неважно, что они стояли посреди крыши под небом; неважно, что он только что превратился из Боевого Меча в рейфа, из рейфа в Боевого Меча. Все это не имело значения, кроме него и острой потребности ощутить его внутри себя.

Она обхватила рукой его член, с тоской поглаживая его.

— Скажи мне, как ты хочешь меня, Дикий Огонь, — сказал он, лаская ее грудь так, словно у него было все время в мире, ущипнул ее за сосок и скользнул другой рукой вниз по штанам.

Но слова не шли с языка, когда он яростно целовал ее, когда его пальцы скользили по ее центру, обхватывая жар, а большой палец обводил ее клитор.

Дрю вскрикнула, пульсации удовольствия мгновенно нарастали, прокатываясь по ее телу, разрушая любую унцию контроля, за которую она могла бы ухватиться. Она выгибалась под его прикосновениями, тихо умоляя о большем.

Талемир стянул с нее штаны и нижнее белье, оставив их на одной из лодыжек.

— Если подумать, — прорычал он, — я точно знаю, как ты хочешь меня.

Дрю не успела договорить, как его руки обхватили ее за обнаженную спину и подняли, понеся к одной из бочек, стоявших неподалеку от факела. Он усадил ее на нее, и древесина стала прохладной и шершавой под ее кожей.

Талемир приостановился и стал жадно ее разглядывать, словно хотел выучить наизусть каждый ее дюйм.

Она сделала то же самое, переведя взгляд с его рельефного живота на V-образное сухожилие, указывающее на его твердый член, кончик которого блестел.

Дрю облизнула губы. Ее тело жило от наслаждения, не похожего ни на что, что она когда-либо испытывала раньше. Она не знала, что на нее нашло, не узнавала знойную женщину, пыхтящую перед Боевым Мечом, но, затуманенный похотью разум, она раздвинула ноги и коснулась себя, приглашающе обводя влажную кожу.

Рот Талемира приоткрылся при виде ее, его член дернулся.

— Боги, ты прекрасна.

При этих словах последняя нить сдерживания между ними натянулась и оборвалась. Он обхватил ее своими мощными руками, запустив пальцы в ее волосы и вернув ее лицо к своему.

Поцелуй был клеймом, заявлением.

Я твой, сказал он, и теперь он показывал ей это, высвобождал себя. Он притянул ее к себе и прижал ее груди к своей груди, заставив ее вздохнуть и вызвав новый прилив страсти к чувствительным соскам между ног.

Его зубы зацепили ее нижнюю губу, вызвав пульсацию восхитительной боли, которая смешалась с ее удовольствием.

Дрю обвила дрожащими ногами его талию и выгнула бедра навстречу, требуя контакта, требуя его всего. На меньшее она сейчас не согласна.

— Трахни меня, Талемир, — пробормотала она между поцелуями.

— Мне кажется, я ждал сотни жизней, чтобы услышать от тебя эти слова… — Он прижал головку своего члена к ее влажному входу.

Прижавшись к нему, Дрю застонала, отчаянно желая почувствовать, как твердый член заполняет ее, представляя его глубоко внутри себя. Она заскрежетала зубами о крепкое его горло и забилась в нем, отчаянно нуждаясь.

Издав разочарованный звук, она потянулась вниз между ними, обхватила его яйца и нежно сжала, притягивая его к себе.

Он вошел в нее всего на дюйм, давая ей время привыкнуть к его размерам.

У Дрю перехватило дыхание при первом намеке на предстоящие ощущения. Его член был большим, настолько большим, что она чувствовала, как растягивается вокруг него.

Это ощущение было пьянящим. Талемир застонал, и этот звук отозвался в голосе Дрю, прошелестел по ее костям, еще больше раздвинув ноги.

Тем не менее он вошел в нее еще на дюйм.

— Талемир… — задыхаясь, прошептала она, впиваясь пальцами в его спину.

Наконец Талемир вошел в нее одним великолепным толчком.

Стон Дрю раздался в ночи, когда она осознала его силу.

Он растянул ее, заполнил полностью, слизкое, горячее соединение, которого ей никогда не хватало.

Он вышел из нее почти полностью, только чтобы снова войти в нее со стоном.

Талемир трахал ее медленно и глубоко, прижимая к поверхности ствола, и шероховатость дерева только усиливала восхитительные ощущения.

Каждый толчок был более пьянящим, чем предыдущий, отвечая на ее выгнутые бедра и усиливая давление внутри.

Тепло разлилось по груди Дрю, раскраснелось лицо и верхняя часть грудей, когда она двигалась вместе с Талемиром, когда он выжимал из нее каждую пульсацию удовольствия, снова и снова вгоняя в нее свою длину, погружаясь глубоко внутрь.

Талемир нежно вскрикивал, отдаваясь ощущениям, и чувствовал, как в основании позвоночника, в глубине души зарождаются первые всплески кульминации.

Талемир прильнул к ее рту, заглушая ее звуки и углубляя поцелуй, а затем протянул руку между ними и еще раз провел большим пальцем по самой чувствительной части ее тела.

— Закончи со мной, Дрю, — прошептал он ей в губы.

Сердце заколотилось, и Дрю напряглась: его слова и прикосновения вызвали в ней прилив сил. Фурии спасли ее, у нее и раньше были любовники, но ни один из них не был таким, как он. Словно сами боги создали его для нее и только для нее, а ее — для него. Он так идеально подходил ей, и только Талемир будил в ней самые глубокие, самые темные желания, уводя за грань…

— Тал…

Он вбивался в нее все сильнее и сильнее, опустошая ее, вытягивая из ее тела все нечестивые ощущения, воспламеняя ее так сильно, что мир вокруг перестал существовать. Дрю отдавалась наслаждению, крещендо, которое он выжимал из нее с каждым толчком, с каждым движением большого пальца. Дрю не могла дышать достаточно быстро, не могла набрать достаточно воздуха, чтобы не отстать от того, что происходило внутри нее.

Она издала полувсхлип.

— Талемир. — Ее тело затряслось, и она забилась в конвульсиях, доводя себя до беспамятства, притягивая его ближе, желая, чтобы он был глубже, чтобы ее внутренние стенки сжимались вокруг него.

— Черт, Дрю…

Секунды спустя Талемир извергся, погружаясь еще глубже, когда кончал, совершенно раскованно и дико.

Он рухнул на нее всем телом, содрогаясь, и его стон вибрировал в ней, когда он выплеснулся в нее.

Дрю прижалась к нему, покачиваясь на нем, желая получить от него столько же удовольствия, сколько он от нее, желая, чтобы он был так же развязан, как и она.

— Боги, — задыхался он, прижимаясь к ней.

Дрю все еще не могла перевести дыхание — последствия кульминации все еще бушевали в ней, а член Талемира все еще находился внутри нее. — Это было…

— Похоже ни на что другое, — закончил за нее Талемир, глядя вниз, на их мокрые от пота тела, на то место, где они все еще были соединены. Он прислонился лбом к ее лбу. — Как я нашел тебя? — пробормотал он. Как это произошло… — Он замолчал, слова не находились.

Дрю легонько провела пальцем по изгибу его плеч.

— Кажется, я пыталась убить тебя.

Талемир рассмеялся.

— Женщина по мою душу.

— Что-то вроде этого, — прошептала она. Тяжесть того, что они сделали, навалилась на нее, как тяжелое одеяло. То, что было между ними, усилилось, превратилось в нечто неузнаваемое, не поддающееся здравому смыслу.

Талемир осторожно вышел из нее, и следы его удовольствия потекли по бедрам Дрю.

Но ей было все равно. Вместо этого она наблюдала за его лицом, за жесткими чертами и сильной челюстью, на которых отражалась целая гамма эмоций, которые она не могла определить. Она обхватила пальцами его подбородок, как он делал это с ней, и снова поцеловала его.

22. ТАЛЕМИР

Всегда существовала магия, способная свести с ума самого здравомыслящего человека, и это были не тени и тьма, а любовь: глубокая, бесконечная любовь.

Когда Дрю целовала Талемира, медленно и тщательно, он понял это.

Он любил ее и все, чем она была.

А то, чем она была… было всем.

Она была светящимся маяком в обсидиановой гавани.

Она была мерцанием пламени, которое встречало его тени.

И он любил ее. Он и раньше подозревал это. Он танцевал на грани этого чувства, но теперь… теперь он знал.

Когда ее язык коснулся его языка, а руки нежно прошлись по его коже, слова забурлили на его губах, требуя, чтобы их произнесли.

Вместо этого он поцеловал ее в ответ, и его член уже снова возбудился, когда он осторожно поднял ее с бочки, отнес к куче мехов, оставленных каким-то сторожем, и положил на землю.

Талемир лежал рядом с ней, не в силах отпустить ее, и постепенно мир возвращался к нему. Мелодии и веселье с хранилища все еще доносились до них. Он не знал ни часа, ни того, сколько времени они провели вдали от остальных, и ему было все равно. Все, что его волновало, — это женщина в его объятиях, женщина, которая не боялась его тьмы, а принимала ее.

— Ты в порядке? — спросил он, не сводя глаз с ее раскрасневшихся щек и вздымающихся и опадающих грудей, словно она еще не оправилась от его прикосновения. Он надеялся, что она никогда не оправится.

Медленная улыбка расплылась по прекрасному лицу.

— Да. А ты?

Талемир чувствовал себя хрупким, словно она разбила его на миллион осколков и собрала заново. Он чувствовал себя сырым и живым, испуганным и эйфоричным одновременно.

— Я твой, — сказал он.

Я твой, сказал он ей. Он практически преподнес ей свое темное сердце на серебряном блюде.

Глядя на нее сейчас, все еще обнаженную среди мехов, он бы сделал это снова в одно мгновение. Он вообще многое сделал бы в одно мгновение.

Он приподнялся на локте, его вытекающий член уже был твердым и пульсировал для нее.

Ее глаза опустились туда, и на губах заиграла ухмылка.

— Готов снова так скоро?

— Ты явно никогда не трахалась с Боевым Мечом, — сказал он ей.

— Я буду рада просветиться.

— Спасибо Фуриям. — Он перекинул ее ногу через свои бедра и снова прижался к ней, их дыхание смешалось в хрустящей ночи.

Глаза Дрю расширились, и она вскрикнула, когда Талемир вошел в нее, а его руки впились в ее спину и притянули ее к себе.

Он смотрел на ее губы, раскрытые в наслаждении, когда он двигался внутри нее, и чувство ее тела было совершенно пьянящим. Поднеся рот к ее соску, он прикусил его, отчего она застонала и схватила его за волосы.

Боль пронзила кожу головы, но это лишь усилило шелковистое тепло ее тела.

Талемир застонал, увеличивая темп и снова и снова входя в нее.

Она задыхалась и сжималась, впиваясь когтями в его спину.

Отчаянный крик наслаждения вырвался у нее, и она неконтролируемо задрожала: освобождение явно накатывало на нее волна за волной. И Талемир отдал ей все, что у него было.

Бледные лучи рассвета разбудили Талемира, и он взглянул на женщину, прижавшуюся к нему, завернутую в его объятия. Боги, он бы все отдал за роскошь будить ее медленно, пальцами, языком, членом… Но их не было достаточно долго. Талемир удивился, что Уайлдер не послал за ним поисковый отряд — разве что Адриенна провела ночь, развлекая его.

Талемир глубоко вздохнул, вдыхая аромат Дрю, и еще секунду наслаждался моментом, прежде чем осторожно отстраниться от нее.

Она сонно потянулась к нему.

— Еще не утро, — пробормотала она.

В груди у него разлилось тепло, и он наклонился, чтобы поцеловать ее в висок.

— Как бы мне ни было больно, но сейчас определенно утро.

Дрю натянула меха на голову.

В неярком свете рассвета Талемир собирал их одежду и обувь на крыше. Его рубашка была в полосках от того, что крылья пронзили и плоть, и ткань. Это будет интересное объяснение.

Когда Дрю поднялась, ее обнаженное тело позолотили пробивающиеся сквозь облака мягкие лучи, Талемир поспешно натянул штаны, чтобы не выпустить член.

Слишком поздно. Он уже был тверд для нее.

Тихо ругнувшись, он бросил одежду Дрю, и она оделась.

Закончив, они посмотрели друг на друга, и Талемир покачал головой. Волосы Дрю были взъерошены, наряд в беспорядке, выражение лица овечье, а по тому, как она двигалась, он понял, что ее кожа все еще липкая от него.

— Как я выгляжу? — спросила она, приподняв брови.

Талемир сдержал смех.

— Как всегда, прекрасно.

Дрю сложила руки на груди.

— Но?

Он усмехнулся.

— Но ты также выглядишь так, будто тебя трахнули на боку.

Дрю разразилась хохотом.

— Отлично. — Она провела пальцами по волосам. — Я никогда не услышу конца этого.

— Скорее всего, нет.

Ее взгляд блуждал по его обнаженному торсу, полный предложения, заставляя его член снова дергаться.

— Хорошо, — твердо сказал он, сжимая в руках испорченную рубашку. Ему нужно было двигаться, пока он снова не раздел ее догола и не перегнул через штабель поддонов.

— Я найду остальных и узнаю, каков план. А ты иди и…

— Приведи себя в порядок?

— Именно.

— Ты не совсем готов к дебатам…, — рискнула она.

— Я справлюсь.

Ухмыльнувшись и проведя кончиками пальцев по его груди, Дрю пересекла крышу и спустилась по ступенькам.

Талемир подождал несколько мгновений, вдыхая бодрое утро и надеясь утихомирить разгорающееся внутри него пламя.

Ему не повезло. Только одно могло успокоить его сейчас.

— Черт, — пробормотал он, поправляя штаны и натягивая изорванную рубашку, прежде чем спуститься по лестнице.

Талемир не был готов к тому, что, когда он вошел в склад, на лице Уайлдера появилась ехидная ухмылка, а рубашка была разорвана в клочья.

— Тяжелая ночка, Тал? — Уайлдер похлопал его по плечу, слишком самодовольный.

— Не твое…

— Звуки, которые я слышал с крыши, сделали это моим делом…

Талемир внутренне сокрушался, принимая запасную рубашку, которую Уайлдер достал откуда-то из своего рюкзака, и сбрасывая свою рваную, вызвавшую несколько взглядов со стороны.

Когда он закончил застегивать рубашку — она явно принадлежала Уайлдеру и была немного тесновата, — Уайлдер сжал его плечо.

— Я рад, что ты нашел утешение перед нашим возвращением в Тезмарр, — сказал он более серьезно. — Фурии знают, что мы в этом нуждаемся.

Это был один из первых случаев, когда Уайлдер заговорил о своих трудностях после последней битвы при Наарве, и Талемир почти попытался добиться от него большего, пока слова не задели его за живое.

Утешение? С Дрю это было гораздо больше, чем просто утешение. Невинное замечание было для Талемира как ведро холодной воды, вылитое на голову. Внезапно блаженство, в котором он пребывал, разрушилось, и реальность обрушилась на него.

Возвращение в Тезмарр… Конечно. Он был Боевым Мечом гильдии. У него были обязанности, ответственность… Он думал только о Дрю. Все остальное казалось таким незначительным на фоне того, что их объединяло.

Только десятилетия тренировок помогли ему сохранить нейтральное выражение лица.

— Каковы дальнейшие планы? — спросил он.

Уайлдер слегка нахмурил брови, словно хотел сказать что-то еще на эту тему, но не стал. Вместо этого он осмотрел комнату, и Талемир проследил за его взглядом до того места, где в дальнем конце были расставлены столы, а Адриенна изучала кучу карт.

— Адриенна ждала Дрю… — Уайлдер понимающе ухмыльнулся.

Сама Дрю вошла на склад, расправив плечи и высоко подняв подбородок. Она выглядела совершенно невозмутимой, как будто хорошо выспалась и готова к новому дню… Он явно не справился со своей работой.

— Полегче, брат… — Уайлдер усмехнулся рядом с ним. — Держу пари, что она только-только смогла…

— Даже не заканчивай это предложение, — оборвал его Талемир.

Издалека они наблюдали за тем, как Дрю встречает за столом лукаво улыбающуюся Адриенну. Судя по взгляду, которым Дрю окинула подругу, Талемир понял, что ее ждет та же участь.

— Что я пропустил прошлой ночью? — спросил Талемир свою протеже, когда они направились к женщинам.

— Многое, — ответил Уайлдер. — Кто-то обнаружил экстракт огня, и рейнджеры принялись ожесточенно копаться в нем. Адриенна выбила все дерьмо из этого придурка, Колтана…

— Что? Адриенна избила Колтана?

Уайлдер с энтузиазмом кивнул.

— Скорее, повалила его на землю.

— Почему?

— Он говорил гадости о Дрю. Адриенна просто вышла из себя. Избила его и выгнала из армии.

— Вовремя.

— Адриенна так и сказала. Видимо, он уже много лет действует ей на нервы.

— Хотел бы я это увидеть.

— Она знает, как нанести удар. Скажем так.

Боевые Мечи подошли к женщинам, и Талемир снова принял нейтральное выражение лица.

— План по-прежнему состоит в том, чтобы найти логово? — спросил он.

Дрю ответила без колебаний.

— Да. Адриенна сказала мне, что после освобождения некоторые из пленников стали более открытыми. Они подробно рассказали о том, что обсуждали при них расхитители. Суть в том, что, как известно, в логове есть еще клетки, и в них содержатся живые пленники. Гус может быть там — возможно, еще есть надежда…

Рядом с ней кивнула Адриенна.

— Дадим нашим силам еще полчаса, чтобы прийти в себя после вчерашних выходок, а раненым — оценить состояние здоровья. Затем мы отправимся на юг. — Она посмотрела на Талемира. — Дрю сказала мне, что ты можешь выследить рейфов?

Уайлдер бросил на него растерянный взгляд, но Талемир кивнул.

— У меня есть примерное представление о том, что нужно искать.

— Хорошо. Выдвигаемся в ближайшее время. — Затем Адриенна бросила взгляд на него и Дрю и с прямым лицом сказала: — Я предлагаю вам двоим что-нибудь съесть. Вы, должно быть, проголодались.

Ответный взгляд Дрю мог бы заставить задуматься даже самого крепкого воина, но Адриенна лишь рассмеялась.

Талемир же смотрел на еду, оставшуюся с вечера, и его желудок урчал. Адриенна была права: он был голоден.

23. ДРЮ

И снова Дрю села на свою кобылу и понеслась по умирающим равнинам Наарвы, оставляя позади бывшую базу расхитителей. Терренс парил над головой, и его обычно успокаивающее присутствие мало ее утешало.

Впервые за долгое время путешествие и движение не успокаивали, а разжигали ее беспокойство. Логово теневых рейфов всегда ускользало от нее, но теперь Талемир Старлинг ехал рядом с ними.

С ним то, что произойдет дальше, может изменить Наарву, изменить ее навсегда.

Дрю взглянула на него, скакавшего в нескольких футах от них. Он выглядел грозно на своем жеребце в доспехах Боевого Меча, выражение его лица было жестким и решительным, что было совсем не похоже на того человека, который накануне вечером вымучивал из ее уст смех и крики удовольствия.

Сейчас она не могла винить его стоицизм⁷. Они оба были заинтересованы в этом путешествии, в том, что оно означало для будущего среднеземья, и так было с самого начала… Но что будет потом? Что случилось, когда все было сказано и сделано?

Дрю покачала головой, укоряя себя. Им еще предстояло найти логово и разобраться со всем, что они там найдут… А пока не было никакого после. После может подождать.

— Ты выглядишь так, словно находишься за миллион лиг отсюда, — тихо заметила Адриенна, подгоняя свою лошадь рядом с лошадью Дрю.

Дрю вздрогнула: голос подруги вывел ее из задумчивости.

— Наверное, да.

— Волновалась за Гуса? — спросила Адриенна.

Плечи Дрю опустились.

— Волновалась за все.

Ее подруга кивнула.

— Мне знакомо это чувство.

— Как ты думаешь, Адри, мы правильно поступаем? Идем туда? Искать их? — Дрю и не подозревала, что ее это волнует, пока это не сорвалось с ее языка.

— Давно пора… Эти чудовища слишком долго скрывали себя, прячась в тени. Теперь, — сказала она, взглянув на Талемира, — у нас, возможно, есть шанс противостоять им.

— Надеюсь, ты права.

— Дрю, я бы не привела сюда наши силы, если бы не считал, что у нас есть надежда. Ты же знаешь.

Дрю сглотнула комок в горле. Она действительно это знала. Усилием воли она заставила себя усмехнуться.

— Слышала, ты вершила наарвианское правосудие над Колтаном?

Адриенна лукаво ухмыльнулась в ответ.

— Я не могла допустить, чтобы он говорил гадости о моей правой руке.

— Наконец-то.

— Он ушел, — сказала ей Адриенна. — Я отправила его с несколькими бедолагами, попавшими в плен. Сказала ему, что если в нем осталась хоть капля порядочности, он сопроводит их в целости и сохранности туда, куда им нужно.

— Хорошо.

Адриенна отвесила ей шуточный поклон, сидя в седле.

— К вашим услугам, Леди Эммерсон. Ну что, теперь ты расскажешь мне все подробности прошлой ночи?

Дрю фыркнула.

— И давно ты ждешь этого вопроса?

— С самого рассвета.

— Я…

— Не отрицай. Мы с Уайлдером слышали вас.

— Что?

Адриенна рассмеялась.

— Не волнуйтесь, это были только мы. Мы искали уединения, но обнаружили, что крыша занята. Как хороший друг, я убралась оттуда и проследила, чтобы твой отец тоже был подальше от посторонних ушей.

Несмотря на прохладный воздух, щеки Дрю разгорелись.

— Боги, — пробормотала она.

— И что? — усмехнулась Адриенна.

— Если ты так жаждешь подробностей, почему бы тебе самой не рассказать о них?

Адриенна хихикнула.

— Ааа… Младший Боевой Меч… очень сильный. Лучший любовник из всех, что у меня были. Ненасытный почти… — Она заговорщицки улыбнулась Дрю. — Но мы договорились, что не подходим друг другу в более широком смысле.

— Нет? — услышала Дрю свой вопрос. — Откуда ты знаешь?

Адриенна пожала плечами, ничуть не обеспокоенная.

— Он через многое прошел, ему нужно многое исцелить. И когда он закончит со всем этим… — Она снова рассмеялась и покачала головой. — Чтобы сравниться с ним по силе, потребуется женщина, которая будет воином похлеще меня.

— Ты воин, Адри, — нахмурив брови, сказал Дрю.

— Но совсем другого рода.

— Но…

Адриенна отмахнулась от нее.

— Это не плохо, Дрю. Знать такие вещи и наслаждаться теми удовольствиями, которые предлагает тебе жизнь, — это очень полезно. — Она бросила на Дрю еще один знающий взгляд. — Кстати, о нем… Ты ведь не готова говорить о нем, верно?

Дрю снова посмотрела на Талемира. Его взгляд был устремлен вперед, а широкая фигура прямо сидела в седле, когда он ехал рядом с Уайлдером.

От его слов и действий предыдущей ночи у Дрю заныло в груди. Если она сосредоточится, то все еще сможет ощутить его касание на себе — не только на губах и коже, но и в душе. Многое между ними осталось недосказанным.

Она покачала головой.

— У меня было предчувствие. — Адриенна улыбнулась. — Я буду здесь, когда ты придешь. А пока, может быть, стоит поговорить с твоим обеспокоенным отцом? Он едет сзади.

Чувство вины кольнуло Дрю в самое нутро. Она не проведала Фендрана с момента окончания стычки.

— С ним все в порядке?

— Он в порядке, просто боится за свою единственную дочь. Ни для кого не секрет, где мы ездим, — сказала ей Адриенна. — Иди. — Она указала на заднюю часть роты. — Мне все равно нужно вернуть этих дураков в строй. Одна ночь в подпитии, и они забудут все, чему я их учила… — С этими словами она ускакала, выкрикивая приказы своим егерям, оставив Дрю на поиски отца.

Фендран действительно находился в хвосте группы, разговаривая с Баледором, но при виде дочери его глаза загорелись.

— Па, — поприветствовала она его, подгоняя свою кобылу к его лошади, а Баледор махнул ей рукой и замолчал.

— Дрю, — сказал Фендран, грустно улыбаясь. — Как ты?

— Достаточно хорошо. А ты?

— Достаточно хорошо.

Так было всегда, или так было всегда с того рокового дня в поместье. Они так и не научились делиться друг с другом своим горем, своими чувствами. Вместо этого они говорили о рейфах, оружии и войне. Но теперь стало ясно, что отца что-то мучает и что он хочет сказать ей больше, чем просто несколько слов.

— Что это? — спросила она.

Казалось, он тщательно обдумывает этот вопрос, а затем смотрит на нее, вглядываясь в ее лицо, пытаясь прочесть его.

Дрю была потрясена, осознав, каким старым он вдруг показался ей без отблесков кузнечного огня.

— Я знаю, что этот твой поиск длится каждый день с тех пор, как умерли твоя мать и твои братья… — тихо сказал он.

Дрю застыла в седле. Они никогда не говорили о них, никогда не произносили вслух их имен, а теперь ее отец по собственной воле затронул эту тему? Она была уверена, что он навсегда забьет свое горе в кузнице.

— Я знаю, что не сделал ничего, чтобы подавить твои представления о мести и справедливости. Совсем наоборот. — Он посмотрел на клинок у нее за спиной. — Но есть жизнь и за пределами этих чудовищ, Дрю… И я беспокоюсь… Я беспокоюсь, что ты позволишь их злу поглотить и тебя.

— Откуда все это?

— За те короткие мгновения, что прошли с тех пор, как я присоединился к этому походу, я увидел в тебе проблеск света… И пока мы едем к дому тьмы, я не хочу, чтобы он померк или погас.

— Па… — Горло Дрю сжалось.

— Хороший ли он человек, Дрю? — спросил Фендран. — Этот твой Боевой Меч?

Щеки Дрю вспыхнули, но вопрос отца остался, суровый и честный. Он ждал, и мгновение тянулось между ними.

— Да, — сказала она наконец. — Он хороший человек.

По мере того как они продвигались на юг, воздух становился все холоднее. Дрю пристроилась впереди компании и ехал между Талемиром и Адриенной, а Талемир незаметно вел их по темнеющим, заросшим землям.

Дрю чувствовала это в нем: он ощущал клубы тьмы, которые она не могла видеть.

К счастью, никто не задавался вопросом, как именно они движутся к логову, хотя, судя по настороженному выражению лица Уайлдера, младший Боевой Меч что-то заподозрил, нахмурив брови, когда Талемир наконец остановил их на краю жуткого леса.

— Здесь дальше, — сказал Талемир, с трепетом вглядываясь в дальнюю линию деревьев.

Дрю с удивлением осознала, насколько теплым был браслет на ее запястье.

— Откуда ты знаешь? — тут же спросил Уайлдер.

— Называй это интуицией.

— Ты никогда не отличался догадливостью, Тал. Что происходит?

Дрю наблюдала за обменом мнениями с внутренней гримасой. Она не знала, как долго Талемир сможет хранить свой секрет, да и стоит ли вообще, когда речь идет о его протеже. Уайлдер явно понял, что что-то не так, и был явно недоволен тем, что его не посвятили в это.

Но Талемир ничего не ответил. Вместо этого он обратился к Адриенне и Дрю.

— Нам следует опередить силы и выяснить, с чем мы имеем дело.

Дрю согласилась.

— Когда мы узнаем, мы сможем отправить Терренса обратно с сообщением и дальнейшими инструкциями.

Услышав свое имя, ястреб подлетел к ней, ловко приземлился на плечо и остался там.

Адриенна, казалось, взвешивала возможные варианты, покручивая поводья.

— Хорошо, — сказала она наконец. — Мы идем вперед.

Генерал оставила свои распоряжения Баледору и направилась в лес.

Лес был огромным и мрачным. С каждого дерева свисали цепкие лианы, удушающие стволы и закрывающие свет от посторонних глаз. Над землей возвышались колючие кусты, словно их посадили, чтобы отпугивать от себя посторонних. Даже в Наарве дикие животные все еще процветали в очагах флоры, но здесь… не было ни звуков, издаваемых рыскающей живностью, ни птиц, зовущих вдалеке. В лесу, который, естественно, должен был бы гудеть хаотичным оркестром природы, царила тишина, смертельная тишина.

Дрю и ее спутники молчали, загоняя лошадей в густые заросли, и звери под ними не волновались. Дрю вряд ли могла их винить: с каждым мгновением по ее коже пробегали мурашки, и это ощущение усиливалось по мере того, как они углублялись в лес.

Талемир напрягся рядом с ней, стиснув челюсти.

Что он мог почувствовать? Что он мог почувствовать за удушающими лианами?

Время замедлялось и искажалось в удушливой густоте леса. Дрю не знала, сколько времени они ехали между деревьями — может, час, может, пять, — но все это время она чувствовала тревогу, и волосы на ее загривке вставали дыбом.

Она услышала вздох Талемира раньше, чем увидела его, и резко остановила кобылу: лес кончался, а край скалы был зазубренным. Они достигли самой южной точки Наарвы. За материком простиралась темная вода, а дальше… остров Среднеземья, на котором находилась Алая башня. Он не принадлежал ни одному королевству, но населяли его худшие из них. Среди тяжелых облаков виднелась вершина ее башни.

Дрю втянула в себя воздух.

За ней лежала Завеса. Возвышающаяся непроницаемая стена тумана — та самая защита, которую, по слухам, прорвали теневые рейфы.

Но никаких признаков самих чудовищ не было. Ничего.

— Я не понимаю, — вздохнула она. — Я ожидала увидеть лагерь, логово…

Талемир молча указал вниз.

Терренс впился когтями в плечо Дрю, когда она выглянула из-за края обрыва, и у нее снова вырвался воздух из легких.

Скала уходила вниз, к уступу второго обрыва, и от увиденного у Дрю защемило сердце. Стальной браслет пылал на ее коже.

Вокруг была только тьма.

Только гибель.

24. ТАЛЕМИР

На краю среднеземья находилась яма воплощенного зла.

На плато⁸ из зазубренных скал застыла группа рейфов, из их когтей вытекали усики ониксовой силы, обвивавшие друг друга, словно ночные змеи. Их перепончатые крылья, сложенные за спиной, зеркально отражали те, что торчали из плоти Талемира. Не прекрасные, как говорила ему Дрю, а ужасающие — чудовищные.

Словно в знак признания, тени зашевелились внутри него, умоляя освободиться, присоединиться к своим собратьям внизу. Ему потребовались все силы, чтобы сдержать их и говорить ровным, спокойным голосом.

— Нам нужно подойти ближе. Мы должны узнать, сколько их, и если Гус и твои люди там…

Талемир и остальные сошли с коней, понуждая их бежать в безопасное место, и, перевернувшись на живот, стали смотреть на ужасы, что творились внизу. По обрыву бродили призраки, их вытянутые, тощие тела и медленные, хищные движения наводили на мысль о кошмарах. Талемир не мог отвести взгляд… Они были частью его самого.

Отсюда он мог изучать их более детально, чем в тесном помещении, где он раньше сражался. Их телосложение, хотя и искаженное, говорило о том, что когда-то они были людьми, как и он, и тьма разлагала их изнутри, искажала их тела и разум, пока они не стали рабами теней.

Неужели и меня ждет такая судьба? Талемир почувствовал внезапную тошноту.

Дрю двигалась вдоль края обрыва, ища путь вниз.

Она не может серьезно… Но решительный вид ее челюсти и огонь в глазах говорили об обратном.

— Здесь две дюжины⁹… — пробормотал Уайлдер рядом с ним. — При правильной стратегии мы могли бы осилить их.

Но Талемир покачал головой. То, что они видели, не было полной картиной. Он чувствовал, как обсидиановая магия шепчется с его костями. Сила, которую он ощущал здесь, была намного больше, чем двадцать четыре рейфа, и намного древнее. Что-то не сходилось.

— Здесь есть узкая тропинка, — тихо позвала Дрю, подталкивая Терренса плечом к одинокой ветке. — Мы можем подойти поближе.

— Только для того, чтобы разведать, — сказал Талемир, наделяя свой голос командными нотками, когда подошел к ней, — тем же тоном, что и со щитоносцами в Тезмарре.

Взгляд Дрю сверкнула вызовом, когда она ободряюще погладила Терренса.

— Подожди здесь. Мы вернемся.

— И я пойду первым, — добавил он, мягко отодвигая ее в сторону и вынимая один из своих мечей. Он добрался до вершины каменистой дорожки, такой узкой, что он не мог устоять на ногах.

И Дрю, и Адриенна молча позволили ему идти впереди.

Уайлдер нахмурился.

— С каких это пор вы, дамы, позволяете нам брать на себя инициативу?

— Оставь это, Уайлдер, — прорычал Талемир и начал спускаться по тропе, наполовину карабкаясь, наполовину карабкаясь.

Разочарование волнами накатывало на его протеже. Он чувствовал, как оно сплетается с той силой, что бурлила внизу. Но сейчас не было времени разбираться с ним. В одиночку они вчетвером спустились по склону скалы в темпе улитки. Оружие в одной руке, а другая вытянута для равновесия, и не было никакой возможности для ошибки.

Резкий ледяной ветерок донес до Талемира тошнотворный запах паленой шерсти, забравшись в ноздри. Он едва не задыхался.

Добравшись до подножия первого обрыва, они укрылись за рядом гигантских валунов и выглянули наружу, чтобы посмотреть на рейфов, все еще преследующих уступ.

Их было двадцать четыре. Уайлдер заблуждался, если думал, что у них есть шанс победить их. Но это говорило его горе.

И все же, даже когда перед ними было две дюжины монстров, то, что Талемир чувствовал в своих костях, не соответствовало тому, что предстало перед ними.

— Как-то не по себе…

Под сапогами заскрежетали камни, и сердце Талемира замерло, когда Дрю исчезла за неровными камнями.

Талемир в панике бросился за ней, но кто-то схватил его за воротник рубашки и потащил назад.

— Отпусти ее, — прошипела Адриенна. — Она лучший рейнджер во всем Наарве. Она знает, как выслеживать, как оставаться незамеченной… Ей не нужно, чтобы твоя громадная масса гналась за ней и разрушала ее прикрытие. Доверься ей.

Тени зашелестели по его коже, и песня тьмы стала громче: его охватила паника. Он чувствовал, как она разгорается внутри него, ползет по венам. Кончики пальцев покалывало, когти грозили вырваться в любой момент. Спина горела.

Неужели здесь я теряю контроль? Даже сама эта мысль была подернута темной дымкой.

Но Талемир прислушался к предостережению Адриенны, как бы ни кричали его инстинкты. Образ Дрю в их руках, мысль о когтях, пронзающих ее грудь…

— Пссс, — раздался ее голос из-под массы обломков. Затем показалась ее макушка, красные полосы в волосах блеснули в слабом солнечном свете. Она жестом указала на группу рейфов, вышагивающих перед ними. — Они перед входом, — прошептала она. — Там пещера… Их настоящее логово…

Адриенна покраснела.

— Верно. Теперь мы должны вернуться. Мы понятия не имеем, во что ввязались. Раньше это было невозможно, а теперь…

— Мы должны сжечь его дотла. — Слова покинули губы Талемира с ненавистью.

Дрю уставилась на него.

— Ни за что, — сказала она. — Гус и остальные, наши люди, должны быть там.

— Тогда для них уже слишком поздно, — ответил Талемир.

— А может, и нет.

— Как долго они находятся в лапах рейфов, Дрю? — Голос Талемира был жестким, холодным, даже жестоким. Но он должен был заставить ее понять. — Если они живы, то уже не те, кем были раньше. Будет милосердием покончить с ними.

— Милосердие? — Ноздри Дрю раздулись, глаза наполнились огнем. — Ты не можешь так говорить. Не после всего, через что ты прошел, не после всего, что ты…

— О чем она, мать твою, говорит, Талемир? — вмешался Уайлдер.

Талемир проигнорировал его, устремив взгляд на Дрю и только на Дрю, позволив тьме затуманить его взгляд, хотя бы на мгновение.

— Именно поэтому я знаю, что это будет милосердие.

— Только через мой труп, — прорычала Дрю, крепче сжимая меч.

Угроза висела между ними, такая же злобная и опасная, как и сила, скрывавшаяся под его кожей.

Адриенна прочистила горло, и Уайлдер встал между ними.

— Итак, мы подходим ближе, — сказал он. — Узнаем количество рейфов, найдем своих друзей и оценим. По одной битве за раз. Согласны?

Боги, Талемир мог бы его прихлопнуть. Вина и горе Уайлдера с каждой минутой делали его все более безрассудным, но если бы он знал, что ждет их в той пещере… Если бы он мог почувствовать силу, которую ощущал Талемир, даже он не стал бы так охотно бросаться в эту опасность.

— Согласна, — мгновенно ответила Дрю, уже разворачиваясь на пятках.

На губах Талемира промелькнул протест, и он схватил ее за руку.

— Я иду первым, — сказал он ей, заставляя посмотреть на него.

Она окинула его взглядом. Та мягкая, уязвимая сторона ее лица, которая была в их совместной ночи, исчезла. Она вырвалась из его объятий. Но, поразмыслив секунду, она позволила ему пройти.

Талемир снова взял инициативу в свои руки. Если что-то случится, он сможет выиграть время для нее и остальных. Тьма внутри него вибрировала, словно в ответ, словно радовалась возможности освободиться от оков. Талемир поборол ее и двинулся за скалы, следуя указаниям Дрю.

Теперь ему предстояло бороться с ее и Уайлдера яростью, но это не имело значения — если он мог уберечь их, если мог спасти от ужасной участи. Хотя Талемир не очень-то верил в их шансы, когда заметил впереди вход в настоящее логово.

Вонь паленой шерсти была непреодолимой.

Он услышал, как Адриенна сухо выдохнула из задней части группы. Он не винил ее: запах был отвратительным. От него першило в горле и щипало в носу при каждом вдохе.

Талемир повел их по небольшому склону к устью пещеры, стараясь оставаться незамеченным для находящихся внизу рейфов. Его кожа не переставала ползти, а тени, приближаясь, пели, узнавая друг друга.

Братья.

Дом.

Талемир с трудом сглотнул, борясь с внутренней сущностью, когтями впивающейся в его внутренности. Никогда еще не было так плохо, так близко к поверхности…

Он зашагал по направлению к логову, зная, что если он не продолжит идти, то это сделает Дрю. Но когда он достиг угла входа, то замер, борясь с желанием отпрянуть, подхватить Дрю на руки и бежать как можно дальше от этого забытого богами места.

— Нам нужно уходить, — заикаясь, проговорил он, загораживая собой Дрю.

Уайлдер, нахмурившись, протиснулся вперед.

— Что на тебя нашло? — прошипел он. — Ты никогда не отступаешь в бою, и уж точно не перед рейфами. — Последнее слово он выплюнул с ядом. — Что ты скрываешь?

Вскрик ужаса прервал Дрю, и она заглянула в пещеру и увидела то, от чего он пытался ее укрыть.

Его кровь похолодела, когда он тоже посмотрел на них.

Это была не стая чудовищ, как ожидалось.

В этом зле была организация, планирование, интриги и дисциплина.

И в центре всего этого стояло то, что преследовало Талемира в кошмарах, то, что пронзило его сердце и отравило его тьмой.

Король рейфов.

Один из нескольких.

— Фурии нас спасают, — пробормотала Адриенна с открытым ртом. — Что это за твари?

Талемир сделал неглубокий вдох, его горло горело от резкого запаха пещеры.

— Регульд жнецы, — сказал он, не отрывая взгляда от самого крупного из них — центра всего. Как и рейфы, он, возможно, когда-то был человеком, но теперь, зараженный силой тени, его вытянутое кожистое тело возвышалось над всеми остальными, достигая, возможно, десяти футов в высоту. На его голове возвышалась пара завивающихся рогов, которые почти доставали до сталактитов на потолке, а когти на его пальцах пропускали тьму.

— Жнецы — лидеры, короли всех рейфов, — прошептал он остальным. — Они умнее, сильнее и крупнее своих собратьев. Они могут заразить человека, проникнуть в его грудь и проклясть его той же теневой магией.

— Откуда ты все это знаешь? — резко перебил Уайлдер. — Почему…

Талемир заставил его замолчать, покачав головой, и уставился в пещеру. Он впервые увидел жнеца с тех пор, как сам был проклят. Полузадохнувшись от густого гнилостного воздуха, он подумал, не находится ли в этом логове чудовище, породившее его, не узнает ли оно его. Странное шевеление в груди согласился на оба вопроса.

Кроме того, он впервые оказался в присутствии рейфов без шума битвы. Здесь он ощущал их силу, чувствовал, как она пронизывает пещеру и все связи, которые с ней связаны. Монстры внизу были связаны между собой, нити темной магии связывали их друг с другом так, как он еще не мог понять. Но что-то здесь было, что-то, что он должен был узнать; он чувствовал, как это просачивается в его кости.

Он тяжело вздохнул.

— Каждая из этих мерзких тварей когда-то была человеком… — Он протянул руку и сжал ее. — Видишь, во что они превратились? Для твоего друга нет надежды, Дрю… Мне очень жаль.

— Тал! Серьезно. Откуда ты знаешь? — огрызнулся Уайлдер. — Что ты не договариваешь…

Адриенна предостерегающе подняла кулак. Они замолчали, когда она указала вниз.

Жнец в центре пещеры приостановился… Он поднял голову и принюхался.

Кровь Талемира похолодела. Мог ли он почувствовать его? Был ли он связан с…

Дрю толкнула его локтем и кивнул вправо от монстра.

— Вон там помещение за входом… Там держат пленников.

Сердце Талемира разрывалось. Он не мог этого допустить, не мог этого вынести. Он крепко взял ее за подбородок, заставив посмотреть на него.

— Хватит, Дикий Огонь. Они потеряны для тебя.

Дрю быстро и неглубоко вдохнула, взгляд ее стал еще сильнее, и она отбросила его руку от себя, словно его прикосновение обожгло.

Беззвучный крик сорвался с его губ, когда она полностью вывернулась из его хватки и скрылась в глубине пещеры.

Талемир не стал раздумывать, оставив Уайлдера и Адриенну беззвучно кричать вслед.

Он бросился за Дрю, призывая свои тени, как делал всего несколько раз до этого. Сначала он бросил их в сторону Дрю, и обсидиановые клубы скрыли ее стройную фигуру, пока она бежала по краю, пригибаясь за укрытиями, где только могла, и направляясь прямо в прихожую, которую она указала.

Талемир, скрытый во тьме, двигался по пещере, словно дымные нити, незаметно для монстров, и сердце его бешено колотилось в такт с собственной силой.

Пещера кишела рейфами и жнецами, а он петлял между ними, и его магия сливалась с их магией в ужасающем танце.

Но Дрю добралась до этого места.

И он последовал за ней.

Когда он вошел, то пожалел, что сделал этого.

Вдоль стен горели факелы, но они ничем не заглушали царящую здесь темноту. Ибо помещение было полно. Полно наарвийцев: некоторые из них уже превратились, некоторые — в середине пути, и все они были прикованы к стене, как животные. Здесь были и те, кто кричал в агонии, и те, кто рычал, размахивая когтями в маниакальном бешенстве, и те, кто не выжил.

Дрю издала придушенный крик и опустилась на колени на сырую землю перед существом поменьше, с которого клочьями свисали остатки вязаного джемпера.

— Гус? — всхлипывала она. — Гус, я здесь. Мы пришли за тобой…

Инстинкты Талемира взывали к его воле, и он свернул свои тени, перекрыв вход для их защиты, как раз в тот момент, когда Уайлдер и Адриенна ворвались внутрь с ужасом на лицах.

На мгновение они оказались скрыты от монстров, но это было неважно, ведь внутри было множество чудовищ. Одни, как и он, принимали человеческий облик — крылья, когти, черные вены на коже… Другие полностью менялись, приобретая вытянутые тела и кожистую, сухожильную плоть. Но анатомия не имела значения. Пустые, черные взгляды и зловоние говорили Талемиру о том, что они погибли. А те, кто еще не был, очень скоро будут потеряны.

— Слишком поздно, — задыхалась Адриенна, наблюдая за состоянием своих собратьев-наарвийцев, ставших теперь созданиями ночи.

Дрю прижимала к себе хромого полурейфа, качая его на руках. Он выглядел моложе, чем ожидал Талемир, — совсем еще ребенок, с непокорной копной темных кудрей, обрамляющих бледное лицо. С прерывистым криком Дрю содрала с его худого тела изорванную вязаную одежду, обнажив крылья, свисавшие с его костлявой спины, и когти, темневшие на недвижных кончиках пальцев. Его ониксовый взгляд был пуст и немигающ. Ушел.

— Тьма забрала их всех, — потрясенно пробормотал Уайлдер, но тут его глаза нашли Талемира и расширились. Он видел, что сделал Талемир, кем он был на самом деле…

Чудовище, как и все остальные.

Как и существо, убившее его брата.

Горе сжимало сердце Талемира в кулак, но он не мог рассыпаться. Он должен был быть сильным ради Дрю, ради всех них. Он должен был сделать то, что было правильно для среднеземья, для бедных душ, у которых отняли свободу воли, чьи тела и умы были прокляты таким ядом.

С кислотой на языке и кинжалами в груди он отыскал ближайший сосуд тени и поднял свой клинок.

— Какого черта ты делаешь? — Голос Дрю прорезал все остальное.

Талемир не мог смотреть на нее, не мог вынести того, что было написано на ее лице. Он смотрел только на бедного ублюдка и неконтролируемые ониксовые ленты, распускающиеся вокруг него.

— Покончим с этим.

— Нет.

Но Дрю не понимала пытки. Дрю не могла понять, что для этих существ нет никакой надежды. Он был Боевым Мечом, когда его обратили, и был им сейчас. Благодаря силе Великого Обряда он обладал силой и выносливостью, которых не было у этих несчастных. Его учили сражаться со злом, сколько он себя помнил, и это его спасло. Но наарвийцев было не спасти. Они поддавались проклятию; многие уже поддались. Самое милосердное, что он мог сделать, — избавить их от страданий и уничтожить, пока они не пополнили армию тьмы снаружи.

— Это правильный поступок, Дрю… — Он поднял меч.

В воздухе полыхнуло движение.

Сталь зазвенела, когда мечи встретились.

Дрю отразила его удар, встав между наарвианскими рейфами и ним.

— Я прошла весь этот путь, — прошипела она, ее прекрасное, залитое слезами лицо исказилось от ярости. — И сделала это не только для того, чтобы ты убил их сейчас.

— Дрю, — умолял он. — Не делай этого.

— Тебе придется пройти через меня, Талемир.

Талемир не ослабил хватку на своем мече.

— Я не хочу причинять тебе боль.

— Ты уже причинил. — Серебристые глаза Дрю ожесточились.

Но Талемир не мог оставить все как есть, не мог позволить рейфам пополнить свою армию людьми, которые когда-то были невинными наарвийцами. Он должен был обезвредить Дрю, а затем сделать то, что должно быть сделано.

Она никогда не простит ему этого.

Но если он этого не сделает, то не простит и себя.

Он отбил ее клинок в сторону, но она отступила влево и нанесла точный удар в бицепс.

Он почувствовал жжение, и кровь хлынула потоком.

Но она не сдавалась. Ее позиция перешла в наступление. И тогда Дрю атаковала.

Она превратилась в огненно-стальное пятно, танцовщица на ногах, быстрая как молния.

— Талемир… — Уайлдер откуда-то позвал, но Талемир сосредоточился на Дрю, ее клинок замахнулся на него.

Он заблокировал его, и от удара у него свело руку.

Она не сдерживалась.

Она хотела ранить его.

Хотела убить его.

Их клинки столкнулись, зазвенев по сталактитам наверху. Талемир молился Фуриям, чтобы его теневой барьер перекрыл звон и чтобы жнецы за пределами прихожей не обратили внимания на хаос, разворачивающийся в их среде.

Дрю подняла клинок вверх, как они с Уайлдером ее учили.

Талемир блокировал удар, и сердце его сжалось от боли.

Это могло закончиться только одним образом.

Дрю сделала длинный шаг в сторону, придав импульс повороту бедер, и снова направила клинок на него.

— Ты их не получишь, — прорычала она, упираясь мечом в его руку, и ее дыхание овеяло его лицо.

Талемир отшвырнул ее от себя, отчего она покатилась по земле, и бросился на одного из рейфов.

Голос Адриенны эхом разнесся над полем боя.

— Пожалуйста, мы должны работать вместе, — говорила она.

Но Дрю вскочила на ноги и снова бросилась на него. В ее глазах не было страха, только ярость, когда она пронзила мечом воздух в смертельном выпаде.

Талемир уставился на нее, и тут его мышечная память включилась, когда он понял, что Дрю использует против него его собственные приемы — маневры, которым он ее научил.

В яростном бешенстве они парировали удары взад-вперед по прихожей. Каждый раз, когда он пытался нанести милосердный удар по одному из рейфов, Дрю блокировала его, а затем вырывалась и атаковала его заново.

Их клинки снова столкнулись, и каждый из них сблизился в битве на силу.

Боги, он не хотел причинять ей боль. Она была для него всем, причиной, по которой он, превыше долга и чести, должен был довести дело до конца. Должен существовать мир, в котором тьма не будет преобладать, мир, где она сможет жить, освободившись от теней.

— Я говорил тебе с самого начала, — умолял он, и сердце его разрывалось на части, когда мечи сближались. — Я не враг тебе.

Дрю скривила губы, отводя его клинок назад.

— Теперь ты враг.

Она крутанулась на носках, закрутила оружие и обрушила его мощным двуручным ударом.

Он лишь отклонил его. Отступив, он сделал несколько шагов назад, но Дрю только наступала, ее глаза были полны ярости.

— Остановите это безумие, — призвала Адриенна.

Уайлдер бросился между ними, но Талемир отшвырнул его в сторону, его сила каким-то образом увеличилась.

— Дрю! — Он снова попытался образумить ее, защищаясь от серии ударов, уколов и выпадов, которые сыпались на него.

— Я тебе верила, — прошипела она, уклоняясь вправо и нанося сильный удар ногой по его печени.

Он удивленно хмыкнул. Еще один прием, которому он ее научил.

— И ты предаешь меня? — На этот раз это прозвучало как полувсхлип, но ее атака от этого не стала слабее. — После того как я приняла каждую твою часть? Полюбила каждую часть тебя? И после всего этого ты убиваешь мой народ…

Слово, на котором она сделала ударение, резануло глубже любого клинка.

Все вокруг померкло.

— Они больше не твой народ. — Он заблокировал злобный удар по ноге.

— Они всегда будут моим народом.

Сталь снова встретилась со сталью, и на этот раз Талемир заставила их сблизиться, прижав свое оружие к его.

Ее дыхание коснулось его лица, и он заглянул в ее глаза, такие полные боли и смятения, такие прекрасные.

Голубой взгляд опустился к его губам. Она собиралась поцеловать его, и, несмотря на всю жестокость и ярость, он позволит ей это сделать, закроет свой рот и скажет, что тоже любит ее.

Вместо этого холодная сталь впилась в его кожу, впиваясь в грудь.

Талемир опустил взгляд и увидел, что ее клинок приставлен к его сердцу.

— Если ты еще раз попытаешься убить хоть одного из них, я покончу с тобой, — прошептала Дрю, ее нижняя губа дрожала.

Талемир не отрывал взгляда от меча. На протяжении всего их путешествия он чувствовал, что что-то в нем не так, но странный цвет сплава обманывал его.

Но когда металл прижался к его плоти, он понял, что это именно она.

Наарвийская сталь.

Оружие, запрещенное для всех, кроме Боевых Мечей.

Клинок, который вполне мог убить и воина, и того, кто в нем живет.

Его глаза расширились, когда она надавила еще сильнее.

— Ты нарушаешь законы Тезмарра, законы всех королевств, владея этим клинком.

— Разве ты не видел? Наарва — не королевство. В Наарве нет законов.

Талемир ослабил хватку на своем мече, его конечности онемели.

— Ты слышал меня? — прошипела Дрю, а затем повторила свои слова. — Если ты еще раз убьешь хоть одного из них, я покончу с тобой.

— Сделай это, — приказал ей Талемир. — Для меня нет надежды, как и для этих существ… — По его щеке скатилась слеза. — Я сказал тебе, когда мы только встретились, что ты сможешь вырезать мое сердце до конца.

Его кожа порвалась под давлением, и струйка крови потекла по груди и лезвию Дрю.

Она вздрогнула от этого зрелища, в ее глазах вспыхнула жестокость.

Дрю заколебалась.

На секунду между ними промелькнула истина.

Она не могла убить его, а он не мог заставить ее сделать это.

Он мог сделать только одно.

И Талемир сделал то, что должен был.

Он поддался тьме.

25. ДРЮ

Наступила темнота, и Дрю оказалась в свободном падении. Холодный ветер трепал ее открытые участки кожи, когда она кувыркалась в воздухе, размахивая руками и ногами, и крик застрял у нее в горле. Она не видела ничего, кроме черноты, и не чувствовала ничего, кроме поцелуя воздуха, когда падала сквозь него.

Казалось, это длилось целую вечность, как будто время и пространство искривились вокруг нее.

Аромат кедра и темных цветов спутался с тенью, легкое прикосновение перьев к каждому из ее чувств.

Затем она упала на землю, и мягкая трава облепила ее.

Какое-то время она только и делала, что дышала. Вдох и выдох, вдох и выдох, пытаясь подавить панику, горе и печаль, которые грозили выплеснуться изнутри.

Плащ тени сполз с ее тела, заливая его золотистым светом сумерек.

Прищурившись, Дрю огляделась вокруг.

— Как…? — Но остальные слова никак не складывались, ее кожа все еще гудела от магии, которая перебрасывала их из одного места в другое. Она никогда не знала, что рейфы способны на такое. Но с помощью Боевого Меча с ними это и произошло. Они преодолели значительное расстояние, не ступая ни ногой по земле.

Талемир тенью провел их из логова чудовищ в безопасное место…

— Какого черта? — успела подумать Адриенна, прежде чем у нее пересохло в горле.

Они с Уайлдером стояли неподалеку, выглядя одинаково потрясенными и шокированными. Их вернули на окраину леса, где наарвианским войскам было приказано ждать. Вокруг рейнджеры в ужасе кричали от того, чему они только что стали свидетелями. Некоторые были в ярости, на их устах звучали крики мести.

А Талемира все не было.

Дрю издала придушенный крик и упала на траву, скрючившись от боли в груди. Рука широко раскинулась на груди, словно это могло как-то сдержать все, что бушевало внутри, но боль не утихала. Она почувствовала, что проваливается внутрь. Все, что в ней происходило, оказалось слишком сильным.

Она задрала голову к небу и закричала. Она не могла спасти их. Она не смогла убить его. Она потерпела поражение во всех смыслах. Ничего не осталось.

Крепкая рука схватила ее за плечо.

— Дрю? — Голос Адриенны звучал издалека, далеко от этого забытого богами места, от этого кошмара.

Перед глазами промелькнуло помещение за входом, от зловония заложило нос до рвотных позывов. Вид ее людей с облезлой кожей и когтями, вид Гуса, его разодранная кофта, черный и пустой взгляд.

Адриенна встряхнула ее.

— Дрю, я здесь.

— Но Гуса нет, — пролепетала Дрю. — И Талемира тоже нет. Он ушел.

— Что значит, он ушел? — Уайлдер ворвался к ним. Он выглядел растрепанным и не в себе, в нем кипела та самая ярость, которую он носил в себе с момента их встречи.

Это, как никакое другое, задело Дрю.

Она не помнила, чтобы плакала, но лицо было мокрым от слез, и она смахнула их рукавом. Талемиру Старлингу было не до ее слез. Не после того, что он сделал. Не после того, как предал ее и бросил.

Дрю повернулась к младшему Боевому Мечу, давая волю своей ярости.

— Он бросил нас. Бросил нас.

— Я тебе не верю, — прорычал Уайлдер.

И тут Дрю поняла, что все смотрят на них. Рейнджеры ждали вестей от Терренса, а вместо этого на их глазах их предводители падали с неба в плаще тени.

Теперь над головой кружил ястреб, пронзительно крича о беде.

Дрю мгновенно поднялась на ноги. У нее был момент слабости, и теперь настало время силы.

Она вызывающе подняла подбородок и окинула Уайлдера осуждающим взглядом.

— Правда?

Боевой Меч открыл рот, словно собирался спорить, готовый к драке. Дрю не отступила, она была готова к этому. Поединок с Талемиром едва ли затронул поверхность ее ярости.

Но, к ее удивлению, Уайлдер сделал шаг назад.

Она наблюдала, как он движется по лагерю, подхватывая свой вьюк¹⁰ и взваливая его на плечи, а затем забирает своего жеребца у запуганного конюха.

Она поняла, что лошадь Талемира тоже пропала.

Это был еще один удар.

На самом деле от него не осталось и следа, словно его вообще здесь не было. Если бы только боль в груди позволила ей в это поверить.

Уайлдер вскочил на ноги, и Дрю, покачав головой, посмотрела на него.

— Ты такой же, как все Боевые Мечи. И снова ты бросаешь народ Наарвы, когда мы нуждаемся в тебе больше всего.

Ноздри воина раздулись, и он пронзил ее яростным взглядом.

— Я бы никогда.

— Тогда куда ты, черт возьми, собрался? — вклинилась Адриенна, костяшки ее пальцев побелели на рукояти меча.

— Я собираюсь вернуть его, — прорычал Уайлдер. — Без него нам не победить.

— Следи за нами, — прошипела Дрю.

Но конь Уайлдера взревел, возвышаясь над всеми, и пустился в галоп по равнине.

Рейнджеры смотрели ему вслед.

— Чертовы Боевые Мечи, — пробормотала Адриенна.

Но у Дрю не хватило духу поддержать ее слова. Ее сердце лежало в желудке, израненное и разбитое.

Наарвийцы расположились лагерем на краю жуткого леса, а Дрю и Адриенна пытались перегруппироваться.

Уединившись в палатке Адриенны, Дрю положила голову на руки, ее тело отяжелело от горя и усталости.

— Что, черт возьми, там произошло? — тихо спросила Адриенна.

— Ты видела, что произошло, Адри.

— То, что я видела, не похоже на всю правду…

Дрю вздохнула.

— Он хотел убить их всех.

Адриенна ждала.

Дрю всхлипнула.

— И он был прав, не так ли? Это было бы милосердием.

Адриенна обняла ее и притянула к себе.

— Не простому рейнджеру решать. Но я поняла, к чему он клонит.

— Значит, я лишила их милосердия? Облегчения?

— Я не могу ответить на этот вопрос, — ответила Адриенна.

Горячие слезы обожгли глаза Дрю, и она больше не могла их сдерживать. Она так долго сдерживала эту часть себя, ту, что могла разрушить и создать заново. Теперь слезы полились сами собой, и она зарыдала, прижавшись к подруге.

— Значит, все они действительно потеряны? После всего, что мы сделали, чтобы попасть сюда… Гус и остальные ушли?

Слезы Адриенны капали ей на плечо.

— Думаю, да… — прошептала она.

Некоторое время они так и стояли, тихо плача вместе. Еще один брат ушел в тень.

Наконец Дрю вытерла опухшие глаза и оторвалась от Адриенны, чтобы высморкаться. Изнеможение сковало каждую косточку.

— Что теперь? — услышала она свой тоненький голосок.

— Я не знаю. — Адриенна все еще сгорбилась, опираясь локтями на бедра и склонив голову. Все всегда смотрели на нее, все всегда ждали от нее ответов, даже когда она сама была охвачена горем.

— Может быть, стратегическое отступление? — предложила Дрю. — Мы живем, чтобы сражаться еще один день? Мы сохраним силы и численность для этого дня?

— Возможно. — На мгновение воцарилось молчание. — Ты знала, что Талемир способен на… то, что он сделал там?

Взгляд Дрю был расфокусирован, а звук его имени словно ударил ее по сердцу. Она провела пальцами по волосам, приподняла их и отпустила.

— Нет.

— Что это было? — Адриенна покачала головой.

— Теневая магия.

— Но… Он спрятал нас от всех них. Он окутал нас тьмой и улетел оттуда… Все трое. Так все и было?

— Я не знаю. Мне показалось, что это было падение… — пробормотала Дрю. — Не то чтобы это имело значение.

В последнем слове Адриенна прочла отказ. Она не хотела говорить о Талемире. И еще долго не захочет. Если вообще когда-нибудь…

Створки палатки затрепетали, и вдруг перед ней возник Терренс, хлопая крыльями и дико кувыркаясь по полотну в смятении.

— В чем дело? — спросила Дрю, пытаясь понять, в чем дело.

Он резко клюнул ее в плечо — он никогда так не делал. Дрю вскочила на ноги, и как только она это сделала, ястреб выскочил из палатки.

— Я пойду за ним, — сказала она Адриенне и последовала за ней.

Адриенна шла следом, и, когда они уходили, в лагере поднялась суматоха. Неподалеку раздавались крики, шла драка.

Дрю и Адриенна направились туда. Их предупредили, чтобы они не шумели и не разжигали костров так близко от логова рейфов, но когда женщины настигли их, наарвийцы были так взбешены происходящим, что не обратили на них внимания.

— Что за… — Слова Дрю замерли у нее на губах, когда она увидела, что лежит в основе их толпы.

Они схватили рейфа.

Маленькое существо корчилось на веревках, которыми оно было связано, мужчины били его копьями, лучники с наложенными на луки стрелами прицеливались.

Дрю быстро моргнула, пытаясь сфокусироваться на крылатом существе, связанным веревками. Но не было ни кожистой плоти, ни рогов, ни когтей, рвущих путы. Под грязью и рваной одеждой, за слабыми лентами тени, уходящими вдаль, виднелась знакомая форма.

Сердце заколотилось, и Дрю бросилась в хаос, прыгая перед рейфом.

— Остановитесь! — крикнула она. — Остановитесь! Это Гус!

— Ты сошла с ума? — крикнул кто-то. — Это не Гус!

Раздался одобрительный рев.

— Это не тот мальчик, которого у нас забрали…

— Это проклятый теневой рейф, один из них…

Но Дрю не двигалась. Она противостояла стрелам, копьям и разъяренным рейнджерам.

Вскоре Адриенна оказалась рядом с ней, и ее глаза расширились, когда она увидела существо, от которого защищало тело Дрю.

— Это он, идиоты! — сказала она остальным.

Толпа обступила их, в их глазах полыхали гнев и жестокость.

— Это не Ангус Кастемонт, говорю вам, — раздался еще один глубокий голос.

Наступила тяжелая тишина.

— Да, блядь, это я, — прокричал юношеский голос, перекрывая все остальные.

Наступила минутная пауза.

— Простите за ругань, — раздалось сзади.

Дрю сначала встретилась взглядом с Адриенной, ее грудь вздымалась, затем она повернулась на пятках и обняла Гуса.

— Ты… — Слезы текли по ее лицу, когда она крепко сжимала мальчика. — С тобой все в порядке.

— Ну… то есть… у меня чертовы крылья, Дрю, — сказал он ей, нахмурившись.

Адриенна вырвала его из рук Дрю и сжала в своей хватке.

— Что мы говорили тебе о проклятиях, маленький засранец?

— Что это нужно только в определенных случаях… — повторил он им, как будто и не было времени.

Раздался глубокий смех, и появился Фендран, похлопывая мальчика по плечу, осторожно придерживая его за крылья. — Если и был когда-нибудь повод… То вот он, а?

Дрю все еще качала головой в недоумении, но в присутствии ее отца, когда его слова прозвучали среди войска, несколько человек захихикали.

Копья и стрелы были опущены.

Дрю и Адриенна поспешили снять веревки со своего молодого подопечного.

Дрю внимательно осмотрела его в поисках признаков той темной силы, которую она видела в пещере, той, что преследовала Талемира так сильно, что он сбежал.

Его любимой вязаной кофты уже не было, на худом голом торсе виднелись слабые черные паутинки, но глаза, которые до этого были пугающим ониксом, снова стали обычного голубого цвета.

По ее мнению, Гус был весь в синяках и побоях, но…

— Дрю, здесь есть еда? — пролепетал он.

Но очень даже в себе.

Напряжение в лагере сразу рассеялось, и те, кому раньше было не по себе, нервно засмеялись вместе с остальными.

Обеим женщинам пришлось сдерживать свои вопросы, пока мальчика не накормили и не напоили, не обработали его порезы и царапины. Наконец он сидел в палатке Адриенны, завернувшись в одеяло, с чашкой чая, исходящей паром, и выжидательно смотрел на них.

— Как? — промурлыкал Дрю. — Как ты здесь? Я думала, ты умер или…

— Я не умер, — радостно сказал он.

— Ясно. Так что же случилось?

Гас переводил взгляд с Дрю на Адриенну и обратно.

— Думаю, я спал целую вечность, — сказал он им.

— Ты помнишь нападение на сторожевую башню? — спросила Адриенна.

Юноша покачал головой.

— Нет. Просто стало совсем темно.

— Ты помнишь путешествие в логово?

— Нет.

Дрю выдохнула через нос.

— А что ты помнишь?

Гус вздрогнул.

— Проснулся в том месте…, — медленно произнес он, морщась. — Там так плохо пахло. А потом меня заковали в цепи, и одна из этих… рогатых тварей вцепилась мне в грудь. Я много кричал…

Грудь Дрю сжалась, и она потянулась к его руке.

Но мальчик был сильным.

— Кажется, после этого я снова заснул. А потом… случилось вот это. — Он указал жестом на свои крылья. Они были гораздо меньше, чем у Талемира, скорее розовые, чем красно-черные…

— Они болят? — спросила Дрю.

— Нет. Но из-за них я хожу странно. Но я понял это только после того, как сбежал и попытался найти вас.

Она чуть не рассмеялась, вспомнив, как Талемир терял равновесие между формами.

— Как ты сбежал?

Гус нахмурил брови и почесал голову.

— Я слышал, как ты там, но я еще не… не проснулся. Но потом комната стала черной. И это была не та темнота, что бывает, когда эти твари рядом. Она была теплее. Я подумал, что должен последовать за ним. Дратос помог мне.

— Дратос помог? — Дрю обменялась взглядом с Адриенной. Все по порядку, напомнила она себе. — Ты летал?

— Летал? — Гус уставился на нее так, словно она была городской дурой. — Как я могу летать, если я едва могу ходить?

У Дрю не было ответа на этот вопрос. Вместо этого она спросила:

— Гус, а есть ли там такие же, как ты? Другие, у которых, скажем… есть крылья, или когти, или тени, но они все еще… Ну, в себе? Ты сказал, что Дратос помог?

Гус с энтузиазмом кивнул.

— Их много! — воскликнул он. — Ну, некоторые мертвы. А некоторые… плохие. Но есть и такие, как я! И да, Дратос все еще там! Он сказал, что готов истребить несколько гребаных рейфов…

— Ангус!

— Ну, он готов.

— Он в сознании? Он в боевой форме?

— Угу.

Дрю не успела быстро обработать информацию, но когда она подняла глаза на Адриенну, та сияла.

Несмотря на боль в груди, Дрю почувствовала, как ее измученное лицо расплывается в широкой ухмылке.

— Еще есть надежда…

26. ТАЛЕМИР

Талемир Старлинг потерял всякую надежду.

Вокруг него сгущались тени, его мучила болезнь, от которой он никогда не избавится, чума, которую зло наслало на среднеземье.

Далеко на востоке он сидел на краю утеса, глядя на черные волны, вздымающуюся стену тумана, которая была Вуалью, и вершину Алой Башни среди облаков. Возможно, там ему и место, вместе с остальными чудовищами человечества.

Его тени дернулись в ответ.

Он стал тем, кого ненавидел. Он настолько полностью погрузился в ночь, что стал ходить по теням. Это знание, этот инстинкт лежали в нем в ожидании, готовые вот-вот вырваться наружу. И хотя он использовал его, чтобы спасти тех, кто был ему дорог, на языке все еще оставался горький привкус. Он был чудовищем. Он знал тьму так близко, что мог подчинить своей воле время, пространство и расстояние.

И теперь все, включая Уайлдера, знали об этом.

Его проклятие больше не было секретом. Его облик больше нельзя было скрывать.

Талемир вздохнул и отхлебнул еще горького тоника, который приготовила для него Фарисса. Смысла в этом было мало, и от этого у него жутко бурчало в животе, но он все равно сделал это — с какой целью, помимо наказания, он не мог сказать.

Все, что он мог слышать, — это Дрю. Все, что он мог чувствовать, — это поцелуй ее клинка у своего сердца.

Он поступил правильно, оставив ее, в этом он был уверен. Ей было лучше без него. Возможно, до того как он превратился в чудовище, они могли бы стать кем-то, но теперь он принесет ей только боль, горе и страдания.

Как бедные души в логове рейфов. Обреченные на тьму.

Единственное, что его утешало, — это то, что ему больше никогда не придется слышать ее слова, полные муки, вызванной им. До последнего вздоха он будет помнить рейнджера, закаленную в ярости и силе, прекрасную и хаотичную, даже если она желала ему смерти. В его глазах проплывали образы Дрю, и Талемир наконец позволил тьме захватить себя. Она затянула его в себя, узнав в нем самого себя.

Резкий толчок в бок разбудил его.

— Вставай.

Талемир со стоном перевернулся на спину и увидел, что на него смотрит Уайлдер.

— Я учил тебя, как не надо будить спящего воина, — пробормотал Талемир, запоздало сообразив, что вокруг него все еще кружатся тени.

Он втянул их в себя.

— Ты научил меня многому, во что я уже не верю, — проворчал в ответ Уайлдер, в его голосе чувствовалась ярость.

Грудь Талемира сжалась.

— Как ты меня нашел?

— По следам твоей лошади. Я знал, что она будет искать тебя.

Талемир огляделся по сторонам и с удивлением обнаружил, что его жеребец пасется неподалеку. Зверь всегда отличался слепым чувством преданности.

Но его лошадь не была насущной проблемой. Талемир встал, смахнул траву с одежды и посмотрел на Уайлдера — его лошадь настороженно стояла в нескольких футах позади него.

Между Боевыми Мечами царило невообразимое напряжение, вызванное кипящей яростью Уайлдера. Он был смертельно неподвижен, лишь кулаки сжимались и разжимались у его боков. На шее запульсировал мускул.

— Прости, — проговорил Талемир, задыхаясь. Он обнаружил, что не может смотреть на своего протеже, не теперь, когда Уайлдер знал, что он собой представляет.

— Прости? За что именно? — Слова были тяжелыми, ядовитыми.

Талемир вздрогнул.

— За все.

— Этого недостаточно.

— Я знаю.

Уайлдер толкнул его.

Талемир попятился назад, остро ощущая край обрыва.

Будет ли иметь значение, если я сорвусь с него? Мысль пронеслась в его голове — вопрос, дерзость…

— Как ты мог скрыть это от меня? — требовал Уайлдер, наступая, раздувая ноздри. — Мы с тобой одна семья. Как ты мог?

— Уайлдер…

— Не надо, блядь, Уайлдер, — огрызнулся он. — Ты, сука, один из них. Ты гребаный теневой рейф, Талемир…

— Я все еще я.

— Правда? Потому что Талемир Старлинг, которого я знаю, не бросил бы армию или женщину, которую он явно любит, на произвол судьбы.

Слова повисли между ними тяжелым грузом, сырым и правдивым.

— Им было лучше, — слабо произнес Талемир. — Лучше без меня. Я только и делаю, что отравляю все вокруг. Я чудовище.

Уайлдер снова сильно толкнул его.

— Да, ты чудовище, — злобно прорычал он. — И ты не доверил это мне. Ты доверил эту информацию Дрю, даже Адриенне — чужим людям, но не мне?

— Ты другой…

— Чертовски верно, я другой. Я твой гребаный брат, Тал.

— А еще я тот, кто лишил тебя настоящего брата.

Лицо Уайлдера опустилось.

— Нет. Я видел…

Талемир поднялся во весь рост и пустил тени по всему телу. Он призвал свои крылья, и они с рычанием прорезали мышцы его спины и вспыхнули перед его протеже. Из кончиков пальцев вырвались черные и острые когти, готовые рассечь плоть и кости. Он почувствовал, как под кожей затрещала темная магия, разгоняясь по венам, и по безмолвному выражению лица Уайлдера понял, что теперь он выглядит тем самым рейфом, которым был.

— Видишь? — прорычал он, каждая его частичка корчилась от напряжения. — Вот кем я стал.

Грудь Уайлдера вздымалась, он оскалил зубы и издал яростный крик, а затем бросился на Талемира, повалив его на землю.

Талемир увидел звезды, когда весь вес его и Уайлдера пришелся на его крылья, и агония ослепила его. Но не успел он сфокусировать взгляд, как кулак врезался ему в челюсть.

Зубы заскрипели, глаза Талемира мгновенно заслезились, а по правой стороне лица разлилась боль. Он повернул голову и сплюнул кровь в кучу цветов.

На мгновение ему показалось, что зрение нарушилось. Цветы отпрянули, когда его кровь попала на лепестки. Он напряженно моргнул. Нет, ему не показалось. Цветы физически отпрянули от темно-красных брызг, от его крови полурейфа.

Фурии действительно смеялись над ним. Ведь это были те самые цветы, которые искала Дрю: солнечные орхидеи.

Но нападение Уайлдера только начиналось. Охваченный яростью, он прижал Талемира к грязи и уже заносил кулак для нового удара.

Талемир инстинктивно блокировал удар, обхватив Уайлдера ногами и отбросив его.

— Это был дерьмовый удар, — проворчал он, разжигая огонь в груди.

— Без сомнения, это отражение моего дерьмового учителя, — усмехнулся Уайлдер, отстегивая меч от пояса и отбрасывая его в сторону.

Талемир вернулся в форму Боевого Меча и сделал то же самое. Внезапно ему стало все равно, что ярость Уайлдера была обоснована, а его — нет; она все равно текла в нем огненным потоком, требуя выхода. Если Уайлдер хотел драки, он ее получит.

Ноздри его протеже раздулись, распознав вызов, и он поднял кулаки, широко расставив ноги.

В ушах Талемира зашумела кровь, челюсть уже пульсировала. Талемир поднял кулаки и переместился на ноги, жаждая обмена ударами.

— Ты действительно думаешь, что сможешь одолеть меня, ученик? — насмехался он. — Ты еще не готов, Боевой Меч или нет.

— Да пошел ты! — Уайлдер атаковал.

Не было никакого медленного наращивания, никакого опробования воды, потому что они знали сильные и слабые стороны друг друга досконально. Они бросились друг на друга, обрушив шквал кулаков и боли.

Уайлдер наносил удары, костяшки его пальцев сталкивались с кишками Талемира, его виском, его почкой. И Талемир позволил ему кончить, ощущая вкус крови во рту и порез на внутренней стороне щеки.

Боги, однажды у среднеземья не останется ни единого шанса против Уайлдера Хоторна.

Талемир принимал удар за ударом, позволяя своему протеже терять себя в атаке.

Затем Талемир нанес удар. Он наносил джебы, кроссы, хуки и апперкоты в жестокой последовательности, кружась, как разъяренная пантера Тира.

Зубы Уайлдера были в крови, но ярость еще не успела утихнуть.

Как и ярость Талемира.

Они сражались еще один раунд, жестокий и изнурительный.

— Теперь ты доволен? — крикнул Талемир, смещая вес и уворачиваясь от удара в глаз.

— Даже близко нет.

Талемир заблокировал хук в лицо и нанес сильный и быстрый джеб в ребра Уайлдера, вызвав удивленный возглас.

— Ты всегда оставляешь эту сторону открытой, — проворчал Талемир. Когда же мальчик научится?

— И ты всегда слишком много болтаешь… — Уайлдер размахнулся, и его кулак столкнулся с больной челюстью Талемира.

Талемир снова увидел звезды и споткнулся.

С него было достаточно.

Вокруг них закружилась тьма, поглотив их обоих в вихре обсидиановой силы.

Когда она исчезла, Уайлдер лежал на земле, связанный и скованный тенями.

Задыхаясь, Уайлдер потрясенно смотрел на него.

— Ты обманул.

— Обманул? — прохрипел Талемир, упираясь руками в бедра, чтобы перевести дыхание. — Что мы всегда говорим разрушителям щитов о честной игре? Чему мы только что научили наарвийцев?

Во взгляде младшего воина все еще кипел гнев, но это была уже не та сырая, ничем не сдерживаемая ярость, что прежде. Он хмуро посмотрел на Талемира.

— Против зла честный бой — верный способ погибнуть.

Вытерев пот со лба, Талемир выпустил свои тени, и они черными клубами рассеялись в воздухе.

— Именно так.

Уайлдер сел, сплевывая на траву кровь, нижняя губа была разбита.

Талемир протянул ему руку.

— Мне очень жаль, ты знаешь.

Уайлдер посмотрел на протянутую ладонь, в его лице боролись противоречивые чувства, прежде чем он поднял руку.

— Я знаю.

Талемир помог ему подняться, и оба они скорчились от боли.

— Твой левый хук нуждается в работе, — тихо сказал Талемир.

Уайлдер недоверчиво посмотрел на него.

— Ты действительно не знаешь, когда нужно заткнуться, да?

Талемир грустно улыбнулся.

Уайлдер проигнорировал ее и жестом указал на лошадей.

— Мы можем успеть вернуться в лагерь, если поторопимся.

Талемир замер.

— Мне казалось, я ясно выразился. Я не собираюсь возвращаться.

Уайлдер повернулся к нему, кулаки снова сжались.

— Я тебе не верю.

Талемир стоял твердо.

— Ты действительно это сделаешь? Оставишь ее беззащитной перед своими сородичами? Ты так мало заботишься о ней?

Талемир рванулся вперед, вцепился в рубашку Уайлдера и почти поднял его с земли.

— Ты ничего не знаешь о том, как глубоко она мне дорога.

— Тогда покажи это, мать твою.

— Ты сам это сказал: Я одна из них, Уайлдер. Как я могу…

— Используй это против них, тупой ублюдок, — прорычал Уайлдер. — Ты спас нас в логове. Ты победил меня только что. Ты нам чертовски нужен. И не только Боевой Меч Талемира, но и рейф в тебе.

Талемир колебался.

— Тал, — сказал Уайлдер. На этот раз его голос был мягким. — Есть надежда…

— Ты был в той же пещере, что и я?

— Да. Но я был там и после того, как ты ушел. Я нашел мальчика — Гуса — того самого, которого искали Адриенна и Дрю.

— Что?

— Он сбежал и бродил по окраинам леса. У него были крылья, но он был самим собой — заноза в заднице, правда, но человек… Контролировал себя… Он сказал, что есть и другие, подобные ему.

Талемир не дышал.

— Я отправил его обратно в лагерь, когда пришел за тобой. Дрю и Адриенна уже знают. И если ты что-то и знаешь об этих двоих, так это то, что они не оставят свой народ на произвол судьбы. Они будут бороться.

— Мы нужны им.… — пробормотал Талемир, опустив глаза на орхидеи, в которые он угодил.

— Да, брат. Нужны.

И Талемир с замиранием сердца понял, что это была не случайная россыпь этих цветов, а целое поле. Натянув перчатки для верховой езды, он нарвал горсть, вырывая их с корнем. Внезапно для него больше ничего не существовало. Он свистнул, и его жеребец пустился галопом навстречу ему; он едва успел остановиться, как оказался в седле.

Уайлдер почти по-человечески ухмылялся, его зубы все еще были в крови.

— Пойдем убивать монстров.

Но когда они начали возвращаться в лагерь, Талемир покрылся ледяным потом. Он издал стон боли и перевернулся на спину, пятна затуманили его зрение.

— Тал? — Голос Уайлдера был далеким. — Тал?