Убийство Принца Теней

Талемир хотел ответить, хотел сказать, что будет сражаться с рейфами до последнего вздоха, чтобы спасти Дрю, чтобы спасти их всех. Но острая боль, засевшая глубоко в нутре, лишила его дара речи, лишила всех чувств.

Он соскользнул с седла.

Внезапно он снова оказался в Ислатоне, окруженный кругом из белых камней и роем чудовищ.

Регульд жнец снова и снова проникал в его грудь, пронзая сердце…

27. ДРЮ

— Дрю! — Голос прорезал ночь, заставив ее приподняться на постели. — Дрю!

В ее имени звучало отчаяние и настоятельная необходимость.

Она выскочила из палатки и увидела, как в лагерь въезжает Уайлдер Хоторн; угасающие костры освещали тело, нависшее над его лошадью, и жеребца без седока.

Талемир.

Дрю сорвалась на бег.

Сердце заколотилось, и она остановилась, когда Уайлдер спрыгнул с седла и помог ему снять с лошади бессознательное тело Талемира.

— Что случилось? — пролепетала она, глядя на его потный лоб и пепельный цвет лица. На его красивом лице виднелись многочисленные синяки и порезы.

Вместе они уложили его на влажную траву. Он дрожал от их прикосновений.

— Я не знаю… — сказал Уайлдер, дыша коротко и быстро. — В один момент он заговорил со мной. Мы возвращались к вам, чтобы помочь, но потом он упал. — Уайлдер в панике провел рукой по волосам. — Мы боролись. Сильно. Это может быть внутреннее повреждение. Я мог это сделать.

Дрю обшаривала тело Талемира в поисках хоть какого-нибудь признака, хоть какой-нибудь зацепки, чтобы понять, что происходит. Кровь нигде не текла, кости вроде бы не были сломаны.

Она сняла с него перчатки для верховой езды. Ничего, кроме разбитых костяшек пальцев.

Но она замерла, заметив кожу под воротником его рубашки. Его красивый оливковый цвет лица был испещрен сетью тонких белых линий.

Почувствовав тошноту, она провела рукой по нагрудному карману и достала из его камзола знакомую фляжку. Она оказалась гораздо легче, чем она ожидала. Она встряхнула ее. Ничего.

Открутив пробку, она понюхала содержимое.

— Чудовищный тоник, — пробормотала она, опрокинув флягу вверх дном, и увидела, что из сосуда вытекла всего одна капля.

— Что? — озадаченно спросил Уайлдер.

— Он принимал это — тоник, приготовленный одним из ваших алхимиков в Тезмарре, — пояснила она, не отрывая взгляда от упавшего Боевого Меча. — Не знаю, сколько он должен был принять, но перед стычкой с расхитителями я заметила, что он пьет гораздо больше. Гораздо больше, чем казалось правильным. — Она указала на странные отметины на шее Талемира. — Это привело к этому.

Уайлдер закрыл лицо руками.

— Как я мог не знать? Как…

— Это не твоя вина, — сказала Дрю, усаживая Талемира в кресло и прижимая к себе. — Он так ненавидел то, кем был, что отравил себя этим проклятым тоником.

Уайлдер вскочил на ноги.

— Я найду целителя.

Дрю покачала головой и указала на палатку Адриенны.

— Позови Гуса.

— Гуса? Мальчика?

— Да.

К счастью, Уайлдер больше не задавал вопросов и скрылся.

Дрю прижалась лбом ко лбу Талемира.

— Ты проклятый дурак. — Она положила ладонь ему на грудь, отметив, что сердце бьется ужасающе медленно. — Однажды ты уже бросил меня. Боги, я сама убью тебя, если ты сделаешь это снова…

Но Талемир не подавал виду, что слышит ее.

Его глаза быстро двигались под веками, а рот разошелся в крике боли.

Все, с чем он сейчас столкнулся, были его собственными чудовищами.

Гус неуклюже подбежал к ней, почти комично хлопая крыльями. Уайлдер и Адриенна следовали за ним.

— Это он? Это Боевой Меч-рейф? — спросил Гус, полный благоговения.

— Да. — Дрю прижала Талемира к груди. — И мы призвали тебя на помощь.

— Как?

— Ты должен сказать мне, Гус… Как получилось, что ты — это ты? А остальные пали во тьму? Как…

Гус запаниковал.

— Я не знаю!

— Думай, — приказала она. — Что в них было другим? Но не в тебе?

— Я не…

— Попробуй, — умоляла она.

— Я был моложе большинства из них…?

— Что еще?

Кончики ушей Гуса стали розовыми.

— Я… я не дрался, — сказал он, смутившись.

— Почему?

— Я… они мне нравились.

— Кто понравился?

— Не кто. А что! Мои крылья. Они мне понравились. Я знаю, что они как у монстра, но… но они сильные! Возможно, я смогу летать. Разве это так плохо? — спросил он, взглядом умоляя ее понять.

— Нет… — вздохнула она, и маленький кусочек головоломки встал на место.

— Я позову целителя, — вмешалась Адриенна, ее голос охрип.

— Мы уже прошли через это. — Дрю наклонилась к Талемиру так, что ее нос коснулся его щеки. — Ты должен сменить форму, Боевой Меч, — прошептала она. — Я думаю, что единственный способ победить это… Единственный способ выжить, бороться с ядом… Это быть в своей самой сильной форме…

С губ Боевого Меча сорвался тихий стон боли.

Она крепче прижалась к нему.

— Талемир, — прошептала она ему на ухо. — Ты должен принять себя таким, какой ты есть, если хочешь жить. Возможно, это самая сильная часть тебя, но не единственная…

Дыхание перехватило, и Дрю опустила взгляд, обнаружив, что по коже Талемира расходятся нити теней.

Сначала легкие, как шепот, а потом усиливающиеся, распускающиеся, как цветы, вокруг нее, пульсирующие силой.

— Дрю… — предупредила Адриенна.

— Все в порядке, — сказала она, обнимая Боевого Меча. — С тобой все в порядке.

Тьма лилась из Талемира, из его когтистых пальцев, из груди, где жнец пронзил его сердце.

Но Дрю не боялась. Ни Боевого Меча, ни призрака, ни тьмы, которая клубилась вокруг нее черным туманом.

Тени трепетали на ее коже, мягкие, как вздох перед поцелуем.

Они танцевали по ее костям, нежно гудели в груди и играли с ее волосами, игривые и нежные, изящные и теплые.

А когда ленты тьмы рассеялись, перед ней опустился на колени крылатый Боевой Меч.

28. ТАЛЕМИР

Талемир Старлинг уничтожил больше врагов, чем мог сосчитать. Он сталкивался с воплощением кошмаров и становился самой тьмой, и все же, когда дело доходило до встречи с Дрю после того, что он сделал… Его сердце замирало.

Сердце Талемира Старлинга заколотилось.

Прекрасное лицо Дрю застыло.

И Талемир, несмотря на все, что произошло между ними только что, приготовился к другой битве.

Дрю сложила руки на груди, изображая гнев, несмотря на слезы, которые текли по ее щекам.

— Значит, ты вернулся.

Талемир поморщился от резкости ее слов, но не мог винить ее за это.

Он ушел.

Он оставил ее в одиночестве противостоять ужасам этого мира.

— Прости меня, — сказал он, все еще стоя на коленях.

К этому времени все наарвийцы вышли из палаток и уставились на него. Смотрели на крылья, сложенные у него за спиной, смотрели на крылатого Боевого Меча, стоящего на коленях перед рейнджером. Они собрались вокруг на безопасном расстоянии, переговариваясь между собой, но, похоже, понимая, что это бой Дрю.

— Я совершил ошибку, — сказал он.

— Несколько, — проворчала в ответ Дрю.

— Несколько, — согласился он. Ему хотелось протянуть руку и коснуться ее, заключить в объятия и заверить, что он больше никогда не сделает ничего подобного. Но это были действия, а его действия обожгли ее. Теперь, понял он, настало время для слов.

— Почему? — потребовала Дрю. — Почему ты вернулся?

— Потому что нет никого другого, с кем бы я хотел сражаться на своей стороне, чей дом я хотел бы защищать. Если ты идешь в глубины тьмы, я иду с тобой.

— Ты сделал это и ушел. Когда стало трудно, ты ушел. Почему я должна верить тебе сейчас? Почему…

— Потому что я люблю тебя. — Слова вырвались у него с легкостью, это был самый естественный ответ в мире, самая суровая правда, которую он мог ей предложить.

Дрю моргнула, и Талемир услышал, как у нее перехватило дыхание.

— Что…?

Разве она не знала? Он уже практически сказал ей об этом. Я твой, сказал он. Но шок на ее лице говорил об обратном, говорил о том, что он должен был признаться ей в любви сразу же, как только это всепоглощающее чувство расцвело в его разбитой груди.

Не обращая внимания на остальных, он сжал ее руки в своих.

— С того момента, как я встретил тебя, мне кажется, что я парил. С тобой под моими сапогами нет земли, нет рельсов, за которые можно было бы ухватиться, и какое-то время я боролся с этим всеми силами… Но не больше. Я отпустил тебя. И, Дикий огонь, это больше, чем я могла себе представить. С тобой я не влюбилась. Я поднялась среди нее, сильная, как никогда прежде. — Талемир трепетно вздохнул, обнажив душу, как никогда прежде. — Я люблю тебя вопреки всему.

Дрю уставилась на него, разжав пальцы.

— Если этого недостаточно, — проговорил он, отстегивая кинжал от сапога и опускаясь на одно колено, чтобы вложить его в ее руки, — вырежи мое сердце, Дикий Огонь. Оно твое.

29. ДРЮ

Крылатый Боевой Меч стоял перед ней на коленях, предлагая ей свое сердце.

На глазах у всех.

Его красивое лицо, освещенное тлеющими углями костра, было опустошено, а лесные глаза отливали серебром.

Словно почувствовав, что происходящее перед ними не столько угроза, сколько личный момент, толпа разошлась, оставив ее наедине с Талемиром.

Дрю хотела было разгневаться на него за то, что он бросил ее, разбил на миллион кусочков, но теперь он был здесь, и сомнений быть не могло — он ясно дал понять, что его сердце, кишащее тенями, принадлежит ей.

Она медленно выдохнула, осознав, что ее осенило.

Ее собственное сердце, наполненное тьмой, тоже принадлежало ему.

Дрю подняла Талемира на ноги. Воин снова возвышался над ней, склонив голову.

— Ты больше не будешь пить этот тоник, — сказала она ему, изучая его лицо.

— Нет, ни капли больше, — поклялся он.

— Тебе нужно принять каждую часть себя.

— Да, — пробормотал он.

То, что раньше приводило ее в ужас, теперь освободило ее: то, что было между ними, было реальным, и оно было таким же огромным и непостижимым, как море. И таким же грозным.

С Талемиром рядом она могла одолеть весь мир.

Дрю приблизила его лицо к своему и поцеловала: его губы, покрытые синяками, прижались к ее губам, его жаждущий рот раскрылся навстречу ей, позволяя ее языку проникать внутрь и касаться его языка, посылая через нее ток тоски.

Но она отстранилась, вглядываясь в его красивые, избитые черты.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала она ему и только ему.

Талемир издал сдавленный вздох, а затем пошевелился. Внезапно его руки оказались в ее волосах, и он яростно поцеловал ее, прижимаясь к ней всем телом.

Слезы навернулись на глаза Дрю. Ее грудь вздымалась, переполненная всем, что она чувствовала к этому мужчине. Любовь не случается однажды, поняла она. Она случалась каждый день, в маленькие моменты, в тихих промежутках между великими словами, в томительных прикосновениях, в надежде, которую она обещала в темноте. Любовь — это то, что дышит и расширяется, что создается и переделывается, снова и снова, перерождаясь и становясь только сильнее.

Дрю прильнула к Талемиру, провела ладонями по его груди, по плечам, коснулась мягких перепонок крыльев.

Талемир ответил ей еще одним поцелуем, горячим и пьянящим, полным отчаянной потребности. Его руки скользнули к ее талии, к изгибу ее тела.

— Вы не против? — Резкий голос Адриенны расколол момент.

С неохотой они расстались.

Адриенна и Уайлдер стояли в нескольких футах от них, не обращая внимания на происходящее, оба скрестив руки на груди.

— Если вы забыли, — проворчала Адриенна, — нам нужно спланировать спасение и уничтожить логово…

— Да, с примирительным сексом придется подождать, — ворчливо добавил Уайлдер, его щеки окрасились в розовый цвет.

Талемир тихонько рассмеялся и прижался поцелуем к виску Дрю.

— Тогда позже, — пробормотал он.

— Позже, — согласилась она.

Прошло совсем немного времени, и Дрю оказалась на знакомой территории: вокруг стола толпились люди, излагая стратегии и планы, а рядом с ней — Талемир, Адриенна и Уайлдер. Здесь же находились ее отец и Баледор, а также Гас, который довольно мило назначил себя неофициальным представителем полукровок, все еще запертых в логове.

Дрю и Адриенна наблюдали за ним, не в силах подавить смех. Бедный мальчик был не слишком-то похож на представителя, поскольку большую часть времени он молчал, с благоговением глядя на Талемира.

В груди у Дрю разлилось тепло, когда она заметила розовый оттенок на щеках Талемира. Он был явно смущен таким вниманием.

— У нас есть только несколько вариантов, как мне кажется, — говорил Уайлдер. — Два, если быть до конца честным.

— И какие же? — спросила Дрю, возвращаясь к текущим вопросам.

— Мы можем напасть на логово напрямую, — медленно произнес младший Боевой Меч. — Или устроить диверсию, выманить их, а когда они покинут логово, послать туда отряд, чтобы спасти ваших людей.

— Атакуя логово напрямую, мы подвергаем риску тех, кто в нем находится, — возразил Талемир.

— Согласна, — поддержала Дрю.

Адриенна провела руками по карте острова.

— Значит, мы создадим отвлекающий маневр. Как мы можем их выманить?

— Используйте меня, — без колебаний ответил Талемир.

У Дрю замерло сердце. Она только что вернула его и не могла смириться с мыслью, что снова потеряет.

Но Талемир продолжал.

— Они ищут власти. У меня есть их сила и сила Боевого Меча… Я стану для них маяком.

— И что потом? Нас вырежут под открытым небом, пока кучка полукровок будет спасаться, а может, и нет? — потребовал Баледор, прежде чем скорчить запоздалую гримасу извинения в сторону Гуса.

Гус нахмурился, его крылья дернулись за спиной.

— Нет, — ответил Талемир. — Когда мы только вошли в логово, я почувствовал все связи между ними… — Он произнес это медленно, словно сам только-только собирал кусочки воедино. — Только сейчас я понял… Все рейфы происходят от жнеца. Так они были созданы. Судя по сети привязанностей, которую я ощущал в том логове, я подозреваю, что если убить жнеца, то погибнут и те рейфы, которых он породил.

У Дрю кровь стыла в жилах.

— Откуда нам знать, что, сделав что-то подобное, мы не убьем вас? Не убьет наш собственный народ?

Баледор снова заговорил, отмахнувшись от руки Фендрана, который хотел остановить его.

— Разве это имеет значение? Это ради высшего блага. — Старший мужчина повернулся к Гусу. — Прости, парень, но если бы ты был старше, ты бы понял.

— Мне не нужно быть старше. — Неприязнь Гуса была написана на его юном лице. Но, спрятав дрожащие руки за спину, он повернулся к Талемиру, расширив глаза при виде размаха и крыльев воина. — Делай, что должен, — мрачно сказал он.

Талемир ласково улыбнулся ему.

— Это очень смело с твоей стороны, Гус. Однако я полагаю, что такие люди, как ты и я, не пострадают, когда прародитель будет убит.

— Почему? — спросил Уайлдер.

— Потому что, хотя мы и принимаем тьму, мы, полурейфы, изо всех сил цепляемся за свою человечность. Мы больше люди, чем теневые монстры…

— Так ты считаешь, — вмешалась Адриенна.

Талемир кивнул.

— И я верю.

— Но это авантюра, — возразила Дрю, и сердце ее сжалось от паники.

— Но мы должны на нее пойти. — Пальцы Талемира впились в ее, нежно сжали, и он отпустил их, чтобы пройти через палатку к месту, где оставил свою седельную сумку.

— На нашей стороне есть еще кое-что. — Он надел перчатку для верховой езды и достал смятый букет цветов. Он положил их на стол перед ней. — Я знаю, что ты предпочла бы сердце рейфа, но я подумал, что они могут оказаться более полезными в нашей нынешней ситуации…

Ошеломленная, Дрю взяла цветы в руки. Казалось, они поют под ее прикосновением. Ее браслет тоже зажужжал в ответ.

— Но скоро я принесу тебе сердце жнеца, Дикий Огонь, — прошептал ей на ухо Талемир.

— Кто-нибудь объяснит мне, какое отношение имеют цветы? — потребовал Уайлдер, его терпение явно заканчивалось.

Дрю подавила улыбку, снимая браслет и передавая его младшему Боевому Мечу.

— Это очень редкий вид. Они так любят солнце, что темнота — их полная противоположность… Я обработала эту сталь их сущностью, и она распознает, когда они рядом…

— Так вот откуда ты узнала о нем, — недоверчиво пробормотал Уайлдер, глядя то на нее, то на Талемира.

Она кивнула.

— Да. И когда я наконец рассказала ему об этом, мы обнаружили, что он не может к нему прикоснуться…

— Я бы не хотел повторять этот неприятный опыт, — добавил Талемир. — Но он обжигает на ощупь… Оружие против них. Здесь целое поле этих цветов.

— Как далеко это поле? — спросил Фендран.

— Несколько часов езды на восток.

Адриенна насмешливо хмыкнула.

— Ты не так уж далеко ушел, когда бежал.

— Достаточно далеко для того, кто никогда раньше не проводил трех человек тенью до безопасного места, — ответил Талемир и повернулся ко Дрю. — Мы можем вложить сущность этих орхидей в наши клинки? Чтобы ослабить рейфов? Чтобы победить жнецов?

Дрю изучила цветки в своих руках, прежде чем передать их отцу.

— Что скажешь? — спросила она кузнечного мастера.

Он долго молчал.

— Мне нужен огонь, — сказал он наконец.

Дрю заметила, как Талемир и Уайлдер обменялись взглядами.

— Что?

Заговорил Уайлдер.

— Только наарвийская сталь может убить рейфа или жнеца…

— Это значит, что мы обработаем как можно больше обычных клинков и стрел тем запасом цветов, который принес Талемир, и соберем еще, прежде чем начать атаку, — сказала Адриенна. — Наши силы будут направлены на то, чтобы отбить рейфов, занять их, чтобы вы двое…

— И я, — вклинилась Дрю, вынимая меч.

Все уставились на нее и на ее клинок из наарвийской стали. Уайлдер выглядел так, словно собирался начать новую ссору, но Адриенна подняла руку.

— И Дрю, — сказала она. — Боевые Мечи и Дрю будут нацелены на жнецов. Если теория Талемира верна, этого будет достаточно.

— А если он не прав? — спросил Баледор, окинув Талемира оценивающим взглядом.

— Тогда Наарва чуть раньше падет перед надвигающейся тьмой, — холодно ответила Дрю.

Дрю попрощалась с Адриенной в уединении своей палатки. Ее подруга возглавит спасательную операцию с небольшим отрядом, подобранным ею собственноручно, а Дрю — диверсию с Талемиром.

Адриенна крепко обняла ее.

— Я уже говорила, что рада за тебя, подруга?

Дрю сжала ее в ответ и рассмеялась.

— Даже несмотря на все это?

— Мы обретаем счастье, когда и где можем. Я рада, что ты нашла свое, пусть даже посреди бушующей тьмы.

Дрю пыталась сглотнуть комок в горле.

— Удачи тебе, сестра… — пробормотала она.

Адриенна усмехнулась.

— Нет, если она сначала была с тобой.

Несмотря на то что план был готов, Дрю не в первый раз пришлось защищать Талемира и его намерения. Наарвийцы относились к нему настороженно, даже больше, чем к Гусу, который был еще совсем ребенком. Но Талемир… Талемир проявил истинную тьму, развязал ее в их лагере. Они боялись его, и она их не винила. Он был тем, кого они боялись всю свою жизнь. Для них он олицетворял зло, которое украло их земли и забрало их близких.

Пока они пробирались через лагерь, Дрю встречала их взгляды с жестким вызовом в глазах. Он не чудовище, хотелось ей крикнуть им.

Талемир стойко переносил внимание и настороженность, но она видела, что это глубоко ранит его, что это подтверждает страхи, которые он так долго носил в себе.

— Ты не обязана защищать меня, — тихо сказал он ей, когда они седлали лошадей. — Я понимаю их сомнения.

— Я всегда буду защищать тебя, — упрямо сказала Дрю.

— И я люблю тебя за это.

Эти слова вызвали в ней трепет.

— Но это высвечивает некоторые проблемы, с которыми мы можем столкнуться, если переживем это… — заметил он.

Дрю закрыла между ними щель и крепко поцеловала его.

— Одна битва за другой, Боевой Меч.

Он улыбнулся ей в губы.

— Я твой командир, Дикий Огонь.

Вместе они выехали из лагеря во главе армии.

Когда наступит рассвет, они будут готовы.

30. ТАЛЕМИР

Они ехали сквозь ночь, на ходу готовя костры вдоль побережья, готовые зажечься по сигналу и направить рейфов прямо к ним.

Талемир и Дрю возглавляли группу, настроение было напряженным от предвкушения, страха и неуверенности. Талемир знал, что силы пойдут за Дрю и Адриенной до конца, но то, что он, полурейф, претендовал на роль лидера, не нравилось им. Тем не менее они терпели его, понимая, что без него их шансы ничтожны.

Отсутствие признания со стороны наарвийцев не давало Талемиру покоя, и он понимал, что после окончания конфликта ему не будет места ни среди них, ни в Тезмарре. Но рядом с ним была Дрю, и, как она сказала, одна битва за раз.

Дрю и Уайлдер разрабатывали стратегию, пока ехали, придумывая ловушки для рейфов, чтобы обезвредить их, пока Боевые Мечи разбираются со жнецами. Уайлдер на удивление спокойно рассказывала о том, что у нее за спиной висит клинок из наарвийской стали.

Талемир слушал их, понимая, насколько наарвийцы приспособились к жизни после падения их королевства, насколько изобретательными они стали. Это было неудивительно, ведь Дрю была одним из главных людей. При этой мысли в его груди раздулась гордость.

Часы шли быстро, и вскоре они вышли к полю солнечных орхидей. Первые лучи рассвета пробились в небо, осветив море золотых цветов перед ними.

Дрю остановила свою лошадь рядом с Талемиром, и он услышал ее тихий вздох.

— Фендран! — позвала она отца.

Кузнечный мастер вышел вперед, и выражение его лица было таким же страдальческим, когда он смотрел на цветы.

Рот Дрю принял жесткую форму, и Талемир понял ее решимость. Как бы ей ни хотелось любоваться цветами, напоминавшими о матери и брате, предстояло выполнить важную работу.

Она повернулась к отцу.

— Собери сотню или около того цветов и измельчи их в пасту, как сможешь. Остальные ингредиенты и инструкции ты найдешь в этом списке. — Она достала из кармана кусок пергамента и маленькую баночку. — Это то, что осталось от моих собственных запасов.

Фендран взял их оба, кивнув.

— Нагрей клинки и обмакни их в смесь, — объяснила она. — Кузницы у нас нет, но огонь подойдет. Именно так я обрабатывала свой браслет последние несколько месяцев. Покрой как можно больше оружия.

Кузнец не задавал вопросов. Он отправился выполнять поручение дочери, и Талемиру пришлось восхититься его верой.

— Что еще? — спросил Талемир, его желудок трепетал в предвкушении.

— Мы с Уайлдером позаботимся о том, чтобы ловушки тоже были покрыты этим составом.

Неподалеку от него Уайлдер начал действовать, оставив Талемира чувствовать себя бесполезным.

— Твоя роль скоро придет, — сказала ему Дрю, похлопав его по руке, прежде чем спрыгнуть с кобылы.

Талемир кивнул и отправился на поиски Гуса и Баледора.

Вернувшись и проинструктировав их о зажигании сигнальных костров, Талемир обнаружил, что в море орхидей проложена тропа, а в центре поля образовалась поляна, призванная заманить чудовищ прямо в сердце того, что их ослабляет. Нужно было только следить за тем, чтобы не задеть и цветы.

Несколько ловушек, похожих на те, что он видел для медведей, были замаскированы орляком среди цветов, создавая ложные очаги безопасности, куда могли бы приземлиться рейфы, пытаясь спастись от жгучих солнечных орхидей вокруг.

Умно, жестоко и стратегически верно, как и Дрю.

Наарвийские войска работали быстро и эффективно по ее приказу, ожидая от нее уверенности. Она давала им ее, никогда не дрогнув и не показав слабости, и за это Талемир любил ее еще больше. Она была маяком надежды не только для него, но и для своего народа.

Словно почувствовав его взгляд, она подняла глаза с места, где беседовала с отцом и Уайлдером. Ее взгляд встретился с его взглядом, и она кивнула.

Они были готовы.

Талемир сглотнул комок в горле. Пришло время и ему внести свою лепту.

Он поднял руку в сторону Гуса, ожидавшего у незажженного костра. Юноша отсалютовал ему, а затем прикоснулся факелом к хворосту, и огонь запылал с новой силой. Мгновение спустя запылал еще один костер, и еще, и еще, породив цепочку сигнальных огней по всему побережью, вплоть до скалы у логова.

Затем Талемир позволил тьме воцариться.

Его когти разжались, крылья вспыхнули, Талемир наклонил голову к кроваво-красному небу и открыл себя силе оникса. Из его когтей, из груди полились нити магии. Он вызвал ее из глубин своего проклятого сердца и послал вширь, на запад, туда, где ждали рейфы.

Через мгновение он почувствовал, как потустороннее внимание притягивается к нему, и понял, что это сработало.

Они приближались.

— Приготовьтесь, наарвийцы, — позвал он, и его голос эхом разнесся по равнине.

Дрю и Уайлдер встали на свои места рядом с Талемиром.

Вокруг него по-прежнему клубилась тьма, но он повернулся лицом к войскам — людям Наарвы, которых Тезмарр подвел раньше, и к тем, кого он был полон решимости не подвести снова.

— Я знаю, что я не тот, кого бы вы выбрали для сражения на своей стороне, — воззвал он к ним, проецируя свои слова на дальние пределы их строя. — Я знаю, что вы слишком долго жили в тенях рейфов, что вы доблестно и неустанно сражались с тьмой. Я не могу обещать вам побед, но могу поклясться, что мы встретим тьму с тьмой, что мои тени — ваш щит, и я обрушу их на врага с тем же гневом, который вы чувствуете в своих жилах, ибо я тоже его чувствую.

Наступило молчание, колебания, а затем сталь зазвенела, выходя из ножен.

Сердце Талемира сжалось, когда Дрю обнажила свой меч и подняла его над головой.

— Сегодня, — воззвала она, — мы как один восстанем против тьмы. Сегодня мы загоним этих чудовищ обратно в гнойную дыру, из которой они появились. Кто со мной?

По полю цветов разнеслось громовое ликование.

Народ Наарвы объединился раз и навсегда, когда тьма заволокла небо.

31. ДРЮ

Рейфы пришли первыми.

— Уайлдер! Лучники! — крикнула Дрю, не отрывая взгляда от надвигающегося роя, ее сердце бешено колотилось.

— Натягивайте тетиву! — скомандовал Уайлдер. — Тяните. Стреляй!

В воздух взметнулся залп стрел, обработанных эссенцией орхидей, и толпа монстров ринулась на них.

По полю разнеслись пронзительные крики, и с неба посыпались кожистые твари, которые с воплями падали на землю, соприкасаясь с цветами. Стрелы кромсали их крылья, пронзали их жилистую плоть, обрушивая их вниз.

— Стоп! — снова закричал Уайлдер.

Дрю вскочила на ноги, ее пылающий клинок уже замахнулся. Она переходила от одного павшего рейфа к другому, следуя примеру Талемира, который быстро вырезал их черные сердца. Уайлдер передал командование лучниками другим, а сам занялся тем же, пока рой множился на горизонте, и холод, вместе с отвратительным запахом паленых волос, проникал к ним.

Ленты теней пронзали их строй, разбрасывая войска, и крики агонии пронзали воздух.

— Перестроить ряды! — прорычала Дрю в безумие. — Перестроить чертовы ряды!

Те, кто был в состоянии, перегруппировались, обращаясь к ней за дальнейшими указаниями.

Отбросив мимолетную мысль о том, что это работа Адриенны, Дрю расправила плечи и взмахнула мечом.

— Держать строй! — рявкнула она. — Держать!

Сверху стрелы и рейфы все еще перекрывали свет, и новая волна нападения теней обрушилась на них.

— В атаку! — крикнула Дрю.

Вокруг нее наарвийцы сражались изо всех сил, делая все возможное, чтобы вывести монстров из строя: стрелы, копья, мечи — все они вонзались в отвлеченных и ослабевших тварей.

Дрю бешено анализировала хаос, в котором, словно гнездо злобных гадюк, свирепствовала сила.

— Тал, справа от тебя! — крикнула она, испытывая страх перед разразившейся битвой.

Могучий Боевой Меч без колебаний отразил удар, и рейф закричал, отсекая руку от тела, а другим клинком пригвоздил его к земле. Дрю рванулась вперед и без раздумий распотрошила монстра, пробив ему грудь и вырвав сердце из полости. Она задыхалась, не ожидая, что тяжелая текучая масса вызовет у нее рвотный рефлекс.

Захлебываясь желчью, она продолжала сражаться, кровь ревела в ушах, пока она пробиралась сквозь толпу. Эта битва не походила ни на одну из тех, в которых она участвовала прежде; она была более напряженной и хаотичной, чем те, что происходили раньше. Дрю размахивала клинком почти в маневрах, рассекая врага с неистовой яростью. Каждое вонзание в плоть было посвящено ее матери, каждый выпад меча — братьям. Она потеряла себя в песне войны, в ритме мести.

Штурм превратился в сплошное движение, вокруг них кружились тени, над полем разносились крики людей, некоторые кричали от боли. Раздался лязг стали и металлический треск ловушек, зажавших монстров в своих шипастых челюстях. Железный запах крови смешивался с запахом жженых волос, обжигая ноздри Дрю, когда она снова и снова крутила клинком.

Рейфы и наарвийцы сеяли хаос, и от перенапряженного разбора битвы она задыхалась, поминутно ища выход из столпотворения. Насилие и кровавая бойня были сокрушительны и давили со всех сторон.

Но она не поддалась панике. Адриенна учила ее не этому. Остановись, подумай, оцени.

Несмотря на зловоние, Дрю глубоко вздохнула и продолжила движение. Она сражалась, опираясь лишь на мышечную память, выискивая в небе жнецов. И она, и Талемир предполагали, что короли рейфов будут ждать, пока их силы не ослабнут, чтобы напасть, но они не ожидали, что это продлится так долго…

Она парировала и блокировала, рубила и резала, уклонялась и атаковала, но этого было недостаточно.

Рейфы продолжали наступать.

А жнецов все не было видно.

Кровь стекала по руке Дрю. Она не знала, когда ее порезали. Она ничего не чувствовала.

Только шок.

Вокруг нее сражались и умирали наарвийцы.

Талемир и Уайлдер сражались сразу с несколькими рейфами.

Ее сердце сжалось от сожаления, когда она встретила взгляд Талемира на кровавую бойню — не из-за конца, а из-за времени, которое она потратила впустую, отрицая то, что знала в глубине души.

Дрю разрубила еще одного монстра и ринулась в бой.

Если это конец, то так тому и быть.

Она будет защищать свое королевство до смерти.

32. ТАЛЕМИР

Дрю была видением пропитанной кровью славы, и сердце Талемира заколотилось от тоски при виде ее среди войны теней.

Он двигался по тропинкам, проложенным наарвийцами сквозь орхидеи, и шипел от боли, когда цветки касались его голой кожи. Он сражался с силой боевого меча и рейфа вместе взятых, а слабых существ поражал силой своего оникса.

В нескольких футах от него Уайлдер атаковал сразу двух монстров: его сталь превратилась в серебристо-огненное пятно, и он орудовал двумя мечами, как учил его Талемир, и учил хорошо. Младший воин сразил сразу двух рейфов, перерезав им горло и пригвоздив каждого к земле клинком за крылья. Он выхватил кинжал из сапога, чтобы вырезать им сердца.

По другую сторону от Талемира кружилась Дрю, как Боевой Меч, — сила, с которой нужно считаться, сила, отточенная необходимостью и яростью. Она зарубила рейфа в тот же миг.

Она повернулась на каблуке лицом к Талемиру.

— Где жнецы? — крикнула она, ее лицо было залито черно-красной кровью. — Они нам нужны, если все получится!

— Они придут, — отозвался Талемир, разрезая еще более кожистую плоть и оставляя Уайлдера вырезать сердце.

— Мы не можем продолжать так долго, — предупредила Дрю, зарубив еще одну тварь.

Она была права. Силы наарвийцев слабели.

Талемир вздохнул и отдался второму инстинкту — тому, с которым он так долго боролся и который теперь стал его неотъемлемой частью. Он послал в небо еще один луч обсидиановой силы. Он пульсировал над ними, точно темная визитная карточка.

Все на поле боя усилилось: крики, кровопролитие, ужас, и вдруг Талемир понял, почему…

Вдалеке показался первый регульд жнец, переходя из одного участка неба в другой и скрываясь в черном тумане. Земля завибрировала, когда он приземлился на поляну с цветами, злобно шипя, его тени вырвались наружу, разметав наарвианские силы и поглотив их крики агонии.

Талемир и Уайлдер бросились на него, потрясая клинками, уворачиваясь от его жестоких атак. Он замахнулся на них своими когтями, встретив их сталь со столкновением жестокости и отчаяния.

Тени Талемира сражались с тенями жнеца, яростно скрещиваясь. С каждым ударом Талемир понимал, что это не тот, кто породил его, не король темных королей. Это чудовище еще не осчастливило их своим присутствием.

Уайлдер с криком нанес яростный удар по туловищу существа, из которого хлынула черная кровь, и оно со злобным шипением попятилось назад. Талемир поднял меч, защищаясь, но Уайлдер наступал, заставляя чудовище броситься в море цветов, и от его обтянутой кожей кожи поднимался дым, когда золотые лепестки испепеляли ее.

Тварь закричала в агонии, и Талемир заметил почти маниакальную¹¹ ухмылку на лице Уайлдера, когда тот погружал меч в грудь чудовища. Он знал, что его протеже сражается не просто с рейфами, а с теми рейфами, которые так сильно ранили его брата.

Когда клинок Уайлдера вырезал сердце первого жнеца, раздалась вспышка леденящих кровь криков. Уайлдер отбросил сердце в сторону, и дюжина жнецов упала замертво, их плоть отслаивалась от костей, поднимаясь в воздух.

— Работает! — крикнул Уайлдер. — Убийство жнеца привело к гибели его сородичей!

Наарвийцы взорвались ликованием, их решимость возросла перед лицом такой надежды.

Талемир с таким же воодушевлением выпустил наружу еще один импульс силы, и ониксовая магия запульсировала в его существе, требуя, чтобы ее увидели, услышали, почувствовали.

Внезапно он почувствовал запах дыма.

А через несколько секунд поле солнечных орхидей было объято пламенем.

Группа рейфов направила против них свои горящие стрелы.

Вокруг ревел огонь. Невообразимый жар испепелил их всех, пламя было таким жарким, таким яростным, что прокатилось по земле огромной волной.

— Нет! — крикнула Дрю, когда ад забушевал, поглощая их преимущество, пожирая их надежду на выживание. — Нет!

Но огонь не знал хозяина, он уничтожал культуру, солнечные орхидеи чернели и увядали, земля под ними была выжжена.

В мире за пределами досягаемости Талемира что-то дрогнуло.

С горящего поля вокруг него донесся хор испуганных криков.

Три жнеца появились на горизонте, почти полностью закрыв солнце.

— Талемир! — воскликнула Дрю, на ее лице отразилась паника.

Жнецы настигли их в считанные секунды, витки тьмы хлестали их силы, отбивая их от тех мест, где они зажали и поймали в ловушку рейфов. На дымящейся земле они кричали, пытаясь освободиться и отправиться к своим хозяевам.

Жестокая магия обрушилась на наарвийцев сверху, и жнецы закружились вокруг.

Тот, кто был в центре атаки… Талемир узнал его. Его сир. Чудовище, наложившее на него проклятие, жнец, сделавший его тем, кем он был сейчас. И теперь Талемир покажет ему, что он создал.

Борясь со страхом, подавляя внутренние протесты, Талемир поднялся и расправил крылья. Если он хотел встретиться со жнецами в поединке, то должен был лететь. Он должен был встретиться с ними в облаках.

Возле его уха раздалось решительное карканье, и Терренс, взмахнув крыльями, появился из ниоткуда.

Это было все, что нужно было увидеть Талемиру.

Он отдался своей внутренней природе, той темной силе, что бурлила внутри. Он чувствовал, как она бурлит во всем его существе, и когда она потребовала признания, высвобождения, он подчинился.

Боевой Меч собрался с силами и, следуя инстинкту, взмыл в небо. Воздух хлестал его по коже, спутывал волосы, застилал глаза, и Терренс летел рядом с ним. Его собственные крылья мощно били ему в спину.

Темная сила не поглотила его, а наоборот, освободила.

Он был рожден для того, чтобы ветер был под ним, а тени сгибались по его воле. Не было ничего более естественного, ничего более правильного. Он нырнул, наслаждаясь поцелуем облаков на его коже и простором неба. Его крылья были такой же частью его самого, как и конечности, как разум, как сердце, и с их помощью он уничтожит чудовищ, стремящихся разорвать срединные миры.

Талемир, под которым горел весь мир, устремился прямо на жнецов, размахивая в полете своими огненными мечами.

Терренс издал еще один крик и прицелился в глаза самого крупного из них.

Снизу взлетели стрелы, пронзили крылья двух меньших жнецов, отправив их по спирали на выжженное поле, а Талемир нырнул за своим сыном.

Он взмахнул мечами, обнаружив, что без земли под ногами движение заставило его покачнуться. Находясь высоко над наарвианскими войсками, он должен был полностью принять сторону рейфа в себе, если хотел выжить и победить.

Если он хотел заполучить жнеца в свои руки.

Талемир погрузился в свою новую форму, позволяя крыльям биться без раздумий, позволяя себе подчиняться инстинкту, отклоняться, когда того требовало тело, поддаваться каждому падению.

Он еще далеко не овладел мастерством полета, но он был и всегда будет боевым мечом насквозь. Десятилетия тренировок выбили из него страх, оставили дисциплину настолько отточенной, что он мог взмахнуть клинком почти где угодно. С этой мыслью Талемир Старлинг атаковал.

Сначала он ударил правым клинком, затем левым, отбивая смертоносные когти жнеца и нанося удары по его уязвимым крыльям.

Тварь шипела, посылая в его сторону тени, бьющие, как гадюки. Талемир позволил собственной тьме поглотить их, приказал своим теням рассечь их надвое. Взмахнув клинками, он вонзил их в обнаженную середину чудовища, вызвав приступ боли.

Внизу раздался единый крик, и Талемир бросил взгляд вниз, чтобы увидеть, как Дрю и Уайлдер расправляются с одним из павших жнецов, а дюжина рейфов умирает рядом с ним, их кожа превращается в пепел на ветру.

Боль пронзила руку Талемира, и он отшатнулся назад, проклиная себя за то, что потерял ориентацию.

Кровь лилась из раны на бицепсе и предплечье — красная, а не черная, отстраненно подумал он, прежде чем сделать выпад.

В вихре крыльев и стали он нанес удар, его клинки рассекали плоть и кости, а последующие крики говорили о том, что он нанес значительный урон. Он не опустил руки. Вместо этого он нанес высокий удар с левой стороны по правой, где у жнеца было открыто крыло.

Брызнула кровь.

Задыхаясь от усилий, его собственные крылья все еще бились с силой, Талемир ударил другим мечом вверх, рассекая эту тощую плоть, эту гротескную иссохшую кожу.

Стрела, пущенная снизу, попала ему в плечо, другая — в бедро.

Помутневшие голубые глаза существа расширились от шока, магия бесконтрольно вырывалась из его тела.

Сила Талемира заставила его отступить и обрушилась на него резкими, неумолимыми ударами.

Копье пронзило небо, едва не промахнувшись мимо головы жнеца.

Талемир не останавливался. Из него вырвались тени и обвились вокруг горла жнеца, сжимая и разжимая его.

Крылья чудовища затрепетали, и он забился в воздухе, отчаянно хватаясь когтями за тени Талемира.

Рот существа открылся. С его отравленных губ сорвались слова, которые Талемир знал как давно забытый древний язык, но все же каким-то образом понимал… Они вырвались с шипением, покрытым ядом.

— Нас больше, чем ты думаешь, — прохрипело оно. — Каждый день через Завесу приходит все больше. Регульд жнецы и наша армия рейфов будут продолжать распространяться. Тьма восторжествует. Вы все умрете…

Раздался ужасающий булькающий звук.

Талемир воткнул меч ему под подбородок и пробил голову.

Талемир подавил вздох, почувствовав, как внутри него оборвалась пуповина, — ощущение было неожиданным и ледяным. Только инстинкт удержал его в воздухе.

Черная кровь залила Талемира и тех, кто находился внизу.

Он выдернул клинок из тела твари и бросил его вниз. Жнец рухнул на выжженную землю внизу.

И тут же бесчисленные рейфы начали исчезать, их кожа отслаивалась хлопьями, подхваченная ветром.

Все еще не приходя в себя от разрыва связи, Талемир глубоко вдохнул свежий воздух, ища в себе хоть какие-то последствия того, что он сделал. Но, кроме первоначального толчка, ничего не было. Он был цел.

Он ловко приземлился возле тела жнеца и кинжалом вырезал его отравленное сердце. Его сир был мертв. Задыхаясь и сжимая в руке раскаленную массу, он огляделся вокруг, ошеломленный и дезориентированный, и увидел, как оставшиеся рейфы бегут через моря к Завесе.

А потом перед ним появилась Дрю, вся в синяках и крови, с сажей на щеке, прекраснее ее он никогда не видел.

Талемир бросил сердце жнеца на обгоревшую землю и заключил свирепую рейнджер в объятия.

Забыв обо всем на свете, он поцеловал ее.

Это был поцелуй, от которого мир начал заново.

33. ДРЮ

Талемир Старлинг, крылатый Боевой Меч, поцеловал ее среди пепла. Дрю отчаянно цеплялась за него, прижимаясь всем телом к его телу, словно запоминая каждый изгиб и кривые, которые так идеально подходили друг другу.

Они сделали это.

Вместе они победили рейфов и жнецов.

Она яростно целовала его в ответ, пока окружающая тьма ослабевала, исчезая, растворяясь в ветре.

Когда они наконец перестали, Дрю подняла голову и посмотрела на Талемира: его ореховые глаза были яркими, несмотря на кровь, заливавшую кожу. Полуденное солнце пробилось сквозь облака, осветив красные крылья.

Он снова провел губами по ее губам.

— Ты в порядке? — вздохнул он.

Она жаждала большего прикосновения, но понимала, что сначала ему нужно успокоиться.

— Да. А ты?

Боевой Меч кивнул, прижавшись лбом к ее лбу, и на мгновение показалось, что он вдыхает ее воздух.

Сжав его руку, Дрю наконец отступила назад, чтобы осмотреть последствия битвы. Земля была выжжена под их сапогами, в золе не осталось ни одного цветка. У Дрю перехватило горло.

Но огонь был и очищающим, потому что не было видно ни одного рейфа, кроме того, что был рядом с ней, и мальчика-рейфа вдалеке.

Уайлдер присоединился к ним в самом центре обугленного поля.

— Восемь погибших, — сообщил он им мрачным голосом. — Две дюжины или больше раненых…

Грудь Дрю сжалась, и большой палец Талемира погладил тыльную сторону ее руки.

— Есть новости от Адриенны?

Младший Боевой Меч кивнул.

— Синий дым на западе появился совсем недавно. Они добрались.

Дрю почувствовала, как все ее тело обмякло от облегчения. Адриенна спасла остальных и подожгла ужасное логово.

Слава Фуриям, подумала она.

Но предстояло еще многое сделать.

— Известно, сколько рейфов сбежало? — спросила она.

Уайлдер вздохнул.

— Трудно сказать, когда целая орда их просто испарилась…

— А что насчет жнецов? — потребовал Талемир, его речь была грубой.

— По крайней мере, один жнец сбежал обратно в Завесу, — признал Уайлдер. — Мы сделали все, что могли, но…

Дрю подняла руку, чтобы заставить его замолчать, и поняла, что некоторые наарвийцы прекратили свои занятия, чтобы послушать.

— Мы победили, — сказала она, проецируя свой голос так, чтобы все могли слышать. — Мы воспользовались ужасными шансами и обратили их в свою пользу. Мы упорствовали, мы храбро сражались, и теперь от этого поганого логова осталась лишь пыль, а его обитатели больше не проклинают наши земли.

Раздались одобрительные возгласы.

Талемир наклонился, его слова были слышны только ей и Уайлдеру.

— Боюсь, это еще не конец тьмы, — тихо сказал он.

Дрю пропустила его предупреждение мимо ушей, но оно не ослабило ее духа. Ведь она знала, что, хотя его слова — правда, то, чего они добились сегодня, — беспрецедентная победа, и она навсегда останется с ней.

Измученная, но живая, Дрю и остальные помогали ухаживать за ранеными и заворачивать в саваны тела павших. Ее сердце обливалось кровью за их семьи, за тех, кого они оставили позади. Баледор был одним из погибших. Ее отец сидел у его тела и пил из маленькой фляжки.

— Отец. — У нее заслезились глаза, а грудь сжалась, когда она посмотрела на Баледора, человека, которого знала всю свою жизнь. — Мне очень жаль, — сказала она отцу.

— Не проливай слез по Балу, Дрю, — печально ответил он. — Он был бы рад… Знать, что благодаря ему королевство стало немного светлее.

Она кивнула, не веря, что сможет говорить.

— Ты должна гордиться, дочь. — Голос Фендрана надломился, когда он встал и заключил ее в свои объятия. — Ты вела наш народ к победе. Ты видела, как отомстили за твою мать и братьев.

Дрю не могла вспомнить, когда отец в последний раз обнимал ее, но приняла его объятия без колебаний.

— Спасибо, — пробормотала она.

Тут раздался знакомый крик, и она перевела взгляд на Терренса, который кружил неподалеку.

Оторвавшись от отца, Дрю протянула руку, ожидая, что Терренс на нее навалится. Вскоре его когти мягко обхватили ее предплечье, и он подогнул крылья, предлагая ей свою лапу.

Там был завязан свиток.

Дрю сразу узнала неровный почерк Адриенны и дрожащими руками развернула пергамент.

Мы все в безопасности. Миссия прошла успешно.

Перегруппируйтесь на полпути между лагерем и полем.

Да пребудет с вами удача. (Хотя сначала он здорово повеселился со мной).

Дрю вздохнула с облегчением и отправила приказ Адриенны по цепочке. Все устали, но никто не хотел больше оставаться среди руин.

Через час, позаботившись о раненых и укутав мертвых в саваны, они выехали навстречу своему генералу.

Адриенна не зря выбрала место встречи на полпути. В предвкушении битвы Дрю не замечала домиков по дороге к полю, но теперь она заметила несколько, разбросанных по лесному массиву. Это была не совсем деревня, а крошечный хутор, возможно, когда-то занятый несколькими семьями, а теперь пустующий.

Дрю спрыгнула с лошади, и через мгновение ее чуть не сшибла с ног Адриенна.

— Ты сделала это, — воскликнула ее подруга, едва не выжав из нее все силы. — Ты, черт возьми, сделала это.

— Мы все сделали, — ответила Др., не в силах сдержать ухмылку, расплывающуюся по ее лицу, когда она взглянула на Талемира, который одним быстрым движением сошел с коня. Он улыбался, и от этого зрелища у нее заныли колени.

Но она снова повернулась к Адриенне.

— А ты? Все хорошо?

Адриенна похлопала ее по плечу, подталкивая Дрю к небольшой группе, собравшейся вокруг костра.

— Лучше, чем хорошо.

В группе было около дюжины человек, может, больше, и некоторых из них Дрю узнала еще в крепости в Кирауне. У некоторых из них были крылья, как у Талемира и Гуса, а от других исходили слабые тени. Они выглядели усталыми, но целыми.

— Приятно, что ты наконец-то присоединилась к нам, Дрю Эммерсон, — произнес знакомый голос.

— Дратос, — вздохнула Дрю, шагнул вперед и пожал рейнджеру руку. — Рада тебя видеть.

Черные крылья были убраны за спину, но он по-волчьи ухмылялся, целуя ее костяшки.

— Спасибо тебе за то, что ты сделала в логове, за то, что сражалась за нас. — В его словах прозвучало неожиданное почтение. — Мы в большом долгу перед тобой.

Тепло разлилось по телу Дрю, когда Талемир приблизился.

Дратос поднял голову, его глаза сузились при виде Боевого Меча.

— Ты… — произнес он с рычанием в голосе. — Ты тот, кого называют Принцем Сердец… Ты убил бы моего младшего кузена. Ты убил бы всех нас.

Талемир не покраснел, но с сожалением склонил голову.

— Я бы убил, и за это мне жаль.

Крылатый рейнджер поднял бровь и отпил глоток чего-то из фляги.

— Может, в следующий раз проверить все более тщательно…?

— Я думал, вы потерялись во тьме.

— Состояние фуги¹², Боевой Меч. Какое-то время не могли ни черта делать. Разве ты не испытал то же самое, когда…

Талемир застыл рядом с Дрю.

— Я… я сожалею.

Дратос, казалось, раздумывал, стоит ли ему продолжать ругать человека, который только что помог победить теневых рейфов.

В конце концов он отсалютовал Талемиру, осушив остатки фляги и критически оглядев его.

— Знаешь… мне кажется, что мои крылья больше твоих…

Талемир рассмеялся.

— Чертовски маловероятно.

Но Дрю уже оттаскивал его.

После воссоединения войск началось празднование, которое продолжалось до самой ночи. Быстро умывшись в ближайшем ручье, Дрю подняла тост за фурий вместе со своими людьми. Она пела и танцевала вместе с ними у костров и наедалась до отвала олениной, которую Уайлдер убил для них в лесу. Но проходили часы, и она поняла, что больше не может себе отказывать. На протяжении всего праздника что-то еще звало ее, игривая тьма, лента силы, связывающая ее с Боевым мечом, который терпеливо стоял на окраине лагеря.

Талемир ждал.

Дрю вложила свою руку в его и потянула его за собой, в сад, который она обнаружила ранее у одного из домиков.

— Я хочу показать тебе кое-что. — Сердце ее уже забилось сильнее.

Она повела его по заросшей тропинке во двор, огороженный забором, безмолвно держа наготове боевой меч.

Перед розовым кустом она остановилась и указала на цветок, распустившийся среди колючек.

Роза, черная как ночь.

— Моя мать всегда предпочитала голубой жасмин и солнечные орхидеи, — тихо сказала она.

Талемир уставился на нее.

— Но эти всегда были моими любимыми. Их называют полуночными розами. У них самые темные лепестки во всех срединных мирах.

— Неужели…? — вздохнул Талемир.

Дрю прижалась к нему всем телом, наконец-то задав мучивший ее вопрос.

— Вернешься ли ты в Тезмарр после того, как эта битва будет выиграна? — Страх затаился в ее груди, ведь она знала, что он — человек чести, человек долга, Боевой Меч гильдии до конца, независимо от крыльев и темной магии в его жилах.

Но Талемир покачал головой.

— Нет, — прошептал он ей в губы. — Мое место — рядом с тобой. Сейчас и всегда.

На глаза Дрю навернулись слезы, и она глубоко поцеловала его.

— Тогда люби меня, — приказала она ему. — Люби меня в своей теневой форме.

Талемир моргнул, словно только что осознав, о чем она его просит.

— Ты уверена? Я могу сделать так, что крылья исчезнут…

— Нет. — Никогда еще Дрю не была так уверена в чем-либо. Она провела руками по его груди, и его кожа потеплела от ее прикосновений. — Я хочу знать и любить каждую твою сторону, светлую и темную.

Грудь Талемира вздымалась, когда он делал вдох.

— Тогда тебе лучше держаться, Дикий Огонь.

Он подхватил ее на руки и пинком распахнул дверь коттеджа.

Когда они вошли в дом, она первым делом поняла, что он был здесь раньше. Она отметила отсутствие пыли и опрятность маленького помещения. Здесь не было того разграбленного хаоса, который она ожидала увидеть. Дрю повернулась к нему с вопросом на устах.

Редкий румянец залил щеки Талемира.

— Я подумал, что мы заслуживаем большего, чем какая-то старая обветшалая хижина… И что дворянка в тебе может оценить свежие простыни…

Потрясенная до глубины души, Дрю поцеловала его.

Поцеловав ее в ответ, Талемир захлопнул за ними дверь и прижал ее к ближайшей стене, обхватив ногами за талию, бережно держась за крылья.

— Ты не хочешь воспользоваться кроватью, после того как так заботился о ней? — прошептала она ему в губы.

— Всему свое время, — ответил он, отстраняясь, чтобы оставить дорожку поцелуев на ее шее.

Желание и без того бурлило в ней, но когда Талемир обнажил когти и рассек переднюю часть ее рубашки и бандо, она воспламенилась.

Талемир прочертил линию от горла, между грудей и до пупка. Соски Дрю затвердели, дыхание участилось, когда крылатый Боевой меч впился в нее взглядом, пьянящим и завораживающим.

Талемир наклонил голову и взял в рот один из ее сосков, сильно посасывая и прикусывая, чтобы смешать удовольствие и боль.

Ее голова откинулась назад и ударилась о стену. Она уже была мокрой, уже так сильно хотела его. Ей нужно было снять штаны; ей нужно было снять его штаны. Извиваясь, она попыталась спуститься, но Талемир крепко держал ее, не закончив исследовать ее торс зубами, языком и руками. Она выгибалась в каждой точке соприкосновения, в каждой унции трения между ними, предвкушая и страстно желая его.

Рубашка свисала полосами с плеч, и Дрю погрузила пальцы в мягкие волосы Талемира, пока он сжимал ее груди и щипал ноющие соски.

Она задыхалась. Этого было и слишком много, и недостаточно.

Наконец он отпустил ее, но не отнес на кровать. Он повернул ее так, что ее спина прижалась к его груди. Он стянул с нее остатки рубашки и грубо сорвал штаны, вызвав у нее возглас удивления.

— Боже, как ты прекрасна, — пробормотал он, одной рукой держа ее за горло, а другой обводя ее изгибы. Зайдя сзади, он раздвинул ее ноги, и хрустящий воздух потянулся именно туда, куда она хотела.

Дрю застонала от разочарования. Ее руки вслепую принялись за его брюки, поглаживая толстую выпуклость, упирающуюся ей в спину.

Ей удалось расстегнуть пуговицы, просунуть руку…

Глубокий стон вырвался у нее, и она забыла о том, что делает, когда пальцы Талемира заскользили по ее центру, скользя по влажной коже.

Его хватка на ее горле усилилась, и он легкими круговыми движениями стал дразнить ее клитор.

Дрю затрясла бедрами, требуя большего.

Медленно его пальцы погрузились в нее.

— Черт, — закричала она, раздвигая себя шире, уже отчаянно желая освободиться.

— Мы сделаем это… — пробормотал он во влажную ложбинку ее шеи, неторопливо вынимая пальцы из нее, а затем снова вводя их в нее. Темп был ужасающе медленным, каждый удар — долгим и смакующим.

— Тал… — задыхалась она, потянувшись сзади, чтобы освободить его член из брюк. Его разгоряченная длина уперлась в изгиб ее спины. Она боролась с ним, пытаясь наклониться, чтобы выровнять его.

— Кто-то сегодня нетерпелив. — Он издал злобный смешок, загибая пальцы, вызвав у нее отчаянный стон, а его зубы впились в ее горло. — Я собирался не торопиться… Медленно изучить каждый твой дюйм… Но, как я вижу, тебе это не нравится…

Она снова задвигала бедрами, желая — нет, нуждаясь в том, чтобы почувствовать его внутри себя.

Талемир стянул с себя штаны, сбившиеся на лодыжках, и подтолкнул ее к кровати.

Она повернулась к нему лицом, изучая яркое зеленое кольцо вокруг лесных глаз, его волосы, прилипшие к влажному затылку… Когда задние части ее бедер коснулись матраса, ее взгляд скользнул по его резному телу, открывая великолепный вид на его член, толстый, длинный и готовый для нее.

Талемир одарил ее темной, восхитительной улыбкой, а затем толкнул на кровать.

Матрас опустился вокруг нее, и он забрался между ее ног, его крылья мощно развевались за спиной при виде ее обнаженной и мокрой.

На мгновение он приостановился, словно ему нравилось мучить ее, словно он хотел оставить ее задыхающейся и жаждущей. Но затем он обхватил ее бедра и раздвинул их еще шире, чтобы обдуть прохладным потоком воздуха ее ноющую сердцевину. Он безжалостно дразнил ее, надавливая, но не до конца проникая пальцами внутрь.

— Талемир, — крикнула она, и в ней зародилась тоска.

— Не знаю, что мне нравится больше, — пробормотал он, опускаясь перед ней на колени и приникая к ее губам. — Когда ты произносишь мое имя как проклятие… — Он сомкнул губы над ее губами, нежно посасывая ее клитор, дразня, только чтобы отстраниться. — Или когда ты произносишь его как молитву…

— Талемир… — Ее голос был низким и хриплым, полным предупреждения.

Злобно ухмыляясь, Боевой Меч оглядел ее в дымке похоти и, наконец, обхватил свой член и пристроил его к ней.

Внутри Дрю вспыхнула потребность, нацелившись на то место, которое жаждало его.

— Я люблю тебя, — почти беззвучно сказала она ему.

От Талемира исходили тени, ленты оникса обвились вокруг ее запястий и скрепили их над головой. Ее спина выгнулась дугой, груди вздымались и просили прикосновения.

— Я тоже тебя люблю. — Он приподнял ее бедра и одним толчком вошел в нее.

Ее руки все еще были зажаты под его тенью, и Дрю выгнулась дугой, когда наслаждение взорвалось в ней, а все ее тело внезапно расплавилось.

Талемир погрузился в нее, и она потеряла всякое чувство сдержанности и приличия. Он освободил ее запястья, и она застонала, сжимая груди почти до боли, а затем впилась ногтями в его мускулистую спину.

Талемир трахал ее долго, жестко и глубоко, и каждое движение вызывало у нее отчаянные крики. С каждым его ударом внутри нее нарастало все более и более пьянящее давление, а вместе с ним и прилив эмоций.

Боги, этот мужчина…

Тени плясали по ее извивающемуся телу, пока он трахал ее, пока она ощущала каждый его дюйм.

Дрю качалась на нем, требуя все больше и больше, пока их тела не покрылись испариной, а Талемир не навис над ней, впиваясь в ее рот диким поцелуем.

— Кончи, Дикий Огонь, — приказал он, его голос был густым от желания.

На кончиках его пальцев появились когти, и он провел ими по ее чувствительной груди, движения его становились все жестче, грубее.

Внезапно наступила кульминация, и Дрю вскочила на ноги, испытывая почти невыносимое наслаждение. Она громко вскрикнула, вцепилась в простыни, выгнулась дугой и вцепилась в Талемира, сжимая его в объятиях.

Талемир застонал и рухнул на нее сверху, содрогаясь от собственного оргазма, разливающегося внутри нее.

На мгновение они так и остались, задыхаясь.

— Боги, — пробормотал Талемир, целуя ее разбитые губы и выходя из нее.

Дрю не позволила ему уйти далеко, переплетя ноги с его ногами — потребность быть рядом все еще была такой грубой и первобытной.

Он перекатился на бок, закрывая их своими крыльями. Она залюбовалась ими: красно-черные перепонки были такими мягкими и в то же время прочными.

Талемир рассмеялся, слегка проведя по ней пальцем.

— Кто бы мог подумать, что это проклятие принесет такую пользу?

— Ты не проклят, — сказала ему Дрю, ее голос был тихим и серьезным. Она уже некоторое время размышляла над этим вопросом. — Ты тронут тенью…

Талемир замер рядом с ней.

— Тьма забрала у меня многое… — Дрю крепко поцеловала его, желание уже пробуждалось внутри. — Но она же подарила мне тебя.

34. ТАЛЕМИР

Талемир не мог насытиться ею. Он брал Дрю еще дважды за ночь и еще раз утром, его потребность в ней была неутолимой, а любовь к ней — непередаваемой. В постели с ней, в лучах раннего солнца, проникающих сквозь разбитые окна, он чувствовал себя невесомым. Единственное, к чему он был привязан, — это она.

Они пометили друг друга зубами, ногтями, а в его случае — когтями. Но истинные метки были гораздо глубже. Дрю пометила саму его душу.

Прижимая ее к груди и обхватив крыльями, он не хотел двигаться, не хотел замечать окружающий мир. Но вдалеке слышался шум оживающего после празднеств лагеря, и он знал, что пройдет совсем немного времени, прежде чем кто-нибудь придет их искать.

Талемир поцеловал макушку Дрю, вдыхая ее сиренево-огненный аромат. И тут он понял, что она пахнет полями Делмира, домом. Она придвинулась ближе, ее рука уже уплывала на юг.

Он осторожно поймал ее за запястье.

— Как бы я ни хотел снова трахнуть тебя, Дикий Огонь, боюсь, время уже не на нашей стороне.

— Мы можем поторопиться, — прошептала она, прижимаясь к его горячей коже, и эти слова возбудили его член.

— Я оскорблен тем, что ты так думаешь, — проворчал Талемир, беря ее за подбородок и поднимая ее лицо к своему.

Дрю рассмеялась и поцеловала его, а ее рука вырвалась из его хватки и обвилась вокруг его эрекции.

Не зная, что сможет ей отказать, Талемир с радостью согласился, закинул руку за голову и лениво улыбнулся.

— Тогда делай все, что в твоих силах.

Дрю покорно согласилась, накрыв его ладонь своей и вызвав у него стон.

Как могло случиться, что она так сильно контролировала его? Как он мог так скоро снова захотеть ее?

Но обнаженная лисица лишь улыбнулась и переместила свой вес так, чтобы оказаться на нем. Она опустилась на него одним мучительно медленным движением.

— Черт, — простонал он. Ее скользкое тепло опьяняло.

Она приподнялась, нависая над головкой его члена так, что он едва не выскользнул из нее целиком, и снова опустилась на него, насаживаясь на него жестко и быстро.

Удовольствие пронеслось по всему телу, поднимаясь от яиц и перекатываясь по стволу.

— Фурии, спасите меня, — пробормотал он, наблюдая за ее движениями и подпрыгивающими грудями. Каждое движение посылало пьянящий импульс желания по его члену, каждое движение омрачало все его тело вожделением к ней.

Дрю выглядела злобно самодовольной, когда он пытался войти в нее, а она прижимала его к себе, медленно насаживаясь на него.

В эту игру могут играть двое. Талемир легко вывернулся из ее хватки и прижал большой палец к чувствительному месту, обводя ее клитор с таким давлением, которое, как он знал, ей нравилось, вызывая стон из глубины ее души.

Она выгнулась навстречу ему, ее внутренние стенки сжались вокруг него в ответ, и он поклялся, смутно задаваясь вопросом, кто из них первым сдастся.

Она. Это должна быть она.

Одним быстрым, сильным движением он перевернул их так, что оказался сверху, а затем перекатил ее на живот, целуя вдоль позвоночника и обводя кончиками пальцев контур ее спины.

— На четвереньки, — приказал он ей.

Задыхаясь, Дрю выполнила его просьбу. Встав перед ним на четвереньки, она предстала перед ним раскрасневшаяся, влажная и великолепная. Он никогда не видел более прекрасного зрелища.

А когда он вошел в нее, то увидел звезды.

Он, как развязанный мужчина, ворвался в нее и потянулся, чтобы ущипнуть ее затвердевшие соски, все еще чувствительные после прошедшей ночи. Дрю оттолкнулась от него, выгнув спину, позволяя ему проникнуть глубже.

Талемир едва не кончил.

Но он отпрянул от края пропасти. Он еще не закончил с ней. Он притянул ее к себе так, что ее позвоночник оказался вровень с его грудью, и его пальцы снова нашли ее клитор, кружась вокруг него, пока ее дыхание не стало прерывистым, и она вырвала руку, обхватив его за шею, требуя большего.

— Тал, — вскрикнула она.

Все ее тело задрожало в его руках, и она снова застонала, на этот раз отпустив весь контроль, встречая каждый его толчок обратным толчком.

И только когда он выжал из нее последнюю каплю желания, только когда она полувсхлипывала от удовольствия в его объятиях, он позволил своей собственной кульминации прорваться через него.

Он кончил с прерывистым криком, крепко прижимая к себе Дрю и кончая в нее с рваным вздохом.

— Черт, — пробормотал он, прижимаясь к ее покрытой потом спине, и в глазах у него поплыли пятна.

Они рухнули на кровать, спутав конечности.

— Ты что-то говорил о том, что у нас недостаточно времени? — пробормотала Дрю.

— Я рад, что ты доказала, что я ошибался, — пропыхтел Талемир.

Некоторое время они лежали, переводя дыхание, и Дрю нежно поглаживала внешнюю сторону одного из его крыльев. В конце концов, когда пульс стал относительно ровным, Талемир приподнялся на локте и посмотрел на нее.

Ее кожа все еще была раскрасневшейся, пики грудей вздымались и опускались, а взгляд был прикрыт от удовольствия.

— Да, Боевой Меч?

Талемир улыбнулся.

— Прежде чем ты набросилась на меня, я хотел спросить, какие у нас теперь планы. Остальные уже собирают вещи… Что ты собираешься делать?

На лице Дрю появилось серьезное выражение, и она со стоном поднялась с кровати, обшаривая коттедж в поисках своей испорченной одежды.

— Я принес твою сумку. — Талемир указал на угол комнаты. — Я убедился, что у тебя там есть запасная одежда.

Дрю взяла сумку и порылась в ней.

— Спасибо. — Найдя рубашку, она стянула ее через голову, хотя та ничуть не скрывала ни сосков, ни прекрасных голых ног.

— Вчера поле было полностью уничтожено… — медленно произнесла она, проведя рукой по волосам. — Единственное наше оружие против рейфов…

Талемир кивнул.

— Я знаю.

— Значит, нам нужно пересадить. Собери все остатки корней и семян с места происшествия, а также орхидеи, которые ты нам привез, и пересади их в разных местах Наарвы, отправь их в надежные места по всем королевствам. Пусть пока что рейфы ушли, но они вернутся. И когда они вернутся, нам и всему остальному среднеземью нужно быть готовыми.

— Согласен.

Он наблюдал, как Дрю натягивает одежду и заплетает волосы в косу.

— Кроме того, есть еще двадцать тронутых тенью людей, которым понадобится защита и помощь…

— Гус и остальные… — тихо сказал Талемир. — Их ведь не примут в оплоте в Кирауне, верно?

Дрю печально покачала головой.

— Нет.

— Так куда же мы их отвезем? — Он ясно дал понять, что последует за ней куда угодно.

— На восточном острове Наарва есть старый университет. Он может стать подходящим местом для нас, пока мы знакомимся с другими людьми, тронутыми тенью, пока мы перестраиваемся для того, что нас ждет впереди.

Наконец Талемир спустил ноги с кровати и встал.

Дрю оценивающе посмотрела на него.

— Не смотри на меня так, иначе мы никогда не покинем этот домик.

— Принято к сведению, — усмехнулась она и бросила ему одежду.

Талемир натянул штаны и, пряча крылья, натянул рубашку, стараясь привести себя в приличный вид. Как бы ему ни хотелось уезжать, перед отъездом нужно было переговорить с несколькими людьми.

На пороге дома он притянул Дрю к себе и крепко поцеловал, пообещав, что позже между ними будет еще больше разврата, а затем отправился на поиски Уайлдера.

Его протеже ухаживал за лошадьми, выглядел беспокойным и готовым к отъезду.

— Вот ты где! — сказал он, заметив Талемира. — Мы как раз собирались отправиться…

Он оборвал себя, ясно прочитав выражение лица Талемира.

Плечи Уайлдера поникли.

— Ты ведь не вернешься?

— Нет, — ответил Талемир, чувство вины сжимало его сердце.

— Почему?

— Ты знаешь, почему… — рискнул Талемир.

— Из-за Дрю?

— Из-за многих вещей, Уайлдер.

Мышцы на челюсти Уайлдера дернулись.

— Сначала ты хранишь от меня секреты, а теперь еще и это?

— Однажды ты поймешь.

— Пойму, что нарушаешь клятву Боевого Меча? Что покидаешь Тезмарр?

— Тезмарр не принял бы меня, не такой, какая я сейчас. Ты это знаешь.

— Фарисса знала, — огрызнулся Уайлдер.

— Фарисса — единственная в своем роде. Я больше не принадлежу к гильдии, я среди тех, кого коснулась тень.

— Нет. Ты можешь скрыть это. Гильдия никогда не должна узнать. Ты не можешь сказать, кто ты, глядя на тебя сейчас…

— Я не хочу скрывать, кто я, Уайлдер, — мягко сказал Талемир. — Больше не хочу. Это мой выбор и только мой. Я покидаю гильдию ради великой цели — людям, тронутым тенью, нужен лидер, нужна помощь. Возможно, настанет день, когда и мы понадобимся вам.

Уайлдер сжал кулаки, одна его рука легла на эфес меча.

— Ты снова собираешься сражаться со мной? — спросил Талемир, сохраняя спокойствие в голосе. — Я уже доказал тебе, что ты не готов, почти не готов к тому, чтобы превзойти меня.

Губы Уайлдера скривились от гнева, но он не потянулся за клинком.

— Ты ожидаешь, что я сохраню это — тебя и других полукровок — в тайне от Тезмарра?

— Да, — просто ответил Талемир. — Гильдия призовет к нашей смерти, не понимая нас. Ты лжешь, если говоришь обратное.

— Значит, все так просто, да? Какого черта мне говорить им, что с тобой случилось?

Талемир вздохнул, мельком взглянув на Дрю через лагерь.

— Скажи им, что я нашел себе жену.

Уайлдер поклялся.

— А как же я? Ты бросишь своего ученика?

Талемир грустно улыбнулся.

— Ты уже давно не мой ученик, брат мой. — Он потянулся к драгоценному камню, висевшему у него на шее, и освободил его, закрыв тем самым брешь между собой и своим протеже, и вложил его в ладонь Уайлдера. — Обещаю, однажды ты все поймешь. И когда поймешь, ты будешь знать, кому отдать это.

— Я никогда не прощу тебе этого, — прорычал Уайлдер.

— Но ты простишь, — мягко сказал ему Талемир. — Пока же твоя цель ясна.

Уайлдер мрачно усмехнулся.

— Да пошел ты!

Но Талемир схватил его за плечо.

— В Тезмарре не все так, как кажется. Ты знаешь это до мозга костей. Ты понял это после разговора с наарвийцами. Ты заметил, что твой призыв о помощи остался без ответа? Не было никаких признаков нашего братства. Сохрани в тайне нынешнее состояние этого королевства, — сказал он. — Для внешнего мира Наарва должна выглядеть так же, как и в последний год или около того: заросшее королевство-призрак, если бы не его кузница.

— Я не подчиняюсь твоим приказам, — прошипел Уайлдер. — Ты больше не Боевой Меч, не мой брат.

— Со временем твой гнев на меня утихнет, Уайлдер, — заверил его Талемир. — Но сейчас тебе нужно идти дальше. Ты должен охотиться на жнецов. Вот… — Он вложил в руки Уайлдера небольшой пузырек с экстрактом. — Это последнее. Обработайте им свои мечи. Мы постараемся сделать еще.

Положив флакон в карман, Уайлдер покачал головой и сел на лошадь.

— Пошел ты, Тал, — повторил он и поскакал к горизонту.

Неподалеку раздался негромкий свист, и Талемир обернулся, чтобы увидеть кузена Гуса — Дратоса, полурейфа-полурейнджера, который смотрел ему вслед с озадаченным выражением лица.

— Все прошло хорошо…

Но в его словах не было ничего злого, только жалость.

— Будем надеяться, что следующий разговор пройдет лучше, — ответил Талемир, проводя пальцами по волосам.

К его удивлению, Дратос опустился на ступеньку рядом с ним.

— Значит, между нами нет никаких обид? — неуверенно спросил Талемир.

— Если ты достаточно хорош для Дрю и Адриенны, то и для меня тоже. Я слышал, ты нравишься даже проклятой птице.

Талемир рассмеялся.

— Ну, как мне сказали, он должен быть хорошим знатоком характера.

Но Дратос все еще смотрел вслед Уайлдеру.

— Если это имеет значение… я думаю, ты поступил правильно.

Талемир бросил на него благодарный взгляд.

— Надеюсь, что так.

Спустя некоторое время Талемир стоял лицом к лицу с Фендраном Эммерсоном, изо всех сил стараясь не переминаться с ноги на ногу. По его мнению, это было устаревшее понятие, но наарвийцы, с которыми он общался, все еще уважали эту традицию.

Но прежде чем Талемир успел открыть рот, Фендран крепко схватил его за руку.

— Моя дочь уже давно не нуждается ни в моем разрешении, ни в благословении, и я не буду настолько глуп, чтобы пытаться навязать ей что-либо, — заявил он, и голос его стал хриплым. — Но если уж на то пошло, Боевой Меч, — тронутый тенью или нет, ты делаешь ее счастливой, а это все, чего может просить отец.

Сердце Талемира сжалось — и от вспышки Уайлдера, и от доброты Фендрана, но еще больше — от надежды, которая теперь там теплилась. Тени на Наарве на время исчезли, и у него и таких, как он, появилось будущее.

Он смотрел, как Дрю со слезами на глазах прощается с Адриенной и ее отцом, а Гус неуклюже падает с лошади — крылья все еще мешали ему держать равновесие. К счастью, он присоединялся к их компании на пути к старому университету, и у него будет достаточно времени, чтобы научить мальчика двигаться вместе с ними, а не против них.

Когда компания наконец разделилась, к нему подошла Дрю, в ее глазах блестели слезы, но и счастье тоже.

Талемир взял у нее поводья и с благодарной улыбкой передал их и свои собственные Дратосу.

— Что ты делаешь? — спросила Дрю. — Мы собираемся уезжать…?

Талемир усмехнулся, стягивая через голову рубашку и продевая ее в петлю на поясе.

Дрю покраснел. — Э-э… Как бы я ни наслаждался видом, сейчас…

— Я подумал, что ты захочешь пойти впереди группы, — сказал он, призывая свои крылья. Они пронзили мышцы его спины, но на этот раз боли не было.

Они гордо распахнулись за его спиной.

Помедлив, Дрю улыбнулась ему.

— Ты хочешь полететь…? — Она удивленно уставилась на него.

Талемир поднял ее на руки и поцеловал в губы.

— С тобой? Всегда.

Он подтянул колени и запустил их в небо, вызвав у Дрю визг восторга, и она прижалась к нему, ухмыляясь от уха до уха. Хрустящий воздух овевал их кожу и путался в волосах, белые облака были так близко, что их можно было потрогать.

— Держись крепче, Дикий Огонь, — прошептал Талемир.

И вместе они полетели на восток, к новому дому, новому будущему, новой надежде.

ЭПИЛОГ. ТАЛЕМИР

Шесть месяцев спустя…

На острове к северо-востоку от павшего королевства Наарва цвели голубой жасмин, солнечные орхидеи и полуночные розы. Спрятанный среди лиан университет, пришедший в упадок, медленно восстанавливался, но с наступлением вечера работы прекращались, освобождая место для чего-то другого.

Талемир Старлинг смотрел на четырехугольник, на колонны из песчаника, увитые цветами, на свечи, освещавшие небольшую трибуну в дальнем конце, где его ожидали всего через несколько мгновений. Его грудь вздымалась, когда он оглядывал проход, мягкие тени дрейфовали по нему, как легкие клубы дыма.

— Нервничаешь? — с ухмылкой спросил Дратос. Теневой рейнджер сидел на соседнем оконном карнизе, сложив за спиной крылья, и жевал свою трубку. За последние шесть месяцев он сыграл важную роль в развитии их маленькой колонии и восстановлении университета. Он помогал Талемиру общаться с другими, с теми, кто не так хорошо принимал их тьму. Дратос идеально подходил для этого, ведь он всем сердцем принял свою собственную тьму, и его редко можно было увидеть без крыльев или танцующих вокруг него теней. Но каким бы полезным он ни был, он был еще и занозой в заднице. Он стал называть Талемира «Принцем Теней», а не «Принцем Сердец», и величал себя Дратосом Бессветным.

— Нет, — ответил Талемир, отпив глоток из фляги бывшего рейнджера. Это была чистая правда. Он ждал этого дня с того самого момента, как положил глаз на Дрю Эммерсона.

Но это не означало, что в этом событии не было тонкой, горько-сладкой нотки. Только потому, что Талемиру хотелось, чтобы Уайлдер был рядом с ним. Он не видел и не слышал о своем протеже с момента битвы, и, хотя он никогда бы не признался в этом младшему воину, ему казалось, что в нем пропала частичка его самого.

Ни один из них, давая клятву Боевого Меча, не предполагал, что наступит день, когда они дадут новые обеты, более глубокие и долговечные, чем те, что были даны во время Великого обряда. И было как-то неправильно, что Уайлдер не был здесь свидетелем такого подвига.

Талемиру оставалось лишь утешаться тем, что его бывший ученик, его брат по оружию, теперь идет своим путем и что однажды они, несомненно, встретятся вновь. Он знал, что Уайлдеру Хоторну предстоит сыграть гораздо более значительную роль в судьбе, ожидающей среднеземье.

— Пора, — проворчал Дратос, отбросил трубку в сторону и спрыгнул с уступа, радостно хлопнув Талемира по плечу.

Талемир отразил его ухмылку.

— Наконец-то, — сказал он.

Стоя на маленькой платформе, Талемир смотрел на лица, стоящие перед ним: в груди разливалось тепло, а на глаза наворачивались слезы. Фендран и Адриенна стояли прямо перед ним, сияя в ответ, а Гус, одетый в новенький вязаный джемпер, ухмылялся рядом с Адриенной.

Но чуть поодаль стоял кто-то еще. Кого Талемир никак не ожидал увидеть.

Над всеми возвышался Малик Разрушитель Щитов.

Талемир прижал руку ко рту. Как он вообще здесь оказался? После всего, через что Малику пришлось пройти, путешествие через все королевства было последним, чего Талемир ожидал от него.

По изрезанному шрамами лицу гигантского Боевого Меча текли слезы. Широко улыбаясь, он кивнул Талемиру с другой стороны дороги: у его ног сидела огромная собака и виляла хвостом.

Но вскоре к алтарю донеслись первые ноты арфы, и Талемир уставился на самую прекрасную женщину, которую когда-либо видел.

Весь воздух покинул его легкие.

Навстречу ему шла Дрю, у ее лодыжек клубились тонкие завитки теней, созданные их народом, в платье не традиционного белого, а черного и красного цветов, таких же, как его крылья.

И она выглядела как Королева Ночи.

Платье было сшито из темного кружева и переливающейся ткани, покрывавшей ключицы и облегавшей руки в изящных рукавах. Откровенный вырез подчеркивал грудь, материал затягивался на талии, а затем свободно струился по бедрам и элегантно драпировался вокруг ног, смело разрезая одно бедро, а шлейф тянулся за ней.

Голубые глаза Дрю, как обычно, были подведены углем, но губы она накрасила темно-красным цветом в тон платью, а волосы были заплетены в косу и собраны в царственный пучок на затылке, украшенный цветами.

Только когда она подошла к нему на подиум, Талемир вздохнул.

Дрю улыбнулась.

— Здравствуй, Боевой Меч.

— Здравствуй, Дикий Огонь, — пробормотал он, сжимая ее руки в своих.

На глазах у друзей и родных, среди цветов и нежных теней, Талемир Старлинг и Дрю Эммерсон обменялись клятвами.

Любовь была языком немногословным, более древним, чем человечество, более древним, чем древняя сила, пульсирующая в венах Талемира, но он понимал этот язык досконально благодаря женщине, стоящей перед ним, — его жене.

По щеке Талемира скатилась одна слезинка, и Дрю смахнула ее поцелуем, в ее глазах тоже блестели слезы.

Церемония была короткой и простой, обещания между ними выразились в серебряных кольцах, которыми они обменялись, и в первом поцелуе, который они разделили как муж и жена.

Жена… Это слово прозвучало в Талемире как колокол, когда небольшая толпа собралась вокруг них, обнимая их, целуя их залитые слезами щеки и пожимая им руки.

Дрю Эммерсон была его женой…

Празднование продолжалось до глубокой ночи. Они танцевали, пили и смеялись вместе со своим народом, со своей семьей. Когда Талемир обнял Малика и попытался представить Дрю своему старшему другу, слова не шли у него с языка, а по лицу текли слезы. Гигант, бывший Боевой Меч, просто улыбнулся Дрю и заключил ее в медвежьи объятия. Если бы только Уайлдер был там, чтобы увидеть это.

Талемиру показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он смог отвести Дрю в сторону. Ее лицо раскраснелось, а глаза светились радостью.

— Вот ты где, муж, — сказала она, прижимаясь поцелуем к его губам.

— А вот и ты, жена, — улыбнулся он в ответ на пышный изгиб ее губ. — Могу я увезти тебя куда-нибудь?

— Пожалуйста, — прошептала она.

Талемир подхватил ее на руки, и ткань ее платья взметнулась, когда он освободил свои крылья и запустил их в ночное небо, где вокруг них перемигивались звезды.

Он отнес ее в уединенное место в горах, которое готовил несколько часов до этого дня. Он рассыпал лепестки полуночных роз, расставил десятки свечей и приготовил корзину с вином и едой. Он также приготовил импровизированную кровать из одеял и подушек, зная, что после всех празднеств они захотят побыть наедине вдвоем.

— Это прекрасно, Тал, — прошептала Дрю, когда он ловко приземлился и усадил ее на землю.

— И ты тоже, — ответил он, держа ее на расстоянии вытянутой руки, чтобы как следует рассмотреть. Она была просто сногсшибательна. — Я никогда раньше не видел тебя в платье, — пробормотал он.

Дрю лукаво улыбнулась.

— Нет, не видел… Что скажешь?

Помедлив, он улыбнулся ей в ответ, распознав блеск в ее глазах.

— Ты выглядишь… невероятно. Ты всегда выглядишь невероятно. Но это…

— Да?

Он сжал в кулаке слой ее юбки.

— Мне нравится оно за доступность.

Дрю рассмеялась.

— Адриенна обшарила все разрушенные поместья Наарвы, чтобы найти это платье. Она разыскала швею и дюжину раз посылала Терренса туда-сюда, чтобы снять с меня мерки, — и все это для того, чтобы ты оценил его «доступность»?

— Я простой человек.

— Это не то слово, которое я бы использовала, — сказала она, проводя кончиками пальцев по его груди.

В его жилах забурлил огонь.

— Тогда какие слова ты считаешь подходящими, жена? — полурычал он.

Прикосновение Дрю спустилось вниз, к выпуклости его живота и брюк.

Возможно, им не нужны были слова.

Талемир застонал, когда она провела ладонью по ткани, погладив его по длине так сильно, что по нему пробежала волна удовольствия. Но он отдернул руку. Сегодня его жена не будет добиваться своего, по крайней мере поначалу.

Его тело обхватило ее, и он глубоко поцеловал ее, а ее рот приоткрылся, позволяя его языку коснуться ее. На вкус она была как его любимое вино.

Талемир повел ее назад, пока она не оказалась на гребне скалы.

— Подними платье и раздвинь ноги.

Дрю хныкнула, прижавшись к его губам, и этот звук вызвал у него прилив сил. Это была одна из его любимых игр между ними — повелевать ею, пока она не превратится в мольбу, исполненную желания.

Она сделала то, что он просил, задрала юбки на бедрах, и ткань распустилась в ее руках.

Когда он обнаружил под ней обнаженную грудь, в нем вспыхнуло желание. Он благодарно хмыкнул.

— Действительно, доступная…

Талемир опустился на колени и поцеловал каждое из ее бедер.

Дрю задрожала над ним в предвкушении.

— Приятно знать, что книги в библиотеке были познавательными…

Талемир рассмеялся, прижимаясь к ее коже. Среди пыльных полок университета они обнаружили сокровищницу романтических романов, которые теперь лежали стопками у их кровати.

— Я за то, чтобы отдавать должное, Дикий Огонь. Но ты прекрасно знаешь, что это все я. — Талемир лизнул ее прямо по центру, вызвав пьянящий стон. Отлично — именно такой он и хотел видеть свою жену: корчащейся от удовольствия при его прикосновениях.

Он провел языком по ее клитору, и руки Дрю погрузились в его волосы. Это было все, в чем он нуждался. Талемир пировал на ней. Дразня и облизывая, кружась вокруг ее чувствительной части, он довел ее до того, что ее бедра сжались вокруг его головы, а ее крик эхом отдавался в ночи.

Когда она обмякла, он просунул в нее палец, потом два, удивляясь, как в таком узком месте может поместиться его член, твердый и напряженный в штанах. Он двигал пальцами в ритме, который, как он знал, ей нравился, и так, как, по ее словам, заставлял ее видеть звезды.

Талемир поднял голову и увидел, что его жена откинула голову назад к ночному небу, одной рукой сжимая юбки на талии, а другой пощипывая свой сосок, и ее груди вывалились из-под платья.

Он чуть не кончил при виде ее.

Он прижал ее к себе сильнее, сжимая пальцы, облизывая ее.

— Да… — пробормотала она. — Да, Тал.

Когда она произносила его имя таким образом, более мягкая часть его души замирала от чистой радости, потому что это были любовь и похоть, переплетенные самым прекрасным образом.

Талемир трахал ее языком и пальцами, наконец переступив через эту сладкую грань, наслаждаясь силой ее кульминации, ее бедра дрожали у его ушей.

Задыхаясь, Дрю смотрела на него закрытыми глазами. Ее губы разошлись.

— Я люблю тебя, — произнесла она густым голосом.

Талемир улыбнулся и, подхватив ее на руки, уложил на одеяла. Его лисица Дикого огня не стала стягивать юбки, а легла на спину, раздвинув колени. Приглашение.

— Черт, — застонал он от открывшегося вида, его член почти болезненно запульсировал. — Я тоже тебя люблю.

Талемир снял штаны и устроился между ее ног, закинув их себе на плечи так, что ее ступни щекотали его крылья.

Дрю выгнула бедра навстречу ему, готовая к его прикосновению.

Свет свечей позолотил ее, осветив похотливый взгляд, соски и полные груди, свадебное платье на талии и великолепные ноги, согнутые между ними.

Жена, подумал он, захлебываясь эмоциями.

И тут же все мысли вылетели у него из головы, когда Дрю направила его в себя. Она обхватила его, глубоко застонав. Звук вибрировал по его члену и проникал в яйца.

Его глаза расширились от этого ощущения, и он издал низкий, урчащий звук потребности.

Дрю сжала ноги под бедрами, и Талемир погрузился в нее еще глубже, испытывая все больший экстаз, когда он снова и снова делал толчки. За последние несколько месяцев он изучил ее ощущения и формы, узнал, что заставляет ее рыдать от удовольствия, изучил каждую ее часть досконально, но боги… Она была всем, и он был зависим от нее.

Жена Талемира извивалась под ним, а он целовал ее, зажав нижнюю губу между зубами, и входил в нее сильно и глубоко.

У нее перехватило дыхание, и он понял, что она на грани. На этот раз он хотел пойти с ней.

При одной мысли об этом его яйца напряглись, умоляя опустошить их.

И когда он сделал последний толчок, Дрю вскрикнула, все ее тело покраснело и задрожало.

Талемир извергся при виде удовольствия жены, когда она обхватила его член. Его кульминация была безудержной и непринужденной, вокруг них плясала магия теней, и он стонал.

Переведя дыхание, он крепко, до синяков, прижал ее рот к своему.

— Это никогда не кончится, — сказал он ей срывающимся голосом. — Это желание, эта потребность в тебе.

— Хорошо, — задыхаясь, усмехнулась она.

Талемир прижимал жену к себе под звездами, и радость в его груди была совершенно неудержимой, несмотря на все, с чем ему еще предстояло столкнуться в срединных мирах. Но эта ночь и все последующие принадлежали им, им вместе.

Дрю, казалось, почувствовала его мысли.

— Мы женаты, — прошептала она, с благоговением улыбаясь этому слову. — Ты официально мой, Талемир Старлинг.

Талемир рассмеялся, и на его губах зазвучала легкая мелодия, прежде чем он нежно поцеловал Дрю.

— Я был твоим с того момента, как ты поклялся вырезать мое сердце, Дикий Огонь.

КОНЕЦ

Notes

[

←1

]

Оникс — это минерал, халцедоновая разновидность кварца, в котором незначительные по количеству примеси создают плоскопараллельные окрашенные слои.

[

←2

]

Рейф — призрак или призрачный образ кого-либо, особенно видели незадолго до или после их смерти

[

←3

]

Мембранозные крылья — это крылья типичных взрослых форм отряда Diptera (двукрылых).

Они редко редуцированы до чешуек, на них имеется несколько поперечных жилок и умеренное число продольных.

Задние крылья представлены лишь парой тонких рукояткообразных качающихся органов, называемых жужжальцами.

[

←4

]

Вереск (Calluna) — монотипный род цветковых растений семейства Вересковые.

Единственный вид — Вереск обыкновенный (Callúna vulgáris). Используется в качестве декоративного растения и в качестве медоноса.

[

←5

]

Героика — героическое содержание, героическая сторона чего-либо

[

←6

]

Стоик — тот, кто стойко и мужественно переносит жизненные испытания, невзгоды, трудности, противостоит искушениям, соблазнам

[

←7

]

Стоицизм — это твердость и мужество в жизненных испытаниях.

[

←8

]

Плато — это возвышенная плоская или волнистая равнина, расположенная примерно на одном уровне и ограниченная отчётливыми склонами или уступами.

[

←9

]

Дюжина — это мера поштучного счёта однородных предметов, равная 12.

[

←10

]

Вьюк — упакованная поклажа, перевозимая на спине животных

[

←11

]

Маниакальная улыбка — это выражение лица, которое возникает при определённых психических расстройствах.

[

←12

]

Фуга — один из видов диссоциативных расстройств, характеризующихся нарушением психических функций: память, сознание, восприятие, эмоции и личность.