Ублюдок

Глава 2. Цепь отверженных

Только под действием алкоголя Марк кое-как забывал о ненависти к себе и этому миру. В квартире было тише, чем в гробу. Окна он все зашторил. Двери закрыл. Сам валялся на диване в одних трусах, да и те натянул криво впопыхах после душа. Всего полчаса назад от него ушла не самая приличная девка, имени которой он даже не пытался узнать. Они вместе напились, накурились, сделали то, ради чего познакомились, и разошлись. Девушка не торопилась, но Марк ее выпроводил. Ему хотелось побыть одному. В последнее время это редко удавалось.

Работа в компании отца выматывала каждодневным общением с множеством коллег и клиентов. Сам отец требовал от него слишком многого, загружал самой неприятной работой, заставлял отчитываться о каждом шаге, но больше утомлял тем, что ругал за любую оплошность так, будто Марк спускал судьбы мира в унитаз.

И при этом некогда было даже подумать. Постоянно приходилось находиться среди людей. Не то, чтобы он чувствовал себя неловко, просто это мешало ему сосредоточиться на чем-то как будто бы очень важном. Он все время пытался философствовать, а все эти пустые разговоры отнимали кучу времени, не принося никакой пользы. Марк никогда не был душой компании, постоянно оставался в тени, на шумных вечеринках отсиживался в углу, попивая бокал за бокалом настоявшегося виски. Девушки на него особого внимания не обращали, потому что он на них не обращал внимания, предпочитая знакомиться в дешевых клубах с бесплатными девками на одну ночь. Максимум позволял себе несколько свиданий и то ради одного простого действа. Девушек он специально выбирал легкомысленных, простых и глуповатых, будучи убежденным, что после Марины никого полюбить не сможет.

Ее образ гниющей язвой поглощал сердце, заставляя унывать с каждым днем все сильнее и сильнее. Марина с ним практически не общалась в последнее время, словно чувствовала что-то неладное, видимо, догадывалась о его измученной любви. Она ощущала себя с ним неловко и почти никогда не смотрела в глаза. А Игорь всегда был такой беззаботный или только делал вид, но ничего странного не замечал и по-прежнему считал Марка закадычным другом, ни капельки не сомневаясь во взаимности.

Весь вчерашний мучительный день Марку приходилось перебарывать чувство ревности и зависти и как можно более дружелюбно улыбаться имениннику Игорю. Ему казалось, что за день он постарел лет на десять. После таких моральных утруждений парень жаждал грязного секса и чистого виски. Когда все желания исполнились, можно было поваляться на диване в полубредовом состоянии и до бесконечности жалеть себя, виня во всех бедах окружающий мир. Пожалуй, это занятие он любил больше всего.

Даже чтение он не любил так сильно, как себяжаление, хотя мог читать сутки напролет, если попадалась интересная книга. Читал все подряд: и философские трактаты, и учебники по различным дисциплинам, и детективные романы, и научно-фантастические повести, и книжки по саморазвитию, и классику, и публицистику. Не то, чтобы любознательность тянула его к знаниям, просто чтение позволяло отвлечься от обычно мрачных дум и погружало мозг в иную реальность. Однако в последнее время книги он стал разбавлять алкоголем. Хороший виски тоже погружал мозг в иную реальность. И если бы не строгий отец, то Марк бы с удовольствием поселился в каком-нибудь наркопритоне.

Резко прервав его грузные мысли, раздался невыносимо громкий звонок домофона. Парень чуть не упал с дивана, а потом недовольно опустил ноги на холодный паркет и проворчал про себя: «Кого там принесло? Неужели она что-нибудь забыла?».

Но звонила не та, которую он прогнал полчаса назад, а Вера. Марк удивился, но открыл ей дверь. И через несколько минут она вышла из лифта. Девушка не улыбалась и не светилась счастливым излучением, как раньше. Наоборот, она выглядела хмурой, но решительной. Обеими руками, скрестив их на животе, Вера стягивала тонкий хлопковый плащ. На ногах блестели черным лаком высокие сапоги на толстом каблуке. Волосы почему-то были растрепаны, как будто она бежала, но дышала ровно. Она волновалась, дрожала и смотрела отчаянными глазами.

За тот год, который прошел с выпускного, Вера приобрела кое-какой опыт. Сменила пару парней, ни к одному из них так и не проникнувшись даже симпатией. Теперь девушка училась на психологическом факультете и подрабатывала официанткой. И тоже начинала ненавидеть мир. Но Марка забыть не смогла. В основном, она на него обижалась и презирала, а в глубине души мечтала об их совместной счастливой жизни, хотя розовые очки значительно потемнели, став защитой не только от солнца, но и от наивной сентиментальности.

– Что ты здесь делаешь? – грубо спросил Марк, будучи немного рассеянным и как будто немощным, но все-таки понимающим, что происходит.

– В гости пришла. Соскучилась, – с сарказмом ответила Вера, бесцеремонно проходя мимо него в квартиру.

Она вроде бы язвила, но, на самом деле, говорила чистую правду. Она, действительно, соскучилась, потому и пришла, ведь другой возможности повидаться с ним наедине не было. Они редко пересекались на общих вечеринках, как вчера на дне рождения брата, но Марк всегда углублялся в самый дальний угол, чтобы быть недосягаемым, а Вера в присутствии брата не решалась к нему подходить. До вчерашней вечеринки они не виделись полгода. Она истосковалась. Даже думала, что забыла Марка, но как только увидела хмурое лицо с ясными карими глазами и сжатыми бледными губами, утонула в пучине заброшенных чувств. И всю ночь не могла найти себе места, потому и решила явиться сама, причем действовала радикально, не ожидая от себя такой дерзости.

– Зачем? – недовольно спросил Марк, тяжело вздохнув, будто смирился с ее присутствием и своим потерянным одиночеством.

Алкоголь продолжал туманить мышление.

– Ты ведь меня избегаешь постоянно.

– Наверное, на то есть причины, – парень скривил равнодушное лицо в фальшивой улыбке, даже не пытаясь притвориться вежливым.

Вера подняла одну бровь вверх.

– Кроме той, что ты – подонок, есть более уважительные?

– Пожалуй, это основная, – хмыкнул он и плюхнулся в мягкое кресло-мешок, которое валялось на проходе из прихожей в гостиную.

Квартира, несмотря на статус студии и планировку, была большой и просторной. Марк придерживался аскетизма во всем – не только в обустройстве жилища. Широкая прихожая, оборудованная только вешалкой с зеркалом и настенным светильником, сразу приводила гостя в продолговатую кухню-гостиную. Вытянутый стол, больше напоминающий барную стойку, разделял комнату на две зоны. В этом ему помогала сквозная перегородка из множества квадратных полок, расположенных мозаикой на разных уровнях. Некоторые из них украшали стеклянные вазы различных форм и расцветок, остальные пустовали. Дальше стоял длинный складной диван, а вокруг валялось несколько кресел-мешков всех цветов радуги. Затем следовал журнальный столик, который Марк превратил в кухонный. На нем вечно стояли грязные опустошенные тарелки и давно не мытые стаканы и чашки. Крошки от съеденного валялись не только на столике, но и под ним, испачкав искусственную шкуру и упавшие диванные подушки. Всю противоположную от кухни стену занимал стеллаж с книгами. Марк накопил приличную библиотеку. Вера это оценила. Она часто видела его читающим.

Рядом со стеллажом было три двери: две из них, по-видимому, вели к комнатам личной гигиены, а третья – в спальню. На последнюю девушка взглянула кокетливо с надеждой в глазах.

– Ну, здесь тебе бежать некуда, – нахально произнесла она и распахнула плащ, под которым носила только кружевное белье и чулки.

Зрелище взбудоражило Марка. Вера обладала сексуальным телом. Одна бровь непроизвольно потянулась вверх от полученного визуального удовольствия. В трусах начинало набухать, хотя он выплеснул пар всего час назад. Девушка уловила этот момент. Но парень быстро вернул себе хладнокровный вид. Опустив взгляд, он поправил под собой кресло, словно ему стало неловко.

– И что все это значит?

– А то ты не понимаешь? – игриво улыбнулась она.

Вера гордилась тем, что ей удалось его смутить, хоть и совсем чуть-чуть. Марк открыто уставился на ее грудь, презрительно усмехаясь.

– Я должен пасть к твоим ногам после этого? Ты, видимо, слишком переоцениваешь свою красоту.

– И все-таки красоту.

В глазах девушки замаячила вспышка коварства.

– Знал бы твой брат, чем и с кем ты занимаешься, – сказал Марк, переведя взгляд на ее самодовольное лицо, которое тут же сменило выражение на укорительное. – Ладно, раз ты напрашиваешься.

Парень хмыкнул и поднялся с кресла. Приблизившись к девушке, он грубо обнял ее за талию. Кривая торжествующая ухмылка рассекла симметричное лицо. Ему нравилось, что Вера сама предлагает себя унизить и тем самым отомстить Игорю. Грех было не воспользоваться такой возможностью. К тому же, физиологию никто не отменял. Секс с другими девушками больше напоминал физические упражнения, но здесь было что-то еще – тут он получал удовольствие от того, что спит с сестрой ненавистного соперника. Жажда мести возбуждала. Безусловно, это нельзя было сравнить с занятием любовью, чем он никогда не занимался, поскольку любил только Марину, но здесь тоже были чувства. Другие, но чувства.

За этот год Вера научилась некоторым женским и не только премудростям, стала более страстной и гибкой. В ней горело столько огня, что Марк чуть не загорелся сам. Девушка явно сильно по нему скучала. Долго делала минет, не позволяя кончить. Останавливалась почти на пике, с причмокиванием выпуская член пухлыми губами, а затем медленно обводила его языком и снова проглатывала, закрывая глаза. Член от крепкой хватки набухал за секунды и упирался чувствительным концом в гладкое небо, подпихиваемый снизу упругим языком. Марку нравилось трогать ее за волосы во время этого и сжимать их худыми пальцами, чтобы стон не вылетал из груди.

Так и не дав ему кончить, она резко выпустила член изо рта, быстро поднялась и, пользуясь его жесткостью, села сверху грубо, с силой сжав мускулистыми бедрами узкий таз. Медленные покачивающиеся движения и нажим тонких рук на грудь отдавались нервным импульсом по всему телу Марка. Кожа вскипала от каждого прикосновения щекотливых волос, которые свисали ему на живот и ребра. Вера с закрытыми глазами стонала, учащая дыхание, и остро вцеплялась когтями в угловатые плечи. Упругие женские груди покачивались вместе с телом, стукаясь друг от друга. Торчащие соски манили его губы. Он хотел зажать их зубами до боли и сосать, не отрываясь. Хотелось смять круглую мякоть с жадностью, обхватить тонкую талию обеими руками и с силой прижать к себе, чтобы кожей чувствовать тепло и влажность ее тела. Но она не давала ему подняться, давя на плечи. Таз двигался все быстрее. Дыхание становилось громче. Девушка откинула голову назад вместе с волосами и стала неистовой в своей красоте и страсти. Марк медленно прохаживался голодным взглядом по длинной шее, глубоким ямочкам между плечами и ключицей, аппетитной груди и плоскости белого живота, углубившегося из-за выступивших ребер. Ему не хотелось кончать. Слишком притягательным казался вид. Но Вера зверски разошлась и в конце с силой сжала мощные бедра. Из груди вырвался отчаянный стон. Марк не выдержал удовольствия и выплеснул его прямо внутри нее. Девушка обмякла, разжала тиски и уткнулась руками в его грудь, тяжело дыша.

– Не бойся, я на противозачаточных, – успокоила она парня.

Марк смотрел на нее полузакрытыми глазами, все еще жадно и с легкой досадой, что все так быстро закончилось. Он не успел взять ее сзади. В памяти всплывали кадры из палатки. Тогда он был нежен с ней, боясь вызвать у друзей подозрения. Теперь бы он ее отодрал по полной, ударно вонзал бы член в мокрую обволакивающую мякоть, не обращая внимания на крики, чтобы круглые ягодицы стукались о его напряженные бедра и расходились волнами. Он бы их шлепал хлестко и сжимал пальцами, заходя все глубже и глубже. В фантазии он продолжал слышать ее низкие стоны – одних этих звуков хватало, чтобы возбудиться. Но член уже размяк. Два оргазма за два часа для него и так было много. На третий ему никогда не хватало сил.

Все произошло на диване в гостиной. Вера осталась лежать с закрытыми глазами на одной из подушек, а Марк скатился на пол и достал ноутбук, надеясь, что, вымотавшись, она уснула. Ему, наоборот, захотелось поработать. Он чувствовал приятную расслабленность во всем теле, но голова соображала хорошо. Он любил такие моменты. Наверно, это было вдохновение.

Будучи архитектором, он помимо основной работы на отца выполнял заказы на частные дома и коттеджи, бессмысленно надеясь за счет этого добиться хоть какой-нибудь независимости. Марк понимал, что это ни к чему не приведет – отец его так просто не отпустит, но все равно делал, непонятно зачем. На выходные он взялся за проект двухэтажного коттеджа с джакузи. Образ нового дома внезапно предстал в сознании яркими красками. Парень долго ломал голову над фасадом здания, но теперь все стало предельно ясно. Осталось только начертить.

– Сразу работать? – голос Веры пронзил его насквозь, но Марк не подал вида. В своих мыслях он уже остался один в квартире.

Девушка потянула руку к его растрепанным волосам, будто желая схватить и выдрать клок. Но Марк не дал коснуться их, наклонив голову на противоположный бок.

– Да. И я не люблю, когда мне мешают.

– Ладно. Тогда я пойду, пошарюсь в твоем холодильнике.

Она лениво поднялась с дивана и, накинув на себя плащ, отправилась в кухонную часть комнаты. Марк проводил ее озлобленным прищуром. Это сбило его с мысли. Но вскоре образ фасада вернулся в голову, и он продолжил чертить, снова забыв, что Вера хозяйничает на его кухне, гремя посудой и дверцами кухонных шкафов.

Вскоре запахло чем-то жареным и, кажется, вкусным. Аромат лука возбуждал аппетит. Затем комнату стали наполнять запахи мяса и приправ. Закончив, Вера оформила две порции спагетти болоньезе и отнесла на журнальный столик в надежде раздразнить желудок Марка. Парень с любопытством взглянул на тарелки. Одну из них девушка уже опустошала. Другую взглядом предложила ему.

– Приятного, – сказал парень, потянувшись за едой.

Вера с набитым ртом кивнула в знак взаимного пожелания. Ели они молча. Но судя по тому, как быстро Марк уплетал спагетти, блюдо ему понравилось, либо он был очень голоден. Все то время, пока он ел, девушка наблюдала то ли с любовью, то ли с ненавистью. Во всяком случае во взгляде перемешались обида, боль, тоска и нежность – все, что она испытывала весь этот год. Периодически то рыдала, то смеялась неестественно и злобно. У нее случались истерики, которые она устраивала своим парням, потому они от нее оба сбежали, но девушка по этому поводу не печалилась. Вера знала, что легко найдет нового, прекрасно осознавая собственную красоту и возможность этим пользоваться.

Но ей всегда чего-то не хватало. Она как будто бы постоянно была голодна. И радовалась всегда не до конца. Это слышалось даже в низком голосе. Нотка печали часто оттеняла светлое лицо. Даже если она искренне смеялась над какой-нибудь шуткой, в глазах тускнела грусть. Вера, да и все окружающие, настолько привыкли к такому ее состоянию, что уже не замечали. Но, на самом деле, это заметно делало ее взрослее. Еще год назад во всех чертах, манерах и жестах проглядывалась детскость, наивность, веселье, а теперь во всем подмечалась ожесточенность и хандра. В этом они с Марком были похожи. Оба не любимы. Оба злы.

Но в ней все равно продолжала жить надежда. Вера умом понимала, что надеяться не на что. Но душа… Поэтому и сидела теперь на этом диване и смотрела, как возлюбленный уплетает приготовленный ей обед. В этом должно было быть нечто романтичное и приятное, но она чувствовала только глубокую зеленую тоску. Марк ел, как ни в чем не бывало, не обращая на нее внимания, и смотрел в ноутбук. Девушка часто наблюдала за Игорем и Мариной, потому понимала, как ведут себя любящие друг друга люди. Это на них совсем не походило. Она теперь и сама не понимала, зачем приперлась сюда в голом виде, зачем так унизительно отдалась и терпела сейчас его игнорирование. Просто разум порой отключался, и власть над телом захватывали чувства. Дурацкие, заставляющие ее страдать и стыдиться себя, чувства.

Вера захотела разбить что-нибудь, но оглядевшись вокруг, поняла, что здесь и разбить ничего нельзя. Хотя она склонялась к тому, что Марку было бы все равно. Он как будто на все уже наплевал, но больше всего на ее неуклюжую любовь. И переспал он с ней только для того, чтобы отомстить Игорю. Вера единственная догадывалась о его симпатии к Марине. Наверно, потому что только ее и волновала его боль. Всем остальным на него было так же плевать, как ему на нее – порочная цепь отверженных. Но ведь кому-то везло находить друг друга, как Игорю и Марине. У них складывались такие идеальные отношения, которые и в фильмах не показывают. Пожалуй, даже приторные. Вера в таких бы долго не протянула и с горечью осознала, что безразличие Марка научило ее черствости.

– Спасибо, было вкусно, – сказал вдруг парень, по-прежнему не желая поднимать глаз.

Он поставил грязную тарелку на столик к остальным и снова принялся за работу.

– На здоровье, – тоскливо ответила Вера и подставила под голову правый кулак, упершись локтем в спинку дивана.

Поев, Марк слегка расслабился. Работать уже хотелось меньше. Алкоголь почти выветрился из головы. По мере отрезвления он становился все более мрачным и раздраженным. Ему не нравилось присутствие Веры в единственном месте и в единственное время, где и когда он мог побыть один и, наконец, поработать. Не то, чтобы ему очень хотелось строить скучные чертежи однотипных дач. Просто не хотелось общаться с ней. Впрочем, Вера вела себя наилучшим для него образом. Она не пыталась вывести его на разговор по душам и просто молча сидела рядом, думая о чем-то своем. Понять всю причинно-следственную связь ее странного поступка он даже не пытался. Хватало и того, что она сама пришла, доставила ему удовольствие, не доставала пустой болтовней и дала возможность отомстить Игорю. Правда, месть не была полной, пока Игорь об этом не догадывался. Но рассказать обо всем у Марка не хватало смелости, хоть порой и порывало. Это привело бы к разрушительному конфликту. Избавиться от ненавистного соперника он был бы рад, но ведь это означало и конец общению с Мариной. Страх потерять ее навсегда покрывал желание отомстить другу.

Пока Марк делал вид, что очень занят, а на самом деле просто бродил по случайным ссылкам интернета, Вера исследовала квартиру. Она не встретила ни одной фотографии. Стояли фоторамки, но пространство в них занимали заводские стандартные снимки со счастливыми семьями или парами. Видимо, оформлением занимался профессиональный дизайнер, подразумевавший, что жильцам будет приятно распечатать себя довольных на фоне моря и вставить в красивую фоторамку на зависть всем гостям. Но Марк не любил фотографироваться. И дорогих людей у него почти не было.

Вера мало знала о его семье и жизни. Только то, что отец его, влиятельный человек, владел крупным холдингом в строительной сфере. Как и многие обладающие властью люди, он был строг и суров. Брат однажды рассказывал, что отец избил Марка прямо на глазах у друзей, когда они отмечали его девятнадцатилетие, а мачеха молча на это смотрела и даже мускулом не пошевелила. Сам Марк друзьям на отца никогда не жаловался и вообще ни на что не жаловался. У него и друзей было немного. С его характером мало кому удавалось подобраться к нему поближе. И Вере стало еще грустнее, потому что ей ни на что надеяться не оставалось.

Девушка разглядывала диковинную статуэтку, свободно расположившуюся на одной из полок стеллажа, когда открылась входная дверь. На пороге появилась статная фигура в кашемировом пальто с седыми волосами. Мужчина, ухоженный, дорого одетый и подтянутый, смотрел исподлобья на хозяина квартиры. Черно-серые брови сгустились над переносицей. Губы нервно подрагивали в ярости. Девушка замерла от вмиг наполнившего квартиру напряжения и уставилась на непрошенного гостя. Марк резко подскочил с дивана и застыл в страхе. Он был абсолютно гол, весь сжался и сморщился.

– Со шлюхами, значит, развлекаешься, бездарь? – процедил сквозь желтые крупные зубы мужчина, бросив в девушку презрительный взгляд. – Пока я тут твои косяки исправляю. Сколько можно уже?!

– Что случилось, пап? – нервно спросил парень, выпучив глаза в предвкушении ужаса.

У Веры все нутро переплелось в морской узел от холодности взгляда гостя. Он быстро прошел к сыну широкими властными шагами и, бросив под ноги листы с чертежами, остановился в полуметре. Железные глаза впились в растерянное лицо Марка. Тот сжал кулаки.

– Опять не досмотрел, недоумок! – вскрикнул отец. – А я из-за тебя теряю свою репутацию.

Он резко замахнулся тяжелым кулаком и с треском саданул им по тонкому лицу сына, отчего у того кровь брызнула из носа на бежевое пальто мужчины. Парень упал на пол. Вера ахнула и сделала резкий выпад вперед с криком: «Да что вы творите?!». Отец зыркнул на нее небрежно, будто смотрел на пискнувшую в углу мышь, а затем с брезгливостью оттянул борта пальто, недовольно глядя на красные капли. Марк не решался встать, запрокинув голову и закрыв нос ладонью.

– Тупой ублюдок! – с омерзением произнес гость, свысока глядя на голого дрожащего парня под ногами.

Начищенный до блеска ботинок острым носком резко ткнул его под ребра. Мужчина чуть пошатнулся, но быстро выровнялся. Марк заскулил, скрючившись в позе эмбриона, и закашлялся.

– Все дачки свои жалкие чертишь? – спросил отец, глянув на экран ноутбука. – Видимо, это твой максимум, бестолочь.

Он сморщился и резко дернул головой, будто хотел плюнуть, но сдержался. Развернувшись обратно к двери, бросил сыну напоследок:

– Оставь остальное и исправь все быстро. Жду только до девяти.

Листы разлетелись по полу в бессмысленном узоре. Марк сжал один из них тонкими пальцами. Треск плотной бумаги раздробил тишину. Отец через несколько секунд хлопнул дверью громко. Вера очнулась и побежала к парню. Она хотела осмотреть синяки и помочь подняться, но он с силой отпихнул ее, резко вскочил на ноги и закрылся в ванной, оставив после себя изящный кровавый след. Девушка поняла, что лучше уйти.