Глава 21

«Я симулировала почти каждый оргазм, который у меня был, так что я уверена, что смогу притвориться на этом трагическом свидание вслепую».

Себастьян

Не знаю, как я оказался возле дома Джеймсон, на ее улице. На ее лужайке. На крыльце, у входной двери. Но милостью Божьей, Вселенная решила оказать мне услугу, и впервые за все мои студенческие годы, занятия закончились поздним утром.

Тренировка закончилась рано. Мне не нужно работать.

Автобус отправляется поздно.

И вот я стою на крыльце Джеймсон, подняв руку, чтобы постучать.

Я коротко стучу и жду. За дверью слышны приближающиеся шаги, я выпрямляюсь во весь рост, приклеиваю на губы улыбку и жду, пока отопрут замки. Ручка поворачивается. Дверь приоткрывается и появляется легкомысленное хихиканье.

Это не Джеймсон.

Моя улыбка исчезает, но я быстро прихожу в себя.

— Эй, Сидни. Как жизнь?

Я засовываю руки в карманы своей легкой зимней куртки и подпрыгиваю на носках.

— Оз! Привет! — восклицает Сидни, с совершенными светлыми волосами, сиськами и с возбуждением. — Ты получил мое сообщение? Я написала тебе!

Да ни хрена. Десять сообщений, все раздражающие и все без ответа. Я пытаюсь изобразить удивление.

— Ты написала мне! Странно. Мне ничего не приходило.

Ложь, ложь, ложь, и она слетает с моего языка свободно.

Она морщит свое сильно накрашенное лицо в гримасе.

— Серьезно? Черт возьми. Должно быть, что-то не так с моим телефоном. Нужно будет проверить его.

— Да, хорошая мысль. Так что… — я перехожу к делу. — Джеймсон дома?

— Джеймсон?

— У нас не было никаких планов, но я подумал, что мы пойдем в библиотеку или типа того.

Преимущественно или типа того.

Что угодно.

— Ее здесь нет, и я не знаю, когда она вернется, но я свободна. — Сидни застенчиво крутит белокурый завиток и перебрасывает его через плечо. — Пойдем, купим мороженого. Повезло тебе! Будет весело.

Ура, повезло мне.

Я бездействую, размышляя, стоит ли мне пойти за мороженым или нет, пока Сидни проскальзывает внутрь, появляясь через несколько секунд с курткой и сумочкой, как будто все было улажено.

Дерьмо.

Она поворачивается на каблуках, прощается с кем-то в доме, закрывает за собой дверь и выходит на крыльцо.

— Эллисон, мы с Озом идем за мороженым! Если Джеймс вернется, скажи ей, что когда-нибудь мы вернемся! — Или нет, я почти стону.

Потому что меньше всего я хочу, чтобы Джеймсон узнала, что я снова встречался с ее чертовой соседкой. Я ни черта не знаю о женщинах, но знаю, что если она услышит об этом, то у нее создастся неверное представление.

Сидни тащит меня к моему грузовику, грузовику, за который я работал как проклятый и полностью расплатился в прошлом месяце, с восторгом запрыгивая на пассажирское сиденье.

В спешке, чтобы как можно скорее закончить эту встречу с мороженым, я сокращаю время поездки. Заказываю шоколадный рожок с посыпкой. Запихиваю его в себя на ходу. Возвращаюсь в грузовик. Возвращаюсь к дому Джеймсонс невероятной скоростью, в то время пока соседка Джеймсон болтает без остановки рядом со мной.

Трогает мою ногу. Хихикает. Изо всех сил старается быть смешной и вовлечь меня в разговор.

Вместо того, чтобы затягивать нашу поездку, я высаживаю Сидни на ее переднем дворе, прежде чем достичь дна моего мороженного.

Если она и замечает суету, то слишком вежлива, чтобы показать это, и все время улыбается до тех пор, пока мы не останавливаемся перед домом.

— О, смотри! Джеймс вернулась!

О, супер.

Сидни выскакивает прежде, чем я успеваю возразить, открывает водительскую дверцу, дергает меня за руку и вытаскивает наружу.

— Зайди, поздоровайся.

Каждый шаг по дорожке напоминает марш на мою казнь с цементными блоками, прикованными к лодыжкам. В моем животе образуется узел, и я чувствую…

Я пытаюсь точно определить, что я на самом деле чувствую, и… это дерьмо.

Я чувствую себя дерьмово.

Мне плохо.

Мы уже на крыльце, и Сидни входит в парадную дверь, болтая без умолку. Я медлю, ноги приросли к бетонным ступенькам крытого крыльца, не желая идти дальше.

— Ты не войдешь? — спрашивает Сидни. Она придерживает сетчатую дверь открытой, когда замечает, что я не вошел в дом вслед за ней.

Я качаю головой. Отрицательно.

— Мне пора идти.

— Но… — пауза. — Мне позвать Джеймс?

Нет.

— Конечно.

После ее исчезновения, в тускло освещенной гостиной слышны голоса, несколько дверей открываются и закрываются, и появляется…

— Джим.

Она стоит у двери, держась за дверной косяк.

— Привет.

Первое, что я замечаю в Джеймсон, это то, что ее волосы распущены, ниспадают на плечи, немного растрепанные и спутанные, как будто она ехала с опущенными стеклами. Это сексуально.

Во-вторых, я замечаю, что на ней нет ни кардигана, ни свитера, ни кофты, ни жакета. Джинсы облегают ее плавные изгибы бедер, и я не могу не задержать свой взглядна футболке с глубоким V-образным вырезом.

— Привет.

Джеймсон закатывает глаза, на ее хорошеньком личике отражается лишь пассивная агрессия.

— В чем дело?

— Я заходил к тебе раньше.

— Ммм хм.

— Тебя здесь не было.

— Нет. — Она с опаской оглядывает меня с ног до головы. — Я выполняла поручения. Вернулась сразу после твоего ухода. С Сидни.

С Сидни.

С гребаной Сидни.

Боже правый.

Мои руки тут же ныряют в карманы.

— Сегодня у меня было свободное время, и я подумал…

— Купить мороженого?

Да.

— Нет.

— Нет, ты не купил мороженое?

— Да. Да, так и было.

Ее губы растягиваются в грустной улыбке.

— Как мило. Это было приятно?

Я изучаю ее, оценивая настроение. Конечно, она в бешенстве, но спокойная, невозмутимая и собранная Джеймсон меня не обманет. Немного пугает? Да. Одурачит меня? Нет.

Жаль, что я понятия не имею, как действовать, не попадая в неприятности. Она ведь ревнует, да? Вот что это?

Она расстроена и теперь собирается заманить меня в ловушку, чтобы я признался, что уход с ее соседкой по комнате был хреновым шагом.

Черт, черт, черт.

Я действую осторожно.

— Я пришел повидаться с тобой. — Не с твоей долбаной соседкой по комнате, которая, признаюсь, чертовски горяча, но которая меня совершенно не интересует. Даже для быстрого секса. — И, может быть, вытащить тебя куда-нибудь.

Джеймсон широко разводит руками, указывая на открытую дверь.

— И вот я здесь.

— Как я уже сказал, у меня куча времени. Не так много домашней работы, никаких эссе. — Я шаркаю ногами на крыльце. — Тренировка закончилась рано. Наш автобус отходит поздно вечером.

— Чудесно.

Ее короткие ответы сбивают меня с толку.

Я вдыхаю и продолжаю — В любом случае, поскольку у меня есть все это время, я подумал, что мы могли бы, ну, знаешь, сделать что-нибудь…

— Вау, это так странно, — перебивает она.

Ага. Это ловушка, я слышу это в ее голосе, который вдруг стал слишком бодрым. Слишком игривым. Слишком фальшиво счастливым, стреляющим в меня кинжалами смерти.

— Что странно?

— Ну, ты сказал, что пришел повидаться со мной, но… блин, не знаю. Ты уехал отсюда с Сидни, так что… я немного озадачена тем, как все это работает.

— Я пришел сюда, чтобы увидеть тебя. — Сколько раз мне объяснять? Я достаю телефон из кармана и проверяю время. — Я уже собрался в дорогу, но еще рано, иесли хочешь …

Джеймсон снимает воображаемую пылинку с футболки и смотрит через мое плечо во двор.

— Нет, спасибо.

— Ты уверена?

Короткий смешок, который не скрывает боли, сверкнувшей в ее глазах.

— О да, я уверена.

— Номы увидимся в понедельник в спортзале, когда я вернусь с соревнований, верно?

Она коротко кивает.

— Сделка есть сделка. Я обещала, что позволю тебе прижать меня к мату, так что я позволю тебе прижать меня к мату.

— В одиннадцать пятнадцать?

Джеймсон вздыхает.

— Я приду, Себастьян. Хватит ныть.

— Наденешь майку?

Тихий смешок.

— Нет, я не надену майку.

— Но это необходимая форма.

— А что если у меня нет?

Я на секунду задумываюсь об этом, мысленно представляю Джеймсон, одетую только в простое черное трико, слишком силен, чтобы сопротивляться. Вся эта открытая, гладкая, кремовая кожа.

— Правило номер восемь: мы оба должны быть одеты должным образом. Сделай все возможное, чтобы найти что-то черное.

И тесное. И облегающее.

Громкий, протяжный вздох.

— Ладно.

— Хорошо.

— Отлично.

Она отталкивается, и сдерживая улыбку.

— Хорошо, тогда мы согласны. О, и Джеймс?

— Да, Освальд? — На этот раз она ухмыльнулась. Ехидная ухмылка появилась на её губах, когда назвала меня этим прозвищем. Ухмылка, которую я планирую стереть своим следующим заявлением.

Разглядывая ее тело вверх и вниз своими темными, прикрытыми глазами, я добавляю: —Мы ничего не носим под майками.

Она встревоженно вскидывает бровь.

— Ничего?

— Ничего.

Я оставляю ее стоять на крыльце с открытым ртом. Повернувшись, иду к своему грузовику, насвистывая всю дорогу.

Загрузка...