Учебные часы

Глава 43

Джеймсон радость для моих глаз, и я впитываю ее с головы до ног, когда она бесшумно проскальзывает в дверь нашего кабинета на третьем этаже библиотеки, кабинета в конце длинного ряда периодических изданий, исследований и публикаций юридической школы.

Здесь тихо, спокойно и уединенно.

Акцент на уединенно.

Я встаю, чтобы поприветствовать ее, обхожу вокруг длинного стола и осторожно беру книги из ее рук. Кладу их на стол. Кладу руки ей на талию и наклоняюсь для поцелуя. Перемещаю руки ей на задницу и сжимаю ягодицы.

— Что ж, прекрасное приветствие, — смеется она, шлепая меня по рукам, чтобы создать некоторую дистанцию. — Ты сказал, что мы будем заниматься, Мистер Шаловливые Ручки.

— Да, но твоя задница имеет гравитационное притяжение, меня тянет к ней как магнит. Не могу оторвать руки.

Она снова шлепает меня.

— Клянусь Богом, Оз, если ты и дальше будешь так со мной обращаться, мы ничего не добьемся.

Я неохотно отступаю и уступаю ей дорогу.

— Ты права, я привел тебя сюда не для того, чтобы приставать к тебе. Отпечаток твоей задницы на моей руке поможет мне продержаться еще час.

— Ты бушующий гормон.

Джеймсон садится, раскладывает свои учебные материалы. Она выравнивает ручки и карандаши, подталкивая каждый из них кончиком пальца, выстраивая их так, как будто они занимают постоянное место на столе. Калькулятор справа. Компьютер в центре ее рабочего пространства.

Она достает из сумки небольшую стопку блокнотов и тасует их. Раскладывает их рядом с карандашами.

Меня заводит, наблюдение за тем, как она тщательно возится со своими школьными принадлежностями.

Я хмуро опускаю голову.

— Я знаю. Все стало еще хуже с тех пор, как ты позволила мне залезть к тебе в штаны. Плохой ход с твоей стороны.

Я присоединяюсь к ней за столом, и вскоре мы оба сосредоточены на учебе. Время от времени меня отвлекают вздохи Джеймсон, ее тихое сосредоточенное гудение. Постукивание ручки по столу.

— Перестань смотреть на меня, — бормочет она, не поднимая глаз.

— Я вовсе не смотрю, — возражаю я.

Но это так.

— Ты наблюдаешь за мной последние двадцать пять минут. Я засекла время. — Ее ручка что-то пишет в черной тетради для сочинений, и, закончив писать, она поднимает глаза. Кладет ручку. Скрещивает руки перед собой. — Тебя что-то беспокоит.

Вот дерьмо. Я не ожидал, что она заметит.

— С чего ты взяла?

Джеймсон наклоняет голову набок и изучает меня.

— Разве нет? Это всего лишь догадка, но ты кажешься каким-то, я не знаю… странным.

Я усмехаюсь.

— Разве я не могу просто хотеть быть с тобой? Почему что-то должно быть не так?

В комнате тихо, секунды идут. Она думает, а я тупо смотрю, и никто не говорит.

Она медленно качает головой.

— Ты прав, все должно быть в порядке. Я неправильно тебя поняла. Давай просто забудем, что я сказала.

Ее улыбка понимающая и однобокая.

И такая милая.

Джеймсон наименее осуждающий человек из всех, кого я знаю.

Я доверяю ей. Я доверяю ей, и она единственный человек, которому я когда-либо говорил что-либо, кроме моей сестры, но сейчас ее здесь нет, а Джеймс здесь. Поэтому я делаю глубокий вдох и объясняю.

— Нет, ты права, меня действительно кое-что беспокоит, — говорю я, перемещаясь на стуле, борясь с желанием поерзать. — После той вечеринки Зик наседает на мою задницу, и это действует мне на нервы. Не знаю, что с этим делать. — Когда Джеймсон ничего не говорит, я продолжаю: — Я ведь живу с этим парнем. Так что я знаю, каков он, каким мудаком он может быть. Но ещё я вижу в нем ту сторону, которую никто другой не видит. И я знаю, что он не всегда такой придурок, особенно когда он с кем-то дружит. — Запускаю пальцы в волосы. — Я не понимаю, в чем его проблема в последнее время.

— Он что-нибудь сказал? — Осторожно спрашивает Джеймсон, внимательно наблюдая за мной.

Я коротко киваю.

— Этим утром.

— Хм. — Она делает глубокий вдох, кажется, уже зная, что я собираюсь сказать.

— Он… — какое слово я ищу? — Сердитый.

— Да, — шепчет Джеймсон. — Знаешь почему?

На этот раз я качаю головой.

— Нет. Подозреваю, что знаю причину, но я не психиатр, так что… — я пожимаю плечами. — Это всего лишь догадка.

— Ты пробовал поговорить с ним об этом?

— Сегодня утром, когда он угрожал мне, я велел ему убираться. Это все, о чем мы говорили.

Ее брови взлетают до линии волос.

— Он угрожал тебе? Почему?

Я играю с клавишами ноутбука, бесцельно постукивая по ним.

— Я бы сказал, но не хочу, чтобы ты была замешана.

Теперь она озабоченно хмурит брови.

— Так ты говоришь, что это как-то связано со мной?

— Хочешь знать правду? И да, и нет.

— Почему мне это не нравится?

— Потому что правда в том, что он не хочет, чтобы я с тобой встречался. Я не думаю, что он ревнует, кажется, он думает… Черт, я не знаю. Как будто он думает, что я бросаю его навсегда, как будто я отказываюсь от него, это самое странное.

— У меня есть причины для беспокойства? Он же не будет прятаться в кустах, когда я вернусь домой, чтобы прикончить меня? — Она нервно хихикает, и теперь я чувствую себя самой большой задницей за то, что упомянул об этом.

— Он не причинит тебе вреда. Он злится на себя, а не на тебя. Он просто еще не понимает этого.

— Хорошо, — медленно произносит она. — Но теперь это начинает влиять на тебя, и это беспокоит меня.

— Почему это должно тебя беспокоить?

— Потому что я… — она откашливается. — Потому что ты мне небезразличен, Себастьян.

Моя девочка закатывает глаза.

На моем лице расплывается широкая улыбка, и я наклоняюсь к ней, чтобы сменить тему. — Я не безразличен тебе, да? И все?

Она закатывает глаза.

— Не будь ослом. Конечно, ты мне небезразличен.

Небезразличен. Интересно, это кодовое слово для более сильного чувства, которое она еще не готова признать… так же, как я не признался ей или сказал это вслух.

Еще слишком рано знать наверняка.

Верно?

И снова в комнате воцаряется осязаемая тишина, над нами нависает тяжесть слов.

— Джеймсон, позволь мне… — мой голос замолкает, следующие слова срывают напряжение. — Заняться с тобой сексом на столе.

— Боже мой! — Она смеется и бросает в меня ручку. Она попадает мне в грудь и рикошетом отскакивает на ковровое покрытие. — Мы не будем заниматься сексом в общественном месте!

Я обвожу рукой комнату.

— Брось, это же не публичное место. Здесь четыре стены и крепкая дверь, если не считать окна. Кроме того, не говори, что ты не думала сделать это со мной каждый раз, когда мы были здесь.

— Хм, я могу честно сказать, что не думала об этом, но очевидно, что ты думал.

Я смотрю на нее как на сумасшедшую.

— Хм, ясно. Жаль тебя расстраивать, но трахаться — это единственное, о чем я думаю, когда я с тобой.

— Ладно, выкинь это из головы, мы не будем заниматься сексом в библиотеке.

— Что нужно сделать, чтобы убедить тебя?

— Ничего. Ничто не убедит меня позволить тебе заняться со мной сексом на столе. Этого не случится.

— Хочешь поспорить?

Еще раз закатывает глаза — уже третий.

— Нет, Себастьян, потому что ты все еще должен мне за последнее пари.

— А если я заплачу тебе оргазмами? Двести пятьдесят штук.

— Хммм. — Она постукивает розовым ногтем по подбородку, обдумывая мое предложение. — Хорошо. Я подумаю об этом.

Моя ухмылка самодовольная.

— В последний раз, когда ты сказала, что я подумаешь об этом, ты засунула свой язык мне в глотку посреди библиотеки.

— Заткнись! — Она бросает другую ручку. — Мы можем приступить к работе?

— О боже… прямо здесь… неужели ты не можешь сделать это посильнее?

— Детка, я пытаюсь… если я сделаю это еще сильнее, я разобью этот дерьмовый стол. Это фанера.

— Моя задница… моя задница на клавишах ноутбука, и они впивается в мое бедро… О боже…Не прекращай делать это… так хорошо…

— Черт…черт…ты слышала треск? Я говорил тебе, что мы собираемся… сломать этот… гребаный… стол.…

— Это стоит того… вот так с-стоит… так стоит…

— Не останавливайся, не останавливайся, я сейчас кончу, я … кончу…

— Вот вам и отказ от секса на публике, Маленькая Мисс Кокетка.

— Давай, детка. — Джеймсон имитирует мужской голос. — Вряд ли, это публичное место. Здесь четыре стены и крепкая дверь, если не считать окна.

— Очень смешно, умник.

— У нас нет времени нежиться в лучах воспоминаний. Тебе стоит подтянуть штаны.

— Нежиться в лучах воспоминаний… мне нравится, как это звучит.

— О-о-о, ты все-таки скрытый романтик.

— Да, наверное.