Ученица

Глава 3. ВАЖНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ

— Следи за языком и отвечай за свои слова.

— Так она пусть тоже отвечает, — Шуля скрестил руки на груди. — Вы чо, такой защитник, что ли? Где тогда справедливость? Она первая меня отбросом назвала. Хотя это неправда. А то, что она давалка… Да вы у половины школы спросите, вам подтвердят!

Тут уже все попадали со смеху. Воскобойникова покраснела и что-то пыталась выдавить в ответ, а Шуля так и сидел с блаженной улыбкой, глядел сквозь пространство.

Препод присел на краешек парты и со скучающим выражением ждал, когда прекратится смех. Полистал журнал, отложил его.

— Про ваш класс мне рассказали много. И про школу знаю, тут поневоле наслушаешься из разных источников. Однако попрошу вести себя по-нормальному. Вам ведь чуть-чуть осталось отучиться, выпускной класс. Кто-то последний год здесь, кто-то в десятый-одиннадцатый пойдет. Неужели нельзя быть людьми?

— Можно, — выкрикнул Проханов. — Только не в случае Шули.

— Слышь, ты, на перемене я тебе лицо сломаю, добалаболишься, — прогундосил Шуля. — Вы ведите урок… Только вот зачем нужна история? Ну прошло там что-то, и пофиг…

Опять смех.

— Выйди из класса, если тебе не нужна история. Дисциплину разлагаешь.

— Да мне лень… Давайте, я посплю тут, а вы там рассказывайте. Я под болтовню нормально засыпаю, ну как под телек, например.

И вновь смеются ребята. Андрей Викторович прошел по ряду, переступая через сваленные рюкзаки и мешки со сменкой.

— О-о-о, щас начнется представление! — выкрикнул Кася. Андраник заржал, у многих блестели глаза: что же сейчас будет, что будет?

Преподаватель застыл над Шулей. Тот так и сидел, глядя перед собой, с приоткрытым ртом, потом комично откинул голову и сказал:

— Ну? Драться будете?

— Выйди из класса.

— Как же надоела эта фраза, — пробормотал Шуля, отодвигаясь назад вместе со стулом. Железные ножки при этом противно проскрипели по паркету. Преподаватель стоял, скрестив руки на груди. Лицо у него оставалось спокойное и бесстрастное, как у вышедшего в клетку «восьмиугольника» бойца. Разве что шея, выглядывавшая из воротника рубашки, покраснела.

— Мне тоже много чего надоело.

— Так увольтесь. Я вам говорю, история — беспонтовщина. Ну толку от того, что там Наполеон завоевал, или Гитлер там посылал войска… Это интересно, но какой смысл учить, если могут что угодно написать в учебнике. Вот и сейчас там что-то происходит, а мы не знаем, правду говорят по телеку или нет, — Шуля громко икнул. Андрей Викторович схватил его за рукав и потянул со стула. Пацан откинул его руку, но препод вцепился в предплечье парня и дернул. Шуля такого не ожидал и съехал со стула, упав задницей на паркет. Лицо его потемнело, когда он услышал хохот, и блаженное благодушие — неизвестно, чем вызванное, — стерлось с лица. Он поднялся и попытался толкнуть Андрея Викторовича в ответ, но тот выкрутил ему руку и, загнув, поволок к двери. Хулиган пытался лягнуть препода ногой, но тот выкрутил кисть еще сильнее, и Шуля вскрикнул.

— Это левая. Если перелом, то тебе придется с гипсом ходить в школу, — сказал Андрей Викторович.

— Отпусти!

— Мы с тобой на одном поле не гадили, чтоб ты мне «тыкал». — Преподаватель рванул на себя дверь и выкинул хулигана в коридор. На паркете остался песок и катышки засохшей грязи с кроссовок Шули, который понятное дело, никогда не переобувался.

— Я тебя еще встречу, историк! — прокричал Шуля. — Оглядывайся чаще!

Усиленный эхом голос резонировал от стенок школы. Андрей Викторович одернул пиджак, и тут Воскобойникова принялась хлопать в ладоши. Следом Хазова, Слютина, другие девчонки. А потом весь класс разразился шумными аплодисментами.

— Что же, — сказал историк, прикрывая дверь. — Теперь можно продолжить урок?

В створку с другой стороны заколотили, притом, скорее всего, ногами.

— Полтергейст прямо, — вздохнул преподаватель. — Как думаете, можно ли изгнать этого духа? Если да, то каким способом?

— Лещей ему надавайте, — посоветовал Проханов.

— На кол посадите, — сказал еще кто-то.

— Святой водой облейте, из помойного ведра!

Посыпались и другие советы, не менее шикарные. Алик прошептал:

— Шуля это так не оставит. Вдруг и правда подкараулит? Чот Андрей Викторович много на себя берет. Видишь, что перед тобой неадекват, чего лезть?

— Так что ж ему, спускать на тормозах? — ответил Турка. — Тогда и другие на нем ездить будут. Да Шуля сейчас мертвый совсем, по-моему.

Алик захихикал.

Шуля еще пару раз стукнул в дверь особо сильно, потом в коридоре раздался зычный голос Галины Марковны:

— Шульга! Какого черта ты тут стучишь по дверям? Дебил, что ли?!

Потом дверь открылась, музычка заглянула в кабинет:

— Что у вас тут, опять хамят?

— У нас все спокойно, — ответил Андрей Викторович. — Так, проветриться отправили молодого человека.

— Ясно, — музычка обвела взглядом притихший класс, и скрылась, прикрыв дверь. Через какое-то время она вновь начала выговаривать Шуле, громко, но что конкретно — не разобрать.

Андрей Викторович продолжил рассказывать про «Железную Леди», а Турка погрузился в мысли о маньяке. Лучше бы Алик не говорил! Наверное, это слухи. Вот буквально пару лет назад про велосипедиста рассказывали, и тоже все на ушах стояли. Выяснилось, что он со двора пытался увести ребенка, но его спугнули, а после он совершил несколько преступлений, а может, на него накинули «висяков» — загадка. Фоторобот на школе висел, и Турка еще думал, что похожих мужиков можно встретить за день человек десять, однако конкретно такого типа попробуй найди — слишком размытые черты.

Того маньяка поймали быстро, посадили. Оказалось, что он довольно молодой парень, под тридцать лет всего. Работал на майонезном заводе, который сейчас уже закрыли.

Но чтобы опять появился маньяк? И похитил Конову? Эта мысль пугала больше всего. Потому что она казалась вполне реалистичной.

Конечно, Ленка могла сесть в машину к незнакомому парню. Да, вполне могла. Тем более что идти ей некуда. Нельзя исключать тот вариант, что парень этот — никакой не серийный убийца, а просто ублюдок, который изнасиловал ее, ударил несколько раз ножом и оставил истекать кровью. Или сбросил в коллектор.

Нет, в такое Турке верить не хотелось. Лена жива. Просто… куда же она исчезла?

Еще он думал, что с Коновой вполне могли разделаться ее родственнички. Может, они держат ее в квартире, связанную? Может, вывезли за город? Заперли в подвале, заставляют подписать документы на квартиру?

Хоть этот вариант выглядел фантастическим, его тоже нельзя сбрасывать со счетов. А вообще, шли недели, Конова не появлялась, и с каждым днем надежда увидеть ее вновь целой и невредимой таяла.

Задребезжал звонок. Андрей Викторович начал что-то говорить насчет домашнего задания, некоторые ребята наскоро записывали дэзэ в дневник, но большинство похватали рюкзаки и спешили на выход, толкаясь и шумя. Ведь еще предстоит забрать из раздевалки куртки, преодолеть всеобщую толчею и вырваться на свободу. Желательно так, чтоб не нарваться на каких-нибудь уродов, которые стреляют мелочь или просто докапываются от нефиг делать.

— Дежурные! Не забыли? — крикнул Андрей Викторович, и Водовозовы застонали опять, думали ведь ускользнуть по-тихому, но не прокатило.

Турка опять наткнулся на пронзительный взгляд синих глаз нового преподавателя и вышел в коридор, догонять Алика.

— Не расходимся, девятый «А», не расходимся! — прозвучал голос физручки и по совместительству классного руководителя, Анны Имильевны. — Передайте тем, кто вниз пошел, пускай возвращаются. Мы классный час проводим, в спортзале. Все бегом обратно!

Ребята загудели. Почему нельзя было сказать раньше? Почему именно сегодня? Что там обсуждать?

Турка хотел ускользнуть мимо спин, но классуха его заметила:

— Давыдов! Алик! Вам особое приглашение?

Теперь уже не отвертишься. Хотя… Турка мог бы уйти, но потом лишний раз выслушивать дичь неохота. «Час» у Анны Имильевны, когда решались «важные» вопросы, длился максимум десять минут, дольше на него собирались.

Ребята потянулись обратно, против потока других парней и девчонок, сбегающих по лестнице на свободу.

В зале пахло застарелым потом. Хотя пара окон стояла нараспашку, помещение еще не остыло после предыдущего урока.

Ребята расселись на лавочках, но Анна Имильевна держала паузу. Вол захихикал, сорвался с места, классуха проводила его взглядом, он выдавил «а чо» и сел обратно.

Еще минута. Опять кто-то шепчется, хихикает.

— Да заткнитесь вы там! — выкрикнул Проханов. Анна Имильевна продолжала стоять с необъятным пузом наперевес, с секундомером и свистком на шее. Пыльные волосы, крупные поры и черные точки, жирная кожа.

Наконец в зале повисла звенящая тишина. Анна Имильевна сказала:

— Я вас надолго не задержу. Первый вопрос — к нам приходит новичок. Я бы хотела, чтоб вы его приняли нормально, особенно в связи с недавними событиями. — Классная выдержала паузу, вздохнула. Вообще, выглядела она уставшей, как будто год нормально не высыпалась — хотя, может, так и было. Турка никогда не симпатизировал классухе, Имильевна бесила своей придурковатостью, но теперь вдруг стало ее жалко. Совсем чуть-чуть.

— Что за новичок, из какой школы?

— Это вы у него спросите. Обычный парень. Я вас прошу, чтоб без издевательств и прочего. Андраник — к тебе это больше всего относится. И передай это Шульге, которого я здесь не наблюдаю.

— А его историк выгнал с урока, — наябедничала Слютина.

— Что он, опять концерт исполнил? — Анна Имильевна качнулась, и ее хромированный свисток блеснул, поймав свет лампы. — Понятно… Ну, с первым вопросом разобрались.

— Как зовут мальчика? — протянула Воскобойникова.

— Игорь Плотников. Ну вы поняли, примите в свой дружный коллектив, и без всякого идиотизма, желательно.

— А зачем он к нам приходит? — спросил Проханов. — Своих дебилов полно.

— Это ты про себя?

— Нет, — Проханов потупился. — Ну, правда. Почему он переводится? Или его переводят?

— Ты слишком много вопросов задаешь, — вздохнула Анна Имильевна. — Вы взрослые люди, вам сдавать экзамены, учиться дальше, кто-то уйдет из школы уже в этом году, и хотя сейчас вы очень хотите побыстрее свалить, да, Вол? Ты потише можешь, когда я разговариваю?

— А чо?

— Так вот… Потом, лет через десять-пятнадцать многие из вас будут вспоминать школу с теплотой.

— А многие будут вспоминать, как Вовка отстрелил яйца Тузову, — шепнул Алик, и полкласса засмеялись. Анна Имильевна посмотрела на него с каменным выражением лица и покачала головой.

Многие шептались, обсуждая новичка. Интересно, какой он — ботаник какой-нибудь или нормальный пацан? Но, как показывает практика, в середине года приходят обычно не особо здравые личности.

Хотя вот Ольховский пару лет назад пришел, тоже в феврале — заторможенный, но вроде нормальный парень. Может, и Плотников такой же. Но все равно неясно. Почему он решил перевестись именно в семьдесят пятую школу, это раз. И два — почему его приняли. Турка подозревал, что по блату или за деньги Сергей Львович может сделать что угодно, но просто какой резон родителям Плотникова отправлять его сюда? Они что, новостей не смотрят?

— Ну, ты, наверное, будешь вспоминать про яйца, — опять вздохнула Анна Имильевна, чем вызвала очередной взрыв хохота. — Каждому свое. Так вот, едем дальше. Второй вопрос, который на повестке дня, это исчезновения девочек. Говорят, что завелся псих, который нападает на школьниц. Я вам как есть говорю, без шуток. — Послышался тихий стук капель по стеклам — пошел то ли дождь, то ли снег, обычный для февраля. Спортзал совершенно выстудился, некоторые девчонки преувеличенно потирали руки, зябко поеживаясь, а может, на самом деле замерзли.

— Еще такой факт есть. Лена Конова на занятиях так и не появилась, педколлектив связался с ее опекунами, выяснили, что те тоже не знают, где она, — Анна Имильевна поморщилась. — Возбуждено уголовное дело, девочка пропала. Сообщаю, что в связи с этим вводится комендантский час. Неизвестно, куда делась Лена, может, она и впрямь «загуляла», как говорят ее опекуны, но возможна и другая ситуация. Сами догадаетесь, какая?

Теперь уже никто не улыбался. Лица у ребят были вытянутые, серые. Даже Вол перестал лыбиться. У Турки сжалось сердце, он всеми силами погнал прочь мысли о том, что Лена, его Леночка, попала в лапы какому-нибудь садисту. Лучше уж пусть она занимается сексом с левым чуваком, что угодно, только не маньяк.

А если ее уже нет в живых? Маньяки ведь насилуют и сразу убивают. Или просто убивают. Лена пропала уже… Больше месяца назад? Нет, раньше. Еще до стрельбища. Значит, два месяца назад примерно. Точная дата ведь неизвестна.

Холодок пробежал по спине Турки, отнюдь не из-за сквозняка. Нет, он бы почувствовал, если бы… даже в мыслях не мог он себя заставить произнести это. Почувствовал, если бы Конова… умерла.

— В одиночку не ходим, с незнакомыми дядями и тетями не разговариваем. Как в детстве учили вас. Воздерживаемся от гулянок и предложений подвезти, даже если погода такая, как сегодня. И неважно, день или вечер, в чужие машины не садитесь. Вопросы есть?

— А вы сами как думаете, это настоящий маньяк? — спросила Хазова. Ее голос отзвенел под высокими белеными сводами спортзала, там, где болтались крюки для канатов. Турка вспомнил, что, когда он был маленький и впервые попал в этот зал, один из старшеклассников сказал ему, что эти крюки для учеников. Если не сдашь норматив, тебя подвесят на целый урок. А если и потом не сдашь, то могут оставить там на выходные. Кроме крюков под потолком болтались цепи. Как их используют и для чего, Турка и сейчас не знал.

— Нет, игрушечный. Как понять — настоящий? Есть факты. Пропало несколько человек. А кто за этим стоит и почему, предстоит выяснить. Но мы не можем игнорировать то, что произошло. Готовься к худшему, надейся на лучшее — все ведь знают поговорку?

— Да-а, — протянул нестройный хор голосов.

— Вот и отлично. Если больше вопросов нет, все свободны.