Ученица

Глава 4. СТАРАЯ ЗНАКОМАЯ

Дома Турка поел бутербродов с сыром и маслом, выпил кофе — не ощущая вкуса, на автомате. С утра он не позавтракал, вот уже полдня прошло, и никакого аппетита, но вроде бы надо закинуть дров в топку. Отец на работе, слава богу, дома тихо. Только в такой тишине Турка мог попытаться собрать разрозненные мысли в кучу.

Он лег на диван, запустив пальцы в волосы. То, что «педколлектив» (кто-то из учителей) наведался к Коновой и вынудил ее придурочных дальних родственников подать заявление о пропаже — супер. На том хорошие новости исчерпываются.

Лена пропала, завелся маньяк… Интересно, будет ли проверять милиция саму тетку? Что если это она вывезла Конову куда-то? Может быть, она что-то знает, но молчит? То, что она хочет квартиру — понятно. И что племянница исчезла, это ведь только на руку. Но все ли так просто?

Турка опять понял, что прокручивает одни и те же мысли, баламутит илистую воду в речушке сознания. Он должен искать Лену, должен! Только с чего начать?

Вычислить маньяка вдвойне сложно, они ведь действуют без привязки к конкретному человеку. Если Лену похитил какой-то отморозок, то отследить его сложно, потому что раньше девушка с ним никак не пересекалась.

— А если нет? — пробормотал Турка и почесал висок. — Если он ее выслеживал? Если была ссора?

Даже если и так, то с чего начинать поиски, Турка не знал, и в бессильной ярости колотил по подушке, как будто она утаивала ответ. Бил, пока не треснула наволочка, и только тогда остановился, тяжело дыша.

Тут он понял, что мобильник жужжит, вибрируя.

Два пропущенных вызова и вот опять звонок. Левый номер, который почему-то выглядит знакомым. Помедлив пару секунд, Турка нажал на зеленую кнопку:

— Да?

— Это кто?

— А кто нужен? — нахмурился Турка. Где он слышал голос?

— Так… Ты мне сам звонил с этого номера. Вот, я перезваниваю.

— Сегодня я не звонил… Стоп, Аня, ты?

— Да. А это кто?

— Артур… Ну, мы с тобой…

— А, помню! — засмеялась девушка. — И чего ты названивал?

— Я тебе уже пару недель не набирал. Уверена?

— Да? Ну не знаю… Ладно, давай тогда.

— Стой! Хочешь встретиться? — фраза вырвалась сама собой, Турка даже не думал звать на свидание девушку, да и пригласил-то больше потому, что почувствовал: больше вот так сидеть дома и думать о Коновой он не может. Поедет крыша.

— Зачем?

— Развеяться. Хреново на душе.

— Ты в курсе, что теперь по улицам небезопасно ходить? И вообще, у меня дел знаешь сколько? Сессию вот закрываю.

— Сессию? Ты где учишься-то?

— В колледже, где еще. Нет, вообще можно встретиться, конечно…

Турка слушал приятный щебет девушки, не замечая, что на лице его появилась улыбка. Впервые, наверное, за последние два месяца.

В этот пасмурный день стены больницы по-особенному противно сочились бледнотой. Казалось, что за долгие годы стены впитали десятки болезней, и поправиться тут невозможно, потому что палаты и коридоры высасывают здоровье, в ответ насыщая пациентов немощью.

Однако Тузов выздоравливал быстро. Врачи запрещали ему вставать и ходить, но он иногда надолго застывал у окна, не мигая глядя сквозь дома, как будто видел искривленное злобой лицо ботана и дуло автомата.

На откосе окна, а кое-где и на стенах, красовались вмятины от костяшек кулаков. В некоторых местах краска отвалилась до штукатурки, и виднелись старые слои. По ним, как по концентрическим кругам на пеньке, можно было прикинуть возраст палаты.

Тузова навестил дед, один раз за все время. Принес бананы и сок, которые пациент выменял на сигареты. Кажется, только они спасали от копошащихся в голове мыслей-опарышей.

Один день. Два, три. Неделя.

Когда же? Когда?

На соседней койке лежал Скелет. Он стонал ночью без остановки, звал медсестру. Иногда она приходила, делала ему укол, но он все равно не переставал издавать раздражающие звуки. В одну из ночей Тузов взял подушку со свободной постели, положил на лицо Скелету и чуть надавил.

Полминуты беспорядочных движений руками, глухое мычание. Тузов убрал подушку. В темноте лихорадочно поблескивали два глаза, и жажды жизни в них плескалось столько, сколько, наверное, отродясь ни бывало.

— Надоел стонать, — сказал Тузов. Скелет лишь шумно втягивал воздух, не мигая. Тузов вернулся в постель и уснул. Больше Скелет его не тревожил: ни той ночью, ни в другие.

Сейчас Тузов поймал его взгляд. Скелет зашевелился под одеялом и прохрипел:

— У тебя курить есть?

Тузов кивнул, потирая низкий, чуть выпирающий вперед лоб, как будто с костяным наростом.

— Одолжишь сигарету?

— Без проблем.

Однопалатник зашевелился, вылезая из-под одеяла. Спал он в одежде, не менял ее очень давно, так что она пропиталась потом и воняла. Сквозь желтоватый бинт на правой кисти Скелета проступало темно-красное пятно. Он выудил из протянутой Тузовым пачки сигарету, но трясущиеся пальцы не удержали ее, и она упала на пол.

— Ты… — пробормотал Скелет, проворно поднимая сигарету, — надолго тут?

— Не знаю, — хмуро ответил Тузов, хрустя пальцами-сардельками. Даже расслабленное его лицо таило угрозу. — Ты сам-то как здесь?

Скелет покатал сигарету между пальцами, поднял забинтованную руку:

— Во, видишь? В армию оправить хотели. А оно мне надо? Кошу, как могу. Сначала справки собирал… В дурке лежал, — он понизил голос. — Во мне весу даже полтинника нет, а они говорят, типа, норма. Хрен там… я в армию не собираюсь. У меня там знакомого убили. Ну как, официально он повесился, а вообще… Ну ты понимаешь. На счетчик поставили, били. Понятно, что смотря в какую часть попадешь и так далее, но я рисковать не хочу, — больной облизал губы. В коридоре что-то гулко упало, и Скелет вздрогнул и резко обернулся с затравленным взглядом. Тузов продолжал бесцеремонно его разглядывать.

— Так вот… Решил, что лучше без большого пальца, чем вообще сдохнуть. Топором отрубил… Ладно, пойду, перекурю. Спасибо, сочтемся, — он прошаркал к выходу, а Тузов сделал шаг и поморщился от боли. Потом лег на кровать, и заложив руки за голову, закрыл глаза.

Дождик хоть и перестал, улицы все равно дышали сыростью. Аня предложила встретиться в кафе. Турка выгреб из тайника все сбережения и думал, хватит ли их? Вот будет смешно, если нет. Как на свидание — без цветов? Ага, твердил назойливый голосок, к Лене ты без цветов шлялся, а тут — на тебе. Так с Коновой вроде и не свидания были, а тут — кафе… Но вообще да, как-то вышло по-идиотски, что он ни разу не вручал Коновой букетов.

Но сейчас купил веточку кустовых роз, бело-красные мелкие бутончики, свежая листва. Пахнут слегка.

По поводу одежды тоже переживал, да и вообще, когда он сидел в последний раз в кафе? С Коновой больше по квартирам.

Кафе оказалось заштатным. Липковатые столики, шумная музыка, духота. Турка пришел первым, слегка стушевался, помешкал у входа, и его окинула взглядом официантка:

— У нас вакансий нет.

— Так я в кафе. Посетитель.

— Да? — она окинула его еще более подозрительным взглядом. — Ну, и что будете заказывать?

— Пока только кофе, эм… Два эспрессо. Я девушку жду, — Турка потряс букетом, и капельки воды с пленки полетели на пол. — Деньги есть, вы не волнуйтесь.

— Ясно.

Турка занял место в углу возле окна. Официантка между делом бросала на него взгляды, он старался делать вид, будто не замечает. Вообще, хотелось свалить отсюда, но раз уж договорились, то придется терпеть. Да и глупо будет выглядеть. Хорошо, что несколько человек сидят за другими столиками, болтают, смеются. Музыка льется. Но даже несмотря на это Турке казалось, что его посадили в аквариум. Он положил букет на кресло рядом с собой, потер озябшие кисти.

Мелькали люди за грязноватым стеклом. Спешат, идут по делам. Почти все хотят побыстрее закончить школу, думают, что дальше будет лучше. Времени точно больше не будет, прикидывал Турка. В колледже или универе все-таки занятия дольше идут, задают до черта. Это если нормально учиться. Если штаны протирать, то без разницы, наверное.

Промелькнула девушка, мельком глянула в окно кафе. У Турки екнуло сердце. Лена?! Он почти вскочил, лишь усилием воли сдержался. Никакая не Лена.

Надо сказать, что только по дороге сюда он встретил как минимум трех «Коновых», которые при более тщательном рассмотрении вообще мало напоминали Лену.

Но вот в кафе зашла девушка. Прическа, каблуки, сумочка, живот выпирает. Беременная, наверно. Турка опять стал глазеть в окно, и тут его тронули за плечо:

— Привет!

— Прив… Привет. — Он уставился на теперь уже знакомое лицо. Хотя как сказать, лицо Ани по прошествии месяцев порядком износилось в памяти, как карандашный набросок, который таскали в кармане.

— Что, не узнал? — Аня бросила сумочку в кресло. — Поможешь снять, джентльмен?

— Д-да, — начал вдруг заикаться Турка. Теперь, стягивая с Ани пальто, он мечтал, чтоб все это оказалось ошибкой или сном. Или… может, она просто растолстела за это время.

Черт. Черт.

— Ты… — он протолкнул по голу комок и облизал губы. — Почему не сказала-то?

— Ну так разве ты пришел бы тогда? — скривила губы Аня. — Ага, знаем. Хорошо тогда погуляли, на днюхе?

Аня как будто специально говорила громко, и Турка кинул быстрый взгляд на официантку, которая по-прежнему медлила с заказом, теперь уже откровенно глазея на странных посетителей. Даже музыку будто приглушили.

— Что ж ты молчишь? — прищурилась Аня. В ее глазах мелькали искорки, губы подрагивали.

— И ты… Но мы ведь… Слушай, мне всего пятнадцать!

— В смысле? — она свела аккуратные бровки. — Ты вроде говорил, что шестнадцать.

— Фу… Ну да, шестнадцать. До сих пор не привык.

— Так какая разница, сколько? Все вы такие, сначала суете, и только потом думаете… — Аня взяла меню и принялась листать его, поглядывая на Турку. — Ты заказал что-нибудь?

— К-кофе.

— Ага, уже здорово. Тогда… Тирамису, и… чизкейк вот у них классный. А еще вишневый пирог. Хорошо, когда не надо следить за фигурой!

Аня отбросила меню и расхохоталась, так что посетители стали оборачиваться. Потом мелодичная песня сменилась чем-то более крикливо-попсовым, а люди вернулись к десертам и болтовне.

Аня продолжала смеяться. У Турки все сильнее вытягивалось лицо.

— Ты поверил! Десять из десяти! — выдавила она и закашлялась. Потом выудила из сумочки пачку сигарет и положила на столик. Подошла официантка. Бросив взгляд на пачку, она нахмурилась.

— Здравствуйте, девушка. Вам тоже эспрессо или…

— Здрасте. Мне зеленый чай, тирамису и две порции вишневого чизкейка.

— Тирамису, два вишневых чизкейка, зеленый чай, — повторила официантка. — Одну минуту.

— Поверил чему? Ребенок не от меня?

Аня поджала губы. Ее глаза прямо-таки светились безумным весельем.

— Не от тебя, — подмигнула девушка и запустила руки под маечку. Два движения, и «ребенок» на столе. — У меня мама подрабатывает костюмером… — Выдержав паузу, Аня вновь звонко рассмеялась. — Ну у тебя и рожа! Ты бы видел!

— Это что? — выдохнул Турка.

— Искусственный накладной живот. Реквизит. Да брось, разве не весело?

— Очень весело, ага. Но надо было подольше, типа, не говорить. Тогда бы у меня случился инфаркт или инсульт.

Аня опять расхохоталась.

— Ладно тебе, — Аня хлопнула его по плечу. — А ведь я хотела на театральное поступать, в «Щепку». Мама отговорила, а я вот теперь размышляю, может, зря? Вот сейчас сессия, и думаю — зачем мне долбанный бухгалтерский учет? Тоска! Не могу представить, чтоб я всю жизнь сидела в скучном офисе высчитывая дебет-кредит. Слушай, а цветы — мне?

— Ох… Да, тебе, — Турка чуть не столкнул букет на пол, передал розы через стол, и Аня тут же окунула носик в лепестки. — Пахнут! Красивые. Спасибо! Слушай, я даже и не помню, когда мне в последний раз дарили цветы…

Турка до сих пор не мог расслабиться. Только сейчас он разглядел девицу, и надо сказать, Аня похорошела за… сколько там, четыре месяца прошло с того злосчастного дня рождения или пять? Он никогда не испытывал угрызений совести, хотя, получается, в тот день он изменил Лене. Пускай напился, но факт остается фактом.

— Я так бывшего развела. Ну, помнишь, говорила, типа ссорились, мирились? Конченый. Изменял, пару раз ударил. Меня это даже заводило, но потом как-то резко любовь ушла. Поняла, что он вообще ничего собой не представляет. С нариками спелся, воровать стал. Вот тогда-то я и решила, что все, хватит. Слава богу, в этом году мы с ним не общались. Как тебе погодка? Не зима, а хрень какая-то. Ты чего, никак не отойдешь? Нормально все!

— Да, нормально, — Турка, наконец, улыбнулся. Если он изменил Лене, то он тоже… конченый? О какой любви тут может идти речь? Но по этому поводу госпожа Вина его не терзала.

Аня защебетала что-то, Турка больше разглядывал ее, чем вникал в смысл. Пухлые губы (а он их целовал!), подведенные глаза, блестящие даже в таком тусклом освещении волосы, грудь в вырезе кофточки — не большая, но и маленькой не назовешь. Ему нравились девичьи гримаски, ужимки и смех: мягкое «га-га-га», такое похожее на Ленкино.

Волей-неволей, он отвлекся от дум про Конову. Как и тогда, на том злосчастном дне рождения. Или что они праздновали? А ведь если бы не Аня, неизвестно, чем бы закончились допросы.

Официантка принесла кофе, чизкейки, тирамису. Теперь уже она выглядела гораздо любезнее, хотя обращалась только к девушке, Турку будто не замечала.

Кофе подали горячий и терпкий, не водичку какую-нибудь. Обжигающая жидкость скользила вниз по пищеводу, согревая. Аня подмигнула:

— Сейчас бы ликерчика еще… Но мне здесь не продают. Да и тебе тоже. Здесь вообще классно, недорого и вкусно.

— Мне вообще официантка на входе сказала, что вакансий нет.

Аня пожала плечами:

— Ну и что? Сюда часто студенты устраиваются. Слушай, ты какой-то… грустный, или не знаю. Не слушаешь меня почти.

— Да я слушаю… Просто такое дело, слышала же, что маньяк завелся?

— Маньяк? — Аня свела бровки. — Нет, не слышала. И что? Боишься, что изнасилует? — она засмеялась, но видя, что шутка не зашла, отложила ложечку на блюдце. — Слышала, конечно. Я ж тебе сама о нем сказала, у тебя что, амнезия? Завелся и завелся.

— Одноклассница пропала моя. Уже пару месяцев назад, и…

— Пару месяцев? Не хочу тебя расстраивать, но…

Турка хлопнул ладонью по столу, и ложка звякнула на подпрыгнувшем блюдечке.

— Там не так все просто. У нее странные дальние родственники. Мне вообще кажется, что они ее сами куда-то вывезли. Но вот как это проверить… И да, вроде как они подали заявление, но и то лишь потому, что из школы к ним завуч приходила.

— Так… Не пойму, чего ты вообще паришься по поводу этой одноклассницы. Ну, пропала. Ты в нее влюблен, что ли?

Турка молча отвел взгляд. Аня поковыряла ложкой тирамису, отправила кусочек в рот.

— Влюблен… Так и зачем ты тогда меня позвал на свидание?

— Потому что… Больше у меня никого нет. Ни друзей, ни подруг. Говорю же, крыша едет потихоньку. Ты слышала про семьдесят пятую школу? Так вот, я из девятого «А».

— Так, что-то слышали. Стреляли, но не в самой школе.

— Мой друг стрелял.

— Но не ты же. Ладно, ты извини, конечно. Просто у меня голова и без того всяким забита, а тут ты. Думала посидеть, развеяться…

— Ну и ты тогда меня извини, — пробурчал Турка и занялся уже подостывшим кофе. Аня теперь не улыбалась, лицо ее потемнело. Турка вспомнил, как звонил ей тогда, в новогоднюю ночь, и она его не узнала. Наверное, не стоило им встречаться.

— Странно, что ты решила мне позвонить.

— Я же говорю, пропущенный от тебя увидела.

— Да я даже номер удалил твой.

— Ну, значит, ты лунатик, или набралось как-то. Слушай, ты меня уже раздражаешь! Жри чизкейк, так ведь и не попробовал.

Турка пожал плечами, продолжая попивать кофе. Отколупнул ложкой десерт, проглотил. Вроде ничего, есть можно.

— Ты рассказывай тогда что-нибудь. Сменим тему. Я не хотел тебе настроение портить.

— Да ты и не испортил. Просто, если ничего нельзя сделать, то чего переживать? Тем более, может, она загуляла где-то или уехала вообще.

— Может быть, — кивнул Турка. — Она могла, да. В том и прикол, что я все время так и думал. Но это было бы слишком просто. А тут еще выяснилось, что и другие девушки пропадают. И ничего ведь не получается выяснить у родичей Ленки — так ее зовут. Ее двоюродная тетка пару раз послала меня на хрен, а потом пригрозила вызвать ментов. Лена сирота, раньше жила с родной тетей, а сейчас дальние родственники приехали, потому что тетя умерла. Ума не приложу, как к ним подступиться.

Аня поморгала. На лице, прежде ехидном, проступило сочувствие, а щеки чуть покраснели.

— Прямо Санта-Барбара. Но мне все равно кажется, что ты выдумываешь и загоняешься. В любом случае, что ты можешь сделать? Как ты собираешься ее искать?

— Как-нибудь… надоело сложа руки сидеть. Вот и хотел с кем-то поговорить, типа, свежий взгляд.

Аня отпила кофе, пожимая плечами. Сдвинула брови, посерьезнев.

— Прикольная штука, ну, накладка. И что сказал твой бывший, когда ты его разыгрывала?

— А что он мог сказать? — Аня промокнула губы салфеткой. — «Делай аборт, зай». Говорю ему: давай деньги тогда на аборт. Ну да, щаз-з… Козел хренов. Хорошо, что таблетки пила и не залетела от него. Слушай, ну если тебе надо выудить инфу у родичей Лены, то просто какого-нибудь чела подошли, левого. А вообще-то, лучше не лезь. Если ты говоришь, что они подали заявление, то милиция разберется. Сам ведь прекрасно помнишь, как тогда прекрасно погуляли, ха! Меня ведь тоже вызывали, допрашивали. Хорошо, что эта курица забрала заяву.

Турка вспомнил, как они с Аней занимались любовью на кухне, прямо на полу, и как к ним ломился придурочный Валек, который перепутал кухню с туалетом. Потом Турка еще спросил у девушки, зачем она пришла на пьянку, и Аня ответила, что ее все задолбало.

— А если Лена сейчас жива? — выдавил Турка. — Если ее держат где-то? Если потом выяснится, что ее можно было спасти?

Аня помолчала, потом сказала:

— Артур… Сам подумай, вот ты маньяк. Зачем бы тебе кого-то держать взаперти? Изнасиловал, убил — и все. Это слишком долго… и затратно, жертву надо кормить, держать где-то, беспокоиться о том, чтоб не убежала. Так только в фильмах бывает, что какую-нибудь идиотку держат месяцами или годами в говеном подвале. Все эти истории, когда отец насилует дочь, не выпуская из погреба по двадцать лет, а она рожает ему детей, и никто не видит, не слышит… у нас такое невозможно. Это первое. Второе — если Лена уехала куда-то сама, то твои действия вдвойне бессмысленны.

— Я понимаю. Понимаю, — вздохнул Турка. — Но у меня интуиция, чутье. Ладно. И впрямь, загрузил тебя. Кстати, вкусная хрень… чизкейк, да.

— Попробуй и тирамису тоже, — Аня сладко зевнула, потягиваясь. — Не высыпаюсь из-за сессии. Вроде бы должна дрыхнуть, да? Но я подрываюсь и начинаю учить. Вроде бы учу, но ничего не запоминаю, потом еще книжки-сериальчик-подружки. Эх, скорее бы сдать, а потом каникулы — класс. Ой, я все время забываю, что ты еще в школе. Ты взрослым кажешься… Знаешь, — девушка придвинулась и зашептала ему на ухо: — Для шестнадцатилетнего щегла ты… неплох. — И захохотала, грубо и вульгарно, а Турка смутился и покраснел. Он не мог понять, пошутила Аня или сказала правду. Турка решался, попросить или нет? Ну, даже если откажется — он хотя бы попытался. Долго думал, как сформулировать предложение, чтоб оно не казалось совсем уж бредовым.

— Слушай… Ты говоришь, чтоб выудить информацию у родичей, надо подослать левого чела…

— Нет-нет, — пробубнила Аня с набитым ртом. — Даже не начинай.

— Ты прирожденная актриса! У тебя классно получится.

— Нет. С какой стати мне ввязываться? Исключено… Ладно, ради смеха — да, но каким образом это поможет найти твою Ленку?

— Надо выяснить хоть что-то! Может, они не говорят, что она хотела там уехать! Может, не хотят, чтоб я знал. Может, еще какую-то инфу скрывают. Давай попробуем, прошу тебя.

— Скорее всего, они со мной не станут разговаривать. А если и станут, то ничего такого, чтоб помогло найти Лену, не сообщат.

Турка смотрел в столешницу расфокусированным взглядом. Медленно проговорил:

— Ладно, затея и впрямь идиотская.

Подоспевшая с кожаной папочкой, внутри которой обычно приносят счет, официантка помялась, потом спросила:

— Послушайте, дико неудобно, но все же… Мне показалось, или вы были… в положении? Ой, что я такое говорю, так неудобно…

— Нет, наверное, показалось, — с каменным лицом ответила Аня. Потом, видя чуть ли не испуг на лице официантки, прыснула и приподняла над креслом куртку: — Это накладной живот.

— А-а-а, — протянула официантка, как будто это все объясняло. Оплатив счет, ребята вышли на улицу, Турка проводил Аню до остановки, посадил на автобус — Аня неожиданно поцеловала его, притом в губы, а потом рассмеялась, когда парень застыл с дурацкой улыбкой на лице.

Постояв немного, вдыхая прохладный сырой воздух, Турка развернулся побрел к подземному переходу.