Уголок весёлого архивариуса - 1 (60-е годы)

В темноте

Оноре Бальзак сидел над рукописью до рассвета. Наконец, он бросил перо, прилег на диван, тут же в кабинете, и задремал. Прославленный романист спал очень чутко и вскоре проснулся от шороха — сомнения не было: в кабинет через окно проник вор, который торопливо шарил теперь в конторке писателя.

— Послушайте, сударь, — воскликнул Бальзак, приветливо и ничуть не смущаясь, — хотел бы я знать, что вы ищете в моей конторке впотьмах, если я и днем при свете но могу там найти ни гроша?

Драгоценный ящик

Итальянский скульптор Медардо Россо, человек недюжинного ума и смелого дарования, не мог найти сбыта своим произведениям. В те времена его скульптуры казались слишком необычными, дерзкими, и богатые покупатели отворачивались от них.

За долгие месяцы безденежья Медардо задолжал всем лавочникам в округе, и, наконец, наступил день, когда разъяренные заимодавцы устроили форменную осаду мастерской скульптора…

Долгое время дворь мастерской оставалась закрытой. Вдруг она распахнулась, и по толпе кредиторов пронесся шумок: из дверей двое молодых друзей Медардо Россо кряхтя выносили большой ящик. На взволнованные вопросы один из них небрежно ответил:

— Это первая из скульптур, которые Медардо продал американскому миллионеру.

— Слава богу! — заговорили кредиторы. — Наконец-то господин Россо образумился. Теперь он начнет прилично зарабатывать и расплатится с нами.

В порыве чувств один из лавочников сбегал за извозчиком, и все вместо они с величайшими предосторожностями погрузили бесценный ящик в экипаж.

…Вечером, устраиваясь в новой квартире, на другом конце города, Медардо Россо потирал ушибленные бока. Все-таки, несмотря на все предосторожности не так-то удобно путешествовать в деревянном ящике!

Граф-графоман

Нет, пожалуй, в истории нашей словесности фигуры более забавной, чем граф Хвостов, бездарнейший стихоплет, над «творчеством» которого потешались современники и потомки.

Однако глупому графу достало ума жениться на племяннице генералиссимуса Суворова, и, жалея родственницу, полководец оказывал покровительство «пиите» Хвостову.

Умирая, Суворов призвал к себе Хвостова и сурово его увещевал. «Ты ведь бездарен, — говорил Суворов, — брось писать стихи, не позорься сам и не позорь нашу семью…»

Хвостов вышел из спальни умирающего со слезами на глазах.

К ному бросились толпившиеся в соседней комнате родственники.

— Что? Каков он? Что он сказал?

Неисправимый «пиита» махнул рукой:

— Бредит!

Объявление

«Некто, не имеющий собственного экипажа, — гласило объявление в газете «Московские ведомости» от 6 апреля 1840 г., — ищет попутчика до Вены, имеющего собственный экипаж, на половинных издержках; на Девичьем поле, в доме проф. Погодина; спросить Николая Васильевича Гоголя».

— Эх, будь у меня собственный экипаж, только б меня в Москве и видели! — воскликнули в этот день сотни читателей газеты, узнавшие в авторе объявления автора прославленной комедии «Ревизор».

— Этот Гоголь однако не дурак! — подумали другие, кто, может, и держал собственный экипаж, но не был силен в знании русской прекрасной словесности.

Как бы предвидя, что его предложение не приведет в восторг обладателей экипажей, Николай Васильевич тут же сообщал о себе (это место вычеркнула цензура), что он — «человек смирный и незаносчивый», что своему попутчику он «не будет делать всю дорогу никаких запросов», и все путешествие «будет спать вплоть от Москвы до Вены».

Сначала желающих ехать в Вену не находилось, но потом дело приняло благоприятный оборот.

18 мая 1840 г. Гоголь и его попутчик выехали из Москвы.

До Варшавы они ехали в «собственном экипаже», потом пересели в дилижанс, а под конец — ехали по железной дороге.

Путешествие из Москвы до Вены продолжалось ровно месяц.

Из произведений Шекспира

Листая старые журналы

Скифский царь Анахарсис

Однажды в дом прославленного мудреца древних Афин Солона постучал какой-то незнакомец.

Кто там? — спросил Солон.

— Я — чужестранец, — отвечал незнакомец. — Мое имя — Анахарсис. Я — царь скифов.

— Что же тебе нужно, Анахарсис? — сердито спросил Солон.

— Я пришел издалека. Я хочу заключить с тобой союз дружбы.

— Дружбу лучше всего заводить, сидя у себя дома, а нс в далеких чужих краях, — неласково сказал мудрец.

— Совершенно с тобою согласен. Поэтому я и пришел к тебе.

— Почему поэтому? — спросил Солон.

— Потому, что ты сейчас как раз сидишь дома, — отвечал Анахарсис. — Вот и заключи со мной союз.

Находчивость гостя пришлась по душе Солону, он принял его радушно, и скоро они стали большими друзьями.

Это можно устроить

Первым директором Парижской обсерватории, построенной в 1671 году, был итальянский астроном Джованни Доменико Кассини. Однажды Кассини пригласил нескольких придворных принять участие в наблюдении за редким небесным явлением — солнечным затмением.

Чтобы наблюдать затмение, надо подняться на высокую башню, где были установлены инструменты. Однако некоторые из дам, поглощенные заботами о своем туалете, замешкались внизу.

— Соблаговолите, пожалуйста, поторопиться. Иначе вы рискуете пропустить затмение! — закричал им сверху Кассини.

— Ничего, ничего, соблаговолите не беспокоиться, пожалуйста, — обратился к дамам один из неотступно сопровождавших их придворных, маркиз Н. — Сеньор Кассини мой хороший друг! Если мы и опоздаем немного, то для нас он, разумеется, устроит затмение снова.

Вот это мысль!

Листая старые журналы

В наши дни мы то и дело читаем статьи и целые книги о смельчаках, переплывающих вплавь бурные проливы или на плоту целые океаны… А для мещан в царской России героическим подвигом казалась «робинзонада» некоего господина Воробьева, о которой рассказали своим читателям многие газеты и журналы в 1913 году. В детском журнале «Задушевное слово» заметка так и была озаглавлена «Волжский Робинзон».

«Житель города Самары Воробьев переехал на один волжский островок, чтобы осмотреть там дрова, которые ему надо было купить. Доставив Воробьева на остров, перевозчики уехали. Между тем торговая фирма, которой принадлежат дрова, забыла прислать лодку за Воробьевым. Он провел на пустынном острове два дня, отрезанный от всего мира и измученный голодом. К счастью, в последний раз исследуя остров, Воробьев нашел вдруг мужика, который согласился за 3 рубля переплыть Волгу, пойти в Самару и прислать лодку. Крестьянин оказался хорошим пловцом, и Воробьев был спасен».

Конечно, в наши дни сравнивать хилого растяпу Воробьева с изобретательным и отважным Робинзоном Крузо даже в шутку нельзя!

В. А.

Скромность учёного

Знаменитый французский ученый XVI века Дюваль никогда не искал ни славы, ни богатства, ни власти. Поэтому он не очень обрадовался, когда король Франциск I приблизил его ко двору и даже назначил хранителем собственной Королевской библиотеки. С этих пор все невежды-придворные стали приставать к Дювалю с вопросами, один глупее другого.

Поначалу ученый старался, как мог, удовлетворить каждого, но однажды, когда ему задали особенно нелепый вопрос, он просто ответил:

— Я не знаю.

— Однако король, — ехидно заметил один из придворных, — платит вам такие большие деньги совсем не за то, чтобы вы, господин Дюваль, говорили: «Я не знаю».

— Видите ли, — скромно отвечал ученый, — король платит мне деньги только за то, что я знаю. Если бы король стал платить мне за то, что я не знаю, то, боюсь, скоро бы иссякли все сокровища королевства.

Встреча за обедом

Мало кто из именитых гостей, съехавшихся в этот осенний день 1497 года на торжественный обед к лондонскому лорд-мэру, обратил внимание на двух скромно одетых и ничем внешне не примечательных молодых людей. Да и те, поглощенные оживленною беседой, не ждали и не искали ничьего благосклонного внимания.

На чистейшем латинском языке (по обычаю ученых того времени) они сначала горячо восхищались античной литературой, цитируя на память длинные отрывки из древних писателей; потом спорили по вопросам воспитания, едко высмеивая средневековых педагогов; потом горячо сходились в вопросе о необходимости предоставления равноправия женщинам; потом зло шутили о нравах некоторых знаменитых церковников; потом живо и заинтересованно обсуждали сложнейшие философские категории.

Нс будучи знаком со своим собеседником, каждый из молодых людей был в восторге от остроумия и находчивости, от глубины познаний и смелости воззрений другого.

Наконец один из них не выдержал н воскликнул:

— Ты или Мор или никто!

На что другой тотчас же ответил:

— Ты или Эразм, или дьявол!

Так в шумной и блестящей толпе нашли и угадали друг друга два знаменитых ученых и писателя Возрождения — Томас Мор и Эразм Роттердамский, которые скоро сделались друзьями на всю жизнь.

Вот это мысль!

ЮМОР

— У меня чудесная идея — сказал изобретателю Томасу Альве Эдисону один молодой человек, желающий поступить на работу в его лабораторию. — Хочу изобрести универсальный растворитель — жидкость, которая бы все растворяла. Чувствую, что я на правильном пути, но у меня нет средств для реализации этой идеи.

— Универсальный растворитель? — удивился Эдисон. — Тогда в какой посуде вы собираетесь его хранить?!

— Никогда не ставь бензин близко к огню, — поучал отец сына. — От этого может случиться большое несчастье.

— Неужели, папа, ты веришь в приметы?

Учитель демонстрировал на уроке свойства различных кислот.

— Теперь, — сказал он, — опущу золотую монету в стакан с кислотой. Растворится ли она?

— Нет, сэр, — ответил один из учеников.

— Нет? Тогда объясни классу, почему она не растворится.

— Потому, — ответил ученик, — что если бы она растворилась, вы не опустили бы ее в стакан.

— Я изобрел поразительное лекарство, — хвастался друзьям один химик, — такого еще не бывало.

— Теперь тебе остается только изобрести болезнь, от которой оно помогает.

Острое бритье

О том, что высказывания Лермонтова были необычайно остры, есть много свидетельств. Одно из них довольно своеобразно.

Юнкера, однокашники будущего великого поэта, полагая, что чем чаще брить бороду, тем быстрее она появится, без всякой меры увлекались бритьем. Едва завидя солдата Байкова, приставленного к ним для этого, они наперебой кричали ему «Брей!», немало не считаясь с местом, где это происходило.

Однажды, окруженный целой толпой безусых юнкеров, совсем отчаявшийся Байков увидел, как из класса выходит Михаил Юрьевич.

— Завидую я г-ну Лермонтову, — грустно вздохнул Байков. — Он без всякой бритвы бреет почище меня, а вы от его бритья разбегаетесь во все стороны.

Репетиция

У профессоров Московского университета Лермонтов слыл дерзким и непочтительным юношей. За полтора года учения у него вышло несколько историй с преподавателями. Вот одна из них.

Перед рождественскими праздниками профессора делали репетиции, то есть проверяли знания своих студентов. Лермонтов отвечал профессору словесности Победоносцеву. Прослушав несколько минут, спесивый профессор с возмущением перебил Лермонтова:

— Откуда вы все это почерпнули, милостивый государь? Не станете же вы утверждать, что это говорил я?

— О нет, господин профессор, — горячо откликнулся Лермонтов. — Вы ничего такого не говорили.

— Я рад, что по крайней мере вы искренни, — снисходительно заметил Победоносцев. — Может быть, вы потрудитесь еще объяснить, почему я этого не говорил?

— Если вам угодно, г-н профессор. Книга, в которой изложены эти сведения, вышла десять лет назад, а это для вас слишком ново.

Детские шалости

Лермонтов был довольно силен и, учась в школе гвардейских подпрапорщиков, любил состязаться с юнкером Карачинским, который славился тем, что мог сгибать гривенники.

Директор школы генерал Шлипенбах, войдя неожиданно в комнату во время одного из споров Лермонтова с Карачинским, велел отдать обоих под арест на целые сутки. На следующий день юнкера пристали к Лермонтову и Карачинскому:

— В чем дело?

— А что вам сказал Шлипенбах?

— Он заявил, что вы вели себя как малые дети.

— В самом деле, господа, — отпарировал Лермонтов, — мы шалили как малые дети — вязали узлы из железных шомполов.

Маскарадные прорицания

В московском благородном собрании на маскарад по случаю нового 1834 года Лермонтов появился в костюме прорицателя-чародея. Мантия его светилась звездами, а в руках он держал огромную книгу в черно-белом полосатом переплете. Первые страницы книги были испещрены колдовскими письменами, к которым с благоговейным трепетом присматривались маскарадные гости — им было невдомек, что это китайские буквы, срисованные Лермонтовым с чайного ящика.

Прорицатель охотно раздавал «судьбы» — кому достались две, а кому и четыре строчки, тут же мгновенно им сочиненные. Найдя в этих предсказаниях мало для себя лестного, гости обиделись.

Однако много лет спустя, когда готовилось к изданию полное собрание сочинений поэта, они направили свои «судьбы» издателям с просьбой их напечатать, подчеркивая, что стихи были написаны специально для них.

На что Шан-Гирей, друг Михаила Юрьевича, ответил:

— Именно потому, что Лермонтов сочинил эти стихи специально для вас, он не стал бы помещать их рядом с другими своими произведениями.

М Е Н Ю

Друзья! Размышляя о новогоднем угощении, я по привычке навел справки в архивах. Сначала мне попалось меню завтрака екатерининского вельможи.

1. Похлебка из рябцев с пармезаном и каштанами.

2. Филейка по-султански.

3. Говяжьи глаза в соусе, называемые «поутру проснувшись».

4. Нёбная часть в золе.

5. Хвосты телячьи по-татарски.

6. Телячьи уши крошеные.

7. Баранья нога.

8. Голуби по-станиславски.

9. Гусь в обуви.

10. Горлицы.

11. Крем жирный.

Сказать честно, я не все разобрал в меню старинного обжоры и решил поискать чего-нибудь поскромнее. В старину, как известно, люди каждый год постились, то есть старались некоторое время быть умеренными в пище. Следующий попавшийся мне документ относился к неделям великого поста 1667 года.

«В среду первыя недели великого поста святому патриарху были поданы хлебцы, взвар сладкий с пшеном и медом, с перцем да с шафраном, хрен, греночки, капуста топаная холодная, горошек холодный, киселек клюквенный, кашка тертая с маковым сочком и пр. Того же дня было патриарху прислано: кубок романеи, кубок ренского, кубок малвазии, хлебец крупичатый, полоса арбузная, горшочек патоки с инбирем, горшочек мазули с инбирем, три шишки ядер…»

От этакого поста, запиваемого крепкой романеей да сладкой малвазией, можно разжиреть!.. И наконец мне попалось на глаза меню праздничного обеда Петра I.

1. Колбаса с чесноком.

2. Похлебка.

3. Жаркое.

4. Вареная в сахаре дыня.

Вот это то, что надо — вкусно и в меру. Друзья, прошу к столу!

Отметка за сочинение

Я видела недавно сочинение, написанное взрослым дядей. В прошлом веке чиновник, желавший получить место в канцелярии, обязан был держать экзамен. Тема сочинения: «Река Нева и ее история». Вместо отметки стоит резолюция начальника канцелярии: «Приведенные автором цифры и факты по излагаемому вопросу оказались по проверке с делами канцелярии вполне правильными. Что же касается до положения, что будто при устье реки Ижоры князь Александр Ярославич одержал победу над шведами и за это получил название Невского, то по справке сведения об этом в делах канцелярии не имеется».

А молчаливый Митя положил на стол свою новую находку, вот эту фотографию.

— Футбольный мяч? — спросил Архивариус.

— Моток шерсти, — сказала Маша.

— Сыр! — возразила Нюша.

— Дом на окраине города Дрездена, — объяснил Митя. — Сорок лет назад один немецкий архитектор, желая перещеголять всех коллег оригинальностью, построил шаровидный шестиэтажный дом.

Палаш и вилы

Когда войска Наполеона вторглись в Россию, один из французских батальонов остановился на ночлег в деревне Касьяновке на Смоленщине. В избу старосты Ипата Овчинникова вошел нагловатый лейтенант и положил на стол огромных размеров палаш. Захватчик считал, что этим он напугает хозяина и, усевшись на скамью, стал ждать угощения.

Ипат, не говоря ни слова, вышел в сени и вскоре вернулся оттуда. В руках у него были здоровенные вилы. Он положил их рядом с палашом.

Перепуганный наглец вскочил со скамьи и, втянув голову в плечи, попятился к двери.

Нешто не будешь ужинать, мусью, — пробасил вдогонку Ипат, — а я уж к твоему ножу и вилку принес.

Дезертир

Разгромленный Кутузовым Наполеон, бросив свою армию на произвол судьбы, поспешно удирал на запад. Только у пограничной реки Неман он отважился вылезти из обшарпанных саней, чтобы перевести дух. Старый крестьянин-паромщик взялся переправить «завоевателя» через реку.

Когда русский берег скрылся в тумане, Наполеон приосанился и строго спросил перевозчика:

— Скажи, старик, много ли французских дезертиров переправилось здесь?

— Нет, сударь. Вы первый, — серьезно ответил крестьянин.

20 причин

Преследуемый русскими войсками, Наполеон с трудом добрался до родины. На границе Франции никто не устроил ему ожидаемой пышной встречи. В гневе вызвал он бургомистра пограничного городка.

— Почему Вы не приветствуете своего императора орудийным салютом?! — грозно спросил Наполеон.

У нас для этого два десятка причин, Ваше Величество, — сказал бургомистр.

— Какие же?

— Во-первых, у нас нет пушек, во-вторых…

— Благодарю. Этого вполне достаточно, — прервал бургомистра вконец раздосадованный Бонапарт.

А известный коллекционер Митя Мохов показал свою новую находку.

— Обыкновенный кирпич! — воскликнули в один голос Архивариус и его друзья.

— Не совсем. Скорее это не кирпич, а своеобразный вид оружия. В начале первой мировой войны такими кирпичами запасались французские военные летчики перед полетом. Когда в воздушном бою им удавалось оказаться над самолетом противника, они лихо метали кирпичи вниз, стараясь угодить в пропеллер немецкого аэроплана. В военных сводках тех времен я прочел, что воздушный флот Германии потерял в результате «кирпичных атак» два самолета.

Вельможе и крестьянину

Один французский крестьянин вырастил редиску необычайной величины и решил подарить ее королеве Маргарите Наваррской. Королева эта славилась в народе, в отличие от множества других королей и королев, как добрая и разумная правительница и талантливая писательница. К тому же, королева очень любила салат из свежей редиски.

Получив подарок, королева очень обрадовалась и тут же приказала казначеям выдать крестьянину сто золотых монет.

Об этом узнал богатый и чванный вельможа.

«Сто золотых за редиску! А что если я подарю королеве одну из своих лошадок… — подумал он. — Королева, небось, озолотит меня за такой подарок».

И в тот же день лошадь из конюшни жадного богача была доставлена королеве.

— Я принимаю ваш подарок, — сказала Маргарита вельможе. — И так как я хочу вознаградить вас за вашу щедрость, я подарю вам одну вещь, которая обошлась мне очень дорого…

И она протянула застывшему от удивления и злости вельможе крупную редиску, выращенную крестьянином.

Певица в Америке

Талантливая итальянская артистка певица Аделина Патти поехала на гастроли в Америку. Организатором поездки был один ловкий делец, который решил, как говорится, «погреть руки» на выступлениях итальянской знаменитости. Рассчитывая на то, что Патти плохо разбирается в американских порядках, он проставил в договоре с певицей смехотворно малую сумму вознаграждения за ее нелегкий концертный труд.

Аделина Патти была умной и решительной женщиной. Она сразу же раскусила замысел хитреца и потребовала справедливой платы — 30 тысяч долларов.

Бизнесмен решил не сдаваться:

— Что вы! — замахал он руками на Патти. — Такие деньги в нашей стране может получать только президент!

— Хорошо, — спокойно сказала Аделина, — тогда пусть ваш президент вам и споет!

А молчаливый Миги показал друзьям новый рисунок из своей знаменитой коллекции.

— Такого чудища мы еще не видывали! — хором воскликнули все.

— Это новая мода, — объяснил Митя. — Зная, что некоторые чрезмерно увлекаются модами, французский художник Сальватор Дали предложил ввести моду не на одежду или обувь, а на… лица! В этом сезоне он предлагает модникам носить ухо на месте носа, чего можно добиться путем хирургической операции. Говорят, что даже самые отъявленные приверженцы мод пока не торопятся к хирургам.

К СВЕДЕНИЮ МОИХ ДРУЗЕЙ.

УВЛЕКАТЕЛЬНЫЕ КАРТИНЫ, ЗАНИМАТЕЛЬНЫЕ ВЕЩИЦЫ!

ВСЕХ ПРИГЛАШАЮ К СЕБЕ В МУЗЕЙ.

С ЛЮБИТЕЛЯМИ ИСТОРИИ ДОГОВАРИВАЮСЬ

В ЧЕТВЕРТОМ НОМЕРЕ НА ПОСЛЕДНЕЙ СТРАНИЦЕ О ВСТРЕЧЕ В АПРЕЛЕ.

В. АРХИВАРИУС

Пословицы

Как вылетали в трубу

Представьте себе пожар в конце XIX — начале XX века. С шумом и гиканьем примчались пожарные тройки. Пожарные взбираются на крышу и начинается борьба… за трубу. Появляется человек, шепчется с брандмайором. Пожарные перестают оборонять трубу и бросаются спасать дом. Появляется второй человек, также шепчется с начальником команды, и пожарные опять лезут на крышу защищать от огня трубу.

Часто на крышах появлялись две компании дюжих парней. Одни спасали трубу, другие пытались ее разрушить. Ни тем, ни другим не было дела до горящего дома. Вокруг трубы разыгрывались настоящие боевые схватки.

А происходило это вот почему. В правилах страховых компаний значилось: если дом застрахован от пожара, страховая премия выплачивается и дом считается сгоревшим только тогда, когда пожаром разрушена труба.

Представители страховой компании, не желая выплачивать деньги, обороняли трубу, хозяин дома, желая получить страховую премию, старался разрушить трубу, обе стороны пытались подкупить пожарных, затем вступали в рукопашную между собою. А дом горел, огонь не знакомился с текстом страховых правил.

В том случае, когда среди обломков сгоревшего дома стояла целая труба, говорили: «Еще один хозяин вылетел в трубу».

Шутят зарубежные школьники

Дети XX века

Учитель физики объясняет ученикам закон земного тяготения.

— Все, что поднимается вверх, непременно опускается на землю…

— А если выйдет на орбиту? — раздается голос из-за парты.

Призрак будущего

Мать говорит соседке о своем сыне-ученике:

— Кто знает, может, мой мальчик первым высадится на Марсе и встретится там с марсианами…

— Очень жаль, что их нельзя уведомить об этом.

Королевский указ

Этот документ хранится в лондонском Тауэре наряду с важнейшими государственными постановлениями, накопившимися здесь за многовековую историю Англии. Внешне этот пергаментный свиток, перевитый шелковым шнуром с подвешенными на нем государственными печатями, ничуть не отличается от своих соседей по архиву. Но, если развернуть древний свиток, сразу бросится в глаза отсутствие витиеватой подписи под текстом. Вместо нее — слабый оттиск маленького грязного пальца.

Текст королевского указа гласит: «Сим указом Мы, Король Британии, даруем госпоже Алисе Батлер звание Нашей няньки и высочайше повелеваем время от времени шлепать Наше Величество».

Таков первый указ короля Генриха II. Генрих «издал» этот указ в возрасте девяти месяцев от роду.

Поправка математика

Известный в прошлом веке английский математик Бербедж как-то решил отдохнуть от цифр и взял с книжной полки дочери только что вышедший томик стихов прославленного поэта-романтика Альфреда Теннисона. Однако чтение не клеилось, колонки цифр и математических знаков были привычнее глазам ученого, чем колонки рифм. Но вот внезапно Бербедж задумался… Перечитал снова…

На клочке бумаги Бербедж произвел совсем несложный для него подсчет и тут же сел писать письмо поэту:

«Дорогой сэр,

позвольте математику предложить маленькую поправку к Вашему замечательному творению. Если бы в жизни действительно было так, как Вы изволили написать, население Земли не возрастало бы год от года. Однако, основываясь на научных данных, осмелюсь предложить Вам исправить две строки Ваших стихов следующим образом:

Надеюсь, Вы благосклонно примите это предложение преданного Вашему таланту Бербеджа»

Король с татуировкой

В 1810 году престарелый шведский король Карл XIII усыновил Жана Батиста Жюля Бернадота. Жан Батист не был ни хорошеньким младенцем, ни пылким юношей. Бернадоту было сорок семь лет, он был маршалом Франции, одним из любимцев императора Наполеона. Почему же шведский король вдруг воспылал отцовскими чувствами к боевому маршалу?

Дело в том, что на старости лет король возмечтал о завоеваниях. На своих военачальников, которые незадолго перед этим проиграли войну с Россией, он не полагался. Вот и пришло решение заполучить опытного полководца таким необычным путем.

Король вскоре умер, а Бернадот, унаследовав трон, отнюдь не рвался в походы. Он быстро сообразил, что гораздо выгоднее заключить союз с богатой Англией и могущественной Россией. Со времен его царствования началась эпоха шведского нейтралитета (и до сих пор еще Швеция не участвовала ни в каких войнах). Под именем Карла XIV Иоанна Бернадот правил 34 года. Когда он умер, обряжавшие его тело придворные обнаружили на груди у короля татуировку. Она была нанесена в давние годы Французской революции, когда будущий шведский король был простым солдатом. Это была надпись — «Смерть королям!»

Лорды, как картошка

Когда-то английские лорды заставили короля Иоанна Безземельного подписать Хартию Вольностей. В какой-то степени это было первым демократическим актом в истории Англии. Но уже ближайшие потомки этих лордов и слышать не хотели ни о какой демократии.

По этому поводу замечательный английский ученый Фрэнсис Бэкон сказал как-то: «Наши лорды, как картошка, — лучшая их часть — в земле».

А молчаливый Митя показал на этот раз очередной экспонат своей коллекции — немецкий журнал середины прошлого века «Shakespeare Jahrbuch».

В журнале приводится еще одно забавное «доказательство» того, что Шекспир действительно был автором своих пьес (см. «Костер» № 4 за 1964 г.). Здесь приведены на английском языке названия тридцати шести пьес, составлявших первое издание сочинений Шекспира. Шестнадцать названий так расположены одно под другим, что четвертые от конца буквы оказались на одной вертикали и образовали слова William Shakspere. Оставшиеся двадцать пьес расположены так, что на одной вертикали оказались их последние буквы: «Wrote these great tales»,

В переводе на русский язык эта не совсем грамотная английская фраза означает: «Вильям Шекспир написал эти великие произведения».

60 франков

Жизнь прославленного автора «Трех мушкетеров» и «Графа Монте-Кристо» была не менее бурной, чем жизнь его героев. Правда, ему не приходилось скрещивать шпагу с гвардейцами кардинала, совершать побеги из неприступных замков, удирать от погони на горячем жеребце, но, человек широкой натуры, обуреваемый постоянно грандиозными замыслами, он то и дело становился жертвой клеветы, зависти, коварства заимодавцев. Особенно досаждало ему «крапивное семя», судейские чиновники, желавшие поживиться за счет литературных заработков многопишущего Александра Дюма.

Однажды к Дюма явился один из судейских и нагло потребовал 30 франков на устройство похорон скончавшегося товарища.

Выведенный из себя добряк Дюма сказал ему:

— Я дам вам шестьдесят — похороните двоих!

Мысли в ящике

Лет шестьдесят — семьдесят тому назад буржуазные газеты Франции на все лады превозносили сочинения писателя и академика Мориса Барреса. В своих многотомных романах Баррес проповедовал превосходство «сильной» личности над толпой, превосходство Франции над всеми остальными странами и прочую опасную чепуху.

Однако Барреса читали, и многие увлекались его зловредными идеями, потому что писал он ловко, слог его отличался красотой и выразительностью.

Буржуазные критики, восхваляя Барреса, особенно напирали на это его достоинство. Один даже заявил, что каждая фраза, написанная Барресом, прозрачна, как чистое стекло.

На это проницательный писатель Жюль Ренар заметил: «Его мысли похожи на стекла, сложенные в ящик. Каждое в отдельности прозрачно, но все вместе — темны».

Плата за ничто

Двадцать пять лет знаменитый персидский поэт Фирдоуси сочинял свою поэму «Шах-намэ». По обычаям того времени труд поэта оплачивался правителем, но невежественный владыка Хоросана Махмуд приказал выдать Фирдоуси ничтожно малую плату. Поэту грозила нищета.

Рассказывают, что Фирдоуси нашел остроумный выход из положения. Он переехал из Хоросана в соседний Табаристан, вставил в «Шах-намэ» сатиру на Махмуда и стал читать ее при дворе табаристанского владыки Испехбеда Шах-рияра.

Шахрияр, боясь навлечь на себя гнев более могущественного Махмуда, сказал, что он готов щедро оплатить стихи — по тысяче дирхемов за… каждую вычеркнутую строчку сатиры.

Фирдоуси вычеркнул сатиру полностью.

Почтительный ответ

Прославленный мыслитель и один из остроумнейших людей Франции Шарль-Луи Монтескье в 1728 году путешествовал по Италии. Будучи в Риме, он из любознательности попросил приема у римского папы и получил согласие «его святейшества».

Папа очень любезно принял Монтескье (еще бы — ведь к мнениям Монтескье прислушивалась вся Европа!). В заключение краткой беседы глава католической церкви сказал:

— Сын мой, мы решили распространить на вас свою бесконечную милость: дарованной нам свыше властью мы разрешаем вам и всем членам вашей семьи в течение всей жизни никогда не поститься.

Монтескье с улыбкой поблагодарил папу и откланялся.

Но на следующее утро в дом, где остановился путешественник, пришел посланец из Ватикана и принес папскую буллу (указ), подтверждающую, так сказать, письменно данное накануне разрешение не поститься. К булле по обычаям «святого» двора был приложен счет на изрядную сумму — папа не привык распространять свои милости бесплатно.

— Отнесите эти документы обратно в Ватикан, — сказал Монтескье посланцу, — я так глубоко уважаю папу римского, что верю ему на слово и не нуждаюсь в письменном подтверждении полученного вчера разрешения.

Маленькая словесная дуэль…

…состоялась как-то в XVIII веке между двумя русскими литераторами. Знаменитый автор «Недоросля» и «Бригадира» Фонвизин пошутил, встретив одаренного драматурга Княжнина, автора трагедии «Рославлев»:

— Что это у вас в трагедии герой все кричит: «Я росс (т. е. русский — Вес. Арх.)!

Я росс!» — а остается маленьким. Когда ж он, в самом деле, вырастет?

— Тогда, — отвечал Княжнин, — когда вашего, Денис Иванович, бригадира в генералы произведут.

Дебют актёра

В 1762 году императрица Екатерина II при помощи приятелей из гвардейского полка расправилась со своим мужем — пьяницей и картежником Петром III. Конечно, это событие сопровождалось немалой суматохой: не каждый ведь день убивают императоров! К тому же, всему надо было придать видимость законности, иначе неудобно получалось перед народом и иностранными государствами.

И вот, когда все прошло как по маслу и оставалось только провозгласить манифест, объявляющий Екатерину императрицей, и уже народ в зале собрался, и иностранные послы, и вышла к ним Екатерина, руководители заговора сообразили, что… за прочими делами забыли составить текст манифеста.

Вдруг среди общего замешательства из толпы выходит молодой никому не известный офицер, достает из-за обшлага камзола бумагу и почтительно просит у начальства разрешения зачитать манифест. Недоумевающие заговорщики разрешают, и юноша красивым голосом начинает читать: «Мы, божьей милостью…» — и все как полагается до конца.

«Спасибо, братец, выручил, — услышал молодой офицер, едва закончил чтение. — Но откуда, откуда ты взял манифест?!»

Офицер улыбнулся и показал вельможам пустой лист бумаги.

Так рассказывает легенда о первом «публичном выступлении» основателя российского театра Федора Волкова.

Добавление Крылова

Был в пушкинские времена такой поэт второго разряда — Михаил Данилович Деларю. Вообще-то очень осторожный поэт. Пушкин писал о нем: «Даларю слишком гладко, слишком правильно, слишком чопорно пишет…» Но как-то Деларю воспарил… В журнале «Библиотека для чтения» он поместил перевод стихотворения Виктора Гюго «Красавице». Вздумав посоревноваться в силе выражения с мастером французского стиха, он в переводе отошел от оригинала и «наворачивал» бесчисленные красоты. Он писал:

Крылов, прочтя эти восторги Деларю, приписал на журнальной странице убийственные две строчки:

Старательный Иоган-Давид и мечтательный Шарль-Франсуа

Жили-были примерно в одно и то же время (во второй половине XVIII века) два славных строителя, два ученых архитектора. Иоган-Давид Штайнгрубер жил-был в маленьком германском городе Ансбахе, а Шарль-Франсуа Рибар — в самом большом французском городе Париже. Оба архитектора оставили по себе память не столько своими постройками, сколько диковинными проектами построек не осуществленных.

Штайнгрубер, видно, был очень старательным человеком. Дело свое он решил изучить, что называется, «от А до Я», вернее «от А до Z», так как он пользовался латинским алфавитом. Намерения добросовестного зодчего не расходились с его делами. Он принялся за «А» и в результате упорного труда дошел-таки до «Z». Но совсем не в переносном смысле! Штайнгрубер действительно аккуратнейшим образом, преодолев массу трудностей технического порядка, начертил 23 проекта зданий — с многочисленными залами, спальнями, кухнями, зимними садами, террасами, — в плане изображавших 23 буквы латинского алфавита. Ни одна из букв архитектурной азбуки Штайнгрубера не была построена. Да и будь построена — кто бы мог оценить оригинальный замысел архитектора! Разве что перелетные птицы — ведь здание в плане можно увидеть только сверху. Единственным памятником Штайнгруберу остались пыльные листы проектов на полках архитектурных архивов.

Такой же памятник, даже более фантастический, создал себе и Шарль-Франсуа Рибар. Он немало потрудился над проектом дворца под названием «Триумфальный слон». На этой странице вы видите «Триумфального слона» в разрезе. В утробе слона архитектор разместил не только роскошные комнаты, но и зимний сад. Спереди, из хобота должен был бить фонтан, а сзади, под хвостиком можно было распахнуть прелестное окошко и любоваться из него видами Парижа.

Впрочем, Рибар оказался несколько счастливее Штайнгрубера. Нечто отдаленно напоминающее его проект было сооружено в Париже полвека спустя. Это то самое огромное чучело слона на площади, которое описано в романе Виктора Гюго «Отверженные». Помните, в брюхе этого совсем неблагоустроенного слона жил смелый Гаврош?

Собаки на троне

В древней Эфиопии, бывало, избирали собак королями. Во всем такого короля слушались: задумают, например, войну начинать и идут к королю за советом. А у пса в этот день настроение плохое: рычит, с золотого поводка рвется. Значит, королю затея с войной не по душе. И судил пес эфиопов с высокого трона.

Приведут к трону обвиняемого, — если король хвостом помахивает, норовит лизнуть преступнику руку, надо оправдать. Если укусить норовит, виновен бедняга!

Датский король Остин в давние времена завоевал Норвегию и, желая унизить побежденных, предложил им на выбор: править Норвегией будет самый ничтожный из рабов или пес по кличке Сор. Норвежцы решили: уж лучше собака, чем королевский блюдолиз. И не ошиблись. Король Сор оказался добродушным и покладистым. Жаль только, царствовал недолго. По конституции королю полагался выходной день. В этот день он мог гулять без провожатых. Встретилась ему на прогулке стая волков и, приняв Сора за обыкновенную дворнягу, волки растерзали его.

А сравнительно недавно, в начале XVIII века, индийского магараджу Шаху спасла на охоте его борзая собака. По приказу магараджи на борзую тут же надели драгоценный тюрбан и жемчужное ожерелье, затем ей была установлена ежегодная пенсия (около 50 000 рублей на наши деньги) и вдобавок ей во владение давалось двадцать деревень и княжеский титул.

Неожиданный подарок

Приближённый Александра I Корсаков искусно вышивал на пяльцах. Однажды он преподнес императрице вышитую картину своей работы, которую современники называли «чудом искусства и терпения». Императрица, не предполагая, что такое превосходное шитье может быть делом мужчины, прислала Корсакову в знак благодарности — бриллиантовые серьги.

Опасный подарок

Пианист Регер своим исполнением «Форельного квинтета» так поразил одну слушательницу, что на следующий день она прислала ему несколько только что выловленных форелей.

Регер поблагодарил ее и пообещал на следующем концерте сыграть «Менуэт быков» Гайдна.

Лукошко спринтера

Шутить, так уж до конца

Наш мудрый поэт Тютчев славился своим остроумием. Это замечательное свойство характера не изменило ему и в старости, и в болезни — до последних дней.

Незадолго перед смертью Тютчева император Александр II изъявил желание навестить больного поэта. Когда о намерении царя сказали Тютчеву, он заметил, что такой визит приведет его в большое смущение, так как будет крайне неприличным, если он умрет на другой же день после царского посещения.

Сверхчестолюбие

Народный артист СССР Василий Иванович Качалов в своих воспоминаниях приводит забавную беседу с одним крайне честолюбивым актером. Того спросили:

— Что нужно, чтобы чувствовать себя счастливым?

— Нужно играть хорошие и интересные роли, — ответил он, — иметь все звания и ордена…

— И все?

— Нет… Нужно еще, чтобы твой лучший друг всего этого не имел.

Хорош гусь!

На одно из представлений прославленного русского клоуна Анатолия Владимировича Дурова пожаловать изволил сам его сиятельство генерал-губернатор города Москвы Долгоруков.

Когда начальство вошло в ложу, Анатолий Владимирович не растерялся. Он похлопал по спине своего любимого дрессированного гуся и громким клоунским голосом закричал:

— Ты посмотри, кто к нам приехал!

К удивлению притихшей публики гусь тотчас подбежал вразвалку к генерал-губернаторской ложе и стал низко кланяться.

Польщенный Долгоруков подозвал к себе клоуна.

— Однако, братец, откуда ж это он меня знает?

— Как же, ваше сиятельство, — по-прежнему громко ответил Дуров, — вас в Москве каждая скотина знает!

В зале захохотали, директор цирка дрожал от страха, Долгоруков в гневе пыхтел и таращил глаза, и только гусь продолжал кланяться, выклевывая лакомые зернышки, спрятанные Дуровым под барьером генерал-губернаторской ложи.

Какие башмачки носила Золушка?

Часы начинают бить… Золушка, вспомнив предостережение феи, в ужасе убегает из дворца, теряя одну из хрустальных туфелек… Хрустальных… Почему же именно хрустальных? Едва ли твердое и хрупкое стекло годится для изготовления даже самой изящной туфельки.

Ответить на этот вопрос помогает геральдика— средневековая наука о гербах, не имеющая никакого отношения к обуви. Дело в в том, что для раскраски гербов в средние века применяли не только красную, голубую, зеленую и черную краски, золото и серебро, но и два меха: горностаевый и беличий. Беличий мех в старом французском языке назывался «вер» и произносился одинаково со словом «стекло», хотя оба эти слова пишутся по-разному. Именно это общее произношение разных по смыслу слов и послужило причиной ошибки при переводе на другие языки «Сказок Матушки Гусыни» Ш. Перро, вышедших впервые в 1697 г. С тех пор Золушка и сменила удобные меховые туфельки на хрустальные, в которых можно ходить лишь в сказках.

А ведь ее меховые башмачки говорили о том, что эта сказка пришла из очень далеких веков.

Сколько зубов у генерала?

Американцы любят рекорды. Даже самые нелепые. Регулярно проводятся у них конкурсы, где выявляют самых толстых, самых глупых, самых прожорливых, самых безобразных и даже самых рыжих. Но никогда еще не выявляли в Америке самого зубастого человека. Впрочем, возможно, потому, что такой рекорд однажды уже был установлен. Чемпионом здесь оказался главнокомандующий американской армией во время первой мировой войны генерал Джон Першинг.

А дело было так. Вернувшись с театра военных действий в Вашингтон, бравый вояка почувствовал зубную боль. Он направился к дантисту и вырвал шесть зубов. Казалось, генеральским мучениям пришел конец.

Но через пару дней, проезжая мимо магазина редких вещей, главнокомандующий увидал в витрине такое объявление:

«Вы можете стать счастливым обладателем зубов генерала Першинга. Купите один — и вам будет чем занять друзей! Интересно. Недорого. Штука — 5 долларов».

Генерал пришел в ярость. Он велел адъютантам немедленно скупить все его гнилые зубы, которыми торговали в Вашингтоне. Исполнительные адъютанты щелкнули каблуками и исчезли. Вернулись они только поздно вечером. Приказ был выполнен точно: адъютанты объехали все антикварные магазины столицы и истратили уйму денег, скупая зубы своего начальника. На генеральский стол они выложили 175 зубов. По-пяти долларов каждый…

Забавные шахматы

Знаменитый кубинец, чемпион мира с 1921 по 1927 год, Хосе Рауль Капабланка проводил сеанс одновременной игры. Один из участников, сдавая партию, спросил его:

— Скажите, пожалуйста, маэстро… Хорошо я играю?

— Неплохо, — ответил Капабланка, — но почему вы ни разу не ходили конями?

— Я, конечно, ходил бы, — услышал он в ответ, — если бы знал, как они ходят!

Известного чехословацкого гроссмейстера Рихарда Рети (1889–1929) кто-то спросил:

— Гроссмейстер, а чем, собственно, отличается слабый игрок от сильного?

— Видите ли, — ответил Рети, — где слабому игроку уже все совершенно ясно, там для сильного — все еще представляет тайну!

Сеанс одновременной игры, когда сеансер не смотрит на доски, а играет по памяти, называется сеансом «вслепую». Однажды в одном городе было объявлено, что немецкий гроссмейстер Фридрих Земиш проведет сеанс вслепую. В клуб пришла посмотреть на сеанс и одна пожилая дама. Она долго внимательно следила за гроссмейстером, а затем громко воскликнула:

— Это просто жульничество! Я ручаюсь, что он вовсе не слепой!

Мисс Джонс меняет вывеску

Известный польский пианист и композитор Ян Падеревский во время гастролей по Америке оказался в маленьком городке на Среднем Западе страны. Он шел по пыльной улице и вдруг из окна какого-то дома до него донеслись знакомые звуки.

Играли Шопена. Но играли так плохо, так фальшиво, что Падеревский не стерпел и решил посмотреть на бездарного исполнителя. Он подошел к калитке и прочитал объявление: «Мисс Джонс. Уроки игры на фортепьяно. 50 центов».

Играла сама мисс Джонс. Падеревский представился и попросил разрешения сыграть ноктюрн так, как, по его мнению, следовало. Хозяйка дома с радостью позволила ему сделать это.

Около получаса играл польский пианист произведения своего великого земляка. Мисс Джонс слушала его с благоговением…

Примерно годом позже Падеревский проездом оказался в том же городке. Проходя тою же улицей, он снова услыхал отвратительную игру своей случайной знакомой. Он горько усмехнулся и подумал, что его урок, очевидно, нисколько не помог мисс Джонс.

Однако, проходя мимо калитки, он увидел новую вывеску: «Мисс Джонс (ученица Падеревского), уроки игры на фортепьяно. 1 доллар и 50 центов».

Должности собак

За 10 000 лет дружбы человека с собакой собаки выполняли для своих двуногих друзей самую разную работу: охотились, нянчили (даже выкармливали) детей, стерегли скот, охраняли дома и государственные границы, служили пожарниками, санитарами, спасателями, поводырями, сыщиками, цирковыми артистами.

Среди лиц, удостоенных звания «Инструктор по правилам уличного движения» в американском городе Филадельфия, — террьер Хи-Хи. Хи-Хи добросовестно дежурит на своем участке. Переводит через дороги детей и инвалидов, строго наказывает нарушителей.

Много лет через франко-бельгийскую границу проносил под своей косматой шерстью запретные товары пес-контрабандист по кличке Дьявол. Он был неуловим для полиции — перед каждым новым путешествием Дьявола хозяева его перекрашивали.

Когда в Уэльсе (Великобритания) развелось столько овец, что их стада стали мешать движению поездов, железнодорожная компания стала принимать на работу собак. Они легко приучались сгонять овец с железнодорожного полотна и с удовольствием выполняли свои обязанности.

Ничья со Скотланд Ярдом

«Скотланд Ярд разыскивает человека средних лет, невысокого, худощавого, со шрамом на лице».

«Дейли Миррор», 21 марта 1966 г.

Т. С. Элиот «Макавити».

Скотланд Ярд — это лондонская уголовная полиция. В переводе на русский Скотланд Ярд — «шотландское подворье». В X веке был построен в Лондоне дворец для шотландцев королевской крови, приезжавших в английскую столицу по делам или так, погулять. Потом шотландских королей в Лондон пускать перестали, и даже в родной Шотландии им не стало покоя от англичан. Но дворец название сохранил. Потом его заняла уголовная полиция.

Сейчас в Скотланд Ярде служит шестнадцать тысяч человек. И то не справляются — что ни день, новости! Об одной из них и сообщили утром 21 марта своим уважаемым читателям английские газеты.

«Украден кубок мирового первенства по футболу! Золотая богиня исчезла из-под носа у шестерки дюжих полицейских!»

В феврале мы звонили из редакции «Костра» в Лондон председателю международного подготовительного комитета первенства мира по футболу, проходящего нынче в Англии, Стэнли Роузу. Нас беспокоил вопрос, как охраняется кубок чемпионата — золотая богиня. Стэнли Роуз сказал, что статуэтка надежно спрятана в сейфе главного банка. И вот…

«У нас такое было бы невозможно! Это кощунство!» — кричали бразильские газеты. И не бразильские тоже. Один футбольный босс из Нидерландов прислал запоздалый совет: держали бы богиню под кроватью, как это делал, пряча кубок от фашистов, итальянец Отторино Барацци.

Где и как мог человек взять и унести девять фунтов тщательно охраняемого золота (ибо таков вес богини)? Возможно ли такое вообще? Возможно — ответят вам в Скотланд Ярде. Там до сих пор переживают конфуз 1895 года, когда был украден опять же кубок футбольного первенства, правда, национального, английского. Украден и не найден. С тех пор лучшие футбольные команды страны из года в год соревнуются за обладание всего лишь дубликатом славного кубка.

Итак, богиню из банковского сейфа перевезли на выставку редких марок. Зачем? А для рекламы. На марки не всякий пойдет смотреть, а на богиню всякий. Дежурство несли шесть полицейских одновременно — летучий отряд Скотланд Ярда. Двойные двери запивались мощными замками. В воскресенье, 20 марта, выставка была закрыта, но в том же здании шла воскресная служба методистской церкви. Вор с толпой прихожан проник в помещение, спрятался среди телефонных будок, затем проделал что-то с замками, схватил богиню и под звуки молитв удалился. А летучий отряд бродил где-то рядом и ничего не заметил. Только потом вспомнили, что человек со шрамом кому-то из шестерых показался подозрительным.

День ищут, другой. Ни вора, ни богини. Игра складывается не в пользу Скотланд Ярда. Первыми оценили положение газетчики. Как раз в то время в Англин шла предвыборная борьба. На первых страницах газет печатались фотографии тех, кто хотел стать премьер-министром: Вильсон от лейбористской партии (он и победил потом) и Хит — от консервативной. Начиная с 21 марта их портреты стали соседствовать с изображениями безымянных детективов, роющихся в грязи задних дворов и в ящиках семейных комодов. Дескать, только наш кандидат избавит Англию от этакого позора. Газета «Дейли Мейл», поддерживающая консерваторов, поместила изошутку — стоит мистер Хит и похваляется: «Пока мы 13 лет были у власти, Англия ни разу не теряла мировой кубок».

Англичане вообще славятся своим юмором. Какие-то весельчаки в эти же дни крадут еще один спортивный кубок, на этот раз приз конных соревнований, обожаемых в стране. Чтобы стало еще смешней, некий джентльмен, связанный с химической промышленностью, крадет радиоактивный изотоп. Шутка приобретает опасный характер.

В Скотланд Ярде не до смеха.

* * *

Пока время шло и национальное достоинство страны, не сумевшей уберечь международный приз, падало, росла сумма наградных денег. Поначалу одно предприятие вызвалось отвалить 3500 фунтов счастливчику, который найдет богиню. Потом разные лица и организации, желающие в целях рекламы соединить свое имя с нашумевшей историей, довели сумму до шести с половиной тысяч.

То ли эта сумма вдохновила, то ли сыграл свою роль полуторавековой опыт, но 26 марта в тюрьму был препровожден некий Эдвард Блечли, 47 лет, невысокий, худощавый и со шрамом. Но… богини при нем не оказалось. И снова — перерываются вверх дном кухонные буфеты в квартирах бедняков: вдруг да блеснет золото между старой кастрюлькой и пивной кружкой!

А тем временем в закопченном доме на юге Лондона жила небольшая семья. Отец — портовый рабочий Дэвид Корбет, мать — служащая бюро путешествий, сын — годовалый Доминик, пес — черноухая дворняга Пиклз. Поздно вечером 27 марта Дэвид отпер дверь и выпустил на улицу отчаянно скулившего Пиклза. Вышел и сам. Собака носилась по кустам и вдруг стала обнюхивать какой-то необычный предмет. Хозяин нагнулся и поднял золотую богиню.

Видимо, преступник, чувствуя преследователей, направил свой беспокойный шаг по случайной улице и незаметно подбросил богиню в палисадник случайного дома.

Дэвид с криками бросился в дом, позабыв на радостях про спящего Доминика. Корбеты читали газеты и очень переживали за свою страну: в некрасивую историю попала Англия с этой кражей. Но обрадовались они, конечно, больше всего награде. Ведь это — возможность купить дом и автомобиль. А миссис Корбет сразу же захотелось самой попутешествовать…

* * *

И вот мировой кубок в полицейском участке. Еще немного — и он в объятиях руководителей футбольной ассоциации. Пиклзу преподносят блюдце черной икры, от которой он, впрочем, отказывается ради кости из супа. Корбеты полны радостных ожиданий. Их интервьюируют, фотографируют и, наконец, информируют, что объявился еще один претендент на обещанную награду. Это председатель футбольной ассоциации Англии Джо Миерс. Он, видите ли, так переволновался за эти дни, что теперь только 6500 фунтов могут его утешить. Все это он придумал, сидя в своем особняке стоимостью в 15000 фунтов… Все же после долгих раздумий приз отдали Корбету. Браво, Пиклз!

А Скотланд Ярд? Он ушел на этот раз от позорного поражения. Сыграл вничью. Правда, ответный гол противник забил сам в свои ворота.

Из этой футбольно-полицейской истории можно сделать три вывода.

Первый вывод: и президент международной футбольной ассоциации может ошибаться (см. «Костер» № 5, стр. 60).

Второй вывод: и дворняжки играют порой исторические роли.

Третий вывод: пожалуй, все те, с кем имеет дело незадачливый Скотланд Ярд, не у таинственного кота Макавити, с которым познакомил нас С. Я. Маршак, на побегушках; у них другой Бонапарт — звонкий английский фунт. Впрочем, может быть, Т. С. Элиот как раз имел в виду что-то в этом роде?

И. Мохова

Лицейские шалости

Рассказывают, что однажды лицеист Пушкин со своим другом Кюхельбекером стали отпрашиваться у своего гувернера Трико на несколько дней в Петербург. Гувернер отказал. Тогда лицеисты решили ехать без его разрешения, а для того чтобы при выезде из Царского Села их не задержали на заставе, они решили разыграть городового.

Первым к заставе подъехал Пушкин.

— Фамилия? — спросил городовой.

— Александр Однако, — ответил Пушкин.

Городовой записал фамилию в дорожный журнал и пропустил едущего. Вслед за Пушкиным подъехал Кюхельбекер.

— Фамилия? — окликнул городовой.

— Григорий Двако, — ответил лицеист.

Городовой записал и его.

Через некоторое время к заставе подъехал гувернер Трико, заметивший отсутствие учеников.

— Ваша фамилия, — остановил его тот же городовой.

— Трико, — ответил тот.

— Как? — переспросил городовой.

— Трико, — повторил гувернер.

— Ну, братец, врешь! Здесь что-то недоброе! Только что проехал Однако, за ним следом Двако, а ты Трико. Шалишь! Ступай-ка в караулку.

Бедного гувернера Трико продержали до тех пор, пока не установили, что он действительно Трико. За это время лицеисты успели благополучно вернуться в лицей.

Поговорка

Роттердам — город в Голландии, но в вечной погоне за новыми знаниями и впечатлениями Эразм исколесил многие страны Европы. Однако после выхода в свет «Похвалы глупости» слава далеко опередила Эразма в его путешествиях. Так докатилась она до Испании, где он никогда не бывал. В этой стране, страдавшей под особо жестоким гнетом священников и монахов, народ сложил поговорку: «Кто говорит дурно про Эразма, тот или монах или осел».

Ни с теми ни с другими

При жизни Эразма началась Реформация, великий раскол европейской церкви. Однако Эразм при всем своем презрении к католичеству отнюдь не стремился присоединиться к священнослужителям, возглавившим новую протестантскую церковь. С грустной усмешкой он отмечал, что церковники и без подчинения Риму остаются невежественно-злобными, властолюбивыми и тупыми.

Но самые оголтелые защитники старых церковных порядков требовали костра для Эразма. «Лютер, Кальвин и другие еретические вожаки вылупились из яиц, высиженных Эразмом!» — доказывали они.

Эразм отвечал на это: «Возможно. Но от таких цыплят я отказываюсь!»

Польза для народа

Однажды к Бернарду Шоу пришел некий молодой поэт, чтобы прочесть свои стихи.

Послушав немного, Шоу прервал его и сказал:

— Как вы попали на поэтический путь?

— Сначала я хотел стать врачом, но потом оставил медицину и решил стать поэтом, чтобы быть полезным народу.

— Я бы посоветовал оставить вам и поэзию. Народу вы уже принесли достаточно большую пользу, когда оставили медицину.

Опровержение

Как-то раз Марк Твэн напал в своем журнале на одного посредника нью-йоркской биржи. Свою статью он закончил словами: «Мистер С. не заслуживает даже, чтобы на него плюнули».

Мистер С. возбудил дело об оскорблении, и Твэн был осужден взять обратно эти слова, опубликованные в журнале. Он напечатал такую заметку: «В статье, опубликованной тогда-то, было, к сожалению, написано, что мистер С. не заслуживает даже, чтобы на него плюнули. Мы берем эти слова назад, так как теперь утверждаем обратное».

Страницы истории собак

Жила-была собака-путешественница. Дело было в конце прошлого века, в Америке. Звали пса Оуни. Не было у него ни дома, ни хозяина. Пересаживаясь с поезда на поезд, не раз пересек он страну во всех направлениях. Собаку знали, и считалось, что ее появление сулит удачу. Служащие почтовой железнодорожной службы США любили Оуни и никогда не прогоняли его. Тем не менее собака ни к кому не была особенно привязана и предпочитала путешествовать в одиночку.

В августе 1895 года Оуни удалось пробраться на борт «Святой Виктории», отправлявшейся в Японию. Оттуда Оуни проследовал в

Китай, пересек всю Азию, его видели на Суэцком канале и на Азорских островах. В его честь чеканили медали, которыми, конечно, в первую очередь награждали его самого. Медалей набралось столько, что Оуни не в состоянии был таскать их все на ошейнике…

В 1731 году француз Макэр был арестован по подозрению в убийстве своего соседа Мондидьера. Единственным свидетелем была собака убитого. По традиции король Карл VI приказал устроить поединок между Макэром и собакой для того, чтобы установить его виновность или невиновность. После жестокой драки в присутствии короля, судей и знати собака была признана победительницей, а Макэр осужден. Так собака защитила если не самого хозяина, то хотя бы его честь.

В старину в Китае вывели специальную породу боевых собак. Это были огромные, весом до 170 килограммов, свирепые псы с львиными гривами. Золоченое изображение этих собак долгое время спустя украшало эполеты китайских офицеров. Сейчас львиные собаки весьма популярны во всем мире, хотя их внешний вид, образ жизни изменились до неузнаваемости. Это те самые крошечные лохматые «пекинки», которых хозяйки большей частью не выводят, а выносят на прогулку, которые боятся жары и холода, грубой пищи и резких звуков. Вот к чему привело безделье.

Рецепт Бургаве

Профессор Лейденского университета в Голландии врач Бургаве в 1750 году получил письмо от знатного вельможи. Богач страдал расстройством нервов и просил ученого помочь ему избавиться от недуга. Бургаве согласился, но лишь на том условии, чтобы больной прибыл к нему пешком, без слуг и кареты, к которым он так привык.

Вельможа отправился в путь. Дальняя дорога шла через луга и леса. Не один день пришлось провести больному под открытым небом. Он ловил рыбу, собирал орехи и ягоды, ночевал у костра.

И вот он сидит в кабинете у Бургаве.

— На что жалуетесь? — с хитрой улыбкой спрашивает знаменитый врач.

Вельможа собрался ответить и… не смог. Теперь он ни на что не мог пожаловаться!

— Природа и перемена образа жизни, — сказал Бургаве, — избавили вас от недуга лучше всяких лекарств!

Медленный яд

Приглашенный к известному французскому писателю Фонтенеллю врач уверял своего знаменитого пациента, что кофе — медленно действующий яд.

Фонтенелль был уже глубоким стариком (как известно, он дожил до ста лет). Выслушав врача, писатель заметил:

— Я тоже думаю, доктор, что кофе очень, очень медленный яд. Ведь я пью его уже восемьдесят лет!

Грозные признаки

После освобождения из ссылки декабрист Волконский жил за границей. Однажды он обратился к знаменитому в то время дрезденскому профессору Вальтеру с просьбой осмотреть его. Профессор осмотрел больного старика и заявил, что для спасения жизни ему необходимо немедленно ампутировать ноги.

Через несколько часов все было подготовлено к операции.

— Вот грозные признаки гангрены! — сказал профессор, показывая ошеломленной дочери старика синие и красные полосы, покрывавшие его ноги.

— Да это же следы от полосатых носков! — облегченно воскликнула она и тут же, на глазах у врачей, смыла «грозные признаки» теплой водой с мылом.

Профессор Вальтер и его ассистенты удалились в крайнем смущении.

Веселый архивариус благодарит художника Михаила Беломлинского, который нарисовал все картинки для «Уголка» в 1966 году.

Ошибка эксперта

Знаменитый французский писатель Оноре де Бальзак считал, что по почерку человека можно безошибочно определить его характер, склонности. увлечения, слабые и сильные стороны. Писатель потратил немало времени, изучая образцы почерка своих друзей, и пришел к выводу, что на основании почерка незнакомого человека он, Бальзак, берется дать любому незнакомцу подробную характеристику и даже предсказать его судьбу.

Однажды дальняя родственница положила на его письменный стол несколько мелко исписанных листков и спросила, что скажет уважаемый эксперт о том, кому принадлежит этот почерк. Она добавила, что записи сделал школьник, о котором она хотела бы знать всю правду. После этого посетительница уселась в кресло и принялась наблюдать за экспертом.

Несколько минут Бальзак внимательно изучал листок, рассматривал его и так, и этак. Лицо его помрачнело, брови сдвинулись.

— Мне тяжело огорчать нас, мадам, — сказал он, — но выбора у меня нет, ведь вы просили меня говорить только правду, не так ли.

Посетительница кивнула, и писатель начал свои объяснения. Он считал, что почерк принадлежит очень неряшливому и ленивому мальчику, что мальчик этот очень не любит говорить правду, что он не только ленив, но, видимо, и не очень умён.

— Мне кажется, что он принесет в будущем много огорчений своим близким, сделал вывод писатель и с удивлением увидел, что пожилая женщина улыбается. Это удивило его, и он спросил, почему такое печальное известие его гостья воспринимает так легко.

— Просто у меня есть все основания не согласиться с вами, дорогой эксперт, — сказала гостья, — ведь перед вами листок из вашей собственной тетради, которую вы оставили у меня на даче лет двадцать пять тому назад.

Дальновидный президент

Девятый по счету президент Соединенных Штатов Уильям Генри Гаррисон пропел детство в маленьком городке, где помогал своему отцу, хозяину бара, обслуживать посетителей, Уильям был очень молчалив и некоторые завсегдатаи бара даже считали его просто недоразвитым. Чтобы доказать это, какой-то шутник придумал опыт: на стойку перед Уильямом он положил две монетки — одна была десятицентовой, а другая — пятнадцатицентовой.

— Скажи, мальчик, которая монетка тебе нравится больше, и я подарю ее тебе, — обратился шутник к будущему президенту США.

Уильям молча взял со стойки десятицентовик и сунул его в карман. Посетители хохотали до упаду и каждый старался повторить забавный опыт. И всякий раз Уильям неизменно выбирал монету меньшего достоинства.

Вечером, когда бар закрылся, он сидел за стойкой и подсчитывал свою собственную «выручку». Обычно молчаливый, он не удержался от радостного возгласа: «Ого, да здесь без малого три доллара!»

Послушай, Уильям, — спросил его отец, — но почему же ты всякий раз выбирал меньшую монету? Ведь ты, пожалуй, мог бы заработать побольше!

— Эх ты, бизнесмен! Если бы я хоть раз взял пятнадцатицентовик, они бы никогда больше не повторили со мной своей дурацкой шутки, — ответил отцу будущий президент.

Не гонись за орденами!

Один известный французский поэт был весьма тщеславен. Он долгое время мечтал стать командором ордена Почетного Легиона. Когда орден был предложен Анатолю Франсу, поэт пришел в отчаяние. Но маститый писатель отказался от такой чести, сказав: «Великие писатели Гюго и Ламартин не имели Почетного Легиона… Я же не считаю себя более достойным, нежели они». Тогда поэт предложил пожаловать отвергнутый орден ему.

— Что ж, берите, — сказал министр, вручая настойчивому поэту орден, — если, конечно, не брезгуете…

Жандарм и декабрист

К декабристу М. С. Лунину, бывшему в ссылке в Сибири, нагрянули с обыском жандармы. Один из них опасливо покосился на висевшее в комнате ружье. Лунин успокоил его:

— Не бойтесь! Таких людей, как вы, бьют, а не убивают.

Чаплин и премьер-министр

Как-то раз прославленный постановщик фильмов и артист Чарли Чаплин в глубокой задумчивости прогуливался вблизи английского парламента. В это время был объявлен перерыв заседания. Из парламента вышел премьер-министр Великобритании, всесильный проныра Рамсей Макдональд.

— Дорогой Чаплин, — приветствовал премьер-министр актера, — рад вас видеть! О чем задумались?

— Думаю над новой картиной, — ответил Чаплин. — А вы, мистер Макдональд, очевидно, творите что-то новенькое в области политики?

— Увы, дорогой Чаплин. Мы, политики, имеем значительно меньше времени, чем люди искусства, на обдумывание наших творений.

— В таком случае понятно, почему ваши творения имеют у публики столь малый успех! — с этими словами Чаплин вежливо приподнял шляпу и зашагал прочь.

Лучше я сам

Жители одного небольшого итальянского городка, желая поживиться за счет туристов, обратились к прославленному композитору Россини с просьбой дать несколько концертов в их концертном зале. Уговаривая Россини, бургомистр городка решился приврать:

— Маэстро, мы поставим вам памятник на главной площади! Муниципалитет уже отпустил на это деньги.

— Сколько? — быстро спросил Россини.

— Двадцать тысяч! — бахнул зарвавшийся бургомистр.

— Не надо памятника, — сказал композитор. — За эти деньги я сам готов стоять у вас на площади каждый день.

Под присягой

Любимец парижан актер прошлого столетия Франсуа Тальма был вообще человеком скромным. Тем более удивил он почитателей своего таланта, когда, выступая свидетелем на суде по какому-то пустяковому делу, повторил несколько раз не совсем даже кстати: «Я, как самый великий актер нашего времени…»

— В чем дело, Франсуа? Не находите ли вы, что подобные заявления не украшают вас? — стали пенять актеру друзья по окончании судебного заседания.

Сконфуженный Тальма объяснил:

— Я никогда бы не произнес этих бесстыдных слов, но ведь перед тем, как давать показания, я поклялся, присягнул, что буду говорить только правду и всю правду!

Пожалуй, Честертон прав!

Никто не помнит уже, кто из журналистов и кому впервые задал вопрос: «Если бы вы оказались на необитаемом острове и у вас была бы одна-единственная книга, какую именно книгу хотели бы вы иметь?» Вопрос был поставлен остроумно, отвечая на него, человек вынужден был четко определить свои вкусы и пристрастия. Но потом этот вопрос повторялся столь многократно, что набил оскомину и читателям и писателям (почему-то писателей чаще других журналисты подозревали в склонности к необитаемым островам). Хорошо срезал надоедливого вопрошателя остроумный английский писатель Честертон. На осточертевший вопрос он ответил:

— «Справочник по строительству морских лодок».

Хороший девиз

В старину самой большой честью для ученого в Иране считалось стать членом Академии молчания. Только сто мудрецов одновременно могли по уставу быть молчаливыми академиками.

Когда один из молчальников умер, ученый доктор Зеб поехал в академию, чтобы потягаться за право стать академиком. Но Зеб опоздал. Когда он приехал, академиков уже снова было сто. Тогда Зеб молча наполнил до краев чашу водой из фонтана, поставил ее на стол перед старейшинами и осторожно опустил на воду розовый лепесток. Этим жестом он без слов, но красноречиво доказал, что ничего с академией не стрясется, если его примут сто первым. Зеба приняли.

Девиз Академии молчания стоит запомнить:

МНОГО ДУМАЙ,

МАЛО ПИШИ,

ГОВОРИ ЕЩЕ МЕНЬШЕ!

мимоХОДОМ!

Знаменитый русский шахматист Михаил Иванович Чигорин, когда на шахматной доске возникало особенно острое положение, старался держать руки в карманах, чтобы не сделать поспешного хода. Не полезно ли кое-кому из вас взять с него пример?

Одним из величайших шахматистов был кубинец чемпион мира Хозе Рауль Капабланка. Вот его совет:

— Большинство шахматистов не любит проигрывать и считает проигрыш чем-то позорным. Это ложный взгляд; те, кто хотят совершенствоваться, должны смотреть на свои проигрыши как на уроки и учиться по ним — чего избегать в будущем. Вы должны также быть решительными в ваших суждениях. Если вы думаете, что ваш ход хорош, делайте его! Опыт — лучший учитель!

В Петербурге в 1914 году встретились на международном турнире два маэстро — семидесятидвухлетний Блэкберн и шестидесятилетний Гунсберг.

— Молоды вы еще со мной играть! — воскликнул Блэкберн, объявляя партнеру мат.

Рисунок А. Зуева

Удружил

В погоне за чинами и орденами царские вельможи пользовались всяким случаем, чтобы сделать друг другу гадость. Вот как, например, «удружил» граф Ростопчин генерал-губернатору Западной Сибири Пестелю.

Этот Пестель, взяточник и самодур, ненавидимый даже собственным сыном, почти постоянно жил в Петербурге, вместо того чтобы жить в Сибири, которую ему было поручено опекать. Как-то он был приглашен на обед к царю Александру I. Доедая суп, царь рассеянно спросил у своих гостей: — Что это там такое черненькое, на березе? — и указал за окно.

Это пусть Пестель скажет, — быстро вставил Ростопчин. — Ведь у него такое хорошее зрение, что, даже живя в Петербурге, он видит, что делается в Сибири.

Пришлите на дом!

Великий испанец художник Пабло Пикассо уже много лет живет во Франции. Он наотрез отказывается возвращаться на родину, где правит кровавый диктатор Франко. Франко, которому хочется изобразить себя просвещенным правителем, не раз подсылал своих подручных уговаривать художника, чтобы он хоть ненадолго приехал в Испанию. Однажды он даже предложил Пикассо за огромные деньги написать его, генерала, портрет.

— Согласен, — неожиданно ответил Пикассо франкистам, — только пришлите мне на дом голову вашего хозяина

Два века спустя

Мистеру Пипсу (он жил в Англии в XVII столетии) не очень везло при жизни — он так и не успел издать книгу, в которой старательно и не без занимательности описал жизнь своих земляков — жителей Лондона.

Невезение продолжалось и после смерти литератора — очень долгое время его рукопись не могли расшифровать, так как она была написана по стенографической системе, изобретенной самим Пипсом.

Больше того. Уже в наши дни, когда книга Пипса была издана в Англии, дело не обошлось без перепалки между издательством и налоговым управлением. По выходе книги в издательство пришло официальное письмо на имя мистера Пипса с требованием сообщить в налоговое управление сведения о себе, что необходимо для правильного взыскания налогов. Сотрудники издательства ехидно отписали в налоговое управление, что, мол, господа чиновники малость опоздали — Пипс умер более двухсот лет назад. На это из налогового управления назидательно ответили: «Если мистера Пипса нет в настоящее время в вашем издательстве, следовало вернуть письмо, а не вскрывать его»…

Бедный Пипс!

Всё равно спесь!

Как-то, прогуливаясь, мудрый греческий философ Диоген указал своим ученикам на богато одетых юношей, горделиво поглаживающих свои пышные одежды, и сказал:

— Это спесь.

Затем на глаза философу попалась группа спартанцев, выставлявших напоказ заплаты и прорехи своей нищенской одежды. Диоген сказал:

— Это тоже спесь, только одетых юношей, горделиво по- другого рода.

Попробуйте!

Прочтите предыдущие истории вслух кому-нибудь из ваших друзей и послушайте, как он (или она) будет смеяться. Если верить книге отставного поручика Попова «Путеводитель в житейском море», таким образом можно установить характер смеющегося. Итак, по системе Попова…

ХА-ХА-ХА — так смеются люди, обладающие добрым и справедливым сердцем.

ХЕ-ХЕ-ХЕ — спокойный и грустный характер»

ХИ-ХИ-ХИ — смех самых симпатичных людей, так смеются малые дети.

ХО-ХО-ХО — характер смелый и великодушный.

ХУ-ХУ-ХУ — будьте осторожны! — это смех злых людей.

Добавим от себя: если испытуемый вообще не засмеялся, плохо его дело — он лишен чувства юмора!

Лишнего вспомнил

Видно, не зря образ воспоминателя-враля барона Мюнхгаузена родился в Пруссии. На старости лет, попивая пиво в своих замках, прусские офицеры сочиняли мемуары-воспоминания. Какого только вранья не городили они в своих писаниях: поражения превращались в победы, кража уток и поросят у бедных крестьян — в благородные подвиги… А со знаменитыми людьми, которых воспоминатели подчас и в глаза не видывали, в своих мемуарах они запросто беседовали о том о сем на каждой странице. Вся Пруссия, вся Германия, вся Европа хохотала над одним незадачливым мемуаристом, который выдал себя с головой такой фразой в мемуарах: «Как-то гулял я возле дворца Сан-Суси, подошел ко мне, его величество король Фридрих, хлопнул меня по плечу и сказал: «Ну, брат, теперь ты мне послужишь — начинается Семилетняя война!»

Заблуждение маленького Фредерика

Подобно гениальному Моцарту, польский композитор Шопен очень рано обнаружил выдающееся музыкальное дарование. Еще в «дошкольном», как говорится, возрасте он с большим мастерством и вдохновением играл на фортепьяно. Слава удивительного ребенка быстро распространилась, и родители вынуждены были время от времени устраивать публичные выступления маленького Фредерика. Впрочем, малыш не зазнался. Меньше всего он был склонен приписывать восторг и рукоплескания слушателей своему таланту. Однажды после концерта, оглушенный бурей оваций, он сказал матери:

— Подумай, мама, как им понравился мой кружевной воротничок!

Ему бы арифмометр

Среди массы бездельников и тунеядцев, пристроившихся под крылышком церкви, были и есть ученые-богословы. Поскольку и этим дармоедам время от времени все же приходилось отчитываться перед церковным начальством в своей работе, они придумывали себе «научные» занятия.

Пожалуй, проще всех своих коллег поступил швейцарский богослов 18 столетия Изелин. Несколько лет корпел Изелин над своим «научным трудом» и, наконец, доложил епископам результат исследований: «В Священном Писании 773662 слова или 3566486 букв. Наиболее часто встречается слово БОГ — 6755 раз, и буква И — 46227».

Выбор проекта

В старинном итальянском городе на воде — Венеции — решено было установить памятник героям последней войны. К сожалению, ни один из многочисленных представленных на конкурс проектов памятника не был достаточно хорош. Шли бесконечные споры, какому проекту отдать предпочтение. Дело решило неожиданное предложение любимого венецианцами американского писателя Эрнеста Хемингуэя. Он предложил проект одного своего соотечественника со словами: «Этот по крайней мере не жалко будет сломать!»

Происхождение странного верблюда

Неспроста знаменитый итальянский художник эпохи Возрождения Паоло Ди Доно известен более как Паоло Учелло. Учелло — по-итальянски «птица». Действительно, не было равных Паоло Учелло в искусстве рисовать птиц и животных.

Один знатный и богатый флорентиец вздумал заказать Паоло Учелло роспись потолка на тему: четыре стихии — земля, вода, огонь и воздух. Стихию земли должно было символизировать изображение подземного жителя — крота, воду — рыбы, огонь олицетворяла саламандра (в то время верили, что саламандры не горят в огне), а воздух — хамелеон, про которого существовало поверье, что он питается воздухом.

Крот и рыба были хорошо известны художнику. Изображения саламандр ему также приходилось видеть. А вот когда заказчик дошел до хамелеона, о котором не слишком образованный Паоло слыхом не слыхивал, вышла путаница. Учелло решил, что речь идет о… верблюде. Ведь итальянские слова «камелеоне» (хамелеон) и «камеле» (верблюд) так похожи! Он спокойно выслушал сведение, что «камелеоне» питается воздухом, и принялся за работу-..

И несколько столетий подряд над головами изумленных зрителей, приезжавших во Флоренцию полюбоваться прекрасной росписью Учелло, парил раздувшийся, как воздушный шар, верблюд.

Врачи, как всегда, правы

Еще не так давно, друзья, мы с вами с волнением следили за изумительным путешествием отважного англичанина Фрэнсиса Чичестера, который в одиночку на крохотной яхте сумел обогнуть земной шар. Трудности и лишения, которым подвергался пожилой мореплаватель, сделали свое дело — сразу же по возвращении в Плимут Чичестеру на некоторое время пришлось лечь в больницу на исследование. Говорят, услышав приговор врачей, моряк расхохотался. И было от чего, Врачи посоветовали: диетическое питание, полный покой и, желательно, морское путешествие!

Обратитесь к Шмидту

Немецкий государственный деятель прошлого века канцлер Бисмарк прославился не только жесткой и воинственной политикой, но и грубостью в отношениях с подчиненными. А власть, которой располагал Бисмарк в Германии к концу своей жизни, была столь велика, что его подчиненными были по сути дела все немцы.

Как-то канцлер занемог и вынужден был обратиться к услугам уважаемого всеми доктора Вассермана.

Оказавшись у постели больного, доктор стал задавать обычные в таких случаях вопросы. Бисмарк отвечал коротко, односложно и, в конце концов, по привычке сказал:

— Потрудитесь поменьше спрашивать, не люблю болтовни!

Врач молча встал и начал собирать инструменты.

— Что это значит? — крикнул Бисмарк.

— Это значит, что вам следовало послать не за мной, а за коллегой Шмидтом, — ответил Вассерман, — он не задает вопросов пациентам, он лечит животных.

В английском парламенте

Известный государственный деятель Великобритании сэр Уинстон Черчилль славился своим красноречием. А уж в парламентских распрях он никому не давал спуску.

Однажды с трибуны парламента на Черчилля очень напала представительница враждебной лейбористской партии леди Асквит.

«Если бы я была вашей женой, — выкрикнула в конце своей речи разъярившаяся политиканша, — я бы насыпала яду вам в чай!»

— Миледи, — мгновенно отозвался со своей скамьи сэр Уинстон, — если бы я был вашим мужем, я бы этот чай выпил не задумываясь!

Свидетельство

«Сие дано 1885-го года Января 15-го дня в том, что настоящая пара ботинок на толстых подошвах, невысоких каблуках и с округлыми носками сшита по заказу моему для меня же автором «Войны и мира» графом Львом Николаевичем Толстым, каковую он и принес ко мне вечером 8-го Января сего года и получил за нее с меня 6 рублей. В доказательство полной целесообразности работы я начал носить ботинки со следующего дня. Действительность всего сказанного удостоверяю подписью моей с приложением герба моей печати.

Афанасий Фет (Шеншин)».

Из записок академика Штетлина

Петербургский академик Яков Штетлин заведовал одно время Кунсткамерой (так назывался первый в России музей). Было это при царице Елизавете, дочери Петра Первого. И неудивительно поэтому, что превыше всего в том музее почитались личные вещи покойного царя.

Как-то раз в Кунсткамеру наведался важный сановник из числа приближенных императрицы. Штетлин повел именитого гостя по залам.

— Вот плотничьи, вот чертежные, вот хирургические инструменты, коими с равным искусством пользовался государь Петр Алексеевич… Вот кафтан, ему принадлежавший… А вот его знаменитая трость, иначе — дубинка. Набалдашник, извольте заметить, выточен из слоновой кости…

Знаком руки вельможа прервал академика и, поднеся к глазам платок, промолвил с чувством:

— Друг мой, вы пробуждаете во мне воспоминания юности. В бытность мою во младых летах сия бесценная святыня не раз гуляла у меня по спине.

Уж так совпало

Старинный французский поэт Алексис Пирон имел обыкновение слагать свои трагедии и оды во время прогулок при луне. И вот, в одну из ночей, на темной парижской улочке его схватил полицейский патруль. Стражи порядка, видно, приняли поэта за бродягу.

В участке полицейский комиссар, малый грубый и недалекий, приступил к допросу.

— Кто такой? Чем занимаешься?

— Я поэт! — ответил Пирон, приосанясь.

— Подумаешь, — буркнул комиссар, — мой брат тоже поэт.

— Как схожи наши семьи! — притворно изумился Пирон. — А мой брат — тоже невежа!

Юмор и злодейство

Есть шутки — мороз подирает по коже.

Отборные душегубы, сменявшие друг друга на императорском престоле Древнего Рима, приучили свой народ не удивляться жестокости. И все же император Гай Калигула каждый день приводил римлян в изумление. Он лил кровь не хмурясь, весело, с прибаутками.

Однажды на пиру Калигула беседовал с гостями о поэзии. (Он был к тому же весьма начитан, этот изверг.) Внезапно, оборвав собеседника на полуслове, император расхохотался.

— Чему изволит смеяться цезарь? — осведомились гости.

— А я подумал, что стоит мне мигнуть, и вам всем отрубят головы. Вот смех меня и разобрал!..

У рояля Антон Рубинштейн

Знаменитый пианист Антон Рубинштейн давал однажды концерт в особняке великой княгини Елены Павловны, родственницы царя Николая I. После концерта знатная хозяйка завела с музыкантом скучный, высокопарный разговор.

— Дорогой господин Рубинштейн, — промолвила она, — справедливо ли утверждают иные, будто пианистом надо родиться?

— Это правда, ваше высочество, — ответил Рубинштейн. — Невозможно играть на рояле, не родившись!

Император изволил заметить

Николай I, прозванный за свою жестокость «Палкиным», терпеть не мог пестроты и разнообразия, в любой мелочи ему чудился ненавистный «вольный дух». Ему хотелось буквально постричь всех под одну гребенку, о чем свидетельствует нижеследующий нелепый, но подлинный документ.

«Государь император изволил заметить, что некоторые из господ военнослужащих дозволяют себе иметь на голове весьма длинные волосы и причесывают их или даже завивают, подражая всем прихотям новых, странных обычаев, нередко из-за границы к нам достигающих.

Его императорское величество, находя неприличным допускать это в войсках, соизволил вменить в непременную обязанность всем господам военным начальникам наблюдать: дабы ни у кого из подчиненных их не было никакой прихотливости в прическе волос, чтобы вообще волосы были острижены единообразно, и непременно так, чтобы спереди на лбу и на висках были не длиннее вершка, а округ ушей и на затылке гладко выстрижены, не закрывая ни ушей, ни воротника, и приглажены справа налево.

Вместе с тем, его величество изволил повелеть не допускать никаких странностей и в усах и в бакенбардах, наблюдая, чтобы первые были не ниже рта, а последние, ежели сведены с усами, то также не ниже рта, выбривая их на щеках против оного».

Генерал и сигары

Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов при штабе знаменитого генерала Скобелева постоянно находились журналисты и художник Верещагин. Во время одного важного сражения вся эта компания столпилась на холме поодаль от генерала. Неискушенные в военных делах люди не могли сами разобраться, как идут дела, а спросить, зная крутой нрав Скобелева, не решались. Выручил всех Верещагин. Он подошел к генералу с открытым портсигаром и предложил ему закурить. Затем вернулся к журналистам и сказал: «Мы побеждаем!»

— Однако как же вы узнали?

— Очень просто. Я посмотрел, как Скобелев взял у меня сигару. Если бы дела шли плохо или положение было неясным, генерал взял бы сигару не глядя. А раз он спокойно, не торопясь, выбрал самую лучшую, значит, дела идут хорошо.

Просто шутка

Вольтер обедал у одной дамы. Увидев, что писатель не прикасается к салату, хозяйка спросила:

— Вы не любите салат?

— Да, — ответил Вольтер, — потому что, если бы я его любил, мне пришлось бы есть эту гадость каждый день.

Два подхода

Великий Мигель Сервантес да Сааведра одиннадцать лет писал свое единственное крупное произведение для театра. Наконец пьеса выправлена и переписана в последний раз. В назначенный день Сервантес надел тщательно вычищенный парадный камзол, перевязал рукопись ленточкой и направился в театр.

Он прошел за кулисы и растерялся: служители таскали декорации, директор бранился с кассиром, в углу на бочонке примостился какой-то человек, лихорадочно строчивший гусиным пером по бумаге. Время от времени к пишущему подбегали актеры, выхватывали из-под пера исписанные листки и убегали.

— Кто сей? — спросил Сервантес у служителя. — И что он делает?

— А, это наш Лопе пишет новую пьесу к вечернему представлению, — ответил служитель на бегу.

Автор «Дон-Кихота» повернулся на стоптанных каблуках и в глубокой задумчивости ушел из театра.

Остается добавить, что современник Сервантеса прославленный драматург Лопе де Вега написал за свою жизнь около 1500 пьес, многие из которых до сих пор не сходят со сцены.

Стихи лауреата

Наряду с должностью лорда хранителя большой королевской печати, с должностью смотрителя королевских погребов, начальника королевской охраны, постельничего, шута, словом, наряду с сотней других придворных должностей, в Англии с давних времен существует придворная должность поэта-лауреата.

Должность довольно выгодная, так как по традиции в обязанности поэта-лауреата входит сочинение одного стихотворения в год, а жалованье за этот труд составляет несколько тысяч звонкой монетой да еще бочонок испанского вина в придачу.

Забавно, что на протяжении столетий должность эту вплоть до начала XIX века занимали самые что ни на есть бездарные рифмоплеты.

Когда в XVII столетии на английский престол был приглашен из Нидерландов принц Вильгельм Оранский, его приветствовал трескучей одой поэт-лауреат некий Шидуэлл.

— Видно, мы не ошиблись в выборе короля, — шутили англичане. — Оранский и вправду мужественный человек, если, будучи встречен такими стихами, он не удрал тотчас же обратно в Голландию.

Веселые энциклопедисты

В любой большой библиотеке стоят на полке, блестя золочеными корешками, тома старинного Энциклопедического словаря, который издавали Брокгауз и Ефрон.

Восемьдесят шесть томов! Бесценное собрание сведений обо всем на свете! И еще кое о чем…

Листая том шестой словаря, внимательный читатель найдет там несколько загадочных, лишенных смысла строк: «БЕСПАМЯТНАЯ СОБАКА. Собака, жадная до азартности».

И все! Странная заметка, нелепая заметка! На первый взгляд — какое-то охотничье словечко. Но ни Аксаков, ни Тургенев, ни Пришвин никогда не писали о «беспамятных собаках»…

А дело было так. Многие статьи и заметки в Энциклопедии принадлежат перу студентов-бедняков. За работу им платили скудно и всегда не в срок. Когда же приходил день платежа, редактор И. Андреевский, шлепая себя по лбу, восклицал с притворным сожалением:

— Забыл, судари мои, забыл! Ах, я, беспамятная собака!

Однако память отказывала Андреевскому лишь в тех случаях, когда речь заходила о деньгах. Студенты заметили это и в один прекрасный день отплатили жадному редактору, вклеив на веки вечные в Энциклопедию свое нелестное мнение о нем.

Скромность

— Уму непостижимо, как вы играете! Божественная музыка! И такая сложная! Да и сам по себе орган — все эти педали, клавиши… Как в них разобраться! Изумительно!

Так или примерно так восхищались слушатели мастерством прославленного композитора и органиста Иоганна-Себастьяна Баха.

На что композитор по своему обыкновению скромно отвечал:

— Вы преувеличиваете, это совсем не так сложно.

Нужно только вовремя нажимать на определенные клавиши, тогда инструмент играет сам.

Разговор художника с моделью

Пабло Пикассо попросил знаменитого писателя, своего друга, позировать ему для портрета. Не успел писатель поудобнее расположиться в кресле, как художник сказал:

— Готово.

— Как? Так быстро! — изумился писатель. — Не прошло и пяти минут!

— Не забывай, что я знаю тебя уже сорок лет, — ответил Пикассо,

Луи и Луи

Граф Аа Блаш обобрал прославленного драматурга Бомарше, присвоив сутяжничеством принадлежавшие писателю деньги. Бомарше обратился за помощью к королевскому судье Гезману. Жена судьи потребовала у него взятку— 100 луидоров, или, как сокращенно называли эту монету, луи, и золотые часы с бриллиантами. Однако и взятка не помогла: суд решил дело в пользу бесчестного аристократа. Жена судьи вернула Бомарше часы и деньги, но не полностью. 15 луи она все же оставила себе.

Всю эту грязную историю Бомарше блистательно описал в своих «Четырех мемуарах». Четыре тоненькие брошюрки взволновали общественное мнение Франции, окончательно подорвали веру в добрые намерения короля Луи (Людовика) XV и в немалой степени приблизили надвигавшуюся революцию.

Остроумные французы шутили по этому поводу:

— Пятнадцать луи погубили Луи Пятнадцатого.

Треугольное божество

Знаменитый французский писатель и просветитель XVIII века Монтескье в своих сочинениях не раз весело смеялся над религиозными бреднями. Так он говорил:

— Если бы треугольники обладали способностью фантазировать и выдумали бы себе бога, они придали бы ему три стороны.

А ларчик просто открывался

С Покровской башней в Пскове связана такая легенда. В 1584 году под стенами Пскова во главе стотысячного войска появился польский король Стефан Баторий. Несколько штурмов отбили псковичи, нанеся противнику тяжелые потери. Длительная осада также не поколебала мужества защитников города, которыми руководил опытный и искусный воевода Иван Шуйский.

Вот тогда-то за дело принялась «секретная служба» Батория. В осажденный город прибыл гонец, который привез Шуйскому красивый ларец. Это был подарок воеводе от «шефа секретной службы» противника шляхтича Гансумелера.

К ларцу приложена была записка, в которой Гансумелер сообщил, что преклоняется перед храбростью воеводы и шлет ему в подарок свою казну, а также просит Шуйского открыть ларец самому, «а иным бы не давать смотрети».

«Контрразведка» псковичей заинтересовалась подарком. Был вызван эксперт из тех, «кои ларцы отпирают». Он осторожно поднял золоченую крышку. Под ней оказалось 24 самопала, дула которых были направлены в разные стороны.

При поспешном обращении с ларцем грянул бы залп, на который и рассчитывал коварный Гансумелер.

Этим поединком разведок XVI века и закончилась осада Пскова. Через несколько дней Баторий увел свои войска из-под городских стен.

Лидер гонки через века

Колесо обыкновенной телеги, обнаруженное недавно во время раскопок в Новгороде, историки считают ценнейшим трофеем только потому, что оно извлечено из слоев, в которых находятся памятники одиннадцатого века.

Ученые сделали вывод, что первая телега, прогрохотавшая по улицам Новгорода Великого, прибыла сюда, опередив другие колесные экипажи… ровно на семь столетий.

Дело в том, что новгородцы, жившие среди непроходимых лесов и топей, долгое время не признавали колесного транспорта, который появился здесь лишь в царствование Петра Первого.

Находка, обнаруженная при раскопках одной из усадеб на Торговой стороне, немногословна. Она дает ясный ответ только на один вопрос: путь исторической телеги в Новгород лежал с Киевщины. Об этом свидетельствуют хорошо сохранившиеся замки спиц сложной конструкции, которую применяли в ту пору киевские мастера.

Надо сказать, что их продукция с успехом выдержала самые сложные испытания, показав чудеса надежности во время дальнего перехода через лесные дебри, болота, шесть десятков больших и малых рек. Видимо, телега развалилась лишь в самом центре города на берегах Волхова.

Что же касается владельца телеги, то, по мнению ученых, новгородцы не воздали ему особых почестей, ибо колесный экипаж не был для них уже тогда технической новинкой. Многие горожане, торговавшие с Западом, видели колесные экипажи и прежде, но считали, что в условиях их родных мест сани и летом удобнее и надежнее.

Возможно, что именно на санях и добирался домой киевлянин, нанесший визит Новгороду Великому.

Б. Грищенко

Вольтер и придворные

Вольтер, гениальный писатель Франции и первый остроумец восемнадцатого столетия, некоторое время жил при дворе прусского короля Фридриха I.

Фридрих мнил себя великим полководцем, однако славы на полях брани не снискал.

Тогда он решил попытать счастья на литературном поприще.

Льстивые придворные наперебой расхваливали философское сочинение своего властелина. Слыша эти разговоры, Вольтер заметил:

— Книга короля подобна его шпаге.

— Как метко сказано! — зашушукались придворные. — Вы хотите сказать вашим сравнением, герр Вольтер, что книга его величества такая же острая и блестящая, как его шпага?

— Нет, — бросил на ходу Вольтер, — такая же длинная и плоская.

Певица и градоначальник

Тот же Вольтер сказал как-то: «Дурак может отмочить такое, что никакому умнику и в голову не придет».

Это замечание вспоминали образованные петербуржцы в дни гастролей замечательной певицы Генриетты Зоннтаг. Все люди, хоть сколько-нибудь чуткие к искусству, восхищались мастерством Зоннтаг, только тупой и упрямый петербургский градоначальник пожимал плечами:

— И чего только находят в этой Зоннтаг! Если бы у моей жены был такой голос, она пела бы не хуже!

Впрочем, и среди поклонников Зоннтаг находились чудаки, к которым с неменьшим основанием можно было отнести замечание Вольтера.

Как-то два театрала заспорили о том, красива ли знаменитая певица.

Не понимаю, сударь, как вы можете называть ее красавицей, — кипятился один, — если у нее один глаз меньше другого.

Его собеседник с достоинством возражал:

— Что вы! У нее один глаз значительно больше другого!

Он выбрал худший жребий

Иван Сергеевич Тургенев приехал в маленький немецкий курортный город, чтобы отдохнуть, подлечиться и поработать над новым романом.

Местные обыватели: лавочники, отставные офицеры, домовладельцы — целый день толпились под окнами писателя, глазели на «руссише шрифтштеллер Тюргенефф», как на какого-нибудь слона из зоопарка.

На следующий день пожаловал сам бургомистр. Ему тоже хотелось посмотреть на знаменитого приезжего.

— Долго ли господин Тургенев намерен пробыть в нашем городе? — спросил бургомистр.

— Один день, семнадцать часов, четыре минуты, восемь секунд.

— Как вы можете знать так точно? — искренне изумился бургомистр.

Тургенев сделал таинственную мину.

— Вы, верно, слышали об ужасных русских нигилистах, которые делают бомбы и бросают их в царя и других важных персон. Я один из них. Я был арестован, судим. Царь приговорил меня на выбор: либо к двадцати годам каторги в Сибири, либо к четырем дням жизни в вашем городе. Я выбрал последнее и горько о том сожалею!

Вот бы обрадовался Гоголь

Очень жаль, что Николай Васильевич Гоголь не смог присутствовать на представлении своей комедии «Ревизор» 14 апреля 1860 года в городе Петербурге.

Спектакль этот имел невероятный, совершенно особенный успех. Публика вызывала исполнителей несчетное количество раз и восторженно выкрикивала их имена. Вот как раз этим именам и обрадовался бы великий автор «Ревизора».

Дело в том, что в спектакле этом были заняты самые знаменитые литераторы России.

Городничего играл прозаик Писемский. Почтмейстера Шпекина — Федор Михайлович Достоевский. Хлестакова — поэт Вейнберг. И даже в самых малых ролях были заняты писатели. Загримированные купцами, на сцене появились: Григорович, драматург Островский, поэт Майков, критик Дружинин, издатель и журналист Краевский, сатирический поэт и переводчик Курочкин и Иван Сергеевич Тургенев.

Вот это была немая сцена!

Замечательная статуя

Однажды Иван Сергеевич Тургенев посетил богатый московский дом, где в этот вечер собрались литераторы. Друг Тургенева Григорович переводил его от одной группы к другой, зорко следя, чтобы на этом пути не попадались враждебные Тургеневу люди.

И вдруг прямо перед Тургеневым возник некий мрачный петербургский писатель, особенно неприятный Ивану Сергеевичу. Мрачный петербуржец демонстративно отвернулся, чтобы не здороваться с Тургеневым.

Растерявшийся Григорович взял Тургенева под руку и подтолкнул его к дверям.

— Пойдем, я покажу тебе одну замечательную статую.

— Ну, если такую же, как эта, — ответил Тургенев, кивнув в сторону мрачной фигуры, — то, пожалуйста, уволь.

Посредственное совершенство

Никола Буало-Депрео по заслугам считался самым ученым критиком Французского королевства. Но, кроме литературной работы, была у Буало и придворная должность. Критик бывал во дворце, частенько беседовал с «королем-солнцем» Людовиком Четырнадцатым.

А знаменитый этот король был и сам не чужд литературных занятий. Однажды он протянул Буало свои новые стихи и попросил оценить их. Великий критик внимательно прочел королевские строчки и, возвращая их, с поклоном сказал:

— Ваше величество, вы всегда и во всем совершенны. Вы задумали написать посредственные стихи и исполнили это самым лучшим образом.

Страхование на случай пожара

Иван Андреевич Крылов решил снять себе новую квартиру. Хозяин квартиры среди прочих ввел в контракт и такое условие: «Если по вине Крылова в квартире возникнет пожар, то квартирант должен будет уплатить хозяину 60 000 рублей».

Крылов охотно подписал документ, а к упомянутой цифре прибавил еще два ноля.

Друзья поинтересовались, зачем он это сделал.

— Ему будет спокойнее, а мне совершенно безразлично, я ведь и шести тысяч уплатить не смогу, — объяснил Крылов.

Вам ещё рано

Начинающий драматург прочел Бернарду Шоу свою пьесу.

— Вам еще рано писать такие слабые вещи. На это имеют право только самые знаменитые авторы, — таково было мнение великого писателя.

Веселый архивариус благодарит художника Михаила Беломлинского, который нарисовал все картинки для «Уголка» в 1968 году.

Архитектурные трудности

В начале XVIII столетия, в то время, как английские и французские бомбардиры на полях брани обменивались орудийными залпами, воинственные монархи Георг I и Людовик XIV обменивались колкостями, порой весьма дорогостоящими.

Об эту пору близ Лондона и близ Парижа велось большое строительство. Людовик XIV строил себе новый роскошный дворец Тюильри, а по повелению Георга строилось новое здание лондонского сумасшедшего дома Бедлам (многие бедняги в то время лишились рассудка из-за тягот военного времени). Какова же была ярость Людовика, когда он узнал, что английские архитекторы, выполняя приказ своего короля, построили новый скорбный дом как две капли воды похожим на его замечательный новый дворец. Недолго думая, «король-солнце» отдал распоряжение, и рядом с новым дворцом поднялось здание туалета, совершенно похожее на Сент-Джеймсский дворец, резиденцию английских владык.

Травоядное чудовище

Величайший естествоиспытатель Жорж Кювье поздним вечером работал в своем кабинете. Вполне вероятно, что в этот вечер он занимался своей любимой наукой — сравнительной анатомией, изучающей строение тела различных животных. Часы пробили двенадцать, и в кабинете ученого появилось страшное чудовище. Это был один из студентов профессора Кювье, искусно облекшийся в звериные одежды. Он решил напугать великого натуралиста. Чудовище зарычало:

— Кювье, я пришел пожрать тебя.

Кювье внимательно вгляделся в непрошеного гостя и… расхохотался.

— Ха-ха-ха! У тебя копыта и рога, значит, ты скотина травоядная и съесть меня не можешь, — сказал Жорж Кювье и спокойно продолжал свою работу.

Всем попало

Много веселых комедий написал для русской сцены старший современник Пушкина князь Шаховской. Один из первых русских комедиографов был и одним из первых режиссеров-постановщиков, он сам осуществлял постановку своих сочинений.

Актеры любили работать с Шаховским, зная его добродушие и охотно прощая ему вспыльчивость. Тем более, что вспышки гнева у Шаховского вызывала только действительно плохая игра актеров, зря князь не сердился, да и сердился-то он смешно.

Однажды, крайне недовольный работой актеров на репетиции, Шаховской выскочил на сцену, обругал в пух и прах всех по очереди актеров, пригрозил декоратору, накричал на суфлера и под конец воскликнул, обращаясь к висевшей над сценой керосиновой лампе:

— И ты, голубушка, дурно светишь!

Император на пожаре

У всякого свой вкус. Кто любит оперу, кто — танцы. А Петр III, по праву снискавший славу самого глупого из русских царей, всем зрелищам предпочитал… пожары. Чуть только в каком-нибудь конце Петербурга занималось зарево, император вскакивал на коня и мчался на пожар: распорядиться и, кстати, полюбоваться.

Однажды среди ночи дежурный офицер поднял его с постели криком:

— Государь! На Фонтанке горит!

Однако на сей раз император опоздал. Он увидел только кучу тлеющих головешек.

Царь свирепо накинулся на офицера:

— Ты, сударь мой, плохо знаешь свои обязанности! Ты должен был разбудить меня пораньше! За полчаса до пожара!..

Барон и лошади

Храброго генерала Алексея Петровича Ермолова и в мирные дни отличали бесстрашие ума и склонность к смелому, острому слову.

Как-то раз, в ту пору, когда Ермолов был еще молод и в небольших чинах, всесильный правитель России барон Аракчеев устроил смотр гвардейской артиллерии.

Стройную картину парада нарушила нечаянная неприятность. Лошади, тянувшие пушку, внезапно чего-то испугались, забились, понесли и порвали упряжь.

— Командира батареи ко мне! — буркнул Аракчеев.

Ермолов, наружно спокойный, предстал пред водянистые очи царского любимца.

— Вас, господин подполковник, я прикажу разжаловать в рядовые, — холодно отчеканил Аракчеев, — а людей ваших — наказать шомполами.

— Как будет угодно вашему превосходительству! — без тени испуга отозвался Ермолов. — Что поделаешь, судьбами людскими подчас распоряжается прихоть неразумной скотины!..

Как написать хороший роман

Получив Нобелевскую премию (высшую международную награду за литературные труды), американский писатель Эрнест Хемингуэй был вынужден волей-неволей принять приглашение на большой, очень чинный и очень скучный обед. Его соседкой за столом оказалась весьма болтливая дама, которая, треща без умолку, довела писателя до изнеможения.

— Ах, что за чудесная вещь — литературная слава! Порой мне кажется, что и я могла бы писать хорошие романы, если бы знала, как это делается! Умоляю, мистер Хемингуэй, в двух словах: как вы пишете?

— В двух словах, мадам? — переспросил Хемингуэй. — Извольте:

СЛЕВА НАПРАВО.

Спасения бы не было

Ах, как бедствовал Оноре де Бальзак!

Великий романист, автор многих десятков книг был крайне непрактичным человеком.

То и дело его обманывали издатели, ловкие проходимцы вовлекали его в сомнительные предприятия, обещая несметные прибыли, которые позволят писателю спокойно заниматься своей работой, не думая о хлебе насущном. В результате, как правило, вместо прибылей, Бальзак лишался и тех денег, которые вложил в очередную «прибыльную» затею. И только великолепное чувство юмора избавляло Бальзака от тоски и отчаяния.

Так, когда некий дуэлянт рассказывал в присутствии Бальзака, что во время поединка его спасло только то, что шпага противника наткнулась на мелкую монету в его нагрудном кармане, Бальзак со смехом заметил:

— Будь на вашем месте я, я бы не спасся!

Нашла коса на камень

Вольтер работал над новой книгой. Прислуга получила строгий приказ:

— Никого не пускать! Всех незваных выпроваживать без церемоний!

Однажды у дверей Фернейского замка постучался какой-то коротышка-толстяк, судя по разговору — англичанин.

— Господина Вольтера нет дома. Будет поздно! — отрезал слуга.

— Я подожду, — добродушно ответил англичанин.

Спустя немного времени, услышав, что гость не уходит, Вольтер подал голос:

— Я болен!

— Я живо поставлю вас на ноги, — ответил гость. — Я изучал медицину в молодые годы.

— Я умер! — крикнул Вольтер.

— Тогда я поклонюсь вашему праху, отслужу панихиду и, с вашего позволения, похороню вас, — ответил гость.

Вольтер с любопытством выглянул из-за двери.

— Входите, — проворчал он. И, желая оставить за собой последнее слово, добавил:

— За вход в этот дом я беру шесть су.

— Вот двенадцать! — ответил гость. — Я приду и завтра.

Вольтер расхохотался и протянул незнакомцу руку. Потом их часто видели вместе — маленького, сухопарого Вольтера и маленького, с круглым брюшком, Гиббона, знаменитого историка, одного из умнейших людей той эпохи.

Павел I на Волге

Известно, что Павел I, подобно многим русским государям, решительно предпочитал все заграничное отечественному: прусскую муштру — русскому удальству, итальянскую оперу — российским хороводам.

Император путешествовал по России и впервые прибыл на волжские берега. Указывая в сторону могучей реки, кто-то из придворных сказал:

— А это, изволите видеть, ваше величество, Волга.

— Что ж, для провинции недурно, — ответил, взглянув через плечо, Павел.

Симбирский литератор

Как-то Иван Александрович Гончаров приехал в город своей юности Симбирск и, прогуливаясь над Волгой, встретил своего давнего приятеля, в детстве носившего кличку Ваня-Похвальба.

— Слыхали, слыхали о твоих успехах, — говорил Гончарову бывший Ваня-Похвальба, ныне почтенный губернский чиновник. — Всё, говорят, ка букву «о» сочиняешь: «Обломов», «Обрыв», «Обыкновенная история»… Да и мы не отстаем. Я, например, в «Симбирских ведомостях» ежемесячно статейку публикую. И знаешь, о чем? О реках и ручейках, питающих нашу матушку. Волгу. Про каждый приток — отдельная статейка. А их ни много ни мало— 12 тысяч!

— Постой, постой, — перебил его Гончаров. — Ты говоришь, 12 тысяч… Раз в месяц… Значит, притоков хватит для твоей литературной деятельности на тысячу лет. Что же ты будешь делать потом?!

Сгинь, нечистая сила!

Ровно сто лет назад Илья Ефимович Репин приехал в Жигули, чтобы сделать первые эскизы для картины «Бурлаки на Волге».

Бурлаки охотно позировали художнику, и только один, тот самый, кого особенно хотел написать Репин, ни за что не соглашался.

Не помогали уговоры, деньги, угощение. Бурлак был неумолим, более того — он стал убегать от Репина и издали смотрел на художника с ужасом и подозрением.

Что же оказалось? Бурлака запугали деревенские бабки. Они сказали ему, что во время рисования художник похищает душу позирующего человека, а потом вместе с портретом передает ее в ад самому Сатане.

Совет её величеству

Тонкий писатель и большой знаток книг Мериме, путешествуя по Испании, осмотрел библиотеку в королевском замке Эскуриале. Сокровища библиотеки привели французского литератора в восторг, но, увы, поделиться своим чувством ему было не с кем. Напыщенный и важный хранитель библиотеки оказался круглым невеждой. Видимо, этот спокойный и недурно оплачиваемый пост при дворе достался ему не за знания и заслуги, а благодаря длинному родовому имени.

В тот же вечер Мериме был представлен королеве Изабелле II.

— Как вам понравилась моя библиотека? — спросила королева.

— Слов нет, хороша, — ответил писатель, — но на вашем месте я бы назначил человека, который ею заведует, на другую должность — министра финансов.

— Почему? — удивилась королева.

— Ваше величество может быть уверено: он пальцем не коснется доверенных ему сокровищ.

Из экономии

Джакомо Россини, блистательный итальянский композитор, раз гулял по пригородам Неаполя, проголодался и заглянул в харчевню при дороге. Хозяин харчевни узнал именитого гостя и сразу решил содрать с него подороже.

— Стакан вина, — распорядился Россини, — да зарежьте и изжарьте цыпленка.

— Будет сделано, синьор, — отозвался хозяин. — С вас две лиры.

— Две лиры?! — притворно ужаснулся Россини. — Ну нет! Зарежьте полцыпленка!

Мрачный юмор

В один из дней февраля 1848 года в петербургском Никольском соборе отпевали Николая Полевого, знаменитого в былые времена журналиста, историка, переводчика, сочинителя романов.

Окончилась заупокойная служба. Друзья Полевого подняли гроб. Первым же нежданно-негаданно подставил жирное плечо Фаддей Булгарин, продажный писака, полицейский агент и, в придачу ко всему, злейший недруг покойного.

Актер Василий Каратыгин, которого даже в этот печальный час не покинула привычка к острому словцу, зло оттолкнул самозванного «приятеля»:

— Отойди, Фаддей! Ты и при жизни его достаточно поносил!

С кончика Пушкинского пера

Веселый архивариус открыл календарь на странице, заложенной ломким цветком.

— Шестое июня. День рождения Александра Сергеевича Пушкина… А известно ли вам, что рыться в архивах было для нашего славного поэта занятием едва ли не самым увлекательным?

Он любил шорох древних бумаг и медлительные рассказы много повидавших стариков. Он от души смеялся над нелепыми положениями, в которых оказывались титулованные, а порой и коронованные особы.

Вот выбранные наугад листки из пушкинского архива с необходимыми пояснениями.

Табакерка

Был в царском правительстве министр двора. Среди многообразных, но ничуть не утомительных обязанностей этого министра значилась и такая — наблюдать за тем, чтобы в «Кабинете» (конторе, ведавшей царским добром) всегда имелся запас бриллиантовых перстней и золотых табакерок для награждения лиц, угодивших царю.

Николай I сделал министром двора князя П. М. Волконского. Мало кто любил этого жадного, сварливого, вечно хмурого царедворца.

8 января 1835 года Пушкин с удовольствием пересказал в своем дневнике историю про то, как князь Волконский попал впросак из-за своей жадности.

«Недавно государь приказал князю Волконскому принести к нему из Кабинета самую дорогую табакерку. Дороже не нашлось, как в 9000 руб. Князь Волконский принес табакерку. Государю показалась она довольно бедна. «Дороже нет», — отвечал Волконский. — «Если так, делать нечего, — отвечал государь, — я хотел тебе сделать подарок — возьми ее себе». Вообразите себе рожу старого скряги… Теперь в Кабинете табакерки завелися уже в 60 000 руб.».

Наводнение

7 ноября 1824 года невские волны хлынули на Петербург.

Сенатор граф В. В. Толстой по своему обычаю в тот день проснулся поздно. Зевая, он выглянул в окно. В первый миг вид улицы представился ему обыкновенным. Ветер трепал перья на шляпе петербургского генерал-губернатора (тоже графа) Милорадовича, совершавшего в должный час ежедневный объезд столицы.

О том, что случилось дальше, рассказывает А. С. Пушкин.

Со сна идет к окну Сенатор

И видит — в лодке по Морской

Плывет военный губернатор.

Сенатор обмер: «Боже мой!

Сюда, Ванюша! Стань немножко,

Гляди, что видишь ты в окошко?»

— Я вижу-с: в лодке генерал

Плывет в ворота мимо будки.

«Ей-богу?» — «Точно —

«Кроме шутки?»

— Да-с. — Сенатор отдохнул.

И просит чаю: «Слава богу!

Ну! Граф наделал мне тревогу.

Я думал: я с ума свихнул».

Эти строки были предназначены для поэмы «Медный всадник», но остались в черновых бумагах. Поэт писал брату: «Этот поток с ума мне нейдет, он вовсе не так забавен, как с первого взгляда кажется». Веселым стихам не нашлось места в поэме, повествующей о народном бедствии.

Недостойный сын

Рассказывают, что когда тюркский поэт Махамут-оглы был сражен вражеской пулей в бою, его вдова Евва оплакала смерть мужа-бойца в стихах столь прекрасных, что сравнялась с ним поэтической славой и снискала всенародную любовь.

К сожалению, единственный сын супругов-поэтов беспутным поведением немало огорчал свою славную мать и вовсе не желал слушать ее увещеваний. Когда же друзья пытались его усовестить и заставить прислушаться к материнским советам, молодой повеса говорил:

— Вот еще! Слушать ее! Я — сын Махамут-оглы и Еввы, а она кто?

Грустная шутка

Преподавал в Петербургском университете физику профессор Орест Данилович Хвольсон. Автор пятитомного учебника физики, переведенного на многие иностранные языки. Орест Данилович был, как говорили, «прогрессивных воззрений», и потому российская Академия наук никак не хотела принимать выдающегося физика в свои ряды. Наконец Хвольсона избрали почетным членом академии, что, впрочем, не давало права участвовать в заседаниях академиков. Узнав о своем избрании, он сказал: «Разница между академиком и почетным академиком такая же, как между государем (так называли царя) и милостивым государем (так обращались ко всякому малознакомому человеку).

Наполеондор

В первые годы XIX столетия на подмостках парижских театров блистала актриса Жорж. Она была красива и талантлива. Она любила сцену, но еще больше — деньги. И чуть только в 1807 году в городе Тильзите императоры Александр I и Наполеон I завязали переговоры о мире, мадемуазель Жорж, со стремительностью прямо наполеоновской, решила: вот самое время выступить в поход на сердца и кошельки российской публики. Ибо Европа полнилась слухами о баснословной щедрости театралов Москвы и Петербурга.

Там-де заезжих артистов потчуют кренделями из чистого золота и коробками бриллиантов в конфетных бумажках.

Перед отъездом Жорж получила аудиенцию у своего императора. Она ломала руки, закатывала глаза и печалилась так, словно отправлялась не за червонцами, но в ссылку, подгоняемая не алчностью, но штыками.

— О государь! В снегах Московии я буду тосковать по милой Франции. Умоляю, подарите мне ваш портрет на память!

Наполеон знал толк в актерском мастерстве. Он сам был отменным лицедеем. Рыдания прекрасной актрисы не вызвали у него ответных слез. Он порылся в карманах, вынул наполеондор (золотую монету с изображением своего профиля) и холодно произнес:

— Возьмите, мадемуазель. Говорят, я здесь похож…

Перед боем

— Сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид! — так красиво начал свою речь к солдатам двадцатидевятилетний генерал Бонапарт, возглавивший поход республиканских войск в Египет.

Помимо тысяч солдат, армию Наполеона составляли сотни погонщиков со своими ослами, перевозившими кладь, и небольшая группа ученых. Среди последних отличился Шампольон, которому эта экспедиция позволила сделать великое открытие: расшифровать египетские иероглифы. Однако были там и ученые мужи, которых в пески пустыни повлекла не столько жажда знаний, сколько жажда наживы. Наполеона они раздражали склоками и доносами друг на друга, поэтому перед битвой полководец с удовольствием скомандовал:

- Ослы и ученые — в середину!

Золотистый лев

В Италии больше двухсот лет назад жил маленький мальчик, по имени Антонио.

Однажды дедушку Антонио, искусного повара, пригласили в княжеский дом приготовить праздничный обед. Мальчик тоже пошел, чтобы помочь деду.

Все шло прекрасно, пока не настало время накрывать на стол. Вдруг в обеденном зале послышался грохот, и в кухню ворвался старый слуга с куском мрамора в руках.

— Что мне делать? — бормотал он со слезами на глазах. — Я разбил статую льва, которая должна была стоять в центре стола!

И тут вдруг маленький Антонио бросил свои кастрюли и подошел к провинившемуся слуге...

Когда в зал вошли гости, первое, что они увидели, был большой золотистый лев.

— Какое чудесное произведение искусства! — воскликнули они. — Только великий художник мог изваять такую фигуру. Но как удивительно, что он сделал ее из масла!

— Честное слово, друзья мои, — сказал князь, — это такой же сюрприз для меня, как и для вас.

Князь позвал старого слугу и спросил его, откуда эта статуя.

— Она сделана на кухне маленьким мальчиком, — ответил слуга.

Гости были поражены окончательно, а князь приказал привести этого мальчика к нему.

— Малыш, — сказал он, — твоей работой мог бы гордиться любой художник. Скажи, как тебя зовут?

— Меня зовут Антонио Канова, — ответил мальчик, который через несколько лет стал лучшим скульптором мира.

Обед с ошибками

Компания столичных литераторов, собравшаяся в Одессе, как-то отправилась обедать в пригородный ресторанчик.

Александр Иванович Куприн просмотрел меню и заказал официанту ...шесть порций орфографических ошибок.

— Этого подать не можем, не держим, — ответил удивленный официант.

— Однако в меню довольно большой выбор. Ошибки решительно на все вкусы.

И Куприн прочитал злополучное меню.

Хорошо, но...

Один бездарный, но настойчивый молодой писатель добился, чтобы знаменитый французский романист Альбер Камю прочитал его рукопись. Отзыв Камю был краток:

— Ваша повесть и хороша и оригинальна. Беда лишь в том, что те главы, которые хороши, не оригинальны, а те, которые оригинальны, не хороши!

Сократу смешно

Все в Афинах знали, что мудрый Сократ равнодушен к богатству и роскоши. Поэтому друзья философа были изрядно удивлены, найдя его однажды в квартале дорогих лавок. Сократ с интересом рассматривал богатые одежды и драгоценные украшения, довольный зрелищем, улыбался и даже посмеивался.

— Чему ты так радуешься, Сократ? — спросили его.

— Мне смешно, — ответил мудрец, — что на свете есть так много вещей, которые мне совершенно не нужны.

Опоздавший Козлов

Знатной московской барыне однажды повезло: в один вечер ей удалось собрать в своем салоне всех знаменитых литераторов, находившихся в то время в Москве — то-то всласть можно будет похвалиться перед приятельницами! Барыня была на седьмом небе от счастья, а вот литераторы — Жуковский, Баратынский, Дельвиг — чувствовали себя не в своей тарелке. Мало того, что хозяйка салона была необыкновенно болтлива, она еще вздумала попотчевать писателей своими собственными «устными рассказами»— о путешествии в Париж. Многословному и пошлому повествованию, казалось, не будет конца...

Всех выручил слепой поэт Иван Иванович Козлов. Он пришел с опозданием. Разумеется, отлично понял, что происходит. Но, пользуясь своим положением незрячего человека, с невинным видом спросил:

— Простите, мадам, что это за прескверная книга, из которой вы нам читаете?.

Полуночный посетитель

Только часы на башне парламента пробили полночь, художник Хогарт услышал за дверью голос, до жути замогильный и до боли знакомый:

— Хогарт, напиши мой портрет!

Не веря своим ушам, художник отворил дверь. Ему открылась страшная картина: на пороге стоял не кто иной, как его покойный друг писатель Филдинг!

— Меня отпустили с того света только на пятнадцать минут,— простонал призрак. — Поторопись! Рисуй!..

Уильям Хогарт знал цену россказням о привидениях и не ставил эти россказни ни в грош. Его разум и теперь отказывался принять всерьез ночное происшествие. Но рисунок в альбоме, словно дразня вольнодумца Хогарта, подтверждал справедливость самых нелепых старушечьих суеверий.

Спустя несколько дней в мастерскую Хогарта наведался знаменитый актер Давид Гаррик. Перед портретом Филдинга Гаррик произнес со вздохом:

— Филдинг был моим лучшим другом. Продай мне этот портрет.

— Не знаю, захочешь ли ты повесить его у себя, если узнаешь, как он был создан, — ответил Хогарт и рассказал, как было дело.

— Откровенность за откровенность, — улыбнулся Гаррик.— Прошу тебя, не сердись, это был не Филдинг, это был... я! Мне так хотелось, чтобы ты написал его портрет, но, что делать, я не нашел другого способа подтолкнуть твою кисть.

Давид Гаррик недаром славился умением принимать любой образ.

Герцог в нокдауне

Подобно всем своим соотечественникам, Гаррик был любителем и знатоком бокса. Однажды он присутствовал на важном матче, собравшем пол-Англии. Боксеры посадили своего любимца поближе к рингу.

Вместе с гонгом в зал вступил какой-то расфранченный лорд. Не найдя свободного места, он подошел к Гаррику и спесиво произнес:

— Сэр, соблаговолите уступить мне ваш стул. Имейте в виду: я — герцог Куинсберри.

Актер окинул вельможу насмешливым взглядом:

— Сэр, меня изумляет ваша бесцеремонность. Имейте в виду: сегодня вечером я — король Ричард III.

Бессмертие графа Хвостова

Знаменитый своею бездарностью граф Д. И. Хвостов мнил себя ближайшим приятелем И. А. Крылова. Впрочем, к великому баснописцу он относился свысока. Кры-лов-де славен только баснями, а он, Хвостов, мастер на все руки: и трагедии сочиняет, и длинные-предлинные поэмы.

— Куда уж мне до вас, батюшка-граф Дмитрий Иванович, — с усмешкой говаривал Крылов. —Да и не мне одному! Ваше имя, даст бог, вспомнят, когда позабудутся имена Гомера, Вергилия, Горация!.. Но не прежде...

Осторожность

Ах, нелегко приходилось английским политиканам в ту пору! Суровый лорд-протектор Кромвель лежал тяжело больной. Выживет ли? Держаться ли старика? Или искать покровителей? Каждое слово приходилось взвешивать.

Всех перещеголял осторожностью один лондонский судья, который на вопрос, что слышно о положении Кромвеля, ответил:

— Одни говорят, что лорд-протектор еще жив, другие— что умер, но я не верю ни тем, ни другим.

Непредвиденная развязка

В Лондонском театре Дрюри-Лейн давали трагедию Шекспира «Король Лир». Весь зал, как один человек, следил за злоключениями Лира, которого играл Г аррик.

Последнее действие. Страшные события трагедии близятся к кровавой развязке.

За сценой слышатся протяжные стоны. Входит Гаррик-Лир, неся на руках тело любимой дочери Корделии, которую там, за кулисами в темнице, только что умертвили злодеи. Сейчас великий актер в последний раз в этот вечер приведет в дрожь сотни сердец в зале Дрюри-Лейна.

Но неожиданно Гаррик разражается не рыданиями, а хохотом. Да и бездыханная Корделия, приоткрыв глаза, содрогается, как бы от невыносимой щекотки.

Занавес падает. Впервые в истории театра король Лир остается в живых.

А виновником благополучной развязки оказался почтенный лондонский адвокат. Он пришел в театр не один — с собакой (в XVIII веке такое дозволялось). Адвокат расположился в кресле первого ряда, пес — на полу у ног хозяина. Адвокат, забыв обо всем на свете, утирал слезы и пот кудлатым париком. Пес, подремав немного, положил передние лапы на край сцены и принялся с любопытством разглядывать шумных, пестро одетых актеров.

К концу спектакля, разомлев от духоты и переживаний, адвокат нахлобучил парик на...

Наш рисунок показывает, что увидели перед собой со сцены Гаррик и его партнеры.