Украденная ночь

Глава 28. Севгилим

— Ты так усердно меня избегаешь, Руслана, — послышался голос мужчины за спиной. — Боишься меня или настолько противен?

Девушка обернулась и взглянула в черные глаза.

— Может боюсь себя?

Рауль изогнул бровь в удивлении. Руслана обошла его и прошла в комнату, собирая разбросанные игрушки, складывая постельные принадлежности ребенка, занимаясь тем, что отсрочивала разговор. Рауль долго смотрел на ее суету по комнате, но не выдержав маятника, быстро пересек комнату и, выхватив вещи из ее пальцев, сплел с своими.

— Руслана, перестань. Поговори со мной.

"Такой мягкий голос, он никогда так не говорил раньше. Неужели изменился? Не хочу, чтобы он мне нравился. Того Рауля, что я знаю, проще ненавидеть", — сделала вывод девушка.

А что сказать, боялась открыть рот. Ругаться и делить сына не хотела, худой мир предпочтительнее. А признаться себе самой, как соскучилась по его настойчивым и грубоватым ласкам, властности, не позволяла гордость.

— Не отталкивай меня, колдунья рыжая, — прошептал, склонившись к губам. — Дай тебя полюбить здесь и сейчас, хоть раз. И я уеду. Увезу воспоминания твоего искреннего желания.

Руслана, одурманенная его вкрадчивым шёпотом, близостью и запахом, изголодавшаяся по мужской ласке, молча дала согласие на любые действия. Мужчина чуть отодвинулся, принялся снимать одежду. Джемпер, брюки и носки уложились на стул. Оставшись в одних боксерах, не скрывающих эрекцию, остановился.

— Не передумала?

— Нет, — еле слышно ответила и вцепилась в полы домашней туники.

— Я сам раздену, — и приблизился вплотную.

Еще раз взглянув в ее желтые глаза и отыскав там согласие, дал волю рукам. Медленно расстегнул молнию и развел в стороны полы платья, выхватывая изменения в теле женщины-мамы.

— Ты стала другой, чуть полнее и твой животик мне нравится, — прикоснулся ладонью к телу, чем вызвал глубокий вздох и содрогание хозяйки.

Погладив, двинулся к груди, завел руки за спину и освободил их из плена лифчика. Налитые молоком едва уместились вего большие ладони, и Рауль издал возглас восхищения. Откинув с плеч остатки одежды, остались оба в трусах, уравнивая положение.

— Если ты без презервативов даже и не думай двигаться дальше, — резануло предупреждение из уст женщины.

— Думаешь обыграла меня?

И отошел к стопке своих вещей. Выудив из кармана штанов ленту из трех блестящих прямоугольников, вернулся.

— Это пропуск к твоей тайне? — и потряс перед глазами контрацепцией.

Нетерпеливо приник к недовольно сжатым губам, перекрывая дальнейшие капризы и протесты партнерши. Целовал неистово и глубоко, как пил путник у родника воду: жадно, ненасытно. Руслана, поддаваясь инстинкту, потянулась к обнаженным плечам, с силой захватывая кожу, коснулась шеи, жестких густых волос, отвечая на поцелуй с той же страстью. Не размыкая губ, мужчина подхватил ее под бедра и понес на кровать. Уложив, отстранился, не раздумывая стянул остатки одежды с себя и с женщины.

— Моя огненная киска, дай поласкаю тебя языком, — и притянул за бедра к своему лицу.

— Давай, обойдемся, Рауль, я не мылась же, — застеснялась Руслана, отталкивая его руки.

Но мужчина твердо прекратил сопротивление, сжав запястья и придавив к матрасу.

— Давай я буду решать, что мне делать, хорошо?

Посмотрев в его горящий безапелляционный взгляд, откинулась на подушку, отдаваясь во власть мужчины. А приносить удовольствие этот черноглазый умел, даже сквозь нежелание и сопротивление, подчиняя под свои интересы. Не выдержав ласки языком, выгнулась и застонала, зажимая голову мужчины между ног, заискрила первым ударом тока, комкая простыни пальцами и мыча, не желая показывать истину своего полуобморочного состояния. Опустила дрожащие колени и приоткрыла веки, всматриваясь в довольное лицо нависшего над ней мужчины.

— Красавица моя, райская гурия, сводишь меня с ума, — и резко проник пенисом в разгоряченную наводненную расщелину, выгнулся и протяжно застонал. — О, какая ты горячая внутри, даже дюрекс* не мешает тебя чувствовать.

Задвигался, наращивая темп, тесно прижимая к постели любимую женщину, отдавая себя всего целиком, перечеркивая навсегда все былое, что когда-то ощущал с другими. Здесь и сейчас эта огненоволосая красавица принадлежала ему без остатка, и он слушал мелодию ее удовольствия как самую чарующую музыку на свете.

— Севгилим,* — простонал он на пике наслаждения, сжимая крепко в объятиях Руслану, уткнувшись в копну волос повторяя слова на родном языке.

Руся впервые покорялась его властности, напору, соединяя две вершины в один пик безумия, вторя стонам мужчины своим криком парения в небесах.

Отдышавшись, приподнялся и скатился на бок, задумчиво уставился в лицо раскрасневшейся женщины. Без слов объясняясь в любви. Так он еще не смотрел на нее, сочетая любовь и обреченность в одном взгляде. Руслана пошевелилась и опустила взгляд, разряжая мгновение, спросила:

— Что ты мне говорил? Ну, на своем? — положила ладонь мужчине на грудь, захватив цепочку с кулоном, играя ею.

Рауль молчал, выдерживая паузу, раздумывая над словами, что вырвались в момент страсти. Но прочно и давно обосновались в его сердце.

— А ты погугли, — и, приподнявшись, сел на край кровати. — Не могу дольше находится рядом. Я обещал тебе один раз и сдержу слово. Теперь если захочешь близости первый шаг за тобой.

Обернулся, убедиться, что его слова услышаны.

— Я что, по-твоему, озабоченная самка, бегать и просить секса? — взвилась Руслана. — Жила же без него и проживу еще.

— Я тебя услышал, женщина, а теперь вставай и одевайся, иначе бабушка с Эдемом застанут нас в первородном образе.

Поднявшись, прошел в ванную. Руслана, опасаясь близкого нахождения мужчины в тесном пространстве ванной, обошлась, решив принять душ после его ухода. Накинув халат, заправила постель, стирая компромат их краткого соития. И вовремя: в дверь позвонили. Их время вышло.

Севгилим*— с азерб. Любимая, любимый.